Разделы библиотеки
33 несчастья для математика - Ольга Арунд - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
33 несчастья для математика - Ольга Арунд - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Арунд Ольга
33 несчастья для математика
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Маша
Куда меня несёт?! Ну, куда!.. И этот вот насмешливый взгляд смущает, заставляя маскировать неловкость тортом.
– Никто не знает.
Чтобы его достать, приходится повернуться к Илье Глебовичу спиной, так гораздо легче изображать невозмутимость. А, вообще, стоило плюнуть на благодарность и сбежать под прикрытие подъезда, но, по заверениям мамы, помощь должна быть оплачена. Хотя бы сладким.
– В одних книжках написано одно, в других – другое, а мои родители прочитали их все, провели сравнительный анализ и пришли к чему-то своему.
Слова толпятся, отпихивая друг друга и стараясь выскочить первыми. И ладно, что он преподаватель, гораздо хуже, что с момента того самого идиотского поцелуя Илья Глебович вдруг стал мужчиной. Не старым, привлекательным и фантастически целующимся.
– И я всё ещё понятия не имею, что там получилось в итоге, но сюда меня выпихивали осторожно, но твёрдо. Подозреваю, маму просто устраивали окна на юг и то, что в моей комнате почти постоянное солнце…
– Морозова, ты нервничаешь?
Серьёзно, он слишком умный! И все мои дёрганья видит лучше меня, а от этого их становится только больше.
– Нет, что вы! – Неопределённо взмахнув рукой, я красиво сбиваю со столешницы сахарницу. – Чтоб тебя!
Мне не везёт оказаться в сладкой ловушке, разлетевшейся по половине кухни-гостиной. Минное поле – один неправильный шаг и сахар окажется даже под моей подушкой, плавали-знаем.
– Я… – Вздохнув, я примеряюсь, чтобы сделать аккуратный шаг. – Я сейчас всё уберу.
– Морозова, стой на месте, – хмыкает Глебов, поднимаясь. – Пылесос где?
– В кладовке.
Стоп! Это куда он пошёл и что собирается делать?!
Меня наполняет едва ли не священный ужас. И нет, в целом я не против мужчины за уборкой, но не тогда, когда это мой преподаватель! Которому мне ещё два предмета сдавать!
– Илья Глебович, – слишком громко и с явными нотками паники, но цель достигнута – Глебов притормаживает, – я сейчас сама всё уберу, не надо ничего доста…
– Морозова, экзамен сдать хочешь? – невозмутимо поддёрнув рукава тонкого чёрного пуловера, иронично интересуется он, задержавшись в дверях.
– Х-хочу.
Это у него кончик татуировки выглядывает? Дурацкое любопытство заставляет отвлечься на тёмный завиток, показавшийся на внутренней стороне предплечья.
– Если не сдвинешься с места, считай, что тройка в кармане, – вполне себе серьёзно отвечает преподаватель, который с редким равнодушием завалил весь предыдущий выпуск. На пересдаче. Дважды.
– Это шантаж! – Должно звучать нагло и уверенно, но вместо этого из горла вырывается жалкий писк.
– Может быть. – Глебов возвращается быстро и с нелёгкой ношей. Ну, это мне нелёгкой, а он, кажется, веса массивного пылесоса даже не замечает. – Я, знаешь ли, спец больше по техническим специальностям. Этика и всё причастное, в своё время, прошли как-то мимо.
– Но вы же не будете?.. – Слова заканчиваются, но рука более чем понятным жестом обводит кухню.
– Буду, Морозова, – Илья Глебович на мгновение останавливается, глядя мне прямо в глаза, – всё буду. И шантаж, и торт…
«И тебя», – он не добавляет, но в моей голове звучит именно это. Парализуя одним только предположением, что моя выходка с поцелуем может иметь гораздо более печальные последствия, чем несданный экзамен.
И вот я стою, дура дурой, посреди белого песка, и смотрю на трубу пылесоса, двигающуюся туда-сюда, туда-сюда. Этот вид гораздо безопаснее того, где Илья Глебович прибирает рассыпанный сахар. Этим же пылесосом.
– Вот и всё, а ты боялась. – Глебов ловко, как мужчина, привыкший жить один, сматывает шнур и явно собирается вернуть бытовую технику на место.
– Я сама! – нервно вырвав пылесос из его рук, я скрываюсь за дверью кладовки.
Исключительно для того, чтобы спрятаться, бросить ни в чём не повинный пылесос и прижать прохладные ладони к горящим щекам. В чём проблема-то?! Почему меня так трясёт? Ну, помог, пусть даже дважды. Это вообще не повод паниковать!
Может, и нет, но объяснить это скачущему пульсу практически нереально.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
– Морозова, ты решила там самоубиться? – Голос приглушен закрытой дверью, а мне всё равно слышится в нём улыбка. – Имей в виду, от темноты не умирают. От тесноты тоже, даже если ты страдаешь клаустрофобией.
– Вы издеваетесь, – понимая, что он прав, я делаю последний решительный вдох и возвращаюсь в гостиную.
– Не совсем, – довольно улыбается Глебов и делает глоток кофе, который налил себе сам. – Всего лишь пытаюсь тебя растормошить.
– Я и так того… дальше некуда. – Несколько секунд отделяют меня от собственной дымящейся кружки. – Подождите, вы же без сахара… – спохватываюсь, глядя на него.
– Морозова, с тортом, да ещё и с сахаром? Не слишком сладко? – И нет, он не о том, о чём я подумала.
Откуда, вообще, у меня около постельные мысли в отношении собственного препода? Причём те мысли, которые больше по панике, чем по желанию оказаться наедине. Хотя, если он разденется, я ведь увижу что там у него на руке?
Странное дело, но эта мысль отторжения не вызывает, одно любопытство, а память быстренько напоминает, что в футболках с коротким рукавом Глебова в универе не видели ни разу.
– Мне как раз, – пожав плечами, я снова отворачиваюсь, чтобы разложить торт по тарелкам и убрать остатки в холодильник.
– Зачем приглашала, если я так тебя смущаю? – Нет, он точно надо мной издевается!
– Ничего меня не смущает, – раздражённо. – Просто…
– Просто что? – отставляет Глебов свою кружку, напрочь игнорируя поставленный перед ним торт.
– А вдруг вы мне соврали и завалите на экзамене?
Ой, дурна-а-я!
Мама бы так и сказала, но её тут нет, зато есть реально офигевший Илья Глебович, который смотрит на меня таким взглядом, что сразу понятно – сейчас сдать стало ещё сложнее. Как бы двумя пересдачами обойтись…
И молчание затягивается не потому, что ему нечего сказать, а потому, что цензуры в этих словах, наверное, маловато.
– Морозова, я кому-нибудь из вас, придурочных, хоть раз врал? – Испытующий взгляд предполагает какой-то ответ, но откуда мне знать! До сегодняшнего вечера Глебов у меня воспринимался исключительно как часть универа. – У меня сотни студентов, море потоков и десятки групп, но никто не сможет назвать меня лжецом.
И вот тут просыпается настоящий стыд.
Который не «Боже, я поцеловала препода на спор!», а «Убейте меня, пока ещё чего-нибудь не ляпнула!» Извиняться? Под таким-то, уверенным в моём идиотизме, взглядом? Как-то не тянет, хотя, наверное, стоит. Уже потому, что ничего сладко-извинительного у меня, кроме торта, не осталось.
– Да, я нервничаю! – Может, нападение и правда лучшая защита? – Утром любимая кружка разбилась, потом заказчика не устроили загруженные на сайт картинки, дальше оказалось, что первой пары нет и знали все, кроме меня-идиотки. Ещё Разумовская не приняла контрольную для зачёта, а потом и этот идиотский спор, после которого всё вообще пошло непонятно куда!..
Вот уж точно не туда, не с тем и не для того.
– Да брось, Морозова! – Широко раскрыв глаза, я смотрю на веселье Ильи Глебовича. – Спор-то тебя чем не устроил? Мне понравилось. – Щёки снова краснеют, и вот вопрос, что я за дура двадцатитрёхлетняя, если смущаюсь от всякой ерунды?! – Ты выиграла, наверное, даже что-то интересное… На что хоть спорили, Морозова?
– На диплом, – буркнув, делаю глоток и только потом до меня доходит с кем я откровенничаю.
Не то чтобы преподаватели не знали как пишутся наши работы, но говорить об этом вслух в студенческой среде не принято.
– Чей? – неподдельно интересуется Глебов.
– Если бы я проиграла, писала бы диплом Пермяковой. – Гулять, так гулять, тем более, что диплом ей я всё равно делать не буду.
– А в случае выигрыша? – Илья Глебович подаётся вперёд.
– Ничего, – буркнув, я планирую отвернуться и занять чем-то руки, но он удерживает за запястье.
Меня пробивает электрическим разрядом до самого плеча, а от жара горячей ладони бросает в пот. И вот это от эмоций знобит или он всегда такой горячий? Подозреваю, что всё вместе, потому что прижиматься к его груди на парковке было жарко. Настолько, что это будет аукаться мне до диплома.
Подняв взгляд, я едва не давлюсь вздохом, спотыкаясь о глаза Глебова.
– Морозова, я должен знать что тебе подарил. Поверь, моё любопытство – страшная вещь, – честно предупреждает он, – так что я всё равно не отстану.
– Свидание, – выдыхаю я, опуская глаза.
Ладно, буду считать, что он меня пытал. Жестоко пытал пылесосом, тортом и собой.
– А теперь, Морозова, – по одному только голосу понятно в какую сторону меняется выражение лица Ильи Глебовича, – скажи, что ты пошутила…
Молчание накрывает гостиную и не сказать, чтобы напряжённое. Совсем нет. Скорее, изменчивое. В том смысле, что всё моё существо чувствует как меняется мнение Глебова о моих умственных способностях.
– И кто этот счастливчик?
– Никто. – Посуда, она срочно требует моего внимания. И чайник тоже.
– Значит, кто-то из ваших… – задумчиво тянет Илья Глебович, оказавшийся проницательнее, чем должен быть. – И кто там такой недоступный? Надеюсь, не Драхан?
– С ума сошли?! – Резкий поворот и резкий же выдох. Ещё чего не хватало, страдать по парню, который на сто процентов оправдывает все национальные анекдоты.
– А кто там у вас ещё настолько выдающийся? – Пока Глебов думает, у меня вертится вопрос поинтереснее.
– Вы что, на самом деле помните всех своих студентов?
Это же нереально! У него только первых курсов вагон – высшая математика, один из его предметов, первые полгода есть во всех расписаниях.
– Нет, – Глебов снова сама честность, – не только своих, чужих тоже многих.
– Это сколько же?.. – сипло начинаю я, но ему не до собственных суперспособностей, у него любопытство.
– Морозова, не отвлекайся. – Пока в моей голове сбоит калькулятор, он цепко осматривает меня с головы до талии, остальное скрыто барной стойкой. – Только не говори, что речь идёт об этой отрыжке попсовых «Сумерек»?
В его глазах реальное разочарование, такого даже после новости о споре не было.
– Что?
Пусть сравнение и такое себе, но на удивление точное. Глебов, придвинув кружку, делает несколько больших глотков, а я как дура смотрю на неожиданно крепкую шею.
– Морозова, ты в курсе, что Велисов занят? – вернув кофе на стол, поднимает он бровь.
– А вы в курсе, что собирать студенческие сплетни непрофессионально? – Моя тарелка летит в раковину, знать бы ещё когда я успела съесть торт… Ничего, у меня ещё есть.
– Да какие сплетни, если он с Пермяковой сос… – откашлявшись, Илья Глебович продолжает: – Обжимается на всех парах!
– Поэтому мне и нужен шанс.
Можно подумать, он поймёт! Как же, у таких, как он не бывает проблем ни со свиданиями, ни со всем остальным. Пришёл, увидел, уложил, блин.
– Ну-ну, – обидно хмыкает Илья Глебович и поднимается, чтобы под моим удивлённым взглядом пройти в прихожую.
– Что вы?.. Вы не съели торт! – Почему-то именно этот фактор становится самым раздражающим.
Я, понимаешь ли, старалась, резала аккуратно, а не как обычно, а он просто берёт и уходит!
– Я, в общем-то, наелся. – Две секунды и этот Илья Глебович надевает тяжёлые ботинки. – Дай куртку.
В смысле наелся? Это он сейчас о моей глупости или показалось? Обидно, когда взрослый опытный мужчина так отзывается о всех твоих девичьих грёзах. Может, и правда идиотских, но демонстрировать это прямо, вообще-то, необязательно!
– Отбило твоими откровениями, – с явным упрёком. – Знал бы, что твои желания ограничиваются Велисовым, не стал подыгрывать.
– О, а это была игра? – ехидничаю я в ответ, но, напоровшись на взгляд Ильи Глебовича, осекаюсь. И молчу уже виновато.
В конце концов, каждый имеет право на своё мнение, даже если оно в корне неправильное.
– Куртка, – напоминает Глебов.
Что мне остаётся? Только заткнуть вылезшую некстати обиду – до уровня его словесных перепалок мне ещё лет пять, и это по самым скромным меркам.
– Да, сейчас.
Открыв дверь шкафа-купе, я снимаю куртку с плечиков и разворачиваюсь, не ожидая, что Глебов окажется прямо за моей спиной. Неловкого столкновения не ожидая тоже, от которого в собственных руках-ногах возникает путаница. Грация и реакция это в принципе не про меня.
И именно их отсутствие виновато в том, что я испуганно отшатываюсь, неудачно задеваю плечом зеркало и начинаю заваливаться. И мне бы опору, но дверь шкафа уезжает вместе со мной, только усугубляя идиотское, в целом, падение.
– Морозова! – Сильно, до боли перехватив за талию, меня сгребают в охапку. – Жива, тридцать три несчастья?
Уже не уверена. Не тогда, когда Глебов фактически удерживает меня на весу.
– Д-да.
Растерянное и перепуганное сознание забивается в дальний угол черепной коробки, в то время как наши с Ильёй Глебовичем лица разделяют пара жалких сантиметров. Настолько жалких, что я чувствую дыхание на своих губах и опускаю взгляд, чтобы убедиться, что в этот раз поцелуя всё-таки нет.
– Мор-р-озова, – выдыхает мужчина старше меня, наверное, раза в два, – что ты делаешь?
И диспозиция меняется, доказывая, что там, на парковке, было ещё ничего.
Потому что сейчас Илья, который как бы Глебович, прижимает меня к стене. Исключительно для того, чтобы на ногах держалась, ага. И его хватка становится всё более многообещающей, в то время как мои руки безвольно висят вдоль тела.
– Боюсь, – широко открыв глаза, честно признаюсь я.
Дыхание прерывается и скрыть бы, но он настолько близко, что без шансов. У меня точно.
– Чего?
На его лице нет улыбки, одно безграничное обещание.
– Вас, Илья Глебович.
Как выговорила – не знаю, чувствуя, что задыхаюсь под испытующим взглядом.
– Неправильный ответ, Маша.
Усмешка. Короткий взгляд. И наши переплетённые пальцы рук, которые Глебов фиксирует над моей головой.
Перед тем, как показать каким бывает правильный ответ.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры