Антистерва - Анна Берсенева - Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Антистерва - Анна Берсенева бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Антистерва - Анна Берсенева - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Антистерва - Анна Берсенева - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Берсенева Анна

Антистерва

Читать онлайн
Предыдущая страница Следующая страница

6 Страница

Дом был безупречен.

Лола ожидала увидеть все что угодно: краснокирпичный замок под медной крышей – она слышала про эти образцы нуворишеской безвкусицы, – долговязую бетонную башню, еще какую-нибудь махину размером с самолетный ангар, – только не это прекрасное, деревянное, цвета червонного золота строение. Оттого, что все окна были ярко освещены, ощущение глубокого, золотого покоя, исходящего от этого дома, усиливалось многократно.

Только когда въезжали в ворота, Лола заметила, что их машина движется в сопровождении двух других машин. Выходя из нее, она увидела, что впереди массивного «Мерседеса» остановился еще более массивный джип, а позади – вообще что-то невообразимое, напоминающее бронетранспортер.

Но дом был прекрасен, как редкостная драгоценность.

Невысокий, всего в два этажа, он раскинулся на просторной поляне под березами и соснами так, словно вырос прямо из устланной разноцветными листьями и влажными от дождя иголками земли как что-то живое. Внизу его поддерживали тонкие деревянные колонны, а весь верхний этаж был окружен балюстрадой. Изгибаясь, она образовывала то широкие открытые балконы, то округлые застекленные «фонари», за которыми мерцали бесчисленные огоньки – Лоле показалось, что свечные.

Если бы рядом с ней шел по дорожке к дому не этот, а любой другой человек – любой из тех, кого она знала до сих пор, – она непременно сказала бы, что ее поразил этот дом. Но выказывать какие-либо чувства Роману казалось ей неуместным.

– Посидите пока вон там, в холле, – сказал он, пропуская ее перед собою в прихожую, тоже отделанную золотистым деревом. – Вам приготовят спальню, а потом мы поужинаем.

– Зачем же спальню? – вздрогнула Лола. – Я…

– Устраиваться в общежитие сегодня уже поздно. Вы успеете это сделать завтра с утра. Я вернусь через полчаса.

И, не глядя больше на Лолу, Роман пошел вверх по деревянной лестнице, которая спиралью завивалась вокруг столба, стоящего посередине огромного холла.

– Пальто снимай, – проводив начальника взглядом, сказал Сеня. – У нас тут тепло, небось не замерзнешь. Надо будет, еще и камин растопим. В общем, сиди пока, жди.

Лола думала, что он тоже куда-нибудь уйдет, предоставив ей осматриваться в одиночестве. Но Сеня и не подумал уходить. Он уселся в широкое кресло, придвинул к себе журнальный столик и принялся листать один из лежащих на нем пестрых журналов.

– Садись, садись, – повторил он, заметив, что Лола по-прежнему стоит посреди холла. – В ногах, люди говорят, правды нет.

– Где моя сумка? – спросила она.

Сумку как-то незаметно взял у нее из рук один из мужчин, сопровождавших Романа в дом.

– Контроль проходит, – усмехнулся Сеня. – Кто тебя знает, чего ты в нее напихала. Я и тебя б хорошенько проконтролировал, да пока что команды не поступало.

– Может, мне вообще все с себя снять, не только пальто? – поинтересовалась Лола.

– А чего – снимай! – хмыкнул Сеня. – Добровольное, так сказать, сотрудничество со следствием. Я, куколка, в такие случайности не верю, – жестко добавил он. – Вроде чего-то там увидела, дай скажу… Мы в эту поездку как Штирлицы собирались – никому ни гугу, на рейсовом самолете затраханном, как будто своего нету. Как не навернулись еще… А тут вдруг наркоту в карман суют, а потом на выходе хуже, чем таджиков, шмонают, только что в задницу не лезут! Скажешь, тоже случайность?

– Не знаю, – пожала плечами Лола. – Меня это не интересует.

– Кому-нибудь другому расскажешь. И что это он придумал, первую встречную поблядушку с улицы в дом тащить! – покрутил головой Сеня. – Ладно, у начальства свои причуды. Только учти: я с тебя глаз не спускаю, так что лучше без фокусов.

Ей не верилось, что все это происходит с нею. Эти подозрения, эти угрозы казались ей такими же невероятными, как расчерченная тонкими деревянными рамами стеклянная стена, за которой в темной сумеречной дымке виднелись только поле да роща… Как необозримый холл и спиральная лестница, ведущая неизвестно куда. Как тускло поблескивающие красноватым деревом полы. Как все, что с ней произошло за последние полтора часа.

– Елена Васильевна, вы можете подняться наверх, – услышала она у себя за спиной. – Я вас провожу.

Обернувшись, Лола увидела женщину лет пятидесяти, одетую в темно-синее платье. Та смотрела на нее без любопытства, с отстраненной вежливостью.

– Пусть мне вернут сумку, – сказала Лола. – Мне даже руки нечем помыть.

– Вам все приготовлено, в том числе и мыло, – ответила женщина. – И сумка ваша уже наверху. Вы можете пройти со мной.

Никогда еще Лоле не приходилось видеть, чтобы обычная домашняя жизнь была отлажена так ровно и бесстрастно. Внутри этого красивого дома словно бы работал какой-то надежный механизм, и люди были такой же частью этого механизма, как то приспособление, с помощью которого – Лола видела – бесшумно закрылись ворота, как только в них въехали машины.

– Хорошо, – сказала она и пошла вслед за женщиной по той же винтовой лестнице, по которой несколько минут назад поднялся хозяин этого безупречного дома.

– Вы поступили глупо и бездарно. Было бы смешно вам этого не сказать, а я не люблю выглядеть смешным.

В этом Лола как раз не сомневалась. Представить, что он мог бы выглядеть смешным, было просто невозможно.

– Что же бездарного в моем отъезде оттуда? – пожала плечами она. – По-вашему, я должна была сторожить родное пепелище, пока в следующий раз вместе с квартирой не сожгли бы уже и меня?

Она вспомнила, как зияли темными провалами окна с лопнувшими от жара стеклами, и невольно вздрогнула.

– Вы не должны были бросаться в никуда. – Роман отставил бокал с недопитым вином; карминные блики завораживающе заволновались на скатерти. – Вы не мальчишка-беспризорник, который мчится в хлебную Москву на попутных электричках.

– Я прилетела на самолете.

– В вашем возрасте пора понимать фигуральные выражения.

Лола хотела что-нибудь на это ответить, но только бестолково вздохнула. Она никогда не видела таких людей и не знала, как себя с ними вести. Что отвечать человеку, который заявляет тебе в лицо, что ты немолода, глупа и бездарна?

– Ешьте салат, – словно не замечая – а может быть, и в самом деле не замечая – ее растерянности, сказал Роман. – Мясо будет готово, я думаю, минут через пять.

Когда, в самом начале ужина, он спросил, какое мясо и какое вино она предпочитает, Лола не сразу нашлась с ответом. Она словно забыла на мгновение, что у нее вообще могут быть какие-то предпочтения… Как она себя ни уговаривала, что, мол, нет ничего необыкновенного ни в белоснежной спальне – ей показалось, что она вошла внутрь лилии и лепестки плотно сомкнулись над нею, – ни в ванной цвета топленых сливок, которая к этой спальне примыкала, чувствовать себя совершенно невозмутимой ей не удавалось. К тому же у нее не было одежды для торжественных случаев, поэтому ее подготовка к ужину заключалась лишь в том, что она помыла руки.

– Приготовят баранину, – не дождавшись ответа, сказал Роман. – Я не ем другого мяса.

Лола тогда мельком взглянула на камин – не в нем ли эту баранину собираются готовить? Но в камине только потрескивали жаркие березовые дрова и никакого мяса, конечно, не было.

Она была уверена, что взглянула на камин совсем незаметно. Роман, однако же, все прекрасно заметил и усмехнулся:

– Вы хотите, чтобы мясо жарили прямо здесь? В этом нет никакой романтики, только посторонние запахи, которые гораздо уместнее на кухне.

– А почему вы едите только баранину?

Чтобы хоть что-нибудь сказать, она сказала очередную глупость и сразу это поняла.

– По гемокоду.

Спрашивать, что такое гемокод, Лола не стала. Скорее всего, это было что-то общеизвестное – здесь, конечно, общеизвестное, в Москве, – и ей не хотелось еще раз демонстрировать свою неосведомленность.

В те полчаса, которые прошли за уставленным закусками столом, она ни одной минуты не чувствовала себя не то что раскованной, но хотя бы относительно спокойной. К счастью, ей по крайней мере не приходилось опасаться того, что она неправильно воспользуется столовыми приборами. По просьбе папы Лола ела ножом и вилкой с тех пор, как вообще научилась держать их в руках. Папу тоже научили ими пользоваться года в три, когда он посещал детскую группу пожилой дамы Греты Гансовны, жившей по соседству с его отцом на Садовой-Триумфальной улице. До революции Грета Гансовна окончила курсы Фребеля, занимавшиеся подготовкой домашних педагогов; по фребелевской системе она и воспитывала детей, отдаваемых ей на попечение.

И все-таки Лола поймала себя на том, что, попробовав маслины, обрадовалась, что в них нет косточек: она не знала, что с этими косточками делать – класть прямо на край своей тарелки или искать какую-нибудь другую тарелку, специально для косточек предназначенную? Поняв, что от незнания таких вещей ей неловко, она рассердилась на себя еще больше.

А теперь этот самовлюбленный барин еще учит ее, должна она была бросаться в никуда или не должна!

– Ваша фигуральность очень незамысловата, – сердито сказала она. – А ваши поучения совершенно неуместны. Я не собираюсь вам отчитываться ни в своих поступках, ни в намерениях.

– Я вас об этом и не прошу. Но догадаться, что с вашими исходными данными – я имею в виду и внешность, и материальные возможности – в мегаполисе вас ожидает только панель, согласитесь, вам было бы не так уж и трудно. Если бы вы хоть пять минут подумали, прежде чем гордо отказываться от помощи каких ни на есть, а родственников. Именно панелью дело и кончится, когда вы устанете мыть полы в овощных магазинах спальных районов. Потому что, учтите, мыть полы в приличном супермаркете вас без московской регистрации не возьмут. Это произойдет примерно через три месяца.

Нет, с вашей амбициозностью, пожалуй, через четыре, – смерив ее взглядом, уточнил он. – Советую вам купить газету бесплатных объявлений и устраиваться в бордель сразу – вас возьмут даже в элитный. Это гораздо безопаснее, чем стать бордюрщицей и ловить клиентов у обочины.

– Как доехать до города?

Лоле показалось, что она не проговорила эти слова, а прошипела.

– Можете обзванивать бордели прямо отсюда, – невозмутимо разрешил Роман. – Я пошлю кого-нибудь за газетой.

– Я не звонить собираюсь, а уехать. – Лола сначала произнесла это объяснение, а уж потом сообразила, как глупо оно звучит. – Немедленно! – Это восклицание прозвучало еще глупее, и она разозлилась так, что почувствовала, как у нее вздрагивают губы.

– Ваши желания меня не интересуют. И я не обязан предоставлять машину по первому вашему требованию. Общественного транспорта здесь нет, так что вам придется остаться до завтра.

Он говорил тем же ровным тоном и смотрел на нее тем же холодным взглядом. Он как будто бы и не заметил, в какую ярость она пришла. Да и не «как будто бы», а действительно не заметил: ему было до нее не больше дела, чем до таджичонка, который подбросил в его карман наркотики.

И снова, как при первом, еще в машине, разговоре с этим человеком, его бесстрастность подействовала на Лолу совершенно противоположным образом, чем он, возможно, ожидал. Глядя в его лицо, на котором не дрогнула ни одна черта, она почувствовала, что не разъяряется еще больше, а, наоборот, успокаивается. Правда, успокаивается примерно так же, как если бы ее окатили ведром холодной воды, но это уже неважно. Главное, ей и самой становится совершенно безразлично, что думает о ней этот ко всему безразличный человек.

– Что ж, придется остаться, – пожала плечами Лола. – Вы действительно не обязаны давать мне машину. Вы вообще, видимо, очень заботитесь о своем удобстве, – насмешливо добавила она.

– Конечно, – согласился он. – А по-вашему, я должен заботиться о чужом удобстве? Учтите, если вы станете таким образом подходить ко всем тем людям, которых встретите в ближайшее время, вас ожидают многочисленные разочарования. – И, прежде чем Лола успела сказать, что никаких очарований насчет людей, с которыми ей предстоит встречаться, она и без его советов не питает, Роман сказал: – Кстати, забота об удобстве – это первый признак цивилизации. Вот, к примеру, этот стол. Да-да, этот, за которым мы сейчас сидим. – Он постучал по отливающей бронзой скатерти. – Его высота от пола до столешницы – ровно семьдесят шесть сантиметров.

– Почему именно семьдесят шесть? – невольно улыбнулась Лола.

Она вдруг почувствовала в его педантизме что-то наивное, и ей стало почти весело.

– Потому что, согласно расчетам кривой Гауса, человек среднего роста, когда сидит за столом, должен, согнув руку, свободно положить ее на столешницу.

– И вы вычерчивали кривую Гауса, прежде чем купить этот стол?

Теперь она уж просто еле сдерживала смех.

– Ее вычертили английские мебельщики в девятнадцатом веке. А я склонен им доверять. Да и в нашем отечестве до определенного периода тоже относились к своему делу иначе, чем это принято теперь. Вон тот чайный столик, видите? – Он указал на противоположный камину угол гостиной. – Его сделали в восемнадцатом веке на Тульском оружейном заводе. И, при абсолютной своей оригинальности, он так же безупречен, как любой классический английский стол. Что является поводом для патриотизма. Одним из немногочисленных поводов, – добавил он.

Только теперь Лола вдруг догадалась, почему ей кажутся такими необычными его глаза. Они не имели цвета. Это было так странно, что казалось и вовсе невозможным, но это было так. Глаза у него были перламутровыми – они переливались разными цветами, ни один из которых нельзя было отчетливо обозначить, и поэтому выглядели совершенно непроницаемыми.

– А я думала, это современный столик, – отрываясь от изучения перламутровых глаз, сказала она. – Я как-то не связывала такие вещи с восемнадцатым веком.

– И тем не менее это личный чайный столик Екатерины Великой. Хотя выглядит, согласен, как очень стильный хайтек. Но это потому, что он сделан из стали и бронзы. Воздушная работа, приятно смотреть.

Никакого восторга по поводу необыкновенного столика в его голосе, впрочем, не послышалось.

– Да у вас тут прямо Эрмитаж, – заметила Лола. – Дом тоже в восемнадцатом веке построен?

– Дом построен год назад. Из канадского красного кедра.

– Весь – из канадского кедра? – поразилась она. – Неужели поближе дерева не нашлось?

– Любое другое дерево дает усадку, поэтому в течение как минимум десяти лет меня ожидала бы жизнь с перекошенными окнами и незакрывающимися дверями. А канадский кедр – лучший строительный материал. К тому же на сосновые смолы у меня аллергия, а на кедровые нет. Но в отделке, конечно, использован не только красный кедр. Еще сосна Дугласа и белый клен.

– И как вы только живете? – сказала Лола. – Просчитанность каждого вашего шага может свести с ума. Вас свести, – уточнила она.

– Меня свести с ума невозможно. А живу я прекрасно. Потому что сам определяю законы, по которым мне удобно жить. Да, кстати, мне почему-то кажется, что вы кривите душой, когда недоумеваете по поводу излишней просчитанности моей жизни. Вы не похожи на женщину, которой свойствена импульсивность.

– Это правда, – кивнула она. – И это меня нисколько не угнетает.

Тут в гостиную вкатился столик, на котором стояло блюдо с мясом. То есть, конечно, столик вкатился не сам собою – его ввезла та женщина в синем платье, которая час назад провожала Лолу в спальню.

– Роман Алексеевич, мне нарезать мясо или вы сами? – спросила она, останавливая столик в нескольких шагах от большого стола.

– Сделайте вы, – ответил он, но тут же спросил Лолу: – Может быть, вы хотите нарезать мясо?

– Ни малейшего желания, – пожала плечами она. – Или это является знаком какой-то особой привилегии?

– В моем доме ни у кого нет никаких привилегий.

Бесчисленные маленькие лампочки хрустальной люстры, висевшей над столом, множились в точно таких же хрустальных бокалах, огоньки сияли в столовом серебре, и все это вместе создавало у Лолы впечатление абсолютной нереальности происходящего с нею. Чтобы развеять это неприятное ощущение, которое казалось ей похожим на помешательство, она придвинула к себе бутылку вина в надежде на легкое винное головокружение. Придвинула – и засомневалась: вино в этой бутылке оказалось белым и, значит, к мясу не подходило.

– Пейте какое хотите, – сказал Роман. – Разнарядка вин по мясу и рыбе – это такой же идиотский предрассудок, как сумочка в тон туфлям.

Лола была уверена, что мысль о мясе и вине промелькнула у нее в голове в одну секунду и не успела оформиться даже в мимолетное движение.

– С вами страшно находиться рядом, – сердито сказала она. – Вы читаете мысли, а это очень неприятно.

– Когда ваши мысли приобретут достаточно своеобразия, чтобы не читаться у вас на лбу, эта неприятность исчезнет.

– Давайте прекратим говорить обо мне.

– А о чем еще мне с вами говорить? – поморщился Роман. – У нас нет общих тем для разговора, а сами вы все-таки новое лицо в поле моего зрения, поэтому на некоторый период привлекаете мое внимание.

– Надеюсь, этот период скоро закончится… – пробормотала Лола. – Расскажите лучше еще что-нибудь про… Да вот хоть про люстру! Это у вас лучше получается.

– Вы правы, предметный мир гораздо интереснее, чем человеческий, – согласился он. – Кстати, есть журнал «Предметный мир», очень профессионально делается, если хотите, можете почитать перед сном, я его получаю. А люстра эта из Вены, стекольной фирмы «Лобмайер», она лет двести уже существует, если не больше. Бокалы тоже оттуда. Видите, ничего лишнего – никаких дурацких финтифлюшек, даже насечки нет, только чистое стекло. Это и есть настоящая роскошь, которую только в Вене и найдешь. – Он прикоснулся к шарообразному, на тоненькой высокой ножке бокалу, в который Лола так и не налила белого вина. – Если вы его толкнете – вот так, прижимая ладонью к столу, – то он будет качаться ровно сколько-то секунд. Я забыл, сколько именно.

– Неужели забыли? – Лола не сдержала улыбку. – Даже не верится!

– Если вам необходимо это знать, я могу посмотреть точно. У меня есть каталог, я время от времени выписываю у «Лобмайера» посуду. А пока ешьте мясо, оно уже у вас на тарелке.

Заглядевшись на люстру и бокалы, Лола не заметила, как женщина разложила мясо по тарелкам и вышла из комнаты. Впрочем, та, наверное, была специально обучена быть незаметной.

– Тарелка тоже от «Лобмайера»? – еле сдерживая смех, поинтересовалась Лола.

– «Лобмайер» – это только стекло, – не реагируя на ее насмешливый тон, ответил Роман. – А фарфор от «Аугартена». Тоже из Вены. Рисунок на этом сервизе называется «Мария Терезия», а есть еще «Венская роза». Это два знаменитых мотива, такие сервизы поставляли к императорскому двору.

– Все это очень интересно, но я от вас устала, – сказала Лола. – Вы держите меня в каком-то странном напряжении, которое мне совершенно не свойственно.

– Можете идти спать, – пожал плечами Роман. – Я вас не задерживаю. Сейчас принесут десерт. Кофе я не пью, но вы можете выпить.

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Не надо ни десерта, ни кофе. Я, наверное, устала просто так, от дороги, а не от вас. Извините.

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Предыдущая страница Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Антистерва - Анна Берсенева


Комментарии к роману "Антистерва - Анна Берсенева" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры