Разделы библиотеки
ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНА - Наталья Новгородская - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНА - Наталья Новгородская - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Новгородская Наталья
ПОД МУЗЫКУ ШОПЕНА
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 4. Игра.
Через несколько дней после концерта, Василиса Ивановна, кончив пить чай в своей изысканно обставленной зелёной гостиной, попросила Лизет остаться и попросила её сесть. Она, конечно, знала, что произошло недавно, но не это её волновало, а слухи, которые донесли её знакомые: дескать, её сын появился в обществе с неизвестной юной девицей, и так много уделял ей внимания, что многие уже поговаривают об их скором союзе. Глазуновой с улыбкой всем приходилось объяснять, что это её племянница, несчастная и одинокая, которую по её просьбе сын приобщал к искусству, сама-то она тёмная и необразованная, не обладающая должными манерами и светским воспитанием, но, благо, она, Василиса Ивановна, почитает своим долгом просвещать и заботиться о бедной сироте. “Это мой крест, который я на себя взяла ради её бедной матушки. Если бы кто-нибудь знал, сколько я времени трачу на совершенство её манер!“, – говорила она своим подругам, и они сочувствовали ей, называли её благодетельницей для сирот и хвалили её чуткое сердце.
На самом деле её заботило лишь одно – пресечь любые, даже неосознанные попытки Лизет привести её сына к алтарю, поэтому она и усадила девушку рядом с собой и ласково взяла её за руки. Девушка чувствовала холод золотых колец на её пальцах и невольно внутренне сжалась, а взгляд серых глаз заставил её потупить свои очи в пол. Хоть и говорила Глазунова ласково с нею, но сердце Лизет дрожало при каждом слове.
– Я возложила на себя обязанности по опеке над тобою, поэтому, чувствуя себя должной заботиться о тебе и твоём моральном облике, хочу предостеречь тебя от ошибок, которые ты можешь совершить в силу своей неопытности и незнания света. Девушка в твоём положении, без средств, никому неизвестная в Петербурге, может вызвать нездоровое любопытство в обществе, которое любит всё новое и неизвестное. Новых людей начинают рассматривать, как диковинных животных в зверинце, то дразня, то смеясь над ними. Надобно иметь твёрдый характер, чтобы хорошо зарекомендовать себя в свете, справляться со злыми языками и завоевывать доброе расположение. У тебя же характер мягкий, покладистый, я и сейчас вижу, что ты стыдишься и жалеешь, что поехала на этот концерт. Тебе ведь было неуютно?
Лизет кивнула. Она тоже кивнула в ответ, как бы сочувствуя девушке и принимая её сторону.
– Я понимаю, тебе захотелось почувствовать себя светской дамой, блеснуть в изысканном обществе, это естественное искушение для юной девушки. Но я здесь, чтобы предостеречь тебя.
Её голос, вкрадчивый и ласковый, всё более проникал в душу Лизет и отзывался там эхом, она с трудом уже сдерживала слёзы, чувствуя себя самой неблагодарной и самой ничтожной из всех.
– Тебе следует больше заниматься своим совершенствованием, ты ещё до конца не искоренила свою провинциальность, чтобы считаться способной выдержать давление общества. Ты ещё только в начале пути, и, возможно, когда-нибудь ты разовьёшь свои способности нравиться и покорять до того, что сможешь показаться в обществе.
Финалом этой речи была самая ласковая улыбка, на которую была способна Василиса Ивановна. Лизет тихо поблагодарила свою покровительницу, и, стараясь идти как можно тише, покинула комнату. Хозяйка дома наконец-то выдохнула, убеждённая, что она путём внушения стыда и робости понизила самооценку своей подопечной до такой степени, что она теперь побоится и думать без её позволения о чём-либо касательно высшего общества, а не то что о свадьбе с её сыном. По правде сказать, она была убеждена, что у той и мыслей таких не было, но лучше предупредить беду, чем слишком поздно обратить на неё внимание.
Лизет пришла в свою маленькую комнату, которая находилась в другом крыле, где было всегда тихо и куда никогда не водили гостей, и, наконец, слёзы полились из её глаз, быстро стекая по щекам, и собираясь за воротом платья. Слова тётушки ещё несколько минут отзывались в её сердце, пока она совсем не пришла в себя, и тогда уж стала обдумывать происшедшее. Ясно, что её благодетельница совсем не знает Лизет, иначе не стала бы говорить о её несуществующем желании блистать в свете. Не знает она и о настоящих её желания и чаяниях, что свидетельствует не столько о заботе, а сколько о формальности, которую она выполняет, пользуясь зависимостью своей племянницы и не гнушаясь использовать её в качестве то ли служанки, то ли компаньонки.
Девушка прислонилась к оконной раме; за окном моросил мелкий дождик, ударяясь о стёкла, он играл какую-то загадочную и грустную мелодию. Она прислушалась. Одиночество, холод, тоска – вот о чём были эти мотивы. Лизет знала, что она чужая в этом прекрасном доме и этом хмуром городе. Она снова потеряла то, что приобрела в пансионе мадам Фроссар – дружбу, участие и свободу. Девушка без средств не может считаться свободной, но освободят ли её из этой золотой клетки, если она попросит? Скорее, нет, да у неё не хватит сил и смелости, чтобы самой идти по жизни, борясь со всеми невзгодами самостоятельно.
Мишель, наоборот, был в прекрасном расположении духа, впрочем, как обычно. Он не знал, какие подозрения на его счёт были у его матушки, а если бы узнал, то его бы очень озадачило, что она могла подозревать между ними какую-то связь, кроме родственной. Ему казалось, что сестрица стала положительно влиять на него, и чем больше времени она жила у них, тем сильнее он привязывался к ней. Он не стал её знакомить с друзьями, видя, что она предпочитает тихую домашнюю атмосферу шумным развлечениям, а музицирование – изысканным балам; казалось, он уважал её так, как никакую другую женщину, исключая, конечно его мать. Лизет отказывалась от его приглашений в театр или в модный салон Жюстины Богарте, светской львицы, у которой часто собиралось высшее общество, известные музыканты, поэты и певцы. Ничто не могло соблазнить его кузину ещё раз выйти в свет, хотя она и виду не подавала, как бы ей хотелось хоть раз побывать там, проскользнуть незаметно туда тенью или, облачившись в платье служанки, постоять в сторонке, спрятавшись за занавесь.
Она пыталась найти успокоение в музыке, и когда музыкальная гостиная была свободна, проводила время за фортепиано. В остальные часы Лизет была занята различными домашними делами, которые на неё возлагали в большей степени её добросердечие и податливость, и в меньшей – её зависимое положение в семье.
Однажды Мишель застал её в музыкальном салоне одну и спросил то, что уже давно волновало его:
– Я знаю, что вы любите музыку, так почему же вы редко играете?
– У меня теперь так много дел, что времени на упражнения почти нет, но я бы больше огорчилась, если бы причинила вашей семье неудобства. Я люблю играть, но если нет возможности, то могу найти удовольствие и в чём-нибудь другом – чтении или шитье, например.
Он фыркнул:
– Очень скучные занятия для такой талантливой барышни. Вам следует больше музицировать, иначе ваши пальцы обмякнут.
Она попыталась не рассмеяться, а он продолжал:
– Ах! Если бы у вас был свой инструмент, вы могли бы играть хоть всю ночь, упражняясь, а потом бы давали концерты не хуже Мари Плейель!
Она возразила, что недостойна такого эпитета.
– А скажите мне, милая кузина, чему ещё учат в пансионах девиц, кроме игры на фортепиано? – спросил он и лукаво улыбнулся.
– Мадам Фроссар – очень разносторонняя и либеральная натура, она позволяла нам делать всё, что мы захотим, лишь бы это не мешало учебному процессу. Я не хочу хвастаться, но мне она привила любовь к великолепным, серьёзным произведениям. Благодаря ей я научилась играть что-то ещё кроме мазурки и романса.
– И что же она, полагаю, стара и некрасива? – видимо такое у него было представление о хозяйках пансионов для благородных девиц.
– О, Нет! Конечно, она немолода, но выглядит хорошо для своих лет. Я полагаю, она сохранила романтичную натуру благодаря тому, что до сих пор влюблена, – эту фразу она сказала ему шёпотом, словно боясь, что её могут услышать.
Он удивился:
– В кого?
– Конечно, в Шопена! Она была на его концерте, и, кажется, тогда-то и посетило её это чувство, которое она пронесла через всю жизнь. Конечно, она ни о чём таком не говорила, это всего лишь мои наблюдения, – добавила она поспешно, не желая компрометировать свою учительницу.
– Вероятно, он был очень красив?
– Я бы так не сказала. Но, полагаю, его талант притягивал к нему многих женщин. Он был невероятным, удивительным человеком, это несомненно.
– Я не понимаю, как можно кого-то любить на таком расстоянии? Да ещё спустя столько лет? Мне кажется, это всё сказки для романтичных натур, человеческое сердце черствеет со временем.
– Я полагаю, что настоящая любовь способна на многое, это высший дар, который мы можем получить, и только человек, её испытавший, может открыть свою настоящую натуру.
Он посчитал, что она много читала романов в пансионе и поэтому такая излишне романтичная, он бы хотел ещё что-то добавить, но заметил, что она уткнулась в ноты и не желает более продолжать эту тему, и сказал:
– Ладно, я больше не буду беспокоить вас глупой болтовнёй, ведь вы любиет серьёзные материи! Поэтому, милая кузина, не соизволите ли доставить мне радость и сыграть что-нибудь из вашего Шопена?
Такой поворот дела ей был по душе, и она села на стул за фортепьяно, он же вальяжно устроился в кресле, закинув ногу на ногу. Её пальцы плавно касались клавиш, голова слегка качалась в такт музыке, спина оставалась прямой. Как золотошвейка вышивает изысканный узор из нитей, так же Лизет плела свою мелодию, перебирая клавиши, то ускоряя, то замедляя темп. В простом сером платье, она выглядела такой хрупкой и одновременно сильной, играя эту незнакомую ему мелодию.
Он невольно залюбовался ею, ведь только сейчас он обратил внимание, что у неё очень утончённый профиль и длинные ресницы, хоть картину пиши! Но писать красками он не умел, ему лучше удавались словесные описания и высокопарные выражения своего восторга. Пока она играла, он придумывал слова восхищения, которыми мог бы одарить её, и всё, что ему приходило в голову казалось недостаточно оригинальным и выразительным. К музыке он был равнодушен, и эта мелодия не произвела бы на него впечатления, если бы её сыграл кто-нибудь другой. Он не смог уловить ни отчаяния, ни тоски, ничего, что Лизет вкладывала в свою игру, он лишь видел, что она красива и понимал, что играет очень хорошо.
– Как вам? – спросила она, когда закончила.
– Это было восхитительно! – улыбнулся он, всё ещё очарованный её образом. – Вы должны больше практиковаться, а я – вас чаще слушать.
Тут им помешала горничная, вошедшая в комнату. Матушка зовёт его в свою гостиную, и ему надобно срочно идти. “Что поделать, в своём доме я невольник”, – произнёс он, и, поклонившись, вышел из комнаты. Если бы Лизет сказали, что этот маленький концерт может изменить всю её жизнь, она бы ни за что не поверила.
.Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры