Разделы библиотеки
Искусство любви - Галина Грушина - Глава 1. Назон Читать онлайн любовный романВ женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Искусство любви - Галина Грушина бесплатно. |
Искусство любви - Галина Грушина - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Искусство любви - Галина Грушина - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Грушина Галина ГригорьевнаИскусство любвиАннотация к произведению Искусство любви - Галина ГрушинаДва юных существа увлечённо изучают науку любви. Девушка, насытившись, благоразумно выходит замуж; юноша излагает свой опыт стихами. Его Amores (любовные элегии) не уступят иному блогу в Тик-токе. Основательный труд «Искусство любви» и звонкое имя Овидия придут уже потом. Повесть о молодом поэте и его возлюбленной состоит из 19 глав с чередующимися названиями: чёт – «Коринна», нечёт – «Назон» и вольным изложением латинских стихов Овидия.
Глава 1. НазонВ середине марта народ римский отмечал Либералии – праздник весёлый, пьяный, уличный, во славу Диониса. Великий бог Либер-Вакх-Дионис не только подарил людям виноград, вино и мёд, он ещё покровительствовал поэзии, и по давней традиции в этот день коллегия поэтов устраивала торжественное жертвоприношение, а затем пиршество и чтение стихов. Неудивительно, что на следующий день поэты просыпались поздно, а те, кому накануне не удалось блеснуть, не только с тяжёлой головой, но ещё и не в настроении. Юный Назон долго лежал с закрытыми глазами, вспоминая вчерашнее. Тутикан, как всегда, блеснул гекзаметрами, славившими богов; Ларг воспевал Антенора-троянца, – а Назон молчал. Пара строф из «Гигантомахии» не в счёт, они уже звучали на собрании коллегии; новые строфы не желали складываться. Ужели он кончился как поэт? Едва начав расцветать, осыпал все лепестки? Выдохся, обречён? Было от чего придти в дурное настроение. – Ты собираешься нынче вставать, лежебока? – просунул в дверь коротко остриженную голову Сострат. Дядька долго не будил его нарочно, чтобы стыдно питомцу было умываться и завтракать, когда приличные люди собираются обедать. Сладко потянувшись небольшим, ладным телом, юноша ловко вскочил на ноги: – Воду неси! Поесть дай чего-нибудь. Пор, лопоухий малый, ещё более заспанный, чем хозяин, ввалившись в спальню с господским сапогом в руках, полез под кровать в поисках второго; обнаружив ночную вазу и оставив заботу о нечищеных сапогах, он понёс её опоражнивать . – Поглядите на него, люди добрые! – завёл дядька скрипучим голосом любимую песню. – Другие уж наработались, а наш всё дрыхнет. Твой батюшка всю-то жизнь до света встаёт, трудится, деньги наживает, а ведь человек не бедный; матушка затемно служанкам дневной урок даёт и сама до вечера по дому в хлопотах и заботах, а их единственный сынок, все науки пройдя, всех однолеток умом обогнав, , знай, лежит, как бревно, и в ус не дует. Ты уж и не вставай, голубчик: скоро вечер. Ох, уж этот Город! Что ни день, то праздник. Нет, пора домой, в Сульмон. Сидим тут без проку, только деньги проживаем. Вот завёлся спозараку! Дядькино нытьё навязло в ушах. Однако Сострата можно было понять: его вскормленник Публий, единственный свет в глазу у родителей с тех пор, как умер старший брат, гордость риторской школы, превзошедший сверстников в науке и красноречии, тот, кому учителя пророчили место в сенате, – и вдруг свернул с прямого пути к успеху, бросил государственную деятельность ь, на форум не ходит, речей в суде не произносит: вместо этого благородный отпрыск зажиточного сульмонского «всадника» хороводится с разными сочинителями, – людьми большей частью безродными и низкими, бездельничает, проедает отцовские денежки вместо того, чтобы их умножать, да ещё запрещает написать о нём правду отцу. – Пор, где же второй сапог? – заорал господин, заглушая намеренно воркотню Сострата. – Пору недосуг, – злорадно сообщил дядька. – Пор с девчонкой развлекается, той, что тебе родителями прислана: вечор я их застукал. Полагая, что поэтическая блажь хозяина происходит от воздержания, Сострат так и отписал в Сульмон, и любящие родители тут же прислали сыну хорошенькую служаночку, свежую, как только что выдернутая из грядки репка. – Ловкач, – услыхав домашнюю новость, хихикнул лежебока, ничуть не задетый тем, что слуга его опередил. Дядька от возмущения задохнулся: – Настал конец моему терпению, – прокашлявшись, грозно начал он. – Сегодня же отпишу господину всю правду про тебя. И про то, что девчонку даже не тонул, и что на форум не ходишь, и про пьянство и стихоплётство. Отец перестает высылать деньги, насидимся голодными. Что ж, мне, человеку подневольному, не привыкать: сызмальства не перекормлен. А вот ты, баловень-сладкоежка, на голодный желудок перестанешь, небось, сочинять стихи. Угроза была нешуточной: батюшка полностью доверял Сострату, и напиши дядька подобное, из Сульмона тут же поступит грозное родительское требование немедленно вернуться. И прости-прощай Рим, вечный праздник, библиотеки, друзья-поэты; здравствуй, сульмонская глушь. – Значит, ты желаешь мне зла? – попробовал хитрец разжалобить Сострата. – Пойми, без Рима я зачахну. Или тебе не по душе жить в центре мира? Или я тебя завалил работой? Чего вам тут не хватает? У Сострата в Сульмоне осталась невеста. Пожилой слуга, уже под сорок, недавно получив свободу от хозяина, он задумал жениться, и теперь, после трехлетия в Риме, ему хотелось домой. Застилая постель, дядька продолжал поучать молодого господина: – Вспомни, ты сын и наследник «всадника». И дед твой был «всадником», и прадед. Твоё дело не позорить предков. Дома хоть за ум возьмёшься.. Станешь помогать отцу хозяйствовать, женишься, наплодишь малых деток, остепенишься. Может, хоть в Сульмоне человеком станешь, должность какую-нибудь займёшь. Вспомни слова умного человека: Лучше быть первым в своей деревне, чем последним в Риме. – Забыл?! – укорил ворчуна Назон. – Я уже был женат. По родительскому выбору, между прочим. И разве не сбежал я от навязанной мне жены? Ох, вижу, ты злодей и задумал против меня недоброе. Сострат и ухом не повёл. Поняв, что на этот раз с дядькой шутки плохи, юноша решил попробовать смирение: – Сострат, миленький, не пиши домой. Я всё сделаю, чего ты не потребуешь. Грубое лицо дядьки выразило удовлетворение: – Перво-наперво сей же час заведи любезную. – Любезная у меня есть. – Врёшь! Да, привирал. Он пока только собирался добиться благосклонности одной прелестницы, однако Сострат обязан был верить господину. – Может, тебя поставить у нашей постели? – язвительно осведомился он у дядьки. Тот, насупившись, принялся обувать неслуха . – Почему она сюда не приходит? – мрачно осведомился он. – Где вы любитесь? – Она замужем за знатным человеком, и за ней следят. – Враньё, – хладнокровно перебил дядька. – Чтобы знатная матрона да польстилась на такого молокососа!.. – Но! Но! – обиделся лгун, но примолк. – Или ты забыл? Послезавтра тебе исполнится двадцать лет. Молодому человеку в таком возрасте наложница нужна каждую ночь. Вот и спи с присланной девчонкой. Разве для Пора её прислали? – Ты требуешь, чтобы я унизился до служанки, да ещё после Пора? – деланно возмутился господин. – Плохо ты меня знаешь. – Жду три дня. Потом напишу хозяину, – мрачно предупредил Сострат. Сбегая по лестнице со своего третьего этажа , раздосадованный юноша думал, что с заупрямившимся дядькой шутки плохи.. Накарябает, будто курица лапой, донос, всполошит родителей, а те ещё не знают, что их сынок больше не бегает на форум, не ищет должностей, как положено молодому человеку из хорошей семьи, но, всецело предавшись главному своему пороку – сладостной лени, с утра до вечера сочиняет стишки. Отец этого не потерпит. Снисходительный и любящий родитель готов многое простить единственному сыну, однако увлечение стихоплётством всегда огорчало его. – Подумай, много ли денег заработал Гомер! – часто упрекал он наследника. – Он заработал бессмертную славу! – хорохорился тот. – Ох, сынок, славу в кошелёк не положишь. Будет хорошо, если ты заслужишь уважение сограждан здесь, в Сульмоне. Бессмертная слава, с чем её едят? Узнай он, что сын не только не перестал стихоплётствовать, но пустился во все тяжкие, вступил в коллегию поэтов, где полно всякой шушеры, водится с кем попало, не думая завести нужные знакомства, забросил форум, – и тотчас из Сульмона раздастся грозный приказ немедленно возвращаться. Что делать, как умаслить Сострата? Ублажить дядьку и завести любовницу? Шлюхи противны; к тому же им надо платить, а он лучше потратится на книги и сласти. Пустить в постель служанку-деревенщину? Позволить прикоснуться к себе огрубелым от чёрной работы рукам? Похотливость свойственна лишь низменным душам. Плотские утехи не влекут его. Зачем тратить силы на то, что роднит человека с животными, когда стоит захотеть, и перед мысленным взором тут же начнут водить хоровод воздушные нимфы… И сами Грации – прелестные Аглая, Ефросина, Талия, одна лучше другой, с улыбкой приблизятся к нему и одарят утончёнными ласками… Он поэт. Как втолковать это тугодуму Сострату? Залитая солнцем улица вела прямиком к Марсову полю. Завтра начинались прекрасные Квинкватрии – четырёхдневные празднества в честь Марса и Минервы, священные дни для всех военных, а также ремесленников и – поэтов, потому что Минерва наряду с Дионисом тоже покровительствовала поэзии. Жрецы салии будут плясать на комиции перед понтификами, учителя получат наконец плату за годовые труды, а поэты опять соберутся для декламаций.и возлияний. Хорошо бы к этому времени сочинить какие-нибудь стишки а не то коллеги махнут а него рукой. Для этого он и спешил на Марсово поле, чтобы там, среди весенней зелени и щебета пичуг, начертать на воске стихотворные строчки. Ближе к Карментальским воротам народу сделалось не протолкнуться.. Бездельники, подобные ему, стремились к приятным местам изобильного на всевозможные утехи Марсова поля. Всем хотелось свежей травки и зелёной тени деревьев, а то и искупаться в прохладных струях источника Девы. Велев не отставать от хозяина нагружённому корзиною со съестным и письменными принадлежностями слуге, Назон ускорил шаг, и тут его окликнул Грецын – соученик по риторской школе. В отличие от Назона, ютившегося в наёмных комнатах, молодость Грецына лелеял просторный отчий дом, атрий коего украшали портреты знатных предков; кошелёк его всегда был полон золотыми монетами, расточаемыми легко и без опаски; одним словом, Назону было до его далеко. Сенаторский сынок! Вот кому была открыта дорога гражданских почестей. Грецын уже метит в эдилы, а застенчивый сульмонец, пробыв пять месяцев триумвиром по уголовным делам и ничем не блеснув, предпочёл незаметно исчезнуть с форума. Возможно, Грецын вовсе не думает глядеть на Назона свысока, причиной надменности всего лишь высокий рост, однако сульмонцу казалось, что это не так. Римлянин превосходил его всем: золотое всадническое кольцо было толще, плащ – дороже; даже обувь его, ладная, новенькая, поскрипывающая, выгодно отличалась от сапог поэта, добротных, но грубых и разношенных. Двое слуг, сопровождавших Грецына, были облачены в нарядные туники, и Назон махнул своему Пору, тащившемуся позади, чтобы тот держался подальше: уж слишком невыгодно было сравнение. Узнав, куда знакомец направляется, Грецын пошёл рядом: у него была назначена встреча с братом в портике Аргонавтов. – Я слышал, у тебя родился сын? – льстиво осведомился у знатного спутника поэт. – Позволь принести поздравления. Тот поблагодарил. – А почему тебя давно не видно на форуме? Назон ответил как можно беспечнее: – Форум, почести, воинская слава, – всё это не для меня. – Но ведь ты неплохо начал как судья-центумвир… – В угоду родителям. Доколе его будут пытать допросами, почему он не хочет карабкаться вверх по лестнице почестей? – Наша семья не из последних в Сульмоне, – счёл он нужным пояснить недоумевавшему собеседнику. – Родители мои люди состоятельные, так что наживат деньги я не стремлюсь, а славой оратора сыт по горло ещё со школьных лет. Я решил посвятить досуг учёным занятиям и литературе. – Похвально, – кивнул Грецын. – Если к тому же средства позволяют. Но ведь подобные занятия не могут сделаться всем в жизни римского «всадника». – Всем в жизни станет для меня безделье, – весело тряхнул пышновоосой головой поэт. – А стихи и книги будут отдохновением. – Значит, досуг, деревня, тихая жизнь в семейном кругу, жена и детишки…И это с твоими дарованиями? Признаться, все мы думали, что ты далеко пойдёшь. Назон был уязвлён: – Какая деревня? Никогда! И никакой семьи! Мое призвание – любовь и наслаждение. Например, сейчас я полон красавицей Коринной. Что за Коринна? И сам удивился слетевшему с языка слову. Недавно читал плохонькие стишки какой-то поэтессы Коринны ; имя прилипло. – Гетера? – снисходительно осведомился Грецын. – Нет, милейший друг, – спесиво вскинул голову Назон, – гетеры не в моём вкусе. Коринна – всего лишь прозвище; истинное имя моей возлюбленной должно остаться в тайне. Я предпочитаю возвышенное чувство любви. – Как прикажешь это понимать? – А так. Любишь тогда, когда, не кривя душой, можешь сказать избраннице: ты одна для меня на свете; других женщин не существует. – Слишком возвышенно, – подумав, рассудил Грецын. – Ты взлетаешь черезчур высоко. Что до меня, я буду удовлетворён, если стану консулом, а жена родит мне ещё пару сыновей. Назон подумал, что тоже не отказался бы стать консулом, если бы не лень . Незаметно за разговором миновав ворота и вступив с толпой на Марсово поле, однокашники шли среди гулявших, с любопытством озирая пёстрые одежды, высокие причёски, раскрашенные лица встречных женщин, коих было множество, как цветов на весенних лугах. – Я замечаю, что возвышенная любовь к Коринне не мешает тебе любоваться продажными красотками, – хмыкнул Грецын. Назон поморщился, досадуя про себя: что за Коринну он выдумал на свою голову? – Я доверился тебе в надежде на твою скромность, – упрекнул он. – Ну уж, ну уж! – засмеялся Грецын. – Вы, поэты, сами охотно выбалтываете в стихах все свои секреты. Кто бы знал о Кинфии либо Делии, если бы не поэтические признания Тибулла и Проперция? В портике Аргонавтов, среди зевак, рассматривавших картины, прогуливался брат Грецина ,завитой, надушенный Флакк. В отличие от брата он не старался блеснуть серьёзностью, а с удовольствием красовался, выставляя напоказ богато вышитую тунику и плащ с огромной золотой пряжкой, а также унизанные блестящим и перстнями руки. – Высматриваешь красоток? – приветствовал брата поднятием руки Грецын. Флакк томно усмехнулся: – Их тут нынче, как рыбёшек на мелководье. Привет, Назон, – кивнул он сульмонцу. Желая поддержать непринуждённую болтовню со знатными юношами, Назон лукаво указал на проходившую мимо женщину с большой копной чужих волос а голове: – Спорю, с этой девицей ты уже условился о свидании. – Это Хлида, – снисходительно усмехнулся Флакк. – Между прочим¸ недорого берёт. И та была моей, и эта, – небрежно указывал он на женщин. – Нет, я жду одну птичку, залетевшую сюда лишь дважды, и то мимоходом. Крошка прелестна, как бабочка. – Оставь на сегодня всех бабочек, птичек и рыбок Назону, – взял брата под рукк Грецын. – Идём, шалопай, у нас важное дело. Братья удалились, и Назон перевёл дух. Богатые и знатные сверстники его стесняли. Вот и с Хлидой попал впросак: эту «лупу» тут, должно быть, все знают, а он посчитал её за лакомую добычу. Никак она строит ему глазки? Наверно, подумала, у него много денег, раз явился в компании с богачами. Любопытно, заговорит ли она первой? Велев Пору с его корзиной держаться подальше, Назон принялся разгуливать вдоль стен портика, рассматривая картины. На них были с большим искусством изображены корабль Арго, Ясон со спутниками, синие волны Пропонтиды, Симплигады, Дракон, Золотое руно, – и неистовая колхидянка Медея, творящая колдовские заклинания, , вызывающая Гекату, поражающая кинжалом собственных детей. Художник изобразил её упитанной, раскосматившейся, с перекошенным лицом особой. Юный поэт покачал головой: нет, Медея была не такой, не злобной, но беззаветно любившей и очень несчастной женщиной . Чужестранка, пожертвовавшая родиной ради Ясона, одинокая, без друзей и родни, ненавидимая эллинами, внезапно брошенная вероломным супругом; преступная мать, она убивала детей не в порыве злобы, но со своей безрассудной любовью заодно. Какой сюжет! Будет время, он напишет о страданиях оскорблённого женского сердца. – А как звали отца Медеи? – Нежный женский голосок за спиной Назона заставил его резво обернуться. – Ээт, – любезно подсказал он, – и осекся. Перед ним стояла юная девушка невообразимой прелести. Розы и лилии не могли спорить с цветом её лица; тёмные фиалки среди густой травы не были пленительней её сиявших глаз, а задорный носик смешно поднимался вверх вместе с губкой, так что маленький рот её, полный ослепительных зубов, оставался полуоткрытым, как у ребёнка. Незнакомка была невелика ростом; рядом с нею Назон почувствовал себя крупным мужчиной и приосанился. – Царь колхов Ээт, отец Медеи и несчастного Апсирта. Вот на другой картине он держит отрезанную ногу сына, – пустился он в объяснения. Заметив произведённое ею впечатление, красавица смутилась, будто мужское восхищение было ей внове, и , не поблагодарив за разъяснения, лёгкими шажками посеменила дальше вдоль стены. За нею следовали три прилично одетых служанки. Водя пальчиком по картинам и лепеча какой-то вздор, она косилась на Назона, будто приглашая его к дальнейшим пояснениям. Однако простак остался недвижим. Такой женской прелести он представить не мог даже в мечтах. Все нимфы и дриады, все воображаемые богини не шли в сравнение. Незнакомка была само совершенство. Кто же она, эта красавица? Пор дёрнул хозяина за одежду, напоминая о себе. Назон в негодовании отмахнулся от глупого парня. Служанки чудной незнакомки пересмеивались, поглядывая на них, и толкали локтями друг друга. Наконец одна, с большим, как у лягушки, ртом, нарочно отстала от прочих, делая вид, будто завязывает ремешок сандалии. Назон толкнул Пора: – Спроси скорей, как имя её хозяйки. Тот, перехватив корзину из руки в руку и что-то жуя, уныло поплёлся исполнять приказание – Напе, – довольно скоро вернувшись, объявил парень. Назон опешил: прелестную незнакомку звали будто рабыню-чужестранку. – Да ты как спросил? – потребовал он уточнения. – Так и спросил: как тебя зовут? – обиделся Пор. Хозяин в сердцах показал ему кулак, что особого впечатления на Пора не произвело: парень хорошо знал покладистый нрав господина. – Когда-нибудь я тебя поколочу, – пообещал Назон. – Поесть пора, – огрызнулся слуга. Следуя за пленительной незнакомкой, Назон переходил от колонны к колонне. Вдали мелькала пышная причёска девушки, доносился звонкий картавый голосок, постукивали каблуки. Он двигался следом, будто рыба на крючке. Закончив осмотр картин, красавица направилась вон. Небольшое шествие открывал важный евнух, которого Назон принял поначалу за служанку. Мальчик раскрыл над головой госпожи разноцветный зонтик; сзади следовали две служанки. Она уходила, и встревоженный юноша не знал, на что решиться. Большеротая Напе обернулась и, полыхнув чёрным глазом, замешкалась: снова у её сандалии развязался ремешок. Торопливо приблизившись, Назон пробормотал: – Девушка, как зовут твою госпожу? Служанка охотно откликнулась: – Мою госпожу зовут Терцией. Корнелия Терция, супруга Фуфидия Капитона. Её муж, а мой хозяин, магистрат, ведает сбором пошлин при Фрументальных воротах. – Где ваш дом? Напе выразительно протянула ладонь, и Назон достал монету. – Знаешь Крытую улицу возле Тибра? – проворно выхватила монету служанка. – Ищи дом с балконом над входом, а напротив посудная лавка. Зардевшись, юный сульмонец попросил: – Передай госпоже, что она восхитительна. – Знаем без тебя, – засмеялась дерзкая девчонка и побежала догонять хозяйку. Забыв обо всём на свете, он глядел вослед удалявшимся женщинам. – Долго мы будем здесь стоять? – нарушил его блаженное созерцание Пор. Назон со вздохом обернулся к нему: – Запомни: Крытая улица, дом с балконом. Они расположились на берегу у самой воды, и пока слуга готовил завтрак, его господин нетерпеливо грыз стиль: он сочинял любовное письмо. – Ранил меня стрелою Амур… Нет. Подобна ты Леде, Елене… Нет, нет! Терция прекрасней всех богинь. Доля влюблённого воинской доле подстать… Опять лезли стихи. Он не может двух слов сказать, чтобы тут же не получилось стихотворение. Даже письма не сочинить. – Пор, что бы ты написал девушке, с которой хочешь познакомиться? – рассеянно полюбопытствовал он. – Да я и писать не умею, – удивился тот. – Я бы потискал её где-нибудь в уголке, она бы и уразумела, чего от неё хотят. Назон недовольно поморщился: – Мы живём не во времена Ромула, когда люди одевались в листья, ели жолуди и лапали женщин без лишних слов. – В этом деле всё без изменений, – заверил слуга. – Оно и плохо. Зачем поступать по-звериному, отказываясь от всех удовольствий? Люди ничего не понимают, пока их не научишь. Он задумался. Пор прав в одном: мысли в письме надо излагать чётко и кратко: хочу познакомиться и точка. А стихи отложить до другого раза. – Есть ли ещё в корзине таблички? – озабоченно осведомился он. Наконец, письмо было составлено, с завтраком покончено, и они отправились на поиски Крытой улицы. Незнакомка жила в самом начале её; двухэтажный дом был невелик, но добротен, окованная железом дверь выглядела внушительно. Приблизившись, Назон как бы невзначай трепетно её коснулся. Из-за двери явственно тянуло тушёной чечевицей: должно быть, привратник обедал. Привязать письмо к двери ручки? Постучать ит отдать привратнику? Подождать, пока из дома кто-нибудь выйдет? Пока он раздумывал, Пор, набрав камешков, принялся швырять их на балкон. В маленьком оконце появилась голова Напе. Всё тотчас поняв, служанка сделала знак, что сейчас спустится вниз. Назон опомниться не успел, как табличку с заветным письмом у него выхватили из рук, и дверь за Напе захлопнулась. Ночью родились стихи. «Я не пойму, отчего мне кажется жёсткой постель, И одеяло моё на пол с кровать скользит, И почему во всю ночь я сном не забылся? Да, несомненно: впились в моё сердце любовные стрелы, Я запылал, – и в груди царствует ныне Амур! Я побеждён, усмирён и молю о пощаде. Руки к тебе простираю, проказник крылатый! Жертва злосчастная, с свежей любовною раной, Вслед колеснице твоей триумфальной и я побреду. Розы сыпать с небес станет сыну Венера Рукоплеская, триумфу его веселясь. Прежде хотел я восславить кровавые брани, Звонким стихом захотел распри гигантов воспеть. Нет, не желаю я славы Гомера. Прощайте, герои! Лишь бы красавица слух преклонила К песням, подсказанным богом румяным любви» Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь загрузка... 1
Поиск любовного романа
Партнеры
|