Пленница

Я была одержима поисками брата. Еще я горела желанием отомстить. Поэтому я пустилась в опасный путь и вскоре попала в плен к врагам. Но меня не убили, это было бы слишком просто. Меня сделали игрушкой одного из них. Он был властным и непреклонным, не терпящим отказы и неповиновения. Это была самая изощренная и мучительно-сладкая пытка, которая заставила усомниться в собственной правоте и позабыть все свои планы. На чьей я теперь стороне и что должна делать? Содержит нецензурную брань.

1 Страница

Я осторожно открываю дверь и только сейчас замечаю, как дрожат мои руки. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я боюсь того, что могу там увидеть.

Он лежит на полу. Его глаза закрыты, лицо покрыто испариной, на висках запекшаяся кровь, губы разбиты, под левым глазом красуется большая ссадина.

Я подхожу ближе и сажусь на корточки. От волнения я спотыкаюсь о собственные ноги, и вызванный этим шорох не остается незамеченным. Он приоткрыл глаза и уставился на мои ноги. Весь в крови, на нем не было ни одного живого места. Он, наверно, был в бреду и не совсем понимал, что происходит. Я подхожу еще ближе и сажусь на пол почти вплотную к нему. Меня тут же окутал до боли знакомый запах. Его запах. Я закрываю глаза и мысленно отправляюсь в нашу комнату. Кусочек пространства, отрезанный от всего остального мира, где я позволяла себе слишком многое. Все это было неправильно, грязно и отвратительно.

Вспоминаю, как дрожали его веки под моими пальцами, как его губы растягивались в улыбке, когда я очерчивала их линии.

Ещё несколько минут сижу в раздумьях. Правильно ли я поступаю? Я мучилась в сомнениях. Разве это не то, чего я на самом деле хотела все это время? Все так запуталось. Я уже не знала, чего хочу.

А что я должна сделать? Это уже другой вопрос. Честь, долг, достоинство – все давно утрачено. Я уже не та беззаботная девочка, которой была несколько месяцев назад. Все рухнуло, сломалось, разбилось на мелкие кусочки. А надежда, чертова последняя надежда вот-вот погаснет.

Так правильно ли я поступаю? Можно ли оправдывать предательство и даже убийство благими намерениями? Есть ли вообще благие намерения у того, кто на такое способен?

Я достаю складной нож из кармана, но продолжаю смотреть на человека перед собой. Он поднимает взгляд и смотрит на меня. Затем на нож в моих руках, затем снова на меня. Его глаза цвета неба в ясный солнечный день смотрят мне прямо в душу. Он был прав: в какой бы ситуации мы не находились, он всегда будет иметь власть надо мной. Даже сейчас.

Он точно не в бреду. Его взгляд осознанный, глаза полны печали и… сожаления? Он смотрит на меня пару секунд и опускает глаза. Что это: смирение или безразличие? Впрочем, неважно.

Я раскладываю нож и, уставившись на лезвие, в последний раз обдумываю свое решение.

– Имя? – женщина лет тридцати пяти с короткими белокурыми волосами смерила меня суровым взглядом. Я сильнее прижала колени к голой груди, желая хоть как-то прикрыться.

– Ты? – она обратилась к Эми. Та бросила не меня короткий взгляд, прежде чем ответить.

– Ну что ж, девочки, считайте, что вам повезло, – ухмылка на лице женщины говорила об обратном. – Одевайтесь, – она бросила нам какие-то тряпки.

– А нормальной одежды нет? – Эми выжимала воду со своих густых черных волос. Казалось, будто сложившаяся ситуация никак не выбивала ее из зоны комфорта.

– Хочешь пойти голой? – женщина отошла на пару метров, продолжая смотреть на нас.

Я встаю и начинаю одеваться. Тело дрожит после холодного душа. И не только из-за этого.

Бесформенные штаны с футболкой и тапочки темно-серого цвета были, как минимум, на два размера больше, чем мне надо. О нижнем белье не стоило и спрашивать.

– Выходим, – женщина открыла дверь душа (если это место можно так назвать), пропуская нас вперед.

– А имя у тебя есть? Или к тебе обращаться "бесчувственная сука"? – Эми завязала узелком полы футболки, оголяя полоску живота. Хоть одежда и была не по размеру, но она все равно не скрывала ее большую грудь с выпирающими сосками.

Женщина резко развернулась к ней и отвесила сильную пощечину. Подруга закричала и схватилась за левую щеку, которая стремительно краснела.

– Будешь себя так вести, долго не протянешь. Мария. Меня зовут Мария. Идите, – она кивнула в сторону двери.

– Удивлена, что мы вообще еще живы, – прошептала мне Эмилия. – Тех, кто оказывает сопротивление, убивают на месте.

– Но не юных прекрасных девиц. Они бывают полезными, – Мария мерзко улыбнулась.

Мы подошли ко входной двери, возле которой стояли двое мужчин. Это они привезли нас сюда.

Я послушалась. Куда деваться? Не смогла убежать от них там, а здесь об этом не стоило даже думать. Пока что.

Холодный металл прикоснулся к запястьям. Наручники. Снова.

– Будешь дергаться, выстрелю в ногу, – мужчина тоже с нами не церемонился. Конечно, я ведь сломала ему нос, когда пыталась вырваться.

На голову надели мешок из плотной ткани. Какого черта? Меня потянули за локоть и посадили в машину. Эми села рядом. Было слышно, как она ругается себе под нос.

Мы ехали около двадцати минут. Нас повели в здание, долго вели по длинным коридорам. Или они казались длинными, потому что я шла, спотыкаясь на каждом шагу? Мы поднялись куда наверх и, наконец, остановились. Мешок с головы стянули одним резким движением. В помещение было темно. В узком коридоре не было окон. Я увидела лишь две открытые двери, расположенные довольно близко друг к другу.

– Ваши комнаты. Обустраивайтесь, – Мария вновь улыбнулась своей ехидной улыбкой.

Я вошла в маленькую комнатку. В углу стояла небольшая кровать. Рядом с ним стол. В другом углу (боже мой!) были раковина и унитаз. На потолке было окно. Да это же тюрьма! В двери не хватало маленького окошечка, чтобы подавать еду.

“Успокойся, надо все обдумать. Второго шанса не будет”.

– Поешь и ложись спать. Завтра приведешь себя в порядок.

Кто-то вошел в комнату и оставил на столе поднос с едой. Живот тут же заурчал. Я не ела с самого утра.

Мария сняла с меня наручники и вышла из комнаты. Щелкнул замок.

Я взяла поднос со стола, села на кровать, укрылась одеялом и принялась за еду. А они ничего не пожалели. Пленных кормят теплым супом с хлебом, еще и горячий чай. Неужели дела здесь и вправду лучше, чем за стеной? Я усмехнулась. Эти идиоты выстроили трехметровую стену с колючей проволокой сверху вокруг своего поселения, будто кто-то по своей воле решится сюда прийти.

Нет, я не собиралась лезь в это осиное гнездо. Все пошло не по плану.

Я доела, легла на кровать и уставилась в окно. Солнце уже село. Небо было тёмно-синим. Нужно поспать. Я закрыла глаза, рука потянулась к шее. Вот дерьмо. Крестик сняли вместе со всеми вещами. Я так часто теребила его пальцами, что запомнила каждую царапину и изъяны на нем. Маленький крестик на черной тонкой веревочке – это все, что осталось от родителей. А теперь нет и его. На глаза навернулись слезы. Боль окутала сердце, стало тяжело дышать, к горлу подступила тошнота. Пустота внутри медленно разрасталась, она просто разъедала меня. Нельзя ей поддаваться, я ведь не одна. Надо найти Филиппа. Он жив, я знаю. Должен быть жив, иначе я этого не вынесу. Где же ты, Фил?

Я медленно проваливаюсь в сон. Передо мной возникает образ Марии, которой я все-таки врезала. Эми при этом весело хлопала в ладоши.

– Крошка моя, будь сильной, – мама улыбается, но из ее глаз идут слезы. Хватка ее рук слабеет. Жизнь покидала ее. Она знает, что это конец, но продолжает улыбаться. – Люблю тебя.

Я открываю глаза. Опять кошмары. Или воспоминания? Подобные сны снились так часто, что я уже не помнила, что правда, а что игра воображения. В любом случае, я заставляла себя об этом не думать.

В комнате еще темно. Я поворачиваюсь на бок и врезаюсь головой в стену.

– Блять, – несколько секунд сильная боль не отпускает меня.

Я задерживаю дыхание, прислушиваюсь к тишине вокруг. Мне послышалось или кто-то звал меня по имени?

– Эми? – я встаю на колени и прижимаюсь всем телом к прохладной стене.

– Да. Слава богу, это ты, – в ее голосе слышны нотки облегчения. – Слушай, Софи. Не стоило тебе это делать.

У меня вырывается нервный смешок. Она же это не серьезно?

– Я не говорю, что это правильно. Я бы сама не смогла так поступить. Но это было бы разумнее, – последние слова она добавила после некоторой паузы.

– Уже поздно об этом думать, – я вздохнула. Бросить человека на произвол судьбы, чтобы спасти свою задницу? Не так меня воспитывали.

–Именно, – говорю я, кажется, слишком громко.

– Кажется, нас услышали, – голос Эми был еле слышен.

– Черт, извини. Тогда поговорим потом, – я говорила так же тихо.

Я повалилась на кровать и укрылась одеялом. Хоть какая-то хорошая новость: я могла говорить с Эми. Я не сойду с ума от одиночества. У меня есть подруга.

С такими позитивными (если можно так сказать) мыслями я снова засыпаю.

Я проснулась от какого-то звука. Когда я открываю глаза, я вижу, как в комнату заходит женщина с подносом в руках. Вчера заходила тоже она. Маленький рост, седые волосы, усталый вид. Справится с ней будет легко. Уверена, в кармане у нее припрятан нож или пистолет. Все равно не сложно. Удивительно, почему они так несерьезно отнеслись к “обслуживающему персоналу”. Они же не так глупы, чтобы не видеть в нас угрозу? Вывод напрашивается сам собой: за этой дверью не спасение, а опасность.

– А вы здесь неплохо живете. Отбираете все у людей за стеной, а сами зажрались так, что устраиваете ресторан для заключенных.

– Ты не совсем заключенная. И здесь не тюрьма, – она пододвинула поднос ближе ко мне. – Тебе нужно хорошо питаться, чтобы выглядеть соответствующе.

– Никаких вопросов, – женщина быстро скрывается за дверью. Я села и потянулась к еде. Не понимаю, что здесь происходит, но кушать надо. Для успешного побега нужны силы.

Следующие несколько часов ничего не происходит. Если их цель – добить нас скукой, значит пока все идет по плану. Долго в таком темпе я не протяну. Я обшарила все уголки в поисках хоть чего-нибудь, но все тщетно. От Эми не было слышно ни звука. Я начала уже думать, что ее куда-то увели или случилось что-то еще хуже, как вдруг услышала тихий голос за стеной. Как оказалось, она не спала всю ночь, поэтому заснула только под утро и проснулась только сейчас. По ее рассказу, у нее была такая же комната, в которой так же ничего не было. Временами в коридоре были слышны шаги, и мы ожидали, затаив дыхание, что это идут за нами. Однако, шаги стихали. После нескольких подобных случаев мы решили, что находимся не в какой-нибудь тюрьме, а в каком-то общественном здании, где находились и другие люди. Что они здесь делают? И что делаем здесь мы?

После обеда я начала мерить комнату шагами. Час, два часа, три… Я потеряла счет времени. Это просто невыносимо! Надо что-то делать. Я подошла к двери и начала по ней колотить.

– Софи, что ты делаешь? – послышалось за стеной.

“Ну конечно, сейчас прибегут и сразу выпустят”.

За дверью послышались шаги. Маленькое окошко в двери открылось и в ней показалось лицо Марии. Совсем как в тюрьме.

– О, какая дерзкая, – она ухмыльнулась. – Считаешь себя бунтаркой. Думаешь, тебе море по колено. Посмотрим, какой ты будешь через пару недель. А может и дней, – она рассмеялась.

– Так зачем вы нас здесь держите? – повторяю свой вопрос.

– Ой, заткнись, – я возвращаюсь к кровати. – Я не хочу здесь умирать, – тихо шепчу я скорее себе, чем подруге.

В этот момент в соседнюю комнату кто-то заходит.

– На выход, – это была сучка Мария. Через несколько секунд дверь захлопнулась. Сердце начало колотится с бешенной скоростью. Куда увели Эми? Ее убьют? Они придут и за мной? Неровный сердечный ритм передается на все тело, и я уже вся трясусь от страха. Чтобы хоть как-то унять дрожь, закутываюсь одеялом и ложусь на кровать.

Через пол часа щелкает замок двери. Сердце уходит в пятки. Какой бы смелой мне не хотелось быть, я боюсь. Мне всего семнадцать и я не хочу умирать. Я сжимаюсь в матрац, пытаясь слится с ней.

– Вставай, – Мария дернула за край одеяла, – ну же, живее.

– Что вы собираетесь делать? – мой голос предательски дрожит.

Я не двигаюсь с места. Мария полезла в карман брюк, достала пистолет и наставила на меня.

– Быстро, – голос ее был раздраженным. В комнату заходит еще одна женщина. Сколько же их тут?

Я протягиваю руки вперед. Женщина надевает на меня наручники, затем завязывает глаза.

“Если они хотели меня убить, то давно бы это сделали”, – пытаюсь я себя хоть как-то успокоить.

Меня ведут за руку и параллельно толкают в спину. В этот раз мы шли не так долго, как вчера. После последнего поворота мы остановились. Меня затолкали в какую-то дверь и развязали глаза. Маленькое помещение было… очередным душем?

– Раздевайся, – сухо приказывает Мария. Она все еще держала пистолет в руках. – Без фокусов.

Какие нахрен фокусы? Я в таком состоянии не могла даже думать и просто делала то, что мне велели.

Вторая женщина сняла с меня наручники. Я разделась и повесила одежду на крючки. Вся эта ситуация меня очень смущала.

– Теперь мойся, – моя “нянька” указала на другой угол, который был закрыт с одной стороны перегородкой. Это был душ и, о боже, там были мыла и шампуни. Здесь не было грязи, плесени и мерзкой слизи, как в прошлом месте, где нас досматривали. Все было чисто и аккуратно. На полках даже были полотенца.

Я скрываюсь за перегородкой и включаю воду. Из крана потекла теплая вода. Черт, как приятно. Я не помню, когда мылась нормально в последний раз. С тех пор, как я покинула дом, это было всего пять раз. Пять раз за два месяца.

– Нет, мы пойдем попьем чайку, пока ты не закончишь свои дела, – даже не стоит смотреть на нее, чтобы знать выражение ее лица. За такую ухмылку хочется разбить ее лицо об стену.

Нужно просто представить, что здесь никого нет. Меня раньше не видели нагишом. А это, оказывается, очень сильное психологическое давление: стоять голой перед людьми, когда ты этого совсем не хочешь.

Я тщательно помыла волосы и, по просьбе Марии, дважды помыла тело с мылом.

Я не ослышалась? Что за собрание извращенцев?

– Что слышала, – женщины рассматривали меня со скучающим видом. – Хочешь чтобы это сделала я?

У этой женщины все в порядке с ориентацией? Надеюсь, что да.

Когда я наконец закончила мыться, мне дали два полотенца и попросили высушить волосы. Все это заняло примерно полчаса, если не больше. Получается, Эми тоже была здесь? Если да, то где она сейчас?

– Закончила? – женщина, которая не удосужилась представиться, подошла ко мне и потрогала волосы. – Пойдёт. Давай сюда руки, – она снова надела на меня наручники и завязала глаза. Затем меня накрыли чем то вроде мантии, завязав ее узлы на шее и пристегнув пару пуговиц.

Мы вышли из душа и снова пошли непонятно куда. Через несколько минут меня завели в какую-то комнату. Женщины без церемоний толкали меня из стороны в сторону, посадили на кровать и заставили лечь. Затем одна из них подняла мои руки над головой и зафиксировала их еще одними наручниками на изголовье кровати.

После она стянула с меня плащ и укрыла чем-то очень тонким. Это что, шелк?!

Пока они возились со мной, они игнорировали все мои вопросы. Я же была на грани истерики.

– Не дергайся. Скорее, ты порежешь себе кисти, чем сможешь освободиться.

“Да что ты говоришь?”, – хочу я орать во весь голос, но слова не выходят. От страха в горле встал ком. Я знаю, что мне не выбраться.

– Запомни главное: не разговаривай. С тобой не будут сюсюкаться. Нам нельзя вас трогать, чтобы сохранить для них. А они уже могут делать все, что захотят. Так что молчи, для своего же блага, – с этими словами женщины удаляются из комнаты. Я остаюсь в полной тишине, которая сейчас красноречивее многих слов.

Минут через десять дверь снова открылась. Я замираю, будто смогу слится с кроватью. Будто это как-то мне поможет.

Кто-то зашагал в мою сторону и присел на край кровати, которая прогнулась под его весом. В нос ударил аромат его тела. Так же от него немного пахло мокрой землей и дождем. Почему-то я сразу поняла, что это точно был мужчина.

Он мягким движением провел кончиками пальцев по моей скуле.

– Как тебя зовут? – голос его был приятным. С таким голосом можно легко навесить лапшу на уши, или вести долгие дискуссии, точно зная, что тебя слушают, или стать отличным оратором. Дерьмо, о чем я вообще сейчас думаю?

– Не твое собачье дело, – отвечаю я предательски дрожащим голосом.

– Думаю, ты не в том положении, чтобы мне грубить.

Его пальцы спускаются вниз по моей шее и начинают не спеша гладить ключицы. По коже пошли мурашки. Я ощутила приятный трепет внутри. Но почему? Это же омерзительно.

– Убери. От меня. Свои. Руки, – прошептала я как можно спокойнее, делая акцент на каждом слове.

Мужчина схватил меня за скулы одной рукой и прошептал совсем рядом, так, что я чувствовала лицом его теплое дыхание.

– Не стоит говорить со мной таким тоном, – в его ледяном голосе послышалась явная угроза.

Его рука скользнула вниз поверх шелковой ткани. Пальцы чертили круги на груди. Мои соски затвердели, внизу живота все сжалось от желания.

Я сжала колени, надеясь, что это осталось незамеченным.

Как можно чувствовать вожделение и отвращение одновременно? Первое я чувствовала всем телом, второе было в моей голове.

– Да пошел ты! Кем ты вообще себя возомнил?! – я резко дернулась всем телом. Мой голос сорвался на крик. Волна паники накрыла меня.

– Перестань строить из себя святую. Думаешь, я не вижу, как ты меня хочешь, – его голос все больше становился раздраженным.

Мария была права, мне следовало молчать. Я понимаю, что своими словами лишь больше дразню зверя, но не могу себя сдержать. Не могу же я просто молчать. Поток оскорблений и ругательств лился из меня без остановки.

– Сукин сын! Вы все сборище подонков, прогнивших изнутри. Творите, что хотите, возомнив себя богами, хотя это вас всех надо поубивать! – металл наручников больно впивался в кисти рук. – Отпусти меня!

– О, не бойся, я отпущу тебя, как только ты мне надоешь. Но не сильно радуйся. Лучше, чем здесь, тебе уже не будет.

Резко стянув с меня маленький кусок ткани, который, наверно, едва скрывал мое тело, он раздвинул мои колени и устроился у меня между ног.

– Через минуту ты будешь кричать от удовольствия подо мной. Так к чему все эти слова? – он схватил меня за щиколотки и согнул ноги в коленях. – Какой прекрасный вид.

Я подтянулась руками и скользнула вверх по простыне. С силой дернула ногами, освобождая их от плена его рук и ударила мужчину в грудь так, что разболелись стопы.

Через секунду мои бедра были прижаты его телом к матрасу, через две вспыхнула моя левая щека. От неожиданности я закричала. Кожа на лице начала гореть.

– Как это низко: насиловать и избивать девушек. Еще смеешь называть себя мужчиной! – сейчас к страху и злости прибавилась обида.

– Я ни разу не насиловал девушек. Я приносил им удовольствие, такое же, как и они мне, – от его нарочитого спокойствия в голосе кровь стынет в жилах. Кажется, эта была последняя капля. – Но раз ты так настаиваешь на животном…

Он резко перевернул меня лицом к кровати, затем приподнял мои бедра и грубо развел колени своими коленями. Все это произошло так быстро, что я даже не успела опомниться и что-нибудь ответить. Я слышала, как расстегиваются брюки. Он потянул меня за волосы, заставляя проснуться еще сильнее. Одним резким движением он вошел в меня сразу во всю длину. Острая и жгучая боль пронзила низ живота.

На пару секунд он замирает и издает тихий глубокий стон. Его пальцы впиваются в мои бедра. Он начал двигаться, буквально долбиться в меня резко и грубо. Комнату заполнили отвратительные звуки от шлепка тела о тела.

Я прикусила губы так, что во рту появился металлический привкус крови. Из меня вырывались стоны, но это были стоны вовсе не от удовольствия. По щекам потекли слезы.

Я пыталась как-то абстрагироваться, мысленно уйти отсюда, но ничего не выходило. Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

Я не просила его остановится, потому что не могла выдавить из себя ни единого слова. Чувствовала себя морально опустошенной. Кажется эта боль в душе была сильнее физической.

С ужасом для себя осознаю, что почти привыкла к этому и просто жду, когда он закончит. Громкие стоны перешли на тихие всхлипы.

Когда он начал двигаться быстрее, я поняла, что этот ужасный омерзительный акт совокупления близится к концу. После финальных толчков я почувствовала разряд небольшой теплой жидкости внутри себя.

Из его уст вырвался стон сущего наслаждения, и он не двигался какое-то время. Его член пульсировал. Когда он отпустил мои волосы, я уперлась лицом в кровать. Затем он медленно вышел из меня.

– Твою мать! – в его голосе слышалось изумление.

Вниз по бедру потекла тонкая струя крови. Остатки моей чести и достоинства.

“Уходи, пожалуйста, уходи”, – умоляла я его про себя.

Он замешкался, видимо, надевая штаны. Значит, все. Что будет дальше? Кто-то еще придет сюда?

Хлопнула дверь. Я не двигаюсь несколько минут. Когда я поняла, что больше никто не придет, я потянулась коленями к груди и разрыдалась.

Лучше бы они меня убили. Стать шлюхой для тех, кого ты ненавидишь, хочешь убить, уничтожить, кто отнял у тебя все, лишил нормальной жизни, – я не могу представить себе большего унижения. Что они со мной сделают? Все, что угодно. Эти люди безжалостны и бессовестны. Они пустят меня по рукам и будут драть до тех пор, пока их игрушка не сломается. А много ли для этого надо? Я морально подавлена, сломлена. Всю мою сущность готовы стереть в порошок. И все ради нескольких минут удовольствия.

– Вставай, – приказала Мария после того, как отстегнула мои руки от изголовья кровати. На меня что-то накинули сверху и повели в свою комнату. Когда я осталась одна, я оделась и свернулась клубочком на кровати.

К такому меня жизнь не готовила. Я была наслышана об их жестокости и бесчеловечности, но чтобы настолько… Больные ублюдки. Никогда не приму их сторону. Как их вообще можно понять? Возомнили себя хозяевами всего, начали эту бессмысленную войну.

Война… Сколько она уже идет? Лет десять? Пятнадцать? Здесь не было ни языка, ни религии, ни цвета кожи. Была только смерть. Несколько “умных” людей собрались вместе и решили, что ресурсов на всех не хватит. “Власть сильнейшим. И все остальное тоже”, – сказали они. Тех, кто не повиновался, убивали. Тех, кто бежал, находили и убивали. Тех немногих, кто сопротивлялся, убивали, устраивая показные казни. Столько смертей… Люди боялись и потому опускали руки. Но это была только иллюзия выбора. Они становились рабами, средствами достижения цели, расходным материалом. Не знаю, как здесь, но за стеной все было именно так.

Здесь был центр, откуда болезнь распространялась дальше. Безопасно было только там, куда они не добрались. Пока не добрались. Мы жили достаточно далеко отсюда. Так я думала до тех пор, пока они на моих глазах не убили родителей. Я сбегала, думая лишь о мести. “Надо найти Фила и убить их всех”, – думала я.

Со временем, ярость немного утихла. Путь сюда был долгим: мне понадобилось два месяца, чтобы подойти так близко. За это время планы изменились. Сейчас мне хотелось найти Фила и бежать так далеко, как сможем. Но вчера вышла осечка. Вот что бывает, когда пытаешься помочь людям. Эми тут не причем. Я не бросила бы любого, кто мог оказаться на ее месте. Она хотела помочь мне пробраться за стену, хотя и называла это самоубийством. Ну что ж, она помогла.

Мои мысли прерывает звук открывающегося дверного замка. В комнату заходит девушка на вид лет двадцати пяти. Она была красивой: длинные светлые волосы, собранные в хвост, полные розовые губы, точеные скулы и глаза небесно голубого цвета. На ней была форма цвета хаки, такая же, как у всех здешних людей. В отличие от всех женщин, которые здесь бывали, она не выглядела враждебно настроенной.

Это шутка? Здесь есть люди, разбирающиеся в медицине?

“Конечно, дубина. Здесь же не какое-то захолустье”.

Осмотрев меня, она заверила, что со мной все в порядке, и боли скоро пройдут.

– Это бы мне помогло? – спрашиваю я ироничным тоном.

– Вообще, да. Мужчины не любят пачкаться в крови. Может ты удивишься, но им нравится, когда девушка тоже получает удовольствие.

– Теперь это уже не проблема, – я невесело рассмеялась.

– Не будь упрямицей – не создавай себе лишних проблем.

– Не могу. Я знаю, на чьей я стороне, – девушка достала что-то из кармана. Это была баночка с таблетками. Она протянула их мне.

Конечно, знаю. Противозачаточные таблетки. Очень популярны сейчас. Никто не хочет рожать детей в этот убогий мир.

– Тогда ты знаешь, что с ними делать, – она встала и ушла.

Когда она вышла, за дверью послышались голоса. Я не расслышала, что ей сказали, но услышала ее ответ.

– Я делаю свою работу, Мари. Советую тебе заняться тем же.

– София, стой, – Фил не успевал за мной. Мы спускались вниз к реке, чтобы искупаться.

– Я уже сегодня набегался, – бросает он мне в спину.

– Слабак, – я поворачиваюсь и показываю ему язык.

У меня самой ныли все мышцы. Но прохладная вода в жаркий летний день казалась такой соблазнительной.

Когда я подошла к воде, я обернулась на брата. Он раздевался на ходу, бросая на землю свою одежду.

– Чего ждешь? Боишься? – он хитро улыбнулся.

Я надула губы. Плавала я пока плохо, поэтому одна в воду не лезла.

Фил разбежался и прыгнул в воду. На меня полетели капли воды.

– Вода отличная. Идем, Софи. Обещаю, я больше не буду смеяться.

Я медленно вошла в воду. Когда вода уже доходила до груди, я поплыла в сторону брата.

– Вот же, у тебя неплохо получается, – Фил тепло улыбался. – Когда вырасту, построю дом возле какого-нибудь озера. Каждый день будем туда ходить.

– Когда-нибудь обязательно. Не будем же мы всегда здесь жить.

Я собиралась спросить, почему это он не хочет здесь оставался, но замерла от ужаса, увидев его. Он был весь в крови.

– Софи, помоги! – крикнул он отчаянно, махая руками и расплескивая вокруг себя воду.

Я пыталась плыть к нему, но что-то держало меня за ноги. Когда я посмотрела вниз, я увидела мужчину, который тащил меня под воду. Его глаза были черными, как угли, а правую щеку будто прострелили насквозь. Уже будучи под водой, я увидела, что вся вода была красная от крови.

Поварачиваюсь лицом к стене и тихо барабаню по ней пальцами.

– Софи? Ты чего не спишь? Еще же так рано, – голос у нее был и впрямь сонный.

Я представила, как она потягивается на кровати и снова сворачивается в клубок. Прямо как кошка. Она и была похожа на кошку: загадочная, соблазнительная, грациозная.

– Ну… это не самое ужасное, что они могли с нами сделать.

– Софи, я не знаю, откуда ты приехала, но наш город подчинили себе одним из первых. Они выслали к нам десятки своих людей, которые надзирали за нами. За все эти годы всякое случалось…

– Это же ненормально! Эми, неужели ты так легко с этим смирилась? – не могу поверить в то, что она говорит.

– Я не мечтала стать шлюхой. Я просто говорю, что это не так уж и плохо. К тому же, у нас был день, чтобы морально настроиться.

– О чем ты говоришь? – я не понимала ее все больше.

– Я догадалась, зачем нас везут сюда уже на границе поселения. Думаешь, зачем они раздели и отмывали нас? Чтобы заценить наши прекрасные природные данные.

Природные данные? Знала бы она, чем я обязана своим “природным данным”. Может лицом я и получилась милашкой (спасибо родителям), но свое тело сделала таким я сама. Конечно, и тут не обошлось без родителей. Отец готовил нас с Филом к войне с самого детства, но лишь для того, чтобы суметь себя защитить. Времена были неспокойными уже тогда.

“Для того, что дать отпор, не достаточно знать, как и куда надо бить. Нужно иметь для этого силы”, – говорил нам отец. Мы занимались почти каждый день. Поначалу было трудно, но со временем мне это начало нравиться. Мне нравилось, что Фил начал проигрывать мне не понарошку. Нравилось попадать прямо в цель одним выстрелом. Нравилась боль в мышцах после изнуряющих тренировок. Нравилось бегать по утрам. Нравилось быть сильной, вырубать людей одним точным ударом. И мне нравилось мое тело. В моем видении я довела его до совершенства. Это была огромная, тяжелая работа над собой. Но оно того стоило, ведь благодаря этому я добралась сюда живой. И никакие “природные данные” здесь ни при чем. Но Эмилии не обязательно это знать.

–– Знаешь, один из них мне даже понравился, – вырывает она меня из моих размышлений.

Погодите, что?! Один из них?! Наверно, мои глаза округлились так, что почти вылезли из орбит. Какого хрена?!

Какое-то время молчу, не находя подходящих слов. Вопрос слишком резкий, личный, но я не могла не спросить:

– Четверо. Или пятеро? Точно, их было пять, – рассказывает она будничным тоном, как о покупке овощей на рынке.

“Их было пять”. И она так спокойно об этом говорит?! Больше я ничего не спрашивала. Не хотела выяснить еще какую-нибудь жуткую подробность.

Я целый день провалялась в кровати, почти не притрагиваясь к еде. После обеда Эми увели. Я с ужасом ждала, когда придут за мной. Но никто не пришел. Ни после обеда, ни после ужина. Эми вернулась, когда на улице уже стемнело. Мы больше не обсуждали ситуацию, в которой оказались. Не могла выслушивать ее слова о том, что ее все устраивает. Мы говорили об обыденных вещах, рассказывали друг другу старые истории. Разговоры с ней мне помогали. Они спасали от одиночества, от чувства обреченности, от воспоминаний, которые вырывались наружу. Но во сне я не могла их контролировать. Сегодняшняя ночь не была исключением. Мне снова и снова снилось то, как мои любимые люди истекают кровью, и я не могла им помочь.

– Прости меня, Фил, – повторяла я, как сумасшедшая, когда проснулась.

Мой брат ушел добровольцем на войну год назад, потому что “не мог спокойно смотреть, как страдают люди”. Он надеялся изменить ход событий, а я не представляла, как он собирается это сделать. Последнее письмо от него мы получили полгода назад, и я знала, где его искать, но не знала, жив ли он сейчас. Какое безумие: я ищу брата или его труп. Где-то внутри я чувствовала, что он жив. Это же Фил, он не пропадет, его вырастили таким. Не могу же я потерять всех разом?

После ужина, к которому я даже не прикоснулась, ко мне пришла Мари. Все то же самое: наручники, повязка, душ. Я не сопротивлялась, у меня не было сил. Меня будто заперли в собственной голове, где я сидела в маленькой клетке, кричала и плакала от безысходности положения. А снаружи наверно казалась бесчувственной куклой, которая делала все, о чем просили. И даже когда я лежала связанная голышом в кровати, мне было плевать на то, что произойдет. Хуже уже не будет.

Скрипнула дверь и послышались тяжелые шаги. Когда он присел рядом со мной на кровать, я поняла, что это тот же человек. Я узнала его по запаху.

Он провел пальцами по тому месту, куда ударил два дня назад. Я поняла, что там вышел синяк, когда почувствовала боль при прикосновении еще вчера утром. Вряд ли он еще прошел.

Его прикосновения были осторожными, даже робкими. Теплое дыхание щекотало кожу. Он стянул с меня шелковое покрывало и какое-то время не притрагивался, наверно, наблюдая. Затем он провел костяшками по моим ребрам.

– Изводить себя голодом – не самое мудрое решение, София, – произнес он спокойным тихим голосом. – Мне от этого ничего не будет. Но тебе стоит знать, что голодная смерть – это мучительно и долго.

– Знаешь, мы с тобой могли бы неплохо… поладить.

Поладить? Серьезно? Если бы не вся эта ситуация, я бы рассмеялась ему в лицо. Но я молчала.

– Ты сегодня подозрительно тихая, – он взял меня за подбородок и чуть наклонил голову влево, видимо, в свою сторону.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я шепотом, забывая добавить слово “услышать”.

– Чего я хочу? – переспросил он, отстегивая наручники от изголовья кровати. – Вставай. Только не глупи, – он взял меня за локоть и помог сначала встать на пол, затем, давя на плечи, поставил на колени.

Я чуть приподняла руки, он взял мою ладонь и обхватил ею свой член, сжал его и начал водить ею вперед назад. Я слышала, каким тяжелым и неровным стало его дыхание.

– Открой рот, – сказал он севшим голосом. Он провел пальцем по моей нижней губе, заставляя открыть рот еще шире.

Я осторожно наклонилась вперед, обхватывая его член губами. Он запустил руки мне в волосы и начал толкаться мне в рот. Я не сопротивлялась. Запертая часть меня билась о стены от очередного унижения, но внешне это никак не выражалось.

Его движения были плавными, неторопливыми. Куда подевался тот зверь, который отымел меня в прошлый раз? Его сегодняшнее спокойствие и хорошее настроение настораживали меня. Я все ждала, когда же монстр вновь выберется наружу. Возможно, тогда я спровоцировала его сама, хотя это его никак не оправдывает.

По мере того, как он наращивал темп, он сильнее тянул мои волосы. Когда он дошел до финала и кончил мне в рот, у меня возникла противная мысль о том, что он метит меня везде, где может.

Я чуть запрокинула голову назад и опустила руки на колени.

– Вставай, – он помог мне подняться и снова лечь на кровать. – Надеюсь, тебе хватит ума, чтобы не дурить, если я не пристегну твои руки, – говорил он, поднимая их над моей головой. Я кивнула. – А теперь скажи мне, чего хочешь. Ты же понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?

Конечно понимаю. Он говорил про секс. Но что конкретно он хочет от меня услышать? Давай попробуем в другой позе?

– Ну же, Софи, скажи, чего ты хочешь, – промурлыкал он. Такой довольный, но, наверно, не до конца удовлетворенный, если он все еще здесь.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Пленница - Elle Vina - Читать онлайн любовный роман

Elle Vina

Аннотация к роману
«Пленница» - Elle Vina

1 Страница

Пленница - Elle Vina - Читать онлайн любовный роман

Elle Vina