Дамский преферанс - Раиса Лобацкая - Пролог Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Дамский преферанс - Раиса Лобацкая бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Дамский преферанс - Раиса Лобацкая - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Дамский преферанс - Раиса Лобацкая - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Лобацкая Раиса

Дамский преферанс

Читать онлайн

Аннотация к роману
«Дамский преферанс» - Раиса Лобацкая

Дамский преферанс – игра с множеством непредсказуемых ходов и поворотов, очень похожих на реальную жизнь, когда человеческие судьбы тусуются, словно колода карт, и порой странным образом раскладываются на ломберном столе истории. Упоминающиеся многократно в романе слова, кодирующие хитросплетения старого карточного фокуса (наука умеет много гитик), глубоко символичны: линия жизни каждого игрока-героя полна тайн, сложнее и запутаннее любых карточных многоходовок, а реализм и сюрреализм их судеб так близки, что уже едва различимы. Сюжетная канва романа захватывает последние двадцать пять лет бурной и переменчивой истории нашей страны, многие драматические и трагические события которой получили в романе субъективное авторское прочтение. Прототипами героев стали реальные люди, чьи черты, характеры и судьбы сплелись волей писателя в собирательный образ целого поколения.
Следующая страница

Пролог

Что наша жизнь? – Игра!!!

А. С. Пушкин, «Пиковая дама»


Они удобно устроились среди древних развалин, наблюдая в лучах заката бесконечную вереницу путников, устремлённых к вершине. Разноликая и пёстрая лента шкуркой роскошной тропической змеи распростёрлась внизу вдоль дороги, заползая на обочины, покрытые то ковылём, то сухостоем, то серыми голышами промытых вековыми дождями камней.

Одни шагали преисполненные беспечной лёгкостью, улыбаясь и насвистывая. Другие понуро, словно измождённые лошади, тянулись в гору с непосильной поклажей лет на плечах, вздыхая и постанывая. Было немало и таких, что, скрестив руки за спиной, шли, споря и переругиваясь с кем-то, чей облик был доступен и понятен лишь им одним.

Высокий худой старик останавливался, то и дело обращая взор в беспредельное пространство, пытаясь разглядеть там, найти нечто известное ему одному. Не видел и хмурился на миг, продолжая затем, словно в забытьи, свой размеренный путь. Недоверие, вспыхивающее на его лице, время от времени стиралось, сменяясь надеждой.

Молодая женщина шла, беспрерывно озираясь и суетливо поправляя то волосы, то складки одежды. Жесты были столь красноречивы, что вызвали у них обоих улыбку.

На подъёме было достаточно и тех, кто почти бежал, задыхаясь и падая, ускоряя и ускоряя шаг. Вверх, вверх! Быстрее других, привычно и ловко преодолевая крутые извивы дороги! Глядя на этих суетливых чудаков, наблюдатели опять слегка улыбнулись, переглянулись и покачали головами. Не в осуждение, нет, привычная ирония – путники есть путники. И все же… ах, уж эта их извечная слепота, ошеломляющая неспособность проникать в суть, оценивать себя среди событий, явлений, жанров бытия, реализующихся в спиралях Вселенной…

А, впрочем, чего ожидать от путников? Хотя случались раз-два в столетие и исключения. Вот взять хотя бы этого внимательно и не суетливо что-то ищущего у пробитой заступами обочины. Неужто тот, кому доступно осознание бытия? Давно не являлись…

Ближе к ночи путники всё прибывали, нескончаемый поток сливался из мелких ручейков, снова ветвился, растекаясь обширной дельтой и скрываясь затем за холмом. Их вереница в сумерках казалась более однородной, змеиная шкурка исчезла, хотя несовместимая дробность внутри потока сохранялась. Путники шли, не смешиваясь, не замечая друг друга.

В толпе, идущей наверх, всякий одинок, как нигде. Одно и то же и в том мире, и в этом.

– Ты решил поменять правила? Я не против, если они не во вред порядку. Нет? Что ж, пусть отныне будет так. Хлопот как будто не больше… Однако не возьму в толк, зачем тебе всё это? – нарушил молчание один из двоих наблюдателей.

– Посмотри на идущих, и ты всё поймёшь. Толпа пестра и разобщена, но каждый по сути – слепок другого. Детали не имеют значения. Они лишь меняют облик.

– Да, пожалуй, ты прав. Так вот от чего у меня вечный сплин? Они все до скуки похожи друг на друга. И на нас с тобой! – ироничный взгляд в сторону собеседника, сменившийся раскатистым смехом.

– Зачем ты так жесток? – старое недоверие скользнуло меж ними.

– Не будь смешным, приписывая мне человеческое, – гримаса исказила выразительное лицо, – Тебя самого они считают, падая ниц, добрым и всемогущим. Оставим это им, – он кивнул в сторону вереницы на склоне. – Мы оба знаем, что ты, как, впрочем, и я, не обладаешь ни одним из приписываемых нам качеств. Да и в легковесных ли оценках людей – жалких путников на вечном пути из мира сует в мир покоя – таится предназначенное тебе и мне порядком? Я лишь хотел узнать, в чём твой критерий, согласно которому ты, наблюдатель, отвечающий за добро, распахнул перед ними врата покоя?

– Критерий, как и прежде, страдание. Все они много страдали. Любой путник, отхлебнув от чаши познания, уже тем самым был наказан. Хотя бы однажды, – замолчал на миг, и, немного помрачнев, добавил: – И каждый хотя бы однажды, переходя из мира сует сюда, в наш не бренный мир, заслужил покой.

– Ну, ты опять смешон! Да, каждый отхлебнул от чаши, но только единицы поняли, что пригубили от познания, которое разлилось по жилам, заполнило каждую клеточку мозга… Только единицы поняли, что им даровано, и попытались сохранить, упрочить, использовать во благо… Но масса?! И каждому из зёрен этого бессмысленного месива ты решил даровать покой? А ты не боишься, что, упразднив наказание, тем самым лишил их страха. Теперь они не будут бояться того, что когда-то сами же нарекли грехом.

– Грех? «Не погрешишь – не покаешься», как наивно, – улыбнулся тот, кто отвечал за добро. – Ну, вот видишь, значит, познание приоткрывало им свои бездны, из которых они, пусть неумело, пытались зачерпнуть… Да, несомненно, они неутомимы и в изобретении правил и в их разрушении, – развёл руками, – путники, что с них взять? Ни одного из них страх не остановил на пути падения. Не знаю путника, который бы не преступил черту, хотя бы в мыслях!

– Намерение не есть деяние! Славное оправдание! Просто случай им не подвернулся, а то бы не в мыслях преступили, ох, как бы преступили! Хочешь вступить в конфликт с порядком? – шутил тот из собеседников, который отвечал за зло.

– Ты же знаешь, я не конфликтен… Скорее сам переосмыслил мир, а главное, наше место в нём… Место путников и наше с тобой. Моё переосмысление не повод к ссоре.

Замолчали, спокойно наблюдая за бредущими к вершине.

– Взгляни, как она прелестна! Как восхитительно порочна! – нарушил вновь молчание наблюдатель, отвечающий за зло, кивнув в сторону рыжеволосой бестии, легко и беспечно перепрыгивающей с камня на камень. – Согласись, ей самое место в моих покоях, а ты обрекаешь её на вечный покой. Где твой хвалёный критерий? Отдай её мне! Не скупись!

– Она сирота.

Ей выпало много страданий. Вот и критерий.

– Так не отдашь? Жаль, – он равнодушно перевёл взгляд туда, где из-за обрушившейся много веков назад стены проступал приближающийся грузный силуэт. – Ага, как славно! Вот и очередное чудовище! И ему уготован покой? Видно, мало он упокоил своих соплеменников? Или пытки его были не столь изобретательны? А может, путники той половины континента, где он творил свои изощрённые бесчинства, недостаточно страдали? И, несмотря на то, что он «людоед», ты раскрываешь перед ним врата покоя? – наблюдатель, отвечающий за зло, рассмеялся.

– Ты несносен! Тебе ли не знать, как много он сам страдал на своём пути! В страдании корни его пороков…

– Он – бессовестный циник, казнокрад и убийца! Однако, по твоей логике, страдание превыше преступления?

– Таковы правила порядка, они не мои, – пожал плечами наблюдатель, отвечающий за добро.

– Мне кажется, ты слишком вольно трактуешь порядок! Поклонение путников тебя испортило! Своим упрямством ты утомил меня. Я чувствую, наше непонимание приведёт нас к новой ссоре. Я бы не хотел… – устало ответил наблюдатель, отвечающий за зло.

– Не хотел, и не надо, – мягко прервал его собеседник, прикоснувшись к изысканно тонкой руке своего оппонента. – Не забывай о главном – о нашем предназначении, предписанном порядком. Ты – это я, а я – это ты! Нет левого без правого, востока без запада, мудрости без глупости, зла без добра. В этом основа всего сущего! В этом единстве механизм движения! Глубинный смысл, диктуемый порядком! Страдание превыше всего! Страдание – это наказание там, в гуще людской, и покой здесь, когда они являются к нам путниками. Покой для всех, кто пережил страдание…

– Ну нет, уволь! – скептически заметил его собеседник. – Как любят повторять путники «всем сёстрам по серьгам»… Придётся опять прервать наш диалог на несколько столетий! – встал, тряхнув копной волос, рассыпавшиеся небрежно пряди покрыли породистый лоб.

– Не горячись, не уподобляйся путникам, – наблюдатель, отвечающий за добро, вновь примиряюще протянул руку к своему собеседнику. – Тебя тоже испортили их поклонение и страх. Вспомни о нашей вечной миссии. Останься. Мне всегда так одиноко без тебя. Наш диалог ещё далёк от завершения.

– Пожалуй, ты прав, гнев – удел тех, кто познал страдание, удел путников. Уговорил, останусь, – наблюдатель, отвечающий за зло, вновь улыбался, поудобнее устраиваясь среди живописных развалин, – «суета сует и всё суета». Сами изобрели эту формулу и тут же о ней забыли. Как мелки и ничтожны их заботы перед этим вечным путём, – он кивнул в сторону всё разрастающегося к ночи потока путников.

– Скоро ли отправляешься в свой обычный вояж? Кого выбрал для опеки на этот раз? Кого-то из великих? Интересно, кто нынче привлёк твоё внимание? А ещё интереснее знать, принесёт ли твоя опека желаемые плоды? – голос наблюдателя, отвечающего за добро, прозвучал примиряюще.

– Пока не знаю. Выбор не велик среди великих, но весьма разнообразен и красочен среди малых рода человеческого. Есть занятные экземпляры и не менее занятные сюжеты, которые они там у себя затевают. Любопытно взглянуть. Не смотри с осуждением. Мне не пристало вмешиваться, нет, только взглянуть, только еще раз насладиться театром абсурда, вечным спектаклем, который они так одержимо продолжают разыгрывать уже не одно тысячелетие. И, заметь, верят в него, и как истово верят, как настойчиво крушат судьбы друг друга на выдуманных подмостках…

– Любуюсь сумбуром и беспечными бесчинствами, порождёнными тобой же, гений зла. Сумеешь ли не поддаться искушению и никого из них не станешь подталкивать к греху? Не верю, что ты способен оставаться в стороне! Не будешь соблазнять, не станешь обольщать «невинными» посулами? Не верю! Ты не властен поменять свою природу!

– О, друг мой, ну, уж ты совсем несносен и, к удивлению, непоследователен! Смею напомнить, весь их сумбур – плод нашего совместного труда: нет чёрного без белого. Подталкивать к греху?! Ты, верно, иронизируешь по обыкновению. Тебе ли не знать, что они давно превзошли меня в умении созидать и множить зло? Мне впору учиться у них. Кстати, вот так мысль! Не могу сказать, что они превзошли тебя в умении созидать добро! Ха-ха! Вот парадокс! Над ним стоит поразмыслить на досуге. Нет, не сейчас, – остановил он собеседника жестом. – Устал. Не хочу дискуссий. Способен ныне только на созерцание и наслаждение. Должен признаться тебе, от их интриг и пролитой крови даже меня порой тошнит. Представляю, каково тебе!

– Меняешься? Занятно… И верный тому признак – стремление примириться со мной. Я рад.

От наблюдателя, отвечающего за добро, исходили искренность и спокойствие. Замолчали в раздумье. Толпа путников заметно поредела к рассвету, продолжая ровным потоком вливаться в распахнутые врата покоя за покатым краем холма.

– Взгляни туда, – указал один из наблюдателей в сторону молодого, красивого, полного сил путника, всматривавшегося в каждый камень, в каждую складочку рельефа. По его сосредоточенному виду было ясно, что он не намерен переступить отчётливо обозначенную черту у врат покоя. – Что он пытается отыскать?

– А, этот бедолага? Он вдоволь отхлебнул от чаши, впитал и приумножил знание. Он обрёл кристалл единения, а сейчас, верно, ищет камень ожидания близких.

– Вот уж не думал, что ты сохранишь этот обычай. Представляешь, как путники будут толпиться здесь.

– Опять ирония? Такого не случится. Ждать тяжело и дано редким счастливцам. Путники, едва шагнув за черту, забывают всех, кто остался за их спиной. Обретших кристалл и совпавших душами там так мало, что я уже давненько что-то никого не видел на этом камне.

– Пожалуй, ты прав, – сказал в раздумье наблюдатель, отвечающий за зло. – Камень так зарос, что его трудно отыскать, но этому путнику, смотри, удалось. Пусть сидит. Знаешь, он даже оживил пейзаж. Уже не так уныло. И какие светлые мысли…

– Оставь! Не стоит читать мысли путников без особой надобности, – поморщился тот из наблюдателей, кто отвечал за добро. – Я гуманен, а жизнь всех путников конечна. Пусть ждёт. Когда-нибудь дождётся…

Солнце залило ярким светом долину, и оба наблюдателя, сбросив плащи и продолжая свой ни к чему не обязывающий вечный диалог, направились к дому за дальним холмом, не оглядываясь на путников, бредущих за их спинами. Наблюдатели путникам в сущности совсем не нужны. Порядок никому не позволит свернуть с начертанной для каждого из них тропы.

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Дамский преферанс - Раиса Лобацкая


Комментарии к роману "Дамский преферанс - Раиса Лобацкая" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры