Так не бывает

Если бы ее воля – она бы выбрала смерть. Но даже этого Ева не может себе позволить, она не одна, от неё зависит жизнь дочери. Поэтому остаётся только бежать. От боли, от унижения, от невыносимого одиночества и прежде всего от него. На протяжении всего романа, главная героиня меняется: из неуверенной и запуганной она превращается в бесстрашную и сильную. Ее бросает в океан неведомых чувств, которые так нелегко побороть. Она испытывает новое разочарование, новое предательство и, конечно, новую любовь.

1 Страница

В жизни человека бывают моменты, словно стоишь над пропастью и ощущаешь в сердце глухую пустоту… всё, нет пути назад. Руки разведены в стороны, ты выдыхаешь, закрываешь глаза и …делаешь шаг вперед. И в этот самый момент кто-то хватает тебя и вырывает из объятий бездны. Хватает сильно, крепко – так, что аж дрожь пробирает по всему телу. Этот кто-то заставляет тебя дышать одним с ним воздухом. Ты понимаешь, что всё-таки стоило жить, страдая, не видя света. Оказывается, если столько ждать, то обязательно дождёшься того, кто предназначен тебе судьбой. И куда бы ты ни шёл, что бы ты ни делал, он всё равно найдёт тебя, и вы будете вместе.

По окончании выступления в динамиках раздался голос ди-джея, который объявил следующий номер, приковывая тем самым все присутствующие взгляды к сцене.

– А теперь, дамы и господа, наберите в лёгкие побольше воздуха. Сегодня… впервые на нашей сцене… выступает чёрная жемчужина Южного побережья Крыма, необычайно редкой красоты девушка, которая, несомненно, покорит ваши сердца. Встречайте… Ааамелия!

Зал поддержал его громкими аплодисментами. Все вокруг свистели и кричали. На некоторое время в зале погас свет. И только на сцене, в самом центре загорелось белое пятно. Шум понемногу начал стихать и все взгляды зрителей с нетерпением устремились туда, ожидая шоу.

Зазвучала тихая мелодия, и в освещённом круге возникла фигура, с головы до ног облачённая в длинный шёлковый плащ. Капюшон был низко опущен, поэтому лица выступающей видно не было, что придавало началу танца особую пикантность. Музыка стала набирать обороты, подключились ударные, и девушка начала плавно раскачиваться в такт музыке. В наступившей на несколько секунд музыкальной паузе она повернулась к зрителям спиной и, когда музыка заиграла вновь, вскинула руки вверх, освобождая тёмное одеяние, которое лёгкой волной заструилось к её ногам. Зал завопил от удовольствия. Взору гостей предстала точёная фигура с плавными рельефами. Шикарные длинные тёмные волосы спадали с её плеч. Правую руку она запустила под эту шелковистую копну и медленно убрала обратно, позволив волосам, словно водопаду, струясь, доставать до самых бёдер. На девушке были надеты маленькие чёрные трусики и топ, расшитые блестящими пайетками. Когда её волосы нежно обнимали фигуру, то казались неотъемлемой частью её одеяния. На лице у неё была кружевная маска, позволяя таинственной незнакомке оставаться неузнанной. Зрители ахнули от восторга.

– Наведите камеру поближе. Ещё. Ещё ближе. Так, теперь стоп.

Тихий голос хозяина заставил охранника немедленно повиноваться, и изображение на экране приблизилось на максимум.

Пожилой мужчина ещё некоторое время задумчиво смотрел на девушку, сидящую в кожаном кресле в приёмной, а затем сказал:

Стоявшая позади, словно тень, домоправительница Светлана Сергеевна слегка нахмурилась и, немного помедлив, всё же сказала:

– Но ведь эта девушка только третья. И, судя по резюме, она всего лишь… медсестра. У неё нет никакого опыта работы с вашей болезнью. Другие претендентки более квалифицированные.

Она поправила съехавшие на нос очки, нервно пригладила и без того зачёсанные в тугой пучок волосы. Затем обошла стол и посмотрела на сидящего напротив, внушающего страх мужчину.

"Что опять нашло на этого старого безумца? Я так тщательно отбирала этих девушек на место сиделки… Снова. Они прошли жёсткие требования: у всех, без исключения, имеется высшее медицинское образование и достаточный опыт работы по уходу за тяжёлыми больными. И вот на тебе. Всем остальным отказать! Тем более, что эту девушку я не отбирала! Как она вообще сюда попала, и кто пропустил её без предварительного собеседования?"

– Да кто она такая? – возмущенно выдохнула Светлана Сергеевна, на секунду позволив себе повысить голос, отчего левая бровь хозяина вопросительно поползла вверх. Придя в себя, женщина стала искать в бумагах документы, прилагаемые к резюме этой странной девицы.

– Неважно. Позовите её ко мне, – спокойным голосом заявил хозяин. – И не беспокойте нас какое-то время.

– Как угодно, Владимир Петрович, – уже справившись с эмоциями ответила домоправительница. Она ещё ненадолго задержала взгляд на хозяине особняка, понимая, что упускает какую-то деталь. В его глазах читался замысел, он явно задумал какой-то план и уже предвидел его воплощение. И это ей не нравилось, так как она привыкла держать всё в этом доме под контролем. Затем она собрала со стола бумаги в красную папку и поторопилась сообщить о решении оставшимся претенденткам.

А по ту сторону видеокамеры в небольшом помещении, на одном из двух кресел, оббитых тёмной кожей, сидела девушка. Одета она была просто, но со вкусом: поверх белоснежной блузки, застёгнутой на все пуговицы, был надет чёрный жакет. Под всем этим многослойным нарядом явно вырисовывалась соблазнительная грудь. Узкие тёмные джинсы подчёркивали стройные ноги. Волосы цвета тёмного шоколада были затянуты резинкой в длинный прямой хвост, который послушно лежал на плече. Какой-либо макияж отсутствовал вовсе. Она не была красоткой, каких описывают в любовных романах. Обычная внешность: ровный нос, небольшие, слегка тронутые прозрачным блеском губы, правильной формы скулы. Но вот что выделяло её из толпы, так это огромные зелёные глаза, обрамлённые длинными ресницами. Эти глаза меняли цвет в зависимости от настроения хозяйки: от светло-зелёного до тёмного, изумрудного.

Она чувствовала себя крайне неловко, поскольку явно ощущала, что за ней наблюдают. Объектив стеклянного глаза видеокамеры, расположенной в углу под потолком, то расширялся, то сужался, издавая при этом тихое жужжание. Девушка всей кожей чувствовала присутствие кого-то незримого и хотела, чтобы это поскорее закончилось. Она тут же поднялась, едва открылась дверь, за которой появилась женщина в строгом черном костюме, жестом пригласившая следовать за ней. Они молча прошли через небольшой слабоосвещённый коридор и остановились у открытых дверей, ведущих в кабинет. Там их ожидал уже знакомый охранник. Именно он сегодня утром встречал претенденток, ранее прошедших отбор, и провожал их в комнату ожидания. Увидев в гостиной одинокую девушку, пришедшую позже всех, он повёл её прямиком к хозяину, подумав, что у неё возрастут шансы поступить на желаемую должность, если она попадёт на приём в числе первых. Ничего не подозревая, он усадил её в кресло в приёмной, положил её документы поверх всех остальных и удалился.

Девушку это взволновало еще больше: «Ничего себе! Её будут обыскивать. Зачем?» - в нерешительности она развела руки в стороны, стараясь не смотреть в глаза мужчине.

Явно наслаждаясь реакцией посетительницы, парень склонился к её уху и прошептал:

– Всего лишь формальность. Не бойся, не укушу.

Внезапно из кабинета послышался голос, который пресёк дальнейшие действия охранника:

– В этом нет необходимости, Игнат. Можете идти. Дальше я справлюсь сам.

Здоровенный охранник и хмурая Светлана Сергеевна удалились из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

– Вы так и будете там стоять или всё-таки войдете? – спросил мужчина, привлекая к себе внимание и указывая на стул, стоящий напротив большого письменного стола.

Странный акцент собеседника заставил девушку наконец поднять глаза и посмотреть на него в упор.

– Да, пожалуй, – шёпотом произнесла она и на ватных ногах прошла к стулу.

«Ох, не так я себе всё это представляла. Чувствую, добром это не кончится. Вот сейчас он узнает, что я пришла без предварительного собеседования и всё, домой».

– Итак. Меня зовут Владимир Петрович Воронцов, и, как вы, наверное, уже поняли, я – хозяин этого дома, – начал он тоном начальника, властным и внушающим страх своим подчинённым. – Я буду задавать вам вопросы, на которые намерен получить внятные, исчерпывающие ответы.

От волнения в горле у Евы пересохло, и в ответ она смогла только кивнуть.

– Кто вы и откуда приехали? – начал допрос Владимир Петрович.

– Меня зовут Ева, – тихим голосом ответила она. Но сделав глубокий вдох, а затем выдох, чуть громче уточнила, – Ева Кудрявцева.

В затянувшейся паузе не последовало никакой реакции. Тогда она продолжала уже более уверенно:

– Почему уехали? – резко прервал её хозяин. – Ведь должно было что-то случиться, раз вы пошли на этот шаг.

Не собираясь посвящать его в свои семейные проблемы, она ответила:

– Случились некоторые… трудности, которые уже позади. Здесь я хочу начать новую жизнь, а к старой надеюсь больше не возвращаться.

Явно неудовлетворённый её ответом, он продолжал:

– У меня восьмилетняя дочь. Мы приехали вместе.

Почему-то именно этот ответ заставил его поменяться в лице, и он тут же спросил:

– Так вы замужем? Почему вы об этом умолчали?

– Нет, я не замужем, дочку воспитываю одна, – сказав неправду, она почувствовала дискомфорт. – Простите, разве это имеет значение?

"Ничего не понимаю, – подумала Ева, – я же не в жёны нанимаюсь, а в сиделки".

– Имеет, – произнёс Владимир Петрович и, немного помедлив, добавил:

– Всё, что касается моих сотрудников, включая и их личную жизнь, – всё имеет значение. В том числе и причины, из-за которых взрослая женщина берёт ребёнка и бежит из родного города невесть куда…

"Что происходит? Что он себе возомнил? Будет мне указывать на мои поступки!" Нерешительность отступила, гнев придал Еве храбрости, отчего зелёные глаза стали ещё темнее, чем были. Она встала, подперла бока и, готовая принять бой, произнесла:

Ева хотела было возразить своему напористому собеседнику, как он вдруг поднял руку, выставив вперёд ладонь, чем заставил её замолчать, так и не дав начать свою защитную речь, и сказал голосом, уже более мягким и располагающим к беседе:

– Стоп. Я вижу, что наш разговор повернул не в то русло.

"Чёрт, я спугну эту девушку. Хотя она даже и не догадывается, КАК сильно мне нужна", - подумал он. Прокашлявшись, он понизил тон голоса до снисходительного:

– Я, видимо, застал вас врасплох своими расспросами. Давайте закроем эту тему с переездом и перейдем к официальной части договора.

Сказать, что такая смена настроения собеседника удивила Еву, – ничего не сказать. Сейчас перед ней сидел совершенно другой человек – спокойный и расслабленный. Даже взгляд у него стал казаться теплее.

– Тут сказано, что вы снимаете квартиру, – он указывал на лежащий перед ним листок. – В случае согласия, вам будет предоставлено жильё с удобствами, в котором вам и вашей дочери будет весьма комфортно. Там проживала ваша предшественница, теперь квартира свободна и, надеюсь, будет не хуже той, которую вы арендуете. Проживание, естественно, за счет работодателя, то есть – за мой. Далее. За услуги медсестры, которые мне понадобятся четыре раза в неделю вам будет выплачиваться сумма, которая указана в контракте, – он положил перед Евой бумаги, раскрытые в том месте, где была оговорена заработная плата.

Ева опустила взгляд на документы, вскользь пробежалась глазами по цифрам, медленно села обратно на стул:

– В случае моего согласия? – повторила его слова. – Вы хотите сказать, что берёте меня на работу? Не спросив меня об образовании и опыте? И что там ещё нужно? – она смотрела в его серые глаза не отрываясь, пытаясь понять, что происходит.

– Вы написали, что закончили медицинское училище, проработали в областной больнице три года. В нашем городе уже успели устроиться в госпиталь дежурной медсестрой, – водя пальцем по листку, он одобрительно кивал, отчего показался Еве даже симпатичным.

– Да, все верно, – подтвердила она, поражаясь, как человек может так быстро поменяться: от надменного и властного до дружелюбного и располагающего к себе. И, к тому же, щедрого! Не веря в свою удачу, она продолжала смотреть на него широко открытыми глазами.

– Этого достаточно. Если вы согласны, то моя помощница детально проконсультирует вас по поводу обязанностей. Мы подпишем контракт, и можете въезжать в новую квартиру.

Ева смотрела на человека, сидящего напротив. Лицо его было овальное, с выразительными чертами: длинный, чуть с горбинкой нос, тонкие губы, глубокие глаза, такие мудрые и немного печальные. Глядя в них Ева точно знала, что там кроется какая-то загадка, тайна, которая известна лишь ему одному. Так как он сидел в кресле, в полный рост она могла его лишь представить, и судя по тому, каким рисовало её воображение, роста он был высокого, плечи широкие, крепкие, несмотря на возраст.

"Чёрт, да он в молодости был красавцем. Судя по акценту, он точно не русский. Тогда почему такое имя? Хм". У Евы он вызывал очень противоречивые чувства.

– Пожалуй, я соглашусь на ваше предложение, Владимир Петрович. Я готова попробовать, – произнесла так уверенно и серьезно, что заставило хозяина невольно улыбнуться.

– Ну что ж, прекрасно, – подытожил он и, нажав на кнопку телефона, произнёс голосом, который был Еве уже знаком, властным и надменным:

– Анастасия, Светлану Сергеевну ко мне в кабинет. Пусть возьмёт документы для подписания договора.

– Хорошо, Владимир Петрович, – ответил тонкий женский голос на другом конце провода.

Когда все необходимые бумаги были подписаны и переданы сторонам, Ева вышла из кабинета, не понимая своих чувств: вроде бы надо радоваться, что она так быстро получила работу, да ещё и на таких выгодных условиях, но у неё появилась некая настороженность.

"Пожалуй, эта подойдет идеально. Она гораздо лучше предыдущих", -подумал про себя седовласый мужчина, потирая руки и улыбаясь загадочной улыбкой.

– Да вон, возле драндулета. Снова новенькая к нам пожаловала, видишь, коробки тащит.

– Думаешь надолго? Небось опять в двадцать пятую заселяется.

– А как же. Как и другие до неё. Может, хоть с этой тебе подфартит, а то прежние дамы тебе рога пообломали.

– Ты опять за своё, Ром! Сейчас мы её и проверим на прочность, а?

Доставая из машины коробку, на которой чёрным маркером было написано "Кухня", Ева передала её дочери.

– Лиз, не урони. Может, тебе помочь, котёнок? Она тяжёлая.

– Всё нормально, мамочка, я справлюсь, – запыхавшись, ответила девочка с огромными карими глазами. От работы её щёки раскраснелись. Тёмные волосы, которые ранее были заплетены в две косички, выбились из прядей и теперь смешно торчали в разные стороны.

– Давай-ка ты отнесёшь эту коробку в дом и начнёшь распаковывать, а я донесу остальные сама. Договорились?

– Лааадно, – ответила малышка и, пыхтя, понесла свою ношу в дом.

– Ну и хорошо, осталось совсем немного, – сказала Ева, прикидывая, сколько ещё вещей лежит в машине. Из пожитков у неё было всего ничего. В съемную квартиру, которую она снимала, Ева старалась покупать только самое необходимое. На новом месте она никого не знала, поэтому пришлось взять машину на пару дней напрокат, чтобы было проще справиться с переездом. Тем более, что за маленького жука, так она назвала Daewoo Tico, запросили совсем недорого, и расход бензина у него было небольшой. Она нервно осмотрелась по сторонам, снова высматривая знакомую фигуру, которой в этом месте быть никак не могло. За последнее время у неё выработалась привычка быть настороже и оглядываться. Совсем измотанная, она решила перевести дыхание.

"Господи, сколько это будет продолжаться? Я когда-нибудь смогу нормально жить, не боясь, что он меня найдёт?»

Она сделала глубокий вдох, затем с шумом выдохнула и заставила себя отвлечься от преследующих мыслей и переключиться на проблемы, которые нужно решить в ближайшее время.

"Так, что ещё нужно успеть? Утром я договорюсь со школой для Лизы, затем надо подать документы в местную детскую поликлинику. Хорошо, что на работу выходить в понедельник, а сегодня только четверг. Значит, на всё про всё у меня четыре дня… ну, уже три с половиной», – размышляла про себя Ева и не заметила, как из-за угла вышли два парня. Один из них был высокий, широкоплечий, темноволосый, смуглый. Второй ниже ростом, волосы рыжие, спортивного телосложения. Вид у обоих был устрашающий. Они подошли сзади и обступили Еву с двух сторон.

– Смотри-ка, Ром, кто это тут у нас? – обратился к собеседнику тот, что выше ростом. Лёгкая улыбка тронула его губы, и он слегка сощурил глаза, предвкушая, какую реакцию они произведут на незнакомку.

Ева встрепенулась и вскрикнула. Испуг адреналином вспрыснулся в кровь, ее руки задрожали. Быстро захлопнув капот машины и включив сигнализацию, она развернулась к подошедшим парням. Девушка встретилась глазами с тем, кто только что говорил, и его тяжёлый взгляд пронзил Еву до самых костей, внутри всё сжалось, и ей захотелось побыстрее избавиться от нежелательной встречи. Чувствуя угрозу, она подалась вперёд и, стараясь не показывать волнения, сказала твёрдым голосом:

Ощущая кожей опасность, исходящую от этих двух, Ева осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать глазами хоть кого-нибудь, кто может прийти на помощь. И, как назло, в закрытом дворе перед трехэтажным домом было пусто. Лишь одинокая дворняга мирно спала у скамейки перед детскими качелями.

– Странно, а мы как раз увидели вас и решили поиграть, – быстро уловив настрой друга, подхватил рыжий. Он проследил за взглядом девушки и, разгадав её опасения, проговорил явно довольный собой:

Он приблизился к Еве вплотную и положил здоровенную ручищу ей на талию.

По телу девушки прошла мелкая дрожь, на спине выступили капельки холодного пота. Отбросив руку, нагло спускающуюся к её бедру, она запротестовала:

– А ну, пошли прочь! Отпустите меня или я закричу!

Парни ожидали именно такую реакцию. Улыбки медленно сползли с их наглых лиц и тот, который был выше ростом, надвинулся на девушку вплотную:

– Кричите. Сомневаюсь, что кто-нибудь придёт на помощь.

Предчувствие чего-то плохого неприятно поскребло позвоночник. Ева попыталась прорвать оцепление, толкнув одного из них, но парни были крепкие и сдвинуть их с места оказалось невозможным.

В это время из-за того же угла, откуда пришли эти двое, вышла девушка с ребёнком на руках. Она остановилась, увидев, как двое парней окружили незнакомку. Быстро оценив ситуацию, она крепче прижала малыша к себе и направилась к автомобилю, возле которого разворачивались события.

– Разрешите узнать, что это тут у вас происходит? – спросила она ровным голосом.

Все трое разом обернулись и уставились на неё. Она не только не испугалась двух здоровенных мужиков, которые могли просто прихлопнуть её одним ударом, а даже наоборот, казалось, она держит ситуацию под контролем и четко отдает отчёт своим действиям, что так поразило Еву.

Малыш, которого держала на руках эта девушка, потянулся в их сторону и приветливо позвал:

Ром, тот, который рыжий и наглый, мгновенно поменялся в лице и сразу же превратился в мягкого и пушистого.

– Зосечка, ты уже вернулась? Как мама? А мы тут знакомимся с новой соседкой, – заискивающим голосом пролепетал тот, который минуту назад казался Еве сбежавшим из тюрьмы уголовником.

Улучив момент, Ева всё-таки вырвалась и направилась в сторону девушки, выпалив на ходу при этом:

– Эти двое пытались напасть на меня. Если бы вы не появились, Бог знает, что бы они сделали.

В этот момент глаза у парней округлились и, глядя на них, складывалось такое впечатление, что они слышат об этом впервые.

– Да вы что, девушка, разве можно, – запротестовал рыжий. Обращаясь к "Зосечке" он продолжал:

– Мы увидели, что девушка переезжает, решили помочь с коробками, а она ведёт себя как кошка дикая, давай нам тут хамить, представляешь?

Зоя посмотрела на Еву, руки у которой до сих пор дрожали как осиновые листья, и рыкнула так, что все трое, включая Еву, невольно дернулись:

Даже малыш, сидевший у мамы на руках веселый, играя с динозавром, сделался серьёзным и надул губы. Между тем, Зоя продолжала:

– Совсем девушку напугали! Вам делать нечего? Бродите тут как псы бездомные и на людей бросаетесь!

– Зоя, ты чего? Она всё придумала, – встал на защиту тот, высокий, – ну, может, мы не любезничали особо, но трогать её никто не собирался! Уже и познакомиться нельзя, тоже мне, кинозвезда.

– А ну-ка быстро пошли вон, гостеприимные вы мои, – закончила Зоя, давая понять, что больше слушать их не намерена.

– Ну, ну, – подытожил высокий, и они вместе с рыжим поспешили удалиться, – ещё увидимся.

– Надеюсь, что нет, – сказала Ева, и сердце у неё потихоньку начало успокаиваться.

– А вот и да, – сказала её спасительница, сложив губы в тонкую линию и многозначительно подняв брови. – Если вы переезжаете в двадцать пятую квартиру, то будете самыми что ни на есть соседями по лестничной площадке.

– О нет! Час от часу не легче! – приняв безысходность ситуации, сказала Ева.

– Не сердитесь на них. Поверьте, они неплохие парни. Тем более, что один из них – мой муж. Тот, который пониже, – уточнила, видя неверие в глазах Евы.

– Этот уголовник? – в недоумении переспросила Ева, указывая рукой в том направлении, куда ушли нападавшие.

– Представьте себе. И я даже больше скажу: он отличный отец. Они, скажем так, проверяют вас.

– Ну, они смотрят, подходите вы нашему району или нет. Вот все предыдущие до вас девушки, что жили в той квартире, определенно не вписались в наш круг. Они были какие-то замкнутые, нелюдимые, ни с кем не общались. На окружающих смотрели свысока.

– Что ж, поживем – увидим. Не обижайтесь. Я понимаю, как странно это звучит. Будем считать, что вы прошли боевое крещение.

– Я Зоя, а это – Илья, – она показала на пухленького малыша, который уже устал сидеть у мамы на руках и начал ёрзать. Она спустила его на землю, чему он очень обрадовался и побежал к песочнице, что стояла неподалеку от них, – нам скоро два года.

Ева посмотрела на малыша, как он мило передвигается и бормочет себе что-то под нос, и тут её уже совсем отпустило, она улыбнулась белоснежной улыбкой и сказала:

– Я Ева. Да, я действительно переехала в двадцать пятую. Вместе с дочкой. Ей восемь, – и тут вспомнив про дочь, она встрепенулась, – ой, Лиза. С этими вашими хулиганами я совсем про неё забыла. Мне пора. С вами мне было приятно познакомиться, чего не могу сказать про вашего мужа и его друга. Извините.

– Да ничего. Они оба ещё у меня получат, – улыбаясь, ответила Зоя. – Давай на «ты», раз уж мы соседи.

– Хорошо, давай, – согласилась Ева. И ещё раз улыбнувшись, заторопилась домой.

Поднимаясь по ступенькам своего нового дома, её взгляд остановился на зелёной двери, расположенной напротив её собственной. Она вспомнила слова Зои о том, что тот смуглый будет её соседом, и её сразу передёрнуло от отвращения. Поэтому, не желая встретить его на своем пути, быстро открыла дверь, вошла и тут же с силой захлопнула её за собой. Почувствовав себя в безопасности, она прижалась спиной к прохладному металлу и закрыла глаза.

"Ну и что теперь делать?" – Ева вовсе не ожидала, что её поселят в престижном районе, но кто мог подумать, что всё окажется настолько плохо. Но другого варианта не было. Ключи от квартиры, которую снимала, она уже вернула хозяевам, да и деньги надо было экономить. А поскольку это жилье оплачивал работодатель, то придётся здесь оставаться и как-то выкручиваться из сложившейся ситуации.

– Мам, это ты? – послышался тоненький голосок из кухни.

Ева открыла глаза. Она отпрянула от двери и пошла в сторону кухни, откуда доносился звон тарелок и шелест пакетов.

– Да. Это я, – шумно выдохнув, подошла к дочери.

– Ничего не случилось. С соседями знакомилась, – поцеловала дочь в макушку. – Что это мы тут делаем?

– Кто они? Бутерброды? Вроде ничего, – пошутила Ева, делая вид, что заинтересовалась четырьмя отрезанными кусками хлеба, лежавшими на большой тарелке.

– Мааам! Соседи как? – улыбаясь спросила Лиза.

Вдруг Ева сделалась серьёзной. Она вовсе не собиралась посвящать дочь во все детали встречи с местными, но обезопасить её была просто обязана. И поэтому, прервав процесс приготовления незамысловатой трапезы, она посмотрела в глаза дочери и сказала:

Девочка, сидевшая на стуле, насторожилась, услышав мамин серьёзный голос, подняла на неё полные внимания глаза. Она всегда старалась делать то, что просила мама, и дважды ей повторять не приходилось.

– То, что отводить и забирать тебя из школы я буду лично, это и так понятно. Из квартиры без меня ни ногой, во дворе гулять только под моим присмотром. Ясно?

– Мам, ты чего? – уловив тревогу в мамином голосе, спросила Лиза. – Ты же говорила, что школа прямо за углом и двор вроде закрытый.

– Лиза, всё в порядке! Просто район новый, незнакомый, мало ли кто тут бродит. Ни с кем не разговаривай, ладно? Поживём немного, обоснуемся, а дальше видно будет.

– Как скажешь, мамся! – Ева улыбнулась, от того, как Лиза каждый раз придумывала ей новые прозвища. – Помоги мне, пожалуйста, а то уже кушать хочется.

Ева взяла нож, быстренько нарезала сыр и разложила его на уже смазанные маслом кусочки хлеба.

– Сейчас поедим, распакуемся, и я тоже приготовлю что-нибудь вкусненькое в честь нашего переезда. Что тебе хочется, ребёнок? – спросила Ева, наливая ароматный горячий чай в кружки, которые уже успела вынуть из большой коробки.

Глаза малышки загорелись озорными огоньками, и она начала перечислять свои любимые блюда. – Пиццу! Или блинчики…ммм, с творогом, или давай приготовим рулет с начинкой.

– Да, на холодильнике, – ответила девочка, показывая рукой в указанном направлении, – единицы посчитала, укол сделала.

Ева проследила за её движением и, проглотив тяжёлый ком в горле, сказала:

Как ни странно, но дети быстрей и легче справляются с пониманием того, что пришла болезнь и теперь никуда не денется, нежели взрослые. Ева до сих пор, каждый раз измеряя уровень сахара и делая укол инсулина дочери, не могла свыкнуться с тем, что у её малышки диабет. Никто не мог подумать, что обычный затяжной насморк выльется для них в такой ад, который они пережили два года назад. Она с ужасом вспоминала, как за три дня Лиза из обычной девочки превратилась в скелет, обтянутый кожей. Тогда они с мужем думали, что потеряют её. Но всё обошлось. Поначалу им даже казалось, что болезнь отступила. Так бывает: внешне кажется, что ребёнок выздоравливает, но на самом деле поджелудочная железа до последнего справляется и в конечном итоге диагноз: диабет первой степени.

Смеясь, они принялись за еду, приготовленную маленькой Лизой. Ева на какой-то миг задержала свой взгляд на окне, там было видно тёмное синее небо, по которому лениво проплывали пушистые облака. День клонился к закату.

"Надо будет занавески повесить – отметила она про себя. – Только не думать о Нем, о случившемся, о побеге. Иначе я не выдержу! Ещё и новые проблемы добавились! Ну как так?.. Ничего, проживём. Как-нибудь всё устроится. Я справлюсь», - сдерживая снова нахлынувшую тревогу, она пыталась успокоиться, отвлекая себя хлопотами о переезде.

Жизнь на новом месте потекла стремительным потоком, озорно бурля. Четыре дня в неделю Ева работала в доме Владимира Петровича. Оказалось, что у него ишемическая болезнь сердца – диффузный кардиосклероз и гипертоническая болезнь второй стадии. Говоря по-простому: сердце барахлит и сильно, что для человека его возраста было вполне характерным. Со своей работой она справлялась вполне неплохо и, к удивлению обитателей дома, и к своему собственному, она быстро нашла общий язык с хозяином. Никому и в голову не могло прийти, что такой властный человек может слушаться и выполнять указания такой хрупкой девушки.

Единственной, кого не устраивала новая медсестра, оказалась Светлана Сергеевна. Она следила буквально за каждым движением Евы и старалась не оставлять её один на один с хозяином. Любая особь женского пола, которая появлялась в доме, автоматически становилась для неё конкуренткой. Ведь у Светланы Сергеевны были свои планы относительно хозяина особняка. И появление Евы с её милой улыбкой явно в них не входили.

Но, несмотря на попытки домоправительницы оградить их общение с хозяином, с каждым днём Ева проникалась доверием и симпатией к этому непростому мужчине. Он постоянно интересовался у неё, как она устроилась на новом месте, понравилась ли квартира, нашла ли она себе новых друзей. Еве, так нуждавшейся в поддержке, было приятно внимание и забота со стороны её хозяина, и она стала рассказывать ему обо всём, что приключилось с ней с момента переезда.

Ева рассказала, как некоторое время назад повстречала во дворе двух парней, которые решили поиздеваться. А также про то, как на её защиту выступила милая девушка Зоя, поведав при этом, что так она проходила отбор в местную элиту района. На что Владимир Петрович ответил, что пройдёт немного времени, и вскоре она не заметит, как будет беседовать с ними и "пить чай на веранде".

Ева ещё несколько раз видела того высокого смуглого парня. Первый раз она столкнулась с ним лицом к лицу при выходе из супермаркета, расположенного в нескольких кварталах от их дома. Она буквально налетела на него, неся в руках пакеты с продуктами. При виде него, сердце у Евы сжалось в комок, но она старалась не выдать своего волнения. Гордо вскинув голову, распрямив плечи и подумав при этом: "Сейчас или никогда", оттолкнув своего обидчика плечом, сказала:

На что парень с удивлением и нескрываемой злобой ответил:

– Не хамите, девушка! А то домой не попадёте.

Услышав такие слова в спину, Ева тут же остановилась, развернулась и собрав всю свою храбрость в кулак, проговорила:

– Вы давайте сами не хамите, пуганые мы! Только и можете, что девушек за углами подкарауливать. Тоже мне, гроза района, – выпалив это на одном дыхании, Ева развернулась в обратную сторону и зашагала прочь, стараясь не слушать ту брань, которая полилась ей вслед.

"Я смогла! Господи, у меня получилось! Я сделала это!"– радовалась она своей маленькой победе.

Неприязнь между ними нарастала с каждой встречей.

В следующий раз Ева встретила его, когда выходила из квартиры. Дверь, расположенная напротив, резко распахнулась, и оттуда в одних лишь спортивных штанах на босу ногу плавной, грациозной походкой вышел ее сосед. Как Ева позже узнала, звали его Маркус. Он словно специально подстерегал её и, дождавшись, решил снова поставить на место неприметную надоедливую соседку. Столкнувшись с ним один на один, Ева застыла в страхе, от былого запала не осталось и следа. Одно дело вступить с ним в перепалку прилюдно, где он вряд ли сможет причинить ей вред, а другое – выяснять отношения без свидетелей. Мало ли, что у него на уме! Поэтому она тут же вернулась обратно, захлопнула за собой дверь и дрожащими пальцами повернула щеколду замка. По ту сторону послышался глухой смех.

– Так-то! Правильно мыслите, девушка! На глаза мне лучше не попадаться!

Рассказывая всё это своему собеседнику, Ева заметила на его лице лёгкую улыбку, что, честно говоря, её поразило.

– Чему вы улыбаетесь? Меня преследует этот психопат, проходу мне не дает, я из квартиры боюсь выйти, не говоря уже о том, чтобы отправить ребёнка на улицу погулять, а вам всё это кажется весёлым!

На что Владимир Петрович ответил тоном, которым говорят только уверенные в своей правоте люди:

– Поверь мне, девочка, что если бы этот, как ты выразилась, психопат и собирался причинить тебе вред, о чем он так красноречиво тебе говорит, то уже сделал бы это при первой же возможности.

Ева в недоумении уставилась на него, ещё больше раскрыв свои глаза. Сейчас они были насыщенного нефритового цвета.

– Да, да. Он просто поддразнивает тебя таким вот образом, – продолжал он. – Между вами двумя разыгралась некая игра, и никто из вас не собирается в ней уступать. Посмотрим, куда приведёт это противостояние. Он хоть хорош собой, этот твой неотёсанный мужлан?

– Ничего он не мой! – запротестовала Ева. – Понятия не имею, о чем вы говорите!

Лицо хозяина расплылось в улыбке и он уже не скрывал своего весёлого настроения.

– Значит, хорош, – подытожил он, – мне нравится твоя реакция.

– Так, всё, ничего не хочу слушать про этого мужчину и вдобавок видеть при этом, как вы развлекаетесь. В наказание мы проведём процедуру ещё раз. Доктор сказал, что не лишним будет иногда сделать это дважды.

На новом месте у Лизы появилась подруга. Во дворе дома она познакомилась с девочкой своего возраста, Марией. К большой радости Евы между ними завязалась дружба. Ева очень переживала, что, переехав в новый город, у Лизы совсем нет друзей, а тут такая удача. Мария рассказывала, что они с отцом живут вдвоём, а маму свою она не помнит.

В один из дней, забрав Лизу из школы и возвращаясь домой, Ева решила ещё немного погулять во дворе. Осень в этом городе держалась до последнего, но на смену ей беспощадно приближались холода. Горожане наслаждались её редкими подарками – хорошими вечерами. Оставив Лизу во дворе с её новой подружкой, Ева забежала домой на пару минут, чтобы взять вещи потеплее для себя и дочки. Выходя из подъезда, она подняла глаза на детей и как в замедленной съемке увидела: Мария стоит в полный рост на раскачивающихся качелях, руки её, державшие металлические поручни, соскальзывают, и она падает вниз. Ева со всех ног бросилась к девочке, но не успела. Придя в себя, Мария скорчилась от боли и, пытаясь подняться, не заметила возвращающихся по инерции качелей, которые с размаху ударили её по голове. Мария упала на землю и уже не шевелилась. При виде этого, стоявшая недалеко Лиза и бежавшая Ева одновременно закричали. Они опустились перед лежавшей девочкой на колени. Мария не двигалась, её глаза были плотно закрыты, и только алая струйка крови стекала от затылка на пыльную землю. Лиза не выдержала и заплакала.

– Тише, тише, котёночек, всё будет хорошо, – то ли Марии, то ли Лизе шептала Ева.

Она аккуратно взяла на руки неподвижное тело девочки.

"Что же делать? – лихорадочно думала она. – Нужно немедленно вызвать скорую. Но телефона нет. Нельзя терять время. Поедем в больницу сами". С ребёнком на руках она начала искать глазами хоть кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь.

– Заколдованный круг какой-то. Когда надо, никого нет рядом, -бормотала она. – Лиза, где твой портфель?

Лиза вскочила, и тут же портфель был у ног Евы.

– Доставай тетрадку, ручку, пиши: девочка Мария, восьми лет, упала с качели. Она без сознания. Мы везём её в ближайшую больницу. Ева Кудрявцева, кв. 25, – быстро диктовала Ева, пытаясь вложить в записку суть происшедшего.

Лиза сидела на земле, положив тетрадку на колени и писала, пальцы её дрожали, слёзы текли по щекам, отчего она почти ничего не видела. Она понимала, что от неё сейчас зависит очень многое.

Ева вдохнула, выдохнула и повторила уже медленнее, диктуя каждое слово.

– Да, – ответила Лиза, вырывая и показывая листок маме.

– Так, куда бы положить? – сказала, кружась вокруг себя, ища место, куда можно положить листок так, чтобы он был заметен. Тут ей на глаза попалась книга, которую Ева заметила не сразу.

Лиза послушно взяла книгу и положила на невысокий столик, стоявший рядом со скамейкой.

– А теперь подложи записку под книгу так, чтобы она была видна.

Видя, что всё сделано правильно, Ева с ребёнком на руках бросилась к выходу со двора, поторапливая при этом дочку, чтобы та не отставала.

Быстро поймав попутную машину, они отправились в ближайший травмпункт. Сидя в машине и держа на руках девочку, Ева постоянно обдумывала свои действия: правильно ли она поступила, что увезла ребенка, не вызвав скорую помощь на место?

"Только бы записку кто-нибудь нашёл. Что делать, если родственники Марии не появятся? А что если они поедут в другую больницу и не смогут нас найти?"

Сумасшедшие мысли одна за другой обрушивались на голову Евы, ставя её в тупик снова и снова. Водитель сообщил, что они приехали, и даже вызвался помочь. Он побежал вперед, узнавая, где приемный покой. Видя, в каком Ева состоянии, он предложил отнести девочку, от чего Ева категорически отказалась. Она чувствовала огромную ответственность за судьбу этого ребенка и не могла никому доверить её. Водитель уверял, что работает анестезиологом и тоже всё время проверял пульс девочки, пытаясь заметить какие-либо изменения. Мария уже долгое время находилась без сознания, что его сильно настораживало.

Подбежав к регистратуре, Ева вкратце рассказала о случившемся. Марию положили на каталку и увезли туда, куда посторонним вход был воспрещен. Не зная, что ещё можно сделать, все трое опустились на стулья вдоль стены.

– Маленькая моя, ты замёрзла, – произнесла она нежным голосом. – Иди ко мне, – Ева расстегнула пуговицы длинной кофты, впуская к себе дочь.

– Мамочка, я так испугалась! – прошептала Лиза. Почувствовав тепло маминого тела, она ещё крепче прижалась к ней.

Через некоторое время к ним вышла молоденькая медсестра. В руках у неё были бланки для заполнения. Она сказала, что ребёнок пришёл в сознание. Сейчас её осматривает доктор, который после к ним выйдет. Затем она начала задавать вопросы, на которые Ева могла только и ответить, что не знает, поскольку, кроме того, что её зовут Мария и живет она с отцом в одном с ними дворе, она не сказала больше ничего. Медсестра сложила губы в узкую полоску и покачала головой.

– Будем надеяться, что записку обнаружат, и родственники появятся в ближайшее время. Иначе нам придётся уведомить органы опеки и попечительства о вашем случае и после выздоровления передать девочку им.

– О господи, я найду родственников, я приведу их, не отдавайте её никому, – запротестовала Ева.

– Не волнуйтесь, – успокаивала медсестра Еву, – я уверена, что девочку будут искать, и она сама нам расскажет, с кем живет и как связаться с родственниками. Всё образуется. Скоро придёт доктор и скажет, что делать дальше, а пока мне нужно идти.

Сидевший рядом водитель поднялся. Странно, но только сейчас Ева заметила, что он всё ещё с ними. Он был высокий, белокурый с внимательными голубыми глазами. Он взял руки Евы в свои, пытаясь успокоить. В глаза бросились выразительные длинные пальцы. От него исходила какая-то положительная энергетика.

– Не смейте себя ни в чём винить, слышите! Вы поступили очень смело, взяв ответственность на себя. Вы молодец, – сказал он, и Ева поверила его словам, и ей стало легче.

– Спасибо, вы очень нам помогли. Не знаю, как вас и благодарить. Мне неудобно, что вы с нами возитесь, но так намного спокойнее. Побудьте с нами ещё какое-то время, пока всё не станет более или менее ясно, – не веря, что произнесла это вслух, она зажмурила глаза, а затем открыла один глаз, проверяя, какая реакция последовала на её дерзость.

Но парень только улыбнулся и коротко кивнул в знак согласия.

– Ева. А это, указывая на дочку, – Лиза. Ещё раз спасибо, – и они оба снова вернулись на стулья.

Прошло немало времени с тех пор, как они приехали сюда. Лиза так и уснула, положив голову маме на колени. Дмитрий куда-то удалился и по возвращении принес два стакана с кофе. Ночь постепенно появилась за окнами, куда молча смотрели посетители. Разные медсестры и доктора сновали туда-сюда мимо них. И каждый раз сердце Евы замирало в ожидании вестей, но они проходили мимо, не обращая внимания на их пытливые взгляды.

Внезапно двери в приёмную с грохотом распахнулись, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности, и в коридор влетел мужчина в чёрном спортивном костюме. Он пронёсся дальше в закрытые двери, на которых висела табличка «Посторонним вход воспрещён», не обращая на неё внимания. Но через пару мгновений он вышел обратно вместе медсестрой, которая настоятельно рекомендовала ему оставаться в приёмном отделении. В итоге он сдался, выставив руки перед собой, и сказал:

– Всё, всё, я останусь здесь. Но вы скажите, где моя дочь? Мария, Мария Литрас. Её скорее всего привезли сюда.

Он показывал медсестре именно ту записку, которую Лиза оставила под книгой во дворе. Ева узнала её и, сложив два и два, поняла, что перед ней отец девочки, которую она привезла.

Встав со стула, Ева слегка тронула его за плечо, привлекая внимание. Каково было её удивление, когда он развернулся и посмотрел на неё вупор. Весь накопившийся страх за эти дни, всё её отвращение и неприязнь стояли сейчас перед ней. Это был он. Тот самый парень, при виде которого её сердце замирало в ужасе. Он тоже её узнал и набросился в ответ.

– Это вы? Что вы тут делаете? Стоп. Это вы увезли мою дочь? – заорал он на неё, сотрясая вокруг себя даже стены.

– Послушайте, я сейчас вам всё объясню, – пыталась оправдаться Ева.

– Что? Я искал её везде, где только можно! – продолжал кричать Маркус. Ева закрыла лицо руками. Она боялась, что в такой ярости он может её ударить.

Дмитрий, видя, что Ева нуждается в помощи, вскочил с места и отгородил её собой от обезумевшего мужчины.

– Послушайте, успокойтесь. Она спасла вашу дочь, – он с силой оттолкнул стоявшего Маркуса, глаза которого налились кровью.

Двери в приемную снова распахнулись, и за ними показались запыхавшиеся Зоя и Ром. Они мгновенно поняли, что к чему, и принялись разнимать парней, которые уже были готовы схватиться в неизбежной драке. Обстановка вокруг накалилась. Даже в воздухе, который витал над ними, казалось, сверкали молнии. Зоя схватила Еву за руку, умудрившись при этом другой рукой подхватить со стула испуганную Лизу, и оттащила их подальше.

В это время из-за двери с табличкой показался доктор. Он пару секунд наблюдал за происходящим поверх очков, затем прокашлялся и произнес, заставляя всех разом притихнуть:

– Кому-нибудь из присутствующих интересна судьба девочки по имени Мария? – окинув взглядом собравшихся и удовлетворенный образовавшейся тишиной, он продолжил:

– Да, я отец, – с волнением произнес Маркус, выступая вперед, при этом он поднял вверх подбородок, ноздри его раздулись, а глаза всё ещё горели, требуя возмездия. – Скажите, доктор, что с ней?

– Да? Судя по тому, что вы здесь устроили, я понял, что главными для вас сейчас являются другие вопросы.

– Простите. Я сам не знаю, что на меня нашло. Не буду оправдываться, это ни к чему, просто скажите, как моя дочь, – внезапно голос его понизился до шепота, и он произнёс одними лишь губами, – пожалуйста.

Ева увидела застывшие в его глазах слёзы. В это мгновенье она всем сердцем почувствовала ту боль и отчаяние, с какими Маркус произнёс эти слова. Увидела тот страх, какой он испытывал за свою доченьку. Невольно она прониклась сочувствием к тому, кто только что готов был убить её за то, что она увезла его ребёнка. Ева ещё никогда не видела, чтобы мужчина так оберегал свое дитя. Она думала, что лишь матерям присущ дар природы – материнский инстинкт. Её мужа Лиза лишь раздражала и не вызывала никаких нежных чувств, потому что родилась НЕ мальчиком.

Строгий доктор был удовлетворен. Взяв Маркуса за локоть, он отвел его в сторону, но сказал при этом так, чтобы слышали и окружающие:

– У вашей дочери легкий ушиб головного мозга.

– Также у неё закрытый перелом предплечья. Но не волнуйтесь, это не так страшно, как звучит. Но всё же нам надо будет пару дней подержать её здесь, чтобы понаблюдать за состоянием.

Услышав заключение доктора все разом выдохнули. Напряжение, витавшее в воздухе, спало. Казалось, что и драки, начавшейся между парнями, не было.

– Скажите, где мама девочки? – он взглянул на Маркуса поверх своих очков и ждал ответа, не отрывая от него взгляда.

– Мы с Марией живем вдвоём, – произнес Маркус глядя на доктора. Казалось, эти слова дались ему с большой силой. Сейчас он ощущал на себе все взгляды присутствующих и как мог пытался скрыть боль, которая появилась в его глазах.

Маркус всегда старался уходить от мыслей о своей жене, поскольку знал, что если начнёт горевать о ней, то не сможет остановиться, и последует за той, что забрала с собой его сердце. А ведь ему никак нельзя было этого делать, потому что у него осталась дочь. Маленькое сокровище, которое давало ему силы жить дальше.

– Что ж, раз вы единственный родитель, то можете пройти к своей дочери, она пришла в себя и зовет вас. Пожалуй, будет лучше, если вы останетесь с ней сегодня на ночь. Пройдёмте за мной, я проведу вас. И … да, не забудьте поблагодарить ту женщину, которая спасла вашего ребёнка. Маркус посмотрел на Еву, и всё, что он смог сейчас сделать, – это лишь кивнуть ей, на что она в ответ сделала то же самое и смущённо отвела глаза. К Маркусу подошёл Ром, и они шёпотом обменялись парой фраз. Маркус развернулся и быстрыми шагами последовал за удаляющимся доктором.

Когда все вышли на улицу, было уже далеко за полночь. Лиза спала у мамы на руках, мирно положив свою голову ей на плечо. Холодный ночной воздух безжалостно набросился на собравшихся, отчего все съежились, и Ева ещё крепче прижала к себе сонную девочку. Видя, что на стоянке возле больницы стоит лишь его автомобиль, Дмитрий предложил отвезти всех домой. После всего происшедшего Ева чувствовала себя неловко по отношению к Дмитрию, он столько для неё сделал, но деваться было некуда – придётся понаглеть ещё немного. Они все вместе забрались к нему в машину, которая, кстати, произвела на всех остальных сильное впечатление. Ева с дочкой на руках и Зоей сели сзади, а Ром быстро расположился на переднем пассажирском сиденье. Когда двери за всеми захлопнулись, Ром, не скрывая своего восхищения, присвистнул и сказал:

Затем он вставил ключ в замок зажигания, спросил адрес, и машина, хрустя гравием, покатила с больничной стоянки. Ехали молча, сил для разговоров и объяснений не было ни у кого. В голове у всех была только одна мысль: "Спасибо, Господи, что всё обошлось без тяжёлых последствий".

Уснула Ева лишь под утро и то с мрачными мыслями. Череда сегодняшних событий выбила её из колеи. Девочка должна быстро пойти на поправку. Лёжа в постели и уставившись в потолок, Ева прокручивала в голове очередную встречу с Маркусом. Что-то изменилось в его взгляде, когда он в последний раз посмотрел на неё. Она не увидела в нём того брезгливого отношения, которое он проявлял до этого. Ева так и не поняла, зол он на неё до сих пор или уже нет, и что означал этот кивок головой. Он это сделал только потому, что доктор ему указал или он всё-таки понял, что Ева переживала за Марию не меньше его. Во всяком случае, она надеялась, что их война, наконец, окончится. Хоть и при таких обстоятельствах. Хорошо, что Дмитрий оказался рядом и так помог Еве. Дмитрий… Ещё одна задача, на которую у неё нет ответа. С первого взгляда было понятно, что Ева ему понравилась. Он провозился с ними всю ночь и защищал от безумного соседа. Когда он провожал Еву домой, он отчетливо дал понять, что хотел бы снова её увидеть, на что она ответила отказом. Это только придало ему уверенности в себе, и он пообещал, что так просто не сдастся. Казалось бы, за такого парня нужно хвататься обеими руками. Но ведь она только-только обрела свободу и заплатила за это слишком дорогую цену: своё прошлое, обрекая себя на постоянный страх быть найденной, жить всё время оглядываясь. А рисковать ради короткого романа она не намерена. Она так боится снова обжечься. Уж лучше быть одной, живя и дыша только для дочери – вот тот человек, ради которого она способна отказывать себе во всём, включая мужчин и чувства.

Тогда зачем прощать и оставаться с человеком,

Смахивая с глаз непрошенные слезы, лёжа ночью в постели, Ева вспоминала, как разбитая и униженная, сбегала из родного города. Сбегала от мужа, который убил в ней всё живое, растоптал, выжег, не оставив ничего после себя. От друзей, которые, вместо поддержки и сочувствия, сказали: "Терпи, он – твой муж. Да, мужчинам даётся большая власть, чем женщинам. Им многое позволено. Кому ещё ты нужна, тем более с ребёнком?"

Ева закрыла глаза, и ей вспомнился тот злополучный день. Утром она отпросилась с работы, пробежалась по магазинам, покупая самые дорогие и любимые её мужем продукты, ведь в тот день была их годовщина свадьбы – 10 лет! Блаженная улыбка не сходила с её лица. Словно во сне, она видит себя со стороны, как придя домой, в надежде, что сегодня, наконец, угодит своему мужу, и всё станет как раньше, он обнимет её, пригладит её волосы, вдохнёт их аромат и скажет, что обожает их запах. Что, наконец, он обратит внимание на их дочь и проявит к ней ту любовь, которую так жадно ждёт Лиза. Окрылённая своими мечтами, она проходит по коридору всё с той же улыбкой на лице, не замечая непривычного шума, исходившего из спальни, идёт на кухню и начинает разбирать пакеты с покупками. Наконец, до неё доносится странный звук, и она угадывает его смысл: стоны страсти, издаваемые какой-то чужой женщиной вперемешку с хриплым рычанием уже знакомого голоса – её мужа! Еве становится нечем дышать, одной рукой она хватается за горло, второй интуитивно нащупывает стену. Она резко отворачивается, зажмурив глаза, пытаясь отгородить себя от этого звука, который заполнял всё пространство вокруг неё, расползался по кухне и, казалось, проникал во все углы и щели их квартиры. Воображение её рисовало образы сумасшедшего совокупления, которое происходило в спальне. Воздух, окружавший её уплотнялся, становился осязаемым, приобретал краски.

Появившаяся неведомо откуда сила заставила Еву пошевелиться и открыть глаза. И только сейчас она увидела перед собой тарелку, причём это была любимая тарелочка Лизы. О Боже, на ней были небрежно разбросаны и вмяты, как мёртвые тела на поле боя, окурки от сигарет. Где-то пепел из тарелки вывалился на стол и был размазан, словно кровавые пятна. Она взяла тарелку в руки, пристально вглядываясь в этот хаос. Ева вдохнула табачный дым, от которого её тошнило. Взгляд от тарелки с трупами пополз дальше к откупоренной бутылке с коньяком и двум бокалам. Казалось, кто-то незримый подтолкнул Еву сзади, и она маленькими шажками пошла на источник шума, который бил в её ушах в барабаны и эхом отзывался в самом центре её сердца, разрывая его изнутри, уничтожая, не оставляя ни одного живого кусочка. Она больше не улыбалась.

Подойдя к месту преступления, она поняла, каким ничтожным оказалось её воображение, рисовавшее похотливые сцены измены. То, что увидела она перед собой, не могло происходить в реальной жизни, по крайней мере, так ей казалось. К изголовью кровати наручниками была прикована женщина. Первое, что бросилось Еве в глаза, – это её неестественно яркие рыжие волосы. Прежде ей не приходилось встречать такой цвет. Длинные кудри, словно змеи, торчащие из головы Медузы Горгоны, были раскинуты по кровати во все стороны. Ее ноги, обутые в блестящие чёрные сапоги, доходившие до самых бёдер, были разведены в стороны. Под стать этим сапогам на руках были надеты перчатки, закрывающие локти. Её голая, откровенно торчащая из корсета грудь вздымалась от тяжёлого дыхания хозяйки. На её шее был надет кожаный ошейник с шипами. От него тянулась тонкая металлическая цепочка, другой конец которой держал в руках муж Евы. Он стоял на коленях между её ног и то и дело дёргал эту цепь на себя, отчего голова женщины рывками поднималась и опускалась обратно на подушки. В другой руке мужчина держал длинный хлыст, на конце которого была зафиксирована кожаная петля. Судя по красным отметинам на теле женщины, этот хлыст причинял ей немалую боль, но, похоже, ей это нравилось.

По обнаженной спине мужа струились капли пота. Каждый мускул его тела был напряжён, словно камень. Глаза его были затуманены похотью. Он тяжело дышал, издавая при этом грудное рычание. В этот момент он был похож на демона, властвующего над своей рабыней, в самом сердце своего подземелья. Таким его Ева не могла представить даже в самом страшном сне.

Ева так и продолжала стоять в открытых дверях комнаты, держа в руках тарелку, не в силах отвести ошеломлённый взгляд от происходящего.

Внезапно рыжеволосая женщина повернула голову. Она улыбнулась Еве накрашенными алыми губами, обнажив при этом белоснежные зубы. На её лице не отразился ни испуг, ни угрызения совести. Лишь улыбка, победная, жестокая, злая.

В этот момент муж Евы, державший до этого ситуацию под контролем, устремил свой взор на причину неповиновения своей рабыни, ведь она улыбнулась, а это жёсткое нарушение. Он увидел в дверях свою жену, которая смотрела на него, на чужую женщину и на всё, что происходило, казалось вовсе не с ней. Неизвестно сколько времени продолжалась эта немая пауза. Затем мужчина опустил голову, отчего его светлые волосы, мокрые от пота, закрыли лицо и положил на кровать плеть с цепью. Он сошёл на пол, грациозно подошёл к тумбочке, стоявшей возле кровати, взял ключ и, не торопясь, начал расстёгивать наручники, освобождая свою рабыню.

Наконец, он нарушил гробовое молчание, повисшее в комнате:

Еве не нашлась, что ответить, она с ужасом следила за его движениями. Он снял со стула одежду и подал женщине, которая уже сидела на кровати и потирала запястья. Одеваясь, женщина перебросила волосы через плечо, разгладила складки на чёрном шёлковом платье. Всё это она проделывала с такой лёгкостью, словно только что пробудилась ото сна, приняла душ и собиралась позавтракать.

– Женя, у нас сегодня годовщина, – произнесла Ева запинающимся, хриплым голосом. Она была настолько поражена их реакцией. Похоже, что никто не чувствовал себя виноватым.

Мужчина посмотрел на неё. В его глазах она прочла лишь гнев, вперемешку с жестокостью.

– Ну так и не портила бы её своим приходом. Пришла бы со своей чёртовой работы вовремя, и тебя бы осчастливили, – говоря это, он надел брюки и рубашку.

Разговаривая с мужем, Ева наблюдала, как рыжеволосая женщина собирала по комнате в небольшой чемоданчик разные аксессуары и предметы, которые она видела впервые в жизни и назначения которых даже не хотела представлять. Громким щелчком закрылись замочки, рыжая повернулась к своим зрителям, окинула взглядом комнату: "А не забыла ли чего?" и сказала, обращаясь к своему господину:

– Я готова. Проводишь меня? – голос её был словно лава, которая огненным потоком растекается и сжигает за собой всё живое.

– Конечно, Елизавета, пойдем, – ответил муж, словно Евы тут и не было.

Они оба встали перед Евой, ожидая, что она их пропустит. Она отшатнулась в сторону. В ушах её пульсировал голос мужа: "Конечно, Елизавета… Елизавета… Елизавета… Боже, ведь так зовут их дочь. Как он настаивал на этом имени, когда родилась малышка. Неужели это всё связано?!"

Она слышала их голоса в прихожей и звук открывающейся входной двери:

– Ничего, переживём. Рано или поздно это случилось бы.

– Тогда до встречи? – заискивающим голосом спросила та, которая только что лежала прикованная к их постели.

Ева не верила себе, своим ушам, своим глазам. Ей казалось, что всё это происходит не с ней. Чувствуя, что вот-вот упадёт, что ей не хватает воздуха, поставив злополучную тарелку на комод, она открыла дверь на балкон и вышла. Свежий воздух ударил Еве в лицо, приводя её в чувство и отрезвляя сознание. "Да, так хорошо, так намного лучше". Она закрыла глаза, подставив лицо беспощадной стихии. Она встряхнула головой, резинка, державшая хвост, лопнула и шоколадный шёлковый поток волос хлынул на тонкие плечи. Ветер тут же подхватил их и принялся трепать во все стороны. Ева стояла не шевелясь, позволяя ветру хлестать себя по щекам, забираться под одежду, успокаивая её тело и душу своим холодным порывом.

Вслед за ней на балкон выглянул Евгений и сказал:

– Пройдём в дом, я думаю, нам есть о чём поговорить.

Ева не хотела разлучаться со своим другом-ветром: он так усердно пытался её успокоить и привести в чувство, но она понимала всю безысходность ситуации, развернулась и вошла внутрь.

Она поняла, почему ей было так трудно дышать: воздух в комнате насквозь был пропитан запахами пота, кожи, секса и терпким ароматом духов той женщины. Весь этот зловонный клуб резким наплывом ударил по обонянию Евы и, не желая находиться здесь ни минутой больше, она пошла на кухню. Евгений последовал за ней. Подойдя к окну, она развернулась и подняла глаза на своего мужа. Сердце её билось в безумном ритме. Сто тысяч обвинений и упреков были готовы сорваться стремительным потоком с её языка. Но она молчала. Лишь смотрела в глаза этому человеку, тому, которого считала неотъемлемой частью своей жизни. Десять лет назад она отдала ему свою любовь, отдала всю себя без остатка, сгорела в нём.

Видя в её глазах гнев, который нарастал с каждой секундой, Евгений скрестил руки на груди и произнёс:

– Не вздумай закатить мне истерику, ясно?! Я не собираюсь оправдываться перед тобой и тем более извиняться. Ты сама всё видела. Я такой, какой есть, и меняться не собираюсь.

"Боже мой! Кто этот человек, что стоит передо мной? – думала Ева. – За последнее время он изменился до неузнаваемости! Он превратился в чудовище, каким я раньше его не знала". Он заводился по малейшему поводу, и кричал, обвиняя во всём жену, раздавая звонкие пощечины.

– Женя, скажи мне, что не так? Что случилось? Ведь раньше у нас всё было хорошо. Ты всегда говорил мне, что любишь, а тут такое… Как ты мог? Это же наш дом! НАШ! – её голос сорвался на крик. – В конце концов, тут живет наша дочь! В тебе нет ничего святого! Ты, ты…

Ева не смогла договорить, горячие слёзы покатились по её щекам, обжигая кожу.

– А я? Всё ещё люблю тебя… Просто своей идеальной любовью ты меня задавила. Ты слишком правильная. У нас всё как в рекламе, счастливая семья за завтраком, все улыбаются. Разве что собаки не хватает.

– Этого! – закричал Евгений, указывая рукой на дверь, напоминая о том, что она увидела.

Ева зажмурилась от боли, вспоминая сцену, которая навсегда оставит след в её душе.

– Ты не такая, Ева. Но это и неплохо. Меня почти всё устраивает. Осталось немного кое-что поправить.

От волнения матовая кожа на лице девушки порозовела, зелёные глаза стали цвета тёмного опала.

– Неужели ты думаешь, что после всего этого я останусь с тобой? Ты с ума сошёл?

– Потише, детка! Я уверен в том, что останешься. Куда ты денешься? Ты же мышь серая! Ничего женственного в тебе нет! Думаешь, для чего я отправил тебя учиться танцевать пол дэнс? Чтобы ты вертелась на шесте для меня, чтобы в тебе появился женский лоск. Ну ничего, теперь нам придётся пройти ускоренное обучение, и я выведу тебя на новый уровень наших отношений. Раз тебе всё стало известно, будешь учиться удовлетворять меня другими способами.

– Ты что говоришь такое? – прошептала Ева, не веря своим ушам, – на какой уровень? Да меня тошнит от тебя! Кто ты такой, что решаешь за меня?

– Я – твой муж! Твой господин! – в два шага он приблизился к ней, и тяжёлая ладонь обрушилась на лицо девушки.

От сильного удара, не устояв на ногах, Ева упала перед ним на колени, держась одной рукой за щёку. В голове звенело, из разбитой губы потекла кровь.

Он склонился над ней, крепко обхватил пятерней её подбородок, поворачивая голову вправо и влево, рассматривая результаты своей работы, и прошептал:

– Ты без меня никто и будешь делать то, что я скажу. Ясно? – его глаза потемнели.

Еве стало страшно. Она попыталась отвернуться, но он всё ещё держал её лицо железной хваткой.

Она понимала, что не сможет противостоять ему. Она слишком слабая по сравнению с ним.

"Пусть говорит, что хочет, лишь бы успокоился. С ним это и раньше срабатывало. Надо просто молчать". Но для себя она уже всё решила и твёрдо знала, что будет делать дальше. В этот раз она не сможет проглотить эту боль!

Видя её смирение, он понемногу разжал пальцы и отошёл в сторону. Окинув взглядом стол, на котором стояли принесённые продукты, произнёс:

– Ты собиралась накрыть праздничный стол? Замечательно. Я уйду ненадолго. Ты приведёшь себя в порядок и подготовишься к моему возвращению. Вечером из школы вернётся наша дочь и мы отпразднуем юбилей, как и собирались. Слышишь, Ева? Не смей мне перечить!

В ответ Ева смогла лишь слабо кивнуть головой.

– Ну вот и славно, – сказал Евгений уже спокойным голосом, развернулся и вышел, громко хлопнув за собой дверью.

Ева поднялась с колен и на дрожащих ногах направилась в спальню. Смахивая горькие слёзы, она старалась держать себя в руках и не думать сейчас о случившемся. "Потом, всё потом". Зайдя в комнату, она окинула её взглядом. Это место уже давно не было уголком её счастья и покоя, как раньше. Это было зловещее место, насквозь пропитанное похотью и грязью.

Наспех вынув из шкафа большой чемодан и несколько дорожных сумок, она начала бросать в них всё самое необходимое: вещи, обувь. На улице стояла осень, поэтому пришлось брать и тёплую одежду тоже. Ева металась из комнаты в комнату, открывая шкафчики и вываливая на пол их содержимое. "Так, деньги, документы".

Ева опустилась на пол перед шкафом и с нескрываемым отвращением отшвырнула в сторону вещи мужа. За ними располагался вмонтированный в заднюю стенку металлический сейф. Быстро набрав несложную комбинацию, она дёрнула дверцу, и та послушно открылась. Ева достала нужные документы и деньги. Взяв в руку стопку купюр, Ева нахмурилась. Денег в пачке оказалось значительно меньше, чем было недавно!

После продажи квартиры её мамы, большая часть ушла на лечение, а всё то немногое, что осталось, решили не тратить и положить в банк неприкосновенным запасом. Евгений всё собирался сходить и открыть депозит, но, видимо, так и не дошёл до банка.

При воспоминаниях о маме, Ева всё-таки не выдержала и дала волю слезам.

"Мама, мамочка! Как же так? Тебя нет со мной, когда ты мне так нужна!" – в мыслях обращалась она к своей маме, которой не стало год назад. Диагноз приговором «рак молочной железы» настиг внезапно и ударил по самому больному. А дальше всё по схеме: лучевая терапия, мастэктомия, химия. И лишь одному Богу известно, кому повезёт выиграть в лотерею, под названием судьба. Но, видимо, фортуна оказалась не на их стороне. Она показала себя как жестокая тварь, которая уносила с собой в могилу самого дорого человека, ту единственную, которой была нужна. Маме удалили вторую грудь. Но и это не помогло. Вообще ничего не помогло, ни деньги, ни связи мужа, который доставал дорогие лекарства и договаривался с самыми престижными докторами. Как в тумане. Большую часть времени Ева проводила больнице, а оттуда бегом домой, где её ждали муж и ребёнок. Как она тогда сама не свалилась с жуткой депрессией или от истощения? Но как ни боролась она, как ни прыгала выше головы, костлявая всё же сделала своё дело: мамы не стало. Тогда в её груди погас огонь, который мама поддерживала все эти годы. Для неё перестал существовать мир как таковой. Было дико смотреть на людей, продолжающих как обычно заниматься своими делами, которые сидели в кафе, улыбались, дышали. Она грызла по ночам подушку и выла от бессилия, понимая, что уже не вернуть, ничего не сделать. Как заливалась истерическим хохотом, когда звонили родственники тех, кто лежал с мамой в одной палате с таким же диагнозом. За какое-то время не стало их всех. Один за другим затухал свет их миров, как выключаются фонари с наступлением утра. Но она держалась. До последнего не разрешала себе пойти за мамой следом, а ведь так хотелось! Из-за Лизы. Знала, что кроме неё, ребенок никому не нужен, ни мужу, который ещё больше отдалился, отгородился от семьи, словно её горе его не касалось, ни свекрови, этой старой змее, которая любила лишь своего сыночка.

"Как мне тебя сейчас не хватает. Куда я теперь? Никому не нужна", – Ева рыдала, закрыв руками лицо. Тело её сотрясалось, она вертела головой, не понимая, как такое могло с ней произойти. Почему её муж превратился в монстра?

Спустя пару минут, она заставила себя успокоится. На негнущихся ногах подошла к телефону и набрала номер такси. На другом конце провода женский голос ответил:

– Как можно скорее, пожалуйста, – умоляющим голосом сказала Ева.

– А можно я скажу позже, когда приедет такси?

– Можно. Ожидайте. Когда машина будет на месте, вам сообщат.

– Спасибо, – ответила Ева и положила трубку.

Взяв спортивную красную сумку, она побежала в комнату Лизы и лихорадочно стала засовывать в неё вещи дочери. "Сначала лекарства!" – она бросилась к шкафу, где на полке в пластмассовом боксе лежали уколы для ежедневных инъекций вместе с маркерами и всем необходимым для дочки. Взяв коробку в руки, Ева подумала: "Господи, что я буду делать, когда они закончатся? Где я возьму деньги на новые?" – на мгновение, в голове у неё промелькнуло сомнение. "Я рискую! Прежде всего здоровьем Лизы. Но жить так больше я не смогу! Терпеть его жестокость больше нет сил. С каждым разом он становится всё агрессивнее и сейчас о дочке и нужно подумать! Она не должна видеть его таким. Если так будет продолжаться и дальше, то и Лиза попадёт под его горячую руку, а этого никак нельзя допустить". Думая об этом, она засовывала в сумку одежду дочки, понимая, что каждая минута на счету! В любой момент он может вернуться и увидеть, что Ева собирается сбежать, и тогда ей точно не поздоровится. Когда всё было собрано, уже на выходе из комнаты она увидела на кровати плюшевого зайца, которого бабушка подарила Лизе на день рождения. Это была её любимая игрушка, и все с почтением называли его "Мистер Заяц". Она сунула его в доверху набитую сумку и тут в квартире раздался телефонный звонок. От неожиданности Ева застыла на месте.

"Кто бы это мог быть? Скорее всего, такси. А вдруг это муж?" – борясь с собой, она подошла к телефону. Сняв трубку, поднесла к уху.

– Ева, ты дома? Привет! Я звонила тебе на работу, мне сказали, ты отпросилась сегодня. Что-то случилось?

– Янка, это ты? – выдохнула с облегчением. Слава Богу.

– Ева, что у тебя с голосом? У тебя всё в порядке?

– Нет, не в порядке, – ответила, закусывая губу. Она не знала, как поступить. Но сейчас ей необходимо было кому-то выговориться. Яна была её подругой, можно сказать, единственной. Может, она посоветует, как быть. И она выпалила на одном дыхании:

– У нас с Женей сегодня годовщина. Я пришла домой, а он тут…тут…– она всё не решалась произнести вслух то, что видели её глаза.

– Что, Ева? – спросила Яна, хотя ответ она уже знала заранее. То, что муж Евы гуляет на стороне, она узнала от своего мужа, когда застала его в похожей ситуации. Она тогда закатила ему жуткий скандал, на что её муж сказал, что все мужики из их окружения изменяют своим жёнам. И что это нормально. Яна долго ещё боролась со всем этим, но постепенно смирилась со своей судьбой, приняв это как часть несправедливого мира и женской участи.

– В общем, он был тут с другой женщиной, причём это было настолько отвратительно, что ты даже себе представить не можешь.

Яна тяжело вздохнула, затем произнесла твёрдым голосом:

– Послушай, Ева, давай я сейчас приеду, и мы поговорим, – поняв, что разговор неизбежен, Яна пыталась его отсрочить.

– Ева, я знала, что твой муж изменяет тебе… Все знали.

– Ева, успокойся, я сама прошла через всё это. Мне мой Игорь тоже изменяет. Причём уже давно.

– И ты мне не сказала? – ледяным голосом спросила Ева. Она так сильно сжимала в руке телефон, отчего костяшки её пальцев побелели. От лица отлила кровь.

– А чем тут хвастаться, Ева? Я решила, что сама всё переживу. Пойми. И ты сможешь.

– Ты мне не сказала про МОЕГО мужа! – закричала в трубку Ева.

Шокирующие новости одна за другой обрушивались на неё, словно волны в шторм на тонущего человека, не давая сделать глоток воздуха. Она захлёбывалась собственной болью, понимая, что в её жизни не осталось ни одного человека, которому можно доверять. Её предали самые родные люди. Что же ещё ей предстоит вынести, неужели это ещё не конец?

– Ты знала и молчала. Смотрела мне в глаза и молчала.

– А что бы это изменило? Да и к чему мне влезать в вашу семью? Кто я такая, чтобы сообщать подобные новости? Тем более, что мне мой запретил.

– Вот именно, кто ты такая? А я знаю! Ты – идиотка. Которая позволила сесть своему мужику себе на голову и ещё ноги свесить. "Да и сама я точно такая же!" – подумала про себя.

– А что ты предлагаешь, Ева? Мне надо было уйти от него, так? Да кому я нужна? В мои годы?

– Ты с ума сошла, Яна? Это он так запудрил тебе мозги? Он позволяет себе развлекаться где-то на стороне, а ты терпишь это и дома его ждёшь? Ужин готовишь? И шмотки ему стираешь? Ты в своём уме? Ну нет, я такое терпеть не стану! – возмущалась Ева.

– И что, бросишь его? А у тебя, между прочим, ребёнок-инвалид.

– Диабет – не приговор. Если соблюдать все правила, то с ним можно жить как нормальные люди.

– Знаю, прости. Но ведь это безумно дорого! Одна ты не потянешь, а другой мужик вряд ли согласится на это.

– А мне и не нужен никто. Я сама со всем справлюсь. Лиза – моя и только моя.

Ева понимала, что этому человеку доверять больше нельзя. Никогда… В конце концов, её подруги и знакомые, включая Яну – это жёны друзей её мужа. Похоже, в этом мире она осталась совсем одна, без поддержки. За исключением того самого родного и единственного, что у неё осталось: её дочери.

– Поживём, увидим. Что-нибудь придумаем, – солгала Ева, поглядывая на чемоданы, собранные и готовые, как и их хозяйка, к новой жизни. – Но мириться с этим я точно не буду.

– Уф, ну мы это переживём. Ты же понимаешь, я не могла иначе, Ева, пойми.

– Ну конечно! Где сейчас твой? – уже спокойно продолжала Яна. Ей заметно стало легче.

– Ушёл куда-то. Сказал, скоро будет. Может, хочет извиниться, – продолжала, оглядываясь по сторонам в поисках забытых вещей, и тут её глаза остановились на злополучной тарелке, стоявшей на комоде.

– Ну и славно, вы там поговорите. Сильно не буянь и не упорствуй. Такая наша женская доля. Слышишь?

– Угу, – ответила Ева, всё так же пристально продолжая смотреть на тарелку.

– Давай встретимся потом и поговорим, ладно?

Она не отрывала взгляда от предмета, который приковывал к себе. Казалось, он был символом того, что сегодня произошло: её смяли, растоптали, унизили. Она подошла и взяла тарелку в руку. Тут снова зазвонил телефон. Уже не раздумывая, Ева сняла трубку:

– Приятной поездки, – учтиво ответили на другом конце и отключились.

Ева медленно повернувшись к кровати, встав у её изножья. Ещё раз посмотрела на смятую простынь, так предательски свисавшую с одной стороны, на подушки, что принимали в свои объятия другую, чужую женщину. Она стояла и смотрела на свою прежнюю жизнь, которая обрывается сегодняшним днём. Ева даже не прощалась с ней, а, скорее, громко посылала её куда подальше. Она отвела руку с тарелкой в сторону, улыбнулась, в её глазах зажегся огонь новой, другой женщины и со всей силы швырнула в изголовье кровати свою жизнь, которая, попав прямиком в кованные перила, с шумом разбилась на маленькие кусочки.

Накинув пальто и взяв вещи, она вышла во двор. Ожидавший водитель тут же открыл багажник и быстро погрузил сумки. Оглядываясь по сторонам, Ева села на заднее сиденье.

– В семнадцатую школу, тут недалеко, затем в аэропорт. Но, подумав о том, что муж, зная её неприязнь к поездам, скорее всего, будет искать их именно в аэропорту, изменила свой маршрут:

«Начнем всё заново, с чистого листа», - подумала она. Ева устремила свой взгляд в окно, в котором в последний раз видела знакомые улицы. Она не знала, что скажет дочери, не знала, куда отправится и что будет делать дальше, но она знала точно: к своей прежней жизни, к мужу, к прежней себе она больше не вернётся. Никогда. "Разве может человек сознательно обрекать себя на муки, зная, что может быть счастлив?! Где-то вдали от всего зла, которое ему причиняют, можно улыбаться каждому новому дню. Люди радуются простым мелочам, не боятся разбить чашку и не быть за это отчитанными. И она так хочет!"

На мгновение её взгляд зацепился за силуэт мужчины, который вошёл в их подъезд. Это был её муж! О Боже! Он вернулся. Не раздумывая, она наказала таксисту ехать, при этом вжалась в сиденье, словно это сделает её невидимой.

Подъехав к школе, Ева попросила водителя не глушить мотор и побежала за дочкой. Погода становилась всё хуже, ветер не на шутку разыгравшись, поднимал с земли листья и закручивал их в причудливые вихри. Не обращая внимания на холод, пробиравшийся в распахнутое пальто и волосы, хлеставшие её по лицу, она бежала к площадке, откуда забирала Лизу после уроков. Она быстро нашла глазами дочку, крикнув на ходу учительнице, что они очень торопятся, схватила Лизу и стремглав бросилась к ожидавшей их машине. Такое странное поведение мамы ученицы насторожило учительницу, и она ещё долго смотрела вслед удаляющемуся автомобилю.

Сидя на заднем сидении такси, Ева крепко прижимала дочку к себе. И каково было её удивление, когда она увидела, как им навстречу приближается машина, за рулём которой сидит её муж. От ужаса, что он настиг их, у Евы перехватило дыхание. Что будет, если он сейчас её увидит! К счастью, он смотрел во двор школы, откуда всего минуту назад Ева убегала с дочкой. Машины на пару секунд поравнялись друг с другом. Ева с силой зажмурилась, молясь, чтобы он не повернул голову и не посмотрел в их салон, и.. они разъехались в разных направлениях. Ева открыла рот в немом крике, и слёзы градом покатились из её глаз.

– Мама, что случилось? Почему ты плачешь? Тебя папа обидел? – Лиза вытирала ладошками слёзы с маминого лица.

– Всё хорошо, зайчик. Маме уже лучше, – улыбалась сквозь слёзы. – Мы с тобой отправляемся в путешествие, только ты и я. Хорошо?

– С папой мы пока поживём раздельно. Но, что бы между нами ни случилось, он всё равно тебя любит.

– Я уже перестала плакать, – говорила, целуя дочку в волосы, щёки и нос.

Приехав на вокзал, Ева направилась к кассам в надежде купить билеты на ближайший поезд. Сейчас ей было всё равно, куда ехать, лишь бы подальше отсюда, от города, в котором в эту минуту беснуясь и проклиная, её искал муж. Она боялась себе представить, что её ждёт, если он найдёт их! "Господи, помоги! Ты же видишь, я не сделала ничего плохого. Я любила его, отдавала всю себя. Ещё немного помоги, а дальше я сама. Не оставь нас, прошу!"

Ева выдохнула с облегчением, услышав из окошка, что через полчаса прибудет поезд, следующий проездом. На станции он пробудет десять минут, так что задерживаться не стоит. Ева купила билеты и поспешила найти укромное место за зданием вокзала, где можно переждать время до прибытия, оставаясь незамеченными.

Её трясло мелкой дрожью каждый раз, когда она видела мужчин, проходивших мимо них. В каждом из них ей мерещился муж, готовый расправиться с ней, бросившей ему такой дерзкий вызов.

Наконец, по громкоговорителю передали, что на первую платформу прибывает нужный им поезд. Боясь выйти из своего укрытия, Ева всё же решилась. Собравшись с силами и дав дочке чёткие указания следовать строго за ней, бросилась к своему спасению. По железной дороге, пыхтя и громко сигналя, приближался поезд.

Сильный ураган поднялся над городом, небеса разверзлись, и из их тверди ледяным потоком хлынул дождь.

Сверив документы с билетами, проводница пропустила женщину с дочкой и, стараясь не намокнуть, поскорее закрыла за ними дверь вагона.

Из последних сил держа себя в руках, Ева зашла в купе, не чувствуя рук и ног от усталости. Только сейчас она поняла, что всё это время держала Лизу за руку, умудряясь при этом тащить за собой тяжёлый чемодан с сумками. Не зря говорят, что человек в состоянии аффекта способен поднимать немыслимые тяжести. От бессилия она села на нижнюю полку и закрыла лицо руками. "Неужели получилось? Спасибо!"

- Мама, смотри, там папа! – сказала Лиза, указывая в окно на бегущего и расталкивающего прохожих мужчину. Внезапный дождь промочил его одежду насквозь, и она облепила его тело, струи воды лились с его волос, попадая в глаза. Но он не замечал этого. Не замечал и людей, расступающихся перед его безумным взглядом, который был наполнен ненавистью. Сейчас мужчина был готов разорвать в клочья любого, кто встанет у него на пути.

– Пригнись! – крикнула и схватив дочь, рухнула с ней на пол в тот момент, когда глаза её мужа скользнули по их окну. В это же время состав дёрнулся, и поезд медленно тронулся в путь, увозя с собой несчастную, израненную душу, которая надеялась на новом месте обрести покой.

Проснувшись утром, Ева была рада новому дню, тем более что за окном хоть и было прохладно, зато солнышко светило весьма приветливо. Она быстро встала, умылась, приготовила завтрак и пошла будить Лизу. Молодая женщина присела к дочке на кровать и нежно провела тыльной стороной руки по спящему личику дочери, которая во сне крепко обнимала своего любимого Мистера Зайца.

– Вставай, котёнок, пора собираться в школу.

Лиза пробормотала в ответ что-то невнятное по поводу того, что они вчера легли поздно и ей, конечно же, хочется спать, спать и спать.

– Лизон, я всё понимаю, но надо потерпеть, – не унималась мама, стягивая с неё одеяло, – нам никак нельзя пропускать занятия.

Лиза села в кровати, сладко зевнула и, не открывая глаз, спросила:

– А мы пойдем в больницу навестить Марию? – в этот момент Лиза напомнила Еве маленького суриката, который выполз из своей норки навстречу солнышку. Тёплый, сонный сурикат.

– Давай, я заберу тебя после школы, и мы вместе к ней сходим.

– Ладно, – ответила Лиза и открыла один глаз. – А её папа нам разрешит? Он вчера так кричал! Я так за тебя испугалась.

– Он просто очень сильно переживал за Марию, вот и кричал. Будь я на его месте, тьфу, тьфу, тьфу, кричала бы точно также, – объяснила Ева. – Так, ребёнок, вставай! Иди умываться и за стол. Завтрак остывает.

– Хорошо, мамся, – ответила девочка и встала с постели, засунув свои босые ноги в смешные тапки – здоровенные поросята (подарок Евы по случаю их переезда) и медленно поплелась в ванную.

Ева завезла Лизу в школу, ещё раз пообещав, что они сразу после занятий поедут проведать Марию, и поехала на работу. "Старый деспот, поди, уже заждался ", – в шутку подумала она.

– Что-то вид у вас сегодня какой-то озадаченный, моя κορίτσι¹ (таким странным прозвищем Владимир Петрович называл Еву).

– Да, со мной вчера такая история приключилась. Вернее, не со мной, а с одной девочкой.

– Вы, давайте, ложитесь. А то пока вы сидите, процедура сама собой не начнется! – скомандовала Ева приказным тоном, указывая на кровать.

¹ κορίτσι , [корицы] (греч.) – девочка, девушка.

Владимир Петрович покорно лёг на широкую кровать, и Ева начала совершать привычные действия: сначала она закрепила у него на груди пять электродов и измерила ЭКГ. Убедившись, что показатели стабильные, она без помех ввела в вену мужчины тонкую иглу и повернула колесико на капельнице, давая лекарству медленно поступать в организм.

– Так что там случилось с девочкой? – допытывался Владимир Петрович, не желая уступать.

– Девочка, Мария, дочь моего соседа, о котором я вам рассказывала, ну, тот, который вспыльчивый.

При её словах Владимир Петрович как-то напрягся.

– Что? Вам больно? – заметив в нём странную перемену, Ева остановилась.

– Ну так вот, когда мы гуляли вечером во дворе, она упала с качелей и получила сильный удар по голове. Бедная малышка. Мы с Лизой очень испугались. Я не знала, что и делать. Что с вами? Вам плохо? – озадаченно спросила Ева, видя, как он тяжело дышит.

– Что значит, не знала, что делать? Вы же…медсестра! – возмутился Владимир Петрович.

– Ну да, – подтвердила она и рассказала ему в подробностях, как всё было.

Он слушал её молча, больше не перебивая. И лишь в конце посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ну, вы молодец, скажу я вам. И не переживайте, что увезли девочку. Если бы вы замешкались, то могли бы упустить драгоценное время.

– Да, теперь я и сама так считаю. Жалко, что отец девочки не разделяет нашу с вами точку зрения, – вздохнула с жалостью, – он, наверное, меня до конца своих дней не простит. Как он кричал вчера, вы бы видели! Я думала, он меня уничтожит. Как же мне быть, я пообещала дочке, что мы навестим Марию в больнице, но, боюсь, он мне этого не позволит.

– Да вы в своем уме? Нет, вы точно лишены всякого рассудка, если так считаете, – возмутился Владимир Петрович и даже сел в постели, отчего датчики на его груди сорвались, и аппарат, стоявший у кровати, тревожно запищал. Ева тут же стала всё суетливо поправлять.

– Этот мужчина должен стоять перед вами на коленях и осыпать вас розами за спасение жизни дочери. Благодарить вас каждую минуту. Вот увидите, наверняка он уже пришёл в себя и осознал, что был неправ.

Еве почему-то очень хотелось, чтобы слова Владимира Петровича оказались правдой, и они с Маркусом хоть немного поладили. Ей так не хотелось все время испытывать страх перед человеком, с которым живешь по-соседству. Она так устала от постоянного напряжения. Хотя после вчерашнего он уже не казался Еве таким отвратительным, как раньше. Она увидела его с совершенно другой стороны, узнав, что у него есть дочь, поняла, что он такой же человек, как все.

– Буду налаживать с ним контакт. Хотя бы попытаюсь. Не люблю конфликтовать с кем-то, – сказала в надежде Ева.

Владимир Петрович одобрил её решение и сказал, чтобы она непременно отправилась в больницу.

– Вот увидите, κορίτσι, всё разрешится. Вы теперь тоже в какой-то мере несёте ответственность за этого ребёнка, – подбодрил он её.

Еве нравилось, что Владимир Петрович так легко и непринуждённо рассеивает все сомнения в её голове. Казалось, что он буквально читает её мысли и произносит вслух то, что Еве трудно было вымолвить.

Ева попросила отпустить её пораньше, чтобы успеть заскочить домой и приготовить девочке в больницу что-нибудь вкусненькое. Владимир Петрович не только не возражал, но ещё и добавил, чтобы и про папу она не забыла. Ведь он, скорее всего, не отходил от девочки всё это время, и, конечно же, проголодался.

Ева с Лизой, шурша бахилами, шли по коридору больницы в поисках нужной палаты.

Ева заметно нервничала, ведь она не знала, как отреагирует на её появление Маркус. А ещё Лиза с этими шарами! Она чувствовала себя так глупо и не хотела даже представлять, что будет, если Маркус снова взбунтуется. От былой уверенности, которую утром вселил в неё Владимир Петрович, не осталось и следа.

Постучав чуть слышно, Ева нажала на дверную ручку, и они с Лизой заглянули в палату.

В узкой комнате у широкого светлого окна на кровати лежала Мария. Её голова была замотана бинтами, и на руке, охватывая плечо, красовался грубый гипс. Рядом на тумбочке лежали различные лекарства. Тут же в открытом пакете лежала надкушенная булочка, а рядом стояла коробочка с соком. При виде всего этого сердце у Евы болезненно сжалось.

Кроме Марии в палате больше никого не было. Ева вроде и вздохнула с облегчением, но всё же доля огорчения промелькнула в её голове. Она всё-таки хотела объясниться с Маркусом.

При виде разноцветных шариков, которые Лиза держала в руке, Мария взвизгнула от радости и попыталась похлопать в ладоши, но, почувствовав резкую боль в плече, сразу прекратила. Лиза посмотрела на маму: "Вот видишь, я была права" и подошла к подружке.

Видя, как девочки рады друг другу, как трепетно они обнялись, Еве невольно на глаза навернулись слёзы, которые она тут же смахнула. Сентиментальность тут ни к чему.

– Здравствуй, малышка! Ну как дела? – ласково спросила она и тоже подошла ближе.

Ева присела на край кровати и машинально провела рукой по щёчке девочки, как любила это делать Лизе.

– Как здорово, что вы пришли! – радовалась Мария. А то мы с папой уже начали скучать. – А у меня вот, – и она показала свою руку.

– Болит? – сочувственно спросила Лиза и слегка погладила Марию по руке.

– Ты – умничка! Обязательно пройдёт и будет даже лучше, чем раньше! – подбодрила Ева.

Все трое засмеялись. Ева всё не решалась задать вопрос по поводу того, где сейчас её папа, но тут ответ нашёлся сам собой. В палату вошёл Маркус с полотенцем на шее и взъерошенными мокрыми волосами.

При виде гостей он остановился и стоял так, переводя взгляд с Евы на дочь, на шарики и обратно.

Видя, что пауза затянулась, Ева медленно поднялась и, приближаясь к Маркусу, проговорила:

– Я позволила себе… и Лизе навестить вашу дочь… Если вы не против. Мы можем поговорить? – спросила, указывая на дверь.

Маркус посмотрел на дочь, которую за одну руку держала Лиза и, убедившись, что всё в порядке, согласился.

Выйдя из палаты, они прошли по коридору и остановились у окна, где вокруг стояло множество растений. Убедившись, что они никому не помешают, Ева повернулась лицом к Маркусу и начала первой:

– Здравствуйте, – произнесла неуверенно и поняв, что немного запоздала, запнулась. Сделав глубокий вдох, она выпалила на одном дыхании:

– Послушайте…Маркус. "Хм, непривычно называть его по имени». Вчера мы не успели нормально поговорить. Все были напряжены и взволнованы. Я понимаю, что поступила необдуманно, когда увезла Марию, не сообщив вам об этом. Но и вы меня поймите. В тот момент я думала только о ней, о том, что нельзя терять время. Тем более, что она была без сознания. Поверьте, я не знала, что Мария ваша дочь.

Скрестив руки на широкой груди, Маркус смотрел на собеседницу исподлобья. Густые чёрные брови сошлись на переносице. Она чувствовала себя неловко и старалась не смотреть ему в глаза. Но когда всё же осмелилась, их тёмный, глубокий омут поглотил её. Еву словно засасывало в неизвестность. Она уже не испытывала перед ним страх, как раньше, но новые ощущения тоже ей были не по душе. Она попыталась сказать ещё пару невнятных слов, как вдруг он прервал её одним лишь словом:

Ева замолчала, опешив от изумления. Затем, желая услышать это заветное слово ещё раз, переспросила:

– Спасибо, Ева. За то, что спасли мою дочь, – медленно и уверенно сказал он.

Ева, услышав свое имя из его уст, немного растерялась, так как не ожидала такого поворота событий. Ещё она заметила, что он говорил с таким же акцентом, который был присущ Владимиру Петровичу. "Странно, – подумала она, – раньше я не обращала на это внимания. Наверное, у местных жителей своя манера разговаривать".

Маркус расцепил руки и слегка дотронулся до кончиков её пальцев, словно касаясь чего-то хрупкого, невесомого. Ева слегка вздрогнула. Уже очень давно её не касался чужой мужчина. Она отвела глаза в сторону, стараясь не выдать своего смущения.

– Я вчера кричал на вас и вашего друга, простите, – было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом. – Я обезумел от всей этой безысходности, когда понял, что дочери нигде нет. Где я только ни искал. А когда мы нашли вашу записку, я был зол прежде всего на себя, потому что не нашел её сразу. Мы с ребятами потеряли много времени, и это вывело меня из себя. Простите ещё раз.

Ева представила себе эту ужасную картину. Она, словно видела Маркуса, который пытается отыскать дочку, понимая, что с ней что-то произошло. Для любого родителя такая ситуация, как страшный сон. Интуитивно она сжала его большие ладони своими маленькими ручками, пытаясь утешить. Они оба уставились на их сплетенные руки. Большим контрастом изящные белые пальцы покоились на его смуглой коже. Спохватившись, Ева разорвала этот неожиданный плен, отступила назад и вздохнула с облегчением.

– И за тот случай, ну возле машины… простите. Мы с Ромом вели себя, как идиоты.

Он и сам понимал, как тогда это выглядело. И от этого на душе было препогано.

Еве не верилось, что этот внушающий страх и неприязнь мужчина, словно на исповеди, сейчас стоит и просит прощения.

– И вы меня извините. Я ничем не лучше себя вела, когда оскорбляла вас в ответ. На самом деле я не такая.

Сказав это, Ева почувствовала, словно сошёл камень с души.

От их былой враждебности не осталось и следа. Ева невольно улыбнулась, отчего и Маркус улыбнулся в ответ.

– Мир? – спросила Ева и обратила в надежде свой взгляд на Маркуса, сумев устоять под его безумным напором.

"Что за девушка? – подумал он. – Вроде бы ничего особенного, да тысячи таких. За то время, как она поселилась напротив, она постоянно вызывает меня на эмоции. То её хочется прибить за её бесячий характер, потому что таких выскочек надо ставить на место. А теперь, после вчерашнего, она уже не кажется такой заносчивой".

После небольшой паузы, которая неловко повисла между ними, Ева уже без страха спросила:

– Я приготовила для Марии куриный бульон. Можно я её покормлю, пока он не остыл? Если вы не против, конечно.

– Не против… конечно, – повторил и улыбнулся ещё шире, отчего Еве показалось, что она видит его впервые. Улыбающийся Маркус – это что-то новое и необычное.

– Отлично, тогда пойдёмте, – пролепетала она и пошла обратно в палату, пожалев при этом, что идёт первой, поскольку была одета в облегающие тёмные джинсы. Пока она шла, то ощущала на себе его тяжёлый взгляд.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Так не бывает - Вера Николаевна Бойчук - Читать онлайн любовный роман

Бойчук Вера Николаевна

Аннотация к произведению Так не бывает - Вера Николаевна Бойчук

1 Страница