Аннотация к произведению Невероятная - Татьяна Герцик

Глава первая

Редакторы: Елена Неёлова, Ольга Костенко

Корректор: Татьяна Попова

© Татьяна Герцик

Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного использования.

Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.

Спасибо за уважение к нелегкой работе автора

⁂

Глава первая

Из подъезда элитной высотки вышел симпатичный высокий парень, небрежно закинул за плечо черную спортивную сумку. Не глядя по сторонам, размашистым шагом направился по выложенной красно-черной плиткой дорожке к выходу из огороженной высоким забором придомовой территории.

Через пару минут, будто подкараулив его, из соседнего подъезда вынырнула симпатичная девчонка в яркой курточке от Армани и крикнула:

– Клим, подожди! Я с тобой!

Чуть заметно поморщившись, парень притормозил, поджидая ее. Поравнявшись с ним, девчонка махнула рукой на висевший за плечами пестрый рюкзачок и радостно заявила:

– Как здорово, что мы случайно записались в «Олимпийский» на одно время. Удобно. Мне не хочется беспокоить папу, он устает после работы, а по вечерам ходить одной как-то беспокойно. Зато вместе с тобой не страшно.

Клим промолчал. Он сильно сомневался в этом «случайно». Девица постоянно попадалась ему на пути, откровенно строя глазки и зазывно улыбаясь. Ему-то говорливая и надоедливая Виолетта не слишком нравилась. Но в принципе, ничего против нее он не имел. Одно то, что ее дедушка был одним из совладельцев процветающей сети магазинов электроники, делало ее привлекательной в глазах любого рационально мыслящего молодого человека. А Клим считал себя очень даже рациональным. Правда, не до такой степени, чтоб делать авансы не слишком приятным ему людям, к которым относилась и эта навязчивая соседка.

Подстраиваясь под его широкие шаги, Виолетта смешно подпрыгивала, стараясь не отставать. Ей давно нравился Клим, еще с той поры, когда три года назад они с семьей въехали в новый дом. Она сразу заприметила высокого красивого парня с уверенным взглядом. Попыталась познакомиться, но он держался настороженно и на контакт не шел. Понадобилась пара лет неустанных «случайных» встреч, чтобы он стал относиться к ней не просто как к надоедливой мелкой соседке, а увидел в ней наконец симпатичную девушку, как ей, во всяком случае, казалось.

Виолетта в этом году закончила одиннадцатый класс гимназии с физико-математическим уклоном и поступила в классический университет на физмат, на последнем курсе которого учился Клим. Она могла бы поехать учиться в Англию или Штаты, но не захотела уезжать от своего кумира.

Впрочем, Клим тоже отказался от сомнительного, с его точки зрения, удовольствия жить за рубежом, считая, что на родине у него гораздо больше перспектив, чем невесть где. Здесь он может стать всем, кем пожелает, а вот кому он нужен в той же Англии, к примеру? Там таких, как он, вагон и маленькая тележка.

Он вообще был на редкость здравомыслящим человеком, бабушка даже называла его молодым старичком, на что он совершенно не обижался. Что взять с поколения, отравленного глупым романтизмом? Прагматизм правит миром, это он уяснил еще лет в десять, поняв, что проще иметь свои деньги, чем просить их у родителей.

С четырнадцати лет он от подачек решительно отказался и начал зарабатывать сам. Сначала в интернете, занимаясь созданием сайтов и рекламой товаров разного рода, потом переквалифицировался в программиста, начал сотрудничать с разными фирмами, в том числе и зарубежными, и получать стал вполне прилично.

Так что ультрамариновая Киа Оптима, стоявшая в боксе подземного гаража, была куплена им на честно заработанные, а не подарена щедрыми родителями, как считала Виолетта.

– А почему ты не на машине? – с некоторым разочарованием спросила она, поправляя рюкзачок. – Было бы быстрее.

Он кинул на нее пренебрежительный взгляд.

– Я и без того постоянно сижу. А я люблю ходить. Движение – это жизнь. Знаешь об этом? – с обидной снисходительностью сказал он.

Виолетте не понравился его тон. С ней все разговаривали или с преувеличенным пиететом, или со столь же фальшивым восторгом. К другому она не привыкла. Вздернула и без того курносый нос и приготовилась высказать ему свое «фи», но в последний момент передумала.

Шедший рядом с ней уверенный в себе парень вряд ли стерпел бы ее назидательный тон. Ответил бы что-нибудь типа «не нравится, шагай одна, я тебе не навязываюсь». И был бы прав – ведь в спутницы набивалась ему она.

Девушка кокетливо поправила беретик, надетый на искусно подстриженные рыжеватые волосы, жеманно взглянула на спутника из-под подкрашенных ресниц, проделав все точно так, как было рекомендовано в руководстве по изящному флирту «Если хочешь понравиться мужчине». После такого все ее знакомые мальчишки принимались пыжиться и становились похожими на кичливых петухов. Но Клим ее потуг даже не заметил. Причем не сделал вид, а действительно не заметил.

Это было обидно. Но Виолетта, мрачно усмехнувшись, пропела про себя песенку, часто напеваемую мамой: «Никуда не денешься, влюбишься и женишься, все равно ты будешь мой!» Эта задорная мелодия добавила ей оптимизма, и она попрыгала дальше уже с вполне бодрым настроем.

Она давно поняла, что покорение гордой вершины под названием «Клим» будет нелегким, но тем оно интереснее! А уж потом, добившись своего, она на нем отыграется за все годы своего унижения…

«Моя дорогая, помни: мужчины – это всего лишь большие дети, обожающие игрушки. Если женщина может им их дать, они никуда не денутся, уверяю тебя!» – не раз учила ее мать, дочь олигарха. А она знала, о чем говорит: муж был моложе ее на десять лет, но никуда от нее уходить не собирался. Зачем, если в семье у него было все, чего только может пожелать мужская душа: модная одежда, роскошные машины, огромная квартира, путешествия по миру, вместе с женой, разумеется.

Кира Серафимовна была в нем абсолютно уверена хотя бы потому, что всегда и везде держала его под контролем. Она вообще любила быть в курсе всего на свете, и уж о собственном муженьке знала все досконально. Когда почти двадцать лет назад она женила на себе видного девятнадцатилетнего парня, сманив его обещанием красивой жизни, она была еще довольно молода и очень амбициозна.

Теперь, чтобы соответствовать своему красавцу-мужу, ей все чаще и чаще приходилось проводить время в СПА-салонах, о чем она совершенно не жалела. Все страдания по наведению красоты и молодости искупались завистливыми взглядами непристроенных, да и замужних дамочек, когда она выгуливала Игоря на светских тусовках – такого великолепного мужа, как у нее, ни у кого больше не было.

– Кира, поделись секретом, как ты удерживаешь подле себя такого красавца? – завистливо стонали знакомые бабенки, беззастенчиво любуясь ее мужем. – Синеглазый блондин, высокий, широкоплечий, подтянутый! Киногерой, а не реальный мужчина!

На эти услаждающие ее слух реплики она всегда отвечала одно:

– Кормить надо лучше, тогда и не улетит.

И она кормила. Денег, получаемых ею от богатого папочки, было вполне достаточно для безбедной жизни. Муж, работающий в непыльной должности на одном из предприятий тестя, никогда не озадачивался собственной зарплатой, ведь тратить заработанное ему приходилось только на мелочи типа цветов жене и дочери. В дом Кира Серафимовна выбирала вещи исключительно сама, обставляя все вокруг по своему вкусу. Мужнины честные копейки ей не требовались.

Благодаря матери Виолетта привыкла смотреть на взаимоотношения мужчины и женщины с трезвым скептицизмом, без свойственного ее возрасту розового флера, и была уверена, что отца все устраивает, раз он не возражает против когда чуткого, а когда и не очень, руководства жены. Более того, когда кто-то из знакомых позволял себе намекать, что он жалкий подживотник, Игорь насмешливо отбривал: «завидуй молча», ничем не показывая, что чем-то недоволен.

Обгоняя Клима с Виолеттой, пронеслась прихрамывающая на правую ногу девушка в серой куртке, держащая на поводке огромного черного пса. Правда, кто кого вел, было не разобрать, пес упорно мчался вперед, увлекая за собой худосочную хозяйку. Она бежала, смешно при этом подскакивая. Девушка была бы даже симпатичной, если б не слишком напряженное выражение лица, которое Клим называл «проквашенным».

Обернувшись, девчонка нехотя кивнула им в знак приветствия и, не дожидаясь ответа, помчалась дальше.

– Вот нелепая хромоножка! – с презрительным высокомерием выплюнула Виолетта. – Вести себя совершенно не умеет! Посмотрела так, будто кирпичом в нас швырнула. Кто виноват, что они со своей мамашей нищие? Не могли им дать квартиру где-то в другом месте, поскромнее?

– Дать? – Клим удивился. – А кто им ее дал? Разве в нашем доме кому-то бесплатно раздавали квартиры?

– Ты что, не знаешь эту историю? – Виолетта обрадовалась возможности посплетничать. – Квартиру им дал наш Химпром. У них же пару лет назад авария была, и погиб инженер, вроде спасал кого-то. Спас, но сам выйти не успел, чего-то у них там рвануло. Так вот, чтоб не было скандала, Химпром и купил для его семьи квартирку в нашем доме. Ну и деньги какие-то выдал. Теперь они у нас и живут. – И презрительно припечатала: – Шантрапа, одним словом.

– Хороший мужик был, наверное, – Клим ее рассказ истолковал по-своему. – Герой, раз не о себе думал, а людей спасал.

Она небрежно передернула плечами: подобной чепухой она заморачиваться не собиралась.

– Лучше бы им чего попроще дали. А то мамочка в платочке смешнущем ходит, дочка в китайских куртенках щеголяет. Стыдоба.

– Да пусть в чем хотят, в том и ходят. Тебе-то что? – хмуро покосился на спутницу Клим. Ему не нравилась ее фанаберия.

И снова Виолетте пришлось наступить на горло собственной гордости. Напомнив себе, что она в процессе дрессировки и нужно уступать, чтоб рыбка преждевременно не сорвалась с крючка, а поглубже его заглотила, она мило улыбнулась:

– Да мне-то фиолетово. Но как другие соседи на нее реагируют?

– Уверен, всем пофиг, – с грубоватой прямотой высказался Клим. – Кому какое дело, кто там живет за стенкой и как одевается? Я лично вообще никого из соседей не знаю, если не считать тебя, но ты особый случай.

Виолетта слегка покраснела, поскольку эти слова прозвучали с изрядной долей сарказма. Повернувшись в профиль, который находила почти что классическим, если не считать курносого носа, попыталась реабилитироваться:

– Да я тоже почти никого из соседей не знаю. Просто мама любопытная очень, она про них и рассказывает.

– Да, Кира Серафимовна – это нечто, – насмешливо согласился с ней Клим. – Не доведись иметь такую тещу, со свету сживет на айн-цвай-драй.

– Мама у меня очень хорошая! – обиделась Виолетта.

– Это ты точно заметила – мама из нее хорошая. А вот в других социальных ролях она, прямо скажем, не преуспела, – Клим не собирался рассыпаться в комплиментах перед теми, кого не уважал.

Девица недовольно прищурилась, но больше ничем своего неодобрения не выказала. Наоборот, как ни в чем ни бывало весело защебетала об универе, общих преподавателях, восхитилась получаемыми Климом замечательными оценками и попросила помочь ей освоиться на факультете.

– И как ты себе это представляешь? – скептически уточнил он. – Я в одном корпусе занимаюсь, ты в другом.

– В общих чертах, – тут же нашлась она. – Какие-то подводные камни ведь есть, о которых знают только студенты старших курсов, не раз об них позапинавшиеся?

– Подводный камень на нашем факультете один: девчонкам у нас не место, – Клим насмешливо покосился на нее, – у нас предметы не для женских мозгов. Поначалу, на первых курсах, девчонки преуспевают, а потом оказывается, что ничего не понимают. Отсев огромный. Из нашей группы до шестого курса из поступивших добрела ровно половина. Угадай, кто отсеялся? – Виолетта угрюмо молчала, и он насмешливо уточнил: – Одни девчонки. Парни остались. А среди ушедших медалисток было – не счесть. Сейчас девчонок только две на двенадцать парней. Почувствовала разницу? – И с ехидцей посоветовал: – Ты бы уж лучше на исторический шла или по крайней мере на химический. У нас таким, как ты, сложно.

Виолетта, заработавшая в школе серебряную медаль с помощью многочисленных репетиторов, озадаченно нахмурилась. Но тут же решила не заморачиваться тем, что, возможно, никогда и не произойдет, оптимистично заверяя себя: в принципе, ничего страшного. Если поймет, что не тянет, переведется куда попроще, только и всего. Ну, или снова репетиторов наймет, это не проблема.

Клим с досадой глянул на приставучую девчонку. Он был в курсе, естественно, что гендерные роли изменились и нынешние девицы сами охмуряют понравившихся парней, только шум стоит, или вообще покупают, если деньги позволяют. Но хотелось почувствовать себя не загнанным оленем, а охотником. Но разве ж Виолетта и ей подобная компания ему это позволят?!

Сколько он себя помнил, с ним всегда напропалую кокетничали девчонки. Началось это еще в первом классе их физико-математической гимназии, когда нарядные, в белых фартучках и огромных бантах самоуверенные красотки заявили, что он самый классный парень из всех. Это гордое звание закрепилось и держалось за ним все одиннадцать лет учебы, хотя оно ему вовсе не льстило.

Вообще, если б его можно было соблазнить кокетливым подергиванием плечика или взмахом накрашенных ресниц, он давным-давно был бы женат, и не единожды. Ведь всегда найдется кто-то лучше предыдущей обольстительницы. А пределу совершенства, как всем известно, и вовсе нет.

Клим ускорил шаг, не желая опаздывать в спорткомплекс, и шедшая рядом девчонка вынуждена была практически бежать, чтоб за ним успеть. Неужели она не понимает, что вовсе ему не интересна? Если ли б не она, он сейчас припустил бы так, что только пятки сверкали. Он вообще любил движение, быстрые игры типа баскетбола, но до него малость не дотягивал – метр девяносто для баскетболиста не рост.

Заметив, что Виолетта от быстрой ходьбы начала задыхаться, пожалел ее и пошел медленнее, раздумывая, как бы скинуть ее со своего хвоста раз и навсегда. То, что она каким-то макаром отслеживает его передвижения, ясно как дважды два, но вот как она это делает? Не сидит же день-деньской у окна, выглядывая его? Хотел было спросить у нее, но она наверняка сделает круглые невинные глазенки и примется отпираться. И тогда глупо будет выглядеть он, обвиняя ее невесть в чем. Что ж, придется выяснять самому. Кой-какие мыслишки у него на этот счет имеются, нужно просто проверить.

Они подошли к серому зданию спорткомплекса. Вместе зашли, проведя по входному турникету картами допуска, дружно кивнули охраннику в вестибюле и разошлись по разным раздевалкам. Клим быстро переоделся в синий спортивный костюм и вышел в общий зал, а Виолетта уединилась с личным тренером в одном из малых залов.

Два часа пролетели незаметно. Клим прошел весь круг тренажеров, взмокнув так основательно, что костюм на нем впору было выжимать. Закончив, погрелся в сауне, попивая зеленый несладкий чай, выгоняя из натруженных мышц молочную кислоту. Несколько перегревшись, поплавал в бассейне, охлаждаясь.

Хотелось посидеть еще, расслабиться и отдохнуть, наслаждаясь благородной физической усталостью, тем более что обстановка располагала, но нужно было готовиться к завтрашнему семинару по физике наноструктур.

Переоделся, небрежно засунул в сумку мокрую от пота форму, наказав себе не забыть сразу по приходу домой отправить ее в стиральную машину, и призадумался. Бродить вдвоем по вечерним улицам с Виолеттой ему не хотелось, уж слишком это походило на свидание. Никаких пустых надежд он этой назойливой особе давать не хотел, поэтому для сохранения собственного спокойствия сделал неожиданный для нее финт.

Подошел к тренеру общего зала, мускулистому Федору, и попросил сообщить поджидающей его Виолетте, что ушел, не дождавшись ее, и вызвать для нее такси. Парень усмехнулся, понимающе кивнул и отправился выполнять задание. Вернувшись через десять минут, отрапортовал, что плацдарм свободен и весьма обозленная его сообщением девица укатила.

Поблагодарив, Клим попросил все-таки на всякий случай выпустить его через служебный вход. Откровенно рассмеявшись, тренер со словами: «Что, так достала?» – выполнил просьбу клиента, увидев, как тот выразительно провел по горлу ребром ладони.

Быстро шагая по вечернему городу, Клим любовался яркими огнями рекламы. Хотя был-то всего одиннадцатый час, детское время, но на улицах уже почти никого не осталось. Это ему нравилось, и он чуть слышно засвистел свою любимую мелодию. Чтоб подольше подышать свежим воздухом, выбрал обходной путь мимо небольшого леска.

В это время здесь толклись собачники со своим разнокалиберными псами, но Клим никогда не боялся собак, наоборот, они ему нравились. Он бы с удовольствием завел собаку, большую и умную, но это было нереально. В детстве, когда мама еще не моталась по заграницам, было нельзя – у нее аллергия на шерсть животных, а теперь, когда она бывает дома пару недель в год, кто бы стал ухаживать за собакой при его-то постоянном отсутствии?

Вспомнив про мать, Клим хмыкнул. Последние десять лет она работала за границей. Отцу это не нравилось, но он молчал. Когда жена – всемирно известный театральный художник, то приходится терпеть, если не хочешь разводиться. Тем более, что ее известность наполовину твоя или вина, или заслуга, смотря как считать.

Просто во времена Климова детства мама была мало кому известным художником, и отец постоянно посмеивался над ней, относясь к ее работе как к никому не нужному, грязному и вонючему хобби. И по его примеру точно так же вели себя и все остальные родственники, снисходительно фыркая и даже не считая нужным слушать, когда Оксана пыталась им доказать, что она вовсе не белоручка.

Когда ее пригласили оформлять «Снегурочку» Римского-Корсакова в Венскую государственную оперу, пусть и в соавторстве с известным театральным сценографом, для отца это был, пожалуй, больший шок, чем для мамы, привыкшей считать себя жалкой посредственностью, чему немало поспособствовал самоуверенный муж.

Используя выданный ей судьбой шанс, мама решила доказать всем, и в первую очередь муженьку, что она настоящий талант, а не маляр-грязнуля, как зачастую он ее называл.

И она своего добилась. Теперь никто бы не сказал, что Оксана Борисовна Рогожина – жалкая бездарность. Более того – своему нынешнему благосостоянию семья была обязана не отцу, работающему главным электриком небольшого заводика, а известности матери.

Но ее работа требовала постоянных разъездов по белу свету, вот и сейчас она оформляла «Евгения Онегина» в театре оперы и балета Сиднея, и увидеть ее они с отцом рассчитывали лишь после нового года, да и то если повезет. А если учесть, что график у нее был расписан на несколько лет вперед, то недовольство Антона Ивановича, вынужденного встречаться с собственной женой в отелях чужих стран, росло год от года.

Оксана Борисовна несколько раз предлагала мужу оставить работу и ездить вместе с ней, но от этого категорически отказывался он. Ведь в качестве кого он будет с ней ездить? Жалкого нахлебника? На ее уверения, что в творческом мире совместные разъезды супругов вовсе не редкость, отвечал одним:

– Я – это я, а не кто-то там. Я просто не смогу себя уважать, если буду жить за твой счет.

Впрочем, он довольно часто навещал жену либо во время отпуска, который у него, как у руководителя, был довольно большим, либо во время длинных праздников. Возвращался он обычно несколько утомленным и сообщал сыновьям, что напрасно считал работу матери легкой, уж лучше мешки с картошкой таскать, чем так напряженно, практически без отдыха, работать.

После первого же вояжа к жене, в ту пору оформляющей спектакль в театре одного из американских городов, то ли в Сиэтле, то ли в Бостоне, этого Клим уже не помнил, отец серьезно занялся своим внешним видом, начал ходить в спортзал, заниматься по утрам зарядкой, скинул пару десятков кило, накачал пресс вместо мягонького круглого пузика и стал выглядеть гораздо мужественнее и привлекательнее.

На вопрос старшего сына, с чего это он вдруг озаботился тем, что его никогда прежде не волновало, честно ответил:

– Не хочу выглядеть толстопузой размазней рядом с теми, кто крутится рядом с Ксюшей. Они все подтянутые, ухоженные, в общем, настоящие мачо, вот и я должен выглядеть не хуже.

– Боишься, что мамочку уведут? – продолжил свои ироничные расспросы бестактный Арсений.

– Боюсь, конечно, – с неожиданной откровенностью признался Антон Иванович, – иначе с чего бы я стал столько времени тратить на себя? Но меня утешает, что Ксюша на других мужиков и не смотрит, она вся в работе, в этих своих костюмах и декорациях. Так что пока живу спокойно.

Бесцеремонный Арсений хотел спросить что-то еще, но Клим твердо перевел разговор на другое, не давая беспардонному братцу раскрыть рот. Когда отец ушел, сердито попенял:

– Знаешь, Сеня, – так он называл брата только тогда, когда был им недоволен, – тот подобное имечко не терпел, – отец и без того нервничает, только виду не показывает, а ты еще ему соль на раны сыплешь.

– А это ему в отместку за маму, – с неожиданной жесткостью осадил его брательник, – ты не помнишь, как она старалась заработать хоть что-то, а заказов не было? Отец ведь ее постоянно носом тыкал, что она нахлебница и что он ее содержит. Если ты этого не помнишь, мал был, то я прекрасно помню, как горько плакала мама после его попреков.

Клим смутился.

– Помню, как он над ней подшучивал. Но чтоб она плакала, такого не помню.

Арсений нехорошо прищурился и укорил:

– Вот-вот, поэтому ты с таким пиететом к папашке и относишься. А у меня к нему свои счеты. И за себя, и за маму.

На этом разговор был закончен. Клим с той поры стал осторожнее в своих высказываниях, а вот Арсений при любом удобном случае старался поклевать отца и делал это с откровенным удовольствием.

…Из темного леса прямо перед Климом с шумом вылетела какая-то большая птица. От неожиданности он вздрогнул и отвлекся от размышлений. Высокие сосны вперемешку с редкими липами и осинами под резкими порывами сентябрьского ветра шумели то угрожающе, то нежно. Тишина то и дело прерывалась визгливым собачьим лаем – явно какая-то болонка возомнила себя большой злой собакой.

Клим широко шагал по узкой, наполовину выщербленной асфальтовой дорожке, с удовольствием дыша чуть пряным от опадающей листвы воздухом, когда перед ним из леса вышли двое – парень и девчонка. В темноте трудно было разглядеть, кто это, но он сразу узнал соседку по хромающей походке и огромной собаке. С ней шел парень, довольно высокий, ведя на поводке овчарку.

Раздался мягкий мелодичный смех, и Клим с внезапным раздражением подумал, что смех у нее красивый, в отличие от внешности. А голос какой, интересно?

Парень с девчонкой о чем-то непринужденно болтали, то и дело весело смеясь, а у Клима отчего-то резко испортилось настроение. Осознав это, он нахмурился. С каких это пор его вдруг стали волновать чужие разговоры?

На повороте парень распрощался и ушел, растворившись в темноте, а девчонка спокойно пошла дальше по асфальтовой дорожке, что-то негромко напевая.

«И ведь не боится ничего! – с невольным уважением всплыло в голове Клима. – Хотя чего ей бояться с таким телохранителем!» – он окинул взглядом огромного пса, с достоинством шагающего подле хозяйки. Ни намордника, ни поводка на нем не было.

Внезапно пес оглянулся и в упор предостерегающе посмотрел на шедшего почти вплотную за ними парня. Следом оглянулась и девчонка. Узнала она соседа сразу и помрачнела. Кивнув, отошла в сторону, пропуская его вперед, уверенная, что сейчас он обгонит ее и уйдет.

Но Клим обманул ее ожидания, встав рядом и небрежно потрепав огромную собаку по кудлатой голове. Пес снисходительно вытерпел столь наглое покушение на свою независимость, лишь недовольно сощурил глаза.

– Э-э-э, поосторожнее! Рэд не любит панибратства! – сердито предупредила его девчонка.

– Извини, дружище! – с ироничным поклоном извинился перед псом Клим. – Просто ты мне очень понравился, люблю больших важных собак, и терпеть не могу маленьких, нахальных и визгливых.

Подтверждая его слова, невдалеке залилась неприятным пронзительным лаем какая-то мелкая шавка. Пожав плечами, девица развернулась и раскачивающейся смешной походкой пошла вперед. Клим не отставал, с легким недоумением размышляя, с чего это вдруг ему захотелось с ней поболтать. Оттого, что ему очень понравился этот полный собственного достоинства мрачный пес?

– Клим Рогожин, – он решил, что, раз уж они идут вместе, то надо же как-то друг к другу обращаться. – А тебя как звать?

Несколько неприятных мгновений царило молчание, он уж подумал, что она ему не ответит, но девчонка все же сказала:

– Маргарита я, Беликова, – и, нахмурившись, отвернулась.

– О, Рита! – Клим широко улыбнулся. – Мое любимое имя!

– С чего оно любимое? – девица явно не желала говорить с ним по-дружески. – Потому что популярное?

– Знаменитое, – поправил он ее. – Королева Марго у Дюма, Маргарита в «Фаусте» Гете, «Мастер и Маргарита» Булгакова, ну и прочие.

– Ко мне они никакого отношения не имеют, – колюче обрезала она его.

– Кроме имени, – он и сам не понимал, для чего ее подначивает, ведь сразу видно, что общаться с ним она не желает. И с чего бы это? Ничего плохого он ей не делал.

– Это да, – вынужденно согласилась она.

Он подстраивался под ее неровную походку, с сочувствием глядя на ее кривую ногу. Сочтя этот взгляд насмешливым, она холодно пояснила:

– Перелом. Сложный. В нескольких местах. В детстве соседские мальчишки столкнули с горки. Мне было десять. Зажило сикось-накось.

– А вылечить ты не пыталась? – он не понял, почему неправильно сросшийся перелом нельзя было поправить.

– Ломали несколько раз, – равнодушно пояснила она, отвернувшись, чтоб он не увидел на ее лице болезненной гримасы. – Но с каждым разом становилось только хуже. Больше не хочу. Меня все устраивает.

Клима пробрал зябкий морозец, едва он представил, через что пришлось пройти совсем еще ребенку. Он внимательнее посмотрел на желтоватое в свете фонаря лицо девушки. Светлые глаза, то ли голубые, то ли серые, по-детски пухлые губы, прямой носик. В общем, ничего особенного, но что-то все-таки цепляет. Может, холодок, который она ему так наглядно демонстрировала?

– Я тебе не нравлюсь, – неизвестно для чего констатировал он, хотя никогда не любил выяснение отношений. Но тут его будто кто-то науськивал на провокации. – Почему?

Как он и ожидал, она не стала юлить, ответив с обескураживающей прямотой:

– Терпеть не могу богатеньких детишек, мажоров беспардонных. Капризные, уверенные, что им все позволено, наглые. Правила для них не писаны.

Клим припомнил развязное поведение Виолетты и был вынужден в чем-то с ней согласиться.

– Это ты про меня в том числе? – уточнил он, надеясь, что сейчас она начнет оправдываться. Слышать неприятные откровения из ее уст ему отчего-то не хотелось.

– Разве нет? – Рита цыкнула на заволновавшегося от ее резких слов пса: – Тихо, Рэд! Все в порядке.

– Конечно, нет. С чего ты вообще взяла, что я капризный мажор? – в таком ракурсе Клим о себе никогда не думал.

Его круг общения предполагал такие же взгляды на жизнь, как и у него, и никто из его знакомых не давал ему столь нелестную характеристику.

Она презрительно хмыкнула:

– В этом чудном домишке нормальные люди не живут. Все смотрят на нас с мамой как на грязь под ногами. Хотя сами кто? Торгаши недорезанные.

От столь странных выводов Клим не знал, смеяться ему или возмущаться. Решил прибегнуть к логике:

– Ритуля, дорогая, – от этого панибратского обращения она скрипнула зубами, но прервать себя он ей не дал, – ты сильно преувеличиваешь свою значимость в этом мире. Уверяю тебя, большинство жильцов нашего замечательного домика до сих пор не знают, как зовут их соседей по лестничной площадке, да и кто вообще там живет. Неужто ты всерьез думаешь, что им есть до тебя дело? Да если они на тебя и смотрят, то не факт, что видят. У людей, да еще деловых, нет времени на сантименты и разные глупости типа недолюбливания ими разного рода незнакомцев.

Рита покраснела и вскинула голову.

– Ты считаешь меня круглой дурой? – яростно прошипела она.

– Ну что ты, как я могу? Для этого я тебя слишком мало знаю, – уязвленный ее словами Клим ответил таким тоном, будто она его бесстыдно соблазняла, а он, смущенный таким напором, сомневался, отвечать ей взаимностью или нет.

Рита внезапно успокоилась.

– Вот-вот, и я об этом. Ты тоже меня за человека не считаешь, хотя сам еще хуже! – свирепо выдала она. Не прощаясь, открыла дверь своего подъезда и ушла.

Клим озадаченно огляделся. Он стоял у собственного дома! Правда, у соседнего подъезда, но тем не менее! Он даже не заметил, как они дошли. А ведь пройти нужно было через калитку в ограде и весь их немаленький двор, причем мимо скамеек с освещающими их декоративными фонарями. Он даже вскинул руку, чтоб озадаченно почесать в затылке, но рассмеялся и опустил ее.

Вот это да! Он так увлекся глупой перепалкой, что совершенно не смотрел по сторонам! В странном состоянии духа, игнорируя лифт, взбежал по лестнице на двадцатый этаж, вошел в квартиру, сказал сидящему за компом в кабинете отцу: «я дома». Пошел в ванную, бросил в стиральную машину мокрый спортивный костюм и еще разную мелочь. На кухне вынул из холодильника какую-то еду и проглотил, причем даже не заметил, что именно съел, поскольку размышлял о том странном чувстве, что вызвала в нем эта забавная хромоножка.

В своей комнате включил ноутбук, решительно выкинул из головы всякую постороннюю ерунду и стал заниматься. Повторив все, что нужно для завтрашнего семинара по нанотехнологиям, принял душ и улегся в постель. Еще раз чертыхнулся и крепко заснул.

…Он держал Риту за руку, ласково поглаживая и уговаривая потерпеть еще немного. От каждого ее стона у него по спине катился ознобистый морозец, превращаясь в капли холодного пота, и что-то болезненно сжималось внутри, но он твердо знал – так будет лучше, главным образом для нее.

И снова раздался отвратительный хруст – это ей ломали неправильно сросшиеся кости…

Клим резко сел в кровати. Сердце оглушительно стучало где-то в ушах, по спине и впрямь текли струйки холодного пота, промочив майку насквозь. Что это с ним? Заболел? Стянул мокрую майку, раздраженно швырнул в угол, посмотрел на часы. Почти шесть. Рановато, но, в принципе, можно вставать.

Пошел в ванную, как следует прогрелся под струями горячего душа, так, на всякий случай. Вытащил из машины выстиранные и высушенные вещи, убрал в шкаф. Медленными глотками попивая крепкий черный кофе, прокручивал в голове накрепко засевший там сон и содрогался: в ушах до сих пор звучали жалобные стоны измученной девчонки.

Потряс головой, отгоняя дурное сновидение. Что за чушь? Неужто история Маргариты достала его до самых печенок? Но он никогда не принимал близко к сердцу проблемы других людей. Если была возможность – помогал, чем мог, но чтоб вот так переживать, такого не бывало.

Припомнил, что она сказала – ничего делать не собирается, ей и так хорошо. Так с чего ему снится подобная нелепица? Это уже дурь какая-то. Решительно выкинув из головы странные мысли, вышел из квартиры и спустился в подземный гараж.

Выгнал Киа Оптиму, быстро выехал со двора, боясь появления вездесущей Виолетты: видеть ее курносый нос и слушать глупости не хотелось стопроцентно. Не доезжая до универа, оставил авто на платной стоянке и квартал шел твердым размеренным шагом, вдыхая бодрящий утренний воздух.

Возле своего факультета увидел высматривающую его у входа Виолетту, но, сделав вид, что не заметил, быстро проскочил внутрь, прикрываясь входившими перед ним парнями. Дойдя до аудитории, плюхнулся на свое привычное место возле окна.

Пожал руку уже сидевшему за кафедрой Юрию, старинному дружку с детских лет, и широко зевнул, едва успев прикрыться ладонью.

– Что, всю ночь не спал? – с намеком спросил Юрка, прекрасно знающий, отчего молодой здоровый парень может бодрствовать всю ночь напролет.

– Не выспался, и вовсе не потому, о чем ты думаешь, – раздраженно выдохнул Клим.

– Почему не выспался? – Юрка шлепнул об стол толстую тетрадь и принялся искать ручку, приговаривая: – Что за анахронизм – писать, нет, чтоб записывать.

– Чего-чего? – заинтересовался Клим. – Ты сам-то понял, что ляпнул?

– Чего тут не понять? – косо посмотрел на него Юрка, тоже недоспавший, но вовсе даже не из-за дурных снов. – Не хочу писать руками, хочу записывать на диктофон. Но ты так и не ответил, с чего это вдруг не выспался. Лег поздно или кошмары снились?

– Можно сказать, что и кошмары, – Клим недовольно передернул плечами, давая понять, что не желает говорить на эту тему.

Но Юрка, не смущаясь, упорно лез в душу:

– Тебе случайно не та милашка приснилась, что пожирает тебя глазами? И двусмысленно припечатал: – Может, во сне она тебя уже зубками за разные места покусывала, а не глазками ела?

Клим сразу подумал о Виолетте и поморщился.

– Это ты о ком конкретно? Тут таких желающих много.

– Я о той, с истфака, что ты танцевать приглашал на новогодней танцульке, а потом жутко об этом жалел.

Клим напрягся. Он многих девчонок приглашал на новогоднем балу, просто чтоб не стоять у стенки, слушая глуповатые комментарии первокурсников-молокососов. Какую из них имеет в виду смешливый дружок?

– Да ладно, не грузись, – смилостивился Юрка, – я уже понял: тебе снился наш замечательный декан. Небось уговаривал остаться на кафедре сопромата? Златые горы сулил с молочными реками?

У сопроматчиков постоянно не хватало преподавателей, но такой участи Клим не желал: вдалбливание в головы тупых студентов ненужных тем знаний никогда не было его жизненным приоритетом.

– Не угадал. С деканом мы разобрались еще в прошлом году. Он затих.

Неуемный Юрий хотел выудить побольше подробностей из ночной жизни друга, но прозвенел звонок, в аудиторию, слишком большую для присутствующих в ней четырнадцати человек, заскочил преподаватель и с ходу начал лекцию.

Следующие две пары шел семинар, потом прошло еще две пары, затем они всей группой обсуждали уход проректора на давно заслуженную пенсию, и в результате домой Клим попал лишь в восьмом часу вечера. Ровно в девять ему отчего-то отчаянно захотелось пройтись по свежему воздуху, причем именно возле того лесочка, где Рита выгуливала своего великолепного пса, но он это неестественное для себя желание героическим усилием преодолел.

Пусть ему и жалко девчонку, это совершенно ничего не значит. Ни к чему приучать ее к унизительному сочувствию, да она этого ему и не позволит. И самому нечего культивировать в себе такое бесполезное чувство. Жизнь – штука суровая, размягчаться нельзя. Немощных вокруг полно, на всех его все равно не хватит.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа:Стр:1

1 2 3 4

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10