Найди меня

У всех есть мечты. Поехать в путешествие, написать песню, завести собаку или встретить свою любовь. А что если мечты нет? Или твоя жизнь пугает тебя на столько, что ты боишься мечтать? Кто такая Лика Корсак? Не простой вопрос. Мне двадцать, я официантка. А еще я влюблена в нашего бармена Сему, но у меня есть парень. Вроде. Я бы еще долго думала, что добавить, но какой в этом смысл? В этом мире нет ни одной живой души, которой я была бы интересна. Никто не переживает за мне, этому миру я не нужна. Но что будет, если появится человек который увидит во мне больше чем глупую девчонку? Перестану ли я плыть по течению жизни и, может, начну мечтать?

Глава 1

Пожалуй, они правы, помещая любовь в книги. Пожалуй, только там ей и место.

Забежав за стойку к раковине, я вывалила всю посуду в мойку. Белые тарелки зазвенели. Сема зашел следом за мной. В баре было жарко, и у нас у обоих горели щеки. Но это ему шло больше, чем мне. В открытую форточку на кухню с улицы повеяло свежим воздухом. Запах наступившей весны, влажной земли и сладких цветов. Я глубоко вдохнула любимый аромат. Целительный глоток кислорода одновременно успокаивал и будоражил.

Краем глаза я увидела свое отражение в глянцевой дверке холодильника. Волосы выбились из хвоста, под глазами серые мешки, а осанка такая, будто на спину повесили тяжелый мешок. Я машинально расправила плечи, чтобы не выглядеть при бармене совсем кривым крючком. Смена началась несколько часов назад, а я уже не чувствовала ног, болел крестец. Сема всегда говорил мне держать нос выше, а не загребать им пыль с пола.

Народ в бар все прибывал. Сегодня будут показывать футбол, поэтому не время расслабляться. Наша сборная играет с немцами, ждем аншлаг.

Сема налил воды из кулера в пластмассовый стаканчик и протянул мне.

– Какой-то мужик чуть не сбил меня с ног, когда я несла карбонару к пятому столику. Он пролил на меня пиво и даже не извинился, – пожаловалась я, показывая на желтое подсохшее пятно на пиджаке.

Сема серьёзно посмотрел на меня и цокнул языком.

По моему лицу явно читалось, что его шутка мне не зашла.

– Ну, хочешь, я ему зуб выбью? – попытался реабилитироваться парень, – возможно, меня потом уволят, и мне придется поискать рыгаловку подальше от центра. Но зато сколько будет веселья, – теперь бармен улыбался, предвкушая шоу, в котором он будет неотразим,

– И да, зачем самураю меч, если он не в крови? – продолжил он, пытаясь намекнуть на мою любовь к самураям.

– Остынь, герой. Он даже не заметил своего косяка. Но я уверена, он точно заметит того, кто лишит его удовольствия грызть соленые орешки, – хихикнула я. Мне была приятна забота этого взрослого мальчишки. И нет, я не люблю самураев. Просто как-то Сема застал меня на кухне, дремлющую под включенный телевизор. Даже неприлично громкие звуки японской горячей парочки не заставили меня проснуться.

– Да и работая в баре, – продолжила я, – уже начинаешь привыкать к пьяному окружению. Наверное, еще и поэтому я не фанатка горячительных.

– Просто мне хватает блевотины, пьяных разговоров и драк на работе. Ну, за последний год точно, –говоря это, я смущенно подняла взгляд на моего высокого друга. Он всегда выглядел так, как будто только что вышел из соленого океана, под мышкой держа серф. Влажные волосы торчат в разные стороны, а весеннее солнышко уже оставило поцелуи на его переносице.

– Просто ты не умеешь веселиться, девочка. Я бы с удовольствием разлил с тобой пару стаканчиков моих фирменных коктейлей и показал бы тебе, что такое настоящий отрыв, – сказал Сема, удаляясь с тряпкой и штопором обратно к барной стойке, при этом бесстыдно покачивая бедрами в такт музыки.

У кого–то сегодня игривое настроение. И я уверена, что этот парень точно знает, что такое веселье.

– Когда-нибудь, может быть, – вздохнула я, доставая пыльную шоколадку сникерс с холодильника, думая в это время совсем не о сникерсе.

– Вчера две девчонки в пьяном разговоре выяснили, что гуляют с одним и тем же парнем, и вместо того, чтоб проучить его, стали делить. Выяснять, кто лучше, кто достойнее этого мелкого уродца.

– Да дело даже не в этом. Ни одна не хотела его уступать. Договориться они не смогли, поэтому перешли к физической расправе. Итог – блондинка потеряла прядь наращенных волос, у шатенки глаз стал как у Шер-Хана.

Сема показал на себе шрам, расчертив по воздуху линию над глазом.

– Длинные ногти – это то еще зло, особый вид холодного оружия.

– И ты, конечно, не смог пройти мимо этих бедолаг.

– Именно. Бармены известны как врачеватели душ. Две бесплатные кружки пива, пара шуток и по одному эксклюзивному комплименту, и вот они уже взахлеб рассказывают мне, с каким негодяем их свела судьба–злодейка. Я дал им точные координаты, куда нужно послать этого типа, – Сема хотел ругнуться, но вспомнил, что завязал с неприличными выражениями, поэтому после паузы просто продолжил, – где-то в районе созвездия Орион. Оттуда он точно не вернется. Но, а вообще, изначально я им предлагал выпустить пар, занявшись сексом втроем.

Меня смущали такие темы, хоть я и не маленькая девочка. Просто мне редко приходилось обсуждать такие интимные вопросы, а мой друг не стеснялся вообще, и, казалось, ему доставляет удовольствие вгонять меня в краску.

– Нет, это горячо. У тебя так никогда не было, да? Хотя, кого я спрашиваю. Монашку Лику – поправь рясу, – Сема щелкнул меня по носу как маленькую. Мне пришлось закатить глаза, что я нечасто делаю. Но только так я могла передать свое раздражение. Я не ребёнок давно. Но мне иногда кажется, что Сема видит во мне младшую мелкую сестру. Хоть и сам старше меня всего на год.

– Ну а что? Все бы выиграли в данной ситуации. Девчонки бы повеселились, а парень понял бы вдвойне, что потерял. Зачем нужно было морочить голову двум подружкам сразу. Не предусмотрительно с его стороны.

Семка был явно доволен собой, и я не могла не восхищаться им. Он отлично справлялся со своей должностью бармена, хотя работал у нас всего–то пару тройку месяцев. О.. его низкий грудной голос. Даже говоря негромко, он привлекал внимание людей. При этом, он был еще и красавчиком. Намажь его волосы гелем и одень крутые боксеры, был бы звездой обложки журнала восемнадцать плюс. Возможно, я преувеличиваю. Не помню, чтоб видела его без майки. Но когда улыбается, то точно забываешь свое имя. Харизматичный обаяшка, с геометрическими татушками на обеих руках. При том, что он был очень высок и отлично сложен.

Джек–пот, девочки. А я сейчас похожа на школьницу, которая пускает слюни на старшеклассника.

Вот и сегодня наш бармен был полон сил и настроения общаться с посетителями и выслушивать их бредни. Сема постоянно рассказывал мне различные истории, от которых я либо смеялась как ненормальная, либо плакала, чаше, когда он мешал коктейли, или протирал бокалы. Иногда он походил на настоящего психолога с многолетней практикой. Но оправдывал это тем, что общается с разными людьми в разных их состояниях, и ему приходится много анализировать, чтобы быть полезным и сглаживать ненужные конфликты. Что–то мне подсказывало, что он лукавит, слишком он старался для прожжённого бармена. Но он имел право на тайну, и я уважала это. Хоть и удивлялась, как такое идеально сложенное божество, с таким необычным мышлением и отношением к людям, работает в такой сфере услуг. От одного его взгляда мне хотелось отфильтровать воздух, которым он дышит.

Парень смешивал коктейли, как будто управлял волнами Средиземного моря. То был лёгкий бриз прозрачного голубого оттенка, то буря и гроза в потемневшем небе. Там, где сам Зевс бы отдал свои молнии, ради стаканчика выдержанного коньяка.

Мы сразу нашли с Семой общий язык, что для меня странно. Потому что я не думала, что такие красавчики могут общаться с такими как я – «не очень». И как итог, я прикипела к нему, к его шуткам, к его жизненным мудростям. И он один из немногих людей, кто интересовался моей жизнью. Но я понимала, что у меня без шансов.

– Тебе совсем не подходит, Лика Корсак, плыть по течению жизни. Ты как хозяйка шкатулки. Боишься приоткрыть ее, чтобы взглянуть внутрь. Ты думаешь, что шкатулка пуста. Открой ее уже. Ты должна быть борцом–творцом, а не мышкой трусишкой.

– Не вижу смысла тратить время на поиски себя и своего предназначения. Все и так понятно. И не забивай мне голову дурными мечтами. А то еще и в чудо верить начну, и в Деда Мороза. А вечером загадаю желание на падающую звезду.

– Ну вот, уже неплохо. Есть желание?? О чем ты мечтаешь?

– Мне девятнадцать, я официантка. Не красотка, – начала я, – у меня нет явных талантов. Да, я неплохо училась, занималась больше зубрежкой. Много читала, рисовала. Пряталась от мира за корками книг. Банально, скучно. История жизни, не интереснее, чем наклейка на банане.

– Ого, девственница-полиглот. Звучит как-то печально. Или в тихом омуте…?

– В моём омуте намного меньше чертей, чем хотелось бы, – вздохнула я.

– Я видел твои зарисовки, они неплохи. Ты училась в художественной школе?

– Нет, за нее надо платить. И за репетиторов. И за ВУЗ в дальнейшем. Поступить на бюджет просто нереально, если ты не Малевич Казимир Северинович или не ребенок депутата. Не в нашем городе. Помимо высокого балла, требовались связи или рекомендации. Коих у меня, конечно, не было. Оплачивать учебу я не тянула. А когда осталась одна, мне нужно было закрывать счета за квартиру и покупать еду.

– Да, дядя, мамин брат, звал меня пожить с ним первое время. Но ни его гражданская жена, ни ее сын точно бы не обрадовались такому соседству. Оксана всегда держится со мной холодно и раздраженно. А Тимура я видела всего пару раз, и то случайно, когда он выходил из комнаты в туалет. Его жизнь – это вселенная World of Warcraft. Я правильно произнесла? Он там. А в этой галактике его мама сдувает с него пылинки и приносит горячие бутерброды на блюдце, с уже размешанным сахаром в чае.

– Да, я слышал, такие потом в живых людей стреляют или сходят с ума и прыгают в окно. Я даже как–то видел видео, как один обдолбыш руку себе отпиливал ножовкой. Как будто хлеб отрезал. Корочку для супа.

– Угу, наверное, я редко смотрю подобное, – кивнула я, забирая поднос с двумя стаканами пенного, наполненными до краев, и пытаясь смахнуть образы, которые сразу стали лезть в голову.

– Нет. Но закрывая глаза, я представляю себя и через год и два, работающей здесь. С этим же подносом. У меня нет ни опыта, ни образования. Я двух слов от страха не могу связать на собеседованиях. Да и внешность, мои восемь лишних килограмм, синяки под глазами и обгрызенные ногти.

– Ногти ты уже давно не грызешь, – заметил Сема, – если бы ты хотела, ты бы не принижала себя и не приписывала себе несуществующих недостатков, а пробовала.

– На самом деле меня вполне все устраивает в жизни. У меня работа, какая–никакая, которая меня кормит, свое маленькое жилье, какое–никакое, своя машина даже. У меня есть какая-никакая семья. И даже парень. Какой-никакой. Больше, чем могло быть.

– Всё в твоей жизни, Лика, какое-никакое. Когда ты уже бросишь своего какого-никакого парня?

Сема не шутил, когда задавал этот вопрос. Он на самом деле невзлюбил Женю с первого дня как увидел. Но видел он его всего пару раз, как и я за последние месяцы.

Мне пришлось отойти буквально на пять минут, но, когда я вернулась, к моему бармену явно подкатывала какая–то пьяная крошка. Сема пытался быть с ней дружелюбным, но девочка уже не видела «потолка». Еще чуть-чуть, и она потащит его к себе в машину, прямо с бокалами в руках и, если понадобится, с барной стойкой.

– Сем, кстати, забыла спросить, – как можно громче сказала я, не обращая внимания на его подругу, – а ты вылечил свой генитальный герпес? Я слышала, что он переходит в хроническую форму и может передаваться даже через поцелуи, – продолжила я, не отрываясь в это время от протирки стойки прямо перед носом посетительницы.

Надо было видеть лицо моего красавчика, когда он услышал, что несет мой рот. Сема замер со стаканом и салфеткой в руках с полуулыбкой на лице, а его не моргающий взгляд был направлен в одну точку в полу. Но зато красотку как ветром сдуло.

– Да какая тут благодарность, Лик. Ты самородок моей жизни. Луч моего солнца. Звезда моего неба. Вода моей пустыни. Гнездо моего дерева.

– Остановись, я поняла, – рассмеялась я, – значит, все-таки турецкие сериалы трогают твоё сердце? – и в ответ продолжила, – Целую ваши руки, мой султан. Повелитель моего сердца. Усмиритель моего разума. Воздух моих лёгких.

Теперь Сема закатил глаза и протянул руки в попытке меня пощекотать, лишь бы я заткнулась. Но я быстро удрала.

Могу точно сказать, что последние пара месяцев моей жизни были очень даже нечего. Я не получила ни одного штрафа за превышение, не попала под дождь, не обожгла палец о горячую плиту. И грелась в лучах заботливого милого парнишки, который каким–то чудом оказался неподалеку. Но у меня по-прежнему был парень. Я помню.

пс. Я не пользуюсь социальными сетями. Да и на мой телефон вряд ли можно сделать фотку нормального качества. Да–да, в этом мире еще существую люди без айфона. Не то что бы я была против, просто у меня были более важные вещи, на которые я бы потратила лишние несколько десятков тысяч. Например, книги, еда, листы для рисования, бензин. Хотя, если бы я отказалась от большинства из этого списка, то накопила бы на новый телефон, думаю, года через три, но это не точно.

Но если бы у меня был крутой телефон, сегодня я бы выложила фотку с Семой, который разливает пиво по большим бокалам и улыбается своей озорной улыбкой. С подписью «Это моя жизнь, и она меня устраивает!».

Вторая фотка с мужиком, которому все-таки кто-то выбил зуб.

Часть 2 #немоямечта

Мир меняется после каждой прочитанной книги, после каждого просмотренного фильма, после каждой новой встречи. (с)

Сегодня понедельник, и людей в баре почти нет. Сёма на выходном, а вместо него на смене Денис. Пухленький малый, который «брезгал якшаться» с официантками, как он выражался. Его внешность с правильными чертами лица и огромными голубыми глазами в обрамлении пушистых длинных ресниц портил высокомерный взгляд и задранный нос. Поэтому меня ждал очень скучный, рутинный день.

Я протирала столики, пока Денис жаловался на свою работу какому–то другу по телефону.

– Да, я вчера выложил свой новый трек, там уже сто прослушиваний. Если залетит, то уволюсь в этот же день. Надоело подтирать носы этим соплежуям. И эта помойка уже порядком надоела.

– Да не, те копейки, что платят здесь, я заработаю, сидя у Олега на студии. Неделя ненапряженной работы, а бабки реальные.

– Да, мне все говорят, что классный трек. Жду не дождусь, когда куплю билет и уеду отсюда.

Похоже, кто-то грезит о карьере музыканта. Амбиции долетают до верхнего этажа. Он мечтает выпускать музыку или загребать деньги?

Если бы у меня была мечта, то я так же была в ней уверена? И положила бы все к ее ногам? Все силы и все своё время?

Я сполоснула тряпку и взялась протирать стеллаж с бутылками за спиной Дениса. Помещение было подвальным, освещалось большим количеством желтых лампочек, от чего после смены болели глаза. Стеклышки от бутылок отражали друг друга, и я как заворожённая следила за игрой света. Я не любила алкоголь, но вся эта эстетика, обещающая унести тебя в другой мир и сделать твою ночь незабываемо сладкой и бесчувственно–короткой, заставляла как минимум бояться. Я не уважала, но преклонялась перед силой этого напитка, который склонил на колени не одну сотню сильных мужчин. Куда уж мне, маленькой глупенькой Лике Корсак.

Собирая подносы, я мурлыкала себе под нос игравшую из колонок песню. Никто не обращал на меня внимание, я же обслуживающий персонал. Разве только, когда делали заказ. И это меня вполне устраивало. Мне не нужно было красить волосы или наращивать ресницы. Привидение в этом зале позавидовало бы моим способностям быть невидимой. Явный плюс всего этого в том, что я избегаю проблем. Единственная моя проблема, от которой я не могу сбежать, – это я сама.

Когда у меня почти не осталось работы, а Денис был полностью поглощён своей песней, которую включил в зале, я взяла свой блокнот со стенки и села рисовать за шторку. Я прорисовывала тонкие линии, местами делая штрихи. У меня не было с собой ластика, и эскиз я затирала пальцем. Стебель переходил в нежный бутон с крупными лепестками. Тень делала цветок более объемным и живым. В правом нижнем углу стояли мои инициалы, ЛК. Заложив за ухо карандаш, я оценила последние штрихи.

В мире есть две вещи, которые дарят мне спокойствие и умиротворение – это вода и рисование цветов. Я пролистала блокнот толщиной с палец. Около сорока рисунков абсолютно разных цветов, в разных ракурсах и количествах. Я спрятала блокнот обратно на стенку и вернулась к работе.

Ближе к полуночи в бар вошла девушка. Очень красивая. В пастельно-мятном брючном костюме и с яркими рыжими короткими волосами. Стрижку ей делили явно не в нашем небольшом городе. Да и цвет был ненатуральный. Такого оттенка рыжего не существует в природе. Я домывала барную стойку, когда она пронеслась в самый конец зала. Сунув тряпку под стойку, я взяла меню. Подходя ближе, я все громче слышала ее мяукающий голос

– Да. Да. Да. Я приехала, увидимся чуть позже, у меня тут осталось еще одно дело.

Девушка даже не подняла на меня взгляд, когда я положила меню ей на стол.

Я кивнула. Рыжая что-то строчила в телефоне, пока я несла ей кофе.

– Лик, быстро мусор сходи выкинь, – прокричал Дэн командным голосом

Почему ты такой противный, тебя что, орангутанги воспитывали? Или это замечаю только я? Выкидывать мусор не моя обязанность, тем более, когда клиенты есть в зале.

Дэн вручил мне черный завязанный пакет, с которым я направилась на улицу. Свежий прохладный воздух одеялом остудил мою взмокшую к ночи спину. На секунду я прислонилась к прохладной стене и посмотрела на небо, но не нашла там ни одной звёзды. Только маленький кусочек месяца, который можно было спутать со сгустком белого тумана. Меня не покидало чувство, что вот–вот что–то должно случиться. У меня с детства хорошо была развита интуиция, или предчувствие. Назовите, как хотите. Эта на пустом месте возникающая тревога. Так было и перед тем, как ушла мама. Но в последнее время эта тревога настигала меня слишком часто.

Небо было таким пугающе темным, а воздух тяжелым и сырым. Я сосредоточила все своё внимание на вывеске напротив, пытаясь в очередной раз прочитать название ещё одного бара. Но одна буква давно не горела, остальные покрылись толстым слоем пыли, что делало надпись нечитаемой. В этом момент крыса пробежала мимо бочка, и с него упала крышка. Душа моя почти убежала в пятки.

– Черт, – вздрогнула я, и пошла быстрее внутрь, второпях закрывая дверь. Как будто крыса могла побежать за мной.

Я вытащила телефон и дрожащими пальцами набрала смс Жене.

Сообщение ушло, но доставлено не было. Я сдула с лица выбившуюся из хвоста прядь. Ладно. Тогда попробую набрать номер.

Не могу сказать, что не привыкла к этому. Да, мы встречались уже достаточно долго, но, по сути, виделись не чаще чем раз в две недели. Мы вместе подавали документы в универ. Только я не поступила. Потом сходили вместе в кино, поцеловались. Иногда гуляли. Он приезжал ко мне домой, но до близости так и не дошло. Меня все время что-то останавливало. Со временем наши встречи становились все реже и реже. Женя погряз в учебе, потом сессии, постоянно пропадал, не брал трубки. Объявлялся и несколько раз занимал у меня деньги. Может, дело в этом? Но сейчас я не очень-то удивилась, что он в очередной раз недоступен.

Почему я так цепляюсь за него? Ради иллюзии, что я не одинока? Ради желания быть как все и не выделяться. Но, на самом деле, я давно уже одна и привыкла.

Когда я вернулась в бар, Рыжая до сих пор была здесь. Она нашла меня взглядом и подозвала к себе, махнув рукой.

Сейчас она пристально разглядывала меня, разве что рот не попросила открыть, чтобы зубы посмотреть.

– Присядь, – девушка обратилась ко мне очень вежливо, но в голосе слышалась твердость, – я приехала сюда с целью найти красивую девушку для съемок в рекламе. Посмотрела около тридцати претенденток, и ни одна не подошла. Мой заказчик меня убьёт. Я не могу вернуться с пустыми руками. И чудо просто, что ты мне попалась.

Она так быстро это протараторила, что я не сразу поняла, что она мне говорит. Я пристально смотрела на ее губы, как будто пыталась прочитать слова по ним. Прошло минуты три, прежде чем наконец до меня дошел смысл сказанного.

Конкурс. С детства ненавидела конкурсы. Боевого состязательного духа у меня днем с огнем не сыщешь. В моей крови слишком большая концентрация неуверенности и страха. Разве что конкурс неудачников. Я даже лучшей официанткой ни разу не была. Хотя из конкуренток у меня только сменщица Роза. Ей 35, и работает она тут только из–за любви к пиву.

Я встала, чтобы уйти, но Рыжая дернула меня за руку и посадила обратно. По инерции я послушно пикировала на свою пятую точку.

Можно и поаккуратнее, мадам, – раздражённо подумала я.

– Кофе, возможно, был слишком крепкий. Давайте я принесу зеленого чая. Он вас успокоит.

– Да, еще он хорошо разгоняет метаболизм. Но тот зеленый чай, что у вас, ничем мне точно не поможет. Так вот, о чем я, – продолжила она, – это, может, звучит диковато для тебя, я понимаю, но ты, наверное, видела, в фильмах так бывает. Или многие модели в своих биографиях рассказывают. Нет, конечно, я тебе не обещаю звездной карьеры. Но для начала немного заработать.

Я похожа на человека, который ищет лёгких денег? Настолько ущербно я выгляжу? То, что я работаю в спортбаре официанткой, ещё не значит, что я хочу получать бонусы ночной бабочки.

Безнадёжная Лика. Ты даже целоваться не умеешь толком, какая из тебя бабочка.

– Не думаю, что вы обратились по адресу. Я не ищу работу. Может, вам сахара добавить?

– Ты идеальный типаж. Реклама молока, – нам нужна милая доярочка, – палила Рыжая с ходу.

– И для этого вы приехали к нам в город? Больше нигде доярок нет?

У нас, кстати, тоже нет, – уже про себя подумала я. Она больше походит на маму элитных куртизанок, хотя очень молодая. Выглядит лет на двадцать, но вид деловой. Думаю, двадцать пять, не больше. Или такие еще воруют сиротливых детей на органы. Вот откуда у нее деньги на такой костюм. Я стала пристальнее разглядывать овал ее лица в поисках следов пластики. Или шрамов. Но ничего не обнаружила.

Лика-параноик. Надо меньше было смотреть детективов.

Сейчас технологии могут быть такого уровня, что даже с лупой не найти следов изменения. Но кожа идеально чистая, с лёгким загаром. Ведь это не от огуречных масок ее лицо такое свежее?

Девушка прочитала сомнение и растерянность на моем лице. Но и мое разгорающееся любопытство от неё не ускользнуло.

– Мы неправильно начали. Меня зовут Лиса, я генеральный директор модельного международного агентства «Find me», – протянула мне руку рыжая и дружелюбно улыбнулась, – попробуем познакомиться еще раз?

Не знаю, что здесь сработало больше: ее голос или мягкие зеленые глаза. Она производила впечатление незлого человека, и я ей поверила. Коснувшись ее теплой руки, успокоилась окончательно. Ведь я и раньше слышала истории, когда моделей находили в клубах, магазинах или просто в социальных сетях. Поэтому я не должна грубить незнакомому человеку, тем более клиенту бара. И должна хотя бы выслушать.

Час, что мы просидели вдвоем, пролетел как комета в небе. Быстро и ярко. Лиса оказалась очень милой девушкой. Она рассказывала мне про рекламу, про съемки, про ребят и девчонок, которые у нее работают. Глаза ее искрились, а голос звонко заполнял пустое помещение. Я возвышалась над ней почти на пол головы. Хотя мой рост был метр семьдесят, рыжая была совсем миниатюрной на моем фоне. Даже ее ямочки на щеках и белоснежные зубы казались аномальными в этом душном баре. Когда она ложкой мешала пенку в кофе, на ее тонком запястье звенел браслет с маленькими звёздочками.

–Модель? Я неуклюжая, неувереная в себе, у меня прыщи на лбу. Да, я в этом плане реалистка, никогда не строила иллюзий по поводу своей внешности.

–Ты симпатичная молодая девушка, просто не огранённый бриллиант. Я уверена, что смогу сделать из утенка лебедя. К нам постоянно приезжают совсем юные девушки и пробуют себя. Главное – верить в то, что ты сможешь. И искать то, что будет тебе по душе.

Я взяла визитку, которую мне сунула Лиса, и пообещала подумать. Но выкинула ее, как только та ушла. Думая о том, как девушка обняла меня, когда собиралась, и что оставила мне хорошие чаевые. Выпив всего три чашки кофе. По крайней мере, это того стоило.

Фото Лисы с чашкойкофе. #Доверитьсясудьбеиливершитьмечты#дажееслимечтанетвоя

Часть 3 #держисьЛика

Уже светало, когда я приехала домой после смены с хорошими чаевыми и с улыбкой на лице. Меня грела и забавляла мысль о том, что я чуть не стала моделью. По дороге домой в машине я представляла себя худой и в красивом платье. Волосы спадают локонами по плечам, и я бегу в гримерку делать себе супер мейк. А потом выхожу на подиум, и на меня направлены сотни восторженных взглядов, а дорогу выстилают софиты. Даже это временное виденье смутило меня. Сильное чувство дискомфорта и смущения. Обморок. Нет, точно нет. Как бы я не выглядела, внутри пряталась все та же Лика-неудачница, Лика-одиночка, Лика-«оставьте меня все в покое». Я доела грибную пиццу, которую привезла с работы, и практически сразу провалилась в сон.

На следующий день у меня был выходной. Я поехала к дяде. Он звонил на той неделе, просил заехать, хотел поговорить. Дверь мне открыл Тимур. Он был в растянутой майке и шортах, темные волосы прилипли ко лбу. Выглядел он очень возбужденным. Тимур мой ровесник, но на вид не дашь ему больше шестнадцати, худощавый, но высокий.

– Эм.., – только таким звуком удостоили меня. Я вошла, и сама закрыла дверь. Тимур тотчас же исчез в темном коридоре.

Замок щелкнул, и я прошла на кухню разложить продукты. В квартире не горел свет, холодильник был пуст. Сегодня вторник, дядя должен быть дома. Может, они с Оксаной поехали по делам.

Я вытащила из пакета фрукты и положила их на потресканный, уже давно не белый подоконник. Не могу сказать, что у меня дома была супер обстановка. Но эти занавески я помню еще со школы. И с тех же самых пор они ни разу не стирались. Желтизна въелась в узор, создавая новый небрежный рисунок.

Мы жили с мамой здесь, когда я еще училась в школе. Я таскала книги Оскара Уайльда из домашней библиотеки дяди и читала, сидя на этом самом подоконнике. Мама заваривала мне сладкий чай и делала горячие бутерброды. Сыр плавился в микроволновке, растекаясь по тарелке, покрывая кусок свежего белого хлеба. На секунду я почувствовала вкус тех бутербродов. Да нет же, конечно, я и сейчас делаю бутерброды. Но те были мамины. Мысль о маме отозвалась тоской в грудине.

Раздался грохот из комнаты Тимура. Мы никогда с ним не общались, за все время обмолвились лишь парой словечек. Когда я приходила, он не выходил из комнаты.

Почему у меня сжался живот. Это страх? С чего бы это, Лик?

Я зашла в темную комнату, мальчик сидел на полу, согнувшись пополам, и кашлял.

Парень так сильно руками сжимал ноги, что было видно мышцы. Как будто он испытывал сильную боль. Я стала руками поднимать его бледное лицо. Когда он все-таки поднял голову, то от шока я отпрянула назад. Тимур улыбался, глаза блестели в темноте как у кошки, а зубы были сжаты так, что виднелись скулы.

Предчувствие необратимой катастрофы накрыло меня с головой.

Парень рыкнул, дернулся вперед и повалил меня на спину. Что происходит? Я закричала, попыталась отползти. Но он сильно сжал мои руки и шепнул мне на ухо:

– Заткнись, – потом грубо накрыл своими холодными губами мои, чтобы я молчала.

Тимур старался просунуть язык через мои плотно зажатые зубы. Его отрывистое дыхание обжигало мне щеку. Страх парализовал мое тело. Я не ощущала свои кисти рук, так сильно он их пригвоздил к полу. Стащив с меня джинсы, Тимур начал стаскивать трусы. Я сжала ноги, но он оказался сильнее. Своими коленями раздвинул мои, затем вжал меня в пол всем своим весом. Резко вошел в меня. Я заорала, пытаясь отползти назад по жёсткому ковру. Но сил не хватило, и теперь Тимур запястьем зажал мне рот и стал делать резкие толчки. Было дико больно. Его худое тело казалось мне острым лезвием. Меня затошнило, из глаз полились слезы. Я зажмурилась что есть сил. Никогда в жизни я не испытывала такого стыда и отвращения. Отвращение к нему, и отвращение к себе. Я не кричала. Только ждала, когда закончится этот ад. Громкие удары моего сердце, как у марафонца на забеге, отдавались у меня в ушах и заглушали ужасные шлепки. Я чувствовала сырость между ног, но не нужно быть Вангой чтобы понять, что это кровь.

Когда все закончилось, Тимур слез с меня и как ни в чем не бывало сел за компьютер. Комната, которая когда-то была моей, плыла перед глазами. На этой кровати справа мама укладывала меня спать, рассказывая про свое детство. Детство, которое кончилось. Сейчас даже мой старый ночник казался предательски пугающим. Мне включали его на ночь, чтобы разогнать тьму и дать чувство безопасности.

Слезы перешли в рыдания. Я побежала к раковине, и меня тут же стошнило тем немногочисленным завтраком, который мне удалось запихать в себя утром. Но даже когда желудок уже был пуст, меня выворачивало снова и снова. На ватных ногах я вернулась в комнату. От слез перед глазами все расплывалось, но я смогла нащупать на полу свои джинсы. Трясущими руками натянула их на себя. Жесткий ковер оставил царапины на моих локтях и нижней части спины. Эти места горели и отдавались болью в местах касания с тканью.

Выйдя за дверь и оставив ее нараспашку, я даже не вспомнила, что оставила в квартире свою куртку и кроссовки. Мне нужно было убежать, спрятаться, чтобы не думать о том, что сейчас произошло.

Моросил мелкий дождь. Прохладно для конца мая. Я шла в одной футболке и в носках. Футболку продувало насквозь, а носки были мокрые. Я старалась идти на носочках, но ноги совсем онемели. Прохожие оборачивалась на меня, но никто не подошел и не спросил, нужна ли мне помощь. Может, думают, что я обдолбанная наркоманка.

После я, наверное, много раз еще буду вспоминать этот момент, задаваться вопросом: если бы я встретила девушку, идущую по улице совсем одну, полураздетую, разутую и в слезах, подошла ли бы я?

Что было на моем лице? Страх? Боль? Слезы? Шок? Я не различала прохожих. Не понимала, куда иду. Не понимала, сколько по времени я находилась на улице. Холодный ветер мне помогал не потерять рассудок и холодил раны, работая как анальгетик для моего тела.

Почему я не стала сопротивляться? Если бы сопротивлялась, то смогла бы сбежать? Откуда этот страх, который сковал меня по рукам и ногам? Я боялась его? Боялась человека, который меня насилует. Боялась того, что он может сделать, если я буду сопротивляться? В этот момент ненависть к себе была больше, чем к Тимуру. Из-за того, что не смогла постоять за себя, а просто дала ему то, что он хотел. Хотя физически могла бы дать отпор. Я не знала, на что он был способен, но в душе понимала, что, возможно, боялась даже не его неадекватного состояния.

Мне сложно признаться себе в том, что мне настолько было наплевать на себя и на то, что со мной происходит, что я выбрала терпеть. А больше за меня некому было заступиться. Я одна.

Достав телефон, я набрала номер Жени. Звонок не последовал. Короткие гудки. Вечно занят для меня. Зачем ему звонить? Что бы он сказал, узнав об этом? У него бы появилось отвращение ко мне? Ну, хоть какое-то чувство.

Не помню, как добралась до дома. Я включила в ванной душ с огненной водой, в надежде что горячая вода смоет с меня это чувство грязи.

Сколько прошло времени, час или больше? Как только я закрывала глаза, сразу возникала эта ужасная картина. Как он дышит мне в шею, как сильно пережимает запястья. И до сих пор спиной я ощущала тот холодный пол и запах пыли в комнате.

Мне нужно было кому-то рассказать. На ватных ногах я вышла из ванной и обернулась в полотенце. Оно мне показалось очень грубым, когда коснулось моей кожи. В этот раз я набрала номер дяди. Не помню, когда последний раз мы с ним тепло разговаривали. Но он не чужой мне человек, но поверит ли в то, что я скажу?

Да, Лика Корсак, хоть одна живая душа беспокоится о тебе?

Я легла на диван и поджала под себя ноги. Низ живота гудел, как и ссадины на запястье. Не помню, как провалилась в сон, и спала ли я вообще. Мое сознание постоянно тревожили мысли, от которых сжималось все внутри. Мне снилось, как я встаю и иду к окну, еле перебирая босыми ногами по холодному кафелю. Подхожу и вижу темноту, которая проникает в мое сердце и наполняет его страхом и болью. Потом этот коктейль превращается в отчаяние и крики. Разбудил меня телефон. Звонок телефона, настойчивый и противный.

– Где ты? Тут такой красавчик тебя разыскивает. Хочет на тебе жениться. Приезжай скорей.

– Очень смешно, передай ему, пусть вылечит сначала свой половой герпес.

– Я чист как алтайская слеза марала. И не веду беспорядочные половые связи. И всегда предохраняюсь. Хвала тому, кто придумал презервативы. И я расскажу тебе все подробности, если ты скорее притащишь на работу свою милую задницу.

– Только не подробности! Я приеду, если ты будешь держать язык за своими пока целыми зубами.

– Ты не знаешь, о чем просишь! Еще никто не жаловался на мой язык, когда он в деле.

Тоже мне, бабник. Не был замечен в беспорядочных связях ни разу. Что уже удивительно для бармена. Пора прекращать вешать ярлыки.

Нажав кнопку сброса, я вскочила и как ошпаренная стала собираться. Я не могла остановиться ни на секунду, чтобы мозг не стал воспроизводить события вчерашнего дня. Как будто моя память включила блок, за что я была благодарна ей. Это дало мне возможность отодрать себя с кровати, а не остаться там на недели скулить и зализывать очередную рану. Квартира сама за себя не заплатит.

На рабочем пиджаке до сих пор красовалось огромное пятно от пива. Кроссовки и куртка остались у дяди в квартире. Я порылась в шкафу и нашла летние белые кеды, там же я обнаружила старую рабочую жилетку с большой эмблемой пива на щите.

Запрыгнув на сиденье, сунула ключи в зажигание и, не грея машину, вжала газ. Мост я проехала как скоростная белка. Меняя передачи и с трудом поворачивая руль. Около бара опять были заняты все парковочные места. Мне пришлось доехать до конца улицы и пробежаться пешком до внутреннего входа. И только тут до меня дошли последствия, которые могли меня ждать после вчерашнего инцидента.

Я вернулась на дорогу. Тут где-то была аптека.

Конечно, Лик. Экстренная контрацепция. Рада, что ты не оставила на том полу еще и свой мозг, вместе с девственностью.

Мне повезло, что в школе у нас был урок полового воспитания. Правда, только один. Наша классная руководительница позаботилась о том, чтобы каждый ученик знал, что такое презерватив. Спасибо ей на этом. Правда, мы все краснели, а мальчишки постоянно шутили и задавали нелепые вопросы. Жаль, что такие уроки проводили, когда нам уже было по шестнадцать. Диане из параллельного класса пришлось стать мамой в четырнадцать.

Увидев вывеску «Аптека 24 часа» в здании за углом, я облегченно выдохнула. Продавец в аптеке посмотрела на меня как на малолетнюю преступницу. Я тихим голосом промямлила, что мне нужно. Не могла вспомнить название, поэтому просто объяснила на словах. Но фармацевт не удержалась от едкого комментария:

– Потерянное поколение, родители куда только смотрят.

Люди, будьте добрее. И мне давно уже есть восемнадцать. Уже как год вообще-то!

Когда я вошла в бар, Семка был весь в мыле, но, увидев меня, выдохнул.

– Я подумал, что–то случилось. Не помню, чтобы ты опаздывала.

– Нет, просто читала до ночи и забыла поставить будильник.

– Я сказал, что ты мыла туалет и поранилась об стульчак. Поэтому срочно побежала до аптеки, чтобы не умереть от хламидиоза.

Сейчас я могла умереть только от отчаяния и стресса.

Мир рушится, а ты, Лика, все таешь как ледник в Арктике.

– Я был очень убедительным, и теперь тебя не уволят.

Как хорошо, что ты есть, – мой взгляд на Сему сейчас был откровеннее и многословнее, чем любые слова.

Выпить таблетку на голодный желудок было ошибкой. Смена пролетела быстро, но мучительно. Меня подташнивало. Нужно было хоть что-то поесть, но тщетно, все смывалось в туалете через пять минут.

Уже к закрытию я была как лимон. Как лимон, который выжали, сварили и еще раз выжали. Но меня радовало то, что я могла забыться на то время, пока бегала с подносами и приносила заказы. Когда вышел последний клиент, я плюхнулась на стул за барную стойку. На меня волнами стала накатывать тяжесть. И мне кажется, что я простыла, немного потряхивало и горел лоб.

Еще немного, и точно впаду в бредовое состояние. Я готова была молиться всем богам Олимпа, лишь бы не возвращаться мысленно к вчерашнему дню, поэтому даже небольшое помутнение рассудка меня бы спасло. Из-под стойки я достала телефон в надежде увидеть там пропущенные звонки хоть от одной живой души. Их не было.

Когда я наконец нашла в себе силы собраться домой, завибрировал телефон. На стареньком экране открылась фотография. Мои парень в клубе целуется с какой-то девицей. Мой парень. Мой бывший парень. Я даже бросить его не могу.

Сема уже закрывал барный ящик, когда услышал, как я всхлипываю.

Я не могла ему рассказать. Сема единственный человек в этом мире, который смотрел на меня совсем другими глазами. Как будто видел не замарашку официантку, а принцессу золушку. Мне это льстило и поддерживало. Я не могла ему рассказать, в какой грязи я искупалась. И уж тем более не могла рассказать, какая я дура, что думала, что у меня есть парень.

– Ничего, – прошептала я, вытирая свой красный нос, – дали мало чаевых.

– Кому ты рассказываешь, – Сема посмотрел на меня взглядом прокурора. – Имя, и я начищу ему рыльце. Ты видела мои мускулы? – Сема поднял руки, изображая крутого качка. Да, он не был суперкачком. Но, однозначно, руки у него было очень крепкими.

–Я говорил тебе, что твой парень идиот, да ты и сама это знала. Нашла по кому лить слезы. Хочешь кусочек шоколадного чизкейка или морковного пирога? Или… – Сема продолжал говорить, пока его руки творили волшебство.

– Отборный ром однолетней выдержки, сахарный черничный сироп из лиственного местного леса, содовая до краев, немного зеленого лайма и улыбка сексуального бармена. Взболтать и влить в глубокий бокал с трубочкой. Сверху добавить свежий листик мяты для аромата. Выпить до дня.

Я и выпила, потом еще один, и еще. Мое тело покинуло напряжение, и все перестало вокруг казаться таким враждебным. Сема достал откуда-то из раздевалки тапки-единороги. Затем встал на одно колено как рыцарь круглого стола и переобул меня в эту мягкую теплую обувку.

Даже боюсь спросить, откуда они у него. Моя голова тут же представила картину: Сёма дома, в полотенце, в мягких тапочках-единорогах выжимает апельсиновый сок. Но, вроде размер не его, может, его девушки? Есть ли у него девушка?

– И пусть мир станет теплее и добрее. Я, кажется, даже вижу улыбку на лице нашей снегурочки?

– Чувствую себя лучше. Но, кажется, надо еще сделать глоточек. Я отхлебнула так, как будто пью парное молоко со сливками. Сема показушно закатил глаза, прям как я.

Ломота в теле прошла, и я уже не чувствовала себя такой отвратительно жалкой. Я ущипнула себя за запястье, оно покраснело, но я практически ничего не почувствовала.

–Ты сегодня будешь спать крепче, чем обычно. Но завтра можешь об этом пожалеть

–Я не думала, что бармены такие зануды, красавчики – определенно, но чтоб зануды??

Сема взял мой бокал и сделал большой глоток. После третьего коктейля мы стали пить не коктейли. Это были уже шоты, с чем именно, вспомнить уже не могу. Помню, что мы окунали стопки в соль, потом залпом выпивали.

Мы должны были закрыть бар еще час назад, но, кажется, нас уже не остановить. Надеюсь, нас не уволят. Сему-то точно нет, похоже, он у хозяйки на особом счету.

С детства я очень любила цветы. Именно поэтому часто рисовала их. Всегда карандашом. Всех людей, которых я когда-либо встречала, я тоже ассоциировала с цветами.

Однажды, когда мне было лет 11, мы с мамой ходили в детский театр. Во время антракта мы пошли в буфет перекусить. Там я на салфетке нарисовала тюльпан. Мы поели эклеров и пошли обратно в зал. Там ко мне подошел один из актеров и протянул мне живой цветок. Такой же, как я оставила на столе минут 10 назад. Это было настолько удивительно, даже нереально. Юноша улыбался и выглядел таким же сияющим, как и на сцене, когда выступал. И в тот момент я поняла, что люди могут дарить частичку своей души просто так. Очень искренне и легко. Из кармана его костюма торчала моя салфетка, и когда мы уходили домой, он мне помахал.

Пока мы напивались с Семой и разговаривали за жизнь, я как обычно делала набросок на листочке карандашом в блокноте, который достала с верхней полки стеллажа.

–Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Ты как человек, с которым я играла в детстве в прятки. Но, по факту, мало что знаю о тебе. Только детали, без особых подробностей. Ты постоянно слушаешь мое нытье, знаешь мою группу крови, что я падаю иногда в обморок, не ем лук. Что я знаю о тебе?

Сема на секунду растерялся. Потом посмотрел мне в глаза. Выражение лица его было серьёзное, но в то же время взгляд его кричал мне, как много хочет он сказать.

– Слышишь, там твоя любимая песня. Сейчас сделаю погроме, – зашумел и засуетился мой бармен. Он стал двигать стулья, пробираясь к колонкам. Затем, он скинул свой черный барменский передник на стойку и потянул меня танцевать за руку.

– Я вроде люблю танцевать, но не танцевала ни с кем ни разу, – призналась я, снимая свой застиранный пиджак. От алкоголя стало жарко, и я осталась в одной майке на бретелях.

Сема приобнял меня, затем легкой рукой стянул резинку с моих волос. Волосы непослушно рассыпались по плечам.

– Так намного соблазнительней. Лика, ты совсем не знаешь сама себя.

Я ткнула ему в плечо кулаком и, прищурившись, сказала:

Мы медленно кружились вокруг столиков, пока не закончилась песня. Заиграла другая. Медленная. Еще одна из моих любимых. Наверное, только в состоянии алкогольного опьянения можно так прочувствовать песню.

Если я не буду думать о том, что произошло вчера, то, возможно, я смогу обмануть себя и всех в этом мире, что все хорошо.

«Найди меня среди моей тьмы. Ведь эта тьма лишь панцирь, защищающий меня от слишком яркого света других людей» – промелькнула в моей голове мысль, навеянная песней, когда я очередной раз поймала взгляд моего бармена.

Я не ощущала времени. И не вспомню потом, какая майка была на Семе. Но точно запомню запах. Я всегда чувствовала этот запах, когда приходила на работу, и он меня приобнимал. Или когда я расстраивалась, и он мочил шутки как резидент камеди. Запах тепла и заботы, которого мне так не хватало в моей жизни.

И я его поцеловала. Да, сама. Мои губы накрыли его в тихом спокойном поцелуе. И в этот самый момент как будто лавина сошла с гор. Я сломалась. Сломалась, потому что он ответил на мой поцелуй. Ощущение, что мир замер ради этого мгновения. Часы остановились, Земля больше не крутилась вокруг Солнца. Сначала медленно, но страстно. Потом быстрее, он стал покрывать поцелуями мою шею и ниже к ключице. Я чувствовала его отрывистое дыхание сначала на щеке, потом за ухом. Меня больше не было, не было моих проблем, не было больше Лики Корсак.

Он одним поцелуем обезболил мою душу. И я захотела жить. Танцевать. Петь. Писать стихи. Рисовать. Дышать. Спящая царевна очнулась из летаргического сна. Снегурочка растаяла. Перелетные птицы вернулись домой. Да, я раньше целовалась, но ни один поцелуй не лечил меня, так как этот. Поцелуи с Женей были сначала больше неловкие, потом быстрые и сухие. Не помню, чтоб я так в них растворялась.

Правой рукой Сема сжал мою шею, левой с легкостью закинул меня к себе на пояс и донес до барного стула. Он шептал моё имя как святую молитву. Его рука прижимала меня все крепче. Я чувствовала животом его торс.

Тапочки давно слетели с моих ног и валялись под ногами этого греческого Бога. Наслаждение, граничащее с болью, поглотило меня, и мысли покинули голову.

Пока он не отстранился. Резко. Я бы даже сказала жестко. Когда пьешь ключевую холодную воду из колодца в жару, а потом осознаешь, что это мираж.

Только секунду назад он держал меня, так крепко. Я чувствовала каждой клеткой своего тела защиту. Принцесса была в надежном замке. И вот сейчас замок превратился в высокую башню, а на вершине я. Одна. Не имея длинных Рапунцелевских кос для спасения.

– Я должен был тебе раньше сказать, – Сема прикрыл глаза рукой, как бы собираясь с мыслями. Слова прозвучали невнятно, но тон был ледяной.

Лик, это плохой знак. Кажется, я могла сейчас процитировать то, что он собирался сказать, ведь это было так очевидно для меня всегда. Всегда, но не минуту назад.

Меня замутило. Я сама его поцеловала, и самое время сбежать. Молодец. Все делаешь правильно. Если что-то не можешь распутать – запутай еще больше. Не зря я не любила алкоголь, тут он тоже играл против меня, воодушевляя делать то, что я не должна. Как я вообще допустила мысль, что между нами что-то может быть.

Сема никогда не флиртовал со мной, шутил – да, хорошо относился – да. Насколько надо быть ущербной, чтобы хорошее отношение принять за чувства.

Стараясь не смотреть на бармена, я взяла жилетку с вешалки и вылетела на улицу. Но, пройдя пару шагов, поняла, что переоценила свои возможности, и успела дойти только до мусорки, где меня и вырвало. Перед глазами до сих пор стоял образ Семы, моего Аполлона, с которым мы перебрали живой воды.

Я села за руль. Никогда до этого не садилась пьяная за руль. Да вообще можно по пальцам посчитать разы, когда я пила. В зеркале заднего вида я поймала свой взгляд. Измученные красные глаза и бледное лицо. Щеки впали.

Девочка, выглядишь ты как никогда дерьмово.

Я попыталась снова дозвониться до дяди. Абонент не абонент. Тогда я набрала номер Оксаны.

– Ало, разбудите, пожалуйста, дядю. Это Лика.

–Ты видела время? Ты что, пьяна? В какую передрягу ты попала?

– Нет, меня изнасиловали, и меня бросил парень. Мне надо поговорить с дядей…дайте его, пожалуйста

– Проспаться тебе надо сначала. Я давно говорила Валере, что ты что-то употребляешь. Под собственным носом не замечает наркоманку. Изнасиловали? Ни за что не поверю, – с еще большим раздражением продолжила Оксана. – Значит, сама виновата, нечего на всех вешаться и ноги раздвигать. Строишь из себя тихоню, но мне все сразу стало понятно. Как твоя мать, если нагуляешь, в подоле нам не приноси.

– Не звони сюда, не создавай проблем. У твоего дяди и так давление скачет. Чем он тебе поможет?

Разговор закончился раздражающими гудками. Какое-то очень плохое кино. С плохими актерами. С плохой музыкой. И в кои-то веки мне досталась главная роль.

Пальцы сами нажали на кнопку включения радио, я докрутила колесо громкости на максимальную отметку. Мне нужно почувствовать скорость. В ушах стучали басы, а нога давила на педаль в пол. Я не знала, куда мне ехать. Хотя нет, знала. Набережная. В такое время там вряд ли кто-то есть, только свежий воздух, река и одинокий фонарь. Бежала в единственное близкое мне место. Руки дрожали, в голове был туман, в машине было еще холодно, что меня радовало. Зубы стучали громче, чем мой заболевший движок. И от нервов даже больше, чем от холода. Алкоголь выходил, но я догадывалась, что с трезвостью придут все эмоции. Эмоции сильные и болезненные.

Машина остановилась под знаком у набережной, я пулей вылетела из нее, не оборачиваясь. Сколько я еще могу сдерживать все в себе? Я чувствовала, что меня разрывает, еще чуть-чуть, и начну рвать на себе одежду. Но. В два шага запрыгнув на бордюр, я замахнулась и выкинула телефон как можно дальше с обрыва. Потом набрала в легкие воздуха и закричала, что есть сил, а потом еще, и еще…

Я кричала, потому что я была одинока, потому что устала, потому что не могла ничего изменить. Любил ли кто-то меня в этой жизни? Я цеплялась за людей рядом и искала счастье с ними. Но они не находили счастье со мной. Меня поглотило чувство ущербности и никчёмности. Я пыталась ценить то, что имею. Но что я имела? Жила ли я той жизнью, которой хотела? Нет, я просто плыла по течению и не разрешала себе ни одной, даже самой маленькой мечты.

Я кричала снова и снова, ловила жадно ртом воздух. Холод обжигал легкие, но мой голос звучал повсюду, сначала громко, потом тише, растворяясь в воде и в темноте. Но я продолжала. До тех пор, пока совсем не охрипла. Тишина стала громче меня, а голос пропал вовсе. А зачем он мне был, если я не могла постоять за себя и всегда молчала. Зачем мне голос, если я не говорила того, что хотела, не разговаривала с теми, с кем хотела. Не говорила прямо о своих чувствах. Зачем мне чувства, если мне некого любить, если я даже не знала, чего я хочу.

Да, броситься в объятия к парню после того, как тебя изнасиловали, было очень легкомысленно. Но я понимала в глубине души, что нуждалась в поддержке и любви. Любой. Даже в обычном объятии потребность у меня была больше, чем в глотке воды. И о какой морали тела может идти речь, если ранена душа. И не у кого попросить помощи. Но я чувствовала себя до сих пор грязно, чувствовала свою вину, чувствовала ненависть. И почему–то была рада, что Сема меня отшил. Я знала, что не смогу принять ни себя, ни его. Что я могу ему дать? Не такая девушка должна быть у такого парня.

Некрасивая, неумная, неинтересная, никакая Лика.

Чувствуя наконец пустоту в голове и в душе, я легла на холодное бетонное ограждение и посмотрела в небо. Если бы я прикусила губу, то совсем бы не почувствовала боли.

Уже светало. Первый мой рассвет, который я встречаю на набережной. Одна. Я набрала полные легкие воздуха и выдохнула, расслабляя мышцы, которые до этой секунды были в напряжении. Впервые мне захотелось быть честной с самой собой.

Да, Лик, ты в дерьме. Ты совсем одна. И ты не хочешь быть тут.

Фото с набережной #жизньдерьмо #нотыдержись #бытьсильнойилибытьсобой

Часть 4 #тамгделегкодышать

– Как всякий, кто едет, чтобы от чего-то убежать.

Дома я была уже под утро. С твердым решением не возвращаться больше работать в бар. Это был мой первый протест этой жизни.

Когда я снимала обувь в коридоре, мой взгляд упал на зеркало, в котором я увидела девочку на вид лет шестнадцать. Она смотрела на меня печально, но больше не плакала. Да, она была обычная, не очень красивая, с немного круглым лицом, без наращённых ресниц и ногтей. Без огромной груди и осиной талии. Но это была я. Но какая я? Знала ли я себя? Свои сильные и слабые стороны? Свои желания? Да, я имела мечты, просто никогда не придавала им важности. И знала ли я, какую девушку хочу видеть в этом зеркале? Нет. Но сегодня тот день, когда я захотела открыть шкатулку и узнать, что в ней. И даже если она пуста, наполнить ее.

Мне нужно было переодеться. Мои любимые спортивные штаны, у которых были немного вытянуты колени, и футболка на три размера больше ждали меня на моей кровати. Чувствую ли я, что дома? Да, тут стены защищают меня от внешнего мира. Мира жестокого и опасного. Я не видела своего места в нем. Но, возможно, потому что я не искала? И жесток ли мир на самом деле? И жесток ли он ко всем?

Спустя полчаса я поняла, что совершила ошибку. Отопление отключили, а май оказался на редкость холодным и сырым. За окном стеной шел проливной дождь. Это небо гневается на меня или помогает излиться моей душе? Погреться в ванной тоже не удалось, горячей воды нет. Опять ремонтные работы.

После всего, что я пережила за последние дни, если дом сейчас рассыплется на мелкие песчинки и полетит гулять по ветру я не расстроюсь. И не удивлюсь. Даже если окажусь в другом месте, не пойду искать волшебника Гудвина, чтоб вернул меня домой. Хотя сейчас я чувствовала себя одновременно страшилой, железным дровосеком и трусливым львом. Смелость, сердце и мозг – это то, в чем я чувствовала дефицит.

В шкафу валялся мой старый вязаный свитер, который я носила ещё в школе. Он отлично согревал меня в холода. Я натянула его поверх футболки. Пальцы все равно заледенели, я спрятала их в рукава, чтобы хоть как-то отогреть. Спать не хотелось, поэтому я поставила греться чайник на плиту и включила негромко музыку.

Говорят, когда у тебя в жизни не клеится, нужно слушать веселые треки и поднимать себе настроение. Однозначно да. Но сегодня был не тот день. Завтра я встану с утра, и у меня будет играть что-то джазовое и рок-н-рольное. Наверное.

Но сегодня пусть будет грусть. Я встала на носочки, чтобы достать заварочный чайник из ящика. Чайные пакетики закончились, как и мое внимание к своей жизни. Остался черный листовой, который не тронутый стоял уже год на полке за ненадобностью. Когда я полезла его доставать, от голода меня качнуло. Не удержав равновесие, я влетела щекой в дверцу холодильника, который стоял рядом. Железный заварник из моих рук полетел прямо на пол. Удар о плитку не оставил ему шансов на выживание. Он разлетелся на части, внутреннее стекло осколками рассыпалось по полу, смешавшись со звоном в моих ушах, которые заложило от удара о дверцу. Было ощущение, что меня огрели табуреткой.

Но ауч. Физическая боль сейчас чувствовалась острее чем когда-либо. Плюс, что она давала ощущение меня, что я тут, и я жива. Пришлось приложить холодное. В морозильнике была только пачка дешевых пельменей, на черный день.

Я села на корточки и положила голову на колени, прижав посильнее к ушибу пельмени. Холод проникал до самого мозга, унося боль с собой боль от ушиба и похмелья. Интересно, что чувствуют люди, которые употребляют наркотики. Счастье? Они счастливы в этот момент? Они убегают от своей скучной и дерьмовой жизни? Ощущают такие яркие краски, что все становится пресным и бессмысленным на фоне этой убийственной химии? Жить от дозы до дозы, периодически возвращаясь в реальную, дерьмовую, скучную жизнь. Как моя.

Звонок в дверь. Я никого не ждала. Да и некого было ждать. Дядя сам ко мне почти никогда не приезжал, и вряд ли Женя мог соскучиться. Его язык во рту его новой девушки только подтверждал это. Я подошла и посмотрела в глазок.

Первое, что я увидела, была рыжая макушка. Лиса? Что она тут делает?

– Это было несложно. Ваш симпатичный бармен, конечно. "Семен" – было написано на его табличке.

Имя больно кольнуло в грудине. Не время. Я проводила ее на кухню, посадила на табуретку и предложила чай.

Я налила воду из вскипевшего чайника в кружку, поставила ее Лисе. Осколки стекла и железные детали так и валялись по полу, а пельмени в раковине. Приготовлю позже, раз уж разморозила.

Сейчас мне приходилось наблюдать самую странную картину в своей жизни. Шикарная рыжая девушка сидела на старой кухне времен наших бабушек. За спиной стоял маленький, чуть ли не советский холодильник. Он шумел на всю мощь, как объевшийся кот, и напоминал мне об припухлости на правой стороне щеки.

Брючный костюм Рыжей явно стоил не меньше, чем сама моя квартира. Одни перчатки, наверное, стоили целое состояние. Мне было неудобно, что Лиса сидит на такой кухне. Но ни капли высокомерия от нее не исходило.

Она спокойно отпила воду, сделав пару глотков, при этом не сводя с меня взгляда. Я машинально поправила дулю на голове и вспомнила, что еще не умывалась. Наверное, от меня до сих пор разит алкоголем. Даже открытая форточка не спасала меня.

– Я понимаю, что ты не из тех людей, которые вот так просто пустятся в авантюру. Да, это разумно с твоей стороны. И в рекламу доярок ты тоже, видимо, не поверила, – Лиса сделала паузу и кивнула мне. – Но я правда хочу предложить тебе работу.

– Да, именно сегодня я как раз хотела создать себе резюме на hh, образование отсутствует, опыт отсутствует, разве что столы хорошо умею протирать и неплохо разочаровываюсь в людях.

– Мне подходит, – руки рыжей взлетели в воздух, выражая ликование. – Я беру тебя своей ассистенткой. Но мне нужно будет тебя немного подтянуть. Но я думаю, ты справишься. Месяц испытательного срока и изнурительного обучения. Если справишься – получишь работу мечты. Если нет, я куплю тебе билет в один конец домой, с оплатой за испытательный срок, и ты ничего не теряешь, только приобретешь.

– Тогда собирай вещи и, Лика, доверься мне, – Рыжая говорила мягко, как будто ее действительно волновало, что будет со мной. И как будто дело, которое она предлагает, это важнейшая авантюра в моей жизни. – Но если тебя тут что-то держит, то, конечно, лучше останься.

Лиса попала в яблочко. Больше всего в жизни я хотела сейчас оказаться в другом месте. Не в этой квартире, не в этих вещах. Как будто моя одежда стала мне мала, и воздух в кухне отравили ядовитым газом.

Мы с ней точно с разных планет. Я пыталась прочитать в ее глазах отвращение или презрение к моей жизни. Но нет, рыжая была очень деликатна.

Прекрасная фея крестная махала своей волшебной палочкой перед моим носом.

Стоит ли говорить, что на сборку вещей у меня ушло минут пятнадцать. Пару маек, джинсы, совсем немного косметики, и самая любимая мамина книга-талисман. «Шагреневая кожа» Оноре де Бальзака. Мама ее перечитывала раз сто, не меньше. Пожелтевшие страницы, практически стертое когда-то золотое название на корочке. Это издание тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года маме подарил ее папа. Дедушка, которого я никогда не знала. Но знаю, что он очень любил читать.

– Ты не пожалеешь, – приобняла меня Лиса за плечи и дала возможность еще раз взглянуть на свою квартиру перед уходом.

В тех же летних кедах и в той же самой жилетке, которую я надела поверх свитера, в котором была, мы вышли из моего подъезда уже через пол часа после прихода Лисы. Я мысленно помахала рукой своему старенькому форду. «Надеюсь, еще встретимся, единственный друг».

Да, вы скажете, я сумасшедшая, что она может отдать меня на органы или продать в рабство шейху. Да, бывает, с хорошими людьми случаются плохие вещи. У меня не было слов в оправдание. Если бы был хоть один человек, с которым я могла бы посоветоваться, я бы посоветовалась. И он бы меня точно отговорил. Но его не было.

Когда мы вошли в аэропорт, на нас оборачивались люди. Шикарная Лиса, на тонкой шпильке, в сиреневом брючном костюме с завышенной талией и в теплом пиджаке. И я, бомж, который зашел в аэропорт пописать. Я смотрела в окошко в зале ожидания на полосу вылета самолетов. Завораживающее зрелище. Огромная железная махина уносится в небо как птица. Яркое табло со сменяющимися надписями. Голос, объявляющий вылеты.

– Ты никогда раньше не летала? Это не страшно.

– При взлете закладывает уши, может немного потрясти, в целом очень красивый вид из окна и вкусно кормят. Я думаю, что тебе понравится парить в небесах.

Фото крыла из иллюминатора. #ялечу #этомояжизньиясамарешукакееразрушить

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Найди меня - Саша Егураздова - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Егураздова Саша

Аннотация к произведению Найди меня - Саша Егураздова

Глава 1

Часть 2 #немоямечта

Часть 3 #держисьЛика

Часть 4 #тамгделегкодышать