Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин - Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Тамигин Илья

Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

Читать онлайн
Предыдущая страница Следующая страница

4 Страница

Настенные часы дребезжаще пробили четыре. Пора было собираться в гости, чай пить и вообще… Надевши мундир и выдавив прыщик на лбу, Леонард тщательно причесался перед зеркалом. Оставалось только взять подарок из кабинета – и в путь! Но перевязанной ленточкою коробочки на письменном столе не было. Не было её и в ящиках! И вообще в кабинете.

«Может, я её на камин положил?» – прикинул влюблённый, выходя в гостиную.

Но коробочки не было и в гостиной… И в спальне!

– Данила! – нетерпеливо воззвал Леонард, топая ногой.

В дверном проёме возник помятый лик денщика.

– Убирался утром, коробочки, ленточкою перевязанной, не видал ли?

– Никак нет… Не было никаких коробочков!

– Ищи! Коробочка вот такая, махонькая, и ленточка розовая!

С помощью денщика суетливо обыскал всю квартиру. Дважды. Ну, нету!

– Вы, барин, сами её задевали куда-то, всё уж облазили, даже в нужнике смотрели! – ворчал Данила.

– Ищи! Ищи, как хлеб ищешь! – раздраженно, на грани истерики, крикнул Леонард.

Денщик вздохнул:

– В таких случаях помогает сказать: «Черт, черт, поиграл-поиграл, да и отдай!»

Леонард зажмурился и произнес сие заклинание. Когда открыл глаза, перед ним стоял пунцовый от сдерживаемых эмоций Михайлов со свежей царапиной на носу.

– Ну, ты мне и удружил вчера! – загремел он вместо приветствия, – Прихожу домой, ложусь баиньки, а утром моя Ненила швыряет мне в похмельную рожу вот это! – он потряс в воздухе презерватифом с оторванными завязочками, – И вот это! – он протянул злосчастную коробочку, без оберточной бумаги и ленточки, – Сцена ревности, куда там сочинителю Шекспиру! Дездемона убивает Отеллу веником по голове! И по морде когтями схлопотал, а как же! Нипочем не желала верить, что сии предметы не мои!

Ненила была сожительница бравого поручика и его же крепостная. Румяная красавица богатырского телосложения, этакая «девушка с веслом», она обладала властным и ревнивым характером и держала хозяина-любовника в кулаке. Если тому и случалось гульнуть иногда на стороне, то приходилось делать это крайне осторожно, ибо у Ненилы расправа была короткая: в бубен – раз! И отлучение от тела на срок до месяца – два! Поручик все это вынужден был терпеть, ибо имел к сей Богатырке-Синеглазке сильное влечение, перетекавшее в любовь, в чем он себе не хотел признаться. Безусловно, презерватиф (использованный!) и часики, явно предназначенные для подарка, явились в глазах ревнивой бабы доказательством очередной измены!

– Саня! Да, как же так? Я тебе этого не давал! – выдохнул с облегчением Леонард.

– Как не давал?! Платок я у тебя попросил, помнишь? Ненила говорит, презерватиф в нем завернут был!

– А коробочка?

– Не знаю, слушай, может, вместе с платком, случайно! Да, какая разница! Мне-то теперь как оправдываться? – досадливо схватился за голову Михайлов, – Даже ежели ты лично к ней припожалуешь и крест поцелуешь, что сии дела суть твои – не поверит! Мало того, что носяру расцарапала, так ещё месяц к себе не подпустит, а мне терпеть воздержание трудно…

– Ну, Саня, да мало ли баб! Неужто ты так строго верность блюдешь? – с некоторой подковыркою спросил Леонард.

– Понимаешь, – вздохнул Михайлов, – Не могу я с мелкими, с субтильными! Мне надо, чтоб сиськи – горой! И задница – во! – он довольно широко развел руки, показывая, какая именно, – Но и толстых тоже не люблю. А такая стать, как у Ненилы, редкость большая…

М-да, ситуация.

– Подарок надо ей дать! – заявил Леонард, снова торопливо заворачивая коробочку в цветную бумагу и перевязывая ленточкой, – Хор-роший такой подарок, чтоб сразу простила! Что она любит?

– Пряники она любит, – угрюмо поведал Александр, – Думал уже! Не меньше, чем пуд придется покупать, и то, не уверен, смягчится ли…

– Пряники! Фи! Ты вот что, Саня: купи ей шелковое бельё и чулки! Не удержится, померяет. А шелк на теле так приятен! Разнежится, а ты её и… Ага?

– Идея хорошая! – оживился Михайлов и почесал в затылке, – Только где я такой размер найду?

– Ой, да на заказ тебе сошьют! Дороже немного выйдет, наверное. Извини, я тороплюсь! – Леонард нетерпеливо подтолкнул товарища к двери.

– Как думаешь, ежели из алого шелку бельё заказать, лучше будет? – задумчиво спросил Александр, спускаясь с крыльца.

– Почему – алого? – удивился Лёня.

– Ну, как же: что сладко – то вкусно, что красно – то красиво! – бесхитростно объяснил богатырь.

– Точно! Алого шелку панталоны, лиф и рубашку! И чулки тоже! – хлопнул его по плечу Леонард и вскочил в коляску проезжавшего извозчика.

– На Тверскую! Гони, что есть мочи!

– Полтинничек, Ваше благородие! – стриженный в кружок мужик заломил шапку на затылок.

– Хорошо, хорошо! – нетерпеливо отозвался седок.

– Будьте в надёже, барин, мигом домчим! – приосанился извозчик, предвкушая чаевые, ибо седок явно опаздывал в гости – вон, и букет у него!

Он встал, гикнул, засвистал по разбойничьи, тряхнул вожжами. Лошадка, тяжко вздохнув, потрусила неспешной рысцой.

– А быстрее? – закипая самоваром, спросил поручик.

– Дык, быстрее никак невозможно! С рассвету катаемся, устал Савраска-то, – доходчиво объяснил погоняла, – Жалею я ево!

Выругавшись, Леонард выхватил у него кнут и огрел животное по крупу. Конь всхрапнул, обиженно покосился лиловым глазом, и сменил аллюр на корявый галоп.

– Ну вот, а ты говорил! – проворчал жестокий седок, протягивая мужику рубль, – Сие – надбавка за скорость.

Возница не ответил, спиною выражая сильнейшее неодобрение. Рубль, впрочем, взял.

Когда Леонард скрылся за дверью жилища фон Брауде, извозчик слез с козел и протянул коню морковку.

– Все торопятся, понимаешь, всем быстрей надоть, – бормотал он, гладя конскую морду, – А того понять не хочут, что конь – он тоже живой, тварь господня. Нешто ему не больно, кнутищем-то? Нешто он не устамши за день? Почто его надрывать зазря? Не на пожар, чай, и так бы доехали! Ну, может, на минутку подольше… А ты кушай, кушай, Саврасушка милый! Ишо часок-другой покатаемся – и домой. Ужо тоды и отдохнем…

Конь хрупал морковкой и благодарно тыкался замшевыми губами в щеку хозяина.



Представ пред светлые очи баронессы, поручик вручил букет и был допущен к ручке, кою он, воровато оглянувшись на мужа, поцеловал чуть ли не в плечо. Барону было ни до чего, он смотрел в другую сторону. Собственно говоря, в разные стороны, ибо, похмелившись с утра, крепко продолжил к полудню и фокусировать взор уже не мог. Разговаривал он исключительно междометиями, был ликом зелен, аки огурчик, и вскоре покинул гостя и жену, объяснив, что ему надо срочно обдумать план реконструкции некоего военного объекта. При этом, уходя, зачем-то прихватил бутылку рому и рюмку. Более они его в тот вечер не видели.

Через несколько минут Леонард вручил свой подарок, выразив надежду, что новая хозяйка брегета, взглядывая на сии часики, будет вспоминать иногда своего верного рыцаря.

«Вот, правильный мужчина!» – думала Ванда, разглядывая ювелирное изделие, – «Не мелочится, тыщ пять отвалил, если не больше! И даже с моим вензелем, надо же!»

Даритель был награжден поцелуем в губы. Незамедлительно сей знак любви был возвращен с гигантскими процентами! Затем поручик начал вольничать руками.

– Пойдемте в будуар! – сбивчиво бормотал он, распираемый любовным желанием (особенно в одном интимном месте!), – Я жажду обладать Вами, бесценная моя! Богиня!

Ванда тоже испытывала сладкое томление и стеснение в груди, которая из-за этого вздымалась с каждой секундой все более бурно.

– Хорошо, пойдемте! – снисходительно согласилась она, – Но ненадолго! И помните, что Вы мне обещали, Леонард Федорович: не трогать мой нижний бюст!

Попочка у Ванды была изумительно круглая и пикантная, руки так и чесались её осязать! Но, как говорится: давши слово – держись, а не давши – крепись!

В будуаре они упали на кушетку, снова зашелестели юбки, Ворота Счастья открылись, чтобы впустить героя. Но вдруг…

– А презерватиф, Леонард Федорович? – громом среди ясного неба прогремел строгий вопрос.

– Ой… Я… Я его потерял! – растерянно отозвался наш герой, у которого, фигурально выражаясь, авангард уже захватил плацдарм.

– Как потерял? Но, без него же нельзя! А другого у меня нет, они, между прочим, немалых денег стоят! – Ванда резко села на кушетке и одернула подол, – Извольте в следующий раз иметь сей предмет!

Наступление на Ворота Счастья было отбито!

Леонард был убит, раздавлен и размазан по пейзажу. Свидание было сорвано. Конечно, он обзаведется презерватифом, но когда это будет! Слияние с богиней откладывалось, и из-за этого молодой человек едва не зарыдал. Плечи его сгорбились, Красноголовый Воин зачах. Попытка уговорить даму на соитие без презерватифа потерпела сокрушительный отпор. Ванда была тверда в своих убеждениях, как кремень. Удовольствие – удовольствием, но не в ущерб же безопасности здоровья! Пришлось ограничиться платоническою любовью, сиречь, петтингом…

– Завтра в полночь! – прошептала красавица, прощаясь с неудовлетворенным кавалером, – Ждите меня за углом, в переулке. Я выйду, и мы поедем к Вам. Будьте готовы!

– Всегда готов! – молодецки выпятил грудь Леонард.



Весь день Данила драил полы и окна, выбивал ковры, вытирал пыль, обметал паутину по углам. Даже под печку совал швабру, чем вызвал у домового немалое раздражение. Срочно были куплены шелковые простыни и изрядное количество роз, чтобы усыпать ложе любви душистыми лепестками. В кондитерской были закуплены пирожные восьми сортов. В лавке татарина Керима – рахат-лукум с халвою. На леднике стояло шампанское, в буфете – ликеры, которых Леонард не любил. Самовар был начищен мелом и страстно сверкал, норовя затмить блеском небесное светило.

Вечером, осмотрев диспозицию и оставшись доволен, Леонард приказал Даниле ночевать в казарме. В утешение и за труды ему был выдан целковый. Денщик задумался, куда потратить капитал, не придумал, и решил его копить. Но копил недолго, потому как, выйдя за ворота, увидел невдалеке кабак…

В полночь поручик, в широкополой черной шляпе и черном же плаще, терзаемый мощным телесным вожделением, сидел в засаде. В смысле, в извозчичьей пролетке, припаркованной в переулке напротив черного хода дома фон Брауде. Извозчик Емельян, которого Леонард подрядил ещё днем, нервничал. Сия таинственность ему не нравилась. Странный седок посулил огромные деньги: десять рублей! Но за это приказал вымыть пролетку с мылом, выкупать лошадь (тоже с мылом! Виданное ли дело?) и расчесать гриву и хвост, а самому сходить в баню. Чтобы, значит, не воняло. И одеться в черное! Емельян сидел тихонько, но непрерывно бормотал молитвы и крестился: ему было боязно. Все черное, ночь… Вдруг энтот барин нечистой силе служит? Слух был на Москве о каких-то масонах, которые обедню задом наперед служат и распятие вниз головою вешают. А знак у них – звезда пятиконечная, да! И что тут, в переулке, делать ночною порою? Ой, а под плащом в штанах у пассажира непонятно что топорщится… Хвост? Ну, попал ты, Емелюшка! Чур меня, чур!

Скрипнула калитка. Легкая фигура, тоже в черном, цокая, как показалось извозчику, копытами, устремилась к пролетке. Емельян обмер и не донес до лба занесенную для крестного знамения руку – так вдруг ослабел. Чудом удержался, чтобы не замочить портки. Седок выскочил, схватил фигуру на руки. Ф-фу-у! Вот оно что! Баба! Все сразу встало на свои места, страх прошел. Экипаж потихоньку тронулся с места.

– Леонард Федорович! – прошептала Ванда после первых жарких поцелуев, – Вы презерватиф купили?

– О, да! – шепнул ей в нежное ушко поручик, скупивший весь наличный запас (восемьдесят три штуки!) в немецкой аптеке.

Высадив странную парочку и получив золотой империал, Емельян припустил домой, решив, что завтра работать не будет, а будет лечить нервы. Народным средством, сиречь – водкою.

Квартира Орлова Ванде понравилась. Особенно шелковые простыни, усыпанные лепестками роз. В столовой был сервирован стол: кофий, пирожные, ликеры, шампанское в серебряном ведерке. В люстре оплывали свечи. Все, как у людей!

После томительно долгого ужина (Ванда от жадности попробовала все пирожные, а те, которые не смогла съесть – понадкусывала!), любовники, наконец, переместились в спальню. Там Леонард вознамерился раздеть свою зазнобу догола, чтобы насладиться сполна красотой её тела. Но Ванда воспротивилась и осталась в рубашке, несмотря на настойчивые уговоры.

– Как Вы не понимаете, Леонард Федорович? Я стесняюсь!

Это была ночь, полная экстаза! Страсть, переполнявшая поручика, выплеснулась мощным фонтаном счастья. Неоднократно, да! Ванда тоже не скучала, получая услаждение плоти. Слияние тел всегда приводило её в хорошее настроение, кровь бежала по жилам быстрее, голова сладко кружилась.

Сегодня было особенно здорово – Леонард поднял её на такие высоты, что она едва удержалась от крика, а между бедер стало влажно. Совершенно новое ощущение! Ранее не испытанное, г-м.

Около четырех утра, потягивая холодненькое шампанское, чтобы освежиться, она притянула Леонарда к себе:

– Мне так замечательно с Вами, Леонард Федорович! Но, прежде, чем мы расстанемся, хочу обсудить с Вами кое-что.

– Я слушаю Вас, Ванда Леопольдовна! Всецело к Вашим услугам!

– Я решила обновить гардероб… Не ходить же мне в новом сезоне в прошлогодних тряпках?

– Конечно, нет! – пылко воскликнул поручик, и поцеловал её в грудь.

– Ой, вот Вы один меня понимаете! А Пьер жадничает. Не дает достаточно денег. Хорошо, что Вы обещали заботиться обо мне!

– Ну? – Леонард не понимал, куда она гнёт.

– Подкову гну! Мне не хватает расплатиться за заказ. Девять тысяч шестьсот пятьдесят рублей и восемьдесят две копейки! – Ванда уткнулась носиком в его шею, чтобы скрыть алчный блеск фиалковых очей.

Леонард слегка растерялся. Нет, конечно, он готов на любые жертвы ради своей богини! Но… десять тысяч единовременно? Без малого, г-м. Деньги, присланные дядей и так уже изрядно подтаяли… На что жить прикажете ещё почти пять месяцев? На жалованье поручика? Смешно-с!

Ванда игриво куснула его в шею, поторапливая с ответом.

– Ай! Да, конечно, Ванда Леопольдовна… но у меня нет сейчас при себе столько. Надобно снять со счета! – он поцеловал её протянутые губы и сразу забыл о своих сомнениях.

Ерунда! Он что-нибудь придумает, ну, займет у друзей в крайнем случае, перебьется, одним словом!

– Ну, тогда в понедельник? – уточнила Ванда, ласково поглаживая уши кавалера, – Не позже, хорошо?

– В понедельник, ага! – подтвердил Леонард, осторожно укладывая её на спину, ибо от поглаживания ушей страсть вспыхнула в нем с новою силою.

Через много-много лет ученые исследуют сей феномен через микроскоп, сделают все анализы – и откроют эрогенные зоны. И не только на ушах!



В понедельник, придя на чай с букетом и новомодным тортом «Наполеон», Леонард вручил Ванде пачку ассигнаций толщиною в энциклопедический словарь. Полковника не было дома – задержался на объекте.

– О, звезда моя! Вот, десять тысяч! – гордо похвастался он.

Радость баронессы была бурной, как Черное море в марте! Страстные объятия и жаркие поцелуи красавицы быстро довели поручика до полного восторга! Схватив кокетливо брыкающуюся Ванду на руки, он уже знакомой дорогой понес её в будуар…

За благодарностью!



На десяти тысячах дело не кончилось. Аппетит у прекрасной баронессы только разыгрался! Теперь, помимо подарков, без коих влюбленный поручик считал невозможным предстать пред ясные очи Ванды свет Леопольдовны, приходилось в кавычках заботиться о её многочисленных нуждах. Через три недели Леонард купил ей выезд: двух шикарных рысаков и карету. Четырнадцать тысяч, как одна копеечка! Ещё через месяц помог обновить занавески на окнах, а заодно и всю мебель. Двенадцать тысяч, г-м! И тому подобное, не считая щедрых взносов на благотворительность во время заседаний литературного кружка. Но было плевать на деньги! Главное – Леонард имел бесперебойный доступ к своей богине и был регулярно осыпаем её ласками. Он похудел, ибо любовная страсть сжигала его, аки огонь лучину. Разумеется, о его романе с полковничихой перешептывался весь город, ибо конспираторы они оба были неважные. Но барон чудесным образом оставался в неведении!

К октябрю деньги у поручика Орлова кончились. Дядя все ещё лечился водами, и помочь не мог. Пришлось отпроситься из полка и съездить в имение, благо всего сотня с хвостиком верст.

На требование хозяина срочно найти хотя бы тысяч двадцать, управляющий Ганс Фридрихович Мюллер впал в ступор. Выпив двойную дозу лавровишневых капель, отживел, и с гроссбухом в руках весь вечер доказывал невозможность оного волюнтаризма. Денег в хозяйстве было только восемь тысяч с половиною.

– Прикажите меня высечь батогами или, даже, расстрелять, Леонард Теодорович, но выше головы не прыгнуть! – брызгая слюной вопил Мюллер, – Ежели я Вам все эти деньги сейчас отдам, хозяйство без единого пфенига останется! Ведь, развалится всё!

– Может быть, продать что-нибудь ненужное? – уныло предложил Леонард, в сельском хозяйстве разбиравшийся слабо.

– О, йа! Дас ист фантастиш! – всплеснул руками управляющий, – Коровушек голландских, например? Наше млеко покупает сам боярин Шереметев для своей сыроварни! Сие приносит до одной осьмой валового дохода имения! Или гусиную ферму? Шесть московских и две калужских ресторации регулярно закупают наших гусей, лучших в губернии! Из них половину мы откармливаем… как сказать по русски… Фуа-гра… Чтобы отрастилась печенка! Ещё одна осьмая дохода! Или прикажете продать колбасный заводик? Или лес?

– Понимаю… Но деньги сильно нужны! И срочно! – упрямо заявил наш горе-помещик.

Мюллер сдвинул проволочные очки на кончик длинного носа:

– Ежели Вы настаиваете на сем безрассудстве, то я буду увольнять себя!

– Ну уж, так сразу и увольняться! Подумайте, Ганс Фридрихович, может, все-таки, придумаете что-нибудь!

– Ну, хорошо, хорошо! Мне надобно два дня. Прикину, где можно сэкономить… – грустно сдался немец.

Два дня Леонард с Данилой мрачно пьянствовали, ибо заняться более было нечем. Из напитков в доме нашлись только домашние настойки, от которых болела голова и расстроился кишечник. А Даниле – хоть бы что! Погода стояла ненастная, даже погулять было не выйти. Леонард бесцельно слонялся по комнатам, уставленным мебелью в чехлах, разглядывал портреты на стенах, завернутые в кисею люстры. В гостиной над камином висела коллекция старинного оружия, собранная ещё дедом и дополненная отцом.

«Ежели сии железяки продать, то потянут тыщи на четыре, а может, и поболее!» – прикинул поручик рассеянно, повертев в руках тронутый ржавчиною двуручный меч.

На третий день пришел Мюллер.

– Шесть тысяч двести пятьдесят рублей! – твёрдо отчеканил он, – И ни копейки более!

– Ладно, давайте! – вздохнул Леонард обреченно.

Сумма, конечно, недостаточная, но месячишко перебиться хватит. А там и дядя из Карслбада вернется, поможет. Коллекцию клинков решил прихватить с собой, равно, как и несколько картин, книги, а также кое-какие мелочи.

В полдень, стоя на крыльце родительского дома, Леонард скучливо оглядывал неказистый, мокрый от дождя пейзаж, пустую псарню и конюшню. Бывал он здесь в детстве редко, даже не каждый год, а с последнего посещения минуло целых шесть лет. Родителей не помнил, только по рассказам няни и дяди, поэтому ностальгических чувств к своему имению не испытывал. Для него сии палестины были только источником дохода.

Мужики паковали вещи, сноровисто постукивая молотками, покряхтывая, грузили ящики на телегу. Среди них прошел слух, что барин крепко проигрался в карты.

– … Скока, скока?

– Стока! Двадцать тыщ! Прикатил к немцу-то, и давай требовать. Маланья самовар им несла, сама слыхала.

– С нами крестная сила! Двадцать тыщ! Да, поди, на всем воскресном базаре товару на стока не наберется!

– А двадцать тыщ – много, батя?

– Ну, вот, к примеру, Силантий: армяк – полтину стоит. Ежели всем в нашем селе по два армяка купить, как раз и выйдет двадцать тыщ заплатить!

– Это где ж ты, Мирон, за полтину армяк покупал? Из парчи, что ль, пошил? Я, однако, за двугривенный себе справил!

– М-да, баре… Высоко летают, как бы падать больнёшенько не пришлось!

– Эй, потише! За такие слова кнута вваливают!

– А я думаю: отобрать бы все у бар, да и поделить!

– Во, ещё один Пугачев Емеля нашелся! К топору Русь зовет!



Управляющий Мюллер слышал сии речи и много лет спустя рассказал о них своему знакомому, некому Карлу Марксу. Проанализировав содержащиеся в разговорах мужиков идеи, тот написал: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!»



Наконец, возок поручика да телега с предназначенными для продажи вещами тронулись в путь. Из-за осенней распутицы до Москвы добирались пять дней. Приехали грязные, усталые и мокрые по самые уши, ибо тяжело груженую телегу то и дело приходилось выталкивать. Несмотря на принятые меры профилактики простудных заболеваний, сиречь, водку, поручик маялся насморком. Чихал как из пушки. Поэтому первое, что он сделал, сняв пудовые от грязи сапоги, было написание письма Ванде Леопольдовне с извинениями за пропущенный чай в минувший понедельник, и объяснениями своего болезненного состояния, препятствующего их встрече в понедельник грядущий. Из восьми страниц письма шесть были заняты комплиментами и клятвами в любви. Ответ от баронессы пришел уже к вечеру. В своем письме она сетовала на долгую разлуку, намекала, что сильно соскучилась, и выражала надежду на скорейшее Леонардово выздоровление. С письмом была прислана баночка собственноручно сваренного малинового варенья!

Леонард аж задохнулся от умиления!

– Сама, своими нежными ручками, варила! – гнусаво бормотал он, разглядывая драгоценный дар богини.

Данила притащил самовар.

– Давайте, барин, лечиться! Подержите ноги в горячей водице с горчицей! – предложил он, наливая кипяток в тазик.

– О, да ты в рифму заговорил! – рассмеялся хозяин, – Сии вирши надо будет записать!

Даила озадаченно почесал затылок:

– И в мыслях у меня не было никакого вольнодумства! А Вы ножки-то, ставьте в тазик!

В теплом халате, с ногами в горячей, насколько можно терпеть, воде с горчицей, Леонард пил чай с малиновым вареньем и ромом. Пылал, постреливая березовыми дровишками, камин, наполняя комнату сухим приятным теплом. Уютно тикали часы на камине. Насморк дрогнул и начал отступать, не в силах противостоять превосходящим силам противника.

У дверей позвонили, и Данила впустил поручика Михайлова.

– Ага, вернулся! – загромыхал он радостно, – А с ногами что? Рюматизм?

– Да нет, Саня, насморк. Садись, выпей со мной чайку! – пригласил его Леонард.

– Насморк в носу, а ты ноги паришь? – гулко захохотал товарищ.

Отсмеявшись, Александр сел, принял чашку. Зачерпнул ложечкой варенья из вазочки, поморщился:

– Переварено! Вот, я тебе пришлю своего, Ненила варила – объедун и благорастворение воздухов!

– Гран мерси! – поблагодарил друга больной, незаметно отодвигая в сторонку драгоценное варенье, – А как, кстати, у тебя с Ненилой после того случая? Ты мне не рассказывал!

– О! Твоя идея насчет шелкового белья! Заказ только через десять дней исполнили, и все десять дней моя дулась, несмотря на пряники. Зато уж, когда бельё принесли – смягчилась сразу, аки воск от лица огня! Час целый перед зеркалом вертелась, а я, глядя на такую красоту, слюнями истек. Допустила до себя, ага! Шутила, что за такой подарок она мне авансом ещё половинку измены прощает! Теперь живем душа в душу.

Леонард хрипло захохотал, едва не расплескав чай.

Александр придвинулся ближе и спросил вполголоса:

– Слушай, Лёня! Тут такое дело… Ненила хочет еться с презерватифом, по благородному, значит. Запало ей, понимаешь? Ты их где покупал?

– Да в немецкой аптеке! – удивился Леонард, – На Кузнецком Мосту!

– Был я там! – огорченно ёрзнул на стуле Михайлов, – Нету у них! Говорят, кто-то весь запас скупил, целый город без презерватифов оставил, а новый завоз не раньше декабря. У тебя не найдется ли?

– Ну… могу дать… один, – неохотно протянул наш герой-любовник, которому сии предметы были дороги, ибо без них, как мы помним, Ванда Леопольдовна не давала.

– Выручи, а? А то не хочет Ненила быть в постели крестьянкой, хочет быть благородной мадамкой!

– Каламбур! – хихикнул Леонард и полез в шкапчик.

Получив просимое, Александр спросил застенчиво:

– А как им пользоваться-то? Я, знаешь, допреж никогда…

– Вот, надевается и раскатывается на всю длину, – со знанием дела объяснил Леонард, – А потом тесемочки завязываешь, чтобы не сваливался, только не слишком туго. Лучше, если Ненила надевать будет – так приятней! Потом снял, прополоскал, смазал, свернул – и до следующего раза.

– А смазывать чем?

– Да постным маслом или салом топленым, все равно.

Повертев с интересом конвертик, Михайлов спрятал его за обшлаг мундира. Налил себе чаю в блюдечко, по простому, хлюпнув, отпил. Осмотрелся:

– А ты зачем в деревню ездил, Лёня? Вон, гляжу, и ящики у тебя везде.

– Да вещи привез… Картины, книги. То, да сё… Коллекцию дедовскую, клинки всякие. Чего им зря пропадать?

– Ну-у?! – воодушевился гость, – Я ведь тоже собираю! Покажешь?

Позвали Данилу. Тот пришел с кислым лицом, ибо его оторвали от самовара, штофа вишневки и соседской кухарки, заглянувшей на огонек. Настроение денщика ещё больше ухудшилось, когда пришлось ворочать и вскрывать тяжелые ящики с железяками. Эх, жизнь подневольная!



– Нет, ты только посмотри! – вскричал Александр, хватая один меч, – Сарацинский «Огненный» клинок! Мавры в Гранаде такие ковали!

– А почему такая странная форма? – провел пальцем по волнистому лезвию Леонард.

– Сей меч совмещал достоинства прямого обоюдоострого колющего лезвия с изогнутой саблей кочевников, более приспособленной для рубки, – доходчиво объяснил знаток, – В бою с закованными в панцырь рыцарями очень себя оправдал!

Он почтительно взял другой:

– Типичное оружие крестоносцев, двуручный обоюдоострый меч. Полагаю, времен Карла Великого, г-м!

Но более всего его взволновал короткий прямой клинок с невзрачною бронзовою рукоятью.

– Да это же меч римского легионера! Впрочем, скорее центуриона, у рядовых попроще были, с деревянной рукоятью! Первый век от Рождества Христова… ну, может, второй. Однако!

– Дорого может стоить? – поинтересовался Леонард, относившийся к оружию равнодушно.

– Не знаю, слушай… Посоветоваться надо! – Михайлов смотрел на железяки, как дитя на леденец, – Лёня, душа моя! Я у тебя всю коллекцию куплю, только подожди пару дней!

– Да подожду, мне не к спеху… – кивнул хозяин сокровищ.

– Значит, договорились! Я все разузнаю, и цену тебе дам справедливую.

Уговор запили доброй порцией рома.

Посидев ещё полчасика и наговорившись досыта, Михайлов отправился домой. Ублажать Ненилу по-благородному, да!



После ножной ванны, чаю с ромом и доброй беседы самочувствие поручика улучшилось, настроение поднялось. На улице шел дождь, по осеннему нудный. Ветер шевелил ветки старого клёна, и они стучались в окно, будто приглашая жильцов на прогулку. А может, наоборот, прося впустить дерево погреться?

Данила приготовил постель, согрел медной угольной грелкой простыни. Затем, по традиции, поставил под печку плошечку с молоком, ломтем хлеба и кусочком сахару: для домового. Тот довольно улыбнулся в бороду.

Позевывая и крестя рот, денщик доложил, что постель готова. Леонард, наскоро прочитав молитву, улегся. Хотел почитать на ночь, и даже взял одну из привезенных с собою книг – что-то о путешествии в Африку, но день был тяжелый, и, задув свечу, он погрузился в сон…

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Предыдущая страница Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин


Комментарии к роману "Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман - Илья Тамигин" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры