Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель - Розамунда Пилчер - Читать онлайн любовный роман

2 Страница

– Здравствуйте, – сказала Флора.

– Предаешься счастливым воспоминаниям?

– Да. Пожалуй.

– Ну и как тебе здесь?

В его речи звучали мягкие модуляции, характерные для Западной Шотландии. Значит, он местный житель. И знает Розу. Но кто он такой?

– Хорошо, – сказала Флора, чувствуя, что голосу недостает уверенности.

Незнакомец сунул руки в карманы брюк.

– Я не думал, что ты осмелишься вернуться.

– Не слишком-то радушный прием.

– Не прикидывайся дурочкой, Роза. Ничего другого ты и не могла от меня ожидать.

– И почему же мне не следовало приезжать?

В уголках его губ мелькнула усмешка, но выражение лица оставалось по-прежнему холодным.

– Ни к чему задавать этот вопрос. Мы оба знаем ответ.

Флора начала испытывать смутное беспокойство.

– И вы пришли только для того, чтобы сказать мне это?

– Нет. Я пришел, чтобы сказать тебе другое. Напомнить, что ты больше не наивная девочка. Ты обручилась с Энтони. Ты взрослая женщина. И я надеюсь, что для своего же блага ты будешь вести себя достойным образом.

– Вы мне угрожаете? – спросила Флора как можно более небрежным тоном, чтобы не выдать охватившую ее тревогу.

– Нет. Предостерегаю. По-дружески. Желаю удачного дня. Можешь продолжать собирать свои ракушки.

Он повернулся и пошел прочь. Вот он достиг камней, легко взобрался по ним, сел в машину и уехал по дороге, которая вела в Тарбол.

Флора все еще держала в руках ракушки. В голове роились вопросы. И на них был только один возможный ответ. У Розы был какой-то неудачный роман с этим мужчиной. Иначе с чего бы он стал сейчас так с ней разговаривать?

Она бросила ракушки на песок и пошла обратно, спеша найти утешение в дружеском тепле Фернрига. Ей хотелось отыскать Энтони и рассказать ему об этом странном разговоре, но она передумала это делать. В конце концов, ее это не должно задевать. Она – Флора, а не Роза и приехала сюда только на два дня. Завтра вечером она уедет и никогда больше не увидит этих людей. И больше не встретится с этим мужчиной. Он знаком с Розой, но это не означает, что он – друг Армстронгов. И даже если он их знакомый, маловероятно, чтобы Таппи пригласила такого типа в дом.

Придя к такому заключению, Флора решила выбросить инцидент из головы. Но все же у нее в душе остался неприятный осадок: похоже, Роза вела себя не так, как следовало.

Как же Флора обрадовалась, увидев Энтони и Джейсона, идущих ей навстречу! Оба были одеты в старые джинсы и толстые свитера. Джейсон кинулся к ней, споткнулся о развязавшийся шнурок, упал, тут же поднялся и снова побежал. Флора подхватила мальчика и закружила в воздухе.

– Мы искали тебя, – сказал Джейсон, когда Флора поставила его на землю. – Скоро обед. Будет пастуший пирог.

– Извини. Я не думала, что уже так поздно. – Она подняла голову и посмотрела на Энтони.

– Доброе утро, – сказал он. Потом неожиданно наклонился и поцеловал ее. – Как ты себя чувствуешь?

– Очень хорошо.

– Миссис Уотти сказала нам, что ты пошла на берег. Ты нашла дом на пляже?

– Да.

– Все в порядке?

Он спрашивал не о доме, а о том, как она справляется с ситуацией, в которую он ее втянул. Его забота тронула Флору, и поскольку она не хотела напрасно волновать его, то улыбнулась и заверила, что все отлично.

– Ты подходила к дому на пляже? – спросил Джейсон.

– Да. – Флора взяла его за руку, и они зашагали по дорожке. – Но там все заколочено, и я не смогла заглянуть внутрь.

– Я знаю. Уотти заколачивает его на зиму, чтобы мальчишки из Тарбола не разбили стекла. Однажды кто-то влез внутрь через разбитое окно и стащил одеяло, – рассказал Джейсон. В его глазах это явно было тяжким преступлением.

– А ты чем занимался сегодня утром? – спросила Флора.

– Мы ездили в Лохгарри к Уилли Робертсону насчет выбоин на дороге. Уилли обещал на следующей неделе приехать на специальной машине и заделать ямы асфальтом.

– Возможно, это произойдет в следующем году, – сказал Энтони. – Здесь ведь Западная Шотландия и люди не привыкли следить за временем.

– Миссис Робертсон дала мне ириску, а потом мы поехали на пристань в Тарболе, там стоял корабль из Дании, и они грузили селедку в бочках, и я видел, как чайка одним махом проглотила целую рыбину.

– Да уж, эти чайки очень прожорливые.

– А еще Энтони обещал после обеда сделать мне лук и стрелы.

– Может, мы спросим Розу, чем она хочет заняться после обеда? – предложил Энтони.

Джейсон с тревогой поднял на нее глаза:

– Ты ведь согласишься делать лук и стрелы?

– Да, конечно. Но я надеюсь, это не займет много времени. А потом мы могли бы пойти на прогулку и взять с собой собак. Они ведь любят гулять?

– Да, Пламмер любит. А Сасси ленивая, она все время сидит на кровати у Таппи, – ответил Джейсон.

– Ей там очень уютно.

– Таппи ее любит. Но мне не нравится сидеть рядом с Сасси – у нее из пасти противно воняет.

Поскольку в столовой уже накрыли к званому ужину, обед устроили в кухне. Большой стол застелили скатертью в сине-белую клетку, а для украшения поставили букет желтых хризантем. На обед подали обещанный пастуший пирог и печеные яблоки. Еда была простой, горячей и очень вкусной. Затем миссис Уотти сварила кофе. За обедом обсуждали планы на остаток дня.

– Я иду в сад, – решительно заявила Изабель. – Погода наладилась, и я не хочу ее упускать.

– Мы собираемся на прогулку, – сказал Энтони.

– Тогда возьмите с собой Пламмера.

– Но, Энтони, ты же обещал… – начал Джейсон.

– Еще одно слово про лук и стрелы, и первая стрела из этого лука, если я его сделаю, полетит в тебя, прямо в лоб, – перебил его Энтони. Он выпустил воображаемую стрелу в племянника. – Памм!

– Нельзя целиться в людей, – нравоучительно заявил Джейсон. – Никогда не направляй оружие на другого человека.

– Справедливая критика, – признал Энтони, – но бесполезная. – Он повернулся к Флоре. – Может, на минутку поднимемся к Таппи?

Но тут вмешалась миссис Маклеод:

– Миссис Армстронг плохо провела ночь, она почти не спала. Я как раз собиралась предложить ей вздремнуть после обеда. Не надо ее беспокоить.

– Как скажете, сестра, – кротко согласился Энтони. – Ваше слово – закон.

Миссис Маклеод отодвинула свой стул и встала, возвышаясь над всеми, как строгая нянька.

– А когда мы сможем увидеть Таппи? – спросил Энтони.

– Например, перед ужином. Когда вы оденетесь и будете готовы к приходу гостей. Ей будет очень приятно посмотреть, какие вы нарядные.

– Хорошо. Тогда скажите ей, что мы придем примерно в семь часов при полном параде.

– Хорошо, – сказала миссис Маклеод. – А теперь прошу меня извинить. Мне пора к моей пациентке. Спасибо за обед, миссис Уотти. Все было очень вкусно.

– Я рада, что вам понравилось, – просияла миссис Уотти.

Когда сиделка ушла, Энтони облокотился о стол и сказал:

– Как я понял, здесь собираются устроить какой-то грандиозный прием. Кто приглашен?

– Анна и Брайан. И еще мистер и миссис Кроутер…

– Еще не легче, – пробормотал Энтони.

Изабель бросила на него холодный взгляд и невозмутимо продолжила:

– И еще Хью Кайл, конечно, если у него не будет срочных вызовов.

– Это уже веселее. Хоть будет с кем поговорить.

– Не пытайся выглядеть слишком умным, – предупредила его Изабель.

– Ему не застать врасплох мистера Кроутера, – заметила миссис Уотти. – Мистер Кроутер очень остроумен.

– А кто такой мистер Кроутер? – спросила Флора.

– Местный священник, – произнес Энтони с нарочитым шотландским акцентом.

– А миссис Кроутер преподает в воскресной школе, – вставил Джейсон. – И у нее очень большие зубы.

– Джейсон! – одернула его Изабель.

– Это чтобы съесть тебя, – пошутил Энтони. – Ты тоже приглашен на этот ужин, Джейсон?

– Нет. Я отказался. Лучше поужинаю на кухне с миссис Уотти. А тетя Изабель даст мне бутылку кока-колы.

– Если разговор за ужином будет слишком скучным, я, пожалуй, присоединюсь к тебе.

– Энтони! – опять воскликнула Изабель.

Флора видела, что Изабель отлично понимает: Энтони ее поддразнивает. Наверное, он всю жизнь поддразнивает ее, и, быть может, именно поэтому она так скучает без него и ждет его приезда.

Изготовление лука и стрел заняло немного времени. Надо было отыскать хороший перочинный нож и кусок бечевки нужного размера, а потом срезать подходящую ветку. По-видимому, Энтони не в первый раз занимался изготовлением такого предмета, как лук. Он довольно ловко работал ножом, чертыхаясь время от времени, и наконец лук и стрелы были готовы. На стволе дерева нарисовали мелом цель, и Джейсон, старательно прищурившись, начал пускать стрелы. Только одна из них слегка задела цель.

– Их надо оперить, – сказал Энтони.

– А как?

– Я покажу тебе завтра. На сегодня хватит.

– Покажи сейчас!

– Нет. Сейчас мы пойдем гулять. И возьмем с собой Пламмера. Хочешь пойти с нами?

– Да.

– Тогда убери лук и стрелы.

Джейсон взял свое новое приобретение и понес, чтобы положить в уголок за дверью, где хранились остатки набора для игры в крокет и несколько старых шезлонгов. Энтони подошел к Флоре и Пламмеру, которые сидели на траве и терпеливо дожидались окончания тренировки в стрельбе из лука.

– Извини, – сказал он. – Это заняло довольно много времени.

– Все в порядке. Я не ожидала, что день будет таким теплым, почти как летом.

– Здесь погода часто меняется. Сегодня почти летний день, а завтра может быть ливень. – Увидев бегущего к ним Джейсона, Энтони протянул Флоре руку, помогая подняться на ноги. – Идем.

Они прошли по дорожке, вышли за ворота и стали подниматься по склону горы, которая возвышалась позади дома. Пересекли скошенное поле и пастбище со стадом коров. Потом вскарабкались на невысокую каменную стену и спрыгнули вниз в заросли вереска. Пламмер, рыская вокруг с опущенным носом и задранным хвостом, вспугнул стайку куропаток, которые с тревожными криками вспорхнули прямо у них из-под ног.

Подъем становился все круче. Впереди показалась брошенная покосившаяся хижина. Рядом с зияющим чернотой дверным проемом росла рябина, усыпанная алыми гроздьями ягод, а чуть поодаль, словно на страже, стояла одинокая сосна, искривившаяся в борьбе с постоянными ветрами.

Перед хижиной протекал ручей с коричневатой от примеси торфа водой. Он спускался с холма вереницей миниатюрных водопадов и небольших заводей, где под нависающими кустиками вереска собиралась темная пена. Повсюду рос изумрудно-зеленый тростник. Почва была болотистой. Они перешли через ручей по шатающимся камням и подошли к полуразрушенным стенам хижины.

Отсюда, с гребня горы, открывался неожиданно захватывающий вид во все стороны. К югу, за лесистыми холмами, лежал залив Арисейг, к северу – узкое озеро, голубые воды которого были скованы массивными склонами гор. А к западу…

Они сидели, прислонившись к каменной ограде, и не могли отвести глаз: ярко-синее море сверкало солнечными зайчиками. Небо было безоблачным, а воздух чистым и прозрачным. Острова выглядели как миражи.

– Как было бы здорово жить здесь и каждый день любоваться такой красотой.

– Да, но только большую часть времени всего этого не видно. Либо идет дождь, и ты не можешь ничего разглядеть дальше кончика носа, либо дует жуткий ветер.

– Экий ты пессимист!

– «Пустынный дом, пустынный луг и лужа во дворе», – процитировал Энтони. – Роберт Льюис Стивенсон. Таппи читала его мне и Торквилу, когда мы были маленькими. – Он вытянул руку, указывая на острова. – Маленький остров называется Мак. А вон тот – Эгг. Гористый остров – Рам, а справа от тебя пролив Слейт.

Вершины дальних горных пиков сверкали серебром на фоне неба.

– Похоже на снег, – сказала Флора.

– Это и есть снег. Наверное, зима будет суровой.

– А вон то горное озеро, как оно называется?

– Лох-Фада. И тот морской залив, что возле дома на пляже, тоже называется Лох-Фада. Пресноводное озеро соединяется с морем как раз там, где по мосту проходит дорога. Там построены дамба и рыбоподъемник для лосося…

Он замолчал. Рассказывая, он совсем забыл о Джейсоне, который стоял рядом и удивленно слушал.

– Зачем ты рассказываешь все это Розе, как будто она никогда не была здесь? Как будто она ничего здесь не знает?

– Ну, видишь ли… – замялся Энтони.

– Это было так давно, – быстро нашлась Флора. – Мне тогда было всего семнадцать лет, и я не спрашивала, как что называется. А теперь мне интересно.

– Наверное, потому, что ты приедешь сюда жить.

– Но я не буду жить здесь.

– А когда выйдешь замуж за Энтони?

– Энтони живет в Эдинбурге.

– Но ведь ты будешь приезжать сюда, к Таппи?

– Да, – пришлось согласиться Флоре. – Да, наверное.

Воцарившееся после этого напряженное молчание было, к счастью, нарушено Пламмером, которому вздумалось погонять кролика. Он бросился за добычей, размахивая ушами, Джейсон пустился вдогонку.

– Пламмер! Пламмер, непослушный пес. Назад! – Джейсон бежал, смешно перебирая ногами. Ветер относил в сторону его пронзительный голосок. – Назад, Пламмер!

– Может, ему помочь? – спросила Флора.

– Нет, он сам справится. Мы чуть было все не испортили. Джейсон смышленый мальчишка. Я и не заметил, что он нас слушает.

– Я тоже.

– Ты готова к сегодняшнему вечеру? Сможешь поддержать разговор?

– Если ты будешь рядом, то да.

– Знаешь, я просто дразнил Изабель за обедом. Все приглашенные – очень милые люди.

– Не сомневаюсь.

Энтони с некоторым смущением признался:

– Знаешь, я никак не могу привыкнуть к тому, что ты выглядишь совершенно как Роза, но при этом ты – не она.

– А ты хотел бы, чтобы я была такой же, как она?

– Нет. Просто вы с ней чем-то отличаетесь.

– То есть ты не влюблен в меня так, как был влюблен в Розу.

– Верно, но не понимаю почему.

– Потому что я – Флора.

– Ты лучше. Роза никогда не нашла бы времени для Джейсона. Она не стала бы разговаривать с людьми вроде миссис Уотти или сестры Маклеод.

– Зато она знала, что сказать тебе, и, может быть, это более важно.

– Она сказала мне «прощай», – с горечью заметил Энтони, – и уехала на остров Спецес с каким-то чертовым греком. – Он грустно усмехнулся. – Знаешь, я действительно хочу жениться. Мне уже тридцать лет. Я не собираюсь всю жизнь оставаться холостяком. Но мне почему-то никак не удается встретить подходящую девушку.

– В Эдинбурге полно симпатичных молодых девушек.

Энтони рассмеялся:

– Откуда у тебя такое мнение об Эдинбурге?

– Вообще-то, все мои впечатления об этом городе ограничиваются ужином с Энтони Армстронгом. – Она посмотрела на часы. – Нам пора возвращаться. Если Изабель собирается надеть фамильные бриллианты, то мне надо как минимум вымыть голову.

– Да, конечно. А мы с Джейсоном обещали помочь Уотти с курами. – Он коротко рассмеялся. – Прелести семейной жизни.

Потом наклонился и крепко поцеловал Флору в губы. Отстранившись, она спросила:

– Это поцелуй для Розы или для Флоры?

– Для тебя.

Солнце садилось в море среди всплесков жидкого золота и багрянца. Флора вымыла голову и теперь пыталась высушить волосы с помощью древнего фена, позаимствованного у Изабель. Раздвинув оконные шторы, она смотрела на закат с недоверчивым восхищением. Цвета постепенно менялись, и острова из розовых превратились в сумеречно-синие. Море казалось зеркальным отражением неба; с исчезновением последних лучей солнца оно потемнело, окрасившись в цвет индиго, и на нем зажглись звездочки огней рыбацких судов, вышедших из Тарбола на ночной лов.

Тем временем дом оживился, повсюду раздавались приятные звуки – шла подготовка к вечернему празднику. Обитатели дома сновали туда-сюда по лестницам и коридорам, окликали друг друга, разжигали камины. Из кухни доносился аппетитный запах.

У Флоры не было проблем с выбором, что надеть, поскольку из того, что она взяла с собой, только один наряд подходил для такого торжественного случая: длинная юбка из шерсти бирюзового цвета, шелковая блузка и широкий белый ремень. Вообще-то, учитывая, как мало времени оставалось у нее на сборы в Лондоне, удивительно, что она захватила хотя бы это. Одевшись, она подкрасила глаза, надела сережки и надушилась духами, которые Марсия подарила ей на день рождения. Их запах мгновенно вызвал образы Марсии, отца и дома в Корнуолле, образы такие живые и яркие, что Флора вдруг растерялась.

Что она делает здесь? Нереальность происходящего приводила ее в ужас. Девушка села перед зеркалом, посмотрела на свое отражение и поняла, что предстоящий вечер будет кошмаром, сплетенным из лжи. Она не выдержит напряжения, выдаст себя, подведет Энтони. И все узнают, что она обманщица.

Разум требовал выйти из игры. Прямо сейчас. Пока никто не узнал. Пока никто не пострадал от лжи. Но как она сможет уехать отсюда? Куда? И потом, она ведь дала своего рода обещание. Она подведет Энтони, который затеял эту авантюру из благих намерений, ради Таппи.

Флора попыталась взять себя в руки. В конце концов, ничего страшного не случится. Ничего смертельного. Правда, не исключено, что до конца жизни ее и Энтони будут терзать угрызения совести. Но другие не пострадают.

А если пострадают? Флора вспомнила о мужчине, с которым встретилась на берегу, о его туманном «предостережении». Что он имел в виду? Флора надеялась, что этот мужчина не имеет отношения к Армстронгам. Но в конце концов, все это делается ради Таппи. Возможно, цель оправдывает средства. Главное – поднять настроение пожилой больной леди, которая сейчас наверняка ждет, чтобы Флора зашла к ней поговорить и пожелать спокойной ночи.

Флора? Нет, не Флора. Роза.

Она сделала глубокий вдох, отвернулась от зеркала, задернула шторы, выключила свет, вышла из комнаты и пошла по коридору к дверям спальни Таппи. В ответ на стук раздался голос:

– Входите.

Флора ожидала увидеть здесь Энтони, но Таппи была одна. В комнате горела только единственная лампа, у изголовья кровати. Она отбрасывала круг теплого света на постель, где, окруженная подушками, сидела Таппи в батистовой ночной сорочке с кружевами у ворота и голубой кофте из шотландской шерсти с атласными лентами.

– Роза! Я жду тебя. Подойди ближе, дай посмотреть на тебя.

Флора послушно шагнула в круг света.

– Это самое нарядное из того, что я взяла с собой, – пояснила она, наклоняясь к Таппи с поцелуем.

– Мне очень нравится. Ты такая юная и хорошенькая. И этот широкий ремень очень тебя стройнит. Какая тонкая талия!

– Вы замечательно выглядите, – сказала Флора, присаживаясь на край кровати.

– Сестра Маклеод одела меня.

– Мне нравится ваша кофточка.

– Подарок Изабель на прошлое Рождество. Сегодня я в первый раз ее надела.

– А Энтони уже заходил к вам?

– Да, с полчаса назад.

– Вам удалось поспать после обеда?

– Немного. А ты чем занималась?

Флора начала рассказывать. Таппи откинулась на подушки. Свет упал на ее лицо, и Флора вдруг испугалась, увидев, какой болезненной и изможденной выглядит старушка. Глаза были окружены темными кругами, а руки, узловатые, как корни старого дерева, беспрерывно теребили край простыни.

Однако, несмотря на болезнь, ее лицо было удивительным. Вряд ли в молодости она слыла красавицей, но старость придала ее чертам потрясающее благородство. Обветрившаяся от постоянного пребывания на улице кожа напоминала подсохший лист. Короткие седые волосы трогательно вились на висках. Старые, как и она сама, серьги оттянули мочки ушей, форма губ и улыбка – точь-в-точь как у Энтони – теплая и обезоруживающая. Но главное – глаза Таппи: глубоко посаженные, живые, голубые, как цветы барвинка.

– …А затем мы вернулись домой, и мальчики пошли кормить кур и собирать яйца, а я в это время вымыла голову.

– У тебя очень красивые волосы. Они блестят, как полированное дерево. Ко мне только что заходил Хью, я рассказала ему о тебе. Он сейчас внизу, разговаривает с Энтони. Просто замечательно, что он смог приехать. Бедняга так загружен работой! Впрочем, он сам виноват. Я давно говорю, что ему нужен помощник. Пациентов стало слишком много для одного врача. Но этот упрямец твердит, что справится сам. По-моему, он специально перегружает себя работой, чтобы оставалось меньше времени для грустных мыслей.

Флора вспомнила, что говорил Энтони о Хью Кайле: «Он живет здесь почти всю свою жизнь. Но я не думаю, что он счастлив».

– Он женат? – вырвалось у нее.

Таппи бросила на нее острый взгляд.

– Разве ты не помнишь, Роза? Хью – вдовец. Он был женат, но его жена погибла в автокатастрофе.

– О да. Да, конечно.

– Ужасная история. Хью вырос на наших глазах. Он всегда был таким умным мальчиком. Его отец, тоже врач, много лет практиковал в Тарболе, а Хью работал хирургом в Лондоне, но после трагедии с женой бросил все и приехал в Тарбол, чтобы заменить отца. Ему не было еще и тридцати. Он словно поставил на себе крест.

– Быть может, ему надо жениться снова.

– Конечно надо, но он не хочет. У него есть экономка, Джесси Маккензи, но она совершенно никудышная, а он закрывает на это глаза. – Таппи вздохнула. – Что тут поделать? Мы не можем управлять жизнью других людей. – Она улыбнулась, и ее глаза ярко вспыхнули. – Даже я не могу повлиять на Хью, как ни пытаюсь. Понимаешь, я всегда любила командовать и вмешиваться в чужие дела. Но моя семья и друзья привыкли к такой манере и относятся к этому снисходительно.

– Думаю, они вам просто завидуют.

– Пожалуй. – Таппи задумалась. – Знаешь, Роза, мне сегодня пришла в голову замечательная идея… – Ее голос слегка дрогнул. Она взяла Флору за руку, словно хотела зарядиться ее энергией. – Тебе обязательно ехать вместе с Энтони? Я хочу сказать, что Энтони возвращается в Эдинбург из-за своей работы, но ты… У тебя есть работа в Лондоне?

– Нет, в данный момент нет, но…

– Тебе обязательно надо вернуться?

– Да, вообще-то, надо. То есть… – Теперь дрогнул голос у Флоры. Она с ужасом пыталась найти подходящие слова.

– Так вот, если тебе не надо срочно возвращаться, – продолжила Таппи, на этот раз более настойчиво, – ты могла бы задержаться здесь. Мы все так тебя любим, а два дня – это очень мало. И потом, нужно очень многое обсудить. Насчет свадьбы…

– Но мы еще не решили, когда будет свадьба!

– Ну и что? Список гостей надо составить заранее. Кроме того, здесь есть вещи, принадлежащие Энтони, которые понадобятся ему, когда он обзаведется собственным хозяйством. Столовое серебро и картины его отца. И мебель, например письменный стол его деда. Обо всем надо подумать.

– Но, Таппи, вам не надо беспокоиться о нас с Энтони. Мы приехали не для того, чтобы волновать вас. Вам надо поправиться, окрепнуть после болезни.

– Но я могу и не поправиться. Все может случиться. И не делай такое лицо, правде надо смотреть в глаза. И если я не выздоровею, то лучше продумать все детали сейчас, чтобы потом было проще.

Наступила долгая пауза. Наконец Флора, ненавидя себя, сказала:

– Вряд ли я смогу остаться. Пожалуйста, простите меня. Я должна уехать с Энтони завтра.

Лицо Таппи затуманилось разочарованием, но только на мгновение.

– В таком случае, – сказала она, с улыбкой сжимая руку Флоры, – в ближайшее время тебе придется приехать в Фернриг еще раз, тогда мы обо всем и поговорим.

– Я постараюсь… Извините, мне действительно очень жаль.

– Дитя мое, не переживай так. Это не конец света. Просто глупая идея, которая пришла мне в голову. А теперь тебе, пожалуй, пора спуститься вниз. Гости сейчас прибудут, тебе надо их встретить.

– Я зайду к вам завтра.

– Конечно. Спокойной ночи, дорогая.

Флора наклонилась, чтобы поцеловать ее. В этот момент дверь открылась, и вошел Джейсон – в пижаме, с книгой под мышкой.

– Ты хорошо выглядишь, Роза. Здравствуй, Таппи. Как отдохнула после обеда?

– Замечательно.

– Я принес «Остров Сокровищ» вместо «Братца Кролика», потому что Энтони сказал, что я уже достаточно храбрый для этой книги.

– Ладно. Если там будет что-нибудь совсем страшное, мы всегда можем отложить ее и взять другую, – успокоила его Таппи.

– Ты уже поужинал? – спросила Флора.

– Да. И еще напился кока-колы. – Чтобы Таппи поскорее начала читать, он поспешил выпроводить Флору из комнаты: – Там уже есть один гость, Хью. Он ждет внизу.

– Тогда я пойду поздороваюсь, – сказала Флора.

Она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и остановилась, прижав ладони к щекам, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала себя так, как будто должна пройти через суровое испытание, и ненавидела себя за это чувство. Разочарование в глазах Таппи будет преследовать ее всю жизнь. Но что еще она могла сказать? Что еще она могла сделать, кроме как ответить отказом на предложение остаться?

Почему жизнь не может быть простой? Почему все так осложняется эмоциями и человеческими взаимоотношениями? То, что было задумано как невинная ложь с благой целью, начало перерастать в нечто безобразное. Разве могла Флора знать, во что это все выльется? Она и не предполагала, что Таппи окажется такой чудесной.

Флора сделала глубокий вдох и спустилась вниз; ковер заглушал шаги ее мягких туфель. Холл был убран к приходу гостей. На столике стоял букет из хризантем и березовых листьев. Шторы на окнах были задернуты, в камине горел огонь. Из приоткрытой двери гостиной раздавались голоса.

– Хью, ты считаешь, что Таппи идет на поправку? – спросил Энтони.

– Безусловно. Я говорил об этом еще несколько дней назад.

Голос был глубоким, а его интонации пугающе знакомыми.

Флора остановилась как вкопанная, но не для того, чтобы подслушивать, а потому, что была не в состоянии сделать следующий шаг.

– Но Изабель думала…

– О чем?

В разговор вступила Изабель, ее голос звучал нервно и слегка растерянно:

– Я думала… Я думала, что ты пытаешься скрыть от меня правду… Успокоить меня…

– Изабель! – В голосе Хью звучал упрек. – Ты знаешь меня всю жизнь. Я никогда ничего не скрывал от тебя. Ты должна это понимать. Особенно если дело касается Таппи.

– Но у тебя было такое лицо…

– К сожалению, я ничего не могу поделать со своим лицом. – Он попытался смягчить тон: – Наверное, я с ним родился.

– Нет, я хорошо помню, – не отступала Изабель. – Я вышла из гостиной, а ты стоял на лестнице. Просто стоял. И выражение твоего лица испугало меня. Я решила, что это из-за Таппи…

– Это не имело отношения к Таппи. Меня беспокоила другая проблема. И я сказал тебе, что Таппи поправляется, что она крепка, как старый здоровый корень, и, возможно, переживет всех нас.

Наступила пауза, потом Изабель признала:

– Да, ты сказал мне это, но я тебе не поверила…

И ее голос дрогнул, как будто она готова расплакаться.

Флора вошла в приоткрытую дверь.

В этот вечер ярко освещенная гостиная в Фернриге напоминала декорацию к какой-нибудь викторианской пьесе. Иллюзия усиливалась театральным расположением трех действующих лиц. При появлении Флоры они замолчали и повернулись к ней. Энтони наполнял бокал у столика с напитками; Изабель в длинном шерстяном платье цвета вереска замерла у камина. Но взгляд Флоры приковал третий персонаж. Доктор. Хью Кайл. Он стоял лицом к Изабель по другую сторону камина, такой рослый, что его голова и плечи отражались в венецианском зеркале, висящем над высокой каминной полкой.

– Роза! – воскликнула Изабель. – Иди к нам, поближе к огню. Ты ведь помнишь Хью?

– Да, – сказала Флора. Едва услышав голос, она поняла, что это он. Тот человек, который подошел к ней утром на пляже. – Да, я помню.

7. Таппи

– Разумеется, – сказал он. – Разумеется, мы помним друг друга. Как дела, Роза?

Она нахмурилась:

– Я нечаянно подслушала ваш разговор. Вы говорили о Таппи.

Энтони, не спрашивая, что налить, протянул ей бокал.

– Похоже, произошло некоторое недоразумение, – сказал он.

Флора взяла бокал, он был очень холодным.

– Таппи выздоравливает?

– Да. Хью убежден в этом.

Флора была готова разрыдаться.

– Это я во всем виновата, – торопливо объяснила Изабель. – Моя глупая ошибка. Но я была так расстроена. Я решила, что Хью намекает, что Таппи… – Она не смогла произнести слово «умирает». – Что ей становится хуже. И я сказала об этом Энтони.

– Но это не так?

– Нет.

Флора посмотрела на Энтони. Два заговорщика, подумала она. Попали в свою собственную ловушку. Им вообще не надо было приезжать в Фернриг. Не надо было затевать эту безумную авантюру. Весь тщательно разработанный план оказался ненужным.

По лицу Энтони было ясно, что он понимает, о чем думает Флора. Извиняющееся выражение смешалось с явным облегчением. Все-таки он очень любит свою бабушку. Флора взяла его за руку и ободряюще сжала.

– Она поправляется, – произнес Энтони с глубочайшим удовлетворением. – Но дело в том, что, если бы мы с Розой не думали, что ситуация критическая, мы, вероятно, не приехали бы на эти выходные.

– В таком случае, – сказала Изабель, оправившись от смущения, – я рада, что неправильно поняла Хью. Мне жаль, что я перепугала вас, но, по крайней мере, вы оба здесь.

– Да, я не мог бы прописать более эффективного лекарства, – сказал Хью. – Ваш приезд подействовал на Таппи очень благотворно. – Он повернулся спиной к огню и прислонился широкими плечами к каминной полке. – Ну и как возвращение в Шотландию, Роза?

Его тон был любезным, но голубые глаза оставались холодными.

– Мне здесь нравится, – осторожно ответила Флора.

– А почему ты не приехала летом?

– Она все лето провела в Штатах, – пришел на выручку Энтони.

Хью слегка вскинул брови:

– Правда? И где же?

Флора попыталась вспомнить, где была Роза.

– Э-э… В Нью-Йорке. В Большом каньоне. И в других местах.

Хью понимающе кивнул:

– А как твоя матушка?

– Спасибо, хорошо.

– Она тоже собирается приехать в Фернриг?

– Нет, я… Я думаю, она пока останется в Нью-Йорке.

– Но ведь она, несомненно, приедет на свадьбу. Или вы собираетесь пожениться в Нью-Йорке?

– Ну нет, это исключено, – заявила Изабель. – Разве мы сможем все поехать в Нью-Йорк?

– Ничего еще не решено, – поспешно сказал Энтони. – Не назначена даже дата, не говоря уже о месте.

– В таком случае мы, видимо, торопим события, – заметил Хью.

– Да, именно так.

Наступила небольшая пауза, все сделали по глотку. Флора пыталась придумать какую-нибудь нейтральную тему для разговора, но в это время послышались звуки подъезжающих машин, захлопали дверцы, и Изабель сказала:

– А вот и остальные.

– Похоже, все приехали сразу.

Энтони поставил свой бокал и пошел встречать гостей. Через секунду Изабель, извинившись, тоже поставила бокал и, к ужасу Флоры, вышла, видимо, для того, чтобы провести дам наверх, где они могли бы раздеться и поправить прически.

Флора и Хью Кайл остались вдвоем. Казалось, даже воздух потрескивает от напряжения. Флора хотела начать атаку первой, сказав что-нибудь вроде: «Сегодня вы гораздо более любезны, чем утром», но потом решила, что сейчас не время и не место выяснять отношения. Кроме того, было невозможно защищаться, не зная, в чем тебя обвиняют.

Предположения на этот счет выглядели обескураживающими. Флора уже поняла, что Роза не отличалась большой щепетильностью в отношениях с людьми. Она ведь без малейших угрызений совести бросила Энтони и сбежала в Грецию с новым поклонником, умышленно оставив сестру собирать осколки разбитой помолвки.

Наверняка и в семнадцать лет Роза отличалась таким же легкомыслием. Возможно, в Фернриге ей было скучно до зевоты и ради развлечения она начала флиртовать с первым встречным.

Но Хью Кайл не был похож на человека, склонного к развлечениям такого рода. Флора украдкой взглянула на него. Он все так же стоял спиной к камину, держа в руке стакан виски, и смотрел на нее пристальным, немигающим взглядом проницательных голубых глаз. На нем был темный костюм, шелковая рубашка и галстук с эмблемой какого-то клуба. Выражение его лица лишало Флору последних остатков храбрости. Она была смущена и не знала, что сказать.

По-видимому, Хью Кайл почувствовал ее замешательство и, как ни странно, пришел на помощь, первым нарушив молчание:

– Таппи сказала, что вы с Энтони завтра уезжаете.

– Да.

– Вам повезло – сегодня был чудесный день.

– Да, замечательный.

– И как вы его провели?

– Мы ходили гулять.

По счастью, в этот момент в гостиную вошел Энтони в сопровождении двоих мужчин.

– Все прибыли одновременно, – сказал он. – Роза, думаю, ты не знакома с мистером Кроутером. Он приехал в Тарбол позднее.

Мистер Кроутер, как и подобает священнику, был одет в черное, но его румяное лицо, густые седые волосы и крепкая фигура делали его похожим скорее на удачливого букмекера, чем на служителя церкви. Он взял руку Флоры в свою массивную ладонь и начал энергично трясти ее.

– Приятно с вами познакомиться. Я давно хотел посмотреть на невесту Энтони. Здравствуйте, здравствуйте.

Голосом он тоже напоминал букмекера: от густых раскатов хрустальные подвески люстры задрожали, со звоном стукаясь друг о друга. Флора представила, как он громогласно читает проповеди со своей кафедры. Прихожане наверняка его обожают.

– Здравствуйте.

– Миссис Армстронг так ждала вашего приезда, и мы все тоже. – Он увидел Хью Кайла и наконец выпустил руку Флоры. – Вы уже здесь, доктор! Как жизнь?

– Роза! – окликнул ее Энтони.

Флора уже заметила краем глаза второго гостя, который ждал своей очереди проявить любезность. Она повернулась к нему.

– Ты ведь помнишь Брайана Стоддарта, Роза? – сказал Энтони.

Она увидела смуглое лицо, темные брови, улыбчивый рот. Волосы были темными, а глаза светлыми, чистого серого цвета. Не такой высокий, как Энтони, и чуть старше, он излучал энергию, которая делала его чрезвычайно привлекательным. В отличие от других присутствующих мужчин он был одет менее официально: черные брюки, синий бархатный пиджак, а вместо рубашки и галстука – белая водолазка.

– Роза, сто лет тебя не видел.

Он раскрыл объятия, и Флора не раздумывая шагнула ему навстречу. Он поцеловал ее в щеку, она ответила тем же. По-видимому, Брайан был достаточно близко знаком с Розой.

– Дай-ка посмотреть, какая ты стала.

– Все говорят, что она похорошела, – заметил Энтони.

– Она не могла стать более красивой, чем была, но выглядит довольной и счастливой. Тебе повезло, Энтони.

– Да, – не слишком уверенно ответил Энтони. – Ладно, лучше скажи, что тебе налить. – И он увлек Брайана к столику с напитками.

В гостиную вошла Изабель, ведя с собой двух дам, и сцена повторилась, только на этот раз представлением гостей занималась Изабель. Одну из дам звали миссис Кроутер, она Розу не видела. У нее были большие зубы, как и предупреждал Джейсон, но приятное лицо, и одета она была как для шотландской вечеринки с танцами: в клетчатое платье с брошью из дымчатого топаза. Миссис Кроутер оказалась такой же жизнерадостной, как и ее супруг.

– Как замечательно, что вы смогли приехать и снова увидеться с миссис Армстронг. Жалко, что сегодня она не с нами. – Она улыбнулась поверх головы Флоры. – Добрый вечер, доктор Кайл. Добрый вечер, мистер Стоддарт.

– Роза, а вот и Анна, – мягким голосом сказала Изабель. – Анна Стоддарт из Ардмора.

Женщина улыбнулась. Даже из вежливости ее трудно было назвать привлекательной. К тому же она была болезненно застенчива. Было трудно угадать ее возраст и еще труднее понять, как ей удалось подцепить такого обаятельного мужа. Флора обратила внимание на дорогое, но довольно унылое вечернее платье и изумительные украшения. Бриллианты сверкали в ушах и на пальцах Анны, подрагивали у выреза платья.

Анна протянула руку и тут же смущенно отдернула ее обратно, словно испугавшись. Флора едва успела крепко пожать ее.

– Мы ведь знакомы, – сказала Флора, пытаясь найти верный тон. – Я припоминаю…

У Анны вырвался короткий смешок.

– Я тоже помню вас, – сказала она. – Я хорошо вас помню.

– Вы из…

– Из Ардмора. Это в другую сторону от Тарбола.

– Очень красивое место, – сказала Изабель. – Прямо на конце мыса Ардмор.

– Вам там не одиноко? – спросила Флора.

– Да, немного, но я прожила в Ардморе всю жизнь, так что привыкла. – Возникла пауза, а затем, подбодренная интересом Флоры, Анна начала рассказывать дальше, захлебываясь словами: – В ясный день можно увидеть Ардмор из Фернрига. Это на другой стороне залива.

– Сегодня был очень ясный день, но я не догадалась посмотреть.

– А вы видели закат?

– Он был изумительным.

Совершенно довольные друг другом, уже почти сдружившись, они могли бы говорить и говорить, но вмешался Брайан:

– Анна, Энтони спрашивает, что ты будешь пить.

Она смутилась:

– Я… я ничего не хочу.

– Ну перестань, – сказал ее муж. – Надо что-нибудь выпить.

– Тогда апельсиновый сок…

Брайан отправился за соком.

– Может быть, немного шерри? – спросила Флора.

– Нет-нет, – замотала головой Анна. – Лучше сок.

В этот момент раздался зычный голос мистера Кроутера, который надвигался на них, как корабль под всеми парусами:

– Ну нет, мы не можем допустить, чтобы хорошенькие девушки скучали в одиночестве.

Вечер продолжался. От постоянной улыбки у Флоры заныла челюсть. Она старалась держаться поближе к Энтони (пусть все видят, что у них все хорошо) и подальше от Хью Кайла. Анна Стоддарт отыскала кресло и села, миссис Кроутер придвинула табурет и устроилась рядом с ней. Брайан Стоддарт и Энтони обсуждали общих знакомых в Эдинбурге, а мистер Кроутер и Хью Кайл, устроившись поближе к камину, были увлечены беседой, предметом которой, судя по их жестам, была рыбалка. Изабель, убедившись, что гости не скучают, ускользнула на кухню, чтобы помочь миссис Уотти.

Вскоре прозвучал гонг, и все присутствующие, осушив бокалы, двинулись через холл в столовую.

Даже в своем нынешнем нервозном состоянии Флора не могла не заметить торжественности окружающей обстановки: темные стены, старинные портреты, ярко пылающий огонь. Белая скатерть, блеск серебра, букет свежесрезанных роз в центре стола и бледно-розовые свечи в серебряных канделябрах.

Не обошлось без заминки. Изабель потеряла бумажку, где было написано, кто где должен сидеть за столом. Но в конце концов расселись, как и было задумано: Хью – на одном конце стола, мистер Кроутер – на другом, а Брайан и Энтони посредине, друг против друга. Дамы расположились ближе к углам, так что Флора оказалась между Хью и Брайаном, лицом к лицу с миссис Кроутер.

Когда наконец все развернули огромные льняные салфетки и положили их на колени, Изабель предложила:

– Мистер Кроутер, может быть, вы прочтете молитву?

Священник с трудом встал. Все склонили головы. Голосом, достойным большого собора, он поблагодарил Всевышнего за пищу, посланную Им, и попросил благословить гостей и хозяев дома, и более всего миссис Армстронг, которая не может быть с ними, но занимает особое место в их сердцах. «Аминь».

Флора мучительно боялась, что ей придется вести беседу с Хью Кайлом, и чрезвычайно обрадовалась, когда миссис Кроутер решительно взяла его на себя. После двух бокалов шерри она раскраснелась и говорила громко:

– Позавчера я навещала старого мистера Синклера, доктор, и он просит, чтобы вы зашли к нему. Он чувствует себя неважно…

Брайан Стоддарт, сидящий с другой стороны от Флоры, сказал ей:

– Тебе придется беседовать со мной.

Она с улыбкой повернулась к нему:

– С удовольствием.

– Не могу передать, как я рад снова видеть тебя. Это как глоток свежего воздуха. Жизнь в глуши, на краю света, плоха тем, что мы стареем и скучнеем, даже не осознавая этого и не понимая, что можно сделать. Ты приехала как раз вовремя, чтобы встряхнуть и расшевелить нас.

– Трудно поверить, что вы чувствуете себя старым или скучным, – сказала Флора, отчасти потому, что ее собеседник ожидал именно такого ответа, а отчасти потому, что его глаза задорно блестели и ей было трудно устоять перед искушением немного пофлиртовать.

– Я надеюсь, это комплимент.

– Это не комплимент, это факт. Вас никак нельзя назвать ни старым, ни скучным.

– А это уже точно комплимент!

Флора начала есть суп.

– Вы объяснили, чем плоха здешняя жизнь. А теперь расскажите, чем она хороша.

– Это гораздо труднее.

– Неужели? Наверняка здесь есть тысячи преимуществ.

– Ну хорошо. Комфортабельный дом, хорошая охота, хорошая рыбалка. Двухмачтовая яхта у причала в Ардморе и возможность ходить под парусами почти все лето. Вот, пожалуй, и все.

Флора отметила, что он не включил в свой список жену.

– А как насчет обязанностей?

– Ты считаешь, что у меня должны быть обязанности?

– А разве их нет?

– Конечно есть.

– Например?

Похоже, Брайана забавляла ее настойчивость.

– Хозяйственные дела отнимают гораздо больше времени, чем ты можешь представить. И, кроме того, я вхожу в местный совет. Приходится участвовать в разных заседаниях, обсуждать, надо ли расширять дорогу для грузовиков, которые перевозят рыбу, и требуются ли начальной школе в Тарболе дополнительные туалеты. Ну, ты понимаешь… Всякая ерунда.

– А чем еще вы занимаетесь?

– Да что с тобой, Роза? Ты разговариваешь так, будто хочешь нанять меня на работу.

Флора видела, что Брайан находит удовольствие в этом разговоре.

– Если это все, чем вы занимаетесь, то вам и в самом деле грозит опасность стать скучным, – заметила она.

Брайан громко рассмеялся:

– Ну хорошо, руководство яхт-клубом сойдет за работу?

– Каким яхт-клубом?

– О, только не делай вид, что ты все забыла. Ардморский яхт-клуб, – произнес он громко и четко, как если бы Флора была глухой. – Ты была там со мной один раз.

– Да?

– Роза, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты забыла. Или эти пять лет тянулись дольше, чем я предполагал?

– Наверное.

– Ты должна возобновить знакомство с яхт-клубом. Правда, сейчас он закрылся на зиму. Но я приглашаю тебя в Ардмор-хаус. Сколько времени ты здесь пробудешь?

– Мы уезжаем завтра.

– Завтра? Но это все равно что приехать на пять минут!

– Энтони надо на работу.

– А тебе? Тебе тоже надо на работу?

– Нет. Но я должна вернуться в Лондон.

– А почему бы тебе не задержаться на неделю? Судьба дает нам еще один шанс, глупо им не воспользоваться.

Флоре не понравились интонации Брайана, и она бросила на него быстрый взгляд. Но его светлые глаза смотрели совершенно невинно.

– Я не могу остаться.

– Не хочешь?

– Конечно хочу. Я бы с удовольствием приехала в гости к вам с Анной, но…

Брайан взял булочку и начал крошить ее в руках. Его темный профиль резко выделялся на фоне сияния свечей.

– В начале недели Анна уезжает в Глазго за покупками.

Похоже, он вкладывал в эти слова какой-то особый смысл.

– Она всегда ездит за покупками в Глазго?

Это был невинный вопрос, но Брайан отложил в сторону ложку, повернулся к Флоре и улыбнулся. Его глаза блестели, как будто он вспомнил какую-то шутку, понятную только ему и Розе.

– Да, почти всегда, – сказал он.

Изабель встала из-за стола и начала собирать пустые тарелки. Энтони, извинившись, тоже встал и подошел к столику с бутылками, чтобы налить гостям вина. Дверь кухни открылась, и снова вошла миссис Уотти, неся поднос с дымящимися блюдами и стопкой чистых тарелок. Миссис Кроутер воспользовалась паузой и, наклонившись через стол к Флоре, начала рассказывать о рождественской благотворительной ярмарке и спектакле, который готовят ученики воскресной школы.

– А Джейсон тоже будет участвовать? – спросила Флора.

– Да, конечно.

– Надеюсь, не в роли ангелочка, – заметил Хью.

– А почему это Джейсон не может быть ангелочком? – притворно возмутилась миссис Кроутер.

– Мне кажется, у него неподходящие манеры, – сказал Хью.

– Вы не представляете, доктор, как преображается самый непослушный ребенок, когда на него надевают белую сорочку и нимб из позолоченной бумаги. Вы обязательно должны прийти на спектакль, Роза.

– Что? – удивленно переспросила Флора, захваченная врасплох таким предложением.

– Разве вы не приедете в Фернриг на Рождество?

– Э-э… вообще-то, я об этом пока не думала.

В поисках поддержки она бросила взгляд через стол, но место Энтони было пусто. Она стала искать его взглядом и натолкнулась на внимательное лицо Хью.

– Быть может, вы поедете в Нью-Йорк? – подсказал он.

– Да, возможно.

– Или в Лондон, или в Париж?

«Как хорошо он знает Розу!» – подумала Флора.

– Это будет зависеть от обстоятельств, – сказала она.

Брайан наклонился вперед, вступая в разговор:

– Я уже предлагал Розе не возвращаться завтра в Лондон и остаться здесь на неделю. Но моя идея была отвергнута. Я получил отказ.

– Как же так! – В голосе миссис Кроутер звучало искреннее возмущение. – Мне кажется, Брайан подал замечательную идею. Устройте себе небольшие каникулы, Роза. Отдохните. Мы позаботимся о том, чтобы вам не было скучно. Что вы на это скажете, доктор Кайл?

– Я думаю, что Розе нигде не приходится скучать, – сухо сказал Хью. – Вряд ли ей нужна наша помощь.

– Но подумайте, как это было бы приятно миссис Армстронг…

Но если миссис Кроутер не услышала в словах Хью ничего особенного, то Флора сразу распознала оскорбительный намек. Она почувствовала, что краснеет от смущения и злости. Ее бокал был полон, она взяла его и выпила залпом, словно мучимая нестерпимой жаждой. Опуская пустой бокал на стол, она заметила, что ее рука дрожит.

Подали следующее блюдо, похожее на запеканку с тушеным шпинатом и картофельным пюре. Флора ужаснулась: неужели это все можно съесть? У бокового столика Изабель, которая помогала миссис Уотти обслуживать гостей, поставила несколько тарелок на небольшой поднос и направилась к двери. Миссис Кроутер выследила ее своим орлиным взглядом и окликнула:

– Куда это вы, мисс Армстронг?

Изабель остановилась и улыбнулась:

– Я собираюсь отнести поднос Таппи. Я обещала подняться к ней и рассказать, как проходит ужин.

Хью встал, чтобы открыть для Изабель дверь.

– Передайте привет от нас, – сказала миссис Кроутер, и ее слова были поддержаны общим гулом голосов.

– Конечно, – пообещала Изабель и вышла.

Хью закрыл за ней дверь и снова занял свое место. Энтони, который тоже вернулся за стол, поинтересовался, поставил ли Хью на зимнюю стоянку свою яхту.

– Да, – ответил Хью. – На прошлой неделе я поставил ее к Джорджи Кэмпбеллу. Кстати, я виделся с ним позавчера, и он спрашивал о тебе, Энтони, и о твоей невесте.

– Пожалуй, надо познакомить с ним Розу.

Под влиянием вина Флора преодолела смущение, но оскорбительные слова Хью Кайла все еще мучили ее. Тем не менее она решила вступить в разговор и холодно спросила:

– А какая у вас яхта?

Он ответил, всем тоном давая понять, что она вряд ли разбирается в том, о чем спрашивает:

– Водоизмещением в семь тонн, оснащенная гафелем.

– И вы держите ее в Ардморском яхт-клубе?

– Нет, на стоянке в Тарболе.

– Наверное, она стала совсем старушкой, – вставил Брайан.

Хью послал ему ледяной взгляд:

– Ее построили в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.

– Старушка.

– Здесь что, у всех есть яхты? – спросила Флора. – Я имею в виду, все ходят под парусами?

Хью отложил в сторону нож и вилку и с таким видом, как будто объясняет что-то туповатому ребенку, сказал:

– На западном побережье Шотландии едва ли не лучшие в мире условия для парусного спорта. Было бы глупо жить здесь и не пользоваться этим преимуществом. Но надо понимать, что делаешь. Иметь опыт и некоторые знания, чтобы справиться, скажем, со штормом в двенадцать баллов за мысом Арднамерхан. Это не то же самое, что сидеть в гавани Монте-Карло, в одной руке держа стакан джина с тоником, а в другой – блондинку в бикини.

Миссис Кроутер рассмеялась.

– Вы ходили на яхте этим летом? – холодно спросила Флора.

Хью снова взялся за нож и вилку.

– Почти нет, – угрюмо признался он.

– А почему?

– К сожалению, нет времени.

– Видимо, вы очень заняты?

– Занят! – Миссис Кроутер не могла слушать молча. – Это не то слово. Во всем Тарболе нет человека, который работал бы больше доктора Кайла.

– Таппи считает, что вам следует взять ассистента, – сказала Флора.

На Хью это не произвело никакого впечатления.

– Таппи пытается руководить мной с тех пор, как мне исполнилось шесть лет.

– Извините, – вкрадчиво сказал Брайан, – но мне кажется, ее постигла в этом печальная неудача.

Воцарилось ледяное молчание. Казалось, даже миссис Кроутер потеряла дар речи. Флора посмотрела на Энтони, ища помощи у него, но он разговаривал с Анной. Тогда она положила нож и вилку, очень тихо, как будто шуметь было запрещено, и снова взяла свой бокал вина.

Взгляды Брайана и Хью схлестнулись и застыли. Затем Хью сделал глоток вина, поставил бокал и негромко произнес:

– Все неудачи – это мои неудачи.

– Но, разумеется, Таппи совершенно права, – беззаботно продолжил Брайан. – Возьмите себе ассистента. Молодого, энергичного, честолюбивого выпускника университета. Если все время работать, можно стать скучным.

– Лучше быть скучным, чем никчемным, – бросил ему Хью.

Флора поняла, что надо срочно вмешаться в разговор, пока мужчины снова не сцепились.

– Неужели… неужели вам никто не помогает? – спросила она у Хью.

– У меня есть медсестра, – резко сказал он. – Она делает уколы и перевязки. Очень хорошая помощница.

Флора представила себе сестру в накрахмаленном переднике, крепкую, полногрудую, молодую и по-деревенски хорошенькую. Наверное, она влюблена в доктора. Почему бы нет? Хью Кайл хорошо сложен, пожалуй, даже красив. Быть может, он понравился и Розе. Она начала флиртовать с ним, он воспринял это серьезно, а потом испытал горькое разочарование.

Дверь в столовую открылась, и вошла Изабель, извинившись за долгое отсутствие. Она заняла свое место за столом, рядом с мистером Кроутером, который любезно встал и отодвинул для нее стул.

– Как Таппи? – вразнобой справлялись гости.

– Отлично. Всем шлет привет. И еще она просила передать кое-что Розе.

Все повернулись к Флоре, радостно улыбаясь, затем снова обратили взгляды к Изабель, ожидая услышать, что же именно просила передать Таппи.

– Она считает, – четко произнесла Изабель, – что мы должны уговорить Розу задержаться здесь. Энтони может вернуться в Эдинбург один, а Роза пока останется в Фернриге. – С сияющим лицом Изабель повернулась к Флоре. – Я считаю, что это замечательная идея, и надеюсь, Роза, ты останешься.

О, коварная Таппи!

Флора почувствовала себя так, как будто она стоит на сцене, ослепленная огнями рампы, и тысячи глаз смотрят на нее. Она не знала, что делать. Посмотрев на Энтони, она увидела в его лице отражение собственного смятения. Молча умоляя его о помощи, она попыталась что-то сказать, с трудом узнавая свой голос:

– Я… вряд ли я…

Энтони отважно бросился на ее защиту:

– Изабель, ведь мы говорили тебе, что Роза должна вернуться.

Но со всех сторон посыпались возражения:

– Ерунда.

– Зачем ей возвращаться?

– Все будут рады, если она останется.

– Таппи будет просто счастлива!

– Для возвращения нет причин…

Они все улыбались, упрашивая ее остаться. Брайан откинулся на спинку стула и громко произнес, перекрывая все голоса:

– Я уже предложил это. И считаю, что это блестящая идея.

Даже Анна не осталась в стороне:

– И правда, не уезжайте так скоро.

Говорили все, кроме Хью. Мистер Кроутер, сидящий на противоположном конце стола, заметил это.

– А вы, доктор? Вы согласны, что Розе следует провести с нами еще несколько дней?

Все замолчали, глядя на Хью, ожидая его поддержки.

– Нет, я не думаю, что ей стоит оставаться, – проговорил он. А затем добавил, слишком поздно, чтобы смягчить колкость своих слов: – Если, конечно, она сама этого не хочет.

Он посмотрел на Флору, и в его холодных голубых глазах был вызов.

Что-то случилось с Флорой: то ли из-за вина, которое она выпила, то ли из-за утренней встречи на берегу. В ней вспыхнуло упрямство.

Через годы, издалека, она услышала предостерегающий голос отца: «Ты готова отрезать нос назло лицу».

– Если Таппи хочет, чтобы я осталась, – объявила Флора, – конечно же, я останусь.

После того как суровое испытание этого вечера завершилось – гости разъехались, собак выгуляли, кофейные чашки отнесли на кухню, и Изабель, поцеловав их обоих, отправилась спать, – Энтони и Флора остались вдвоем у угасающего камина.

– Зачем ты согласилась?

– Не знаю.

– Ты сошла с ума.

– Возможно. Но теперь уже поздно.

– О, Флора!

– Я не могу отказаться от своего слова. Ты не против?

– Нет. Как я могу быть против, если Таппи этого хочет? Если ты сможешь выдержать, сможешь справиться. Но…

– Но что?

– Я беспокоюсь о тебе. Ведь я обещал, что это продлится только два дня.

– Я знаю. Но все оказалось не так.

– Ты хочешь сказать, что мы думали, Таппи умирает, а теперь мы знаем, что она идет на поправку?

– Да. Это и другое.

Энтони тяжело вздохнул и пнул носком ботинка прогоревшее полено.

– Черт, что теперь будет?

– Это зависит от тебя. Ты можешь сказать Таппи правду.

– Сказать ей, что ты не Роза?

– Неужели это так трудно сделать?

– Это невозможно. Я никогда в жизни не обманывал Таппи.

– Но сейчас обманул.

– Да, сейчас обманул.

– Думаю, ты ее недооцениваешь. Она все поймет.

– Я не хочу говорить ей, – заупрямился он.

– Честно говоря, и я тоже, – призналась Флора.

Они в отчаянии смотрели друг на друга. Затем Энтони невесело улыбнулся:

– Мы с тобой – два труса.

– Пара неудачливых притворщиков.

– Ну нет, я начинаю думать, что, напротив, очень удачливых.

– Не знаю. – Флора попыталась превратить все в шутку. – Для новичков мы действительно справляемся неплохо.

– Какого черта я не могу влюбиться в тебя! – огорченно сказал Энтони.

– Это решило бы все проблемы, правда? Особенно если бы я тоже в тебя влюбилась.

В холле стало прохладно. Флора придвинулась ближе к остывающему камину.

– У тебя усталый вид, – сказал Энтони. – И неудивительно. Вечер был тяжелым, но ты справилась блестяще.

– Не думаю. Скажи, Хью и Брайан – они явно не любят друг друга?

– Не знаю, не замечал. Но они такие разные. Бедняга Хью. Не уверен, что ему хоть раз удалось спокойно поесть, не отвлекаясь на телефонный звонок.

Хью уехал еще до того, как подали десерт. Энтони позвал его к телефону, и через пару минут, уже в плаще, он просунул голову в дверь гостиной и, извинившись, сообщил, что должен ехать по вызову. Во главе стола, рядом с Флорой, осталось пустое место.

– Энтони… тебе нравится Хью?

– Очень. В юности я хотел быть похожим на него. Он играл в регби за команду Эдинбургского университета и был для меня почти богом.

– Мне кажется, я ему не нравлюсь. То есть ему по каким-то причинам не нравится Роза.

– Тебе это показалось. Он бывает не слишком любезен, но…

– А не могло быть между ним и Розой какого-то… романа?

Энтони от изумления на время потерял дар речи.

– Хью и Роза? Откуда у тебя такие предположения?

– Да ходят слухи.

– Нет, это невозможно. Это совершенно невозможно. – Он взял ее за плечи. – Знаешь, ты просто устала. От переутомления тебе начинает что-то мерещиться. И я тоже устал. Я ведь не спал тридцать шесть часов и уже еле держусь на ногах. Пора спать. – Он крепко поцеловал ее. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала Флора. – Спокойной ночи, Энтони.

Они задвинули каминную решетку, выключили свет и в обнимку, просто для того, чтобы поддержать друг друга, медленно поднялись по полутемной лестнице.

Таппи проснулась рано от чириканья птички на березе, растущей за окном, и от теплого ощущения счастья.

Она давно не испытывала такого. В последние годы пробуждения омрачались тяжелыми предчувствиями – беспокойством о семье, о стране и о катастрофическом положении всей планеты. Таппи приучила себя ежедневно читать газеты и смотреть вечерние новости по телевизору, но, просыпаясь по утрам, она нередко думала, что лучше бы не знать обо всех этих несчастьях и потрясениях. Иногда холодный рассвет, казалось, не предвещал ничего хорошего, и Таппи приходилось чуть ли не силком вытаскивать себя из кровати, чтобы встать, одеться и, придав лицу обычное жизнерадостное выражение, спуститься вниз, к завтраку.

Но это утро было другим. Таппи медленно просыпалась, словно выплывая из состояния приятного сна. На секунду она замерла, боясь шевельнуться, даже открыть глаза, из страха, что сон растворится в холодной реальности.

Но постепенно до нее дошло, что это не сон, а правда. Это действительно произошло. В конце ужина Изабель поднялась к ней в комнату и сказала, что Роза согласилась остаться в Фернриге еще на несколько дней.

Она не уезжает.

Таппи открыла глаза. Она увидела, что металлическая перекладина на спинке блестит в первых лучах утреннего света. Сегодня воскресенье. Таппи любила воскресенья. Она любила ходить в церковь, принимать гостей. Так было всегда. По воскресеньям за обеденным столом в Фернриге редко собиралось меньше двенадцати человек. После обеда все шли играть в теннис или гулять вдоль берега залива. А потом возвращались в дом, чтобы выпить чаю на террасе или у камина в гостиной. К чаю подавали горячие булочки с маслом и голубичным вареньем, шоколадные и фруктовые пирожные и имбирное печенье особого сорта, которое выписывали специально из Лондона. После чая играли в карты, просматривали воскресные газеты или, если в доме были дети, читали вслух детские книжки.

Сколько раз она начинала читать сказку со слов: «Жили-были…» Теперь по вечерам она читает Джейсону. Он устраивается рядом с ней, прижавшись к ее плечу; от его мягких, влажных после купания волос приятно пахнет детским мылом. Сколько мальчишек побывало на его месте! Иногда воспоминания начинают путаться, и она забывает, когда они родились и когда умерли.

Джеймс и Робби, ее маленькие братья, играющие в оловянных солдатиков на ковре перед камином. И Брюс, ее собственный сын, своевольный, как цыганенок, вечно бегающий босиком. Окружающие качали головами и говорили, что все это оттого, что он растет без отца. А затем Торквил и Энтони, и вот теперь – Джейсон.

Такие разные, они все приносили радость и наполняли ее жизнь тревогами: переломы рук и разбитые коленки, корь и коклюш. Скажи: «Спасибо», скажи: «Пожалуйста». «Таппи, ты не волнуйся, но Энтони только что свалился с дерева».

Они учились плавать, кататься на велосипеде, стрелять из духового ружья. Последнее было хуже всего. «Никогда не целься из ружья в человека». Она заставляла их повторять это каждый вечер вслух, перед молитвой.

А потом они уезжали учиться, и начинался тоскливый отсчет дней, и ненавистные прощания со слезами на вокзале в Тарболе; тщательно собранный чемодан, продукты на дорогу, лица, уже испачканные дорожной пылью.

Мальчишки стали частью длинной золотой нити, которая тянулась в прошлое. Но чудо было в том, что та же самая нить неуклонно шла в будущее. Торквил – надежный, уверенный в себе Торквил жил с женой Терезой в Бахрейне. Торквил никогда не доставлял Таппи беспокойства. Но Энтони был другим. Неугомонный, легкий в общении, в свое время он привозил в Фернриг с десяток разных девушек, но ни одна, по-видимому, не смогла увлечь его надолго. Таппи начала терять надежду, что он когда-нибудь женится. И вот теперь он встретил Розу Шустер, и вера в чудо снова возродилась в душе Таппи.

Роза. Как она прелестна! Таппи чувствовала себя так, как будто Энтони сделал ей бесценный подарок, и ее естественным желанием было поделиться своей радостью со всем миром.

По словам Изабель, вчерашний званый ужин прошел замечательно. Но Таппи не принимала в нем участия и была вынуждена довольствоваться пересказом разговоров за столом. А бесчувственный Хью запретил ей принимать посетителей, лишив даже возможности увидеть свежие лица и насладиться местными сплетнями.

Но к концу недели… Она начала подсчитывать. Сегодня воскресенье. Энтони оставит Розу здесь и вернется за ней в следующие выходные. У них есть неделя. Куча времени.

Они устроят вечеринку. Настоящую вечеринку. Танцевальный вечер. В ее голове зазвучала музыка, мелодии джиги и шотландского рила.

Дидл-дидл-там-там, там-там-там.

Ноги под одеялом начали непроизвольно отбивать ритм. Таппи охватило такое возбуждение, что она забыла, что больна. Мысль о смерти, которую она никогда не воспринимала всерьез, отступила на задний план. И сразу возникла сотня более важных дел, которые надо было обдумать.

Уже почти совсем рассвело. Таппи протянула руку, включила лампу у изголовья и посмотрела на золотые часы, которые стояли на тумбочке у кровати. Семь тридцать. Она тихонько села в кровати. Потом взяла очки и стала натягивать кофту. Это потребовало довольно много времени. Наконец, неуклюже шевеля пальцами, Таппи завязала ленты у шеи. Открыв ящик, достала блокнот и карандаш. И написала на чистой странице:

Миссис Клануильям

Ее почерк, когда-то красивый, превратился в каракули, напоминающие паучьи лапки, но какое это имело значение? Она немного подумала, перебирая в памяти соседей, и продолжила:

Чарльз и Кристина Драммонд

Гарри и Фрэнсис Макнейл

Вечеринка будет в пятницу. Вечер пятницы лучше подходит для танцев, чем суббота. В субботу, если вечеринка затянется за полночь, захватится день отдохновения, а это может оскорбить религиозные чувства некоторых гостей. Конечно, Энтони придется выехать из Эдинбурга сразу после обеда, чтобы успеть приехать вовремя, но Таппи не сомневалась: он сможет договориться с начальством.

Она написала:

Хью Кайл

Элизабет Маклеод

Джонни и Кирстен Грант

В старые времена закуска состояла из холодного лосося, большой зажаренной индейки и тающих во рту пудингов; все это готовили непосредственно здесь, в Фернриге, но сейчас вряд ли стоит рассчитывать, что миссис Уотти справится в одиночку. Пожалуй, Изабель надо будет поговорить с мистером Андерсоном, хозяином гостиницы в Тарболе. У него вместительные кладовые и хороший повар. Мистер Андерсон займется организацией стола.

Список пополнялся именами. Кроутеры, и, разумеется, Стоддарты, и еще семейная пара, недавно приехавшая в Тарбол (муж имел какое-то отношение к холодильному оборудованию).

Томми и Анджела Кокберн

Роберт и Сьюзен Гамильтон

Дидл-дидл-там-там, там-там-там.

У почтмейстерши, миссис Купер, муж играет на аккордеоне. Если его попросить, он соберет небольшой оркестр. Достаточно скрипки и парочки барабанов. Это должна организовать Изабель. Джейсон тоже будет участвовать в вечеринке. Таппи представила его, одетого в килт и бархатный камзол, которые принадлежали его деду.

Страница была почти заполнена, но Таппи продолжала писать:

Шимус Локлан

Кричтоны

Макдональды

Она перевернула страницу. Давно она не была так счастлива.

Именно Изабель сообщила новость остальным обитателям Фернрига. Изабель, которая поднялась наверх, чтобы сказать матери «доброе утро» и забрать поднос с остатками завтрака, вернулась в кухню в состоянии явного шока.

Она поставила поднос на стол со звуком, сильно похожим на стук. Это было настолько несвойственно Изабель, что остальные оторвались от своих дел и посмотрели на нее. Даже Джейсон с набитым беконом ртом перестал жевать. Что-то было не в порядке. Непослушные волосы Изабель выглядели так, как будто она только что взъерошила их, а в выражении ее лица смешались раздражение и уязвленное самолюбие.

С минуту она просто стояла, высокая и худощавая, в твидовой юбке и лучшем свитере, надетом по случаю воскресного дня, расстроенная, потерявшая дар речи. Само ее молчание было необычным и требовало внимания. Миссис Уотти, которая чистила картошку к обеду, села, держа нож в руке. Сестра Маклеод, которая вынимала из посудомоечной машины вчерашние бокалы и зачем-то вытирала их полотенцем, тоже застыла в ожидании. Флора со звоном поставила кофейную чашку на блюдце.

Молчание нарушила миссис Уотти:

– Что случилось?

Изабель подвинула табуретку и плюхнулась на нее, вытянув перед собой длинные ноги.

– Она хочет устроить вечеринку.

Обитатели дома, еще не успевшие прийти в себя после вчерашнего вечера, застыли, не веря своим ушам. Тишину нарушало только монотонное тиканье старинных часов.

Изабель обвела всех присутствующих долгим взглядом.

– Я не шучу, – сказала она. – В пятницу. Танцевальный вечер.

– Танцевальный вечер? – Сестра Маклеод, видимо представив, как ее пациентка отплясывает рил, веско изрекла: – Только через мой труп.

– Она уже решила, – продолжила Изабель, как будто не слыша, – что организацией ужина займется мистер Андерсон из тарболской гостиницы, а муж миссис Купер соберет оркестр…

– Господи, – пробормотала миссис Уотти.

– …и составила длинный список людей, которых следует пригласить.

Джейсон, который никак не мог взять в толк, почему все так разволновались, прожевал бекон и спросил:

– А меня пригласят?

Но его вопрос остался без ответа.

– Вы сказали ей «нет»? – спросила сиделка, вперившись в Изабель стальным взглядом.

– Конечно сказала.

– И что она ответила?

– Сделала вид, что не услышала.

– Это невозможно, – заявила сиделка. – Нечего даже обсуждать. Миссис Армстронг нездорова. Ей нельзя волноваться. Неужели она собирается участвовать в этой вечеринке?

– Надеюсь, вы настоите на том, чтобы она не выходила из комнаты.

– Но зачем?! – воскликнула миссис Уотти. – Зачем устраивать еще одну вечеринку? Мы еще не навели порядок после вчерашнего ужина.

Изабель вздохнула:

– Из-за Розы. Она хочет, чтобы все познакомились с Розой.

Все повернулись к Флоре. Флора, которую это сообщение ужаснуло больше других, покраснела.

– Но я не хочу никакой вечеринки. Когда я сказала, что останусь, потому что так хочет Таппи, я понятия не имела, что она задумала.

Изабель похлопала ее по руке:

– Вчера вечером Таппи сама не имела об этом понятия. Идея пришла ей в голову сегодня, рано утром. Так что это не твоя вина. Это всего лишь страсть Таппи принимать гостей.

Флора попыталась найти какие-нибудь возражения практического толка:

– Но на подготовку просто нет времени. Если надо рассылать приглашения, одной недели недостаточно…

Однако оказалось, что все уже продумано.

– Приглашения можно сделать по телефону, – сказала Изабель и покорно добавила: – Звонить придется мне.

Сестра Маклеод решила, что безумие продолжается слишком долго. Она подвинула стул и села. Накрахмаленный перед ее фартука вздулся на груди, так что она стала напоминать зобастого голубя.

– Надо твердо сказать «нет», – громко объявила она.

Миссис Уотти и Изабель разом вздохнули.

– Это не так легко, сестра, – сказала миссис Уотти. – Мы с мисс Изабель слишком хорошо знаем миссис Армстронг. Если уж она приняла решение, ее не переубедить.

Джейсон взял кусок поджаренного хлеба и намазал его маслом.

– Я еще ни разу не был на танцевальном вечере, – заметил он, но на его слова опять никто не обратил внимания.

– Может быть, с миссис Армстронг поговорит Энтони? – с надеждой предложила сиделка.

Но миссис Уотти и Изабель покачали головами. От Энтони не будет никакого толка. Кроме того, он все еще спит, наверстывая упущенное, и никто не собирается беспокоить его.

– Ну что ж, если никто из членов семьи не способен разубедить миссис Армстронг, – сказала сиделка тоном, ясно демонстрирующим, какого она низкого мнения о присутствующих, – тогда это сделает доктор Кайл.

Услышав имя доктора, миссис Уотти и Изабель заметно повеселели. Почему-то никто из них не подумал о Хью.

– Доктор Кайл, – задумчиво повторила миссис Уотти. – Да, это хорошая идея. Доктора она должна послушаться. Он придет осмотреть ее сегодня?

– Да, – сказала сиделка. – Он собирался зайти после обеда.

Миссис Уотти оперлась локтями о стол и понизила голос, как заговорщица:

– Тогда давайте не будем пока ее расстраивать. Я думаю, вы согласитесь с этим, сестра. Пусть это сделает доктор Кайл.

Таким образом, решение проблемы было успешно отложено на неопределенное время, и Флора в душе невольно посочувствовала Хью Кайлу.

Утро шло своим чередом. Флора помогла миссис Уотти убрать посуду после завтрака, пропылесосила ковер в столовой и накрыла стол к обеду. Изабель надела шляпку и повезла Джейсона в церковь. Миссис Уотти начала готовить обед, а Флора, проинструктированная сиделкой, собралась пойти наверх к Таппи.

– Ни в коем случае не следует говорить с ней о танцевальном вечере. Если она начнет разговор, смените тему.

Флора уже почти вышла из кухни, когда ее окликнула миссис Уотти. Вытерев руки, она открыла ящик и вынула большой бумажный пакет с мотками серой шерсти, из которой собиралась связать свитер для Джейсона.

– Вам как раз будет чем заняться. Вы с миссис Армстронг перемотаете мне шерсть. Не понимаю, почему они продают ее в мотках, а не в клубках.

Флора послушно взяла пряжу и поднялась наверх, в комнату Таппи. Войдя, она сразу увидела, что Таппи выглядит гораздо лучше. Темные круги под глазами исчезли, лицо посвежело. Таппи приподнялась и протянула руки навстречу Флоре:

– Как хорошо, что ты зашла. Дай я тебя поцелую. Какая ты хорошенькая! – По случаю воскресенья Флора надела юбку и шерстяной свитер. – Знаешь, я в первый раз увидела твои ноги. Не понимаю, почему с такими ногами ты все время ходишь в брюках. – Они поцеловались. Флора хотела было отстраниться, но Таппи удержала ее. – Ты сердишься на меня?

– Сержусь?

– Из-за того, что я уговорила тебя остаться. Я знаю, с моей стороны это было не совсем честно, но мне так хотелось, чтобы ты не уезжала, и я не смогла придумать другого способа переубедить тебя.

Флора была обезоружена. Она улыбнулась:

– Нет, я не сержусь.

– Я ведь знаю, что у тебя нет никаких срочных дел в Лондоне, а мне будет приятно, если ты побудешь здесь еще немного.

Она выпустила Флору из объятий, и та села на край кровати.

– Кстати, теперь вы совсем влипли, – сказала Флора, решив пренебречь инструкциями сиделки. – Вы это понимаете?

– Я даже не понимаю, что значит «влипла».

– Это значит, что вам сильно попадет за еще одну вечеринку.

– Ах это, – хмыкнула Таппи, довольная собой. – Бедная Изабель чуть было не лишилась чувств, когда я объявила ей о своих планах.

– Напрасно вы это затеяли.

– Почему? Почему бы не устроить еще одну вечеринку? Раз я прикована к постели, должна же я чем-то занять себя.

– Вам нужно выздоравливать, а не выдумывать безумные идеи.

– Ничего безумного тут нет. В этом доме столько раз устраивались вечеринки, что все пойдет как по рельсам. Кроме того, никому ничего не придется делать. Я все организовала.

– Изабель придется провести целый день на телефоне, обзванивая приглашенных.

– Да, но она не возражает против этого. Заодно посидит, отдохнет, а то все время на ногах.

– Но ведь надо подготовить дом, поставить цветы, передвинуть мебель.

– Мебель будет двигать Уотти. Это не отнимет много времени. А что касается цветов… – Таппи на минутку задумалась. – Цветами можешь заняться ты.

– Боюсь, я не справлюсь.

– Тогда мы поставим цветы в горшках. Или попросим Анну помочь нам. Роза, не пытайся ставить мне палки в колеса. Я уже все продумала.

– Сестра Маклеод говорит: все зависит от того, что скажет доктор.

– Она все утро ходит, поджав губы. Но я уверена, Хью одобрит эту идею.

– На вашем месте я бы на это не рассчитывала.

– А я и не рассчитываю. Я знаю Хью всю жизнь. Он действительно бывает упрям как осел.

– Я это заметила. Я сидела с ним рядом вчера за ужином. – Флора открыла бумажный пакет и вынула первый моток серой пряжи. – У вас хватит сил, чтобы перематывать шерсть для миссис Уотти?

– Конечно. Я буду держать пряжу, а ты будешь мотать.

Они занялись этой несложной работой, и Таппи продолжила разговор, как будто никакой паузы не было:

– Я хочу услышать о вчерашнем вечере. Все подробности.

Флора начала говорить с нарочитым энтузиазмом, стараясь, чтобы рассказ получился забавным от начала и до конца.

– Правда, Кроутеры очень милые? – спросила Таппи, когда Флора закончила свое повествование. – Мне нравится мистер Кроутер. Он немного подавляет при первой встрече, но, вообще-то, он хороший человек. А Хью был доволен?

– Да. По крайней мере, мне так кажется. Но, разумеется, посередине вечера раздался телефонный звонок, и ему пришлось уехать.

– Бедный мальчик. Хорошо бы он нашел себе ассистента. С другой стороны… – Таппи опустила руки, и Флора перестала мотать пряжу, – для Хью перегруженность делами – это своего рода терапия.

– Из-за смерти его жены?

– Да. Именно это я и имела в виду. Понимаешь, он был таким симпатичным парнем. Часто приходил сюда играть с Торквилом. Его отец был нашим врачом, я говорила тебе. Скромный, простой человек с острова Льюис, но отличный доктор. А Хью рос очень умным. Он получил стипендию для обучения в Феттис-колледже, а потом продолжил изучать медицину в Эдинбургском университете.

– Он играл в регби за университет?

– Наверное, тебе Энтони об этом рассказал. Он всегда восхищался Хью. Да, Хью действительно играл в регби, но, что еще важнее, он с отличием сдал выпускные экзамены и получил медаль Каннингема по анатомии. Профессор Макклинток пригласил Хью приехать в Лондон и работать над диссертацией. Мы все очень гордились. Я гордилась Хью так же, как если бы он был моим собственным сыном.

Флоре было трудно связать все эти блестящие успехи с суровым соседом по столу.

– И что случилось? – спросила она.

– Да ничего особенного.

Таппи снова подняла руки с мотком шерсти, и Флора продолжила мотать.

– Он, кажется, женился?

– Да, на Диане. Он познакомился с ней в Лондоне, они обручились, и он привез ее в Тарбол.

– Вы были с ней знакомы?

– Да.

– Она вам нравилась?

– Она была очень красива, очень обаятельна, хорошо одета. Думаю, отец снабжал ее деньгами. Но ей было трудно – она ведь здесь никого не знала. Тарбол отличался от того мира, в котором она привыкла жить. Думаю, она считала всех нас ужасно скучными. Бедный Хью. Для него это было тяжелое время. Конечно, я ничего ему не говорила, но его старик-отец оказался более откровенен. Чересчур откровенен. А Хью так увлекся Дианой, что ни на что не обращал внимания. А мы просто хотели, чтобы он был счастлив.

– А он был счастлив?

– Я не знаю, Роза. Мы не видели его два года. Он приехал сюда уже после смерти Дианы – она погибла в автокатастрофе. Хью бросил все и вернулся в Тарбол, чтобы занять место отца. И с тех пор он здесь.

– Как давно это случилось?

– Почти восемь лет назад.

– Это большой срок. Он мог бы жениться снова…

– Нет. Только не Хью.

Они замолчали, перематывая пряжу. Клубок в руках Флоры стал довольно большим. Она решила сменить тему.

– Мне понравилась Анна, – сказала она.

Таппи просияла:

– Я этому рада. Я люблю ее, но она трудно сходится с людьми. Она очень застенчива.

– Она сказала мне, что живет здесь всю жизнь.

– Да. Ее отец был моим хорошим другом. Его звали Арчи Карстерз, он был родом из Глазго. Ему удалось заработать много денег. Многие считали его грубоватым и неотесанным, а мне он всегда нравился. Он любил море – ходил в круизы на своей роскошной океанской яхте. На яхте он впервые и приплыл в Ардмор. Он влюбился в наши красоты, и кто мог бы укорить его за это? Во всем мире нет ничего подобного. В общем, сразу после Первой мировой войны он построил Ардмор-хаус, с каждым годом проводил здесь все больше времени и в конце концов совсем сюда перебрался. Анна родилась уже здесь. Арчи женился поздно – наверное, был слишком занят зарабатыванием денег. Мать Анны прожила всего несколько месяцев после ее рождения, так что девочка росла с отцом, уже пожилым человеком. Я часто думаю о том, что она была бы совсем другой, если бы ее мать осталась жива. Но что случилось, то случилось.

– А Брайан?

– А что – Брайан?

– Как она познакомилась с Брайаном?

Таппи слегка улыбнулась:

– Как-то летом Брайан приплыл в Ардморский залив на потрепанном суденышке, которое в одиночку привел с южного берега Франции. К тому времени Арчи организовал Ардморский яхт-клуб. Это была его игрушка, его хобби, развлечение на старости лет. Брайан пришвартовался и сошел на берег. Арчи разговорился с ним и был так впечатлен успехами Брайана в мореплавании, что пригласил его в Ардмор-хаус на ужин. Для Анны он стал рыцарем на белом коне. Стоило ей увидеть Брайана, как она влюбилась.

– И вышла за него замуж.

– Конечно.

– А как отнесся к этому ее отец?

– Довольно настороженно. Ему нравился Брайан, но не в качестве зятя.

– Он пытался отговорить Анну?

– Думаю, да. Но иногда в самых робких людях неожиданно просыпается упрямство. К тому времени Анна была уже взрослой. Она знала, чего хочет, и была полна решимости получить это.

– А Брайан, он был влюблен в нее?

Наступила пауза. Затем Таппи сказала:

– Нет, не думаю. Но я уверена, она ему нравилась. И конечно, ему нравились те материальные блага, которые он приобретал, женясь на ней.

– Вы намекаете, хотя и очень мягко, что Брайан женился на Анне из-за денег?

– Я не хочу говорить так, поскольку очень люблю Анну.

– Имеет ли это значение, если они счастливы?

– Именно об этом я все время спрашиваю себя.

– Анна очень богата?

– Да. После смерти Арчи она унаследовала все его состояние.

– А Брайан?

– У Брайана нет ничего, кроме некоторой суммы, которую он получает по брачному контракту. Я знаю, это достаточно крупная сумма, но весь капитал и имущество принадлежат Анне.

– А если брак будет расторгнут?

– Тогда контракт будет аннулирован. Брайан останется ни с чем.

Флора подумала об Анне: такая неуверенная в себе, с такими прекрасными бриллиантами. Ей стало жаль Анну. Что может быть безрадостнее, чем иметь мужа, который привязан к тебе только из-за денег?

– У них нет детей?

– Анна потеряла ребенка в то лето, когда ты и твоя мать приезжали сюда. Но вряд ли ты это помнишь. Вероятно, к тому времени вы уже уехали.

Почти вся шерсть была смотана в клубок. На запястьях у Таппи висели несколько последних нитей.

– Она снова беременна, – сказала Таппи.

Флора перестала мотать.

– Анна? Правда? Я рада за нее.

На лице Таппи появилось озабоченное выражение.

– Я не должна была ничего говорить. Не знаю, как у меня вырвалось. Хью сказал мне об этом, чтобы поднять настроение, когда я болела. А я дала слово, что буду хранить все в секрете.

– Я никому не расскажу, – пообещала Флора. – Я уже забыла…

Доктор появился около полудня, когда Флора и Таппи заканчивали перематывать последний моток шерсти. Они услышали его шаги по лестнице и по коридору. Затем раздался короткий стук в дверь, и в следующее мгновение Хью был уже в комнате, одетый в повседневный костюм, с саквояжем в руке и торчащим из кармана стетоскопом.

– Доброе утро, – сказал он.

– Хью, тебе что, никогда не говорили, что воскресенье – это день отдыха? – спросила Таппи.

– А я забыл, что сегодня воскресенье. – Он подошел к кровати и сразу приступил к главному вопросу. – Что это мне тут такое рассказали?

Таппи сделала сердитое лицо.

– Я так и знала, что они начнут жаловаться, не дав мне возможности объяснить все самой.

Доктор поставил саквояж на пол и облокотился на спинку кровати.

– Ну, так рассказывайте.

Конец шерстяной нити соскользнул с запястий Таппи и был намотан на последний клубок.

– Мы собираемся устроить в пятницу небольшую вечеринку для Розы и Энтони, – небрежно сказала Таппи, как будто в этом не было ничего особенного.

– И сколько людей будет на этой маленькой вечеринке?

– Приблизительно… шестьдесят человек. Или семьдесят.

– Семьдесят человек с семи вечера до полуночи будут прыгать в холле, пить шампанское и громко разговаривать. И как все это скажется на вашем здоровье?

– Оно улучшится.

– И кто будет организовывать все это?

– Все уже организовано. Мне понадобилось на это полчаса перед завтраком. А теперь я умываю руки.

– Таппи, вы меня поражаете. – Хью скептически посмотрел на старушку.

– Я не понимаю, чего все испугались? Как будто мы устраиваем грандиозный бал.

Хью посмотрел на Флору, которая собирала клубки шерсти и складывала их обратно в бумажный пакет.

– А что скажет Роза?

– Я? – Она удивленно подняла голову. – Я… я думаю, это интересно, но слишком утомительно для Таппи…

– Перестань, Роза, – перебила ее Таппи. – Ты такая же, как и все. – Она снова повернулась к Хью. – Я же объяснила, что все спланировано. Мистер Андерсон займется едой, Роза – цветами, Уотти отодвинет мебель, а Изабель обзвонит всех приглашенных. А если ты не перестанешь смотреть на меня с таким видом, Хью, мы тебя не пригласим!

– А вы что собираетесь делать?

– Я? – Она посмотрела на него невинным взглядом голубых глаз. – Ничего. Буду сидеть здесь и радоваться за вас.

– Никаких посетителей, – сказал он.

– Что значит – никаких посетителей?

– Никто не должен подниматься сюда.

У Таппи вытянулось лицо от огорчения.

– Никто-никто?

– Стоит разрешить зайти одному, и к концу вечера в вашей спальне будет так же тесно, как на Пикадилли в час пик. Я поставлю у дверей сестру, чтобы она никого не впускала к вам. Вот мои условия, миссис Армстронг. – Он выпрямился и повернулся к Флоре. – Роза, будь любезна, разыщи сиделку и скажи ей, что я уже здесь.

– Да, конечно.

Флора быстро поцеловала Таппи и вышла из комнаты. Сестра Маклеод как раз поднималась по лестнице. Ее лицо было мрачным.

– Доктор Кайл у миссис Армстронг?

– Да, он ждет вас.

– Я надеюсь, он положил конец этой легкомысленной идее?

– Не уверена. Думаю, вечеринка состоится.

– Господи, спаси нас!

Миссис Уотти была настроена более философски.

– Ну что ж, если она хочет вечеринку – пусть так оно и будет. В этом доме было столько вечеринок, что устроить еще одну не так уж трудно.

– Мне поручено заняться цветами.

– Значит, и тебе нашлась работа. Миссис Армстронг умеет распоряжаться.

– Да, но я ничего в этом не понимаю. Я не умею составлять букеты.

– Ты отлично справишься. – Миссис Уотти открыла буфет и вынула стопку тарелок. – Ей легко удалось убедить доктора?

– Не очень легко, но все же удалось. Он согласился при условии, что у Таппи не будет никаких посетителей. Сестра будет стоять у дверей на страже.

Миссис Уотти покачала головой:

– Бедный доктор Кайл. У него и без нас проблем хватает. Я слышала, что его экономка Джесси Маккензи два дня назад уехала в Портри навестить мать. Говорят, старушка плоха.

– О боже!

– Сейчас в Тарболе нелегко найти экономку. Большинство женщин фасуют селедку или коптят ее.

Миссис Уотти посмотрела на часы и вспомнила про жаркое. Она наклонилась и приоткрыла дверцу духовки. Оттуда послышалось шкворчание и пахнуло ароматом жареного мяса.

– Энтони еще не встал? – спросила миссис Уотти. – Я думаю, пора его будить. А то он проспит весь день, а ведь ему скоро уезжать.

Флора отправилась будить Энтони. Проходя через холл, она увидела спускающегося по лестнице доктора. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, она остановилась.

Хью вопросительно посмотрел на нее.

– Ну?.. – произнес он.

– Хью, вчера вечером… Вы ведь не хотели, чтобы я сказала, что остаюсь?

По-видимому, он не был готов к такой прямоте.

– Не хотел. Но у меня такое чувство, что именно поэтому вы изменили решение.

– Почему вы не хотели, чтобы я осталась?

– Назовем это предчувствием.

– Нехорошим предчувствием?

– Если хотите.

– Этот вечер, который затеяла Таппи, может принести беду?

– Лучше было бы обойтись без него.

– Но все же он состоится?

– Да, по-видимому.

– Но все будет в порядке? Я имею в виду с Таппи? – продолжала настойчивые расспросы Флора.

– Да, если она будет выполнять предписания. Сестра Маклеод относится к этой затее крайне неодобрительно. Мой авторитет сильно упал в ее глазах. Но я надеюсь, что положительные эмоции могут стимулировать выздоровление. А если нет…

Он замолчал, оставив фразу недосказанной. У доктора был такой усталый вид, что Флоре стало его жаль.

– По крайней мере, она занимается тем, что ей нравится, – сказала Флора, стараясь, чтобы ее голос звучал весело. – Как тот девяностолетний старик, который на вопрос, какой смертью он предпочел бы умереть, ответил, что хочет быть застреленным ревнивым мужем.

Хью неожиданно улыбнулся. Флора еще ни разу не видела его настоящей улыбки и была изумлена, насколько преобразилось его лицо. На мгновение она увидела жизнерадостного молодого человека, которым он когда-то был.

– Именно так, – сказал Хью.

Утро было пасмурным и теплым, очень тихим, но сейчас поднялся легкий бриз и начал разгонять тучи. Солнце пробилось сквозь облака и залило все вокруг золотистым светом, проникая в холл через два высоких окна по обе стороны от входной двери. Пылинки заплясали в солнечных лучах, и мелочи, прежде незаметные, сразу бросились в глаза. Костюм доктора был местами потерт, карманы оттопыривались, на свитере красовалась неаккуратная заплатка.

У Хью был усталый вид. Он все еще улыбался, но выглядел смертельно усталым. Она представила, как вчера, собираясь на званый ужин, он искал чистую рубашку в неприбранном, оставшемся без экономки доме.

– Вчера вас вызвали по телефону… Надеюсь, ничего серьезного?

– Достаточно серьезный случай. Старик встал ночью с постели, чтобы пойти в туалет, и упал с лестницы.

– Он не пострадал?

– По счастью, все кости целы, но он получил ушибы. Его надо бы положить в больницу, а он отказывается. Говорит, всю жизнь прожил в этом доме и хочет здесь умереть.

– А где его дом?

– В Ботурихе.

– Я не знаю, где это.

– В дальнем конце озера Лох-Фада.

– Это далеко отсюда?

– Миль пятнадцать.

– И когда же вы вернулись домой?

– В два часа ночи.

– А во сколько встали?

В глазах Хью вспыхнуло изумление.

– Это что, допрос?

– Вы, наверное, устали.

– У меня нет времени уставать. А сейчас, – он бросил взгляд на часы и наклонился, чтобы взять саквояж, – мне пора.

Флора подошла вместе с ним к двери и распахнула ее. Мокрая трава и гравий ослепительно сверкали на солнце, листья деревьев сияли огненными красками.

– До свидания, – сказал Хью, возвращаясь к своей обычной манере.

Она проследила взглядом, как он спустился по ступенькам крыльца, сел в машину, проехал между кустами рододендронов и выехал в открытые ворота. Солнце пригревало, но Флора поежилась, как от холода. Она вошла в дом, закрыла дверь и стала подниматься наверх, чтобы разбудить Энтони.

Тот уже проснулся и брился перед зеркалом, в красных кожаных тапочках на босу ногу, с полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Второе полотенце висело на шее. Когда Флора просунула голову в дверь, Энтони повернулся к ней. Половину его лица покрывала мыльная пена.

– Меня отправили будить тебя. Уже половина первого.

– Знаю. Входи.

Он повернулся к зеркалу и продолжил бритье.

Флора закрыла за собой дверь и присела на край кровати.

– Как спал? – спросила она, глядя на его отражение в зеркале.

– Как убитый.

– Ты крепко стоишь на ногах?

Наступила пауза, потом Энтони проговорил:

– Почему-то этот вопрос пробуждает у меня нехорошие предчувствия.

– И правильно. Будет еще один прием гостей. В следующую пятницу. Танцевальный вечер.

Энтони немного помолчал.

– Теперь я понимаю, почему ты спросила, крепко ли я стою на ногах, – сказал он.

– Эта идея пришла в голову Таппи сегодня утром, перед завтраком. И похоже, ей удалось настоять на своем. Даже Хью сдался. Единственный человек, кто выступает против, – сиделка, поэтому она ходит страшно надутая.

– Хочешь сказать, что все уже решено?

– Да.

– Как я догадываюсь, вечер будет в честь Энтони и Розы.

Флора кивнула.

– Чтобы отпраздновать помолвку.

– Совершенно верно.

Энтони закончил бритье и склонился к раковине, чтобы промыть бритву.

– О боже, – пробормотал он.

– Это моя вина, – с раскаянием сказала Флора. – Мне не следовало говорить, что я останусь.

– Разве ты могла знать? Разве мы могли предположить, что она придумает такое?

– Я не знаю, что теперь делать.

Энтони повернулся к ней. Его медно-рыжие волосы стояли торчком, а на обычно жизнерадостном лице появилось угрюмое выражение. Он сорвал полотенце с шеи и швырнул его на спинку стула.

– Черт, это все равно что попасть в трясину. Нас засосет туда, и к концу недели от нас останутся только пузыри. Причем довольно грязные.

– Мы еще можем выйти отсюда чистыми. Давай скажем Таппи правду.

Эта мысль смутно пробивалась все утро, но лишь сейчас Флора осознала ее настолько, что решилась высказать вслух.

– Нет, – сказал Энтони.

– Но…

Он повернулся к Флоре:

– Я сказал – нет. Да, Таппи чувствует себя лучше. Да, Изабель поняла все неправильно, и Таппи чудесным образом выздоравливает. Но она стара, она была очень больна, и если что-то случится только потому, что ты и я настояли на такой роскоши, как чистая совесть, я никогда не прощу себя. Ты понимаешь это?

Флора вздохнула.

– Да, – с несчастным видом сказала она. – Да, я понимаю.

– Ты самая замечательная девушка. Просто супер!

Он наклонился и поцеловал ее. Его гладковыбритая щека пахла лимонной свежестью.

– А теперь извини, но мне надо одеться.

После обеда Флора и Энтони отправились на прогулку к заливу Фада, тихонько улизнув от Джейсона, собиравшегося составить им компанию. Зато взяли собак – даже Сасси, которую Энтони решительно вытащил из постели Таппи. Они шагали по чистому белому песку, обнажившемуся после отлива. Вдали виднелась полоса прибоя; порывы ветра разрывали облака, бросая на землю полосы солнечного света.

Прогулка получилась невеселой. Предстоящий отъезд Энтони в Эдинбург угнетал их обоих, и они почти не разговаривали. Однако это молчание объединяло их, потому что Флора знала, что Энтони думает о том же, о чем и она.

Дойдя до кромки воды, они остановились. Энтони нашел длинную плеть водорослей и закинул в волны. Пламмер бросился в воду и поплыл, разбрасывая фонтаны брызг. Вскоре он выбрался на берег, неся в зубах волочащуюся по песку плеть. Сасси, которая явно не горела желанием купаться, отошла подальше. Пламмер положил добычу, шумно отряхнулся и сел, ожидая продолжения игры. Энтони снова закинул водоросли в воду, на этот раз еще дальше, и пес помчался вперед.

– Рано или поздно мы должны будем рассказать им обо всем, – сказала Флора, наблюдая за плещущейся среди волн собакой. – Рано или поздно они должны узнать, что я Флора, а не Роза. Возможно, чистая совесть – это роскошь, но я не могу жить с обманом всю оставшуюся жизнь. – Она повернулась к Энтони. – Прости, но я просто не могу.

Он стоял к ней в профиль с суровым, покрасневшим от ветра лицом.

– Да, я понимаю. – Энтони сунул руки в карманы куртки и вздохнул. – Я тоже об этом думал. – Он вдруг резко повернулся к Флоре. – Но рассказать обо всем должен я. Не ты.

Флора почувствовала легкую обиду.

– Я и не думала ни о чем таком.

– Знаю. Но предстоящие несколько дней будут для тебя еще тяжелее, а меня рядом не будет, и никто не сможет поддержать тебя. Давай дождемся следующих выходных. Пусть пройдет эта вечеринка. И если Таппи будет чувствовать себя хорошо, мы все ей объясним. Чистосердечно покаемся, если хочешь. – Его подобная перспектива явно не вдохновляла. – А пока обещай, что ничего никому не скажешь.

– Энтони, я не могу.

– Обещай.

Она пообещала. Облако закрыло солнце, и сразу похолодало. Ежась от ветра, они повернулись и побрели к дому.

Пламмера оставили сохнуть на кухне, а Сасси сразу ринулась по лестнице наверх, прямиком в спальню Таппи. Энтони и Флора сняли куртки и резиновые сапоги и прошли в гостиную, где Изабель с Джейсоном пили чай и увлеченно смотрели по телевизору какой-то приключенческий сериал. Разговор явно был бы не к месту. Оставалось молча жевать бутерброды, бесцельно уставившись на экран, где актеры в старинных костюмах размахивали мечами и бегали вверх и вниз по винтовой лестнице. Наконец главный герой попал в темницу, и фильм закончился. Изабель выключила телевизор, а Джейсон обиженно проговорил:

– Я хотел гулять с вами, а вы ушли без меня!

– Извини, – сказал Энтони без малейшего сожаления в голосе.

– Ты поиграешь со мной в карты?

– Нет. – Он отставил в сторону пустую чашку. – Мне надо собирать вещи, я еду в Эдинбург.

– Я помогу тебе.

– Спасибо, не надо. Роза мне поможет.

– А почему не я… – захныкал Джейсон.

Изабель, зная, что в воскресенье вечером у Джейсона часто бывает плохое настроение перед новой учебной неделей, поспешила тактично вмешаться:

– Энтони и Розе надо поговорить, чтобы им никто не мешал. Если хочешь, я с тобой поиграю.

– Это нечестно…

– Во что будем играть?

Пока Энтони собирал бритвенные принадлежности, Флора сложила в сумку чистые рубашки и халат. Вот и все, она огляделась. Комната будто осиротела.

– Ты справишься? – спросил Энтони.

У него был такой встревоженный вид, что Флора заставила себя улыбнуться:

– Конечно.

Он сунул руку в карман и вытащил листок бумаги.

– Я записал здесь номера своих телефонов, рабочий и домашний, на всякий случай. Вдруг тебе понадобится связаться со мной. Если не захочешь говорить отсюда, возьми машину и поезжай в Тарбол. Телефон-автомат недалеко от гавани.

– Когда ты вернешься?

– В пятницу, как только смогу вырваться.

– Я буду здесь, – зачем-то сказала девушка.

– Надеюсь.

Энтони пошел попрощаться с Таппи. Джейсона тут же отправили к миссис Уотти, сказать, что Энтони уезжает, и та появилась из дверей кухни с коробкой булочек и пакетом яблок: «Нельзя уезжать из дома с пустыми руками». Все перецеловались, домочадцы пожелали Энтони счастливого пути и разбежались по своим делам, лишь Флора вышла проводить его на улицу.

Сгущались сумерки. Закинув сумку на заднее сиденье, Энтони обнял Флору.

– Как жаль, что ты не можешь остаться, – пробормотала она.

– Мне тоже жаль. Береги себя. И старайся не слишком запутаться.

– Я уже запуталась.

– Да, – уныло признал он. – Да, я знаю.

Флора смотрела ему вслед, пока задние огни машины не скрылись из вида. Вернувшись в дом, закрыла дверь и остановилась в холле, почувствовав себя брошенной. Из-за дверей гостиной доносились приглушенные голоса. Без четверти шесть. Пожалуй, лучше всего подняться наверх, принять ванну и пораньше лечь спать.

Ее спальня, которая так понравилась ей вначале, в холодных сумерках выглядела чужой. Флора задернула шторы и зажгла настольную лампу. Стало уютнее, но не намного. Она включила электрический камин и опустилась на ковер перед покрасневшими железными прутьями.

Флора не сразу осознала, что страдает от ощущения потери личности. До сих пор она не понимала, насколько важным было для нее присутствие Энтони – ведь он единственный знал, кто она. Теперь он уехал и, казалось, увез Флору с собой, а здесь оставил Розу. Ее сестру, которая была так похожа и в то же время так не похожа на нее. Флора напомнила себе, что Роза в Греции, и попыталась представить, чем она там занимается: загорает, пьет вино, танцует под звуки гитары – или на чем там играют на острове Спецес. Но все эти образы получались плоскими, ненастоящими, как аляповатые почтовые открытки. Роза была не в Греции. Роза была здесь, в Фернриге.

Она протянула озябшие руки к теплу камина.

«Я Флора. Я Флора Уоринг».

Обещание, которое она дала Энтони, висело тяжелым бременем. Может быть, как раз из-за этого обещания она так жаждала сейчас рассказать правду. Кому-нибудь. Тому, кто выслушает и поймет.

Но кому?

Ответ оказался таким очевидным, что Флора не могла понять, почему он сразу не пришел ей в голову. «Обещай, что ничего не скажешь никому из них», – настоял Энтони. И она дала ему слово. Но «никому из них» относилось к тем людям, которые жили здесь.

В углу спальни стояло небольшое бюро, на которое Флора до сих пор не обращала внимания. Сейчас она встала, подошла ближе и откинула крышку. Внутри лежала аккуратная стопка писчей бумаги, конверты и ручка на серебряной подставке. Флора подвинула стул, взяла ручку, положила перед собой лист бумаги и поставила дату.

Это было началом длинного письма отцу.

8. Брайан

На следующее утро, когда Флора спускалась по лестнице к завтраку, зазвонил телефон. Она подошла ближе и остановилась в нерешительности. Никто не спешил брать трубку, и Флора сделала это сама, присев на край комода.

– Алло.

– Это Фернриг? – спросил женский голос.

– Да.

– Это Изабель?

– Нет. Позвать ее?

– Это… это Роза?

– Да, – после небольшой заминки сказала Флора.

– Роза, это Анна Стоддарт.

– Доброе утро, Анна. Позвать Изабель?

– Нет, это не важно, я могу поговорить и с вами. Я хотела поблагодарить за субботний ужин. Мне… мне все очень понравилось.

– Я рада. Я передам это Изабель.

– Извините, что звоню так рано, но я забыла позвонить вчера, а сейчас еду в Глазго. И не хочу уезжать, не сказав спасибо.

– Надеюсь, поездка будет удачной.

– Да, я тоже. Я еду только на пару дней. Может быть, когда я вернусь, вы найдете время навестить меня в Ардморе? Мы могли бы пообедать, или выпить чаю, или… – Она смущенно умолкла, словно испугавшись, что наговорила слишком много.

– С удовольствием, – поспешила сказать Флора. – Спасибо за приглашение. Я обязательно заеду.

– Правда? Это будет чудесно. Я позвоню вам, когда вернусь.

– Хорошо. Вы уже знаете про пятницу? – спросила Флора.

– Нет.

– Я думала, здесь новости разносятся быстрее. Таппи приглашает всех на вечеринку.

– В эту пятницу? – Голос Анны звучал недоверчиво.

– Да, в эту пятницу. Бедной Изабель еще предстоит полдня провисеть на телефоне. Я скажу, что вы уже в курсе.

– Как интересно! Хорошо, что вы мне сказали. Я успею купить новое платье в Глазго. – Ее голос снова неуверенно затих. Очевидно, Анна относилась к тем людям, которые не умеют первыми прощаться. Флора уже открыла рот, чтобы сказать «до свидания», когда Анна вдруг произнесла: – Одну минуту. Не кладите трубку…

На другом конце линии слышались приглушенные голоса, потом Анна сказала:

– Брайан хочет поговорить с вами. А я прощаюсь.

Брайан?

– До свидания, Анна. Всего хорошего.

В трубке раздался жизнерадостный голос Брайана:

– Роза!

– Доброе утро, – настороженно ответила Флора.

– Какой неподходящий час для телефонного разговора. Ты уже позавтракала?

– Как раз собиралась.

– Энтони уехал?

– Да, вчера после чая.

– Значит, он тебя покинул. А Анна собирается покинуть меня. Почему бы нам не составить друг другу компанию сегодня вечером? Приглашаю тебя на ужин.

В голове Флоры замелькали тревожные мысли. Но ведь Анна слышит этот разговор, значит в предложении Брайана нет ничего предосудительного? Но что скажет Таппи? А Изабель? Стоит ли принимать приглашение этого красавчика?

– Роза?

– Да, я слушаю.

– Мне показалось, что ты куда-то пропала. Когда за тобой заехать?

– Я разве уже согласилась?

– Не прикидывайся; разумеется, ты согласна. Мы поедем в «Рыбацкий якорь» в Лохгарри, и я накормлю тебя креветками. Слушай, мне пора. Анна уезжает, надо ее проводить. Я заеду за тобой между половиной восьмого и восемью. Это нормально? Если Изабель будет в хорошем настроении, пусть нальет мне выпить. Привет Таппи и спасибо всем за позавчерашний вечер. Нам с Анной очень понравилось. Пока.

Флора стояла, слушая гудки отбоя. Возмутительный тип. Она медленно положила трубку. Впрочем… На ее лице появилась невольная улыбка. Пожалуй, все это довольно забавно. Да, Брайан флиртует, излучая по телефонным проводам поток своего обаяния, но этот флирт слишком явный, чтобы воспринимать его всерьез. Не стоит терзать себя поисками скрытого смысла в такой банальной ситуации. И, кроме того, она любит креветки.

Тут Флора поняла, что проголодалась, и отправилась на кухню.

Мистер Уотти уже отвез Джейсона в школу. Изабель и сестра Маклеод на кухне пили кофе. Миссис Уотти резала мясо для пирога.

– Кто звонил? – полюбопытствовала миссис Уотти.

Флора насыпала в миску кукурузных хлопьев.

– Это была Анна Стоддарт. Благодарит за позавчерашний вечер.

Изабель оторвалась от письма, которое читала.

– Как мило с ее стороны, – пробормотала она и снова углубилась в чтение.

– Она уезжает в Глазго на пару дней.

– Да, она говорила, что хочет поехать туда.

– А Брайан пригласил меня сегодня поужинать.

Флора внимательно вглядывалась в лицо Изабель, пытаясь увидеть неодобрение. Но та лишь улыбнулась.

– Чудесная идея.

– Он сказал, что, поскольку я осталась без Энтони, а он без Анны, мы можем составить компанию друг другу. Он заедет в половине восьмого и надеется, что вы будете в хорошем настроении и нальете ему выпить.

Изабель рассмеялась, а миссис Уотти пробормотала:

– Наглый черт.

– Он вам не нравится, миссис Уотти?

– Ну почему же, нравится, но он слишком выпендривается.

– Миссис Уотти хочет сказать, что он не такой, как суровые шотландцы.

– И я сказала про пятницу, так что вычеркните их из списка звонков. Анна купит себе новое платье.

– О боже, – пробормотала Изабель.

– А в чем дело?

– Она тратит на тряпки кучу денег, а они все выглядят одинаково. – Она вздохнула. – Кстати, нам тоже пора подумать о своих туалетах. Конечно, я могу снова достать свое синее платье с кружевами, но оно уже всем надоело.

– Оно вам очень идет, – заверила ее миссис Уотти. – Вы в нем такая стройная.

– Но ведь все его уже видели.

– Роза, а ты что наденешь?

Вопрос застал Флору врасплох. Поскольку ее мысли были заняты другими, более важными проблемами, о наряде для новой вечеринки она даже не задумывалась. Она обвела взглядом лица женщин, которые с любопытством ждали ответа.

– Да у меня и нет ничего.

Сестра Маклеод, невольно вовлеченная в общие приготовления, хотя выступала против проведения вечеринки, лишь удивленно покачала головой. Ей не верилось, что богатая молодая леди не захватила с собой по крайней мере одно бальное платье и диадему с бриллиантами.

– Неужели в твоем чемодане не найдется ничего подходящего? – спросила она у Флоры.

– Нет. Я ведь ехала сюда только на выходные. Я не думала, что мне понадобится платье для танцев.

Повисла тишина. Все молча переваривали эту информацию.

– А если ты наденешь то же, что вчера? – предложила Изабель.

– Шерстяную юбку и блузку?

– Ну нет, – вмешалась миссис Уотти. – Вечер устраивается в твою честь. Надо что-то более нарядное.

Флора почувствовала себя виноватой.

– Может, я смогу что-то купить?

– Не в Тарболе, – сказала Изабель. – И нигде на сто миль вокруг.

– Наверное, мне надо было поехать в Глазго вместе с Анной.

– Неужели в доме не найдется ничего, что можно переделать? – спросила сестра Маклеод.

Флора тут же представила себя в платье из старых чехлов для мебели.

Изабель покачала головой:

– Даже если что-то и найдется, портнихи из нас те еще.

Сестра Маклеод откашлялась:

– В молодости я сама шила себе одежду. К тому же у меня немного больше свободного времени, чем у всех вас.

– Вы хотите сказать, что сошьете платье для Розы?

– Если нет других вариантов…

Услышав эти слова, миссис Уотти перестала резать мясо и повернулась к ним. Добродушное выражение ее круглого лица и устрашающего вида нож, который она держала в руке, представляли комичную картинку.

– А если поискать на чердаке? Там стоят сундуки с одеждой, которую когда-то носила миссис Армстронг. Ткани очень симпатичные…

– Все это пропахло нафталином, – возразила Изабель.

– Выстирать и повесить сушиться на улице. Весь запах выветрится.

Идея настолько захватила миссис Уотти, что она решительно отложила нож, вымыла руки и сказала, что надо срочно обследовать чердак. Никто не возражал, и через минуту все четверо дружно шагали по лестнице наверх.

Огромный чердак тянулся с одного конца дома до другого. Там было сумрачно, по углам висела паутина. Флоре в глаза сразу бросились старинные весы с медными гирьками, мерный шест, кукольная коляска, сохранившаяся с викторианских времен, портновский манекен, латунные кувшины, в которых когда-то носили горячую воду.

Миссис Уотти включила свет и направилась к сундукам, стоящим в ряд у стены. Они были огромного размера и веса, с выпуклыми крышками и оплетенными кожей ручками по бокам. Изабель и миссис Уотти вдвоем подняли крышку первого сундука. Он был набит одеждой. Запах нафталина и в самом деле раздражал, но предметы одежды, поочередно извлекавшиеся из недр сундука, были один удивительнее другого. Платье из черного шелка с вышивкой, еще одно из атласа цвета чайной розы, с бахромой по подолу, буклированный жакет на подкладке из шифона.

– Неужели Таппи носила все это?

– Да, в свое время она любила нарядно одеваться. И, как всякая практичная шотландка, никогда ничего не выбрасывала.

– А это что?

– Вечерняя накидка. – Изабель встряхнула смятый бархат и подула на меховой воротник. Вылетела моль. – Я помню, как Таппи надевала ее… – Она задумчиво умолкла, погрузившись в воспоминания.

Затея начала казаться безнадежной. Флора уже хотела сказать, что поедет в Тарбол, сядет на ближайший поезд, идущий в Глазго, и купит себе что-нибудь там, но тут миссис Уотти выудила нечто некогда белое из кружевного батиста. Похоже на старый носовой платок, подумала Флора, но это оказалось платьем с длинным рукавом и высоким воротником.

– Это же теннисное платье Таппи, – радостно воскликнула Изабель.

– Теннисное платье? – недоверчиво переспросила Флора. – Неужели она играла в нем в теннис?

– Да, в юности. – Изабель придирчиво осмотрела ткань. – Ну, что вы скажете, сестра Маклеод? Можем мы что-то сделать из этого?

Сиделка поджала губы и пощупала тонкий батист опытными пальцами.

– Неплохо… красивые кружева.

– Но оно такое короткое, – пролепетала Флора.

Сестра Маклеод приложила платье к Флоре. Оно действительно оказалось коротким, однако у подола был хороший запас.

– Его можно выпустить.

Флора ужаснулась. Но это все-таки лучше, чем чехол для мебели, и нет необходимости ехать в Глазго.

– Оно почти прозрачное.

– Я сделаю подкладку. Какого-нибудь нежного тона. Например, розового.

Розового. У Флоры упало сердце, но она промолчала. Женщины задумчиво переглядывались. Затем миссис Уотти вспомнила, что, когда меняли портьеры в спальне Изабель, осталось много излишков. Где-то должен лежать целый отрез хорошей новой ткани. После некоторых размышлений и поисков миссис Уотти с победным возгласом извлекла его из ящика старого туалетного столика.

– Я же знала, что положила его где-то здесь, только не могла вспомнить где.

Ткань была светло-голубого цвета. Миссис Уотти развернула ее и подложила под пожелтевший батист будущего бального платья Флоры.

– Что скажешь? – спросила она.

По крайней мере, голубой лучше розового. Может, если платье выстирать, оно будет выглядеть не так плохо. Флора подняла глаза и увидела, что вся троица с нетерпением ожидает одобрения. Как три добрые феи из сказки, решившие превратить свою крестницу в красавицу и отправить на бал. Флора устыдилась своего унылого вида и, улыбнувшись, сказала, что и за неделю не нашла бы более замечательного наряда.

Прошло уже полдня, а пухлый конверт, адресованный Рональду Уорингу, еще не был отправлен. Во-первых, не было марки, а во-вторых, Флора не знала, где находится ближайший почтовый ящик. После обеда девушка спохватилась:

– Вы не возражаете, если я съезжу в Тарбол? Мне надо отправить письмо.

– Совершенно не возражаю. Кстати, у меня кончился крем для рук, а ты могла бы его купить. И если не трудно, забери Джейсона из школы, чтобы Уотти не мотался лишний раз. Надеюсь, ты умеешь водить машину?

– Да. Если мне ее дадут…

– Можешь взять фургон, – безмятежно сказала Изабель. – Его не жалко, если во что-нибудь врежешься.

Слух о том, что Флора собирается в Тарбол, мигом облетел дом, и все начали давать поручения. Сестре Маклеод нужны были новые иголки и голубые нитки. Таппи попросила купить бумажные носовые платки и четыре унции мятных леденцов. Держа в руках список, Флора заглянула на кухню.

– Я собираюсь в Тарбол. На почту, в магазин и заодно заберу Джейсона. Вам что-нибудь нужно?

– А Уотти знает, что ему не надо ехать за Джейсоном?

– Нет, я хотела предупредить его по дороге. Изабель сказала, что я могу взять фургон.

– Хорошо, раз Уотти не едет, – сказала миссис Уотти, направляясь к холодильнику, – тебе придется отвезти вот это.

Она открыла дверцу и вынула большой мясной пирог на эмалированном блюде.

– Куда и кому?

– Это для доктора Кайла. – Она достала из ящика рулон пергаментной бумаги, оторвала большой лист и завернула пирог. – Я приготовила один сегодня к ужину, а второй для бедняги-доктора, раз он остался без экономки. Пусть хоть раз в день поест нормально.

– Но я не знаю, где он живет.

– В Тарболе, на вершине холма. Не заблудишься, – добавила миссис Уотти, – к дому пристроена новая приемная, а на калитке висит медная табличка с его именем.

Она протянула Флоре довольно тяжелый сверток. Пожалуй, его хватит дня на четыре.

– И что мне с ним делать? Оставить у двери?

– Нет. – Миссис Уотти явно заподозрила Флору в тупости. – Зайдешь на кухню и поставишь в холодильник.

– А если дверь закрыта?

– Тогда ключ будет лежать на притолоке справа.

– Хорошо, – сказала Флора, направляясь к двери. – Надеюсь, я не оставлю пирог в другом доме.

Вслед девушке раздался смех. Похоже, ее слова сочли шуткой.

Флора отыскала Уотти в огороде, чтобы он показал, где стоит фургон.

Управление фургоном оказалось действительно несложным, но все-таки это был весьма примечательный автомобиль, служивший в Тарболе поводом для шуток – к досаде миссис Уотти. Несколько лет назад Таппи продала старый «даймлер», который требовал слишком много бензина, и купила для повседневных поездок небольшой фургон у мистера Рики, коптильщика. И хотя Уотти, поддавшись уговорам жены, перекрасил его, на боку четко проступали слова:

Арчибальд Рики

Самая лучшая рыба

Ежедневная доставка копченой сельди

Флора села за руль, завела мотор и, лязгнув переключателем передач, поехала в сторону Тарбола. В городке царило оживление. В гавани стояло множество судов, а пристань была забита грузовиками. В воздухе смешались гул моторов, скрежет лебедок, громкие разговоры грузчиков, шум насосов и крики вечно голодных чаек. Повсюду сновали люди: рыбаки в желтой клеенчатой одежде, водители грузовиков в комбинезонах, сотрудники порта в униформе. Женщины в резиновых сапогах и полосатых фартуках тоже были при деле – потрошили рыбу и фасовали ее для отправки дальше.

Флора вспомнила слова Энтони о том, что Тарбол, еще недавно небольшая рыбацкая деревушка, в последнее время стал крупным рыболовным центром. Признаки процветания были налицо. Новая школа, новые жилые дома на склоне холма, множество легковых автомобилей, заполонивших узкие припортовые улочки. Поездив кругами минут пять, Флора в конце концов втиснулась возле банка, рядом со знаком «остановка запрещена». Большинство покупок удалось сделать в одном магазине, и она отправилась на почту. Наклеив марку, девушка секунду помедлила и решительно бросила письмо в ящик. Она представила, как отец получает письмо, читает его сначала сам, а затем вслух, Марсии. Хорошо, что рядом с ним Марсия. Будь он один, то наверняка очень расстроился бы, а то еще и терзаться бы начал, что вырастил такую испорченную дочь.

Вернувшись к банку, Флора с ужасом обнаружила, что рядом с фургоном стоит молодой констебль. Она уже приготовилась извиняться за парковку в неположенном месте, но констебль спросил:

– Вы – гостья миссис Армстронг из Фернрига?

– Да, – растерянно кивнула девушка.

– Я узнал машину.

– Извините, я…

– У вас есть еще дела здесь?

– Да, мне надо отвезти пирог доктору Кайлу. А затем забрать Джейсона из школы.

– Если вы собираетесь к доктору Кайлу, вам лучше пойти пешком. Там слишком крутая дорога. Не волнуйтесь, я присмотрю за фургоном.

– Спасибо.

Приветливо улыбаясь, констебль придержал дверцу машины, чтобы Флора смогла положить покупки и взять пирог.

– А вы… вы не скажете мне, где он живет?

– Вон там, на холме. Последний дом по левой стороне, не доходя до гостиницы. Перед домом сад, а на калитке – медная табличка.

– Большое спасибо.

– Пожалуйста.

Холм действительно оказался очень крутым, таким крутым, что к нему вела лестница в виде асфальтовых широких ступеней. Поднимаясь, Флора миновала несколько маленьких коттеджей, затем паб, затем опять коттеджи. Чем выше, тем внушительнее становились дома, каждый из которых был окружен небольшим садом. Почти на самой вершине, чуть в стороне от дороги, стоял дом, который был больше всех остальных – массивный, без архитектурных украшений. От калитки к крыльцу вела вымощенная плиткой дорожка. Сбоку находилась белая одноэтажная пристройка, похожая на огромную коробку из-под ботинок. На кованой чугунной калитке зеленела медная табличка с именем доктора Хью Кайла. Флора открыла калитку и пошла по дорожке к двери.

Она позвонила, но никто не открыл. Тяжелый сверток с пирогом оттягивал руку. Из вежливости Флора позвонила еще раз, затем, следуя указаниям миссис Уотти, пошарила правой рукой над дверью. Ключ действительно лежал там. Флора вставила его в замок, повернула и открыла дверь.

Пол в прихожей был выложен плиткой. Чувствовался легкий запах затхлости, как в старой антикварной лавке. Флора вошла, оставив дверь открытой. Сбоку стояла старомодная вешалка для шляп с отделением для зонтов, а рядом – маленький инкрустированный столик. В глубине, в полумраке, маячила лестница с выкрашенными белой краской балясинами. Все было покрыто слоем пыли. Часы стояли – то ли сломались, то ли их забыли завести.

Дверь направо вела в гостиную, имевшую совершенно нежилой вид. Жалюзи наполовину опущены, все вещи лежат на своих местах, и нет ни одного цветка. Флора закрыла дверь в гостиную и заглянула в комнату напротив. Там была сумрачная столовая, обставленная громоздкой викторианской мебелью. Массивный стол красного дерева, буфет соответствующих размеров, заполненный графинами и бокалами, стулья, уныло стоящие вдоль стен. Как в похоронном бюро, подумала Флора. Тихонько она закрыла и эту дверь и пошла по коридору в заднюю часть дома на поиски кухни.

И тут мертвенно-правильный порядок внезапно закончился. Кухня, учитывая размеры дома, была даже маловата, все доступные горизонтальные поверхности заставлены грязной посудой. Кастрюли, сковородки, миски. В раковине громоздились грязные тарелки, а на столе посредине комнаты красовалась тарелка с недоеденной яичницей, валялись рассыпанные кукурузные хлопья и кусок фруктового пирога. Неаппетитный натюрморт довершала полупустая бутылка виски в центре стола, которая придавала и без того печальной картине трагический оттенок.

Холодильник стоял в углу, рядом с плитой. Шагнув к нему, Флора запнулась о рваный коврик и едва не упала. Опустив глаза, она поняла, что пол не подметали по крайней мере неделю, а когда мыли в последний раз – вообще неизвестно.

Она открыла холодильник, торопливо сунула туда пирог, потом повернулась и огляделась. Того, что она увидела, было достаточно, чтобы сделать однозначный вывод: Джесси Маккензи страшная неряха, и чем скорее Хью избавится от нее, тем будет лучше. Ни один мужчина не способен за считаные дни довести кухню до такого кошмарного состояния.

Ее сердце сжалось от сочувствия. И в то же время Флора поняла, что Хью будет несказанно унижен, если узнает, что она видела весь этот беспорядок. Первой мыслью было тихонечко удалиться: пусть Хью считает, что пирог привез Уотти. И, кроме того, ей надо успеть за Джейсоном в школу. Флора посмотрела на часы и увидела, что еще только без четверти три. До конца школьных занятий оставался целый час. И что она будет делать все это время? Слоняться вдоль пристани? Пить кофе в баре у Сэнди? Конечно нет. Она стянула перчатки, расстегнула плащ, повесила его на крючок за дверью и закатала рукава. «Дура», – обругала она себя, ища глазами фартук.

Он нашелся у раковины, синий, скроенный на мужскую фигуру, слишком большой для нее. Дважды обмотав завязки вокруг талии, она открыла кран. Вода оказалась горячей – первая приятная неожиданность с того момента, как Флора переступила порог этого хмурого дома. В шкафчике под раковиной нашлись щетки для посуды, сода и пакет мочалок из металлической проволоки. Видимо, у Джесси Маккензи были благие намерения, хотя она и не воплощала их в жизнь. Перемыв столовую посуду, Флора убрала стопку чистых тарелок в буфет, а чашки и кувшины повесила на крючки. Дошла очередь до кастрюль. Она их не только вымыла изнутри, но и отдраила снаружи. Дальнейшее заняло совсем немного времени. Флора смела со стола крошки, выбросила зачерствевший кусок фруктового пирога и убрала бутылку виски подальше. Потом вытерла стол и шкафчики мокрой тряпкой. Все засияло. Ничего не приносит такого удовлетворения, как превращение грязной комнаты в чистую, подумала Флора. Она была довольна собой. Оставался только пол. Взглянув на часы и увидев, что еще только двадцать минут четвертого, она взяла грязный коврик, отнесла к черному ходу и начала искать веник. Его удалось обнаружить в сыром шкафчике, где пахло одновременно мастикой и мышами. Флора подмела пол, собрав крошки и мусор, которые копились, по-видимому, не один месяц, потом налила в ведро горячей воды с мылом и принялась за работу.

Изведя три ведра воды и полпачки мыльного порошка, она добилась изумительного результата. Чистый линолеум влажно блестел, демонстрируя рисунок из коричневых и синих квадратов, до тех пор скрытый под слоем грязи. Осталось только темное пятно под сушилкой рядом с раковиной. В приливе энтузиазма Флора сунула туда голову, не дрогнув даже при мысли о мышином помете, паутине и разбегающихся пауках.

Наконец работа была закончена. Пятясь, Флора выбралась из-под сушилки и хотела было встать, но тут, сквозь пространство между ножками кухонного стола, увидела чьи-то ноги: коричневые кожаные ботинки на каучуковой подошве и штанины твидовых брюк. Она медленно подняла глаза и наткнулась взглядом на изумленное лицо Хью Кайла.

Трудно было сказать, кто из них был ошарашен больше.

– Проклятье! – пробормотала Флора. – Я надеялась, что вы не придете.

Хью смотрел на нее как на привидение.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Флора растерялась. Не потому, что ее застали за таким прозаическим занятием, как мытье полов, а из-за того, что Хью могло возмутить ее самоуправство.

– Вы что, не видите? Мою пол.

– Но тебе не следовало этим заниматься.

– Почему? Пол был грязным.

Хью обвел взглядом кухню, обратив внимание на сияющие чистотой полки, шкафчики и раковину, на аккуратно расставленную посуду. Его глаза вновь остановились на лице Флоры. В полном недоумении он поднял руку и потер затылок.

– Должен сказать, что это очень любезно с твоей стороны, Роза. Огромное спасибо.

– Пожалуйста, – небрежно бросила Флора.

– Но я так ничего и не понял. Как ты здесь оказалась?

– Миссис Уотти приготовила для вас пирог и попросила меня привезти его. Он в холодильнике. Я не слышала, как вы вошли, – добавила она.

– Входная дверь была открыта.

– О боже, я забыла закрыть ее!

Прядь волос упала ей на лицо. Флора откинула ее запястьем и встала. Огромный фартук топорщился вокруг ног. Она подняла ведро, вылила воду в сливное отверстие, выжала тряпку и поставила все это в шкафчик под раковиной. Потом развернула рукава рубашки.

– У вас никудышная экономка, – прямо заявила Флора. – Вам надо найти другую.

– Джесси старается. Просто сейчас ее нет. Она уехала в Портри, к своей матери.

– И когда она вернется?

– Не знаю. Завтра или, может, послезавтра.

– Вам нужно уволить ее и нанять другую. – Флора понимала, что ее слова звучат грубо, но она была сердита на Хью, потому что видела, как он измучен и до чего себя довел. – Это смешно. Вы единственный врач в городе. Вам должен кто-то помогать. Неужели этим не может заняться сестра, которая работает у вас в приемной?

– Она замужем, и у нее трое детей. Ей своих забот хватает.

– Разве она не может найти хорошую экономку для вас?

Хью покачал головой:

– Не знаю.

Флора поняла, что он не просто измотан. Он измотан до такой степени, что ему все равно, будет ли у него новая экономка. Она пожалела о том, что стала нападать на него, ворча, как сварливая жена.

– Трудный день? – спросила она более мягким тоном. – Пришлось далеко ездить?

Он огляделся в поисках стульев, которые Флора сдвинула в угол, взял один и сел у стола.

– В Лохгарри. Я был в больнице. Навещал Энгуса Маккея.

– Того старика, о котором вы мне рассказывали? Который упал с лестницы?

Хью кивнул.

– Значит, он все же согласился лечь в больницу?

– Да. Согласился. Точнее, его заставили.

– Вы заставили?

– Да. Я. Сегодня утром в Ботурих приехала машина «скорой помощи», и его увезли. А после обеда я навестил его. Он в палате с пятью другими стариками. Все они лежат, уставившись в стену, и ждут смерти. Я попытался его подбодрить, но он только тоскливо смотрел на меня, как умирающий пес.

– Но ведь вы не виноваты. Если бы он остался дома, то мог бы опять упасть. А в больнице ему обеспечен хороший уход.

Хью молча выслушал эту тираду, исподлобья глядя на Флору. Потом медленно проговорил:

– Он стар, Роза. Он слаб и растерян, а мы лишили его привычной почвы. Оторвали от корней. Это бесчеловечно. Он родился в Ботурихе, там жили его отец и дед. Энгус привез туда свою жену, там родились его дети. А сейчас, в конце жизни, мы увезли его оттуда и оставили на попечение чужих людей.

Флору удивило то, что Хью, врач, позволяет себе такие эмоции по отношению к пациентам.

– Но так устроен мир. Люди стареют, и с этим ничего нельзя поделать.

– Энгус для меня не просто пациент. Он часть моего детства. Отец много работал, ему не хватало времени возиться со мной, поэтому по субботам я часто садился на велосипед и ездил за пятнадцать миль в Ботурих, к Энгусу Маккею. Он был высоким, поджарым, здоровым как бык, и я думал, что он знает все. Он действительно знал все о птицах, лисах, зайцах, знал, где ловится самая жирная форель и как привязать наживку, чтобы ни один лосось не устоял. Я считал его самым мудрым человеком в мире. И сильным. Мы вместе рыбачили, взбирались на гору, чтобы посмотреть на окрестности через подзорную трубу. Он показывал мне, где гнездятся золотые орлы.

Флора улыбнулась, представив мальчика и немолодого мужчину, шагающих рядом по лесу.

– Сколько лет вам тогда было?

– Примерно десять. Чуть больше, чем Джейсону.

Джейсон. Флора забыла о Джейсоне. Она посмотрела на часы и начала в панике развязывать фартук.

– Мне надо бежать. Я должна забрать Джейсона из школы. Он решит, что о нем забыли.

– А я надеялся, что ты напоишь меня чаем.

– Я опаздываю. Я должна быть там без четверти четыре, а сейчас уже без двадцати.

– А если я позвоню директору школы и попрошу его немного задержать Джейсона?

Предложение было неожиданным. «Он хочет, чтобы я осталась, – подумала Флора, – но почему?»

– А Джейсон не будет возражать? – спросила она вслух.

– Нисколько. – Хью поднялся на ноги. – В школе есть игрушечная железная дорога, и если мальчики ведут себя хорошо, им позволяют поиграть в нее. Джейсон обрадуется такой возможности.

Он вышел в прихожую, оставив дверь открытой. Флора осталась стоять на месте. Она была сбита с толку поведением доктора. Почему он, такой суровый при первой встрече на берегу, вдруг изменил свое отношение к ней?

Она наполнила чайник водой и поставила на плиту. Из прихожей доносился голос Хью:

– Мистер Фрейзер? Говорит доктор Хью Кайл. Джейсон Армстронг еще в школе? Вы не могли бы оставить его минут на пятнадцать? Невеста Энтони Армстронга должна заехать за ним, но она немного задерживается. Ну, если честно, она сейчас у меня дома, собирается напоить меня чаем. Да, это было бы очень любезно с вашей стороны. Спасибо. Мы будем здесь, когда он приедет. Скажите ему, что не нужно звонить, дверь открыта. Пусть сразу идет на кухню. Хорошо. Я вам очень признателен. До свидания, мистер Фрейзер.

Флора услышала, как Хью положил трубку, и в следующую секунду он уже снова вошел в кухню.

– Все в порядке. Один из преподавателей подвезет Джейсона на машине и высадит у калитки.

– Значит, ему не дадут поиграть в железную дорогу?

Хью подвинул к столу второй стул.

– Не знаю.

Флора нашла заварной чайник с отбитым носиком, достала из холодильника молоко и поставила на стол две красивые старинные чашки из веджвудского фарфора.

– Где у вас сахар и чай?

Он порылся в буфете и извлек и то и другое. Чай хранился в старой жестяной банке с портретом Георга Пятого на боку. Банка погнулась, а часть краски стерлась.

– Похоже, этой чайнице много лет, – сказала Флора.

– Да, как и всему в этом доме, включая меня.

– Вы прожили здесь всю жизнь?

– Почти. Мой отец прожил здесь сорок лет, и когда я занял его место, я словно шагнул в прошлое. Поначалу я думал, что легко смогу довести состояние медицины в Тарболе до современного уровня, но мне понадобилась масса усилий только для того, чтобы добиться пристройки приемной. А когда это было сделано, я забыл о доме, то есть перестал замечать его.

Чайник закипел. Флора заварила чай и вежливо сказала:

– У вас хороший крепкий дом.

Это была единственная фраза, которую она смогла придумать, чтобы не обидеть хозяина.

– А Таппи не нравится, – без всякой обиды сказал Хью. – Она называет его мавзолеем, и я готов согласиться с ней.

– Сам по себе это хороший дом, – возразила Флора и налила чай. Атмосфера стала по-домашнему приятной. – Любой дом можно сделать более уютным. Все, что требуется сделать… – она ненадолго задумалась, – это заново покрасить стены.

Хью посмотрел на нее в изумлении.

– И все? – спросил он.

– Ну, для начала. Свежая краска творит чудеса.

– Я подумаю. – Он добавил в чай молока, положил несколько ложек сахара, перемешал, выпил залпом и тут же налил вторую чашку. – Заново покрасить стены, – пробормотал он. – И еще, пожалуй, надо поднять жалюзи, чтобы впустить в дом солнце. И натереть паркет. Нужны цветы, книги, музыка. И чтобы в камине горел огонь, когда возвращаешься домой в холодный зимний вечер.

– Вам нужна не новая экономка, а жена, – не подумав, сказала Флора и осеклась под его взглядом. – Простите, – поспешно добавила она.

Но Хью, по-видимому, не обиделся.

– Я был женат. – Его слова прозвучали как утверждение, а не как обвинение.

– Да, Таппи мне рассказала.

– А о чем еще она тебе рассказала?

– О том, что ваша жена погибла в автомобильной аварии.

– И ничего больше?

– Нет. – Флора чувствовала себя обязанной защитить Таппи. – Она рассказала мне об этом, потому что беспокоится о вас. Ей не нравится, что вы живете один.

– После того как я обручился с Дианой, я привез ее сюда, в Тарбол. Визит был неудачным. Таппи об этом что-нибудь говорила?

– Вообще-то, нет. – Флора почувствовала себя немного неловко.

– По твоему лицу вижу, что говорила. Диана не понравилась Таппи. Как и все остальные, Таппи считала, что я совершаю ужасную ошибку.

– А это была ошибка?

– Да. С самого начала. Но я был так ослеплен, что не мог признаться в этом даже себе самому. Я познакомился с Дианой в Лондоне, когда работал в больнице Святого Томаса над диссертацией по хирургии. У меня был приятель, Джон Рашмур. Я знал его еще по Эдинбургскому университету, мы вместе играли в регби. Именно он познакомил меня с Дианой. И она, и Джон принадлежали к миру, которого я никогда не знал. И, как любой провинциал, я был очарован этим миром. И Дианой. Когда я решил жениться, все говорили, что я сошел с ума. Ее отец меня ни в грош не ставил. Он считал меня хитрым шотландцем, который охотится за приданым его дочери. Мой профессор тоже не испытывал восторга. Мне оставалось еще два года до защиты диссертации, и он полагал, что карьера должна быть для меня важнее, чем семейная жизнь. И разумеется, с ним был согласен мой отец. Возможно, вам это покажется странным, но мнение отца значило для меня больше всего. Я чувствовал, что если получу его благословение, то всех остальных смогу послать к черту. Поэтому я привез Диану домой, чтобы познакомить с отцом. Она не очень-то хотела сюда ехать. До этого она была в Шотландии лишь однажды, кажется, принимала участие в охоте на куропаток, и идея поездки в Тарбол ее не вдохновила. Но я все-таки уговорил ее, наивно полагая, что мой отец и друзья примут ее с распростертыми объятиями. – Хью тяжело вздохнул. – Ничего из этого не вышло. Вся затея обернулась катастрофой. Постоянно шел дождь, Диана возненавидела Тарбол, этот дом и Шотландию. Конечно, она была избалована и, как многие избалованные женщины, умела быть очень обаятельной, но только с людьми, которые ей нравились. А здесь не оказалось никого, кого она сочла бы достойным своего внимания. Мой отец, человек не очень-то разговорчивый, был чрезвычайно любезен с Дианой, но она его просто не замечала, и к концу третьего дня он не выдержал. Накачался виски, отвел меня в приемную и сказал, что я спятил. Он еще много чего мне наговорил, что по большей части невозможно повторить. Я не остался в долгу, мы поссорились. После этого мне ничего не оставалось, как посадить Диану в машину и уехать обратно в Лондон. Через неделю мы поженились. Можно сказать, не вопреки родительским возражениям, а благодаря им.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа:Стр:2

1 2 3

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10