Обрыв. Остановка Элей

Как жить, когда потеряна память, когда ты оказываешься полностью оторванной от осознанного мира? Когда потеряна связь с прошлым и есть только смутно ощутимое настоящее, и ты не знаешь, принадлежит ли оно именно тебе. Куда и как двигаться, когда на горизонте маячат не самые радужные перспективы, и ты не знаешь, кому теперь можно доверять… Вместе с памятью она потеряла все, и теперь ей предстоит выстроить свою жизнь заново, собрать себя по крупицам. Рядом с ней находятся незнакомые люди, которых она не помнит, а главное, рядом с ней находится Он. Мужчина, который говорит, что он – ее пара. Он непредсказуем, хитер и опасен. Может ли она ему доверять? На самом ли деле она жила той жизнью, которую он ей показывает? Действительно ли она тот человек, которым является сейчас или когда-то она была другой? Для того, чтобы это узнать, ей придется вспомнить свое прошлое… Но перед этим ей нужно найти свое место в этом опасном мире, в Его мире, для того, чтобы выжить… Содержит нецензурную брань.

1 Страница

Где-то на берегах черного моря, недалеко от Стамбула.

Энрике с компанией своих ребят плавал на яхте, отмечали удачно проведенную сделку по продаже оружия.

Эх, этот вечно воюющий Восток – усмехнулся Энрике своим мыслям.

В Турции было нелегко работать, но безопаснее, чем в других местах на Востоке и сейчас здесь был самый удобный и выгодный сбыт. Сделка прошла очень удачно и теперь он с чувством триумфа праздновал ее завершение.

Белоснежная яхта, горячая музыка, текила, девочки, все в лучших традициях Мексики!

Энрике отошел покурить, встал на карме, прикурил, оперся о бортик и посмотрел в темноту. Небо чистое, такое темное и бескрайнее, и вода почти черная, только блики от луны, даже волн не наблюдалось. Энрике затянулся и кажется, что-то увидел в воде. Вначале не понял, перевесился через край, сфокусировал взгляд. Вдалеке что-то плавало.

Энрике развернулся, глазами поискал фонарик, который должен был быть где-то здесь, он точно помнил. Нашел.

Посветил вдаль. Тело. Он отчетливо разглядел тело, которое на чем – то лежало и покачивалось на спокойной воде.

– Человек за бортом! – Закричал он, и не раздумывая нырнул в воду.

Искалеченный вид, синеющие разбитые губы и холодное тело, без сознания.

Абель, один из его близких друзей и личный доктор, которого он всегда возил с собой, быстро ее откачал. Воды она сильно не наглоталась, а вот кровоподтек в пол лица, разбитые губы, сломанный нос, синяки на руках и ногах говорили о том, что все не так уж и радужно.

Примерно оценив масштаб возможной проблемы, Энрике на всякий случай сделал ее фото и отравил своему знакомому, чтобы утопленницу пробили по базе данных. Правда, с таким-то лицом он особо не надеялся на результат.

Просто так с такими синяками в воде не оказываются. Энрике творил много плохих вещей в своей жизни, но с женщинами так жестоко он не расправлялся и не любил тех, кто это делал. Видимо в нем все еще осталось, что-то человеческое.

Когда девушку откачали, на краткий миг она пришла в себя, приоткрыла глаза, которые даже не смотря на синяки и красноту, оказались большими и голубыми.

Она посмотрела на него, как будто что-то искала в его лице. Энрике в тот момент показалось, что на него смотрит ребенок. Маленький, беззащитный ребенок, совсем как те, которых он так часто видел в своем приюте в Мексике. Потерянные и побитые жизнью, многие из них часто искали поддержку в ком-то другом, когда их спасали из какой-нибудь передряги, в которую бедолаги умудрялись угодить.

Девушка подняла руку и кончиками холодных пальцев коснулась его лица, невесомо, мимолетно, и ее рука тут же упала, Энрике поймал, девушка сжала его пальцы и кажется, улыбнулась, а затем ее голова снова безвольно повисла на его руках.

Энрике испытал странное чувство, глядя в это измученное лицо, ему вдруг пришло в голову, что она или его искупление от всех, тех грехов, которые он совершил или его наказание. Слишком странная это была находка.

Он отнял много жизней, но еще ни разу не спасал жизнь совершенно незнакомого для него человека вот так просто, найдя кого-то в воде, в чужой стране.

Через трое суток девушка ненадолго пришла в себя, у нее оказались множественные гематомы, трещины в двух ребрах, сломанный нос, доктор сказал, что она, скорее всего, упала с большой высоты и просто чудом осталась жива, правда, прежде чем упасть, была избита.

Энрике стоял рядом с кроватью и смотрел на нее. Она несколько раз моргнула, что-то промямлила на каком-то смутно знакомом языке, Энрике быстро сориентировался, что это русский! Он знал, как они говорят, часто слышал их речь, но кроме: «привет, спасибо и пока», он больше ничего не запомнил.

«Еще и русская…» Энрике наклонил голову в бок и ответил на английском.

– Где я? – Прохрипела она вопрос на английском, закашлялась.

Энрике подал ей воды, которую медсестра заранее поставила на тумбочку, предварительно воткнув в стакан трубочку, предвидя, что сама она пить не сможет.

Девушка сделала пару глотков и снова откинулась на подушку.

– В моем доме. – Ответил он, когда девушка опять на него посмотрела затуманенным взглядом.

Энрике решил подождать, дать ей время привести мысли в порядок насколько это было возможно. Взгляд у нее был рассеян, девушка часто моргала и напрягала лоб, как будто пыталась сопоставить какие-то детали в голове.

Девушка смотрела на него непонимающим взглядом, все чаще хлопая глазами, а через пару секунд ее глаза, не с того, не с сего, начали закрываться.

– Не знаю. Она пришла в себя, а потом стал закатывать глаза.

Абель подошел, проверил пульс, посветил ей в глаза, послушал дыхание.

– Она снова потеряла сознание. Это нормально в ее состоянии. – Резюмировал он.

– Что тут, мать твою, нормального?! Она еще и память потеряла!

– Память?! – Абель сощурил свои маленькие черные глаза и заинтересованно посмотрел на Энрике испод квадратных очков. – Я мог предположить, что-то такое, в данной ситуации.

– Рики, она упала с высоты, но вот сломанный нос, разбитые губы и ее волосы точно не от падения такими стали! Ее били, не могу сказать как долго, но били точно, а еще падение… Это защитная реакция мозга – амнезия. Такое случается.

Энрике задумался. Возможно, это может оказать к лучшему, для нее самой.

– Нормально, просто спит и думаю проспит так еще пару дней. Я позову Хиру, пусть смотрит за ней.

Энрике вышел вслед за Абелем и отправился в гостиную. Ему нужно было подумать.

Избитая и выброшенная в море, да еще и без памяти. Пока он наблюдал за ней все эти дни, то у него все больше стало возникать странное желание, сделать в своей жизни, что-то хорошее. когда она проснется, помочь ей, вернуть девушку туда, куда она скажет, но вот теперь возвращать ее, кажется, будет не так просто.

Ее фото с побитым лицом не обнаружила база данных, в международном розыске в частности, она не числилась. При себе у нее не было ничего, правда, когда ее раздевали, Энрике обратил внимание на ее одежду и часы.

Летнее платье от «Эскада» и часы «Ролекс», классической модели, даже винтажной, подумал он.

Первое о чем он подумал, что она проститутка, которая насолила сутенеру и тот просто выкинул ее с какого-нибудь обрыва, но как сказал Абель, следов интимного насилия у нее не наблюдалось, и у проститутки вряд ли был бы «Ролекс» и платье от «Эскада», значит здесь что-то более серьезное.

Но при этом она не числилась в розыске, что тоже было странно.

А еще, когда ее волосы высохли, у девушки оказалось несколько клочков седых волос. Одна крупная прядь с левой части головы и две пряди на челке, Абель сказал, что такое могло произойти от сильного испуга.

Вообще-то Энрике уже завершил здешние дела и не планировал задерживать надолго, но сейчас он думал о том, что делать с этой утопленницей.

Конечно, он может отвезти ее в любую больницу и оставить там, местные власти разберутся, откуда взялась эта иностранка и куда ее отправить. Но теперь, когда он понял, что в добавок к седым волосам она еще и потеряла память, а одежда на ней явно говорила о том, что девушка не из бедных, возможно любовница какого-то богатого бизнесмена или такого же, как он, который по какой-то причине решил избавиться от женщины, но тогда, если он оставит ее в больнице, она обязательно попадет туда же, откуда она и оказалась выброшенна в море.

Нет, Энрике не был святым, обычно он вот так просто не спасал чужие жизни и вообще не был склонен к альтруизму к вот таким богатым, но неудачливым, но было что-то в ее взгляде в тот день, когда он вытащил ее из воды. Как будто она знала его и смотрела на него как на спасителя, как на того, в ком эти большие глаза отчаянно искали поддержку.

В свое время, когда Энрике пришел в приют к отцу Луису и был озлобленным щенком, который никого к себе не подпускал, отец Луис научил его не обращать свою силу против тех, кто там жил, отец Луис научил его защищать тех, кто слабее него и тем самым Энрике заработал себе авторитет в приюте. Лидеров в стае бывает мало, а Энрике оказался сильным лидером, а остальным ничего не оставалось, кроме как примкнуть к тому, кто их защищает.

Вот и сейчас Энрике обдумывал, как ему поступить с девушкой, которая сейчас лежит в комнате и целиком и полностью зависит от его решения.

Увезти в больницу, оставить ее там и забыть о ее существовании? Жизнь то он ей спас, но он был практически уверен в том, что оставь он ее там, и ее в любом случае найдут и убьют. Или же все-таки забрать ее с собой в Лос-Анджелес и уже позже решить, что делать с ней, когда к ней вернется память или когда она хотя бы сможет мыслить более или менее здраво.

Энрике очень давно не совершал ни для кого добра, кроме детей из того самого приюта в Мексике, которым он все еще помогла, но не без своей выгоды.

Энрике решил еще немного поразмыслить над этой ситуаций, пока он поедет к одной из симпатичный красоток, которую так услужливо предоставила ему Лаль, пока сама отсутствовала в этот раз, когда он приехал.

В любом случае, у него еще есть несколько дней, раз девушку все еще так накрывает, значит, в ближайшие дни она вряд ли придет в себя, чтобы он смог с ней относительно нормально поговорить.

Троих из семьи Карадоглу уже привезли в порт, а вместе с ними еще и семь человек, Алтан сказал пока не пытать их, он ждал, когда возьмут отца. Их нужно допросить.

За эти дни Алтан много чего передумал и не вязалось в этой истории больше всего одно, откуда они узнали, где будет Кира в тот день? В какое время она пойдет в тот самый магазин и зачем она туда пойдет? Крыса была среди своих, иначе быть не могло.

Ее водителя допросили, даже семью его привезли, тот ничего не сказал, а точнее не знал, если бы он, что-то знал, то точно выдал бы информацию.

Волкан пришел сам, сразу предложил пройти детектор. Когда Алтан усомнился, предложил себе руку отрезать и почти отрезал, шрам точно останется. Да, друг допустил ошибку, но крысой быть не мог. Алтан не верил в это.

Час назад Алтану доложили, что оставшихся троих нашли и завтра они будут здесь. Он ждал, ждал с нетерпением и садисским предвкушением, он уже представлял себе, как будут мучиться эти звери, погибая от его рук. Еще ни разу в жизни он не испытывал такого желания сомкнуть свои руки на чьем-то горле и чтобы жертва увидела свою смерть именно в его глазах. Раньше он бы себя за это осудил, но не теперь, не сейчас точно.

За эти дни он почти не спал, просто не мог. Сердце уже начинало давать о себе знать. Эти дни он провел в квартире в Стамбуле, в дом пока так и не смог больше зайти, не хотел думать о ней. Он боялся, что рано или поздно придется прийти в дом, подняться в комнату, опуститься на кровать, почувствовать вокруг запах ее легких, сладких духов.

Алтан закрыл глаза и глубоко вздохнул сдерживая боль и бессильные слезы. Ее тело до сих пор не нашли, но он не давал команду остановиться.

Не понятно почему, но он надеялся, что ее все-таки найдут, пусть даже тело, но ее должны найти. Он хотел придать ее земле, проводить ее так, как она этого заслуживает, чтобы она не превратилась в сирену, зовущую моряков на смерть.

Мама в детстве рассказывала, что девушки-утопленницы опускались на берег морской и превращались в прекрасных сирен, которые своим голосом и своей красотой сбивали моряков с курса и топили корабли. Некстати вспоминалась эта детская сказка.

Она стояла на черных камнях, волны бились о них, поднимаясь и окатывая брызгами прекрасную девушку со светлыми, длинными волосами. Ее голубые глаза были холодными, как вода. Она улыбнулась и протянула тонкую, белую руку…

– Кира… – Прошептал Алтан и поплыл, поплыл к тем камням.

Она сделала шаг в его сторону, длинное, белое платье, которое треплет ветер и волны, которые несут его к ней.

– Алтан… – Знакомый, мелодичный голос позвал его.

– Кира! Кира! – Уже кричал он, захлебываясь водой и чувствуя холод. – Кира, стой!

– Почему, Алтан? – Спросила она, присев и проводя рукой по воде.

– Кира… – Он не знал, что сказать, нужно доплыть до нее, доплыть – это главное!

– Ты подвел меня, ты обещал защитить, но ты позволил им сделать это со мной. Ты предал меня!

– Нет, Кира! Нет, я не знал! Я не предавал, Кира! Не предавал! – Кричал он, захлебываясь водой.

– Тогда почему ты живешь, а я мертва? – Он почти доплыл, теперь он видел фарфоровое, бледное лицо с холодными глазами.

– Ошибаешься… – Она криво усмехнулась и встала. – Я мертва и это ты меня убил!

Он в два гребка доплыл до ее тела, подхватил. Оно казалось совсем невесомым.

Волны хлестали Алтана по лицу, под кожу пробрался холод и ветер, его знобило, но он пытался справиться с волнами, ухватился за камень, вытащил ее, уложил на спину.

Начался ливень. Ее лицо выглядело мертвенно бледным, кожа была ледяной и прозрачной.

– Кира, очнись! Очнись! – Он попытался сделать ей искусственное дыхание, но безрезультатно.

Он взял холодное тело в руки, прижал к себе, поцеловал в макушку.

– Кира, Кира, пожалуйста, очнись! Прости меня, прости, жизнь моя! – Шептал он ей, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Я больше не вернусь… – Услышал он ее голос. Алтан оторвал ее от себя и посмотрел в лицо с закрытыми глазами, ее губы не шевелились. – Меня больше нет. – И она испарилась из его рук.

– Кира! – Позвал он в растерянности, хватая руками ускользающий воздух. – Кира!

– Меня нет, а ты есть! – Снова сказал шепот откуда-то издалека, и на его плече оказалась рука. Он повернулся, она стояла за его спиной с грустной улыбкой. – Живи с этим. И… проснись!

– Нет, Кира! – Она отошла на шаг, Алтан развернулся, но встать не смог, ноги как будто налились неподъемным свинцом, прирастая к месту. – Не уходи…

– Просыпайся, Алтан, тебе пора вернуться туда, где нет меня! – Ехидный голос, усмешка. – Проснись! – Это уже команда.

По лицу хлещут капли холодной воды и чьи-то руки.

– Проснись, Алтан! – Ее голос превратился в мужской.

– Алтан, мать твою! Хватит пугать, брат! Проснись уже!

Алтан сфокусировал взгляд, голова плыла, на лицо капала вода, сердце бешено колотилось в груди, как будто он пробежал километров 10.

– Где Кира? – Спросонья спросил он. – Ее нашли?

– Послушай, иди в кровать! Ты так свихнешься скоро! – Сказал Хасан, помогая ему подняться с кресла.

– Ты на балконе уснул, начался дождь. Тебе поспать надо, брат, так и до больницы недалеко…

– Хочешь! Ты сам это знаешь. Через пару часов привезут последнего. Ты должен быть в форме к этому времени.

Алтана все еще трясло, он не был уверен от кошмара это или от того, что он не спит третий день.

Хасан покачал головой, печально взглянул на друга, буквально стащил с него свитер и уложил в кровать, налил ему стакан виски.

Алтан смотрел в окно остекленевшим взглядом, в ушах до сих пор стояли ее слова: «Ты меня предал… Живи там, где нет меня…»

Хасан все-таки заставил его выпить стакан, внутренности обожгло и сразу потеплело внутри, голова снова поплыла, а тело расслабилось.

– Закрой глаза хотя бы на час, иначе ты знаешь о последствиях.

– Могу налить еще стакан, тогда точно не будешь видеть кошмары.– Хмыкнул Хасан, садясь в кресло напротив друга.

– Успокойся, сейчас не время. Спи, ее тело пока не нашли. Может быть еще осталась надежда…

Не ожидал он таких слов от Хасана, посмотрел на друга затуманенным взглядом , тот смотрел перед собой с сосредоточенным лицом, как будто что-то обдумывая. Как бы там не было, но от него Алтан поддержки не ждал и вместе с тем был рад тому, что кто-то сейчас рядом. Будь он один, он не был уверен, что из-за всего происходящего его подсознание, которое теперь приходит к нему в виде Сирены, не скажет ему прыгнуть вниз с этого балкона, чтобы прекратить эти терзания и наконец-то оказаться там, где сейчас должна быть она.

Я просыпалась и засыпала, потом снова проваливалась в какое-то непонятное состояние и выныривала из него, как будто из вязкой тины, а еще мне постоянно снились странные сны.

Какие-то люди вокруг меня, какие-то события, я потеряла счет времени и цепь происходящих вокруг событий.

Иногда я просыпалась ночью, когда на столе возле кровати, где я лежала, горела настольная лампа, а темноволосая молодая медсестра спала рядом на кушетке, потом снова засыпала. Мой мозг как будто требовал от меня закрыть глаза и еще поспать. Потом я просыпалась утром, когда из небольшого окна светило солнце и снова эта девушка, иногда приходил мужчина в очках, что-то спрашивал, но я плохо его понимала, а иногда возле моей кровати стоял какой-то молодой человек.

Коротко подстриженные волосы на висках и затылке, а сверху густая волнистая шевелюра темных волос, не слишком высокий лоб, на лице недельная щетина под которой просматривались хорошо очерченный рот, небольшой прямой нос, чуть угловатые темные брови и испод них на меня внимательно смотрели карие глаза.

Со мной он пытался пару раз заговорить, но чаще он разговаривал с доктором.

Я никого из них не знала, но этот парень мне казался смутно знакомым.

А потом мое тело снова начинало болеть, и я проваливалась в тяжелую дрему.

Сколько именно прошло времени с того момента, как я вот так, то засыпала, то просыпалась, я понятия не имела, пока в один из дней я все-таки проснулась утром и кажется даже больше не хотела спать.

Я была одна в комнате и у меня появилась возможность осмотреть место, в котором я находилась.

Небольшая комната, стены покрашены в белый цвет, коричневая мебель из дерева, достаточно старая, за открытым окном ничего не было видно, кроме зеленых листьев и голубого неба.

Я повернула голову обратно и уставилась в потолок. Попыталась сосредоточиться, что-то вспомнить, но не получалось, в голове пустота. Полная и неотвратимая, как чистый лист бумаги на котором еще не написано ни строчки из жизни. Как будто меня вовсе и нет, а родилась я только сейчас, но ведь такое невозможно.

Я подняла руки, далось мне это с трудом, мышцы ослабели и в них сейчас гуляет воздух, усилием воли я удерживала трясущиеся руки на весу.

У меня длинные ногти со стальным лаком, отрасли, видимо давно не делала маникюр. Кожа светлая, на руках желтые синяки, я опустила руки и попыталась сесть, не вышло. Все тело ослабело. Я подняла простынь и увидела, что одета я в какое-то белое платье, потрогала свое тело, его что-то стягивало, оказалось я в каком-то корсете из плотного материала.

Снова попыталась сесть, почему-то сейчас мне это казалось просто жизненно важным!

С третьей попытки все-таки удалось, а еще, пока я пыхтела, то почувствовала от своего тела запах, не ужасный, но ощутимый.

Мне нужно в душ! В любом случае, мне нужен душ и туалет.

Я немного посидела так, прежде чем делать манипуляции с ногами. Еще я почувствовала, что мое лицо распухло, я потрогала его пальцами, на лице явный отек.

Все-таки скинула ноги с кровати, но когда попыталась встать, то упала обратно с размаху, от чего тут же ощутила острую боль в ребрах. От беспомощности, резкой боли и страха от того, что я вообще не понимала, что здесь происходит и в моей голове сплошная пустота, я заплакала.

Сгребла в руки подушку, уткнулась в нее ноющим от боли лицом и зарыдала, громко, навзрыд. Из меня как будто всю душу вынули.

– Что с вами? – Женский голос и меня потрясли за плечи. – Мисс, что с вами?!

Я все плакала и плакала, чьи-то руки пытались погладить меня по волосам, но я не реагировала, я продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в подушку, а потом я услышала вкрадчивый, теперь уже мужской голос.

От этого звука спокойного мужского голоса я оторвалась от своего безопасного укрытия и подняла голову, из-за слез я плохо видела мужчину, поэтому вытерла мокрое лицо и теперь смотрела на не слишком молодого, лет сорока, доктора в квадратных очках. Светло-русые, аккуратно подстриженные волосы, некрупные черты лица. Одет в темную рубашку с коротким рукавом и серые брюки, на его ладонях были медицинские перчатки и в руке шприц.

– Что это?! – Я шарахнулась в сторону, но мышцы все еще не слушались.

– Спокойно. – Доктор поднял руки ладонями вверх, этим жестом показывая, что не причинит мне вреда. – Это успокоительное, вам нужно успокоиться.

– Не надо уколов! – Я уже была в панике, если он ко мне подойдет, я снова заплачу. – Я сама! Не надо уколов!

– Хорошо, хорошо… – Доктор отложил шприц на тумбочку и присел на край кровати. – Я Абель, ваш доктор. – Представился он.

– Здравствуйте! – Я сглотнула и попыталась выровнять положение тела, чтобы сесть. Ко мне подошла медсестра, но я автоматически от нее отшатнулась.

– Я помогу. – С улыбкой сказала молодая девушка с заметным акцентом и протянула ко мне руки.

Я с опаской на нее посмотрела, но так как мои конечности плохо меня слушались, все-таки позволила ей помочь мне.

Меня посадили, я поблагодарила ее, и как вихрем в голове пронеслось, что я разговариваю на английском, но думаю на русском… И я знаю название этих языков, значит я-русская!

– Да… – Растянул он ответ. – Вы что-то помните?

– Я не могу, скоро придет мистер Энрике, он вам все объяснит.

– Он вам все объяснит, мисс. Скажите мне, как вы себя чувствуете?

– Это я знаю, я спрашиваю о вашем состоянии. Голова болит?

– Нет. – Прислушалась к своим ощущениям. – Немного ноет лицо и кажется тело..

– Это нормально, вы упали в море и сильно ударились.

Я нахмурилась. Что же он за доктор, который не хочет объяснить пациенту, что с ним произошло?!

Мы посидели так, молча, еще пару минут, я пыталась, что-то понять, но тщетно.

– Мне нужно в душ и я очень хочу есть. – Наконец сказала я.

Хира? Странное имя… да и Абель мне тоже не знакомо. Не русское и не английское, кажется.

Девушка взяла меня за руки и помогла подняться, я немного постояло, она подставила мне свое плечо и мы дошли до душевой, которая оказалась в коридоре.

Я шла держась за девушку и за стену, тело вообще не хотело слушаться и мне стало страшно, что я останусь такой навсегда.

Видимо заметив мое состояние, медсестра заговорила.

– Это нормально, вы были без сознания неделю, теперь ваши мышцы приходят в себя, так будет еще пару дней, если вы будете чаще двигаться, все будет хорошо.

Когда мы вошли в уборную, я попросила Хиру уйти, чтобы смочь в одиночестве закончить свой утренний туалет, в буквальном смысле этого слова, я даже смогла сама с него подняться, а вот в душ самостоятельно войти не смогла.

Когда Хира помогала мне мыться, пока я обеими руками крепко держалась за невысокие двери кабинки, мне было ужасно стыдно перед ней. Беспомощность в принципе очень постыдная штука, во всяком случае для меня это было так.

После душа, она намазала мое тело каким-то маслом и также стоя размассировала мое тело, от чего по нему побежали мурашки, а потом было такое ощущение, что я отсидела все свое тело и мне пришлось сесть на унитаз, и подождать, пока оно перестанет трястись.

Пока сидела, успокаивая тело, поняла, что хочу посмотреться в зеркало. Я даже не знала, как я выгляжу…

Хира помогла мне подняться, предварительно одев меня в новое платье, которое было уже нормальным, не больничным. Темно синего цвета, из хлопка, а еще черное нижнее белье тоже из хлопка.

Я встала перед высоким зеркалом и посмотрела на себя.

Отек на лице был просто огромным, в основном, кажется, потому, что у меня распух нос и глаза, они были как будто полуприкрыты. Голубого цвета, с длинными ресницами. Из-за отека все лицо стало круглым. А еще губы, они распухли и потрескались, с них сходила кожа.

Мои волосы, они оказались длинными и густыми. Светло-русого цвета, но в них был большой клок седых волос с левой стороны и наполовину седая челка.

Я кончиками пальцев дотронулась до лица, потом до волос. Это не могла быть я! У меня нет памяти, но это точно не могла быть я! Боже, что же со мной случилось, что у меня стало такое лицо? Как будто меня избили… Или куда же я упала, что теперь так выгляжу?

От увиденного в зеркале мне стало больно и обидно за себя, на глаза снова навернулись слезы.

– Успокойтесь, это скоро пройдет и ваше лицо станет очень красивым! – Погладила меня по спине Хира, взгляд у девушки был полон сочувствия.

Немного успокоившись, мы все-таки пошли вниз, я очень сильно хотела есть.

Пока шли по дому, я осматривала все вокруг. Везде белые крашенные стены и массивная деревянная мебель, на полу лежали ковры яркой расцветки, в гостиную я заглянула только одним глазом, там стоял обычный, старый телевизор и большой угловой диван с разноцветной накидкой на нем.

Интересная обстановка, какая-то восточная, но каким-то задним умом я понимала, что он точно не мог быть моим, этот дом.

Мы прошли в кухню, которая выглядела довольно-таки бедно, на столе было накрыто, но я увидела из открытой двери ведущей, кажется, в сад, белый столик и 4 стула.

– Я могу поесть там? – Спросила я, показывая на улицу.

Мне очень захотелось выйти, выйти и увидеть солнце, почувствовать свежий воздух.

Мы вышли на улицу, я прошлась босыми ступнями по зеленой траве, она усадила меня на стул, а сама пошла за едой в дом, а я подняла голову и посмотрела на голубое небо по которому неспешно плыли облака.

Как это было прекрасно, видеть это небо, чувствовать свежий воздух, солнце!

Скорее всего, я именно из этих мест, где много солнца и много тепла! А еще мне в голову пришла мысль, что я точно не могла бы быть самоубийцей! Откуда бы я там не упала, но точно не по своей воле! В голове появилась четкая мысль, что я очень люблю жизнь!

Хира накрыла на стол и села вместе со мной. Передо мной стояла овсянка, а еще банан и чай. Появилось желание возмутиться такому скудному рациону, но Хира сразу сказала, что я неделю была под системой и сразу много есть нельзя.

Когда я закончила свой завтрак, то поняла, что она права. Голод я утолила и больше ничего не хотела, разве, что кофе…

– Вам пока нельзя кофе. Вам вводили обезболивающие, а они действуют на сердце, первое время вам нужно соблюдать диету, а когда вам станет лучше, сможете пить кофе и есть все, что захотите!

После этого прекрасного завтрака, я попросила Хиру оставить меня здесь еще ненадолго, тем более, что возле дома росло огромное каштановое дерево, а под ним были 2 кресла-груши, в одном из которых я и расположилась.

Идти в дом я категорически отказывалась, мне хотелось свободы, пусть и за белым каменным забором, но только не в доме.

Осмотрев маленький розовый домик, небольшой сад в котором я сейчас находилась и мебель, я сделала вывод, что это довольно-таки бедное место и почему-то мне казалось, что я ему не принадлежу, этому дому.

Через какое-то время снова появился доктор и сел возле меня.

– Доктор, а можно мне мой телефон? Ведь у меня должен быть телефон и инстаграм…

Доктор внимательно на меня посмотрел, а я продолжила свои умозаключения, я очень хотела получить хоть какие-то ответы. Видимо я все еще не пришла в себя до конца, потому, что голова явно не работала на полную мощность. Я как будто подвисала, не могла задерживаться долго на одной мысли и углубляться в нее, от этого в голове присутствовала странная тяжесть.

– Я знаю, что у меня должен быть телефон, а еще что я русская и на самом деле, мое лицо выглядит по-другому! Еще мне кажется, что это не мой дом, я здесь не живу…

– Вы правы… – Уклончивый ответ, доктор вообще был очень осторожен.

– Почему тогда я помню это, но не помню остального?

– Это механическая память. Вы можете помнить названия, языки, какие-то вещи, даже факты, но до определенного момента. Пока ваш мозг не начнет чувствовать себя в безопасности или пока с вами снова не случиться экстремальная ситуация, вы вряд ли до конца все вспомните.

– А какая произошла со мной экстремальная ситуация? – Снова нахмурилась я, а доктор тяжело вздохнул.

– Понимаете, вы упали в воду и не просто упали, там, где вы упали, вы ударились о борт яхты, потом о воду, поэтому у вас довольно серьезные травмы на лице и теле и у вас произошла психологическая травма от пережитого шока, такое случается с некоторыми людьми.

– И мой мозг заблокировал информацию… – Додумала я.

– У всех это происходит по-разному, у кого-то месяцы, у кого-то годы, все зависит от вашего мозга и вашей психики.

– Знать бы еще, какая у меня психика… – Риторически вздохнула я, а доктор улыбнулся.

– Не торопитесь, со временем все прояснится.

Я улыбнулась в ответ, все-таки после этих слов некоторые моменты мне были более понятны, но теперь меня интересовали другие вопросы, откуда здесь персональный доктор и сиделка, кто их сюда привел и кто такой этот загадочный мистер Энрике и какое он имеет отношение ко мне? А еще доктор ни слова не сказал, ни о моих родителях, ни о друзьях, ни о работе…

Моя голова снова начала заполняться вопросами.

И пока я пыталась успокоить свой воспаленный ум, в саду появился еще один визитер. Его я тоже видела, когда просыпалась.

К нам легкой походкой двигался молодой мужчина, теперь я могла хорошо его рассмотреть. Не слишком высокий, наверное, метр восемьдесят с небольшим, в черной футболке, черных брюках и черных больших ботинках. На лице черные «авиаторы».

Парень, почему-то мужчиной в полном смысле этого слова я назвать его не могла, подошел, снял очки и улыбнулся белозубой, мальчишеской, теплой улыбкой.

– Привет детка! – Поздоровался он, обращаясь ко мне, а потом повернулся к доктору. – Абель! – Кивнул он головой.

– Добрый день, Рики! – Доктор поднялся и пожал ему руку, а я от удивления даже рот приоткрыла.

Детка?! Что значит детка?! Меня почему-то очень возмутило это обращение! Кто он мать его такой, чтобы вот так ко мне обращаться?!

– Вижу, наша спящая красавица наконец-то пришла в себя? – Снова улыбнулся молодой человек и занял место доктора. – Как ты? – Обратился он ко мне, только теперь его взгляд стал серьезным, от чего между бровями образовалась складка.

– Нормально… – Что ответить, я не знала и окончательно потеряла нить связных мыслей, глядя на его непринужденное обращение ко мне.

– Абель, ты можешь идти. Мы поговорим наедине.

– Хорошо. Только будьте аккуратнее, в конце концов, девушка только пришла в себя…

Доктор ушел и мы остались вдвоем. Глаза в глаза, возникла неловкая пауза.

Молодой человек молчал, внимательно смотрел на меня, я тоже молчала, не представляла о чем мне говорить с этим чужим для меня человеком.

– Нет, а должна? – Спросила я, почему-то мне все еще не давало покоя его «детка», как дроворовая собачка или уличная шлюха.

– Ну, я на это надеялся… – Ответил он и покачал головой.

От неожиданности я откинулась на спинку кресла.

– Я говорю, я не детка! Называй меня по имени, пожалуйста…

– Хм… Хорошо, Мария… Я знаю, у тебя амнезия… Я просто надеялся, что когда я назову тебя привычными словами, ты меня вспомнишь.

– Ладно, ладно… Не заводись… – Он поднял руки ладонями вверх. – Ты всегда была вспыльчивой… – Усмехнулся он, а я все никак не могла принять тот факт, что он мой парень. Да и выражение какое-то странное: «мой парень», мне отчего-то казалось, что я бы не стала называть парнем своего мужчину. Хотя, судя по всему, он американец, у них же всегда так. До старости они «парни» или я что-то путаю в переводе выражений с их языка?

– Расскажи мне, как это со мной случилось? – Банальный вопрос, но тему со взаимоотношениями очень хотелось перевести в другое русло. Слишком неловко я себя чувствовала.

– В тот день мы плавали на яхте, отмечали завершение сделки, мы пили, ты пошла на палубу фотографироваться и… – он немного замялся. – Я сам не понял, как это произошло, но ты упала в воду. Я не сразу это понял, да я виноват, я смог найти в воде тебя только минут через 5, ты уже успела наглотаться воды, хорошо, что с нами был Абель, он наш друг, он доктор, как ты поняла. Видимо, когда ты падала, ты ударилась о цепь якоря или о борт, я… – он снова помолчал, как будто собираясь с духом. – Я не знаю… прости меня… дет… Мария! Прости, малышка!

Он повернулся ко мне всем телом и посмотрел на меня виноватым взглядом, а у меня защемило сердце.

Я молча стала разглядывать его. Он был симпатичным, не то, чтобы очень красивым, но довольно привлекательным молодым человеком, лет 30, наверное, у него была добрая улыбка и теплый взгляд, который сейчас был полон раскаяния… Кажется, я ему и правда не чужая… Почему-то именно этот его взгляд зацепил меня, человеку с таким взглядом хотелось верить. Когда на тебя вот так вот тепло смотрят, это как будто согревает изнутри.

– А мы давно… – я не знала, как спросить. – Вместе?

Я прислушалась, это обращение не резало слух, а даже было мне чем-то знакомым.

– Так вот, милая, ты только пришла в себя, может быть не стоит так спешить, у нас еще есть время, может быть ты и сама, что-то вспомнишь.

– Может быть… – Но верилось слабо. – А мы живем здесь?

– По крайней мере, когда мы сюда ехали, ты не возражала.

– Я снял его на время нашего здесь пребывания.

– Понятно. – Я еще немного подумала, мозг воспринимал информацию нормально, как будто, так и должно быть, только все равно где-то, что-то заедало, как будто я не могла до конца осмыслить ни одну из приходящих в голову мыслей. – А где мой телефон?

– Когда ты упала, у тебя в руках был и телефон и документы в сумочке, поэтому все утонуло…

– Хорошо. – С документами, это плохо. – А могу я у тебя кое-что попросить?

– Раз мой телефон пропал, покажи мне мои фотографии на своем.

Он нахмурился, взгляд стал каким-то странным.

– Когда я прыгнул за тобой в воду, то потерял свой телефон тоже, у меня нет ни одной фотографии.

Я очень расстроилась, мне нужно было не просто услышать о себе, я хотела увидеть себя!

– Что случилось, милая? – Он взял меня за руку, я вначале вздрогнула, а потом успокоилась, у него была приятная теплая рука и немного жесткая, шершавая.

– Давно… у меня вот это? – Я взяла в руки прядь седых волос.

– Не поняла. – В сердце, что-то ударило. Грудную клетку сильно сдавило и в глазах на пару секунд потемнело.

– Милая, я позже расскажу тебе об этом, со временем…

– У меня, что нет родителей? – Глаза снова начинало щипать от слез.

– Малыш, успокойся… У тебя их нет уже много лет…

– Послушай! – Он присел передо мной на колени, взял в руки мое лицо и вытер большими пальцами начинающие капать слезы. – Ты уже давно самостоятельный человек, у тебя немного вздорный характер, ты любишь розы, кофе, дорогие машины и красивую одежду.

От тихого тембра его голоса, мне становилось спокойнее и его слова не вызывали во мне внутреннего протеста.

– Я все расскажу тебе, со временем… Абель сказал, что сейчас нельзя сразу нагружать тебя слишком большим количеством информации.

– Хорошо. – Я шмыгнула носом, а он улыбнулся и поцеловал мои сцепленные в кулак пальцы.

– Давай сделаем по-другому? – Он быстро поднялся на ноги, взял меня чуть выше талии и под коленки и легко поднял, я по инерции схватилась за его шею и ойкнула.

Молодой человек остановился, посмотрел на меня скептическим взглядом.

– Мне кажется или вместо того, чтобы похудеть после всех этих трубок, ты поправилась?

Вот нахал! Я обиженно надула губы, а он рассмеялся. У него был мальчишеский смех, очень заразительный и приятный, и я рассмеялась вместе с ним.

Он хорошо разрядил обстановку, хорошее чувство юмора, мне это понравилось. Скорее всего, я и правда могла влюбиться в такого человека.

Когда он оставил меня в комнате одну, я уже засыпала от усталости, кажется активные несколько часов сказались.

Но я все-таки искренне и глубоко жалела себя, что я сирота, мне казалось это в корне неправильным, как будто, что-то в моей душе было не на своем месте, что-то было не так, не правильно.

И уже на границе сна и яви я услышала детский смех, громко и задорно смеется ребенок, мальчик. Почему-то мне отчаянно хотелось удержать этот голос рядом, но я не могла.

Последней мыслью было то, что мне нужно запомнить все то, что мне сегодня сказали, это было очень важно.

Мое сердце снова громко стукнуло в груди, и я провалилась в темноту.

Пару дней назад он принял решение все-таки не отвозить ее в больницу, он видел, как девушка мучается, то просыпается, то засыпает, как стонет во сне, ворочается в кровати, а потом беспомощно и безмолвно плачет и он все же решил попробовать сделать, что-то хорошее. Спасти ее жизнь.

Но вот что ей сказать, когда она придет в себя? Назвать троюродным братом по десятой папиной линии и сказать, что она живет у него? У молодого главы одного из Мексиканских картелей? Бред!

Можно, конечно, было сказать, что она работает с ним, но как объяснить тот факт, что придется везти ее в свой дом в Лос-Анджелесе? А снимать ей квартиру, выяснять у нее, что эта «девушка от Эскада» умеет делать, кроме минета, он не видел смысла, а еще выдумывать целую историю будет, искать ей друзей и так далее, слишком неподъемно, даже для него.

Единственным нормальным объяснением того, что молодая женщина в доме молодого мужчины, было то, что они вместе.

Энрике видел ее тело и если бы не синяки… У нее было хорошее, подтянутое тело, не слишком худое, но спортивное, следит за собой и ее лицо, Абель вправил ей нос в первые же минуты, он сказал, что лучше сейчас, потом будет больнее, а ее лицо, когда сойдут все эти отеки и синяки, станет красивым, в этом Энрике не сомневался.

И сегодня он окончательно в этом убедился, а еще ее глаза, даже учитывая то, что лицо еще не здорово, они у нее были просто великолепными, сине-голубыми. Энрике всегда любил красивых женщин, для него они были своего рода трофеем, он никогда не обращал внимания на серых мышек, первым, что его волновало в женщине, была именно ее внешность. Только глупцы, как казалось Энрике, говорят, что внешность не главное. Другой вопрос, эти глупцы просто не могут позволить себе иметь рядом красивых женщин, а он мог и очень был доволен этим.

А еще сегодня он понял, что кажется, у девушки есть характер, ей не понравилось, что он назвал ее деткой. И что здесь такого? Он их всех так называл, так удобнее, не ошибется с именем, но ее он будет звать малыш, лучше, чем милая.

Сегодня она и правда была как ребенок, так трогательно расплакалась, когда узнала, что у нее нет родителей… Ему захотелось ее обнять, приласкать, защитить.

Энрике в принципе был очень увлекающимся человеком, всегда, правда его любовь, как правило, плохо заканчивалась и не всегда хорошо для него, но он любил это чувство и любил все новое, а особенно он любил таких вот милых женщин. Именно милых, сильные и независимые ему не нравились. Такие не умели любить, они не умели дарить любовь, искреннюю и нежную, потому, что не умели отдаваться во власть этого прекрасного чувства, по крайней мере опыт Энрике говорил именно об этом.

Он заранее все распланировал, что и как он будет говорить, он уже придумал ее историю, в которую она сможет поверить, а раз она так хорошо сегодня пришла в себя, то дня через 3 он постарается уговорить ее уехать.

Главное сфотографировать ее на паспорт, документы уже были готовы, он сможет ей объяснить то, что они поддельные, это не проблема, в любом случае, у девушки нет никого, кому бы она могла доверять, кроме него, а Энрике не понаслышке знал, как хорошо можно на этом сыграть. Когда некому верить, некуда идти, и нет иного выхода, кроме как довериться тому, кто рядом, именно через это Энрике сам когда-то прошел и со временем он научился подчинять людей себе, делать их зависимыми от него, при этом оставаясь свободным самому. Детство в приюте многому его научило и не сломало, а наоборот, закалило характер и теперь Энрике не мог управлять никто, зато он мог хорошо управлять другими. Как говорил ему падре Луис: «ты боец, сынок! И всегда им будешь, я тобой горжусь!». И правда, вся жизнь Энрике проходила в борьбе и она ему даже нравилась.

А девушку нужно увезти отсюда, думал он, в то время, как отдавал необходимые распоряжения по приготовлению к их встрече в доме в ЭлЭй. Пока ее не начали искать, нужно как можно скорее вывести ее из страны.

О его плане пока знал только Абель и Тео, с которыми он и приехал сюда, его секарио всегда был ему верен, он же был и его лучшим другом. Доктор тоже был ему верен, но доктор был «пришлым», а вот с Тео они вместе росли, ему он доверял практически, как самому себе.

Оба не одобрили затею Энрике, но он их и не спрашивал, просто поставил перед фактом. Тео считал, что эта женщина накличет на них беду, но если Энрике и верил в Бога и обращался к нему, когда ему это было удобно, то Тео молился ему часто, особенно об отпущении грехов, но кто мог судить двух молодых мексиканцев? У многих из них такая судьба, но только от тебя зависит, будешь ли ты разменной монетой в чужой игре или станешь игроком сам, а Энрике всегда любил играть и побеждать тоже.

Когда они вернуться в Лос-Анджелес, он посмотрит по обстановке, в конце концов, если им с этой девушкой будет плохо вместе, он найдет ей работу в Америке и отдаст одну из своих небольших квартир, если уж делать добрые дела, то до конца, именно так он и старался поступать по большей части, если уж решал их сотворить, эти добрые дела.

Утром Абель сказал, что ночью она проснулась всего один раз, об этом сообщила Хира, девушке хорошо заплатили в долларах и она молчала, не задала ни одного вопроса.

Энрике спустился вниз и почувствовал на кухне аромат выпечки, зашел и увидел, что у плиты стоит Мария, так он решил ее назвать. У русских тоже есть это имя, одну из жен русского бандита звали Маша, а полное имя Мария, это имя он запомнит, а она привыкнет.

Девушка стояла к нему спиной. В белой майке, голубых шортах и кроссовках на ногах. Она складывала на тарелку вафли, которые, судя по всему, приготовила сама.

Рядом не было телефона, а значит, помнит рецепт, интересная особенность у «девушки от Эскада».

И в этом наряде ее попка выглядела очень соблазнительной, не без удовольствия отметил он этот факт.

Энрике так и стоял в дверях, сложив руки на груди, подпирал плечом дверной косяк, он давно не видел, чтобы кто-то готовил завтрак.

Он уже полгода ни с кем официально не встречался, поэтому и назвал дату, приближенную к этому сроку. Аманда, его бывшая девушка, была моделью и вообще не умела готовить, зато обожала, когда ее связывают и жестко трахают сзади, а еще она любила кокс и отрываться вместе с Энрике на вечеринках, иногда он по ней скучал.

Девушка положила на тарелку яичницу с беконом и как раз повернулась в его сторону. Хорошо, что у нее в руках не было тарелки, потому, что от испуга она вздрогнула и схватилась рукой за столешницу за спиной, как раз рядом с той самой тарелкой, которую она туда поставила.

– Прости, я тебя напугал… – Энрике сделал шаг в ее сторону. Как прекрасно, что можно начать формировать ее воспоминания прямо сейчас. – Просто засмотрелся, как ты готовишь. – Взгляд девушки выражал замешательство и опасение, а Энрике предвкушал интересную игру, в глубине души, он всегда мечтал стать актером.

Подойдя ближе, Энрике заметил, что она нашла косметику и теперь ее лицо было хорошо намазано тональным кремом, румянами и ресницы накрашены. Даже так он уже видел, как она красива довольно необычной для его глаза, мягкой красотой.

– Очень, правда у нас есть домработница, но завтрак ты часто готовила сама. – Это будет ему приятным бонусом. – Найдется и мне порция? Я соскучился по твоей еде…

– Да, конечно! – Она засуетилась, накладывая ему яичницу на тарелку, потом разложила салфетки на столе.

Поставила нарезанные овощи, вафли, сок и тарелки. Энрике это понравилось, женщина была хозяйкой в доме и умела готовить, значит, он ошибся думая, что она просто «девушка от Эскада».

Она смущенно улыбнулась, пожелав ему приятного аппетита, а Энрике окончательно подобрел, от ее милого и даже застенчивого вида.

Абель и Хира к ним не присоединились, Абель скинул ему сообщение о том, что он их видел, и они с Хирой позавтракают в кафе через улицу, чтобы не пугать девушку.

Абель боялся за ее неокрепшую психику, а Энрике был рад их отсутствию, хоть и ели они в тишине.

Пока пили сваренный ею турецкий кофе, Мария начала разговор.

– Ты можешь не просить разрешения, а просто спрашивать.

Лицо девушки помрачнело. Энрике купил ей несколько летних платьев, пару шорт и коротких маек, только эта была длинной и это были единственные шорты, которые прикрывали зад полностью. А еще пару туфель и кроссовки.

Он хотел видеть ее в этой короткой одежде, у нее было отличное тело и он хотел на него полюбоваться. В любом случае, нужно было купить ей одежду, иначе она просто не поверит, что приехала сюда с ним.

Он как раз думал о том, что нужно будет заполнить гардеробную и в доме в Лос-Анджелесе. Аманда была на размер больше и Аманда была на голову выше ее, он так и не выбросил остатки ее вещей, оставил их для приходящих подружек, а вот ей разве, что ее ночные короткие пеньюары будут как раз. Только сейчас, по взгляду девушки, он понимал, что, кажется, выбрал не тот стиль или цену?

– Да, тебя зовут Мария. Прости, я не сказал тебе вчера.

– Да. – Она задумалась, взгляд снова стал отрешенным. – Кажется, мне знакомо это имя… – Потом она вернулась. – Просто там все такое… вызывающее…

– Хорошо. – Она отвернулась, посмотрела на улицу, что происходило в ее голове, он понять был не в состоянии. – А ты можешь купить мне закрытую одежду, хотя бы сейчас? У меня еще есть синяки…

– Да, конечно! – А об этом он не подумал. – Что тебе купить?

– Я постараюсь. Но я бы все-таки хотела кое о чем попросить.

– Могу я пойти в парикмахерскую и покрасить волосы? Я не знаю, о чем я думала раньше, но я боюсь себя в зеркале, когда вижу свои волосы.

– Конечно. – А вот это ему было как раз на руки, не придется уговаривать изменить внешность, на документах ее лицо должно быть другим, ему, правда, еще не сообщили о том, что она появилась в международном розыске, а к базе данных Турции у него доступа не было, ее могли искать именно здесь. – Я сейчас куплю тебе одежду, а потом мы сходим в салон.

– Благодарю! – Ее лицо сразу посветлело, а на губах заиграла улыбка, такая искренняя и даже детская, как будто ребенок, которому покупают долгожданную куклу.

Он оставил ее на попечение Абеля и Хиры, а сам поехал с Тео за одеждой и узнать, где здесь поблизости есть нормальный салон красоты.

Он планировал сегодня сфотографировать ее на паспорт, пора было уезжать.

Энрике привез облегающие голубые джинсы и белую рубашку, все моего размера, я очень обрадовалась закрытой одежде. То, что я сегодня утром обнаружила в шкафу мне не понравилось совсем, одежда для уличной девки и я выбрала то, что более или менее прикрывало стратегически важные места. Нижнего белья было немного и все красивое, а вот 2 бикини, красное и черное, такое я не надену! Одни ниточки.

А еще я обнаружила целую сумку с разной косметикой. Видимо я любила выглядеть ярко… Сейчас эта сумка оказалась очень кстати!

Когда я проснулась утром, то просто не могла найти себе места, поэтому вначале полезла в шкаф, ужаснулась, но потом все-таки решила накраситься. В моей голове снова возникли миллионы вопросов на которые у меня не было ответов, но задать их Энрике я не решилась.

От того, что не могла найти себе места, решила пойти и приготовить завтрак, в столе оказалась старая вафельница, из-за чего и возникла мысль их приготовить. Я делала все на автомате, откуда-то вспомнила рецепт, а когда пришел Энрике, то я испугалась его. Сама не знаю почему, но я чувствовала себя не вполне комфортно в его присутствии, все никак не могла уложить в голове мысль о том, что он мой близкий человек.

Пока завтракали, я снова не решилась задать все интересующие меня вопросы и поэтому сейчас, пока одевалась я задумалась об этом, почему я не вывалила ему все то, о чем я хотела знать?

Дело было не в том, что я не могла на этом настоять, напротив, я была уверена, что я могу заставить его сесть напротив меня, я возьму ручку и тетрадь. И буду спрашивать, а он будет отвечать, но я поняла одну вещь на самом деле. Я не хотела ничего знать, я боялась услышать ответы на интересующие меня вопросы.

Откуда-то из глубины ко мне пришло осознание, что я боюсь того, что он может рассказать мне. Я не знаю, кто я, я не знаю, кем я была, и я боюсь это узнать. Парадокс, но где-то в глубине души я испытывала странное и очень неприятное ощущение того, что я очень многое потеряла. Нет, не вещи или что-то в этом роде, я чувствовала, что я потеряла, что-то по-настоящему ценное и важное и я не хотела сейчас об этом думать. Возможно, от части потому, что он сказал мне, что я потеряла родителей. Да, мне казалось это неправильным, каким-то сюрреалистичным, так не должно было быть, но как будто в моей жизни было, что-то еще, когда-то давно и где-то неясно где, как будто когда-то у меня было все и теперь это все я потеряла. В один момент, именно так я чувствовала себя внутри. Как будто мир когда-то играл яркими красками, был полон какого-то смысла, а теперь этот смысл исчез и именно по этой причине исчезла и моя память.

Все утро в моей голове крутились эти мысли и мое сознание ставило блок на этой информации, я не хотела ее вспоминать, я не готова была к этому, поэтому я решила пока молчать и вспоминать постепенно, чтобы не сойти с ума. Задавать вопросы потихоньку и потихоньку узнавать о себе новую информацию. Я не хотела чувствовать себя так, как будто меня вывезли на середину океана и выкинули в него и я барахтаюсь там, как щенок, который не умеет плавать. Как мне казалось, именно это я и почувствую, когда все вспомню.

– Мария, ты готова? – Постучал в комнату Энрике.

– Да… – Рассеяно ответила я и встала с кровати. – Иду.

Мы сели в Форд Эксплорер, одной из последних моделей, я почему-то сразу узнала эту машину, но как только оказалась внутри огромного салона, тут же вжалась в кресло, когда увидела за рулем мужчину.

Он был чем-то похож на Энрике, такой же темноволосый, только волосы зачесаны назад, у него широкий нос, полные губы испод небольшой бороды, но меня испугало не это. Его большие черные глаза, они были необычными. Он бросил на меня взгляд через зеркало заднего вида и у меня душа ушла в пятки. Острый, ледяной, взгляд в упор. В голове промелькнула мысль, что такой взгляд может быть у убийцы. Я нутром почувствовала исходящую от этого человека опасность, как будто он заполнял собой все существующее пространство машины.

– Привет малышка! Как ты? – Спросил он и улыбнулся, улыбка оказалась не лучше.

– Нормально… – Выдавила я из себя. Не видела бы тебя, была бы еще лучше…

– Ты и меня не помнишь? Я Тео! – Он повернулся и протянул большую руку, я пожала ее и снова вжалась в кресло, как будто это расстояние между нами могло меня спасти.

– Я помню. – Снова усмешка, а меня снова обдало холодом.

Энрике сидел на переднем сиденье и наблюдал за всем этим. Я покосилась на него, но промолчала. Такой контраст между добродушным Энрике и этим накаченным, сильным и страшным Тео.

Ехали молча, я смотрела на улицу, небольшие дешевые дома, повсюду маленькие дети, женщины переговаривались с одного дома в другой из-за заборов.

Странная картина, как будто с нашей тихой улицы мы попали в какое-то другое очень оживленное место, напоминающее мне скорее деревню, нежели город.

– В каком мы городе? – Спросила я машинально.

Название я знала, но так ничего и не вспомнила.

Мы подъехали к какому-то небольшому салону красоты, я попросила мужчин остаться внутри машины, а сама медленно пошла внутрь, с кредиткой Энрике в руках.

Парикмахерами были двое мужчин и одна женщина. По их виду я сразу поняла, что они Турки, не знаю откуда, но я это знала.

Вполне опрятное и приятное место, я прошла к женщине и поздоровалась на турецком! Оказывается, я знаю турецкий! Нужно будет спросить об этом Энрике, неужели мы так часто здесь бывали?

Мы немного побеседовали о том, что я хочу, она сделала мне комплимент, что у меня очень заботливый мужчина, приехал сам, а еще моему хорошему турецкому.

Пока я смотрела палитру с цветами, мне принесли турецкий кофе и лукум, я с удовольствием его выпила и окончательно расслабилась.

Здесь все были такими доброжелательными и улыбчивыми!

В итоге из-за моих светлых глаз и светлых волос мы остановились на песочном блонде с пепельным оттенком, чтобы исключить желтизну, а еще какую-то пластику для волос, но меня предупредили, что цвет может быстро сойти из-за него и ее нужно будет обновить, но я почему-то захотела выпрямить волосы и еще я решила укоротить длину.

Из салона я вышла через пять часов, Энрике уже успел пообедать, я не возражала, зато теперь я была довольна своим отражением в зеркале.

Когда мужчины меня увидели, то Тео присвистнул, а Рик, я решила его называть именно так, снял очки.

– Малыш, ты итак была красавицей, а теперь ты просто бомба! – Объявил он.

Я засмеялась, а Энрике провел рукой по моим волосам и снова улыбнулся.

– Ну что, ты готова сняться на новый паспорт?

– Малыш, нам через три дня нужно уехать, меня уже ждут в Лос-Анджелесе, а восстанавливать твои документы будет долго, я позвонил кое кому, тебе сделают новые документы и мы сможем спокойно вернуться в Америку.

Я впала в ступор. Что значит новые документы? Кому он позвонил? Как он смог? Внутри шевельнулось нехорошее предчувствие, что Рик не так прост, как кажется.

– Я все объясню тебе, когда мы вернемся в ЭлЭй. Ты все поймешь. Не стоит так переживать.

– Что значит не стоит? А грин карта или как это там называется? Как я поеду не имея вида на жительство? И почему в Америку? Потому, что мы живем там… – Сама же ответила я на собственный вопрос.

– Я все устрою, успокойся… – Сказал Рик и приобнял меня за плечо, но я вывернулась, я начинала его бояться. – Мария. – Уже серьезно сказал он, посмотрев мне в глаза. – Разве я когда-то давал повод сомневаться во мне?

– Милая. – Он взял меня за плечи, осторожно, снова заглянул мне в глаза. – Я никогда не давал тебе такого повода, верь мне. Я делаю все для твоего блага. Нам, правда, пора ехать… – Очень убедительный, вкрадчивый тон.

И я согласилась, а что я еще могла сделать? Одна, в чужой стране, без документов, без памяти, без полного имени? Я здесь, как в ловушке, пойти мне некуда, разве, что в полицию, но что мне это даст? Куда они меня отправят? В приют для бездомных? Выкинут на улицу? – я думала обо всем об этом, пока мы ехали до дома.

В дом я вошла в самом мрачном настроении, я остро осознала свою полную бесмощность и что я являюсь заложницей обстоятельств.

– Ты голодна? – Спросил Рик, когда мы вошли в дом.

– Нет. – Ответила я серьезно, есть не хотелось вообще. – Но я хочу сигареты.

Он вопросительно посмотрел на меня, но пачку из своего кармана достал, он курил, я это видела, а сейчас я очень в этом нуждалась, чтобы успокоить нервы. Интересно, а раньше я курила? До настоящего момента я об этом и не думала.

Когда Энрике увидел ее выходящей из салон, он был в легком шоке, как может изменить человека цвет волос…

С макияжем и новым цветом она выглядела просто потрясающе, и стала лет на пять моложе, если раньше он думал, что ей 30, то сейчас ей было лет 25, он заметил, что она еще что-то сделала с волосами и теперь они были абсолютно прямыми и она отстригла длину, оставив волосы прикрывать лопатки.

Пока она была в салоне, Энрике доставили специализированные зеленые линзы, вот только по реакции девушки он понял, что у них могут возникнуть проблемы, хотя, у нее нет другого выхода. Своими словами об их отъезде он застал ее врасплох, девушка была достаточно умна.

Он предполагал, что с ее стороны может возникнуть истерика или поступит куча вопросов, но вместо этого она промолчала. По поджатым губам и нахмуренным бровям он понял, что она недовольна, но этого не проявила, быстро взяла себя в руки, а значит девушка достаточно умна и умеет держать себя в руках.

Скорее всего, она понимает свое незавидное положение, но при этом не принимает поспешных решений, с одной стороны это его радовало, с другой не очень. Молчаливая женщина это не всегда хорошо, те кто в сложных ситуациях молчат, в будущем могут оказаться очень непредсказуемыми людьми. Энрике это не совсем устраивало, он пока ее не знал и сюрпризы в виде очень умной красивой женщины ему были бы некстати, но поживем-увидим.

Энрике был уверен, что сейчас она ему просто не доверяет, но в будущем он сможет завоевать ее доверие, он всегда умел делать красивые жесты и хорошо вешал лапшу на уши женщинам, от чего они, непременно, таяли. Он знал, как увлечь женщину, а она такая же женщина, как и все, возможно чуть более сложная, но он это исправит, найдет подход.

Все это он крутил в голове в тот момент, пока она поднималась по лестнице. С этой прямой спиной, которая сейчас была замотана в корсет, гордая осанка, гордо поднятый покатый подбородок и ее круглая, соблазнительная попка, которая очень красиво двигалась при каждом ее шаге, Энрике засмотрелся.

Определенно это будет интересная игра, он уже хотел начать играть на полную катушку.

Энрике еще раз отметил, что тот стиль волос, который она выбрала, ей очень шел. Возможно, зря он выбрал для нее эту одежду, когда они приеду в Лос-Анджелес, он скажет ей, что раз ей разонравилась ее одежда, они купят новую, пусть сама выберет, видимо у нее хороший вкус.

Несколько лет назад Энрике какое-то время встречался с одной из светских львиц, не с такой, которая «сделала себя сама», а с дочерью одного влиятельного человека. С такой женщиной, которая родилась в этом мире, как следствие их отношения быстро распались, так как слишком они были разные, но именно она ему не раз говорила, что у него совершенно нет вкуса в отношении женского стиля. Энрике нравилась короткая и яркая одежда на женщинах, может быть потому, что именно ее он чаще всего видел на них в детстве, но Лора объяснила ему, что пора бы с этим завязывать, если он не хочет всю жизнь провести в окружении «людей из нищеты». Из-за этих слов произошел очередной скандал, но позже он не мог не признать ее правоты, хотя так до сих пор так и не научился чувствовать себя комфортно в светском окружении богатых людей.

Девушку нужно было чем-то задобрить, начать искать к ней подходы.

Энрике снова сел в машину и съездил за букетом алых роз. Они показались ему такими же яркими, как и его новая знакомая, он бы отвел ее в магазин за одеждой, но боялся, что ее могут узнать, а это ему не на руку, нужно скорее уехать отсюда, а одежду она купит в ЭлЭй.

– Что? Начал наступление? – Спросил его Тео, который стоял на крыльце и курил, когда Энрике вернулся.

– Почему нет? Ее нужно успокоить, а от красивого букета цветов еще ни одна женщина не отказывалась. – Пожал плечами Энрике, и поудобнее перехватил довольно массивный букет.

– Тебе и правда нравится эта девушка… – Задумчиво протянул Тео, глядя на охапку цветов. Не жалко ее?

– А почему мне должно быть ее жалко? Я пока только спасаю ее и у меня нет на ее счет никаких плохих намерений.

– Это сейчас. – Задумчиво отозвался Тео и затушил сигарету. – А что ты будешь делать, когда она все вспомнит? Ты ведь не знаешь, кто она такая на самом деле.

– К тому моменту, когда она все вспомнит, я уже решу, останется она со мной или нет и если нет, то я просто верну ее туда, куда она пожелает.

– Смотри, друг. На ее счет у меня плохое предчувствие, а оно меня никогда не подводит.

– Тео, ты как всегда драматизируешь. – Похлопал Энрике друга по плечу. – Ты же ее видел, что это маленькое и очень милое создание может мне сделать? Мне? Главе наркокартеля, который убил своими руками черт знает сколько людей и сейчас управляет бизнесом, пусть и небольшим, но это только начало.

Тео еще раз посмотрел на него, внимательным, тяжелым взглядом, так как умел только он и все-таки сказал.

– Как минимум, именно такой хрупкий ангел, как ты говоришь, может причинить мужчине много боли.

– Да брось! Она всего лишь женщина, таких, как она, у меня были сотни.

– Не знал бы, что ты Мексиканец, сказал бы, что ты Турок. – Рассмеялся Энрике, Тео как всегда паниковал на пустом месте, к этой его черте характера он уже привык.

Энрике поднялся наверх, девушка сидела на кровати и смотрела в окно, молча и неподвижно, она даже не шелохнулась, когда он вошел.

– Это тебе, малыш. – Сказал он и протянул букет.

Она посмотрела на него снизу вверх, каким-то странным, отрешенным взглядом, потом на цветы, все-таки улыбнулась и приняла букет.

– Очень красивые! Благодарю! Я поищу, во что их поставить.

– Конечно, но у меня будет к тебе одна просьба.

Он присел на корточки и достал линзы. В такой позе проще уговорить человека, что-то сделать, он дает ей преимущество на уровне психологии, что она выше него, а еще так разговаривают с детьми, этому его научил отец Луис, когда однажды он спросил его, почему отец Луис всегда садиться перед ним на корточки.

– Это линзы, их нужно надеть для фото и в аэропорту, ты приехала сюда по-своему паспорту и когда ты будешь проходить сканирование, может выйти совпадение, а этого допустить нельзя, у нас могут быть проблемы.

– Рик, – она впервые так обратилась к нему, но ему понравилось, она уже начинает придумывать ему уменьшительное имя и это хорошо, – а это обязательно делать вот так?

– Мария, просто поверь мне, сейчас иначе нельзя. Я бы хотел, но никак. Просто доверься, я рядом. – Он поднялся и поцеловал ее в лоб. От ее волос приятно пахло.

Она опустила глаза, потом встала, на несколько секунд задумалась, положила линзы на тумбочку и взяла букет.

Мария ушла, а Энрике позвонил человеку и спросил, где его носит, оказывается, немного задержался. За это он и не любил турок, слишком непунктуальные, а действовать нужно было быстро.

Его ребята нашли недавно проститутку с именем Мария, стопроцентное самоубийство. Она лежала в морге, его человек сообщил об этом. Ни родни, никого из близких, даже никто не забрал труп, только сутенер вышел на морг, но забирать не стал, зачем возиться, если ее итак похоронят?

Патологоанатом сразу сообщил одному из его ребят, что есть чистые документы и искать ее никто не станет, Энрике сразу все сделал.

Он всегда умел четко отдавать приказы и сразу обозначать, что именно ему нужно. Имя было обязательным, а еще примерный возраст и наличие гражданства, чтобы не возникло никаких проблем. По базам она также не числилась, видимо работала смолоду и никогда не попадалась, поэтому все прошло чисто.

Стоило это довольно дорого, с учетом того, что документы нужно было переслать сюда, зато у него с девочкой не возникнет проблем.

Раз все сложилось так хорошо, а Абель сказал, что она на удивление быстро восстанавливается, Энрике планировал уже завтра вылететь в Америку.

Меня сфотографировал на паспорт какой-то мужчина, но до этого я кое-как втолкнула в свои глаза это орудие пыток – линзы и посмотрела в зеркало.

Перемены были координальными, эти волосы и яркие светло-зеленые глаза, я выглядела как какая-то модель из журнала, если бы не опухшее лицо, но под тонной макияжа этого видно не было, зато почти что ни единой морщины из-за отека.

Но несмотря на странность всего происходящего, я поймала себя на мысли, что мне приятно, что Рик купил мне цветы, огромный вкусно пахнущий букет, как мало нужно, чтобы порадовать женщину. Мне становилось интересно, а всегда ли он был такой внимательный?

После «процедуры» я смыла макияж, а Хира сделала мне какой-то укол и снова массаж всего тела от чего я совсем ушла в нирвану.

Все-таки мой мозг еще не мог до конца начать функционировать, когда я мысленно пыталась вернуться к своему прошлому, то неизменно натыкалась на усталость. Все тело как будто начинало наливаться свинцом и глаза сами собой стали закрывшись. Я ловила себя на мысли, что я все еще не хочу вспоминать прошлое и меня начинало это злить.

Я перевернулась на спину, сдавила виски и попыталась вернуться хоть к чему-то, но как только начинала это делать, как тут же покрывалась испариной, не то от усилий, не то от того, что я могла вспомнить. Где-то на уровне ощущений, какой-то внутренней памяти мне становилось больно, причем физически. Меня начинало ломать, откуда-то возникли неприятные ощущения, как ломка во время температуры. Физическая и моральная. Меня ни с того, ни с сего начало колотить, как в ознобе. Мысли в голове разрезал беспомощный крик, как будто мой собственный.

– Мисс! – Меня потрясли за плечо и я тут же открыла глаза. – Мисс, с вами все в порядке? – Хира склонилась надо мной.

– А? Я… заснула… – Ответила я на русском, но тут же спохватилась. – Мне приснился кошмар. – Тут же исправилась я.

– Я поняла. Все прошло, теперь все прошло. – Она погладила меня по плечу и сочувственно улыбнулась. – Пусть останется в прошлом. Я посижу с вами.

Хира несколько секунд смотрела на меня в раздумьях, потом все-таки качнула головой и ушла, а я села на кровати подложив под спину 2 подушки и сложила руки на груди.

Мне все еще ужасно хотелось спать, глаза сами собой закрывались, но я упорно пыталась этого не делать. Не хотелось видеть очередной кошмар. При каждом моем пробуждении сердце начинало биться все чаще. Нет, это маразм, я так себе инфаркт заработаю.

Что же такого страшного было в моем прошлом, что я так реагирую или это падение так на меня повлияло?

Я попыталась это представить, как я лечу в воду и снова как будто удар по голове, я зажмурилась, в висках пульсировало, из глубины подсознания стал подниматься неконтролируемый страх.

– Кажется, это что-то ругательное… – Услышала я голос Рика и открыла глаза.

Он стоял возле двери и улыбался уголками рта, но взгляд оставался напряженным.

– Ты как? – Спросил он, подходя к кровати. Остановился, сложил руки на груди, улыбка с лица ушла. Снова эта морщинка между бровями, как будто, что-то очень знакомое. – Почему ты не спишь?

– Хира сделал тебе укол снотворного, ты уже должна была заснуть. – Напряженно сказал он.

– Так вот что это был за укол. – Я отвернулась к окну. – Не надо больше уколов, уж лучше я сама.

– Что случилось, малыш? Что ты видела? – Рик присел на край кровати рядом со мной. Видимо Хира рассказала про кошмар.

Меня тяготили собственные мысли, мое незнание, что же такого плохого со мной тогда произошло? Но спрашивать я боялась, мне казалось, что еще не время спрашивать об этом.

– Тебе нужно поспать. Давай я посижу с тобой?

Рик присел рядом, скинул ботинки. Я не понимала, что он делает, в это время Рик забрал у меня одну подушку, подложила ее себе за спину. Не спрашивая разрешения, обнял меня так, что моя голова оказалась на его плече. Я вздрогнула. Какое-то странное ощущение и он. С одной стороны, мне тут же стало как-то спокойнее, но на уровне осознанности я чувствовала, что я не знаю этого человека, он был для меня чужим. Я совершенно не чувствовала с ним близости.

– Ты спи, я просто посижу здесь. Можешь ничего не бояться.

Он погладил меня по плечу и прижался губами к моей макушку, внутри, что-то шевельнулось. Как будто сердце отозвалось на этот жест и я затихла.

Прислушалась к своим ощущениям, странно, но мне это смутно знакомо, вот так вот сидеть, когда он меня обнимает и целует в макушку. Сразу стало тепло и даже уютно, спокойно.

Он вернулся потому, что забыл телефон, но пришлось задержаться. Медсестра сказала, что ей снова сняться комары и она не спит. Уже час, хотя та вколола ей довольно большую дозу снотворного.

Энрике знал, как это бывает, один раз попал в плен к одному из военачальников картеля, тогда ему пришлось бороться со снотворным три часа, спать было слишком опасно, а бороться с лекарствами очень сложно. Он привык бороться с чем угодно, а она?

Когда он вошел, вид у девушки был отрешенным, глаза заволокло красной пеленой, лицо бледное, но она не спала. Какого это, не помнить своего прошлого? Не знать о нем? Что она чувствует? Откуда эти кошмары? Чего она так сильно боится? Что с ней случилось тогда?

Судя по тому, как она валялась без сознания и то, как она боится спать, ничего хорошего там не было. Может быть, это и к лучшему, что она обо всем забыла?

Хотел ли сам Энрике однажды забыть свою жизнь? Все то, что он уже сделал или еще сделает? Скорее всего, нет. Как бы там не было, а он стал тем, кем он мечтал стать. С самого детства он знал, кем он станет и никогда не желал иного, он появился на свет в такой семье, с этим клеймом и очень рано принял эту истину. Падре Луис говорил ему, что он мудр не по годам. В ранние годы, он еще пытался отговорить Энрике от мести, но потом перестал, вместо этого он стал его поддерживать. Какой бы не был Энрике, а падре его всегда принимал таким, какой он есть и любил таким. Энрике тоже его любил, наверное, те чувства уважения, тепла и всеобъемлющей благодарности, скорее всего и должны называться любовью.

И сейчас, когда он видел эту девушку, ему стало казаться, что он начинает и к ней испытывать чувство теплоты и уважения. Теплота возникала от того, что она была абсолютно беспомощна и хрупка, как цветок, так сильно отличалась от тех женщин, которых он знал, а уважение начинало возникать от того, что она хорошо держалась учитывая ситуацию. В последнем Энрике вряд ли признался бы даже Тео, что он испытывает некоторое восхищение, что она все еще не устроила истерику. Это говорит о стойкости духа и об уме, как не крути, а Энрике эти черты характера всегда уважал, хоть и не слишком любил их в женщинах.

Скорее всего именно из-за возникшего чувства теплоты, он и решил ненадолго остаться с ней, чтобы дать ей почувствовать себя в безопасности. Чтобы там не происходило в ее голове, но рядом с ним ей должно стать легче, когда рядом мужчина женщина всегда чувствует себя в относительной безопасности, особенно когда мужчина о ней заботиться, а Энрике хотелось о ней позаботиться. По крайней мере именно сейчас.

Она уже около часа спокойно спала, сползла вниз, ближе к его животу, а Энрике пропускал мягкие, светлые пряди сквозь пальцы.

Красивый цвет она выбрала, раньше он любил брюнеток или рыжих, но вот этот цвет ему нравился. У нее были красивые ключицы с ямочками, легкий оттенок загара на коже и сама кожа очень мягкая. Провел пальцами по шее от чего на ней появились мелкие мурашки, она повела головой и спустилась еще чуть ниже.

Энрике поднял глаза к потолку. Кажется, она достаточно крепко уснула, пора выбираться отсюда, пока вид ее голову чуть ли не у самой его ширинки, не начал наводить на ненужные мысли.

Ему нужно забрать ее паспорт, да и он хотел позвонить Лаль, вдруг она успела вернуться? Не помешало бы увидеться с ней и поговорить, может быть она могла что-то знать о Марие?

Энрике осторожно выбрался из ее объятий, уложил голову девушки на подушку и прикрыл ее пледом сверху.

Пусть отдыхает, сон сейчас самое необходимое для нее.

После того, как я утром проснулась, Рика я не видела до самого вечера, а уже когда совсем стемнело и мы вместе с Хирой готовили ужин, пришел Рик.

Это было немного странно, когда я увидела его. Как он вошел в кухню, как улыбнулся, а я здесь, с ужином. Должно бы было быть ощущение семейности, но вместо этого я чувствовала смущение, и это усугублялось тем, что когда я проснулась утром, то не увидела его рядом с собой и от этого внутри шевельнулось нехорошее ощущение, как будто меня бросили. Паршивое, оказывается, чувство. Я точно испытывала его раньше.

Энрике протянул мне паспорт, я открыла. Из документа на меня смотрела я, только с другим цветом глаз и звали меня Мария Тэйлор. 03.05.1992 года рождения. Гражданство США.

Я повертела паспорт в руках, вот я и гражданка США как-то отрешенно подумала я. Как будто это в порядке вещей.

Подумала о том, что скоро я покину это место и в груди неприятно защемило, снова это ползучие чувство страха и чего-то такого, что я определить не могла. Как будто я оставляю здесь, что-то очень важное и очень мне нужное, но вспомнив о ночном кошмаре, я переключила свое внимание на другое.

– А какая у меня настоящая фамилия? – Спросила я Рика.

– Мор… Морозова! – С ужасным акцентом произнес он, от чего я засмеялась и он тоже. – Никогда не мог ее правильно произнести!

Когда он смеялся, то становился очень милым.

– А сколько мне на самом деле лет и когда у меня день рождения?

– Тебе в этом году исполнилось 29, твой день рождения седьмого марта.

– Я помню. – Он протянул руку и погладил меня по щеке костяшками пальцев.

Невинный жест, но мне эта ласка все-таки казалась чужой, как странно, я помню три языка, знаю, что больше не хочу носить открытую одежду, что за плечами я оставила, что-то плохое и при этом, что-то важное, но этот мужчина мне кажется чужим, не моим и его запах… Я на него не реагировала, а мне казалось, что должна была бы.

В моей голове теперь не унимался один вопрос, кто Рик такой, что он смог сделать такие документы и кем тогда должна была быть я? Меня то и дело посещало чувство дежавю, а раз оно есть, то скорее всего все правильно и я вспомню, кто он или пойму…

Можно, конечно, спросить, но почему-то не хотелось, а точнее я боялась спрашивать. Международные документы явно ему не с неба свалились, еще неизвестно, кто он такой и стоит ли мне это знать.

– А кто ты по национальности, Рик? – Вдруг пришло мне в голову.

– Я Мексиканец! – Гордо улыбнулся он в ответ.

Темные волосы, загар, темные глаза, можно бы было предположить, но без сомбреро, на вид я определить не могла, и по акценту тоже ничего понятно не было.

– Тебе не нравятся Мексиканцы? – С видом притворной оскорбленности, спросил он.

Я даже немного растерялась от такого вопроса.

– Расслабься, малышка! – Засмеялся Рик, я облегченно выдохнула.

Мои периодически проскальзывающие мысли не давали мне покоя, а особенно мысль о том, что же есть там, в моем прошлом, от чего мне то и дело становится больно.

– Я говорил тебе, ты можешь спрашивать сразу. – Рик оперся о столешницу, сложил руки на груди и серьезно на меня посмотрел.

Красивые у него глаза, такие теплые, даже не смотря на то, что когда он вот так серьезно смотрит, начинают проступать первые морщинки.

– В прямом, если я из России, по какой причине я оказалась в Америке?

Рик выпрямился и отвел глаза, даже губы поджал. На эту тему он явно не хотел разговаривать.

– Милая, давай не будем сейчас об этом, я расскажу тебе позже. Тебе рано, вот так сразу, обо всем вспоминать.

– Но я должна это знать! Я же ничерта не помню о себе! – Я сама не поняла, почему я перешла на эмоции, но я сразу же вышла из себя, как только он не захотел отвечать.

– Рик, я не хочу упрашивать. Это моя жизнь и я хочу о ней знать! Иначе, я начну искать сама.

После этих слов, он резко повернулся ко мне и от его взгляда, у меня все внутри похолодело. Его теплые глаза за секунду превратились в черный уголь. Мне стало страшно, я даже непроизвольно отступила на шаг.

Заметив это, он сразу взял себя в руки и на лицо вернулась прежняя добрая улыбка.

– Прости… И все-таки, давай я расскажу тебе все позже?

Быстро он вернул самообладание, а не так-то он прост и добродушен, как кажется на первый взгляд и явно не любит, когда им командуют, даже не просто не любит, он это люто ненавидит, но отступать я была не намерена.

– Мне снятся кошмары. – Начала я издалека, видимо сейчас с ним будет легче давить на жалость. – Скажи мне правду, кроме того, что у меня нет родителей, со мной было еще, что-то плохое, да?

Рик глубоко вздохнул и покачал головой, подошел ко мне и неожиданно взял мое лицо в ладони, посмотрел мне в глаза. Мне тут же захотелось вывернуться, но я не пошевелилась, надо было держаться. Он сделал это так легко и непринужденно, как будто не в первый раз, а я шарахаюсь от него, как от чумы.

– И что именно? – Голос куда-то улетучился, я прошептала эти слова. В желудке все скрутило. Я чувствовала, что сейчас он скажет, что-то из-за чего мне может стать мучительно больно, я даже начала жалеть, что спросила об этом.

– Я расскажу тебе, но позже, даю тебе слово, малышка… – Он обнял меня, прижал к себе.

Я растерялась. Его руки такие крепкие, погладили меня по спине, снова прижал к себе.

– Угу! – Только хмыкнула я и продолжала стоять, опустив руки, как безвольная кукла.

Во мне сейчас боролись два чувства. С одной стороны он относился ко мне, как будто он и правда мой мужчина и это было даже приятно, по-домашнему, даже по-семейному. А с другой стороны, мне казалось это неправильным, что чужой для меня человек вот так обнимает меня, гладит по спине, целует мои волосы.

Боже мой, что же со мной происходит? Я как будто делю сама себя на части. Одна часть хочет обнять его в ответ, закрыть глаза и просто насладиться этим моментом, этой теплотой, а вторая часть меня хочет прямо сейчас взять и сбежать отсюда куда-нибудь подальше, чтобы подумать, чтобы понять, что со мной происходит и как жить дальше, но бежать мне было некуда…

– Ужин накрыт. – Вмешался в мои мысли голос Хиры.

– Прекрасно! – Рик выпустил меня из объятий. – Идем, а то я ужасно голоден!

За ужином мы были втроем, двое других мужчин отсутствовали. Разговаривали «ни о чем». О погоде, о красотах Стамбула, о том, какие здесь разные люди. Хира и Рик хвалили мой новый имидж, а я все время прибывала в своих мыслях.

Я ни в чем не уверена, я ничего не понимаю, ничего не знаю. То, что Рик не ответил на мой вопрос пугало и злило меня, одновременно. И эти его непринужденные жесты, как будто все так и должно было быть, но почему-то я этого не чувствовала, что-то было не правильно, я никак не могла его вспомнить и я не знала, как сказать ему о том, что я не хочу вот этих вот его объятий, хотела сказать ему, что он для меня чужой, но я не могла.

Кто я? Что я? У меня нет родителей, нет памяти. Куда я пойду? Что я буду делать, если уйду отсюда?

После ужина все разошлись по своим спальням, Рик на ночь чмокнул меня в щеку и я вошла в свою комнату. Села на кровать, продолжая блуждать в своих мыслях.

Я просидела так около часа, борясь с диким желанием уйти отсюда, не знаю куда, но я хотела уйти. Хоть ненадолго, хотя бы на час или два, мне нужен был свежий воздух и свобода.

Головой я все понимала, что я ни города не знаю, ничего вообще, но бороться с этим странным ноющем чувством тоски и боли в груди и тем, что мою голову буквально разрывали противоречия, я больше не могла.

Я встала и направилась вниз. На цыпочках прокралась к двери, надела кроссовки. Взяла маленькую сумочку с деньгами, положила туда мобильник, который купил мне Рик сегодня, увидела ключи от машины в глиняной тарелке, которая стояла на обувнице в коридоре, взяла их, вышла на улицу.

Форд был припаркован прямо за воротами, я настроила под себя сиденье, безошибочно нажимая на все кнопки, завела машину и тронулась с места.

На часах 00:17, улицы тихие, только в некоторых окнах горит свет.

Я не знала куда еду, просто ехала по-наитию все дальше удаляясь от дома. Буквально минут через 10 выехала на большую дорогу.

Свернула и поехала прямо. Руки тряслись, но хоть раздирающие голову мысли почти прекратились, когда я поняла, что свободна. А свободна ли я на самом деле? Я ничерта не помню и боюсь вспоминать, а хочу ли? Я не была уверена.

У Рика были такие глаза. Он смотрел и со злостью и с сочувствием одновременно. Гремучая и знакомая мне смесь, как будто он очень много обо мне знает и знает такое, чего бы мне самой знать не следовало. Он достал международные документы за пару дней. Пусть даже за неделю. Это точно не дешево и уж точно Американские документы на раз-два достать было невозможно, а следовательно он не обычный работник какой-нибудь компании, но как миллионер он тоже не выглядел и дом маленький, дешевый и район, но я оказалась не в больнице, а лежала дома. Разве не странно? Да, странно, но я могла вначале побывать в больнице, а потом уже меня привезли домой и доктор есть и сиделку наняли.

Пока думала обо всем об этом, сама не поняла, как свернула с автострады и поехала куда-то к горам.

Горы. Как красиво, хоть и очень темно. В голове промелькнула мысль, что я люблю горы и море, а в Лос-Анджелесе есть горы? Там, вроде, даже Голливуд есть… Уф! Бедная моя голова!

Я поднималась по двух полосной узкой дороге все выше и выше.

В голове снова резануло и стало больно, виски заломило, я даже глаза на пару секунд прикрыла, но тут же распахнула. Нельзя так делать на такой дороге! Мне бы остановиться, но я не останавливалась, легко петляла по дороге, все выше и выше, как будто не в первый раз это делаю.

Энрике выскочил из дома, как сумасшедший, все время держа в руке мобильник с геолокацией, которая показывала, что Мария движется куда-то к горам, недалеко от самого города.

– Быстрее! – Крикнул он Тео, когда запрыгнул в машину.

Тео нажал на газ и машина со свистом сорвалась с места, выбивая испод колес гравий.

Хорошо, что ее машину увидели Тео и Абель, когда возвращались обратно в дом. Сразу позвонили Энрике, Тео хотел ее догнать, но Абель запретил. Сказал, что лучше посмотреть куда она едет, не в том она была состоянии, чтобы вот так скакать ночью из дома без причины. Или она, что-то вспомнила или у нее сильный стресс. Ни то, ни другое не способствует тому, чтобы ее по пути перехватывали двое мужчин, если конечно Энрике не хочет оставить ее в местной психушке.

Было решено просто проследить за ней. Нужно было проверить, что там с ней такое случилось.

Энрике ловил себя на мысли, что он боится за нее, за ее жизнь и за ее состояние, и он боялся, что она что-то вспомнит. Вспомнит и тогда она уйдет. Почему-то эта мысль была ему до жути неприятна. Да что за бред твориться в его голове? Почему его вообще это должно интересовать? Мало ли на свете женщин?! Ответ пришел сам собой – мало. Таких, которые бы в нем настолько нуждались, мало. Возможно, он видел ее близкой себе, девушка, которая пережила, что-то страшное в своей жизни и теперь оказалась никому не нужной. В ее глазах он видел одиночество столь близкое ему самому. Может быть, именно поэтому за долгое время его сердце сейчас билось так быстро, когда он смотрел на карту.

Она приближается к возвышению. Еще минут 20-25 и они ее догонят, но зачем она поехала в горы? Что она там собирается делать? Не кидаться же вниз?

– Абель, что скажешь о том, не может ли она быть самоубийцей? – Спросил он у доктора, хоть тот и не был психологом, но ему сейчас было нужно, чтобы кто-то подтвердил его догадки о том, что она не может быть самоубийцей.

– Вряд ли. Не похожа она на самоубийцу, а вот крыша у нее поехать может, если она разом все вспомнит сейчас.

– Твою ж мать! – Энрике хлопнул ладонью по сиденью. – Ты можешь ехать быстрее?! – Заорал он на Тео.

– Успокойся! Она уже остановилась, скоро будем там и если она бросаться вниз собралась, то пусть лучше сейчас, чтобы потом ты за голову не хватался…

– Заткнись, Тео! Вот сейчас просто заткнись! – Процедил Энрике сквозь зубы.

Я остановилась, когда достигла вершины. Дорога сама меня вывела почти на край какого-то холма. Я смотрела вперед, как фары освещают темноту ночи и попадают прямо на дерево, которое растет на самом краю.

В голове как будто образовался туман. Мысли куда-то улетучились. Осталась только я, тишина вокруг и это дерево.

Где я? Только этот вопрос теперь крутился в моей голове. Мне было знакомо это место, оно отдавалось болью в груди и какой-то непонятной эйфорией, ощущением пьянящей свободы и счастья. Какофония ощущений и взаимосвязывающих эмоций.

На лбу выступил пот, я отчетливо это почувствовала, мои руки тоже вспотели.

Я на автоматизме открыла дверь машины и вышла, пошла вперед к краю. Здесь так красиво и так тихо. Блики луны светят на черные, спокойные волны и теплый ветер окутывает все вокруг. Я подошла почти к краю, дыхание перехватило, но я все-таки посмотрела вниз.

И тут же боль, которая прошла по всему телу, ударила в голову. Боль от страха, от того, что я вспомнила воду и легкие разрывает от боли, все тело разом становится тяжелым и я попадаю в ловушку из которой нет выхода. И только одна чернота вокруг и холод, пронизывающий холод, что даже конечности немеют.

Я отходила назад, сжимая руками голову и видимо зацепилась за что-то, упала, ударилась спиной о горячий капот машины. Сломанные ребра пронзил новый приступ боли, я глубоко вздохнула и тут же снова это ощущение, как будто легкие горят огнем.

Я опустилась на колени возле машины, обняла себя руками и зажмурила глаза, уткнулась лицом в согнутые колени и тут же дал о себе знать сломанный нос, а мне в лицо полетел кулак.

Я так отчетливо это увидела, как огромная рука бьет меня по носу, я вскрикнула от боли, от воспоминаний о ней. Зажмурила глаза и откинула голову на колесо машины.

Голову снова разрывало на части, а вместе с ней и мою душу. Мне было больно, эта боль отдавалась в каждой мышце моего тела, мне стало трудно дышать. Туман в голове сгущался, я еще несколько раз увидела этот кулак, который летит мне прямо в лицо, и всхлипывала от душащих меня рыданий.

Меня били, меня точно когда-то били и били жестоко, не знаю кто, но почему-то я точно знала, что это не был Рик, это было далеким воспоминанием, как будто из прошлой жизни и я точно не хочу об этом вспоминать снова.

Зачем я вообще приехала сюда? Какого лешего меня понесло на эту гору?

Я боролась с чувством паники накатившем на меня и пыталась унять боль, которую приносили воспоминания.

Не знаю сколько я так просидела, пока моя голова была откинута назад, а мысли все больше путались, но я даже не услышала шаги, открыла глаза только тогда, когда услышала голос.

Это был Рик, он присел возле меня на корточки и смотрел мне в глаза, я слышала его как будто откуда – то издалека.

– Мария, ты в порядке?! – Уже громче спросил он и потряс меня за плечи.

Я медленно начала приходить в себя, его голос вытаскивал меня из вязкой тины моих собственных метаний, из ловушки сознания.

– Что случилось? Почему ты здесь? – Он сел на колени, провел рукой по моему лицу.

Я отшатнулась от его прикосновения, сама не знаю почему. Он смотрел на меня глазами полными не просто беспокойства, а даже какого-то отчаяния, которое я не могла себе объяснить.

– Ты с ума сошла? – Тихий голос и обреченный взгляд. – Мария, я никогда бы не поднял на тебя руку, я вообще не поднимаю руку на женщин.

– Тогда кто? – Задала я вопрос, сама не понимая для чего. Может быть хотела услышать, что это делал не он, еще раз? Или все-таки хотела понять, что-то другое?

Рик нахмурился, его губы поджались, он опустил глаза и с шумом выдохнул, прежде чем снова на меня посмотреть.

– Нет, я не бил тебя, но именно по этой причине ты сбежала из России.

– Что? – До меня плохо доходил смысл его слов.

– Ты приехала в Америку пытаясь сбежать от своего парня, ты рассказывала мне, что он был жесток с тобой. – Я слушала его и пыталась понять, о чем он говорит. – Ты жила с ним несколько лет после смерти своих родителей, я не знаю, что там было между вами, но ты рассказывала, что он избивал тебя, поэтому ты сбежала. И ты хотела сбежать как можно дальше, я не знаю почему ты выбрала именно Америку. На этот вопрос ты часто шутила, что может быть ты хотела стать актрисой и подалась в Голливуд.

В его голосе не было ни тени насмешки им чего-то подобного, Рик был серьезен, когда говорил и смотрел прямо мне в глаза. Я видела по его лицу, что ему тяжело говорить мне это.

Где-то на задворках своего сознания я понимала, что это могло оказаться правдой. Я помнила ощущение удара, помнила, как искры сыплются из глаз и как идет носом кровь и даже звук, звук от которого даже сейчас у меня начинался приступ тошноты, когда ломается кость.

Я втянула воздух носом поглубже. Во всем этом я не могла понять только одного, раз со мной был жесток мой бывший, то как я после такого вообще связалась с новым мужчиной?

– А долго я жила в Америке до того, как мы с тобой познакомились?

– Около двух месяцев, кажется. – Устало ответил Рик и отпустил меня, сел рядом со мной, спиной опершись о машину.

– Нет, не сразу. – Усмехнулся он кривой усмешкой. – Ты пришла работать ко мне, первые три месяца мы просто работали вместе, только потом ты позволила мне позвать тебя на первое свидание. Думаю ты боялась меня. – Его взгляд отрешенно смотрел перед собой, как будто он рассказывал историю, историю нашего с ним знакомства, без эмоций, только с усталостью на лице. – Ты не любила говорить о прошлом. Я только знаю, что у тебя нет родителей и то, что тебя обижал твой парень. Ты вообще отличаешься немногословностью в отношении себя.

Мне казалось это правдой, я думала, что я и правда вряд ли могла любить рассказывать о себе, да еще и такое.

– Почему ты здесь? – Спросил Рик, снова повернув голову ко мне.

– Не знаю. – Я пожала плечами и вытянула затекшие ноги перед собой.

Эти несколько фраз помогли мне прийти в себя и даже успокоиться, и еще меня успокаивало то, что он сейчас сидел рядом.

Я поджала губы, говорить не хотелось, но как я сейчас поняла, я ушла именно из-за него, потому, что я не знала, как мне справиться с близостью чужого для меня человека.

– Ты боишься меня? – Как будто прочитав мои мысли, спросил он.

– Я не знаю тебя. – Честно ответила я. – Может быть я знала, когда-то, но сейчас, я не знаю тебя.

– И ты испугалась… – Грустно улыбнулся Рик, отводя взгляд. Я тут же пожалела о своих словах, это было необъяснимо, но я испугалась того, что он сейчас уйдет и оставит меня здесь одну, наедине с моими мыслями и с моими воспоминаниями. – А почему ты спросила бил ли я тебя? – Он снова обратился ко мне взгляд.

– Я не знаю почему я пришла сюда. Не знаю, почему решила подойти к краю… – Я снова посмотрела на дерево, которое вызывало дрожь в моем теле, а еще мимолетное видение того, как волны бьются о камни там, внизу. Я закрыла глаза и снова глубоко вдохнула, наверное, это последствие падения с яхты. Рик ждал, не торопил меня с ответом. – Я вспомнила это, вспомнила, что меня били…

– Это была мужская рука, очень четкое воспоминания, я даже помню эту боль… – Рассеяно продолжила я. – Я не знаю, кто это был, я не видела лица, только руку и только боль, поэтому я спросила. Прости…

– Ничего, ты ни в чем не виновата, Мария. – Ответил Рик и я посмотрела на него.

Он смотрел с грустной улыбкой и сочувствующим взглядом, от чего у меня потеплело на сердце. Вновь поднял руку, видимо, чтобы погладить по щеке. Я машинально проследила за его движениями, он не донес ее до меня, заметив мой взгляд, опустил. Снова поджал губы, опуская глаза, а потом резко поднялся.

Я не успела даже среагировать, а Рик протянул мне раскрытую ладонь.

– Мы не будем с тобой торопиться, я понимаю, что тебя испугало, но… – Он немного помедлил. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной. И я даю тебе слово, пока я рядом, тебе нечего бояться. Сейчас я просто буду рядом, пока ты не решишь, что ты готова или не решишь иначе и не захочешь уйти.

Я смотрела на широкую мужскую ладонь с длинными, красивыми пальцами и думала над его словами. Он предлагал мне спасение, предлагал защиту, просто пойти с ним или остаться здесь. Сидеть и смотреть на это море и думать о том, как холодно там, внизу, а мне отчего-то казалось, что там должно было быть холодно. Я не хотела оставаться здесь, я больше не хотела испытывать ту боль, по крайней мере именно в данный момент, я этого точно не хотела, я к этому не готова.

– Да. – Ответила я, вкладывая в горячую ладонь свои пальцы, но подняться мне не удалось. Все тело затекло и ребра снова защемило.

– Что с тобой?! – Он тут же оказался на коленях.

– Я, кажется, ударилась… – Простонала я, пытаясь поменять положение тела.

Пока я снова прижималась спиной к колесу и пыталась отдышаться, к нам подошел доктор, который непонятно откуда взялся. А за ним появился и Тео.

Абель поднял мою рубашку, залез под нее руками, пару раз куда-то надавил, в одном месте я снова почувствовала боль в ребрах от чего снова зашипела и прикусила губу от боли.

– Повторного перелома нет, но нужно принять лежачее положение. Давай, медленно и аккуратно.

Они с Риком, поставили меня на ноги и медленно повели к задней двери машины.

– Ложись. – Сказал Абель. – Рики, поддержи сзади.

Мужчины уложили меня на широкое сиденье, я поблагодарила обоих и старалась больше не разговаривать вообще.

Мне стало стыдно перед всеми ними. Я, как ребенок, сбежала из дома и заставила всех троих меня искать, правда было непонятно, как именно они нашли меня, но лучше я подумаю об этом завтра. На сегодня с нас всех хватит вопросов и приключений тоже.

Одно я поняла точно, я пока не знаю, что я дальше буду делать со всем этим, что сейчас происходит в моей жизнь, но я точно не имею пока никакого желания вспоминать о своем прошлом. Может быть когда-нибудь позже, когда я окрепну, когда почувствую себя в безопасности и смогу понять, кто я такая, то я смогу вспомнить. Может быть даже запишусь на терапию, но пока я не хотела никаких воспоминаний, я наоборот, хотела сбежать от того, что недавно увидела в собственной голове.

Я поняла, что начала засыпать еще до того, как кромешная темнота вокруг меня закончилась. И где-то на обрывках измученного сознания, я все же подумала о том, что как странно устроен человеческий мозг. В моменты стресса он полностью блокируется от происходящего, ну или как можно больше абстрагируясь от него или начинает выдергивать из памяти негативные моменты, как будто все больше загоняя человека в апатию и негативные состояния.

Вот если бы в моменты стресса мозг по щелчку выдавал не «накопленный негативный опыт», а перекрывал его позитивными моментами, жизни людей становились бы намного проще, но загвоздка еще в том, что большинству из нас с детства внушали, что за счастье придется платить и его невозможно испытывать постоянно. Рано или поздно, все равно придет расплата и эйфория сменится болью.

Эти мысли были последними перед тем, как я осознала, что все-таки помимо того, что в моей жизни происходило что-то плохое, в ней было и что-то хорошее, что-то, что я надолго сейчас оставляю в прошлом и потом, позже, мне это когда-нибудь аукнется и об этом все равно придется вспомнить.

Давно он так сильно не нервничал и давно он не включал свои «актерские способности» и талан рассказчика на полную катушку.

Можно сказать, что это было по-своему страшное зрелище.

Огромная машина стоит посередине пустынной площадки и возле нее лишь маленькая, хрупкая фигурка сидит прямо на земле. Голова откинута, ноги полусогнуты, глаза зажмурены. Она даже не услышала, как они подъехали, не отреагировала на хлопок двери, на его приближение.

Ее лицо было еще влажным от недавно пролитых слез, губы сжаты в плотную линию. Когда он позвал ее и она открыла глаза, то ее взгляд был таким, как будто она не видит его, а смотрит сквозь него. Такие обреченные и измученные глаза, как будто ей все безразлично. То, что она сидит на земле, одна, в темноте, то что она не слышит ничего вокруг, то что он стоит над ней, над такой маленькой и при желании, за ее своеволие, может просто свернуть ей шею. Нет, все было гораздо хуже, человека с такими глазами не интересует даже жизнь. От понимания этого у Энрике внутри на какой-то краткий миг все похолодело и даже посетила мысль, что она все-таки сошла с ума.

Как ее только принесло в это место? Откуда она знает дорогу? Судя по высоте, вполне подходит для той, с которой ее могли скинуть, правда к краю он не подходил, но место здесь безлюдное и добраться не так-то просто. Неужели ее принесло сюда именно поэтому?

Она все-таки заговорила и взгляд становился осознанным, но она поставила его в тупик, когда задала вопрос об избиении. Энрике ориентировался на ходу. Он уже начал раздумывать о том, что нужно буде рассказать ей какую-нибудь историю про несчастную любовь. Любовь ведь часто является поводом для бегства, но он думал о том, чтобы придумать, что-нибудь менее жестокое, но учитывая ситуацию, больше ему в голову ничего не пришло.

Пришлось постараться, чтобы не отводить взгляд, когда он все это ей рассказывал. От части Энрике и сам верил, что это правда. Синяки-то у нее вот уж точно не от похода к косметологу появились…

Так искусно врать он учился несколько лет, пока работал на главу одного из картелей в Мексике, именно там он и постиг это умение, может быть профессионал бы и понял, что он лжет, но точно не девочка, которая находится в полубредовом состоянии и одному только Богу известно, что там твориться в ее голове.

Судя по ее реакции он хорошо справился со своей задачей, она поверила или и правда, это был не первый раз, когда ее избили. Как бы там не было, а в ее жизни явно есть, что-то такое, о чем она вспоминать не хочет и Энрике не мог ее за это винить.

Только одно ему не понравилось, она его боялась. Он видел недоверие в ее глазах, каждый раз, когда он дотрагивался до нее, он надеялся, что своим ласковым отношением он быстрее добьется ее доверия, но не вышло. И снова он не мог ее в этом винить, учитывая воспоминания об избиении, значит, у нее есть причины не верить людям. Глупо было думать, что будет иначе.

Однако Энрике все-таки ловил себя на мысли, что он не хочет, чтобы ей снова было больно, он не хочет оставлять ее здесь, скидывать с себя этот груз. Напротив, когда он предложил ей свою защиту, эти слова были искренними. Он сам не мог понять почему, но он говорил правду. Он все еще был готов помочь ей.

Даже если она окажется всего лишь обычно шлюхой, это не имеет значения. Ни один человек не заслуживает того, чтобы с ним поступили так, как с ней. Хотя, если допустить мысль о том, что она могла оказаться такой же, как сам Энрике, из этих же кругов, то да, в этом случае это было возможно, но он не мог заставит себя разглядеть в ней ни бандитку, ни полицейского.

Слишком нежные руки, слишком женственное, хоть и подтянутое тело и умный, проницательный, но при этом добрый взгляд. Взгляд людей его круга, даже у женщин, в нем видно борьбу, видно опасность, видно то, что человек на самом деле является хищником. В ее же взгляде он этого не увидел. Ум, упрямство, возможно мудрость, но точно в нем не было того хищного блеска, который он слишком много и часто видел у других.

После того, как он уложил ее в постель и оставил с ней Хиру, Энрике спустился вниз.

Кажется, придется еще на день отложить их отлет. Этот ее незапланированный побег и то, что есть вариант, что она повредила ребра, его совершенно не радовали, но еще день они могут подождать.

– Я смотрю ты совсем размяк, старик! – Тут же поддел его Тео, когда Энрике вошел на кухню.

Рик одарил его недовольным взглядом и промолчал. Даже он на сегодня уже наговорился.

– Я вот все равно не понимаю, чего ты с ней так носишься? Да, мордашка симпатичная и фигурка ничего, но она того стоит?

– Стоит или нет не тебе решать. – Спокойно ответил Энрике и налил себе скотча.

– Ты все-таки в благодетеля играешь или она тебе и правда так сильно нравится?

– Мне?! Мне как раз такое, что я должен понимать насколько глубоко ты решил в это вляпаться и в случае каких-нибудь неожиданностей, допустим, если за ней придут, чьи спины мне нужно будет прикрывать. Только твою и Абеля или и ее тоже?

Тео явно был очень недоволен складывающейся ситуацией, но Энрике не мог понять, что именно так задевает его друга. Он не в первый раз нашел себе подружку, да с этой чуть больше хлопот, но не настолько, чтобы каждый раз его спрашивать об одном и том же.

– Я что-то не пойму, с какого момента ты начал так зорко следить за моей личной жизнью?! – С нажимом спросил Энрике.

– С того, когда ты решил этот балласт взять себе! Она явно отсюда, такую дорогу просто так она бы не проделала. Смогла взять машину, выйти из дома незаметно, да просто сбежать. Позволила себе это! И вместо того, чтобы понять, что у нас из-за нее непременно будут проблемы и сдать ее в психушку, ты выдумываешь целую историю и все равно тащишь ее с собой!

Энрике застыл от такого гневного монолога и внимательно посмотрел на друга. Нет, ревностью здесь вряд ли пахнет, Тео слишком холоден для таких вот влюбленностей с первого взгляда, но эта девочка ему и правда поперек горла стоит и Энрике это не нравилось.

– Остынь, Тео! – Резко осадил его Энрике. – Она поедет с нами и это не обсуждается. Никто за ней не придет, если бы ее хотели найти, уже бы искали, а пока, что-то ее фотографии на каждом столбе не висят и в полиции тоже, а если за ней и придут, то ты будешь прикрывать те спины, которые скажу я и это не обсуждается. Это ясно?!

– Ясно! – Все с той же злостью ответил Тео и уже хотел уйти, когда Энрике его окликнул.

– Я не понимаю, с чего это такое отношение к простой девчонке?

– Не знаю, но я тебе говорю, у нас из-за нее будут большие проблемы, я это чувствую! Такие, как она это всегда одна большая проблема, как «баба на судне».

– Засунь эти мысли себе в задницу и прекрати постоянно говорить об этом, иначе в том, что может произойти, мне придется обвинить тебя!

– Как знаешь, но потом не говори мне, что я не предупреждал!

Возможно и стоило задуматься над его словами и подробнее проанализировать ситуацию, но Энрике не хотел. И вдобавок его бесило, что его секарио так настойчиво говорить ему, что делать, а чего не делать и то, что он спрашивает будет ли он прикрывать ее спину. Что-то Энрике не помнил, в какой это момент он давал ему право самому выбирать, кого он будет прикрывать.

Да, они с Тео были старыми друзьями, но бизнес есть бизнес и тем более работа, есть работа, а Энрике не привык, чтобы его приказы оспаривались или чтобы кто-то, даже Тео, влиял на принятые им решение.

Пока что за столько лет, ни одному из них, кто был с ним рядом с самого начала особо пожаловаться было не на что. Они быстро поднимались и Энрике был уверен, что поднимутся еще выше, только нужно время и где-то найти толковых людей, но на сегодняшний день всем в этой компании было хорошо и Энрике не был намерен менять иерархию или руководствоваться чьими-то домыслами.

Он заслужил право делать так, как пожелает и делать то, что он хочет с той, с кем он хочет и даже Тео не будет влиять на это решение.

Видимо я снова была под действием какого-то успокоительного укола, потому что проснулась я только ближе к обеду. Хира была в комнате. Почти сразу пришел Абель.

– Как себя чувствуешь? – Спросил он, присаживаясь рядом.

– Как с похмелья. – Голова и правда раскалывалась.

– Что-нибудь помнишь про вчерашнюю вылазку?

– Больше желания нет сбежать? – С укоризненной усмешкой спросил он.

– Ну вот и хорошо. Тогда иди в душ и завтракать, поесть тебе тоже не помешает.

– Не надо мне больше успокоительного, хорошо?

– А ты не бегай по ночам и не устраивай истерик и не будет успокоительных.

– Нет, но ты же понимаешь, что у тебя не то состояние, чтобы вот такие сюрпризы нам устраивать.

– Нет, только голова, но это от истерики, я понимаю.

– Это хорошо. Благодарю вас, что вы меня не бросили.

После завтрака мне полегчало, и меня оставили одну в саду. Жара уже была нешуточная, поэтому я села под деревом с телефоном в руках.

Попыталась поискать информацию в интернете о Марие Морозовой. Пару раз даже обрадовалась, что вижу свое фото, но при открытии аккаунтов понимала, что это не я.

Никакой информации, странно. Мне казалось, что сейчас у каждого должны быть соцсети, но видимо не у меня…

Решение о том, что мне не слишком-то хочется лезть в свое прошлое я приняла еще вчера, поэтому дальше копать не стала. Поднялась в комнату, набрала в телефоне: «популярные книги», нашла какой-то модный роман и стала читать.

Особого интереса он во мне не вызвал, поэтому через какое-то время переключила свое внимание на букет из роз, который стоял на тумбочке. Красивый букет и очень вкусно пах.

Очень странно, что я вчера вот так безошибочно доехала до того места, как будто уже была там и точно ездила сама за рулем, так просто туристы туда точно не попадут. И странно, что я знаю турецкий и все, что говорит Хира на своем языке, я очень хорошо понимаю, но почему-то об этом Рика спрашивать не хотелось. После моих вчерашних выкрутасов, я решила повременить с вопросами. Мне казалось, что лучше бы мне его не злить. Мое положение итак довольно шаткое, нужно вначале добраться до Америки, а уж потом думать, что мне надо. Здесь мне ловить нечего.

Рик был мне приятен, проблема была только в том, что я ему не доверяла и в том, что он казался мне чужим. Может быть все-таки стоит попробовать довериться ему, дать нам шанс. Он хорошо ко мне относился, заботился, пытался понимать, далеко не самый плохой вариант, особенно учитывая мою ситуацию. Даже несмотря на то, что я ему не доверяла, но когда он был рядом, я чувствовала себя в безопасности, в безопасности от всех, кроме него самого.

Рик приехал к ужину. Сразу спросил о моем состоянии, поинтересовался у Абеля насколько плохо я себя чувствую. Мы оба подтвердили, что со мной все в порядке. Ребра немного тянуло, но не критично, даже лицо потихоньку стало приходить в норму.

Дальше за ужином Рик объявил, что мы улетаем завтра вечером, в 20:00 от чего у меня изо рта чуть мясо не вывалилось.

Он говорил, что через три дня, но оказывается, он очень торопился, я этой спешки не понимала, но возможно это и к лучшему, там хотя бы я буду с документами.

Всю ночь я не спала, почему-то не могла заснуть. Я нервничала перед предстоящим полетом. Хира в эту ночь со мной не осталось, что показалось мне очень странным.

Утром мне сказали, что ее уже рассчитали и она ушла, я была расстроена, она мне понравилась, мне хотелось попрощаться и лично поблагодарить ее. И оставаться в компании трех мужчин было как-то страшно, особенно из-за Тео. Он то и дело зыркал на меня недобрым взглядом, а особенно после случая ночью и мне это не нравилось. Очень хотелось спрятаться за спину Рика, но я этого не делала. Если я сейчас начнут от него прятаться, то он увидит мою слабость, а как я понимала, нам с ним еще предстоит много общаться.

Рик сказал, чтобы я не брала с собой одежду, раз она мне не нравится, в Лос-Анджелесе мы купим новую, я в принципе не возражала.

Таможню в аэропорту мы прошли быстро, а потом сели в большой самолет в первый класс.

Оказалось, что я боюсь летать. Весь полет Рик держал меня за руку, я немного успокаивалась. Под конец длинного перелета в четырнадцать часов, даже заснула на его плече, правда спала плохо, то и дело просыпалась и будила Рика, но он не жаловался, только гладил меня по голове и я снова проваливалась в беспокойную дрему.

Из самолета я не просто выходила, я буквально выбегала. У меня затекло все, руки, ноги, тело, а еще страшно заболели поврежденные ребра, у выхода пришлось даже остановиться, чтобы отдышаться. Абель на всякий случай снова меня «пощупал», сделал выговор Рику, что зря мы так рано сорвались с места, но сказал, что в целом это нормальная реакция.

На таможне здесь проблем также не возникло, выйдя из аэропорта нас встретили четверо мужчин, все в черном, такие же Мексиканцы, как Рик и Тео, а вот доктор на них был мало похож, наверное, смесь.

Мы снова сели в Эксплореры, только теперь в черные, а в Турции был белый. Мы вчетвером в одной машине, а остальные в другой.

Когда увидели меня, все поздоровались, назвали меня по имени, но я имен не запомнила, кажется, они меня узнавали, а я их нет. Никого. Ни малейшего просвета в памяти.

Когда мы выехали с автострады в город, я открыла окно и почти высунулась наружу.

Какое здесь все было… другое! Это необъяснимо, но все действительно казалось другим, атмосфера, люди, здесь все были живыми и какими-то свободными.

Я надеялась хоть, что-то вспомнить, но снова пустота и это ощущение свободы у людей. Мне казалось, что я не похожа на них, не такая свободная. Даже одежда, люди здесь были больше раздеты, чем одеты. Это нормально, при такой-то жаре, но очень отличалось от Турции. И почему я только о ней подумала? Ведь не так много времени там провели…

Шумный город искрил огнями, почти везде пальмы. Широкие, ровные дороги и небоскребы.

Разница у Лос-Анджелеса и Стамбула 10 часов, я посчитала, когда увидела время в аэропорту, поэтому здесь все еще была ночь.

Пока мы ехали, я увидела океан, а еще надпись на холме «Голливуд» и завизжала, как ребенок, соседи по машине даже подпрыгнули, а я кричала, что «я в Голливуде» и показывал на надпись пальцем.

Я не могла передать всей той гаммы чувств, которую испытала. На час я даже забыла обо всем. Меня ничто не волновало. Я была в совершенно новом месте, как будто я здесь в первый раз. Это поражало и приводило в восторг. Ну, кто не мечтает оказаться в Голливуде?

Правда к Голливудским холмам мы не поехали, а свернули в сторону, ехали не долго и остановились у высоких черных ворот, каменный забор бежевого цвета, ворота открылись и мы въехали внутрь.

Зеленая лужайка возле дома подсвечивала теплым светом наземных фонарей, несколько пальм, территория небольшая, но живописная и сам дом, очень современный, довольно большой.

Два этажа, с квадратными выступами, часть стен белого цвета, часть черного и коричневая плитка на открытых балконах.

Мы заехали в гараж, который находился справа от дома.

Одна машина осталась у входа, а мы заехали внутрь. Я вышла и увидела темно-синий Форд Мустанг, а еще Ягуар белого цвета.

– А какая из них моя? – Тут же спросила я, мне здесь уже нравилось.

Мужчины переглянулись, как будто не поняли мой вопрос, а потом Рик ответил.

– Правда? Значит и на Ягуаре я могу покататься?

– Можешь, но позже, вначале тебе нужно освоиться…

– Хорошо. – Он был прав, я вообще не поняла, куда мы приехали и без хорошего навигатора точно не разберусь, а уж тем более с учетом того, что я даже не знаю, куда мне ехать и зачем.

Мы поднялись в дом и я снова удивилась. Все в современном, модном дизайне, как мне показалось. Большие панорамные окна, видимо с тонировкой, потому, что снаружи я не видела то, что было в доме. Стены в прихожей темно-синие, коричневые полы, белый потолок с подсветкой. Деревянная лестница с прозрачными перегородками. Большая гостиная с белыми стенами, серым большим диваном в форме квадрата в углублении пола. Полы тоже из коричневого, начищенного паркета. Огромная белая плазма в пол стены, колонки по бокам. В углах стоят какие-то лиственные деревья в больших кадках под цвет пола, эти растения мне особенно понравились.

Промелькнуло чувство дежавю, как будто я ставлю сюда эти деревья.

– А это я их сюда поставила? – Тут же озвучила я свою догадку.

Рик как-то странно на меня посмотрел, а потом улыбнулся.

– Мне кажется, я это помню. – Улыбнулась я в ответ. Очередная смена его взгляда мне не слишком понравилась, но я не стала заострять на этом внимание.

Рик провел меня на кухню. Кухня в бежевых тонах и частично отделана деревом, по всей стене гарнитур из коричневого дерева, посередине стол-бар, высокие табуреты, из кухни на задний двор вела большая раздвижная стеклянная дверь. Но туда я пока выходить не стала, мне хотелось увидеть свою комнату.

– А где моя комната? – Спросила я, все еще озираясь по сторонам, дом как с обложки журнала, если бы не такой пустой.

– Наша спальня на втором этаже. – Ответил Рик.

А вот это было для меня открытие. Правда, а чего я ждала? Но спать с ним рядом я не готова.

Рик взял меня за руку и повел вверх по лестнице, я усилием воли подавила желание убрать свою руку.

Мы поднялись наверх. Я насчитала еще 4 двери, в принципе не слишком большой дом, но очень стильный. Рик провел меня в самую дальнюю комнату слева и открыл белую дверь.

Большая серая спальня с таким же панорамным окном с видом на горы.

Белый потолок с диодной подсветкой, серые стены, огромная кровать без спинки застелена бело-синим постельным бельем. Синее кресло в углу, еще две двери, на полу темный паркет. На стенах абстракция в бело-серо сине-черных тонах. Белый торшер возле кресла и небольшой стеклянный столик.

Красивая комната, со вкусом, но мне она не нравилась, жить я бы здесь не хотела. Она подходила заядлому холостяку, а не паре влюбленных или это я только сейчас стала так думать?

– Красиво, но… – Я помнила наш разговор о том, что мы не будем торопиться, но почему-то чувствовала себя виноватой, было неудобно ему об этом напоминать. – Могу я какое-то время пожить в другой комнате? – Я повернулась к нему, собрав волю в кулак. – Я помню мы…

Я начала жестикулировать, а он взял мои руки и сжал в ладонях, поцеловал пальцы и снова улыбнулся.

– Я понимаю, я помню о нашем разговоре. Идем, я покажу тебе остальные комнаты, сама выберешь, в какой ты будешь жить.

Мы прошли обратно. Он показал мне еще 2 комнаты. Одна была в бежевых тонах. Примерно с такой же кроватью, как у Рика, но чуть меньше. Здесь еще была банкетка, но не было кресел, а вот третья комната мне понравилась. Она была белой, а стена, где стояла кровать с зеленой вставкой. Зеленые шторы, зеленое постельное белье. Большой белый шкаф, два небольших желтых кресла и аккуратный белый столик.

Здесь мне было теплее, темнота комнаты Рика и минимализм серых тонов мне не нравились, а это было по мне, здесь было спокойно.

– Я выбираю эту. – Сказала я, а Рик улыбнулся.

– Я так и думал. Последняя комната Тео, ее я тебе показывать пока не стану. У него там всегда бардак. – Подмигнул он.

– Хорошо, я это переживу. – Усмехнулась я в ответ. Тревожить грозного Тео мне не хотелось.

– Хорошо. Я выбросил все твои вещи из гардероба…

– Зачем?! – Оборвала его я на полуслове. А что мне завтра надеть и в чем сейчас спать?!

– Ты сказала, что тебе они не нравились, так что я решил все выкинуть, пока нас нет, завтра мы купим новые.

Вот вещи выкидывать явно было лишним. Кажется, он или чокнутый или так сильно чувствует себя виноватым, что готов с легкостью обновить мой гардероб.

Мне принесли большую белую футболку, которая пахла чуть сладковатым, но приятным мужским парфюмом. Откуда-то из подсознания вылез другой мужской аромат, более тяжелый, древесный, я попыталась его уловить, но безрезультатно, он уплыл также быстро, как и возник в памяти.

Утром мне провели полную экскурсию по дому, после чего я пришла к окончательному выводу, что мне здесь нравится и мы прямо с утра мы отправились за покупками.

Рик вместе со мной ходил по магазинам, помогал мне выбирать новую одежду, правда вкусы у нас с ним оказались разные. Он предпочитал более броскую, яркую одежду. Я наоборот выбирала сдержанный стиль. Его вкус напомнил мне выражение: «девушка может уехать из деревни, но деревня из девушки никогда.». После того, как принес мне очередное алое платье все из страз, пришлось прямо ему сказать, что это не мой стиль и лучше я сама буду выбирать и демонстрировать ему наряды.

Однако в целом поход по магазинам принес мне огромное удовольствие, и я в очередной раз отметила, что Рик очень хорошо умел шутить, и делал это постоянно от чего мое настроение держалось на высоком уровне. С ним было легче забывать о том, что в моей голове то и дело возникали все новые и новые вопросы о моем прошлом, становилось легче подавлять в себе желание услышать еще что-то о себе. Сейчас, рядом с ним я чувствовала себя маленькой избалованной девочкой, чьи капризы выполняет мужчина и делает это с удовольствием. Разве не об этом мечтают все женщины?

Дневной Лос-Анджелес поразил меня своими видами, не меньше, чем ночной. Очень красивой природой, ярким солнцем, которое придавало особенности холодным каменным стенам домов центре. Мне все время казалось, что я здесь впервые.

Люди на улицах выглядели очень позитивно, не как в дурдоме, конечно, но большая часть из них улыбалась. А еще здесь было очень большое количество дорогих, разнообразных машин. Первое впечатление складывалось такое, что здесь постоянный праздник жизни.

Рик прогулялся со мной по побережью, я помочила ноги в океане, вода была теплой и звала, чтобы искупаться, мне очень хотелось, но в тоже время я отметила, что у меня появился страх заходить в воду дальше, чем по бедра.

– Мы купили тебе бикини – сказал Рик, – можем искупаться. – С веселой улыбкой предложил он.

– Не сегодня, я пока просто хочу полюбоваться этим видом.

– Как скажешь. – Спокойно отступил Рик, мне нравилась эта его черта, ни на чем не настаивать.

Вечером в доме нас ждал ужин приготовленный домработницей, которая почему-то отсутствовала, когда мы пришли.

Я с удовольствием поела, а когда Рик ушел в свой кабинет, я вышла на задний двор и устроилась в кресле с телефоном в руках, продолжила искать информацию о себе, но снова безрезультатно.

– Устала, малыш? – Спросил Рик, когда вернулся.

– Нет. – Честно ответила я и посмотрела на него.

Все-таки он был симпатичным, темноволосый, спортивный, молодой. Я все больше убеждала себя в том, что вполне могла и правда завести с таким мужчиной роман, и меня очень подкупала вот эта его забота и непринужденность в общении.

– Завтра я уеду и вернусь дня через 3, мне нужно будет решить кое-какие срочные вопросы. Я оставлю с тобой Альваро, он будет твоим телохранителем. Может быть ты пока займешься домом? Поговоришь с миссис Андерсон, обсудишь домашние дела?

– Наша домработница, извини, я сам иногда забываю, что ты все забыла. Я вас сейчас познакомлю.

– Хорошо. – Мне стало грустно, что он так быстро собирался меня покинуть, я же никого здесь не знаю и это пугало меня. – Рик, а почему ты сказал про телохранителя?

– Понимаешь, милая, я бизнесмен и у меня есть телохранители. Ты же видела вчера людей, вот это мои работники из службы охраны.

– У тебя такой опасный бизнес, что нам нужна охрана?

– Можно итак сказать. В любом бизнесе присутствует конкуренция и в моем тоже, тем более, что в ЭлЭй принято иметь охрану. – Подмигнул он.

– Странное пристрастие… – Задумчиво протянула я в ответ.

– Чтобы мне и тебе было спокойно, так надо, малыш. Просто доверься мне.

– И все-таки, чем ты занимаешься, что у тебя столько людей?

– Я расскажу тебе все в свое время, сейчас еще рано об этом говорить.

– Ладно. – Его уклончивость, иногда, выводила меня из себя. – Тогда расскажи мне, чем я занималась обычно? В каких делах я тебе помогала? Ты же говорил, что я работала у тебя.

– Ну… – Он улыбнулся и посмотрел в сторону, как будто, что-то вспоминая. – В основном ты сортировала мои документы, отправляла письма по почте, приносила мне кофе…

– Ты хочешь сказать, я была секретаршей?! – Этот факт почему-то меня возмутил. Не может быть, я точно знаю, что способна на большее! Выходит я обычная секретарша…

Тут же в голову пришла мысль о слове: «секретутка…» и роман с шефом, получается, закрутила. Ну, нет, это не могла быть я. Или могла? Бог его знает, что я делала, когда оказалась в чужой стране. Может быть стоило бы гордиться тем, что я на панели не оказалась? Нет!

– Что случилось? – Встревожено спросил Рик.

– Рик, то что ты сказал, не обязанности личного помощника. – Раздраженно огрызнулась я.

– Малыш, если тебе теперь это не нравится, мы найдем, чем тебе заняться. – Он погладил меня по плечу, а я все больше начинала негодовать. Теперь мне не нравилось то, что он говорит со мной, как с ребенком.

– Милая, – Рик присел передо мной и заглянул в глаза – я понимаю, ты пока не можешь приспособиться, но это пройдет. Мы все решим, не забивай сейчас себе этим голову.

– Напомнишь, как мы с тобой познакомились? – Вдруг спросила я, пытаясь справиться с неприятным ощущением, что кажется, кроме симпатичной мордашки, я ничего особенного из себя не представляю. А Рик в этот момент улыбнулся.

– Я говорил тебе, ты пришла устраиваться ко мне на работу личным помощником.

– Да. А еще строительством и перевозками грузов.

– Не совсем, это небольшие все еще развивающиеся компании, я стараюсь занять несколько ниш.

– Интересно… – Я задумалась. Строительство и торговля… Строительными материалами?– А чем ты торгуешь? – Решила я начать именно с этого.

– Эксклюзивной посудой. – Весело улыбнулся он.

Вот это поворот! Как-то плохо у меня Рик ассоциировался с предметами домашнего интерьера… Хотя, учитывая, что я ничего не помню, все возможно.

– А как начались наши отношения? Ты говорил, что это произошло не сразу.

– Верно. – Удовлетворительно качнул он головой. – С совместных деловых обедов, потом ужины, цветы и походы на вечеринки. Да-да… – Сокрушенно хмыкнул он. – Я не оригинален.

– Понятно. – Улыбнулась я в ответ. Совсем не оригинален, хотя, что плохого в том, что наши отношения начались, как и у многих других людей? С банального любовного романа на работе.

Правда в моей голове все еще не возникло ни одного воспоминания, ни одной ассоциации, ни единого отклика на его слова.

От негодования на отсутствие чего-либо в моей голове, я поджала губы и решила, что сейчас мне стоит удалиться.

– Я, наверное, пойду. – Я встала с кресла и хотела уйти, но Рик схватил меня за запястье и потянул к себе.

Я подняла на него глаза, ростом я ему была чуть ниже носа, это без каблуков. Он снова тепло улыбнулся, провел костяшками пальцев по моей щеке, а я испугалась. Только не это! Не сейчас! Я еще не готова!

Он наклонился и поцеловал меня в щеку, нежно и осторожно.

– Спокойной ночи, Мария! – Тихий и соблазняющий голос.

– И тебе! – Выдохнула я, а потом круто развернулась и ушла в дом.

Энрике смотрел на то, как быстро она идет к дому и улыбался, она его боялась, точнее не его, а того, что он якобы ее мужчина, все еще боялась.

Ему все больше становилась интересна эта игра. Молодая, красивая женщина, она так трогательно от него шарахалась, так невинно, что это выглядело даже забавно. Ничего, у них есть время.

Энрике не хотел уезжать, но его ждали дела. Могла сорваться очередная поставка, конкуренты из другого картеля стали привозить больше товара, но он не был таким качественным, как товар Энрике, который доставляли прямо из Колумбии. Первосортный кокаин. Энрике хорошо за него платил, но сейчас нужно было думать о том, как уже расширить свое влияние здесь, в Лос-Анджелесе, хотя это был самый «сладкий» город для кайфа, здесь места хватало всем, но Энрике хотелось больше денег и больше власти.

Сегодня он потратил на свою новое увлечение пару сотен тысяч долларов и он был этим доволен, а какое благодарное у нее было выражение лица! Энрике всегда любил баловать своих женщин, за это они его и любили и за это они ему угождали, и она в него влюбится, только нужно время.

Правда он отметил, что у нее все-таки есть 2 минуса, это ее упрямство и очень умный взгляд, который все чаще он теперь наблюдал на ее лице.

Назвать ее глупой он с самого начала не мог, это точно. А как она возмутилась насчет того, что она была его секретаршей… В этом он кажется просчитался, нужно было придумать, что-то другое. Вполне возможно, что эта «девушка от Эскада» и правда могла быть «кем-то», не просто «секретаршей», но все поправимо, женщины быстро привыкают к красивой жизни за спиной мужчины, становятся податливыми и ленивыми, зависимыми, с таким очень просто в дальнейшем и будет не плохо, если бы и она привыкла к такой жизни.

По этой причине Рик и предпочитал женщин несерьезных профессий и тех, кто помоложе. Американки совсем с катушек съехали из-за своего феминизма, зато молоденькие модели, приехавшие искать счастья в Голливуде, часто были непротив пожить за чужой счет, при этом они прекрасно умели отрабатывать то, что в них вкладывались. Такие женщины ему были по вкусу гораздо больше тех, кто пытался доказать, что «у них тоже есть яйца».

Ночью Энрике уехал из дома, после того, как Мария заснула, он отправился к Бриане. Молодая певица, которая приехала в Голливуд, чтобы попасть на большую сцену, но особым талантом она не обладала, зато как и Энрике очень любила секс и адреналин, а еще кокс, которым Энрике ее снабжал. То, что его «новое увлечение» ему еще «не дает», не значит, что он должен отказывать себе в удовольствиях с теми, кто этого хочет.

Уходя утром от Брианны, Энрике позвонил и заказал белые розы для «своей девушки от Эскада». Он всегда так делал со своими подружками, это было своего рода извинение зато, что он просто не умел быть верным, да и Энрике никогда не считал мужскую верность, чем-то обязательным. Задачей мужчины было обеспечивать женщину всем необходимым, что ей нужно, в том числе и своим вниманием, а что плохого в том, что он иногда уделяет немного внимания и другим? Ничего, как считал Энрике, такое поведение давно вошло у него в привычку и нравилось ему. Хотя, как знать, может быть Мария сможет его в итоге удивить и он сможет задержаться в ее постели достаточно надолго, а ему казалось, что такой вариант вполне возможен с такой как она. «В тихом омуте…».

Уже на подъезде к докам в порту, Энрике подумал о том, что по возвращении нужно еще купить ей какую-нибудь побрякушку, женщины это любят, а за эти дни она как раз успеет по нему соскучиться.

Он хорошо проинструктировал всех ребят в доме и домработницу о том, что они ее все должны знать! Почти все посмотрели на него, как на умалишенного, но все его люди были ему верны, он проверял это не раз, и никто не осмеливался оспаривать его приказов.

Следующие 3 дня я провела бесцельно слоняясь по дому.

Вначале мы с миссис Андерсон, женщиной лет 55, вполне воспитанной и учтивой, обсудили меню на неделю. Потом проверили посуду в доме, все комнаты, она спросила о распоряжениях, но я даже не представляла себе, какие у меня могут быть для нее распоряжения.

Дом был хорошо убран, но делала это не она, а горничная, которая приходила с 10:00 до 14:00 каждый день.

Еда была превосходной, все остальное меня тоже устраивало, учитывая, что я понятия не имела о собственных вкусах, но раз здесь жила, значит, мне это нравилось.

Я пыталась читать какие-то книги, но постоянно бросала, не могла найти для себя, что-то интересное в них. Новости по телевизору меня тоже не слишком-то интересовали.

Рик попросил меня не выезжать из дома без него.

Охрана, которая была в доме, старалась держаться от меня подальше, в особенности Альваро.

Я попыталась расспросить миссис Андерсон обо мне и об Энрике, но она отвечала очень уклончиво, все списывала на него, только сказала, что Энрике очень хороший человек, просто его судьба сложилась трудно и поэтому он такой, какой есть, а еще она добавила, что он очень меня любит и бережет, ни к одной девушке он не относился так, как ко мне.

Меня заинтересовали слова о его трудно сложившейся судьбе и я решила поинтересоваться об этом у него позже, но аккуратно, чтобы он не понял, что его «сдала» миссис Андерсон, кто его знает, как он может на это отреагировать.

Ни одной нашей совместной фотографии в доме я не нашла. Попыталась войти в кабинет Рика, но он был закрыт, за этим меня поймал Альваро от которого я получила неодобрительный взгляд и пришла к выводу, что лучше я проведу время на своей большой открытой террасе и не буду совать свой нос куда не требуется. По крайне мере пока не пойму, что здесь к чему и где заканчивается круг моей дозволенности.

Рик звонил один раз в день, спрашивал, как мои дела, я отвечала, что хорошо и это было правдой. Приходил Абель и сменил мне корсет, сказал, что еще немного и можно будет корсет совсем снять, чему я очень обрадовалась, все-таки ходить в нем было ужасно неудобно, а еще жарко, зато всегда прямая спина., как будто лом проглотила.

На третий день мне в голову пришла странная мысль. Скорее всего, рано или поздно, а мне придется лечь с Риком в постель и к детям в такой ситуации я готова никак не была.

Мы с Альваро съездили в торговый центр под предлогом, что мне нужны предметы личной гигиены, за руль Мустанга меня не пустили, зато в аптеку со мной он заходить не стал, поэтому я смогла купить все, что требуется.

– Так себе. – Ответил он и устало потер лицо.

– Можно итак сказать, это по работе. – Он подошел ко мне, поцеловал в щеку. – Скучала без меня?

– Да. – Ответила я правду, а он улыбнулся, погладил по лицу. Всегда такой ласковый…

– Я приму душ и можешь мне сделать небольшой массаж, я очень напряжен. Раньше ты отлично его дела.

– Хорошо. – С неуверенностью ответила я. Я еще и массажист? – Я попробую.

Мы поднялись к нему в комнату, Рик ушел в душ, а я вышла на террасу и облокотилась о стеклянный бортик, закурила. Теперь я курила постоянно, это прочищало голову, помогало выстроить хаотичный поток разнообразных мыслей в одну связную линию и успокаивало расшатанные нервы.

И сейчас я реально нервничала. Я боялась момента близости с ним, но ведь не обязательно же заниматься с ним сексом, возможно массажа ему хватит? Почему я так этого боюсь? И почему я считаю, что вообще обязана заниматься с ним этим? Судя по отражению в зеркале, я же не девочка двадцати лет, чтобы бояться таких вещей или немочь дать отпор, если он сделает, что-то, что мне не понравится. Если честно ответить себе на этот вопрос, то я чувствовала себя обязанной. Обязанной жизнью, обязанной своим содержание, своим выздоровлением и как говориться: «за это надо дать!». А кому надо? Мне-нет. В крайнем случае, пусть восстановит мои документы и отправит на все четыре стороны. Не имею ни малейшего представления, куда я вот такая «беспамятная» пойду и что я буду с этим делать, но с чувством «должна» точно нужно заканчивать.

Внутри себя я очень хорошо понимала, что вот такое вот «должна» очень многих людей приводит в итоге к самым печальным последствиям.

Рик вышел. И когда я повернулась, по его взгляду, я поняла, что очень может быть велика вероятность того, что он не захочет ограничиваться массажем.

Кудрявые мокрые волосы падали ему на лоб, от чего его лицо становилось озорным, как у мальчишки. У него было спортивное, худощавое, гибкое, загорелое тело, эдакий молодой хищник, с хорошим рельефом мышц, дорожка темных волос шла от пупка и скрывалась под белым полотенцем, под которым, судя по всему, ничего не было. Я выдохнула.

Он был привлекательным, с таким и правда, скорее всего, знакомятся в клубах, на каких-нибудь тусовках, на которые надевают короткие платья и высокие каблуки, а после уходят с ним вот в такой дом или в какой-нибудь съемный номер отеля. Те, кто посмелее, просто в туалет или в лучшем случае в машину. От таких, как он прямо пахнет адреналином, игрой и запоминающимся, быстрым сексом. Очень странно, что я не обратила на это внимания раньше, пока он не разделся, или я просто не хотела этого замечать?

Думаю любая нормальная женщина соблазнилась бы таким видом этого мексиканца, но не я. Я смотрела на него, отмечала детали, отдавала себе отчет в том, что если такой очень «хорошо попросит», ему «придется дать», но сумасшедшего желания он во мне не вызывал. Своеобразный спортивный интерес, мысли о приятном времяпровождении, безусловно, но не бешенное желание и почему-то мне это показалось не совсем нормальным.

Рик прошел и лег на кровать, лицом вниз, подложив под голову подушку.

Я медленно подошла, села с ним рядом, дотронулась до его спины. Горячая и влажная, тугие мышцы перекатывались под моими пальцами. Мои руки и правда помнили движения, я стала растирать его спину, отмечая, что прикосновения к его коже меня не отталкивают, но и не вызывают того восторга, который должен быть при этом или я просто настолько была ни в чем не уверена, что теперь боялась всего и вся…

Я продолжала свои движения, стараясь делать сильные нажатия, чтобы он хоть, что-то почувствовал, мужчина то и дело тяжело дышал, когда я проходила костяшками пальцев вдоль позвоночника, попутно сделал мне пару комплиментов, это было приятно.

Спустя минут 30 мои руки окончательно устали и я их убрала, осталась сидеть.

– Благодарю! – Он повернул ко мне довольное лицо с улыбкой мартовского кота. – Может быть, стоит открыть для тебя салон красоты? – Спросил Рик, подперев рукой голову.

– Не стоит! – Тут же ответила я, и сама удивилась своему ответу, снова дежавю. – А ты мне это уже предлагал? – Спросила я, задумавшись над этой фразой.

– Открыть салон красоты? – Рик нахмурился, а я напряглась, эти слова мне точно кто-то говорил в прошлом, но вот я не совсем была уверена, что это был Рик. В первую секунду в голове четко прозвучал чей-то голос, но он тут же исчез, поэтому я не была уверена, кому именно он принадлежал.

– Да, ты что-то помнишь об этом? – Брови сошлись на переносице.

– Такое бывает, милая. – Он поднял руку, погладил меня по лицу, а потом его большой палец переместился на мои губы, он провел по ним, не грубо, а нежно, а у меня внутри все ходуном заходило. Взгляд Рика блуждал от моих глаз к губам и обратно, а я старалась совладать с острой необходимостью дать деру отсюда. – Я соскучился, милая.

– Успокойся, – ласково сказал он, убирая локон волос мне за ухо. – Я ничего не прошу, я просто говорю, что соскучился.

Он поднялся с кровати, с совершенно спокойным видом. От его телодвижений полотенце чуть не развязалось, а я тут же отвернулась, совсем как девчонка. Мне даже показалось, что у меня щеки порозовели.

Рик повернул мое лицо к себе, внимательно посмотрел в глаза, я молчала, у меня было единственное желание сбежать отсюда как можно скорее.

Он несколько секунд просто смотрел мне в глаза, а потом отпустил.

– Иди спать, спокойной ночи, Мария! – Грустно сказал он.

Я уходила быстро и только усилием воли подавила в себе желание побежать до своей комнаты. После того, как вошла в комнату, оперлась о дверь спиной, сползла вниз, положила на согнутые колени локти и схватилась за голову.

Что происходит? Что такое со мной происходит?

Нет, я понимала, что мы с ним пара, во всяком случае, должны ею быть. Рик дарил мне цветы, покупал мне одежду, при чем он выкинул всю старую, потому что, видите ли, после моей амнезии она мне разонравилась, в конце концов, он достал мне документы, привез меня сюда, меня здесь все знали, а миссис Андерсон утверждала, что я для него действительно особенный человек, а я шарахаюсь от него, как будто у него рога и хвост!

Да что со мной такое? Да, я не помню своей жизни, но ведь он рядом, он помогает мне и в любом случае воспоминания вернуться, но почему мне кажется, что все происходящее здесь какое-то неправильное, сюрреалистичное? Думая обо всем этом, я стала чувствовать неприятное ощущение, что я хочу домой, хотя я итак дома.

Мне хотелось спрятаться. Сесть, закрыть голову руками и попасть домой, не знаю, что именно я подразумевала под словом: «Дом», но это было какое-то другое место и там непременно должны быть другие люди, и скорее всего, там должны быть мои родители.

Я чувствовала себя пойманной в ловушку, и я чувствовала одиночество. Огромное, пустое, как будто мне нет в этом мире места, как будто я здесь совсем чужая.

От всех этих мыслей я заплакала, легла на свою кровать, свернулась комочком, обняла подушку и тихо плакала.

Не знаю, сколько я так пролежала, но слезы не кончались, а потом в комнату вошел Рик.

Я открыла глаза и увидела его в полумраке. Он уже был одет в черные спортивные штаны и черную майку.

Он подошел, немного постоял так, я не могла остановиться, зажмурилась и уткнулась лицом в подушку. Мне было так больно, так холодно и одиноко, и мне было стыдно, стыдно перед ним. Что в тот день не произошло, а он для меня сделал все. Доктор, сиделка, документы, мой комфорт, он делал, а я была неблагодарной.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Обрыв. Остановка Элей - Ансия Тера - Читать онлайн любовный роман

Ансия Тера

Аннотация к произведению Обрыв. Остановка Элей - Ансия Тера

1 Страница