Наваждение Монгола

– Первая брачная ночь по праву моя! – У меня свадьба… Что вы себе позволяете?! Я ничего вам не должна! Прищуривается, восточные глаза незнакомого мужчины наполняются дикостью. – Не ты. Твой жених задолжал мне жизнь. Теперь Айдаров ответит за все. – Кто вы?! – наконец, выдавливаю из себя. – Монгол, – он проводит грубым пальцем по моим губам. – Ты не вернешься в дом отца, запомни. По традиции моего народа невеста должна быть девочкой. Вот сейчас и проверим. Снимай платье.

Глава 1

* * *

Глава 1

– Просто потрясающе! Какая невеста красивая…

Восхищенный голос стилиста рядом действует на нервы, как, впрочем, и ее мельтешение.

– Это же Айдаров Мурат Айратович! Один из самых влиятельных политиков страны!

– Свадьба стоимостью в миллиард. Об этом будут писать еще долго…

Среди гомона женских голосов я четко выделяю один. Сводная сестра стоит за спиной и смотрит прямо мне в глаза через зеркало.

Голос напоминает змеиное шипение, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не зарыдать, потому что мне выпал сомнительный билет в счастливую жизнь жены миллиардера.

Резко вскидывает подбородок так сильно, что длинные каплевидные бриллиантовые серьги ударяются о лебединую шею.

Красавица сводная сестра, привыкшая купаться в роскоши и всеобщей любви, она затмевала меня всегда, с того самого момента, когда через несколько месяцев после смерти моей мамы отец привел в дом Марину. Прошло всего десять лет, а кажется, что все забыли, что у Голицыных есть еще одна дочь. Я.

– Теперь ты будешь Айдарова. Я бы убила за такую возможность.

– Он старше отца, Насть, пугает до икоты, и ты знаешь, что он мне сказал…

Резко влезает в разговор моя мачеха, поправляя идеально завитой локон. Эффектная женщина, которую я никогда не назову мамой.

Марина хватает меня длинными пальцами за подбородок и поворачивает мое лицо к себе, рассматривает труды дорогущего визажиста, на которого у нашей еще недавно состоятельной семьи нет денег.

У папы оказалась на редкость требовательная новая жена, привыкшая шиковать, не обращая внимания на проблемы, которые черной тучей нависли над нашей семьей с того дня, как на моем пути возник Айдаров…

– Глаза сделайте чуть ярче, и добавьте румян, а то она выглядит невзрачной. Тот случай, когда платье затмевает его носительницу.

Тонкий намек на мое несовершенство. Марина годами оттачивала умение ранить словами, дозировать боль и работать филигранно, чтобы я ничего не могла рассказать отцу, который давно отучился слышать собственную дочь.

Дожидается, чтобы от нас отошли и, нацепив фальшивую улыбку, инструктирует тихо:

– Я надеюсь, ты не успела наделать глупостей, Яся?!

Прищуривает глаза, на что получает мой злой взгляд.

– Я про твое бегство в ночной клуб. Ты понимаешь, что ты вчера сделала?! Если господин Айдаров узнает…

– Ты ведь знаешь, что нас ждет в случае, если посмеешь разочаровать олигарха?!

Смотрит на меня исподлобья, едва удерживая маску доброжелательности, и цедит тихо:

– Если мне не изменяет память, ты меня лично по требованию Айдарова к его доверенному гинекологу водила!

– Это было до того, как ты сбежала и провела ночь неизвестно где! Если ты что-то сделала, если только ты больше не невинна…

– Хватит, – цежу, стараясь не повышать голос. Этот разговор не для лишних ушей.

Здесь со стороны жениха женщины также присутствуют. Необычные традиции, которые мне пока не очень понятны.

– Помни о брате, Ярослава. Айдаров перекрыл нам кислород. Обложил так, что… – выдыхает, сбрасывая привычную личину стервы. – Матвей нуждается в лечении и если из-за тебя мой сын… – прикрывает рот дрожащими пальцами, а я сдуваюсь.

Я бы не пошла на все это, если бы не мой единокровный брат по отцу. Мотя. Он другой во всех смыслах, отличный ото всех. Ребенок с невероятной душой. Его я, можно сказать, вырастила, пока Марина гуляла по тусовкам.

– Будешь послушной, удовлетворишь Айдарова и все наши проблемы решены.

– Он мужчина, а ты будущая жена. Он в своем праве. Будешь молчать и делать все, что скажут! От тебя зависит будущее семьи и бизнеса!

– Перестань. Мурат мужчина в самом соку, дурочка ты, еще не понимаешь! Ничего. Брачная ночь многое откроет. Я бы с радостью просватала ему Настю, но он выбрал тебя!

– Улыбайся, Ясенька, сегодня самый счастливый день в твоей жизни и в моей! Наконец-то ты уберешься из моего дома!

Отворачиваюсь. Прикусываю губу и смотрю на девушку в зеркале.

Говорят, невеста на собственной свадьбе – самая красивая, самая счастливая. В детстве каждая мечтает о платье принцессы и о принце, ждущем у алтаря.

Рассматриваю темноволосую девушку, которая смотрит на меня из зеркала. Роскошное белоснежное платье усыпано полудрагоценными и драгоценными камнями, на шее тяжелый обруч из платины с крупным бриллиантом, уши оттягивают караты.

Пышная юбка и шлейф длинной в пару метров, расшитый переливающимися чистотой огранки камнями.

Если на меня упадет луч света, я, наверное, буду походить на рождественскую елку из-за обилия украшений, которые будут отдавать миллионом бликов.

Подвенечное платье мечты, свадьба мечты, а у меня в глазах слезы.

Делаю пару шагов, пытаюсь привыкнуть к ноше. Платье стоимостью в миллион. Так скажут и напишут, а на самом деле невыносимо тащить на себе лишних двадцать килограммов.

Красиво, хоть и броско, кричаще о том, что мой будущий муж один из самых влиятельных людей страны, который, к слову, по возрасту старше моего отца.

Поправляю длинные манжеты, по своему крою мой наряд весьма закрыт, но вырез глубокий, и благодаря тугому корсету моя от природы небольшая грудь выглядит слишком провокационно.

Хлопок двери, врезавшейся в стену, раздается слишком громко и заставляет женщин, заполнивших спальню, замолчать, а затем и вовсе побледнеть.

Первая справляется с шоком Марина, она быстро направляется к замершему у двери грозному мужчине. Высокий. Крепкий. Чуть полноватый, но далеко не рыхлый. С седой бородой и цепкими черными глазами немного навыкате, которые выхватывают меня в пространстве и сшибают волной неприкрытой похоти и гнева.

– Вам пока нельзя видеть невесту, Мурат Айратович, церемония еще не…

Рявкает так, что Марина спотыкается, так и не добежав до мужчины, и стремительно бледнеет, а я смотрю на своего охранника, которого ко мне приставил сам Айдаров. Блюсти честь будущей жены, так сказать.

Рядом с от природы крупным кавказцем этот бугай теряется, он выглядит поникшим, как нашкодивший пес, поджавший хвост.

– Все вон! Я хочу остаться со своей невестой наедине. Нам есть о чем поговорить, правда, Ярослава?

Айдаров приказывает и никак иначе. Секунд хватает на то, чтобы помещение очистилось. Я бы и сама бежала куда глаза глядят, но мне некуда.

Вчера ночью я попыталась, нет, не так, я захотела убежать от проблем, от судьбы и от страшного мужчины, которого прочат мне в мужья, но потом, когда шок прошел, я вспомнила, что грозит брату, отцу, всей нашей семье и вернулась.

Мокрая, грязная, продрогшая. От таких монстров не убегают, от судьбы тоже, но у меня почти получилось…

Дверь вновь хлопает, отрезая меня и моего будущего мужа ото всех.

Он произносит мое имя полностью, смотрит цепко, изучает. Слишком жестокий, привыкший покупать все и всех. Говорят, его избранницы долго не живут. Рассматривает меня, проходится по моей фигуре жадным взглядом, застывает на лице.

– Не эти слова невеста желает слышать от будущего мужа перед свадьбой.

Делает паузу, пригвождает колючим взглядом к полу и делает несколько шагов в мою сторону, а я вытягиваюсь, как струна, натянутая до предела, замершая за мгновение до того, как лопнуть.

– Чем ты думала, когда решилась убежать от охраны?

Айдаров не поднимает голоса, наоборот, начинает говорить тихо, но только от интонации у меня озноб по спине.

– Я просто хотела вдохнуть чуточку свободы перед заточением.

Хмурит брови, делает шаг ко мне один, второй, а я заставляю себя стоять. Приближается и ловит меня за локоть, нависает, прикусывает мясистые, широкие губы, словно в раздумье.

Мужчина в возрасте, но хватка цепкая. Руки сильные. Он ими отменно умеет мучить. Гоню мысли, не хочу вспоминать тот день, когда я окончательно поняла, что продана монстру. Потому я и сбежала…

– Такая невинная. Глаза голубые, с прозрачной поволокой, смотришь открыто, прямо. Нетронутая, естественная красота. Когда увидел тебя, думал, что нашел покладистую жену, чистую, кроткую, послушную в постели и молчаливую. Редкий алмаз, который я посчитал достойным, решил ввести в свой дом.

Опять выдерживает паузу, наклоняет лицо ко мне и добивает резким тоном:

– А мне докладывают, что невинный цыпленок шлялась непонятно где и вернулась под утро, потрепанная, грязная, словно облеванная… Невеста самого Айдарова! Моя невеста! Ты понимаешь, что я с тобой сделаю за это?!

С каждым его словом хватка на локте становится все болезненнее, сильнее и из моих глаз уже текут слезы.

– Скажи, может, был излишне мягок с тобой?! – продолжает уже нежно, словно действительно спрашивая. – Может, рано позволил убрать хомут с шеи твоего папочки?! Ослабил давление и тебе показалось, что я могу и уступить?! Так вот. Один твой неверный шаг и я закручу вентили финансовых поступлений твоего отца, все в моих руках, власть у меня и все решения только через меня.

Холодный пот прошибает спину. Он сейчас Мотю приговаривает к смерти за то, что ослушалась, за мою слабость, за мой страх…

– Нет, Мурат Айратович, я не делала ничего плохого. Вы же видели заключение вашего гинеколога! Не надо… умоляю…

Резко хватает за мое лицо и прижимает к себе, дает прочувствовать всю силу, которая скрыта под брендовым костюмом жениха.

– Ну что же, тогда мне ничего не мешает консумировать брак прямо сейчас.

Эта фраза как ультиматум, как приговор и я выпаливаю:

В глазах щиплет сразу же и сердце наполняется режущей болью, я готовила себя морально к тому, на что обречена, но желала оттянуть то, что должно произойти, хотя бы до ночи, хватаясь за минуты и часы…

Внимательные темные глаза следят за каждой моей реакцией, за слезами, которые замерли на ресницах…

– Прошу вас, господин Айдаров, не нужно… не позорьте меня так… Там за дверью собрались ваши гости, моя семья… они ведь услышат, поймут… что именно здесь происходит…

Я говорю сбивчиво, выпаливаю свои мысли, проговариваю все, что на душе, не забывая ни на секунду, что передо мной настоящее чудовище, не знающее пощады. Он выбрал меня придирчиво, словно племенную кобылу, чтобы по всем параметрам подошла, со всеми справками.

Мерзко. Унизительно и не давая мне ни малейшего шанса отказаться от сделки.

Выслушивает меня и наклоняется так близко, что я могу разглядеть каждую черточку на смуглом лице.

– Какая ты красивая, Ярослава… Чем так меня зацепила, что ни на кого смотреть не могу… Женой тебя сделаю, озолочу… В шелках ходить будешь. Но если ты мне солгала, если солгала…

Сильные пальцы впиваются в скулы, а глаза вспыхивают фанатичным блеском, и я проклинаю тот день, когда попалась на глаза этому извергу.

Не обманываюсь, примерно понимаю, что за монстр берет меня в жены. Дожив до своих лет, один из самых влиятельных людей страны озадачился наследником, которого должна родить девушка с кристальной репутацией, отдав себя на заклание, и вчера я хотела убежать, совершить ошибки, изваляться в грязи, чтобы стать противной.

Порченый товар не прельщает, но я… вернулась, с глазами полными слез и переломанным хребтом, потому что не смогла. Я жаждала свободы, но не за счет уничтоженного бизнеса отца и жизни брата.

Пока смотрю в жесткие бесчувственные глаза мужчины, меня начинает трясти, особенно когда его вторая рука ложится на талию и прожигает сквозь корсет…

– Не думай, что сможешь отлынивать от исполнения обязанностей моей супруги. Этой ночью ты смиренно ляжешь на супружеское ложе и безропотно исполнишь все, что должно, а по утру по вековой традиции гостям вынесешь простыню. И если она не будет алой…

– Я девственна! Клянусь, – проговариваю, отгоняя страх перед ужасом, через который должна пройти, но это унижение будет потом, не сейчас, когда за стенкой…

Поток мыслей обрывают жесткие слова моего жениха, который словно раздумывает вслух:

– Ты должна будешь простоять всю церемонию на ногах, если возьму свое сейчас, можешь упасть в обморок, а подобного ажиотажа мне не нужно. Ничто не должно омрачить торжество. Репутация моей невесты и жены должна быть кристальной. Один неверный шаг, Ярослава, и я сгною тебя и каждого, кого любишь, начиная с мелкого гаденыша, за которого ты так трясешься.

– Я выполню все, господин Айдаров, только прошу, не трогайте…

Кладет широкий палец мне на губы. Вжимает в зубы, причиняя боль…

– Этой ночью никаких слез, никакой мольбы, научу как ублажать мужчину.

Проводит ласкающе пальцами по шее и хватает за волосы, тянет, заставляя податься вперед.

– Молись, чтобы мне все понравилось, но если ты солгала, если запятнала себя…

Выпускает меня из хватки, разворачивается на каблуках и выходит из спальни, хлопнув дверью, а я оседаю на пол и плачу, текут слезы негодования, обреченности и дикого отчаяния напополам с раскаянием, потому что вчера ночью я могла стать женщиной, но сбежала, испугавшись…

Я заставляю себя подняться, дрожащей рукой поправляю пышную юбку подвенечного платья. Корсет давит так, что дышать больно, но я цепляюсь за это ощущение, чтобы не думать, чтобы отвлечь себя от мыслей.

Прикусываю губу, наслаждаясь своими последними минутами хрупкого покоя. Давно, еще девчонкой, мечтала об этом событии, зачитывалась романами и грезила о красоте момента, важного для каждой девушки.

На глаза попадается журнал со списком влиятельных людей, где на глянце поблескивает лицо моего жениха, всматриваюсь в жесткие черты, в плотно сжатые губы одного из самых влиятельных политических деятелей страны и тело пробивает на дрожь. Листаю интервью. Помимо вопросов относительно внешней политики, Айдаров оповещает о грядущей свадьбе и об избраннице.

А то, что глаз цепляет дальше, заставляет холодный пот мелкими каплями выступить на спине.

– Пришло время задуматься о наследниках. Мои люди долго искали девушку с кристальной репутацией, идеально подходящую под запросы. Я человек, чтущий традиции. Особым достоинством моей будущей жены является непорочность. Обычаи моего народа будут соблюдены досконально, и свадьба пройдет по всем законам.

Сворачиваю и отбрасываю глянец в сторону, как ядовитую змею.

– На всю страну! Он это сказал на всю страну… Видно, сестра с собой притащила, чтобы позлорадствовать. Или вообще не представляю, каким боком здесь это.

Выдыхаю со свистом, пытаюсь прийти в себя и смотрю на фотографию, что лежит рядом с зеркалом. Там их много, но я смотрю на одну-единственную, где девчонка со вздернутым носом изо всех сил обнимает худенького мальчика, который улыбается не губами, нет.

Только глаза. В них море, просто океан любви и понимания. Такой маленький и такой сильный, несмотря на слабость крохотного тельца.

– Я справлюсь, Мотенька, справлюсь… – тихое обещание и дрожь на кончиках пальцев.

Вчера, после того как вернулась, я провела несколько часов у кроватки спящего Моти, гладила тонкие кисти рук, проводила пальцами по шелковистым черным волосам.

Сиделка привыкла к моим появлениям и продолжала не обращать на шебутную сестру своего подопечного никакого внимания.

Я давно свыклась с ролью невидимки. Так проще. Легче. Жаль, что и для Айдарова я не осталась незамеченной…

– Все будет хорошо, малыш… – обещанием в тишине глубокой ночи.

Во сне Матвей выглядит таким умиротворенным, ангелочек просто, с длинными ресничками, которые отбрасывают тени на щечки.

Когда встала, чтобы уйти, брат словно почувствовал и открыл свои от природы большие глаза, такие выразительные, словно глаза старца, прожившего несколько жизней…

Поцеловала в бледный лоб самого близкого на всем свете человека и тихо прошептала:

Девушка в идеальном платье, все вокруг словно подогнано под формат глянца, а внутри меня пустота и боль, потому что бесправную вещь продают в пользование олигарху, который настолько влиятелен, что может сгноить всех, но получить то, что хочет.

Вчера я бы сбежала, если бы не брат и горестное осознание, что Айдаров из-под земли достанет и заставит эту самую землю глотать комьями.

Стираю с щек слезы и поворачиваю голову на звук открываемой двери, впускающей имиджмейкера, которая бледнеет, замечая, что труды последних часов пошли насмарку.

– О, боже! – вопит практически и быстро подбегает, принимаясь вытирать мне лицо салфетками и приводить в подобающий вид.

Мой жених умеет сбивать спесь даже с таких стерв, что же сделает со мной…

– Всегда прошу своих невест сдерживать слезы счастья. Тушь водостойкая, но у тебя слез, как водопад, так что держи себя в руках. Фотографии должны быть отменные!

– Волосы слишком непослушные… – бубнит себе под нос стилист, – никак не уложить локоны, они все время выскальзывают.

Мастью я в маму, сейчас, когда смотрю на ее старые фотографии, вижу, насколько похожа на нее, даже слишком, схожесть стала моим проклятием, отдалив от отца.

Может, поэтому Егор Константинович отводит взгляд, стоит мне к нему обратиться.

Проговаривает женщина, отнимая руки от моих слегка собранных на висках волос. Длинные локоны упираются почти в попу, черным блестящим водопадом скатываясь по спине.

Получив отмашку, в комнату входят операторы.

– Улыбайся, не стой столбом, – сквозь фальшивую улыбку шипит мне на ухо Марина, а затем в комнату проходит отец, стоит ему остановить на мне свои бледно-голубые глаза, как он застывает, по лицу идет судорога, исчезает бесследно, и он опять морщится, словно лимон жует.

Сестра поправляет мою юбку отрепетированным жестом, привлекая к себе внимание операторов, а отец направляется ко мне.

Мой тихий голос утопает в звуке вспышек фотокамер.

Кивает скупо, встает рядом и застывает с улыбкой.

Идеальные кадры счастливой невесты завтра будут на первых полосах всех журналов. Только невеста эта готова удавиться от собственного счастья.

Отец наклоняется и его голос скрипит, как наждачная бумага, из-за напряжения.

– Ярослава… Я… дочка, ты простишь меня когда-нибудь?

– Я прошу вас, Мурат Айратович. Мне нужно время. Вы понимаете, что лишаете мою семью всего! Моему сыну нужно специальное лечение, без него Матвей не выживет!

– Отдай мне в жены свою дочь, и черная полоса в жизни твоей семьи прекратится.

– Нет. Другая твоя дочь. Цветок, что прячешь ото всех, Егорчик. Черноволосая красавица, скромная, тихая, с бирюзой в глазах. Я хочу на ней жениться.

– Отдай мне ее в жены по-хорошему, все твои дела выправятся. Чем скорее решишь вопрос, тем больше шансов спасти бизнес. Заметь, Егорушка, я хочу твою дочь не в наложницы, а именно в жены. Это честь для любой семьи.

– Ярослава не предмет для торгов. Мой ответ…

Мой голос дрожит, когда я открываю дверь кабинета и вхожу, представая под темные злые глаза Айдарова, мужчины, способного уничтожить всю мою семью только для того, чтобы уломать отца отдать в жены дочь…

– Вот видишь, Голицын, какая у тебя умная дочь. Проницательная. Поняла, какое предложение ей делают.

Улыбается, проходится по моей фигуре алчным взглядом. Тем же, как тогда на приеме, когда я случайно столкнулась взглядом с этим страшным человеком…

Улыбается, глядя мне прямо в глаза, а я каким-то чутьем понимаю, что он понял, почувствовал, что я стою под дверью и подслушиваю.

Поднимается и идет ко мне, берет меня за дрожащую руку и заставляет пройти вглубь кабинета.

– Я человек, чтущий традиции, Голицын, так что считай, я попросил у тебя ее руки, и ты отдал мне дочь.

Поворачиваюсь и смотрю в стремительно бледнеющее лицо отца, чувствую, как он опять готов возразить, и отвечаю твердо:

– Я все решила, отец. Стать женой такого человека – мечта любой. И не стоит обсуждать этот вопрос больше.

Короткая вспышка воспоминания и я покрываю холодную руку отца своей ладошкой. Он хочет еще сказать что-то, но рядом раздаются голоса, гости со стороны жениха под удары барабанов заходят в комнату, женщины, разодетые в традиционные наряды, с песнопениями на восточный манер, держат в руках подносы со сладостями и подношениями.

Они танцуют вокруг нас с отцом, поднимая подносы на вытянутых руках…

Если бы была гостьей на чужой свадьбе, не знала всего закулисья, может быть, я бы и восторгалась необычностью всего действия, но сейчас все мимо меня и вызывает лишь неприятные ощущения из-за понимания, что как и обещал мой жених, все традиции будут соблюдены, вплоть до демонстрации окровавленной простыни…

– Невеста! Улыбочку, вас снимают! – широко улыбается один из многих приглашенных фотографов, и пытаюсь улыбаться и вести себя как счастливая невеста, переступаю через брошенные к ногам сладости и золотые монетки.

Они бьются о пол и издают характерный звон, конфеты шуршат и каждый залп барабанов, как удар в грудь, приближает к неизбежному.

Красивое действо, интересное, но не сейчас, не для меня.

– Я подержусь за тебя, пап, не могу двигаться в этом платье, на этих шпильках на лестнице могу навернуться от счастья.

Сквозь улыбку произношу, и отец сжимает свою руку, поддерживает меня.

Его голос надрывный, хриплый, тихий, и пальцы впиваются в мой бок, словно отец готов вырвать меня отсюда, отказаться, обращаю опять на него свой взгляд.

Замечаю, как бледен, как блестит лоб, и прежде, чем он совершит ошибку, проговариваю четко:

– Я все решила. Не заставляй меня ненавидеть тебя и себя за слабость.

Замечаю, как дергается кадык на горле отца, и он произносит с горечью:

Не отвечаю, мы как раз спускаемся по лестницам, папа держит мои похолодевшие пальцы, опираюсь на него, чтобы не упасть, ведь платье делает меня слишком неповоротливой. Шлейф тянется за мной.

Вспышки, камеры нацелены на меня и множество лиц, знакомых и нет, перед глазами пролетают как на скоростной пленке.

Задерживаю дыхание, устремляю взгляд к дверям, которые открыты настежь. Никто сегодня не скупился на пионы, которые спадают со стен замысловатыми гирляндами.

Мои любимые цветы, которые часто дарили ухажеры сестре, не потому что она их любит, а потому что не примет букет, не стоящий как месячная зарплата обычного человека. Сейчас, когда смотрю на белоснежное великолепие, вспоминаю, как Настасья бросала букеты, стоило войти в дом, на пол или в лучшем случае на стол.

– Ненавижу, когда все так легко. Неужели все мужчины такие тюфяки?!

– Ты называешь того парня тюфяком, потому что он не поскупился и отдал почти все, что заработал, на букетик для высокомерной фифы?!

– Откуда ты такая взялась, Ярослава, не сможешь себе нормального богатого мужика найти, ну подбери этого себе, раз так жалеешь.

Сейчас, глядя на пионы, улыбаюсь, ошибалась сестра моя, ох как ошибалась.

Застываю по центру зала. Место это даже обозначено белым кругляшом.

– Ярослава, улыбнитесь… – командует фотограф, – чуть подбородок в сторону, да, вот так. Вы сегодня самая счастливая невеста…

Со стороны раздаются голоса, песнопения уходят на новый вираж и напоминают монолитный галдеж, который я однажды завороженно слушала, смотря передачу по телевизору о традициях востока.

Женщины бряцают золотыми массивными браслетами, поднимают руки вверх и ударяют запястьями, а я обращаю взгляд к выходу и задерживаю дыхание. Смотрю на белоснежную дорожку, которая ведет к черному премиальному седану, и сердце спотыкается.

Там застыл изваянием мой жених. Высокий, седой, хищные черты пугают и взгляд темный, цепкий, я чувствую его на коже липкой паутиной.

Прикрываю глаза, нарушая контакт. На кону все, что дорого. Мотя не выживет, отца такой враг, как Айдаров, загонит в петлю и даже Марине с Настасьей не поздоровится.

Последние две особой любви у меня никогда не вызывали, но перспективы, которые обрисовал Айдаров для них…

И опять иду по белоснежной дорожке, выхожу на улицу, где все похоже на сад или цветочную галерею с бесчисленными арками, под которыми я прохожу, сжимая пальцы на сгибе локтя отца.

Папа застывает рядом с женихом, поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза Айдарова, но не спешит передавать меня жениху, который по традиции сжимает в ладони свадебный букет. Он должен передать мне его в знак того, что согласен принять невесту из рук отца в свои.

– Я прошу вас, господин Айдаров, о снисхождении. Ярослава прекрасная девушка, она… слишком похожа на свою мать, та же чистота и…

– Голицын, мы вроде обо всем уже договорились и обсудили. Сегодня знаменательный день. Останусь довольным невестой – твои дела выправятся, если нет…

В чертах моего будущего мужа проскальзывает нечто пугающее. Черные глаза темнеют, давят. Губы приподнимает, демонстрируя подрагивающий оскал голодного зверя, готового растерзать.

Со стороны милая беседа жениха с отцом невесты, пропитанная фальшью улыбки, на деле – угроза отцу, если Айдаров не перестанет давить, используя аппарат власти, отец потеряет все, жизнь Моти будет под ударом.

– Все хорошо, папа, – нарушаю звенящую тишину, повисшую между мужчинами.

Смотрю в лицо своего жениха. Если бы он не был беспринципным коррупционером и не бил по самому больному, может, я даже посчитала бы его приемлемым вариантом. Ведь не в возрасте дело, не в красоте избранника, но Айдарова не за что любить. У меня к нему только ненависть, чистая, незамутненная, обжигающая нутро кислотой, но я бы согласилась выйти замуж за самого дьявола, только чтобы сохранить жизнь самого дорого в мире человечка, которого я растила с самых пеленок, кормила и сидела у его люльки ночи напролет, держала за крохотную ручку и молилась.

После смерти мамы я стала замкнутой, сторонилась людей и только Мотя заставил меня почувствовать, что я не одна, есть брат, который нуждается во мне так же, как и я в нем…

– Сегодня самый счастливый день моей жизни, – выдавливаю из себя фразу и у меня щеки сводит от фальшивой улыбки, которую я демонстрирую на камеру.

– Похвально, Ярослава, похвально, – отвечает жених, разглядывая мое лицо, медленно скользя взглядом к вырезу платья, где вздымается грудь.

Мужчина отнимает мою ладошку от локтя отца, проводит своим большим пальцем по внутренней стороне моего запястья, где сходит с ума мой пульс.

– Красивая невеста мне досталась. Будь послушной женой, носи с достоинством мою фамилию и я положу к твоим ногам весь мир.

Букет ложится в мою ладонь, а я не выдерживаю яростного, одержимого взгляда моего будущего мужа, опускаю глаза, смотрю на кроваво-алые цветы, символ невинности будущий жены, и тошнота подкатывает к горлу.

Лечь в постель с мужчиной, который вызывает у тебя содрогание от ужаса и неприязни, тяжело. К этому нужно подготовиться морально и все равно сложно перешагивать через себя.

Голос Айдарова заставляет встрепенуться, и я отвечаю первое, что приходит на ум:

Главное, не уточнять, что именно постараюсь…

Церемония продолжается. Я пытаюсь дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох, отец передает дочь в руки жениха. Мой будущий муж резковато тащит меня на себя и заставляет встать рядом, приобнимает за талию, и я чувствую, как его пальцы впиваются в корсет, добавляя боли моим перетянутым ребрам.

Фотографии должны быть идеальными, улыбаюсь, а сама думаю, что сегодня не свадьба, а похороны. Я себя закапываю живьем, мне не суждено узнать, что такое любовь. Айдаров заберет меня себе. Развод с таким человеком маловероятен, побег…

Смаргиваю слезы, которые все непременно сочтут за доказательство счастья невесты.

– Ну что же, господа, снимайте, – командует мой жених.

Вспышки ослепляют, а Айдаров дотрагивается до моего подбородка и поворачивает в свою сторону без видимых усилий, смотрит в мои глаза и его выпирающий живот впивается в меня, пока он давит второй рукой мне на спину, заставляя приблизиться для поцелуя на камеру.

Мои глаза распахиваются в ужасе. Мурат заслоняет собой солнце, нависает черной тучей над моей головой, и я в страхе прикрываю веки, чтобы не смотреть в эти жгучие глаза, полыхающие чистой похотью.

– Сегодня ты моя, Ярослава, будешь принадлежать без остатка… – хрипит мне почти в губы, заставляя все внутри свернуться в тугой ком, жмурюсь сильнее и мне плевать, что судорога отвращения должна исказить мои черты.

Под нарастающее улюлюканье и бой барабанов я откланяюсь все сильнее и заставляю жениха практически применить силу, он хватает меня за фату, прикрепленную на затылке, и, сминая ее, насильно приближает мою голову, и за секунду, как его рот обрушится на мои губы, происходит нечто странное, земля под ногами дрожит и грохочет так, словно кто-то выпустил табун оголтелых лошадей и они мчат в нашу сторону, чтобы зашибить насмерть…

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Наваждение Монгола - Анна Гур - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Гур Анна

Аннотация к роману
«Наваждение Монгола» - Анна Гур

Глава 1

* * *

Глава 1

Наваждение Монгола - Анна Гур - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Гур Анна