Разделы библиотеки
Осколки тебя - Янина Логвин - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Осколки тебя - Янина Логвин - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Логвин Янина
Осколки тебя
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 4
Я не задумываюсь о том, что будет дальше. У меня и своих дел по горло. Но насчет Виктории уже сейчас не обольщаюсь – с мозгами моей сестре не повезло, в отличие от внешности. Потомки ирландцев, индейцев и голландцев – адский коктейль! – мы с братом родились темноволосые, со смуглой кожей и синими глазами, а вот Вик унаследовала жгуче-темные глаза отца и переменчивый характер матери. Так что ей вполне по силам подцепить какого-нибудь идиота даже в четырнадцать, не озаботившись тем, во что это ей выльется.
Однако моей сестре повезло в другом – я знал, как отбить у нее охоту за нами таскаться, пока она не повзрослеет. Мне было плевать на всех остальных, но отнюдь не все равно, что происходит в моей семье и с моими близкими.
Закончить разговор с Алексом получается поздно вечером, когда я возвращаюсь с улицы и вхожу в нашу с братом спальню, включив у двери ночник и сбросив куртку на кресло. Наш дом достаточно просторный, в нем хватает спален, чтобы все трое детей Райтов могли расположиться в отдельных комнатах, но мы с братом всё еще продолжаем жить в одной, в которую нас когда-то принесли младенцами. Такое чувство, что это физическая необходимость – знать, что Алекс рядом. Смотреть на него, узнавая свои черты, и каждый раз убеждаться, что с ним все в порядке.
Постель брата разобрана, но я знаю, что он не спит. Ал в одних боксерах сидит на подоконнике, поставив на него одну ногу, опершись острыми лопатками об откос окна, и смотрит на меня.
Я прохожу мимо и начинаю раздеваться.
– Мотоциклист, который тебя привез – это ведь был Кристиан Палмер? – негромко спрашивает он. – Старший брат Лукаса?
Черт! Я предупреждал Криса, чтобы он вел себя тише, высаживая меня за двадцать метров от дома, но этот придурок любит выделываться, и наверняка до брата донесся звук рычащего двигателя «Сrambler», когда Крис сорвался с места и уехал.
– Да. И что?
– Я слышал, у него были проблемы с законом. Сколько ему? Девятнадцать?
– Слушай, Ал, какая разница? Я ему не мамочка, чтобы воспитывать.
Я снимаю кроссовки и расстегиваю ремень на джинсах. Сдергиваю их с себя, отвернувшись к шкафу. Я чертовски устал и не хочу выслушивать Алекса, мне хватило и нотации от родителей.
– От тебя несет сигаретами.
– Отвали! Ты тоже мне не мать!
Но от брата не так-то легко отделаться, и он спускает ноги, выпрямляясь на подоконнике.
– Картер, время – час ночи! Вы запросто могли нарваться на полицейских, и у отца были бы из-за тебя проблемы! Ты несовершеннолетний, и в это время должен находиться дома!
– Брось! – я вскидываю голову и оглядываюсь на Алекса. – Я не дурак, чтобы на таком попасться. У родителей никогда не будет из-за меня проблем, говорил ведь!
Мы ссоримся из-за моего позднего возвращения не первый раз, и Алекс недоверчиво фыркает:
– Я бы на месте отца не был в этом так уверен, зная, что тебе никто не указ.
Здесь он прав, и я невесело усмехаюсь, внезапно подумав о том, что моим родителям следовало вместо двоих зачать одного сына – получился бы отличный результат! А так ничего не поделаешь, придется их огорчать, чтобы отвоевать себе личную территорию и право самому распоряжаться своей жизнью. В конце концов, так и будет.
Я сдергиваю с себя футболку и признаюсь:
– Я наказан, Алекс. И теперь целую неделю только учусь, тренируюсь у Херли и сижу дома по вечерам. Так что спи давай – хватит проповедей! Я и без тебя устал, как черт! Не переживай, сегодня наш старик превзошел сам себя!
Услышав это, Алекс спрыгивает с подоконника и подходит ближе.
– Повернись, Картер, – неожиданно просит, и я напрягаю спину. Отвечаю резко:
– Отвали, сказал!
– А я сказал, повернись!
Я его жилистее и крепче, но он упрямее, и уже через секунду Алекс видит то, что мне хотелось от него скрыть – свежие кровоподтеки на ребрах и ключице. И смазанный след от кольца Рея Уолберга на подбородке, снявший кожу.
– Что… Что случилось?! Картер! – выдыхает Алекс и бледнеет так, словно он в один миг лишился возможности дышать. – Тебя избили?!
– Меня? – я не могу удержаться и смеюсь. Сначала тихо, а затем громче. Этот смех нервный и грубый, и почти сразу же обрывается. Отпихнув брата плечом, я сгребаю грязные вещи в охапку и шагаю к стене, где бросаю их в корзину. – Ложись спать, Ал, – прошу Алекса, доставая из шкафа полотенце, чтобы уйти в душ, – со мной все хорошо. Сегодня после тренировки подрался с Саймоном Адамсом, вот и все! Бывает.
Если бы он мне поверил, все было бы проще. Но он не верит.
– Не ври! В школе на твоем лице ничего не было, я бы заметил!
Я не хочу ему врать, я просто хочу, чтобы он не совал нос в те самые темные углы, о которых я предупреждал. Неужели не ясно?
– Не твое дело!
Алекс не умеет обижаться, мы с ним почти что одно целое, именно поэтому его горькое, но искреннее признание цепляет душу:
– Как бы я хотел знать, Картер, какую жизнь ты ведешь вечерами. И ради чего. Неужели вот эти следы на твоем теле и есть та самая свобода, о которой ты говорил? Вырванная кулаками?!
Я не выдерживаю и ударяю ладонью по стене, только в последний миг сдержавшись, чтобы не сжать пальцы.
Ну, почему мне так сложно с ним говорить? Именно ему все объяснить – почему?.. Каждая клетка моего тела противится тому, чтобы хоть перед кем-то держать ответ.
– Ради всего святого, Алекс! Я не собираюсь спорить и отвечать. Я не собираюсь – мать его! – ничего обсуждать! Я просто другой и устал это повторять! Мне это необходимо, ясно?! Так же остро, как тебе писать! Смирись уже, или я сам свалю отсюда нахрен!
Все, на сегодня я выдохся, и уже собираюсь пройти мимо брата в ванную комнату и как следует шарахнуть дверью, когда этот идиот делает то, что мы никогда не станем демонстрировать на людях.
Он преграждает мне путь и что есть силы обнимает за плечи, прижимая к себе. Выдыхает почти так же яростно, как я:
– Картер, как ты не поймешь? Я не хочу тебя однажды потерять!
Его тепло неожиданно обездвиживает, и я застываю, ощущая прохладную щеку брата на своей, которая все еще горит после драки с Уолбергом.
– Придурок… – шепчу, утратив голос. – Ал… отпусти, – прошу, но сам ничего не делаю, чтобы его оттолкнуть.
– Нет!
– Какой же ты дурак…
– Пообещай, Картер, что будешь дома! Всего неделю! Дай отцу почувствовать, что он важен для тебя! Пожалуйста!
Ответить получается не сразу, зато честно:
– А для кого, Ал, я играю в этот чертов лакросс? Или думаешь, мне больше заняться нечем? Только ему не говори, старик у нас гордый.
– Не скажу!
Когда мы уже лежим в своих постелях, ночник погашен, а вечерний бриз с океана, залетая в открытую фрамугу окна, колышет жалюзи, Алекс внезапно мне признается:
– Знаешь, Картер, а ведь ты был прав сегодня.
– Когда это?
– На школьной парковке, когда сказал, что я размазня, потому что никак не решусь поцеловать Лену.
– Я не так сказал, не сочиняй.
– Но подумал. Не важно! Ты был прав. Я уже давно хотел это сделать, но не мог решиться.
– И?
– Думаю, что я люблю ее.
Ого! Неслабое признание. Оно сваливается на меня, как куль с мукой, и я присвистываю. Смотрю на брата, закидывая руки за голову:
– Охренеть! Да ты спятил, чувак!
Алекс в ответ молчит, и я даю ему шанс.
– А может, тебе только кажется?
– Нет, – он уверенно отвечает. – Давно уже. Я чувствую.
Мне смешно. Время сопливых Ромео кануло в лету еще с того момента, как Хью Хефнер распродал первый тираж «Плейбоя», обоих Кеннеди уличили в измене, а человечество догадалось снимать порно. Какая к чертям любовь?!
– Знаешь, – отвечаю брату, – когда в седьмом классе Бриджит Доу дала мне подержаться за ее грудь, я такое почувствовал… Пока два раза не спустил в туалете, не мог успокоиться!
Алекс со смехом стонет. Привстав на локте, с силой запускает в меня подушкой.
– О, Господи, Картер, заткнись! – просит. – Ну, почему ты хоть иногда не можешь быть серьезным!
Я могу, и еще как, но только не тогда, когда родной брат несет подобную чушь!
– Потому что от твоих признаний, Ал, меня сейчас стошнит! Ты еще не был ни с одной девчонкой, да что ты можешь знать о любви? Это же так очевидно!
– А ты?
Алекс возвращает мне вопрос, а я ему – подушку. Приваливаюсь голой спиной к стене и предупреждаю, наставив палец:
– Вот даже не начинай забивать мне баки подобной хренью! И не подумаю отвечать!
Но Алекс не был бы сам собой, если бы тоже не сел в постели и не добавил упрямо:
– Но это правда! Это по-настоящему, понимаешь? Лена добрая, умная и очень красивая девушка! – Он на секунду пытается спрятать слова за смущенной заминкой, но желание сказать побеждает: – И она тоже меня любит.
Этот день просто достал отстойными сюрпризами, и я с сомнением фыркаю:
– Девчонка, как девчонка. Две руки, две ноги… задница! Хм, по идее, уже должна быть, правда, я не заметил.
– Картер, если ты не заткнешься, я обижусь! – сердито обещает Алекс, и я сдаюсь:
– Ладно, успокойся!
Я встаю с кровати, подхожу к окну и убираю жалюзи. Усевшись на подоконник так же, как еще недавно брат, достаю из тайника под ним пачку сигарет, зажигалку и закуриваю. Затягиваюсь, выпуская дым в открытую створку.
– Так я не понял, Алекс, – спрашиваю. – Ты ее все-таки поцеловал, своего Трескунка? Или снова мялся, как дурак?
– Нет, не мялся. Все получилось само собой. Картер?
– Что?
На улице темная ночь и лишь горит фонарь у дома Холтов. В окне девчонки на втором этаже тускло светится ночник, и я вдруг думаю, как долго в это окно смотрел Алекс, прежде чем я пришел.
– Мне кажется, я буду любить Лену всегда. Мне больше никто не нужен.
Это признание звучит негромко, и то ли ночь виновата и усталость, а то ли искренность в голосе брата, но я наконец понимаю, как именно звучит чувство, облаченное в звуки и рожденное сердцем. И больше не хочу смеяться. В этих звуках, повисших в комнате, я вдруг ощущаю себя незнакомцем, случайно оказавшемся в мире, о существовании которого даже не догадывался.
Слова иногда ничего не значат, распадаются фоновым крошевом в воздухе и уносятся с ветром, не оставив следа. А иногда их вес так ощутим, что собственная жизнь в сравнении с ними кажется блеклой точкой, затерявшейся в наслоении шелухи. Смети ее, и ничего не останется.
Конечно, я говорю Алексу глупость – на другое я сейчас не способен. Только криво улыбнуться перекошенным ртом и сузить глаза от попавшего в них дыма:
– Ну, и как ты эту гребаную любовь чувствуешь, Ал? Каким местом? Хочется посмотреть, что у Трескунка под юбкой?
Он не обижается, хотя я этого жду. Мне этого хочется, и знать бы еще, почему! Но вместо обиды, Алекс поднимается с кровати, включает светильник и подходит к столу. Открыв верхний ящик, достает оттуда свой дневник и раскрывает его. Показывает мне.
Этот дневник – очень личное, я никогда не заглядывал в него прежде, но сейчас вижу между исписанных страниц алое перо красного кардинала.
– Одно перо мы поймали с Леной в нашу первую встречу. А второе – сегодня под Белым дубом, и я ее поцеловал. Вот так, Картер, я чувствую любовь. Как это перо в моем дневнике, понимаешь?
И пока я ошарашенно на это смотрю, Алекс закрывает дневник и прячет назад в стол. Улыбается мне, смущенно зарыв пальцы в волосы – еще живой, настоящий, и счастливый. В эту глухую ночь в нашей спальне осветленный чувством, способным из любой щели прогнать темноту.
Пройдут годы, но я навсегда запомню его таким.
– И что ты теперь скажешь, брат? – спрашивает меня, всматриваясь в мои глаза, словно надеется увидеть в них понимание. Отражение переполняющих его эмоций и самого себя – для нас всегда это было важно. Но, к сожалению, я не могу ему этого дать.
Мне нечего сказать. Я качаю головой и сминаю сигарету прямо о подоконник.
– Господи, Ал, ну и дерьмо!
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры