Через омут кипящих огней

Этот роман написан с лёгкой иронией, этакими крупными штрихами. Показаны разные люди – из различных слоёв общества, и простые, и не очень. Москвичи такие разные, здесь и элита, и гастарбайтеры, и творческие люди, и все они пересекаются и взаимодействуют. И такая разная у них жизнь! Кому-то приходится выживать, приспосабливаться, и находить свой – лучший – путь в жизни, у каждого своя судьба. Содержит нецензурную брань.

1 Страница

Она вышла из ванной, накинув на влажное тело короткий халатик из меха леопарда. Расслабленно прошла по длинному коридору, отражаясь в больших зеркалах на стенах. Высокая, тонкая, с золотыми цепочками на щиколотках длинных ног. Кожа её была мраморно белая, загару не поддавалась. Её тонкие руки были в золотых браслетах, а пальцы – в перстнях с бриллиантами и рубинами. На шее – золотое колье с необычным сапфиром: он имел оттенок укропа, и в этом была его особая ценность. Она любила этот благородный камень, символ бессмертия, духовной силы и богатства. А ещё, он напоминал ей о… Ну, об этом потом. Она вынула заколку-краб из волос, и густые жемчужные пряди рассыпались по плечам. Она вошла в спальню, ступая узкими босыми ступнями по медвежьей шкуре, и плюхнулась на широкую тахту. Песцовое покрывало пахло её духами. Она любила меха и золото, любила хорошее шампанское и утренний кофе с запахом жареных зёрен. Жизнь её была вальяжна и приятна. Она взяла с бронзовой тумбочки смартфон, и принялась читать сообщения. Их было много. Кто-то из друзей прислал ей видео со вчерашней ночной вечеринки, где она лихо отплясывала в окружении парней, и написал: «Алиска, ты, как всегда, супер! Алиска, твоё имя означает – благородная! Да, ты такая, я тащусь от тебя!» Она усмехнулась, и бросила смартфон на пушистое песцовое покрывало. Встала, потянулась, и пошла в соседнюю комнату – там стояли тренажёры. После небольшой зарядки она направилась в кухню. День начинался как обычно – кофе, шампанское, бутерброды с икрой, манго и сладкий водянистый лонган, похожий на глаз дракона. В окно смотрело небо, затянутое облаками, такими же пушистыми и белыми, как её песцовое покрывало. Она сбросила леопардовый халатик, накинула на голое тело легкое жёлтое платье, сунула ноги в босоножки, и ушла. В её опустевшей квартире цвели большие растения с широкими глянцевыми листьями, они отражались в зеркалах на стенах. В спальне и в гостиной кроме этого висели яркие картины в дизайнерских рамах, и всюду в художественном беспорядке были развешаны пушистые меха песцов, соболей, лисиц, горностаев, рыси. Она любила всё это.

Она прошла через двор, где парковался её лендкрузер, и вышла к мегацентру возле дома. Смартфон пискнул, она достала его из жемчужной сумочки, в цвет волос, и набрала код. Подруга прислала сообщение. Читать не стала, сунула смартфон назад.

Она подняла глаза. Просто какой-то мужик, среднего роста, крепкий, он часто здесь торчит, что-то охраняет, и всегда здоровается, говорит что-то нейтральное. Она всегда проходит мимо, слегка кивнув. Но тут она ему ответила зачем-то:

– Я вас часто вижу. Вы очень красивая, – сказал он. – Вы же здесь рядом живёте?

Почему она с ним стала говорить? Он ей неинтересен, не тот уровень. Только сейчас она заметила, что он похож на того красавца турка, с которым познакомилась на отдыхе в Анталии. Просто лежали на пляже рядом, потом случился лёгкий роман. Так, ничего особенного. Но этот явно не турок, и говорит хорошо, без акцента. Оказался лезгин, бывший спецназовец, сильный, мускулистый. Он её заинтересовал. Ей часто делали комплименты, она привыкла и не обращала внимания, но сейчас ей стало приятно. Она улыбнулась. Его удлиненное лицо, глаза синие с укропным оттенком – цвета её сапфира, сильная линия губ, его крепкое тело, всё ей так вдруг напомнило тот яркий отдых в Анталии и Джошкуна, радостного, страстного, неудержимого, ночную дискотеку и потом объятия и поцелуи в море, сверкающим ночном море под ослепительным лунном небом, полном больших ярких звёзд… Нет, это не Джошкун. Похож, очень, почти двойник. И зовут его Лазер – на бейджике, да он и сам уже представился. Она тоже сказала своё имя. Вот и познакомились. Она тут же глянула в смартфон, погуглила. Имя его значит – «Тот, кому помогает Бог». И тут же сообщила ему это.

– Да, мне Бог помогает. Из всех горячих точек живым вышел, – сказал он.

– И много этих точек было? – поинтересовалась Алиса.

Ну конечно, ему, наверно, лет за 45, на пенсии, подрабатывает здесь. Возможно, семья где-то там, деньги нужны. По контракту воевать, как известно, берут до 40 лет. Это понятно.

– Ну ладно, пока, – сказала она, и нырнула в мегацентр.

Она купила маленькую бутылку тёмного кваса, быстро открутила коричневую крышечку, и с наслаждением стала пить холодную резкую пенящуюся жидкость. И тут вдруг вспомнила, что обещала заехать к отцу. Она сунула бутылку с недопитым квасом в сумочку, и вернулась к парковке. Доехала довольно быстро. Пробок на дороге сегодня не было.

Во дворе элитного дома курил высокий плотный мужчина. Он с интересом смотрел, как паркуется красный лендкрузер дочери. Но вот Алиса выпорхнула из машины, и подлетела к отцу.

Вскоре они сидели на летней веранде ресторанчика возле дома и беседовали.

– Ну, вот чем ты занимаешься все дни? – говорил отец. – Ты же ничегошеньки не делаешь!

– Я работаю в твоей фирме, – отвечала дочь, потягивая шампанское. – Ты же знаешь.

– Я знаю, что появляешься ты там крайне редко.

– И не стыдно тебе! Ты же дочь депутата Госдумы, взрослая женщина, тебе уже 38 лет, а ты никто.

– Хоть бы замуж вышла, что ли. Или дело какое нашла.

– Да не парься ты, па! Я ещё молодая, всё успею, и то и это.

– Ну, вот чего тебе не сиделось в Швейцарии, я ж купил тебе солидный особняк со всеми прибамбасами, а ты здесь в этой коморке ютишься.

– Па, да мне семикомнатной коморки вполне хватает! А в Швейцарии мне скучно. Здесь самая свободная страна в мире, и у меня здесь друзья и такое хобби, какого нигде в мире нет! Я русская и вообще, патриотка, мне здесь нормально.

– Ну, хоть пара положительных качеств, скромность и патриотизм. В бабку пошла, в коммунистку, – улыбнулся отец.

Жара и шампанское сделали своё дело. За рулём ей стало как-то зыбко. От накалившейся за день дороги шёл пар, и она казалась Алисе ворсистой. Она припарковалась у знакомого мехового салона. Карина, хозяйка салона, плотная дама с взбитыми иссиня-чёрными волосами, обрадовалась и тут же предложила кофе. Алиса была здесь постоянной клиенткой.

И вот она уже пьёт капучино с Кариной в её кабинете.

– Алисочка, дорогая, – говорит Карина, – нам тут такие меха привезли, закачаешься!

– Не то слово! – Карина расширила глаза и сказала почти шёпотом:

– Алисочка, только для вас! Настоящий ирбис! Представляете, снежный барс, запретный, в Красной Книге! Браконьерский товар. Тайная поставка! Но только для вас!

И она достала откуда-то из недр кабинета шкуру необычайной красоты! Мех был светло-дымчатый с кольцеобразными и темными пятнами, удивительно мягкий, нежный, изысканный. Но Алиса, прекрасно разбирающаяся в мехах, сразу определила, что это никакой не ирбис, и вообще животное не из семейства кошачьих. Это совсем иной зверь, гораздо крупнее барса, и мех этот более пушистый и бархатистый. Нет, это не ирбис. Зверь необычный, очень крупный, с похожим окрасом, или его окрасили. Загадочный зверь. И она захотела этот мех! Она принялась его гладить, накинула себе на плечи, повертелась перед зеркалом, прижалась щекой к его мягкому ворсу. Мех был тёплый и казался живым, он сам льнул к Алисиному телу! Карина исподволь наблюдала за клиенткой и мысленно прикидывала, какую бы цену назвать. А ведь продать можно очень задорого!

Стены кабинета украшали самые красивые шкурки пушных животных. Тут были меха норок разных расцветок. Соболей. Лисиц красных, белых, чернобурок. Песцов, нутрий, бобров, ондатр! Висели изысканные меховые накидки, шубки, шарфики, шапки, и даже несколько меховых сумочек! Чего только здесь не было! Это – не для всех, а лишь для вип- клиентов. Таких, как Алиса.

А она уже влюбилась в шкуру этого зверя, и купила за весьма солидную сумму. Потом прошла в салон, и принялась рассматривать другие меха. Хрупкая шатенка Надя предложила ей шубку фасона автоледи из белоснежного песца. Её Алиса тоже взяла. Надя давно работала здесь и прекрасно знала вкусы постоянных клиенток. Она же была и консультантом по закупкам, и товароведом. И приятельницей некоторых клиенток. Они с Алисой подмигнули друг дружке, улыбаясь, и Алиса покинула салон.

С большим пакетом она шла к парковке. «Я меховая маньячка» – крутилось в голове.

«Ну конечно, маньячка, а кто ж ещё!» – думалось ей в машине. – «Да просто это моё маленькое хобби». Она быстро мчалась по горячему июньскому шоссе. Вон и родной мегацентр мелькнул, возле него Лазер торчит. Она припарковалась на своём обычном месте возле дома, и вошла в подъезд, обширный, с зеркалами, цветами в вазонах, с консьержкой. Поднялась на лифте. Вот её чёрная стальная дверь… Она дома! Прохлада, тонкие ароматы цветущих комнатных растений, и неуловимый запах её многочисленных мехов нежно окутали тело. Она вытряхнула из пакета свои покупки, накинула на плечи пушистую шубку, повертелась перед зеркалом, потом достала изысканный мех так называемого ирбиса, и принялась гладить его, провела им по лицу, по открытым плечам. Меха её возбуждали, распаляли страсть. Рядом пролетела бабочка с синими крылышками. Алиса проследила взглядом за её движением. Синекрылка села на портрет матери – кисти какого-то известного художника, не то Никаса Сафронова, не то ещё кого-то, Алиса этим никогда не интересовалась. Живопись – не её конёк. Она бросила в кресло меха, и задумалась, глядя на портрет. Вспомнилась мать, изящная, тонкая, чувственная. Когда отец надолго задерживался на работе, или уезжал по каким-то своим делам, к маме приходил друг детства. Только он, почему-то, был намного моложе мамы. Пятилетняя Алиса заметила эту странность уже потом, когда … когда… Однажды Алисе стало скучно играть в детской, и мультики надоели, и она принялась бродить по комнатам. И залезла в шкаф, где висели мамины шубы. Из гостиной слышался смех, звон бокалов, и какие-то другие непонятные звуки. В приоткрытую дверцу шкафа Алиса видела, как мамин друг детства – дядя Артур – вносит в комнату полураздетую маму, и кидает её на тахту. Мама хохочет. А он стаскивает с неё оставшуюся одежду, и снимает свою. Начинается какая-то возня, вздохи, стоны… Потом они уходят голые вместе. Слышится шум воды в ванной, и смех. Алиса была так поражена увиденным, что даже забыла вылезти из шкафа. Там и уснула. А проснулась от того, что кто-то открыл шкаф. Это был дядя Артур.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он. – Любишь меха?

– Ну, эти меха тебе велики, – сказал он. – Хочешь поиграть ими?

И он снял с полки песцовую мамину шапку и принялся щекотать ворсом малышку. Он был большой, красивый, ласковый. Он очень нежно гладил Алису мехом, проводил по её щеке, коленке, шее, бедру. Это было так приятно! От дяди Артура очень хорошо пахло чем-то душистым. И Алиса не заметила, как влюбилась. Это была её первая любовь. И всякий раз, когда папа куда-то уезжал, появлялся дядя Артур, и они с мамой веселились, пили вино, включали музыку, танцевали, и что-то делали в спальне. А потом мама долго лежала в ванне, а дядя Артур играл с Алисой и ласкал её мамиными меховыми шапками. Это было необычайно приятно, и Алиса вдруг почувствовала особенное, сильное наслаждение! С ней что-то произошло. С тех пор к мехам её тянет словно магнитом. Синекрылая бабочка вспорхнула, покружила над портретом, полетала по комнате, и села на цветущую герань возле распахнутого окна. Соцветья были тёмно красные. Такого цвета был мамин кардиган из крашеного кролика, на котором Алиса потеряла девственность в 14 лет. Этим событием закончились игры с одноклассником. Мамы уже не было – они с папой развелись, и мама уехала в Грецию со своим очередным другом. Уехала навсегда. Про Алису и про папу думать забыла. Остались некоторые её вещи, меха, в общем, всё то, что не нужно было в её новой жизни. Потом папа всё это вынес на помойку.

Утром следующего дня всё было, как задумано. Кофе, манго, бутерброды с чёрной икрой. Небольшая зарядка в тренажёрной зале. Долгое лежание в джкузи с персиковой пенкой. Приход массажистки Анжелы – уникальной в своём деле: комплексный массаж тела, стоп ног, лица, головы. Это было очень приятно, и давало прилив сил. Потом лёгкая пробежка по парку, он был рядом с домом. На обратном пути она столкнулась с Лазером – тот шёл по дорожке мягкой кошачьей походкой. Удивилась, увидев его здесь, а не в привычном месте возле меги.

– Пробежка, – ответила она. И подумала: его только здесь не хватало. Что он тут делает?

– Смена кончилась, решил пройтись, – сказал он, словно услышав её мысли.

Они пошли рядом, вяло перебрасываясь словами.

– Не тяжело бегать по такой жаре? – спросил он.

– Мне не жарко, – ответила она. – Шорты и майка льняные, тонкая дышащая ткань.

– У вас прекрасная фигура. И вообще всё. Вы идеальны, – сказал он. – Вы мне очень нравитесь.

– Ради такой девушки я бы пошёл на всё, – сказал он.

– Так-таки и на всё? – усмехнулась она. – И даже на смену религии? Ты же мусульманин?

– А я христианка. Ты бы сменил веру в Аллаха на веру в Саваофа?

– Все религии равноценны, – сказал он. – Богу неинтересно, когда все молятся ему одинаково, когда все одинаково одеты и все похожи. Это скучно. Бог любит разнообразие. Поэтому он создал разные религии, разные народы, расы, одежду.

– Это ты сам придумал? Какое оригинальное мышление, – удивилась Алиса. – И речь интеллигентная. Не скажешь, что гастар.

– А что, по-вашему, гастарбайтеры только тупое быдло? Мы все разные, есть и профессора, и художники. Сюда мы на заработки, по необходимости. Вот здесь, в парке, Рустам работает, так он знает 6 иностранных языков. Но на родине он строит дом, нужны деньги. Конечно, всякие люди есть, отовсюду приехали, и бандиты случаются, и аферисты. Человеческий фактор никто не отменял.

– Ты нормально так по-русски спикаешь, интеллигентно так, – продолжала удивляться Алиса.

– Спикают обычно по-английски, – усмехнулся Лазер. – А я давно уже в России. И не только. По миру помотался, навоевался, всего насмотрелся. Было о чём подумать. А вы такая красивая!

– Ты тоже симпатичный, – сказала она. – Ты мне тоже нравишься.

– А вы знаете, ведь у нас в Дагестане в старину было христианство, оно было до второй половины 9-го века. А ещё раньше было язычество. Вот вы…

– А чего ты мне всё выкаешь? Можно и на ты, – сказала она.

Алиса не отстранилась. Она ощутила его сильное тренированное тело, его мышцы, его запах, и прижалась к нему. И тут он стал целовать её, долго, страстно. Она закрыла глаза и ослабла в его мускулистых руках. Он гладил её, сжимал, целовал, и она потеряла счёт времени.

Потом они снова шли по аллее парка, выложенной широкой серой плиткой. Алиса расспрашивала Лазера, и он охотно отвечал, рассказывал.

– В маленьком горном местечке. Я родился мёртвый, с плоской головой. Мама очень плакала. Тётя быстро исправила мою голову ладонями, а потом подхватила меня и унесла в другую комнату. Она взяла таз, пописала туда, и этим окатила меня. Я открыл глаза и заорал. Я ожил!

– А потом был сильный ливень, ураган, часть домов у нас в горах смыло, люди погибли, оставшиеся в живых спустились в низ, переселились в Дербент. И наша семья тоже. Но не все ушли. Кто-то остался.

– Но всё же, почему ты так хорошо знаешь русский язык? – не унималась Алиса.

– Моя жена была русская. Филолог. Писала стихи. Мы много разговаривали.

– Умерла от рака крови. Остались три дочки. Диана в 3-тьем классе, Карина – в 7-ом, Алина в 9-ом.

– Что-то поздние у тебя дети, – сказала Алиса. – Вас же там рано женят.

– Детей у нас долго не было, – грустно ответил Лазер. – Родня возмущалась, соседи, говорили: Аллах наказал, зачем на русской, другой веры, женился. А потом я по контракту ушёл, надолго. Воевал. Деньги нужны были.

– А кем они хотят стать, дочки твои? – спросила Алиса.

– Старшая хочет врачом, средняя – ветеринаром. Младшая ещё не решила. Они сейчас в Дербенте, с бабушкой и тётей.

– Да, 6 братьев, 4 сестры, ещё тёти, дяди, двоюродные братья и сёстры, племянники. Большая семья у нас.

– Мусульманские семьи большие, у нас так принято, – ответил Лазер.

– Тогда, выходит, детей у тебя маловато, – сказала Алиса.

– Ещё не вечер, – ответил Лазер, и улыбнулся. – Жена у меня была православная.

Они вышли к спортивной площадке. Лазер подошёл к турнику, и принялся крутиться на нём, делать «солнце». Алиса залюбовалась им. Потом он соскочил с перекладины, отдышался, стянул со вспотевшего торса чёрную майку. Его рельефное тело было в буграх мышц. На одном предплечье была татуировка – морда оскаленного волка. На другом – тату ВДВ.

Они неспешно пошли дальше, к выходу из парка. Лазер проводил её до подъезда.

Алиса поднялась к себе. Ну вот, уже и дома. Как быстро день пролетел. Отразилась во всех зеркалах, глянула на себя отражённую. Большой сапфир с зелёным оттенком на её шее горел, как глаза Лазера сегодня, как глаза Джошкуна тогда в Анталии. Тот же цвет! Она любила этот камень в изысканной золотой оправе. Он закрывал ямочку на её длинной шее, и смотрелся весьма изысканно.

На следующее утро ей позвонила Надя – продавец и товаровед мехового салона, и сообщила о новой поставке. Мех особенный, дорогущий, она его утаила от Карины, и передаст Алисе тайно, по договорной цене. Это она сказала на кодовом языке, известном только им двоим. Между ними были такие особые отношения, доверительно-деловые.

Они встретились в «Пиццементо» на территории парка. Здесь им никто не мешал. Заказали пиццу «Маргарита» и фруктовый чай. Было раннее утро, но уже основательно припекало. Большие окна были распахнуты, приятный тёплый сквознячок раздувал длинные волосы молодых женщин. Надя жаловалась на свои невзгоды. Алиса хорошо знала её непростую историю, и жалела её. Надя была умна, талантлива, со сложной судьбой. Детство у Нади было нелёгкое. Отца не было, мать сильно пила, детям – ей и брату – частенько доставались колотушки. Существование убогое, полуголодное. После смерти матери они с братом остались вдвоём в этой Подмосковной хрущёвской двушке. Брат связался с бандитами. Привёл в дом сожительницу, девицу необычайной красоты, тоже из банды, блондинку с большими прекрасными и жестокими глазами. Взгляд у неё был нечеловеческий, ведьминский. От неё веяло жутью. А Надя в то время с головой ушла в живопись, картины писала яркие, многогранные. Её комнатка была крошечная, но зато с балконом. Надя любила сидеть на балконе с мольбертом и кистью и писать высокое небо, меняющее цвет, медленно плывущие разноликие облака, многозначительные и порой такие закомуристые. Закомуристые, мамино словечко. Оно очень подходило к этим облакам. Да, они такие, у них своя жизнь и какая-то особая тайна, такими она их и изображала на холстах. Это были очень эмоциональные картины, глубокие, наполненные внутренней экспрессией, болью, надеждой, мечтой. Она выплёскивала на холсты всю силу своих чувств. Она впадала в творческий транс, работая над очередной картиной. И плыла в океане этого транса. А когда выныривала наружу, ей становилось страшно. Очень страшно от соседства с братом и его подругой. В той, братней, комнате был другой мир… Жуткий, тёмный, опасный! Но куда деться от этого? Надя стала ходить в храм, приняла крещение. А брат с подругой сорили деньгами, пили, курили марихуану. Купили самую дорогую машину. Потом у них обнаружился СПИД. У Нади сердце сжалось от боли за них, от жалости. Но брата и его подругу это, казалось, не волновало, они плевали на все свои болячки. Надя стала тщательнее убирать квартиру, она варила им борщи, готовила салаты, витаминную еду. И всё напрасно. Они жили по-своему, бурно, хмельно, спонтанно. И сами мучились от этого. Но по-другому не могли, не хотели. Надя страдала, глядя на них. Не выдержала, ушла. Стала искать работу в Москве, подальше от брата. Удалось пристроиться, через знакомых, в меховой салон. Жила в Москве сначала у разных друзей, продолжая писать картины, деньги уходили на холсты, краски, рамы. Потом стала хорошо зарабатывать, сняла квартиру. В живописи сквозил явный талант. Несколько картин удалось продать. Была успешная выставка. Но судьба, казалось, испытывала её на прочность. На неё так и сыпались лихие события. Надину историю Алиса хорошо знала, та сама доверительно рассказывала ей эпизоды из своей жизни. Алиса слушала её участливо, подбадривала немудрёными прибаутками, иногда дарила ей сувениры, которых у неё было много, из всех мест закордонного отдыха, и которые ей самой надоели. Алиса через неё доставала ценные меха дешевле, чем в салоне. Вот и сейчас женщины закончили трапезу, и направились в рощу смотреть мех. Они вошли в лесистую часть парка. Найти более-менее скрытое место было сложно, так как парк был сильно разрежен, его старательно вырубали. Так что он скорее напоминал газон с многочисленными широкими дорожками, на которых без конца перекладывали плитку. В результате парк всё время был в работе. Молодые женщины всё же умудрились найти укромное местечко, и остановились. Надя вытащила из сумки мех горностая – роскошный, бархатистый, густой и мягкий. Алиса залюбовалась, взяла его, принялась мять, гладить, вертеть в руках.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Через омут кипящих огней - Ольга Александровна Коренева - Читать онлайн любовный роман

Коренева Ольга Александровна

Аннотация к произведению Через омут кипящих огней - Ольга Александровна Коренева

1 Страница