Разделы библиотеки
Украденная невеста - Бренда Джойс - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Украденная невеста - Бренда Джойс - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Джойс Бренда
Украденная невеста
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 4
Рассвело. Элеонора спала сегодня не более двух часов, она снова думала о Шоне. И незаметно уснула, а во сне видела, что он вернулся домой, но очень изменился, в нем было что-то пугающее и темное. Она проснулась внезапно в испуге и с облегчением поняла, что это сон. А потом испытала разочарование. Шон так и не вернулся.
Утром она, как всегда, отправилась на прогулку верхом и чуть не загнала своего гнедого. Пригнувшись к гриве, как жокей на скачках Ньюмаркета, она мчалась по лесной дороге, как вдруг на повороте возник человек. Натянув изо всех сил поводья, Элеонора остановила гнедого. Человек стоял как вкопанный. Она чуть не сбила его с ног, но, к счастью, все обошлось.
– Глупец! – Она подняла кнут, чтобы хлестнуть его. – Ты ищешь смерти?
Она хотела объехать этого бродягу, но он вдруг схватил коня за поводья. Сначала ее охватила ярость, потом на смену пришел страх. Ни разу на землях отца никто не осмеливался ей угрожать, и она взглянула пристальнее на незнакомца. Сердце ее вдруг сделало скачок и бешено забилось.
Перед ней стоял Шон. Он вернулся.
Она сразу поняла, что с ним случилось что-то ужасное. Он был худ и истощен, весь в шрамах. Но это был Шон.
Она с радостным криком буквально слетела с лошади, чуть не сбила его с ног, бросившись на шею, и расплакалась. Она так долго скучала и тосковала по нему. Он не двигался с места, не обнимал ее, только из груди его вырывался странный звук, низкий и хриплый, похожий на рычание.
Этот звук вырвал ее из состояния восторга и взволнованной радости. Она еще прижималась к его исхудавшему, но мускулистому телу, боялась отпустить, как будто он мог снова исчезнуть, голова ее доходила ему до подбородка, и она спрятала свое лицо на его груди. Он всегда был строен, но теперь стал просто худым. В его рычании она услышала боль и ярость. Что с ним? Он не рад?
Но он вернулся домой. Вернулся к ней. Она испытывала такую всеобъемлющую радость, была так счастлива. Отступили в прошлое тоска и вечное беспокойство за него. Она любила его всегда и никогда не переставала любить. Эль подняла лицо вверх, счастливая улыбка осветила ее лицо.
Но он даже не улыбнулся в ответ. Лицо его осталось неподвижным, взгляд суровым. Потом мягко, но решительно он отстранил ее от себя.
Он сердится? Она была поражена до глубины души. Как он может сердиться на нее? И снова потянулась его обнять.
– Я знала, что ты вернешься.
Он ловко уклонился:
– Не надо, Эль.
– Что – не надо, Шон? Ты дома!
Он не ответил, и вдруг под его пристальным, жестким взглядом ей стало неловко. Она все пыталась найти в серых глазах искру узнавания, прежнюю доброту и улыбку, но глаза его были пусты и холодны. Потом он отвел взгляд. Она была поражена до глубины души, она ничего не понимала. Раньше у них никогда не было секретов друг от друга, а взгляд прежнего Шона был открытым, прямым, и она могла прочесть все его мысли. Его прекрасные серые глаза искрились смехом, но могли потемнеть от гнева и неодобрения. Как часто они обменивались мимолетными, понимающими взглядами.
Его лицо тоже изменилось. Оно исхудало, вытянулось, она заметила шрамы на щеке и на шее и содрогнулась – кто-то порезал его ножом.
– О, Шон! – Она протянула руку, чтобы погладить серповидный шрам на его лице, но он уклонился.
Она замерла. Выражение у него было настороженным и чужим, первой ее мыслью было, что с ним произошло нечто ужасное. Но теперь все будет хорошо, все прошло, она с ним и поможет ему забыть все плохое, что с ним произошло.
– Что с тобой, Шон?
– Ты обручена.
Голос его был глухим и хриплым, он скорее громко шептал, чем говорил. Но продолжал смотреть на нее очень пристально, прямо в глаза, не отрываясь. Она смутилась. Вдруг его взгляд опустился на ее губы, скользнул ниже, на шею, потом остановился на груди. Она была сейчас в одной из его старых рубашек. Широкий кожаный пояс обхватывал талию, бриджи подчеркивали стройные бедра. Она вдруг почувствовала себя раздетой под этим взглядом, хотя носила мужской костюм много лет и Шон часто ее видел в таком костюме.
Ее тело отреагировало на этот мужской взгляд.
Она ощутила непреодолимое желание прижаться к нему, почувствовать его близко, ощутить ответное волнение. Именно его она любила всегда, ждала и давно поняла, что еще в детстве ее чувства переросли дружбу, она была одновременно обеспокоена и обрадована тем, что ее любовь к нему не ослабела, напротив, стала еще сильнее. Ей казалось, что она желала близости с мужчиной и прежде. Ей нравились поцелуи Питера; и до того, как Шон покинул Аскитон, часто, глядя на него, она хотела очутиться в его объятиях, почувствовать вкус его поцелуев. Но тогда она была юна и просто играла, когда воображала себя женщиной. Сейчас же в ней поднималось неведомое раньше чувство, оно требовало выхода, она задыхалась от желания принадлежать именно ему. Ей показалось, что он тоже с трудом подавляет волнение, его тело сотрясала видимая дрожь. Но если она поведет себя безрассудно, бросаясь ему на шею и признаваясь в любви, это может отпугнуть его. Ей надо быть осторожнее, если она хочет добиться Шона. В одну минуту все изменилось, даже взять его за руку казалось сейчас невозможным.
– Но что с тобой случилось? Где ты был все это время? – наконец выговорила она.
Он снова пристально заглянул в ее глаза, прежде чем отвел взгляд в сторону.
– Я слышал, ты выходишь замуж. – Ему тяжело было говорить, он как будто с трудом выдавливал слова. Серые глаза испытующе смотрели на нее, как будто он хотел спросить ее о чем-то еще.
Она закусила губу, не понимая его. Разве она не фантазировала недавно, что он приедет в последний момент и спасет ее от этого брака. Но сейчас ей не хотелось обсуждать свое обручение с Питером.
Она не знала, что ответить. И вдруг робко улыбнулась:
– Это было ошибкой. Я не выйду за Питера.
Ей показалось, что в его глазах промелькнула радость. Она должна до него дотронуться, побороть страх перед незнакомым Шоном, не похожим на прежнего, и решительно взяла его руку и погладила ее.
– Как давно тебя не было. Все решили, что ты погиб, даже я поверила. Но ты обещал мне вернуться, и ты вернулся.
Он смотрел в сторону.
– Я сожалею. Никому не хотел причинить боль.
Он говорил и вел себя странно. Между ними возникло напряжение, которого не должно было быть. Ведь они всегда были друзьями.
– Что с тобой случилось? С твоим голосом? Почему ты такой худой? Шон… как ты изменился…
– Я не мог ничего сообщить о себе. – И глаза его снова потемнели и стали угрюмыми. – Я был… в тюрьме.
– В тюрьме? – Она задохнулась от волнения. – Поэтому у тебя эти шрамы? О боже, неудивительно, что ты такой худой. Но почему тебя посадили в тюрьму? Ты всегда был самым честным и порядочным человеком, уж я-то знаю.
Теперь все объяснилось: длительное отсутствие и причина, по которой не было вестей. Он опустил глаза.
– Я бы так и умер там, если бы… – и снова взглянул на нее, – если бы не сбежал.
Потрясенная этим признанием, она, помолчав, только спросила:
– Тебя разыскивают?
– Да.
Ужас от услышанного охватил ее. Нет, он не вернется в тюрьму. Она поможет ему укрыться.
– Ты должен спрятаться. Тебя не выследили, они не знают, что ты здесь?
– Нет.
Она облегченно вздохнула.
– В конюшне! Ты можешь там спрятаться.
Он не ответил.
Она не могла понять его замешательства.
– Прости, я так волнуюсь. Ты согласен?
– Я не… останусь.
Она, наверное, ослышалась. Он вернулся, он больше не оставит ее. Она так растерялась, что долго молчала. Потом робко спросила:
– Почему?
* * *
Он взглянул на ветки над головой, на высокое небо.
– Я покидаю страну.
– Но ты только что вернулся! – Она с отчаянием схватила его за руку. Кожа была огрубевшей, но рука такой знакомой.
Он выдернул руку и покачал головой.
Она наконец сообразила, что он не хочет ее прикосновений. Когда они росли вместе, она ребенком часто увязывалась за ним, и, когда уставала, он, сжалившись, нес ее на спине. Или катал на лошади, посадив сзади. Она была так счастлива, сидя позади своего любимого брата, обхватив крепко его руками за талию. И, став старше, часто брала его за руку, а он ее обнимал за плечи.
– Ты изменилась, – услышала она натужный шепот.
Разумеется, она изменилась. И хотя в его шепоте нельзя было расслышать никаких эмоций, она смутилась. Вернулось сразу желание его обнять и сказать, что теперь все будет хорошо. Она была предана ему и душой и телом.
– Я выросла. Ты тоже изменился, – наконец смогла она ответить, поборов волнение.
И снова молчание. Она начала понимать его поведение и скованность. Неужели он тоже испытывает похожее чувство к ней, то же желание, непреодолимое, нахлынувшее на нее внезапно. Ведь этот пристальный взгляд выдает его, он сердится, и ему неловко, и… Что, если он ревнует? Он никогда раньше не смотрел на нее так, никогда не возникало подобного напряжения, все между ними было легко и просто. Их привязанность друг к другу была естественна и никогда никого не смущала. Что происходит, почему они оба так напряжены и теряют дар речи?
Она, вздрогнув, спросила:
– Сколько времени ты провел в тюрьме? Что ты сделал?
Глаза его вновь приобрели непроницаемое выражение.
– Два года.
Она ахнула.
– Там была деревня, которой больше нет.
Она помнила историю своей страны и народа. Страна подвергалась грабежам, царило бесправие, насилие и убийства. В одном из самых кровопролитных кровавых мятежей погиб отец Шона. В Ирландии часто случались протесты и восстания, и тогда приходили войска британцев. И, защищая свою страну, гибли люди, результатом подавления бунтов были разрушенные города и деревни. И Шон участвовал в борьбе.
Она помнила, как он отстроил разрушенный Аскитон заново, как защищал права ирландцев, крестьян и фермеров, живущих на их земле. Она понимала, на чьей стороне он сражался.
– Были убиты английские солдаты? У вас было оружие?
В Лимерике нельзя было носить оружие, властями это расценивалось как попытка мятежа и измена.
– Да. Нашим оружием были ножи и вилы.
У Элеоноры подкосились ноги. Она не знала, где произошел этот мятеж, но это не имело значения. Если в том диком сражении были убиты британские солдаты, Шон в смертельной опасности. Он изменник. Теперь она понимала, что ему грозит.
Прошлой зимой британцы повесили многих и еще больше изгнали, обвинили в бунте.
– Отец больше не в магистрате, он ушел, – сказала она. – Его обвинили в уклонении от долга, потому что он осмелился защищать своих людей. Капитан Броули, который командует гарнизоном в Лимерике, является и главой магистрата. – Она поняла, что плачет, и вытерла лицо. Теперь не время плакать.
– Мне очень жаль, – угрюмо пробормотал он.
– Они с Девлином оба лжесвидетельствовали, чтобы спасти обвиняемых. Отец отошел отдел, потому что больше не мог защищать своих людей.
Она перевела дух и хотела подойти к нему, но он снова отшатнулся. Теперь его решимость держать дистанцию пугала ее. Почему он так враждебен и так странно себя ведет?
– Шон, мне все равно, что ты сделал, ничего не изменилось между нами, ты остаешься моим лучшим другом, я все для тебя сделаю. Все! – горячо сказала она. – Почему ты не позволяешь мне обнять тебя?
– Все изменилось.
Ей хотелось заглянуть в глубину его глаз, увидеть, что творится в его душе, понять его, как когда-то понимала. Почему он сердится на нее?
– Да, ты попал в ужасную ситуацию, ты много пережил, но знай, мои чувства не изменились. Моя верность осталась. Я спрячу тебя, а потом мы пойдем к отцу, и он поможет разобраться в твоем деле, все решится, и ты будешь свободен.
– Ты не пойдешь к графу! – хрипло воскликнул он. – Ты что… хочешь, чтобы его обвинили в укрывательстве преступника? Ты понимаешь, что у него отберут, как у изменника, и титул и землю? – Он был так взволнован, что крик прорвался, но был так же ужасен, как и шепот.
– Тебя обвинили в измене?
Он кивнул, сверкнув глазами.
– Но изменников они вешают сразу!
Расправа в то время была мгновенной.
Он махнул рукой:
– Побег. – Он тяжело дышал. – А теперь я собираюсь бежать в Америку.
Америка. Так далеко. Шон прав – отец не должен стать укрывателем преступника. Страницы истории Ирландии полны такими случаями отъема земель и титулов. Но он не может, не должен уехать от нее навсегда.
– Тебе не обязательно уезжать в Америку. – Она услышала в своем голосе отчаяние. – Нам поможет Девлин.
Он дернулся, и в какой-то миг ей показалось, что он бросится на нее. Но он остановился.
– Нам? При чем тут ты?.. И мне он тоже не поможет.
– Но Девлин захочет помочь. Он один из самых влиятельных людей в Ирландии, и у него связи с правительством. У него много приятелей в адмиралтействе…
– Нет! – Он вдруг очутился одним прыжком рядом, все тело сотряслось дрожью; в страшном волнении, охватившем его, он не мог подавить эту дрожь. – Почему ты… никак не поймешь? Тот человек, который четыре года назад ушел из дома… Он не вернулся! – Шон впал в бешенство, глаза засверкали, лицо раскраснелось.
Она струсила, но была втайне рада, что он наконец проявил живые человеческие чувства.
– Неправда, он вернулся! И стоит передо мной.
– Он умер! – крикнул он в отчаянии. – Шон О’Нил – мертв.
Ее ужаснули эти слова, как и его желание заставить ее в это поверить.
– Я теперь – Джон Коллинз, беглый преступник. И я не потащу Девлина за собой в ад!
Она была напугана, но не его криками, а тем, что с ним сделали, в кого он превратился.
– Если бы Шон был мертв, я бы это знала! – И вдруг кулаком ударила ему в грудь.
От неожиданности он дернулся, но она снова ударила, рука у нее была не легкой.
– Замолчи! Если бы Шон был мертв, он не стал бы защищать своего брата так яростно. Не знаю, кто такой Джон Коллинз, и не желаю знать.
И она горько заплакала.
Он отступил и, кажется, попытался обрести хладнокровие. В нем, казалось, шла внутренняя борьба, и Эль притихла. Потом погладила его по щеке, чувствуя, как он постепенно успокаивается. Он был плохо выбрит, но это не имело значения. Она любила его так сильно, как никогда, хотя это казалось невозможным. И прикосновение вновь пробудило ее нерастраченную нежность и потребность в ласке. Если бы он позволил ей обнять его и обнял ее в ответ!
– Не плачь.
Она не замечала, что слезы струятся по ее щекам.
– Как я могу не плакать, когда ты числишься в беглых преступниках? Должен снова покинуть дом? И когда я хочу обнять тебя, прикоснуться к тебе, ты не даешь сделать этого. Ты никогда больше не вернешься?! Посмотри, на кого ты похож. – И она снова заплакала.
– Не надо, Эль.
Слезы сразу перестали литься. Как давно он не называл ее этим привычным когда-то, уменьшительным именем, которое сам придумал. И ей захотелось невозможного – увидеть вновь его улыбку, с которой он когда-то смотрел, когда не сердился на нее. Она не шевелилась и все еще держала у его щеки руку; и в его пустых глазах вдруг зажегся огонек, или это сверкнула слеза?
– Граф не поможет. И Девлин тоже. Они не смогут. Ты должна это понять. – Теперь он говорил спокойно.
– Нет! Я все понимаю. И Девлин может тебе помочь. Он никогда не станет уклоняться от помощи брату, он не трус. Он так скучает по тебе. Почти как я.
– Я убил английского солдата, – оборвал он ее, – был суд, меня признали изменником, никто не может мне помочь. Я покидаю страну завтра.
Если бы он ударил ее со всей силы, она меньше была бы ошеломлена. Он уезжает завтра? Она пошатнулась, и он протянул руку, чтобы поддержать ее.
Его сильная, большая, так хорошо знакомая рука накрыла ее руку, как бывало много раз. Но теперь прикосновение вызвало другое чувство, пронизавшее все ее существо, это было прикосновение мужчины, для которого она готова на все. Она хотела стать его женщиной. Выбора нет – она последует за ним.
– Сядь, тебе, кажется, плохо, ты упадешь.
Он прекрасно знал, что она никогда в жизни не падала в обморок. И не обратила внимания на его слова.
– Когда отплывает твой корабль?
Он опустил черные густые ресницы, спрятав глаза, и, отпустив ее руку, повернулся к ней спиной.
– Когда? – требовательно снова спросила она и встала так, чтобы видеть его лицо.
– Завтра ночью. – Наконец он посмотрел на нее прямо, и она увидела в его глазах жалость.
Он ей лгал. Но нет, не может быть, ведь он никогда в жизни не лгал ей. Ему надо спрятаться до отъезда. Потом она поедет с ним.
– Я еду с тобой.
Он взглянул удивленно.
– Но ты выходишь замуж.
– Я еду с тобой, и ты меня не остановишь! – сказала она с тихой яростью. Он уже однажды покинул ее, и больше она не позволит ему этого.
Они долго смотрели в глаза друг другу.
Наконец он твердо сказал:
– Нет, ты выходишь замуж. Твоя свадьба завтра.
И впервые после появления Шона она подумала о Питере. Как она собирается поступить с Питером? Теперь она не может выйти за него.
– О чем ты думаешь?
– Ты все еще можешь угадывать, о чем я думаю?
– Возможно, – поколебавшись, согласился он.
Она искала его взгляд, но он упорно не желал смотреть на нее.
– Тогда ты должен знать, что я не выйду за Питера.
– Но прошлым вечером ты была от него в восторге.
Ее удивил тон, которым это было сказано, она почти не расслышала его хриплый шепот.
– О чем ты? – И вдруг густо покраснела. – Ты был там прошлой ночью? Был? – Она вдруг вспомнила в деталях вечер, флирт с Питером… Значит, он за ней следил. Может быть, видел, как ужасно она вела себя за столом, когда выпила лишнего, как стыдно было ей перед семьей Питера и всеми гостями, они могли заметить, что ее язык заплетается от выпитого вина.
И вдруг услышала:
– Почему тебя оставили с ним наедине?
Значит, он был на террасе и видел, как она целует Питера.
– Что ты видел?
Она вела себя неприлично, была просто бесстыдной.
– Все. – И нетерпеливо стал расхаживать взад-вперед.
Она села на камень. Должна она объясняться? Но что сказать?
– Мне нравится Питер, я горжусь им…
– Мне все равно, – оборвал он, и она увидела с удивлением, что он тоже покраснел.
– Он мой жених.
– Так ты станешь англичанкой? – иронически спросил он.
Она покачала головой.
– Мы будем жить в Йоркшире, я имею в виду, что мы собирались жить в Чаттоне, но…
– Как ты изменилась! – вдруг воскликнул он. Вернее, пытался, но голос еще не слушался. – Помню, как ты ненавидела свои лондонские сезоны. Та Эль никогда бы не покинула Ирландию! – Он замолчал то ли потому, что с непривычки говорил так много и устал, то ли потому, что сказал все, что хотел.
– Я не хочу покидать Адер! – крикнула она.
– Тогда не покидай его! – Он закашлялся. Его раздражало, что он не владеет своим голосом. – Он знает, что ты стреляешь, как мужчина, и попадаешь в рог оленя в лесу?
– Шон, перестань, тебе больно говорить.
Но он потряс яростно головой.
– Он видел тебя в мужской одежде? В мужских бриджах? В сапогах?
– Шон, перестань!
– Он не захочет такую Эль.
– Зачем ты говоришь мне это? – умоляющим тоном произнесла она.
– Он хочет ту женщину, которую видел вчера… кокетку!
Она пыталась объясниться:
– Но я изменилась. Я взрослая женщина, и ты не имел права подглядывать, как я целую Питера. Да, ты прав, он пока плохо меня знает. Но как ты мог исчезнуть на четыре года? А вернувшись, еще и осуждаешь меня, шпионишь за мной. Ты хочешь опять сбежать без меня?
– Да, хочу!
Она вдруг замахнулась, чтобы ударить его, но он перехватил ее руку.
Она понимала, что ему тяжело, но он был так жесток с ней. И не прав в отношении Питера. Она хотела сказать об этом, но не находила слов.
И вдруг заметила лихорадочный блеск в его глазах. Она была просто слепа. Вся эта ярость, недовольство… Он ревнует, вот в чем дело. Он все не отпускал ее руку и вдруг притянул к себе так, что теперь их бедра соприкасались. Сердце отчаянно забилось, она ощутила, как тяжелы и мускулисты его бедра. У нее так затвердели соски, что стало болезненным их прикосновение к ткани тонкой рубашки; она еще не испытывала такого властного влечения, ее тело требовало подчиниться инстинкту, вечному и опасному. Он тяжело дышал, но не отстранялся, и она в этот момент поняла, что все на свете отдала бы за то, чтобы очутиться в его объятиях на его постели и заниматься с ним любовью без оглядки, покрыть поцелуями все его тело, все шрамы и позволить ему целовать ее, дотрагиваться до нее. Он понял, потому что его взгляд был прикован к ее губам, раскрывшимся в ожидании поцелуя.
– Ты прав – Питер не хочет Эль, но ее хочешь ты.
Он еще крепче прижал ее к себе, потом в глазах промелькнуло недоумение, и он резко оттолкнул ее, опомнившись.
– Нет. Эль была ребенком. Ее больше нет.
Она пыталась стряхнуть наваждение, вернуть самообладание. Он тяжело дышал, потрясенный происходящим.
– Шон, я здесь. Я выросла, только и всего.
Он издал скрежещущий звук, похожий на смех.
– Ты… принадлежишь Синклеру.
– Нет! Я принадлежу тебе!
Он повернулся и пошел прочь. Она догнала его и забежала вперед, заглядывая в лицо.
– Тебе надо спрятаться. Я помогу.
– Я спрячусь в лесу на ночь.
– И потом уйдешь? На рассвете?
Он помедлил с ответом.
– Да.
Ее решение созрело. Она будет готова к рассвету, соберет вещи. Вдруг ее осенило.
– Нет, в лесу слишком опасно.
Он посмотрел на нее, явно что-то заподозрив.
– Ночью ты можешь спрятаться в моей комнате.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры