Разделы библиотеки
Нет рецепта для любви - Евгения Перова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Нет рецепта для любви - Евгения Перова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Перова Евгения Георгиевна
Нет рецепта для любви
| Предыдущая страница | Следующая страница |
2 Страница
На следующий день Тёма отправился в метро. Он нарочно добрался до самого конца длинной ветки, а теперь возвращался обратно. Вагон покачивался и громыхал, пассажиры входили и выходили, объявлялись следующие станции…
Осторожно, двери закрываются!
Он перебирал свои немногочисленные воспоминания, как бусины четок. Вспоминать было особенно нечего. Прошел всего день с небольшим, как он очнулся на чужом диване в компании целого зверинца. Он представлял себе всех по очереди: Наполеона, Шарикова, кошку Гамлета… крысу, бр-р!
Вспоминал, как они двигаются, какие издают звуки, как смотрят…
Наполеон – надо же, Наполеон! Она смешно таращит глаза – один слегка косит, и на щеке у нее родинка. На редкость непосредственная девушка. Добрая и смелая. Что с ним было бы, если б не Наполеон! А Катерина? Пышная, громкая, решительная. И еще неведомый Пифагор до кучи. Забавная компания.
У Шарикова одно ухо черное, а глаза разные: левый – желтый, а правый – зеленый. У кошки Гамлет на груди – белый клок шерсти, и самый кончик длинного хвоста – тоже белый. А мурлычет она как маленький трактор. Крыса Дуся… Вот про Дусю ему совсем не хотелось вспоминать.
Киви он оставил напоследок. Прозвище странное, а имя милое – Олеся. И сама милая: смешные рыжеватые вихры; глаза цвета гречишного меда, с темными ободочками по краям; длинные ресницы; тонкие руки с бисерными браслетами на запястьях; нежная беззащитная шея, прячущаяся за высоким воротником свитера… Дурацкий бесформенный свитер с неимоверно длинными рукавами, так что видны только пальцы – маленькие пальцы с квадратными ноготочками без маникюра.
Интересно, сколько ей лет? Тёма не знал, сколько ему самому, но чувствовал, что значительно старше этих девчонок, даже Катерины. Так, если вспомнить, что Наполеон уже в аспирантуре… Допустим, она поступила сразу после школы, лет пять училась… Ну, плюс пару лет на всякий случай… Двадцать три – двадцать четыре? Как-то так. А Катерине на три года больше. Надо же, он не дал бы Олесе больше восемнадцати!
Артём невольно улыбнулся, представив, как Олеся смотрит на мир сквозь красную стеклянную пробочку от графина. Такая прелестная и забавная девочка. Журавлик, одно слово. То и дело дерзит, курит длинные коричневые сигаретки, не умеет готовить и очень ловко прячется в своих железных латах: «Что вам, товарищ?» Но он видел, видел! Он видел это мимолетное выражение на ее лице – сострадание, нежность, детская беззащитность. Видел – и погиб. И что теперь делать?
А в это время Киви сидела на диване и таращилась на телефон. После того как Тёма ушел «проверять автопилот», она ничем не могла заниматься. Она дала ему свой мобильник, а теперь ждала и переживала. Киви плохо спала остаток ночи, мучаясь от нахлынувших вдруг чувств. Нет, как она могла столько рассказать ему о себе? Совершенно постороннему человеку! Еще неизвестно, кто он такой. Это она-то, которая последние пять лет жила в полной изоляции, пугаясь любой тени, и общалась только со своей компанией. И шла по жизни в доспехах – конечно, не слишком удобно, но зато безопасно. И вот, пожалуйста! Да, что-то в нем есть такое… располагающее. Надежное. И Наполеон сразу прониклась, а ведь она, при всей ее непосредственности и мягкосердечии, вовсе не дура. И Катерина! Катерина, которая почти все знала про Киви, не побоялась оставить ее наедине с Артёмом. И кошка его полюбила. И крыска… Киви невольно усмехнулась, вспомнив, с каким ужасом он смотрел на Дусю. А как Тёма распереживался из-за мамы! Кажется, он хороший человек. Хороший сын – это точно. И вообще, симпатичный. Не красавец, но вполне. А как готовит! Да-а, не мужчина, а мечта. Только вот зачем ему такое несуразное создание, как Киви?.. И несуразное создание вздохнуло: «И о чем я только думаю, дура? Главное, чтобы у Тёмы все получилось».
А Тёма, пребывая в мечтах об Олесе, незаметно для себя добрался до своего дома и теперь стоял перед дверью, обтянутой коричневой кожей с написанным белилами номером квартиры. Да, это его квартира, точно! Он сам и намалевал номер после того, как у них три раза подряд сперли цифры на липучках. И как же войти – ключей-то нет? Позвонить? Почему-то страшно. Так страшно, что руки сводит. Пока он раздумывал, открылась соседняя дверь, и показалась соседка – Марь Петровна, тут же вспомнил он.
– Здравствуй, Тёмочка! Ключи, что ли, потерял? На, возьми. Давно хотела отдать, да, видишь, пригодились.
Артём поблагодарил, решительно отворил дверь и прислушался: в квартире стояла такая мертвая тишина, что он невольно поёжился. Уже открывая дверь – да нет, еще когда брал запасные ключи из рук соседки! – он знал, что дома никого нет. Знал, но не хотел знать. Артём прошел по большой комнате, толкнул дверь в маленькую. Стол, шкаф, диван, накрытый клетчатым пледом. Мамина фотография на стене. Он сел на диван, потом упал на подушку, уткнулся в нее, как когда-то ребенком утыкался в мамину грудь, и заплакал, испытывая одновременно два противоположных чувства: облегчения и невыразимого горя. Мама не страдала без него. Она больше не может страдать. Мама умерла. Артём вспомнил всё. Его собственная жизнь обрушилась на него, словно лавина, и едва не сокрушила.
Тёме казалось, что он целую вечность провел на этом диване, но прошло, как оказалось, всего десять минут – он машинально взглянул на часы. Посидел еще немного, потирая лицо, потом набрал номер:
– Это я, Артём.
– Ну как? Получилось, нет?
– Получилось. Я дома. Всё про себя вспомнил. Я приду через полчасика, мобильник верну.
– Ты расскажешь, что случилось?
– Да этого я как раз и не знаю. Последние дни начисто из памяти выпали. Сплошной туман.
Артём быстро принял душ, побрился, переоделся, нашел заначку и запихал деньги прямо в задний карман джинсов, выскочил из квартиры и быстро побежал вниз по лестнице. Состояние у него было странное – еще бы: в тридцать четыре года заново привыкать к себе самому! Заново горевать по маме… И чувствовать пробуждение совершенно новых чувств: вспоминая Олесю, он каждый раз улыбался.
Пока он спускался, перепрыгивая через ступеньки, вверх неспешно полз лифт, который остановился, выпуская пассажирку, как раз на четвертом этаже, с которого только что сбежал Артём. Он вышел из дома и, не сбавляя хода, помчался в соседний торговый центр, не заметив, как из стоящей неподалеку машины вынырнул парень в черной куртке с капюшоном и быстро пошел за ним, на ходу говоря по мобильнику.
Артём накупил целую гору продуктов: куриное филе, салями, ананас, сыр, коробку зефира, красное вино, конфеты, виноград, маслины… Потом увидел цветы. Долго стоял и смотрел: лохматые хризантемы, орхидеи, какие-то искусственные на вид гвоздики. Наконец решился и купил одну желтую розу – нежную и слегка угловатую, совсем как Олеся. Купил и засомневался: а может, зря? Может, он слишком торопится начинать новую жизнь, толком не разобравшись со старой?
Торговый центр был большой, но бестолковый, всего с одним входом. Артём заленился возвращаться, а потом обходить снаружи длинный прямоугольник здания, чтобы попасть на нужную улицу, поэтому заглянул в одну из служебных дверей:
– Привет труженикам прилавков!
– О, Артём! Давно не виделись!
– Как тут у вас, все в порядке с компами?
– Пока не жалуемся, спасибо тебе!
– Ну зовите, если что. Слушай, не откроешь мне запасной выход? А то обходить лень.
– Да пожалуйста! – И парень в синей куртке охранника открыл ему малозаметную заднюю дверь, Артём вышел и помахал:
– Спасибо, друг!
– Для хорошего человека чего не сделаешь.
А преследователь Артёма, все это время наблюдавший за ним, выругался и круто развернувшись, помчался к выходу. Но когда он наконец добежал до той двери, из которой вышел Артём, того и след простыл.
– Твою ж мать! – Преследователь снова стал названивать по мобильнику.
Перед самой дверью Наполеоновой квартиры Артём тоже достал мобильник и, обливаясь холодным потом от волнения, набрал номер. Если сейчас она угадает… Вернее, если это он угадал правильно! То у них все получится.
– Алло?
– Это я, Тёма. Послушай, ответь мне сразу, не думая, быстро: какие ты любишь цветы?
– Цветы?
– Не думай, говори первое, что в голову придет! Давай! – Сердце у него перестало биться совсем.
– Ну… даже не знаю… наверное… розы.
– Какие?
– Пожалуй… желтые. Точно, желтые розы! А что? Ой, подожди, кто-то в дверь звонит!
Она открыла дверь и увидела Артёма, красного от волнения – в одной руке желтая роза, в другой пакет с продуктами. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. У Киви было испуганное выражение лица, словно она не знала, заплакать или рассмеяться. Увидев цветок, она сразу же поняла, что Артём загадал. О том, что именно он загадал, ей не хотелось и думать, но выразительная физиономия Артёма говорила сама за себя. Этого только не хватало!
Да-а, не так он себе это представлял. Конечно, он и не надеялся, что Олеся сразу бросится ему на шею, но… все-таки. Артём смотрел, как меняется лицо Киви, и чувствовал, что пропадает окончательно. Если сейчас он ее не поцелует, то просто умрет от разрыва сердца! Он решительно шагнул вперед, уронив на пол пакет с продуктами. И в этот самый момент что-то весьма ощутимо садануло его по ноге. Он подскочил и посмотрел вниз – там стояло дитя в фиолетовом комбинезончике, вооруженное лопаткой.
– Это что такое?
Дитя размахнулось и садануло его по другой ноге.
– У!
– Ты что делаешь?
Киви подхватила дитя на руки.
– Это Катерины, что ли?
– Ага. На нем прямо написано, что Катькин, правда? Ах ты, Зямба!
– Зямба? Это как же полностью?
– По-олностью? Полностью мы называемся Андрей Кириллович! А для друзей и близких просто – Зямба.
– Зямба! – четко выговорило дитя и замахало лопаткой.
– Ну-ну! – строго сказал Тёма. – Смотри у меня.
Подхватил пакет с продуктами и прошел на кухню.
– Ой, сколько еды! – изумилась Киви. – Ты зачем столько накупил? И вино!
– Надо же отпраздновать. Я хочу курицу с ананасами сделать.
– Ух ты! Тогда я Катерине позвоню, чтобы приходили с Кириллом, да? Нет, не сейчас, попозже. Они там мирятся. Вчера начерно помирились, а сегодня окончательно.
– Поэтому и Зямбу тебе подкинули? А они что, часто ссорятся?
– Ну да. Но это так, разминка, как Катерина говорит. Не всерьез. Семейные игры. Типа: не поссоришься – не помиришься. Но я этого не понимаю. Ужасно не люблю ссориться. Особенно когда кричат. А ты долго будешь готовить? Через полчаса, например, я могу звонить? Они тут совсем рядом живут.
– Тогда лучше минут через сорок. Смотри-ка, мы все тут рядом живем. Я в семнадцатиэтажке. Знаешь, за торговым центром? А ты где?
– Я в другой стороне. Около школы.
Пока они разговаривали, Артём ловко управлялся с готовкой: отбил куриное филе, натер сыр, очистил и нарезал ананас. Киви завороженно смотрела, а Зямба пыхтел на полу, колотя лопаткой по мусорному ведру.
– Слушай, а чего он в комбинезоне-то? Жарко мальцу. Вон, красный какой.
– Да не дается он! Я хотела раздеть, а он ни в какую.
– Ах, вот оно что! Ну-ка! – Артём подхватил малыша на руки и подкинул к потолку. Зямба радостно завизжал, а очутившись на полу, запрыгал, протягивая ручонки вверх:
– Есё! Есё!
– Есё! – передразнил его Тёма. – Если хочешь еще, надо снять комбинезон. Как ты на это смотришь?
Малыш закивал, и Артём присел к нему, расстегивая молнию. Киви спросила:
– А у тебя дети есть?
– Детей у меня нет, – ответил Артём и улыбнулся, заметив, что Киви покраснела. – И я не женат. Ну вот, так же лучше, правда?
Освобожденный от комбинезона Зямба еще пару раз взлетел к потолку, а потом был отпущен на свободу.
– Я вообще-то забыл представиться, – сказал Артём, запихивая противень с курицей в духовку. – Артём Викторович Ба́харев, тридцать четыре года, не женат, детей нет, кошек и собак тоже. Программист.
– Точно не повар?
– Нет, не повар. Но подумываю об этом.
– Артём, а что с твоей мамой? Ты так волновался, а не говоришь ничего?
– Мама умерла. Еще летом. Так что я зря волновался, – ответил Тёма, не поворачиваясь.
– Мне очень жаль. Прости, – произнесла Киви.
– Ничего, все нормально. Ну что, пожалуй, можно накрывать на стол и звонить Катерине. Ты посмотрела бы, что там младенец делает, а то подозрительно тихо.
– Ой, и правда!
Киви метнулась в комнату и увидела, что оставленный на свободе Зямба сосредоточенно разбирает нижние полки книжного шкафа: на полу уже выросла внушительная горка папок, из которых вываливались листы с текстами и вырезками – разоренный архив Иры-Наполеона.
Они кое-как запихали обратно папки, накрыли на стол и присели отдохнуть – Киви на стуле, Артём на диване с Зямбой.
– Что ты на меня так смотришь? – спросил Тёма, и Киви смущенно отвернулась: она действительно все это время невольно его рассматривала. – Ты меня не узнаешь? Это я, все тот же, что вчера и сегодня утром.
– Ты изменился, – еще больше смутившись, сказала она.
– Конечно, еще бы. Не дай бог кому пережить потерю памяти. Я был просто в отчаянии. Такое счастье – знать про себя все.
– Ну да, правда…
Киви чувствовала себя странно: приходилось заново привыкать к Артёму. Во-первых, возраст: он оказался чуть не на двенадцать лет старше. Исчезли неуверенность и растерянность, а его внутренняя сила, которая чувствовалась и раньше, теперь увеличилась неимоверно. Артём притягивал ее, как большая планета притягивает мелкие кометы и метеориты, и Киви боялась, что может не справиться и разбиться об эту твердыню. Нет, еще одного падения в пропасть она не переживет. Но ей было так тепло рядом с Артёмом, так надежно и безопасно! И, может быть, уже пора выбираться из своего убежища? Нельзя же всю жизнь провести в доспехах. Или можно? А вдруг появление Артёма – это знак судьбы?
Терзаемая противоречивыми чувствами, Киви весь вечер оставалась в задумчивости, вздыхала, старалась поменьше таращиться на Артёма и краснела, натыкаясь на его нежный взгляд: как это у него получается – улыбаться одними глазами?
Когда пришли Катерина с Кириллом, Олесе сразу стало легче: Катерины было так много! К тому же Зямба принимал самое активное участие в застолье, хватая то одно, то другое – когда не гонялся за Шариковым, который не смог усидеть под диваном, учуяв соблазнительные запахи. Кошка наблюдала за всем этим безобразием, сидя на безопасной высоте шкафа, а крыса дематериализовалась окончательно.
Разговаривали за столом тоже в основном Катерина с Артёмом – Кирилл изредка задавал вопросы, но слушал очень внимательно и так же внимательно приглядывался к Артёму: нормальный вроде мужик, уверенный в себе, сдержанный, обаятельный, с юмором. Понятно, почему девчонки сразу к нему прониклись. Просто на лбу написано: «Порядочный человек!» Ладно, еще посмотрим, такой ли ты порядочный, каким кажешься. Артём честно отвечал на все вопросы, стараясь не смотреть в сторону Киви, которая смущалась больше него и даже зашипела на Катерину, когда та спросила, почему Артём не женат.
– Да все нормально! – усмехнулся Артём. – Сначала вроде рано было, а когда стал задумываться на эту тему, мама заболела. У нее вообще-то всю жизнь здоровье слабое: постоянные мигрени, сосуды плохие, головокружения, всякое такое. А тут – инсульт. Не до женитьбы. Я работал много, за мамой приглядывал. Как-то так.
– А у вас что, нет никаких родственников?
– Никого. Ну да, еще отец. – Артём поморщился и залпом допил вино. – Но мы с ним не общаемся.
– А что так? – спросил Кирилл, задумчиво жуя стебель кинзы.
– Да сволочь он последняя. Мама от него ушла, когда мне пять лет было, но я все помню. Он некоторое время нас доставал, потом прекратил. Нашел, наверное, другой объект для издевательств.
– Он что, бил вас? – спросила Киви, с ужасом глядя на Артёма.
– Всякое бывало. А еще интеллигентный человек, врач.
– А какой он врач? – спросила Катерина.
– Да я точно не знаю. Гинеколог, что ли. Или педиатр. В роддоме, кажется, работал. Да, точно.
– А мама твоя кем была?
– Мама вообще-то педагог. Литературу в школе преподавала.
Он вздохнул и опустил голову, а все молча на него смотрели.
– Ну ладно, – неожиданно громко сказал Кирилл. – Давайте-ка выпьем за Артёма – чтоб все у него в жизни наладилось.
Все дружно чокнулись, выпили, а потом переключились на закуску.
– Значит, ты программист? – спросил Кирилл.
– Ну да, сисадмин. Системный администратор. Я на Нагатинской работаю. Там есть такое высотное офисное здание, много разных фирм, так я сразу в двух местах успеваю. Бегаю целый день по этажам, налаживаю компы этим чайникам. И еще так подрабатываю, у себя в районе.
– А-а, так это ты «честный компьютерный мастер Артём»? Я объявления видел. Нелегальный бизнес, между прочим. Налоги-то не платишь?
– Кирилл, оставь его в покое! Какой там бизнес – одни слезы небось! – встала на защиту Артёма Катерина.
Покончив со своим куском курицы, Кирилл предложил Артёму «поговорить по существу» в соседней комнате. «Девчонки» стали было возмущаться: «А мы тоже хотим, а как же без нас?», но Кирилл сурово пресек их возгласы, заявив, что участие женщин в следственном процессе не предусмотрено.
– Ну и пожалуйста, не больно-то и хотелось! Правда, Киви? – сказала Катерина и показала мужу язык. – А мы тогда весь зефир съедим, вот.
– Это сурово! Хоть по штучке-то нам оставьте, – улыбнулся Кирилл, а Артём вдруг вспомнил:
– Ой, Кать, я совсем забыл о вещах, что ты мне приносила! Свитер, рубашка! Как снял дома, так и бросил! Я постираю и верну, хорошо?
– Может, еще и погладишь?
– Могу и погладить.
– Вот, учись! – сказала Катерина мужу. – Видишь, какие мужики бывают: постираю и поглажу. А ты что? Эх, вот ведь кому-то муж достанется – просто из чистого золота!
– Да куда мне. Я и не претендую, – усмехнулся Кирилл. – Пошли поговорим, пока твое золото не потускнело.
И мужчины скрылись в другой комнате, а Катерина покосилась на Киви, которая с отрешенным видом чистила мандарин. Зямба копошился на диване, пытаясь залезть на спинку, а Катя придерживала. Увидев мандарин, он закричал:
– Дай!
– Не давай, не давай, у него диатез от цитрусовых! На.
И Катерина сунула малышу огурец, который он тут же запихнул в рот, а Шарикову кинула кусочек сыра – тот хапнул на лету, в момент заглотил и стал недоуменно оглядываться по сторонам и нюхать пол: куда ж оно делось-то?
– Вот балда! – рассмеялась Катерина и дала ему еще кусочек.
Киви машинально улыбнулась, думая о чем-то своем – вид у нее был расстроенный.
– Ты как, в порядке? – не выдержав, спросила Катерина.
– Все нормально, – очнулась Киви. – Ну что, чай? Я поставлю.
И ушла на кухню, а Катя проводила ее взглядом и вздохнула: она хорошо знала подругу и понимала, что с той происходит, но, как помочь, не знала. Да и как поможешь? Олеся сама должна решиться «выйти из сумерек» и начать новую жизнь. Пора бы! Все-таки пять лет прошло. Да, бедная Олеська! А ведь такой был солнечный зайчик…
И Катерина вспомнила свое знакомство с Олесей Кивилёвой – они с бабушкой вышли из лифта и увидели, что на коврике у соседней двери сидит девочка. Впрочем, сначала обе приняли Олесю за мальчика: короткая стрижка, шортики, футболка. Оказалось, Олеся играла во дворе и потеряла ключи, а родители на работе. Бабушка с Катей позвали соседку к себе, напоили чаем с домашним печеньем, потом все вместе долго искали ее ключи на детской площадке.
Ключи нашлись – висели на ветке дерева, куда сама Олеся их и прицепила: боялась, что вывалятся из кармана, когда она будет лазить по турникам и качаться на качелях. Бабушка научила Олесю пристегивать ключи булавкой к карману. Потом девочки долго играли вместе. Так они подружились, и Олеся проводила у подруги почти все время, хотя мать и ругала ее: «Что ты все там отираешься? У тебя свой дом есть. Мешаешь только людям». Но потом осознала, что эта дружба идет ребенку на пользу: семья интеллигентная – врачи, Катя постарше и помогает Олесе с уроками. Они забавно смотрелись рядом: рослая толстушка Катя и худенькая Олеся – тонкая и звонкая, как говорила Катина бабушка: ишь бубенчик! Потом-то они слегка подровнялись – Катя похудела, Олеся подросла.
Катерина чувствовала себя виноватой – бросила Олеську, и вон что случилось! Ну как бросила: замуж вышла, переехала. Конечно, продолжали встречаться всей компанией, и Кирилл принял ее как родную, но разве это сравнишь с прежней дружбой. Катя вспомнила собственную свадьбу: ах, какой подружкой невесты была Олеся! Яркая, веселая, красивая, легкая, как лепесток на ветру. Солнечная! Приятели жениха глаз с нее не сводили, а у свидетеля – такого же оперативника, как Кирилл, – так просто крышу снесло. Но Олеся никакого внимания на него не обратила – она впервые пришла тогда со своим Вовчиком, который никому из друзей не понравился: симпатичный, конечно, но уж очень легкомысленный. Пустозвон, одним словом. В этот день Катерина последний раз видела, как танцует, кокетничает, смеется и валяет дурака ее лучшая подруга. Они не виделись несколько месяцев, а когда встретились… Катя старалась не вспоминать то страшное время. Из жизни Олеси надолго пропали и танцы, и смех, и цвет – жалкая серая птица Киви запряталась в пожухлой листве и даже клюва не высовывала. Что же будет теперь? Катя не могла не заметить возникшую между Олесей и Артёмом симпатию – так быстро возникшую! Почти мгновенно. Парень он вроде бы неплохой. Уж точно не Вовчик. Хотя и вляпался в какую-то непонятную историю. Ничего, Кирилл во всем разберется.
А Олеся в это время рассеянно глядела на электрический чайник, который давно сам отключился, и думала примерно о том же, что и Катерина. Артём так внезапно свалился ей на голову – ворвался, как метеорит, в ее тусклую и размеренную жизнь. «Я не готова, нет! Я не хочу! Или хочу? Мне страшно!» – метались мысли Олеси. Она сознавала, что ее пребывание «в зоне сумерек» затянулось и пора выходить на свет. Может, с Артёмом это и получится? Или нет? Неужели он и правда влюбился? Так смотрит на нее!
Пока девушки размышляли и вздыхали, герой, занимавший их мысли, выжидательно глядел на Кирилла, курившего у приоткрытой балконной двери.
– А ты не куришь, что ли? – спросил Кирилл.
– Нет.
– Загадочная личность. Не куришь, водку не пьешь. А как насчет девушек?
– С девушками у меня все в порядке.
– Уже хорошо. – Кирилл выкинул окурок с балкона и сел напротив Артёма. – Нравится она тебе?
– Кто? – изумился Артём.
– Кто-кто. Киви. Дурацкое прозвище.
– Да.
– Что – да? Нравится или прозвище дурацкое?
– И то и другое.
– И сильно нравится?
– А что, так заметно?
– Смотришь на нее как кот на сметану. Я тебе вот что скажу: если это серьезно – флаг тебе в руки. Но если ты решил просто так перепихнуться, то лучше и не начинай, не морочь Олеське голову.
– Послушай, тебе не кажется, что это наше с ней дело?
– Конечно. Но Олеська мне как сестренка младшая, понял? Я за нее любого на куски порву. Поэтому подумай как следует, стоит ли овчинка выделки. Я тебя предупредил. А теперь давай рассказывай, что с тобой случилось.
– Да я и рассказать-то толком ничего не могу! Я, конечно, все вспомнил. Все, кроме последней пятницы, когда это и произошло. Почему я пошел в это кафе на Полянке, с кем – ничего не помню.
– Что у тебя пропало в кафе?
– Пиджак! А вместе с пиджаком – паспорт, бумажник, смартфон и ключи от квартиры.
– Ага! Уже интересно. А что в бумажнике было?
– Паспорт как раз там и был, две кредитки и немного денег, тысяч двадцать. На кредитках тоже ерунда – одна почти пустая, на другой около семидесяти тысяч.
– Да, негусто. Заблокировал?
– Не успел. Я так обрадовался, что память вернулась, не до того было.
– Надо заблокировать. И заявление подай об утере паспорта, завтра же. В квартире ценности какие-нибудь есть? Ты посмотрел – все на месте?
– Нет, специально не смотрел. Да и какие ценности, я тебя умоляю! Ну, ноутбук, телевизор. Заначка цела. Еще у мамы немножко украшений было, но это такая ерунда.
– Ладно, зайдем с другого конца. Ничего странного с тобой в последнее время не происходило? Любая мелочь. Новые знакомства, нелепые происшествия – что угодно. На работе ничего необычного не случалось?
– Да нет вроде бы. Все как всегда.
– Расскажи, как ты живешь, где бываешь.
– Пока мама была жива, я вообще привязан был: работа, дом. Ну, если кто вызовет комп чинить, и то всё по соседству. А когда мамы не стало… Ты знаешь, я очень долго в себя приходил. Вроде бы свобода – а ничего не хотелось. Совсем. Только готовил как сумасшедший.
– Готовил?
– Да. Мне нравится готовить. Успокаивает. Ну, я и переводил продукты. Наготовлю, а есть не могу. Соседку подкармливал, на работу носил. Там уже смеяться стали, что мне пора фирму открывать – обеды в офис.
– А отпуск как провел?
– Отпуск у меня в августе был. Купил сразу два тура – в Турцию и на Кипр. На пляже валялся, на экскурсии ездил. Ничего серьезного. Ни с кем телефонами не обменивался, встречаться не собирался.
– А вообще, встречаешься с кем-нибудь?
– До маминой болезни встречался, даже жениться думал. Но не сложилось. А потом не до того было. Кстати, о девушках. Не знаю, может, мне только показалось… Но все-таки странно.
– Что странно?
– Где-то в сентябре она появилась. Милена. Имечко, да? Позвонила, позвала новый ноутбук наладить, к сети подключить. Прихожу к ней вечером, часов в девять. Открывает мне дверь такая цаца! Я чуть не упал. Блондинка, ноги от ушей, сама вся гламурная, словно только что с подиума. На высоченных шпильках! Брюки в обтяжку, блузка с вырезом чуть не до пояса, грудь роскошная…
– Да, произвела она на тебя впечатление!
– Ты бы ее видел! Ну, я челюсть с пола подобрал, пошел к компу. А она надо мной нависает – в затылок дышит, грудью прижимается, я аж взмок. И верещит все время: «Ах, как у вас все дивно получается! Ах, а я совсем ничего не понимаю! Ах-ах!» И ресницами хлоп-хлоп. Ну, настроил комп, отвалил. Так она звонит через пару дней: «Ах, у меня там опять что-то не так!» В общем, за эти полтора-два месяца она мне раз десять звонила: то в компьютере что-то, то телевизор настроить, то помочь с покупкой айфона. И чувствую: клеится ко мне, представляешь?
– А что тут такого?
– Кирилл, да ты посмотри на меня! Я же никакой! Сразу видно – не миллионер: одет небогато, часы дешевые, машины нет. И сам вовсе не красавец накачанный. Зачем я ей, ты подумай? Да я весь меньше стою, чем одни ее сапоги на шпильках! В общем, я ускользал – делал вид, что не понимаю ее намеков.
– А вдруг влюбилась? Может, ей миллионеры надоели, на простоту потянуло?
– Да ладно, влюбилась. И потом, она из себя такую блондинку-блондинку строит, а взгляд – острый, хитрый. А еще – сама она одета очень дорого, а квартирка так себе. Обычный совок. Простенько очень для такой цацы. И мне все больше кажется, что в ту пятницу я как раз с ней и должен был встретиться. Но не уверен. У меня все в смартфоне записано, все вызовы. Но где теперь тот смартфон…
– Интересно. А компьютер свой ты не посмотрел? Почту?
– Да нет, я сразу сюда рванул.
– Знаешь что – давай-ка мы сейчас к тебе сходим, посмотрим твой компьютер. Вдруг там какие-нибудь зацепки найдутся.
– Ну, давай.
Но до квартиры Артёма они добрались не сразу: сначала пили чай, потом всей компанией проводили домой Катерину с Зямбой и отвели обратно Киви с Шариковым. Артём под строгим взглядом Кирилла смущенно попрощался с Олесей, она так же растерянно ответила: «Пока!» – и ушла в подъезд, а Тёма вздохнул.
– Смотрю, сильно она тебя зацепила, – сказал Кирилл.
– Слушай, не начинай все снова, а? Ты меня предупредил – я понял.
– Просто я беспокоюсь. Мы все беспокоимся. Понимаешь, ее жизнь слегка поломала. Да нет, вообще-то серьезно. Мы боялись, она вообще никогда в себя не придет. Олеська всего год как улыбаться начала и в люди выходить, а то шарахалась ото всех. Ты первый, кто ей понравился.
– Думаешь, понравился?
– А почему она с тобой осталась у Наполеона? Только поэтому. Могла уйти и дверью хлопнуть, это в ее духе.
– Да ты что, она меня сначала просто ненавидела!
– А потом понравился. Я ведь и за тебя тоже волнуюсь. За вас с ней. Это сейчас ты в полном упоении, а что потом будет, когда она тебя пару раз мордой об стол приложит? С ней будет очень трудно, учти! И подумай, нужны тебе эти заморочки или лучше сразу фитиль прикрутить.
– А что с ней случилось?
– Это она сама должна тебе рассказать, я не стану. Да и не все знаю. С родителями у нее вечная напряженка, и парень попался – полное говно. И еще кое-что было. Еле выжила, вообще-то. Вот я и боюсь: ты завоюешь ее доверие, а потом надорвешься и в кусты, а она опять… Ты подумай.
– Ладно, подумаю. Черт!
– Что?
– У меня свет горит!
– Может, забыл выключить?
– Да я и не зажигал.
– Интересно…
Они поднялись на четвертый этаж – Артём на лифте, а Кирилл побежал по лестнице. Дождавшись Кирилла, Тёма осторожно открыл дверь, и Кирилл первым вошел в квартиру – тут же из комнаты раздался душераздирающий девичий визг:
– А-а! Вы кто? Караул! Убивают! Полиция!
Артём кинулся вслед за Кириллом и с изумлением увидел забившуюся в угол перепуганную блондинку.
– Спокойно, – сказал Кирилл, доставая удостоверение. – Полиция уже здесь.
– Как ты тут оказалась? – воскликнул Артём.
Блондинка переводила взгляд с одного на другого, потом опомнилась и снова завопила со слезами в голосе:
– Тёмочка! Где ж ты был? Я чуть с ума не сошла!
Она кинулась к Артёму – тот шарахнулся, а Кирилл ловко перехватил девушку:
– Вы кто такая?
– Как кто? Тёмочка, скажи ему. Я жена!
– Чья жена?
– Твоя! Ты что, не помнишь? Мы же в пятницу расписались! Вот!
И она в подтверждение сунула Артёму паспорт. Он посмотрел – там и правда стоял штамп загса.
– Откуда у вас паспорт гражданина Бахарева? – строго спросил Кирилл, усаживая блондинку на стул. – Артём, ты ее знаешь?
– Это Милена. Я тебе рассказывал только что.
– Так где же вы взяли его паспорт?
– Как – где? Он сам мне дал! Мы расписались днем, отмечали в ресторане, Тёмочка вышел в туалет и пропал. А пиджак остался. Вот он! Где же ты был, дорогой? Я так волновалась!
И девица опять намылилась плакать. Мужчины переглянулись. Пиджак и правда висел на спинке стула, а на столе лежали бумажник и смартфон – Артём проверил: кредитки и деньги на месте.
– Ну, что скажешь? Расписывался ты с ней или нет?
– Нет! Я, конечно, не помню, но… С какой стати я стал бы с ней расписываться? Я ж тебе рассказывал – мы виделись всего несколько раз. Она мне и не нравится вообще-то, если честно.
– Как? – возопила Милена. – И ты говоришь это после всего, что у нас было?
– Да не было у нас ничего!
– Давайте-ка успокоимся, – сказал Кирилл. – Документы у вас какие-нибудь имеются, гражданочка?
– Конечно! Сейчас, они в сумочке…
Блондинка встала – она действительно была на высоченных шпильках – и вышла в прихожую.
– Слушай, честное слово, не было у нас с ней ничего, – волновался Артём. – И она мне правда не нравится – насквозь фальшивая, ты же видишь. Какого лешего я бы поперся с ней в загс?
– Что-то она там долго возится, – задумчиво произнес Кирилл, прислушиваясь, а потом вскочил и рванул в прихожую, но поздно: блондинки и след простыл. Он побежал по лестнице, но когда выскочил на крыльцо, увидел только хвост отъезжающей машины с заляпанным грязью номером.
– Твою ж мать! – пробормотал он и потащился обратно. Вдвоем с Артёмом они осмотрели квартиру: в шкафу лежали какие-то женские вещички, в ванне обнаружилась косметика и кокетливый халатик, диван был разложен и заправлен на двоих, на кухне появились новые чашки.
– Кирилл, я тебе клянусь – всего этого с утра не было!
– Да-а, успела дамочка подготовиться. Значит, так. Никому не открывай. Срочно смени замки. Завтра приходи в отделение, напишешь заяву. Хотя… О чем заявлять? Вещи все на месте, еще и с прибавком. Покажи-ка паспорт – какой там загс указан? Ага… Я, пожалуй, в этот загс наведаюсь. Дай мне какую-нибудь свою фотку, посмотрим, опознают тебя в загсе или нет.
– Так ты мне веришь?
– Верю всякому зверю, а ежу – погожу, – задумчиво произнес Кирилл. – Доверяй, как говорится, но проверяй. Интересно, зачем ты им нужен, а? Из-за квартиры, что ли? Так не пентхаус…
– Им? Думаешь, она не одна действует?
– Конечно. Машину мужик какой-то вел. Кстати, похоже, это та самая машина, что преследовала вас, когда вы на «Скорой помощи» по Полянке раскатывали.
– Нас тогда преследовали?
– Катерина тебе не сказала? Решила не волновать, видно. Машину мы тоже проверим – Катерина номер запомнила. Золото мое самоварное! Ей бы самой на Петровке работать, честное слово. Слушай, а ты мне все рассказал? Может, ты подпольный миллионер? Что им от тебя надо?
Артём только махнул рукой: да какой там миллионер. Он показал Кириллу свою почту, вызовы и смс в смартфоне – ничего особенного не нашлось, потом Кирилл записал все данные Артёма и дал ему свой номер мобильника – звони, если что. И, уже уходя, вспомнил:
– Да, самое главное забыл. Адрес и телефон Милены. Посмотрим, что это за штучка. Завтра я тебе ребят пришлю, заберут ее вещи и отпечатки снимут. Ну, вроде бы все. А ты давай – активнее вспоминай. Видишь, какая вокруг тебя каша заварилась.
Оставшись один, Артём некоторое время посидел в мрачной задумчивости, пытаясь пробиться сквозь туман в голове к пятничным событиям, но бесполезно. Он смотрел на телефон и размышлял, стоит звонить Олесе или нет – после всего, что наговорил ему Кирилл. Может, и правда не надо пока форсировать события – вон, сколько всего непонятного навалилось. Но ему так хотелось услышать ее голос! И она наверняка переживает – Артём уже понял, что Журавлик существо очень хрупкое, поэтому и прячется за своими воображаемыми латами и реальными бесформенными свитерами.
Интересно, что с ней такое случилось? Бедная девочка. Олеся встретилась в самый тяжелый момент его жизни – может, поэтому его так тянуло к ней? А, пропади все пропадом! Артём решительно набрал номер телефона и весь расплылся в улыбке, услышав голос Олеси, которая явно обрадовалась:
– Ой, это ты! Как дела?
– Да ничего нового. – Он не стал рассказывать про Милену, надеясь, что и Кирилл не станет посвящать Катерину в подробности. – Я просто хотел поблагодарить тебя. Ты меня так поддержала. И вообще, что бы я без всех вас делал, не представляю. Может, соберемся, когда ситуация прояснится? Я царский обед вам приготовлю. Как тебе идея?
– Здорово!
О чем еще говорить, оба не знали.
– Ладно, увидимся. Спокойной ночи! – попрощался Артём.
– Пока…
Положив трубку, он вздохнул. Потом вздохнул снова, но уже совсем с другим чувством – существовала еще одна проблема, с которой следовало немедленно разобраться. Прямо завтра, не откладывая. Впрочем, проблемой это стало только после того, как в его жизни появилась Олеся, а вернее, после рассказов Кирилла, которые заставили Артёма задуматься о серьезности его собственных намерений.
А Олеся в это время сидела с телефоном в руках, мечтательно глядя в пространство. Потом опомнилась, положила мобильник и покосилась на кошку, которая притулилась рядом с выжидательным видом:
– Да, это он звонил! Ну и что?
Кошка плюхнулась на бок и замурлыкала, и Киви осторожно погладила ее выпирающий живот:
– Когда же ты, мамочка, разродишься? Надеюсь, хозяйку дождешься? А то я не умею кошачьи роды принимать.
Олеся встала и подошла к окну – семнадцатиэтажку, где жил Артём, отсюда не было видно. Повздыхала немножко, а потом набрала номер Наполеона: надо же ей рассказать о новостях.
На следующий день Артём развил бурную деятельность: вызвал слесаря, купил новый замок, пообщался с Кириллом и даже сумел сделать томографию – по совету Екатерины, так что на работу он попал только во второй половине дня. Порасспрашивал коллег про пятницу и не узнал ничего полезного, посмотрел пару компьютеров в разных офисах, выпил кофе – в общем, оттягивал как мог встречу со своей «проблемой».
Пока Артём занимался своими делами, некий молодой человек невыразительной наружности слонялся по офисному зданию и осторожно разведывал обстановку, даже с охранниками поговорил. Он приехал гораздо раньше Артёма, и к тому моменту, когда тот наконец решился и направился в сторону лифтов, молодой человек уже догадывался, куда тот намылился. Артём поднялся на седьмой этаж и скрылся за одной из дверей – его преследователь подошел, изучил табличку, понимающе усмехнулся и приложил ухо к двери. Послушал некоторое время, что-то записал в блокнот и удалился.
Вечером того же дня, когда Артём мыл помидоры и огурцы к салату, а в духовке запекалось мясо, раздался звонок. Только что ушел слесарь, вставивший новый замок, и Артём никого не ждал. Он посмотрел в глазок, обрадовался и распахнул дверь:
– Привет! Заходи, как раз ужин почти готов.
Решительно вошедший в прихожую Кирилл, ни слова не говоря, размахнулся и ударил Артёма – тот отлетел к стене, но тут же опомнился и с силой толкнул Кирилла:
– Ты что? Охренел совсем?
Но Кирилл ловко заломил ему руку и грозно спросил:
– Ты почему не рассказал мне, а? Я же тебя предупреждал. Какого лешего ты к Олеське клеишься, когда у тебя баба есть? Только не ври, что ты и про нее забыл.
– Как ты узнал? Да пусти!
Кирилл отпихнул его, и Артём потер скулу:
– Чёрт, больно!
– Мало тебе. Очень просто узнал: мой человек о тебе информацию собирал и выяснил, что у Бахарева Артёма Викторовича роман с некоей дамочкой…
– Какая она тебе дамочка! Ты за словами-то следи! А не сказал, потому что не хотел ее в это дело впутывать. Она вообще-то замужем. Так что сам понимаешь…
– Замужем? Да она развелась еще год назад!
– Как… развелась?
– А ты не знал?
– Нет! Я думал…
Артём нахмурился, развернулся и скрылся в кухне, Кирилл направился за ним. Он покачал головой, глядя на мрачного Артёма, и принюхался:
– Слушай, у тебя горит что-то!
– А, чёрт! Мясо!
Пока Артём спасал мясо, Кирилл сел к столу, ухватил помидор и откусил сразу половину – сок так и брызнул. Справившись с помидором, он сказал:
– Я вообще-то пришел сказать, что мы нашли твою «жену» и ее хахаля.
– Какая она мне, к черту, жена!
– Не знаю, не знаю. Милена упорно утверждает, что ты обещал жениться, а теперь делаешь вид, что ничего не помнишь.
– Кирилл! Я тебе клянусь!
– Но ты же не помнишь?
– Не помню. Но ты сам посуди: если у меня есть женщина, зачем мне еще какая-то Милена?!
– А красивая потому что.
– Знаешь, красота не главное!
– Да что ты?
– Послушай, я не из тех, кто за всеми юбками подряд ухлестывает!
– А как же Олеся? Ты сам говоришь, что у тебя есть женщина, а ты…
– Послушай, когда я влюбился в Олесю, я не помнил ни про какую женщину!
– Но сейчас-то вспомнил?
– Вспомнил. Я разберусь с этим.
– Да уж, ты разберись, кто тебе жена, кто просто женщина, а в кого влюблен. И вообще, чтобы ты знал: я влез в это дело только ради Олеси. Так и подмывает бросить тебя и посмотреть, как ты станешь сам выпутываться.
– Нет! – ужаснулся Артём. – Брат, не бросай меня! Пожалуйста!
– Брат! Ишь засуетился. Ладно, прости, что врезал. Разозлился я сильно. В общем, ты определись со своими бабами, хорошо?
– Да нет никаких баб! Только она. Я разберусь.
Ужинать Кирилл отказался, так что Артём в мрачном одиночестве съел свое слегка подгоревшее мясо и помидоры с огурцами, которым так и не довелось стать салатом. Настроение у него было паршивее некуда: почему? Почему она не рассказала о разводе? Артём чувствовал себя обманутым и преданным – и не имело никакого значения, что он сам вчера собирался расстаться со своей «дамочкой». Собирался, да. Но не получилось. Но теперь, когда он знает про развод! Ничего, он все ей выскажет. И Артём потянулся к телефону.
В следующее воскресенье все снова собрались у Иры-Наполеона – хозяйка вернулась из Питера. Девчонкам не терпелось узнать, как продвигается расследование, но ни Кирилл, ни Артём не собирались пока посвящать их в подробности дела. Дверь Артёму открыла Киви. Оба смутились и довольно долго таращились друг на друга, бессмысленно улыбаясь.
– Страшно рад тебя видеть, – наконец выговорил Артём, и Киви покивала в ответ, что, очевидно, должно было означать, что и она страшно рада видеть Артёма.
– А почему у тебя синяк под глазом? Ты дрался?
– В проем не вписался!
– Что так?
– Да вот, задумался не вовремя! Вспомнил одну знакомую девушку.
– Это кого же? – Олеся чуть покраснела.
– Есть одна такая. С глазами цвета гречишного мёда…
Хотя в квартире было довольно много народу и зверья, никто не прошел мимо, не заглянул, не спугнул их уединение – даже крыса. Неизвестно, сколько бы они так простояли, но тут явился Кирилл и сразу разрушил чары. Киви исчезла, а Кирилл вопросительно поглядел на Артёма.
– Не просвечивай меня своим рентгеном! – сказал Артём. – Там все кончено. Мы расстались. Так что я свободен.
– В курсе. Я с ней вчера беседовал. Такая с виду божья коровка, а на самом деле… Да, сильная женщина! Страдаешь?
– Это тебя не касается!
– Ну-ну… Моя-то здесь?
Катерина тут же материализовалась в прихожей и сунула Кириллу Зямбу:
– Давай, займись сыном! – и повернулась к Артёму: – Тём, а ты котят видел?
– Гамлетша окотилась? Пошел смотреть. – Артём быстренько ретировался, а за его спиной Катерина зашипела на мужа:
– Что ты все к нему лезешь? Они с Киви сами разберутся!
– Как же, разберутся они…
Вместо того чтобы пройти в дальнюю комнату, где обреталась кошка, Артём вышел на балкон и постоял там некоторое время, рассеянно глядя вдаль. На душе у него было тяжело: только позавчера он окончательно расстался со своей женщиной – далось это непросто, и ехидный вопрос Кирилла оказался щепотью соли на незажившую рану. Может, не надо было действовать так решительно? Может, нужно было подождать немного, определиться? Прийти в себя, наконец. Все-таки там довольно долгая связь, а что получится с Олесей, пока непонятно. Хотя… Она так обрадовалась, увидев Артёма! Ладно, что сделано, то сделано. Артём вздохнул и отправился к котятам, где, как и следовало ожидать, обнаружилась Олеся, которая гладила кошку Гамлета – та терлась о ее колени и довольно мурлыкала, а слепые котята пищали и тыкались в стенки внутри коробки.
– Господи, какие крошечные… Никогда таких мелких не видел.
– Да, да, ты красавица! – ворковала над Гамлетом Киви. – Ты моя умница. Ты моя золотая мамочка! Иди, иди к деткам! Слышишь – пищат.
«Пищат, оглоеды!» – согласилась кошка, посмотрела в коробку, прыгнула туда и плюхнулась на бок, а котята тут же полезли к ней. Их было четверо: два совершенно черных, один дымчатый и еще один обыкновенный – серо-полосатый.
– Правда они прелесть?
– Ну да, – осторожно согласился Артём.
– Три мальчика и девочка. Нам так кажется. Наполеон уже имена придумала. Вот эти черненькие…
– Розенкранц и Гильденстерн.
– Ты знал, да? Ты знал!
– Догадался. Если кошка – Гамлет, то и дети должны быть из Шекспира. А кто Офелия?
– Дымчатая. Да ну тебя! Так неинтересно.
– А полосатого как назвали?
– Догадайся, раз такой умный.
– Даже не знаю… Йорик? Лаэрт? Ну ладно, скажи!
– Озрик!
– Озрик? Да нет там никакого Озрика!
– А вот и есть!
Они смотрели друг на друга с веселым вызовом, и чем дальше, тем больше Артёму хотелось ее поцеловать. Он даже шагнул к Олесе – она растерялась и заморгала, но тут на сцене появилось новое действующее лицо – невысокий полноватый молодой человек в очках, чрезвычайно серьезный с виду:
– Привет, Киви. Ну, где тут наши котята?
– О! Пифагор! Откуда ты взялся? Ты же должен был только через неделю приехать?
– Почему? – возразил Лёша-Пифагор. – Я как собирался, так и приехал. Это Ирка все перепутала, как всегда. Здравствуй, Артём.
Киви вытаращила глаза:
– Откуда ты знаешь Артёма?
– Так это и есть Пифагор? – воскликнул Артём. – Черт побери! Это ж надо!
– Конечно, знаю, – спокойно ответил Лёша. – Он компьютер мне чинил.
– Точно! Лёша один был, без Наполеона, и я только в эту комнату заходил, в другие и не заглядывал. Вот и не узнал тут ничего.
– Вот это да! – Киви была потрясена. – Значит, если б Лёша был дома в ту субботу, мы бы сразу узнали, кто ты такой! А ты столько времени мучился!
– Да в чем дело-то? – удивленно спросил Лёша, поправляя очки. – Почему вы так кричите?
Новый год отмечали все там же, у Наполеона. Артём взялся запекать гуся с яблоками, а Наполеон с Киви суетились по хозяйству, ожидая прихода Поляковых: Катерина должна была отвести Зямбу к родителям, а Кирилл, как всегда, задерживался на работе. Пифагор в хозяйственные мелочи не вникал – у него как раз завязалась оживленная дискуссия по скайпу с кем-то из лондонских коллег. Потом Наполеон решила, что неплохо бы выгулять Шарикова, и оставила Киви с Артёмом накрывать на стол.
Гусь был уже готов, и Артём выключил духовку. Они с Киви сидели на кухне и не знали, о чем говорить. С того воскресенья, когда неожиданно приехал Пифагор, до сегодняшнего дня они виделись всего один раз: Артёму каким-то чудом удалось вытащить Киви на свидание. Он уговорил ее пойти на каток в Парк культуры – сначала Киви держалась настороже, но постепенно смягчилась и уже не огрызалась на каждую реплику Артёма. Они катались до одурения, извалялись в снегу и устали так, что Киви к концу дня просто повисла на Артёме, чему он только радовался. Он попытался завлечь ее к себе домой, чтобы накормить, но Киви отказалась наотрез, так что пришлось идти в «Шоколадницу» около метро «Октябрьская», где с трудом нашелся столик и было так шумно, что они почти не слышали друг друга. Артём проводил Киви до дома и даже поцеловал в щечку, но, когда позвонил ей на следующий день, она уже опять была насмешливо-отчужденная. Артём еще не знал, что ему каждый раз придется начинать заново приручение этой дикой птицы. Вот и сегодня она встретила Артёма весьма холодно, но, пока с ними была Ира-Наполеон, это не так чувствовалось. Вздыхая про себя, Артём разглядывал профиль сидящей за столиком Олеси – прямой носик, нежный рот, мягкая округлость щеки, длинные ресницы… пёрышки рыжеватых волос… розовое ухо. Ни разу в жизни Артёму не приходило в голову рассматривать уши, чьи бы они ни были, а теперь он не мог глаз оторвать от этого чуда природы. Чудо природы становилось все розовее, и наконец Киви прикрылась рукой:
– Хватит пялиться! Что ты уставился?
– Я просто любуюсь.
Киви вскочила и убежала. Он посидел, озадаченно хмурясь, потом пошел за ней. Она курила на лоджии и не повернулась, когда Артём открыл дверь.
– Извини, что так таращился. Понимаешь, какая штука – я не могу не смотреть на тебя, не могу не думать о тебе. Похоже, я… ну… в общем, влюбился.
Олеся затянулась и выпустила колечко дыма, не глядя на Артёма.
– А я тут при чем?
– Как это? – поразился Артём. – Я же в тебя влюбился!
– Ты влюбился – твои и проблемы.
– Но… Нет, как же это? Тебе что, все равно?
Киви не ответила и отвернулась от Артёма.
– Я что, тебе совсем не нравлюсь? Ни капельки?
Она пожала плечами.
– А может, ты все-таки попробуешь узнать меня получше? Вдруг я тебе больше понравлюсь?
Она упорно молчала.
– Ну ладно… Раз так… Прости… Я пойду.
Артём развернулся и быстро ушел, а Киви замерла, прикусив губу, – сигарета дымилась, нарастал столбик пепла, потом рука задрожала, и пепел осыпался. Киви сжала окурок в ладони, прислонилась лбом к стеклу лоджии и заплакала. Сквозь слезы и падающий за стеклом снег она видела, что внизу Артём о чем-то разговаривает с Наполеоном, а Шариков сидит между ними и смотрит поочередно то на одного, то на другого. Вдруг Артём поднял голову и взглянул вверх, прямо на Киви – она отпрянула и вернулась в комнату. Походила вокруг стола, поправила и без того ровно лежащие вилки, потом, вздохнув, взяла кусочек сыра и принялась рассеянно жевать, печально глядя на наряженную ёлку. «Что ж я за дура такая?» – мрачно подумала она и машинально взяла с тарелки еще один ломтик сыра.
– Ну вот, я освободился. А где все? Чем это пахнет? Вкусно!
Лёшин голос прозвучал так неожиданно, что Киви чуть не подпрыгнула – она совершенно про него забыла.
– Это гусь запекается. А все сейчас придут.
– Гусь? Здорово! А ты чего грустная такая? Новый год же.
– Да так.
– Поссорились, что ли? С Артёмом?
Киви с изумлением уставилась на Пифагора: вот откуда он всегда все знает? Ничего вокруг себя не видит и не слышит, весь в своей науке, а как скажет что-нибудь – и в точку.
– Мне кажется, тебе надо рискнуть, – сказал Лёша, привычным жестом поправив очки. – У вас с ним должно получиться.
– Почему ты так думаешь?
– Вы хорошо друг друга дополняете. Есть резонанс.
– Резонанс?
– В небесной механике есть понятие орбитального резонанса. Долго объяснять. Если коротко: два небесных тела оказывают друг на друга такое гравитационное влияние, которое стабилизирует их орбиты. А вы с Артёмом явно притягиваетесь. Вот у нас с тобой нет никакого резонанса. Хотя я тебя люблю. Ну, ты знаешь.
– Лёшечка…
Конечно, Киви знала. Он сам ей сказал – еще в школе, но тогда ей как-то удалось перевести все на дружеские рельсы, и Лёша смирился. Киви надеялась, что со временем он найдет себе более подходящую девушку, хотя бы немного разбирающуюся в астрофизике, но – увы! Лёша с головой погрузился в науку, и никакие девушки на горизонте не маячили.
– Значит, думаешь – рискнуть?.. А если не получится?
– Ну, пока не попробуешь – не узнаешь.
– Тоже верно.
А в это время Артём все еще разговаривал с Лёшиной сестрой – выскочив из подъезда в полном расстройстве чувств, он сразу же наткнулся на нее и Шарикова.
– Эй, ты куда? – изумилась Ира-Наполеон. Выслушав путаные объяснения Артёма, она вздохнула: – И что, ты так от нее и откажешься? С Олеськой трудно, я понимаю. Но если ты действительно любишь…
– Ир, а что мне делать? Если она меня отшила?
– Ну да, она у нас девушка-«нет». Первая реакция – оттолкнуть. А сейчас наверняка рыдает.
– Думаешь?
Артём невольно взглянул вверх, на балкон, но Киви там уже не было.
– Тебе решать, конечно. Но если у тебя это серьезно…
– Серьезнее некуда.
– С ней всегда было непросто. Трудный характер. Так что подумай. Или ты борешься за нее – с ней самой, или отступаешься.
– И что мне делать?
– Я бы на твоем месте сейчас вернулась. Она обрадуется. Знаешь что? Ты дойди до магазина, возьми хлеба… Есть у тебя деньги? Остынешь немножко, подумаешь. И приходи – вроде как за хлебом бегал. Только когда вернешься, сделай вид, что ничего не было. Словно она тебя не отталкивала. Она же сама не рада.
Артём отправился за хлебом. Обернулся он довольно быстро, с замиранием сердца вошел. Киви, увидев Артёма, сама подошла, виновато заглянула ему в глаза и на секунду прислонилась головой к плечу, словно прощения попросила. И Артём растаял. Новый год удался на славу, как и гусь, который прошел на ура. Правда, Кирилл, обгладывая доставшуюся ему ножку, пробормотал:
– А пересолил-то как! Влюбился, что ли?
И тут же заработал пинок ногой от бдительной жены, а Киви покраснела. Она вообще была сама кротость, и Артём не мог отвести от нее нежного взгляда, так что почти ничего не ел и не замечал, как переглядывается остальная компания, наблюдая за влюбленной парочкой. Прикончив гуся, отправились на улицу – пускали фейерверки, катались с горки, хохотали, валяли дурака, провожали Кирилла с Катериной, потом Артёма. Киви осталась ночевать у Наполеона. Артём не решился поцеловать Киви на глазах у друзей и затосковал.
Скоро это стало для него привычным состоянием, потому что Олеся очень медленно поддавалась его настойчивым ухаживаниям: Артёму приходилось долго уговаривать ее о встрече, так что чаще всего виделись они в общей компании. А когда все-таки оказывались вдвоем, Киви сначала держалась холодно, но чем дольше длилось свидание, тем больше оттаивала. Так что расставались они очень даже нежно, чтобы в следующий раз повторить все сначала. Период холодности, конечно, сокращался, да и прощания делались все нежнее, но тем больнее становилось Артёму, когда он замечал отстраненное выражение лица Олеси, которое про себя называл: «Что вам, товарищ?»
У него никогда не было таких мучительных отношений – вернее, такой долгой прелюдии к отношениям: он, конечно, целовал Олесю на прощание, но на этом все и заканчивалось. «Журавлик» никак не позволял себя приручить, и Артём порой ловил себя на мыслях о «синице», которую зря выпустил из рук: несколько раз даже набирал знакомый до боли номер, а потом сбрасывал, вспоминая ее прощальные слова: «Я не буду запасным аэродромом, не надейся. Умерла – так умерла».
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры