Султан и его гарем - Георг Борн - Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Султан и его гарем - Георг Борн бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Султан и его гарем - Георг Борн - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Султан и его гарем - Георг Борн - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Борн Георг Фюльборн

Султан и его гарем

Читать онлайн
Предыдущая страница Следующая страница

20 Страница

Прошло около получаса после того, как грек Лаццаро оставил кладбище, и могильщик вернулся в свой маленький сторожевой домик. Свеча в его спальне потухла. Могильная тишина и глубокий мрак покрывали могилы, камни и деревья; но вот в кустах, близ стены, что-то зашевелилось – и в отворенные ворота кладбища длинной вереницей стали проникать человеческие фигуры. Можно было насчитать до семи таких фигур – все похожие одна на другую. Когда они выходили на слегка освещенное место, видны были их оборванные кафтаны, а у каждого – зеленая арабская головная повязка, ниже ее, на полузакрытом лице сверкала узкая золотая маска. Безмолвно, как сонм духов, пробирались они между могилами до вновь наброшенного кургана черной Сирры.

Тут они остановились.

Духи ли это, призраки, полуночные существа которых носятся между кипарисами и роются в земле? Глубокий мрак не позволял различить, что делали эти таинственные люди на могиле; через полчаса они снова длинной вереницей неслышно удалялись с кладбища – последний из них затворил ворота – они исчезали в ночной темноте.

Вернемся теперь к Реции и маленькому принцу Саладину, которых Лаццаро передал глухонемому дервишу Тагиру в развалинах Кадри.

Письменный приказ, предъявленный греком старому дервишу, оказался достаточным для того, чтобы указать последнему, что ему надо сделать.

Часть обширной руины, куда введена была Реция с мальчиком, лежала в стороне, противоположной Башне мудрецов и залу дервишей, и казалась совершенно изолированной от этих помещений.

Теперешние развалины Кадри когда-то служили дворцом греческому императору. Впоследствии турки овладели Константинополем, свергли с престола и умертвили греческих государей.

Как Софийская мечеть – чудо Константинополя – была прежде христианской церковью, славившейся сказочным великолепием, точно так же и бывший дворец, расположенный на окраине рощи, перед Скутари, сделался местом магометанского богослужения после того, как выстрелы осаждавших Константинополь турок обратили его в беспорядочную груду развалин. От прежней роскоши, от зал, палат, башен не осталось и следа! Величественные колонны потрескались и разбились вдребезги, пробитые стены обрушились, купола исчезли, и мрамор рассыпался. Что пощадили турецкие ядра, то лишило великолепия дикое неистовство завоевателей и, наконец, всеразрушающая рука времени. Впоследствии с разрешения прежнего султана все руины перешли во владение дервишей – Кадри, могущественного монашеского общества на Востоке.

Между тем как та часть развалин, где находились залы и покои, в которых дервиши совершали свои религиозные обряды и жили и где помещалась Башня мудрецов, была сильно разрушена, другая часть, которая, казалось, имела особое тайное назначение, сохранилась лучше. Здесь стены высились к небесам, подобно дворцу, и там и сям были снабжены оконными просветами, местами заделанными решеткой. Открытые же покои служили дервишам местом молитв, переходивших часто в исступление.

Но ни один из них не входил в ту мрачную, обнесенную толстыми стенами часть прежнего величественного дворца, которая в продолжение многих лет скрывала бесчисленное множество ужасных тайн.

Эту мрачную, уединенную часть развалин называли Чертогами смерти, и посвященные знали ее назначение.

Ночью из маленьких решетчатых отверстий часто доносились жалобные стоны жертв, предаваемых мучительной смерти, но никто не осмеливался поспешить к ним на помощь, никто не решался даже сознаться, что он слышал эти ужасные звуки.

Те несчастные, которые попадали в эти Чертоги по какой-нибудь тайной причине, шли навстречу смерти и покидали этот мир в то мгновение, как вступали в эти ужасные места. Это был предел между смертью и жизнью.

Однако никто не знал, что происходило в обнесенных стенами покоях, никто не смел о том спрашивать, ни одни уста не смели упоминать об этом, непостижимая тайна окружала эту часть развалин Кадри – Чертоги смерти были непроницаемы для всех!

Сторож их, старый дервиш Тагир, не мог ничего рассказать об их ужасах, однако ходили слухи, что в камерах, за стенами в десять футов толщиной, гнили трупы, лежали скелеты, у которых суставы рук и ног еще были в железных оковах, и томились люди, исхудавшие, как скелеты, которые годами выдерживали лишения и ужасы этой неволи.

Это был тюремный замок, где фанатичные ревнители ислама начинали и довершали свои преследования.

Султаны являлись в Башню мудрецов и преклонялись перед защитниками веры. Полная власть сосредоточивалась в руках начальников кадри, они пользовались настоящей властью, между тем как в руках султана она была только кажущейся.

Отсюда выходили могущественные приказы и решения, и имя божественного пророка должно было придавать им силу и значение.

И в описываемое нами время тоже действовала эта таинственная сила. Султан Абдул-Азис не преклонялся перед Шейх-уль-Исламом и его приближенными; он, правда, оказывал ему должное уважение, но находился больше под влиянием матери – султанши Валиде, чем главы церкви, а султанша Валиде была предана больше суеверию, чем вере.

Тем не менее могущество Шейх-уль-Ислама и его приближенных было еще велико. Бывали, правда, случаи, когда султан пользовался религиозным фанатизмом и могуществом Шейх-уль-Ислама для своих целей, так что если бы он низверг его могущество, то в чем-то повредил бы самому себе.

Развалины Кадри были вне всякого контроля и вне всякой власти, и даже обвинения и допросы оставались без всяких последствий, так как они проходили через руки подчиненных Шейх-уль-Ислама. Скорее, они имели часто самые гибельные последствия для тех, кто на них отваживался. Наказание настигало их раньше, чем они его предугадывали. Приказы Шейх-уль-Ислама исполнялись с удивительной точностью и быстротой, и на всем лежала печать глубокой тайны.

Власть высоких служителей ислама проявлялась также и открыто. Они должны были решать вопросы о собственности, выносить приговоры, определять наказания и наблюдать за их исполнением.

Вся организация была устроена с удивительным искусством и умом. Целая сеть тайных нитей шла от Шейх-уль-Ислама, все они соединялись в его руках, он приводил их в движение, и от его произвола зависела целая толпа хаджей, мулл, законоучителей и верховных судей, кади и шейхов, софтов, имамов и ульмасов, которые составляли религиозную опору всего обширного государства.

В ночь, когда Лаццаро передал Рецию и мальчика старому дервишу Тагиру, Шейх-уль-Исламом был сделан новый важный шаг – маленький принц находился в его власти, под его защитой, как он ловко выражался. И это обладание принцем, он надеялся, принесет ему большие выгоды в укреплении власти. Мансур-эфенди неусыпно заботился о расширении своего могущества! Он с радостью пожертвовал бы всем остальным для удовлетворения своего властолюбия! У него было одно только стремление, одна только цель – усиление его власти! В душе этого скрытного человека жила только одна любовь – любовь к могуществу! Этому кумиру он жертвовал всем, пред ним он преклонялся, ему одному он был предан.

Старый дервиш Тагир не знал, кто ему был передан в эту ночь, он не спрашивал об имени, он исполнял только свой долг. Глухонемой старик как будто был создан для этой смотрительской должности! Он не мог ничего поведать из того, что происходило при нем, и невыслушанными проходили мимо его ушей жалобы, проклятия или просьбы заключенных.

Тагир был человек без всякого чувства, без собственных мыслей и суждений – именно такой, рожденный для слепого повиновения сторож был нужен Шейх-уль-Исламу!

Все вопросы и просьбы бедной Реции были оставлены без внимания.

Старый дервиш, который провел большую часть своей жизни в этих мрачных местах и был совершенно отчужден от внешней жизни, не обращал внимания на жесты обоих плачущих жертв.

С фонарем в руке шел он рядом с ними через длинный, широкий, со сводами коридор, где там и сям находились заложенные камнями окна.

Каменная стена состояла из красно-бурых кирпичей и от времени казалась совсем темной.

Внизу коридор был выстлан плитами.

Старый дервиш довел Рецию и мальчика до витой лестницы. Она была необыкновенно прочно сделана и устояла под разрушительным действием времени.

Витая лестница вела в верхнее отделение Чертогов смерти.

Реция и Саладин должны были взбираться по ступенькам, Тагир освещал им дорогу.

Пройдя шестьдесят высоких ступеней, они снова вступили в широкий, с облупившимися стенами коридор, потолок которого составлял остроконечный свод.

Тут, как бы из могилы, выходили глухие жалобные стоны, тяжкие мольбы томившихся в заключении и не находивших сна, и между ними звуки цепей, доходившие до ушей дрожащей от ужаса Реции! Ребенком же в этом страшном месте овладел такой страх, что Реция, оберегая его, нежно сжала в своих объятиях.

Скудный свет фонаря, который нес старый дервиш, слабо освещал широкие, огромные покои этой части развалин. Наконец дервиш остановился у одной двери и вытащил связку ключей из-за пояса.

Он отворил дверь и впустил Рецию и мальчика в просторное сырое помещение со сводами, толстые стены которого не пропускали солнечных лучей.

В четырехугольной комнате находились жалкая постель, стул и стол. В одной из стен наверху виднелось решетчатое окно, как в церквах, а в другой стене – полуотворенная дверь, которая вела во вторую, смежную, немного меньшую комнату. Здесь не было ничего, кроме соломенной постели и старого, изъеденного червями стола.

Реция все еще не знала, где она находится и что с ней должно случиться. В невыразимом отчаянии, сжимая плачущего мальчика в своих объятиях, следовала она за глухонемым сторожем в эти ужасные покои.

Никто не объяснял ей, куда она попала и что с ней должно было случиться! Но ее привел грек, этого было достаточно, чтобы убедить ее в том, что с ней должно было произойти что-нибудь ужасное. Все ее вопросы и просьбы остались невыслушанными. Погибла она, беспомощная, вместе с ребенком!

Старый дервиш, как мы сказали, ввел обоих заключенных в большое, наводящее ужас помещение, имевшее вид пустых комнат древнего замка; затем он принес кружку воды, маисовый хлеб и несколько фиников, положил все это на стол и удалился со своим фонарем.

Глубокий мрак окружил Рецию и мальчика, одна только звезда мерцала через высокое решетчатое окно комнаты, как будто хотела принести утешение обоим несчастным заключенным.

Реция глядела на нее и простирала к ней руки, между тем как из ее прекрасных глаз струились слезы.

– Око Аллаха, прекрасная блестящая звезда! – восклицала она дрожащим голосом. – Ты видишь скорбь и бедствие, которое постигло бедного маленького принца и меня! О, приведи сюда Сади, моего повелителя и супруга, чтобы он освободил нас; освети путь благородному человеку, с которым меня разлучило ужасное несчастье, чтобы он мог нас отыскать!

Взгляни! Мое сердце, моя душа связаны с ним бесконечной любовью, и теперь я должна быть с ним в разлуке? Ты, ты вывело его, храброго защитника и избавителя, на мой путь, приведи же его и теперь ко мне, чтобы он освободил меня из рук моих врагов! Светлое око Аллаха, проникающее ко мне в темницу, блестящая многообещающая звезда, услышь мольбу Реции, сияй на пути моему Сади, приведи его сюда! Низкие, позорные речи Лаццаро, который старался очернить в моих глазах благородного человека, дорогого, возлюбленного, не проникли в мою душу, я знаю, как Сади меня любит! Но он не знает, где я томлюсь и как я очутилась во власти моих врагов! О, если мой вопль дошел бы до его ушей, он, исполненный мужества и любви, поспешил бы ко мне, чтобы ввести меня в свой дом, – но где он? Несчастье за несчастьем! Дом его отца сделался добычей пламени! Несчастье преследует его и меня и разлучает нас. Аллах, услышь мою мольбу, приведи его ко мне, дай мне снова увидеть его, дорогого, возлюбленного, и тогда окончатся все печали.

– Реция, где мы? Мне страшно, здесь так темно, – обратился мальчик с беспокойством к той, которую он много лет знал и любил, так как она заботилась о нем, как мать.

– Успокойся, мое милое дитя. Я с тобой, осуши свои слезы! Всемогущий и всеблагий Аллах вскоре поможет нам, – утешала Реция трепещущего мальчика, хотя сама была исполнена неописуемого беспокойства и страха, но горе мальчика придало ей силы и мужества. Что было бы, если бы и она теперь изнемогла.

– Где мы теперь, Реция?

– Я сама этого не знаю – но я с тобой.

Мальчик припал к ней и положил голову на колени. Он успокоился, слезы не текли больше, он ведь был под защитой того существа, которое любил с раннего детства. Реция заменяла ему мать!

– Ты со мной, – тихо говорил он, – но подожди, пусть только вернется Баба-Альманзор и дядя Мурад, тогда мы отомстим нашим врагам! О, Баба-Альманзор умен и мудр, и все уважают его, а дядя Мурад могуч и богат! Когда они нам помогут, когда они только придут, тогда мы спасены! Твой Сади также придет с ними и поможет нам?

– Не знаю, мой милый мальчик!

– Ах, если бы он только пришел. Он и Баба-Альманзор! – продолжал Саладин, тут его уста смолкли, и утомленная событиями дня головка его склонилась, и сон осенил его своими легкими крылами.

Реция все еще бодрствовала. Ее душа не находила так быстро покоя, как душа ребенка.

Исполненная томительного беспокойства, сидела она в мрачной тюрьме, куда засадил ее грек за то, что она отвергла его любовь.

Неужели должен он был восторжествовать? Неужели порок и несправедливость одержат верх? Все ее сердце и все ее помыслы принадлежали благородному Сади, которого она пламенно любила, и неужели верность и добродетель должны были пострадать?

Она тихо и осторожно перенесла Саладина на жалкую постель в смежной комнате; слабого полусвета, пробивавшегося сквозь высокое окно с остроконечными сводами, было достаточно для нее, чтобы найти дорогу.

Она положила спящего мальчика на солому и покрыла его старым одеялом.

И вот маленький принц лежал на жалкой постели. Но спал он на соломе так спокойно и сладко, как будто на самой мягкой перине!

Реция сложила руки для молитвы.

Страшно доносился и сюда глухой звон цепей несчастных заключенных, ужасно звучали тяжелые стоны из соседних тюремных камер среди безмолвия ночи. Никто теперь не слышал их – ужасно было одиночество среди этих страшных звуков! Где она находилась? Фигура старого глухонемого сторожа произвела на нее тяжкое впечатление, и как смертельно она ни была утомлена, все же не решалась лечь на постель и предаться сну.

Наконец и ее охватил сон; нежным прикосновением сомкнул ее веки и с любовью отогнал от нее все заботы и мучения.

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Предыдущая страница Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Султан и его гарем - Георг Борн


Комментарии к роману "Султан и его гарем - Георг Борн" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры