Пообещай мне стать счастливым! Сборник LOVE-STORY

Она – оторва, красотка, роковуха, умная и цепкая мажорка, живущая в своё удовольствие. Он – обычный банковский служащий, верный муж, заботливый отец, неудачник в глазах своей жёнушки. У них разные цели в жизни. Но вот они встретились и поломали друг другу все принципы, спутали все карты, заставив страдать как друг друга, так и своих близких. Но в конце все получают то, что заслужили. Книга содержит нецензурную брань.

Пообещай мне стать счастливым!

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пообещай мне стать счастливым!

Солнечные лучи уже окутали мою кроватку своим ярким светом, а я только ещё вернулась с вечеринки по случаю встречи моих бывших однокурсников.

Уставшая, удовлетворённая, чуть подшафе и очень довольная: выполнила все пункты своего плана!

Побесила очкастых ботаничек-толстух своей раскрепощённостью на танцполе,

подразнила колкими фразочками и соблазнительными формами своих бывших бойфрендов,

разрешила утонуть взглядом в моём шикарном декольте и весь вечер пускать слюнки поклонникам, так и не познавшим за пять лет учёбы моей ласки.

Ну и как главный приз – соблазнила жениха своей заклятой универской вражины, соперницы и конкурентки Эрики. В приват-комнате, снятой этим женихом на полчасика, чисто для быстрого утоления нашей сексуальной жажды.

— Так себе размерчик, – лениво мурлыкнула я, проходя мимо Эрики, – да и техника у него – на «троечку с плюсом». Полюбасу параллельно крутишь с каким-нибудь неотёсанным мужланом с «увесистой дубиной».

Блондинка Эрика скрипнула зубами и влепила женишку звонкую пощёчину на виду у всех.

Эрика мужикам нравилась, она была умна и расчётлива, хотя с первого взгляда производила впечатление тупенькой Барби.

Но я, Даниэла Ортис, Дана, Данчи, или просто Элка, 22-летняя смуглая голубоглазая брюнетка с завораживающим «лисьим» взглядом и чувственными пухлыми губками, не уступала ей абсолютно ни в чём: моя грудь была пышнее, бёдра круче, голос мелодичнее, язык острее. И если мужики поначалу клевали на Эрочкину «кукольность», то уже через полчаса перебегали ко мне, «демонессе». Шикарные чёрные локоны и крутой изгиб бровей придавали моему облику нечто дьявольское, страсть к алой помаде – вампирское, а мои прикосновения, аромат парфюма и голос просто парализовывали мужиков. И они шли за мной куда угодно, не думая о последствиях.

А я? Я просто играла ими, их чувствами, их судьбами…

За все слёзы моей мамочки, которые она лила почти четверть века!

Папуля мой, Герман Ортис, почти вплотную приблизившись к «полтиннику», не уставал пополнять коллекцию своих достижений новыми юными смазливыми красотками. Кобелино был ещё тот: статный холёный блудливый кот! Он у меня испанских кровей, парень горячий и темпераментный, вот откуда у меня столь редкое имя и фамилия.

Я пошла в него всем: и блядским темпераментом, и демонической красотой, и крутым нравом.

А мама, красивая белокурая эстонка Марта, теперь уже плакала от нас обоих: не только из-за его измен, но и из-за моего развратного поведения.

Почему она терпела его блядство? Любила! Больше жизни! Уходила от него тысячу раз, по молодости, но уже через пару дней задыхалась без него, без заботы о нём, без его присутствия. И он тоже приползал к ней с подарками, валялся в ногах и звал домой. Но через неделю уже шпилил новую шлюшку, чуть ли не в открытую.

Теперь понятно, что за стервочка получилась из меня от такой гремучей смеси кровей? Красивая хитровыебанная сучка!

Папуля, конечно, тоже частенько скрипел зубами. Ведь иногда в моей постели оказывались его коллеги или друзья! Не, ну, а чё? Он у меня владелец одного из московских банков, а я как раз в этих кругах и вращаюсь.

Закончив с красным дипломом универ по специальности «Финансы и кредит», я работала консультантом на московской валютной бирже. Зная все тонкости, я успешно участвовала в торгах ценных бумаг и имела от этого весьма приличный доход помимо основной зарплаты.

Кроме того у меня было хобби: я оказывала эскорт-услуги состоятельным мужчинам. Нет, это была не проституция, это был чисто светский выход с богатым и красивым мужиком в его достопочтенное общество. Прийти такому красавцу под ручку с роскошной лейди, которая к тому же может поддержать практически любой разговор, знает меру в алкоголе и весьма пластична в танце – за это можно отвалить немалые деньги!

А уж если о-о-очень сильно постараться, то можно очаровать меня так, что я подарю ему поцелуй, а то и ночь. И уж если быть совсем неутомимым, то можно и позавтракать со мной, удовлетворённо мурлыкающей тигрицей.

К своим двадцати двум годам я уяснила для себя несколько истин:

что удовольствие в сексе я получаю лишь от «внушительных» размерчиков,

и что хранить верность у меня получается лишь божественному напитку «мартини».

Забыла дополнить, я ещё курю, гоняю на своей тачке без правил по ночной Москве, обожаю секс, люблю спорт, живу в своей квартире в Подмосковье, отдыхаю на дорогих курортах, имею в этой жизни всё, что захочу, и блин, плАчу от мелодрам! Это я считаю своим недостатком.

Да, и ещё одна моя тупейшая фишка: благотворительность!

Нет, это не денежное пожертвование больным и немощным. Это помощь мужчинам-неудачникам.

Частенько в клубах можно заметить одинокого паренька в дорогом костюмчике, с безразличием в глазах уничтожающего вискарь, бокал за бокалом. Это либо заработавшийся бизнесмен, либо задёрганный семьянин.

Подсаживаюсь, такая умница-красавица, пытаюсь завязать разговор. Поначалу, конечно, меня воспринимают как приставучую шлюшку. Но после пары экономических терминов из моих уст в их глазах появляется интерес. А после совместного распития очередной рюмки начинается: «Босс – сука, подчинённые – ослы, жена – корова, змея и бревно, дети – спиногрызы!»

Это снова не проституция. Ведь большинству из них достаточно просто выговориться.

Ну или потискать красивую фигуристую девушку, и счастливо заснуть.

Ну или чтоб я его просто погладила. И восхитилась. Чем угодно: размером члена, ароматом парфюма, да блять цветом глаз и гладко выбритыми щеками!

Денег у меня немерено. Работа, хорошо оплачиваемое «хобби», да ещё удачная игра на рынке ценных бумаг делают меня финансово независимой от своего папочки. У меня даже была мечта: стать продюсером какого-нибудь неизвестного российского бойз-бэнда и раскрутить их до популярности «One Direction».

А потом подумала: а чё бойз-бэнд – то? Максимум – пятеро парней. А вот неизвестный футбольный клуб – это самое то!

Короче, присматриваю себе клуб и футболистов.

Ещё нужно сказать о том, каков мой идеал мужчины. Чисто внешне люблю блондинов или русых, высоких, широкоплечих, подкаченных. Чтоб взгляд блядский был. И тембр голоса завораживал. Вот певец один, известный холостой блондинчик, например, подходит под идеал. Вернее, подходил.

Папочка уже трижды пытался меня выдать замуж за своих коллег. Но я два раза таинственно исчезала за неделю до свадьбы, а один раз сбежала прямо из-под венца, из церкви.

Да знала я, что замуж мне ещё рано. Просто хотелось устроить очередное шоу: поиграть в послушную дочь и счастливую невесту, а потом обломать всех и ускользнуть из-под носа!

Анатолий ехал с работы по вечернему, залитому огнями витрин, бульвару.

Этот обаятельный восточный парень был угрюм и задумчив за рулём своего «Ниссана». Он пытался понять, почему всё в его с Лилькой жизни стало так мрачно и беспросветно? Ведь ещё три года назад была и любовь, и страсть, и ласковые прозвища, и вся прочая романтика. Чем он спровоцировал перерождение своей любимой хохотушки Лилечки в этого вечно недовольного злобного лохматого монстра?! Который даже по имени его последний раз называл миллион лет назад.

«Папаша», «муж объелся груш», «банкир хренов», «недотёпа» – вот семейные имена Толика. Ей-богу, самооценка уже упала ниже плинтуса. Да ещё эти вечные разговоры, что он зарабатывает, как уборщица… Ну да, два года назад закончил универ, работал в малоизвестном, а значит, и малоприбыльном банке в Подмосковье, простым сотрудником отдела аналитики. Карьера замерла на месте, ведь Толик – человек принципиальный: по головам не шёл, перед начальством не стелился, не интриган и не стукач. Да и знакомых влиятельных в этой сфере нет: родители-то у него врачи. А он вот в банкиры подался, ну любил он это всё: цифры, ценные бумаги, курсы валют, их анализ…

Да-да, правильно представили: брюнет с узкими глазами, родом из Астаны. Корейско-казахская кровь, восточное спокойствие и мудрость. 24 года, женат, полтора года назад родился сын, Дамир. Жена тоже восточных кровей, башкирская девушка Лилия, тоже 24-летняя, на одном курсе учились в универе. Стройная, живая, общительная куколка. Они с Толиком являлись одной из самых красивых и романтичных пар в универской общаге.

А на последнем курсе учёбы у Толи умер дедушка в Астане, оставил приличное наследство, и он смог позволить себе купить квартиру в Подмосковье и машину. Пока ездил на похороны и оформлял документы – друзья донесли, что в Москве нарисовался бывший Лилькин бойфренд, башкирский футболист Динияр, из-за несчастной любви к которому Лилька и сбежала учиться в Москву. У Динияра здесь был какой-то турнир, и после матчей он тёрся возле общаги. Но гордая Лилечка дала ему от ворот поворот на виду у всех, и поверженный Динияр больше здесь не появлялся.

Вернулся Толик печальный от потери дедушки, но с кучей бабла. Купил квартиру, машину, блестяще защитил диплом. А Лилька… забеременела! Непонятно даже, как: вроде Толик всегда сам, и очень ответственно вопросы контрацепции решал. А тут…

– Лиль, какой аборт?! Да хрен с ней, с карьерой! Диплом есть, и после декрета найдёшь себе работу. Сейчас поженимся, квартира есть, на работу я устроился, проживём. Да, родители наши далеко, но у меня здесь есть троюродная сестра и племяшка, у тебя – подружки, я думаю, они не откажут нам посидеть с малышом пару часов, пока мы сходим в кино.

Лилька плакала. Эта неожиданная беременность поломала все её грандиозные планы. Она мечтала по окончании универа вкусить наконец-то все прелести московской жизни, без уроков, подработок и вечной экономии денег: родители её были людьми не богатыми, обычные работяги, да ещё и выпивающие. Поэтому, помощи от них Лилька и не ждала.

Да и родители Толика были не в восторге ни от его невесты, ни от новых родственников, ни от этой скорой свадьбы. Не такую партию Толику они рисовали в своих мечтах, а более успешную и «породистую». Да и беременность эта насторожила: почуяла девочка, что упускает лакомый кусочек, перспективного парня с квартирой, и словно привязать захотела его.

Родители Толи работали в Астане, отец – офтальмолог, мама – пластический хирург. Весьма состоятельная семья, только вот Толик денег у них не брал: пытался выжить своими силами, подработками, повышенной стипендией. Хотя на уговоры мамы сходить на шопинг поддавался, и мамуля наряжала любимого сыночка в лучшие вещи, которые потом у него брали «напрокат» парни всей общаги.

После окончания универа сыграли скромную свадьбу в подмосковном кафе. Были и белое платье, и голуби в небо, и лестница из ЗАГСа, усыпанная лепестками роз. Но вот особого, показного шика не было, да и ни к чему это.

Толик устроился в банк, а Лилька скиталась по больницам: слишком тяжело давалась ей беременность. Вот тогда и начались эти её негативные фразочки:

«Мне фрукты нужны, а ты у предков денег стесняешься взять!» «И нафига я подписалась на это замужество?! Вон Машка на Кипр уехала, а Дашка на крутую должность устроилась, а Глашка нашла себе богатого мужика и не работает, только ходит по салонам красоты и фитнес-клубам!»

Толик в приципе зарабатывал неплохо для молодого сотрудника банка: не шиковали, конечно, но и не бедствовали. У Дамира были лучшие игрушки и красивые вещи, Толик оставлял Лиле немалые суммы и на еду, и на всякие женские штучки. Но она всё равно ворчала.

«Родит – станет прежней», – думал Толик во время беременности жены. Ох, как он ошибался!

После родов жена совсем себя запустила: целый день в четырёх стенах с беспокойным младенцем, ни помощи, ни опыта…

Толик приходил с работы и начинал готовить, прибираться.

А Лилька в это время устраивалась у компа, с бутерами и конфетами.

Дамирка рос капризным и плаксивым: постоянно просился на ручки, не хотел спать в своей кроватке. Да и в их супружеской кровати бывало, засыпал лишь под утро, вымотав конкретно нервы обоим родителям.

– Укладывай его сам! – шипела Лилька. – Это ты его всё время на руки хватаешь, вот он и привык. Завтрашней ночью выспимся, я ему днём спать долго не дам, а перед сном успокоительным напою. И в кого он такой облай? Я-то, говорят, спокойная была.

Нет, сынульку она очень любила, называла его ласковыми прозвищами, целовала.

А вот к Толику отношение у неё изменилось в корне. Помимо колких фразочек и упрёков в его адрес днём, он удостаивался полного игнора и ночью: у Лильки болела голова, живот, устала, не хочется, Дамира разбудим и прочие отговорки. Секс с женой стал долгожданным праздником, ждать которого приходилось долго. Но и эти редкие разы не были похожи на занятия любовью, с взаимными ласками, жаркими вздохами и всепоглощающей страстью. Это был дежурный трах, перепихон, отдача супружеского долга, чтоб «этот извращенец» отстал. Да и Толик от такого отношения перестал уделять время прелюдии. Так, поцеловал, потискал, напряжение снял и на боковую. Он перестал желать свою жену, располневшую, неухоженную, ворчливую лохматую тётку.

Спросите, а что он сделал для того, чтобы она была желанной? Да всё он для неё делал!

Записалась на маникюр и к парикмахеру? Пожалуйста, денег оставит столько, словно сам Сергей Зверев её будет подстригать. Подумаешь, пропадёт у него пара вечеров, когда он поедет на подработку. Зато жена будет красивая, счастливая, а значит, и добрая-любящая. Только приходила Лиля с какой-то дешёвой стрижкой и корявеньким маникюром.

Захотела платье, сапожки? Снова оставлял бабла, не жалея. И видел кучу ширпотребовских шмоток с рынка: какие-то бесформенные футболки, туники, шаровары…

Надумала заняться фитнесом? Пожалуйста денег на абонемент, с тётей или племяшкой договорится, чтобы посидели с Дамиром. Только жёнушки хватало на пару занятий.

Предлагал нанять няню – не захотела: «Самим денег не хватает!»

Друзья соглашались взять сына на выходные и отпустить их на уик-энд в дом отдыха, в отель, в кино…

Не соглашалась: «Буду психовать, как там Дамирка без меня.»

Он надеялся только на то, что Дамирка скоро пойдёт в ясли. А Лилька найдёт работу и станет следить за собой.

Но, сходив на пару собеседований, Лиля поняла, что работодатели не особо-то её и хотят видеть в своём коллективе: неопрятная женщина без опыта работы, но с малышом, и без родных в городе.

Она всеми днями сидела дома, за компом и сериалами, отправив сына в ясли. А вечером пилила Толика за недостаточную зарплату, за его нежелание попросить денег у родителей, за то, что нет у Лильки норковой шубы и не отдыхала она никогда даже в сраном Египте.

Он стал чаще задерживаться на работе, даже нашёл подработку, «муж на час»: электрик, сантехник, плотник – у него были золотые руки. Но и тут Лилька ворчала, что его постоянно нет дома и сын растёт безотцовщиной.

А Лильку? Наверно, любил те счастливые моменты, которые у них были раньше. И ждал, что когда-нибудь Лилька станет прежней. Не изменял. И пытался всё наладить в семье. Восточные мужчины они такие, мудрые, перед трудностями не пасуют, а хладнокровно их уничтожают.

Но тот день просто переполнил чашу терпения нашего Анатолия: утром проспал, машина заглохла на полпути, босс его проект на корню зарубил, Лильке понадобился новый пуховик, предыдущий уже не сходился на её боках. На работу её никуда не брали. За квартиру уже два месяца не платили…

«Останусь переделывать проект. Буду поздно. А может, заночую в кабинете.» – послал он смс-ку Лильке.

«Да можешь хоть до выходных там торчать, лишь бы заработал что-нибудь!» – ответила она.

Почему-то захотелось напиться. Впервые за всю молодость.

Просто нахуяриться в ебеня, чтоб себя не помнить. И всю эту семейную жизнь тоже. Ну где он накосячил? Как он это вот всё допустил?!

Как ни странно, от этих дум у Толика вдруг активизировалось креативное мышление, и он быстро нашёл и устранил недочёты в проекте, и уже в девять вечера был свободен.

Заглохший автомобиль он ещё утром перегнал в автосервис, и теперь шёл пешком к станции метро.

По пути видел целующиеся влюблённые парочки. Завидовал. Страдал.

Сидя за барной стойкой, он уничтожал виски, закусывая лимоном. В воздухе витал аромат кальянного дыма, женского парфюма и какой-то сумасшедшей свободы. А вот виски его не брало, не пьянел он совсем.

– Привет, Султанчик! Я смотрю, ты загруженный такой. Проблемы? Развлечься не хочешь? Или отвлечься?

Красивая молодая девушка в изящном облегающем сиреневом платьице пыталась очаровать нашего Толика.

Он, будучи совсем чуть-чуть пьяненьким, нифига не вёлся на её сладкие речи:

– Вот это ты круто меня отшил, красавчик. «Женат!» Верный чтоль такой? – заинтересовалась красотка и грациозно присела рядом.

– А что ещё? – девушка придвинулась к нему поближе. Пьянящий аромат парфюма и приятный тембр голоса уже начали захватывать нашего неудовлетворённого жизнью Султанчика в свой сладкий плен. Но он быстро стряхнул с себя этот флёр и рубанул:

– У меня денег осталось лишь на один коктейль. Нищеброд я. Неудачник. Сволочь, вобщем.

– Сегодня после обеда обвал акций «Газпрома» был, – отпивая из его бокала, пропела девушка. – Почему проследил? С баблом бы сейчас был.

Она по привычке попыталась узнать, знаком ли парень с финансовыми терминами, или же это просто обычный менеджер из «Евросети».

– Обвал час с небольшим длился, я в это время боссу отчёт готовил. Да и нет у меня этого чутья на биржевые игры, – ответил он.

О, а он довольно-таки подкован. Девушка удовлетворённо улыбнулась и соблазнение продолжилось.

– А вот я сыграла сегодня. Сорвала приличный куш. И могу угостить такого красавчика бокалом его любимого напитка. Что скажешь? – заглянула она ему в глазки.

– Я не альфонс, – ответил он абсолютно без кокетства.

– Расплатишься потом, я тебе номерок свой скину, пополнишь баланс, – а вот она кокетничала напропалую.

– Тебе мало здесь похотливых самцов? – в упор посмотрел он на неё.

– Мне ты понравился. Люблю восточных мужчин, – она даже не отвела взгляда от этих карих глаз. И он, кажется, смягчился:

– В тебе тоже что-то есть… Итальянское что ли?

– Испанская кровь, – улыбнулась она и протянула ему ручку, – Даниэла Ортис. Дана.

– Анатолий Ким. Толя, – галантно поцеловал он её запястье.

Непринуждённая беседа. Испания. Казахстан. Родители. Работа. Личная жизнь.

Лёгкая и безбашенная, похожая на радугу – у Даны. И однообразная, унылая, серая – у Толи.

– Ты жену-то любишь? – ухмыльнулась она, прослушав очередной его пример о том, что «всё ни к чёрту».

– Очень. Даже сейчас, когда она неухожена и ворчлива. Пытаюсь вернуть свою милую хохотушку Лилечку. Только плохо, видать, пытаюсь. Может, подскажешь какой-нибудь способ? Женский, безотказный? – оживился Толик.

– Н-ну… Берёшь отгул на работе, утром отводишь сына в ясли, а жене оставляешь подарок на подушке – комплект красивого нижнего белья, с записочкой: «Вернусь – хочу, чтобы ты встретила меня в этом». Ну и приносишь с собой винца хорошего, фруктов, конфет, цветы… Типа мужчина пришёл к своей любовнице, пока муж свалил на работу. Ролевушка такая. Ну, а там уж – всё в твоей власти, – подмигнула Дана.

– М-м, попробую. А как я бельё-то куплю? Я ж размера не знаю, – растерялся Толя.

– Посмотри на её старое бельё: там маленькие бирочки в швах есть, с размерами. Хотя я например их отстригаю.

– Вау! Как я раньше-то не догадался?! Данусь, спасибо!

– Хочешь – можем поехать ко мне, я проверю, насколько ты техничен в сексе и дам ещё несколько советов, – она попыталась всё же развести его на секс.

– Не, с этим вроде всё окей, советов не надо, – скромно, но твёрдо ответил он.

– Ну смотри. Моё дело предложить, – облизнулась она. Но напряглась: как?! Кто-то посмел её не хотеть?!

Она не стала настаивать. Хотя этот верный, но очень уставший от такой жизни муж очень завёл её. Просто захотелось самой себе в очередной раз доказать, что верных мужиков не бывает.

Место его работы она знала, сфера деятельности у них одна и та же, значит, смоделировать «случайную встречу» будет проще простого. И там уж посмотрим, насколько крепки твои принципы, Толик.

В тот день у меня, похоже, в квартире поселился злой монстр! Сломалась кофеварка! Пока я плескалась в душе – засорилась труба, и вода потекла на пол! Я растерялась и со всей дури завернула кран, сорвав резьбу. Потом заискрила розетка и перегорел фен. К входной двери я уже подходила с опаской – мысленно настроилась, что замок сейчас заклинит.

Рассказав всё это коллеге по работе Лерке, в обеденный перерыв, я посетовала, что иногда жаль, что нет в моём доме постоянной умелой мужской руки. Хотя бы для того, чтобы вот это вот всё не портило мне и так нулевое утреннее настроение.

– Фи, нашла из-за чего расстраиваться! – закатила глазки Лерка. – Сейчас куча объявлений «муж на час». Кстати, у меня есть номер одного такого, он моей мамуле стиралку подключал недавно, а заодно починил все розетки и даже почистил комп от вирусов. Хочешь, номер его дам? Ему только в Вайбере надо писать, он слишком занятой.

– Симпатичный? – прищурилась я. В моей головушке уже зародилась пошленькая мыслишка – вызвать красивого «мужа на час», а не выпускать его два часа, один из которых будет занят жарким сексом.

– Не знаю, не спросила, – махнула рукой Лерка. И цокнула язычком:

Я написала этому мастеру на все руки, договорилась на семь вечера. И, когда открыла ему дверь в соблазнительном коротком халатике – обомлела!

В синем рабочем комбинезоне, чёрной футболке, открывающей мускулистые руки, с чемоданчиком инструментов…

– О, здравствуй, Дан, – сдержанно улыбнулся он.

Ремонтируя розетки, фен и кофеварку, он охотно беседовал со мной: поведал, что трюк с красивым бельём не удался. Откуда же он знал, что его жёнушка носит тесное бельё? Вернее, уже до безобразия разношенное. Он-то купил тот размер, что был на бирочках. И, пока отвозил Дамирку в ясли, она примерила это бельё и встретила его со словами:

– Ты с какой кочерги это снял?! Дураку ясно бы было с первого взгляда, что мне эти лоскутки малы! А ты, небось, бабла кучу за них отвалил?! Дурак, лучше бы игрушку взял ребёнку!

Вдобавок к этой гневной тираде она распахнула халат и продемонстрировала свои телеса, безобразно перетянутые алым шёлком.

Какая уж тут романтика? Толик попытался просто посидеть с женой за бокалом вина, с фруктами, но она заорала:

– Так это ты для этого отгул взял?! Грязный извращенец! Трахаться ему надо, когда за квартиру третий месяц не плачено!

Толик психанул и уехал на работу. А вечером перебрался ночевать из спальни в зал, и уже неделю спал один.

– Яйца, поди, как арбузы уже? – хохотнула я, соблазнительно закидывая ножку на ножку, и грациозно откидывая за плечо волосы.

– Это ещё мягко сказано, – вздохнул Толик, не поднимая на меня глаз.

Мы трепались ещё о многих вещах. Я с восхищением наблюдала, как ловко орудует Толик инструментами, как мягко входят в стену шурупчики под лёгким нажимом шуруповёрта, как восхитительно перекатываются мышцы его загорелых плеч. А еще у него был шикарный парфюм: что-то восточное, пряное, вкусное…

– И что я не так делаю, Дан? Вот объясни мне с женской точки зрения, – абсолютно не кокетничая, спрашивал он.

– Да тебя послушать – ты просто ангел небесный, – отвечала я, хитренько прищурившись. – Где-то же ты косячишь. Где? Рассказывай всё, без утайки.

– Я ничего не скрыл, – недоумевал он. – Я не нудный, в танчики не играю, за своей гигиеной слежу, извращённых фантазий нет, не изменяю, сыном занимаюсь, комплименты ей делаю. Что ещё?

– Может быть, стал скучным, – снова вздохнул он. – Но поверь, если бы она меня не отталкивала и не сводила всё дело к обязательному траху, наш секс бы был, как до свадьбы.

– Так, надо встряхнуть твою кралю, – заключила я и предложила ему вариант примирения с женой – дисконтную карту моей парикмахерши Иры.

– Отдай ей, пусть позвонит, запишется, скажет, что по карте. А я Ирочке позвоню, всё объясню, чтоб взяла с неё треть цены за стрижку. Двух зайцев убьём: с женой помиритесь и причёска красивая ей обеспечена.

Толик согласился. Отремонтированная кофеварка забабахала нам офигенный ореховый латте, и мы с наслаждением его попили, закусив сладостями.

А потом Толик пошёл на «грязное дело» – чистить трубы и ремонтировать кран в ванной. А когда вышел – весь был в грязных брызгах, но довольный:

– Готово, хозяюшка. Можно мне душ принять? А то таким трубочистом в машину садиться влом.

– Можно, – кивнула я, а у самой в голове уже закрутилась карусель пошлятины…

Толик достал из рюкзачка чистую футболку и полотенце и скрылся в ванной.

Ну чё, твой выход, Данчи. Проверь его на идеальность, весь вечер ведь мечтаешь.

Я дождалась, пока стихнет шум воды, отсчитала пару минут, пока он вытирает своё смуглое тело полотенцем, но явно ещё не успел натянуть труселя, и ворвалась в ванну:

И картинно замерла. Скромно опустив глазки прямо туда. Где должны быть его трусы.

– Чёрт, извини, – закусила я губку, и не сдержалась от соблазна поглазеть на его член. – Такой перчик «чили».

«Дружок» Толика был не сказать, что внушительным, но имел причудливый вид: был слегка загнут кверху и действительно напоминал острый перчик чили.

«Ну так себе удовольствие будет, – пронеслось в моей головушке, – но хоть парня от недотраха избавлю».

Я несмело дотронулась до члена, и под моей рукой он стал стремительно наливаться желанием. А вместе с ним и я, потекла просто от близости обаятельного голого парня, у которого неделю не было секса. А нормального секса – ещё дольше.

– Дан, ну зачем? – шептал Толик и пытался оторвать мои шаловливые ладони от своего разгорячённого орудия. Но не железный ведь: истосковавшееся по женским ласкам молодое тело уже льнуло к моим ручкам.

– Толь, не говори, что ты не хочешь этого, – шептала я в ответ, опаляя его своим дыханием и жаром похоти, исходящим от моей кожи. – Не сопротивляйся. Это не измена. Представь, что ты просишь у доктора рецепт оздоровления вашей семейной жизни. А я же не могу выписать его, не проведя полное обследование, так?

И он сдался! Не, а как иначе-то?! Когда у тебя вечный недотрах при живой жене? И в добавок яйца гудят, и стояк, наверно, на каждую проходящую аппетитную красотку.

– Только без поцелуев в губы, – он ещё пытался превратить всё это в бесчувственный одноразовый перепихон.

Его руки заскользили по моим изгибам, легонько сжимая все мои соблазнительные выпуклости. В самых чувствительных местах его ласки были невесомыми, и это было так приятно, что я выгибала спинку и постанывала. Сама я уже раскатывала приготовленный презерватив по горячей твёрдости.

Не в силах больше терпеть, Толик подхватил меня на руки и, зайдя в спальню, повалил на кровать, распахнул мой халатик, стянул кружевные трусики (лифчик-то я сняла ещё пока Толик в душе был), размазал соки по моей промежности и резко вошёл, просто натянул меня на себя, закинув при этом мою ногу себе на плечо. Так, прелюдия короткая. Но ему, голодному, это простительно. Да и мне быстрее хотелось увидеть его «в деле».

Он сделал лишь пару толчков, а мои глазки уже блаженно закатились и губки растянулись в улыбке.

Как приятно, чё-ё-ёрт! Ведь довольно средний размер, а почему у меня внутри просто поёт всё от наслаждения?! Господи, какой он страстный-то! И уже забил на свой же запрет не целоваться в губы, периодически наклоняется ко мне и жадно проходится губами по моему телу, чуть прикусывая кожу. И поцелуи, жаркие, неистовые, глубокие…

– Даночка, киска, какая ты…, – еле слышно, но так эротично, шепчет он. – Дан, мне пиздец как приятно…

Я уже в полуобморочном состоянии хватают губками воздух и рвано всхлипываю от этого кайфа. Похоже, я разгадала эту загадку: этот «перчик» елозит внутри меня и с каждым ударчиком стимулирует мою точку «джи», а потом ещё и ударяется о «самое дно» моего «колодца». Представляете, сколько наслаждения он дарит?! Плюс ласки губами и руками, нежности на ушко и упругое подкаченное тело, которое так приятно ощущать под ладонями.

Ему мало, этому ненасытному. Он выходит из меня и поворачивает к себе задом. Снова резко входит, до упора, до сладкого удара. И стимулирует мои новые точки, сводя меня с ума нежными поглаживаниями моего клитора в добавок к бешеному ритму своих толчков. Мои налитые груди колышутся в такт его движениям, слегка касаясь прохладного шёлка простыней. Подмахиваю ему попкой и уже чувствую, как медленно и сладенько приближается этот пик разрядки. А когда оргазм накрывает меня, я вздыхаю и кричу от удовольствия, ощущая каждое сладострастное сокращение внизу своего животика.

И тут меня подводят моя тупейшая привычка плакать от мелодрам и сумасшедший взрыв эмоций: из моих глаз брызгают слёзы.

– Толька, ты такой идеальный! – всхлипываю я, обнимая его. – Ну почему ты такой несчастливый-то, а?

– Тише, тише, девочка, – прижимает он меня к себе, невесомо проходясь губами по моим щекам. Он удовлетворён и сыт, я чувствую это по его довольному голосу.

И, когда я успокаиваюсь, он выходит из спальни.

А возвращается через пять минут, уже освежившийся, в боксёрках и с подносом в руках:

– Не знал, что ты больше любишь после секса, поэтому принёс всё, – ставит он передо мной все эти «яства».

На подносе – стакан воды, стакан сока, кисточка винограда, апельсиновые дольки, конфеты.

– Вау! – я махом осушаю стакан с водой, а потом беру пару виноградинок и запиваю соком. – Никогда не задавалась этим вопросом. После некоторых мужчин хочется целого быка сожрать. А есть такие, после которых только шоколад катит, подсластить всё это разочарование.

– А после меня? – напряженно смотрит он на меня. Ждёт критики, наивный!

– После тебя – жажда. Напиться тобой хочу, выпить до дна. Залить ещё тлеющие внутри меня искры желания, – выпиваю я залпом и сок, и воду, и продолжаю:

– Ты можешь мне не верить, но дело совсем не в тебе. Ты шикарен в постели, и я искренне завидую твоей жене: каждую ночь можно такое наслаждение получать, а она…

Я снова потянулась к Толику губами, но тут запиликал его телефон.

– Где тебя носит?! У Дамирки температура, заедь в аптеку, купи лекарства, мне не выйти никак, – вопила она.

Толик торопливо чмокнул меня в щёчку быстро натянул на себя свои одежды.

– Данусь, спасибо тебе, – нежно посмотрел он мне в глазки на пороге. – Я просто почувствовал себя вновь мужиком. И за карту спасибо.

– Толь, – так же нежно посмотрела я на него, – пообещай мне стать счастливым. Ты действительно идеален, и достоин другого отношения к себе.

– Обещаю. Я буду счастливым мужем и и отцом. И очень скоро, – ответил он, чмокнул меня в носик, и умчался.

В то, что эта Лиля решится прийти в салон «Венеция», я сомневалась. Ведь это было заведение класса люкс, для избранных. Но парикмахер Ирочка звякнула мне уже через неделю:

– Завтра в половине второго нарисуется здесь твоя красотка. Тебя на маникюр на это время я уже записала. Данчи, ты опять какую-то Санта -Барбару замутила, интриганка?!

– Ну надо же движуху какую-нибудь организовать в вашем курятнике – хохотнула я. – Расслабься, обещаю вам интересное шоу. Только подыграй мне чутка.

Да, я хотела увидеть жену Толика. Он, конечно, показал мне её фото. Свадебное, где она – стройная русоволосая кареглазая очаровашка, влюблёнными глазами смотрящая на счастливого Толика. И совсем недавнее, на котором изображена молодая, но неухоженная тётка, с отросшими неокрашенными корнями волос, без макияжа, в какой-то тунике-балахоне. Грустная, уставшая…

И вот эту царевну-несмеяну Толясик пытается ублажить деньгами, комплиментами, романтикой, красивым бельём не по размеру… Хочет возродить огонь в отношениях, урвать хоть частичку любви и ласки. А она… Она только ворчит, орёт и отвергает его.

Почему?! Ведь любовник шикарный. Денег мало? Так иди работай сама, пацан в яслях, чего жопу растить на диване? По специальности не берут? Да иди полы мой, шей-вяжи-вышивай, да в конце концов, курсовики пиши студентам-лентяям. Чего всё Толик-то должен делать?

А отказ от секса?! От такого! Когда просто на стену хочется лезть от удовольствия?! Или у неё там всё так «свободно» после родов, что не чувствуется этого кайфа? Так есть интимная гимнастика, да куча всяких фишек, если захотеть.

Но она, походу, не хочет. Почему? Разлюбила? Или и не любила, просто по расчёту вышла? Да не, когда они начали встречаться, он был таким же бедным студентом.

Уж слишком он идеален, просто достоин счастья.

Думала ли я о Толике? Да, бывало, накатывали воспоминания, когда кофеварку включала, когда в душ заходила, да и на подушке ещё остался его аромат. В животике сладенько муркало, а я томно вздыхала: «Идеальный муж! Был бы мой папочка таким, может, и я бы сейчас была другой.»

Верной курочкой-наседкой, скучной и неухоженной?

Не, увольте! Спасибо, папуля, что ты у меня такой. И жизнь моя меня устраивает: блеск, радуга, вечный фестиваль!

Вобщем, мысли о Толике и нашей интрижке посещали меня, но не так уж и часто. В это время у меня бурно развивался головокружительный роман с нашим новым юрисконсультом, красавцем Матвеем. Я с восторгом привыкала к его ласковым рукам, а он – к моему чувствительному телу. Искры от нас летели во все стороны, едва мы оказывались вместе в радиусе десяти метров. Девки завидовали, парни скрипели зубами. А мы просто наслаждались этим шоу: оба любили внимание к своим персонам.

Кареглазая толстушка вошла в салон несмело и стыдливо:

– Здравствуйте. Я к Ирине, – тихо произнесла она.

Да… Колхоз «Вперёд к коммунизму»! Рыночный ширпотреб на поплывшей фигуре, волосы-мочалка, парфюм фирмы «Эйвон»…

Ириша защебетала над ней, приподнимая её пряди, показывая фото, какую бы она стрижку и окраску ей посоветовала. Лиля слушала, кивала, а в конце спросила:

– Ну, учитывая золотые руки Вашего мужа, м-м, тысяча рублей, чисто за материалы.

Маникюрша Кристи ошалело глянула на меня: Ирка брала тысячу лишь за мытьё головы и укладку феном. Я подмигнула Кристюше, типа «всё окей».

И Ирочка начала работу. Во время неё мы в полный голос трепались с Кристи о всякой женской ерунде, а Ирка вставляла фразочки в наш разговор. Мы смеялись, и я видела, что Лиля тоже слегка улыбается. Прислушивается, значит. А поэтому, когда Ира наклонила ей голову при окрашивании, я нажала на своём ай-фоне «ложный вызов». И через пару секунд взяла трубку под офигевший взгляд Кристи.

– Алло? – защебетала я. – Да, ищу специалиста по налогообложению. Представьтесь, пожалуйста. А я – Даниэла. Какой вуз Вы заканчивали, какой факультет? Ага. Значит, опыта, вобщем-то и нет. Но это не страшно. Вы свободно ориентируетесь в…

Дальше я начала перечислять термины и прочую хрень из области налогообложения, и в конце выдала:

– Как это Вас не учили этому? Я прекрасно знаю, как преподают в этом вузе. Нет, девушка, Вы нам не подходите. Это же основа основ, я могу взять человека без практических навыков, но вы не знаете даже теории, какое тут сотрудничество?

– Типичная тэпэшка! Оценки в дипломе явно насосала. Элементарщины не знает!

– О, Данчи понесло! – хохотнула Ирка. – Ты как будто невестку себе выбираешь.

– Ир, я выбираю человека, с которым мне удобно будет работать. А я на работе сама знаешь – просто горю, – вздохнула я.

– Извините, – слегка повернулась эта Лиля. – Я слышала Ваш разговор. Всё, о чём Вы спрашивали у той девушки, мне известно. И даже есть небольшой опыт работы в этой сфере, во время учёбы подрабатывала. Просто у меня ребёнок маленький, а родни, кроме мужа, здесь больше нет. Таких не берут никуда, боятся, что я с больничных не буду вылезать.

– Да это не проблема: ребёнок сильно болеет дня три, потом – улучшение, и можно найти время посмотреть документы и по электронке отправить мне отчёт, – как бы продолжая думать о своем, отвечаю я. И тут картинно «въезжаю» в её слова:

– Да?! Вы – налоговик? Вот удача! Как Вас зовут?

О, как подкована была Лилечка в этом вопросе. Всё знала, всё умела. Я хорошо продумала этот «липовый диалог», Толик мне рассказывал, кто она по специальности и что умеет.

Нужен ли мне был на работе налоговик? Ну, не помешал бы, хотя я и сама неплохо справляюсь. Но мне же нужно её разгадать. И помочь Толику стать счастливым. Надо же как-то реабилитироваться за свой неудачный совет про бельё.

– Лиль, я с удовольствием поработала бы с тобой. Толковый ты сотрудник, – заключила я. – Давай, подъезжай завтра, посмотрю тебя в деле, договор оформим. А послезавтра приступишь. Как ты на это смотришь?

– Я? Да я готова, только… Ой, так неожиданно.

Лиля приложила к щеке, вспыхнувшей от волнения, свою ладонь.

– О, Кристи, девушке тоже нужен маникюр, – заметила я, увидев её безобразные ногти. – Всё же ручки всё время на виду будут.

– Ой, не сегодня, – смутилась Лиля. – У меня уже денег не хватит.

– Это в счёт будущей зарплаты, – успокоила я её и снова подмигнула Кристине.

Ещё через час Лилечка вышла из салона, словно принцесса: волосы окрашены в шоколадный цвет с медными переливами, неопрятные кончики подстрижены, пряди зафилированы и красиво уложены феном. Аккуратный маникюр сделал её ручки изящнее. Идёт и украдкой любуется на своё отражение в зеркалах и витринах.

– Ну, до завтра? – протянула я с улыбкой ей руку.

– До завтра. Дан, спасибо тебе, – смущалась она.

Мы простились, и я уже из своей машины отправила Толику сообщение:

«Не удивляйся ничему. И не говори, что у тебя есть знакомая по имени Даниэла».

В этот вечер душа Толика просто пела: он увидел совсем другую Лильку. Очаровашку, кокетливо улыбающуюся ему, которая прикасалась к его плечу и любовалась контрастом своей ухоженной ручки с его смуглой кожей, играла пальчиками, мурлыкала, восторгалась доброй феей Даниэлой:

– Толь, она знаешь какая? Красивая и умная, да-да, бывают такие. А ведь она младше меня на два года, а такую карьеру уже сделала.

– Зато у неё, наверно, нет такого сынульки, – целовал её Толик.

– Да она, по-моему, и не переживает об этом. Я вообще не представляю, какой она будет матерью: это же роковуха, королевишна…

И сексом в эту ночь Толик был не обделён: наверно, Лильке передались от Даны какие-то сексуальные флюиды за время их недолгого общения. Или просто она чувствовала, что жизнь налаживается, и поэтому перестала нервничать. Но сегодня их супружеская постель была горячей от жара их возбуждённых тел, от их жаркого шёпота, от чувственных ласк, и от того, что наконец-то вернулись в их жизнь и огонь, и страсть.

И в этом им помогла Даниэла Ортис, их добрая феечка.

Едва я отъехала от салона, начала названивать Ириша:

– Данчи! Это чё щас было?! Этот сантехник настолько хорош, что ты решила подобраться к нему поближе и захомутать?

– Ир, да чего его хомутать-то? Он же идеальнее идеальной идеальности. Такого если и вырывать из семейного гнёздышка, то сразу под венец надо тащить. А мне это надо в двадцать-то два года?! Хотя, в постели он и правда меня удивил: вполне себе средний размерчик, а наслаждения – тонна, – мурлыкнула я.

– И чего ты сейчас будешь делать? – с восторгом вопрошала Ирэн. – В подруги к ней набиваться?

– Работать я с ней буду, – сдержанно ответила я. – А там увидим.

– Да-а-ан, – протянула Ирка, – а как же Матвей? Может, уступишь его мне?

– Да щаззз, сучка ты похотливая! – рассмеялась я. – Меня на всех хватит, не ссы.

– Маньячка, – выдохнула Ирка. – Кстати, мерси за щедрые чаевые. Того, что ты оставила, хватило бы на то, чтобы ещё одну колхозницу в божеский вид привести.

– Ну да, я сегодня несказанно щедра, Ириш, – манерно ответила я.

– Дан, ну ты держи меня в курсе этой Санта-Барбары, ага?

А на следующее утро меня разбудил звонок удовлетворённого Толика:

– Данусь, я даже не знаю, что сказать. Я счастлив, Дан! Проси, что хочешь, за мою сегодняшнюю сумасшедшую ночь. Приду, починю тебе в квартире всё бесплатно, мебель передвину, или ещё что.

– Толька, да о чём ты?! – закатила я глазки. – Я хотела тебе помочь – я помогла. А за жену не благодари: может, ей ещё не понравится у нас, не захочет работать.

Но Лиле понравилось. Даже больше скажу – мне с ней тоже было очень легко: она быстро во всё въехала, была довольно организованна и ответственна. Если честно, я не ожидала от неё такой прыти, настроилась увидеть лентяйку, делающую всё «на отьебись», а тут такое рвение.

Но вот одна деталь меня смутила: Лиля пришла в чёрных классических брюках, которые были ей тесноваты, и в белой поношенной блузке, от частых стирок казавшейся желтоватой.

– Лиль, ты извини, я всё понимаю: декрет, безденежье… – отозвала я её всторонку. – Но базовые вещи в женском гардеробе, такие, как чёрные брюки и белая блузка, должны быть высокого качества, и сидеть на фигуре безупречно. Это же наш дресс-код. И не говори мне про свою фигуру, вон Лидия Петровна, дама весьма колоритная, а выглядит, словно с обложки журнала.

– Да, я вижу, – опустила она глазки. – Но ты правильно заметила: декрет, безденежье, да и не ходили мы с мужем никуда в последнее время, не было повода обновлять гардероб.

– Слушай, давай сегодня в обед сходим в торговый центр, задержимся немного, купим нормальные вещи, и перекусим там заодно, – предложила я.

– Дан, у меня с собой денег немного, давай завтра? – напряглась она.

– Слушай, не беспокойся ты про деньги – я запишу покупки в счёт твоей зарплаты, раскинем их месяца на три, незаметно будет.

Мы купили Лильке чёрные брюки, пару белых блузок и туфли. Я, конечно, настаивала на строгом костюме, но она сказала, что собирается заняться своей фигурой и скоро похудеет на пару размеров, тогда и купим.

– Собираешься в фитнес-центр? В какой? – поинтересовалась я.

– Нет, на диету сяду и дома буду заниматься. Куда мне с Дамиркой? Муж-то допоздна работает.

– Кстати, ты так редко говоришь о муже, – подняла я давно интересовавшую меня тему. – Что он за человек?

– Обычный банковский служащий, – без эмоций ответила она. – Родом из Астаны, сын врачей.

– Хм, так сдержанно, учитывая то, что вы женаты максимум пару лет, – удивилась я.

– Ну, а что рассказывать? Обычная семья, каких тысячи, – слегка повела она плечом.

Я не стала больше ни о чём расспрашивать. Решила, что девушка просто не хочет открывать душу перед новой знакомой, которую знает-то пару дней. Это похвально.

– Толь, ну ты чего девчонке денег на шмотки жмёшь? Она сегодня как деревенщина пришла.

– Дан, да я вчера ей кинул десять тысяч на карту, знал же, что у вас фирма на высшем уровне. Она ничего не выбрала в магазине, ей не подошло ничего, – оправдывался он.

– Ладно, главное, что всё закончилось хорошо, – попрощалась я с ним.

И ещё вспомнился диалог с Толиком после салона красоты:

– Дан, неужели вся эта красота три тысячи стоит? Я бы мог пару раз в месяц ей организовывать такие походы: она такая ласковая после них.

«Три тысячи? Да Ирка же с неё тысячу взяла! А за маникюр я расплатилась.

Или, может, отправляет пособие своим пьющим родителям? А Толика, значит, пилит, что он у своих родителей денег не берёт.

Вскоре мне представился прекрасный случай вывести Лилю на чистую воду: в нашем отделе случился небольшой сабантуйчик.

«Сейчас винца бокальчик выпьем – и язычок у неё развяжется», – мечтала я.

Но Лиля пить отказалась категорически: даже лёгкие вина вызывали у неё сильную аллергию.

– Она у тебя совсем непьющая? – снова звонила я Толику.

– Ты знаешь, после родов действительно началась аллергия: лицо краснеет и воздуха не хватает. Сам не знаю, откуда всё это взялось, – сетовал он.

Загадки не то, что не хотели разгадываться, они просто завязывались в крепкий узел, и я никак не могла его распутать.

Лиля на работе была аккуратна, ответственна и грамотна. Наших кобелин мягко отшивала, гламурным фифочкам, пытавшимся её «цепануть», жёстко указывала их место. Ко мне за помощью или советом обращалась всё реже, во всё «въезжала» сама и довольно быстро. При общении была со всеми доброжелательна, но фривольностей не позволяла, держала дистанцию. Вобщем, мечта, а не сотрудница. И на больничный не уходила: сынулька не болел, и, похоже, привык к ясельному режиму дня и теперь спокойно спал по ночам.

На работе намечался большой корпоратив. По традиции все сотрудники должны появиться на нём со своими вторыми половинками. Явка была обязательна. Для таких мероприятий одинокие люди обычно и обращаются в службу эскорт-услуг, поэтому, я предполагала встретить своих подруженций в этот вечер. Сама я, конечно же, пришла с Матвеем. Шикарное струящееся платье в пол цвета марсала, с одним открытым плечиком, лёгкие локоны, непередаваемый аромат парфюма и сумасшедший блеск в глазах – я обожала такие тусовки, где можно было блеснуть всеми своими гранями.

Лиля с Толиком чуть опоздали, поэтому, наше «знакомство» с ним состоялось уже в середине вечера. Мы прекрасно сыграли перед Лилей роли незнакомцев, которые сегодня впервые встретились, и теперь тщательно следили за своей речью, чтобы не выдать себя.

Заинтересованный взгляд Толика на своей персоне я поймала ещё в начале вечера. И кокетливо прижалась спиной к груди Матвея, отпивая шампанское. А он по-хозяйски прижал меня одной рукой за талию к себе, что-то мне нашёптывая на ушко.

А когда начались танцы, я просто забыла обо всём: испанская кровь, подогретая шампанским, просто заставляла меня грациозно прокачивать бёдрами и плавно поводить плечами в такт музыке. А уж под испанские и латиноамериканские мотивы – тем более.

Грязными танцами под «Desрасito» я уже удивляла эту изысканную публику, с другим партнёром. А вот с Матвеем мы ещё не зажигали на подобных тусовках. Поэтому, когда зазвучала песенка «El perdon» моего любимого Энрике Иглесиаса, мы снова отожгли смесь бачаты и кизомбы так, что в штанишках у мужской половины стало тесно, а в глазках у женской – появилась чёрная зависть, типа: «Какого хрена этой шлюшке Ортис достаются самые лакомые кусочки?!»

Ещё бы, мы с Матвеем уже тысячу раз танцевали дома под эти песни, голенькие или чуть прикрытые одеждой, когда во время танца возбуждение было просто безумным и все это действо плавно перетекало в страстный секс.

После танца ко мне подбежала восхищённая Лилька:

– Дан, ты такая грациозная, стройненькая! Я же тоже всю юность так танцевала, а теперь вот даже приличной шмотки не могу для себя подобрать. Со следующей недели займусь своей фигурой, ты прям меня сейчас подтолкнула к этому своим танцем.

– Мм, я думаю, Толик тебя поддержит, – подмигнула я ей и обратилась к подошедшему Толику:

– Кстати, Толь, ты-то подтянут. Куда ходишь заниматься?

– Никуда, времени нет, – улыбнулся он. – Просто каждое утро начинаю со ста упражнений на пресс и ста отжиманий. Затем «планка» две минуты. Ну и дома – турник, гантели – ходить никуда не надо.

«Вот почему у тебя такая упругая задница, Султанчик», – пронеслось у меня в голове и сладко муркнуло в животике.

Аромат его парфюма навеял приятные воспоминания.

И, блин, захотелось повторить это безобразие! Только не так, как тогда: ворвалась, соблазнила, звонок Лильки, и он второпях уехал. Сейчас мне хотелось по-другому: чтобы он сам сгорал от желания обладать мною, чтоб выследил, затащил здесь в какой-нибудь интимный уголок и… Не, шпилиться мне здесь не хочется, платье помну, макияж подпорчу. А вот проверить готовность Толика к этому вполне можно.

– Сэм, обратилась я к нашему балагуру Семёну, который был моей верной подружкой ещё со школы, – пригласи, пожалуйста, нашу новенькую на ближайший медлячок.

– Ладно, – кивнул Сенька и хитро прищурился. – Даночка потекла от её восточного парня?

Этот хмырь хорошо выучил меня за годы нашей дружбы. И конечно же узрел пошленькие огоньки в моих глазках.

– Да не, просто спроси у неё, как ей со мной работается? Не слишком ли я строга и прочее, – отмахнулась я.

– Спрошу, – и добавил, – Матвеюшку, как я понял, тоже отвлечь надо?

– Пиздюк! – треснула я его по плечу. – Отвлекай.

Сэм заказал медлячок, и, пока доигрывала предыдущая песня, договорился с одной кошкой, что она пригласит Матвея, и сам оказался рядом с Лилей. Конечно же, вскоре на моё запястье легла ладонь Толика. Я улыбнулась, и мы закружились в танце.

– Ты сегодня восхитительна, Дан, – улыбался он, глядя мне в глаза.

– Да я вроде всегда ничего, – кокетничала я.

– Я не об этом. Сегодня ты выглядишь лучше, чем даже в день нашего знакомство в клубе.

– Ты помнишь, как я тогда выглядела? – удивилась я. – Тебе, по-моему вообще всё пофиг было.

Во время танца моё бедро мягко касалось его паха. И я с радостью чувствовала, как с каждой секундой каменеет у Толика в этой области. И ещё, каким блядским масляным взглядом облизывает он моё обнажённое плечико и тонет в моём декольте, пытаясь угадать, есть на мне лифчик или нет.

– Ты без белья чтоль? – удивленно произнёс он, проведя рукой по моей пояснице.

– Почти, – не стала разъяснять я наши женские «фишки» с латексными чашечками и прочей ерундой.

– Как Матвей тебе это позволил? – удивился он.

– А кто он мне? Муж? Отец? – вскинула я бровь.

– Ха-ха-ха, – отчеканила я. – Я вроде говорила уже, что замуж -это не ко мне.

– До пенсии будешь скакать по чужим постелям? – он крепче прижал меня к себе. О, это было чудесно.

– Почему до пенсии? – облизнулась я. – Может, до гроба. Представь, какой кайф – умереть под мужчиной, молодым, страстным, необузданным, – я легонько пихнула Толика в плечо.

– Эх, народу здесь много, а то бы я тебе за эти слова…

– Устроил бы показательную порку? – расстреляла я его своим распутным взглядом.

– Ага, – кивнул он. – Розгами, как в старину.

– Не волнуйся. Жену твою я не испорчу. Она вообще мягко обходит тему взаимоотношения полов.

Уже давно закончился медляк, а мы всё болтали. Да и Сэм, видя нашу беседу, не отпускал Лильку. И ей, кажется, нравилось его внимание.

– Как у вас сейчас с сексом? Удовлетворён? – поинтересовалась я.

– Не совсем. Сейчас она постоянно с ноутом, работает. Даже в постели. Или засыпает прямо с ним, – ответил Толик.

– Бедный мальчик, – закатила я глазки, а потом коснулась его руки:

– Обращайся, если что. Мне понравился наш первый раз.

– Дан, ну ты что?! – он даже отошёл от меня на полшага. – Я тот-то раз не знаю, как замолить перед ней. Виноватым себя чувствую.

– Я чувствую, каким ты виноватым себя чувствуешь, – кивнула я на его пах. – Против желаний не попрёшь.

– Нимфоманка, – выдохнул он, наклонившись к моему уху.

– Есть немного, – я даже слегка возбудилась от этого жеста.

Но дальше всё пошло скромно и пристойно, как со стороны Толика, так и с моей.

Лишь в пять утра мне на почту пришло сообщение от незнакомца:

«Ты снилась мне всю ночь, нимфоманка! И моя кожа до сих пор хранит аромат твоего сумасшедшего парфюма.»

Хосспади, только не говорите мне, что это от Толика, монаха верного))) А я медляки-то танцевала только с ним, с Матвеем, да с Сэмом. Ну ещё с Петром Вениаминычем, но у того взаимоотношения с электронкой – только через секретаря. В пять утра это точно не возможно.

В том, что это написал Толик, я не сомневалась ни грамма: Сэма приволокли с этого корпоратива под утро «на бровях», Вениаминыч тоже хлебнул винца изрядно, а Матвей спал рядом со мной, и как раз около пяти утра только мы и позволили друг другу заснуть.

Можно бы, конечно, было предположить, что это козни моих завистливых сучек, но вот это «Нимфоманка» меня смутило, ведь именно так назвал меня вчера Толик. А мои шавки подобрали бы для меня менее романтичный эпитет.

Лиля в последующие дни была со мной мила и разговорчива. Она увидела многих коллег в весьма неприглядном виде, и спешила это обсудить со мной.

С Толиком мы не созванивались. Я решила сделать вид, что не поняла, что это от него. Но всё чаще перечитывала это сообщение. Да-да, я его не удаляла.

С Матвеем отношения перешли в стадию: «выпили друг друга до дна и ищем себе новую жертву». Уже многое бесило в нём, ссорились, я пару раз уже ходила на тусовки в качестве «девочки из службы эскорта», но там до секса не дошло: мои партнёры наклюкались в зюзю, и я по-тихому «слилась».

Но следующую «жертву» я всё же себе наметила: сексуальный фитнес-инструктор Марк из спортзала с ахуительным телом и блядским взглядом.

В тот вечер заболела моя парикмахерша Ирэн, и я после работы приволокла ей лучшие лекарства от простуды. А, когда уходила от неё, в лифте мне встретился…

Всё в том же соблазнительном синем комбезе, красной футболке и в распахнутой кожанке, с чемоданчиком.

– Ты чего, не бросил подработку? – удивилась я. – Зарплата у Лильки вроде нормальная.

– Да бывшие клиенты хотят только меня видеть, – смущённо махнул он рукой. – А так я уже и не подрабатываю.

Мы вышли на улицу, но расходиться по машинам не спешили: я чувствовала, что Толику хочется поболтать.

– Сядем в мою машину? – предложил он. – Мы давно с тобой не созванивались. Как там моя-то? Осваивается?

– Нормально всё, – улыбнулась я, закрывая дверку его «Ниссана».

Вау, это сумасшедшее амбрэ кожаного салона, автопарфюма и его аромата…

– Толь, хотела давно спросить, – начала я. – Лилька деньги родителям не отправляет?

– Не, они бы и не взяли, – ответил он. – Хоть и выпивающие, а совесть не пропита, понимают, что должно быть наоборот: они должны помогать молодой семье. Они и Дамирку, когда мы приезжаем, на последние деньги балуют новыми игрушками и подарками. А нам нагружают полный багажник солений-варений. А с чего вдруг вопрос?

– Да так, показалось, – неопрелелённо ответила я. – А у неё ведь брат ещё есть?

– Да, этот вообще отмороженный, словно не родной им: молодой смазливый лентяй, альфонс, эгоист, нахал. Лилька несколько раз в сердцах говорила, что вообще хочет забыть, что он её брат, они как кошка с собакой живут с самого детства.

– А, вот почему она сразу меняет эту тему, – задумчиво произнесла я.

Мне нравилось это: сидеть с Толиком в тёмном салоне авто, под мягким светом фонарей, и слушать тихие медлячки из магнитолы. Торопиться сегодня мне некуда: Матвей, зная, что я поехала к Ирэн, решил встретиться с друзьями, и ночевать ко мне не приедет.

– Ты разве не торопишься? – спросила я, видя, что ему тоже нравится вся эта романтика.

– Я тебе уже надоел? – легонько пихнул он меня плечом.

– Не, наоборот, умиротворение такое рядом с тобой, – я нахально пододвинулась к нему, прижалась спиной к его груди и положила голову на его плечо.

– Это звоночек, что нужно задуматься о семейной жизни, – рассмеялся он и положил руку на мою ладонь.

– Блин, Толь! – притворно вздохнула я. – Да не моё это. Не смогу я жить долго с одним мужиком, я встречаться-то с одним долго не могу. Задыхаюсь без всеобщего обожания, без охоты на других молодых красивых самцов, в крови у меня блядство, от папочки.

– А Матвей? Не пробовал тебя приручить? – поинтересовался он.

– Матвей? Да наша лав-стори, похоже, к концу подходит: узнали друг друга достаточно, в сексе всё попробовали, даже подустали друг от друга. Уж его-то точно я не вижу своим постоянным партнёром, – ухмыльнулась я.

– А хотелось бы? Настоящих, долгих отношений?

– Сейчас – нет. А потом… Спроси меня об этом лет через пятнадцать. Хотя я и тогда, наверно, буду, как ты выразился, прыгать по разным постелям в поисках удовольствий, – томным голосом произнесла я.

– Однажды ты встретишь достойного человека, с которым захочется прожить всю оставшуюся жизнь, и поймёшь, почему с другими тебе этого не хотелось, – нежно обнял он меня за плечи и чмокнул в макушку.

– Мм, мы сегодня в губы тоже целуемся или как? – подколола я его, слегка повернув голову. Ох, как мне был приятен этот его жест.

– Не стыдно жене изменять? – цокнула я язычком, а сама просто офигела от такого Толика.

– Я же мудрый, – понизив голос до эротичного тембра, ответил он, – я уже придумал отмазку: ты – не любовница, ты – муза, которая вдохновляет меня на то, чтобы я был счастливым.

– Муза. Ага, – с сарказмом кивнула я. – Мне, походу, тоже надо какого-нибудь Муза завести, чтоб вдохновлял.

Совсем невесомые их касания, его гулкое сердцебиение и мой прерывистый вздох просто снесли нам обоим башни. Я повернулась к Толику лицом и увидела его полные обожания глаза. От умиления я потёрлась своей щекой о его гладко выбритую щёчку, а он крепче прижал меня к себе.

Снова касания губ, такие несмелые, лёгкие, частые, словно проверяем друг друга. Чёрт, это не похоже на меня совсем! С таким трепетом я целовалась лет в тринадцать в летнем лагере.

Толик зарывается рукой в мои волосы и нежно раздвигает язычком мои губы. Медленный глубокий поцелуй просто обволакивает моё тело негой. Оторваться от этих сладеньких губок просто невозможно. Но я делаю над собой усилие и шепчу ему на ухо:

– Дан, меня дома ждут, извини, – а ладонь его уже оглаживает моё стройное бедро, обтянутое чулочками. Да и я уже скользнула ему под футболку. И уже в сладеньком предвкушении шепчу:

– Ты мне только ответь, ты хочешь это повторить?

Вместо ответа он страстно засосал меня, а я перекинула ногу и оказалась у него на коленях, ощущая своей промежностью его каменный член. Уже целуемся, как сумасшедшие, постанывая и рыча от удовольствия, ощущая под своими пальцами пылающие тела и чувствительные точки друг друга. Хосспади, сейчас кончу от одних поцелуев!

И мы бы увлеклись не на шутку, если бы в глаза не забил резкий свет приближающейся машины. А следом – звонок Лильки:

Я уже поняла, что продолжения не будет. Да и не хотела я так, украдкой и второпях, без комфорта. Я хотела его всего и на всю ночь. С отключенным телефоном и свободной от семейных дел головой. Что-то мне подсказывало, что этот парень ещё не все свои фишки мне продемонстрировал.

– Ты мне не ответил, – успокаивая дыхание и поправляя свою одежду, произнесла я.

– Я боюсь ответить тебе правду, – еле слышно прошептал он.

Я снова нежно прильнула к его губам, а потом, с горькой улыбкой, произнесла:

– Пусть Лилька сегодня искупает тебя в ласках вместо меня.

– А тебя – Матвей, – так же горько усмехнулся он.

– Ага, – с сарказмом кивнула я. И, глядя в небо, взялась за ручку дверки и выдохнула:

– Господи, Толь, как же хочется твоих ласк. Ладно, пока. Душ прими дома, у меня парфюм стойкий, Лилька насторожится.

В машине я перевела дыхание, но не успокоилась: возбуждение после такого трэша было безумным. Я достала из по тайного кармашка сумочки вибропулю и утопила её в своей влажной промежности. Щелчок пульта – и приятные вибрации начинают услаждать моё лоно.

Сама не знаю, на кой-чёрт припёрлась к дому Матвея. Он же с друзьями тусит, нет его.

Влетаю в подъезд, в предвкушении, что сейчас загашу этот сексуальный пожар. Распахиваю пальто и торопливо отпираю дверь своими ключами…

У порога стоят женские сапожки. И слышится противненький женский смех.

Вламываюсь в спальню – и застаю голого Матвея и такую же голую, довольно пышнотелую блонду, на стадии раскрытия пачки презерватива.

Рывком сбрасываю с себя пальто и тонкое трикотажное платье, и в одном белье, чулках и ботфортах прыгаю к ним на постель. И грубо отталкиваю ошалевшую блонду:

Раскатываю презерватив по уже начавшему падать от такой несостыковочки члену Матвея, и перехожу на торопливый горячий шёпот:

– Бля, Орлов! Ебаться хочу, аж трясёт всю. Включай давай ёбаря-террориста, умоляю, – на последних словах я уже просто поскуливала.

– О, Данчи, да ты как с х*я сорвалась! Или ты даже на него и не попала? – придя в себя, ухмыляется этот хмырь. И уже предвкушает жаркую групповушку.

Но блонда растерянно стоит у стеночки и не торопится к нам присоединяться.

Седлаю Матвея и начинаю неспеша двигаться на его каменной «дубинке», поглаживая свои груди и оттягивая слегка сосочки. Но уже через несколько секунд Матвей опрокидывает меня и, держа за бёдра, начинает резко натягивать на себя, входя до упора, доставая до самого дна, и заставляя меня скулить от кайфа.

– Сучечка моя голодная, – прерывистой шептал он, вколачиваясь в меня всё чаще, – с любой помойки ты возвращаешься к своему неотразимому льву Матвею. Только я знаю, как тебя надо отодрать, чтобы ты не мучилась от недотраха!

А потом он вышел из меня, поставил «раком» и продолжил меня убивать наслаждением, грубо хватая за грудь и больно шлёпая по заднице:

– Данка, шлюшка моя ненасытная, да за что же мне счастье-то такое, а? Такую бабу злоебучую бог послал!

Он уже рычал и просто разрывал меня своим членом. А я скулила и всхлипывала от неземного кайфа, который он мне доставлял. Тугой узел похоти сначала до боли затянулся, а потом начал сладко ослабляться, под приятным сокращением внутри моего животика.

Я безвольно обмякла на постели и лишь прерывисто дышала.

– Вот такой надо быть, – увидела я ухмылочку Матвея в сторону своей блонды. – А ты стоишь там, сиськи мнёшь. Иди, ротиком поработай, да я тебя тоже так отымею. Позавидовала, небось, сейчас Данке?

Блонда сняла с него презерватив и начала причмокивать.

Мне больше нечего было делать в этой постели, поэтому, я привела себя в порядок, взяв салфетку, и начала одеваться.

– Данчи, а всё же кто этот мудак, который так тебя разогрел и свалил? – закатывая от удовольствия глазки, вопрошал этот кобель. – Железная, видать, выдержка у парня.

– Монах из монастыря, – усмехнулась я, и, бросив на стол ключи от его квартиры, произнесла:

– Ладно, адьёс. Ты вычеркнут. И из моей жизни, и из списка сотрудников нашей компании.

– Дан, я тя умоляю! – снова закатил он свои блядские зенки. – Слишком много на себя берёшь.

В ответ я только хищно оскалилась: я была уверена, что этого блядуна больше на фирме не будет. И дело не в том, что он притащил домой какую-то шкуру, ещё не расставшись со мной.

А у меня жизненное правило – сломанное, старое или надоевшее немедленно выкидывать и из своей квартиры, и из своей жизни.

Со своим боссом мы были в прекрасных отношениях: однокурсник моего отца, знает меня с пелёнок, поэтому, в койку не тащит, но общаемся довольно близко и тепло. Он мне доверяет, ценит и советуется, а я креативно решаю поставленные им задачи.

Косяки в работе Матвея я видела и старалась по-тихому подчистить. Но в последнее время он совсем обнаглел и косячил по-чёрному, забивая на мои советы. Я решила избавиться от этого гемора, предложив перевести Матвея в филиал в Подмосковье.

Мой босс с лёгкостью согласился на эту «ссылку».

В мою жизнь вернулись эскорт-услуги, клубы, ночной стритрейсинг и прочие адреналиновые взрывы. Хватало всего: и секса, и денег, и мужского обожания, и бабьей чёрной зависти. Я жалела, что в сутках так мало часов и была счастлива.

Несколько раз я подвозила Лильку в детский сад, за Дамиркой. Мальчишка был милый, активный, но Толика он мне совсем не напоминал, хоть и был восточной внешности.

– На моего дедушку очень похож, – смущёно ответила Лилька. – По маминой линии.

А однажды мы с Дамиркой целый час гуляли в парке, пока Лилька лечила заболевший зуб. Он охотно играл со мной, не капризничал и не психовал: где мама? А меня пару раз прохожие назвали мамочкой. Потому, что он не мог выговорить «Дана», и называл меня «Мана».

В общении с Толиком снова наступило затишье: ни звонков, ни случайных встреч.

С Лилькой на работе общались редко: её рвение заметили и отправили на повышение.

Мы сотрудничали с одним питерским вузом, наши сотрудники иногда ездили туда проводить семинары и тренинги, и за всё это действо была ответственной я: кандидатуры, организация, оформление командировки.

Пока мы оформлялись, ректор снова набрал меня:

– Даниэла Германовна, извините, я забыл, что нам нужен ещё и специалист по финансовому анализу. Переговорите там со своим руководством.

– Ой, сейчас у наших аналитиков такой график напряжённый. Вряд ли отпустят, – обломала его я.

– А хотя… Если это будет сотрудник не нашей компании?

– Лишь бы толковый и понятно объяснял, – обрадовался ректор.

– Лиль, а ты не отпустишь Толика в командировку в Питер? – набрала я тут же Лильку. – Два дня, командировочные, плюс щедрый гонорар. Прекрасно! Диктуй его номер.

Мой босс созвонился с боссом Толика, всё решилось положительно.

– Толь, отдохнёшь от семьи. У тебя, вроде в Питере сокурсники бывшие? Встретитесь, тусанёте, – щебетала я.

Сама-то я уже прекрасно знала, как проведу ту единственную ночь в питерском отеле.

И от этого по животику разливалось приятное тепло.

В самолёте мы все трое сидели в разных местах.

Да и все три номера в отеле были на разных этажах.

И тренинги с семинарами у всех троих были в разных корпусах, в разное время.

Что было одинаково у нас – так это планы на сегодняшний вечер: встреча с питерскими знакомыми.

Моя туса закончилась около одиннадцати вечера: всё же завтра только лишь среда, будни, всем на работу.

Возвращаясь в отель на такси, я получила сообщение от Толика:

– Ну, красивая девушка в чужом городе. Мало ли…, – чувствую, что он улыбается.

– Я подъезжаю уже, расслабься, – ответила я.

Да ладно! Он не избегает меня. Он даже сам делает первый шаг навстречу. Верный мой Толясик, как же я жду нашей с тобой ночи!

Когда я вошла в отель, он сразу поднялся с дивана мне навстречу, и с улыбкой спросил:

– Посидим, – кивнула я. – У тебя в номере. Иди накрывай, я через полчасика буду, – я по-хулигански толкнула его плечиком.

Чёрт, как я готовилась к этой ночи! Словно к первой брачной!

Душ, цветочный крем для тела, идентичный ему по аромату парфюм, красивое бельё, минимум макияжа, и заключительный штрих – скромное чёрное шёлковое платье-халат, длиной по колено. Пожалела, что номера не по соседству: можно бы было в прозрачном пеньюаре на голое тело заявиться.

Иду. В коленях дрожь, в животике горячо, в голове – куча пошлых мыслишек…

Он открывает, в весёленьких разноцветных бриджах с попугаями, и с обнажённым подкаченным торсом. Меня бросает в дрожь от одной мысли, что вот так он ходит дома, и Лилька в любой момент может обнять его, прижаться к нему, поцеловать, укусить, потискать…

Он закрывает за мной дверь и прижимает к себе:

Не отвечаю. Только утыкаюсь носом в его плечо и вдыхаю аромат его кожи: ореховое латте со сладкими восточными нотками. А он шепчет мне на ушко, обнимая, словно хрустальную куколку:

– Данусь, ты прости меня. Ну что вот так навязываюсь тебе, приглашаю на свидание. Женатый мужик, отец. Просто… Общение с тобой, пусть даже по телефону, в меня такую энергию вдыхает. Я горы готов свернуть, и на работе, и в семье. Ты просто не представляешь, как приятно осознавать, что кто-то в этом мире безумно хочет, чтобы я был счастлив. И если этот кто-то – посторонний человек. И уж тем более, если это молодая красивая девушка.

– Навязывается он, – хмыкнула я и хитренько стрельнула на него глазками. – Вообще-то это я тебя в Питер заманила. Понежиться с тобой наедине. Всю ночь. Забыть не могу наш первый раз.

Я обвила руками его шею и тесно прижалась грудью к его торсу, чуть выгнув спинку.

Наши пылающие губки пару раз невесомо соприкоснулись, а потом мы наконец-то слились в этом долгожданном поцелуе, зарываясь пальчиками в волосы друг друга, часто дыша и постанывая от удовольствия.

– Раздень меня, Толь, – прошептала я, и на пол полетело моё платье и лифчик.

Толик повернул меня к себе спиной и заскользил ладошками по моей обнаженной груди, а я томно прижалась к его торсу, закинув руки ему за голову. Попкой я уже ощущала его сумасшедшее возбуждение, да и сама уже конкретно текла от его ласк. А поэтому уже тёрлась об него всем телом и сладенько вздыхала, когда он c рычанием наслаждался упругостью моей груди под своими пальцами, чувствительностью моих сосочков, а потом и влажностью моих пылающих складочек промежности. Я в это время положила ножку на стул, чтобы открыть ему больше пространства для ласк.

– Господи, Данусь, – шептал Толик, покусывая слегка мою шейку, – это такой кайф, когда женщина отвечает на твои ласки, и сама ласкается к тебе, не потому, что это супружеский долг, а потому, что сама этого безумно хочет.

– Да как тебе не отвечать-то, искуситель?! Не представляешь, как я этого хочу, Толь, – я повернулась к нему и плавно спустила с его бёдер бриджи, под которыми ничего не было. – Наваждение какое-то, дурь…

А вот он стянул с меня трусики резко, посадив на барный стул. Пара его поглаживаний пальчиками моего клитора, глядя мне в глаза; пара моих ласк рукой его члена, – и он входит в меня, нежно, медленно.

– Мой перчик чили, наконец-то, – я откидываюсь на спинку стула, глазки мои снова закатываются, а губы растягиваются в улыбке. Удовольствие от ритмичных движений Толика во мне нарастает уже с первых секунд. Я просто чувствую, как у меня внутри всё раскрывается ему навстречу, словно утренний бутончик розочки.

Кладу одну ножку ему на плечо, а другой обвиваю его талию. Боже, он шикарен: смуглая кожа чуть блестит от пота, упругие мышцы перекатываются под ней, когда он притягивает меня за бёдра, а губы…

Тянусь к нему, чтобы снова поцеловать эти соблазнительные губки, ощутить своей грудью бархат его кожи.

– Неудобно, Данусь? – он подхватывает меня и переносит на широкий подоконник. О, вот так удобнее, целую его, покусываю, извиваюсь в его руках, скользя своими сосочками по его груди. В сочетании с нереально приятной стимуляцией его загнутым «перчиком» моей точки «джи» и остальными его умелыми действиями моё тело просто плавится!

– Толь, кайф просто сумасшедший…, – шепчу я, вскрикивая и постанывая от каждого его толчка. Чувствую, что внутри меня словно какой-то маленький кувшинчик стремительно наполняется наслаждением. И когда оно доходит до краёв, кувшинчик разлетается, и приятное горячее тепло разливается по всему животику, заставляя сладко пульсировать и сокращаться всё внутри меня, даже «волшебную палочку» Толика.

Он переносит меня на кровать, нежно укладывает, осыпая мягкими благодарными поцелуями.

– Данусь, ты – чудо! Знаешь об этом? – шепчет он.

– А ты – просто виртуоз в сексе, – шепчу я в ответ, – уж поверь искушённой в этом деле дамочке.

Снова поцелуи-ласки, снова он исчезает и приходит с подносом всякой всячины: сок, вода, фрукты, конфеты…

Я просто в шоке от этого его жеста: это ж у него традиция такая! Беру стакан воды, потом сока, потом дольку апельсина.

Нос уже предательски щиплет, в горле ком. И я не сдерживаюсь: слёзы просто градом текут из моих глаз:

– Толька, ну почему ты, вот такой ахуенный, должен ехать за тысячи километров в этот чёртов отель, чтобы урвать украдкой глоток женской ласки и пару банальных комплиментов?! Почему ты потом должен терзаться от осознания своей измены?! Какого хера так тебя мучить, а?!

Он снова обнимал меня, утешал, слизывал с моих щёк слёзы. А, когда я только тихонько всхлипывала у него на груди, ответил:

– Самого бесит эта ситуация. Не понимаю, где я косячу? На работе я пользуюсь успехом у женщин: флиртуют, говорят комплименты, что я обаятелен, умён, стилен, опрятен. Руки умелые, член, говоришь, тоже.

Так почему дома я даже мимолётного приветственного поцелуя не удостаиваюсь? Почему, принося домой нормальную зарплату, я недостоин даже тарелки домашнего плова, пусть даже и наскоро приготовленного? Почему, если мы идём в выходной гулять с Дамиркой, мы мало напоминаем счастливую семью: вроде вместе, но мы оба словно в своём миру?

– Пытался. Ответ: «Хватит забивать башку себе и мне всякой хернёй!»

– Мне она тоже ничего не говорит. Пыталась узнать. А теперь, когда она знает, что мы с тобой знакомы и иногда общаемся, вообще уходит от этой темы, – произнесла я. – Зачем терпишь? Разводись.

– А Дамирка? Куда они пойдут? Снимут комнату в коммуналке с алкашами? Она озлобится от безденежья и будет его бить?

– Вобщем, продолжаем гробить свою молодость и хоронить мужское эго, – вздохнула я. – Давай тему сменим?

И чтобы забыть всё это и снова настроиться на романтичную волну, я снова прижалась к Толику грудью, вытянувшись всем телом, и начала его зацеловывать. Мне это доставляло удовольствие: он так вкусно пах после секса – с ума сойти! И сам был так расслаблен, так доволен, что хотелось снова доставить ему это наслаждение.

– Никогда не нравились такие девчонки, как ты: ветреные, дерзкие, – с улыбкой отвечал он на мои ласки. – А сейчас вот просто с ума схожу от одной такой. С первого дня. Что ты со мной сделала, ведьма?

Он опрокинул меня на спину и увлёкся моей грудью: нежно щекотал сосочки язычком и пальчиками, чуть втягивал их в рот и посасывал.

– Я тебе тоже хотела задать этот вопрос: чем меня так цепанул обычный офисный клещ, вечно загруженный, как бы ублажить свою царевну-несмеяну, – теперь я нависала над ним, прижав его к кровати своей ножкой.

– Мы были настоящими, без масок. Самими собой, – ответил он.

– Я тоже. Но вокруг-то все в масках. Вот мы и зацепились друг за друга, – он снова оказался сверху. Господи, как же он кайфовал от этого, когда двое людей, которые приятны друг другу, катаются вот так по огромной постели, взаимно ласкаясь, целуясь, переплетая пальцы рук, нависая друг над другом.

Его член уже снова был напряжён, да и я снова текла, поэтому, оказавшись сверху, я плавно опустилась на его стальной стержень. И медленно задвигалась на нём, прогнув спинку. Снова ка-а-а-айф!

Толик наслаждается этой картиной, пытается ускорить темп, но я прижимаю его плечи к кровати. А он ловит ртом мой сосок и начинает его нежно покусывать. И пальчиком поглаживает мой клитор… Вот маньяк!

Ну чё, сдаюсь и позволяю ему делать с собой всё, что захочется этому Султанчику. Потому, что всё, что он делает, вызывает у меня дикий сексуальный восторг и фантастические оргазмы. Просто бог в постели!

– Повезёт же какому-то мужику, Данка! – хитро прищуривается он, когда мы уже после всего этого трэша сидим за барной стойкой в одних полотенцах и пьём мартини.

– Да ладно, – смеюсь я. – Я только в постели огонь. И на работе. А так – я же даже готовить не умею. Самое лучшее, что смогу предложить – это свежесваренный в каком-нибудь кафе борщ и заказанный на дом.

– Да пусть и из кафе, только поданный с любовью, а не со словами: «Иди жри, надоедник!»

Мои глаза становятся просто огромными, и Толик, поняв, что мне, такой впечатлительной особе, не следовало бы знать таких подробностей, снова увлёк меня в мир поцелуев.

В умопомрачительном океане сладострастия мы искупали друг друга в эту ночь конкретно. Да и утро началось с чашечки нежного сладенького секса.

Отработав в универе свой второй день, мы погнали в торговый центр, за подарками родным. Сэм тактично отстал от нас, «потерялся». Этот хмырь ещё в аэропорту просёк, что к чему, и не мешал мне флиртовать с Толиком.

Вернувшись домой, я часто вспоминала эту поездку, пересматривала фотки. И ловила себя на мысли, что улыбаюсь своим воспоминаниям. Просто тупо лыблюсь, как дурочка!

– Дан, ты представь, меня сейчас назначили начальником отдела аналитики! Мой босс насторожился, что моей персоной интересовался сотрудник московской валютной биржи и что меня приглашают в Питер вместе с вашими специалистами. Подумал, что вы меня переманить хотите. Ну и понял, что зря маринует меня уже три года, не продвигая выше и не увеличивая зарплату. Спасибо тебе, муза моя, – тон Толясика из восторжённого переменился на эротичный тембр. – Встретимся – расцелую тебя просто.

– Вау, у меня уже в животике потеплело, маньяк, – рассмеялась я. – Как подарки? Понравились?

– Сынульке – да, а ей… Не спрашивай ничего, Дан, – а вот теперь он был зол.

Хоть к экстрасенсу, который мысли читает, обращайся!

Но никакого экстрасенса не понадобилось. Пазл начал потихоньку складываться уже через неделю.

Моя бывшая одноклассница выходила замуж. Она уже три года жила в Казани, и жених у неё был оттуда. Я собрала нашу школьную компаху, и мы двинулись покорять Казань.

Во время выкупа невесты нам постоянно путал карты один пиздабол-затейник, друг жениха, восточный красавчик с блядоватым взглядом.

– Дино, выручай! Эти москвички вообще меня заклевали, – хохотал жених.

– Так, братан, сворачивай гармонь, едем домой, – ржал в ответ этот Дино, – девок красивых знаешь сколько? До ёбаной страсти!

– И проваливайте, – смеялись мы в ответ. – Нахрена нашей Асеньке такой скупердяй?!

– Бля, вот эта стервочка тут верховодит, сейчас мы её дезориентируем, иди-ка сюда, – отозвал меня в сторонку Дино.

– Ты откуда такая ахуенная, а? Предлагаю бартер: вы нас пропускаете к невесте, а я, пока все пьют у неё дома шампанское, делаю тебе умопомрачительное куни в соседней комнате?

– Аххах, думаешь, я настолько неудовлетворена? – обломала я его. – Адьёс, ми чико. Играете по нашим правилам! Другого выхода у вас нет.

– Сучка! – прошипел с похотливым взглядом Дино.

– Спасибо за комплимент, – послала я ему воздушный поцелуй.

Мы вернулись к гостям и продолжили «пытать и доить» жениха. Ну, а чё – традиция всё же!

Уже в ЗАГСе девки мои отметили, что Дино запал на меня конкретно: взгляд хищника, в штанишках топорщится… Ну что ж, я не против: блядоват и соблазнителен, да ещё восточная внешность. А вдруг все восточные парни так божественно трахаются, как Толик.

Со свадьбы мы сбежали следом за молодыми, к Дино домой.

– Диничка, ты куда?! – орали какие-то безмозглые тэпэшки, от которых он весь вечер отбивался, чтобы быть около меня.

А, едва переступив порог его квартиры, мы резко посрывали друг с друга шмотки и предались безудержным сексуальным утехам. Дино был восхитителен: подкаченное тело, вкусный парфюм, ощутимых размеров «достоинство», безумие, страсть и напор…

Его наглые руки похотливо лапали меня, словно грязную шлюшку. Жадные поцелуи оставляли кровавые засосы на моём теле. Мне иногда хотелось партнёра «пожёстче», но этот хмырь в какой-то момент перешёл все границы, намотав на руку мои шикарные волосы и грубо дёрнув их, попытавшись поставить меня перед собой на колени. Я вскрикнула и заехала ему локтем в грудак, отчего теперь вскрикнул он.

– Полегче, парень, – прошипела я, – я грубости в меру люблю.

В постели он был неутомим, но чем-то напоминал мне моего холостого певца-блондинчика: самолюбование и понты просто сквозили во всём. Но это не помешало мне получить кучу оргазмов и мысленный вздох сожаления: «Не все восточные парни шпилятся в одной технике».

И ещё: «Хороший ты любовник, Дино. Но не Толик!»

А утром после душа, пока Дино организовывал завтрак, я погуляла по его уютной квартирке. Я уже знала, что он родом из Башкирии, профессиональный футболист, играет в малоизвестном клубе и пытается выйти хотя бы в клуб первого дивизиона.

И его фотки: целый ряд, от настоящего времени, до младенчества.

Только с другой причёской, и в одежде из моего детства.

– Это ты чтоль? – неестественно усмехнулась я, пытаясь привести в порядок мысли.

– Ага. Просто где-то видела похожего малыша. Может, в рекламе? – задумчиво произнесла я.

– О, если бы это был мой ребёнок – я бы знал: престижно же родить от красивого футболиста, а я к тому же становлюсь более известным с каждым днём, – манерно задрал он носик.

Завтрак после всего увиденного просто не лез в горло. И уж тем более, приставания Дино были явно лишними.

– Данчи, мы у подъезда твоего ёбаря стоим, давайте выползайте, похмеляться поедем к молодым.

Вобщем, от секса я отлынила. Но фоточку его портрета украдкой сделала.

Когда прощались, он сообщил, что скоро приедет в Подмосковье на просмотр в один клуб, и предложил увидеться «на моей территории».

Я была только «за». Ведь в моей головушке уже набирал обороты коварный план.

О том, что я познакомилась с Динияром Файзулиным, я Лильке не сказала. Да и фоточки свадебные показала только те, на которых не было Дино.

Я молчала, как партизан, потому, что сама ещё не вкуривала, что к чему.

С Лилькой общаться в последнее время вообще не хотелось: и не только потому, что она делала Толика несчастным, а ещё по одной причине. Я всё же вытрясла у Толика, что не понравилось Лильке в подарке из Питера. А купили мы ей красивый комплект нижнего белья, шоколадно-персикового цвета, её размера, очень сексуальный.

– Чувствую Даночкин вкус: стиль порно-звезды. Только зачем мне такой? Это ей в таких удобно по койкам скакать.

Вот сучка! А мне в глаза говорила, что восхищается мной, что завидует, когда мужики вот так запросто укладываются передо мной в штабеля, а грозные тигры становятся послушными котятами.

Но ругаться с ней мне было нельзя. Ведь мне нужна была от неё одна услуга.

– Лиль, а ты не дашь мне как-нибудь вечером с Дамиркой погулять? Просто поклонник такой настырный нарисовался, ничем его не оттолкнёшь. Сказала, что я замужем, и ребёнок есть. Не верит, сука. Я бы могла взять кого-нибудь из своих племянников, да они по возрасту не подходят, я-то натрепала, что ему два года.

– А, бери, конечно, – махнула она рукой. – Он тебя обожает. А я в это время как раз собой займусь.

«Блять, мужику своему приготовила бы что-нибудь!» – подумала я. А вслух сказала с улыбкой:

– Обойдётся, – фыркнула она. – Я ж на диете, какие ужины? Это я буду готовить, пробовать, потом не удержусь и съем тарелочку. И вся диета насмарку? Пусть сытый приходит.

И тут у неё звонит телефон. Она как-то странно мнётся в раздумьях «брать-не брать?»

Я делаю вид, что не замечаю этих её терзаний. И она отвечает на звонок:

– Алло. Отстань. Нет у меня сейчас! Я позвоню. Да замолчи ты!

– Лиль? Проблемы? Деньги? Сколько? – я уже достаю свой кошелёк.

– Нет! То есть да! Мать звонит, напьётся и денег требует, типа сердце колет, в больницу надо ложиться, а там платно всё.

– Я вечером родственнице позвоню, узнаю, – замяла она тему. – Не заморачивайся.

К концу рабочего дня нам на карты перевели зарплату. И уже через час я увидела в окно картину: Лилька выбежала к воротам фирмы, подбежала к шикарному «Лексусу» и, передав что-то в окно, практически не пообщавшись, вернулась назад.

Я быстренько набрала охранника контрольно-пропускного поста и попросила пересмотреть на камерах видеонаблюдения номер этого «Лексуса». А когда он был у меня в кармане, взяла в своём столе бутылочку коньячка (чей-то презент), и отправилась к начальнику службы безопасности нашей фирмы.

– Сань, пробей машинку, а? – мурлыкнула я, поставив коньяк на стол.

– Нашу синьориту кто-то заинтересовал? – усмехнулся этот брутал.

– Не, просто подстраховаться. Подозреваю одного нашего сотрудника в промышленном шпионаже, – соврала я.

Но «Лексус» оказался записан на одну 35-летнюю дамочку, владелицу сети салонов красоты. Фото, адрес, и все прочие данные на неё ещё больше запутали меня: зачем Лильке с ней общаться? И к тому же, зачем ей Лилькины копейки?

Этой загадкой я решила заняться позже. А пока я выманила на прогулку Дамирку. Мы отправились в торговый центр, там как раз гастролировал контактный зоопарк, и малыш был просто в восторге. Роль «настырного поклонника» сыграл мой сосед Мишка, которому я сказала, что сотрудница попросила взять её ребёнка на прогулку, пока она занята своими делами, а я немного нервничаю, вдруг мальчик к маме запросится, а Мишка с детьми ладит прекрасно.

Потом мы пошли в кафе. И, когда Мишка ушёл за сладостями, я погладила Дамирку по голове и сказала:

– Ой, малыш, ты в какой-то краске испачкался. Дай-ка я тебе отстригу цветные волосики.

Срезав пару прядей с его головы, я сложила их в пакетик.

– Ну-ка, ручки свои покажи, чистые ли? Ой, ноготочки грязные.

Всё, биоматериал собран, миссия наполовину выполнена.

Приезд его не заставил долго ждать: он явился на «смотрины» в подмосковный клуб. Конечно же, за нашей бурной встречей последовала жаркая ночка, итогом которой было несколько завязанных узлом и брошенных под кровать презервативов, один из которых я унесла и сложила в подготовленный контейнер вместо того, чтобы бросить в мусорку.

Уже утром я сдала всё это тряхомудие вместе с Дамиркиными волосиками и ноготками на анализ ДНК. Ждать разгадки мне оставалось три недели.

Дино сам потащил меня в этот клуб: он встретил парней, с которыми раньше где-то играл, и решил перед ними рисануться зачётной московской чикой. Кто же знал, что именно там решила отпраздновать днюху одна матрёшка из компании Лильки и Толика?

– Еба-а-ать, вот это она корова стала! – присвистнул Дино, когда на танцпол вышла Лилька с подругами.

– Ты о ком? – похолодела я. Вот этого я не планировала. А хотя…

И Толик сидит там с друзьями вдалеке за столом. Чёрт, а вот ему это не обязательно бы видеть.

– Да вон, моя башкирская бывшая, Лилька Расулова, – махнул он рукой как-то с презрением.

– Вау, ну у тя и вкусы были, Дино! – закатила я глазки.

– Да мы гуляли-то лет в семнадцать с ней, она ещё ничего была, – оправдывался он. – Хотя я трахался направо-налево, а она бесилась. Из-за моих измен и расстались, она в Москву сбежала, учиться. Говорят, замужем сейчас, семья.

– Да я приезжал как-то года три назад на турнир. Разыскал её в общаге, хотел посмотреть в её собачьи глаза, самолюбие своё потешить. Она меня тут при всех своих мудаках отшила. А потом через день я её в одном клубешнике зажал, пьяненькую, ну она и потекла: отсосала мне сначала в туалете, а потом сама меня за клуб утащила, чтоб я её отжарил. А сама блять пьяная, плачет, в любви мне признаётся, фу! Я уже грубо её начал шпилить, отвращение какое-то пошло к ней, ну ты знаешь, да, как я умею. А она орёт: «Да, Диничка, ещё жёстче давай, мне эти мужнины нежности уже до блевоты надоели!»

Вот так. А ты мне сразу локтем в грудак, если я границы допустимой жёсткости перехожу, – прижал он меня к себе.

– Ну, я другого полёта птица, не находишь? – кокетливо мурлыкнула я. – Кстати, мы с ней знакомы. Хочешь, подойдём, побесим её?

– Да нахуй она нужна, эта свинья, – отмахнулся Дино. – Сейчас на медляк меня потянет, а мне противно эти жиры обнимать.

– Вон там муж её сидит, не потянет, – настаивала я.

– Ну-ка, где? – напряг своё зрение он. – А, нормальный мужик вроде, презентабельный такой, чего он на неё позарился?

Толик действительно выглядел шикарно: чёрная футболка, оливковый пиджачок, чёлочка небрежно уложена… Вспомнились все наши питерские нежности и сладенько замуркало в животике. И, чтобы забыться, я потащила Дино на танцпол. Лилька, увидев нас, на секунду замерла. А потом натянула фальшивую улыбочку и подбежала ко мне обниматься:

– Дана?! Привет! О, у тебя новый бойфренд? Познакомишь? Меня Лиля зовут, – протянула она Дино руку. Нервный взгляд и пересохшие губы. Делает вид, что впервые его видит? Ну что же, подыграем.

– Динияр, – а вот Дино был само спокойствие. И принял условия игры.

– А я думала, у тебя с фитнес-инструктором роман, – лыбилась она. Вот сучка, хочет выставить меня перед ним шлюшкой последней.

– М-м, с фитнес-инструктором роман, а это просто хороший знакомый, в Москве в командировке, – также слащаво лыблюсь я.

– Видно, очень хороший знакомый, если ты к нему так льнёшь, – я уже чувствую, как она скрипит зубами.

– Я б даже сказал, я ей близкий друг, – обнимает меня Дино и чмокает в шейку.

– Пошляк! – кокетливо сбрасываю я его руку. – А ты с кем здесь? Что отмечаете?

– С нашей институтской компанией, днюха у одной девушки.

– Дана? Здравствуй, – подошедший Толик галантно поцеловал мне руку, – вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Как ты?

– Всё прекрасно. Кстати, познакомься, мой хороший знакомый, Динияр. Футболист, между прочим.

– О, воплощаешь в реальность свою мечту? – улыбнулся хитренько Толик.

– Хозяйкой малоизвестного футбольного клуба хочу стать. И вывести его в Лигу чемпионов.

– Бля, я уже хочу в этот клуб! – блаженно закатил глазки этот кобель.

И этот хмырь тянет меня на танцпол, шепча на ушко:

– Данчи, пошли зажжём, сейчас мои барбосы потекут вообще от тебя! Они и так уже слюнями захлебываются от такой девочки.

– Пошли, – притворно вздохнула я. Сейчас, Лилечка, я тебе отомщу за все нервы Толика, за все гадости, сказанные в мой адрес, за…

Хосспади, какой порно-трэш мы устроили на танцполе! Я просто растворилась в танце под родные испанские мотивы. А Дино растворился в моих глазах и не на шутку возбудился. Поэтому после танца всё порывался утащить меня в какой-нибудь блядский уголок.

– Да успокойся ты, кобелино, – кокетливо отбивалась я от его приставаний. – Я тебе не Лилька, по сортирам и захолустьям трахаться. Её позови, вспомните молодость.

– Да пошла она, сам не знаю, как споткнулся-то об неё тогда, – рычал Дино, обжигая своим дыханием мою шею.

У меня сейчас было единственное желание: чтоб все свалили нахрен с этой планеты, и мы станцевали медлячок с Толиком.

Чтоб глаза в глаза весь танец, чтоб дыхание в унисон, чтоб сердцебиение в одном ритме…

А после танца сидеть и пить мартини, болтая о всякой ерунде, задевая его коленом под столом, флиртуя и кокетничая.

Эта сучка, значит, пожёстче любит? Чтоб за волосы таскали, щипки-шлепки грубые, в стиле Дино. Вот шлюха! Толик же может разным в постели быть, скажи только ему об этом. Я вот не стеснялась попросить быть чуть погрубее, бля, я тогда вообще улетела!

– Данчи, кис, ну поехали тогда к тебе быстрей, – нудел Дино, – ну яйца уже ломит после таких танцев.

– Поехали, блядское создание моё. Только условие: сегодня ты будешь нежен и нетороплив. Сладенького секса хочу. Медленного. Дэ спа-си-то, – мурлыкнула я.

– Да блять, как скажешь, – согласился этот маньяк и на радостях потащил меня на выход.

Я всё же успела махнуть на прощание рукой и разъярённой Лиле, и Толику, проводившему меня налитым взглядом.

После выходных ко мне на работе подлетела Лилька:

– И где мы такого красавчика откопали? Давно ли он твой знакомый?

– Да на свадьбе в Казани, друг жениха. Приехал на просмотр. Вот привязался: «Давай встретимся, потусим?» Понравился тебе? – подмигнула я.

– Хм, если бы я выбирала между ним и твоим Толиком, я бы выбрала Толика, – произнесла я.

– Толик более пригоден для жизни. Как для семейной, так и для профессиональной. А этот… Блядун-однодневка, плюс чересчур раздутое эго – это мешает в карьере, – я вовсю играла роль мудрого Каа.

В один из дней я поехала по работе в Подмосковье, и случайно оказалась недалеко от тех мест, где живёт та дамочка, чей «Лексус» подъезжал к нашей фирме, и Лилька что-то передавала в окно.

Ну чё, подъехала. Пообщалась с консьержкой её подъезда. Конечно же, за хорошее вознаграждение. Оказалось, что эта мадам не замужем, но весьма любвеобильна. И любит молоденьких смазливых мальчиков. Сама, конечно, тоже выглядит достойно, всё же хозяйка салонов красоты. Просто эти её бойфренды – альфонсы голимые, не работают, не учатся, только рассекают на её тачках, пока она бабло зарабатывает. Вот и сейчас уже месяц у неё живёт один новый красавелло. На работу её утром отвезёт – и домой, дрыхнет или в танчики играет. А выйдет – с юными соседками флиртует. Зачем ей всё это?!

Я видела тогда, что из машины высовывалась мужская рука. И зачем такому Лилькины деньги? Блять, как задрали меня эти ребусы! Похуй на этот «Лексус», скоро придут результаты анализа ДНК, всё окончательно встанет на свои места. Думать мне что ли не о чем больше?!

Я остановилась возле кафешки «Домашние обеды от Марии», натрескалась там щей и жареной картошечки с грибами, и уже запивала всю эту вкуснятину ароматными чаем с пирожными.

– Толясик! – весело окликнула я его и помахала рукой.

– Привет, красавица, – подойдя, чмокнул он меня в шейку, – ты откуда здесь?

– Тебя бы съел, – прорычал он мне на ушко, – а вообще я по делу сюда. У нас в банке трубы прорвало на верхнем этаже, затопило всё, батареи отключили, всех домой разогнали. А у меня Дамирка болеет, плакал всю ночь, бедняжка. Сама понимаешь, что дома никакой работы, а мне срочно документы надо обработать. Вот, думаю, в кафе сейчас пусто, посижу, поработаю в тишине.

– Ну ты придумал! – всплеснула я руками. – Слушай, поезжай ко мне. Я сегодня не скоро закончу, поработаешь, еды в холодильнике много, только её готовить надо. Ну?

– Будешь уходить – ключи у консьержки оставь. Меня можешь не ждать на чашечку секса: у меня «эти» дни.

– Ну, так неинтересно, – притворно погрустнел Толька. И сразу же прижал меня к себе и зашептал:

– Я же говорил, мне любое общение с тобой на пользу идёт. Даже телефонное.

Я помчалась на фирму, а к вечеру освободилась на удивление быстро. Да и пробок сегодня было меньше. Поэтому, я летела домой, где меня ждал Толясик.

Проезжая мимо ресторана восточной кухни, я заглянула туда и попросила упаковать мне с собой по две порции мантов, плова и ещё какой-нибудь восточной вкусняхи.

Ещё с улицы увидела, что в зале горит свет. А, когда зашла в квартиру – увидела, что Толик сладко посапывает на диване, свернувшись калачиком. Строгий костюм и рубашка аккуратно висят на вешалке, ноутбук раскрыт. Умаялся, начальник.

Я заботливо прикрыла его мягким пледом, и пошла в душ и накрывать на стол.

Он появился на кухне совсем скоро, сонный, с небрежно зачёсанной чёлкой, такой трогательный, что я сразу привязалась к нему с обнимашками:

– Султанчик, ты такой мимимишный сонный, затискаю сейчас тебя всего.

Мои губы уже нашли его сладенькие губки, ладони мои огладили его подкаченные плечи и медленно спустились к паху. Там уже было твёрдо и тесно.

Я скользнула рукой под боксёрки и нежно сжала его горячий член. И сладко вздохнула, прикрыв глазки.

– Дан, тебе же нельзя, – чуть отстранился он.

– Ну тебе-то можно, – пошленько стрельнула я на него глазками.

Отпустить Толясика без чашечки секса было бы преступлением.

Я подтолкнула его к спальне и заставила лечь на кровать. А сама, нависнув над ним, спускалась губами по шее, по груди, по торсу прямо туда.

Его прерывистый вздох, когда губы мои прошлись по бархатной коже его «ствола».

Его сладкий стон, когда мой язычок облизнул его солоноватую головку.

Его частое жаркое дыхание, когда я скользила своими губами по его волшебной палочке, чуть посасывая и щекоча язычком.

И страстный удовлетворённый рык, когда он кончил мне на руку, извергаясь и пульсируя.

– Моя искусница, – нежно целовал он мою шею и грудь, при этом мягко нажимая пальчиком на клитор прям через трусики, – да за что же мне Бог послал такую музу, а?

От этих ритмичных движений, приятных слов и его шёлковых ласк оргазм у меня наступил уже через пару минут.

Не шпилиться в критические дни было одним из моих принципов. На который я уже готова была забить.

– Данусь, а чем у тебя так пахло вкусно на кухне? – поинтересовался Толик, когда мы отдышались. – Вроде только пришла, ничего не успела сготовить, а ароматы такие, как будто там шикарное застолье намечается.

– Оно и намечается, – кивнула я. – Не знала, что ты любишь, поэтому принесла всё.

Он удивленно вглядывался мне в глаза. А я потрепала его по волосам и шепнула:

– Заехала в восточный ресторан и набрала их яств. Давай в душ, и ужинать! Хоть накормлю тебя от пуза, если уж с сексом через пень-колоду пошло.

О, Толясик, забывший о домашних ужинах, просто урчал от этой вкуснотищи, словно дикий лев. Да и мне очень нравилась восточная кухня.

– Вкусно? – улыбалась я, видя его удовлетворённую улыбочку.

– А то! – ответил он. А потом хитренько прищурился:

– Дан, я, может, повторюсь, но это «звоночек».

– Ты бежишь с работы и думаешь о голодом мужчине в твоей квартире. Тебе хочется семью, Дан. Хочется баловать любимого мужчину кулинарными изысками, хочется ужинать дома, и мурлыкать потом у него на плече, под сопливую мелодраму, укутавшись пледом. Не говори, что это не так, – умничал он.

– Это не так. Это просто «эти» дни: сентиментальность и «одомашнивание» пройдут через три дня, – обломала я его.

– Ты просто крошишь в дерьмо свою жизнь, прыгая по разным постелям и ища разнообразия. Остановись – и ты увидишь, что один мужчина может быть разным.

Я просто закипела! И это мне говорит человек, который…

– Я – крошу в дерьмо?! – завопила я. – А ты?! Ты живёшь с женщиной, которая тебя и в грош не ставит! Ты, молодой темпераментный мужик, ждёшь от неё этих подачек в виде быстрого перепихона под одеялом. Ты отдаёшь всё: деньги, любовь, нежность, а тебе в ответ – лишь «Иди жри, скотина!» На что надеешься?! Ждал, когда Дамирка пойдёт в ясли – не помогло. Её взяли на работу – чуть получше стало на пару недель. Теперь тебя повысили, бабла ей таскаешь кучу – а она тебе даже десяток домашних пельменей не может налепить! На диете она! Да она ещё толще стала, чем была! От Дамирки не хочешь уходить? Думаешь, Дамирка счастлив, видя вот такие ваши отношения?! Да тысячи мужиков разводятся и благополучно забывают своих даже самых любимых детей в новом браке. Чего ты ждёшь? Импотенции? Полного краха своей жизни? Когда домой будешь ходить, как на каторгу? Я в отличии от тебя получаю от жизни удовольствие. И женская самооценка у меня очень высокая. И мне нравится такая жизнь. Я не хочу её менять!

– Дан, да ты успокойся, – подсел ко мне и обнял меня, обезумевший от такой моей эмоциональности Толик. – Вы с Лилькой поругались чтоль?

– Нет. Я её ненавижу! Ненавижу! – кричала я. – Она должна тебя поддерживать, да блять, она тебе ноги целовать должна! Ты… Ты такой… – я залилась слезами. Хорошо, что мы ещё пить не стали под такой ужин, Толик всё же за рулём, а я одна не хочу. А то бы я ему до фига всего интересного рассказала по пьяной лавочке.

– Малыш, это ПМС на тебя так действует? Фурия просто, – обнимал он меня и нежно касался губами моей шеи. – Меня ты поддерживаешь, целуешь меня вместо неё. Я так завидую твоему будущему мужу. И я тоже хочу, чтобы ты была счастливой. Безумно хочу. Но пока для тебя пустым звуком являются слова «верность», «семья», «дом» – этого не будет.

– Думаешь, я не смогу быть верной? Ошибаешься! В мире есть куча препаратов, снижающих женское либидо до нормального уровня. И если попробовать – я смогу приготовить и плов, и манты. И в клубы могу не ходить, и по ночам на тачках не гонять, и даже быть доброй-белой-пушистой. Только зачем? Ради кого? – пыталась я доказать свою правоту.

– А ради меня смогла бы? – вдруг серьёзно посмотрел он мне в глаза.

– Ради такой женщины, как ты, только верной домашней кошечки, я бы развёлся.

– Окстись! – недоверчиво произнесла я. – Скорее лев откажется от мяса, чем ты надумаешь отказаться от своей ворчуньи, – усмехнулась я горько. И продолжила:

– Ладно, тебе, наверно, лучше уйти. Не в настроении я что-то. Недотрах, чё.

– Спасибо за вечер, – тихо сказал он и добавил:

– Давай на спор? Ты становишься верной одному мужчине, скажем, Динияру. А я ухожу из семьи и становлюсь счастливым. А ты, если тебе окажется в тягость такой образ жизни, продолжишь куролесить и фестивалить до пенсии. Я буду знать, что я хотя бы попытался тебя образумить.

Я фыркнула и ушла в спальню, а он оделся и, не прощаясь, захлопнул дверь.

С чего я завелась? Да с того, что он меня учит жизни в то время, когда под носом у себя пригрел шлюху, лгунью, жадную и корыстную бабу, да ещё вдобавок толстую брюзгу.

Но вот эти слова, что он разведётся, если я стану домашней курочкой-наседкой, меня впечатлили. Как-то приятненько было это слышать. Может, и правда поспорить с ним на это? Чтоб развёлся и перестал себя хоронить заживо при такой жене. А потом снова стать прежней Данчи и продолжить жить по-старому?

Только вот кандидатуру он подобрал хреновую: Дино. Зачем мне этот индюк напыщенный, да к тому же без пяти минут отец Дамирки? Надо другого выбрать, замутить серьёзный роман и спасти бедного Султанчика. Вырвать его из лап этой падлюки Лили, пока он не повесился нафиг с горя. Хосспади, Толька! Вот ты влияние на меня какое имеешь, а?! Мамулю так не слушала, как тебя. А она ведь тоже меня об этом просила тысячу раз: одуматься и перестать трахаться направо-налево.

А ещё через день, возвращаясь вечером с работы, я увидела знакомый «Лексус».

Недолго думая, я аккуратно бортанула его капот, типа пытаясь припарковаться. «Лексус» взвился сиреной сигналки. На её звук из клуба выбежал смазливый брюнет лет двадцати:

– Ты чё творишь, пизда тупая?! С тебя штука баксов за ремонт, а ещё ты мне сейчас отсосёшь в машине, – заорал он с каким-то знакомым лёгким акцентом.

– Я записала твои слова, щенок, – спокойно ответила я, показав свой ай-фон, – ты просто не понял, с кем разговариваешь. Сосать, сейчас, кажется будешь ты. Вызывай гаишников сейчас оформим всё по закону, а потом поедем в отделение, я пишу заяву за оскорбление, а ты в камере сосёшь. Всем. А я снимаю и выкладываю всё это безобразие. Подписчиков в инсте у меня навалом, так что…

Этот мудила аж занервничал. Кому-то набирать начал, сбрасывать, психовать, ходить кругами вокруг тачки. Я в это время спокойненько покуривала, облокотившись на свой капот. Его это выморозило. Он, наверно, счёл меня минимум любовницей какого-нибудь большого человека.

А я просто играла на его провинциальных нервишках. Провинциал, у меня глаз намётан.

А потом лениво затушила сигарету и процедила:

– Ну, долго будем тут в крутого играть, лошара анапская, или какая ты там?

– Чё кипишуешь принцесса?! Какое отделение?! Тут царапина-то небольшая. Ну, как будто в сугроб въёбался. Езжай, прощаю.

Благородный, блять! Нет, милый, я так не согласна.

– Я рада, что ты так великодушен, – подошла я к нему вплотную, отчего он чуть напрягся. – Только я тебя не прощаю. За тупую пизду, за отсосёшь, и за весь твой быдляцкий базар.

Он уже за нервничал. Сглотнул шумно и криво усмехнулся, явно пытаясь задобрить меня.

– Ну… Приглашаю тебя в кафе. Твои любимые коктейли за мой счёт, – голосок стал таким бархатным, улыбочка блядоватая, само обаяние, блять.

– За какой твой? Это тачка Анжелы Киреевой, а всем известно, как она любит юных альфонсов. Ну-ка, сядем ко мне.

Он послушно сел в мою машину. А я продолжила глумиться над бедным мальчиком:

Он извлёк из кармана паспорт, и попытался заигрывать, чуть отведя свою руку, когда я протянула свою. Но мой испепеляющий взгляд превратил его в затравленного щенка.

– Расулов Равиль Маратович, ё…, – откинулась я на спинку сиденья. Так вот почему мне так знаком этот башкирский акцент, так же Лилька разговаривает. – Что же этих Расуловых, словно собак нерезаных в Москве, а? Маратовичей, к тому же.

– Да. – кратко ответила я. – Кто ты ей? И зачем подъезжал к нашей фирме на днях?

– Сестра родная. А подъезжал за баблом. Шантажирую я эту шлюху.

– А, – махнул он рукой, чувствуя, что сболтнул лишнего.

– Говори всё, – резко сказала я и начала брать его на понт, – у неё проблемы скоро будут. Из-за тебя её подозревают в промышленном шпионаже. Могут и с работы выгнать. А это, сам понимаешь, размеры твоего выкупа сократит в разы.

– Вот сука! – сплюнул он. – По всем фронтам намудозвонила! Она в Башкирии с парнем гуляла, с Динияром Файзулиным. Ну, как гуляла – таскалась за ним, как собачонка, а он шпилил её, наравне с десятком таких же шлюшек. Потом нахуй послал, на виду у всей школы. Она в Москву рванула, сказала, что станет успешной леди, и он будет валяться у неё в ногах. Ага, наивная!

В универе сошлась с Толиком, любовь-морковь, все дела. Потом Толик уехал за наследством огромным, а эта шваль наклюкалась в клубешнике, и её трахнул невесть откуда взявшийся там Дино. Ну, утром она очухалась, поняла, что предохранением-то там и не пахло, сожрала какую-то таблетку, типа пожарная контрацепция. А с похмелуги-то её тошнило весь день. Ну и таблетка, ясен пень, не задержалась у неё в кишках. А Дино же парень темпераментный, видать, увлёкся, порвал ей всё внутри на британский флаг, у неё там кровь покапала пару дней, она думала – всё норм, месячные. А потом опа – залёт! Она в Башкирию припёрлась, аборт по-тихому делать. А мать ей: «Не вздумай! Толик сейчас квартиру купит, на ноги встанет, скажешь, что ребёнок от него, поженитесь, потом хоть алименты с него хорошие стрясёшь.» Да и у Лильки кровь какая-то непутная, с ней аборт после первой беременности к бесплодию приводит. Ну эта тварь поныла-поныла, своим подругам-шлюхам это всё рассказала по пьяной лавочке. А я в соседней комнате сижу, всё слышу. Ну и надумал бизнес на шантаже построить. Беременную я её не трогал: думал, перенервничает ещё, выкидыш будет. А вот после родов я её пощипал! Толька ей бабла оставит на шмотки или на стрижку, а эта сучка сходит моделью на курсы парикмахеров, её там подстригут за пять копеек, и на маникюр также. И шмотки в секонд-хэнде брала, а Тольке пела, что не подошло ей ничего в нормальных магазинах. Ну и всю сдачу – мне. Она после родов опять к нам приезжала, с Дамиркой вдвоём, хвасталась, что сын – вылитый Дино, и назвала она его Дамиром в честь Файзулина-старшего, подлизалась типа. Только Дино если узнает о сыне – сомневаюсь, что станет жить с ней, у него такие девочки всегда были, элитки, не то, что наша бегемотина.

А Толик молодец, ни сном ни духом обо всей этой Санта-Барбаре. И Лилька после родов вообще вина в рот не берёт – боиться в подпитии сболтнуть лишнего. Ведь в напряге живёт: всё наперекосяк, Толика она ненавидит уже, Дино не может забыть, денег нет, на работу её не брали, да ещё я на её шее повис. Я, конечно, не нуждаюсь, сама видишь – только въехал в столицу – сразу замутил с богатенькой тёткой. А ты чего ревёшь-то, бэйба?

Я сама не знаю, в какой момент у меня просто градом потекли слёзы по щекам. Представив, что будет с Толькой, когда он узнает всю эту грязь, я просто жалобно всхлипнула. И процедила этому братцу:

– Ну и сволочь же ты, Равиль Маратович. Совсем недалеко от сёстры ушёл. Вылазь давай из тачки, аж противно сидеть с тобой рядом.

– А вот мне не противно, – повернулся он ко мне всем корпусом. – Я бы ещё просидел, и не просто так. Поласкался бы с тобой.

Я с силой выпихнула его из машины, засунув в его карман пару купюр, за царапину и за откровенность.

– Оу, зайка, а мы можем поладить с тобой, – окинул он меня блядским взглядом. Почувствовал богатую тёлку, сука!

Вместо ответа я захлопнула дверь и сорвалась со стоянки.

Я ехала с большой скоростью, а слёзы просто застилали глаза.

Звук айфона известил меня о новом сообщении на почту.

«По результатам исследования предоставленного Вами биоматериала, мы даём стопроцентную гарантию, что носители этих ДНК являются друг другу родственниками.»

Да, собственно, результат уже известен был ещё полчаса назад.

Подъехав к своему дому я ещё долго всхлипывала. А, когда успокоилась, позвонил папочка:

– Дан, ты… Не занята? – голос какой-то растерянный. И виноватый.

Я развернула машину и помчалась в больницу. Этот мой горячий парень совсем обнаглел: притащил какую-то шлюшку прямо домой, пока мама на работе. А у ней голова заболела, вернулась раньше, и…

Всю ночь я провела с ней, спящей под капельницами. А утром она завозилась, и, сжав мою руку, открыла глаза и спросила:

– Дан, ты одна здесь? – спрашивала мама, а сама часто моргала и протирала ладонью глаза.

– Одна. Мам, ты как? – я не понимала, почему она это спрашивает.

– Не вижу ничего. Вижу смутно только твой белый халат и чёрные волосы. А за твоей спиной вообще ничего не вижу.

Обследования, анализы, консилиум. И через час – вердикт:

– Сильное нервное потрясение повлияло на зрительный нерв. Осложнилось проблемами с сетчаткой. Вобщем, операции по восстановлению зрения в таких случаях делают хорошо в Казахстане, в Астане. Но мы связались с ними – они готовы принять маму лишь через три месяца. А за этот срок зрение может упасть до нуля.

– Да. Я вижу, вы люди небедные. Может, попробуете без очереди, со спонсорской, так сказать, помощью, – посоветовал доктор.

Астана! Родина Толика. А у него родители – врачи. Может, посодействуют? Хоть через месяц маме место выбьют. И пофиг, что мы с Толиком не общались с того дня. Я обижалась на него, а он, наверно, понимал, что наговорил лишнего, и тоже молчал.

– Толь, здравствуй, – стараясь не плакать, произнесла я.

– Данусь, привет! – извиняющимся тоном ответил он. – Ты прости меня, дурак я, ну правду ты мне всю сказала, а я…

– Толь, подожди, не об этом сейчас. У тебя папа не знаком с кем-нибудь из Института микрохирургии глаза в Астане?

– Знаком, конечно, и со всеми. Он там ведущий офтальмолог.

– Толясик, миленький, помоги! – разрыдалась я и сбивчиво объяснила суть дела.

– Срочно перешли мне все результаты обследования, – велел он.

А через полчаса мне позвонили с незнакомого номера:

– Даниэла? Здравствуйте, это Василий Ким беспокоит, папа Толика. Берите билеты на ближайший рейс до Астаны. Времени мало. Отзвонитесь мне, когда вас ждать. Палата для Вашей мамы уже готова.

– Данусь, вот телефоны и адрес моих родственников. И вот небольшая сумма в казахской валюте, чтоб не искать в аэропорту банкомат. Тебя моя мама встретит, я ей уже отправил твоё фото и номер телефона. Да, и жить будешь у нас.

– Толь, да я уже забронировала гостиницу, – замахала я руками.

– Отменяй бронь. Всё хорошо закончится, Дан. Верь мне, – он обнял меня, а я просто разрыдалась. И плакала я уже не из-за мамы. А из-за всего этого блядства, которое творится вокруг моего идеального Султанчика. И которое я не могу разрубить вот так, как он мою проблему, одним звонком своему отцу.

Потому, что не знаю, что для него больнее: жить вот так или узнать эту чёртову правду.

Мама Толика, Зоя Анатольевна, в аэропорту сама к нам подошла, узнала меня по фото. И отвезла мою маму сразу в клинику, а меня – в их дом. Я ещё пыталась слабо сопротивляться гостеприимству их семьи, но она была непреклонна:

– Друзья Толика – наши друзья. Не волнуйся, Дан, дом у нас большой, и ты нас совсем не стеснишь.

Уже раскинувшись на мягкой кровати в комнате для гостей, после освежающего душа, я ответила на звонок своего босса:

– Да, Вадим Андреич, всё норм. У вас как? Ну, я на связи 24/7, звоните, если вопросы будут. Недельку отдохнёте от меня, – я рассмеялась, а потом тихо спросила:

– Я бы хотела, чтобы к моему приезду на фирме не было Лилии Ким, – почти шёпотом произнесла я. – Не увольняйте, просто переведите куда-нибудь в филиал.

– Я надеюсь, это никак не связано с твоей мамой? – обеспокоенно спросил он.

– Нет-нет, просто… – я замолчала, подбирая объяснение. – Впрочем, я всё объясню, когда приеду. Уверена, что Вы поймете меня.

В семье Толика царил такой мир и покой, что я поначалу просто офигевала! Одни совместные завтраки чего стоили: горячие сырники, оладушки или блинчики, варенье, сгущёнка, творожный десерт, ароматный чай и крепкий кофе, восточные сладости… И они, мама и папа Толика, сидят рядышком, общаются, улыбаются, чуть кокетничают. А потом Зоя Анатольевна целует Василия Григорьевича у порога, когда он уходит на работу, и машет ему в окно рукой.

Чёрт! Я такое утро в своей семье видела раз пять-шесть за всю жизнь! Обычно папуля заявлялся под утро, благоухая «чужой бабой», а мамуля, пряча заплаканные глаза, начинала резко собирать со стола чашки и блюдца, и мыть их, отвернувшись к раковине. И я старалась быстрее улизнуть из дома, торопливо пихала в себя бутерброды и выбегала из-за стола. Не хотела видеть их разборок, слышать папочкины «сказки» про напряжённую работу до утра, наблюдать мамин горестный взгляд.

Брат Толика со своей семьёй жил в собственном доме на соседней улице. Маленькие Толькины племяшки постоянно прибегали, вертелись под ногами и устраивали настоящий бедлам. Мы с сестрёнкой Толика, 17-летней Джулией, дурачились вместе с ними, хохотали и угарали.

– Джуль, только Дамирки не хватает, да? – произнесла однажды я и осеклась.

И снова малышня вовлекла нас в свои дикие игры, и мы отвлеклись от этого разговора.

С Джули мы крепко подружились, как-то понимали друг друга с полуслова и во многом сходились во взглядах. Я рассказала ей, как мы познакомились с Толиком, да многое о себе рассказала, чего уж тут. Просто думала, что вижусь с этой семьёй первый и последний раз, чего играть в скромницу? И про семью свою рассказала, про блудливого папочку и всепрощающую мамулю. И про то, как она в гневе всегда кричала ему: «Глазоньки бы мои тебя не видели, кобелино!»

Джули была в шоке. Жалела мою маму. И говорила, что её родители до сих пор любят друг друга, как в молодости. Ссорятся, наверно, но дети никогда не видели этих разборок. Родители всегда были друг для друга опорой и поддержкой, папа – романтичным джентельменом, мама – хозяйка в доме, королева на светском приёме и развратница в спальне. Они стали просто неделимыми, одним целым, и в горе и в радости. У брата, Григория, такая же семья. А вот у Толика немного другая, хотя, он же далеко, откуда им знать, как они там с Лилей живут.

Толик часто звонил, и родителям, и Джулии, и мне: узнавал, как моя мама лечится, как мне в их доме, уютно ли. Я во время общения просто таяла: улыбалась, кокетничала, даже краснела слегка. Все это замечали, но не обсуждали сей факт: они ж тактичные. А я ловила себя на мысли, что очень скучаю по нему.

А однажды утром, проснувшись раньше всех в доме, я прошла мимо фотографий на стене в гостиной. И не смогла удержаться от соблазна подойти к портрету улыбающегося Толика и чмокнуть его в губки. Да-да, и ещё вдобавок погладила его фотку по щеке. А потом быстро выскочила из комнаты, пока никто не увидел моих закидонов, и погнала на утреннюю пробежку.

Дана даже не предполагала, что в этот момент со второго этажа её видит мама Толика. И до боли кусает свои губы, еле сдерживая подступившие слёзы. Она уже давно поняла, что для этой девушки Толик не просто хороший друг. Слишком ярко загорались её глазки при мимолётном упоминании о нём в разговоре. И слишком хмурым становился её взгляд, когда заходила речь о Лиле. А о Дамирке она отзывалась тепло, но в глазах почему-то была такая грусть…

– Джули, – обратилась Зоя Анатольевна к дочке, – вы сегодня на шопинг поедете с Даной? Вытряси у неё, как она относится к нашему Толику. Гложет что-то девчонку, вижу просто, что неспокойно как-то ей.

– Про Дамирку можно ей сказать? – спросила Джули.

Не знала Дана и о том, что Толик уже две ночи ложится спать в чужую холодную постель гостиничного номера. Ложится, но не может заснуть: всё вспоминает жаркие ласки этой дерзкой непокорной львицы Даниэлы, их последний вкусный ужин, и её злые, словно ядовитые стрелы, фразы о том, что Толик добровольно гробит свою жизнь.

Началось всё в тот день, когда Лильку известили, что с завтрашнего дня её переводят в подмосковный филиал фирмы.

– Нет, ну за что, а?! – психовала она вечером. – За то, что я там волоёбила за троих?!

– Лиль, но тут же прекрасные условия: ближе к дому, Дамирку будешь позднее будить в ясли, забирать его раньше. Деньги те же, а обязанностей меньше. И начальство основное далеко – сказка! – пытался успокоить её Толик.

– Да я задохнусь в этом тихом болоте! Я на виду привыкла быть, общаться, знать все новости из первых рук. А здесь я просто отупею, – зыркнула она злыми глазами на Толика. И добавила:

– Позвони Данке, пусть поговорит, чтоб вернули меня обратно.

– У Даны сейчас и так куча проблем. Да и почему я? Сама и позвони, – ответил он.

– Ты устроил её маменьку в клинику своего отца. Она в долгу перед тобой! И просто обязана тебе помочь, – вопила Лилька.

– В долгу? Она?! А ты забыла, кто тебя вытащил из затянувшегося декрета? Кто тебе помог получить эту работу по специальности? Кто пригласил меня в Питер, после чего меня повысили? И кто подвозил тебя в ясли после работы, катал Дамирку по Москве, пока ты по своим делам ходила? – закричал в ответ Толик. Почему-то его очень взбесило, что Лиля вот так потребительски относится к Дане. Да она ко всем так относилась.

– Ах-ах! Святая Даниэла! – картинно вознесла руки к небу Лилька. – Да ей это ничего не стоило! Лишний раз расплатилась постелью за свои просьбы, ей это в радость. А Дамирку она брала, чтоб какого-то ухажора отшить, и подвозила меня лишь потому, что ей в эту сторону надо было. Так что звони, не стесняйся!

Лилька была настойчива. Но Толик и не собирался никому звонить. И после очередного колкого выпада своей жёнушки в адрес Даны просто рявкнул:

– Ты – неблагодарная тварь! Поливаешь грязью человека, который тебя вывел в люди. По койкам прыгает – да, есть такое. Но я просто офигел, когда увидел, что она берёт в восточном ресторане плов, манты и сладости на ужин. Не умея готовить, она старается угодить своему любимому мужчине хоть таким образом. Динияр, наверно, очень доволен был. А ты? Ты даже магазинных мантов мне не покупаешь! И ужина вкусного я уже тысячу лет дома не видел! Да и завтрака с обедом тоже! Только твоя вечно недовольная физиономия, бурчание, ворчание и недовольство. Сколько это будет продолжаться, Лиль? Что я не так делаю для тебя? Скажи, я постараюсь исправиться. Но и ты исправься – стань для меня прежней Лилечкой: обаятельной и темпераментной хохотушкой.

– Я – тварь? – Лилька скривилась в противной гримасе. Она ничего больше не смогла выудить обидного из этой пламенной речи Толика. Да и не это её раздосадовало. Упоминание о Дино, да ещё в сочетании с такими подробностями об ужине (да, Толик у нас мастерски маскируется! Ишь, Дино приплёл к восточному ужину), вызвало у неё просто шквал неконтролируемых эмоций и слёз. Видя всё это, заплакал и Дамирка. А Толик тяжко вздохнул, взял свой портфель, бросил в него пару сменого белья, зубную щётку, парфюм, и выбежал из квартиры.

Он приехал в гостиницу. Долго смотрел в пустоту, пытаясь прогнать негативные эмоции. А потом раскрыл ноут. И надо же, наткнулся на статью о синдроме отложенной жизни. Когда человек живёт лишь ожиданиями, что вот-вот случится чудо: он разбогатеет, похудеет, по счастливому стечению обстоятельств найдёт работу по душе или встретит свою долгожданную любовь… И вот тогда заживёт полной жизнью. А сейчас пока идёт репетиция, черновик.

Но проходит время, а в жизни ничего не меняется. И тогда человек впадает в жуткую депрессию, жалея об утерянном времени, упущенных возможностях и утраченных иллюзиях.

Вот и Толик так живёт, в ожидании счастья. Зачем? Из-за сына?

Данка права тысячу раз: Дамирка, видя такую их семейную жизнь, вырастет либо потребителем, как мама; либо будет лезть из кожи вон, как папа, и не получать благодарностей.

Нет, надо всё это разруливать. Для начала он сообщит Лильке, что подаёт на развод. Если она хочет и дальше с ним жить – она изменится. А если любовь к нему прошла – что же, не стоит мучить друг друга. У Толика ведь тоже уже все чувства к такой Лильке давно перегорели.

Разведутся если, он снимет им с Дамиркой квартиру, будет покупать ему игрушки и вещи, брать на выходные. Менять свою крохотную «двушку» нет смысла: это в лучшем случае будет вариант с двумя коммуналками. Нет, лучше он поднапряжётся, и позже купит им квартиру. Ну, а как иначе? Не в Башкирию же Лильке возвращаться, отказываться от такой работы.

Почему-то до жути захотелось, чтобы сейчас рядом была Дануська: поболтать, выговориться, а потом не удержаться и прикоснуться к её пухленьким губкам. И закружиться в безумном водовороте страсти и похоти.

И снова услышать это её нежное: «Толясик, Султанчик мой…»

И потом всю неделю ходить счастливым и удовлетворённым человеком.

Получить сумасшедший заряд драйва и находить позитив в любом негативе.

Вот что делает с ним эта испанская синьорита. Чертовка!

Утренняя пробежка по осеннему парку была восхитительной. В прозрачном воздухе витал аромат разноцветной опавшей листвы, а сквозь позолоченные ветви деревьев уже проглядывали первые лучики солнца.

Я свернула с чисто выметенной аллеи вглубь парка, хотелось почувствовать под ногами этот такой приятный слуху шорох листьев, насладиться красотой золотой осени. В Москве-то я бы вряд ли сумела сделать это: бешеный ритм моей жизни позволял расслабиться лишь к вечеру, когда вся эта красота уже скрыта под его звёздной вуалью.

По этим аллеям несколько лет назад гулял Толясик, скорее всего, за ручку с какой-нибудь девочкой. И наверно, робко целовал её, спрятавшись за толстый ствол дерева. Как бы я хотела оказаться на месте этой девочки тогда, в его школьные годы.

Чтобы испытать весь этот трепет от первых поцелуев, робких ласк, признаний в любви.

Чтобы краснеть от стыда, вспоминая об эротическом сне с Толиком.

Чтобы умирать от желания повторить наяву сцены из него.

Хосспади, Султанчик, что же ты со мною сделал?!

Я пятый день без секса. Вчера Джулия водила меня в клуб, тусили там с её компанией. Клеился в клубе, конечно, каждый второй.

И у некоторых даже был парфюм, похожий на твой.

Но ни с одним из них мне не захотелось уединиться на полчасика в каком-нибудь блядском уголке. Более того, мне не хотелось даже танцевать с ними, ощущая их шаловливые ладошки и жаркое дыхание во время медляка. Хотелось, чтобы я танцевала, а вокруг меня стоял стеклянный занавес, чтобы я видела только их восхищённые взгляды, слышала комплименты, и всё!

В плеере звучала песенка Эммы М, так подходящая к моему нынешнему состоянию:

Вокруг крутятся толпы мужиков: красивых, успешных, богатых…

А я думаю об этом женатике Толике, который крошит в дерьмо свою жизнь день за днём.

Не смогу скрыть от него эту тайну про Дамиркино отцовство.

Домой я вернулась задумчивой. За завтраком все заметили моё смятение. Зоя Анатольевна положила руку мне на лоб:

– Дан, ты в порядке? Утром тебе не спалось, сейчас грустишь… Не хватает маминой ласки? Ну потерпи немного, зай. Завтра, наверное, уже можно будет зайти к ней, да, Вась? – обратилась она к мужу.

Маме моей уже сделали экстренную операцию, и сейчас она находилась в отдельной палате с повязкой на глазах. Завтра обещали снять повязку и, в случае успешного результата, разрешить мне посещение. Василий Григорьевич уже сказал, что лечение идёт по плану, всё хорошо. Да я и не сомневалась в его умелых руках, просто слышала сотни отзывов, когда он возвращал зрение даже безнадёжно больным.

Джули училась в одиннадцатом классе, и сегодня мы договорились после школы сходить на шопинг в торговый центр, а заодно и на премьеру нового фильма. Я подъехала на метро чуть раньше окончания уроков, и ждала Джули в школьном городке, сидя на скамейке.

«Ким – my love», увидела я надпись чёрным маркером на спинке скамейки.

Аххах! Кому же она адресована? Джулии? Но почерк явно девчоночий. Да и Ким – фамилия в Астане довольно распространённая. А может, это вообще Ким Кардашьян адресовано.

– Я всё! – налетела на меня сзади Джу. – Погнали?

– Смотри, – показала я ей надпись, – а эту скамейку давно красили? Может, это Толику?

– Точно не Толику, – рассмеялась она, – её красят каждый год.

– А тебе наш Толик нравится? – с волнением в голосе спросила она. – Ну, как мужчина?

– Как может не нравиться ваш Толик? – улыбнулась я, скрывая волнение. – Конечно, нравится. А с чего вопрос?

– Да так, – пожала она плечами, и продолжила, – а хотела бы замуж за него?

– Джу, он женат, – обняла я её. – Я хотела бы мужа, похожего на него. А он навсегда связан своей любовью к Лильке и Дамирке.

– Джуль? – я заглянула ей в глаза. Я не понимала, к чему она клонит, но девочка явно хотела мне что-то рассказать. И я не ошиблась.

– Дан, – взяла она меня за руку, – дело в том, что Толик не отец Дамирке. Только не знает об этом, и мы не знаем, как это рассказать ему. Когда Дамирка приезжал в Астану, мы, конечно видели, что он на нас не похож. Ну мало ли, в Лилькину родню, может, пошёл. Но маму насторожила группа крови его. Ну никак она не могла быть такой, это мы не обращаем на это внимания, а у медиков сразу всплывает перед глазами таблица с группами отца, матери, и возможными группами крови ребёнка. Да и не было к нему вот этого «зова крови» что ли, вроде хорошенький малыш, улыбается, на ручки ко всем идёт, а не ёкает нигде, что это наша кровиночка. Мама незаметно биоматериал собрала у Толика и Дамирки, сделала тест на отцовство. Неродные они, стопроцентная гарантия. Не Толик отец. Но кто?! И зачем Лильке нужен был этот обман?

Я слушала её, глотая слёзы. А потом нашла на ай-фоне фотку Дино:

– Вот его отец. Я тоже делала анализ ДНК, они родственники с Дамиром. Вот фото его, маленького. Одно лицо c Дамиркой, правда? Случайно совершенно оказалась в его квартире в Казани. И остолбенела просто при виде этой фотки.

– Динияр Файзулин, футболист, бывшая Лилькина безумная башкирская любовь. По пьяни у них случилось, пока Толик сюда за наследством приезжал. А мать её всё знала, и запретила делать аборт, велела выйти замуж за Толика, чтоб алименты получать хорошие, да и в Москве зацепиться. Это мне брат её рассказал, он, кстати, сейчас Лильку шантажирует этой тайной.

– Равиль? – ахнула Джу. И в глазах её мелькнула такая нежность, щёчки порозовели.

– Да, – кивнула я. – Джули, с чего такой блеск в глазках?

– Он мне так понравился на их свадьбе. И понял это. Уволок меня в тёмный угол кафе, где мы праздновали. А мне ещё и пятнадцати не было, это был мой первый поцелуй, я тогда растаяла просто, влюбилась в него без памяти. Ну красавчик же, согласись? Только мама моя нас увидела, отругала обоих, и он потерял ко мне интерес. А я до сих пор мечтаю о нём, снится он мне.

– Джулька, этот Равиль – та ещё сволочь! – ахнула я. – Ну ты-то хоть не лезь в эту семью, хватит братца твоего, слышишь? Он – тунеядец и альфонс, трахается с богатыми возрастными тётками, за деньги.

Мы снова обнялись и заплакали. А потом она спросила:

– Нет. Зачем? Ему сейчас не нужна семья, он приехал Москву покорять. Тем более Лильку он всегда рассматривал как преданную собачку, готовую на всё ради него.

– Что нам делать-то? – снова всхлипнула она.

– Я сама не знаю, Джуль. Я узнала это за несколько часов до приезда в Астану. Даже не знаю, как я сумею всё скрывать от Толика. А если рассказать? Я не представляю, что с ним будет. Это его убьёт, раздавит. Он и так…

Я растрепала всё о том, как живёт Толик со своей драгоценной Лилечкой.

Мы сидели, обнявшись, и плакали. Конечно, уже не помышляли ни о каком шоппинге.

А потом поднялись со скамейки и пошли по улицам, обсуждая всё это. Когда начало темнеть, мы решили вернуться домой, так ничего и не придумав. И рассказать обо всем Зое Анатольевне – уж она-то точно знает, как распорядиться этой инфой.

– Господи, девчонки, вы где были? Звоню-звоню вам, обе недоступны, а я переживаю. А почему плачете?

И мы наперебой рассказали ей о Дино и всей остальной грязи, в которой тонут ничего не подозревающие Толик и Дамирка.

Теперь заплакала и Зоя Анатольевна. А потом успокоилась, заварила ароматного чаю, и мы чуть поклевали халвы и щербета, которые почему-то казались нам совсем несладкими.

После вечернего душа Джули с Зоей Анатольевной пришли ко мне в спальню, и мы продолжили обсуждение, со слезами и всхлипами.

Я сделала несколько глубоких вздохов, натянула улыбочку и ответила:

– Дануська, приве-ет! – весело произнёс он. – А меня сегодня назначили первым замом директора банка по финансовой аналитике.

– О, поздравляю, Султанчик! – обрадовалась я. – В Москву вернусь – мартини с тебя.

– Дан, да любой каприз твой исполню, – смеётся он на том конце провода. – Благодарен тебе безмерно за ту поездку в Питер, ведь с неё всё моё восхождение по карьерной лестнице и началось.

– Ой, да ладно, – засмущалась я. – Твой босс просто прозрел.

– Данусь, я соскучился. Очень, – грустно произнёс он, а у меня из глаз вновь брызнули слёзы. – Забудь всё, что я тебе сказал в тот вечер. Просто… оказывается, это так здорово, когда у тебя есть муза. И так хреново, когда понимаешь, что… Ай, ладно. Как мамино лечение? Когда возвращаетесь?

– Всё хорошо, завтра с ней увидимся, повязку снимут с глаз. Да ладно, я не сержусь, всё правильно ты сказал, – старалась я говорить беззаботным хулиганским тоном. Но он что-то заподозрил:

– Да, по маме скучаю. И думаю, как же они с папкой дальше будут жить после всего, – наврала я ему.

– Не плачь, маленький, – утешал он. – Нормально всё будет. Давай успокаивайся, приятных снов тебе. Кого тебе в сон пожелать? Дино? Я завтра тебе наберу. Чтоб бодренькая была, хорошо?

Я нажала «отбой» и разрыдалась с новой силой:

– Какой Дино, Толька?! Мне ты снишься каждую ночь, даже и желать не надо! Почему у меня всё через пень-колоду с парнями?! Кто клеится – надоедают через неделю, этот же цепанул конкретно – так женат оказался! Я совсем с ума схожу, наверно: не хочу ни флиртовать, ни смотреть на других парней и выглядеть в их глазах непокорной львицей, роковухой. Хочу быть слабой женщиной, ласковой кошечкой, мурлыкающей в Его объятьях…

– Девочка моя, – обняла меня Зоя Анатольевна, – где просыпается желание быть слабой – там начинаются отношения. С кем оживает это чувство – тот зовётся мужчиной.

– Делать-то что с этой тайной? – не унималась я.

– Нужно, чтобы Толику об этом сказал кто-то знакомый, кого он знает давно. Например, Лилин брат Равиль.

– Этот не будет говорить, – ответила я. – Как же его шантаж? Хорошие денежки уплывут.

– Скажи ему, что в таком случае сама Толику всё расскажешь. И предложи хорошую сумму. Он согласится, – ответила Зоя Анатольевна, и укоризненно глянула на Джулию:

– Да меня не столько пугает то, что Толик правду узнает, я переживаю, как он потом жить будет! Депрессняк же накроет конкретный! А его повысили. Понизя-я-ят, – снова завыла я.

– Вот как ты думаешь, к кому он придёт после всего услышанного? – Зоя Анатольевна крепче обняла меня. – Конечно, к своей драгоценной музе Даночке. Ну, а тебе и карты в руки. Бери его, тёпленького, и тащи в загс.

– К-к-какой загс, Зоя Анатолльна? – офигевше глянула я на неё. – Я же… У меня же пол-Москвы в постели побывало. Зачем я ему, такая развратная? И вам? Зачем?

– Дан, я давно знаю о твоём существовании, – снова обняла меня эта мудрая женщина. – Толик говорил о тебе по скайпу с братом Григорием, а его жена случайно услышала этот разговор, пришла и мне всё рассказала. Он так тепло о тебе говорил, хотя Гриша его упрекал: «Распутная мажорка, зачем тебе такая?» А Толик ему ответил: «Представь, у неё никогда не было секса без презерватива. Даже в первый раз. В любом состоянии она натягивает эту штуку на партнёра. И говорит, что незащищённый секс у неё будет только с тем мужчиной, от которого она захочет ребёнка». Я тогда просто зауважала тебя: умная девочка, серьёзная. Мечтала с тобой увидеться, когда буду у Толика в гостях. А тут так всё получилось, что встретились раньше. И ты мне ещё больше понравилась. Несмотря ни на что.

Я плакала. Рыдала просто. От умиления, и ещё чёрт знает от чего.

Не заметили, как мы заснули уже под утро, на моей кровати все втроём.

Пришедший с ночного дежурства Василий Григорьевич был обеспокоен такой картиной, заглянув в мою спальню в поисках жены и дочки. Но Зоя Анатольевна поднесла палец к губам, и увела его, заботливо накинув перед уходом на нас с Джули одеяло.

Впереди, кажется, маячила «весёленькая» жизнь.

И все мои страхи и сомнения заливал сумасшедший адреналин.

Словно стою над бездной, окутанной туманной дымкой, и не знаю, что там: чистая прозрачная прохладненькая водичка или кипящая лава.

У мамули оказалось всё прекрасно. Она видела, спокойно могла читать и смотреть телевизор. И номера в ай-фоне назвала все до единой циферки. Я просто крепко обняла Василия Григорьевича и снова заплакала.

Реабилитация тоже прошла успешно. А потом за мамулю взялась Зоя Анатольевна, пластический хирург. Нет, она не делала маме подтяжек и липосакций: мама и так выглядела прекрасно. А вот немножко уколов гиалуронки и ещё каких-то омолаживающих процедур к лечению добавила.

Из клиники мамуля выходила просто сияющей: отдохнула, подлечилась и обдумала всё своё будущее с папулей.

А в последний день нашего пребывания в Астане мы попали на семейный праздник: у родителей Толика была годовщина свадьбы. Дата была некруглая, поэтому не было размаха в торжестве. Так, посидели в уютном кафе, с самыми близкими. Человек тридцать.

Зоя Анатольевна прекрасно пела. И поэтому гости просто заставили её своими аплодисментами исполнить что-нибудь душевное.

Во время песни она смотрела на Василия Григорьевича такими влюблёнными глазами! И он, просто сиял, глядя на неё. И все умилялись.

А когда пришло время произносить тосты, я поднялась и произнесла:

– Я ещё молодая, и никогда не задумывалась о том, какую я хочу семью. Я знала только, какую семью я не хочу. А, попав в ваш дом, я поняла, что любовь живёт не три года, как пишут в книжках. Она живёт всю жизнь, если два любящих человека действительно хотят её сохранить и подбрасывают для этого поленья в костерок отношений. Я восхищаюсь вами, вашими отношениями, и уверена, что вы также воспитали и своих детей: Гриша счастлив, у малышки Джулии всё ещё впереди, ну, а Толик пообещал мне стать счастливым, и я знаю, что он сдержит своё слово. Горько!

А мама, сидевшая рядом со мной, была печальна и задумчива. А в конце вечера произнесла:

– Боже, Данусь, как же долго я спала! Почему я почти четверть века угробила на то, чтобы стоять в очереди к телу твоего папочки? И получала лишь частичку того, что должна получать любящая женщина, жена, мать его ребёнка. Дура.

Прощались мы с семьёй Толика со слезами на глазах: я так привыкла к ним ко всем, особенно к Джули и её племяшкам. Договорились с ней, что она приедет ко мне на Новый год. Зоя Анатольевна передала Толику и его семье небольшие подарки. Вот женщина какая, а? Знает, что Лилька – сука, а Дамирка – неродной, а всё равно приятное им хочет сделать. Напоследок.

А мне она на ушко шепнула очередное мудрое высказывание:

– Дан, если судьба преподносит тебе подарок, она обычно заворачивает его в упаковку из проблем и негатива. И чем больше этой упаковки, тем желаннее подарок. Всё получится, лапуль. Звони, не пропадай.

В московском аэропорту на нас налетел папуля! С огромным букетом маминых любимых белых лилий. А мы, вообще-то не просили его нас встречать.

– Марта, красотулька моя, да ты словно с обложки журнала сошла! – ткнулся папа губами в шею мамы. Она сдержанно улыбнулась и взяла букет.

– Вон твои цветочки стоят, – кивнул папа на выход. А там…

Стоял Толик! С букетом бело-розовых роз, моих любимых. Ну вот почему всё через пень-колоду-то, а?!

Мы крепко обнялись с ним, помолчали, насладились ароматом друг друга.

– Поехали, я подвезу тебя? – предложил он. – Родителям, наверно, поговорить надо.

– Толь, ты извини. Я с ними поеду. Мама совсем не хочет с ним разговаривать. И оставаться наедине тоже. Ой, вам ведь Зоя Анатольевна подарки передала. Блин, а они у меня почти на дне чемодана. Толь, может, вечерком заедешь за ними? Хотя, я сейчас домой заскочу, и на фирму поеду, в дела надо въехать, чтобы завтра начать в полную силу работать, – тараторила я.

У меня был план: сейчас заезжаю домой, беру свою машину и еду к Равилю на переговоры. Хотелось всё решить сегодня же, не откладывая.

Но, подъехав к дому его пассии, я была разочарована: соседка поведала, что этот альфонс бросил свою королевишну и погнал за какой-то более богатой кошёлкой, в Питер. Вот сволочь!

Вернулась я домой в разобранном состоянии. То, что ещё утром казалось таким простым, сейчас оказалось сложным. Кого теперь попросить рассказать обо всём Толику?

– Данчи! Ну наконец-то! Наша синьорита нагулялась по Астане? – увидела я выходящего из своего авто дружищу Сэма.

– О, приве-ет! – обрадовалась я. – Как там на фирме? Что нового? Совсем что-то я не в теме, маминым здоровьем занята была. Расскажи последние сплетни?

– Пошли в кафешке посидим? – предложил Сэм. – Или к себе пригласишь?

– Ко мне пошли, – согласилась я, – кальянчика покурим, потрындим.

Мы расслабленно сидели и трепались с Сэмом, как вдруг в дверь позвонили. Я открыла дверь и чуть не застонала от бессилия: пришёл Толясик!

И я бы могла запросто сейчас сказать Сэму, чтобы оставил нас с Толиком вдвоём. Но к чему это приведёт? Я же расскажу ему всё. А я не хочу видеть его глаз во время рассказа! Не хочу реакции его видеть, слёз, или чего там ещё.

Толик увидел у порога мужскую обувь и спросил:

– Не помешал. У меня Сэм гостит, проходи, посидим, вы же знакомы с ним, – пригласила я.

– Нет-нет, я пойду. Ты там чемодан разобрала? Подарок свой хочу получить, – улыбнулся он, а в глазах была такая грусть.

– Да пройди, Толь, – тянула я его за руку. Но он, взяв подарки, попрощался и ушёл.

Мы с Сэмом продолжили приятную дружескую беседу. Но в какой-то момент он произнёс:

– Данчи, алё! – пощёлкал он пальцами перед моими глазами. – Ты здесь?

– Нет блин, на балконе! – пыталась хохмить я.

– Я, конечно, всё понимаю: перелёт, устала, предки разводятся… Но дело ведь не в этом? Ты же хотела, чтобы он остался? – этот чёрт прям читал мои мысли.

– Не хотела, Сэм! – из моих глаз брызнули слёзы. – Ну почему всё так?..

Я всё ему выложила между всхлипами и истериками: Лилька, Дамирка, Равиль, Дино, и мои нежные чувства к Толику. Под конец я уже просто тихонько поскуливала в объятиях Сэма.

– Так, мать! – оторвался он от меня, поняв, что своими утешениями только ещё больше заставляет меня истерить. – Тебе завтра на работу. Давай в душ вали, а я пока тебе божественный напиток приготовлю. И кубиков чайных заморожу. Пригодятся, походу.

Когда я после тёплого душа нырнула в постель, Сэм принёс мне рюмочку настойки пустырника, а потом стакан тёплого молока с маслом, ванилью и мёдом. Заботливо укрыл меня, почти сонную, одеялом и взял в руку мой ай-фон:

– На восемь, – зевая, ответила я. – Сэм, спасибо, что выслушал. Дверь захлопнешь посильнее, ладно?

И никак не могла понять, какого чёрта звенит будильник, если за окном ещё темнота кромешная?!

Нехотя поплелась к двери. И кого там среди ночи черти принесли?

– Да, – мычу в трубку видеодомофона и вижу на экране какого-то незнакомого мужика.

– Даниэла? Выходи, хозяюшка! – орёт он. – Забирай своего «нарядного» муженька!

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Пообещай мне стать счастливым! Сборник LOVE-STORY - Н. И. Коршунова - Пообещай мне стать счастливым! Читать онлайн любовный роман

Коршунова Наталия

Аннотация к произведению Пообещай мне стать счастливым! Сборник LOVE-STORY - Н. И. Коршунова

Пообещай мне стать счастливым!

Пообещай мне стать счастливым!