Босиком на закате - Эвелина Рожкова - Читать онлайн любовный роман

Аннотация к роману
«Босиком на закате» - Эвелина Рожкова

1 Страница

Предисловие

Нет смысла рассказывать о себе прямо сейчас – всё и так скоро станет понятно. Единственное, о чём Вам надо знать – это не то, кто я, а, скорее, какая я.

В общем, мне 14. Все же знают, какими бывают подростки примерно моего возраста? Так вот, я не такая.

Да, как и у доброй половины детей нашего времени, мои родители в разводе. Я тоже иногда могу часами крутиться перед зеркалом, смеяться в компании, спорить о знаменитостях, или что там ещё мы делаем? Но это не мешает мне чувствовать себя другой.

Я влюблена в несколько нестандартную для нашего поколения музыку, путешествия по безлюдным местам, где и намёка нет на громкие клубы и роскошные отели, а также в Индию. Много вы знаете подростков, что готовы на отдыхе жить в небольшой комнате с мигающей лампочкой, вываливающимися розетками и отсутствием интернета ради немного загрязнённых, но всё же с потрясающей природой и экзотикой улиц, необычайных закатов, тёплого моря и золотого песка? Перечислять можно бесконечно, что именно меня притягивает, словно магнитом, к Индии, но понять это вот так, веря словам, крайне сложно.

Опуская детали, я вполне похожу на среднестатистического подростка: никогда не была центром внимания, но и насмехаться надо мной никто не осмеливается. Не сильно выделяюсь из толпы, что меня вполне устраивает.

Глава 1

Где мой рюкзак?..

Надо ничего не забыть!

Папа приедет с минуты на минуту!

И, поверьте, это далеко не единственные мысли, что словно стрелы пролетали у меня в голове.

Я бегала по всему дому как ураган, снося всё и всех на своем пути, одетая в летние штаны, легкую футболку и с высоким хвостом на голове, хоть на улице был холодный февраль. Я так сделала потому, что нам предстоял долгий ночной перелёт и смена климатических поясов.

Я пронеслась мимо большого зеркала, мимолётом окинув себя с ног до головы очередным критическим взглядом и чуть не сбив стоящий рядом стул, который со скрипом покачнулся от моей внезапной атаки. Я уже и сама не знала, зачем пришла в эту комнату, – энергия разливалась во мне бурными реками. Я резко развернулась и отправилась на кухню, где мама беззаботно заваривала чай, потом – назад в гостиную. Казалось, я уже не контролирую своё скоростное передвижение по квартире, ведь вихрь в лице меня уже стоял в моей комнате. Пробежав по ней круг почёта и окинув её, наверное, десятым по счёту прощальным взглядом, я поспешно закрыла дверь, – так будет меньше вероятности, что окажусь здесь снова. Мне пришлось побороть секундный порыв метнуться в мамину спальню, – я кое-как убедила себя, что это абсолютно бесполезно. Я пролетела несколько комнат и опять очутилась в гостиной, чуть не перегнувшись по инерции через спинку дивана.

– Тина, ты взяла еду в самолет? – спрашивала бабушка, бегая за мной по пятам. – Да не носись ты так! Успокойся!

Но я не могла успокоиться. Я ждала этой поездки несколько месяцев, продумывала каждый шаг, и всё же сейчас отчаянно пыталась найти то, что я не сделала.

Мои размышления прервал звонок в дверь. Это был папа.

– Индия ждет! – раздался громкий голос, как только я открыла дверь. Папа был в мятой рубашке, которую он решил надеть прямо на футболку, своих любимых штанах с множеством больших карманов и куртке, накинутой сверху.

Мы сразу принялись запихивать наши с ним вещи в повидавший многого оранжевый чемодан.

– Напомни, зачем тебе фен? Я же сказал, что найду тебе его на месте.

– А если нет? Он дорожный, маленький. Мне надо.

– Странный он какой-то. Ты посмотри: ему будто голову свернули. – Папа недоверчиво покрутил в руке складной фен. – Бедный, маленький фен. – Он в шутку погладил прибор и, наконец, отстав от него, уложил на свободное место.

– Точно ничего не забыли? – Мама несколько нервно ходила вокруг.

– Всё забыли, ничего не взяли. – Вот и папина контрольная фраза перед каждой поездкой. Именно она зачастую ставила точку на сборах.

Ждать прощания долго не пришлось – время уже поджимало. Объятия, холодный воздух, хлопок двери машины – обычные ступени на пути к тому, что у меня вызывает неумолимый трепет в груди.

– Ну что, как ты? – Папа плюхнулся на водительское сиденье.

– Всё прекрасно за исключением того, что я только что сломала ноготь об эту дверь. Начало отдыха идеальным не бывает. – Я потянулась к ремню безопасности, краем глаза заметив папину усмешку.

Дорога. Одно слово, и так много значений и оттенков. Прямо сейчас миллионы находятся в пути куда-то.

– Тина, ты скачала те песни, что я просил? – Папа, не обращая внимания на мой задумчивый вид, забрасывал меня вопросами.

– Конечно.

– А фильмы?

– Да.

– И книгу взяла?

– Ага.

– Ту самую?

– Ту самую. – Я улыбнулась папиной наигранной сосредоточенности. Видно, вопросы закончились. – А ты нашёл подушку в самолёт?

– Нет, я думал, ты её возьмёшь.

– Наушники?

– Спрашиваешь! – Он наконец оторвал взгляд от дороги и с заботой посмотрел на меня. А я позволила себе откинутся на сиденье, наслаждаясь дорогой в соседний город.

***

Я, дрожа, как осиновый лист в ураган от сурового февральского холода, быстро семенила за отцом ко входу в международный аэропорт. Когда мы были на месте, нас ждали длинные очереди и нудная регистрация. Несмотря на это, аэропорт для меня является одним из лучших мест для раздумий и, возможно, даже поиска себя.

Объясню. Аэропорт подобно пузырю собирает в себе людей со всего мира. Не важно, какого ты возраста, национальности, на каком языке говоришь и каков цвет твоей кожи – он примет тебя любым. Это место собирает свою историю, порой запутанную и непонятную, объединяет всех нас. Именно тут, возможно, кто-то впервые встретил свою судьбу, или видел её в последний раз, а может встретил человека, обнять которого мечтал не один долгий год. Люди приезжают сюда не просто так. К тому же, аэропорт является ещё одним составляющим дороги, только в более глобальном смысле.

Для того, чтобы согреться после короткой пробежки по морозу, потребовалось немало времени, учитывая то, что длинная очередь из туристов с чемоданами брала своё начало прямо напротив всё время открывающихся дверей. С каждым новым порывом ледяного ветра я чувствовала себя всё более беспомощной, будто бы холод так и рвался вселиться в меня.

Наконец, после бесчисленных проверок, мы оказались в главной части аэропорта. Мы несколько часов шатались по практически безлюдным залам ожидания, болтали обо всём и ни о чём, ели заготовленные мной бутерброды, ходили по дьюти фри под музыку, играющую в наушниках, скачивали очередные песни для долгой поездки и писали родственникам, пока была такая возможность.

– Что мама пишет? – Папа сидел рядом со мной, доедая кусок хлеба.

– Пишет, что у меня выражение лица на фото грустное. Я что, постоянно улыбаться во все зубы должна?

– Да, вот так: «Ы-ы-ы!», – Он, сделав глоток воды, продемонстрировал широкую улыбку.

Вскоре голос диктора объявил о посадке. Стойка регистрации, рукав, приветствие бортпроводника…

И вот мы уже сидим в самолете. Нас ждал долгий перелет, поэтому я устроилась поудобнее в кресле, включила музыку и укуталась в мягкий плед.

Прямо под нами бежали дома и скоростные шоссе, ярко светящиеся ночными фонарями, быстро удалялась родная земля. Вскоре жёлтые огни сменились темнотой, в которой лишь изредка проглядывали пятна света. Вот и всё. Теперь больше нет той беспокойной мысли, что что-то пойдёт не так. Уже бесполезно вспоминать, что ты мог забыть. Теперь есть только ночное небо, мягко окутывающее всё вокруг.

Спустя пару часов, как все пассажиры насладились долгожданной едой, а основной свет, наконец, погас, на борту самолёта, прямо рядом со мной, раздалось папино мерное посапывание. В этот раз на удивление как-то обошлось без его фразы «Давай объясню, как устроен двигатель самолёта», поэтому я спокойно погрузилась в очень чуткий сон.

Глава 2

Мы вышли из самолета в уже знакомом нам аэропорту. Мы с папой прилетели в Индию в третий раз – так нас затянула эта страна. Повсюду были индийцы, указывающие дорогу, а рядом с измученной дорогой толпой мельтешила низкая индианка – работница аэропорта, – размахивая руками, пытаясь показать иностранцам верное направление и писклявым голосом крича: «Electronic visa!», что значило: «Электронная виза!».

На выходе из аэропорта нас встретил гид, который направил нас к туристическому автобусу. Мы шли не торопясь, с воодушевлением разглядывая пальмы и вдыхая такой долгожданный тёплый морской воздух. Сев в автобус, папа стал с интересом разглядывать ваучер.

– Что ты хочешь там увидеть? – спросила я с некой насмешкой. – Годы идут, а ничего не меняется.

На самом деле, я была очень даже рада этому утверждению.

Женщина на соседнем сидении недоверчиво косилась в окно. Вероятно, ожидание не совпадало с реальностью. Я лишь улыбнулась, вспомнив себя в первые дни тут.

Сзади нас пара увлечённо выбирала экскурсию. Их оптимистичный настрой было видно за километр. Судя по вдохновленным восклицаниям, отдых пройдёт более чем насыщенно.

Большей части автобуса по-видимому было уже всё равно, куда их везут. Измотанные и сонные, они предпочитали не тратить на разглядывание местности время своего сна.

Как только стали появляться первые лучи солнца, все жители будто выползли из своих маленьких хижин и принялись за работу. Дороги с большой скоростью заполнялись множеством байков и скутеров. Индия – такая страна, в которой мало кто ездит на машинах.

Дорога не заняла много времени, и вот мы уже выходим из автобуса, вместе с багажом садимся в машину, а через пару минут – вот он, наш отель.

– Привет, мой друг! – Хозяин отеля дружелюбно помахал нам рукой.

Маленькая комнатка даже отдалённо отказывалась напоминать ресепшн. И только маленький деревянный стол в углу с разбросанными по нему ключами разрушал мысли о возможной ошибке.

Работники отеля быстро дали понять, что о русской речи пока можно забыть. Английский с индийским акцентом – это пожалуйста.

– Ваш комната третий этаж, – сделал последнюю попытку индиец, протянувший нам ключ. В итоге он решил бросить затею со своим ломано-русским, быстро затараторив по-английски.

Третий этаж. Найти бы ещё лестницу в этом чудо-здании. Как сказал один из местных, она где-то справа. Или слева?..

Наши скрипы мозгами, полные непонимания, были услышаны, и нас, спасибо, решили проводить. Всё-таки слева лестница. Надо бы запомнить.

Щеколда с нависным замком снаружи были явно против нашего посещения. Вечность спустя дверь в номер скрипуче распахнулась. Уже было похоже на фильм ужасов. Но я заставила почувствовать себя в полной боевой готовности.

Четыре ярко-жёлтые стены быстро отбросили мысли о заброшенной психбольнице или вроде того, однако железный разваливающийся шкаф явно хотел поспорить. Ванная комната нескромно расположилась за полупрозрачной перегородкой. Миленько. Если вентилятор к концу отпуска не свалится на нас с потолка, можно будет считать, что отдохнули мы успешно.

«Куда же я тебя, детёныш, приволок?!», – читалось в папиных глазах, но он промолчал.

Индиец пролетел по комнате, тыча пальцем в выключатели, добавив в конце:

– О'кей? – И, не дождавшись ответа, также быстро вылетел за дверь.

Тишина повисла в воздухе. Папа виновато покосился на меня. Больше всего на свете я не хотела, чтобы он как-либо комментировал всё это, поэтому предложила сходить поесть. К тому же, мой пустой урчащий желудок был явно согласен.

Мы невесело поплелись на пляж, пытаясь не обращать внимания на разбросанные рядом с дорогой пустые кокосы и прочий мусор. Одна из кафешек завлекла нас внутрь.

Я отказалась даже смотреть в меню. Несмотря на голод, кусок в горло не лез. Но фирменный наан с манговым соком всегда спасали ситуацию, поэтому корзинка с лепешками и пара стаканов вскоре уже стояли перед нами.

Поскольку было ранее утро, на пляже находилось очень мало народа. Совсем недавно я стала обращать внимание на то, насколько сильно, казалось бы, несущественные детали, или их отсутствие, могут поменять атмосферу. Вот сейчас, например, я вижу, каким необычным выглядит безлюдный пляж: нет никакого шума голосов и детских криков, не играет громкая музыка, суетящиеся неизвестно из-за чего люди не создают толпу, скрывающую обзор на песчаное побережье, и сам пляж кажется голым без многочисленных шезлонгов.

Как оказалось, сон – лучшее лекарство от плохого настроя. Ближе к закату номер перестал казаться таким ужасным, а взгляд все чаще приковывался к терпкой экзотике местности.

– Давай возьмём скутер! – с нескрываемой радостью воскликнул папа. – У нас совсем нет индийских рупи. Нам же надо сегодня что-то есть. Доедем до ближайшего банкомата – и назад.

Тут я не нашла аргументов, чтобы не поехать. У меня конечно была мысль остаться в отеле, но она быстро отпала.

– Байк из вери гуд! – уверял нас уже добрых пять минут владелец скутера. – Мани – лэйтэр, ноу проблем!

– Садись. Будешь обнимать меня сзади.

– А может, не надо? – с опаской спросила я, конечно же понимая, что это не поможет.

– Надо! Садись!

И мы поехали. Во мне появилось какое-то новое чувство: что-то среднее между страхом и неописуемым восторгом. «Я в чужой стране еду на скутере» – звенело у меня в голове. В какой-то момент хотелось кричать, в следующий – держаться покрепче и ни за что не отпускать. Теплый морской воздух бил в лицо, развевал волосы, пальмы на фоне заходящего солнца казались большими, высокими столбами, первые звезды, появляющиеся на ночном небе – всё это вместе невероятные ощущения.

Банк представлял из себя маленькое помещение с банкоматом внутри. Кроме него в комнатке не было абсолютно ничего. Немного странно на первый взгляд, учитывая немые взгляды прохожих на наши нелепые попытки разобраться с этой чудо-машиной неизвестной давности.

– Давай уже! Дурень, карту отдай! Вот. – Переговоры с банкоматом, похоже, пошли на пользу. – Пошли отсюда.

Тут другим было всё: люди, дороги, природа, ко всему нужно было привыкать. Свой ритм жизни и беззаботность, витающие в воздухе, так и старались вселиться в душу вместо бесконечных проблем, вытеснив их из сознания, но для этого необходимо отогнать мысли, что ты предоставлен сам себе в далёкой от дома точке мира.

Глава 3

Пока у солнца есть лучи,

Пока закаты ярко светят,

Пока сухие слёз ручьи,

Мы так боимся, что заметят

Озёра новые в глазах

И грусть, что вновь со тьмой приходит,

Те сожаления в слезах,

И чувство, что вот-вот проглотит

Всё самолюбие внутри,

Все положительные мысли,

И нас затащит вглубь норы

Лишь для того, чтоб поразмыслить.

Но ведь у солнца есть лучи,

Ещё закаты ярко светят,

Пока сухие слёз ручьи,

И не волнует, что заметят.

Человеческий организм с трудом, но переносит полтора часа трясучки на скутере по неизвестным дорогам и по жаре, – проверено. Это было немного опасно, долго и страшно, а ноги теперь и вовсе не ходят, но оно того стоило. Панаджи – столица Гоа – встретила своими узкими, уютными улицами. Между двухэтажными разноцветными домами были криво натянуты яркие флажки. Всё излучало и выливало на нас свои различия и колорит.

Неподалёку местные жители явно не стеснялись рассматривать нас под прикрытием окон своих домов. А мы в свою очередь с интересом смотрели на них, проходя по узкой дороге между зданиями. Нельзя не признать, что со стороны эти гляделки выглядели весьма забавно.

Ещё одним не менее красивым местом являлась плантация специй. На гигантской территории, заросшей разными кустами и деревьями, чувствуешь себя исследователем из приключенческого рассказа: бродя по джунглям среди высоких экзотических деревьев, незаметно начинаешь представлять себя затерянным в глуши чужой вселенной. Тропинка виляла меж тропической растительностью, вела нас вглубь этого вроде простого, но волшебного мира.

Водопад – вот что принесло больше всего эмоций. Холодная вода, множество рыб, сильные белые струи, летящие вниз по склону, обезьяны, что бегали вокруг в поисках еды, и, наконец, железнодорожный мост, проходящий между верхними каскадами водопада, по которому с могущественным рёвом прямо на наших глазах величественно двигался поезд.

Катание на слонах – тоже, пожалуй, интересное развлечение. Сидеть на спине у такого большого и доброго существа, готового прокатить тебя на себе и показать мир с его высоты, погладить и покормить его, под конец получив от него дружеский подзатыльник гигантским ухом.

Каждый вечер после стольких эмоций я обещала себе, что обязательно приеду сюда ещё. И в один день у меня появилась ещё одна весомая причина для возвращения.

Мы вдвоём с отцом гуляли по побережью океана, провожая последние солнечные лучи уходящего дня, когда услышали чьё-то пение и, конечно же, не смогли пройти мимо. Недалеко от нас стоял парень чуть старше меня. Его волосы причудливо развевались на ветру, заставляя его периодически взмахивать головой, откидывая непослушные пряди шоколадного цвета с глаз. «Hotel California» никогда ещё не казалась мне настолько гармоничной и уместной. Взгляд его серо-голубых глаз упал на меня, тихо подпевающей знакомой песне. Как и почему певец оказался возле меня – не знаю, но английская речь заставила меня подняться к нему. Я никогда не любила петь на людях, но тут почему-то не смогла отказать.

Оставив заботы об аппаратуре на друзьях, парень подошёл ко мне, разбрасывая ногами песок. Я посчитала своим долгом дождаться конца выступления, присев на расстеленное полотенце.

Он приземлился рядом и уставился на набегающие волны. Что-то в нём уже было мне знакомо. От него веяло спокойствием – и это всё, что я могла сказать.

– Ветрено сегодня. – Юноша всё ещё не отрываясь смотрел на горизонт, но я чувствовала – краем глаза он глядел на меня. Нет, это не нотки самолюбия, скорее наоборот – не привыкшая к вниманию, я замечала каждый неосторожный взгляд.

В отличии от большинства своих подруг, в компании парня я с концами терялась. К тому же, не особо привыкла разговаривать на английском. И что прикажете на это отвечать?

Пока я панически думала, что ответить, разговор уже вылился в новое русло. Началось всё с простого «Откуда ты?», а потом мы и вовсе переключились на тему музыки.

– Джастин, ну ты идёшь? – крикнул по-английски кто-то из его товарищей.

– Прости, Тина, мне пора. Я прихожу сюда каждый вечер в шесть часов. Может, завтра встретимся?

– Хорошо, – несколько смущенно ответила я.

Сидевший всё это время в стороне отец подошёл ближе.

– Рассказывай. – Он заговорчески прищурил один глаз.

– Джастин, американец. Что еще рассказывать?

– Короче, если что, я буду делать вид, что я не с тобой. Но чтобы кто-то заставил тебя на английском болтать, это надо постараться.

***

Джастин, заметив меня на песке недалеко от места их вчерашнего выступления, приветственно поднял руку. Отыграв концерт, он позвал меня прогуляться по пляжу.

Сегодня разговор шёл куда проще. Казалось, будто мы знакомы вот уже много лет. Однако это не мешало Джастину всё время как бы незаметно разглядывать меня.

– Почему ты так недоброжелательно отзываешься о своём городе? Что в нем не так? – Джастин вдруг замолчал. – Тина? Ты меня слышишь?

Он что-то спросил. А я опять закружилась в облаках. И нет, я не признаюсь себе, что я просто заслушалась его мягким голосом.

– Да, конечно, я слушаю. – Я попыталась вспомнить, что же он сказал. – Мой город до ужаса скучный, холодный и неприветливый. Тут всё как-то иначе. Ничего такого нет в том, чтобы просто поговорить с незнакомцем. А у нас на тебя посмотрят косо, а может и вообще прогонят. Да и для вдохновения там места нет. Формальности, бумажки-документы. Всё зациклено только на деньгах, бизнесе и быте. Мечты никого не волнуют.

Мы снова замолчали. Тёплый песок шуршал под ногами, раздуваемый морским ветром. Я наклонилась, чтобы поднять одну из многочисленных ракушек, покрутила её между пальцев, а затем бросила в набежавшую волну.

– А вы как тут оказались? Ты явно не местный.

– Я живу с мамой, отцом и младшим братом Майклом. Мы приехали в Индию несколько лет назад, потому что отец хотел быть поближе к морю, да и просто сменить обстановку, а Индия оказалась отличным контрастом по сравнению с Америкой. Мы постоянно переезжали из одного штата в другой, и однажды отец решил переехать сюда. – Парень окинул пляж каким-то странным взглядом: не то удовлетворение, не то, наоборот, сожаление. – И мы решили остаться тут насовсем.

– Не жалеешь? Это же так далеко от твоей родной страны. – Я тщетно пыталась понять, что же он на самом деле чувствует. Пусть он и казался общительным на первый взгляд, но было видно, что он плохо умеет делиться с кем-то чем-либо личным.

– Я привык к тому, что мы никогда не оставались где-то надолго. Сколько я себя помню, мы жили в одном месте год или два, не больше. К тому же, у меня достаточно строгий отец. Он никогда не был ласковым ко мне, даже когда я был совсем маленьким. Майкл ближе к нему. В большом городе от него было некуда деться, а тут я прихожу домой только на ночь, чтобы не сталкиваться с отцом.

Джастин с опаской посмотрел на меня. В его глазах я увидела какую-то неизвестную мне тревогу, будто он жалел о сказанном и теперь ждал моей реакции. Стало ясно, что он почти никогда не говорил с кем-то откровенно. Ему просто нужно было выговориться хоть кому-нибудь. Он подобно напуганному бездомному щенку искал во мне поддержки. Его маска весёлого и открытого для всех человека вмиг слетела, не оставив и тени от себя. Передо мной стоял измотанный жизнью юноша, который пытается цепляться за любой хороший момент и держаться за него как можно дольше. Тогда я не придумала ничего лучше, чем просто подойти и обнять его.

И я оказалась права. Это был тот самый случай, когда любые слова могут лишь навредить. Пока я стояла, прижавшись к нему, почувствовала исходящее от него облегчение. Пожалуй именно с этого момента мы стали намного ближе друг другу. Все последующие дни меня терзали вопросы. Насколько же он должен был сильно страдать, чтобы прятать ото всех своё одиночество столько лет? И почему он перестал доверять людям? А доверял ли вообще когда-нибудь?

Глава 4

Слово «часы» непонятным вдруг стало,

И всё волнение резко отпало.

Тихое счастье пришло погостить,

Будто остаться хотело просить.

Море волнами меня подзывало,

Тёплыми брызгами всю покрывало.

Тихо шуршал, напевая, песок

Песню свою, тонок так голосок.

Звёзды шептали ночную балладу,

Пели сверчки. Ох, ну что за отрада!

В даль посмотреть – там кораблик плывёт,

Вести, возможно, с собою несёт.

Ночь забирает чужие секреты,

Знаком пуская по небу кометы.

Ветер лениво шуршит в волосах,

Слёзы от счастья застыли в глазах.

Звуки тихонько сливаются в шепот:

Голос ночи и её скромный ропот.

Волны смывают от пяток следы.

Вот он – дом счастья, где лишь я и ты.

– Пап? – робко позвала я однажды за ужином.

– М? – промычал он, с аппетитом доедая остатки курицы в остром соусе с рисом.

– Можно я сегодня вечером пойду с Джастином погулять? Часов в восемь?

– Вы же обычно встречаетесь в шесть? В восемь уже зайдёт солнце.

– Да, но вчера он позвал меня посмотреть на звёзды.

– А как же я? Совсем про батьку забыла? – с притворным огорчением пробормотал он, приступая к салату.

– Ну, папа! – Как же я не люблю, когда он так говорит. За столько лет стало понятно, что это лишь наигранная обида, но вот отвечать на неё я так и не научилась.

– Пап, ну пап! – передразнил он. – Ладно уж, иди. Но ненадолго.

Папа пошёл бродить по морю, поэтому номер был в моём распоряжении. Я встала напротив зеркала, висящего на покосившейся дверце шкафа, и чуть не застонала от осознания новой проблемы. Надо было срочно придумать, в чём пойти.

«Эх, нет тут Киры! Вот уж кому всегда собраться легко. Правда она бы засыпала вопросами о нём и одарила бы многозначительным взглядом. В её понимании, если у меня появляется друг, то мы обязательно должны встречаться», – я улыбнулась своим мыслям. Кира – моя подруга детства, и она всегда понимала меня лучше других. Но вот если я ей проболталась о том, что у меня появился друг, она сразу начинает строить в голове планы о свадьбе. В этом плане она неисправима.

Наконец, когда на мне красовался лёгкий светлый сарафан чуть ниже колена, я окинула взглядом струящиеся причудливыми волнами русые волосы за своей спиной. Они местами отдавали золотым, а иногда и вовсе переходили в каштановый оттенок. Я довольно кивнула своему отражению. Пора. Провожаю себя как на торжественную церемонию, честное слово.

***

Мы с Джастином лежали на песке около моря и смотрели на звёзды. Шум волн Индийского океана напевал свою мелодию, успокаивая и усыпляя.

– Мне порой так хочется, чтобы всё было по-другому. Я мечтала о многом, но сейчас всё больше понимаю, что это невозможно. – Глядя на звёзды, я почему-то всегда вспоминала своё прошлое. Слёзы так и наворачивались на глаза от некоторых особенно печальных воспоминаний.

– Почему? Не стоит пытаться изменить то, что было. Иногда нужно просто поменять то, что есть. Мы все переживаем жизненные уроки, которые остаются невидимыми шрамами. Но эти шрамы можно вылечить.

– Если заживут все шрамы, появится место для новых, – задумчиво, но каким-то смирившимся голосом протянула я. Только сейчас, повернув голову, я заметила, что Джастин всё это время неотрывно смотрел на меня.

И я не стала отводить взгляд. Мы лежали, глядя друг другу в глаза, пока недалеко от нас не заиграла песня под названием «You And Me»². Джастин встал, протянул мне руку. Я послушно поднялась за ним следом, а он, не говоря ни слова, повёл меня в танце.

Я в одну секунду позабыла всё на свете: все мои грустные мысли и воспоминания будто растворились в пространстве. Я даже плохо отдавала отчёт своим движениям, – единственное, о чём я сейчас думала, так это то, как мне хорошо и спокойно рядом с Ним. Я чувствовала, что мне сейчас ничего не грозит. Звёзды, шум прибоя, музыка, остывший песок под ногами и тёплые руки Джастина слились воедино, позволяя забыться в танце. Так хотелось остаться в этом маленьком волшебном мире навечно, закрыться за прозрачным непреодолимым куполом от вселенной со всеми её возможными проблемами и неудачами, попросить весь существующий мир подождать и выделить ещё хоть минутку для нашего личного мира, такого маленького, невинного, временного. Нашего мира.

***

Позже, засыпая, я не могла перестать улыбаться. Как же хотелось, чтобы такие фантастические минуты повторялись как можно чаще! В такие моменты всё кажется понятным. Всё, кроме одного: в этот раз я испытала какую-то новую эмоцию, новое чувство, над тайной которого пока приходилось только гадать.

Глава 5

Утром я проснулась под пение птиц за окном. На часах было не больше восьми, и папа всё ещё похрапывал, вместе с пернатыми создавая горе-оркестр. Решив дать главному «инструменту ансамбля» подольше поспать, я тихонько спустилась в сад у гостиницы.

Я отправилась вглубь заросшей пальмами, цветущими кустами и прочими растениями лужайки. Тут, на улице, главный инструмент уступал чириканью птиц, позволив насладится их акапеллой. В то время как остальные обитатели отеля и не думали выбираться из кроватей, я позволила себе неспешным шагом пройтись в одиночестве и отдаться своим размышлениям.

Большую часть моих мыслей занимал именно вчерашний вечер, когда мы с Джастином танцевали под звёздами. Я прокручивала в сознании эти пару минут, пока каждой клеточкой заново не прочувствовала всё так, как запомнила.

Загадочное явление – звёзды. Они светят много тысяч лет. Наши предки, те, что жили десятки веков назад, также выходили на улицу ночью и разглядывали причудливые белые огоньки. Их увидят и наши последователи. Возможно, потом звёзды будут известными человеку не хуже родной планеты. Но сейчас, несмотря на уже доказанные факты, звёзды остаются великой загадкой если не для обычного человека, то для таких, как я – мечтателей – точно. Их можно сравнивать с чем-либо, олицетворять и ассоциировать сколько душе угодно, однако надо признать, что они смотрят на нас всех свысока, они могут оценивать и, возможно, даже критиковать нас – поколения. Для звезды человеческая жизнь ничтожно мала и коротка, и поэтому она способна увидеть и запомнить миллиарды жизней из разных тысячелетий, тем самым связывая всех нас крепкими, невидимыми узлами, о существовании которых многие даже не догадываются. Отдельное внимание нужно уделить людям, у которых появляются похожие мысли, глядя на эти далёкие от нас космические тела под названием звёзды. Так люди неосознанно делятся на группы, которые их так же тайно связывают.

То же самое можно сказать и про океан – где-то там, глубоко в подводном мире, может находиться капля, которая упала вместе с дождём на глазах у наших прабабушки или прадедушки, имена которых уже давно затерялись в истории. Но, быть может, именно эту каплю вынесло волной, и она только что стекла вниз по щеке, оставив от себя крохотную молекулу прошлого. Или вот тот причудливый камешек, что морская вода так любезно принесла потоком прямо мне в ладонь, – кто знает, а его могла бросить в воду моя прапрабабушка, будучи ещё маленькой девочкой. Забавно, не так ли? Но, действительно, это, увы, никому не известно. Об этом можно только гадать.

И всё же, сколько бы раз я ни прошлась вдоль трёх растущих в ряд пальм, бассейна, шести шезлонгов и двух столиков, а также мимо сонного работника отеля, что лениво болтает ложкой в чашке с традиционным индийским чаем со специями, сколько бы ни проделывала обратный маршрут, а всё же основной вопрос выяснить у самой себя так и не удалось: почему меня из раза в раз всё больше тянет к Джастину? Почему мне кажется, что именно он – причина, из-за которой так не хочется уезжать?

Стоило мне в который раз задать себе подобный вопрос, на этот раз уже вслух, чуть не выкрикнув его, как я увидела эту самую причину, стремительно сокращающую между нами расстояние.

– Привет! – Причина по имени Мучающий-Мой-Разум-День-И-Ночь-Джастин осторожно обняла меня. – Я тут проходил мимо и увидел тебя. Я думал, ты ещё спишь.

«Из-за тебя-то и не сплю!», – подумала я, ласково улыбнувшись.

Совсем скоро Джастин ушёл так же быстро, как и появился, сославшись на неотложные дела. Он прошмыгнул за калитку, выплеснув на траву немного тростникового сока из своего стакана, который всё это время покоился в его руке, а я, пожав плечами, развернулась и задумчиво побрела назад в номер отеля.

«Может, я столько раз перекручиваю в голове наши разговоры, потому что он говорит по-английски? А что, это всё объясняет». Не найдя лучшей отговорки, я со спокойной душой решила, что пора заканчивать утреннюю прогулку и, наконец, сходить на завтрак, который я в первый раз умудрилась не проспать. К слову, папу пришлось будить и лишать оркестр основного музыкального сопровождения.

***

Ближе к вечеру Джастин нашёл меня читающей очередную книгу на лежаке. Он быстро оторвал меня от этого, по его мнению, скучного по сравнению с реальной жизнью романа и позвал петь с ним. После долгих уговоров я согласилась лишь на одну песню, и в итоге мы оба остались более-менее довольными. По окончанию концерта Джастин взял меня за руку и повёл на другой конец пляжа, где почти никого и ничего не было, за исключением многочисленных булыжников и крабов на них.

– Когда вы улетаете? – Джастин как всегда неотрывно смотрел на меня.

– Послезавтра ночью. Так не хочется возвращаться! – пожаловалась я, сидя на камне, опустив ноги в воду и допивая кокосовое молоко.

– Знаешь, я слышал, что в последнее время учёные и врачи по всему миру много спорят о каком-то вирусе. Насколько я понял, это вроде гриппа, только в разы сильнее. Говорят, он убивает тех, кто достиг девятнадцати лет. Вот только он очень быстро распространяется, и пока что никто не нашёл от него вакцину.

– И много людей умирает?

– Почти все заразившиеся. Я не знаю, правда это или нет, но береги своих близких.

Я ничего не ответила. В это было трудно поверить, но Джастин говорил очень серьёзно и взволнованно. В любом случае я решила, что не стоит паниковать, пока всё не подтвердится.

Глава 6

Настал день нашего отъезда. С первой встречи с Джастином прошло полторы недели, но за это время я поняла, как сильно к нему привыкла. Весь отдых пролетел, как один день. Если подумать, то воспоминаний осталось много, но в общем всё это закончилось слишком быстро. Уезжать совсем не хотелось. В этот вечер мы, как обычно, сидели на пляже, глядя на закат. Солнце как будто опускалось всё глубже в воду, и я понимала, что прощаюсь с ним как минимум на год: и с солнцем, и с Джастином. Меня снова ждали холодная зима, множество повседневных проблем и мой маленький забытый всеми городок.

Мы сидели за столиком на побережье, ловя последние солнечные лучи. Я с головой погрузилась в свои мысли, из раза в раз прокручивая все события последних двух недель, что я здесь, улыбаясь каким-то моментам. Например, весьма забавным было то, как нас встретил хозяин отеля: он молча взял мою руку, повернул, как-то надавил на костяшку пальца, и та звонко хрустнула. На мой ошеломлённый и полный непонимания взгляд он никак не отреагировал, а просто проделал ту же операцию с другими гостями. Или то, как я кормила с руки маленьких обезьянок, которые бегали за нами по деревьям и камням, как у меня состоялся очень глупый разговор с одним из местных индийцев: я попросту не поняла, что он у меня спрашивал, и решила на всё утвердительно кивать головой. Наверное, он посчитал меня какой-нибудь умственно-отсталой, но теперь мне было всё равно. Сейчас я просто не выносила мысли о том, что совсем скоро придётся уехать.

– Протяни руку. – Голос Джастина вывел меня из раздумий.

Он осторожно завязал вокруг моего запястья красивый браслет. На нитку были натянуты различные бусины, ракушки и фигурки слонов.

– Обещай мне, что вернёшься. – Он протянул мне аккуратно свёрнутый листок бумаги со своим номером телефона. – Позвони, как прилетишь домой. Я буду ждать.

Мы просидели на берегу моря до тех пор, пока на небе не стали робко появляться первые звёздочки. Потом Джастин проводил меня до отеля, в то время как до самолёта оставалось всего несколько часов.

Мы шли по засыпанной песком дорожке, неловко поглядывая друг на друга. Наши руки иногда случайно, а может и специально, соприкасались, а время предательски быстро, будто издеваясь, вело к неизбежному. Я в последний раз захожу в калитку, ведущую на территорию гостиницы, в последний раз поднимаюсь на третий этаж немного странного здания по уже успевшей стать родной лестнице, открываю заедавший то и дело замок на двери, на удивление, с первого раза, когда так хочется растянуть время, захожу в неожиданно ставшую любимой ненавистную ванную комнату со сломанным душем, закрываю балконную дверь и задёргиваю бордовыми шторами окно у изголовья кровати, и всё это в последний раз. В последний раз в этом году, который может показаться целой жизнью.

Мы с папой берём чемодан, сумку, набитую вещами в самый край, вешаем каждый себе на плечи по рюкзаку, закрываем дверь, спускаемся вниз по лестнице, где меня терпеливо ждёт Джастин. В последний раз.

Как бы мы не оттягивали этот момент, через какое-то время за нами приехал автобус. Дальше всё было как в тумане: вот Джастин меня обнимает, что-то шепча на ухо, и я, уже из автобуса, со слезами на глазах машу ему рукой и мысленно клянусь, что обязательно скоро приеду к нему.

***

Автобус быстро мчался по опустевшим дорогам одного из самых маленьких штатов этой большой, необычной страны. Гоа каждый раз поражал меня чем-то новым, неизведанным. Его улицы удивляли той особой атмосферой, которой обладали. Темнокожие индианки в красивых сари и с множеством украшений на лице, руках и ногах, индусы с причудливыми красными точками на лбу, большое количество торговцев, пальм, бродячих, но очень ласковых собак и даже коров, что ходят по улицам сами по себе, палящее солнце, прогревающее земную поверхность настолько, что та едва успевает остывать к утру, из-за чего температура воздуха днём не сильно отличается от ночной, великолепные закаты, что почти невозможно отличить от умелой работы кисти опытного художника, – всё это составляющие одной чуткой и еле заметной картины, но ясно видимой для тех, кто однажды рассмотрел её среди мелких недостатков, и теперь она даже на один день не может покинуть сердце неосознанно влюбившегося в это видение человека.

За три года я отметила для себя одну необычную деталь: все местные жители выходят работать на улицу с восходом солнца, за считанные минуты создавая абсолютно везде столпотворения людей, а как только последние лучи солнца осторожно касаются земли, все убегают домой, и дороги стремительно опустошаются. Максимум, кого можно встретить на улице с наступлением темноты, так это туристов, выбравшихся по делам после рабочего дня индийцев, тех, кто работает допоздна или тех, кто просто не успел добраться до дома. И то, как только у всех заканчивается ночная жизнь, город тонет во тьме, будто бы все представители местного населения разом вымерли: нет машин и скутеров, не работают магазины и ларьки, дороги не освещают яркие разноцветные вывески и рекламы, а фонарей и вовсе нет в помине. Для жителя другой страны это может показаться странным и пугающим, но на самом деле такая особенность, если посмотреть на неё по-другому, достаточно интересна. Мои, например, размышления этот факт занимал достаточно долгое время.

Собраться с мыслями мне помешал папа, который почти насильно одел на меня наушники с играющей в них песней «Тише, послушай»³. Стоило мне вслушаться в слова, которые так явно напоминали о нашем с Джастином разговоре под звёздами и танце, как запоздалые слёзы хлынули из моих глаз нескончаемым потоком.

«Нас на танец приглашает ночь.

Дай мне руку, время прочь.

Всё плохое позабудь сейчас,

Ритм атакует нас», – слова песни эхом отдались у меня в голове.

Я резко сбросила наушники, прекращая эту пытку. В салоне автобуса было темно, и папа не мог разглядеть моих слёз. Я легко отмахнулась отговоркой про то, что хочу спать. Конечно, он и не догадывался, как тяжело мне слушать эти безобидные строчки, ведь он не знал о произошедшем. И всё же, как, чёрт возьми, как можно было так «удачно» подобрать для меня песню?! Неужели среди всех не нашлось другой? Я не имею права на него обижаться, он, по сути, не виноват, но эта нелепая случайность глубоко засела мне в душу.

Прижавшись головой к стеклу подскакивающего на каждой кочке, которых было немало, словно от взрыва бомбы, и без того разваливающегося на части автобуса, я дала волю слезам. Вряд ли до дома ещё выпадет шанс выпустить накопившиеся эмоции и при этом остаться незамеченной. Я просто ненавидела показывать людям свои слабости, особенно посторонним, и особенно, если меня будут пытаться успокоить, или того хуже развеселить, как это любит делать папа. А он, плюс ко всему, начнёт расспрашивать, что случилось, а я буду просто не в состоянии ему ответить. Поэтому лучше тихонько выплакаться, пока никто не видит, а дальше идти с высоко поднятой головой, наплевав на бурю сносящих с ног эмоций, чтобы ни одна живая душа не догадалась о моём внутреннем состоянии. Когда-то давно я решила, что позволю себе быть слабой только с несколькими самыми близкими людьми, когда мы останемся наедине. Пора выполнять своё обещание.

Глава 7

Приехав в аэропорт, мы сразу встали в длинную очередь. Повсюду были жители Индии, с интересом разглядывающие нас: белых, сонных и грустных туристов, отчаянно цеплявшихся за последние минуты, проведённые на тёплом морском воздухе, в этом по-своему райском уголке мира. Вокруг ходили не менее сонные индианки в своих сари. Вдруг в мою голову пришла абсолютно странная для моего состояния мысль, которую я никак не ждала у себя в сознании, особенно сейчас: «Чёрт, я опять забыла купить себе сари!». Пока мы ждали, я решила, что будет надёжнее, если я положу заветную бумажку с номером Джастина в сумку, которую мы сдадим в багаж. Мало ли, что может случиться в самолёте. Вдруг выпадет куда-то.

Тем временем очередь двигалась с очень медленной скоростью. После того, как мы прошли регистрацию, сдали багаж, избавившись от чемодана и дорожной сумки, мы, радостные, что нудные ожидания закончились, направились дальше, где очередь, как оказалось, и не думала кончаться.

Вяло передвигая ногами, построившиеся в колонну туристы со скоростью старой черепахи двигались к месту для личного досмотра. То и дело зевая от скуки, мне ничего не оставалось, кроме как стоять, задумавшись. Пустой аэропорт вёл нас замысловатыми коридорами, по которым нехотя ползла очередь.

Со временем ноги стали затекать, а сонные мысли путаться. Глаза так и намеривались захлопнуться, повалив меня с ног. Я поняла, что если и дальше буду вести настолько активную мозговую деятельность, то моя голова, уже и так поникшая, по ощущениям будет не легче булыжника. Мне срочно нужно было хоть с кем-то поговорить, ведь мозг отказывался укладывать всю полученную и вдобавок созданную мной несвязанную информацию.

– Пап, мама что-нибудь писала тебе?

– Нет. Спит, наверное. Там же на два с половиной часа меньше.

Разговор как-то не вязался, а громко обсуждающие что-то впереди люди мешали. Со временем единственное занятие, а именно разглядывание и оценивание спереди стоящей группы молодёжи, начало неимоверно раздражать.

Когда очередь, наконец, прижалась ближе к стене, я облокотилась о долгожданную опору и смогла хоть чуть-чуть размять ноги.

– Теперь я понял, почему нас привезли сюда за четыре часа до вылета, – подал признаки жизни папа.

Я проследила за его взглядом и увидела, что он выглядывает конец этой проклятой очереди. Из его утверждения легко было сделать вывод, что стоять нам ещё предстоит долго.

Переслушанные по десять раз подряд каждая песни даже мне уже начали изрядно надоедать. Ни стула, ни скамейки до сих пор на горизонте видно не было, а ноги сгибались пополам под весом уставшего тела, как, собственно, и спина.

И вот, как свет в конце туннеля, приближался заветный конец очереди. В итоге все четыре часа мы простояли в ожидании, и все эти четыре часа я думала о Джастине. Я ещё не улетела, а уже думала о том, чтобы вернуться. Странное ощущение.

Последняя стоящая впереди нас молодая пара с ребёнком лет пяти забрала все свои документы, подхватила малыша и сумки на руки и уступила место нам.

«Свобода, – пело сердце, – наконец можно спокойно посидеть в зале ожидания, побродить по магазинам и сфотографироваться на фоне окна, купить сок, в конце концов!»

Ужасно измотанные, мы пошли за таким желанным питьём. Единственное, что не могло не настораживать – это отсутствие назойливого голоса, объявляющего о начале посадки.

– Так, сколько у нас ещё времени? – спросил папа сам у себя. – Что-то народу не видно. Куда делись все люди из очереди?

Мы, как две потерянные собаки, быстро замотали головами во все стороны. И правда, людей практически не было.

– Посадка должна была начаться минут сорок назад. – Папа поудобнее перехватил свалившийся с плеч рюкзак.

– Странно… И где все?

Оставшийся без ответа вопрос повис в воздухе.

– Пошли. – Папа взял меня за руку и повёл в один из широких коридоров за стеклянной дверью. Пол был застелен синим ковром с коротким ворсом и причудливым разноцветным узором на нём. Коридор плавно спускался вниз, ко входу в рукав, ведущий к самолёту, где нас и ждала ещё одна очередь.

Не зная, плакать им или смеяться, входившие люди начинали громко возмущаться, хоть и не всерьёз. У большинства при виде этого пейзажа вырывался нервный смешок, стали завязываться короткие шуточные диалоги на эту тему. Уставшие маленькие дети побросали дорожные подушки на тот самый ковёр и повалились сверху. В такие моменты начинаю завидовать малышам, так как им за такую шалость никто и слова не скажет, а мне приходится молча смотреть на это, потирая от усталости ноги.

Когда мы сидели на своих местах в самолёте, счастью не было предела, хоть и сил на его проявление не осталось. Короткое сообщение всем возможным контактам телефона «Взлетаем», и гигантская летающая машина оторвалась от земли.

Полёт прошёл гладко, а как только под нами появились заснеженные поля и верхушки деревьев, мы с отцом по нашей традиции стали перекидываться фразами, вроде: «Разворачивайтесь, я хочу назад!» или «А можно меня на обратный рейс посадить?». Под конец этого обычая папа важным голосом, глядя в иллюминатор, добавил:

– Дамы и господа, объявлена нелётная погода, и мы вынуждены вернуться в Гоа и совершить посадку там.

Я лишь грустно улыбнулась. Если бы эта шутка стала реальностью, если бы мне можно было вернуться к Джастину…

***

Долгий полёт и мои переживания дали о себе знать: я прилетела кислая, уставшая и разбитая. А впереди ещё ожидание багажа. Лента номер девять, и снова нужно ждать. Наш чемодан приехал одним из первых, а вот сумки нигде не было. Людей вокруг становилось всё меньше. Я не отрывала взгляда от багажной ленты в течение полутора часов, и вот я увидела, как чей-то последний чемодан лениво ползёт в нашу сторону. Я кинула встревоженный взгляд на отца. Он, не показывая признаков беспокойства, сказал, чтобы я ждала его тут, пока он пойдёт узнавать, в чём дело.

Я решила не терять времени и привести себя в порядок. Прислонив рюкзак к большой колонне, я стала копаться в своих вещах в поиске расчески и наткнулась на косметичку, в которой раньше лежал листок, отданный мне Джастином. Я открыла её и первые мгновения была в ужасе от того, что не увидела там записки, но потом быстро успокоилась, вспомнив, что она в багаже. И вдруг сонная я осознала, что сумку, в которой лежала та бумажка, мы так и не нашли. У меня началась настоящая паника. Как я свяжусь с Джастином, если не найду её? Что он подумает? Как мы потом встретимся?

За то время, что я там стояла, я успела тысячу раз отругать себя за свою врождённую рассеянность, что проявлялась в самые ответственные моменты. Вскоре я увидела приближающегося отца.

– Ну что? – Я только сейчас заметила, что он вернулся без сумки.

– Пока ничего. Я оставил им свой телефон. Как только они найдут сумку – сразу позвонят. Но я бы не очень надеялся, что она найдётся.

«Как жизнерадостно», – скривилась я.

Я готова была разорваться. Зачем я положила её туда?! Неужели не могла всё оставить, как есть?

Но делать было нечего. Пришлось ехать домой без сумки, без записки, без моей надежды.

Глава 8

Папа отвез меня домой, а сам уехал к себе. На пороге меня встретили радостные мама, бабушка, две сестры и брат. Они заключили меня в крепкие объятья, набросившись со всех сторон. Накормив меня вкусным домашним обедом, они принялись расспрашивать меня обо всём: и о моих общих впечатлениях, и о самых детальных подробностях поездки, и даже о таких мелочах, как места в самолёте. Я старалась выглядеть как можно более жизнерадостной, но ввиду усталости это плохо получалось.

Конечно, разговор не прошёл без упоминания Джастина. Я рассказала о нём всё от и до: кто он, откуда, как мы познакомились, про наши прогулки и танец под ночным небом. Меня пытались всячески утешить, но на меня ничего не действовало.

Ночью, засыпая, я не сразу поняла, что по моим щекам текут слёзы, а подушка уже вся насквозь мокрая, будто от осеннего ливня. В голове крутилось лишь одно слово, вот уже столько времени не дававшее мне покоя: «Джастин». Так я не заметила, как уснула, прокручивая в мыслях счастливые воспоминания, связанные с ним.

***

Прошла неделя. Из меня никто не мог вытянуть ни единого весёлого слова, что прямо мне противоречило. Теперь я просто сидела у себя в комнате, разглядывая фотографии с Джастином и подаренный им браслет. Я очень по нему скучала.

Забравшись с ногами на подоконник, завернувшись в плед и попивая остывшее какао, я смотрела в окно. На улице валил снег, покрывая всё вокруг белой пеленой мороза. Чтобы хоть как-то разложить атакующие меня мысли по полочкам, я взяла старый дневник и начала писать.

Разобраться в своих эмоциях мне всегда помогали стихи. Это то, во что можно вложить все переживания, все чувства, понять их и осмыслить. Я переживала одни из самых тяжёлых периодов своей жизни с карандашом и листком в руках, рисуя схемы размера стихотворений. Так я выпускала свой гнев, раздражение, печаль или радость, и с успокоившимися эмоциями дальше занималась своими делами. Таким образом я не срывалась на других, а просто запиралась в комнате, творила, а потом, как ни в чём не бывало, возвращалась к жизни.

Вскоре в старой тетрадке, некогда бывшей любимым дневником, появилась новая запись, иногда прерываемая солёными каплями слёз:

«Все не меняется так скоро,

Измены только кажутся.

Они – иллюзия, опора,

Предлог, что в жизни скажется

Лишь отговоркой от проблемы,

Мол «изменилось всё давно».

Но заблуждаемся тут все мы,

Не виновато здесь кино

С сюжетом чистой игры судеб,

Где всё решается само.

Должны признать, что все мы будем

Так защищаться, но смешно

Винить во всём один лишь случай,

Что всё, казалось, поменял.

Душа кричит: «Себя не мучай!

Ты сам себя в печаль вогнал.

Всё остаётся, как и было,

Отсутствует одна деталь,

А сердце на замок закрыло

Все чувства, унеся их вдаль».

Но, горем будто оглушённый,

Не слышим крик души своей

И, измененьем поражённый,

Как раба рвёмся из сетей».

Я перечитала своё творение несколько раз, когда в комнату тихо постучали. Бросив что-то неразборчивое, что в теории должно было быть похожим на «Войдите», снова отвернулась к окну.

– Опять грустишь? – Мамина рука мягко опустилась на моё плечо.

– Я и не переставала, – буркнула я.

– Всё ещё из-за него? – Мама осторожно пыталась вывести меня хоть на какой-нибудь разговор.

– Да.

– Расскажи мне.

Я посмотрела на неё глазами, полными слёз. Только мама всегда могла понять меня, как не мог никто другой. Уткнувшись головой в её плечо, я начала просто рассуждать вслух.

– Я не понимаю, что чувствую. Мы провели вместе очень мало времени, но я уже так к нему привыкла. Привязалась. Ни с одним своим лучшим другом я не чувствовала себя такой защищённой, что ли. С ним было не просто интересно, с ним было хорошо и спокойно. – Я подняла жалобный взгляд на маму.

– Знаешь, – задумчиво начала она, – не у каждого чувства есть название. Разве набор букв сможет объяснить то, что происходит у тебя на сердце?

– Это не похоже на любовь с первого взгляда, но и узнать его за настолько короткий срок я просто не могла. Что это тогда? Очень крепкая дружба строится годами, всё не случается так быстро.

– Не воспринимай любовь с первого взгляда как что-то мгновенное, это понятие не всегда несёт такой прямой смысл, как может показаться сначала.

– Но я не могла успеть влюбиться. Ведь так?

– Почему тебя это так пугает?

– Потому что мы живём в разных странах, говорим на разных языках. Нам будет сложно… – я запнулась на полуслове, не придумав, что сказать.

– Сложно любить друг друга? Не думаю. А в прочем, тебе виднее. Но всё же, подумай над моими словами. – Мама поспешно вышла из комнаты, а я так и осталась сидеть в раздумьях.

«Ну не могла я так быстро влюбиться! Или же мама, всё-таки, права? Даже если так, то чем он отличается от других моих знакомых? Почему именно он? Неужели, сердце, ты не могло выбрать кого-то, с кем всё могло бы стать реальностью?». Я встряхнула головой. «Стоп, что? О чём я думаю? Я только что сама приняла тот факт, что влюбилась? Нет, я точно начинаю сходить с ума. Такого не может быть. Для этого должно было пройти больше времени. Однозначно, нет».

Я быстро оделась и выбежала из дома, решив проветриться. Я надела серое пальто, красный вязаный шарф и шапку. Надо собрать мозги в кучку и всё взвесить. Главное как обычно не задуматься и не засидеться на морозе до потери сознания.

«Итак, что мы имеем:

А) Я плачу по ночам от того, что его нет рядом;

Б) Я думаю о нём так часто, что он уже снится мне каждую ночь на протяжении всей недели;

В) Даже мама, не знающая его лично, говорит, что в том, что мы будем вместе, нет ничего плохого;

Г) C каждым папиным звонком я достаю его вопросами про сумку, но каждый раз получаю один и тот же ответ: «Пока не звонили», и эти три слова из раза в раз портят мне весь оставшийся день.

Также мы видим, что практически вместе мы быть не можем, потому что нас разделяют как минимум пять с половиной тысяч километров.

Ладно, с практикой разберёмся потом. Нужно решить, подходит он мне, или нет.

Начнём с характера: он весёлый, общительный, дружелюбный, жизнерадостный, очень здорово поёт. Он вырос без любви, но способен на подобные чувства, я это вижу. Джастин пытается получить максимум удовольствия от жизни, и это похвально.

Внешность, конечно, не так мне важна, но нужно отметить, что он очень красивый. Он подходящего для меня роста, хорошего телосложения, с волосами цвета тёмного шоколада, которые всегда забавно взъерошены от морского ветра. Признаюсь, пару раз я еле сдержалась, чтобы не потрепать его по голове.

А его глаза… Скрытые от лишних людей и подвластные лишь избранным… Но если ты – один из них, если тебе удалось подобрать пароль к их замку, то стеклянные омуты глаз открывают своё второе дно и затягивают тебя в их бездну без шанса выбраться. Ты летишь вниз бесконечно долго, в итоге теряя счёт времени, забыв обо всём, и тебя наполняет странное чувство: что-то между страхом неизвестности и готовности познать её до последней капли, до последних песчинок в песочных часах, что то замирают, отвергнув все законы гравитации, то летят всё ниже, толкаясь и теснясь, стараясь пробраться как можно скорее… И всё же, если бы человеческие глаза можно было бы охарактеризовать глубиной, то именно эти, его глаза, побили бы всевозможные рекорды.

Что-то я замечталась. Писатель из меня мог бы получиться.

Он – тот, кто нуждается в любви и преданном человеке, который не бросит его, несмотря ни на что.

Подведём итог: что бы я ни говорила окружающим, а мама была права: мой диагноз – влюблённость в самой тяжёлой форме».

Глава 9

В один из похожих дней, когда я сидела у себя в спальне, до меня долетел отрывок из обращения президента по телевизору:

«…он очень быстро распространяется, убивая всех взрослых людей, начиная с девятнадцати лет. Защититься от него практически невозможно. Я призываю всех оставаться дома. Только так мы сможем хотя бы притормозить распространение инфекции. Будьте осторожны и берегите своих близких, родных и друзей. Только вместе мы сможем побороть эпидемию».

Я поспешно вышла из комнаты. На диване изумрудного цвета сидели мама и бабушка, обе бледные и напуганные.

– Ты слышала, Тина? – приглушенно спросила мама, не отводя взгляда от телевизора, где уже начался какой-то документальный фильм.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа: Стр: 1

1 2

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10