Разделы библиотеки
Боярыня Матвеева - Вера Русакова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Боярыня Матвеева - Вера Русакова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Русакова Вера
Боярыня Матвеева
| Предыдущая страница | Следующая страница |
17 Страница
Позже им рассказали, что в какой-то момент Минодора Гавриловна и Федор Полиектович поспорили на интересную тему: кто больше выпьет романеи. Григорий Петрович, давно знакомый с женой, пытался спасти положение, но не успел: поверженный Федор пал лицом в тарелку, а торжествующая победительница перестала пить и стала петь – про атамана Ермака. Голос у неё был низкий, сильный, красивый – гости слушали с восторгом, не забывая, впрочем, есть и выпивать. Её сын и невестка, изрядно захмелев, пустились в воспоминания о собственной свадьбе и стали целоваться. Скоморохи, поняв, что здесь уже и без них весело, стащили со стола несколько пирогов и сели в углу. К ним присоединилась Евдокия Петровна.
– В ваших частушках я услышала несколько непонятных слов, – сказала она. – Объясните, что значит…
Грубое слово, произнесённое нежным девичьим голоском, прозвучало так необычно, что глава веселого семейства онемел.
– Деточка, – сказал он, обретя через какое-то время дар речи, – может, ты лучше у родителей своих спросишь?
– Они целуются, да и нетрезвые оба. А мне бабушка сказала хмельного не пить.
Пришлось объяснять.
– …жил там Ермак с покрова
До зимняво николина дня…
– Когда мы с поляками сражались под Можайском, я был ранен в ногу…
– Батюшка, ты уже третий раз начинаешь про это рассказывать…
– Так вы меня уже третий раз перебиваете!
– Есть такая татарская притча. Женился Ходжа Насреддин, будучи вдовцом, на вдове…
– А кто это?
Появление молодых супругов заметили только тогда, когда они уселись за стол[21].
– Что это вы пришли?
– Боеприпасы кончились, – сообщил Артамон, – надо пополнить силы. В смысле – поесть.
– Что ж ты так плохо запасся?
– Он хорошо запасся, – ответила вместо мужа Евдокия, – но уж больно резво действовал. Штурмовал со всей яростью!
Кирилл хохотал, новобрачные уплетали пироги, Минодора Гавриловна прервала описание приключений ермаковцев и стала объяснять племяннице, что ей тоже не надо пить хмельного, Евдокия послушно соглашалась, согретая и опьянённая ласками того, кто сидел рядом, сладостно утомлённый. Мальчик снова заиграл на дуде, его отец и сестра запели «величальную», подхваченную гостями. Все участники сочли, что свадьба была скромная, но очень весёлая.
Глава 27
Утром новобрачный уехал на службу, а новобрачная в очередной раз оделась, разыскала Домну Трофимовну и попросила её покормить. Домна Трофимовна представила ей пухленькую веснушчатую девушку:
– Наша горничная Лиза.
– Ой, – сказала Лиза, – госпожа, зачем ты сама оделась? Меня бы позвала.
– В следующий раз.
Затем Евдокия Григорьевна велела заложить карету: ей надо съездить домой… в свой прежний дом. А потом она вернётся, и ты, Домна Трофимовна, всё мне расскажешь и покажешь. Вы, кстати, запомнили, как меня зовут?
– Нет, – смущенно хихикнула Лиза. Запомнить было мудрено: Артамон Сергеевич никому из челяди её имя не сообщил, а в угаре пира гости обращались к новобрачной и по прежнему имени, и по нынешнему – слуги запутались. Евдокия Григорьевна назвала себя.
Сначала она посетила дом матери. Входя, перекрестилась от страха, но пора было, наконец, объясниться.
– Матушка, сядь, пожалуйста.
– Что с тобой? Почему ты в русском платье? – Джейн Гамильтон вдруг охватило мрачное предчувствие.
Её дочь глубоко вздохнула.
– У меня есть две новости. Боюсь, они обе тебя не обрадуют. Во-первых, я поменяла веру. Во-вторых, вышла замуж.
Её мать сидела некоторое время словно оглушенная.
– Никогда никто из всех Ферфилдов не отрекался от своей веры. Мои братья погибли за неё.
Мэри молчала. Ей очень хотелось сказать, что она не её братья. И она даже не Ферфилд. Но за такие слова мать её убьёт. Память братьев была для Джейн священна. Своего покойного мужа она всё время сравнивала с братьями – нетрудно догадаться, в чью пользу.
– Уходи, – медленно сказала Джейн. – Ты мне больше не дочь.
Ей было жаль мать, но где-то внутри пискнуло гаденькое чувство облегчения. Нельзя так. Мама всегда была опорой семьи. Она вырастила её после смерти отца.
– Мне очень жаль. Надеюсь, мы когда-нибудь помиримся.
И вышла.
В её прежнем доме стыд и тяжесть отступили. Флора Краузе обрадовалась и прослезилась одновременно. Слуги бросились к Мэри – Евдокии так, словно страшно без неё соскучились.
Они посидели за столом, прощаясь с прежней жизнью, а затем в карету внесли сундуки с вещами и сели они с Дарьей. И поехали в свой новый дом.
Глава 28
1 октября в Грановитой Палате Кремля было чрезвычайно многолюдно. «Выборные от всех земель», бояре и стольники, дьяки и дворяне заполнили зал; драгоценные меха соседствовали с более скромными суконными кафтанами, над толпой стоял непрерывный гул множества голосов. Последний и главный день работы Земского Собора должен был увенчать всё сделанное ранее. В тот день на страже порядка стояли стрельцы в синих кафтанах – полк Семёна Полтева. Артамон Матвеев поздоровался со знакомыми, а увидев самого Семёна Федоровича, низко ему поклонился.
– А ты что здесь? – спросил полковник Полтев, кланяясь столь же низко.
– Хочу посмотреть, как начнётся. Алмаз Иванович будет от царского имени говорить.
Из дворцовой церкви вошёл в зал и медленно пошёл по направлению к трону высокий, широкоплечий и полный молодой человек с темно-каштановой бородой, одетый в длинные, сказочно роскошные одежды. Гул стал стремительно стихать; казалось, тишина шествует впереди идущего. Все, кроме стражников, склонялись в низких почтительных поклонах. Наконец, воцарилось почти невероятное спокойствие; молодой человек медленно и величаво сел на трон.
Это был Алексей Михайлович, Великий Государь, Царь и Великий Князь всея Руси, Самодержец Владимирский, Московский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий князь Новгорода, Нисовския земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Северныя страны Повелитель и Государь, Иверския земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкесских и Горских князей и иных многих Восточных и Западных и Северных владений и земель Отчич и Дедич и Наследник, Государь и Обладатель – так звучал в то время его полный титул.
Второму представителю династии Романовых сравнялось двадцать четыре года. По меркам своего времени это был очень красивый молодой человек, отличавшийся величавостью и никогда не ошибавшийся при отправлении разного рода церемоний. Он и сейчас сидел удивительно неподвижно – даже скорее не сидел, а священнодействовал, олицетворяя собой невозмутимую и несокрушимую власть. «Византийский идол», – отзывались о нём иностранцы. «Настоящий государь», – почтительно говорили русские.
«Письмо», обращенное к Собору, читал Алмаз Иванов. Его пронзительный голос ясно звучал под сводами палаты, возвещая «о многих неправдах польского короля», оскорблении титулов покойного государя и его царствующего сына и о челобитье Богдана Хмельницкого и войска Запорожского о принятии их «под государеву высокую руку». Артамон Матвеев смотрел на отчима с сыновней нежностью: то, что озвучено сейчас и будет озвучено в течение дня далее – результат многолетних трудов, усилий, переговоров, интриг самых разных людей, и в том числе этого сухопарого старика с черными глазами и пронзительным голосом. Это старик был одним из тех, кто вершил судьбы страны и мира, оставаясь при этом в тени; бывший купец, даже не дворянин, он делал для величия своей родины больше, чем многие князья и бояре, возводившие свои родословные к доисторическим временам и презиравшие «жалкого дьяка».
Дворяне могут сколько угодно рассуждать о том, что «семейственные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа», а что важного может быть в воспоминаниях какого-нибудь чинуши? Ничего! В действительности же воспоминания иного чиновника, управлявшего делами государства и составлявшего отчёты об их состоянии, куда важнее воспоминаний иного трутня, предававшегося охоте и разврату в заложенном и перезаложенном поместье, а воспоминания солдата, прошедшего путь от Сталинграда до Праги, куда важнее мемуаров дворянина, крутящего баранку в Париже и оплакивающего «потерянную Россию».
Выслушав доклад, молодой человек поехал в свой полк.
Всё равно всё было решено заранее.
Сегодня Собор только объявит давно задуманное.
«… и они говорили то ж, что за честь блаженные памяти великого государя царя и великого князя всеа Русии Михаила Фелоровича и за честь сына его государева великого государя царя и великого князя всеа Русии Алексея Михайловича всеа Русии стояти и против литовского короля война весть.
А гетмана Богдана Хмельницкого пожаловал бы великий государь царь и великий князь Алексея Михайловича всеа Русии по их челобитью, велел их приняти под свою высокую государеву руку».
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры