Разделы библиотеки
Лорна Дун - Ричард Блэкмор - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Лорна Дун - Ричард Блэкмор - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Блэкмор Ричард
Лорна Дун
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 11 Заслуженный ужин
— Неплохо, совсем неплохо, — подытожил господин Фаггус. Я выбрался из навоза, немного удрученный, но, тем не менее, довольный (впрочем, я умудрился упасть на голову, как это обычно у меня получалось). Джон Фрэй начал истошно хохотать, и мне захотелось немедленно врезать ему в ухо. — Прекрасно, мой мальчик, я думаю, со временем из тебя выйдет великолепный наездник. Честно говоря, я и не думал, что ты сумеешь столько продержаться.
— Я бы и дольше продержался, сэр, но у вашей лошади мокрые бока, и я случайно соскользнул.
— В этом ты прав, мой мальчик, правда, эта случайность произошла именно в том месте, где захотела сама кобыла. Не огорчайся, Джек, что я над тобой немного подтруниваю. Для меня Уинни — самое дорогое существо на этом свете, и мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Если бы ты победил, я бы этого, наверное, не перенес. Только я могу ездить на своей лошади.
— Стыд и позор тебе, Том Фаггус, — выкрикнула внезапно подбежавшая мать, да так злобно, что мы с Энни невольно переглянулись. — Усадить мальчика, моего мальчика, на свою зверюгу, будто его жизнь не стоит и пенса! Он единственный сын своего отца, тихий, спокойный, между прочим, честный, а не паршивый разбойник с большой дороги! А он бы мог одной левой схватить и тебя, и твою поганую кобылу и утопить в пруду! Да я тебя сама сгною, если с его головы упадет хоть волосок. Сынок, сынок мой дорогой! Что бы я без тебя делала? Ну-ка, подними руки, Джонни.
Во время этой пламенной речи мать обнимала и ощупывала меня, а Фаггус стоял рядом, сгорая от стыда и не зная, как следует себя повести в данном случае.
— Мама, да ты только посмотри на его куртку! — выкрикнула Энни. — А бриджи! Да он порвал бриджи, за которые мы уплатили целый шиллинг!
— Да плевать я хотела на бриджи! Пошла вон, гусыня! — С этими словами мать влепила Энни такую пощечину, что та отлетела в сторону и угодила как раз в объятия Тома Фаггуса, который тут же прижал к себе девочку и поцеловал. — Будь ты проклят! — кричала мать, разозленная на Тома еще больше тем, что ей пришлось из-за него ударить Энни. — И это после всего того, что мы для тебя сделали! Да мы спасли твою никчемную голову, а ты собирался угробить моего сына! Чтобы никогда твоя кобыла в наших краях не показывалась, раз ты так платишь за добро! Спасибо вам огромное и тебе, Джон Фрэй, и тебе, Билл Дэдс! Так-то вы заботитесь о сыне вашего хозяина! Свора трусов и негодяев! Сами испугались этой твари, так решили усадить на нее моего мальчика!
— Миссис, ну что мы могли поделать? — начал оправдываться Джон Фрэй. — Джон сам захотел прокатиться, мы же…
— Какой он тебе Джон! — возмутилась мать. — Для тебя он господин Джон, если угодно, не забывай этого. А теперь, Том Фаггус, будь любезен, убирайся отсюда подобру-поздорову, покуда цел. А если я увижу еще раз твою кобылу, я собственноручно переломаю ей ноги, если уж мои работнички не осмелятся подойти к этой твари.
Все стояли молча, пораженные. Мы знали, что мать тихая и спокойная женщина, которую можно запросто обвести вокруг пальца. Теперь же работники забрали лопаты и потихоньку стали расходиться, чтобы рассказать своим женам о случившемся. Уинни тоже недоумевающе смотрела на мать, словно не понимая, что же она такого наделала. Потом лошадь подошла ко мне, задрожала и нагнула шею, как будто извинялась, что поступила так жестоко.
— Уинни останется на ночь здесь, — заявил я, поскольку сам Фаггус до сих пор не произнес ни слова, а начал медленно собирать вещи, ибо знал, что с женщинами лучше не спорить. — Мама, она останется здесь, иначе я уйду вместе с ней. Я раньше и знать не знал, что такое кататься на настоящей лошади.
— Молодой человек, — начал Том, продолжая собираться в путь, — вы знаете о лошадях больше, чем кто-либо другой во всем Экзмуре. Ваша мать должна гордиться этим и ничего не бояться. Уж если я, Том Фаггус, кузен вашего отца, позволил вам сесть на кобылу, равной которой нет ни у герцогов, ни у принцев, значит, я увидел отвагу и мужество в ваших глазах. С самого начала я знал, что вы справитесь с лошадью и победите. Но женщины нас не понимают. Прощайте, Джон. Я горжусь вами и надеюсь, что смог доставить вам удовольствие. Впрочем, я приехал, чтобы рассказать вам массу таких историй, от которых у вас волосы стали бы дыбом. И хотя со вчерашнего дня у меня не было во рту ни крошки, поскольку весь хлеб я отдал одной несчастной вдове, теперь я поскачу на болота и буду там голодать, вместо того, чтобы отпробовать самый роскошный ужин в том доме, где меня уже забыли.
С этими словами Том тяжело вздохнул, вспоминая, видимо, моего отца, и неторопливо сел на Уинни. Он приподнял шляпу, прощаясь с матерью, но ей так ничего и не сказал, а опять обратился ко мне:
— Открывай ворота, кузен Джон. Пожалуйста, если не трудно. Ты победил Уинни, и она теперь не сможет перепрыгнуть их, бедняжка.
Но перед тем как лошадь развернулась, мать подошла к Тому, одной рукой прижимая к глазам край фартука, а другую протягивая кузену. Но тот сделал вид, что не замечает этого.
— Остановись, Том, — попросила мать. — Я хочу с тобой поговорить.
— Господь Бог услышал мои молитвы! — воскликнул Фаггус, и лицо его переменилось так, словно уже не он, а совсем другой человек сидел в седле. — Неужели это моя любимая кузина Сара? Я считал, что все стыдятся меня и никто не пригласит на ночлег с тех пор, как погиб мой кузен Джон Рид. «Приходи ко мне, — говаривал он частенько, — приходи ко мне, Том, когда тебе будет худо, и моя жена всегда приютит и накормит тебя». «Конечно, дорогой Джон, — отвечал я тогда, — я знаю, что именно так она и обещала моей матери, но люди обо мне плохого мнения, может быть, и кузина Сара не захочет меня видеть». Это был настоящий мужчина! Если бы вы знали, что он ответил мне! Но не будем об этом. Теперь я никто. С тех пор, как погиб мой кузен Джон Рид, я уже не чувствую себя человеком.
Он тронул поводья, но мать не дала ему уехать.
— О Том, это была страшная потеря. Я ведь теперь тоже никто без него. Ты должен понять меня, ведь кроме тебя, наверное, меня никто не поймет.
И она расплакалась, а я стоял и удивлялся, потому что сам уже давно перестал плакать.
— Конечно! — крикнул Том и в одно мгновение соскочил с Уинни, ласково глядя на мать. — Я испытываю то же, что и моя любимая кузина Сара. Может быть, я и в самом деле не очень хороший человек, но я умею ценить добро. Одно ваше слово, и я…
— Тихо, Том, ради всего святого! — воскликнула мать, с опаской поглядев в мою сторону. В свое время она заставила меня забыть не только о мести, но и том, чтобы я искал справедливости в суде. «Бог сам рассудит», — говорила она мне, и постепенно я свыкся с этой мыслью, отчасти из-за своего мягкого характера и еще потому, что мне твердили, будто отца убили за то, что он напал первым.
— Спокойной ночи, кузина Сара, спокойной ночи, кузен Джон, — печально проговорил Том, снова устраиваясь в седле. — Ни еды ни ночлега мне не предвидится, а ночь будет темная и холодная. Поделом мне! Ведь я посмел обидеть мальчика, который так похож на него!
— Кузен Том, — тихо произнесла мать, чтобы мы с Энни не услышали, — ты поступишь несправедливо и не по-родственному, если откажешься от нашего дома. Конечно, мы не можем предоставить тебе развлечений, как в богатых гостиницах, да и яства у нас не такие изысканные. Но сегодня суббота, работники ушли по домам, и у тебя будет в распоряжении комната. Я угощу тебя жареной олениной, свежей ветчиной, вяленой лососиной, холодной свининой и устрицами. А если все это тебе не по вкусу, мы за полчаса поджарим тебе парочку вальдшнепов, а Энни приготовит к ним тосты. А еще у нас на прошлой неделе гостили добрые люди и, уезжая, второпях забыли маленький бочонок джина. Конечно, я не вправе была оставлять его себе, но что может поделать бедная вдова? Иначе его забрал бы себе Джон Фрэй.
Джон Фрэй действительно подбирался к этому бочонку, и когда я увидел, как он что-то прячет себе под фартук, я тут же остановил его. «Ну что ты, Джон, — ответил тогда Фрэй, — я несу домой полено, жена просит разжечь печь, а у нас, как назло, все дрова сырые». «Ну-ка, покажи его мне, — настаивал я, — странной формы поленья стали рубить дровосеки. Показывай, тебе говорю, не то сам вытащу!»
Короче говоря, Том остался у нас на ужин и попробовал всего понемногу — сначала несколько устриц, потом вяленой лососины, яичницу с ветчиной, несколько кусков жареной оленины, после чего он отпробовал холодной копченой свинины и напоследок жареного вальдшнепа с тостами, запивая его джином с горячей водой. Сменив белье, он стал ласковым и все время хвалил Энни за прекрасно приготовленный ужин, время от времени причмокивая губами и довольно потирая руки, когда они были свободны от еды.
Тома переодели в бриджи Фрэя, поскольку он сказал, что одежда отца ему будет великовата. Мать даже обрадовалась, что Том отказался, а Фрэй, в свою очередь, предложил весь свой гардероб, ссылаясь на то, что ему даже будет приятно, что его одеждой, пусть хоть временно, но воспользуется такая знаменитость, как Фаггус.
Том Фаггус был веселым парнем, он не заострял внимание на пустяках и не искал ссоры ни с кем. Он был настолько добродушен и так ценил благородство, что если путник говорил ему ласковые слова, он даже мог вернуть ему отнятый кошелек. Да, он действительно отбирал у людей деньги, причем чаще силой, нежели обманом, и закон был против него. Но тут я вообще перестаю понимать логику вещей. Я видел много грабителей — и законных и незаконных — и мне трудно судить, где же проходит грань в легальности грабежей. Но не мне рассуждать об этом. Даже сейчас, уважая закон и почитая короля (что мне и положено, как честному подданному и церковному старосте), я не понимаю одного: почему Тома Фаггуса, который много трудился, называли разбойником, тогда как король не занимается ничем (правда, ему и не надо ничего делать в силу своего положения) и, тем не менее, с удовольствием принимает дань в огромных количествах да еще и с благодарностью от верных подданных.
Но в те дни я мало что знал о профессии своего кузена. Правда, мать иногда испуганно оглядывалась по сторонам и просила Тома не говорить так много, чтобы — упаси Господь! — не услышали дети, а наш гость послушно кивал и тихонько попивал свой джин.
— Ну, а теперь пойдем посмотрим, как там Уинни, — предложил мне Том сразу после ужина. — Обычно я кормлю ее до того, как сажусь за стол сам, но сегодня ты ее так умотал, что ей надо было немного остыть. Впрочем, я никогда не оставляю ее подолгу одну. Бедняжка, наверное, успела без меня соскучиться.
Я обрадовался возможности еще раз побыть рядом с лошадью, и Энни тихонечно пошла вслед за нами. Кобыла уныло шагала по земляному полу конюшни из угла в угол (Том запретил стелить солому, объяснив это тем, что для своей лошади привык все делать сам). Уинни ходила без привязи («Моя кобыла не собака!» — рассердился Том, когда Джон Фрэй предложил привязать ее). Увидев хозяина, лошадь сразу же подбежала к Тому, и глаза ее радостно заблестели.
— Ударь меня, Джек, и увидишь, что она сделает. Не бойся, ничего страшного не произойдет. — Говоря так, он нежно гладил ее по ушам, а Уинни прижималась к нему шеей. Я сделал вид, что хочу стукнуть Тома, и Уинни в ту же секунду схватила меня зубами за пояс, приподняла так, что я думал, она швырнет меня оземь и растопчет, как Том тут же остановил ее.
— Ну как, парень, понравилось? А у тебя есть лошадь или собака, способная за тебя заступиться? Но она умеет не только это. Если я свистну по-особому, словом, подам сигнал тревоги, Уинни расшибет дверь конюшни и прискачет ко мне на помощь прямо в дом. И неважно, будет это церковь или каменный замок. Ах, Уинни, ведьма моя маленькая, мы и умрем с тобой вместе!
Потом Том начал кормить ее прямо из рук. Уинни не притронулась к овсу, который был заготовлен для других лошадей, хотя была изрядно голодна. Фаггус достал из своего мешочка какой-то порошок и смешал его с овсом. Когда я спросил, что он делает, Том только рассмеялся и объяснил, что добавляет лошади в корм «звездную пыль». Он внимательно наблюдал за Уинни, а когда она поела и напилась холодной воды, сам смастерил ей удивительной формы лежанку из соломы и перед уходом не забыл пожелать спокойной ночи.
Потом мы сидели у огня в большой комнате, и Том веселил нас, показывая самые разные игры. Все это время он курил, но совсем необычным способом. У него не было трубки. Он делал из бумаги маленькие трубочки примерно с палец длиной, острые с одной стороны, и острым концом клал в рот, а через широкий конец выпускал кольца сероватого дыма. Мы с Энни с удивлением смотрели на него. Я тоже захотел попробовать, но Том рассмеялся и сказал: «Тебе нельзя. Это не для мальчиков». Тогда Энни положила ему руки на колени и наивно спросила: «Значит, для девочек, да, кузен Том?» Лучше бы она не спрашивала. Том протянул ей острый кончик, она закрыла глаза и вдохнула. Одного вдоха было достаточно. Она закашлялась, да так сильно, что нам с Лиззи пришлось усердно колотить ее по спине, пока она не успокоилась.
Чтобы как-то загладить свою вину, Том принялся рассказывать нам интересные истории, но не про себя, а про других людей. Как ни странно, но нам казалось, что все, про кого он говорил, давным-давно нам знакомы, что его герои — это наши добрые друзья. Он ни разу не повторился, и как только один рассказ заканчивался, он тут же переходил к следующему. Он говорил, подражая голосам разных людей, при этом меняя лица, да так забавно, что я, Энни и Лиззи смеялись до слез, а у мамы даже лопнул новый поясок за десять пенсов. Из угла, где старушка Бетти Максуорти мыла посуду, то и дело раздавался оглушительный хохот.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры