Ищу актрису

«Ищу актрису» – роман Энди Тейл, жанр современный любовный роман, женский детектив, эротический роман. Ведущая актриса фильма исчезла. Завершив съемочный день, она миновала пост охраны… И все. Больше ее никто не видел. Какое мне до этого дело? Еще вчера я бы ответила: «Никакого». Но сегодня выяснилось, что именно я накануне поссорилась с примой, пожелав ей провалиться в преисподнюю. Как сказал продюсер, не вернешь актрису, займешь ее место перед камерой. Чем не воплощение мечты? Тем, что студия «ЭроДрим» снимает фильмы исключительно категории «R». А новый босс, похоже, решил устроить мне кинопробы. Книга содержит нецензурную брань.

1 Страница

– Где Лола? – рявкнул режиссёр так, что я едва не пролила кофе ему на рубашку. – Где эта… эта…

Вся съёмочная группа с интересом ожидала, какой эпитет подберёт Илья, а сидящая на стуле Кира тихонько засмеялась.

– Одна нужна мне в следующей сцене. – Мужчина взмахнул рукой и, снова чуть не задев чашку, что я ему подавала, сказал: – Найди её. И приведи сюда. – Я открыла рот, чтобы возразить, но он тут же добавил: – Если потребуется, притащи за волосы. Стоп камера. Перерыв десять минут! – скомандовал он громко, и парочка, ритмично двигавшаяся на кровати размера XXXL, разъединилась.

Лица, ещё минуту назад полные страсти, стали равнодушно-отрешёнными. Девушка потянулась, нисколько не стесняясь собственной наготы, и взяла у гримёрши сигарету. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку.

Мужчина остался лежать, его член был всё ещё напряжён. Ден мог держать эрекцию долго, за что был почитаем нашими режиссёрами, как бы смешно это ни звучало.

– Ты ещё здесь?! – повысил голос Илья, и я всё-таки пролила кофе, правда, не на рубашку, а на пол. – Бегом!

Кира встала с раскладного стула и, покачивая бёдрами, подошла к студийной кровати. Надо полагать, намечалась групповая сцена, в которой не хватало только Лолы. Три длинноногие красотки и мускулистый Ден имеющий их во все…. Много куда, в общем.

Самое время позавидовать. Хотя бы длине ног и идеальной груди. А может, и месту на этой кровати.

Я поставила чашку на тележку, вытерла руки полотенцем и быстро пошла к выходу из павильона, рассеяно кивая обнажённым и одетым людям. Это в первый месяц работы на студии я краснела, бледнела и не знала, куда деть глаза. Заикалась, глядя на мужскую плоть, чем изрядно веселила того же Дена, и старалась не рассматривать соски девушек. Знала ведь, куда устраивалась на работу и всё же… всё же…

Помню, как обрадовалась мама, когда я сообщила, что получила место на киностудии. Ещё бы, можно сказать, работа по специальности. Год назад я закончила актёрский факультет высшей школы сценического мастерства. Закончить закончила, и одновременно с этим поняла, что никто не торопится предлагать главные роли вчерашней студентке. Но всё ещё надеялась, устроилась в лучший театр города, правда в качестве помощника декоратора, но лиха беда начало. Думала, зацеплюсь, получу шанс, сыграю первую роль. И что удивительно, сыграла. Сказала: «кушать подано» в новой постановке, а режиссёр даже не запомнил моего… Нет, не имени, бог с ним с именем. Он даже не запомнил моего лица.

Я поднялась на второй этаж, где располагались личные гримёрные и комнаты отдыха актёров. Наша прима занимала самую просторную, с балконом и гардеробной. Взялась за ручку, минуту помедлила, вспоминая вчерашние события – вчерашнюю ссору, если быть честной, – а потом решительно постучала. Пусть ругается, пусть плюётся ядом сколько хочет, только пусть притащит свою голую задницу на съёмочную площадку.

Ожидала ругани, но вот чего не ожидала, так это тишины. Постояв ещё минуту, я постучала второй раз. И снова в ответ ни звука. Как-то это не похоже на нашу звезду. Я дёрнула за ручку, и дверь тут же открылась. Чёрт, совсем как во второсортном триллере. Осторожно заглянув в гримёрку, я протянула руку и щёлкнула выключателем. Желтоватый свет залил комнату, осветил большое, в полный рост, зеркало, коснулся алых лепестков роз, что стояли в вазе. Значит, после того, как Лола вчера швырнула в меня букетом, она всё-таки пожалела цветы и поставила их в воду.

Я прошла в комнату, разглядывая беспорядок – небрежно брошенный на спинку стула халат, открытую дверцу гардеробной, почти пустой, кстати. Наряды нашим актрисам не особо нужны. На столе стоял забытый кофе, я дотронулась до кружки. Холодная. Кофе, наверняка, вчерашний.

Пожав плечами, я выключила свет и закрыла дверь. Похоже, прима сегодня решила пропустить съёмку. Попадёт ей от Аллы, когда объявится.

Я снова оказалась на лестнице, по которой бегала туда-сюда раз двадцать на дню. То за водой, то за полотенцами, за забытыми туфлями и бюстгальтерами из страусиных перьев.

Я – это отнюдь не метр восемьдесят. Я не красотка, сошедшая со страниц глянцевого журнала для мужчин. Я – это метр с кепкой, непослушные русые волосы, что так и норовят упасть на глаза. Я – это щедрая россыпь веснушек, серые глаза и карандаш за ухом. Я – это тележка с напитками и влажными салфетками. Я третья помощница первого заместителя режиссёра. Если коротко, девушка на побегушках.

– Тая, слышала? – поднимавшаяся мне навстречу Мира на миг задержалась, едва не пританцовывая на ступеньках от нетерпения. – Студию «ЭроДрим» выкупил медиаконцерн «World Today». Что теперь с нами будет? Всё начальство на ушах.

Она в восхищении взмахнула руками и, едва не перепрыгивая через две ступеньки, поспешила дальше на третий этаж. Там располагались офисы руководства, звукозаписывающая студия, демонстрационный кинозал и продюсерский центр.

Я ничего не ответила, да и новость не показалось мне особо волнительной. Вряд ли руководству концерна приспичит уволить третью девушку на побегушках. Да и вторую тоже, так что зря Мира волнуется. Мы не того размера фигуры.

Когда, я вернулась в съёмочный павильон, режиссёра на месте не оказалось.

– Вызвали наверх, – пояснил Ден, всё ещё валяющийся на кровати. Эрекции, слава богу, уже не было, зато было обёрнутое вокруг бёдер полотенце и бутерброд в руке.

– Ну и где наша звезда? – спросила Кира. Шёлковый халатик разъехался на груди девушки, демонстрируя всем полупрозрачное чёрное бельё.

– Не знаю, – ответила я, возвращаясь к тележке. – Она мне не докладывает.

– Что ты ей вчера наговорила? – спросила Олика, гася очередную сигарету в пепельнице.

– Наговорила – это мягко сказано. – Кира шевельнула плечами, и полы халата разошлись в стороны. Правда, вряд ли актриса это заметила. – Вся студия слышала, как Лолка верещала.

– Таисия! – раздался крик, и я, вздохнув, повернулась к вернувшемуся в павильон Илье. – Тебя ждёт Алла. А вы чего встали? Кира, почему до сих пор в халате? Где свет? Ден, скидывай эту тряпку.

– Сегодня снимаем без неё, – отрезал режиссёр. – Живее-живее, не любовники, а сонные мухи.

Ден доел бутерброд и, шевельнув бёдрами, скинул полотенце. Чресла под ярким светом софитов снова стали набухать. Актёр проследил за моим взглядом и игриво подмигнул. Я очень постаралась не покраснеть. Чёрт, полгода прошло, а смущение нет-нет, да возвращалась.

Кабинет Аллы находился на третьем этаже и занимал чуть меньше ста квадратных метров. Попадая туда, я всегда испытывала неловкость. И дело было не в светлых кожаных диванах и не в экране на стене, где всегда крутилась одна из наших лент. Не в панорамном окне, не в столе из красного дерева и даже не в хозяйке этой обители – высокой статной женщине, носившей обтягивающие деловые костюмы и собирающей волосы в тугой пучок. Дело было в фотографиях, занимающих всю западную стену.

– Алла Сергеевна. – Я нерешительно топталась на пороге.

Женщина подняла голову от блокнота, в котором торопливо что-то писала, и проговорила:

Поговаривали, что она знала имена всех сотрудников, вплоть до уборщиц и парнишки, что стрижёт газон перед административным зданием.

Я остановилась напротив стола, чувствуя себя студенткой в кабинете ректора.

– Что у вас с Лолой вчера произошло? – спросила женщина, снова склоняясь к блокноту. Я невольно посмотрела на фотографию, на которой Алла сидела верхом на стуле.

Что у нас произошло? Да, ничего. Вряд ли наша прима вообще замечала меня раньше, хотя я не раз прибиралась в её гримёрке, оформляла пропуск для машины, заказывала обеды, не только ей, но и другим. А вчера на студию для Лолы прислали букет. Я несла его и вдыхала насыщенный аромат цветов, стараясь подавить, невесть откуда взявшуюся зависть. Мне никогда не дарили таких букетов. Это и была моя ошибка. Зайдя в гримёрную, я не успела убрать с лица выражение мечтательной зависти. А Лола вдруг именно сегодня решила меня заметить.

– Губу закатай, пигалица. – Она посмотрела на меня с превосходством богини, узревшей простого смертного. – Не завидуй.

И мне бы промолчать, но… Я училась актёрскому мастерству, закончила ВУЗ с отличием, и всё это для того, чтобы быть на побегушках у женщины, раздвигавшей ноги перед камерой?

– Чему? – неожиданно даже для себя спросила я, и положила букет на край туалетного столика. – Тому, что в тебя пихают члены все кому не лень? Ты для них не актриса, а сточная канава, куда они спускают…

И вот тут злосчастный букет полетел мне в голову. Она ругалась, кричала, что меня уволят ещё до обеда. Но я уже выскочила в коридор, захлопнула дверь, вполголоса пожелав Лоле провалиться в преисподнюю вместе с её длинными ногами и силиконовыми сиськами.

Я ругала себя за несдержанность и ждала расчётного листка. Мира смотрела с жалостью, но через час прима появилась на съёмочной площадке как ни в чём не бывало. День пошёл своим чередом.

А сегодня Лола взяла и не приехала на студию.

Я поняла, что всё ещё молчу, а Алла, перестав писать, пристально смотрит на меня своими голубыми глазами, за прошедшие годы не утратившими ни пронзительности, ни красоты. Женщина вздохнула и постучала ручкой по столу.

– Сегодня Илья обойдётся без неё, но завтра Лола должна быть в студии. – Она протянула мне листок, на котором чётким уверенным почерком был написан адрес. – Съезди к ней прямо сейчас и извинись.

– Думаешь, не догадались? Её аппарат выключен. Так что, хочешь, не хочешь, а придётся ехать. Ты ведь понимаешь, почему я посылаю тебя, а не еду сама?

– Чтобы она вытерла об меня ноги и с чувством выполненного долга вернулась в студию?

– Именно, – согласилась продюсер. – Если поеду я, то придётся сказать Лоле, что ты уволена. И пусть твою работу может делать любая, найти толкового помощника не так просто. Ты умная девочка, ты нравишься Илье, знаешь, что такое съёмки, знаешь, когда нужно молчать, а когда говорить. – Я отвела взгляд. – Ну, за исключением вчерашнего инцидента. Я совсем не горю желанием тебя увольнять. Но если вопрос встанет: ты или она… – Алла Сергеевна многозначительно замолчала, но продолжения мне и не требовалось.

– Не надо мне рассказывать, что там «она». В ссоре всегда участвуют двое. Съезди, извинись. Это не так трудно, как кажется. – Продюсер улыбнулась. – Скажи, что мы её очень ждём. Я пла́чу, а Илья рвёт волосы.

– Алла Сергеевна, он лысый, – вспомнила я режиссёра.

– Неважно, просто верни её, поняла? Или ты готова её заменить? – Продюсер критически оглядела меня с головы до ног, от кончика растрёпанного хвоста до мысков ботинок. – До примы тебе пока далеко, но если покрасить волосы, сделать вакуумный массаж губ, нормальную грудь, то вполне впишешься в групповые сцены.

Должно быть, что-то отразилось на моём лице, потому что Алла Сергеевна не выдержала и рассмеялась:

– Иди уже, актриса. У парней на тебя не встанет.

– У них встаёт на всё, – непонятно почему обиделась я. – Даже на фикус в пластиковом горшке.

– Конечно, – улыбнулась продюсер, – они же профессионалы. – Она откинулась на кресле. – Ты должно быть уже слышала, что у нас новое начальство. Контрольный пакет акций сменил владельца, и скоро прибудет генеральный директор. Ходят упорные слухи, что он предпочитает блондинок.

– Не язви, тебе не идёт. – Она нахмурилась и, став серьёзной, попросила: – Верни Лолу.

Лолка жила в одном из кажущихся одинаковыми спальных районов, которыми не по дням, а по часам обрастал город. Хотя её дом претендовал на оригинальность. Всего лишь двухэтажный, он по форме напоминал букву «П», повёрнутую ножками к небольшому скверу, а фасадом к довольно оживлённому проспекту. Внутренний двор и опоясывающая каждый этаж терраса придавали дому сходство со средней руки мотелем, где лестница размещалась не внутри, а снаружи дома, соединяя между собой опоясывающую каждый этаж террасу. Каждая квартира имела отдельный выход на эту самую террасу.

Я сверилась с адресом на листке и стала подниматься по загудевшим под ногами металлическим ступеням на второй этаж, представляя, как наша прима бегает по этой лестнице вверх-вниз на своих каблучищах.

Чёрт, что я ей скажу? «Завязывай дуться и бегом на студию ноги раздвигать?» Тогда мне в голову полетит что-то потяжелее роз. Или может сразу падать ниц? От такой перспективы у меня свело все зубы разом.

И чего я привязалась к Лоле? Если человек хочет сниматься в порно, пусть снимается, пусть получает цветы, деньги, славу.

Я вспомнила о своих мытарствах в поисках работы. После того театра было кафе и униформа официантки. Денег это особых не принесло, зато играть приходилось намного больше. А вы попробуйте изобразить радость, когда за пять минут до закрытия в зал вваливается компания подвыпивших мажоров. Уверяю, к вечеру лицо сведёт. После кафе я оказалась в супермаркете, потом в отделе товаров для животных. Работа была несложной, но вот финансы пели романсы.

Когда у тебя на руках неработающая по состоянию здоровья мать и дом, содержание которого обходится в кругленькую сумму, к деньгам начинаешь относиться с трепетом. Именно так я и докатилась до киностудии «ЭроДрим». Можно долго и нудно рассуждать о нравственном аспекте их продукции, но одного у них не отнять, платили там щедро. Видимо добавляли за моральное разложение и расшатанную психику. Взять хотя бы Лолу – плюнула на съёмку, наверняка валяется в кровати и ест вредный для кожи шоколад.

Я остановилась напротив двери с цифрой «двадцать один», в последний раз сверилась с бумагой и надавила кнопку звонка.

Значит, падаю ниц, пусть смеётся, главное состроить подходящую случаю гримасу. Смесь сожаления и страха. Лоле должно понравиться. Актриса я или не актриса?

Я надавила на кнопку снова. Мелодичный звук повторился. Постояв перед дверью без всякого толку ещё минуту, я нахмурилась и отступила от входа. Мой вариант сценария не предусматривал того, что нашей примы не окажется дома. Ей полагалось лежать в ванной и лелеять обиду.

Но окна справа от двери оставались тёмными. А может, Лола стоит по ту сторону и, хихикая, притворяется, что никого нет дома? Что ж, если так, пусть хорошенько рассмотрит мою унылую физиономию. Можно даже прислониться к стеклу и попробовать что-то рассмотреть. Я приблизилась к окну, но услышала торопливые шаги и, отпрянув, оглянулась. На террасе по-прежнему никого не было. Ни одна дверь на втором этаже не открылась. Квартира Лолы была последней с этой стороны, дальше терраса плавно закруглялась, скрываясь за углом здания. Где-то там, в сквере, шевелил кронами деревьев ветер. Я сделала несколько шагов и оказалась с торца здания. Здесь точно так же двери чередовались с окнами, с веранды вниз вела точно такая же лестница, по которой я поднялась. По ней сейчас спускался мужчина. Я разглядела только затылок и спортивный пиджак. Он миновал последний пролёт, торопливо подошёл к чёрному «Мерседесу» и сел за руль.

Я пожала плечами и вернулась к двери под номером 21. Заурчал двигатель, заставив меня едва заметно вздрогнуть. Я даже немного разозлилась на себя – шарахаюсь от каждого шороха. Окружающая тишина отчего-то заставляла нервничать, а ещё хриплые крики ворон в сквере… Идеальные декорации для съёмок фильма ужасов. Я снова нажала на кнопку звонка, хотя бы для того, чтобы мелодичный звук вернул меня в реальность. На этот раз никакой вины на лице. И если бы Лола открыла… Думаю, я бы на самом деле оттащила её в павильон за волосы. И меня бы уволили.

Я увидела, как чёрный автомобиль обогнул дом и влился в хаотичный поток уличного движения. Мужчина точно был в машине один, стёкла не тонированные, и я хорошо разглядела его коротко стриженый затылок. Если только Лола не лежала на заднем сиденье. Или в багажнике. В пластиковом пакете…

Чёрт, мне не в актрисы надо было идти, а в сценаристы. Дался мне этот мужчина и его машина. Он вышел точно не из двадцать первой квартиры, так чего я психую?

Всё, хватит. На прощанье я со злостью пнула дверь и стала спускаться по лестнице. Если Лолка хочет прятаться, пусть прячется. Хочет гулять, пусть гуляет. Я девочка на побегушках, а не нянька.

Домой я добралась через час. Подбросив ключи на ладони и поймав их, отперла верхний замок. Мама опять забыла запереть нижний. Ругаться не имело смысла, она лишь клятвенно пообещает исправиться. В тысячный раз. И в тысячный раз забудет.

– Мам, я дома, – крикнула я, заходя в прихожую.

В отличие от Лолы, я жила не в квартире, а в доме, доставшемся нам с мамой от деда. Белый кирпич, коричневая черепица, перекрытия из натурального дерева, три просторные спальни, летний сад, библиотека и кухня. Иногда мелькала мысль, что продав этого монстра и перебравшись в уютную квартиру в центре города, мы с мамой смогли бы, наконец, позволить себе отдых, а ей лечение. Или вложить деньги и получать процент, а может…

Я покачала головой. Мама и слышать об этом не хотела.

«Только через мой труп, – отвечала она, стоило только завести разговор о продаже, и со слезами добавляла: – Потерпи, недолго уже осталось».

Я обнимала её и забывала о меркантильных планах на неопределённый срок. Правда, они возвращались. Зимой чаще, чем летом, когда приходили счета за отопление. По крайней мере, работа в «ЭроДрим» давала мне возможность оплачивать их, не залезая в долги. Да и мама гордилась тем, что дочь работает на киностудии, уверяя, что скоро меня заметят и обязательно дадут главную роль.

Похоже, предсказания сбылись. Жаль, что я никогда не рассказывала ей, что наша киностудия снимает только порно.

– На кухне, – крикнула она в ответ. Хлопнула дверь холодильника, и я замерла на месте.

Тот мужчина в доме Лолы, что спускался по лестнице… Откуда он вышел? Откуда, если я слышала его шаги, но не слышала, как хлопнула входная дверь? Почему-то я сразу представила, как он стоял за углом и смотрел на меня, безуспешно нажимавшую на кнопку звонка. Завкафедрой по сценическому мастерству всегда говорил, что у меня слишком живое воображение. Причём слово «живое» он произносил так, будто хотел сказать «больное».

– Уже слышала? – спросила Мира, по обыкновению переминаясь с ноги на ногу. Сколько я её знаю, девушка никогда не могла устоять на месте дольше нескольких секунд. – Все самого утра пишут заявления об увольнении по собственному желанию. – И, видя моё удивление, добавила: – А уж какие из них будут подписаны, неведомо. Пришли инструкции от нового высочайшего начальства.

– А само высочайшее? – спросила я, встряхивая и убирая в шкафчик плащ.

– Новый генеральный застрял в аэропорту Цюриха из-за тумана, так что можно выдохнуть, визит откладывается на пару дней, а может и на неделю. Сама с утра слышала, как Алла по телефону упрашивала кого-то не переживать, обещала, что обеспечит всем необходимым.

– В аэропорту? – иронично спросила я, закрывая шкафчик.

– Не знаю, – озадачилась Мира и смущённо призналась: – Начало разговора пропустила.

Надо сказать, смущение относилось скорее к неполным данным, нежели к признанию о том, что грела уши. Такой ерунды Мира давно не стеснялась. Я отвернулась от шкафчика и повесила на блузку пропуск.

– Лолы до сих пор нет, – сочувственно сказала девушка, и я едва сдержала ругательство. – Как думаешь, что с ней?

– Стараюсь о ней вообще не думать, – ответила я чистую правду. Подхватила стопку чистых полотенец и подошла к тележке.

Так, салфетки, кофе, чай, заменитель сахара, антисептик, презервативы… Последнее самое бесполезное. Ни разу ещё не пригодились. Не в тренде средства защиты. А знаете, что самое востребованное, после кофе и сигарет? Никогда не угадаете. Маникюрный набор. Желательно в комплекте с маникюршей, то бишь мной. А иначе нашим девушкам обеспечена производственная травма, потому что парни не имеют привычки следить за состоянием рук, особенно новички, и не задумываются, где эти самые руки должны побывать. Ага, обратная сторона фильмов о хм… «любви» не столь привлекательна.

Дверь открылась и в раздевалку заглянула декоратор, Мира кинулась к ней, вываливая новости на женщину. Я выкатила тележку в съёмочный павильон.

Вопреки напускному спокойствию, новость, принесённая Мирой, заставила меня забеспокоиться. Неужели придётся снова бродить от бара к бару в надежде устроиться официанткой? Или вернуться в театр? Ага, гардеробщицей.

В павильоне царила привычная суматоха: бегали туда-сюда гримёры, просматривали сценарий актёры, осветители, матерясь, тянули провода, Илья кричал. Он всегда кричит. Я налила первую чашку кофе. Потом вторую, третью, десятую…

Илья почти охрип, операторы замерли у камер. Под свет софитов ступила Олика. Щёлкнула хлопушка. Илья поднял руку, призывая к тишине.

Я непроизвольно поморщилась. Значит, сегодня будут снимать сцену с… хм, наши называют это «принуждением», хотя уголовный кодекс трактует сие деяние, как изнасилование. Олика, хрупкая темноволосая девушка с примесью восточной крови. В коротком платьице она производила впечатление ранимой и уязвимой девочки, хотя давно была совершеннолетней, что будет особо отмечено в титрах.

Актриса вскрикнула, когда один из парней разорвал на ней платье. Да, «один из». Это развлечение будет групповым. Оно будет на грани. Олика упала, Ник схватил её за волосы, прижимая лицо девушки к своему паху.

– Не одобряете? – раздался едва слышный шёпот.

Я повернулась. Рядом с тележкой стоял мужчина. Спортивный пиджак, голубые джинсы, узкое лицо, короткие чёрные волосы, едва заметно припорошённые сединой у висков. Для актёра слишком стар и слишком одет, правда, высок и широкоплеч.

– Нет, – так же едва слышно ответила я, и отвернулась.

Олика уже стояла на коленях, а парни по очереди засовывали члены ей в рот. Актриса старательно принимала каждого, хотя и пыталась отстраниться. Вроде бы пыталась, потому что на деле она не вырывалась, когда то один, то другой из актёров отвлекался от её рта и хватал за грудь.

– Всего лишь постановка, – тихо проговорил мужчина. – А вы сжимаете кулаки так, словно девушка понятия не имела, зачем сегодня пришла на студию.

– Стоп. Снято, – выкрикнул режиссёр, и всё снова пришло в движение. Засуетились гримёры и операторы. Ник протянул руку и помог Олике встать. Жестокость исчезла.

– Да нет, знала, – сказала я, глядя на раскрасневшуюся актрису. – За такие сцены актёрам платят по увеличенному тарифу, но…

– Но? – спросил мужчина. Прошедшая мимо нас девушка-осветитель, покосилась на незнакомца, но ничего не сказала.

– Серьёзно? – в голосе мужчины слышалась ирония, и его тон задел меня куда больше, нежели насмешка в глазах.

– Вы видели жертв насилия? – запальчиво спросила я.

– Бог миловал, – он стал серьёзным. – Но что-то подсказывает мне, что они вряд ли похожи на неё.

Мы посмотрели на Олику, рассмеявшуюся как раз в этот момент.

– Вот именно. Мы романтизируем это, и многие могут… – Я смешалась.

– Что? Могут выйти вечером из дома, чтобы поискать приключений?

Я кивнула, на этот раз обратив внимание, что у мужчины нет пропуска.

– Как раз наоборот. – Он скрестил руки на груди, наблюдая, как режиссёр передаёт актёрам верёвку и объясняет, куда её засунуть… Вернее, что с ней сделать. – После просмотра кино у них уже не будет такой надобности. Это всего лишь фантазии, и фильмы помогают их воплотить.

– Кое-кто может и перепутать. – Я смотрела как Олика «примеряет» новый реквизит.

– Тот, кто путает картинку на экране с реальностью, болен. – Мужчина повернулся ко мне. – А здесь не больница, здесь всего лишь снимают развлекательные фильмы и никого не заставляют их смотреть. Вряд ли студия вербует актрис на улицах. Думаю, девушки сами хотят сниматься, и, кажется, даже получают от этого удовольствие.

Мы повернулись к съёмочной площадке, Олика снова опустилась на колени, готовясь к продолжению съёмки, но всё ещё улыбалась.

Честно говоря, я знала, что он прав, пусть никогда и не понимала этого. Олике явно нравилось. И сам процесс, и то, как парни обеспокоено спрашивали, не переиграли ли они. Но это всё останется за кадром, и обыватель увидит лишь то, что мы ему покажем.

– Может быть, – нехотя призналась я. – Но сути это не меняет.

– Если у вас такие незыблемые принципы, то что вы здесь делаете?

Я едва не ответила «Работаю». Вырисовывалась не очень приятная картина. Осуждать – осуждаю, но зарплату получать не забываю.

– А вы? – Я повернулась к мужчине. Как известно, лучшая защита – это нападение.

– Помогаю старому другу. – Он улыбнулся, и лучики морщинок разбежались от тёмных глаз. Его взгляд опустился на грудь. Вернее на карточку пропуска. – А в данный момент ищу Таисию Липпе.

– Тишина на площадке, – скомандовал Илья, следом щёлкнула хлопушка. – Мотор!

Леон толкнул Олику на лежащий на полу матрас. Девушка попыталась отползти, но Ник заступил ей дорогу, дёрнул за руку, заставив распластаться. Парни засмеялись.

– Пожалуйста, – дрожащим голосом попросила актриса. – Не надо!

– Зачем? – шёпотом уточнила я, и мой голос тоже предательски дрогнул.

– Алла вам всё расскажет. – Мужчина снова улыбнулся, и я заметила на щеке ямочку.

На съёмочной площадке Ник поставил ногу девушке на спину, а Тим опустился на матрас позади актрисы, развёл ягодицы. Олика заплакала, когда член сантиметр за сантиметром стал входить внутрь. Тим застонал, закрывая глаза от удовольствия.

– Идёмте. – Мужчина приоткрыл для меня дверь. И стоял так целую минуту, пока я закрывала термос с кофе, вытирала руки о полотенце… Тянула резину в общем-то. И, кажется, незнакомец тоже это понимал и не торопил меня, ни пока я откатывала тележку в угол, ни пока поднималась вслед за ним по лестнице.

Худшее что может случиться – это увольнение. Значит, к вечеру снова буду искать работу. Вроде в Сити-центр требовалась официантка? Не смертельно. И не впервой. Матери можно вообще не говорить. Чего я так нервничаю? Когда я успела привязаться к виду стоящих членов и аккомпанементу чувственных стонов?

Алла сидела за своим столом и при нашем появлении подняла голову. Я разглядела тёмные круги у неё под глазами, жёсткую складку у рта, и задалась вопросом – а сколько спала сегодня продюсер и спала ли вообще?

– Что с Лолой? – спросила она, когда мой сопровождающий закрыл дверь.

– А что с ней? – вопросом на вопрос ответила я, и тут же смутилась. Не время строить дурочку. – Ездила к ней вчера. Дома никого не оказалось.

Алла потёрла переносицу и вопросительно посмотрела на мужчину, что стоял, привалившись плечом к стене рядом с одним из фотопортретов женщины.

– Можно мне идти? – на пробу спросила я, но ответа не получила. Алла и незнакомый мужчина продолжали играть в гляделки, а мне почему-то было это неприятно.

– Если она укатила в секс-тур с одним из поклонников и кинула вас с контрактом… – в голосе мужчины появились угрожающие нотки.

– Ей как раз накануне прислали розы, – вставила я. Встретилась взглядом с незнакомцем и посоветовала себе молчать. Странно, там, в студии он казался обычным мужчиной, случайно забредшим не туда, а здесь… Его глаза стали колючими и холодными.

– А если не укатила? – спросила Алла. – Её пропажу рано или поздно заметят. И с нас первых спросят, в особенности, почему не подали заявление о пропаже человека?

– Так подайте, – снова влезла я, действительно не понимая в чём проблема.

– Кстати, о заявлениях, – вспомнила вдруг Алла Сергеевна. – У меня до сих пор нет твоего. – Она выложила на стол два листа бумаги: один чистый, а другой уже исписанный мелким убористым почерком Миры. – Чего смотришь, как побитая собака? Пиши. Это обычная практика при смене руководства. Никого так сходу увольнять не собираются, и даже те, кто вызовет у генерального сомнения, получат испытательный срок, так что пиши, Тая.

Я со вздохом села к столу и стала старательно выводить на листочке: «Прошу уволить…», отметив, что заявление надлежит писать на имя Максима Павловича Кречетова. Я взглянула на всё ещё стоявшего у стены мужчину. Что меня в нём так настораживало? Ведь если он и есть генеральный, который так хотел работать, что превозмог даже туманы Цюриха… Вот именно, каким бы трудоголиком он не был, а вряд ли пошёл бы в съёмочный павильон, чтобы разыскать девочку на побегушках, чтобы продюсер задала ей пару вопросов о вчерашнем визите. Уж скорее наоборот, сидел бы здесь, а Алла носилась по студии.

– Девочка права, – заявил вдруг мужчина. – Заявление надо подать в любом случае.

– Подадим. – Алла открыла бутылку с водой. – Но его примут только по истечении двух суток, и то, после ритуальных танцев с бубном, так как мы не родственники. Но примут, а потом…

– Придут сюда задавать вопросы, а за ними и журналисты. Новость разойдётся по округе, а в сентябре у нас… – Мужчина приподнял брови.

– Премьера? – предположила я, и вдруг поняла, что не пишу заявление, а просто пялюсь на него, и торопливо перевела взгляд на листок. Там моей рукой было выведено: «…без выплаты компенсации и двухнедельной отработки…». Стало тоскливо.

– И это тоже. – Отпив воды, Алла поставила бутылку на стол. – А ещё выборы в местный муниципалитет. Наши политики сейчас остро нуждаются в драконе, которого можно победить на потеху толпе. А студия как нельзя лучше подходит на эту роль. И никого не волнует, что сами парни в костюмах не пропускают ни одного нашего фильма и изучили тело Лолы едва ли не лучше её лечащего врача. Оно раздуют скандал, в очередной раз назовут нас гнездом порока и разврата, опять начнутся пикеты у павильонов, приставания к актёрам, разоблачительные статьи. – Продюсер поморщилась. – Лолу назовут жертвой сексуального унижения женщин. И всё это в лучшем случае выльется в повышение налогов, в худшем нам придётся искать новое место для студии.

– Это если Лола не объявится, – вставил мужчина.

– Она пропустила утренний осмотр врача. А без него, сам знаешь, я даже её к съёмкам допустить не могу.

А ведь это аргумент. Первый факт среди кучи домыслов и предположений.

Я поставила подпись на заявлении и вздохнула. Страховка студии «ЭроДрим» покрывала многое, но и ко многому обязывала. В том числе и к еженедельным осмотрам врача, только после отметки которого актёры могли приступить к работе. Лола бы ни за что не пропустила визит, только не ради того, чтобы проучить одну нерадивую ассистентку.

– Нужно убедиться, что с Лолой всё в порядке, тогда я смогу с честным лицом врать газетчикам, что уволила её по собственному желанию, – резюмировала Алла Сергеевна. – Влад, думаю надо…

– Не надо. – Мужчина отлип от стены и тоже подошёл к столу. – Сор из избы выносить не будем. Бери на себя официальные поиски, а я попробую найти вашу актрису неофициально. Мне понадобится помощник из тех, что знает на студии всех и вся.

– Мира, – произнесли мы с Аллой одновременно, только я шёпотом, а она вслух. – Точно знает всё про всех, даже то, что вы сами про себя ещё не знаете. Эх, научилась бы ещё держать язык за зубами, цены бы ей не было, к себе бы взяла. – Алла задумчиво посмотрела на лист с её заявлением. – Разъяснительную беседу провести, что ли?

– Тогда сейчас вызову… – Алла взялась за телефон.

– Таисия вполне подойдёт, – прервал он её, а я совершенно неприлично вытаращила глаза. – Ты сама сказала, что режиссёр ею доволен и очень просил не увольнять.

– Почему нет? – пожала плечами Алла, положила трубку, убрала заявления, достала из верхнего ящика связку ключей и положила на столешницу. – Съездите к Лоле ещё раз, посмотрите, собрала ли она вещи? На месте ли паспорт?

– А откуда у вас ключи? – спросила я, а Влад взял связку и убрал в карман спортивного пиджака.

– Эта квартира принадлежит студии, – объяснила продюсер. – Так что никакого вторжения на чужую территорию, максимум в личную жизнь, – разъяснила она юридические тонкости, а потом, посмотрев на мужчину, совсем другим голосом добавила: – Найди её, Влад, а то у меня сердце не на месте.

– Найду, – пообещал он, совсем как я днём ранее в этом же самом кабинете, и тут же скомандовал: – Идём, помощница.

И я пошла, не забыв, правда, пару раз обернуться на Аллу, которая уже взялась за телефон. Молча спустилась следом за мужчиной по лестнице, ловя удивлённые взгляды коллег, молча вышла на стоянку, молча села в серебристый автомобиль, и лишь когда он завёл двигатель, выпалила:

Честно говоря, частных сыщиков я только в кино видела. И совсем не в том, что выпускает наша студия.

– Вообще-то, я сам вызвался, – выезжая на проспект, признался он. – Мы с Аллой достаточно хорошо знакомы, чтобы считать друг друга друзьями, возможно, не самыми близкими, но… – он пожал плечами. – Когда вчера она пожаловалась на затруднения, я решил помочь.

Минут десять я молчала, усиленно размышляя, а потом, глядя, как он сворачивает во двор уже знакомого по вчерашнему визиту дома, уточнила:

– Мне на самом деле понадобился помощник, – терпеливо объяснил мужчина. – Например, тот, кто знает актёров по именам и знаком расписанием съёмок. Да и потом, мне нравится видеть рядом хорошенькую девушку.

Он припарковал автомобиль во внутреннем дворике.

Не знаю, что меня вывело из себя. То, что он назвал меня хорошенькой? Или то, что меня давно никто так не называл? Но вместо того, чтобы мило покраснеть, я выскочила из машины и выпалила:

– Если хотите… Если вы думаете, что… Что я такая же как они… Как эти… Эти…

– Актрисы. Если вы думаете, что мне всё равно с кем…

– А ты язва. – Влад нахмурился. – Высокомерная язва. Думаешь, ты лучше них?

– Во всяком случае, не такая, – пробормотала я. Быстро вспыхнувшее возмущение так же быстро и улетучилось. Что со мной? Кофе, что ли много выпила? Или вчера за ужином сладкого переела?

В конце концов, на ближайшее время он мой босс. И если буду выводить его из себя почаще, быстрее вернусь в павильон к Илье. Ага, или окажусь уволенной, раз они с Аллой такие друзья. Я вздохнула и ещё раз приказала себе успокоиться. Ничего не произошло. Просто сегодня работаю на выезде, как на натурных съёмках. Обычный день, ничего более, а тяжёлый взгляд в спину мне только кажется.

Я стала подниматься по лестнице. К его чести, уточнять «какая» я, Влад не стал. Не то чтобы я считала себя лучше наших актрис, я считала себя правильнее. Чище, что ли.

У квартиры Лолы со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пустынная терраса, тишина и крики ворон, от которых мне становилось не по себе. Звякнули ключи, мужчина шагнул к двери…

– Может, сначала позвоним? – отчего-то шёпотом предложила я, – Вдруг Лола уже вернулась? – И добавила: – Во всех приличных детективах так делают.

– Я смотрю только неприличные. – Мужчина кривовато улыбнулся и уступил мне место у двери. Я тут же надавила кнопку звонка.

Чёрт, у меня сейчас дежа вю будет. Только незнакомца с машиной не хватает.

Я нажала кнопку ещё раз. Звук повторился, и снова наступила тишина.

– Уже можно? – иронично поинтересовался мужчина, поднимая ключи.

Я молча отошла в сторону. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, попав в луч света, в воздухе закружилась невесомая пыль, колыхнулись занавески на ближайшем окне.

Это была квартира-студия. Большое пространство, разграниченное на зоны. Кухня, что располагалась почти рядом с входом, была отделена барной стойкой. Все поверхности и техника выглядели как на фото в глянцевом журнале. Красиво, но непрактично. Если здесь и готовили, то вряд ли что-то сложнее тостов.

Я шагнула за порог и на всякий случай позвала:

Но внутри по-прежнему царила тишина. Влад закрыл дверь и щёлкнул выключателем. За стойкой почти посредине квартиры стоял низкий столик с журналами. Справа распахнутые двери в гардеробную. Словно разлитый апельсиновый сок, желтел под ногами ковёр. У панорамного, во всю стену, окна стояли белоснежный комод и большая круглая кровать, словно из номера для молодожёнов. А ещё фотографии. Совсем, как в кабинете Аллы. И одновременно совсем не так. На этих Лола была изображена не одна, а с мужчинами. К одним она льнула, других ласкала, рядом с третьими смеялась. Наверное, тому, что на ней не было одежды.

– Нравится? – спросил Влад, а я вдруг поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Слишком близко. Настолько близко, что качнись я чуть назад, то прижмусь к нему всем телом.

– Нет, – смогла ответить я. И смогла устоять.

– А кому-то так не казалось. – Я подняла руку и указала на стену над кроватью, на фотографию, которая когда-то висела там. А потом стекло разбили, вытащили глянцевую карточку, оставив висеть лишь пустой прямоугольник рамки и стёкла на покрывале. – Она любила смотреть на себя. И любила, когда на неё смотрели другие.

Я подошла к окну в пол… Поправка, при ближайшем рассмотрении, окно оказалось раздвижной стеклянной дверью, выходящей на террасу со стороны боковой улочки.

– Любила? В прошедшем времени? – уточнил мужчина.

– Нет, просто… – Я выдохнула и призналась: – Мне просто это не нравится.

Я оглядела просторную квартиру, словно надеясь найти ответ на вопрос: куда пропала Лола? Но вещи оставались безмолвными. И тонкая шёлковая сорочка, что валялась на покрывале, словно её выложили, а потом забыли надеть; и многочисленные баночки, что в беспорядке стояли на туалетном столике и даже на раскрытом ежедневнике; поверх кипы журналов на столике валялся раскрытый фотоальбом; на спинке стула висел короткий халатик; около раздвинутых дверей гардеробной стояли белые туфли на каблуках… Именно в них Лола ушла позавчера со студии. Значит, до дома она добралась, прежде чем бесследно исчезнуть.

Я обошла кровать, встала напротив стеклянной двери на веранду. На пробу толкнула створку, и она отъехала. Лицо лизнул прохладный порыв ветра.

– Никого, – тем временем констатировал Влад, заглянув в ванную, и предложил: – Давай поищем паспорт и кредитки. Если без паспорта человек ещё может жить, хотя это и чревато, то без денег вряд ли. Это не для привыкшей к хорошей жизни Лолы.

И мы стали искать паспорт. Вернее искал мужчина, осматривая полки, выдвигая один за другим ящики комода или роясь в кипе глянцевых журналов, а я бестолково бродила по квартире. Никак не получалось заставить себя коснуться чужих вещей, словно было в этом что-то куда более неприличное, нежели съёмка в порнофильме.

– Хм, а она закончила тот же ВУЗ, что и ты, – заметил через десять минут молчаливых поисков Влад.

Я обернулась. Мужчина держал в руках раскрытый фотоальбом. Старомодный, с тиснёной обложкой и картонными страницами. Сейчас таких уже не делали. Все давно перешли на цифру. А этот выпускной альбом больше походил на каталог нижнего белья – такой же пёстрый и толстый.

Я подошла и посмотрела на шершавые страницы. Да, Лола закончила тот же самый театральный институт, что и я. С группового фото мне улыбались несколько держащих в руках дипломы студентов, за их спинами возвышалось очень знакомое здание университета. Лола стояла в центре – совсем молоденькая девушка с широко распахнутыми глазами и светло-русыми, ещё не выбеленными волосами. Она и тогда была привлекательной, но с возрастом её миловидность стала более броской, отточенной, как острый стилет.

Вот она же на соседней фотографии сидит за столиком в кафе и берёт у сокурсника бокал с шампанским. А ведь у неё, наверняка, были на жизнь другие планы, нежели сниматься в порно. Совсем, как у меня.

– Откуда вы знаете, где я училась? Читали моё личное дело? Зачем?

– Затем, – просто ответил он, откладывая альбом, – Я просмотрел личные дела тех сотрудников, с кем контактировала в свой последний день на студии Лола. – Он снял с ежедневника баночку с кремом и раскрыл блокнот. – Хм. Косметолог, отметки о распродажах, визит к доктору Ильиной, на который она, судя по всему, не явилась. – Он перевернул несколько страниц. – И всё. Посмотри в гардеробной, – попросил он меня, пока я решала, обидеться или нет на то, что он сунул нос в моё дело. С одной стороны следовало бы, а с другой – папка с делом не сама к нему на голову свалилась, её дала Алла, так что получалось, обижаться нужно на неё. Или не получалось? Никаких сверхсекретных сведений там не значилось, максимум отметка о потере девственности, да и то не факт. – Что из её вещей пропало? И пропало ли вообще?

– Ты женщина, – он поднял голову и внимательно осмотрел меня с ног до головы, словно сомневаясь в собственных словах, – и скорее поймёшь, пропало что-то, или у неё всегда такой бардак.

И я пошла в гардеробную, где минуты три без всякого толка глазела на плечики, коробки и стойку с сумочками.

– Не знаю, – честно ответила я, вспоминая какой беспорядок всегда царил в её гримёрке. И пусть некоторые вешалки пустовали, зато все сумки были на месте, как и большой чемодан на колёсиках. Его, судя по всему, не трогали уже несколько недель. Наклонившись, я провела пальцем по застёжке-молнии, стирая пыль, и тут увидела его. На полу валялся тюбик губной помады без крышки, а рядом… Из-под нижней полки выглядывал белый бумажный уголок. Наклонившись, я вытащила плотный бумажный прямоугольник, чуть меньше открытки и чуть больше визитки.

«Приглашение» – было отпечатано витиеватым шрифтом. «Клуб «Мёд»», а ниже дата и время. Полночь среды – её последнего дня работы на студии.

Я перевернула белый прямоугольник. На обратной стороне алел отпечаток губ. Я сразу представила, как Лола игриво целует бумагу, а потом… Что? Отбрасывает за ненадобностью? Или приглашение упало случайно?

– Паспорт я не нашёл. – Влад заглянул в гардеробную и протянул мне свою находку – прямоугольник водительского удостоверения на имя Лолиты Стар. Во второй руке он всё ещё держал ежедневник.

– А я вот это. – Я показала ему приглашение. – Она куда-то ходила той ночью.

– Тогда логичнее взять его с собой, тем более что на нём нет имени.

– Не обязательно. Наш Илья, например, всегда вваливается на вечеринки без приглашений, – сказала я, вспоминая, как пару раз даже отвозила перебравшего лишнего режиссёра домой на такси.

– Вот именно. Если уж знают его, то Лолу и подавно.

– Принято. – Мужчина положил права в ежедневник, захлопнул блокнот и забрал у меня приглашение.

Мы заперли квартиру и спустились к машине под хриплые крики ворон из сквера. И следующие десять минут я слушала, как Влад ругается с планшетом. Клуб «Мёд» просто отказывался находиться, несмотря на все матерные слова, которыми мужчина пытался уговорить поисковик. Клуба с таким названием не было ни в нашем городе, ни в двух соседних, куда Лола могла бы рвануть на ночь глядя.

– Вариант, что она могла бросить съёмки и умчаться в столицу, пока отложим, – пробормотал мой спутник, продолжая мучить планшет.

– Отнюдь, но вряд ли она ходила в лавку торгующую сладостями, хотя бы потому, что эта лавочка в полночь закрыта. Так же как и детский сад с аналогичным названием. Хотя есть ещё стриптиз-клуб «Медовый»…

– Хм… Они не уточняют. Но, судя по фото, женский.

Он отложил планшет и побарабанил пальцами по рулю.

– И что Лоле там делать? Мастер-класс давать? Да и вообще, ей голых тел и на студии хватало.

– Не знаю, не знаю. Если, к примеру, там проходила частная вечеринка, то её вполне могли интересовать не танцоры, а гости. – Он завёл автомобиль. – Надо проверить. – И, посмотрев на меня, добавил: – Много времени это не займёт.

Я пожала плечами. Раз надо, значит надо. Он босс, а у меня, по крайней мере, есть работа, за которую платят.

Клуб «Медовый» располагался на набережной, в здании старой мельницы. Добротные стены из красного кирпича толщиной больше метра. За такими не то, что ночной клуб, камеру пыток устроить можно, всё равно никто не услышит.

День едва начал клониться к вечеру, улицы были ещё светлы и лишь едва заметные серые тени начали собираться под густыми кронами деревьев. Я тут же подумала, что это действительно не займёт много времени, так как заведение открылось час назад и вряд ли успело собрать толпы желающих насладиться стриптизом. Серьёзный охранник на входе серьёзно маялся с перепоя. Влад передал ему два пропуска. Они были отпечатаны на гербовой бумаге, а надписи имели по три нуля каждая. Как я и предполагала, в клубе почти никого не было, завсегдатаи явно подтянутся позже. Но бармен уже успел подать одной компании пиво и чипсы. Звучала громкая музыка, танцпол пустовал, и лишь одна полуголая девушка извивалась в подвешенной над сценой клетке. Скорей всего основное шоу начнётся ближе к ночи.

– Добрый день, – поздоровался с барменом Влад, но должного отклика у того не нашёл. Видимо клиенты, которые с ходу не требуют чего-нибудь алкогольного и крепкого, внушали мужчине тревогу. – Видели позапрошлой ночью эту девушку? – подтвердил его худшие опасения мой спутник, показывая фотографию на экране смартфона.

– Тут каждую вторую так зовут, – нехотя ответил бармен. – Выбирайте любую. А вообще позавчера не моя смена была. – И, пожав плечами, уточнил: – Что пить будете?

– Минеральную воду, – ещё больше разочаровал его Влад. Но бармен всё же поставил на стойку запотевшую пластиковую бутылку и стакан. – Нам бы поговорить с кем-нибудь, кто был здесь позапрошлой ночью. – Мой спутник положил на стол купюру раз в десять превышающую стоимость этой самой минеральной воды. – Пусть подтвердит, что нашей девушки, – он выделил голосом слово «нашей», – тут никогда не было, и мы исчезнем.

Молодой парень из компании молодых людей, что пили пиво рядом с танцполом, поднял руку и показал бармену два пальца. Мужчина кивнул, снова посмотрел на Влада, перевёл взгляд на денежный знак и черты лица работника питейного заведения смягчились. Видимо, этот аргумент нашёл отклик в суровом сердце мужчины.

– Если только с Каролиной. – Он бросил быстрый взгляд на клетку с девушкой. – Она замечательно танцует.

– Вы не поняли, нам нужна не танцовщица, а… – начала я, но Влад вдруг положил мне руку на талию и легонько сжал. От неожиданности я замолчала.

– Передайте Каролине, – ещё одна купюра легла поверх стойки, – что мы будем ждать её… – Влад обернулся на полупустой зал.

– В приват-зоне, – пришёл на помощь бармен и указал на отделённую от основного зала газовыми шторами нишу, где едва угадывался низкий столик и парочка диванов.

– Именно, – согласился мой спутник и увлёк меня в нужную сторону.

Чёрт, почему я не вырываюсь? Почему так приятно ощущать на своей талии тяжесть его ладони? Почему… Вопросов было много, ответов – ни одного. И потому всё что я смогла сделать, это высвободиться. Вышло грубовато, но Влад никак это не прокомментировал, лишь отдёрнул занавеску, пропуская меня вперёд.

Оказавшись в приват-зоне, я опустилась на низкий угловой диван и огляделась. Отделённый от нас лёгкой тканью остальной клуб казался припорошённым пылью и каким-то далёким, занавески создавали иллюзию уединения. Вот именно что иллюзию – я по-прежнему слышала музыку и видела компанию, которым бармен понёс пиво, а они видели меня. Влад сел на диван. Теперь нас разделял круглый низкий столик, который легко отодвинуть в сторону… Стоп. О чём я думаю?

Я опустила голову, делая вид, что с живейшим интересом рассматриваю плитку с восточным орнаментом на полу. Или не с восточным? Вон та загогулина похожа на обнажённую женщину, а эта на мужчину. Такие узоры наверняка должны навевать греховные мысли о гаремах и сладостных удовольствиях. Мне же всё окружающее упорно напоминало третьесортный бордель – как раз на прошлой неделе снимали пару сцен в таком антураже для новой короткометражки.

– И что теперь? – спросила я, чтобы отвлечься от дурацких мыслей.

– Нет, я в общем спрашиваю. Это место совсем не похоже на те, где обычно зависает Лола.

– А в каких она обычно зависает? – Он поднял брови, и именно в этот момент лёгкая штора взметнулась, и в приват-зону вошла девушка. Высокая, загорелая с длинными мускулистыми ногами. К таким очень подошло бы что-нибудь кожаное, фуражка и хлыст. Но девушка обошлась короткой юбкой и льняным, в противовес фривольному мини, строгим пиджаком.

– Штука за вызов в приват, – сразу перешла к деловым переговорам Каролина. – И ещё две за танец. Деньги вперёд.

Влад без слов отдал ей купюры. Музыка в клубе звучала ритмичная, под такую только скакать по танцполу, толкая людей, разливая пиво и громко смеясь. Но танцовщица, спрятав деньги, начала двигаться нарочито медленно, словно чуть-чуть запаздывая и не попадая в ритм, но как-то тягуче, как-то завораживающе…

Я выразительно посмотрела на мужчину, но тот совсем не торопился с расспросами. Девушка толкнула бедром столик, и тот бесшумно отъехал в сторону. Она стояла вполоборота к Владу, позволяя смотреть на себя не только ему, но и мне. Стояла, словно прислушиваясь к чему-то иному, к чему-то далёкому, а потом подняла руки и… Не знаю, как она это сделала, но по её телу прошла волна, словно девушка состояла не из плоти и крови, а из воды, сама была этой волной, жидкостью, что способна принимать любые формы.

Она запрокинула голову, и за миг до того как оборвалась музыка в клубе, рухнула перед Владом на колени. Забранные в хвост тёмные волосы рассыпались по плечам. Замолкшая было мелодия, снова стала набирать обороты. Каролина, не сводя взгляда с Влада, приподнялась, повела плечами, изгибаясь, на пол упал льняной пиджак. На ней остался кружевной бюстгальтер с окошечками для… сосков. И эти самые соски, похожие на шоколадное драже, бесстыдно торчали наружу. В правом поблёскивало металлическое колечко.

Танцовщица коснулась ноги Влада, потом бедра, потом выпрямилась, вставая к мужчине так близко, что вполне могла бы сесть к нему на колени. Она запрокинула руки за голову, словно приглашая полюбоваться её грудью и… окошечками. Она стала плавно покачивать бёдрами, то мягко, то резко, то закрывая глаза, то открывая их, иногда вздыхая, словно её ласкал невидимый любовник, словно она сама льнула к невидимым рукам.

Влад поднял ладонь и коснулся талии девушки, провёл по коже вверх, вскользь задел сосок, поиграв колечком. Я думала, девушка будет возражать. В крайнем случае, потребует надбавку за вредность. Но она лишь улыбнулась. А я вдруг с шумом втянула воздух, поняв, что те несколько секунд, пока мужские пальцы игриво ласкали сосок танцовщицы, не дышала.

Отвернувшись, я почувствовала, что собственный бюстгальтер вдруг стал мал, ткань казалась жёсткой и неприятной. Хотелось, чтобы вместо неё, кожи коснулись чужие пальцы, наверняка тёплые, наверняка ласковые.

Чёрт, о чём я думаю? Что со мной? Несколько месяцев я наблюдала, как разные люди имели друг друга во всех известных позах и всеми известными способами, и всё что испытывала – это стыд и неловкость. Я до сих пор иногда смущалась, но никогда не ощущала того, что сейчас, никогда не хотела поменяться местами ни с одной из актрис. Никогда до этого момента.

Девушка, продолжая загадочно улыбаться, отстранилась от его руки, повернулась к Владу спиной, а ко мне боком. Задницу танцовщицы прикрывал лишь лоскуток ткани, по недоразумению названный юбкой. Каролина изогнулась так, что мужчине, вне всякого сомнения, открылся изумительный вид на её трусики. Если они на девушке были, конечно. Каролина улыбалась, двигая бёдрами. А Влад так же, как и минутой ранее, коснулся девушки, провёл пальцами вверх по бедру к краю юбки. Я почувствовала покалывание на коже, ровно в том месте, где мужчина ласкал танцовщицу, на бедре и выше.

Всё ещё ощущая, как горит лицо, я посмотрела на Влада и вдруг поняла, что он касается её совсем неправильно. Он словно придирчивый коллекционер, которому предложили купить статую, а он решил оценить плотность и гладкость камня. Он делал это спокойно и отстранённо, словно знал, что я… вернее, девушка хотела чтобы он это сделал. Она ждала такой реакции, и он решил её не разочаровывать.

И это смутило меня ещё больше, совсем как в пятом классе, когда я поцеловала Тоху в щёку, а он брезгливо вытерся.

Не знаю, как Владу, а мне глоток точно не помешал бы. А может, даже два.

– Уже, – Влад выпрямился, ленивый интерес в его глазах сменился сосредоточенностью. – Закончили.

– Вы оплатили танец, – насмешливо сказала девушка и нарочито медленно расстегнула юбку. – Никто никогда не скажет, что Каролина не отработала деньги.

– Ответьте на пару вопросов и будем в расчёте.

– Так и знала, – улыбка девушки немного поблёкла, пальцы пробежались по молнии, – что от вас будут проблемы. – Она застегнула юбку и подобрала пиджак с пола.

– Потому что никто не заказывает приватный танец в пять вечера, и никто никогда не заказывает его перед выпивкой. – Надевать пиджак танцовщица не стала, предпочитая демонстрировать соски, просто села на диван рядом с Владом. – И никто не заказывает одну девчонку, если у него уже есть своя. – Она смерила меня сочувствующим взглядом, в котором не было ни тени насмешки или превосходства. – Три «не», назовите это пророческим даром.

– Видели эту девушку? Есть информация, что позапрошлым вечером она могла быть здесь. – Влад достал смартфон и вывел на экран фотографию Лолы.

– Не припомню, – ответила танцовщица. – Что она натворила?

– Исчезла. И мы просто хотим убедиться, что сделала она это по собственной воле.

– Хм… – Каролина взяла у Влада смартфон и куда более внимательно присмотрелась к улыбающейся Лоле, но потом покачала головой. – Нет. Точно нет, позавчера её в клубе не было.

– Да. Девка приметная, такие не остаются в тени. Наши кобели сразу бы стойку сделали, а там уж и танцовщицы шушукаться начали. Я бы точно заметила.

– А у нас есть информация, что она собиралась сюда, – нахмурился мой спутник.

– Насчёт её сборов ничего не скажу, – девушка встала, – но два дня назад клуб был закрыт на спецобслуживание. Мальчишник, если быть точной. Какой-то клерк решил гульнуть напоследок. Своих девок они не приводили, так что жениха и десяток его друзей развлекали я, Марианна и Кира. Больше они финансово не потянули. Да ещё и пытались развести нас на доп. услуги, вроде банального минета. – Она встала и перекинула пиджак из руки на руку. – Так что, куда бы она ни собиралась, досюда явно не дошла. Если ко мне больше нет вопросов… – Она отвела штору и, задержавшись у выхода из приват-зоны, добавила: – Ваша девушка слишком грустная для наших развлечений.

– Ничего, – Влад посмотрел на меня, – я её развеселю.

– Да, я не об этой говорю. – Она снова посмотрела на меня. – Я о той, что на фото. Улыбка до ушей, а в глазах тоска зелёная. Совсем как у Вероники.

– Ага, она с полгода назад с моста прыгнула, но до этого смотрела так же.

Девушка бросила последний взгляд на Влада и вышла.

– Как я и думала, пустая трата времени, – сказала я, проводив взглядом её удаляющуюся фигуру.

– Ну, не скажи. – Влад поднялся с дивана. – На красивую девушку посмотрели, двигается она, кстати, офигенно. Как думаешь, стоит пригласить её на пробы?

Я промолчала. Не то чтобы мне нечего было сказать, как раз было, но глупые и ехидные комментарии лучше держать при себе. На самом дела я думала, что Илье девушка бы понравилась, но не факт, что он понравился бы девушке, как и новая работа.

В общем, я промолчала, и молчала всю дорогу, наблюдая за огнями вечернего города, сливающимися друг с другом, стоило Владу нажать на газ. Наблюдала, как они распались на яркие круги, когда он остановил машину напротив моего дома. Глупо было интересоваться, откуда ему известен адрес.

– Всё в порядке? – спросил мужчина. – Ты какая-то тихая.

Я взялась за ручку двери и тут услышала, как щёлкнул замок блокировки.

– Тая, посмотри на меня, – попросил мужчина. Я нехотя повернула голову и заглянула в чёрные глаза. – Это из-за той девушки? – Он коснулся пальцем запястья, и я вздрогнула, словно меня легонько ударили током. Этим же пальцем он водил по телу танцовщицы, а я больше всего на свете хотела ощутить его прикосновение. – Или из-за меня?

– Мне нужно домой, мама будет беспокоиться, – выдавила я, чувствуя себя глупее не придумаешь. Словно школьница, которую не отпускают в кинотеатр на ночной сеанс.

Он вздохнул и нажал на кнопку разблокировки. Я вылезла из машины, и прохладный вечерний воздух остудил горящие щёки.

– Это всё от длительного воздержания, – пробормотала я, поднимаясь на крыльцо и отпирая входную дверь. – Надо завести себе парня.

За спиной заурчал двигатель, и я с трудом удержалась, чтобы не обернуться. Но всё же удержалась, вошла в дом и закрыла дверь. В прихожей пахло чем-то пряным и без сомнения вкусным.

– Мама, я в душ, – крикнула я, взбегая по лестнице на второй этаж.

На студию я приехала со стойким убеждением, что сегодня мой первый рабочий день. Или последний. Тот же холод в животе и предчувствие неприятностей. Точно что-нибудь натворю, или кофе на сценарий пролью, или павильоны перепутаю. Правда, сегодня, в отличие от первого рабочего дня, я боялась отнюдь не неудач, а встречи с Владом… Как его там? Чёрт, я даже отчество начальника узнать не удосужилась.

Но, как оказалось, новый начальник не караулил меня ни у входа, ни в павильоне, ни даже в раздевалке у шкафчика. Честно говоря, я даже растерялась. Вроде бы меня назначили к Владу в помощницы, но ни кабинета, ни приёмной, ни даже места на огромной кровати у него не было. И никаких инструкций, что делать, если начальник отсутствует. Сидеть и ждать? Как-то мне это не очень нравилось, уж лучше пойду кофе разливать. В этом случае Влад точно будет знать, где меня искать.

Стоило мне закрыть дверь шкафчика в раздевалке, из-за него, как чёрт из табакерки, выскочила Мира.

– Ну, что? – спросила она с жадным любопытством.

– Как видишь, нет. А что, ходили слухи? – поинтересовалась я у Миры, закидывая на тележку упаковку одноразовых стаканчиков и проверяя наличие полотенец и салфеток.

– Значит, Влад Терентьевич тебя оставляет, – констатировала девушка.

– Влад Терентьевич? – подняла я брови. – Откуда такие познания?

– Оттуда, – она ухмыльнулась. – Вся студия гадает, кого по наши души черти принесли. Кто-то говорит, что это бывший Алкин любовник, другие – что бывший актёр, хотя одно другого не исключает. А третьи вообще шепчутся, что это сам… – она красноречиво посмотрела вверх, – генеральный, или его доверенное лицо. Или ещё кто. Уже начали делать ставки, уволят тебя или повысят.

– Ты, как разберёшься, меня просвети, – улыбнулась я, толкая тележку, – чтобы знать, чего ждать от жизни.

– Вот чёрт, – попеняла Мира, помогая перекатить тележку через порог. – А как он вообще? В смысле, чего говорил?

– Сказал, что помогает старому другу, – пожала плечами я.

– Значит, точно любовник, и возрастом подходит. – Она на миг задумалась, шагая рядом, а потом вдруг ни с того ни с чего протянула: – Ты смотри, кто нарисовался.

Я подняла голову и увидела топтавшегося возле лестницы на второй этаж Эдика. Широкоплечий блондин с открытым лицом и полными губами, которые придавали его резким чертам некоторую мягкость, всегда напоминал мне прочного херувима, если такие бывают, конечно. Мужчина увидел нас, выдохнул и стал решительно подниматься по лестнице.

– Не очень удачное он выбрал время, чтобы вернуться, – задумчиво сказала Мира, улыбнулась мне, словно извиняясь, и побежала следом за актёром.

Я толкнула дверь съёмочного павильона, не переставая удивляться превратностям судьбы. Эдика я знала мало. Он переметнулся к конкурентам через неделю после моего трудоустройства. Я помню это, потому что ходили слухи, будто он и Лолку с собой прихватит, и станет у студии «Купидон» на две звезды больше чем у нас. Но наша прима осталась, а Эдик сменил работодателя. Алла вроде не особо переживала, так как у актёра была одна особенность, которая делала его не самым удобным партнёром. Эрекцию у него вызывали только блондинки. Ну, или блондины. И никто не знал причин, столь странного феномена кроме самого Эдика. Может, его какая брюнетка обидела или рыжая отказала?

Как, смеясь, заметила наша продюсер после его ухода, только обвинений в расизме и нетолерантности нашей студии и не хватало для полного счастья. Но пока Эдик работал у нас, чаще всего его ставили в пару к Лоле. Мира говорила даже, что они иногда репетируют сцены в частном порядке, но так это или нет, мы не знали.

Я сделала себе мысленную засечку рассказать об этом парне Владу… хм, Терентьевичу. Блин, что за отчество? Впрочем, неважно.

В съёмочном павильоне царил обычный бедлам: голые девчонки, голые парни, взмокший и покрасневший от криков режиссёр. Сегодня снимали один из вариантов девичника, на который угораздило попасть одного наивного разносчика пиццы. «Наивного» играл Ник, Кира была невестой. И, несмотря на то, что предполагаемая свадьба была только завтра, она была в некоторой вариации свадебного платья, то есть в коротеньком белом мини, чулках и фате. Видимо устроила наряду тест-драйв перед встречей с основным водителем. Подружки невесты облачились в чёрное кружевное бельё. Разносчик прикрывался пиццей. Судя по толпившимся за кадром парням, скоро на помощь «разносчику» придут рабочие из ремонтной бригады, которые невесть что забыли в этом доме.

Съёмки начались на двадцатом стаканчике кофе и на третьей таблетке от головной боли.

Кира улыбалась Нику, тот гладил её грудь, остальные девушки лежали на кровати в ожидании своей очереди на поглаживание и тоже не теряли зря время.

«А ведь Кире это нравится, – внезапно подумала я. – Нравятся чужие прикосновения, нравится целоваться с одной из девчонок и ощущать мужские руки, что раздвигают ноги. Нравится видеть перед собой одно лицо, в то время как кто-то другой начинает неторопливое движение внутри, и совершенно не имеет значения, кто это. Важны ощущения».

– А против этого у тебя нет возражений? – раздался знакомый голос, и от него по коже побежали мурашки. Всё-таки я была права, Влад, знал, где меня искать.

– Нет, – тихо ответила я. – Взрослые совершеннолетние люди занимаются этим добровольно. Какие могут быть возражения? – я едва удержалась от сарказма, но всё же удержалась.

– Я рад, – сказал он таким тоном, словно и сам намеревался поучаствовать, но только сейчас получил разрешение.

Кира хрипло вскрикнула и тут же рассмеялась, когда Ник коснулся её живота напряжённым членом. Одна из подружек невесты обхватила актёра за плечи и поцеловала – с толком, с чувством, с расстановкой. Член парня тут же устремился к новой цели. Дверь открылась. Это пришли ремонтники. Ага, целых пять человек. Ага, в спецовках на голое тело.

– Стоп! Снято, – скомандовал Илья, и гримёры бросились поправлять макияж «невесте».

– Значит, всё дело в выражении лица? – уже громче спросил Влад. – Одна девушка плачет, вторая смеётся?

– Да, всё дело в выражении лица. Согласие – это важно, даже когда речь идёт всего лишь о персонаже. Она должна хотеть этого… этого… проникновения.

– А если это её тайная фантазия? Чтобы в неё… проникли без её согласия? Чтобы заставили кричать от удовольствия, которого она не желала? – Он вдруг коснулся пальцем моего плеча и провёл пальцем вниз до самого запястья. Даже сквозь ткань блузки его прикосновение показалось горячим. – Это же так заманчиво, переложить ответственность за запретное наслаждение на кого-то другого.

– Даже если так. – Я дёрнула плечом и отступила.

– Готовность по моему сигналу, – снова выкрикнул режиссёр.

– Я запомню, – серьёзно сказал мой новый босс и скомандовал: – Идём.

– Съездим на бывшее место работы Лолы. Чем чёрт не шутит, вдруг она там появлялась.

– А бывшее место работы, это… – Я откатила тележку в угол. Надеюсь, мне не предъявят претензию, что второй день подряд бросаю тут добро и убегаю.

– Студия «Купидон». – Мужчина вышел из съёмочного павильона, где-то там за нашими спинами Илья скомандовал: «Мотор!», и дверь захлопнулась.

Лола раньше снималась у конкурентов? Вот это новость! Я уже открыла рот, чтобы задать ещё с десяток вопросов о нашей приме, как увидела спускающегося со второго этажа Эдика.

– А вас не интересует актёр этой самой студии и одновременно по слухам бывший парень Лолы? – Я улыбнулась Эдику, тот споткнулся и едва не скатился с лестницы. Правда, смотрел он не на меня, а на моего спутника.

– Расскажи о Лоле, – спустя пять минут потребовал мой босс.

Эдик с тоской оглядел почти пустую комнату, где у дальней стены был свален сломанный реквизит, а потом вновь уставился на Влада. Я его понимала. Спускаешься с лестницы, а тут кто-то заступает тебе дорогу, зловеще приговаривая: «Надо поговорить». Я бы точно испугалась. Но Эдик оказался выше этого и послушно последовал за моим спутником в ближайшую свободную комнату. Ага, и поэтому теперь смотрел на нас без всякого удовольствия.

– Спрашивайте, – нехотя выразил готовность к сотрудничеству актёр. И вот это было уже интересно. Ладно, наши все уже в курсе, по какой надобности этот Влад Терентьевич ошивается на студии, но какой резон с ним разговаривать Эдику? Послал бы куда подальше и, насвистывая, ушёл в закат.

– Более чем. – Эдик в замешательстве посмотрел на Влада.

А ведь он его опасается, поняла я. Боится человека ниже его на голову и как минимум на десять лет старше. Нет, Влад не любовник Аллы. Когда боятся не тебя, а того, что ты можешь наболтать облечённому властью, смотрят иначе. Эдик опасался именно самого Влада, а не его слов.

– Мы выезжали на натурные съёмки, это очень легко проверить. Я не отлучался ни на день, у меня главная роль, – последнее актёр сказал с гордостью, а потом вдруг сник.

– Если всё так, чего ты дёргаешься? – задал резонный вопрос Влад.

Я бы тоже не отказалась узнать, кто это такой осведомлённый.

Но Эдик в замешательстве отвернулся и снова посмотрел на реквизит.

– Насколько я знаю, – продолжил мой босс, – ты ушёл после истечения контракта, заблаговременно предупредив Аллу. Ты доработал фильм и, по сути, был свободен, как ветер. А то, что другая студия предложила тебе кусок побольше, так это здоровая конкуренция. С чего мне злиться?

Вот и я хотела бы знать, с чего? Почему когда увольняется актёр, которого наняла Алла, злиться должен её «старый друг»?

– Где проходили съёмки? – задал следующий вопрос мой босс.

– Что вы там делали? Снимали фильм про озабоченного размножением йети?

– Что, серьёзно? – хохотнул Влад. – Когда ты вернулся?

– Что Лола? – наклонился вперёд мой спутник. – Приехала? Позвонила?

– В том-то и дело, что нет, – блондин покачал головой. – Она должна была встретить меня в аэропорту. Но не встретила. Телефон выключен. Взял такси, добрался до дома, но понял, что так и буду психовать, гадая, что, да как, поэтому и рванул к ней в квартиру, а потом сюда. Просто хотел убедиться, что она закрутилась и забыла.

– Громко сказано. – Эдик передёрнул плечами. – Мы время от времени трахались, когда хотели расслабиться и не думать о том, как твоя задница смотрится на экране, достаточно мужественно или нет.

– И, тем не менее, когда она не появилась в аэропорту, ты приехал сюда. Не слишком ли ты беспокоишься о случайной любовнице?

– Думайте, что хотите, – твёрдо ответил актёр.

– Это вы послали ей цветы? – влезла с вопросом я. – Примерно дюжину роз четыре дня назад?

– Нет, – кажется, Эдик был удивлён. – Зачем мне это? – Он посмотрел на Влада и в свою очередь спросил: – Что с Лолой?

– Мы не знаем, – ответил мой босс. – Она просто пропала.

– Уже, – не стал вдаваться в подробности Влад, а потом распахнул дверь комнаты. – Не смею больше задерживать.

Эдик бросил недоверчивый взгляд на меня и, нахмурившись, вышел.

– Я? – было с чего удивиться, не каждый день начальство спрашивает твоего мнения. – Сыщик из меня неважный, вот если вам кофе сварить…

– Думаю, вы не тот, за кого себя выдаёте, – ответила я. Чистую правду, между прочим.

– Ага, – согласилась я. – Эдик беспокоится о Лоле и одновременно чего-то опасается. Кого-то. – Я, так же как и актёр, посмотрела на сломанные декорации. Но те угрожающими не выглядели.

– Скелет в шкафу есть у каждого, даже у него. И если придётся его найти, я его найду.

– И чем вам скелеты помешали? – вполголоса спросила я, толкнула дверь и вышла из комнаты.

– Ничем, пока они не влияют на прибыль и работу концерна. – Мужчина вышел следом.

– На студию «Купидон» поедем? – спросила я в коридоре.

И мы, конечно, поехали. Почти. Вышли под яркое солнце на парковку, и подошли к машине Влада. Я огляделась и увидела, как Эдик садится в такси.

– Он сказал, что Лола должна была его встретить? – Я нахмурилась и окинула взглядом стоянку. Ровные ряды машин, шлагбаум у выезда, vip-места, которые специально держат для наших звёзд и почётных гостей. – А где её машина? – спросила я, отходя от автомобиля Влада. – Где её «Ауди»? Она уехала на ней, но у дома машины не было, – вспомнила я свой визит к Лоле.

– Цвет? Номер? – быстро спросил мужчина, доставая телефон.

– Белая, – ответила я, и продиктовала номер, слушая, как он повторяет за мной цифры, прося кого-то пробить их по базе, пока неофициально.

– Я понимаю. Сделай что сможешь. Хотя бы узнай, не зафиксировано ли происшествий с этим или похожим автомобилем. Да, с меня причитается. До связи. – Он опустил руку и добавил: – Молодец! – А потом нахмурился и спросил: – Почему так странно смотришь?

– Гадаю, почему никто не вспомнил о её машине раньше?

– Не знаю. – Мужчина улыбнулся. – Поиск пропавших не совсем мой профиль. – И завёл машину.

Мы выехали на дорогу, но не проехали и пятисот метров, как Влад вдруг стал разворачиваться.

– Что? Куда? – спросила я, наблюдая, как он лихо пересекает двойную сплошную.

– Хорошо, – согласилась я, но через десять минут машина свернула на улочку, ведущую к моему дому. – Но…

– Одному. Считай у меня личное дело. А ты пока отдохни, к конкурентам съездим в другой раз.

– Вот и наслаждайся выходным, который тебе оплатят.

Он остановил автомобиль напротив крыльца и улыбнулся. Жаль только глаза оставались серьёзными, мало того, он о чём-то сосредоточенно размышлял. И посвящать в это «что-то» меня явно не собирался.

– Может, мне пока обзвонить больницы и… – Я проглотила слово «морги». Почему-то вспомнилась та танцовщица и её слова про грустные глаза.

– Отлично, – согласился он, едва слушая, что я говорю, и нетерпеливо постучал пальцами по рулю. – Этим и займись.

Этим я и занялась, стараясь не вспоминать о том, как сорвалась с места машина Влада, стоило мне выйти. И старалась не гадать, куда понесло босса. В конце концов, у него действительно могли быть личные дела. Ага, например, утюг не выключил или кран забыл закрыть.

Обзванивать лечебные учреждения оказалось делом не таким лёгким, как я представляла. Сидя в своей комнате, я раз за разом набирала номера, что выдал мне поиск. Набирала, не пропуская ни одного, от пунктов первой помощи до военного госпиталя, расположенного в пригороде.

Сперва собеседники пытались понять, что мне надо. Потом спрашивали, кто я. Затем прятались за «запретом на разглашение личной информации». Самые сердобольные посылали меня в… полицию. Самые бестолковые спокойно разглашали тайны вверенного им отделения или морга.

Когда после очередного сухого отказа телефон у меня в руке зазвонил сам, я едва его не выронила. Посмотрела на дисплей…

«Номер скрыт» – гласила многообещающая надпись. Ну, как тут не взять трубку?

– Слушаю, – строго сказала я, подражая голосам медработников, с которыми только что общалась.

– Вас интересует клуб «Мёд»? – приглушённо спросил собеседник.

– Да или нет? – спросил кто-то едва ли не шёпотом, или прикрывая трубку рукой.

– И не благодарите. – В трубке послышался хриплый смешок, а потом вызов оборвался.

– Ну, хоть у кого-то хорошее настроение, – высказалась я. Схватила со стула свитер, вышла из комнаты и спустилась на первый этаж.

Судя по доносившемуся из гостиной звуку телевизора, мама ещё не спала. Я тихонько миновала прихожую, распахнула дверь в тёплый вечер, спустилась с крыльца и дошла до почтового ящика. В прорезях что-то белело. Я огляделась. Сумерки уже опустились на город, вдоль улиц зажглись фонари, в отдалении слышался шум двигателей и шорох шин по асфальту. Всё спокойно и буднично. Обычный вечер в обычном районе. Если не считать вызывающего белого клочка бумаги и анонимного звонка.

– Чёрт знает что, – сказала я, и всё-таки открыта ящик.

В руку свалился плотный конверт. Ни адресата, ни подписи, а это значит, что послание не отправляли почтой. Да и какой почтальон будет разносить письма на ночь глядя? Конверт положили специально для меня.

Я снова завертела головой, словно надеясь, что шутник выскочит из-за ближайшего дома и выкрикнет: «Сюрприз!»

Я разорвала конверт и, за миг до того, как пальцы коснулись плотного прямоугольника белой бумаги, поняла, что там.

Та же бумага, тот же шрифт. На одной стороне витиеватая надпись «Приглашение», на второй – «Клуб «Мёд»». Моё имя выведено синей шариковой ручкой, дата и адрес. Не хватало только Лолкиного поцелуя. Приглашение на вечеринку, после которой она исчезла.

Я медленно досчитала до десяти, вернулась в дом и захлопнула дверь. Взбежала по лестнице и, оказавшись в своей комнате, поняла, что уже пять минут смотрю на телефон. Очень хочу набрать номер, но не могу. Потому что не знаю. Из меня не только сыщик неважный, но и помощница. Так как номер начальника я узнать не удосужилась.

– Очень интересно, – протянул Влад, разглядывая приглашение.

– Бросили в почтовый ящик, – раз в пятый повторила я и, не удержавшись, зевнула.

Поспать удалось всего часа четыре. Остальное время я едва не бегала по потолку, выглядывала в окно и нервно поправляла занавески, как в шпионском фильме. Но судя по всему, за домом никто не следил и на положение занавесок не реагировал. Шпионы совсем обленились и предпочитали ночами спать. А вот я успела вдоволь попсиховать, мелькнула даже мысль позвонить Алле Сергеевне и попросить номер Влада. Остановило то, что пришлось бы объяснять, зачем он мне на ночь глядя понадобился и почему это не терпит до утра. Если первое объяснить было просто, то со вторым наметились проблемы. Дата на приглашении стояла только завтрашняя, и это тоже было странно. Словно меня не хотели застать врасплох, а дали время на раздумья. Такие новости вполне могли подождать до рассвета. Они могли. Я – нет.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Ищу актрису - Энди Тейл - Читать онлайн любовный роман

Тейл Энди

Аннотация к роману
«Ищу актрису» - Энди Тейл

1 Страница

Ищу актрису - Энди Тейл - Читать онлайн любовный роман

Тейл Энди