Юность в стране застоя, или Повесть о первой любви - Константин Кураленя - Читать онлайн любовный роман

Аннотация к произведению Юность в стране застоя, или Повесть о первой любви - Константин Кураленя

1 Страница

Глава 1.

Она.

«Это она», – подумал с какой-то обречённостью Серёжка, услышав где-то впереди необычайно агрессивный перестук дамских каблучков. Такое понимание приходит как-то вдруг и сразу, и мы воспринимаем его как данность. Этот вызывающий стук своей настырностью распугивал затаившуюся в ожидании очередного грохота проходящего поезда привокзальную ночь.

– «И не боится же!», – промелькнула в голове отвлечённая мысль, а сердце, на мгновенье сбилось с установленного законами природы ритма, и застучало совершенно по-иному.

Сергей шёл на танцы в клуб воинской части, что расположилась на окраине его родной станции со странным французским названием Болонь, и был в отличном настроении. Хотя, надо заметить, что ничего французского в названии не было. С нанайского языка сие переводилось как «Озеро осенних рек». Когда-то Серёжке объяснили, что «осенние реки», это реки, куда осенью на нерест идёт кета.

«Поэтичный народ нанайцы», – подумалось тогда Сергею.

А вечер начинался неплохо, и обещал весёлого продолжения. Накануне они ещё загодя у родителей его друга Мещерякова Андрея, в простонародье отзывавшегося на прозвище Мещеряк, отлили из алюминиевой молочной фляги два литра браги. Недостачу предусмотрительно восполнили чистой водой. Бражка по виду и вправду напоминала молоко. Такого же парного цвета, только в отличие от продукта из-под смирной Бурёнки, она шипелась пузырями, и била в нос мелкими брызгами газа.

– Все девки наши! – довольно заключил Андрюха, закрывая банку капроновой крышкой, и ухмыльнувшись, добавил, – да и батя не сопьётся. Градус то мы ему поубавили.

«Это уж точно, – усмехнулся про себя Серёжка, – градус там действительно уже не тот». Он знал, что данная процедура проделывалась уже не впервой.

Парни на свете жили долго, уже без малого по шестнадцать с лишним лет. И по личному опыту знали совершенно точно, что перед танцами следует пить именно бражку.

– Она сладкая зараза, и закусывать не надо, – довольно ухмыльнулся Мещеряк.

Серёга поначалу отнекивался. Спиртное ему было как-то не очень, не привык ещё что ли? Но после того как он несколько раз пообтирал затылком клубные стены, понял – пить надо. Выпивка, это кураж, а без куража какие же могут быть танцы? Так, не-приведи-господь-что.

Не доходя до клуба, они встали под тень деревьев. Пили, по очереди приникая к широкому стеклянному горлышку. Мутная приторность вязко растекалась по судорожно сжимавшемуся горлу. Пилось нехотя, поэтому приходилось кхэкать, и прерываться. Но долг требовал, и мучения кончились, когда язык ощутил неприятную скользкость дрожжевой жижицы.

Отдыхиваясь, немного постояли. Андрюха жестом залихватского курильщика выщелкнул из жёлтой пачки болгарского «Интера» сигаретину, и протянул её другу.

– Не-е, – передёрнувшись, замотал тот головой, – меня сейчас и так стошнит.

Серёга не курил всю свою жизнь. Это дело он не любил ещё больше выпивки.

– Ну, чё, пойдём бикс снимать? – подражая старшим парням, ловко выплюнул окурок Мещеряк, и развязным голосом добавил, – а то «клубные» без нас всех расхватают.

А Серёга не к месту вспомнил как ещё в первом классе, старшие парни на сеновале «узла поселковой связи» учили их с Андрюхой ругаться матом, курить и пить брагу. Как, там же они весьма доходчиво поясняли, что и как следует делать с противоположным полом. Мещеряк оказался учеником способным. А вот Серёжке все эти науки были неприятны, и они в нём как-то не прижились.

Больше всего ему не нравилось, что о всех девчонках отзывались как-то не очень хорошо. На его взгляд среди них были очень даже ничего. Например, Иринка Козлова. Она была своей в доску. Ещё по детству Серёжка помнил, как наравне с ними, пацанами она на стареньких лыжах сигала с трамплина. И это несмотря на расхожее мнение, что все отличницы ябеды и зубрилы. Так что не все девчонки зануды и трусихи.

Но сейчас он мог горы свернуть.

– Пошли! – также дерзко пошатнулся он.

– Чё дрищи алюрские припёрлися? – совсем не ласково встретил их клубный предбанник прокуренным голосом одноклассника и закоренелого двоечника и неприятеля по жизни Юрченко Витьки, по-простому Юрчи.

– Тебя забыли спросить! – вызывающе цвыркнул через губу Мещеряк.

– Чешите на танцы в свою воинскую часть, а здесь сегодня клубные отдыхают! – нахально сверля их глазами, ухмыльнулся Юрча, и, повернувшись к подобострастно гыгыкающим прихлебателям, радостно сообщил. – Лафа мужики, алюровских сегодня будем бить!

– И как мы промухались, – шепнул другу Андрей. – Сегодня же и вправду в «Части» танцы.

– Тебе что места мало? – примирительно произнёс Серёжка, не собираясь отступать перед Юрчиной наглостью.

Вот этого делать не следовало. Примирительный голос в подобной среде обитания воспринимался за слабость.

С незапамятных времён, наверное, с тех самых, когда рыки первобытного человека стали принимать подобие первых слов, люди с узкой черепной коробкой так и не смогли перестроиться, и говорить нормальным языком. Весь их лексикон сводился к нескольким нечленораздельным фразам. А пробел в недостатке образования восполнялся нагло вытянутой вперёд челюстью, и вставляемым к месту и без места отборным матам. И звучало это примерно так:

– Ты чё мля буду в натуре, мать-перемать, пойдём, козёл, выйдем!

– Пойдём! – словно окунаясь с головою в омут, дерзко ответил Серёжка, и понял, что после такого ответа, так как прежде уже не будет.

Нет, он не был трусом, просто он не любил драться. Ему почему-то было жаль того, кого он бил. А назревавшая драка будет не такой, как это было прежде. В Болни за «козла» отвечали по полной программе. В основной своей массе население станции, как, впрочем, и Дальнего Востока, составляли бывшие узники Гулага. Затем к ним добавились вышедшие «на свободу с чистой совестью» узники современных лагерей. А эти люди, вольно или невольно принесли в быт мирных обывателей частицу «зоновской» жизни и понятий.

Сейчас всё будет всерьёз, до полного нокаута одного из противников. Детство кончилось, и уже не скажешь, что тебе больно, и из носа течёт кровь. Будет решаться вопрос чести и дальнейшего отношения к нему друзей и врагов. Юрча, называя его козлом, прекрасно об этом знал.

Взгляд Юрчи удивлённо взметнулся вверх. Лёгкая неуверенность проскользнула в его наглых глазах. Поймав эту неуверенность, Сергей неожиданно для себя успокоился, а в голове стало пусто, словно туда натолкали ваты. Выбор сделан. Он, молча, развернулся, и пошёл в темноту на задворках клуба. За ним двинулся Мещеряк, и парни из юрчиной свиты.

Очень многое могла бы рассказать дотошному слушателю клубная площадка у чёрного входа. Под крики групп поддержки и отчаянные маты поединщиков здесь плющились носы и ломались челюсти, утверждавшейся в мире взрослых молодёжи. Здесь выясняли отношения перебравшие горячительного взрослые мужики. На этом ристалище отстаивали свою честь и дрались за девчонок. Сюда, в перерывах между танцами, выводили этих самых девчонок, и до одури с ними целовались.

Но не об этом думал Серёжка, спускаясь во двор по скрипучим ступенькам крыльца. Если честно, то он ещё ни разу в жизни не целовался так, чтобы падало сердце, и захватывало дух. А вот драться ему приходилось, и довольно-таки часто. Опять-таки виной тому тот самый ГУЛАГ. Только сила и умение постоять за себя определяло место в обществе, там, где пришлось ему появиться на свет и жить. А у детей это проявлялось в особо жестоких и извращённых формах. Сейчас он боролся с противоречивыми чувствами, затеявшими в его душе несвоевременный спор.

– Плюнь на всё, и беги, – трусливо нашёптывал ему какой-то подленький голосок, неизвестно откуда пролезший в душу. – Юрча тебя не пожалеет.

– Не смей! – вскинулся внутренний голос. – Завтра ты станешь посмешищем всего посёлка. Как ты будешь ходить по улицам – огородами?

– Люди поговорят, и со временем забудут, зато если сбежишь, то не испытаешь боли, а может быть даже чего и похуже. Ты же знаешь Юрчу, он ведь идиот, и не остановится, пока тебя не покалечит. И никто ведь не заступится потому, что драться будете один на один.

– Лучше один раз перетерпеть, – не соглашался с подстрекателем внутренний голос. – Иначе ты уже никогда не сможешь смело смотреть в глаза опасностям.

– Да пошли вы! – вполголоса выругался Серёжка, и развернулся лицом к врагу.

«Если не хочешь валяться на земле, бей первым!», – всплыли откуда-то из прошлой жизни слова старшего брата Алика. Тот знал толк в подобных делах потому, что дрался всегда и везде, и дело это любил.

– Ну, чё, Серый, коленки трясутся? – Настраивая себя на боевой лад, ухмыльнулся Юрча. – Может на колени встане…

– Ха! – не стал дожидаться окончание монолога Сергей и, сделав шаг вперёд, выкинул перед собой правую руку: он сделал выбор, определяющий всю его дальнейшую жизнь.

«В удар надо вкладывать вес корпуса, и силу плеча», – вновь вспомнились слова брата, и:

– Хрясь! – Неожиданно звонко слились в один звук удар и клацанье челюсти противника.

Профессионалы бы назвали такой удар «прямой в подбородок». Серёжка с удивлением смотрел, как тело стоявшего напротив его человека отрывается от земли, и неуклюже забрасывая ноги выше головы, падает навзничь.

– Бум! – в наступившей тишине глухой звук падения поверженного врага слышали все.

Но никто не сдвинулся с места. Все ждали, что же скажет хозяин распростёртого на земле тела. Но тот молчал.

– Он чё, убил его что ли? – раздался первый неуверенный голос.

– Пойдём! – дёрнул Сергея за рукав Мещеряк.

Никто не загородил им дорогу, когда они стали проталкиваться через толпу зрителей. Наоборот, все с опасливым уважением расступались в разные стороны.

– Представляешь, с одного удара уложил!

– Юрчу? Быть такого не может! – послышались возбуждённые голоса за их спиной.

– Давай, ходу! – азартно засмеялся Андрей. – Ну, ты даёшь! Бац – и с копыт!

А Серёжка всё никак не мог поверить, что одним ударом одолел ненавистного врага. Сколько тот ему крови попортил за восемь школьных лет! И почему он раньше думал, что Юрча сильнее? Внутри возникла необычайная лёгкость. Казалось, что если сейчас подпрыгнуть, то он полетит. И Сергей непроизвольно схватил за руку шагавшего рядом с ним друга.

– Ты чё? – дёрнулся тот.

– Да так! – счастливо рассмеялся Серёжка. – Плевали мы на всех!

– Эт-то точно! – поддержал его Андрей, и спросил. – В воинскую часть идём? Там, наверное, сейчас наши вовсю выплясывают.

Как-то издавно повелось, что клуб воинской части считался вотчиной алюровских, сельский клуб принадлежал парням из посёлков Семенюр и Клубный. Права на эту собственность отстаивались кулаками во время выходных и праздников, когда на щиты объявлений вывешивались афиши «Сегодня в клубе танцы».

– Шагай, а я к брату зайду, – ответил Серёжка. – В клубе встретимся.

– Давай, – легко согласился Мещеряк, и беззаботно насвистывая, направился в сторону железнодорожных путей.

В прошлом году Серёжка закончил восьмой класс, неожиданно для всех забрал документы, и поступил в полтиехникум Комсомольска-на-Амуре.

– Екатерина Никитична, – нечаянно услышал он разговор между матерью и завучем школы, через два дня после этого. – Зачем вы позволили Серёже забрать документы, ведь ему, как никому другому следует продолжать учёбу. С его знаниями мальчик должен поступать в институт, а не техникум.

– Он так решил, – ответила мать. – А я своему сыну верю.

– Что он может решать в пятнадцать лет, – заволновалась Зоя Васильевна. – В таком возрасте мы должны за них решать.

– А жить им, – вздохнула мать. – Я всё прекрасно понимаю, но не хочу, чтобы сын меня потом упрекал, что я сломала ему жизнь.

– Вы не правы, – пыталась продолжить разговор завуч. – Именно сейчас вы можете сломать ему жизнь. Он мог бы стать прекрасным инженером.

– Его отец простой кузнец, что вы можете сказать о нём плохого? – помолчав сказала мать.

– Григорий Данилович работяга и хороший семьянин, поднять пятерых детей, это не шутки.

– Вот и я думаю, главное стать хорошим человеком. А образование.., что ж, поумнеет, заочно выучится.

Сергей не стал слушать, чем кончится разговор, и осторожно вышел из дома. Мать тогда ничего ему не сказала, а менять своего решения он не стал. И вот первый курс позади, и на летние каникулы Серёжка приехал домой.

Навестив старшего брата Ивана, Сергей шагал в сторону железнодорожного вокзала.

– Отец просил передать, что в выходные едем на покос, – передал он брату просьбу отца. – Ты как сможешь?

– Если не отправят на какой-нибудь перегон, то буду. Во сколько выезжаем?

– В четыре утра.

Договорившись взять рыбачьи снасти, они расстались.

На душе было легко и свободно. Он не думал о том, что на этой драке всё не закончится. Он даже не мог подозревать, что вкусив радость победы, определил свою дальнейшую жизнь. Теперь он не мог и не имел права пасовать перед опасностями.

Со стороны Комсомольска раздался грохот приближающегося поезда. Серёжка остановился. Мелькание пассажирских окон слилось в одну сплошную полосу жёлтого света. Под ногами слегка подрагивала земля, а запах топлёного мазута и горячего металла звал в необозримые дали. Обдуваемый тёплым ветром, прилетевшим от мчащихся мимо вагонов, Сергей вдруг понял: и его тоже ждут новые дали и незнакомые города. Что всё это будет, но потом. А сейчас его грудь распирало счастье начинавшейся молодости, он был готов полюбить весь мир, и поделиться с ним широтой своей души.

Серёжка посмотрел вслед подмигивающему красными огоньками хвостовому вагону, и, выдохнув теснившийся в груди воздух, весело насвистывая «по долинам и по взгорьям», зашагал в сторону вокзала.

– Товарищи пассажиры, будьте внимательны, от первого пути отправляется пассажирский поезд «Советская Гавань – Тихоокеанская», – раздался со стороны вокзала испорченный громкоговорителем голос дежурной по станции.

Сергей подходил к станции, когда стих грохот улетевшего в ночь поезда.

«Это она!», – подумал он с обречённостью, услышав где-то впереди агрессивный перестук женских каблучков. Такое понимание приходит как-то вдруг и сразу, и мы воспринимаем его как данность.

Этот вызывающий стук своей настырностью распугивал затаившуюся в ожидании очередного грохота проходящего поезда привокзальную ночь.

«И не боится же», – это была его последняя разумная мысль. Через несколько мгновений всё существо заполонило одно – «ОНА!».

В коротеньком летнем платьице, слегка выгибаясь под тяжестью спортивной сумки с надписью «Olimpiada – 80» она шагала навстречу, гордо вздёрнув подбородок. Свет от перронного фонаря высветил детские конопушки под блеснувшими навстречу глазами.

Девчонка была не местной и примерно одного возраста с Серёжкой. Судя по всему, промчавшийся мимо поезд выплюнул её из душного нутра расхлябанного вагона, и умчался дальше, оставив на Серёжкину погибель эту конопатую неожиданность.

Что он пропал Сергей понял сразу, как только расположившийся на боку спортивной сумки своей хозяйки олимпийский мишка нахально помахал ему лапой, а хозяйка дерзко стрельнула глазами.

И неизвестно как бы в дальнейшем сложилась жизнь паренька, если бы не убедительная победа над Юрчей, и не брага Андрюхиного отца. Винные пары и триумф победителя одержали верх над природной скромностью Сергея.

– Не тяжело? – поинтересовался он, не замечая, как губы растягиваются в дурацкую улыбку.

Женщина с первого взгляда понимает, нравится она мужчине, или нет. И хотя девчонке до женщины было как до луны пешком, но такие понятия впитываются с молоком матери.

– Хочешь помочь? – оценивающе взглянула она на худую долговязую фигуру, и преувеличенно участливым голосом добавила. – Не переломишься?

– Не-а, – ещё более глупо улыбнулся Серёжка, продолжая таращиться на неожиданное чудо.

– Ну что, Сергей, так и будешь улыбаться, или возьмёшь у девушки вещи? – снисходительно усмехнулась и девчонка.

– Давай, – протянул Сергей руку, и тут до него дошло. – А ты откуда меня знаешь?

– Знаю, – загадочно улыбнулась принцесса. Так про себя окрестил её Серёжка.

Он пристально вгляделся в лицо девчонки. Встретившись глазами, они изучающе долго не отводили взглядов. Что-то смутно знакомое промелькнуло в скуластеньких чертах её лица. И эти задорные конопушки? Где-то он это всё уже видел.

– Налюбовался? – первой сдалась девчонка, и отвела взгляд. – Может, уже пойдём?

– А куда? – задал Серёжка первый разумный вопрос. – К кому ты приехала?

– К тёте Вале Коротулиной, – и, словно бы беря реванш за то, что проиграла соревнования по переглядкам, девчонка независимо тряхнула чёлкой, и не оглядываясь, зашагала вперед.

Но длинные ноги Сергея уже через десяток метров нагнали принцессу, и они зашагали рядом.

– Как звать меня ты уже знаешь, – начал Сергей светскую беседу. – А как звать тебя прекрасная незнакомка?

«Неужели это я? – удивился своему комплименту Сергей. – Вроде бы и хмель весь вышел». Шагая рядом с едва достававшей ему до плеча девушкой, он хотел говорить, говорить, говорить, чтобы от его удачных шуток и комплиментов её глаза признательно вспыхивали, а с губ не сходила красивая улыбка.

И Серёжка своего добился. К середине пути, они разговаривали как старые знакомые. Сергея не волновало, что Коротулины живут рядом с клубом, что уже наверняка пришёл в себя его поверженный враг, и ему придётся возвращаться обратно по неприятельской территории. Он об этом напрочь забыл. Все будущие неприятности заслонило сияние зелёных глаз принцессы. Он уже знал, что её зовут Пеструхина Ирина, и что они бывшие одноклассники. После окончания второго класса они переехали жить в порт Ванино. Семь лет прошло с той поры.

– А меня то помнишь? – смеясь, спросил Серёжка.

– Я только помню, что ты был маленький, ещё меньше меня, а сейчас вымахал с версту коломенскую.

При этих её словах Сергей немного смутился. Да, действительно был такой постыдный факт в его биографии. В начальных классах на уроках физкультуры он стоял в общем строю едва ли не самым последним. Но к седьмому классу картина резко поменялась, и некогда рослые одноклассницы превратились в хрупких красавиц, и как-то незаметно переместились в конец строя, а мальчишки вытянулись вверх. И их неуклюжие угловатые фигуры теперь маячили в начале строя.

А знакомство Сергея и Ирины состоялось не очень обычно. Серёжкина семья приехала в Болонь сразу после Нового года. Он был тогда первоклассником.

– Познакомьтесь дети, – представила его учительница и, положив тёплую ладонь на Серёжкину макушку, добавила. – Скажи своим будущим одноклассникам, как тебя звать?

– Серёжа Котов, – не стал скромничать парень, и внимательно вгляделся в окружавшие его лица.

– Сидеть пока будешь с Пеструхиной Ириночкой, – подтолкнула его к последней парте учительница. – А меня звать Валентина Ивановна.

Серёжка, насупившись, взглянул на соседку. Девчонка была действительно Пеструхина. Пятидесятиградусные январские морозы не смогли стереть с её пухлых румяных щёк задорных веснушек. Она снисходительно подвинулась на противоположный край парты, и деревянным пеналом обозначила границы их будущего существования, и прошептала свистящим шёпотом.

– Зайдёшь на мою сторону – получишь!

– Очень надо, – гордо ответил парень, и со своей стороны закрепил суверенное право на территорию, положенным вплотную к пеналу букварём.

– Ты зачем его сдвинул? – зашипела вредная девчонка, и двинула пенал в Серёжкину сторону.

Видя такую вселенскую несправедливость и явное нарушение его суверенитета, Сергей закусил губу, и прижал букварь к парте. За пыхтением, и улаживанием пограничного конфликта он не заметил, как за их спинами остановилась Валентина Ивановна.

– Серёжа Котов, – произнесла она строго. – У нас мальчики девочек не обижают. Встань, и в наказание немного постой.

– Она сама, – попробовал воззвать к справедливости мальчишка.

И когда в ответ услышал, что он ещё и трус, который пытается свою вину переложить на хрупкие плечи беззащитной девочки, то понял, что на этом празднике жизни он совершенно чужой. Жгучие слёзы горькой обиды от творящегося беззакония набухли в уголках глаз и были готовы скатиться вниз.

– Валентина Ивановна вас завуч просит зайти, – появилось спасение в виде всклоченной старшеклассницы.

А Серёжка поймал на себе насмешливый взгляд вредной соседки.

«Что, съел? – говорил он. – Мы то здесь дома, поэтому и правда наша».

От такой неприкрытой наглости Серёжа разозлился, и готовая скатиться слезинка высохла, не доставив окончательной радости девчонке. Неожиданно для себя он встал из-за парты, и медленно обошёл её вокруг. Остановившись, победно взглянул на соседку и, уловив в её глазах тень недоумения и растерянности, не спеша взгромоздился на своё место. По классу прокатился шум уважительного перешептывания.

Но праздновать триумф пришлось недолго.

– Валентина Ивановна! – раздался дрожащий от нетерпения и справедливого возмущения голос соседки, едва учительница вошла в класс. – А новенький вставал и ходил по классу.

– Это правда? – недоумённо спросила Валентина Ивановна Серёжку. – А зачем?

И действительно – зачем? Что мог ответить мальчишка, если и сам не знал, «а зачем?».

– Да ты оказывается у нас хулиган, – не дождавшись ответа, покачала она головой. – Постой-ка мальчик до конца урока в углу.

Так, с самого первого дня, Сергей снискал славу бесстрашного парня и хулигана. В дальнейшем же конечно всё встало на свои места потому, что учился он хорошо, и вёл себя прилично. Но неожиданно для него этот поступок сослужил ему доброе дело. Мальчишки его зауважали, а девчонки обратили внимание на то, что новенький-то симпатичный.

Но самое главное, что той самой вредной соседкой по парте оказалась вот эта самая Пеструхина Ирина.

– Что-то смутное припоминается, – задумчиво протянула она, когда Сергей напомнил историю их знакомства. – Неужели я была такой ябедой?

– Я бы сказал борцом за справедливость, – деликатно кашлянул Серёжка.

– А мы уже пришли, – снизу вверх коротко взглянула на него Ирина.

– Может, погуляем? – Серёжке не хотелось отпускать от себя это веснушчатое чудо.

– Как ты себе это представляешь? – усмехнулась девчонка. – Только на порог, и сразу в ночь с кавалером? И кем меня после этого будет считать тётя Валя?

– Приходи завтра на танцы, – робко произнёс Сергей. – Я буду ждать.

– Подумаю, – лукаво сверкнула хитрющими глазами Иринка, и скрылась за калиткой. – Спасибо за помощь! – Добавил смеющийся голос.

«Ира, Иринка!», – И звуков мелодичней и прекрасней тех, из которых состояло это слово, не было во всей вселенной. И вообще, как он мог до сих пор не знать, что где-то на берегу Татарского пролива живёт прекрасная девчонка с таким удивительным именем?

Он шёл и не замечал, что с его губ не сходит идиотская улыбка, что идёт он по чужой территории, и неровён час …

– Алюрские совсем оборзели! – опустил его на землю хриплый голос. – Шляются у нас по посёлку как у себя дома.

Серёжка вскинул подбородок и понял – будут бить! Но страха не было, и он бесшабашно двинулся навстречу перегородившим его дорогу парням.

– Сёма я не понял, он что, бессмертный что ли? – удивлённо протянул один из троицы.

Серёжка этих ребят прекрасно знал. Год назад они окончили школу, и ждали повесток в армию. Знали его и они, во всяком случае, в лицо точно. Но неписаный закон улицы требовал: чужим у нас делать нечего.

– Ты чей? – спросил более трезвый.

– Мамкин и папкин, – дерзко ответил Сергей.

– Хамит, – картинно повернулся к товарищам Сёма. – Надо бы заняться его воспитанием.

– Фамилию скажи, – вновь произнёс трезвый.

Серёжка не стал нарываться и дальше, а спокойно ответил на вопрос.

– Так Олег твой брат? – в голосах парней послышалось уважение.

– Да.

Имя Олег прозвучало как-то непривычно. Для родных и близких средний брат был Аликом.

– Так что же ты молчал? Мы за твоего братана! – возбуждённо произнёс один из троицы. – Если кто обидит, обращайся к нам, точно пацаны? – Ища поддержки своим словам, парень повернулся к попутчикам. – Хотя ты и сам любому сто в гору дашь.

– Ты парень иди, а то не дай бог кого другого встретишь, – махнул рукой Сёма. – А мы постоим, посмотрим.

Серёжка шагал и улыбался. Его средний брат на станции Болонь был забиякой известным, и сейчас авторитет служащего в армии Алика помог ему избавиться от ненужных синяков.

«Спасибо ему, как завтра с Иринкой танцевать бы стал?», – вспомнил он брата и девчонку, которая так неожиданно впорхнула в его жизнь.

Глава 2.

Любовь.

На следующий день вместо танцев были овода и комары. А вечером Серёжка с тоской наблюдал, как в тёплую июльскую ночь уносятся искры от потрескивающего костра.

«И как я мог забыть о покосе!», – думал он, грустно наблюдая за выпархивающими в сумерки надвигающейся ночи яркими точками.

Накануне, ни свет, ни заря, его короткий утренний сон был нарушен голосом матери.

– Ну-ка, полуночник, просыпайся, отец уже давно позавтракал!

– Ну, ма, ещё маленько, – завёл он жалобно.

– По ночам надо меньше шлындрать! – раздалось снизу от сеновала, на котором летом спал Сергей. – Живо спускайся, а не то сама сейчас поднимусь!

Понятное дело, что мать на сеновал не полезет, но её крутой нрав заставлял в этом сомневаться.

– Эх, – сладко потянувшись, вздохнул Сергей, и тут же хлопнул себя ладонью по лбу. – Ёмо-ё, сегодня же на покос, чёрт, как я мог забыть!

«Иринка!», – пришло следом запоздалое понимание некой несправедливости. Он ведь пригласил её на танцы. И как теперь быть?

«А никак, забудь, покос дело святое. Корова без сена, семья без кормилицы», – эту истину Серёжка впитал вместе с материнским молоком. Понимая, что жизнь начинает давать сбои, спустился вниз и, увёртываясь от лёгкой затрещины матери, скакнул к столу.

– Я только молока, – боднул насуплено головой.

– Молока он, – оттаивая, усмехнулась мама. – Давай уже, пей, пока отец литовку отбивает. – И, не удержавшись, взлохматила Серёжкин чуб. – Жених какой выискался.

Серёжка ласку матери не принял и насупился.

– Ма, ну ты что! Всё нормально.

– У вас всегда всё нормально, – прикрикнула мать. – А мы после вас помои разгребаем.

И вот теперь, наблюдая как потрескивающий на лёгком ветру костёр, посылает во Вселенную тепло своего огня, он тоскливо думал о несправедливости бытия. И жизнь казалась потерянной на веке.

«Никогда у меня ничего хорошего больше не будет», – в который раз тяжко вздыхал он.

Отец его вздохов не замечал, а выпив «с устатку» пару стаканов мутного самогона, благодушно рассуждал о преимуществах этого покоса над прежним. Покос действительно был отличным. Раньше они косили по болотистому кочкарнику. Литовку приходилось постоянно держать на весу перед грудью, чтобы не обломать её о кочки. Так что к обеду выматывались так, что падали у едко чадящего дымокура без задних ног, которые были насквозь мокрыми от гнилой болотной воды. И гнус в марях облеплял так, что если бы не накомарники и мазь, то косить было бы некогда. Всё время бы приходилось отмахиваться. А в прошлом году отцу удалось перехватить покос на заливных лугах в низовьях Семенюра у отъезжающего из посёлка соседа.

И вот уже второй год косьба была просто в удовольствие. Ручки(ширина прокоса) выходили широкими, а пяточка литовки легко скользила по земле, не давая силе расходоваться впустую. И свежий ветерок от реки сдувал надоедливых насекомых.

«Вжи-ик, вжи-ик, эх размахнись рука, раззудись плечо!», – пела играющая в росе острая как бритва литовка.

Серёжка вспомнил, как много лет назад, в его первые летние каникулы после окончания первого класса, он, не попадая шагами в такт и спотыкаясь о железнодорожные шпалы, пытался не отставать от шагающих впереди отца и старших братьев Ивана и Олега. Косили они в тот год в болотах за пять километров от станции, и основной путь лежал пешком по железной дороге, а скошенное сено приходилось вывозить зимой, когда мороз железным панцирем сковывал простиравшиеся на сотни вёрст от посёлка мари да болота. Богат просторами Дальний Восток, но не обихожены эти просторы дорогами, обижены беспредельные дали малолюдием. Некому заниматься благоустройством этих богатейших земель.

Вот тогда-то и получил Серёжка первые уроки косьбы. А на третий день он уже стоял впереди отца, и отчаянно размахивая небольшой «шестёрочкой»(размер косы), опасливо прислушивался, как за спиной, буквально у пяток подсекает траву огромная отцовская «девятка». Мучительно хотелось оглянуться, но он понимал, что этот не рассчитанное движение собьёт его с ритма, и отцовская коса станет ещё ближе.

А Григорий Данилович, пряча у губ усмешку, внимательно следил, чтобы не дай Бог не поранить младшенького. Он учил сына косить, так же как учили его, так же как учили его отца, деда и прадеда. Извечная эта крестьянская наука была одной из основных на широких российских просторах. А миндальничать да жалеть некогда, того и гляди дожди зарядят, и все труды пойдут коту под хвост. Да и подпрелое под дождём сено и корове не в удовольствие.

Серёжка понимал, что отец, конечно же, не станет подрезать ему пятки, но непонятная сила упрямой гордости гнала его вперёд, и он обессилено падал в конце прокоса, радуясь тому, что и на этот раз уберёг ноги. А отец точил сначала свою, а затем его литовку, и подавая ему косовьё, говорил:

– Ну что отдохнул? Тогда пошли.

Казалось бы, и сил то уже не было совсем. Но Серёжка вставал, брал косу, и вновь выходил впереди отца. И силы появлялись, но отчаянно махая косой, он мечтал о том мгновении, когда закончится прокос.

– От плеча бери, от плеча, – слышался за спиной голос отца. – И поворачивайся всем корпусом, тогда не устанешь.

Сейчас, после многих лет проведённых на покосах, он косил вровень с отцом. Но Сергей знал, что в мощном теле леспромхозовского кузнеца таится столько силы, что захоти он, и Серёжка будет как и в далёком детстве бежать впереди, заставляя себя не оборачиваться при звуках вжикающей под пятками литовки.

– Ложись уже, полуночник, – произнёс наконец отец, – завтра с рассветом подниму.

Несмотря на трудный день, не спалось. Да и время-то было такое, что даже дети спать не ложились. На улице ещё стоял летний, пахнущий свежескошенной травой вечер. Рядом богатырски посапывал отец.

«А что если?», – вспыхнула в голове вредная мыслишка.

«Ты это парень брось, давай лучше выспимся. Завтра отец часа в четыре поднимет!». -Зашевелился противный человечек внутри Сергея.

«До посёлка километров десять, раз плюнуть!», – Серёжка уже знал, что пойдёт. Вернее побежит. Нет у него столько времени, чтобы позволить себе пешком прохлаждаться.

И осторожно, чтобы не разбудить вольно раскинувшего вдоль большого тела натруженные руки отца, он выбрался из шалаша, и больше ни в чём, не сомневаясь, побежал по едва видным в траве вмятинам от колёс. Бежалось легко. Тёплый вечерний ветерок ласково обдувал горячее лицо и трепал по-битловски отращенные волосы. А размеренный темп не позволял сбиться дыханию. Серёжка не думал о том, что возможно вскоре таких марш-бросков в его жизни будут сотни, ведь не за горами служба в армии. Экономя дыханье, он думал о красивой девушке с умопомрачительно редким именем Ирина.

– Ну, вот ещё! – усмехнётесь вы снисходительно. – Да таких Ирин на земле считать, не пересчитать.

Я с вами соглашусь, и скажу больше – старшую Серёжкину сестру тоже звали Ирой. Но он об этом напрочь забыл. Как забыл и то, что во время ссор называл её Ирёхой-дурёхой, или ещё как похлеще. Но мы-то ведь с вами знаем, что дело не в имени, а совсем в другом. И о том другом тысячи поэтов слагают стихи. Ради этого совершаются подвиги и начинаются троянские войны. И упавший в бою воин окровавленными губами шепчет имя той единственной, ради которой готов умереть. И каким бы простым это имя не было, в этот миг оно вместе с его душой поднимается к Богу и обретает святость.

«Мечтал бы поменьше, – недовольно пробурчал продолжавший вредничать внутренний голос. – А то дорога такая, что в потёмках очень запросто можно и в Синие сопки убежать».

– Не убежим! – распугивая стрекочущих в кустах кузнечиков и прочую лесную живность, во весь голос закричал Серёжка. – Мы не можем никуда убежать – нас ждут!

«Держи карман шире, – продолжал нудить голос. – Да у этой красавицы таких как ты вагон и маленькая тележка. Видел, какие у неё глаза хитрющие?

– Глаза? – невольно сбился с дыхания Сергей. – А что, очень красивые глаза.

И он вновь увидел необычный разрез смеющихся глаз. Их зеленый свет невидимыми волнами выплёскивался наружу, и будоражил воображение. Вдруг с необычайной чёткостью он ощутил бархатистую нежность ресниц на своих губах. И ему на миг показалось, что всё это в его жизни уже было. Вот только стоит поймать нить ускользающих воспоминаний, и он всё вспомнит.. ! Но нет, тоненькая ниточка оборвалась, оставив его наедине с новыми ощущениями.

– Я буду их целовать, – закричал он восторженно. – Я буду целовать её глаза.

И это желание было таким необычно-новым, что он сбился с шага. Серёжка набрал полную грудь воздуха и глубоко выдохнул. Да что эти несчастных десять километров, да ради этих глаз он готов оббежать половину земного шара!

Бег по пересечённой местности продолжился, и через десяток минут послышался задорный лай поселковых собак. Им казалось, что только они заботились о безопасности посёлка, поэтому встретили Сергея как чужака. От двора к двору они передавали лаем свою эстафету бдительности. А затем ещё долго кружили по двору, гремя цепями, и возбуждённо потявкивая. Дворовые псы отрабатывали свой хлеб, и заодно боролись со скукой.

Остановившись у клуба, Серёжка восстановил дыхание, и нерешительно замер. Когда он бежал, то не думал о том, нужен ли он здесь вообще, придёт ли на танцы Ирина? Но сейчас его раздирали сомнения. И самым главным было: а посмотрит ли она вообще в его сторону? Да и врождённая стеснительность сковывала мышцы, лишала одеревеневшие губы красноречия.

«Замахнулся, бей!», – вспомнил он слова брата и решительно открыл клубную дверь.

Стоявшие у сцены мощные киношные колонки хрипло выбрасывали в зал ритмичные звуки зажигательной музыки.

– Я готов целовать песок, по которому ты ходила! – оглушительно кричали они.

Серёжка скромно прислонился к стенке и огляделся. На него никто не обращал внимания. Несколько раз обежал взглядом зал. Всё вокруг, как-то враз стало скучно и неинтересно, а музыка бухала по ушам противно и неприветливо. Иринки нигде не было.

– Тебе, Котяра, никак неймётся? – услышал он противный голос.

Музыка закончилась, и его присутствие было обнаружено повалившим на перекур народом. Вернее одним из его представителей. Паренька звали Сявый. Это был мелкий неприятного вида шкет, ещё в первом классе искуривший свой букварь. Про таких говорят маленьким детям,– «Будешь курить, вырастешь таким же как этот мальчик».

– Да пошёл ты в пень махровый, шоха семенюрская! – неожиданно для себя очень складно выругался Серёжка.

Сявый испуганно попятился назад.

– Ну, ты блин совсем оборзел, ну погоди, Юрча тебе всё припомнит! – зачастил он при этом прокуренным голосом.

– А где этот подранок, – непонятная злость распирала Серёжкины лёгкие, и требовала выхода, – раны зализывает? Так ты с собой его прихвати, пока я ему ещё не добавил! Будете у меня шавки позорные всю жизнь на лекарства работать!

Сявый испарился, а Сергей поймал на себе чей-то насмешливый взгляд. Он смело взглянул в ответ, и весь мир, провалился в тар-та-ра-ры. Злость мгновенно куда-то улетучилась, натолкнувшись на зелень широко распахнутых глаз, которые буквально час назад так смело целовал в своих мечтах.

– И где же ты был? – спросила подойдя вплотную девушка. – Ко мне уже три кавалера в провожатые напросились.

– А ты? – едва слышно прошептали непослушные губы.

– Девушкам нравиться, когда за ними ухаживают, – двусмысленно ответила она.

Утонувшее в её глазах сознание так и не поняло, чего хочет эта веснушчатая бестия с хитрыми как у лисы глазами. Он бы вёл себя совершенно иначе, если бы видел, что всего лишь пять минут назад её взгляд был скучным и неприветливым, и как не солоно хлебавши отходили от неё незадачливые ухажёры.

– Так зачем ты меня звал? – прокричала сквозь грохот барабанов Ирина.

– Танцевать, – пожал плечами Серёжка.

– А почему мы стоим?

– Разреши пригласить тебя на танец? – отчаянно нырнул головою в омут юноша.

– Разрешаю, – кивнула благосклонно девушка, и первой положила руки на Серёжкины плечи.

На ватных ногах он выкружил свою партнёршу на середину зала, и забыл обо всём на свете. Его хрупкое чудо, доверчиво прижав щёку к Серёжкиному плечу, снизу вверх смотрело в самое сердце.

«Так вот оно, – пронеслось в голове, – вот что такое любовь». Что он полюбил эту девушку на всю жизнь Серёжка ни на мгновенье не сомневался. Такого с ним никогда не было. Нет, он дружил с девчонками, и даже несколько раз целовался, но так как с Ириной у него не было, ни с кем.

«Интересно, а как она целуется?», – подумал он, и лицо непроизвольно обдало жаром. Пытаясь спрятать этот огонь за её плечом, он прижал девушку чуть крепче обычного.

– Что с тобой? – почувствовала она произошедшую с ним перемену, и коротко взглянула в глаза.

Их взоры встретились. Говорить что-то вслух иногда совершенно необязательно. В его голове всё помутилось. Он склонился к метнувшемуся в бессознательном испуге взгляду, и прижал губы к потянувшемуся навстречу лицу.

Как прекрасен и радостен миг первого поцелуя! Мы словно бы пробуем вкус неизведанного экзотического блюда.

Их тела продолжали плавно изгибаться, подчиняясь бьющей из колонок музыке, а души были где-то далеко. Они парили над танцующими парами, над душными сумерками летней ночи, укрывшей в своих объятиях и сельский клуб, и таёжную станцию на задворках России, и саму планету под названием Земля. Они стали неподсудны оставшимся здесь. Отныне их судьбы принадлежали Богу.

Нехотя разомкнув объятия, Серёжка шалыми глазами посмотрел по сторонам. Музыка закончилась, и они стояли одни посреди зала. Со всех сторон на них смотрели удивлённые, восхищённые, благодушные, злобные, завистливые и ещё Бог знает какие глаза.

– Что мы творим? – едва разжимая губы, восторженно прошептала Ирина.

– Теперь я знаю, что такое счастье! – прошептал Серёжка в ответ. Он уже не был тем скромным мальчиком, который робко переминался у клубного крыльца, не решаясь увидеть в глазах любимой пустоту. Он осознал, что его чувство взаимно, и ему не требовалось словесных подтверждений.

Не желая отдавать нечаянное сокровище на поругание этим беззастенчивым взглядам, Сергей решительно взял растерянную девушку за руку, и направился к выходу. Ему было наплевать на то, что творилось вокруг. Судьба подарила ему то, ради чего он был готов драться со всем миром. И с этого момента он стал неподвластен людскому мнению и условностям бытия. С этого момента он жил по законам любви.

Летняя ночь встретила их рассыпанными по небу звёздами. Переплетя пальцы, они, не сговариваясь, направились к реке. В звенящей стрекотом насекомых тишине надсадно зудели комары. Но даже они не решались в своей ненасытной жажде крови нарушить покой влюблённых. Эта ночь принадлежала им, и только неумолимое время ускорило свой и без того быстрый бег.

– А почему ты так задержался? – тихо спросила девушка. – Я слышала о твоей драке с Юрченкой, подумала, что ты испугался.

– Ну, вот ещё, – благодушно улыбнулся Сергей, ему совсем нисколечки не было обидно, что она могла так о нём подумать. – Покос. Я совсем забыл, что на выходные мы собирались с отцом на покос.

– Передумали?

– Что передумали? – встрепенулся Сергей, глядя на сереющий Восток. До него стало доходить, что пора бежать обратно.

– Ну, ты ведь здесь, – боднула его головой в плечо девушка.

– Уже нет, – рассеяно ответил он. – Надо бежать обратно.

– Ты что удрал с покоса?

– Да вот, пока отец спит я решил прийти к тебе, – Серёжка ласково прижался губами к её ресницам. – Ведь я дал слово.

– И далеко ваш покос? – в голосе девушки послышалось разочарование. Расставаться не хотелось.

– Да нет, километров десять, – легко ответил Серёжка, и виновато попросил. – Пойдём, я тебя провожу, мне действительно пора.

– И ради меня ты бежал сюда десять километров, и сейчас побежишь обратно? – девушка совсем по-новому взглянула на нескладную фигуру долговязого парня. Женским своим чутьём она поняла, что рядом с ней виновато хлопает девчоночьими ресницами человек, который ради неё не задумываясь пойдёт на смерть. И от этого понимания ей стало до того хорошо и спокойно, что на глаза навернулись слёзы.

– Беги, – произнесла она прерывающимся голосом. – Вон тёткина калитка, небось не украдут.

Стоя у калитки, Ирина провожала взглядом удаляющуюся спину бывшего одноклассника. Надо же как просто и незатейливо жизнь вновь соединит их судьбы.

«А ведь ему ещё целый день косить, – думала она с теплотой. – Глупенький ты мой Серёжка!».

– Не спеши, родной! – дорогу Серёжке перекрыли три покачивающиеся фигуры. – Мы устали ждать пока ты намилуешься со своей лярвой.

– Могли бы и не ждать, – закипая холодной яростью, с трудом протолкнул сквозь горло Сергей. – Здоровее бы были! И, не дожидаясь, когда ярость полностью поглотит разум, ринулся вперёд. Оказывается, он ещё не знал, что ему до потери сознания неприятно, когда при нём нехорошо отзываются о дорогом ему человеке.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа:Стр:1

1 2

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10