Разделы библиотеки
Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Воробей Ирина
Договорились. Часть 2
Аннотация к произведению Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей
Карина натворила глупостей, и теперь сама не понимает, как из этого выпутаться. Выбор кажется ей невозможным. А новые проблемы только добавляются: Жерар вдруг воспылал чувствами, Зайкин решает играть по своим правилам, финансы заканчиваются. И все вокруг ее не понимают, потому что ничего не знают…
Содержит нецензурную брань.
| Следующая страница |
Глава 1. Страсть, которая не главная
Карина пыталась посмотреться в экран телефона, как в зеркало, пока ехала в такси. Хотела убедиться, что в поварском колпаке выглядит не так потешно, как представляла. Но то и дело вылетали уведомления. Всем она вдруг понадобилась субботним утром.
Жерар хотел завтра пообедать и после прогуляться по осеннему парку дотемна. Она читала между строк: «Чтобы вдоволь назаниматься сексом и успеть разъехаться». Настена ныла, никак не могла подобрать подходящее платье для фестиваля, чтобы было и комфортно, и прилично. Карина знала, для чего на самом деле, – чтобы понравиться Варданяну, хотя они решили остаться друзьями. Мать жаловалась на сестренку, что та перестала ходить с ними на службу в церковь. Практически упрекала старшую дочь в плохом влиянии. Сама Полина приглашала на шоппинг, небрежно бросив, что Кирилл сегодня пусть занимается своими делами, но при этом задавалась вопросом, чем таким интересным он занят. А Зайкин готовился к фестивалю. И Карину заставлял, потому сестре пришлось отказать.
Больше всех сообщений приходило от него с периодичностью в пару минут.
«Кариш, заготовки я наделал. Но ты на всякий захвати взбитые сливки».
«Кариш, может крема побольше взять? Боюсь, не хватит».
«Наделал еще несколько тюбиков».
«Блин, присыпку чисто белую найти не смог. Везде разноцветная только».
«Может отсортировать? У тебя будет время?».
«Ладно, обойдемся».
«Кариш, салфеток купи, плиз, пару пачек».
«Если вдруг че, на выручку не рассчитывай. Она пойдет на благотворительность».
«И да, Кариш, колпак тебе идет», – последнее сопровождалось смайликом с ухмылкой.
Она еще вчера перестала на них реагировать, потому что не успевала. Парень волновался. Он весь месяц готовился к этому фестивалю и все уши ей прожужжал о том, как для него важно там не оплошать. Зайкин высказывал свои опасения, Карина делала вид, что слушает и сопереживает.
В какой-то момент ей надоело. Она ушла работать на вебкам сайт, но парень быстро ее там нашел и вызвал в приват. «Ладно, тут хотя бы каждая минута оплачивается», – утешалась модель. И все дни она работала, по сути, на него. Остальные мемберы жаловались и писали в приложении, пытались выпытать, с кем она так подолгу зависает в привате, требовали публичного шоу, заманивали токенами в общий чат и даже угрожали. Но Зайкин оказался важнее.
Приходилось выкручиваться, чтобы совсем не упасть в рейтинге, ведь за учебу все еще надо было платить, а она лишилась постоянных доходов, которые получала в веб-студии, и накоплений не осталось после покупки девственности Полины. Теперь скучала по постоянным мемберам, особенно по нуждающемуся в ней ЭрПи, по щедрому Вацлаву и даже по грубому Джо. На «Лавкэм» постоянных ей завести пока не удалось.
Для скучающих мемберов модель снимала короткие видео с полустриптизом, записывала эротические аудио и фотографировала себя обнаженную. Материалы разлетались неплохо, позволяя держаться на плаву весь месяц. Но на прежний уровень доходов выйти не удавалось. Повезло, что Зайкин согласился самостоятельно спонсировать свои свидания с Полиной.
Они уже месяц встречались, а он еще ни о чем Карину не попросил. Только помочь с фестивалем, о чем они договорились еще до уговора: «Одно свидание – одна просьба». Девушка думала, что подготовка к важному мероприятию отнимала у него все силы и внимание, а черед просьб еще настанет. Она даже ждала этого, не терпелось узнать, что он будет требовать.
В окно автомобиля прилетали капли дождя. Сначала точечными слабыми выстрелами, затем частота бомбардировок увеличилась. Пыль быстро смылась мощными потоками. Шум барабанил по нервам. Карина волновалась – заразилась от Зайкина, и бесилась на него по старой привычке, хотя жаждала увидеть искренние синие глаза, улыбчивые персиковые губы и взволнованное худое лицо. Она в последнее время никак не могла на него насмотреться, хотя видела практически каждый день в университете и по вечерам в онлайне. Все равно не хватало.
Девушка полночи вчера провела на его ютьюб-канале, о котором узнала только пару недель назад. Зайкин сам похвастался, сообщив, что его пригласили на фестиваль только благодаря блогу с двумя сотнями тысяч подписчиков. После этого она заходила туда каждый день и пересматривала старые видео. Он целый месяц ничего не публиковал.
Ссылку на его канал девушка нашла на странице «Вконтакте», где она до сих пор не добавила его в друзья. Первые ролики он выпускал еще лет пять назад. Сначала это были просто короткие репортажи с домашней кухни, неудачные эксперименты или небольшие достижения, простенькие обзоры различных инструментов и бытовой техники, приколы и переживания. Потом блог стал делиться на рубрики, появились плейлисты с рецептами, обзорами и своеобразными ноу-хау. Одним из самых популярных было видео под названием «Мама на кухне – катастрофа».
Парень снимал как будто тайком и говорил таким же шпионским полушепотом. В кривом кадре светлая женщина в красном фартуке стояла у разделочного стола и нарезала зелень тонким изогнутым ножом для фруктов. Фон Карина узнала сразу – кухня, на которой он сидел во время приватов с ней. Все те же открытые полки, склянки и минимум мебели.
– Друзья, вы сейчас наблюдаете очень редкое природное явление – моя мама готовит, – хихикал Зайкин в камеру, подражая Дроздову из «В мире животных». – Такие особи обычно обходят кухонные зоны стороной. Их естественной средой обитания считается офис. Но вот одна случайно забрела ко мне на кухню и принялась нарезать салат. Она еще не знает, как это делать, но очень старается. Ей бы следовало показать, какой нож нужно для этого брать, но я боюсь ее спугнуть.
Карина не удержалась от смеха.
– Что ты там бормочешь, сынок? – раздался громкий голос матери с экрана.
Женщина продолжала смотреть перед собой и неуверенно передвигать нож по разделочной доске. Часть зелени оставалась на лезвии, часть отлетала в стороны.
– Блин, кажись, она меня спалила, – прошипел блогер. – Знайте, офисные особи очень опасны в гневе. Я рискую жизнью ради этого репортажа. Так что ставьте лайки и максимально репостите. Возможно, это мое последнее видео. Но оно того стоит.
– Чем ты занимаешься?
Она резко развернулась, но кадр вдруг смялся в непонятную массу пятен наподобие теста Роршаха. Все двигалось. Раздавались странные звуки, то ли грохот, то ли стук. Отчетливо был слышен только хлопок дверью, затем видео восстановилось. Картинка приняла четкие очертания. И стала видна кухня целиком за стеклом, в котором отражалось улыбчивое лицо Зайкина и задняя стенка телефона. Парень запыхался, но продолжил репортаж:
– Мы покинули опасную зону. Особь вернулась к салату.
– Че там, сына? – послышался всполошенный мужской голос.
– Пап, не мешай, я веду репортаж.
Отец протянул восторженное «Вау».
– Макароны она уже превратила в мучную жижу с маслом. А курицу сожгла в духовке практически дотла, как будто в прошлой жизни была инквизитором, – шептал Зайкин. – Салат ее последняя надежда.
Несколько секунд стояла тишина. Оба как будто любовались «особью». Карина всматривалась в экран, где женщина, нарезав зелень, полезла за стеклянной банкой с разноцветной и разнокалиберной смесью орехов, открыла крышку, понюхала и, пожав плечами, решила добавить ее в миску, половину которой уже наполнили красные, оранжевые и зеленые овощи.
Голос сбоку громко ахнул. Послышался звук шуршащих тапочек.
– Нуся, что ты творишь? Это же хомячий корм!
Камера двинулась следом. А затем все потухло, но через секунду появился новый кадр. Мужчина с женщиной сидели за кухонным столом с пустыми тарелками. Она смотрела в потолок и пила минеральную воду из бутылки. Он двигал пальцем по экрану смартфона, стянув губы в сторону, а свободной рукой подпер подбородок. На столе стояла миска, в которой ползал пухлощекий рыжий хомяк.
– Заказал пиццу, – удрученно сообщил мужчина и положил телефон на стол, задев им тонкое блюдце.
– Зато у Степки сегодня праздник живота, – заметил Зайкин из-за кадра.
Все трое печально вздохнули.
