Наразрыв

Олег и Ольга – обычная семейная пара, живущая в браке более 30 лет. Она —художница, он – бизнесмен. Живут без ссор и холода, но словно каждый сам по себе. Конечно, так было не всегда, но со временем что-то безвозвратно ушло, и каждый по-своему несчастлив. И вот однажды Олег встречает Марину и понимает, что это его Женщина. Супруги мирно разводятся и сохраняют уважение друг к другу, но вот дальше каждого из них начинают преследовать такие перипетии, что только разводишь руками. Теракт, отравления, бандиты, хищение миллионов, тюрьма, предательство друзей, болезни близких. И невероятная любовь, и поддержка оттуда, откуда ее совсем не ждешь. Роман читается на одном дыхании и дарит читателям чувство, что все в этой жизни можно преодолеть и выйти победителем, если… Содержит нецензурную брань.

1 Страница

Автором намеренно нарушено несколько правил написания романа, что позволило читателю стать участником событий.

Расширился спектр ощущений и зашкалило градус эмоций.

Роман читается на одном дыхании, сюжет интересный и изложение приятное… (из отзывов).

Олег и Ольга – обычная семейная пара, живущая в браке более 30 лет. Она —художница, он – бизнесмен. Живут без ссор и холода, но словно каждый сам по себе. Конечно, так было не всегда, но со временем что-то безвозвратно ушло, и каждый по-своему несчастлив. И вот однажды Олег встречает Марину и понимает, что это его Женщина. Супруги мирно разводятся и сохраняют уважение друг к другу, но вот дальше каждого из них начинают преследовать такие перипетии, что только разводишь руками. Теракты, отравления, бандиты, хищение миллионов, тюрьма, предательство друзей, болезни близких. И невероятная любовь, и поддержка оттуда, откуда ее совсем не ждешь.

Роман дарит читателям чувство, что все в этой жизни можно преодолеть и выйти победителем, если…

вовремя направившую меня во Вселенную Прозы!

Без вас, романа и еще много чего, в моей жизни бы не случилось!

Литературный редактор: Вера Ким, e-mail: edinstvo72@list.ru

Посвящается моей дочери Наталье Кокориной.

Благодарю тебя за безусловную веру в меня: в мои возможности и таланты!

Вы держите в руках или читаете на экране монитора, а может быть, слушаете в аудиозаписи роман нового формата. Роман – сериал. Роман многослойный.

Большинство событий в нем происходили в реальной жизни: со мной, с моими друзьями или знакомыми.

Если вы будете читать текст внимательно, погружаясь в описание происходящих событий и эмоций главных героев, вы откроете для себя новый мир – мир ваших ощущений. Пропустите все события, происходящие с героями романа, через себя. Представьте, что Оля, Марина, Олег и другие герои это вы. Доверьтесь мне, растворитесь в ощущениях героев романа.

Однажды мы с моим приятелем, разбиравшимся в живописи, выбрались в Эрмитаж. Долго бродили по бесконечным залам, собраниям редких полотен и экспонатов. Прошли залы с традиционной живописью, заглянули в античное, древнеегипетское искусство. А затем, уставшие, поднялись на последний этаж, где были представлены работы мастеров новой волны. «Цветные пятна, круги, прямоугольники, что это за искусство? Ерунда», – подумал я в первый момент. Мы увидели полотна импрессионистов. Работы Клода Моне, Дега.

Слово «импрессионизм», согласно энциклопедии, происходит от французского impressionnisme, impression, что значит «впечатление». Вот и я оказался «под впечатлением» полотен.

Мы сидели на лавочке, а на другой стене немного поодаль, висела большая картина. Названия видно не было. Николай, так звали приятеля, предложил посмотреть на полотно расфокусированным взглядом и описать ощущения. Я выполнил его рекомендации и прислушался к себе.

Вспомнилось детство. Жара, и я с друзьями бегу на пруд купаться. Ощущение счастья и безграничной радости. Поют птицы, и надо мной голубое небо без единого облачка.

– «Дорога в детство», – прочитал я, подойдя ближе.

Через набор цветовых пятен и геометрических фигур художник проник в мое подсознание и смог вызвать сфокусированные яркие эмоции.

В романе, я отключил ваше внимание от города, где происходят события (его нет), от внешности героев (нет описания) и т.д.

Это позволило погрузить вас глубже в ощущения героев и судя по отзывам мне это удалось.

Эмоционального вам путешествия друзья, с моими героями!

Они три часа поднимались по каменной лестнице. После вчерашнего дождя парило, и футболка была мокрой от пота. Бельчонок счастливо улыбалась и постоянно спрашивала про самочувствие.

– Как твое сердце? Ты точно дойдешь, или лучше повернуть назад?

В какой-то момент Олег даже подумал, а не оступиться ли ему на ступеньках и не свалиться со скалы. Разбиться о камни, чтобы эта пытка закончилась.

«Малодушный выход. Кому от этого станет лучше? На Ольгу ляжет организация вывоза тела, допросы в полиции, незнание иностранного языка. Марина сойдет с ума, и жертва ее будет напрасной. Господи, какая чушь лезет в голову!»

Они, Олег и его жена Ольга, приехали в этот далекий от туристических маршрутов уголок Италии два дня назад. Каждый день с утра моросил дождь, и они откладывали свое восхождение к монастырю.

Очень давно, в девяностых годах прошлого века, они впервые выехали за границу. Это была маленькая деревушка на севере Италии. Про нее Олегу поведал один из заказчиков, а Олег рассказал Оле. Так у них появилась мечта: заработать денег и посетить это удивительное место. Два года они копили на поездку, и это случилось.

В этом путешествии они радовались каждой мелочи: погоде, солнцу, белым облакам, холодному домашнему вину, хранившемуся в погребе в большой дубовой бочке, свежему душистому хлебу с хрустящей корочкой, который каждое утро выпекала Мари – хозяйка небольшой усадьбы, где они снимали гостевой домик посреди оливковой рощи. Это было чудесное время в их жизни. Они были молоды и беспечны. Каждый день был маленьким пазлом летней картины счастья.

Однажды Мари рассказала про монастырь, находящийся высоко в горах, и про ведущую к нему каменную лестницу, выложенную несколько веков назад монахами. На следующее утро, положив в корзину бутылку вина, булку хлеба и кусок козьего сыра с оливками, они отправились в поход. Лестницу они нашли не сразу. А потом был подъем. Местами ступеньки заросли травой. Иногда кустарник преграждал им путь, и приходилось руками раздвигать колючие ветки.

Сколько радости было, когда они поднялись на вершину. Казалось, что вся Италия видна с последних ступенек лестницы.

Внутреннее убранство монастыря их не особо впечатлило. Мельком оглядев образы святых на стенах, они быстро вышли из больших дубовых дверей и сели в тени древнего, как и сам монастырь, раскидистого дерева. Олег достал бутылку и налил вино в фарфоровые кружки, которые Оля предусмотрительно положила в корзинку. Вино нагрелось на солнце и приобрело неожиданные вкусовые оттенки. Они сидели, прислонившись к стволу дерева, ощущая спинами испещренную морщинами старости кору.

Слушали шум листьев от налетавшего порывами ветра. Смотрели на пролетающие облака, и, казалось, что нет никого счастливее их на этом свете.

И вот они снова продолжили подъем по этим каменным ступеням, ведущим к древнему монастырю и в то же время к их счастливому и почти забытому прошлому. Ничего уже не вернуть. Мог ли он знать тогда, что разлюбит Олю и в его жизни появится новая любовь? Можем ли мы об этом знать, и нужно ли нам это знание? «Язык не поворачивается рассказать Бельчонку о Марине. Обратного пути нет! Лучше честно сегодня все рассказать и прекратить эту пытку. Так будет лучше и для меня, и для Оли».

Олег читал в книгах о любви с первого взгляда, но был уверен, что это выдумки писателей или сценаристов.

Жизнь в своих проявлениях богаче любого фантастического романа.

Он опаздывал на деловую встречу и шел быстрым шагом, почти бежал, когда неожиданно столкнулся с ней. Ему даже пришлось подхватить ее под локти, чтобы не упала. До столкновения Марина стояла посреди тротуара и, улыбаясь, смотрела на облако, похожее на огромного белого медведя.

– Это вы меня простите, бегу не разбирая дороги, – отпуская ее локоть, произнес он.

– Можно я угощу вас кофе? – неожиданно для себя предложил Олег.

– Давайте! – она улыбнулась и доверчиво посмотрела ему в глаза.

Марина шла из американского посольства, где только что получила визу. В сумочке лежали билеты на самолет до Нью-Йорка. И в Америке ее ждал дядя – старший брат отца, эмигрировавший много лет назад сначала на Землю обетованную, а потом переехавший в Нью-Йорк. Его семья выделила ей комнату в своем пентхаусе.

Марина получила красный диплом в престижном вузе и за два года работы в американской компании сделала хорошую карьеру. В планах была высокооплачиваемая работа в головном офисе и новая интересная жизнь.

Олег купил для нее однокомнатную квартиру, в которой они и встречались. Дома у нее случился закономерный скандал. Родители мечтали, что единственная дочь получит в Америке хорошую работу и вызовет родителей к себе. А девочка просто влюбилась. Влюбилась так, как будто прыгнула в омут.

Им нравились одна и та же музыка, картины одних и тех же художников. Даже в еде у них были одни и те же предпочтения.

Часто им были не нужны слова, чтобы понимать друг друга.

Когда Олег обнимал Марину, или ощущал ее ладошки в своих ладонях, по телу как будто пробегал легкий электрический ток, не тот ток, от которого дергается тело, а мягкий и очень даже приятный. Олег словно растворялся в этой хрупкой и беззащитной девочке, смотревшей на него своими большими и доверчивыми глазами. Голова кружилась от запаха ее тела и волос. В эти моменты Олег был безгранично счастлив. Позади не было прожитых лет. Он снова был молодым и глупым мальчишкой.

Существуют разные теории о прошлых жизнях. Можно в них верить или не верить, но то, что произошло с Олегом и Мариной, невозможно объяснить иначе. Были ли они в прошлых жизнях братом и сестрой, мужем и женой или просто возлюбленными? Кто это знает? Факт был в том, что они встретились здесь и сейчас, и у обоих было ощущение, будто они знают друг друга целую вечность.

Оля чувствовала, что с Олегом что-то происходит, но относила это на усталость от работы, которая всегда была для Олега на первом месте.

Пять лет назад она увлеклась живописью. Ее творения стали пользоваться спросом. Картины отправлялись заказчикам в Америку и Европу, не так часто, конечно, как хотелось. Появились ценители ее живописи и в России. Оля настолько увлеклась творчеством и так радовалась востребованности, что не замечала длительных командировок Олега и его отсутствия дома вечерами.

Бельчонок с годами сильно изменилась. Время более жестоко к женщинам, чем к мужчинам. Супружеская жизнь потеряла радость и новизну, превратившись в скучную обязанность. Дети выросли и покинули родной дом.

На своем дне рождения, который отметили дома, в кругу друзей, ей стало невыносимо грустно. «Неужели так все и закончится? Ежедневная рутина, когда один день похож на другой, закономерная старость и неизбежная смерть».

После ухода гостей Оля вымыла посуду, налила в фужер красного вина и вышла на балкон. Теплая июльская ночь была наполнена звуками. Ночные звуки обрели объем и мелодичность. Вот вдалеке, как будто даже не в этом мире, а за его пределами, женщина услышала перестук железнодорожных колес, скрип форточки, закрывшейся от налетевшего ветерка, мягкий шум резины от проехавшего под балконом автомобиля. Она отпила глоток вина, которое совершенно поменяло вкус в эту волшебную ночь. В кроваво-темном напитке ощущался вкус вишни, легкий аромат сандалового дерева и много-много других ароматов, которые Оля ощущала, но не могла вспомнить. И как послевкусие на самом кончике языка проявилась еле заметная горчинка. «Удивительный букет, почему я не почувствовала его раньше? Надо запомнить название вина».

Она поставила пустой бокал на подоконник и посмотрела в небо.

Благородный алкоголь, попав в кровь и дойдя до мозга, распахнул восприятие другого, неизведанного мира. Каждая клеточка в организме расслабилась. Оля запрокинула голову и раскинула руки. «Господи, как хорошо!»

В теле появилось ощущение полета. Оля растворилась в звездном небе.

Оля растворилась в бесконечности вселенной.

«Господи, неужели я так и состарюсь? Хочу приключений! Хочу новую жизнь! Хочу любить и радоваться каждому дню! Хочу! Хочу! Хочу!»

Почему-то она вспомнила тот вечер, когда они с Олегом поднимались по древним ступеням лестницы.

Сегодня ее смеющиеся глаза и радостная детская улыбка вызывали у него чувство стыда и раскаяния.

Как ей сказать, что он влюбился и уже год живет с другой женщиной?

Олег вспомнил, как Бельчонок сидела на стуле в палате реанимации, куда его привезли с сердечным приступом. Оля подняла всех знакомых в поисках дефицитного лекарства и нашла его.

Чувства, которые они испытывали в первые годы совместной жизни к друг другу пропали, тем не менее между ними всегда были доверие и уважение.

А сейчас получалось, что он предавал ее самым подлым образом, какими красивыми фразами про любовь это не обставляй.

Олегу было плохо от всего, что с ним сейчас происходило: и от этой неопределенности, и от будущего развода. С одной стороны, это было предательство по отношению к Бельчонку, а с другой стороны, он не мог больше жить без Марины и обманывать жену каждый день.

Поэтому он и решил сделать Оле последний подарок, привезти ее в то место, где они были безусловно счастливы много лет назад.

Ступеньки закончились. На вершине горы стоял монастырь, и рядом с ним небольшая церковь. Кирпичные стены цвета запекшейся крови были побиты временем. Олег потянул на себя большую дубовую дверь, и они вошли внутрь. В церкви никого не было. Приятная прохлада и тишина, которая обладала глубиной и прозрачностью. Со стен на него смотрели святые. Кто-то укоризненно, кто-то с надеждой. Один Христос смотрел на Олега с безграничной любовью. Неожиданно для самого себя Олег почувствовал ощущение вечной жизни. Такое с ним было впервые. В сердце вошел поток безусловной любви и радости. Оля стояла рядом, и в уголках ее глаз блестели слезы.

– Хорошо-то как здесь,– тихонько сказала она. – Благостно.

Усталость прошла. Они вышли из церкви, сели на каменную ограду в тени того самого дерева, под ветками которого сидели много лет назад, словно не было всех прошедших лет.

– Знаешь, Оля, я хочу рассказать тебе одну историю…

Спускалась Оля по ступенькам очень осторожно, не спеша. Сказала Олегу, чтобы ее не ждал и возвращался в их домик в оливковой роще. «Даже странно, еще утром это был их уютный домик, а сейчас как его называть?»

Она давно почувствовала, что у Олега кто-то есть, но гнала эти мысли, считая их выдумкой. Оля вспомнила тоскливый взгляд Олега на ее дне рождения. Друзья поднимали тосты за здоровье, за удачу и за долголетие. Олег улыбался губами, а в глазах радости не было.

«Да зачем я думаю о нем? Мне сейчас нужно устраивать свою жизнь. Слава Богу, есть дело, в которое без ума влюблена. Как хорошо, что пять лет назад я встретила на выставке Зою Владимировну – известную художницу и педагога, которая пригласила меня на свои курсы».

Каждый вечер, засыпая, она анализировала прожитый день: все ли успела, что запланировала, и что будет делать завтра. Оля провалилась в творчество, забыв про окружающую жизнь. Картины, картины, картины. Вероятнее всего, и разрыв отношений с Олегом произошел от ее полного погружения в искусство… Все ее мысли, эмоции, время были там, в картинах, а Олег был и был, как лампочка на потолке или тумбочка в квартире. Оля сильно испугалась, когда скорая отвезла Олега в реанимацию с сердечным приступом. Но все, слава Богу, обошлось, и жизнь закрутилась по старому сценарию.

Оля присела и коснулась каменной ступеньки кончиками пальцев. На горячих камнях кожей почувствовала песчинки, принесенные ветром с моря. Мягко опустила ладонь и ощутила жар, идущий от нагретой жгучим итальянским солнцем каменной ступени. Горячий поток, словно тягучий мёд, медленно потек по ладони, по руке, предплечью, плечу, теплой волной заполняя грудь, бедра, колени, пятки и кончики пальцев ног. Оля вздрогнула, передернув плечами от такой приятной теплой волны. Она была как маленькая батарейка, которую заряжало Солнце через раскаленную ступеньку лестницы, ведущую к древнему храму. Мышцы расслабились, тело обмякло. Оля закрыла глаза и улыбнулась. Она ясно представила, как в древности усталые монахи несли на своих спинах камни и кирпичи для постройки храма. Как у них болели колени и ныли спины. Горячий пот со лба стекал по носу и капал на каменные ступени, оставляя круглые, черные пятна, которые тут же высыхали. Оля так отчетливо это представила, словно она сама была этим монахом, с трудом поднимавшимся по этим ступеням. Сила веры двигала людьми, поднимавшимися к вершине горы, в любую погоду: в стужу и в жару, под напором ураганного ветра. Оля медленно вдохнула в себя запах выжженной на солнце травы, смешавшийся с ароматом нежных розовых цветков с колючего кустарника.

Осторожно легла на ступеньки, раскинула руки и посмотрела на бездонное голубое небо.

Во времена Гомера люди не различали голубого цвета, а называли его бордовым. «Странно, как такое возможно – видеть мир в других красках?» Оле не хотелось возвращаться и не хотелось думать о предстоящем разводе. «Зачем об этом думать сейчас? В Италии, когда над головой голубое небо и воздух пропитан ароматами трав и цветов, каких нет в России».

Мама забеременела Олей в 16 лет от влюбленного в нее хулигана Васи. Бабушка была против рождения ребенка. Мама была отличницей. Ей все давалось легко: знала два иностранных языка, участвовала в олимпиадах по физике и химии, на которых занимала первые места. В планах было поступление в МГИМО или в МГУ.

Ребенок перечеркивал все будущее дочери, и поэтому бабушка, несмотря на поздний срок, договорилась со знакомым гинекологом об аборте. Рано утром, собрав все необходимые вещи, отвела маму в поликлинику. Когда врач усадил ее на гинекологическое кресло, в больницу с топором в руках ворвался Вася. Старшая сестра мамы сообщила ему об аборте. Испуганные медсестры и доктор выбежали из кабинета, а Вася помог маме спуститься с кресла и увел к себе. Жил Василий с мамой и двумя братьями в небольшом деревянном доме с удобствами на улице.

«Так себе начало жизни», – криво улыбнулась Оля. «Хочешь не хочешь, надо возвращаться». Почему-то вспомнился вкус вина, и звездное небо, и просьба, мысленно посланная во вселенную об изменениях в жизни. «Ты же хотела перемен? Вот тебе и перемены».

Электронные часы на руке пикнули. Марина открыла глаза, потянулась и лежала еще минут пятнадцать, глядя в потолок.

Хорошо, что не нужно бежать в лицей. Столько лет прошло, как она уже давно окончила лицей, а воспоминания о раннем подъеме вызывали не самые приятные воспоминания.

Все ребята в лицее про нее говорили, что она не от мира сего. Её жизненный ритм не совпадал с ритмом окружающего мира.

Марина часто думала, с чем бы ей это сравнить. И однажды пришел такой образ. Она идет, улыбаясь, по дороге, над ней голубое небо с облаками, похожими на фантастических зверей. Поют птицы, мимо проносятся поезда, бегут куда-то люди, как на ускоренной перемотке в видеомагнитофоне.

В таком состоянии Марина жила, сколько себя помнила. Весь мир был для нее как гениальное музыкальное произведение. Даже еда была для нее наполнена музыкой. Она выделяла каждую вкусовую нотку во всем, что ела, как ценители хорошего вина ловят его послевкусие.

Каждый день был заполнен запахами трав, цветов, выхлопных газов, пожухлых листьев и много чем еще. Она прислушивалась к любому шороху, болтовне воробьев в густом кустарнике и далеким гудкам мчащихся в неизвестные дали поездов. Ее дом находился рядом с железной дорогой, а перестук вагонных колес задавал ритм на целый день.

Марина могла долго рассматривать листья кленов, отмечая переходы цветов и красоту линий.

Великолепная память и умение выделить суть из потока поступающей информации обеспечили Марине золотую медаль по окончании лицея.

Состояние «не от мира сего» имело большой недостаток. Марина не разбиралась в людях. Доверяя всем, она не ожидала от них подлости, зависти и агрессии, наивно полагая, что раз она никому никогда ничего не сделала плохого, значит, и люди к ней должны относиться так же, как и она к ним: с любовью и доверием. Каждый раз Марина удивлялась, когда сталкивалась с хамством, агрессией и предательством. Она смотрела на обидчика широко раскрытыми глазами и не понимала, почему с ней так поступают. Ведь жить с открытым сердцем намного проще и приятнее, чем в обиде и злости!

Неожиданно вспомнилась мама, которая постоянно ругалась из-за грязных тарелок, потом махала рукой и мыла сама.

– Как ты будешь с мужем жить? Достанется же кому-то такое чудо? – ворчала мама, когда гремела чашками и тарелками в раковине.

Дети – самые злые существа на свете. Если им не давать сдачи, они наглеют, и жестокость их переходит все границы.

После нескольких инцидентов с намазыванием клеем стульчика, на котором она сидела во время обеда, и подкладывания дохлой мыши в ее кроватку на семейном совете было принято решение не отводить девочку в садик, а воспитывать дома. Наверное, поэтому родители и не стали рожать Марине ни братика, ни сестренки. Одной такой «не от мира сего» хватило им за глаза.

«Завтра прилетает из Италии Олег, необходимо прибраться в квартире, вытереть пыль и помыть пол». Марину тяготил развод Олега с женой, как будто она сломала чей-то дорогущий китайский сервиз.

"На чужом несчастье счастья не построишь",– часто говорила мама. А что делать, раз так получилось? Сердцу не прикажешь. Да и Олег рассказывал, что его с женой ничего не связывает, и это просто формальность, надо расставить все по своим местам».

Марина откинула одеяло, резко встала с кровати и на одной ноге попрыгала в туалет, по дороге напевая песенку из «Бременских музыкантов».

– «Ничего не свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету…»

Привет, Ленусик! Извини, что долго не писала. Ты уже, наверное, забыла свою сестру Олю. Уже пятое апреля, столько всего навалилось. Скоро будет год, как мы развелись с Олегом. Расстались полюбовно, без скандалов и ругани, как это обычно бывает у людей. Квартира с мебелью осталась за мной, а машину с гаражом, которым я и не пользовалась, Олег переоформил на себя. Сын и дочь живут со своими семьями в Америке и Канаде. Очень расстроились, но что они могут сделать? Разбитую китайскую вазу не склеить, да и все взрослые люди, у каждого своя жизнь.

Полгода ходила сама не своя, все валилось из рук, как будто вокруг была пустота. Пустота в душе и в квартире. Всегда была уверенность, что рядом сильный мужчина, и в любой самой сложной ситуации он меня поддержит. А сейчас пустота, и из пустоты веет холодом и опасностью.

Спасли мои любимые картины. Запах масляных красок, ощущение кисточки в руке и холст, на который я выплескиваю свои боли и радости.

Лена! Творчество – это другая, космическая реальность! Как хорошо, что у меня все это есть! Не знаю, что бы я делала без картин.

Зоя Владимировна помогла организовать выставку в Доме железнодорожников, где купили несколько работ и много хвалили. Немного начинаю привыкать, хотя, конечно, очень приятно.

Все картины выставляю в соцсетях и на иностранных художественных сайтах.

Еще одна хорошая новость. На фейсбуке познакомилась с поклонником моего творчества Владимиром. Вернее, он мне написал в личном сообщении, что мои картины ему очень нравятся, и он каждый день любуется ими. Особенно ему понравились работы «Сирень» и «Улица». «Сирень» он себе на рабочий стол даже поставил.

Как ты поживаешь? Ты говорила, что у мужа был инсульт, и он сейчас плохо ходит. Сейчас пишут, что в некоторых клиниках используют новые методики по восстановлению. Я знаю, что у тебя сложно с деньгами. Мои картины тоже не так много приносят. Слава Богу, что покупают.

Уже май, а у меня все так стремительно развивается! Я про отношения с Владимиром. Он мне звонит каждый день, и мы разговариваем по три часа, иногда больше. Я, кажется, влюбилась! Ощущение полета и радости на душе. Думала, что никогда этого ощущения счастья не испытаю. В моем возрасте-то какая любовь. Оказывается, жизнь после Олега не закончилась. Какое голубое небо, а звезды ночью мигают, как будто зовут куда-то. Мы с Вовочкой часто вместе смотрим на звезды по ночам, он у себя из квартиры, а я – сидя на балконе, и мечтаем. Как это здорово – жить! Как у тебя? Все без изменений?

Месяца не прошло, как я написала тебе письмо, и вот у Володеньки неприятности. Он упал с лесов на стройке и повредил позвоночник. Сейчас лежит в больнице, в Вологде. Мы посоветовались, и я решила продать квартиру и поехать в Вологду. У него комната в коммуналке. Мама больная живет с ним. Куплю квартиру трехкомнатную. Денег хватит, еще и на жизнь останется. Володенька сказал, что у него друг продает трехкомнатную квартиру дешево и уезжает по контракту на север, газосварщиком. Трехкомнатная самое то, спальня для нас с Володей, комната для мамы и гостиная. Нужны срочно деньги и желательно наличные, чтобы жена, с которой друг Володи в разводе, не узнала настоящую стоимость. Надо все делать быстро.

Звонок в дверь. Наверное, риелтор пришла. Пока! Целую!

Три дня назад Оля оформила сделку по продаже квартиры. Сказала бывшему мужу, что встретила мужчину, влюбилась и уезжает в Вологду. Олег не возражал. Да и что бы он мог возразить? Они уже чужие люди.

После оформления сделки возле нотариальной конторы он обнял ее на прощание. Он что-то говорил про удачу и про то, чтобы поберегла себя, а Олю затянуло в омут теплых воспоминаний. Запах любимого парфюма Олега, сильные руки и ощущение безусловной защищенности.

Но Олег уже был не ее мужчина. Оля нарочито весело улыбнулась. Сердце сжалось, а все слова куда-то пропали. Оля отвернулась и, чтобы Олег не увидел блеснувших в уголках глаз слез, быстрым шагом почти побежала к остановке автобуса. В автобусе разрыдалась, не сдержав своих чувств.

Расставание с вещами, сбор справок для оформления продажи квартиры, ночные разговоры до трех-четырех утра с Володей – время спрессовалось, и неделя пролетела как один день.

Оля сидела в прихожей на чемодане с одеждой, красками и кисточками. Рядом стоял пакет с двумя банками клубничного варенья для Володи. Это все, что осталось от прошлой жизни. Деньги от проданной квартиры Оля перевела в доллары, так они занимали меньше места, завернула в кусок ткани, распределив тонким слоем. Затем широким скотчем примотала к животу. Про такой метод безопасной перевозки денег она узнала от знакомой по курсам рисования Надежды. Надежда была директором магазина садовых принадлежностей и однажды поехала покупать «газель» в Нижний Новгород, прикрепив деньги таким образом к телу.

Оля услышала звук отрывшихся дверей лифта, стук каблучков на лестничной площадке. Дверь открылась. Вот и Наташа-риелтор. Оля вздохнула и выдохнула в последний раз воздух их с Олегом квартиры.

С благодарностью коснулась ладошкой стены в прихожей и, положив ключи с брелочком в виде сердечка на полочку под зеркалом, вышла в новую жизнь.

До отправления поезда было четыре часа, но Оле хотелось поскорее забыть все, что связывало ее с этим городом.

Заказала по телефону такси и поехала на вокзал. Билеты были куплены заранее, Володя обещал, что ее на вокзале встретит Михаил, тот самый, кто продает квартиру и уезжает на север.

До посадки в поезд был целый час, и поэтому она поднялась на второй этаж, нашла свободное место в зале ожидания и присела на металлическую скамейку. Включила в плеере Шарля Азнавура и наблюдала за жизнью в зале ожидания.

Интересная штука время. Неделя пролетела как один день, а когда ждешь отправления поезда, время меняет свое измерение и тянется, как жевательная резинка. Оля представила, как можно изобразить время на холсте. Захотелось написать возникший образ. «Доберусь до места, куплю холст и буду творить».

Оля закрыла глаза, улыбнулась, отломила кусочек шоколадки и положила его в рот. Шоколадка была с ромовой начинкой, и приятная горчинка растеклась по языку и щекам.

«Расскажу Володе про идею, ему будет интересно».

Оля открыла глаза и увидела стоящего прямо перед ней невысокого худощавого мужчину.

«То ли 40, то ли 55, – подумала она. – Дня три наверное не брился. Руки в наколках. Уголовник какой-то». Ей, конечно, не хотелось, чтобы этот мужчина сидел с ней рядом. «Да и пахнет от него, наверное, дурно». Она посмотрела по сторонам, ей хотелось самой пересесть, но свободных мест в зале не было.

У мужчины между ног стояла большая белая клетчатая сумка, в какой обычно торгаши перевозят товар.

– Посмотрите за сумкой, я отойду на минутку, – мужчина, не дожидаясь ответа, пододвинул к ее ногам сумку, развернулся и пошел к выходу из зала.

Время шло, а незнакомец не возвращался. Объявили посадку на поезд до Вологды. Оля встала со скамейки и оглянулась по сторонам. Неожиданно она встретилась взглядом с мужчиной кавказкой наружности, стоявшим у газетного киоска. Мужчина сразу отвел взгляд в сторону.

Что делать, Оля не знала. У нее началась паника: дыхание участилось, а ладони стали влажными от пота… «Что делать? Можно, конечно просто уйти, а как же сумка? Вдруг там что-то ценное, и сумку кто-то утащит? Что делать?» Олю почувствовала, как по спине бегут струйки холодного пота.

«Успокойся. Ничего страшного не произошло еще. Не нервничай! Так, что можно сделать? Можно уйти. Я никому ничего не должна. Встану и уйду. А вдруг сумку своруют, и мужчина заявит в полицию, что это я ее украла. Арестуют, обыщут, а у меня огромная сумма денег с собой». Ее бросило в жар.

«Что еще можно сделать? Можно попросить соседку напротив посмотреть за сумкой и описать ей того уголовника. Хороший выход».

Оля подошла к моложавой женщине с черными, как смоль, волосами. Она походила на цыганку. На руках у нее был маленький ребенок, завернутый в цветастое одеяло.

– Меня мужчина попросил за сумкой посмотреть, а сам ушел куда-то на минутку, а у меня поезд отправляется, я больше ждать не могу.

– Ну, и я не при чем!– злясь на себя, на эту женщину, на мужика, оставившего сумку, выпалила Оля.

«Что я делаю? Зачем я злюсь? Она ведь тоже не обязана смотреть за этой дурацкой клетчатой сумкой».

– Посмотрите, пожалуйста!– умоляюще, почти шепотом попросила Оля.

– Ладно, топай! Пусть стоит. Пить и есть не просит. Какой говоришь? Маленький, худенький, небритый?

«Подозрительно быстро согласилась, – тут же промелькнула мысль. – Сейчас сворует, а мне отвечать. Да ладно! Мне на поезд надо бежать. Будь что будет».

Оля нагнулась, взяла за ручки тяжелую сумку и перетащила ее через проход, поближе к цыганке:

Женщина начала кормить ребенка грудью и никак не отреагировала на благодарность.

Только Оля зашла в купе, вагон дернулся и медленно пополз мимо перрона. «Чуть не опоздала из-за этой сумки. Как-то на душе неспокойно. Мужик, сумка, цыганка, остаться надо было. Заявить в полицию. Поменять билет. Так просто ведь ничего не бывает. А вдруг цыганка сумку утащит, мужик заявление в милицию напишет, и меня разыскивать будут как воровку. Вляпалась на ровном месте. Забудь! Забудь! Забудь! Все будет хорошо!»

Часа через два, после остановки поезда на небольшой станции, в купе вошла полная женщина невысокого роста, с красным, одутловатым лицом. Небрежно бросила на застеленную постель Оли небольшую сумку, села напротив.

– Меня зовут Лида, – представилась она и вытерла платком мокрый от пота лоб.

Оля тоже представилась. На лице у Лиды была доброжелательная улыбка, но глаза, узкие глазки, как два металлических буравчика, разглядывали Олю с ног до головы. Как будто Оля была мышкой или подопытным кроликом, а эта дама ее препарировала. «Аж мурашки побежали по коже».

– Куда едем? – спросила женщина с буравчиками.

– Я на поминки тоже к брату, только мой умер. Вот такие дела. Жил-жил и помер,– Лида снова вытерла пот со лба.

«Как плохо, что нельзя выбирать соседей по купе». Лида ей все больше не нравилась. Да и пахло от нее мерзко: потом и прокисшей капустой. «Фу!»

Олег познакомился с Мишкой, когда учился в техникуме. Судьба свела их в одной группе. Учеба, вечеринки, походы в лес. Общие интересы, и, как результат, крепкая мужская дружба. После окончания техникума Мишка поступил в московский институт, а Олег – в местный вуз. Судьба свела их снова через пять лет. Мишка по распределению вернулся на родину, на один из машиностроительных заводов, которых в городе было несколько. Олег за это время успел жениться на Оле и обзавестись двумя детьми.

Голова у Олега всегда была полна идеями, как и где можно заработать денег. Поработав по специальности один год, он нырнул в бизнес. За два года дела пошли в гору, продукцию узнали и оценили. Появились постоянные заказчики. Олег не справлялся с руководством разрастающейся компанией и подумал, почему бы не пригласить в компаньоны Мишку. Михаил идей не генерировал, но как заместитель оказался на месте. Был у Мишки один серьезный недостаток. Он был азартен. Олег знал про зависимость, и поэтому при приеме на работу Мишка поклялся отцом и матерью, что никогда в жизни не будет играть ни в какие азартные игры.

Оля, когда узнала, что Олег пригласил своего друга в партнеры и сделал своим замом, расстроилась.

– Не приглашают друзей в бизнес, и не бывает бывших игроков. Это зависимость, которая не лечится. А ты – очень добрый и наивный человек. Будь, пожалуйста, аккуратнее и слишком не доверяй своему другу, – сказала она. Да и не женат он еще. То с одной дамой его вижу, то с другой. Вот машину БМВ купил, а ты все на форде старом ездишь, хотя ты директор, а он твой заместитель.

Женщины интуитивно чувствуют опасность для своей семьи, но в тот момент Олег не услышал предупреждение. Все приходящие деньги он вкладывал в бизнес, а на себя было жалко тратить. Мечтал, чтобы компания стала первой в отрасли. Открыть офисы в Москве и в Питере, и дальше по России.

– Давай ты будешь заниматься домашними делами и детьми, а я бизнесом. Что случится, когда человек поклялся больше не играть и держит свое обещание? Это же в его интересах. Все будет хорошо! А по дамам, так он же холостой. Найдет единственную и неповторимую, как ты у меня, родятся дети – и все встанет на свои места.

С годами Мишка поуспокоился, хотя страсть к дорогим машинами и красивым женщинам у него осталась. Три брака и три развода остались за спиной. В последнем браке родился долгожданный мальчик, которого назвали Лаврентием. Последний развод был самым скандальным. Жена Светлана вытребовала для ребенка приличное содержание, и Михаил платил деньги за каждую встречу с сыном. Для Мишки разлука с ребенком была сильным ударом, а Светлана, пользуясь этим, как пылесос высасывала с бывшего мужа деньги. После развода Мишка сник, как будто пружина в часовом механизме его жизни лопнула.

Прошедшие кризисы и азиатские конкуренты остановили открытие офисов предприятия Олега в других городах. На Олега несколько раз выходили представители конкурентов из Азии, ведущие агрессивный захват рынка, и предлагали выкупить бизнес. Предприятие было делом всей жизни, и поэтому Олег отказывался продавать. Знакомые бизнесмены, которые давно работали с азиатами, предупреждали Олега, что захватчики на этом не остановятся и так просто его в покое не оставят.

Марина сидела на кухне и смотрела в окно на проезжающие по улице машины, на ворон, важно расхаживающих по тротуару рядом с урной. На душе было неспокойно.

Год прошел, как Олег развелся с женой. Она на девятом месяце беременности. Казалось, радуйся будущему материнству.

А в голову все чаще стали приходить мысли, а правильно ли поступила, приняв решение остаться. Возможно, правы были ее родители, отцу надо было настоять на переезде, и сейчас жила бы в Америке, лопала бы хот-доги и работала в большой корпорации.

Как-то все пошло не так, как мечталось. Полгода назад у Олега начались неприятности в бизнесе. Обещанную трехкомнатную квартиру не купили, так как деньги понадобились для оборотного капитала. Регулярные вызовы в полицию, в отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Олег ничего не рассказывает. Говорит, что ей этого знать не нужно.

Но она же видит и чувствует, что там что-то происходит плохое, не так, как обычно. Олег похудел, и его прежнее веселое настроение улетучилось.

«Стоп! Я радуюсь жизни, и всё будет хорошо! Всё будет отлично!»

Марина тяжело встала, подошла к раковине, налила из крана в турку воды. Подумала и положила одну ложку кофе вместо двух. Поставила на конфорку турку и включила газ.

«Кофе врач, конечно, не рекомендовал, но я же беременная. Если беременная женщина хочет, то нужно! Даже крайне необходимо!»

Мысли опять побежали по кругу. Вспомнилась Америка, будь она неладна. Мама, которую вчера положили на обследование в больницу с подозрением на рак.

Случайно подслушанный телефонный разговор Олега с Михаилом, его замом. Марина мыла пол в прихожей, когда услышала голос Олега, который на лестничной клетке кричал в трубку, что так делать было не надо и Михаил его подставил.

Внезапно на раскаленной конфорке зашипел убежавший из турки напиток. В нос ударил резкий запах жженого кофе. Марина подняла турку над огнем и налила кофе в китайскую фарфоровую чашечку. Чашечка была особенная, с драконом, из пасти которого вырывалось пламя – подарок бабушки, жившей в юности в Харбине.

Марина, когда была маленькая, придумывала сказочные истории, в которых дракон всегда прилетал на ее защиту. У дракона было имя. Его звали Лао. Так ей пришло в голову, когда она впервые взяла в руки фарфоровую чашечку. Лао стал ее другом. Когда Марине было плохо, она мысленно жаловалась Лао, а тот в ответ кивал головой и выпускал маленький язычок пламени, чтобы не обжечь девочку. «Лао, Лао, что мне делать? Все не так, как бы хотелось».

Ветер за окном уносил вверх рваный полиэтиленовый пакет, форточка от сквозняка громко захлопнулась, и по стеклу ударили капли дождя. Марина зябко поежилась от холода и сырости.

Оля любила поезда. Стук колес разбудил воспоминания о первой поездке с детьми на юг, в Крым. Вспомнилось, как всю дорогу они вчетвером играли в карты, а проигравшие приседали или читали стихи. А вечером, добравшись до гостиницы, занесли вещи в номер и всей семьей побежали на море. Дети хохотали, забегая в волны, а ее сердце переполняла любовь. Впервые она испытывала счастье от радости самых близких для нее людей. Это было новое, непередаваемое ощущение блаженства. Олег зашел в море по пояс и упер руки в бока, а Маша с Федей, зацепившись за его руки ручонками, хохотали, когда волны подкидывали их вверх и опускали вниз. Оля охала и кричала детям, чтобы держались крепче.

Она непроизвольно улыбнулась. Были хорошие моменты в жизни и еще будут. Жизнь только начинается.

Оля сходила в туалет, сняла сырую от пота блузку и переоделась в футболку и спортивный костюм. Вернулась в купе и залезла под одеяло. Деньги были заскотчеваны, зашиты в полотенце и плотно облегали талию. На всякий случай она пошевелила пояс. «Нормально. Не свалятся». Снова улыбнулась, вспомнив про Крым, и крепко заснула.

– Ну вы и спать! Вот мне бы ваш сон,– глядя на открывшую глаза Олю, сказала соседка.

Оля интуитивно потрогала пояс. «Все на месте. Хорошо».

– Да, вчера был тяжелый день. Устала очень, поэтому и уснула, как провалилась, – ответила, улыбнувшись, Оля.

Приведя себя в порядок, она достала из пакета купленные на вокзале копченую курицу, батон и пригласила присоединиться соседку. Ее так приучили родители: всегда делиться, даже с незнакомыми людьми.

Лида не отказалась. Подмигнула Оле, что с нее чай, и пошла к проводнице.

Вагон мерно покачивался под перестук колес.

Вскоре и соседка, раскачиваясь из стороны в сторону в противоход качанию вагона, принесла чай.

– Не разлила, – довольно улыбнулась она. Наклонилась и выдвинула из-под сидения сумку. Из нее она достала бутылку мартини.

– Давайте братца моего Ивана помянем, да и за знакомство потом по стопочке выпьем.

«Все позади, почему бы не выпить любимого мартини, да и нельзя отказаться человека помянуть».

Лида достала две стопки, протерла их полотенцем и налила до краев.

Женщины молча выпили и минут пять помолчали.

Оля вспомнила своих родителей, ушедших почти одновременно. Отец, которого она называла «папка» и которого боготворила, умер весной, когда цвела черемуха, а мама ушла через полгода, когда все дороги и тротуары были завалены красно-желтой листвой – символом умирающего лета. Когда хоронили маму, шел мелкий моросящий дождь, как будто бог на небесах скорбел об Олиной утрате.

Оля часто созванивалась с мамой, разговаривали на общие темы: погода, политика, внуки. Однажды длинный телефонный гудок не прервался маминым голосом. Мамы больше нет. Это пришедшее откуда-то знание вызвало ощущение бесконечной утраты и пустоты. Отгоняя от себя мысли о смерти мамы и придумывая истории про разрядившийся телефон, Оля заказала такси и приехала на мамину квартиру. Мама, всегда шумная, заполнявшая собой все пространство, лежала на кровати. Тело ее словно съежилось, а на лице была улыбка, как будто где-то там она встретила папку, который ее терпеливо ждал полгода.

Оля вытерла кончиком полотенца уголки глаз и посмотрела в окно. Мерно стучали колеса. За стеклом пролетали столбы с провисшими на них проводами, поля и полустанки.

– Давайте за знакомство,– услышала она голос соседки. Оля отвернулась от окна, взяла стопку и залпом выпила. Во рту осталось неприятное послевкусие. «Странно, когда выпила первую стопку, другой вкус был». Оля положила кусочек копченой птицы на отрезанный ломтик батона и принялась медленно пережевывать, заедая неприятный привкус и разглядывая газету, в которую была завернута курица. Оторвавшись от чтения, посмотрела на Лиду. Та ничего не ела и внимательно смотрела на Олю. Ее маленькие глазки, как буравчики, сверлили ее внимательным взглядом.

Лицо попутчицы в этот момент стало походить на крысиную морду. «Смотрит на меня как на препарированную лягушку»,– подумала Оля. Перед глазами все поплыло, и она медленно повалилась на постель.

– Вот нас и стало трое, – прошептала на ухо Олегу Марина, когда он забирал ее из роддома.

Новые ощущения захлестнули ее полностью. Все, что не касалось Лизочки, отошло на второй, даже не на второй, а на двести пятьдесят шестой план. Марина никогда не думала, как это здорово быть матерью. Она умилялась, когда девочка с закрытыми глазками усердно сосала грудь. Радовалась, наблюдая, как Лиза смеялась беззубым ртом. Впадала в панику, когда дочка плакала и у нее поднималась температура.

Мама Марины какое-то время приходила им помогать по хозяйству, но комната была маленькой, и долго в ней находиться вчетвером было некомфортно. Диагноз, поставленный маме, оказался ошибочным. Жизнь наладилась.

Вскоре Марина втянулась в новый ритм и все стала успевать сама: приготовить обед и ужин, прибраться в квартире и даже сходить в магазин за продуктами.

Был конец декабря, скоро Новый год. Марина попросила маму посидеть с Лизаветой, а сама побежала в торговый центр купить всем подарки.

Марина любила дарить подарки. Ей нравилось наблюдать, как у одариваемого расширяются зрачки, потом расплывается улыбка, и как близкий человек по-детски радуется, вытаскивая подарок из пакета. Лизавете купила новый розовый костюмчик, не оставлять же ее без подарка. Новый год был самым любимым праздником. Марина, улыбаясь, ждала такси. Телефонный звонок выдернул ее из счастливого состояния. Звонил Олег:

– Мишка пропал. Должен был еще вчера доехать до нашего партнера в Астрахани. Не доехал. Телефон не отвечает второй день. Ни в полиции, ни в больницах его нет. Что делать – даже не знаю. Написал заявление в полицию, но на сердце неспокойно. Мы с ним каждый день созванивались. Доехал до Астрахани и пропал.

Дома, выкладывая подарки в шкаф, она вспомнила последнюю встречу с Михаилом на прошлой неделе.

Олег попросил Мишку довезти жену с дочкой до детской поликлиники. У девочки пошла сыпь по телу, и Марина записалась на прием к дерматологу. Мишка, обычно шутивший и рассказывающий анекдоты, которых он знал огромное количество, в этот раз молчал всю дорогу, думая о чем-то своем. Они даже проехали больницу.

– Что случилось, Миша? – спросила Марина, когда машина остановилась.

– Да все образумится, – как будто сам себе, а не Марине, ответил Миша.

– Может быть, я чем-то могу помочь? Хотя, конечно, какая я помощница, ну могу выслушать тебя. Знаешь, когда мне очень тяжело, я ищу знакомого и рассказываю ему все, не называя имен и фамилий. Знаешь, становится легче. Не пробовал? Хотя у каждого свой рецепт.

Мишка повернулся к Марине, она сидела на заднем сидении, и каким-то надломленным, тихим голосом начал говорить:

– Слушай, тут такая история случилась, я действительно запутался, я не знаю, как про это …

Лиза, уснувшая, как только машина тронулась, проснулась и заворочалась.

Марина засуетилась, заворачивая дочку в одеяльце.

– Миш, извини, она сейчас кричать начнет, если ее на свежий воздух не вытащить. С характером девочка. Ты заезжай, не стесняйся. Я Лизу спать уложу, поговорим обо всем. Чаю заварю вьетнамского, с лотосом. У него такой необычный аромат. Знаешь?

– Да, помню. Ты этот чай всем заказываешь, кто во Вьетнам едет. Хорошо. Я заеду. Точно заеду! Мне нужно тебе все рассказать. Давай в среду. Приеду из командировки и сразу заеду. Договоримся по времени, и я сразу к тебе.

Марина осторожно вытащила Лизу из машины и захлопнула дверь, дошла до дверей больницы, оглянулась. Мишкина БМВ все еще стояла на обочине дороги.

«Надо было дослушать Мишу», – пришла мысль, но Лиза недовольно закряхтела, и Марина вошла в дверь поликлиники.

Она проснулась от дичайшей головной боли. Ощущение было, как будто кто-то вбивал огромные гвозди в мозг.

Оля открыла глаза и увидела белый потолок, люстру с треснувшим плафоном и торчащими из потолка, замотанными синей изолентой проводами. Тело было ее и не ее. Руки и ноги были как ватные и совершенно не слушались.

Боль долбилась и долбилась в мозг. Через несколько минут пришла жажда. Жажда даже перекрыла долбящую боль. Стенки гортани пылали от исходящего жара. Казалось, еще немного и они начнут трескаться, не выдержав высокой температуры.

Оля закрыла глаза и провалилась в черную бездну.

– Пациентка, женщина, просыпайтесь! Просыпайтесь!

Оля открыла глаза. Боль уменьшилась, но жажда стала еще сильнее.

К лицу наклонилась женщина в белом халате, лет сорока, с черными крашеными волосами и короткой, как у мужчин, стрижкой.

Женщина ушла и вернулась через минуту, неся в руке стакан с водой. Осторожно приподняла левой рукой Олину голову с подушки и аккуратно поднесла стакан к губам.

Оля сделала несколько глотков. По телу начиная с языка и вниз по гортани потекла живительная влага. «Как же это хорошо пить воду, как же это хорошо!»

Тело расслабилось, и даже боль в голове уменьшилась.

Оля улыбнулась и слабо кивнула женщине с короткой стрижкой.

Женщина поставила стакан на тумбочку и присела на край кровати.

– Меня зовут Галина Васильевна. Я ваш лечащий врач. Как ваши имя и фамилия? Вы помните? Вас вчера сняли с поезда. Вы были в бессознательном состоянии. Вас обнаружил проводник в пустом купе. Вызвал скорую помощь на ближайшую станцию. Мы вам сделали промывание.

Оля попыталась вспомнить. «Как меня зовут? Как я здесь оказалась?»

Ничего. Совсем ничего. Испуганно она посмотрела в глаза сидящей на кровати женщине и отрицательно покачала головой. Слезы выступили в уголках ее глаз.

Галина Васильевна тяжело вздохнула, сочувствующе положила руку на плечо Оли и тихонько сказала:

Олег сидел в кресле, в своем кабинете, положив вытянутые ноги на письменный стол. Было около семи вечера, все сотрудники уже ушли домой. В черном квадрате окна на столбе покачивался желтый фонарь.

В тишине кабинета было слышно, как под порывами ветра он жалобно поскрипывает. Обычно раз в неделю, в понедельник, Олег подбивал все дела за прошедшую неделю и составлял планы на следующую. Сегодня мысли в его голове никак не упорядочивались.

«Скоро Новый год, а настроение совсем не праздничное. Несколько дней назад на железнодорожном вокзале был совершен теракт. Ходили слухи, что его совершила какая-то женщина, которой удалось уехать. Оставила сумку с бомбой в зале ожидания и смылась стерва. Погибли 35 человек, и еще около двухсот были ранены. У Анны Семеновны, главбуха, племянница Лидочка погибла при взрыве. Поступила в этом году в Санкт-Петербургский институт связи, отучилась полгода, и так нелепо жизнь оборвалась. По городу траур объявили в связи с гибелью людей.

Сегодня вот Мишка пропал. Звонил утром из гостиницы и сказал, что выезжает в Астрахань, двести километров до города осталось, и как в воду канул. Ни в больницах города, ни в морге его нет. Странно, куда он пропал.

Проверка налоговой идет, третий раз за год. Явно чей-то заказ. Подозрение на азиатов. Только они со своим товаром ему конкуренты».

Когда Олег начинал бизнес, он написал на листке бумаги цель: открыть филиалы в центральных городах России.

Мечта не сбылась, хотя и была близка к осуществлению всего полгода назад.

Олег порылся в ящике стола, достал пачку сигарет и закурил. Десять лет назад он пообещал Оле, что бросит курить, и бросил. А год назад не выдержал, сорвался. У Марины была угроза выкидыша, на работе начались неприятности с налоговой. Вдобавок обнаружилось хищение материалов на приличную сумму на центральном складе. «Короче, все одно к одному. Хорошо хоть роды прошли удачно, и у Марины с дочкой со здоровьем все хорошо. Лиза, Лизавета Олеговна, Лизунчик».

Олег взял со стола фотографию. Смеющаяся Марина держит на руках Лизу, которая большими черными глазами с удивлением смотрит в объектив.

Когда Олег приходил вечером домой, Лизунчик вскарабкивалась на него и не слезала, пока глаза у нее не закрывались. Олег ее спящую уносил в кроватку.

– Приучишь ее к рукам, что я с ней потом делать буду! – смеясь, выговаривала ему жена.

Он затянулся сигаретным дымом и поставил фотографию на стол.

Зазвонил телефон. Олег включил громкоговорящую связь.

– Это Олег Петрович Соломатин? Вас беспокоит майор ФСБ Фролов Геннадий Иосифович.

Оля открыла глаза. В палате было темно, за окном выл зимний ветер, кидая заряды снега в стекла. Прошлого не было. Было ощущение серой стены, отгораживающей ее от всего, что с ней было до сегодняшнего дня. Запахи, которые не вызвали никаких ассоциаций. Полное, тотальное безмыслие. Через какое-то время сильно закружилась голова, и начались спазмы в желудке. Оля повернула голову влево, и ее вырвало на подушку. Теплая, жидкая субстанция медленно потекла под затылок. Тело оставалось неподвижным. Ворочалась только шея. У Оли было ощущение, что она застряла между небом и землей. По палате гулял ледяной ветер из незаклеенных щелей в рамах. Рвотная жидкость неприятно холодила затылок и, засыхая на щеке и подбородке, стягивала кожу. Забылась она только к утру.

Чья-то невидимая рука опять затащила ее в черный омут.

Мужской низкий голос выдернул ее из этого омута.

Оля открыла глаза. Перед ней на стуле сидел мужчина в форме и внимательно смотрел на нее.

Увидев, что она открыла глаза, мужчина представился:

– Я не помню, как меня зовут, – еле слышно, медленно (язык как будто налился свинцом, а губы плохо слушались) проговорила Оля.

– Так написано в вашем железнодорожном билете, который мы изъяли у проводника.

– А я сейчас где? Как я сюда попала? Я ничего не помню.

Майор посмотрел на Галину Васильевну, стоящую рядом с кроватью.

– Тяжелейшее отравление, по-видимому, клофелином. Мы, что смогли, сделали. Когда больную доставили к нам в больницу, с ней были проведены необходимые мероприятия. Амнезия – это обычное явление после превышения дозы данного препарата. Необходимо время, чтобы восстановилась память. Внушает опасение отсутствие моторных реакций в ногах и руках. Положительным фактом в данной ситуации можно считать, что шейная мускулатура функционирует. Больная самостоятельно поворачивает голову. Это дает надежду на восстановление всех двигательных функций тела.

Майор внимательно выслушал доктора, записал что-то в блокнот. Затем достал из кармана телефон и набрал номер.

– Алексей Юрьевич! Докладываю! Подозреваемая пришла в сознание, но ничего не помнит. В результате отравления отсутствуют двигательные функции рук и ног.

– Да, я уже этот вопрос решил. В коридоре выставлена круглосуточная охрана. Думаю, нецелесообразно вывозить ее сегодня. Сутки понаблюдаем, а завтра примем решение о ее дальнейшем местонахождении.

– Слушаюсь! Буду докладывать немедленно, если произойдут какие-либо изменения.

Майор встал со стула и в сопровождении заведующей вышел за дверь палаты.

Через несколько минут к ней подкатила тележку с едой молоденькая медсестра. Из-под розовой шапочки униформы торчали две косички. Она аккуратно подложила Оле подушку под спину и с ложечки стала кормить. Аппетита не было, но она заставила себя проглотить несколько ложек каши. А вот пить хотелось очень сильно, поэтому она жадно выпила стакан чая, который поднесла к ее губам девочка с косичками. Медсестра вытащила подушку из-под спины, и Оля, опустившись на кровать, моментально заснула.

Проснулась она опять ночью. Все так же ветер кидал снежные заряды в стекла. Оля попробовала пошевелить пальцами. Вначале зашевелились пальцы на левой руке, потом на правой. Она попробовала пошевелить пальцами на ногах. Медленно, с большими усилиями ей это удалось. Тело начинало ее слушаться.

«Можно самой ходить в туалет», – это была последняя мысль, после которой она опять нырнула в черный омут.

Проснулась Оля от направленного на нее взгляда. Открыла глаза и увидела недобро смотрящего на нее вчерашнего человека в форме. Лицо его улыбалось, а взгляд, как стальной клинок, вонзился в ее глаза. Непроизвольно ей захотелось закрыться от этого взгляда, и она подняла руку.

– У нас хорошие новости,– широко улыбнувшись, сказал человек, – тело начинает вас слушаться. Это очень хорошо. Скоро и память ваша восстановится.

Над кухонным столом светила лампа с матово-красным абажуром, и кухонный гарнитур, холодильник и газовая плита отсвечивали мрачными красными тонами. Марина уложила Лизу и подсела к столу, за которым сидел Олег. На столе стояли открытая бутылка водки и бутылка красного сухого вина.

Выйдя из здания МВД на оживленную улицу, Олег расправил плечи и вдохнул в себя морозный воздух. На душе было паскудно.

Марина не пила крепкие напитки, поэтому Олег заехал в магазин после допроса, купил водки и бутылку итальянского мерло.

Придя домой, Олег первым делом пошел в душ, чтобы смыть усталость прошедшего дня.

После душа сел за стол, вытащил из пакета водку и вино и разлил спиртное: себе в рюмочку, а Марине в фужер на высокой ножке. Из таких обычно пьют шампанское. Поднял рюмку и, не говоря ни слова, выпил.

– Что случилось, Олег? Что с Мишей? – взволнованно спросила Марина.

– Миша пропал, и пока ничего не известно. Я позвонил, куда только можно. Никаких известий. Меня сегодня вызывали в ФСБ для дачи свидетельских показаний по взрыву на вокзале.

– Зачем? Какое ты можешь иметь отношение к взрыву?

– Оля? Твоя бывшая жена Оля? Как это возможно? Она не могла! Это какая-то нелепица!

– Я так же сказал майору на допросе. Где Оля и где террористы! Оказывается, есть свидетельские показания против нее. Два человека видели, как женщина, похожая на Олю, перетаскивала клетчатую сумку между рядами. Именно ту сумку, в которой, по данным экспертизы, находились взрывной механизм и взрывчатка. И самое главное! На фрагментах сумки нашли отпечатки ее пальцев. Вот такие дела.

Олег снова налил себе водки и выпил. Марина пригубила из фужера вино.

– Мне нельзя вино, я Лизу кормлю, ты, наверное, забыл в суматохе.

– Да, голова плохо соображает. Все одновременно навалилось. Мы последнее время почти не общались. Она говорила, что познакомилась с мужчиной по переписке в соцсетях, что у них любовь. Собиралась к нему переехать, по-моему, в Вологду или в Волгоград. Следователь расспрашивал о нашей совместной жизни: почему развелись, что я знаю об этом мужчине. Сказал, что много случаев, когда террористы через соцсети знакомятся с женщинами, а потом женщины под внушением совершают террористический акт. Есть идейные террористки, а есть такие женщины, которых через любовь вербуют. Влюбятся без ума по телефонным беседам и делают, что им прикажут. Следователь сказал, что, судя по поведению Оли и моим показаниям, похоже на второй вариант. Взял с меня подписку о невыезде.

Олег достал из кармана пачку сигарет, сорвал обертку. Потом, видимо, вспомнив, что он дома и в комнате спит Лиза, сунул пачку обратно в карман.

– Миша пропал! Как он мне нужен сейчас, позарез нужен. Многие сделки на него были завязаны. Жена его последняя звонила. Он обещал ей денег выслать на ребенка. Деньги не пришли. Он в таких делах пунктуальный, если обещал, то всегда выполнял. Выполнял. Почему выполнял, а не выполнит? Что же это я его раньше времени хороню? Да все будет хорошо! Завис у какой-нибудь мадам. Наберет завтра, покается, и все будет хорошо!

– Он поговорить со мной хотел, когда нас с Лизой в больницу отвозил. Начал что-то рассказывать, а Лиза проснулась и стала капризничать. Договорились с ним, что когда он вернется из командировки, то позвонит, и мы встретимся. Что-то важное хотел сообщить. Надо было мне его дослушать. Эх, Маруся я, Маруся! – Марина сокрушенно покачала головой. – Все бы пошло по-другому.

– Сейчас зачем себя винить? Уже ничего не изменишь,– закончив разговор, сказал Олег. Встал из-за стола, достал из кармана пачку сигарет и вышел на балкон.

За ее спиной лязгнул засов, закрывающий дверь в одиночную камеру. В камере было сыро и холодно. Холодным было и ее тело. Оля не понимала, что с ней происходит. За что, почему это с ней, она ничего не помнила.

Скинув с ног больничные тапочки и поджав под себя ноги, Оля села на металлическую кровать, привинченную к полу. Закуталась в одеяло, и тут по телу пошла мелкая дрожь. Возможно, сказались напряжение последних дней и слабость организма после отравления. Дрожь усиливалась, как будто тело кричало от безысходности. Застучали друг о друга зубы. Сколько времени это продолжалось, Оля не помнила. В какой-то момент, как от высокого напряжения перегорает лампочка, тело дернулось в последней конвульсии, и сознание отключило ее от внешнего мира.

Оля открыла глаза и увидела над собой тускло горящую лампочку в металлической решетке. «Что же такое произошло в моей прошлой жизни, что я совершила, за что посадили в тюрьму? Как вообще такое могло случиться?» Она интуитивно чувствовала, что нет за ней никакой вины. Все происходящее было кошмаром. Как будто кто-то выдернул ее из той жизни, которую она не помнила, и вставил в новую жизнь: с больницей, полицией и тюрьмой.

Оля услышала шорох под кроватью. Передвинувшись к краю матраса, посмотрела вниз. На полу, у дальней ножки кровати сидела крыса. Она шевелила усиками и внимательно смотрела маленькими глазками на Олю. Где-то она видела этот взгляд. Оле стало плохо. Она откинулась на подушку, волна безграничной жалости к самой себе накрыла ее, и слезы потекли по щекам.

В больнице Оля пролежала пять дней. Тело ее полностью восстановило свои функции, но память не возвращалась. Иногда всплывали какие-то картинки, по-видимому, из детства, но они были размытые, нечеткие. Елка с игрушками, конфетти, большой букет цветов в руках, и она идет в школу, дикая боль внизу живота и крик ребенка. Оля напрягалась, вспоминая и пытаясь, как за веревочку, зацепиться за одно из воспоминаний, но …веревочка обрывалась, и серо-молочная стена снова закрывала ей дверцу в прошлое.

Два раза в кабинете заведующей ее допрашивал знакомый майор ФСБ Фролов Геннадий Иосифович. Он спрашивал ее про взрыв на вокзале. Что она помнит? Кто ей дал сумку с взрывчаткой? Кто такой Владимир?

Вопросов было много, но она ничего не помнила. Совсем ничего. Майор показывал ей фотографии незнакомых мужчин и женщин. Все было бесполезно. После ее ответов майор сказал, что она специально прикидывается, чтобы не нести ответственности за убийство невинных людей, и что он все равно выведет ее на чистую воду. Если она не признается, то ей дадут пожизненное заключение, а если признается, то срок будет меньше. Поэтому он ей рекомендует признаться и не усугублять свое положение.

Она действительно ничего не помнила. Совсем ничего. Хотя нет, иногда во сне она видела лицо какой-то женщины, которая смотрела ей прямо в глаза. Лицо было обрюзгшее, и смотрела она на Олю злым и в то же время любопытным взглядом, как та крыса под кроватью.

Марина с детства мечтала о путешествиях. Листая модные журналы, представляла себя на роскошной яхте или на берегу океана, где ветер качает пальмы. В мечтах она грелась на солнце, лежа в шезлонге и потягивая через соломинку бирюзовый коктейль. Швейцар распахивал бы перед ней двери отеля и она, почему-то в воздушном красном с белыми лилиями платье, на высоких каблуках, гордо ступая, подходила бы к стойке ресепшен. Маленькая Марина как-то в разговоре взрослых услышала это красивое слово «ресепшен», и с тех пор оно было ее паролем к красивой и богатой жизни. «Ресепшен» – в этом слове был шум океана и даже запах дорогого парфюма из той далекой, богатой жизни. Марина представляла, как красивый молодой мужчина, в белоснежной рубашке, с синим галстуком, служащий отеля, услужливо протягивает ей ключи от президентского номера и почему-то дарит розу.

Случившаяся любовь с Олегом и рождение ребенка разрушили ее представление о будущем. Однокомнатная квартира, купленная специально для нее на первое время, превратилась в постоянную. На бизнес Олега свалились какие-то неприятности, а находившуюся в собственности трехкомнатную квартиру после развода он оставил бывшей жене.

«Мог бы ей отдать однокомнатную, а мы бы с Лизой заехали в большую. Всегда говорил, что Оля умная, а тут почему-то постеснялся предложить ей поменяться». Хоть Марина про себя и ворчала, но понимала, что Олегу тяжело было бы жить в той квартире, где все напоминало о прошлой жизни.

Мысли о разрушенных мечтах и разочарование в происходящем каждый день возвращались вновь и вновь.

«Светлое будущее в Америке, которое было совсем рядом, кануло безвозвратно, и ничего уже было не вернуть. Хотя, как знать. Пока жив, всегда есть надежда».

Марина даже испугалась пришедшей в голову мысли. «Да что же я такое думаю? У меня любимый муж, дочка – моя Лизонька!»

Марина аккуратно отодвинула Лизу, которая спала, уткнувшись в плечо и уморительно посапывая. Встала с кровати и босиком побежала на кухню, где вчера оставила телефон на зарядке.

– Игорь. Не узнаешь по голосу? Быстро ты забываешь старых друзей! Я проездом в городе. Если хочешь, можем кофе выпить и поболтать. Ты как? Я слышал, что вышла замуж за крутого бизнесмена. Наверно, он тебя никуда не выпускает? Замуровал в своих чертогах.

Игорь был балаболом. Вот и сейчас выпалил свою речь, как из пулемета, не давая Марине вставить слово.

– Говорить можно? – смеясь, спросила Марина.– Или ты сам все за меня расскажешь?

– Да, я замужем. У меня родилась дочка Лизонька, и я очень рада тебя слышать. Все наши разъехались, ты, я знаю, за границей живешь. По-моему… в Италии. Так?

– Палермо. Точно. Работаю в крупной корпорации. Вот сейчас в командировке. Заехал маму проведать, подарки привез ей и тебе, кстати. Так что отказаться от встречи ты уже права не имеешь.

Марина стояла на холодном, вытягивающим жизненное тепло полу, переступая с ноги на ногу. Когда нога касалась пола, по телу бежала легкая, противная дрожь. Какое-то время Марина терпела, а потом снова меняла ногу. Мысль терялась, и необходимо было время, чтобы сосредоточиться. Но быстро остывающая нога забирала на себя все внимание. Далее следовало движение смены ног, и снова внимание ускользало. Поэтому телефонный разговор получался рваным, заполненным длинными паузами. Мерзлятик, называла в детстве Марину мама. Да хоть кто бы замерз, стоя на этой ледяной плитке. Марине почему-то не пришло в голову выйти из кухни, залезть с ногами на кровать и укутать окоченевшие ноги в одеяло. Рваное внимание было приковано к смыслу телефонного разговора.

– Да, давай встретимся. У меня рядом с домом уютное кафе есть, «Париж» называется. В нем очень вкусный кофе варят. Я могу после двенадцати. Ты как?

Марина только сейчас ощутила, что ноги превратились в ледышки.

«Бррр. Игорь, – Марина улыбнулась. – Надо же, помнит и подарок привез».

Когда они учились в институте, ее забавляло поведение Игоря. Не лезущий в карман за словом, в ее присутствии он был не так красноречив. Марина часто ловила на себе его взгляд, но не придавала этому значения. Так, юношеская влюбленность. Пройдет. И вот звонок. Она улыбнулась. Так захотелось выскочить из своего маленького мирка. Туда, где существует Палермо, Америка и ресепшен.

Марина бегом добежала до кровати, залезла под одеяло, прижала к себе Лизу, закрыла глаза и представила себе пальмы, голубое море и молодого человека с розой в руке.

Олег сидел в небольшом, всего на пять столиков кафе.

Домой ехать не было никакого желания. Дела шли плохо. Единственная радость – Лиза с Мариной. Все плохие мысли улетучивались, когда он брал маленького человечка на руки. В кафе он пришел обдумать сложившуюся ситуацию. В офисе постоянно отвлекали, и сосредоточиться было невозможно.

Место было проходное. Посетители заказывали по чашке кофе, выпивали и бежали дальше по своим делам. Этот поток людей позволял отключиться от проблем и с холодной головой посмотреть на ситуацию.

Явно кто-то объявил на его фирму охоту. По надуманным поводам его уже несколько раз вызывали в полицию. Запрашивали документы по работе с поставщиками и предлагали сознаться добровольно в том, чего он не совершал.

– Тебя заказали, – сказал ему Толик, бывший сотрудник полиции, уволившийся из органов пять лет назад и открывший свой бизнес.

– Вероятнее всего, заплатили хорошие деньги, и ребята эти деньги будут отрабатывать. Хорошо, если не возбудят уголовное дело и не закроют лет на пять-семь. Сколько таких предпринимателей на зоне сидит. Самый лучший способ отжать бизнес – это возбудить уголовное дело на собственника.

– Что тут гадать? Все очевидно. Кто у тебя главные конкуренты на рынке? Кому ты как кость в горле?

– У меня одни серьезные конкуренты – это фирма «Аргус». Директор там русский, а рулят всем азиаты. Они предлагали мне в прошлом году выкупить фирму.

– Чувствуют свою силу, вот и предлагали копейки. Да, не позавидуешь тебе. Ребята они беспринципные. Моральными ограничениями не обременены, могут и физически устранить. Для них это нормальное решение вопроса, если другие методы не сработают. Советов не даю, но ситуацию тебе описал, и не убаюкивай себя иллюзиями про справедливость. Совесть у людей, принимающих по тебе решения, отморожена, а может, ее и не было никогда. Деньги в их мире решают всё. Можно, конечно, сумму больше дать, но в покое тебя не оставят. Могут наркотики в машину подкинуть или в офис, или семье угрозы пойдут. Никто с тобой честно конкурировать не собирается. Выводы делай сам.

Олег отпил глоток кофе и посмотрел в окно. Мелькали машины, и прохожие спешили по своим делам. Жизнь шла своим чередом.

«Оля, – Олег передернул плечами. Вспомнил очную ставку в здании ФСБ. – Что мои проблемы с проблемами Оли». Перед глазами стояло ее заплаканное лицо. Оля ничего не помнила. Он брал ее за руки, рассказывал эмоциональные случаи из жизни: рождение детей, первая поездка к морю, смерть ее мамы. Оля морщила лоб, пытаясь вспомнить, и через минуту виновато отводила глаза. «Как это страшно потерять память. Теракт. Какая из нее террористка. Хотя с сегодняшними технологиями зомбирования все возможно. Что за Владимир, которого она не видела ни разу, а продала квартиру и поехала к нему в Вологду или Волгоград? Я тоже хорош, ушел в свои проблемы, а надо было вникнуть. Знал ведь, что Оля очень доверчива. Открытый миру человечек. Почему не проверил через своих знакомых этого Владимира? Нет никакого оправдания мне».

Олег сунул руку в карман и вытащил пачку сигарет. Вспомнил, что в кафе запрещено курить, и сунул пачку обратно. Сейчас он бессилен что-либо сделать. Раньше надо было беспокоиться.

Олег встал из-за столика и подошел к стойке. Заказал чашку кофе. Смотрел, как ловко девушка с азиатскими чертами лица насыпала в турку кофе.

«Вот и тут азиаты работают», – промелькнула мысль.

– Я вам принесу кофе, когда сварится. Присаживайтесь.

Девочка искренне улыбнулась и кивком головы показала на его столик.

Олег послушно вернулся на облюбованное им место, сел на неудобный стул, про себя отметив, что специально такие стулья поставили, чтобы посетители долго не задерживались. Грустно улыбнулся хитрости хозяев кафе и посмотрел в телефон на пропущенные звонки. Пока Олег заказывал кофе, за окном начался дождь. На машинах дворники разметали падающие капли, а прохожие поднимали воротники или раскрывали зонты. На сером фоне появились красные, черные, синие пятна зонтов.

«Красочные пятна поздней городской осени. Вот-вот выпадет снег, и кругом станет белым-бело, и наступит белая полоса в моей жизни. Не будет же черная полоса длиться бесконечно. Думай, Олег, думай. Нестандартные решения всегда были твоей фишкой. Не бывает безвыходных ситуаций. Всегда есть выход».

На телефоне спикало смс: «По Михаилу нет никаких известий».

Олег попросил своего знакомого в Астрахани каждый день узнавать в полиции про пропавшего Михаила.

Как будто снова открылась воронка неприятностей и затянула туда Олега.

«Что же могло такое случиться, что Мишка не выходит на связь уже неделю? Полиция проследила весь маршрут, до самой его последней остановки в гостинице на трассе. Версия про мадам отпала, так как не мог же он зависать у женщины целую неделю. Аварий на этом участке дороги не было».

Олег гнал гнетущие мысли. «Куда мог пропасть взрослый человек, поехавший по срочным делам и не добравшийся до места? Не осталось ни одной логичной версии».

– Извините, пожалуйста, кафе закрывается! Вот ваш счет, – девушка протянула ему коричневую папочку.

Оля бесконечно устала. Три дня допросов, иногда с подключением каких-то приборов. Очные ставки. Что-то смутно знакомое мелькало в памяти, когда она видела нового человека, и тут же растворялось в молочном тумане. Какой-то мужчина даже тряс ее за руки и кричал, что он бывший муж, Олег. Бесполезно. Прошлое было за этим молочным туманом. Только во сне она постоянно видела неприятное женское одутловатое лицо. Кто это, она тоже не могла вспомнить. Вчера вывезли на железнодорожный вокзал. Наверное, надеялись, что когда она увидит разрушенный зал, вспомнит свое прошлое.

Ничего не вышло. Память не желала возвращаться.

Доктор сказала, что доза была слишком большая. Если бы ее привезли на 10-15 минут позже, врачи бы не смогли спасти ее мозг. «Лучше, наверное, было мне умереть и не испытывать этих страданий, через которые я вынуждена проходить. А если действительно я причастна к этому взрыву? Ведь я ничего не помню. Отпечатки обнаружены на фрагментах сумки, в которой была взрывчатка, и несколько человек видели, как я перетаскивала клетчатую сумку.

Что же там произошло на этом вокзале? Как я могла? И как после этого жить? Столько людей погибло, и я виновница этой трагедии. Закрыть бы глаза и просто умереть. Придут за мной утром, а я мертвая лежу». Глаза наполнились слезами, и Оля, уткнувшись в подушку, заплакала. Ей стало жалко себя. Жалко, что она еще так мало пожила и что сейчас совершенно не понимает происходящего. Жалко погибших по ее вине людей. Следователь показывал ей фотографии мужчин и женщин, разорванных взрывом. Маленьких детей, погибших под обрушившимся потолком. Она опять попыталась вспомнить, но молочный туман был на своем месте. Проявилось гадкое лицо женщины, которая внимательно смотрела на нее своими маленькими крысиными глазками. Оля провалилась в сон.

Утром ее разбудили и отвели на допрос. На душе было полное опустошение. Было одно желание, чтобы от нее отстали. Она должна понести расплату за то, что совершила. Вольно или невольно. Погибли люди, и она соучастник этого преступления. Оля сидела напротив следователя. Геннадий Иосифович внимательно читал документы, лежащие перед ним. Оля услышала, как за ее спиной открылась дверь, и в кабинет кто-то вошел. Майор приподнялся со стула, но мужской голос за ее спиной сказал:

– Сидите, Геннадий Иосифович! Продолжайте. Я тут в сторонке понаблюдаю.

– Гражданка Соломатина Ольга Васильевна! Вы признаете свое участие в террористическом акте на железнодорожном вокзале? – неожиданно резко и зло прозвучал голос смотрящего не нее следователя. – Подпишите вот в этом месте.

И он протянул ей листок с напечатанным на нем текстом.

– Геннадий Иосифович, не будем спешить? – это говорил мужчина за ее спиной.

«Голос, до боли знакомый голос!» Оля хотела повернуть голову и посмотреть, кто же это говорит. Но в этот момент молочная стена, закрывавшая ее воспоминания, взорвалась.

– Алеша, – почти шепотом прошептала Оля. – Милый Алеша.

Медленно теряя сознание, Оля стала клониться в сторону и упала со стула на пол.

Марина договорилась с мамой, чтобы та посидела пару часов с Лизой. Однообразие жизни тяготило Марину. Она не была любительницей зажигать на вечеринках, но жизнь в однокомнатной квартире с ребенком, мужем и приходящей на помощь мамой утомила ее. До замужества Марина любила бродить по городу. Сидеть в кафе и смотреть через стекло на прохожих. У каждого из них на лице была какая-то эмоция, и можно было домысливать события, происходящие в жизни человека: этот торопится на встречу с любимой девушкой, другой спешит по делам, или вот этот – возвращается домой после хорошей попойки. Для нее это была игра, свой мир, про который она никому не рассказывала.

Маленькую кафешечку под громким названием «Париж» Марина обнаружила случайно, полтора года назад, совсем рядом со своим домом. Услышала мелодию известной французской песни, стоя на остановке троллейбуса. Марина поискала взглядом, откуда идет звук, и увидела открытую дверь в пятиэтажном здании прямо за ее спиной, а над дверью вывеску «Кафе Париж».

Так состоялось знакомство Марины и «Кафе Париж». Для Марины все было живое: кафе, машины, дома и деревья. Мысленно она разговаривала с ними. Это не было сумасшествием – это была придуманная в детстве игра, которая расцвечивала жизнь яркими красками.

В кафе работала семейная пара: Валера и Ирина. Они варили потрясающий кофе, который, по их словам, доставляли им из Гватемалы, и выпекали нежнейшие круассаны и пирожные.

Встречу с Игорем Марина назначила в «Париже». «Два в одном: в кафе вкусные круассаны поем и с хорошим человеком побеседую».

Марина пришла на двадцать минут раньше, чтобы посидеть в тишине, выпить кофе, поесть пирожные и посмотреть в окно на прохожих.

Игорь подошел ровно в два часа, как и договаривались. Подарил ей бордовую розу и присел за стол.

Увидев Марину, Игорь стушевался и покраснел.

– Привет! Уютное кафе, мне бы случайно что-нибудь здесь не сломать, —проговорил Игорь басом, присел на стул и неловко поцеловал Марину в щечку.

– Расскажи про себя, Марина. Артур мне писал, что ты вышла замуж за олигарха, родила девочку, а в Америку не поехала.

Марина невольно сравнила Игоря с Олегом. Сравнение было не в пользу Олега. «Умный, красивый и молодой мужчина». Эта мысль была такая неожиданная и совершенно неправильная. Олег ее муж, и у него есть множество достоинств. Она любит его, а он любит ее.

– Да, так и есть. Только мой муж Олег никакой не олигарх. Своя фирма с небольшим производством. Я занимаюсь воспитанием Лизы, вот и вся моя жизнь. Спасибо, что позвонил. Глоток свежего воздуха, а то пеленки, распашонки, прививки. Обычная жизнь мамочки маленького ребенка. Как ты? Как тебе Италия, Палермо? Про остальных ребят с нашего курса я приблизительно знаю, а про тебя ничего. Вот и рассказывай. Слушаю.

– Италия прекрасна. Работаю в крупной корпорации. Головной офис в Америке, а в Палермо ее отделение. В первое время было тяжело. Свои обычаи, люди не такие, как в России. В смысле менталитета. Это нельзя, это можно. Каждый день как по минному полю, пока не познакомился с Виктором. Он в компании пять лет и тоже оканчивал наш институт. Виктор рассказал про Италию, которую он объездил за время работы вдоль и поперек. Я последовал его примеру. Утром в субботу сажусь на машину и… поехал по стране. Семьи у меня нет.

Игорь засунул руку в карман, достал небольшую прямоугольную коробочку, обтянутую темно-синим бархатом, и протянул Марине.

Марина обожала подарки. В детстве она искренне верила в Деда Мороза и весь год ждала двух праздников: дня рождения и Нового года, именно потому, что там будут дарить подарки. И Дедушка Мороз ее ни разу не разочаровал. 1 января был самым счастливым днем в ее жизни: конфетти и подарки, запах мандаринов, елочной хвои и целый мешок конфет.

Марина открыла коробочку. На белом атласе лежали серьги с жемчугом в золотой оправе и кулон на тоненькой золотой цепочке.

– Игорь, зачем такой дорогой подарок? Мне неудобно его принимать.

– Марина, для меня стоимость этого подарка ничего не значит. В моей жизни всего два человека, которых я люблю. Это мама и ты. Ничего не говори. Мне неважно, что ты замужем. Я могу любить человека вне зависимости от этого. И… ты знаешь, всегда есть шанс. В это я верю! Никогда не отчаивайся! Мы не знаем, как сложится наша жизнь в будущем. Серьги и кулон – это мой подарок тебе, и он без всякой надежды на взаимность. Может человек выразить свои чувства, ни на что не претендуя? Я давно хотел сказать, что люблю тебя. Думал, пройдет. Вот уеду в Италию, начну работать, встречу другую девушку, влюблюсь и тебя забуду. Все получилось наоборот. У меня на рабочем столе компьютера стоит твоя фотография. Помнишь, осенью в парке фотографировались? Листья желтые, красные, а ты в светлом пальто с поднятым воротником сидишь на скамейке и куда-то задумчиво смотришь, как будто видишь такое, чего никто не видит.

Я не предлагаю тебе бросить мужа и с Лизой переехать ко мне в Палермо. Просто знай, что если что-то случится, я всегда рядом. Всегда тебе помогу!

Марина держала в руке коробочку и совершенно не знала, как реагировать на произошедшее. Она догадывалась, что Игорь к ней неравнодушен, но относилась к этому несерьезно. Да и познакомились они уже на пятом курсе. Игорь перевелся в ее группу из другого института, вроде как из Перми. Мысли путались, и Марина не понимала, как себя вести дальше в данной ситуации. «Вернуть подарок, но это невозможно». Серьги и кулон прямо заворожили ее. «Это подарок! Как можно вернуть подарок?»

Несколько минут Марина молчала, машинально открывая и закрывая коробочку.

– Даже не знаю, что тебе и сказать, Игорь. Это очень неожиданно. У меня любимый муж, дочка. Твой подарок и признание в любви. Мне перед твоим приходом мама звонила, что-то Лиза капризничает, а мама ее успокоить не может, – соврала Марина. – Так что я побегу. Была рада с тобой встретиться и поболтать. Пока! Привет Палермо!

Марина встала из-за стола, неловко поцеловала Игоря в щеку и выскочила на улицу. В руке она сжимала красивую прямоугольную коробочку, обтянутую темно-синим бархатом.

Олег сидел в кабинете и писал в ежедневнике планы на день и на неделю.

Этот ритуал он повторял на протяжении 15 лет. В первый понедельник месяца Он писал планы на месяц, а 30 декабря – планы на год и на пять лет, если пятилетка заканчивалась.

Олег вытащил из кармана телефон и открыл сообщение.

«С вашего счета списано ххххххххххх рублей».

В течение минуты были списаны все деньги компании, в том числе кредитные.

Олег непонимающе смотрел на смски, еще не осознавая, что такое произошло.

«Этого не может быть!» – первая мысль, которая пришла ему в голову. – «Этого не может быть! Кто смог зайти в банк и списать все деньги? Пароль от счета был только у меня и у… Мишки. Почему я не заблокировал вход Михаила, когда тот пропал? Это ведь так логично. Была такая мысль у меня, и в этот момент меня вызвали в ФСБ на очную ставку с Олей. Как же я это забыл? Неужели Мишка? А кто еще мог? Либо он сам, либо кто-то заставил его раскрыть пароль. Может, его пытали, он не выдержал пыток и вынужден был дать пароль своим мучителям? Надо срочно сообщить в полицию! Срочно!»

Зазвонил телефон. Звонила главный бухгалтер. Олег поднял трубку.

– Олег Петрович! У нас беда! Кто-то перевел все средства нашей компании на счета неизвестного нам предприятия. Все! Что теперь делать?

– Мне пришли смс, я уже в курсе. Собираюсь и еду в полицию писать заявление.

«Мишка, что же случилось с Мишкой? Мне сейчас о себе надо думать, а я о Мишке. Что будет с предприятием, со мной, с семьей? С маленькой Лизаветой? На какие деньги жить? Мало этого, надо еще платить налоги, зарплату и отдавать кредит. Как не хотел я брать кредит, но Мишка убедил. Рынок растет, сезон, и есть большая вероятность, что не хватит оборотных средств. Хотя по ощущениям могли и без кредита выкрутиться. Договориться с поставщиками об отсрочке платежей, с покупателями о предоплате в счет будущих поставок. Со многими директорами работали больше десяти лет. Что сейчас со всем этим делать?» Почему-то на ум пришла фраза из фильма, который смотрел в детстве: «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»

Олег написал заявление в полиции и поехал домой. «Необходимо время. Время, чтобы обдумать, что с этим делать». Выхода пока он никакого не видел. Впереди была черная дыра неизвестности.

Подойдя к двери квартиры, Олег достал ключ и прислушался, что происходит за дверью.

Слышно было, как играла музыка – Шарль Азнавур. Марина любила все французское: музыку, вино, одежду из Франции, хотя там ни разу не была. Олег обещал, когда Лиза немного подрастет, поехать в Париж.

«Какой сейчас Париж. Хорошо хоть квартира оформлена на Марину. Все, что осталось, это однокомнатная квартира и гараж от раздела имущества с Олей. Ну и машина, старенький форд». Олег убрал ключ в карман и нажал на звонок. Ему нравилось, когда его встречали. Марина обнимала его за шею и целовала в щеку, а Лиза, если была на руках у жены, то махала руками, улыбалась и гулькала на своем языке, радуясь появлению Олега.

Олег услышал приближавшиеся к двери шаги, и Марина открыла дверь. «Лиза, наверное, спала в комнате». Жена обняла его и поцеловала в щеку.

«Как хорошо, что у меня есть Марина и Лиза. Как же это все-таки хорошо! Моя семья! Не буду сегодня ничего говорить Марине. Проживем сегодняшний день как обычно. Отключу телефон и до утра забуду про все неприятности: про деньги, про обязательства, про Мишку и про Олю, которой сейчас тоже несладко, а помочь я ей ничем не могу. Что же это за год такой? Хорошо хоть живы все! А если живы, то прорвемся!»

Оля очнулась от запаха нашатырного спирта. Открыла глаза и увидела перед собой женщину в белом халате.

– Жить будет? – услышала она такой знакомый голос.

– Жить будет! – улыбнувшись, сказала врач. Нервная система не справилась.

Оля повернула голову и увидела сидящего рядом с ней седого мужчину, одетого в темно-синий костюм. Конечно, годы сделали свое дело, но это был Лешка. Ее первая школьная любовь. Любовь, которая накрыла их обоих. Светлая и чистая. Про которую пишут в книжках.

Алеша сидел на стуле и внимательно смотрел на Олю.

– Как ты здесь? – Оля приподнялась с кушетки. – Что произошло? Почему я здесь?

– Ну, вот и хорошо, что память восстановилась, а то мы думали, что так и будешь жить в беспамятстве. А сейчас пойдем к Геннадию Иосифовичу, и ты подробно расскажешь, что помнишь. Мы уже про тебя многое знаем, но не достает некоторых фактов.

– Заключенную Соломатину в кабинет к следователю Фролову.

В кабинете сидели несколько офицеров и внимательно слушали рассказ Оли.

Их интересовал эпизод на вокзале. В какую одежду был одет человек, оставивший сумку, какие наколки на руках она смогла разглядеть? Какая на нем была обувь? Куда он ушел, когда оставил сумку? Не заметила ли она рядом кого-то еще подозрительного, кто ушел вместе с ним или за этим человеком? Один из офицеров принес ей горячий чай в стакане с подстаканником.

«Стакан с подстаканником, как в поезде», – подумала Оля. И перед ней всплыло обрюзгшее либо попутчицы, и она ощутила запах квашеной капусты. Оля отогнала от себя это мысленное видение и благодарно кивнула офицеру.

Алексей сидел в стороне и внимательно слушал, не вмешиваясь.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Наразрыв - Александр Вараксин - Читать онлайн любовный роман

Вараксин Александр

Аннотация к роману
«Наразрыв» - Александр Вараксин

1 Страница

Наразрыв - Александр Вараксин - Читать онлайн любовный роман

Вараксин Александр