Джуга. Книга I

Сюжет историко-политического романа освещает психологические портреты и скрытые стороны жизни исторических личностей, что дает возможность заглянуть за кулисы нашей новейшей истории и политики. Увидеть мистическую природу двух эпох и тесную связь между их героями. Стремления основных политических игроков влиять на мировые политические процессы, в которых важную роль играют тайные организации, влияния которых приобрели функцию мощного оружия. Но мистика и ирония истории этого романа в том, что «оружие» оказалось в руках тех, против кого оно когда-то создавалось, благодаря незаконному потомку двух заклятых врагов – Сталина и Троцкого.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Его уровень верности правде должен быть настолько высок,

ГЛАВА ПЕРВАЯ

…Как случайность помогает закономерности.

Историческая закономерность осуществляется

На этой основе развертывается сознательная

человеческая деятельность, которая подвергает

Субботний день 17 сентября 1994 года подходил к концу. В Лозанне стоял тихий осенний вечер. Лето уже сдавало свои позиции, хотя все еще одаривало ласками усталый город. Заходящее солнце слепило редких прохожих, яркие блики витрин собирались в причудливые узоры на мостовой. В игре цвета прохожие невольно улыбались друг другу.

К подъезду гостиницы один за другим подъехали два BMW. Их обслужили не сразу: швейцар как раз провожал в здание нового посетителя. Когда он вернулся на улицу и увидел автомобили, то мгновенно изменился в лице и забеспокоился.

– Ах, ах, как это я не заметил, – швейцар, бормоча извинения, подбежал к первой машине и открыл правую заднюю дверь.

Из машины медленно вышел седой господин среднего роста лет шестидесяти.

Закрыв дверь, швейцар бросился ко второй машине, из которой показался мужчина средних лет. Швейцар вновь выразил свое почтение, извинился и закрыл двери BMW.

Седой господин задержался у входа на несколько секунд, ожидая других пассажиров. Швейцар, воспользовавшись этим, опередил его и распахнул перед ними высокие массивные двери.

Один за другим все четверо вошли в фойе. Один из прибывших явно пользовался большим вниманием и уважением – это было заметно по мимике и почти незаметным почтительным движениям других. Гости поднялись по лестнице и вошли в просторный зал с высоким куполом.

Там их приветствовали менеджер гостиницы и метрдотель ресторана. Менеджер, блондин среднего возраста, всем своим видом излучал значимость. По его движениям было видно, что именно он распоряжается хозяйством гостиницы. Он высокопарно поприветствовал гостей и даже подал им руку, чуть кивнув головой, чтобы выделить одного из четверых. Попутно он попытался выяснить, где бы хотели разместиться уважаемые гости.

В центре зала, под самым куполом, несколько диванов с креслами и низкими столиками создавали уют бара. Против бара, в глубине, отгороженный декоративными деревьями, был виден маленький зал, где стояло лишь несколько столов. На мгновение мужчины остановились. Потом один из них рукой указал направление, и они двинулись в глубину зала. В баре они обошли несколько столов и остановились у окна, за которым открывался превосходный вид на огромное, изогнутое подковой ущелье, похожее на дно древнего высохшего моря. На противоположном склоне ущелья уютно устроилась утопавшая в зелени деревня. Гости с видимым удовлетворением переглянулись – вид действительно был изумительным. Один из них огляделся и, увидев, что поблизости не было никого, кроме одинокой молодой девушки за столом в углу у витража, остался доволен. Его взгляд на мгновение задержался на девушке – эффектные славянские черты лица, роскошные золотистые волосы заплетены в большую косу. Опустив голову, девушка что-то писала. В гостинице живет, – подумал гость и обратился к остальным:

– Присядем, господа. Эта красота хорошо видна отовсюду.

Они бесшумно присели к столу у окна, все еще любуясь пейзажем, словно соглашаясь, что лучшего места для гостиницы не придумать. Было видно, что гости хорошо знают друг-друга, что они бывали здесь и раньше и подобные эмоции овладевали ими не в первый раз.

Все четверо хорошо знали друг друга, их тесно связывала работа. Их непосредственные руководители – боссы, как они их называли, – согласовывали с их помощью важные вопросы, обсуждать которые письменно или по телефону считалось нецелесообразным. Все четверо работали советниками и были доверенными лицами своих боссов, которых заботила только глобальная политика и экономические проблемы. Так как их хозяева были уже пожилыми людьми, они полностью отвечали за согласование и решение вопросов.

Данная встреча была запланирована всего двумя днями ранее. Двое советников прилетели утром в женевский VIP-аэропорт всего с получасовой разницей. Они встретились там же, а потом на машине принимающей стороны добрались до гостиницы Beau Rivage на улице Монблан, на берегу Женевского озера. Третий советник прилетел после обеда и на той же машине отправился в отель. Как только он поселился, в номер позвонил менеджер гостиницы и сообщил, что двое джентльменов ожидают его в баре. Спустя десять минут советник присоединился к коллегам.

– Спасибо, Сэм, без проблем. Спал часа три-четыре, я привык к этому.

– Жена не обиделась, что вы покинули ее на уикэнд? – спросил Сэм, улыбаясь.

– Она привыкла. К тому же я не оставил ее в одиночестве – она два дня проведет с детьми.

– А вот жена Жерома обиделась, – продолжил с улыбкой Сэм.

– Ничего, к следующим выходным я заработаю себе прощение, с улыбкой ответил Жером.

– Господа, как вы думаете, не может ли что-нибудь помешать завтрашнему вылету? – спросил Джозеф.

– Не думаю. Папа захворал, и ясно, что сегодня с ним не удастся встретиться. Позже месье Борис уточнит, в чем дело. Немного отдохнем и в пять часов отправимся в Лозанну. Если не устали, можем немного прогуляться по берегу. Погода хорошая, не жарко.

– Хорошая идея, – сказал Джозеф. – Неплохо было бы размять ноги, иначе можно отвыкнуть от ходьбы после семичасового сидения в кресле.

Жером пальцем начертил в воздухе фигуру, указав этим бармену, чтобы тот приготовил счет. Бармен подошел через минуту. В руке он держал серебристый поднос, на котором лежал листок с цифрами. Жером взглянул на счет, расписался и положил сверху пятидесятифранковую купюру. Затем все встали из-за стола.

У выхода консьерж предложил им машину, но Жером рукой показал, что в этом нет нужды. Все трое направились к светофору, перешли улицу и вышли на берег.

У озера было людно: бегали дети, некоторые катались на роликах. Фонтан над озером колыхался в воздухе от легкого ветерка, словно парус. Над струями воды повисла огромная радуга.

Сэм приостановился, посмотрел на фонтан, а потом, довольный зрелищем, сказал:

– Какое счастье провести старость здесь. Вот там, – он провел рукой слева направо и указал на противоположный берег озера по направлению «Колони» и парка «Овив», – стоит купить дом и жить. А то мы укроемся в лесу, в наших берлогах и…

Все трое пошли налево прогуляться по берегу, где народу было поменьше. Жером отстал на шаг и оглянулся назад. В движущейся толпе он узнал хозяйского водителя, который выделялся ростом из общей массы.

– Слышали, Сэм, о недавнем скандале с арабами по поводу фонтана? – догнал своих коллег Жером.

– Не хватало еще скандала с арабами. Что случилось? – спросил Сэм.

– Женевский кантон выпустил телефонный справочник, желтые страницы. На обложке было изображено озеро с фонтаном. А на берегу, приблизительно вон в том месте, – Жером указал рукой в сторону гостиницы Noga Hilton, – у машины стоят два араба и с восторгом глазеют на фонтан. Один из них говорит по мобильному, наверное, с шейхом. И подпись: «Ахмед, мы в Женеве и здесь обнаружили белую нефть».

– Да, Сэм. Они обратились в суд, мол, над нами, арабами, издеваются и этим рисунком оскорбляют нас.

– Правильно сказали. Они наш юмор не понимают. Что же потом?

– А потом они выиграли дело в суде и заставили изъять из оборота весь тираж и заново выпустить уже с новой обложкой.

– Не удивляюсь, ведь это уже их город, – сказал Сэм с некоторым раздражением.

– Сэм, скажи правду, почему этот город уступили арабам? Климат не понравился? – иронично спросил Джозеф.

– Дело не в климате. Просто так нужно было. Они куда-то должны были вывезти свои деньги. Но куда? А сейчас здесь все шейхи, принцы, и их окружение поголовно контролируются. Поэтому нам пришлось в чем-то уступить. Иметь стабильные отношения с ними – вопрос очень важный. Деньги они инвестируют или у нас в Европе, или у вас в Штатах. Остаток сунули в матрасы, то есть привезли в Женеву. Это был приемлемый вариант для всех. Кроме того, тогда и время было другое. Что касается вашего вопроса, лучше обратиться к Жерому, это его специальность.

– Что скажете о цене на нефть, Сэм? – спросил Джозеф. – Не пора ли немного поднять ее?

– Наши боссы уже согласовали этот вопрос. Это произойдет в ближайшем будущем, чем и ОПЕК доволен, а то плакали – мол, уже погибаем. Цена медленно пойдет вверх. Несколько лет спешить не стоит, иначе все развалится. Промышленность и другие рынки должны следовать за нами, в противном случае все пропадет. Рынок высоких технологий также должен подтянуться. Пока что они на подъеме, надо раздуть побольше. А это требует времени.

– Боссы решили, что делать с Россией? – спросил Жером.

– Россия нуждается в помощи, но дозированной. Ей надо стать более податливой. Сейчас их не стоит притеснять, иначе она развалится, как это случилось с Советским Союзом, и тогда уж точно станут для нас головной болью. Мы не сможем их контролировать. Черт знает, у кого окажется чемодан. Три года тому назад, когда развалился Союз, все висело на волоске. Генералы до сих пор скрежещут зубами. С русскими надо работать последовательно и осторожно. Не перебарщивать, но и не пережимать. Нужна золотая середина. Чтобы не слишком возвысились и не очень упали. Вот что сегодня главное. Их надо держать на коротком поводке. Иначе флюгер у них быстро поменяет направление. Понадобится 10–15 лет, чтобы они немного пришли в себя, а там посмотрим.

– Они все равно деньги проедят, – ответил Жером, – а остальное вывезут сюда. Там уже хорошо работает миф о том, что деньги лучше всего хранить в Швейцарии. Здесь русские каждый год открывают сто тысяч новых счетов. Банки не справляются с обслуживанием. Начиная со времен Горбачева, после открытия границ, десять миллионов человек покинули Россию и ее сателлиты. С русскими нельзя шутить, иначе они здесь все затопчут. Даже по этому берегу мы не сможем пройтись свободно. Они требуют контроля.

– Ты прав. По правде говоря, без нас русские все равно не смогут экономно управлять чем-либо. В свое время это признал даже Сталин. Сегодня наши шаг за шагом овладевают ключевыми отраслями, и мы серьезно им в этом помогаем. Мы поможем всем, кто не шумит и тихо делает свое дело. Пока там Ельцин, мы должны успеть создать новую касту. А потом, кто бы ни пришел, изменить что-либо он уже не сможет. Все будет зависеть от наших.

– По какому принципу выбрали Ельцина? Там же были и наши, обрусевшие, – спросил Джозеф.

– Это было бы слишком явно. Русские терпеливые, но взрывоопасные. Поэтому лучше, если они не спеша, потихоньку привыкнут к новым реалиям. Ельцин – нужный человек на этом этапе. Много пьет, эмоционален, а главное – податлив и нам не мешает.

– Наши аналитики пишут, что Россия на грани новой революции. Осень 93-го тоже напугала всех, когда Ельцин открыл огонь по парламенту, – включился Джозеф.

– Я удивляюсь и тебе, и твоим аналитикам. То, что случилось в прошлом году, было заранее подготовленной профилактикой, чтобы поставить на место реваншистов. Твой босс, кстати, внес большой вклад в это дело. Безусловно, он большой стратег, признаю. И еще, – он остановился и посмотрел на Джозефа и Жерома, какая революция происходит без нас?

Все трое оглянулись, и Жером заметил, что водитель тоже повернулся к озеру. Жером усмехнулся, а Сэм продолжил:

– Сейчас нужно как можно лучше выбирать людей и здесь, и там, тщательно выбирать, кому с кем и как работать практически, на местах. Это касается как России, так и ее бывших территорий. Вы также знаете, что боссы установили приоритеты, в какой последовательности продолжать работу на постсоветском пространстве: в России, Казахстане, Азербайджане, на Украине, в Грузии. Тот, кто контролирует эти территории, контролирует всех вокруг. Из них главная, конечно, Россия, но если ее не придерживать хотя бы с двух сторон, она выйдет из-под контроля. Русские любят играть, для них главное – верно подобрать роль. У них уже не будет нового Сталина, поэтому сейчас партия наша.

– Джордж ворчит, что приходится много тратить, не справляется, да и время поджимает, – с улыбкой сказал Джозеф.

– А что он ворчит? Пусть благодарит, что ему доверили это дело, желающих засунуть руку в карман упавшего было много. Впрочем, его долго не потерпят, скоро ему придется убраться, а до того он должен нам помочь. А когда наши встанут на ноги, то и сами справятся. Джорджу пока лучше укрепиться в других республиках. Когда вернусь, напомню боссу, что Сорос должен активизировать дело. Кстати, Джозеф, будет лучше, если предложение мы подготовим вместе. Того, что делает Сорос, явно недостаточно.

– Между прочим, покрасневшие мандарины оказались умнее. Никого к себе не подпускают, – включился Жером.

– С китайцами надо работать по-другому, они другой породы. С ними эти методы не срабатывают. Мой предыдущий босс еще во времена Мао сформулировал стратегию: «Надо довести мандаринов до такой красноты, чтобы они легко дошли до посинения, потом будет легче их укротить. Как только начнут просить кредиты, там уже будет не важно, какого они цвета». – Все улыбнулись.

– Хорошая формула! – согласился Джозеф. Тем временем он взглянул на вывеску Bank of New York, Inter Maritime на крыше здания и спросил:

– Жером, что слышно о хозяине этого банка? В чем он опять провинился?

– Что-то его пока не милуют. Имя банка он купил с помощью уступки в своей доле, но отношение к нему мало изменилось. Сами знаете – стоит один раз подпортить репутацию… Его не приняли ни комитет, ни еврейский конгресс. Его десять миллионов вернули ему обратно – мол, у нас люди другого авторитета. Кроме того, у него были громкие дела, а нам шумиха ни к чему. Знаете, кто директор его банка? Внук Гучкова, председателя третьей Государственной думы России.

Солнце коснулось горизонта, и радуга фонтана, опустившись к озеру, отразилась в глазах советников.

– Может, отдохнем немного? – спросил Сэм. – Скоро в путь.

– Неплохо было бы, – в один голос ответили коллеги.

Они аккуратно перешли улицу на зеленый свет и вернулись в гостиницу.

– В пять встречаемся внизу! – тоном начальника сказал Сэм.

У самой Лозанны они свернули с автобана на шоссе, ведущее в сторону гор, спустя десять минут перевалили через малый хребет и очутились в деревне. Здесь свернули налево и снова поехали вверх. Через некоторое время они подъехали к изгороди, прячущейся за подстриженным кустарником. Водитель нажал кнопку на пульте, и под электрический писк и мерцание лампочки большие ворота распахнулись. Машина прокатилась по каменной мостовой и, обойдя справа большую круглую клумбу, остановилась позади другого BMW точно такого же цвета.

Двухэтажное шале выходило окнами на Женевское озеро, на левом берегу которого надменно возвышалась седая вершина Монблана. Только верховный Творец мог создать подобную картину природы.

Гостей ждали. У дверей дома стояли невысокий седой мужчина и женщина средних лет. Мужчина спустился на две ступени и приветствовал приезжих.

Это был месье Борис. Близкие также называли его Бобром – сокращенный вариант его имени и фамилии.

– Надеюсь, поездка не утомила вас, господа? – бодро спросил Борис.

– Мне неловко, что пришлось так неожиданно разлучить вас с вашими семьями в уикенд. Тем более что наш старик заболел и встреча с ним наверняка не состоится. Так что всю ответственность я готов взять на себя.

Высокопарные сожаления Бориса, по тональности не очень-то походившие на извинения, гости выслушали уже в приемной.

Гостевая была обставлена просто и со вкусом. Композиция комнаты была выстроена вокруг камина, как и во всяком шале. Мягкая мебель и стулья были укутаны полотняными чехлами. Почти черный стол из массивного дерева стоял у окон, откуда открывался вид на внутренний сад. На стенах висели несколько черно-белых фотографий и гравюры с изображением старого города. На столе, как символ изобилия, стоял большой серебряный рог на серебряной же подставке. В нем помещались декоративный виноград и фрукты из черненого серебра. У стены, слева от камина, располагался низкий инкрустированный шкаф для посуды, на котором стояли семейные фотографии в рамках и серебряная ваза со свежими фруктами. Рядом с мягкой мебелью стоял низкий стол из массивного белого мрамора со стаканами, крепкими напитками и маленьким серебряным ведерком для льда.

– Господа, есть предложение – чтобы оказаться в равных условиях, поехать в Лозанну и там поужинать. Что касается аперитива, предлагаю выпить здесь, чтобы снять усталость после поездки.

Все с улыбкой согласились. Молодая прислуга с немецкой внешностью и немецким акцентом обратилась к гостям, чтобы узнать, что те желают из аперитива. Пока она готовила напитки, месье Борис снова обратился к гостям:

– Сегодня разговор будет интересным. Старик огорчен, что не сможет лично встретиться с вами. Но поскольку мы с вами давно знакомы, думаю, мы легко поймем друг друга. Уверен, ваши боссы также правильно оценят наше начинание.

– Сэм, – перебил его Борис, – вот уже тридцать лет, как мы друзья. Для чего эта официальность, тем более в моем доме? Друзьям и людям одного возраста необходимо меньше времени тратить на формальности. Мы и без того уважаем друг друга. Подтверждение этому – ваше внимание. Вы без колебаний откликнулись на нашу просьбу.

Сэм, довольный услышанным, с улыбкой кивнул.

– Борис, друг мой, в каком состоянии наш большой босс? И впрямь что-нибудь серьезное или дело в возрасте? – сказал он и посмотрел на своих коллег, показывая, что этот вопрос интересовал всех.

Борис кивнул, посмотрел на свой стакан, сделал маленькую паузу и начал с обеспокоенным видом:

– Коллеги, я ничего не собираюсь от вас скрывать и скажу, что он и вправду болен. Вы знаете, что еще и пары недель не прошло, как мы отпраздновали его 86-летие. И вот сейчас опять проявилась опухоль, которую подавили семь лет тому назад. Поэтому мы должны быть готовы к любому исходу. Позавчера его перевезли в клинику, недалеко отсюда, вблизи Лозанны. Это самая лучшая клиника. Я сегодня был там. Его личный врач и персонал делают все возможное, но чем кончится дело, никто сказать не может. Сам же босс беспокоится больше о том, что все, чем он занимался и делал на протяжении всей своей жизни, хоть и поставил на рельсы, но не успел довести до главной станции. Боится, как бы после его смерти кто-нибудь не свернул с пути. Вы знаете, что в комитете есть люди, которые разрабатывают краткосрочные планы, и некоторым из них наша стратегия кажется устремленной в бесконечность. Они хотят добиться всего и сразу, не довольствуясь промежуточными достижениями. Если бы наши предшественники думали так же, эти господа не имели бы того, что имеют сегодня. Деньги, конечно, важный фактор, но это еще не все.

Мы понимаем, что рано или поздно великому магистру по своей воле или по воле природы придется отойти в сторону и отдать бразды правления. Но если процесс интронизации не пройдет согласно существующей традиции, то за ним обязательно последуют изменения в уставе. Этим воспользуется и либеральное крыло, которое достаточно усилилось за последние годы. Все это приведет к изменению формата принятия решения, что чревато нарушением баланса сил. За этим также последует корректировка стратегии или, хуже того, ее полное изменение.

– Это недопустимо, – почти синхронно отреагировали гости.

– Поэтому, друзья, – продолжал Борис, – нам придется сделать очень серьезные шаги, чтобы мирным путем сохранить существующие достижения и сохранить ту стратегию, которой мы придерживаемся последние 30 лет. Каждый из нас хорошо представляет, что сулит нарушение баланса сил в комитете. Цепь экономических кризисов становится неизбежной, а за ней последуют неизбежные потери и, возможно, бесконтрольные военные действия. Если в комитете будет царить несогласие, то начнет лихорадить весь мир.

Внезапно Джозеф перевел взгляд с Бориса на коллег и мягким, вкрадчивым тоном спросил:

– Месье Борис, кто еще знает об этом? Знают ли о болезни папы члены комитета?

– От меня узнали только вы. Я ни с кем не связывался, не считая нескольких близких, в большинстве своем профанов. Пока особых оснований для тревоги нет, и поэтому я не счел нужным… Но завтра или послезавтра все равно в комитете об этом узнают. Поэтому нам необходимо определиться как можно быстрее и подготовить позиции для наших боссов. Что вы думаете об этом? – испытующе посмотрел на гостей Борис.

Сэм посмотрел Борису в глаза, словно подтверждая, что он на его стороне и будет действовать вместе с ним. Потом он перевел взгляд на Джозефа и Жерома и в ожидании их реакции встряхнул в стакане апельсиновый сок со льдом.

– Давайте поедем поужинаем и обсудим все последовательно. Сегодня должна быть хорошая фуа-гра. Если вы не против, аперитив продолжим там же.

Гости хорошо знали, что Бориса с Palace Hotel связывали годы. В этой гостинице он сумел переубедить многих своих собеседников. Почти всем он предлагал игру на нейтральном поле, но в действительности лгал – это было его поле. Впрочем, чужие поля для него тоже никаких проблем не представляли. Не зря же его прозвали «Уссурийским тигром».

По установившимся в последние тридцать лет традициям, боссы комитета замещались своими советниками. Все контакты, добыча информации, анализ и работа стафа держалась именно на них. Чужой, не разбирающийся в тонкостях дела человек мог нарушить ритм текущего процесса, что вызвало бы раздражение и волнение других членов комитета. Когда главный принцип боссов комитета – всегда оставаться в тени – нарушался, в комитете сразу начинались лишние движения, перегруппировки, назревали кризисы, приводившие к тяжелым последствиям. Поэтому появление нового человека на месте любого босса в комитете всегда предрекало нарушение баланса.

Но замена великого магистра и председателя совета объединенного комитета своим личным советником казалась проблематичной. Личный советник был назначен председателем комитета из состава его членов. А при выборе председателя комитета устав предусматривал право каждого члена комитета быть избранным на пост председателя. По обновленным правилам, действующим на протяжении последних 30 лет, из 13 членов совета, входящих в правление комитета, предпочтение отдавалось пяти членам – боссам, большим магистрам и советнику главного босса. Сам действующий председатель в прошлом также был советником, но, как говорится, тогда были другие времена.

Большая история комитета ясно доказывала, что не всем было под силу преодоление кризисных ситуаций и сохранение стабильности. Поэтому основания для волнений действительно имелись.

Борис вышел из дома вместе с гостями. Его жена, седая женщина с южными чертами лица, за пятьдесят, проводила их до дверей. Борис выглядел энергичным. Видно было, что он полностью включен в игру, его глаза фиксировали все движения и жесты гостей. Сказалось и то, что он уже третий день фактически исполнял обязанности своего босса и не хотел выпускать из рук бразды правления. Последние десять лет он и так держал их в своих руках, но лишь как советник, находящийся под прикрытием своего босса. Сейчас он видел, что подобно боссу тоже имеет реальный шанс занять первый пост в комитете, который авторы теории заговоров называли тайным правительством мира. Месье Борис хорошо знал всю картину и распределение сил в комитете, знал, кто мог ему помешать, а кто – поддержать. Ставка была велика, поэтому было необходимо прочувствовать даже настроения союзников.

Месье Борис предложил Сэму сесть в машину рядом с ним. Жером и Джозеф сели в другую машину. Когда двинулись в путь, Борис воспользовался уединением и спросил:

– Сэм, мы старые друзья и коллеги. Для меня важно знать, что ты думаешь о создавшейся ситуации. – В ожидании ответа Борис внимательно смотрел на собеседника, пытаясь по выражению лица догадаться о его мыслях.

– В клинике сказали, недель пять-шесть, на большее гарантии не дают. Остальное – Божья воля.

– А сам старик-то что говорит, не высказывал своего мнения? В каком он настроении, не впал в депрессию?

– Сейчас трудно говорить о его настроении. Ты и сам знаешь, что он крепкий орешек, все равно попытается не подавать виду. Семь лет тому назад, когда ему поставили диагноз «опухоль», держался молодцом. Не думаю, что сейчас впадет в депрессию. – Чувствует, что его ожидает?

– Разумеется. Он же понимает, что возраст и время работают против него. Мы уже несколько раз обсуждали этот вопрос. Он говорил, что я должен продолжить его дело, что к этому надо готовиться, время, мол, не обманешь и надо быть готовым ко встрече с неизбежным. Но всегда намекал на твоего босса, что многое зависит от него. Поэтому он говорил, что если я решусь и продолжу его дело, лучше это сделать, пока он жив, поскольку после его смерти многое может измениться. Сэм, ты, наверное, понимаешь, что я не мог форсировать это дело по своей инициативе, – сказал Борис и еще раз взглянул на него.

– Ты же знаешь, он меня вырастил, я хорошо знаю каждый нюанс его характера. У меня ведь своей жизни не было, я все посвятил делу.

Сэм задумался. Его взор был устремлен на дорогу. Машина мчалась вниз по шоссе. Он не спешил отвечать. Борис его не торопил – знал, что Сэм сейчас переваривал и сопоставлял полученную информацию. Новая реальность требовала прагматической оценки.

– Наверно, проблема возникнет не в Лондоне, а в Нью-Йорке, – неторопливо начал Сэм.

– Если бы старик выздоровел на некоторое время и созвал чрезвычайное заседание комитета, было бы больше шансов для обуздания либералов.

Сэм, как ему представлялось, предложил самый надежный вариант. Борис по-другому оценивал ситуацию, хотя уже был доволен предложением Сэма. Пока он сам не знал, насколько был возможен созыв чрезвычайного заседания комитета при таком состоянии его босса, положение которого могло ухудшиться в любой день. Если будет назначено заседание комитета, а старик к тому времени не сможет встать на ноги, то этот факт, возможно, сработает против него. Но если босс умрет, у него в запасе будет два месяца до заседания комитета и он сможет соответственно подготовиться.

– Это надо хорошенько обдумать, Сэм, – ответил Борис, все еще погруженный в размышления.

– Ты прав. Все надо просчитать точно. Борис, я и, вероятно, мой босс тоже будем на твоей стороне, – сказал Сэм подчеркнуто дружеским тоном.

– Довольный ответом, он кивнул в знак одобрения, а после небольшой паузы продолжил:

Сэм повернул голову к Борису и сказал с еле заметным недовольством: – Не думал, что ты пригласишь их в такой ситуации. Как ты думаешь, у них достаточно влияния на своих боссов, чтобы использовать их в этом направлении? Насколько они надежны?

– С ними можно иметь дело. А вот их боссы ориентируются только на старика.

– Думаешь, они захотят выставить свою кандидатуру?

– Они никогда не показывали такого желания до сегодняшнего дня. Но трудно сказать, что будет завтра. Так или иначе, это надо обсудить.

– Может, лучше ознакомить их с твоими планами? Возможно, это повлияет на их настроение.

Машины развернулись перед городским муниципалитетом и подъехали к отелю.

Когда они сели за стол, Борис на всякий случай спросил:

– Думаю, и тут неплохо, даже приятнее, – с улыбкой сказал Джозеф и еще раз посмотрел на открытое пространство. – Посмотрите, какой красивый закат.

– Здесь и впрямь хорошо, к тому же тут никого нет.

– Да, не считая той девушки, – добавил Борис.

– Не думаю, что она интересуется такими стариками, как мы, – приглушенно рассмеялся Сэм.

Джозеф и Жером оглянулись, чтобы посмотреть, о ком шла речь. Борис с улыбкой кивнул Сэму и тоже бросил взгляд на девушку, которая сидела в уединении. С задумчивым видом она одной рукой игриво вертела кончик косы, а другой что-то писала, не проявляя никакого интереса к мужчинам. Она часто смотрела в зал, а иногда наблюдала за закатом.

– Все нормально, на клиента она не похожа, пусть сидит, не помешает.

Борис стукнул по колокольчику и посмотрел в сторону вестибюля, откуда с деловыми лицами вышли метрдотель и официант. Подойдя, метрдотель сразу спросил:

– Мишель, сделай так, чтобы соседние столы никто не занял.

– Понятно, – поспешно произнес Мишель. На трех свободных столах он поставил по одному жетону с надписью «Заказан» и вернулся к гостям. – Если желаете, я могу попросить девушку пересесть на другое место, – сказал он Борису с заговорщическим видом. Видно было, что он хотел угодить им.

– Нет, Мишель, не надо. Она нам не помешает. Кто она такая? – поинтересовался Борис и вновь окинул ее взглядом.

– Они русские. Ее кавалер ненадолго вышел. Девушка из Женевы, а он из Москвы. Заказали номер на сутки. Еще что-нибудь?

– Нет, Мишель, спасибо. Нам необходимо продолжить аперитив и поужинать.

– Что скажете, господа? Задал вам мой старик головную боль? – начал разговор Борис и в ожидании ответа посмотрел в глаза Джозефу, который сидел прямо перед ним.

– Было впрямь неожиданно. Думал, будем обсуждать новую тему, а оказались перед другой реальностью. Что поделать, будем действовать исходя из этой реальности.

– То есть вы думаете, что мы сможем преодолеть трудности? – спросил Борис.

– Месье Борис, думаю, что в комитете не многие захотят запутать ситуацию. Особенно после того, как председатель достиг такой стабильности. Было бы неблагоразумным поставить под сомнение ту стратегию, которая принесла нам столько успехов. В случае обострения ситуации в комитете мы потеряем многое. Нам же не всегда удавалось успешно преодолевать кризисные ситуации. Думаю, ни у кого не возникнет желания начать бессмысленную войну против нас. Что скажете, Жером, будем ли иметь опору в Париже? – Джозеф повернул голову в сторону сидящего рядом Жерома. Борис был приятно удивлен таким неожиданным ответом Джозефа, но ничем не выразил своих чувств. Лишь незаметная улыбка мелькнула у него на губах. Хорошо, очень хорошо. Но как поступит его босс? Какова будет его реакция на сегодняшнее состояние старика и какие мысли возникнут у него потом…

– В Париже придется подготовить опору. Да и не только в Париже. Мы должны подготовить… нет, точнее, вы должны подготовить что-то такое, месье Борис, чтобы все увидели, что курс председателя остается без изменений, к тому же с сохранением масштабов и новой энергией. В концепцию можно также включить дальнейшее расширение. Может, действительно нужно побольше темпа и радикализма? Время требует, чтобы мы по-новому посмотрели на многие вещи. То, чего мы достигли за последние годы, результат нашей стратегии. Впереди нас ждет двадцать первый век, а мы до сих пор руководствуемся консерватизмом девятнадцатого.

Это выступление тоже было неожиданным, только на сей раз для всех.

– Кто-то в тебе разбудил либерализм, Жером, – с сарказмом сказал Сэм. – Твой босс тоже так думает?

– Он не может поступиться традициями. На все новое у него аллергия. – Все тихо засмеялись.

– Из десяти случаев семь раз побеждает консерватизм. Неправильная оценка этого… – он не закончил фразу. – Нашему делу спешка, шум и новшества не подходят, – тихо сказал Сэм.

Борис был доволен, что вместо него этот разговор повел Сэм.

Разговор нарушил уют малого зала. Девушка все отчетливее слышала степенный разговор четырех мужчин, но не понимала, о чем речь. «Боже, как скучно в таких местах. Ни одного молодого человека во всей гостинице. Кругом одни старики. Зачем он привел меня сюда? Хотя он знает, что я люблю шик, и старается угодить, да и себя показать. Нет, он хороший парень и, по-моему, любит меня. Иначе не стал бы меня так баловать. Но какой он упрямый, все делает на свой лад. Иногда он становится глухим к моим просьбам. Зацепить такого трудно. Не зря моя мама говорила: «Грузины – это тебе не швейцарцы, а о французах и говорить не стоит. За каждый потраченный сантим у них мочевой пузырь раздувается. Грузины и потратят, и хозяином положения будут. И заслуживают этого». Интересно, откуда моя мама так хорошо знает грузин? Ах, мамочка моя, знает ли отец о таком твоем опыте?»

Семья Ирэн перебралась жить в Швейцарию по приглашению «Церна», центра международных исследований по ядерной физике. Ирэн училась на последнем курсе магистратуры Женевского университета, на факультете искусствоведения. Ирэн очнулась от своих размышлений: до нее четко доносилась странная речь от противоположного стола, услышала она и знакомые имена.

– Как мне известно, большой босс лежит в онкологической клинике. Кажется, жить ему осталось немного, но на все воля Божья, и если до сегодняшнего дня все шло своим чередом, это еще не значит, что после его смерти члены комитета захотят продолжать в том же духе. Вам, месье Брон (Жером обратился к Борису по фамилии), так же как и нам, будет трудно защищать стратегию большого босса, которая, по убеждению многих, давно устарела. Знаете, что говорит Клинтон в своем окружении? «Нас заставляют всегда играть по старым правилам, не дают возможности освежить игровое поле». Не так ли, Джозеф, ведь есть такие разговоры? – Посмотрев на Джозефа, Жером продолжил: – А еще знаете, что говорит Билл, месье Борис? «Кеннеди тоже был в таком положении, сначала его вовлекли в Карибский кризис, а потом угробили. Мы развалили Советский Союз, но от этого пока никакого проку. Военный комплекс не удовлетворен масштабами, и на меня обрушивается волна нападок из сената и конгресса. И передышки не дают. Создают такие условия, что готов хоть сию минуту уступить место республиканцам».

Борис слушал внимательно, поглядывая то на Джозефа, то на Жерома. Он прекрасно знал все, о чем говорил Жером, но его позиция все же была неожиданной. Вероятно, Сэм был прав. Хотя то, что думают они сами и их боссы, – это одно, а позиция, которую они займут на деле, – совершенно другое.

Пораженная услышанным, Ирэн смотрела на них, раскрыв рот от удивления. Даже глаз не могла оторвать. Она была в шоке от услышанного. «Разрушили Советский Союз, Клинтон ворчит, Кеннеди угробили». Кто они такие? Да еще «большой босс». Мафия, что ли?! – мелькнуло в голове. – Нет, не похоже, выглядят очень интеллигентно, одеты просто, как для уикенда. Хотя как знать. Один точно еврей. Тот, который сидит лицом ко мне, видимо, Борис, обращаются к нему «месье Брон». Значит, он Борис Брон. Ну, явно еврей. И тот, который рядом, наверное, тоже – рыжеватый мужчина с проседью и багровым лицом. Точно, идет разборка».

Официант вошел с холодным блюдом на руках. Вынул бутылку красного вина из серебряного ведра, стоящего рядом со столом, и еще раз наполнил все бокалы. Во время паузы в разговоре Ирэн старалась вникнуть, кто они и откуда. Потом вспомнила, что один разговаривал на плохом французском с американским акцентом. Он, должно быть, американец. А вот этот, который сидит с ним рядом, спиной к ней, явно француз – у него парижский акцент.

Закат окрасил небо в розовый цвет, и несколько маленьких облаков, как розовые фламинго, неслись по небу. В отсвете заката окно тоже казалось розовым.

«Куда Илья пропал? Наверное, магазин был закрыт, и он пошел искать другой. Я же не сказала, что по субботам в это время магазины закрыты, сейчас придет и будет меня упрекать. И будет прав».

– Должен признать, Жером, что я очень доволен этим откровенным разговором. С вашей стороны это настоящий дружеский жест, – уточнил он. – Я оказываюсь между двумя огнями. С одной стороны, надо сохранить стратегию моего босса и удержать сегодняшнюю ситуацию, а с другой – обратить надлежащее внимание и проявить уважение к либералам, а также предусмотреть их требования. Но я просто обязан выйти сухим из воды. Или, как говорят на Кавказе грузины: «И шашлык не пережарить, и шампур не сжечь». Именно так я и хочу поступить – если мы совместно решим, что им предложить, чтобы они не пошли против нас.

– Я постараюсь добыть их закулисные заготовки, после чего более точно сформулирую, что можно предпринять. Но на это потребуется время. Впрочем, с помощью Джозефа это можно сделать и побыстрее…

– Это возможно, но мне кажется… Лучше поговорить с ними прямо, узнать конкретные требования, чтобы в дальнейшем и их интересы были учтены.

– Тоже неплохо, Джозеф! – включился Сэм. – Но и так известно, чего хотят эти ваши либералы. Это больше свободы и возможности спекуляции на биржах, снятия ограничений для банков на кредиты, на резервный фонд, ипотеку и тому подобное. Они желают, чтобы финансовый рынок плясал под их дудку. Весь их либерализм состоит в снятии чужого куша. Что скажешь, Джозеф, не так ли? Они захотят провести своих людей и в Валютный фонд, и во Всемирный банк. Ну ладно, мы на время подбросим им один из них. А потом, когда они сломают шею…

– …Если они сломают шею, это нам дорого обойдется. Что скажет твой босс, если мы пойдем таким путем и подбросим либералам-спекулянтам что-нибудь? Как ты думаешь, он останется довольным? Моего босса часто тревожат по этому вопросу, – сказал Борис.

Ирэн слушала. Ее мучили вопросы: «Кто они – государственные деятели, банкиры или политики? Откуда? Как странно они рассуждают – большой босс, Клинтон, угробили Кеннеди, разрушили Советский Союз. Недавно и грузинскую пословицу привели. Что у них общего с грузинами?» Она инстинктивно посмотрела направо и увидела Илью. Он направлялся к ней из центра зала и уже издали шутя грозил пальцем: «Ах ты, лгунишка, заставила зря побегать. Напрасно обошел пешком все соседние улицы».

Проходя мимо первого стола, Илья с улыбкой на лице и обычной вежливостью поздоровался со всеми. Они тоже ответили «бонжур, месье», лишь вскользь посмотрев на него. Но Борис, еще издали заметивший Илью, сразу догадался, что он не русский, а больше походит на грузина.

Илья приблизился к Ирэн и уже собрался упрекнуть ее вслух, как Ирэн приложила палец к губам и приглушенным голосом прошептала:

– Подожди, Илья, не слышу, – приглушенным голосом сказала она. – Ты не представляешь, какой тут интересный разговор идет.

– И не стыдно тебе? Обманула, заставила столько бегать, слушать меня не хочешь да еще подслушиваешь разговор каких-то глухих стариков.

– Подожди, вах! – сказала Ирэн с грузинской интонацией.

– Погоди, все объясню. Не мешай, о нас говорят, о Грузии, о России.

– Не знаю. Но говорят очень странно, – шепотом ответила Ирэн.

– Ладно, я закажу что-нибудь. Хочешь фуа-гра?

– Хочу, я проголодалась, пока ты бегал за другими женщинами.

– За кем тут бегать, дурочка? Такое ощущение, что попал в дом пенсионеров. Салат хочешь?

– Хорошо, мне надо на время в номер подняться, – сказал Илья, затем нагнулся к Ирэн и голосом заговорщика полушутливо продолжил: – Слушай внимательно, потом расскажешь. А еще лучше – запиши.

Он подошел к официанту, сделал заказ и вышел из зала.

Ирэн и впрямь принялась записывать: «Борис Брон, седой, с горбинкой на носу, высокими бровями, наверное, еврей. Джозеф – американец, лица не вижу, блондин. Жером – француз. Четвертый рыжий, седой, с багровым лицом. Видно, у них один большой босс. Его то большим боссом, то просто боссом называют. Значит, у них тоже есть свои боссы. Старика положили в онкологическую, возможно речь идет о большом боссе. Клинтон; наверное, имеют в виду президента Америки. О нем говорят так, как будто он их подчиненный. Кеннеди погубили. Значит, разговор идет о президентах. Разрушили Советский Союз. Можно подумать, что это их рук дело! По-моему, они не в своем уме. Говорят про убийство Кеннеди, но ведь это когда было! Сколько им тогда было лет? Нет, наверное, разговор идет об их боссе или об их организации. Точно мафия! Я где-то читала, что Кеннеди убила мафия. Значит, это правда – если они не сумасшедшие.

Рыжий о либералах сказал, что они хотят заставить финансовый рынок плясать под их дудку. Что весь их либерализм – снять чужой куш. Либералы, скорее всего, партия. Тогда почему упоминают босса?.. Вообще-то это американский стиль. Кто-то упомянул комитет и председателя. Должно быть, это одно и тоже. Один из них также сказал, что «никто не имеет желания бороться с ними». Значит, насчет того, имеют ли опору в Париже, спрашивал Джозеф, а француз отвечал что-то о курсе босса, о масштабах, темпе, радикализме, мол, руководствуемся консерватизмом девятнадцатого века. И еще то, что нашему делу спешка, новшество и шум не подходят. Это, по-моему, тот рыжий сказал. Нет, точно мафия. Если большой босс умрет, нам, мол, придется защищать его стратегию. Хоть бы одним глазом увидеть, как этот большой босс выглядит».

Пока советники ели салат, Ирэн записала все, что смогла вспомнить.

Появился Илья. Проходя вблизи стола советников, он коротко бросил:

Илья подошел к Ирэн, выдвинул стул напротив нее и присел.

– Что делаешь? Еще не принесли? Здесь кушать невозможно, готовят так медленно, как будто ресторан переполнен. Посмотри, даже виски не принесли.

Не успел Илья докончить фразу, как рядом оказался официант, который поставил на стол стаканы для виски и два крабовых салата.

– Минут через 15–20, пожалуйста, – ответила Ирэн.

– Я сожалею о том, что не смог познакомить вас с новым проектом большого босса и мы обсуждаем только проблемы комитета. Борис сделал ударение на проблемах комитета.

– Я уверен, что проект если и не плод ваших идей, то он хотя бы подготовлен вами. Поэтому, если вы о нем расскажете, он не утратит своего блеска, – с улыбкой сказал Жером.

– Возможно, этот новый проект положительно повлияет на ваши позиции в преддверии ожидаемых изменений.

– Этот проект действительно продуман и подготовлен мной. Но я думаю, что он имел бы иной вес и получил бы поддержку, если бы коллегам и членам комитета представил его сам старик.

– Борис, и так все знают, что подготовительные работы всегда проводили вы. Немногое изменится, если вы его и будете представлять, – произнес Сэм тоном, не оставляющим возможности высказать иные соображения другим. Джозеф и Жером только кивнули.

– Ладно, друзья. Постараюсь изложить вкратце. В целом проект служит только укреплению текущей стратегии. Скажу и то, что вопрос о необходимости его осуществления встал перед нами после развала Советского Союза. Вы хорошо помните, что благодаря активности внутренних сил этот процесс продвигался вперед быстрее запланированного. Помните и то, что был момент, когда он чуть не вышел из-под нашего контроля, для чего пришлось попутно корректировать ситуацию, чтобы предотвратить неуправляемые процессы. Горбачев оказался слабым и колеблющимся правителем, а Яковлева практически отстранили от процесса правления и оставили нас без главной опоры.

Ирэн слушала внимательно, но ничего не записывала. Илья задумчиво жевал. Потом он посмотрел на Ирэн и спросил:

– Почему остановилась? Кушай. Давай выпьем для аппетита. За тебя, женевская «матрешка»!

– Почему «матрешка»? Ты меня раньше так не называл.

– Потому что такой косы, как у тебя, нет ни у кого не только во всем Женевском кантоне, но, возможно, и во всей Швейцарии.

– Ты так скуп на комплименты, что их приходится из тебя вытягивать.

– Ладно. Об остальных твоих прелестях я расскажу ночью.

– Тише, подожди. Старик говорит что-то интересное.

– Короче, ни тост не даешь сказать, ни приласкать не позволяешь. Может, ты хочешь пересесть к этим старикам?

– Тише, я же просила, не слышу, – шепотом сказала Ирэн. – Ты же знаешь, как я люблю тебя, но мне так интересно, что с удовольствием пересела бы. – Потом добавила: – Если бы тебя здесь не было. Ты бы тоже заинтересовался, если бы понимал, о чем они говорят. Зная тебя, могу сказать, что ты даже опередил бы меня.

– Да, любимый, свихнулась. А сейчас прошу тебя – потише!

Официант убирал тарелки со стола советников. В разговоре наступила пауза, и мужчины неторопливо потягивали вино.

Ирэн положила пальчиками в рот ломтик креветки.

– Не упирайся, уже поздно. Ты не раз признавался, что я лучше всех твоих моделей.

– Такое не припоминаю. Тем более это не любовь.

– Я помню, притом хорошо. И остальное тоже помню.

– Наверно, я был пьян, иначе такого не говорил бы. Скажи прямо, чего ты хочешь.

– Делают! Только подобные тебе, такие негодники и упрямые злюки.

– Вот после этого я сильно расположился сделать подарок.

Ирэн залилась таким радостным смехом, что это не оставило бы равнодушным даже самого угрюмого человека. Илья тоже засмеялся. Ему стало немного неловко – он вспомнил, что в этом доме пенсионеров, по его наблюдениям, никто не смеялся.

Смех привлек внимание и соседнего стола. Джозеф и Жером тоже повернулись и с улыбкой встретили звонкий смех Ирэн, которая прямо-таки излучала жизнь и молодость. Месье Борис бросил какой-то комплимент, на что Ирэн тут же ответила улыбкой:

– Все-таки эти русские красивы! – откровенно сказал Борис.

– Согласен! У них самые красивые женщины, – сказал Сэм тоном опытного человека. – Какое счастье быть молодым и не знать печали.

Мажорная нота взбодрила всех, и на несколько секунд даже самые мрачные мысли куда-то улетучились.

– Ты часто пользуешься своим психотропным оружием? Не советую, а то обесценится, – сказал Илья принужденно, нахмурив брови и с напускной строгостью в голосе.

– Ну что, мой негодник и любимый, обещаешь подарок?

– В клинику, в больницу, – шепотом сказала Ирэн.

– В онкологическую! – повторила она шепотом и добавила: – Потише, не ори на весь ресторан от восторга.

– Ты что, разыгрываешь меня? Какой дед? Чей дед? Мы что, в Москву едем?

– Ничуть. Если я не навещу его сейчас, он может уйти из жизни, так и не повидавшись со мной. А это будет настоящим свинством с моей стороны.

– Ты никогда не говорила, что у тебя есть дедушка, здесь, да еще в онкологической клинике.

– Понятно. Поэтому ты достала меня своими просьбами поехать в Лозанну.

В это время подошел официант, убрал со стола тарелки для салата и спросил: – Позволите подавать фуа-гра?

– Да, да, готовы. Принесите также, пожалуйста, красное вино, ответила за обоих Ирэн.

К столу советников вместе с метрдотелем подошел сам шеф-повар в белом халате и торжественно поставил на стол четыре блюда. Состоялась традиционная для таких случаев короткая беседа.

Илья повернулся, чтобы посмотреть на эту картину, и спросил Ирэн: – Что им принесли?

– Потому что тот мужчина, который сидит у окна, – большая шишка. Возможно, он владелец этой гостиницы.

– Да брось. Эти повара бегают ко всем, только чтобы кто-нибудь их похвалил. Когда я захожу в «Парк Овив» или «Пер Дулак», даже если ничего не заказываю, все равно они все выстраиваются для приветствия.

– Если посчитать, сколько денег ты там потратил, они должны приходить готовить обеды прямо к тебе домой. Но женская интуиция подсказывает, что здесь иная ситуация. Если не помешаешь дослушать их, скажу более точно.

– Слава богу, дождалась-таки от тебя хоть одного приятного слова за весь вечер. Кстати, откуда такое доверие к моей интуиции? Давай, выкладывай.

– Потому что мы еще не были знакомы, а ты уже распознала, что я самый лучший.

– Тише, тише, как-то неудобно. Ты же знаешь, здесь как на кладбище.

Ирэн еще громче залилась смехом, а вслед за ней расхохотались и Илья, и советники.

– Ладно, ладно, хватит. Неудобно, а то завтра не сможем поехать в клинику.

– Пардон, месье! – обратилась Ирэн к Борису за соседним столом.

– Перфе, перфе, мадам, – ответил тот и помахал рукой.

– Ладно, хватит тебе, – уже серьезно сказал Илья.

– Да-да, все, – Ирэн носовым платком вытирала глаза, – значит, завтра едем?

– Да, едем. К тому же в очень приятное место, – сказал с иронией Илья, – смотреть на умирающего!

Подали фуа-гра, и разговор на этом прекратился.

Все с удовольствием ели горячее блюдо. Илья поднял бокал красного вина и со всей серьезностью сказал:

– Хочу поднять этот бокал за дедушку, пожелать ему скорого выздоровления. Буду рад, если наш визит хоть немного облегчит его состояние. Из-за этого стоит потратить время.

– Спасибо, Илюша. Ты впрямь самый чудный и лучший из тех, кого я знала в моей жизни – после моих родителей, – ответила Ирэн.

– Знаю. Я действительно самый чудный. Хорошо, что и ты догадалась.

– Не надо сейчас, потерпи немножко, здесь неудобно. Твои пенсионеры с соседнего стола могут получить инфаркт.

Ирэн сама подвинулась к нему через стол и поцеловала Илью. Настроение за соседним столиком явно изменилось к лучшему видимо, вино и смех Ирэн подействовали хорошо. Советники оказались в приподнятом расположении духа, что побудило их вести разговор более раскованно.

– Мы, вероятно, еще успеем побеседовать завтра, до нашего отъезда, месье Борис. Но, может быть, вы в двух словах расскажете о наброске проекта.

Ирэн навострила уши. Илья почувствовал, что ее внимание было обращено к соседнему столику. Он захотел обернуться, но Ирэн догадалась и предупредила: – Не поворачивайся.

– Друзья, вам хорошо известно, что после развала Советского Союза Россия оставила в своих сателлитах горячие точки: Приднестровье – в Молдове, Карабах – в Азербайджане и Армении, Осетию и Абхазию – в Грузии, там военные действия закончились недавно. Напряженная ситуация и в Таджикистане, где вооруженной радикальной оппозицией управляют афганские полевые командиры. На Украине бурлит Крым и тянется к России. То есть Россия в состоянии манипулировать всеми своими сателлитами. А там, где не удалось создать горячих точек, она владеет финансовыми и административными рычагами. Всюду ключевые посты занимают их люди. Поэтому бывшие территории Советского Союза независимыми субъектами можно назвать только условно. Извините, что приходится повторять истину, которая и так вам превосходно известна. Вы также хорошо знаете, что сегодня Россию лихорадит, и этот процесс, вероятно, продлится еще несколько лет. Думаю, пока там происходят ментальные изменения, очень важно полностью подчинить ее нашему контролю и управлению. В какой-то степени подготовительный процесс проведен, но русские смотрят на все это так, будто ничего не видят и не понимают. Поверьте, это не так. Те сведения, которыми снабжают нас наши структуры и наши друзья, явно свидетельствуют об обратном. Скажу коротко, находясь даже в такой тяжелой ситуации, русские играют. Да, играют, и это у них хорошо получается. Не только играют, но еще и смотрят на все с иронией. А фон-то каков? Уступили Балтию, Кубу, Вьетнам, бросили даже Северную Корею – мол, сами за ней присматривайте. Ограничили отношения с Ираном. Не особенно полезли в бутылку и во время Иракской войны 91-го года. Уступили Югославию, это ясно, не говоря уже о Восточной Европе. Сегодня они вроде бы только о себе беспокоятся. В какой-то степени это так, хотя и не совсем. Все их действия, а точнее бездействие вроде говорит нам о том, что сегодня ваша партия, а нам не мешайте, помогите перестроиться и встать на ноги. К тому же они без проблем впустили нас в зону своих интересов. Там под разными вывесками уже работают десятки наших групп, и русские даже не имитируют сопротивление. Именно это и настораживает.

Ирэн торопливо записывала. Она уже заполнила несколько листков блокнота и спросила Илью, не поднимая головы:

– Да, есть. Для чего тебе эта чепуха? Что они говорят?

– Как бы они ни открывались, они все еще остаются для нас неразгаданной тайной. Мы многого не знаем – ни об их военно-промышленном комплексе, ни о вооружении. Неизвестно, над чем работали в последние годы в Союзе. Известно, что у них есть один самый закрытый и засекреченный проект из всех, которые они когда-либо имели. Даже во времена Сталина мы объединенными усилиями добывали информацию с помощью пятой колонны. И это в то время, когда без ведома Сталина даже птичка не могла влететь в это огромное пространство. Да и вылететь тоже. А сейчас, когда империя практически распалась и достаточно всего одного дуновения, чтобы она развалилась окончательно, даже в такой ситуации никто из наших не может приблизиться к этому проекту. Известно, что восемьдесят процентов населения, включая военных, месяцами не получают зарплату, такая же ситуация и в военно-промышленном комплексе. Разве не удивительно, что при таких благоприятных условиях никто не может выудить информацию? Создается впечатление, что даже пьяница Ельцин не может этого сделать. Что происходит?

По выражению лица Бориса чувствовалось, что он уже что-то знает, и все ждали, когда он это скажет.

– Мы имеем некоторую непроверенную информацию по этому вопросу. Скажу, кстати, что наша система добывания информации устарела также и в Штатах, и в Европе. Альянс остался без функций, все секретные ведомства стали тяжелыми и негибкими и в основном занимаются междоусобицей. Переход в следующий век с такой устарелой системой будет самоубийством. Комитет тоже устарел. Тот принцип правления, который функционирует в течение вот уже почти 30 лет, не может способствовать безопасной реализации нашей стратегии. Состав комитета тоже стал балластом. Я согласен с мнением Жерома, и здесь разговор идет не о либерализме. Многое надо менять, иначе в один прекрасный день все выйдет из-под контроля и мы окажемся ненужными.

Потом он сделал небольшую паузу, чтобы ощутить, что чувствуют его коллеги, и продолжил: – Скажу прямо, как друзьям, с которыми надеюсь продолжить более тесные отношения в будущем. Если мне суждено заменить старика и стать его преемником, мы должны работать вместе. Вместе мы должны изменить все и в комитете, и в странах. Большой босс в этом со мной согласен, но он сказал: «У меня не хватит сил и времени, чтобы реализовать это». В этом я с ним согласен. Вы знаете, что я вырос рядом с ним. Здесь речь не идет о механической замене, чтобы процесс интронизации прошел без проблем. Речь идет о выживании. В любой растущей системе обязательно слабеет контроль, и у меня есть основания полагать, что нас уже контролируют. – Борис, сознательно свернув с главной темы, говорил очень спокойно, равномерно и уверенно.

– Борис, лично я согласен с тобой, что систему надо менять везде и она должна отвечать требованиям современной ситуации. Но для этого, наверное, надо предложить что-то, и к тому же что-то такое, что будет принято без проблем.

– Дорогой Сэм, мы уже пребываем в такой реальности, что без проблем ничего не получится. После распада Советского Союза многие находятся в эйфории. А я больше боялся не Советов после Сталина, а России, которая почти развалилась. И к этому у меня также есть основания.

Илья тихо потягивал вино и с удивлением смотрел на Ирэн, которая тщательно конспектировала беседу с усердием лучшей студентки. Он представил, как она своими красивыми пальцами записывает лекции. Сидя на одном месте, Илья устал и механически нагнулся влево, опершись на подлокотник.

– Выпрямись, прикрой меня, – сказала Ирэн, не поднимая головы.

– Не нравится мне все это. При желании они смогут прекрасно разглядеть твое отражение в окне.

Ирэн посмотрела на окно. На улице стемнело, и весь зал отражался в оконном стекле. Однако это не остановило Ирен – она продолжала писать.

Месье Борис будто не решался продолжить разговор, потом чуть кашлянул, отпил вина и вернулся к главной теме!

– Мы должны контролировать в России все. Не только политическое руководство, но и военное, и научное тоже. Это будет возможным только в том случае, если мы сумеем вовлечь русских в войну на своей территории и не дадим им возможности для передышки. Параллельно необходимо создать кольцо вокруг них. Такой план уже существует, но американская администрация почему-то медлит. Думаю, это ошибка, которую надо исправить. Клинтон слишком медлит. Старик спросил меня: «А не ошиблись ли мы, приведя его к власти?» Эти ваши демократы, Джозеф, всегда такие бестолковые. Они становятся заложниками своих деклараций, и поэтому им потом трудно играть. Они со своим романтизмом всегда витают в облаках, и нам после них всякий раз приходится исправлять ситуацию. Республиканцы более грубые, но в таких делах – более пробивные.

В интонации месье Бориса уже чувствовалась власть, которую он никому не собирался уступать.

– Никакие советологи не могут мне объяснить, что такое Россия. Однако моего происхождения и происхождения нашего большого босса вполне достаточно, чтобы почувствовать и интуитивно понять заготовки русских.

Ирэн подняла голову и сказала задумавшемуся Илье:

– Оказывается, он русский, скорее всего, русский еврей. И его босс тоже.

– Что ты сказала? – не смог сразу очнуться Илья.

К столику советников подошел официант и предложил десерт. – Будет хорошо, если принесете ассорти, – сказал Борис с таким выражением лица, что официант сразу догадался, что ему следует поскорее удалиться.

– Параллельно мы должны серьезно войти на Украину и Кавказ, особенно в Грузию. Вы знаете приоритеты наших боссов. Другие страны, такие как Казахстан и Азербайджан, нам нужны для экономической стратегии, но преувеличивать их значение нельзя. Для геополитики гораздо важнее рассматривать Грузию и Украину в одной связке. Грузия же важна и еще с одной точки зрения.

– По какому принципу вы выбрали Грузию? Это же маленькая голодная страна с горячими точками, – спросил Жером.

– В том числе и из-за этого. Но гораздо важнее другое. Постараюсь объяснить вкратце. Может, кому-то это покажется мистическим видением, вызванным религиозным экстазом, но во всем этом есть рациональное зерно. Энергетические поля известны еще с древних времен. Тогдашние ученые называли их божественными жилами, это знание всегда держалось в секрете. Вы также хорошо знаете, каковы познания старика в древней истории, теологии и эзотерике. То, что я сейчас говорю, он подтвердил лично и даже дал определенные коррективы. На Кавказе есть несколько мест, где электромагнитные и сейсмические поля создают узлы. Например, северо-южное и восточно-западное, которые пересекают еще два поля: северо-восточное – юго-западное и северо-западное – юго-восточное. Специалисты уже дали нам результаты исследований узлов, картограммы и сейсмические карты, по которым выработана концепция. Проект еще разрабатывается, в нем сказано: «Сейсмическими жилами и электромагнитными полями можно управлять из их главных узлов». Это станет главным оружием XXI века, да и всего будущего тоже. Из этих узлов можно вызвать природные катаклизмы. Нельзя исключать, что русские в этом направлении уже достигли успеха. Над этим вопросом они работали еще при Сталине, но потом этот проект приостановился, как и многое другое. Андропов успел возобновить проект, и я не исключаю, что он уже у них в руках. В отличие от ядерного, это оружие не требует больших вложений для производства и хранения. Вы, наверное, уже догадались, что эти узлы находятся на территории Грузии. Нельзя исключать то, что русские это прекрасно знают. Поэтому они тянут время и не уходят из Грузии. Наоборот, они стараются занять плацдармы именно вокруг этих узлов. Случайность? Не думаю. Они ведь и сами хорошо понимают, что с военной точки зрения не имеет абсолютно никакого тактического значения, будут российские танки стоять в Армении или Грузии. Это касается и воздушного пространства, и других объектов военного назначения. Если русским известны эти узлы, то именно поэтому они и воздерживаются и стараются не создавать там лишнего напряжения.

Скажу вам больше, друзья. Наш научный центр «Ясон», который ведет сейсмический и космический мониторинг ядерных взрывов, провел специальные исследования в связи с этими узлами. Около Главного Кавказского хребта есть небольшая гора, которая является одним из важнейших узлов, а возможно, и самым главным на евразийском континенте.

Шумеры и евреи с древнейших времен называли эту гору Зубом Мудрости. Если этот зуб вырвать, Каспийское и Черное море воссоединятся с ближайших точек севера и юга. То есть территория от Астрахани до Таганрога, а на юге от Измира, покроется морем, и Каспий соединится с Персидским заливом, как это когда-то уже было. Как вам это нравится? Примерно шесть тысяч лет до нашей эры, до последнего большого потопа, морской массив имел точно такую конфигурацию. Фантастика, не правда ли? Я тоже так думал, пока все расчеты не оказались на столе Великого магистра. Старик подтвердил реальность этих соображений несколькими фактами из древнейших времен. В том числе миграциями народов, вызванными природными катаклизмами, и информацией, переданной пиктограммами и устно. Очень многое совпадает, но это уже большая тема, и я не буду вас сейчас утруждать. Интересно то, что из этих узлов можно получить такой же эффект и в других географических местах континента. От Японии до Великобритании и от Скандинавии до Индии. В следующем столетии этот регион станет одной большой горячей точкой. Русские как раз поэтому заранее пометили этот регион, как это делают волки в дикой природе. Тот, кто недооценивает русских, политически близорук.

Все сидели ошеломленные. В том числе и Ирэн, которая прекратила записывать и смотрела на Илью.

– Я же по-французски не понимаю. Будет хорошо, если скажешь, а то я уже устал ждать.

– Я слышал несколько раз – «Жеоржи, Жеоржи», но о чем они говорили?

– Грузии угрожает опасность, дорогой. Так же, как и России. Я думаю, что они не мафия. Они представляют разведку какой-то страны или что-то еще хуже.

Илья изменился в лице и покраснел от волнения.

– Тогда вырви эти листы и передай мне незаметно. А ты продолжай писать.

– Сейчас ты слушай и делай то, что я тебе говорю, – и так посмотрел на Ирэн, что она молча повиновалась. Ирэн вырвала несколько чистых листов, а остальные исписанные листы незаметно придвинула к Илье.

– Пиши что хочешь, но только по-русски. Напиши своей бабушке или дедушке, которого должны завтра повидать. Напиши Папе Римскому или же мне напиши любовное письмо. Они же перестали разговаривать? А ты все продолжай писать и в их сторону даже не поглядывай. Ты хорошо поняла, что я тебе сказал? Илья волновался. Ирэн кивнула. За соседним столом уже не беседовали – официант принес десерт. Илья улучил момент, встал и сказал:

– Делай, как я говорю! Я скоро вернусь, – и вышел.

Официант поставил на стол перед Ирэн чай и пирожные. Он попытался заговорить с ней, но Ирэн только кивнула, и тот вынужден был удалиться.

Ирэн задумчиво погрызла ручку, бесцельно огляделась вокруг и вновь принялась писать. Она делала это настолько демонстративно, что не обратить на нее внимания было невозможно. Сэм, который и до того посматривал на девушку и видел, как она писала не поднимая головы, присмотрелся к ней повнимательнее. Но подозрения его быстро рассеялись – все выглядело так, будто девушка писала о чем-то своем, а кавалеру надоело ждать и он ушел.

Тем временем Илья вышел из гостиницы и осмотрелся. Он хотел убедиться, что это были именно те люди, о которых говорила Ирэн. Кроме двух BMW, он ничего не заметил – в автомобилях, как он разглядел, сидели только водители. Сначала он решил положить записи Ирэн в свою машину на стоянке, но передумал и поднялся в номер. Не включая свет, он подошел к зеркалу, чуть сдвинул его на себя и спрятал листки за ним.

Илья вышел из номера и спустился в ресторан.

– Месье Борис, что-то подобное и мне доводилось слышать от физиков-сейсмологов Мичиганского университета, но без указания конкретного местонахождения. В качестве аргумента они приводили и то, что в начале века и деление атома казалось невероятным, но через каких-то сорок лет уже и атомную бомбу испытали. Так и сейчас – все считают невозможным создание такого оружия, но спустя каких-то десять лет это вполне может стать реальностью. В свое время ведь и Гитлер почти создал атомную бомбу, тогда как у нас над этим только начинали работать. Я не исключаю, что у русских уже есть успехи в этом направлении. Лучше будет и нам заранее подготовиться.

– Я тоже об этом, дорогой Джозеф, но кто может поручиться, что после того, как мы сообщим это комитету, русские не узнают об этом на следующий же день?

– За это никто не сможет поручиться, – включился Сэм.

– Если б не наша безмятежность и невежество контрразведки, у русских еще в течение многих лет не было бы атомной бомбы, сказал Джозеф.

– Вы попали в десятку, Джозеф. А знаете ли вы, что в этом вопросе русским помогли несколько членов старого комитета? Подарили им почти готовую бомбу! Из гуманных, конечно, соображений. Для нас это было шоком. Поэтому председатель нового комитета, наш большой босс, и отстранил от работы тех членов, которые были связаны с этим делом. Тому, что до сегодняшнего дня мы сохраняем стабильность, мы обязаны этим преобразованиям большого босса.

– Это действительно так. Успехи нашего комитета за последние 30 лет – полностью заслуга большого босса и ваша. Но я думаю, что мы постепенно наладим ситуацию. И в первую очередь в комитете. Если, исходя из сегодняшнего состояния большого босса, он уйдет в отставку и своим преемником назовет месье Бориса, это вдвойне увеличит наши и ваши шансы без проблем осуществить процесс интронизации. Если этот процесс не решится до кончины Великого магистра, мы все прекрасно понимаем и знаем, откуда ждать сопротивления и возможных ударов. Упаси бог, но если у русских появится возможность хоть как-то влиять на эти процессы, можно сказать, что всем нам хана. Однако я надеюсь, что дело пока до этого не дошло. Я не хочу даже думать об этом ведь мы и наши боссы не защищены в такой степени, как президенты стран. Наша сила и безопасность – в сохранении тайны нашей организации. Правда, некоторые члены комитета защищены в силу своего служебного положения, но боссы и большинство членов комитета никак не защищены. Если мы своевременно не примем меры, то скоро может возникнуть необходимость всерьез защищать комитет – если не от русских, то от своих же. Поэтому, второе – нужно изменить саму структуру комитета и принципы принятия решений по управлению таким образом, чтобы они соответствовали сегодняшней реальности. Вы же прекрасно понимаете, что электронная и космическая разведка развита настолько, что все мы ходим почти что голыми. И третье, для сохранения нашей стратегии необходимо, чтобы месье Борис стал Великим магистром, нашим большим боссом, как продолжатель сегодняшнего курса, созданию и развитию которого, вместе со своим патроном, он посвятил не менее тридцати лет. К тому же надвигающиеся опасности Борис предвидит лучше всех нас. Мы должны сплотиться в одну команду, чтобы защитить комитет. Если кто-то окажет сопротивление… – тут Сэм замолчал, как будто очнулся, оглядел всех и произнес: – то, кто бы это ни был, нам придется его нейтрализовать. Я ясно выразился?

Возникла небольшая пауза. Всем стало ясно, что если даже такой сдержанный человек, как мистер Сэм, склонился к столь радикальным мерам, значит, ситуация действительно серьезна.

– Спасибо за искренность, мой друг, но что скажут наши молодые друзья и коллеги?

– Я разделяю все, что сейчас было сказано, и готов действовать вместе с вами, – подтвердил Джозеф.

Борис и Сэм удовлетворенно кивнули. Молчание Жерома продлилось довольно долго. Настала неловкая пауза. Жером и сам чувствовал, что должен был что-то сказать – мысли троих коллег были направлены в его сторону. Молчание нарушил Сэм: – Что скажешь, Жером? Твое мнение и твоя позиция для нас имеют большое значение.

– Могу сказать вам одно. Я разделяю вашу позицию, которая не отличается от моего видения. Можете на меня надеяться, я стану рядом с вами. Но я сомневаюсь, что если большой босс назовет преемника, все согласятся с желанием умирающего человека и автоматически его поддержат. Тут надо придумать какой-то более эффективный ход.

Борис облегченно вздохнул. «Ну что ж, если за этими словами ничего другого не кроется…»

– Я с тобой согласен, Жером, – подхватил Сэм. – Автоматически ничего не происходит. Но я считаю более приемлемым разыграть этот вариант и построить на нем остальные действия, чем ждать, как долго протянет старик.

– Что ты подразумевал, когда говорил об эффективном ходе? – спросил Джозеф.

– Месье Борис недавно упомянул, что Россию надо полностью взять под контроль. Если вопрос о появлении на территории России управляемых горячих точек подготовлен, в этой ситуации, наверное, задействовать этот проект будет оправданным. Тогда члены комитета будут вынуждены согласиться с предложением босса о его преемнике, продолжателе его стратегии. Думаю, что это дает шанс встретить меньше сопротивления и получить меньше ударов. Кроме того, у нас будет больше аргументов в пользу Бориса, почему именно он должен стать преемником Великого магистра.

– Правильная мысль, согласен! – с удовлетворением подтвердил Сэм. – Но насколько этот вопрос проработан, об этом, наверное, должен сказать месье Борис.

– Разработка этих проектов – как резервных – началась почти сразу после того, как президентом избрали Ельцина, еще до распада Советского Союза. Но всегда были какие-то причины, которые мешали этому. В том числе иракско-кувейтский кризис. Мы не хотели, чтобы какой-либо другой процесс перекрыл информационное пространство. Мы разработали несколько таких проектов. – Борис замолчал, что-то прикидывая в уме. – Сегодня 17 сентября. В принципе, для активирования какой-либо точки понадобится два-три месяца. Но будет ли у нас столько времени? К тому же для того, чтобы все это пришло в действие, нужен мой босс, да и твой босс, Джозеф. Наверное, и твой, Сэм. Я полагаю, что вы не будете спрашивать зачем. Скажу вам еще одно, друзья. Эти проекты с большим усердием подготовили и сами русские. Ельцин и сам в нем нуждается, поэтому не думаю, что с приведением проекта в действие возникнут большие трудности. В большей степени нам придется иметь дело с информационно-техническими процессами. Могут потребовать кредит, что с радостью встретят наши купцы. И тут опять встает вопрос времени. Но сколько продержится старик? Сможет ли он в таком состоянии поставить этот вопрос? Это мне трудно сказать.

– Если он встанет на ноги хотя бы на одну–две недели, можно будет созвать чрезвычайное заседание комитета и поставить оба вопроса, но… – предположил Жером.

– Нельзя полагаться только на это, – включился Джозеф. – Думаю, мы должны разработать и другие варианты. Притом до нашего отъезда.

– Согласен, Джозеф, – сказал Борис. – У меня есть некоторые соображения на этот счет…

– Разумеется. Скоро всем станет известно о положении старика. А до того я собираюсь действовать независимо, с вашей помощью.

– Согласно Уставу обязанности босса до чрезвычайного заседания выполняю я. Я думаю, что уже могу действовать от его и от своего имени. Прилететь в Вашингтон и потом, на обратном пути, заехать в Лондон. Это в том случае, если вы согласитесь с такой очередностью моих визитов. Я собираюсь прямо поставить этот вопрос перед Клинтоном. Я уже говорил с ним спустя четыре месяца после его избрания. Успей мы это до завтрашнего или послезавтрашнего дня, потом могли бы одну неделю как-то потянуть, пока не всплывет история со стариком. Об этом знали бы только ваши боссы. Но у нас должна быть уверенность, что они пойдут за мной. Иначе мы ввяжемся в заранее проигранную игру. Я понимаю, перед какой опасностью оказываемся мы все, но, разумеется, всю ответственность возьму на себя, каким бы ни оказался удар.

Борис ждал, что хотя бы Сэм нарушит тишину, но и он впал в раздумье.

– Если вы не уверены в твердости позиций ваших боссов, постараюсь помочь. Кое-кто может выйти из игры.

Все посмотрели на Бориса. Было видно, что он не собирался отступать. Здесь решалась не только его, но и их судьба.

– Этот вариант мне кажется весьма рискованным. Поэтому надо все хорошенько просчитать, – невозмутимо сказал Сэм.

– Согласен, что тут есть и определенная неловкость, и риск. Но разве вся наша деятельность не такая же? Мы ведь бывали и в более сложных ситуациях, но выходили победителями. Наше дело должны делать мы сами и не можем перепоручить его другим.

– Было бы хорошо иметь немного времени, – сказал Джозеф вдумчиво.

– Если бы у нас было время, я бы об этом варианте и не думал. Но обстановка требует действия, притом немедленного. Старик в любой момент может уйти из жизни, – твердо возразил Борис.

В зал вошел Илья. Он подошел к своему столу, даже не взглянув в сторону советников.

– Где ты был так долго? Уже и не знала, что думать, – с улыбкой пожаловалась Ирэн.

– Ага, уже и рука болит. Посмотри, что с моим пальцем, – показала она покрасневший указательный палец.

– Ах ты, моя труженица! – Илья поцеловал ее пальцы. – А ну-ка, покажи, что написала, – Илья потянулся к бумагам.

Ирэн не хотела, чтобы Илья увидел, и попыталась накрыть листы руками, но было уже поздно. Илья недолго смотрел на листы а потом у него вырвалось:

– Не касайся моей матери, Лана тут ни при чем.

– Как раз и при чем, что родила такую дурочку.

Илья подумал, что за соседним столом могли что-то заподозрить, и, смеясь, сказал погромче: – Если не будет любовных, постельных сцен, по твоему сценарию фильм снимать не будут. Сегодня на такие фильмы нет спроса.

– У вас, у мужчин, только одно на уме, – со смехом ответила Ирэн.

– Ладно тебе, не перебарщивай. Уйдем, достаточно, – добавил он тихо.

Оба встали и направились к выходу. Проходя мимо соседнего стола, Илья кивнул. Ирэн пожелала им доброго вечера. В ответ все также кивнули и вежливо раскланялись.

– Как ты думаешь, Борис, эти русские не наш ли разговор записывали? – спросил Сэм, провожая взглядом выходившую из зала пару.

– Когда мы пришли, девушка уже писала. По-моему, они говорили про какой-то сценарий и фильм с любовными сценами.

– Это очень актуальный вопрос в их возрасте, – подтвердил Жером.

– По-моему, ни один из них не был похож на киношников, чересчур импозантно одеты. Киношники же одеваются так, будто постоянно находятся в полевых условиях, или же наряжены для гроба. Середины у них не бывает, – произнес Сэм.

Когда Илья и Ирэн скрылись из вида, Борис стукнул по колокольчику на столе. Тотчас же появился официант вместе с метрдотелем. Борис рукой показал метрдотелю остановиться и поднялся ему на встречу, перехватил на середине зала и что-то тихо ему сказал. Метрдотель кивнул и удалился.

– Да, господа, время работает против нас. Я не уверен в том, что через два-три дня не будут знать об этом. Если заработает тот сценарий, о котором я вам доложил, у нас будет уже пятидесятипроцентный шанс.

– Вся жизнь такова, дорогой Джозеф. Если ничего не делать и только ждать, наши шансы уменьшатся еще больше. А риски… Завтра мы попробуем уменьшить их.

– Если у вас нет других предложений, попрошу обдумать эту тему сегодня, а завтра утром уточним план. Встретимся в офисе в 10 часов, – сказал он тоном безусловного лидера. Никто не протестовал.

Илья и Ирэн поднялись к себе в номер. В лифте он шепнул ей на ухо: – Когда войдем, у дверей что-то скажу.

Илья открыл дверь, пропустил Ирэн вперед, но взял ее за руку, чтобы она не вошла в комнату, и, не отпуская ее, прикрыл дверь. У дверей же сказал: – Моя дурочка, ты что, хочешь впутаться в историю?

– Я думаю, что среди твоих предков есть евреи.

– Если бы я имела еврейских предков, моя семья жила бы богаче.

– Не волнуйся, дорогой. Я думаю, им теперь не до нас. Тебе не интересно, о чем беседовали те джентльмены? – перешла к делу Ирэн.

Илья не отпускал ее руку. – Очень интересно. Поэтому переведи все, что записала, к тому же досконально.

– Ты в своем уме? У меня уже рука отваливается! Если хочешь, так расскажу.

– Нет, напиши, чтобы я мог понять как следует. Утро еще не скоро.

– В комнате говори что хочешь, но только об этом – ни слова. Если они те, за кого мы их принимаем, прослушка обеспечена, и тогда наши дела будут действительно плохи. Поэтому разговор об этом закончим здесь. Поняла, моя дурочка?

– Если понадобится что-нибудь пояснить, шепни на ухо.

– Они что, постоянно нас прослушивают? Выходит, и наш секс записали?

– Нет, постоянно не записывают. Только тогда, когда хотят взять кого-то под контроль. А так, если захотят, им не трудно будет и секс записать. Около зеркала большая папка для бумаг с эмблемой гостиницы, напиши на ней, а на последнем листе – что-нибудь похожее на сценарий.

– Свой долг я искуплю этой же ночью, – сказал он и еще раз поцеловал ее. Потом подошел к зеркалу и достал листы. Включил свет в номере. Улыбающимися глазами указал Ирэн на папку.

– В понедельник у меня должен быть синопсис фильма, поняла? – браво сказал Илья.

Илья попереключал каналы телевизора в поисках информационной программы, потом снял обувь и прилег на кровать одетым.

Вскоре вышла Ирэн в халате. Она повесила одежду на кресло, прилегла рядом с Ильей и прошептала на ухо:

– Я действительно сделала большую глупость, когда сунула нос не в свое дело, но это было так интересно и важно, что уже было глупо отступать. Ты перестанешь удивляться, когда оценишь то, что я записала. Я начну переписывать сейчас же. Если заснешь, разбужу, когда закончу.

– Хочешь, приласкаю для стимула? – сказал Илья со смехом.

– Издеваешься, да? Ладно, я это заслужила. Подожди меня. Смотри не засыпай.

Ирэн пришлось писать довольно долго. Она уже зевала.

Илья взял со стола листы, вошел в ванную и сел на край джакузи. Внимательно прочитав перевод, он вырвал из блокнота листы с французским текстом и спустил их в унитаз. Еще раз перечитал перевод, спрятал листки за зеркалом и лег спать. Ирэн уже спала, и он не стал ее будить.

Илья, размышляя о прочитанном, долго не мог заснуть, пытаясь понять, насколько реально существование такой организации. Его особенно заинтересовал Борис Брон и его рассуждения о Грузии. Это было похоже на фантастику, но интрига уже захватила его целиком. Подсознание подсказывало, что они с Ирэн столкнулись с большой тайной. Ему и самому стало интересно, кто был этот старик – большой босс. В голове промелькнула история дедушки Ирэн. Нет, эта девушка точно без тормозов. Очень талантливая, усердная, с аристократическими манерами, но все эти качества с лихвой перекрывались авантюрным характером. Все-таки им следует быть осторожными. Из разговора видно, что какая-то тайная организация и впрямь существует – вряд ли Ирэн все это выдумала. Да и люди за соседним столиком вряд ли придумали такую историю специально для Ирэн.

Илья и Ирэн проснулись одновременно. Было уже одиннадцать, но они не спешили вставать и лежали молча, находясь под впечатлением вчерашнего разговора.

Ирэн относилась к той категории женщин, которые уверены в своей исключительности и всегда стараются подчеркнуть свое превосходство.

Изысканные манеры позволяли ей, как уверенному в себе человеку, везде держаться достойно и свободно. Она никому не позволяла ущемлять своего самолюбия. Планку жизни всегда держала высоко и с этой высоты оценивала и себя, и окружающий мир. Энергия молодости, жизнерадостность и шаловливость били через край. Но среди сверстниц ей было скучно, скорее всего потому, что среди них не имелось достойных соперниц. Сверстники были для нее в основном объектами иронии и насмешек. Она открыто говорила, что они не смогли бы дать ей то, что она заслуживала. А женских достоинств – вместе с гибким и прагматичным умом – у нее было действительно предостаточно.

Илью, кроме чисто женской красоты и манер Ирэн, очаровывало ее естественное благоухание. Может быть, это означало для него больше, чем красота молодой женщины. Когда они только познакомились, он улучил момент и принюхался к ней, как к цветку, и это оказалось решающим фактором для того, чтобы их отношения стали ближе обычного. Он быстро разгадал многие из ее качеств, но не спешил, желая перепроверить свое первое впечатление.

Ирэн тоже оказалась подготовленной. Она знала об Илье достаточно еще до их знакомства. Женева, как и Москва, в принципе была тоже большой деревней. Местные внимательно присматривались ко всем, кто часто приезжал из Советского Союза, а Ирэн уже считалась своей. Да и инициатива знакомства тоже шла от нее, сделала она это так ловко, что никто об этом не догадался бы, но от наблюдательного глаза Ильи эта «случайная» комбинация не ускользнула. Впрочем, его это только расположило к Ирэн. «Молодчина!» – подумал он тогда.

С первых минут между ними началась психологическая игра. Илья с удовольствием принял эту игру, поэтому и расстояние между ними с самого начала было коротким, и каждая новая встреча сокращала его еще больше, так что довольно бытро все стало на свои места. Игра продолжалась, но больше по инерции Ирэн должна была чувствовать себя достойным партнером. Они нравились друг другу – это заметил бы, наверное, и посторонний глаз. О любви разговор не шел, но ее с лихвой заменяло стремление друг к другу.

Ирэн тоже прекрасно чувствовала, как действовало на Илью ее очаровывающее женское благоухание. Может быть, именно поэтому она не употребляла духов и извлекала коробочку с макияжем только изредка, ради формальности – ей, щедро одаренной Творцом, хватало природной красоты. Она и за собой ухаживала по-особенному – так, чтобы это не бросалось в глаза и не надоедало. Илье это нравилось, он считал, что не у всех женщин есть талант ухода за собой, многие из них часто думают, что для этого достаточно жеманства и косметики. Ведь ухоженная женщина гораздо важнее для мужчины, чем то, каким цветом она накрасит глаза или губы. Гордячки часто не догадываются, почему их бросили, ищут тому тысячу причин и даже находят их, но к реальнсти эти причины никакого отношения не имеют. Илья, может быть, и справедливо, но все-таки критически смотрел на этот вопрос и думал, что люди вместе с очарованием, красотой и характером должны обладать и особым ароматом, и эстетикой. Если заранее не определишь и не приспособишься к этому, жизнь с таким человеком легко превратится в мучение. Мы ведь, люди, являемся носителями животных инстинктов, и некоторые законы животного мира на нас тоже распространяются. Часто мы и не понимаем, откуда берется отрицательный настрой или даже ненависть тому или иному человеку. Ты можешь познакомиться с красивым и умным человеком, но потом и видеть его не захочешь. Почему? Аромат, манера разговора, тембр голоса, взгляд, мимика, жесты и, разумеется, эстетика – все, что выражает внутреннюю природу, – все это воздействует на нас – явно или тайно.

Илья, наблюдая за людьми, часто размышлял на эту тему. Что же касается Ирэн, то в этом смысле у них была полная гармония. В ней Илье нравилось почти все. Однако было и такое, что становилось препятствием для его далеко идущих планов.

Он часто думал, что существуют такие женщины, быть рядом с которыми – почти счастье, но для тихой, семейной идиллии такая женщина казалась невозможной спутницей. Можно и влюбиться в такую женщину, как Ирэн, но как жена… Нет, в жены она не годится. Женщину-нарцисса не то что в жены нельзя брать, но и близко к себе подпускать не рекомендуется. Такая женщина не сможет создать семейного тепла. «И все же что же тебя тормозит? – спрашивал Илья самого себя. – Какая черта ее характера не подходит твоей натуре?» В конце концов он все же признался самому себе. В Ирэн его настораживали черты хищника, который постоянно находится в поисках жертвы. Излишнее любопытство, быстро трансформируемое в целенаправленное действие. Засада и… жертва бъется в когтях. Илья держался подальше от обсуждения подобных вопросов и от разговоров о женитьбе мягко уклонялся. Только дружба, и то посмотрим, до каких пределов.

Даже сквозь тяжелые портьеры яркий утренний свет пробивался в номер.

– Ах, как пить хочется, появился бы набожный человек, дал бы глоточек водицы испить. Не спала б моя красавица, дала бы напиться…

– Знал ведь, что ты не набожная, но теперь уж точно убедился.

– Ах, ну с кем же я связалась? Ты настоящий тиран. Не успела проснуться, а ты уже начинаешь меня эксплуатировать.

– Ой, сколько слов! За это время я успел бы и напиться, и спасибо сказать.

Ирэн вспомнила о больших планах на сегодня. Если бы они долго провалялись в постели, потом Илья мог придумать какую-нибудь отговорку. Ну нет, этих мужчин надо постоянно направлять, чтобы заставить их что-то сделать.

Ирэн вскочила с постели, в два прыжка оказалась около окна и распахнула занавес. В комнату ворвался ослепительный свет. Илья зажмурился.

– Что ты делаешь, посредница дьявола? Я ведь воду просил, а не свет!

Голая Ирэн стояла в струившемся из окна свете и от души смеялась – так, как смеются счастливые женщины. В лучах света формы Ирэн были бесподобны. Илья не сдержался:

– Ах, как здорово, что я тебя разозлила. – Она повернулась на цыпочках и вызывающе плавно направилась в сторону бара, потом кокетливо оглянулась на Илью.

Ирэн достала из бара бутылку «Эвиан» и опять на цыпочках подбежала к Илье.

Ирэн старалась принять серьезный вид, но у нее не получалось. Илья взял у нее бутылку, присел, и сделал несколько глотков. Ирэн не шевелилась, только вызывающе улыбалась.

Неожиданно он схватил ее левой рукой, правой подхватил ее бедро, и она полетела на кровать. От неожиданности Ирэн вскрикнула, но было уже поздно – она, раскинувшись, лежала на постели, а Илья оказался сверху.

– Утренний моцион, красавица, – прошептал он ей и нежно укусил мочку уха. Ирэн вновь вскрикнула и пустилась в водоворот страстей.

Стоял полдень, но для них обед считался завтраком. В ресторане за столом Илья испытующе посмотрел на Ирэн и спросил:

Ирэн довольно рассмеялась. Было видно, что она хитрит.

– Ты и впрямь шкатулка с сюрпризами. Где ты выкопала своего дедушку?

– Ты внимательно прочел все, что я перевела?

– Да, очень интересно. Приблизительно я уже догадываюсь, кто они.

– Чуть позже скажу. Они тоже про онкологическую говорили. Что за интересное совпадение. – Илья с прищуром посмотрел на Ирэн. В ответ она встретила его лучезарной улыбкой.

Илья все понял, но продолжил игру – этот старик заинтересовал и его. Ирэн кокетливо посмотрела ему в глаза.

– Что за проблема, дорогой, – проведать одинокого старичка? Если бы ты попросил повидаться с твоим дедушкой, разве я отказалась бы? – надув губки, сказала Ирэн.

– Повидаться с дедушкой, да? Ладно, поедем. В крайнем случае, узнаем на ресепшене, где лежит этот твой дедушка…

…Из Лозанны они поехали по направлению к Женеве. В получасе езды по шоссе находилась клиника «Женолье», погруженная в сказочный мир природы. Из этого места открывался завораживающий вид на озеро Леман, которое было окружено зелено-желтыми горами, представлявшими собой продолжение массива альпийской цепи. «Женолье» считалась самой современной клиникой в мире. Здание больше походило на пятизвездочную гостиницу, чем на больницу.

– Скажи заранее, чтобы не проскочить поворот, – сказал Илья. Мне очень интересно, как ты собираешься найти этого твоего дедушку.

– Предоставь это мне, – самоуверенно сказала Ирэн.

Оставив машину на стоянке, они направились к главному корпусу. В приемной клиники было нежиданно многолюдно. Ирэн скользнула глазами по висящей на стене приемной информационной доске, подошла к дежурной и деловито сказала:

– Бонжур, мадам. Я хотела бы увидеть месье Зеллера.

– Месье Зеллера сегодня нет. У вас была назначена встреча?

– Сегодня в онкологическом отделении дежурит его заместитель. У вас что-нибудь срочное?

– Да, мадам. Мне нужно срочно привезти больного из России, и я хочу обговорить детали. Как мне сказали, у вас есть свободная палата. Желательно ее осмотреть.

– Если бы вы пожаловали завтра, мадам… Был бы и месье Зеллер…

– Это невозможно, мадам, у нас завтра самолет.

– У нас свободен только «джуниор-свит», 600 франков в сутки.

– Знаешь, сколько стоит здесь палата? 600 франков в сутки.

Дежурная подумала, что цена оказалась высокой, но Ирэн уверенно продолжила:

– «Президент-свит» уже занят. Сожалею, мадам.

– Как? Всего неделю назад мне сказали, что зарезервируют его для моего дедушки!

– К сожалению, мадам, с 14-го числа палата занята.

– К сожалению, мадам, я не имею права разглашать имена пациентов. «Джуниор-свит» рядом с президентским, тоже на четвертом этаже. Оттуда тот же самый вид. Уверена, что он вам понравится.

– Спасибо, мадам, если можно, мы его посмотрим.

– Придется немного подождать. Присядьте, я приглашу вас.

Ирэн с Ильей уселись в кресла, стоящие в холле.

– Их старик лежит в президентской палате, – сказала Ирэн.

– Проговорилась! Твой дедушка уже превратился в их старика?

Ирэн скорчила гримасу ребенка, застигнутого за воровством, но не отступила:

– Ты ведь и так это знал. К тому же и тебя это интересует. Раз уж мы сюда приехали, какой смысл отступать?

– Ладно, пусть будет так. – Илья оглядел холл. – Да и плохого предчувствия у меня нет. Будь что будет. Хоть объясни, как ты все выяснила.

– Это очень просто, дорогой. У них все можно узнать. Мы же не в России, где у тебя всю душу вытрясут, пока что-нибудь выяснишь.

Илья мельком глянул на двух крепких мужчин, сидящих в креслах на противоположной стороне холла, и сразу отвел взгляд.

Тем временем дежурная указала молодой девушке в белом халате на Илью и Ирэн. Девушка, улыбнувшись, поздоровалась и деловито сказала:

Ирэн достала из сумки паспорт и протянула ей.

– Я не одна, это мой супруг, – и указала головой на Илью.

Девушка скрылась в комнате дежурных и быстро вернулась.

– Прошу вас следовать за мной. Если вы имеете с собой какие-нибудь предметы, то лучше их оставить здесь. Вам придется надеть халаты и бахилы, – сказала девушка.

Облачившись в накрахмаленные до хруста халаты, Ирэн и Илья проследовали за медсестрой.

В просторном лифте медсестра нажала кнопку четвертого этажа.

На этаже царила полная тишина, чувствовался запах озона. Налево и направо от лифта тянулся широкий коридор, в сверкающем полу отражались лампы дневного освещения. Дежурная по этажу встретила их с улыбкой:

– Бонжур, мадам, бонжур, месье. Прошу вас немного подождать. Врач, месье Жардин скоро вас примет.

– Я вас оставлю на время, – сказала она и исчезла в лифте.

Ирэн, нимало не беспокоясь, листала журнал – она уже знала, что скажет врачу.

На столе дежурной по этажу стояли мониторы, телефонный и сигнальный пульты, мерцавшие разноцветными лампочками, лежали журнал и ручки.

Через несколько минут на пульте загорелась красная лампочка. Дежурная встала и вышла в коридор. Ирэн тут же вскочила, выглянула в коридор, потом вернулась, крадучись подошла к медицинскому посту, заглянула в мониторы, быстро пролистала журнал и вернулась на место, приняв все тот же скучающий вид. Илья смотрел на нее с удивлением, но не вмешивался.

Дверь кабинета открылась. Из кабинета вышел высокий седой мужчина лет пятидесяти.

– Здравствуйте! Я доктор Жардин. Вы, вероятно, ко мне? Прошу вас в мой кабинет.

– Откуда вы будете? – спросил доктор Жардин.

– Из России. Это мой супруг. Он по-французски не говорит, поэтому говорить буду я.

Ирэн долго рассказывала профессору о болезни дедушки, о его прошлом и настоящем.

– У вас случайно нет с собой его медицинской карты?

– Ее уже переслали из Москвы месье Коху, – не растерялась Ирэн.

– К сожалению, я ее еще не видел. Но ничего, я посмотрю ее завтра. Когда вы хотите привезти пациента? – спросил врач.

– Как только получим визу. Скорее всего – на будущей неделе.

– Очень хорошо. Пожалуйте за мной, я попрошу дежурную показать вам палату, чтобы вы не волновались.

Они вышли из кабинета, но дежурной на месте не оказалось.

– Ничего, я покажу вам палату сам. – Врач извлек ключ из ящика дежурной по этажу и двинулся по коридору. В конце коридора в кресле у журнального столика сидел атлетически сложенный мужчина и листал журнал. Врач поздоровался.

– Месье Алекс меня не спрашивал? Ему ничего не нужно?

– Спасибо, доктор, ничего. Сейчас он спит. – Охранник внимательно разглядывал Ирэн и Илью.

– Дедушка этих молодых людей будет вашим соседом, они из Москвы. Приблизительно с тем же диагнозом, что и у месье Алекса, – как будто угадав, что интересовало охранника, сказал доктор.

Молодой человек с любезной улыбкой поздоровался с Ирэн и Ильей. В кармане молодого человека пискнула рация, он извинился и скрылся в палате № 1.

Доктор открыл дверь палаты № 3. Это была большая светлая комната, обставленная светлой мебелью. Теплый тон интерьера и стен создавали ощущение спокойствия и уюта. Ирэн раздвинула занавески.

– Посмотри, Илья, как красиво! – вскрикнула Ирэн.

За окном открывался великолепный вид на подернутое легкой рябью синее озеро, в котором отражалось бездонное небо с медленно плывущими клочковатыми облаками.

– Здесь и я с удовольствием пожила бы, – сказала Ирэн с восторгом.

– Что ты говоришь, дурочка, Боже упаси! – сказал Илья.

Ирэн засмеялась и перевела фразу доктору. Доктор тоже рассмеялся.

– Не советую. Здесь и впрямь прекрасно, но в Швейцарии много других мест, где можно наслаждаться красотой.

– Я с вами согласна, месье Жардин, – ответила Ирэн.

– Итак, если вы удовлетворены осмотром, не пройдем ли мы? Прошу извинить, у меня дела.

Все трое вышли из палаты и направились к кабинету. Ирэн и Илья переглянулись.

– А теперь что ты собираешься делать? – в голосе Ильи чувствовалась ирония.

– Не знаю. Теперь уже не знаю. У дверей сидит такой амбал, что мне с ним не справиться.

– Присядьте вот здесь, – сказал доктор Жардин, указав на те же кресла, – и подождите. Сейчас вас проводят. Палату № 3 я забронирую для вас сам. Вот номер моего личного телефона. Сообщите, если что-нибудь изменится, – и он протянул Ирэн визитную карточку.

– Спасибо, месье Жардин, что уделили нам столько времени. Я обязательно позвоню.

– Желаю успеха! – сказал доктор и скрылся в кабинете.

– Ирэн, дорогая, по-моему, с Божьей помощью операция «Дедушка» закончилась. И я даже доволен, что все закончилось так благополучно. Мы увидели отличный вид из окна… Ради этого стоило проехать 60 километров.

– Тогда я вызову медсестру, которая проводит вас.

К столу медсестры подошел тот самый охранник, который сидел возле президентской палаты. Он почтительно обратился к Илье:

Илья и Ирэн переглянулись, пытаясь понять, что бы это значило.

– Что вам угодно? – спросила Ирэн. – Он не понимает по-французски, – указала она движением головы на Илью.

– Я не отниму у вас много времени… Мой патрон просит вас заглянуть к нему всего на пять минут. Я сказал ему, что вы из России.

У Ирэн глаза расширились от удивления. Илья догадался, что происходит что-то интересное.

– А то, мой дорогой, что операция «Дедушка» продолжается! – быстро сказала она и повернулась к охраннику:

– С удовольствием, как мы можем отказать пожилому человеку в таком пустяке…

– Пойдем, пойдем, он сам нас зовет, не волнуйся.

Илья не до конца понял, что происходит, но покорно проследовал за Ирэн и охранником в палату. Большая двухкомнатная палата больше походила на номер фешенебельной гостиницы. Мягкая мебель, журнальный столик, круглый стол с четырьмя стульями были сделаны из березы. Светлый пол был инкрустирован синим узором. На окнах висели голубые с золотом шелковые занавески, управляемые с пульта у кровати больного. Интерьер в целом был решен в пастельных тонах, что создавало ощущение спокойствия и уюта, и назвать все это медицинской палатой можно было только условно. Только большой монитор, отслеживающий медицинские показатели, и кровать с пациентом не позволяли забыть, что дело происходит в клинике. Мимолетного взгляда, брошенного на старика, было достаточно, чтобы понять, что состояние его не из легких.

– Месье Алекс, гости из России с большим удовольствием согласились встретиться с вами.

– Спасибо, Пьер. Предложи гостям стулья, пусть сядут поближе.

Илья и Ирэн разглядывали старика, прикованного к постели. Морщинистое лицо синеватого оттенка, увядшие руки с большими коричневыми пятнами покоятся поверх одеяла, совершенно седые волосы, такие же брови, из-под которых на гостей смотрят слегка замутненные глаза медового цвета, в которых, казалось, не осталось ни капли жизненной энергии.

Назвать его возраст было трудно даже приблизительно.

Старик посмотрел на молодых и слегка улыбнулся.

– Спасибо, что не отказались повидать умирающего, – сказал он тихим, надтреснутым голосом.

– И у меня есть дедушка, с которым, к сожалению, не могу повидаться. Поэтому мы с удовольствием откликнулись на вашу просьбу, – искренне соврала Ирэн.

Умирающий указал рукой на стулья у кровати. Ирэн и Илья неловко сели, все еще скованные от неожиданности.

– Пьер сказал, что вы русские. Но как я вижу, этот молодой человек не русский. Я прав?

Как будто жизнь проснулась в умирающем старике, у него даже чуть порозовело лицо.

– Да, месье Алекс, я русская, – сказала Ирэн, а потом добавила: Наполовину. А Илья грузин.

Илья с удивлением взглянул на Ирэн, потом с почтительной улыбкой посмотрел на старика.

– Вы из Москвы? – спросил старик на хорошем русском.

Ирэн и Илья удивленно посмотрели друг на друга. Потом взглянули на старика.

– Я тоже наполовину, – и старик впервые улыбнулся, довольный тем, что ему удалось удивить молодых. – Не удивляйтесь, молодые люди. Жизнь – странная штука. В этом уж можете мне поверить, – вдруг четко и энергично заговорил старик. Потом он обратился к своему охраннику:

– Пьер, подай гостям воды и сок, придвинь к ним маленький столик. А потом оставь нас, я с ними немного побеседую.

– Расскажите, что происходит в Москве. Да и в России в целом.

– Я живу в Женеве, а Илья часто бывает и в Москве, и в Тбилиси. Поэтому он лучше знает положение в России.

– Да, вместе с родителями. Меня зовут Ирэн. Учусь в Женевском университете на факультете искусствоведения. Я на последнем курсе. Заканчиваю магистратуру.

На лице старика отразилось удовлетворение, проглянула едва заметная улыбка. Старик как будто преобразился, в его глазах читалось любопытство.

– Что вас больше всего интересует, месье Алекс? – спросил Илья.

– Меня интересует все. Но вы расскажите о том, что вам больше нравится. Или о чем вы лучше информированы.

– С тех пор немногое изменилось, если не считать проспекта Калинина и безликих жилых микрорайонов на окраинах. То, что сохранилось в Москве со времен Сталина, или же хотя бы начатое тогда, оно еще ничего. А на остальное и смотреть нельзя. Короче говоря, положение тяжелое и все ухудшается. Многое уже развалилось. Оборот денег ограничен. Предприятия не в состоянии выплачивать зарплаты, работают по бартеру. А бывшие советские республики занимаются расчетами между собой по клирингу. Еще немного, и мы возвратимся к первобытному состоянию. На словах осуществили приватизацию, а реально – ограбили народ. После того как отпустили цены и объявили рыночную экономику, народ стал голодать. Перед распадом Советского Союза, в принципе, было то же самое, с той лишь разницей, что тогда на прилавках было пусто. В гастрономах вместо мяса, колбасы и рыбы лежало молоко в пакетах. Как только появлялось что-нибудь приличное, тут же выстраивалась длинная очередь. Теперь вроде и еда появилась, и ассортимент увеличился, но что толку? У людей нет денег. Многие этот период сравнивают с НЭПом. Люди терпеть не могут кооператоров и бизнесменов, которые большей частью ничего не производят, а, наоборот, стараются урвать у голодного народа еще один кусок. В Москве и больших городах еще как-то можно прокормиться, а в районах… Трудно представить, как люди там живут.

Илья почувствовал, что начал беседу в слишком мрачных тонах.

– В последние годы существования Советского Союза всем стало ясно, что политически и экономически Союз себя изжил и перспективы уже не было. Одними партийными лозунгами, которые потеряли свою сущность и значение, народ не прокормишь. Теперь хоть надежда появилась. Появление продуктов в магазинах эту надежду удвоило. Сейчас важно упорядочить финансово-банковскую систему, а потом ситуацию можно будет выправить.

Старик внимательно слушал. Ирэн сидела не шелохнувшись. Илья почувствовал себя неловко из-за того, что заставил больного старика прослушать целую лекцию, и поспешил добавить:

– Месье Алекс, с моей стороны было, наверное, бестактно начинать разговор на эту тему.

– Спасибо, Илья. Вы хоть и коротко, но содержательно передали обстановку. Все совпадает с моей информацией. Как вы думаете, почему распался Советский Союз? Какая перспектива сейчас у России или хотя бы у вашей родины, Грузии?

– Месье Алекс, не утомят ли вас мои соображения? В вашем положении, наверное, требуется побольше спокойствия.

– Ничего, наоборот, даже лучше, если мы побеседуем. Это меня больше ободрит, если, разумеется, вам не жалко тратить на меня драгоценное время. Кому сейчас до меня есть дело, кроме врачей? Если ваша девушка не рассердится, может, уделите мне еще немного времени?

– С удовольствием, месье Алекс, нам для вас времени не жалко. Если, разумеется, позволит врач и ваши близкие на нас не рассердятся.

– Не думаю, что они будут против… А если тебе, дочка, станет скучно, можешь включить в приемной телевизор.

Ирэн, догадавшись, что старик цеплялся за их присутствие, как за свою жизнь, сдержала навернувшиеся слезы и с улыбкой кивнула.

– К тому же у меня не бывает много посетителей. Умирающий старик не многим нужен.

– Месье Алекс, а дети, внуки? Они вас не навещают?

Старик задумался. По его лицу было видно, что ему нелегко беседовать на эту тему, но вопрос был уже задан.

– Супруга и дочь уже давно покинули этот мир, наверное, ждут меня там. Моя дочь погибла в автомобильной катастрофе, не успев оставить потомства. Остальные родственники жили в России, но связь с ними оборвалась в начале пятидесятых. Из близких у меня остался только племянник, он женат, живет здесь.

Ирэн и Илья сидели с обеспокоенным видом и сочувствовали ему. По выражению их лиц это сочувствие ощущал и старик.

– Сколько вам лет, дедушка? – спросила неожиданно Ирэн. Слово «дедушка» она произнесла так естественно, что оно сразу пришлось по душе старику.

Ирэн подошла к кровати. Месье Алекс тяжело приподнялся, поцеловал Ирэн руку и, накрыв ее своей ладонью, снова опустил голову на подушку.

– Не хотите ли чего-нибудь? – спросила Ирэн.

Ирэн, налив минеральной воды, поднесла стакан ко рту старика, заботливо приподняв ему голову.

– Месье Алекс, вы должны выпить лекарство, и больше я вас не побеспокою.

На маленьком подносе лежало несколько таблеток. Старик медленно взял лекарство, Ирэн помогла ему запить. Медсестра, бросив удивленный взгляд на Ирэн, вышла.

– Так сколько же вам лет? – спросила Ирэн скорее для того, чтобы нарушить воцарившуюся тишину. Потом вновь присела на стул.

– Я родился в 1908-м. Если не ошибаюсь, 5 сентября. Сколько получается? Восемьдесят шесть, да? – сам же ответил старик.

– Это уже много. А ты, Ирэн? Сколько тебе? Будь я твоим кавалером, я бы, конечно, не спрашивал… Если не хочешь, чтобы об этом знал Илья, скажи мне на ухо, – улыбнулся старик.

– Разве от Ильи что-нибудь скроешь! Мне двадцать четыре. Родилась в Москве. А Илье – тридцать два года. Он родился в Грузии.

– Хорошо, очень хорошо. Это псевдоним или фамилия?

– Фамилия, по месту рождения. И мои родители, и предки родились в Гори. Вы, наверное, знаете, где находится Гори.

– Да, Илья, знаю. Хорошо знаю. Музей Сталина не закрыли?

Илья не ожидал, что старик окажется таким осведомленным.

– Обошлось. Теперь закрытие ему едва ли угрожает. Раз пережил эпоху Хрущева, не думаю, чтобы сейчас кому-нибудь было до этого. Хотя есть идиоты вроде Хрущева, которые не понимают, что закрытие музея Сталина или разрушение памятников ему вовсе не означает победу над ним.

– Меня интересует ваше мнение: что вы думаете о распаде Советского Союза?

– Я думаю, месье Алекс, что официальная версия не будет для вас интересной, а мое личное мнение… Не знаю, насколько оно будет вам интересно…

– По-моему, Советский Союз прекратил свое существование сразу после смерти Сталина. Практически в течение сорока лет страна существовала по инерции за счет роста экономики, созданной при Сталине. Партия же умерла вместе с ним. Она только потому и просуществовала столько, что крепко вцепилась в могучую экономику, которую под конец целиком и выгрызла. Такая империя, как Советский Союз, не могла существовать без такого руководителя, каким был Сталин. Вся система управления страны была подогнана под способности одного человека. А он, как я знаю, не успел дифференцировать эту систему управления, чтобы система была основана не на партии, а на реальном народном правлении, то есть на социал-демократии. Сталин хорошо знал, что после его смерти при этой форме управления Советский Союз долго не продержится. Поэтому и старался еще при жизни успеть осуществить это преобразование. Тем более что со дня создания Советского Союза не было и года без нападений со стороны Запада. Подтверждение тому и Вторая мировая война. Это было государство, существование которого не устраивало никого ни на Западе, ни на Востоке. Конечно! Нельзя же было допустить, чтобы государство, на территории которого сконцентрирована значительная часть мирового запаса полезных ископаемых и природных ресурсов, было закрыто для мировых корпораций! К тому же мощное государство, которое и пальцем тронуть страшно. В принципе, сбалансированная система безопасности и биполярная мировая политическая система многим была на руку, но жадность и амбиции все-таки взяли верх. Реально Советский Союз должен был распасться еще при Хрущеве, потому что именно он формализовал все государственные структуры. В руках бездарных авантюристов иначе и не могло быть. Поэтому в течение сорока лет поезд просто катился под откос. На Западе сейчас многие ставят себе в заслугу распад Советского Союза. Они стараются ввести в историю Рейгана как разрушителя Советского Союза – с помощью тайной руки или же «тайного мирового правительства». В какой-то мере оно так и есть – потому что все западные страны более или менее старались создать проблемы Советскому Союзу, но это ничто по сравнению с положением, в которое завели страну руководители партии и государства. К восьмидесятым годам создалось такое положение, при котором не имело никакого значения, в чьих руках были бразды управления страной. Главное, что это был уже не Сталин.

Упомянув Рейгана и тайное правительство, Илья вспомнил о вчерашней беседе советников. После короткой паузы он продолжил.

– Что мы получили после разрушения Советского Союза? спросил Илья и сам же ответил: – Получили то, что мир стал однополюсным, маленькие страны теперь менее защищены. Это продлится еще долго, потому что для создания нового второго полюса потребуется время и колоссальные ресурсы. Мы получили неконтролируемые вооруженные силы, миллионы голодных и ограбленных людей, конфликтные регионы… И это еще не все. Мы получили экспансию криминала на Западе. Разумеется, никто не пойдет грабить голодную Африку. Европа и Америка благополучно вывозят сырье из России по бросовым ценам, но и тут допущена ошибка, вызванная жадностью. Уроки прошлого их ничему не научили. Долго так не может продолжаться. Несколько корпораций погреют руки, этим все и кончится. Таким подходом Запад заставит Россию еще более замкнуться в себе. Все имеет свой предел, и Запад должен установить этот предел самому себе. Правила игры должны быть одинаковы для всех. Я подытожу и скажу коротко. Для существования империй в масштабах Советского Союза нужны новые Сталины, проще говоря – монархия, что в сегодняшнем мире является анахронизмом.

Илья как будто хотел что-то добавить, но промолчал и взглянул на Ирэн. Она сидела не шевелясь и смотрела на старика. Старик молчал и отвечать не спешил – видимо, окунулся в воспоминания.

– Нет, я не устал, – сказал старик тихо. В его голосе чувствовалось что-то вроде сожаления.

– Я согласен со многим, что вы сказали. Признаюсь, многое было для меня неожиданным. Например, то, что Советский Союз прекратил свое существование после смерти Сталина. Такой оценки я еще ни от кого не слышал. По правде говоря, после смерти Сталина, когда я покинул Советский Союз, похожее ощущение было и у меня. Но это из-за того, что смерть Сталина я воспринял как личную трагедию. После нее я был вынужден покинуть страну. Страну и человека, которому я честно служил.

– Вы работали у Сталина? – спросил удивленный Илья.

– Да, работал, и не только работал… – Cтарик остановился, словно что-то мешало ему продолжить.

– Похоже, нам есть о чем поговорить. Обещайте, что еще раз навестите меня, – сказал старик и посмотрел сперва на Ирэн, а потом на Илью.

– Навестим, обязательно навестим, – сказала Ирэн с улыбкой. Правда, завтра у меня начинаются лекции в университете, но я постараюсь. Если у меня не получится, хотя бы Илья приедет. Да, Илья?

Илье ничего не оставалось, как согласиться. Про себя же подумал: «Ах, Ирэн, ну погоди…» Но вслух сказал с улыбкой:

– Да, да, я предупрежу, чтобы пропустили без проблем. Ирэн, доченька, подай-ка мне вон тот блокнот, на столе.

Ирэн протянула блокнот. Старик достал две визитные карточки и протянул их Ирэн. У него дрожали руки, видно было, что разговор утомил его.

– Одну оставь себе, другую отдай Илье. Илья, если будет необходимо, покажешь внизу. А ты, если что, скажешь, что моя внучка, и подмигнул. Илья Улыбнулся.

Ирэн рассмеялась, подошла поближе и поцеловала старика.

– Дедушка Алекс, – вошла в роль Ирэн, – а когда лучше завтра приехать?

– Как и сегодня. После обеда обычно тихий час. А после уже не знаю, что и делать. От дел отошел и стал умирающим стариком – бездельником, – пожаловался старик.

Они попрощались. В коридоре Пьер вскочил и пожал им руки. Ирэн сказала, что они приедут еще раз.

В лифте Илья посмотрел на визитную карточку.

На нем были написаны только имя и фамилия: Александр Агуж.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Джуга. Книга I - Мераб Георгиевич Ратишвили - ГЛАВА ПЕРВАЯ Читать онлайн любовный роман

Ратишвили Мераб Георгиевич

Аннотация к роману
«Джуга. Книга I» - Мераб Георгиевич Ратишвили

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джуга. Книга I - Мераб Георгиевич Ратишвили - ГЛАВА ПЕРВАЯ Читать онлайн любовный роман

Ратишвили Мераб Георгиевич