– Ладно, беру свои слова обратно, – заявила вдруг женщина, подняв руки. – Не такое уж и плевое дело готовить. Но салат почти получился! Сами виноваты. Нечего хомячий корм хранить на кухне.
– Да на банке же написано было «корм для хомяка», – ответил мужчина.
– Твоим кривым почерком!
Она стукнула ладонью о столешницу и скрестила руки. Тарелки прозвенели заунывно. Мужчина посмотрел поверх камеры на сына. Тот хихикнул. Карина невольно повторила за ним.
Затем произошла быстрая смена картинки. На экране появилось крупным планом лицо Зайкина. Синие глаза казались еще более синими, а персиковые губы – почти оранжевыми.
– Знайте, друзья, мама на кухне – быть беде, – парень подмигнул. – Всем пока!
На фоне раздалось возмущенное восклицание, но развязка осталась за кадром. Началась реклама. Карина посмеялась и перешла к другому видео.
Зайкин на камеру демонстрировал набор сковородок с инновационным антипригарным покрытием неизвестного Карине бренда. Все шло ровно и гладко, почти скучно, пока в кадр не ворвалась мать, которую девушка сразу узнала.
– Сколько же они тебе заплатили за рекламу, что ты их так расхваливаешь?
– Нисколько, это честный обзор, – обиженно ответил парень, вертя в руке блинную сковородку.
– Что? Ты еще и бесплатно это делаешь? – матери уже не было в кадре, но сила тона стопроцентно передавала ее возмущение.
– Ну, конечно. Они даже не знают, что я на них тут обзор делаю.
– А должны. Так это и работает. Хватит у матери на шее сидеть. Вот мою косметику ты почему-то не расхваливаешь, хотя я все твои ролики спонсирую.
– Ну, мам, – жалобно протянул Зайкин, положив сковородку со звоном на стол. – Твоя косметика не в тему моего блога.
– И что? Целевая аудитория зато подходящая. Ну-ка!
Она затихла буквально на несколько секунд. Парень за это время успел только повертеть головой недовольно в камеру. Вскоре на столе появилась бутылка шампуня с хорошо знакомым Карине брендом «Zaya».
– Давай, нахваливай.
– Мам, ну, ты че, реклама так точно не заработает. Зрители же теперь знают, что ты насильно меня заставляешь хвалить твой бренд.
– Ну, так вырежи и смонтируй.
– Ладно.
Парень изобразил скисшую мину и обхватил шампунь, как алкоголики хватают бутылку водки. Открыл колпачок, понюхал и сморщился.
– Шампунь «Zaya». Пить не рекомендую, и посуду им не помоешь, зато можно не бояться, если волосы упадут в блюдо, они хотя бы будут чистые.
– Ой, все, – раздалось сбоку с раздражением, затем хлопнула дверь.
Зайкин поиграл бровями, похихикал и продолжил обзор на сковородки как ни в чем не бывало.
Подобных роликов было немного, но все оказались забавными. Карине нравилось наблюдать за его родителями и их взаимодействием, за тем, как они плошают, смеются над собой и подшучивают над сыном, как он не боится говорить им и зрителям все, что думает, как родители на него обижаются, но в следующем видео появляются вновь.
По мере роста аудитории росло и качество роликов. Зайкин научился делать видео-рецепты, где в кадре фигурировали только еда и руки. Обзоры на технику тоже стали выглядеть профессиональнее. Со временем появилась новая рубрика – мастер-классы по приготовлению тех или иных блюд, где Зайкин чувствовал себя шефом или, как минимум, ведущим программы «Смак», а снимал уже кто-то другой. Карина подозревала в этом его родителей. В отдельный плейлист блогер собрал видео про кондитерские изделия, где было много мастичных скульптур, праздничных декораций тортов и забавных печенюшек на любую тематику. Карина незаметно для себя увлеклась, хотя готовила не сильно лучше его матери. Но ей нравилось наблюдать за Зайкиным в его «естественной среде обитания».
Насмеявшись вдоволь, она решила исследовать его страницу «ВКонтакте». Зайкин тоже не представлялся настоящим именем в сети и назывался «Веселый Роджер», зато выкладывал множество фотографий, даже не столько сам, сколько другие отмечали его там и тут. На аватарке широко улыбалась рисованная кроличья морда с широким двузубым ртом. Других фотографий профиля не было, поэтому Карина полезла в альбомы и отметки. Большая часть кадров, не самых приличных ракурсов и видов, была сделана на вечеринках в разное время с разной тематикой. Пьяные лица в кривых костюмах позировали с искренними улыбками и парами, и толпой, и изредка по одному. Зайкин каждый раз наряжался в нелепых персонажей себе под стать: будь то Винни Пух, Колобок или вообще Корень Мандрагоры из «Гарри Поттера». Выглядело одновременно жутко и смешно.
Иногда встречались фотографии со студенческих мероприятий, где все выглядели прилично и с легким пафосом, кроме самого Зайкина, который вечно портил групповые композиции состроенными рожами или позами. Школьные фото от университетских не особо отличались, разве что парень там был мальчиком, но также гримасничал и кривлялся. Карина нашла даже пару кадров с его первой любовью, проклятой Линой, которую уже ненавидела, и парнем, школьным другом, как она предположила. Все трое обнимались с Зайкиным посередине и весело хохотали, раскрыв пасти. Друг казался бугристым и твердым, а девушка – эфемерной и плоской. «Он так мне ничего и не рассказал», – вспомнила она.
Просмотрев все отметки, Карина перешла к фотографиям на странице. Мозг все никак не насыщался, хотя столько разных Зайкиных увидел за эту ночь.
Закрепленным висел репост опроса, где знакомые решали, идет ему латексный костюм или нет. Ответили тысячи человек. Девяносто процентов сошлись на том, что костюм к лицу. Многие оставляли комментарии, писали, что Зайкину давно пора сменить стиль, или просто смеялись, а некоторые открыто оскорбляли и фыркали. Парень ни на один комментарий не ответил – их было около тысячи, зато к репосту приписал «Все дело в кисточках» и ухмыляющийся смайлик.
Листая дальше стену, она напоролась на снимок, который надолго привлек внимание.
Фотографию несколько месяцев назад разместила Игнатьева, подписав: «Смотрите, какой красавчик». Пост набрал тысячи лайков. Зайкин откомментировал:
«Вау, как классно я тут получился! Будто духи рекламирую. Сам на себя не похож. Гога талантище! Покажи ее Карише».
Карина улыбнулась.
Игнатьева ответила сразу: «Еще чего, сам покажи».
Зайкин прислал грустную рожицу, а затем добавил сложенные вместе ладони и написал:
«Ну, пожалуйста! Сам не могу, эффект будет не тот».
«Обойдется твоя Ермакова», – отвечала непреклонная Игнатьева.
«Ну, блииин…».
Дальше шли комментарии восторженных подруг и подписчиц. Не обошлось и без стеба от парней, на который Зайкин отвечал смеющимися эмодзи.
В солнечном кадре он стоял в проеме деревянной двери какого-то отеля или летнего домика, потому что на фоне сверху сияло голубым небо, посередине зеленело и пенилось море, а внизу желтел песок. Предплечьем парень упирался в косяк, а в левой руке у живота держал смартфон. Правая кисть свободно повисла в воздухе. Одну ногу он согнул в колене, вторая осталась прямой, но чуть наклонялась для упора. Внимание девушки в первую очередь привлекло голое тело в черных плавках, причем последние в кои-то веки оказались нормальными, без забавных принтов и причудливых форм, обычные черные боксеры. Высота его роста передавалась даже на фотографии. Зайкин едва ли помещался в проход. Стоячие кудри задевали верхнюю балку. Голова была повернута влево. Взгляд казался внимательным, словно он кого-то искал в толпе или слушал человека за стеной. Глаза чуть сузились от солнца. Рот слегка приоткрылся. Из-под верхней губы проглядывали белые зубы. Жилистая фигура подчеркивалась тенями от яркого солнца. Уверенная и расслабленная поза демонстрировала сексуальность.
Карина ночью мастурбировала на эту фотографию, засунув вибропулю в себя, вспоминала куннилингус, который он делал ей на вечеринке. И сейчас опять испытала прилив возбуждения, но перед таксистом было неудобно этим заниматься, поэтому она просто прикусила нижнюю губу до боли. «Кто бы тебе сказал всего пару месяцев назад, что ты будешь дрочить на Зайкина», – посмеялась сама над собой.
«Кариш, ты едешь? – напомнил он о себе в мессенджере. – Надеюсь, едешь. Надеюсь, ты не проспала. И ничего не забыла. Надеюсь, ты приедешь пораньше. Нам нужно подготовиться».
«Господи, Зайкин, мы весь месяц готовились, – не выдержала девушка и настрочила гневный ответ. – Еду я. Почти на месте. За салфетками заскочу только».
«Салфетки уже не нужны, – он прислал три рожицы с самодовольными оскалами. – Я все купил. Жду тебя».
Таксист высадил ее напротив небольшого кластера, на территории которого базировались заведения начинающих и креативных предпринимателей.
Он располагался в старинном помпезном здании с белыми колоннами, изысканным барельефом под крышей и арочными окнами, а внутри все выглядело по-советски убого, хотя местами стильно. На территории продавали хендмейдные вещицы, крафтовое пиво, нестандартные сувениры и уличную еду с претензией на изысканность. Тусклые парадные за исцарапанными железными дверями вели по разбитым лестницам на этажи, где тянулись галереи маленьких магазинчиков и закусочных.
Ярмарка проводилась на третьем уровне в большом помещении из нескольких продолговатых комнат, обставленных по деревенской моде эпохи позднего крепостного права, так Карине казалось, хотя в истории славянского быта она не разбиралась. Но здесь повсюду висели деревянные полки с горшочками и самоварами, стояли накрытые рушниками скамейки, а по углам валялись неподвижные сундуки из дерева с чугунными петлями.
Каждому мастеру на ярмарке выделялась своя «изба» из разукрашенного листа фанеры, стилизованная под бренд магазина или компании, либо просто указывала имя владельца. Повара выкладывали яства на массивный длинный стол. Мероприятие походило на фермерский рынок. В первом зале в «избах» торговали копченой рыбой, соленьями, вареньями, сладостями всех стран мира и другой всячиной. Во втором, продолговатом и узком, – готовыми блюдами: от закусок до десертов.
Зайкин занял избушку посередине длинного зала. Справа базировалась кофейня с миловидной бариста, розовые волосы которой растопырились хвостиками во все стороны. Слева бородатый южанин торговал восточными сладостями. Никакого тематического деления не было. Лавки просто шли друг за другом: сначала мастера предлагали поесть шавермы, затем перейти к азиатской экзотике, скрученной в морские водоросли, потом попробовать традиционные русские пироги, а после добить желудок острыми деликатесами к немецкому пиву. В центральной полосе зала выстроились островками круглые барные столики без стульев, за которыми посетители могли отведать местную кухню.
До открытия оставалось минут пятнадцать. В зале кишела работа. Все гремели посудой, двигали мебель и отдавали друг другу приказы. Зайкин суетился, параллельно болтая с соседями: то с южанином, то с хвостатой девушкой. Карина прибежала с двумя пакетами: в одном несла три баллона взбитых сливок, в другом – одноразовые тарелки и приборы из дерева.
– Спасибо большое за кофе! – благодарил парень бариста по соседству, перенимая два стаканчика.
Девушка умильно улыбалась. Карина насупилась, борясь с ревностью. Сказать ничего не могла, зато взгляд выдавал ее полностью.
– О, Кариш, ты всегда так удачно к кофе приходишь, – улыбнулся Зайкин и протянул ей один стаканчик. – Валя нас угостила.
– А Зайка мне пряник подарил, – похвасталась та, демонстрируя круглую имбирную выпечку с пожеланием успеха – парень планировал продавать такие посетителям, рисуя глазурью то, о чем попросят.
Карина всегда удивлялась, как ему так сразу удавалось становиться для других Зайкой, но кофе глотнула.
– Мм… насыщенно, – в знак признания вкуса она приподняла стаканчик в сторону бариста. – Спасибо.
Та скромно пожала плечами, спрятав руки за пазуху. Зайкин тоже наслаждался кофе, пил большими глотками с блаженным видом и смаковал каждый, причмокивая. Обе девушки его разглядывали. В белом халате и черном фартуке он выглядел даже прилично, но из-под торчали широкие штанишки примерно до середины икр, а дальше шли желтые носки с куриными яйцами вместо узора и алые ботинки с фиолетовыми шнурками. Темно-русые волосы успели отрасти, благо, натуральный цвет не сильно отличался от этого, но кончики уже пытались завиваться.
«Надо отправить его на стрижку», – подумала Карина, заботясь о том, чтобы Полина не узнала в нем Зайкина.
– Так, Кариш, хватит расслабляться, – заторопился парень, залив в пасть остатки кофе. – Давай, все красиво разложим.
Синие глаза обежали кучу хлама на столе. Карина глянула на избу соседки – там все было чинно расставлено по местам. Ей тут же захотелось переметнуться туда, впрочем, с таким порядком в голове бариста явно не нуждалась в помощниках. Позавидовав секунду, девушка перешла за избу и начала разбирать груды коробок и пакетов. Зайкин шустрил, то и дело двигая ее за плечи из угла в угол. Места хватало едва. Длинные руки и ноги позволяли парню дотягиваться практически до всего без лишней ходьбы, но Карина не сомневалась, он специально шагал туда-сюда, чтобы ее бесить. Ей в целом казалось, что он был рожден лишь для того, чтобы ее бесить.
Больше всего возмущал пряно-кокосовый аромат, сладостью которого она никак не могла надышаться. И нежность мягких рук, от прикосновения которых нагревалась кровь. И глубина синих глаз, в которые хотелось погружаться безрассудно.
– Зайкин, стой, где стоишь, – не выдержала девушка и прижала ладонь к его груди.
Парень изобразил на лице растерянность и послушание, застыл, поднял руки. Взгляд улыбался.
– Как прикажете, госпожа, – издевался он.
Карина закатила глаза и шагнула в угол к коробкам с заготовками коржей для мастер-класса. Те валялись в несколько мелких стопок, занимая целый квадратный метр. Присев на корточки, она пояснила:
– Не суетись. Много лишних телодвижений. Все успеем.
Девушка сложила коржи друг на друга высокой башней, освободив чуточку пространства.
– Окей, босс, – легко отозвался Зайкин и развернулся к столу со стеклянной витриной, на которую выкладывал кексы, пирожные и печенье.
Раздался тягучий зев. «Опять не спал», – проворчала она про себя. Хотя привычно слезливые глаза выглядели кристально чистыми и свежими.
Поправив стопку из коробок, она подошла к витрине, чтобы добавить туда всякие полезные мелочи: салфетки, сахарную пудру, упаковку, деревянные приборы и тарелки. Зайкин сосредоточенно проверял плавность хода глазури по прянику. Колпачок с самым тонким отверстием позволял писать изящным почерком. Парень, поджав кончик языка, выдавливал кривые буквы на имбирное лакомство.
– Держи, – сказал он самодовольно, закончив, и протянул ей пряник, на котором только что начеркал «Улыбнись. Ты прекрасна».
Карина почувствовала, как нагреваются щеки, и губы против воли растягиваются в улыбку. Хотелось фыркнуть и бросить что-нибудь грубое в ответ, лишь бы защититься от собственных чувств, но не удалось. Это было так просто и мило, что непобедимо.
– Хм, спасибо, – сказала она, аккуратно приняв подарок, боялась задеть его пальцы.
Каждое прикосновение давалось тяжело, но так тянуло. Синие глаза опять ее гладили, как всегда, лаской и нежностью. Парень склонил голову. Колпак чуть сдвинулся набок, из-под него торчали прядки.
– Надеюсь, ты помыл их шампунем «Zaya» и, если они выпадут, то будут хотя бы чистые, – сказала Карина и поправила его головной убор, спрятав волосы под белой тканью, – не успела задуматься над спонтанным порывом и удержаться.
Волосы оказались мягкими и шелковистыми, а кожа чуть влажной и холодной.
– Ты смотрела мой блог? – Зайкин заулыбался, подняв брови.
Девушка тут же убрала руку и провела глазами круг. Это не было ее типичным закатыванием недовольных глаз, а скорее попыткой убежать от неловкости.
– Через пять минут открываемся. Просим всех вернуться в свои избушки, – пронеслось громогласно над головами по залу.
Мастера засуетились. Зайкин с Кариной тоже. Она еще не все приборы выложила, а он – просто так, потому что переживал. Крутился на одном месте, что-то бормотал про себя, тыкал мизинцем вместо указательного пальца в воздух и изображал на лице серьезную серьезность. Впрочем зря, потому что толпы посетителей не ломились в двери ровно в десять. К открытию подошло немного людей, больше случайных захожих, чем целенаправленно пришедших.
Девушка отложила свой пряник в сторонку на салфетке, чтобы дать засохнуть, а потом спрятать в сумку. Есть она его не собиралась, желала сохранить на память. «Хм, память», – укололась мысль.
Второй сосед, которого Зайкин называл Зазой, торговал восточным фастфудом, то есть всем, что заворачивалось в лаваш или укладывалось в питу, а заодно сытной выпечкой. Угостил их ачмой с сулугуни, рассказывал о разных бизнесах, которые начинал и печально заканчивал. Теперь остановился на грузинской пекарне и уже планировал открыть вторую точку. Парень слушал его сосредоточенно, будто в уме делал пометки и ставил галочки. Карина смаковала нежное слоеное тесто с соленым сыром и убиралась внутри избы, потому что впопыхах тут все было разбросано, как попало.
Первая пара часов прошла спокойно. Люди подходили, внимательно смотрели на витрину и прайс, который Зайкин нарисовал собственноручно мелом на небольшой доске, выбирали сладость и уходили. Карина стояла на кассе. Парень докладывал на витрину кексы, пряники и печенье. Валя успешно торговала кофе, хотя этот напиток на фестивале подавался в каждой второй избе, но ценители доверяли только профессиональным бариста. Сразу к кофе они покупали сладость у Зайкина или сытность у Зазы.
Первые знакомые объявились после полудня. Подписчицы канала подходили, узнавали «КулиЗая», как парень называл себя на «Ютьюбе», сократив «Кулинарный Заяц», и покупали имбирные пряники с автографами. Зайкин всем искренне и широко улыбался, интересовался делами, старался писать максимально аккуратно и ровно. Женщины его благодарили, хвалили канал и полезные рецепты. Он лучился от самоважности. Карина тоже им гордилась, только никак это не проявляла внешне, старалась быть незамеченной и обслуживать покупателей ловко и быстро, не мешая им общаться с кумиром.
– О, Зайкин, – воскликнул профессор Губкин, будто не по его приглашению пришел на фестиваль. – Чем порадуешь?
Под локоть его держала приятная дама в белом пальто и с красной шляпкой, как у Чаплина. Несмотря на возраст, ей шло. Карина стояла на передовой в углу, а Зайкин пополнял запас пряников на витрине. Он так резко дернул головой от неожиданности, что колпак чуть не слетел. Помощнице пришлось его поправить. Руки против воли использовали каждый шанс к нему прикоснуться, хотя душа всегда после разражалась досадой.
– О, Юрий Петрович, – откликнулся парень, будто и не приглашал его. – Радостей у меня много: пряники, печенье, кексы. Вот маффин с кусочками ананасов самый радостный.
Он с любовью указал на линейку пухлой выпечки в черном пергаменте, которые лежали у стенки витрины. Профессор усмехнулся и вгляделся. Дама изучала Карину, слегка улыбаясь, по-доброму, по-матерински.
– А че это ты там всем пишешь? – мужчина вытянул короткую и толстую шею в попытке посмотреть за витрину на горку имбирных пряников.
Очки спали на кончик носа. Серые глаза зашустрили по кругу.
– А че хотите, то и напишу, – оскалился Зайкин и выпрямился в солдатской стойке.
– А, ну-ка, напиши: «Самому классному декану», – усы Губкина растянулись в самодовольную ухмылку, пухлые пальцы зачесали гладко выбритый подбородок. – А на втором: «Самому лучшему семьянину». А на третьем: «Самому-самому Юрию».
Дама засмеялась, при наклоне головы схватившись за шляпку. Карина боялась улыбаться, сжимая насилу рот. Еще одно отчисление она бы не пережила, тем более по такой идиотской причине.
– Скромный вы человек, Юрий Петрович, – улыбнулся парень и схватил три имбирных кругляша и тюбик с глазурью. – Похвально.
– А то, – деловито хмыкнул тот. – Государственный муж все-таки.
– Государственный, – дама хихикнула. – Мой ты муж, не выпендривайся.
Легкий толчок в круглый бок осадил профессора. Глаза пристыженно опустились. Карина не выдержала – смешок слетел с губ.
– Зайкин, и на четвертом напиши, пожалуйста: «Самому нехвастливому Губкину».
Он послушно закивал, не отвлекаясь от работы.
– Девушка, можно нам еще три кекса с ананасами, три с черносливом и коробочку печенья.
Карина натянула полиэтиленовую перчатку на одну руку, а второй схватила бумажный пакет, чтобы накидать туда выпечки.
– С ананасами шесть возьми, – шепнул Губкин.
– Молчи, ты на диете, – упреком ответила жена.
– Когда еще такого поедим, – мужчина не успокаивался. – Диета подождет. После Зайкинской выпечки все равно ничего в глотку не лезет.
Парень зарумянился, словив подмигивание профессора. Карина тоже испытала укол гордости, будто это она натренировала Зайкина так стряпать, а сама добавила еще три кекса к ананасовым, после того, как дама безнадежно махнула рукой, перестав сопротивляться.
Они расплатились, и девушка вручила им пакет с кексами и печеньем. Пряники Зайкин передал отдельно лично в руки Юрию Петровичу.
– Ох, спасибо.
Искренняя улыбка озарила всегда по-профессорски хмурое лицо мужчины. Довольный серый взгляд вчитывался в глазурный текст на каждом прянике.
– На здоровье, – Зайкин пышел радостью, сиял как единственный фонарь в ночном переулке, был таким же тонким и длинным, и со временем разгорался сильнее.
– Ну, не прощаемся, – кивнул декан и повел супругу к паназиатской экзотике напротив.
После Губкиных подходили другие знакомые Зайкина, которых Карина не знала: молодые и не очень мужчины и женщины, подростки, дети. Каждый спрашивал о чем-нибудь своем. «Как ему на всех памяти и сил хватает», – удивлялась про себя девушка. Ей в университете и ленте новостей информации было завались, а он еще столько же получал от других людей, если не больше. И не уставал им улыбаться, задавать вопросы, интересоваться делами. Приходили подписчицы, с которыми он, видимо, хорошо общался в онлайне. У них тоже нашлись свои темы.
Девушка за ним с тоской наблюдала, вспоминала, что рассказывала о нем Полина. Он и на нее находил силы, изображал влюбленность и интерес. Сестренка ничуть не сомневалась. Порой Карину настигала паранойя, что Зайкин вовсе не имитирует, а, действительно, влюбляется. Морально она к этому готовилась, как будет одинокой тенью на их свадьбе, потом несчастной нянькой их детей, а в конце останется никому не нужной обузой, за которой им придется ухаживать из жалости. Работа не позволила ей углубиться в черноту собственных страхов.
Они сами не заметили, как образовалась очередь. Оба старались все делать быстро, болтовня Зайкина и желание посетителей все внимательно рассмотреть на витрине тормозили обслуживание. Люди спокойно стояли в колонне, поглядывали по сторонам и галдели.
Карина первой увидела в конце однокурсников: Настену, Игнатьеву с Гогой, Иванова и Самойлову. Настена пришла в новом платье, выбирала которое явно не сама, скорее с Игнатьевой. Яркий розовый хорошо шел ее круглому лицу с белой кожей. Черные волосы она заплела в элегантный пучок, пышный и волнистый.
На Карининых глазах к ним пристроился Варданян. За руку его держала стройная чернобровая красавица с птичьим лицом и кошачьими когтями. Она озиралась по сторонам так, словно искала добычу, было похоже, что просто плохо видела. Друзьям своего парня девушка улыбалась искренне и во всю ширь треугольного лица. На Настену смотрела по-особенному, уже не щурилась, таила в уголках глаз что-то непроницаемое. А та на нее глядеть боялась, быстро уводила взгляд в сторону и теребила подол платья, стягивая ткань в кулак. Варданян сутулился, улыбался наигранно, и боялся пересекаться взглядами с кем бы то ни было, потому потупил свой в пол. Волна неловкости быстро докатилась до Карины через длинную очередь.
– Два лимонных маффина, пожалуйста, – сказала следующая в очереди.
Девушка быстро вбила на маленьком экране кассового аппарата нужную позицию и выжидающе посмотрела на покупателя, подозревая, что двумя кексами аппетит ее не ограничится. Женщина разглядывала витрину, поджав язык, и ответила не сразу. Зайкин пока кидал в пакет заказанные маффины.
– Вард с Сиран пришел, – заметила Карина злобным полушепотом, когда он подошел сзади, чтобы подбросить ей запакованный заказ.
– Ну, она его девушка, – парень пожал плечами, устремив взгляд в конец толпы, где компания дружно смеялась. – А Настена – друг.
Настена и Варданян стояли хмурые. Сиран крепче прижалась к нему. Остальные искусственно пытались разбить напряжение, которое осязалось в воздухе.
– Это была изначально тупая идея, – процедила Карина, не желая мириться со страданиями подруги.
– Тупой идеей изначально было влюбиться друг в друга, – Зайкин усмехнулся. – Но сердцу не прикажешь. А это жалкий компромисс в тупиковой ситуации.
– Выход есть всегда, – ей хотелось настоять на своем, убедить весь мир в собственной правоте. С чего-то вдруг, хотя никогда маниакальными планами по захвату мира она не грезила. Просто сердце противилось реальности, ее устойчивой несправедливости и частой безысходности. – Вард просто боится выйти.
Следующая пара в очереди заказала печенье. Карина, сосредоточившись на любовной драме Настены и Варданяна, чуть не пробила по чеку не то изделие, но вовремя опомнилась.
– Ну, согласись, выбор между любимой семьей и любимой девушкой – это сложный выбор, – голос Зайкина принял рассудительный тон. – Да и Сиран ему тоже одновременно семья и девушка. И тоже любимая, только по-другому.
– Хм. Ну, поссорились бы они на время. Но не навечно же. Все равно когда-нибудь поймут и примут. И чем раньше, тем лучше.
– Тогда почему ты Полине не хочешь ничего рассказывать? – коварный синий взгляд впился острыми иглами в растерянное лицо девушки.
– При чем здесь Полина? – холодно спросила Карина и скрестила руки на груди, но протянутый им пакет с кексами для покупателя не позволил надолго остаться в удобной позе. – Это совсем другое.
Парень усмехнулся.
– Почему ты думаешь, что Вард любит свою семью меньше, чем ты сестру?
Она только глубоко вздохнуть и резко выдохнуть смогла. Все слова из памяти разбежались, как трусливые крысы с тонущего корабля. Дно задрожало от душетрясения. Цунами расшатанного самолюбия и утопленных чувств хлесталось о стенки изнутри. Каждый удар отдавался спазмом в области груди. Ответ девушка придумала лишь через минуту, когда Зайкин копошился в другом углу избы в поисках заготовок глазури.
– Я уверена, Вард все равно начнет ходить налево. Один шаг он уже сделал. И все только хуже запутается. А Настена, упертая, из-за него всю жизнь себе испортит.
– Кто знает, – протянул парень и достал из горы хлама пакет с тюбиками. – Фух, уже думал, что забыл.
Очередь двигалась быстро, но не уменьшалась. К хвосту пристраивались новые. Компания друзей подходила ближе. Лицо Настены приобретало все более темные оттенки. Губы поджимались, плечи опускались, глаза прятались от всех. Варданян смеялся с остальными, боясь коснуться девушки хотя бы взглядом. Сиран стояла спиной, поэтому ее эмоции Карине считать не удалось, но расслабленная поза говорила о комфорте и самоуверенности.
– Мне пряник с автографом от шефа, пожалуйста, – послышался нежный голос, словно шифоновый, такой же тонкий и прочный.
Карие глаза переметнулись на покупателя, первого в очереди, и тут же залились красным негодованием. «Она здесь что делает?» – взревела ревнивая стерва в душе.
Лина, в платье пастельного розового оттенка, с волосами, до седого белыми, впервые смотрела на нее в упор. Карамельный запах пробивался в нос. Карине хотелось сморщиться. Опять его бывшая выглядела шикарно, а она – по-идиотски. В этом колпаке и бесформенном халате выглядеть иначе было нельзя. Краска густо заливала щеки под тональным кремом.
Сзади послышался усталый вздох. Карина теперь стояла между ним и ней, как последняя защитная крепость или пустая преграда. Сердце задребезжало. Губы онемели. Лина перевела взгляд ей за спину, на Зайкина, и засияла. Это был искренне влюбленный взгляд, одновременно тоскливый и радостный, мученический и надеющийся.
– Зай, я с подарком, – сказала девушка и приподняла руку с пакетом, в котором лежало что-то сферическое, очень похожее на мяч или идеально ровный арбуз.
Парень тут же подскочил к ней, легонько оттолкнув Карину, и потянул подарок вниз.
– Спрячь!
Хоть и засмеялась, Лина успела схватить его за запястье. Он попытался убрать руку, но казавшиеся немощными пальцы девушки крепко ее держали.
– Ты мне обещал, – пронзительно проговорила она.
– Я помню, – процедил Зайкин.
Карина переводила недоумевающий взгляд с нее на него и обратно. Следующие в очереди тоже поглядывали на всю сценку недовольно. Компания однокурсников притихла. Настена впервые посмотрела на подругу сегодня и встретилась с ней понимающим взглядом. Они сейчас испытывали одинаковые чувства.
– Почему именно здесь и сейчас? Ты видишь тут очередь, – он окинул глазами зал.
– Подождут, я ведь ждала. Гораздо дольше, – шифоновый голос надорвался, в уголках глаз скопились слезинки.
Лина быстро глянула на Карину, казалось, только для того, чтобы облить презрением.
– Твоя помощница справится, – она ухмыльнулась ему в лицо. – Надо было двух брать.
Зайкин расширил ноздри, но стерпел. Карине он бросил, что отойдет на полчаса, и покинул избу. Она только растянула рот, чтобы громко возразить, но не успела.
– А я, вообще-то, тоже хотела пряник с автографом! – возмутилась женщина, стоявшая через одного за Линой.
Карина поджала губы и без улыбки поздоровалась со следующим покупателем. Мысли бежали за Зайкиным. Сердце не успокаивалось, интуитивно чувствовало неладное. Соперница действовала нахально, понимала, что добивается своего. «Неужели?! – не верила наивная душа. – Да не может быть. Да пошел ты в жопу, Зайкин!».
Очередь зашевелилась, как огромный ползучий червь, который медленно просыпался и передвигал себя небольшими изгибами тела. Казалось, толпа вот-вот ее проглотит в наказание за побег кондитера и перемелет прямо целиком, сломав все косточки.
– Прошу прощения, к сожалению, шефу пришлось отлучиться на полчаса, – извинялась она перед его подписчиками, которые жаждали пряников с ручной надписью. – Как только он вернется, мы обслужим вас вне очереди.
– Да я уже тут час торчу! – негодовали многие – явно преувеличивали, но спорить Карине не хотелось.
– Да хватит возмущаться. Всякое случается, – кричал кто-то сзади. – Дайте другим-то купить. Мне, например, автограф нафиг не нужен.
Полная женщина с ребенком на руках выглянула из колонны пока еще упорядоченных людей.
– Ждите своей очереди! – ответила писклявая девка спереди. – Мы же ждем.
– Из-за вас все теперь будут ждать, пропустите, – женщина опустила ребенка на пол и решительно двинулась к прилавку.
– Эй, куда!
Карина нервно хлопала глазами, не понимая, что делать и как решать конфликт. Руки опускались. «Вот подонок, бросил меня тут одну», – обижалась она на Зайкина. Гам в очереди поднимал гул в душе. И мысли все закончились, словно связи между нейронами порвались. Никак не удавалось одно с другим связать. Только вибрация от стресса бегала по всему телу.
– Уважаемые покупатели! – спас ее голос Варданяна сзади.
Девушка резко обернулась и увидела улыбчивого парня и смущенную Настену.
– Тем, кто за автографами, мы раздадим их бесплатно,– он встал за витриной и показал для примера имбирный пряник без глазури. – Вы сможете подписать их позже, когда шеф вернется. А пока всех обслуживаем в обычном порядке.
Варданян указал на Карину. Она сосредоточенно кивнула, испытав острое чувство облегчения. Сердце все еще стучало. Настена улыбнулась и погладила ее по плечу. Это прикосновение успокоило окончательно. Игнатьева с Гогой и Сиран остались в очереди, но махали оттуда в поддержку.
Дело пошло быстрее. Люди, получившие взамен ожидания халяву, поуспокоились. Возмущение спало. Воздух над очередью разрядился. Карина с Настеной в четыре руки шустро обслуживали одного за другим. Первая, в основном, возилась с кассой и деньгами, а вторая собирала заказ. Варданян раздавал людям пряники, извинялся перед каждым, а с некоторыми успевал обсудить кулинарное мастерство Зайкина. Тот вернулся, когда весь шум поулягся, а сбоку собиралась очередь с пряниками.
Увидев друга, он вытаращил глаза и быстро спрятал за пазуху пакет.
– Ну, наконец-то! – воскликнули все трое и пара человек из очереди одновременно.
Парень сбросил груз за коробками и прошел в избу, поправляя колпак.
– Поклонники ждут твой автограф, – усмехнулся Варданян, кивая на колонну. – Пряники я им уже роздал. Бесплатно. За ожидание. Буду подходить за автографом.
– Спасибо, – все еще ничего не понимая, ответил Зайкин, но встал на место друга и широко улыбнулся заждавшейся толпе.
Карина сверлила его взглядом сбоку, досадуя, что выяснять отношения пока не было времени. Очередь прирастала, хоть и уменьшилась. Они с Настеной работали в четыре руки. Варданян помогал на два фронта.
Игнатьева, Гога и Сиран не решались подходить на пике, потому что всем четверым в избе некогда было болтать. Зайкину и так приходилось поддерживать беседу с подписчиками и другими знакомыми. Встречались однокурсники, студенты с других курсов и факультетов, внеуниверситетские приятели. Все жаждали внимания. Часть Варданян перетягивал на себя, кого знал, но работалось все равно тяжело.
Наплыв затих только после обеда. Все вымотались. Настена присела на мини-холодильник. Варданян встал рядом, опершись сзади на него рукой, а вторую положив на бок. Зайкин развернул локоть на витрине. Карина упиралась бедром в кассу, а руки держала скрещенными под грудью.
– Что бы я без вас делала, ребят, спасибо, – с чувством проговорила она, устало улыбнувшись.
Варданян с Настеной тихо посмеялись.
– А ты блин… – цензурной лексики не хватило, чтобы докончить мысль.
Девушка дернулась в сторону Зайкина. Тот рефлекторно отпрыгнул, подняв невинные руки, и широко раскрыл слезливые глаза – опять таблетки от аллергии плохо помогали. Лишь бы не утопать в любимом синем, она опустила взгляд вниз на красный нос, затем на персиковые губы, которые сохранили на себе едва заметный слой розовой помады, – очевидный след недавнего поцелуя.
– Хоть бы рот вытер, – заметила Карина брезгливо и протянула ему большую упаковку влажных салфеток.
Парень средним пальцем коснулся нижней губы и размазал подушечкой помаду. Кончик языка чуть вытянулся наружу слизать чужеродный налет, но сразу спрятался.
Настена пронзила его укорительным взглядом, который быстро сменился недоумением – сначала поверила, потом засомневалась. Варданян тоже перевел кофейный взгляд на друга и спросил:
– Я думал, она улетела.
– Ну, не в космос же, – Зайкин грубо стер салфеткой розовый слой. – Тут лететь всего три часа.
Карина хмыкнула, а сама решила, что допросит его с пристрастием, когда они останутся наедине, хоть и не имела на это морального права и была уверена, что ничего не добьется. Он давно увиливал от прямого ответа, хоть и обещал все рассказать. Каждый раз сжимался от боли при упоминании бывшей, выворачивал шею, прятал глаза, принимал закрытую позу. Всем сердцем не желал делиться и не делился. Девушка не хотела давить, чувствуя щепетильность темы, но больше не могла сдерживаться.
– Лететь три часа, чтобы побыть вместе пол? – хотелось его задеть самым острым шипом, только она не понимала, что приносит наибольшую боль, потому била наугад. – Скорострел ты, Зайкин. Зачем так разочаровывать девушку?
Карина старалась выглядеть ироничной и сильной, но, когда взгляды Варданяна и Настены сошлись на ней, осознала, что звучит жалко. Синие глаза тоже смотрели с непониманием. Персиковые губы быстро превратились в ухмылку. И голос зазвучал с легким ехидством.
– С чего ты взяла, что я ее разочаровал?
Девушка привычно закатила глаза и развернулась лицом к залу, в душе закипая. Как раз подошла молодая пара за маффинами. Валя уже снабдила их кофе. Пока Карина обслуживала покупателей, все трое молчали. Зайкин никак не мог стереть до конца поцелуи Лины, плотно прижимал салфетку к губам и тер до покраснения. Тягучая неловкость оседала на коже и щипала глаза. Варданян с Настеной, словно синхронизированные, одинаково тупили взгляды в пол.
– Заработались? – усмехнулась Игнатьева, таща к лавке Гогу.
Тот внимательно вглядывался в экранчик фотоаппарата и кривил рот. Сиран шагала за ними, вежливо улыбаясь. Взгляд приковала к Настене, изучала, анализировала. Та не знала, куда деться от приставучих трюфельных глаз, ежилась и старалась уйти вглубь избы.
– А мы пока прогулялись. Наелись индийских гулабов джамунов, – рассказала Сиран, наконец, отведя внимание от Настены на своего парня. – Я тебе тоже взяла. Помню, как ты в Индии на них нападал.
Варданян улыбнулся и неловко переставил ногу, чуть не упав, но удержался за друга.
– О, я тоже обожаю эти штуки, – воскликнул Зайкин. – Я их даже пытался готовить. Получилось жирно и приторно.
Антиулыбка потянула щеки вниз, выпятив скулы.
– Хочешь? – радушно предложила девушка, протянув руку с прозрачным пакетом, в котором свалились кучкой облепленные маслом коричневатые шарики.
– Хочу.
Зайкин залез в пакет длинными пальцами, которые тянулись к лакомству, как хищные щупальца, и сразу съел захваченный гулаб джамун.
– Мм, – протянул он довольно, озираясь по сторонам. – Так нежно.
Все на него смотрели несколько неловких секунд, пока Гога не воскликнул:
– А, давайте, сфоткаемся на фоне избушки?
Маленькие глаза резко расширились. Лицо озарилось идеей. Все вышли из избы и встали кучей у витрины. Гога фотографировал с разных ракурсов, заставляя всех то улыбаться, то смотреть по-деловому. Зайкин его не слушался и всегда портил кадр своими кривляниями. На серьезных фото, наоборот, принимал смешную позу и гримасничал, на веселых – выставлял себя излишне суровым.
– Зай, блин, хоть раз сфоткайся нормально, – проворчала Игнатьева, наблюдая за тем, как медленно улыбка Гоги превращается в разочарование.
– А че я не нормально фоткаюсь? – удивляться ему всегда удавалось искренне.
Большие синие глаза оглядывали всех вопросительно, будто пытались определить ту самую норму, под которую следовало подстроиться.
– Просто вырежем его потом, – махнула Карина.
Гога вздохнул. Варданян с Сиран переглянулись. Настена смотрела на Зайкина с улыбкой, впервые за сегодня без грусти.
– Не надо меня вырезать, я же самое главное звено, – щебетал парень. – Ладно, я исправлюсь. Давайте, еще раз.
Но никто не захотел больше фотографироваться. Зайкин стоял с опущенными уголками губ, как печальный клоун, пока все обсуждали ажиотаж на фестивале и оригинальные вкусности, которые продавались в закоулках огромного зала. Он быстро подключился, поняв, что реагировать на него никто не собирается, и стал рассказывать истории о гастрономических приключениях в Азии, которые испытал этим летом. Все смеялись, даже Настена с Варданяном хохотали от души, забыв о неловкости. Сиран скромно, но от души улыбалась, внимательно слушая. Карина старалась не выдавать своего любования рассказчиком, потому чаще смотрела в пол или поглядывала на зал, чтобы не пропустить покупателей.
– Здравствуйте, – к витрине подошел мужчина в мотоциклетной куртке. – Что посоветуете?
Компания притихла. Карина подошла к кассе и глянула на полки, где валялись остатки выпечки: классические кексы, печенье и эклеры.
– Пожалуй, из оставшегося кексы самые аппетитные, – давать советы девушка никогда не умела.
Он поднял любопытный взгляд. Длинные ресницы взмахнули, словно волшебной палочкой, завораживали, а ухмылка уже смаковала победу. Но Карина не поддалась чарам. Слишком устала, чтобы реагировать на привлекательных самцов.
– Самое аппетитное, что я здесь вижу, это вы, – мужчина почти облизался, но сдержал язык в уголке рта.
– И несъедобное, – грубым голосом вставил Зайкин, положив холодные пальцы на плечи помощнице. – Берите кексы. Точно не подавитесь.
Его тон покупателю явно не понравился. Мужчина скис и хмыкнул.
– Два эклера, пожалуйста, – выдавил он через силу и небрежно бросил купюры на тарелку у кассы.
Зайкин передал ему пакет с лакомством. Ресницы взмахнули не без гордости. Губы зажали ухмылку. Мужчина демонстративно развернулся и зашагал к лавке напротив.
– Че ты мне мужиков распугиваешь? – усмехнулась Карина. – Вдруг судьба моя была.
– Я твоя судьба. Смирись уже, – парень как всегда по-идиотски улыбнулся и облокотился на витрину.
– Я сама свою судьбу определяю, – буркнула она, сдерживая губы от улыбки.
Глаза опустила, руки скрестила на груди.
– Не вижу противоречий, – дурацкий оскал стал только шире.
Все в компании по очереди выдавили по смешку. Карина не хотела ни на кого смотреть, чтобы не показывать смущение.
– Зай, мастер-класс через пятнадцать минут, – прошустрила мимо женщина в цветастом сарафане.
Парень решительно кивнул, огляделся вокруг и деловито произнес:
– Так, Кариш, собираем заготовки.
– Ладно, мы пойдем, – сказала за всех Игнатьева и потянула Гогу за рукав, не дав ему доложить последний эклер в бумажный пакет. – Хорошо провести мастер-класс.
Оба помахали Зайкину. Он ответил тем же.
– Было вкусно, – улыбнулась Сиран, показывая кексы, которые набрала с собой.
Варданян пожал другу руку, Карине кивнул и взглянул на Настену с вопросом. Та пока не трогалась с места, смотрела его девушке в спину с тоской.
– До понедельника, – сказала Настена Варданяну без улыбки.
Он вздохнул и с опущенной головой побежал за Сиран. Карина искала глаза подруги, но та уже глядела на Зайкина и теперь улыбалась искренне.
– Классный фестиваль, ты молодец.
Ласковая рука похлопала парня по плечу. Он приподнял подбородок.
– Спасибо, Настен. Возьмешь с собой что-нибудь?
– Я на диете, – удрученно заметила девушка и отвернула лицо от витрины, чтобы не соблазняться. – И так сегодня налопалась.
Щеки порозовели.
– Ты всего лишь один пряник съела, – в шутку обиделся Зайкин.
– У тебя. А пока мы гуляли, я еще кучу всякого наелась. Сутки теперь буду переваривать, – злилась на себя Настена, мотая головой.
Карина с Зайкиным переглянулись и заулыбались. Пару кило за месяц диеты и фитнеса Настена точно сбросила, и это сразу отразилось на лице – миловидная припухлость спала.
– Ладно, мне тоже пора, хорошего вечера.
Она обняла каждого по очереди и быстро потерялась в гуще толпы в зале.
––
Карина и Зайкин сразу после ее ухода засуетились. Сгребали заготовки в мешки, собрали инструменты, водрузили коржи на тележку, закрыли лавку и понеслись к большой избе, где проходили все групповые мероприятия.
За широкой стеной прятался круглый стол и полноценная кухня со всем необходимым. Другие мастера успели за день ее заляпать. Зайкину из техники ничего не было нужно. Мастер-класс он назначил исключительно для детей без сложных манипуляций. Коржи приготовил заранее. Ученикам предстояло их только декорировать. В обязанности Карины входило следить за дисциплиной, пополнять расходники при необходимости и помогать тем, кто просит помощи, если сам мастер будет занят.
Зайкин весь месяц учил ее нюансам украшательства тортов и даже провел пару индивидуальных занятий после учебы прямо в университете, чтобы она знала, что и как делать. Ей даже понравилось. Понравилось проводить с ним время. И еще больше любоваться им в процессе работы. У него даже лицо преображалось, становилось серьезным, пропадали гримасы, черты выпрямлялись. Синие глаза искрились удовольствием. Только брови хмурились иногда и губы сжимались в четкую линию от сосредоточенности.
Дети смотрели на него увлеченно, заражаясь настроением. Парень в поварском халате и колпаке объяснял, как можно превратить простой крем в шедевр кондитерского искусства. Зайкин так спешил поделиться знаниями, что сбивал сам себя, запинался, перескакивал с одной мысли на другую, но показывал наглядно, потому все быстро становилось понятным.
Наблюдая за ним во время мастер-класса, Карина уяснила, что не является его главной страстью. И эта мысль даже грела, хоть и кололась.
– Отмучился, – выдохнул Зайкин, когда дети побежали хвастаться сладкими поделками родителям.
– Так не страдают, – усмехнулась она, расслабив позу, до этого стояла в напряжении, готовая всем подсобить и подсказать. – Так наслаждаются.
– Я бы тебе показал, как наслаждаются, – парень подмигнул, закусив полгубы, и сразу опустил взгляд, – но мы договорились.
Девушка тоже опустила свой и снова скрестила руки на груди. В памяти возник загаражный поцелуй, ласковые губы, тонкие пальцы на лице, потом синие глаза между ног, напористые касания языка, нежный экстаз, невыносимо сильный и чувственный. Снова нарастало возбуждение, но его быстро вытеснили ясные глаза сестры, розовая усмешка и горделивая походка. Фразы, которая та небрежно кидала про своего Кирилла: «Он прикидывается таким лапочкой, а потом берет и трахает, как в последний раз. Мне дико нравится, когда он такой, как будто злой. Столько страсти».
Карина зажмурилась. Часто приходилось слушать сестренку, та много о нем говорила, с подробностями и пикантностями, которые пробирались под кожу и ползали жучками по нервам. Тоска и ревность кувыркались в душе, а на лице надо было изображать внимание, улыбку и даже радость.
– Осталось пару часов, возвращаемся в избушку, – сказал Зайкин и хотел было направиться к инструментам, но его остановили благодарные дети и родители.
Пока он болтал с ними, девушка спокойно собрала все принадлежности в пакеты и сумки, убрала все лишнее, протерла стол и показала головой, что будет ждать его в лавке. Он пришел минут через десять. Покупатели успели раскупить эклеры. Осталось только немного печенья и кексов.
С порога Зайкин стал рассказывать истории, как всегда нелепые, неправдоподобные и оттого смешные, показывал всех действующих лиц, описывал местность, кривлялся и жестикулировал, а она хохотала. Быстро к ним подключились и Валя с Зазой. Тоже устали за день, хотели расслабиться. Потом слушали истории Зазы, не всегда смешные, но всегда поучительные. Вечер пролетел быстро.
В мегафон объявили о завершении фестиваля и поблагодарили всех за участие. В лавках снова закопошились. Загремело оборудование, закряхтела мебель. Сворачивались еще час.
Карина по привычке искала на парковке бело-оранжевый хэтчбек, но Зайкин сегодня приехал на мощном пикапе синего цвета, хотя для всего скарба хватило бы обычного заднего сиденья. Он открыл багажник.
– Кар, – позвал негромкий голос сзади.
Она его даже не узнала, только когда увидела хвойные глаза и квадратное лицо. Зайкин напрягся, выпрямился и оперся рукой на закрытую крышку багажника.
Девушка скисла, надеялась, что никогда больше не увидит Трунова.
– Чего тебе? – раздражение выплеснулось само, сдерживаться и не хотелось.
Парень, почувствовав ее негатив, стушевался и облизал тонкие губы.
– Попрощаться пришел, – ответил тоскливо.
Карина поймала вопрос в синих глазах, вздохнула и направилась к бывшему. Зайкин вытянул подбородок, напряг скулы и оперся на багажник, скрестив и руки, и ноги. Краем глаза следил за ней. Она это чувствовала. Трунов тоже не спускал глаз, на дне которых плавала печаль и нежность. Слабая улыбка придавала всему выражению еще больше грусти.
– Мы ведь попрощались уже, я надеялась, навсегда, – выговорила Карина с холодом, как будто лед жевала, зубы почти скрипели.
Зайкин остался метрах в тридцати. Полушепот бы не услышал, но она специально говорила в полный голос.
– Я в армию ухожу, – сказал Трунов таким тоном, будто не собирался оттуда возвращаться.
Девушка приподняла бровь, про себя думая: «А папочка-то разозлился». Чувствовала только ехидство и злорадство. Оказалось, его отчисления ей было мало. Армия стала шикарным дополнением к наказанию за несдержанность.
– И че ты приперся ко мне? Думаешь, ждать буду? – хмыкнула она, впиваясь в искаженное унынием лицо, наслаждалась видом, впитывала его боль.
Трунов глубоко вздохнул и опустил голову. Хвостик на макушке чуть качнулся. Пальцы надавили на глаза.
– Разумеется, не будешь.
– Разумеется.
Карий взгляд бегал по всей фигуре, мощной, но сжатой, как будто от холода или сухости. Парень поднял лицо и опять постарался улыбнуться.
– Прости меня, Кар. Искренне прошу.
Ладонь непроизвольно потянулась к ее лицу, но девушка отпрянула назад, как от опасности. Он безвольно опустил руку и сглотнул.
– Разумеется, не простишь.
– Разумеется, – она отвернулась. – Может быть… когда-нибудь… Тебе уже будет пофиг.
– Не будет. Никогда не будет, – Трунов шагнул коротко вперед в порыве, но тут же застыл, глазами разглаживал лицо, давил улыбку.
Карина не выдержала этого вязкого ощущения его тепла и закатила глаза.
– Радуйся, Трунов, тебе дали целый год, чтобы меня забыть.
– У меня уже был год…
– Теперь точно. С глаз долой – из сердца вон.
Она не знала, что еще сказать. Утешать его было глупо, еще глупее давать надежду и тем боле испытывать что-то большее, чем жалость. Впрочем, и жалость не сильно пробивалась сквозь равнодушие. Усталость клонила в сон. Ни физических, ни тем более моральных сил поддерживать с ним тусклый разговор не осталось. Зайкин ждал. Хотелось вернуться к нему скорее.
– Блядь! – вскрикнул Трунов и схватился за голову. – Как это больно!
– Переживешь, – усмехнулась девушка, отступив на шаг, подыскивать деликатные слова было лень. – Ну все, мы попрощались?
Он резко схватил ее за руку, чтобы не убежала. На лице проявилась гримаса отчаяния. Брови быстро поднялись и резко опустились. Лоб сморщился.
– Можно… поцеловать тебя… в последний раз?
Карина хотела треснуть себя ладонью по лбу от уровня драматизма, который он разыгрывал. Она обернулась посмотреть на Зайкина краем глаза. Тот уже сидел в машине, смотрел вниз, на смартфон или планшет, выглядел спокойным. Ее взбесило, что она его к Лине ревновала, а он ее к Трунову как будто нет. Только ему назло согласилась.
– Ладно, давай, в последний раз, по-быстрому.
Трунов озарился улыбкой и прильнул к ней вплотную. Сильная рука обхватила голову сзади. Влажные губы коснулись сначала щеки, затем носа и только потом ее губ. Поцелуй был долгим и нежным. Она ожидала привычной напористости и грубости, с которой он раньше всегда ее целовал, как будто хотел завладеть полностью. А теперь вел себя робко, продлевал каждое касание, наслаждался. Карина спокойно позволяла себя целовать, отвечала по привычке, но без эмоций. Внутри ничего не колыхалось. И это радовало. Она бы даже с ним переспала за просто так и легко забыла бы на утро, с кем и как провела ночь. В этом было ее торжество.
Зато к Зайкину теперь тянуло непреодолимой силой и любой его взгляд или легкое прикосновение впитывались с несвойственной жадностью. Душа превращалась в черную дыру, поглощала каждый произнесенный им звук, каждое движение, аромат и ни на толику не насыщалась, только разрасталась до масштабов вселенной. Это одновременно бесило и вдохновляло.
– Спасибо, – прошептал Трунов над губами и прижал ее к себе крепко. – Я буду скучать.
– Ой, перестань трагедию ломать, – Карина отпихнула его и фыркнула недовольно. – Надеюсь, теперь мы точно распрощались.
– Я же люблю тебя, Кар, – крепкие пальцы обхватили запястье.
Хвойные глаза глядели с отчаянием.
– И что, блядь, теперь?! – крикнула она на всю мощь низкого голоса и с силой отдернула руку до боли в связках.
Даже Зайкин в машине поднял глаза.
– Смирись, страдай, убейся, че хочешь, делай, мне похер!
Девушка сама от себя не ожидала взрыва. Просто устала. Хотела вернуться к Зайкину, под его сладкий аромат кокоса и добродушный взгляд, а не терпеть укор в слезливых глазах Трунова.
– Все, извини, мне пора. Удачи тебе, – отмахнулась она небрежно и побежала к пикапу.
Зайкин быстро опустил взгляд, сделал вид, будто увлеченно читал все это время, когда она села в салон. Карина громко хлопнула дверцей и еще долго с шумом устраивалась в кресле поудобней. Раздражение не давало ощутить комфорт. Парень спокойно смотрел на нее с легкой ухмылкой. Трунов глядел сквозь лобовое стекло.
Пропищал сигнал уведомления. Зайкин показал экран смартфона.
– Смотри, че пишет.
Девушка вчиталась в сообщение: «Не тупи, как я. Цени ее». Сверху мессенджер выдавал имя собеседника – «Влад Тр». Ей захотелось затылком пробить подголовник. Зайкин усмехнулся.
– Пафосный дебил, – заметила она с отвращением.
Парень уже печатал ответ. По тому, как искривилась рожа Трунова, Карина поняла, что Зайкин выслал что-то идиотское. Она глянула на экран и увидела: «Окей, а ты ее во сколько оценил? Ну, чтоб мне не продешевить».
– Зайкин, ты!..
Невинные синие глаза остановили девушку. В них мелькнул легкий испуг и быстро сменился усмешкой. Все-таки он не перестал ее бесить.
– Поехали уже, – процедила Карина, пристегиваясь.
Зайкин завел мотор и почти сразу двинулся с места, поглядывая на одинокую черную фигуру на парковке, которая провожала их взглядом.
Молчание никто долго не нарушал. Водитель прибавил громкости музыке. Играла его любимая «I wanna be yours». Девушка под нее в последний месяц часто мастурбировала, сама себе не могла объяснить, зачем. Ей мастурбации с лихвой хватало на работе, но перед сном в голову лезли мысли о Зайкине, и возбуждение накрывало следом, даже если она кончала несколько раз до этого во время стрима.
Только Карина хотела попросить переключить трек, как раздался рингтон. Парень ответил по громкой связи. На экране высветилось имя звонившего «Полина». Пассажирка притихла и вжалась в кресло, затаив даже дыхание.
– Привет, милаш, – отозвался Зайкин.
– Привет, – голос сестренки растворился в улыбке. – А ты уже освободился?
– Почти, а что?
– Может, заедешь, хотя бы на полчаса? А то со вторника не виделись, – в тоне Полины проскальзывали вперемешку кокетство и тоска. – Я тебе покажу как раз, что на конкурс приготовила.
– С удовольствием послушаю, – он взглянул на часы. – Минут через сорок буду.
– Отлично. Жду. Набери за пять минут, я выйду на проспект.
Карина представила, как сестра подпрыгнула на кровати от радости, слишком возбужденным показался голос.
Зайкин вытянул губы трубочкой и со звуком чмокнул воздух. Полина захихикала и бросила трубку. Сразу после пика парень громко выдохнул и, не поворачивая лица, произнес:
– Может, инсценируем мою смерть в ДТП? Как раз сегодня удачный момент. Поскорбит пару недель и успокоится.
Она возмущенно округлила глаза и не сразу подобрала слова. Воздуха перестало хватать от нелепости его предложения.
– Ты придурок? У нас уговор. Хватит придумывать ересь. Исполняй свои обязательства.
Девушка отвернулась к боковому окну. Парень, наоборот, к ней повернулся и хмыкнул.
– Как прикажете. А эти полчаса тоже считаются? Или только полноценные свидания?
– Считаются, – пробурчала она и приспустила стекло, чтобы впустить свежий воздух.
Быстро мелькающие огни города мозолили глаза. Блестело все вокруг: небо, дома, асфальт. И даже люди в светоотражающих жилетах. Собака на поводке у магазина противно тявкала. Машины с гулом проносились мимо. Брызги врезались в борт автомобиля. Ответная слякоть летела из-под колес на соседние полосы.
– Кстати, ты еще ни одной просьбой не воспользовался, – осторожный взгляд косился на него сбоку.
– Я коплю, – Зайкин снова отвернулся к дороге. – Если сегодня считать, то уже двенадцать набралось.
– Готовишь что-то великое?
– Не знаю пока. А обнимашки считаются интимом?
Улыбчивый взгляд снова ее обезоружил.
– Считаются.
– Хм, как-то не логично. Мы ведь обнимаемся не только с теми, с кем спим.
– Хорошо, не считаются, – привычное закатывание глаз помогало справиться с нарастающим бешенством.
– Отлично. Тогда я хочу двенадцать обнимашек с тобой. В любой момент, когда попрошу, и ты не смеешь мне отказать, – сверкнул самодовольный оскал.
Карина перестала удивляться примитивности его желаний, но уловила собственное разочарование, легкое и колкое: «Неужели ему больше ничего от меня не нужно?». Хотя сама настояла на условии «без интима», но даже так хотелось ему быть более полезной, чем просто куклой для объятий. Он и за секрет о вебкаме попросил лишь поцелуй. Теперь она не сомневалась, то была символическая плата.
Они приехали к ее дому. Девушка уже схватилась за ручку дверцы, но Зайкин остановил ее.
– Исключительно как фиктивный парень твоей сестры спрашиваю, почти семья все-таки, – пальцы постучали по рулю, лицо склонилось, внимание в покрасневших глазах притаилось. – Зачем ты с ним поцеловалась?
Легкое торжество пощекотало душу. Ухмылка залезла на левую щеку, ближнюю к нему. Но встречный вопрос вылетел непроизвольно:
– А ты с Линой зачем?
Он выдохнул и полез назад, где валялся пакет с чем-то круглым. Карина обернулась и увидела волейбольный мяч, потрепанный, грязный, в пыли и царапинах, зато с маркерным росчерком.
– Это для Варда, – улыбнулся Зайкин, демонстрируя подарок на ладони. – С автографом и приглашением от его кумира. Популярный итальянский волейболист русского происхождения, Иван Зайцев. Лина с ним знакома через жену, тоже модель. Я попросил об услуге. У него ведь в понедельник день рождения.
Она фыркнула.
– Ты куда продажнее меня.
Парень хохотнул и отбросил мяч на сиденье.
– Мир такой. Каждый платит, чем может.
– Я вот с Труновым из жалости поцеловалась. В армию уходит.
– Альтруистка, – засмеялся Зайкин.
Скрипнула дверь подъезда. Оба переметнули туда взгляды. Грузный мужчина вышел погулять с мелкой шавкой. Девушка мялась, не выходила, но и спросить о главном не решалась еще минуту.
– Что у вас за история? Ты обещал рассказать и не рассказал.
Она боялась поднимать на него глаза, ревнивые и пугливые. Парень тоже отвернулся.
– Знаю. Обещал, расскажу. Когда буду готов. Пока не спрашивай о ней, пожалуйста. Это просьба. Вместо одной из обнимашек.
Карина стиснула челюсти. Неудовлетворенное любопытство чесалось, но она умела терпеть. Только терпение ее и спасало. Ведь все со временем проходило. Всегда и все. И интерес к Зайкину тоже должен был пройти сам собой. «И его ко мне», – очередная тягостная мысль застопорила сознание.
– Постригись завтра, – приказала она, открыв дверцу. – А то кудри лезут.
Парень повернул к ней ухмылку.
– Есть, госпожа.
– Хватит дурачиться, – девушка вылезла полностью из салона.
– Так точно, госпожа.
– Ой, все.
Дверца захлопнулась, а с ним и сердце. «Хватит!» – было ему приказано мозгом. И вроде в душе все затихло, только слабая ноющая боль не давала прийти в тонус. Дома ее ждало пустое одиночество под взглядами сотен похотливых мемберов.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры