Покровитель. 1 - Т. де Каминос - Из письма издателю Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Покровитель. 1 - Т. де Каминос бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Покровитель. 1 - Т. де Каминос - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Покровитель. 1 - Т. де Каминос - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Т. де Каминос

Покровитель. 1

Читать онлайн

Аннотация к роману
«Покровитель. 1» - Т. де Каминос

Должен ли джентльмен исполнить последнюю волю смертельного врага? А как же! Особенно, если умоляют помочь юной красотке. Да вот беда – слишком странные тайны открыл адмиралу Пенфилду умирающий враг и при этом не успел сказать главное. А водоворот зловещих событий крутится всё быстрее, заставляя адмирала рисковать жизнью, состоянием и репутацией, заводить предосудительные знакомства и совершать поступки, достойные сожаления. Но и в наше смутное время честь флотского офицера превыше всего!
Следующая страница

Из письма издателю

© Т. де Каминос, 2022



ISBN 978-5-0056-3970-7 (т. 1)

ISBN 978-5-0056-3971-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из письма издателю

Не возражаю против публикации того, что осталось от подлинных фактов после литературной обработки наших документов. Приобретём часть тиража в качестве пособия по дезинформации. Жаль, что автор отказался сотрудничать с нами, ссылаясь на плоскостопие, тугоухость и диплопию. Несмотря на это, прошу передать ему наилучшие пожелания! Полагаю уместным издать рукопись под псевдонимом.



Искренне ваш, сэр Роджер Гриффин, О. Б.

К читателю

Дорогой поклонник моего таланта!

Знай, что послание сэра Роджера насквозь лживо и опубликовано вопреки моим многочисленным протестам!

Плоскостопие! Диктуя эти строки, я с удовольствием разглядываю свои ноги и ещё раз убеждаюсь, что не зря трачу деньги на уход за ногтями. Они безупречно отполированы! Сплетни о якобы присущей мне тугоухости – плод невежества злых языков, принявших за слуховой рожок сибирскую курительную трубку. Она дорога мне как память о двух юных шаманках, после разрыва с которыми я навсегда забыл о диплопии. Да что там! О прекрасном состоянии моего организма лучше всего свидетельствуют переход через пустыню Тхар и годы, проведённые по ложному доносу в тюрьме Джаландхара!

Должен ли я после этого скрывать своё имя? Я гордо пронёс его через все испытания, начиная с рождения при помощи щипцов, и на вопрос о псевдониме отвечаю решительным <Не верю своим глазам! – Редактор>. Подозреваю, что под видом псевдонима замышляют использовать анаграмму имени самого <Явная описка! – Редактор> или, чего доброго, одной из его <Очень неразборчиво и бездоказательно! – Редактор>.

Теперь о документах, с которыми меня ознакомили почти насильно. Не знаю, как сэр Роджер завладел ими и почему предал огласке. Не найдя в них ничего примечательного, я был вынужден использовать упомянутые тексты для создания ряда побочных сюжетных линий уже готового романа. Всякий порядочный человек, не лишённый зачатков интеллекта, легко отыщет эти редкие вкрапления и признает, что детище моего литературного дарования – самостоятельное и значительное художественное произведение.

Несокрушимость этого постулата позволяет мне не вступать в дискуссию о так называемой «литературной обработке». Впрочем, докучливые скептики всегда могут бросить мне перчатку и попробовать сохранить лицо в честном споре. Найти меня легко, я частенько убиваю время в баре «Под рингом», где всякий может проверить вескость моих аргументов.

Не собираюсь объяснять типам с IQ выше семидесяти, что все имена и географические названия в романе искусно подменены, а объяснения непонятного даны в конце романа. Встревоженных читательниц успокою: приватные сведения списаны моей златокудрой музой из гостевых книг кантри-отелей, в которых она тоже была счастлива. Это ли не лучшая гарантия конфиденциальности?

Выражаю благодарность российским мелиораторам в Джаландхаре. Мой невольный друг Александр Кузьмин так умело руководил их работами, что я без труда покинул опостылевший застенок через прокопанный сквозь него арык. В знак признательности я передаю Александру исключительные права на публикацию и чтение моих романов. Надеюсь, это возместит ущерб, нанесённый его репутации, и позволит лучше питаться в заключении. Уверен, что оно не затянется! Ведь осиротевшие землекопы не допустят, чтобы их заработанные в поте лица пайсы ушли на оплату адвокатов и бонусы тюремной охране.

Имеющиеся в моем распоряжении материалы будут издаваться и впредь, по мере их беллетризации. Увы! Визионеры могут касаться бумаги лишь золочёным пером романиста, заправленным чернилами фирмы «Гриффин и Ко».

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀Автор

Часть 1.

Странное завещание

1. Последняя воля врага

Ранним августовским вечером адмирал Роберт Пенфилд припарковал свой «Бентли» у живописного павильона, за стёклами которого буйные заросли селагинелл напоминали о славных викторианских временах. По каменистой дорожке, пересечённой корнями вековых дубов, он неторопливо двинулся к замку, в котором его заклятый враг – лорд Хьюго Сиденхэм – судя по слухам, доживал последние дни.

С ясного неба заблудившаяся тучка сеяла мелкий дождь, а солнце обращало его в золотую пыль. Адмирал огляделся в поисках радуги, но кроны дубов-великанов были непроглядны. Оса замечательной красоты села на рукав пиджака, и Пенфилд подождал, пока она не улетела вслед за порывом свежего ветра.

Пенфилд казался выше своих шести футов благодаря безупречной осанке, которая скрадывала некоторую грузность фигуры – следствие занятий тяжёлой атлетикой в молодости. Его слегка вьющиеся светлые волосы были коротко пострижены, круглое лицо с крупными чертами гладко выбрито. Серые глаза смотрели на мир дружелюбно и насмешливо, но когда адмирал гневался, они тускнели и взгляд становился ужасающе пустым, как у палача, целый день отмахавшего топором.

Хотя Пенфилду вот-вот должно было стукнуть пятьдесят, морщины и седина обходили его стороной. Для врагов адмирала это было бесспорным доказательством недостаточного служебного рвения. Друзья видели причину в том, что он никогда не был женат. Шапочные знакомые, великосветские милонгеро, восхищались его гардеробом, прекрасными манерами и неотразимыми амаге, но полагали, что Пенфилд несколько простодушен. Таковы ли руководящие работники МИ-6? Над такими вопросами нам лучше не задумываться.

Вход в замок обрамляли два пышных розовых куста, на которых с трудом сыскалась пара бутонов. Их цвет озадачил гостя. Впрочем, аромат цветущих роз был восхитителен. Двери с сияющими на солнце бронзовыми украшениями удостоились одобрительной усмешки адмирала. Ещё со времён службы на кораблях он ощущал бессознательный внутренний протест, если медь и бронза не были надраены до яркого блеска.

Едва Пенфилд протянул руку к дверному молотку, двери бесшумно отворились, и на крыльцо ступил дворецкий, похожий на подгулявшего тролля.

– Добро пожаловать, господин барон! Лорд Сиденхэм ожидает вас в своём кабинете.

– Надеюсь, мой визит не причинит непоправимого вреда здоровью почтенного лорда! – процедил адмирал, вручая дворецкому шляпу, перчатки и трость. – Кто его лечит?

– Вчера прибыл доктор Блом, сэр. Он отменил лекарства и взял на анализ мокроту. Ищет какую-то клебсиеллу.

– Вот как? – удивился Пенфилд. – А раньше шарлатаны искали философский камень. Впрочем, Бог ему в помощь!

– Да, сэр. Боюсь только, что доктор Стиллер будет недоволен.

– Так здесь ошвартовалась эскадра знахарей? Asinus asinum fricat? Как поживает юный Филип? Сильно удручён болезнью отца?

– С трудом скрывает горе, сэр! Сейчас у него портной, показывает материал для костюма. У нас гости: нотариус, священник, эксперты по геральдике, профессор из Оксфорда и какой-то иностранец в придачу. Ещё племянник милорда – мистер Лайтвуд. Но он здесь давненько. Кроме того, мисс Сюзанна…

Адмирал подошёл к зеркалу, чтобы поправить галстук, и уточнил:

– Кто это? Знакомая Филипа?

Собственное отражение в интерпретации старинного зеркала заставило Пенфилда содрогнуться и отвести взгляд.

– Не мне судить, сэр! – возразил дворецкий, пряча улыбку. – Она живёт в гостинице, но частенько наведывается к молодому господину.

– В самом деле? Не свадебный ли костюм он заказал?

– Э-э-э… Осторожнее, милорд, здесь ступенька!

Миновав еле освещённую библиотеку, поражавшую обилием раритетов, адмирал очутился в кабинете лорда Сиденхэма. Там было прохладно, хотя в камине мерцали угли.

Дворецкий водрузил на них толстое полено и неслышно удалился. Полено зашипело, дым смешался с паром и запахло сандалом.

Хозяин замка, укрытый пушистым пледом, дремал на широком кожаном диване в окружении книг, бумаг и фотографий. Адмирал приблизился бесшумно, но больной открыл глаза. Его бледное одутловатое лицо осветилось неестественно широкой улыбкой. Он приподнялся, подсунул подушку под спину и торжественно изрёк:



В одиночестве жду —

Может, скоро пожалует гость.

А в открытых дверях

Предзакатное солнце стоит.



Затем лорд Сиденхэм протянул руку опешившему визитёру.

– Здравствуйте, дорогой барон! Простите назойливость, с которой я добивался этой встречи. Надеюсь, я не нарушил ваших планов?

– Ничуть! Я возвращался в Лондон из Бирмингема и счёл своим долгом слегка отклониться от маршрута, чтобы пожелать вам скорейшего выздоровления. Проклятые болезни! Это из-за погоды. Где наши милые туманы и снег на Рождество? И, как всегда, тлетворные примеры подают иностранцы. Представьте, во Франции от зноя гибнут тысячи! То же ждёт и нас.

– Вы правы! Всему виной жара! Из-за неё одни бесятся и раскидывают гранаты, словно пряники, а другие спят на боевом посту.

– Вы намекаете на ваших приятелей Уоткинса и Гриффина? – уточнил адмирал с недоброй улыбкой. – Когда они проснулись, оказалось, что некому даже битое стекло убрать.

– Досадно, барон, что вы нажили врагов в директорате внешней контрразведки и безопасности, – сурово возразил лорд Сиденхэм, укоризненно глядя на адмирала честными голубыми глазами. – И вы не хуже меня знаете, что нашим стёклам гранаты нипочём. А если вы полагаете, что кто-то из моих хороших знакомых мог быть причастен к увольнению хотя бы одной из сорока семи…

Адмирал протестующе замахал руками.

– Будь это так, я упрекнул бы их первый, – закончил Сиденхэм с видом добродетельного старца, чем привёл гостя в восторженное состояние.

– Признаюсь, я никогда не считал Уоткинса и особенно Гриффина врагами! Маленькие разногласия по второстепенным вопросам – не повод для вражды. Я питаю к ним такие же тёплые чувства, как и к вам. Кстати, я привёз для вас сборник японских сканвордов. Сам я не смог их осилить.

– Вот как? Благодарю! Садитесь сюда, ближе ко мне. Налейте себе рому. Сигары на столе. Я теперь не курю, но вам рекомендую: это – «Боливар» умеренной крепости. Надеюсь, вы у нас отобедаете? Будут недурные закуски: норвежская сёмга и черноморские мидии!

Пенфилд плеснул в стакан рома и уселся на край дивана.

– Соблазн велик! – проворчал он, с сожалением отказываясь от сигары, аромат которой приятно его взбудоражил. – Но я должен быть в Лондоне до полуночи. К тому же вряд ли доктора позволят вам выйти к обеду. Хотя вы не так уж плохо выглядите!

– А как я буду смотреться в гробу! Меня причешут, облачат в парадный мундир… Хотел бы я это видеть!

Сиденхэм трясущейся рукой убрал со лба прилипшую прядь седых волос.

Адмирал пожал плечами и глотнул рома.

– Я пригласил вас, барон, – сменил тему хозяин, – чтобы кое о чем попросить. Я спокойно отбуду в мир иной, если вы согласитесь напоследок оказать мне важную услугу.

Лорд Сиденхэм замолк, обессилев. Пенфилд терпеливо ждал. Лицо его было безмятежно, но в глазах мелькнуло беспокойство.

– Вот в чем дело, – продолжил больной, собравшись с силами. – В июле ко мне обратился представитель агентства по розыску наследников. По поручению некоего португальца, имя которого мне ничего не говорит, агентство навело справки о девушке по имени Марион из рыбацкого посёлка на берегу залива Сетубал. Это в Португалии. Есть основания предполагать, что Марион – моя внучка.

– Вы хотите сказать, что её отец – ваш старший сын? Возможно ли? Разве Артур и Кэтрин не пропали без вести? В самом начале медового месяца, кажется? С тех пор прошло лет двадцать, я думаю! Даже страхователи признали, что они погибли при кораблекрушении. Откуда взялась дочь? С какой стати неведомый португалец копается в её родословной? Боюсь, кто-то интересуется вашим наследством!

– Вначале я пришёл к такому же выводу. Однако…

– Однако?

– По моей просьбе была проведена, негласно, разумеется, генетическая экспертиза. Материал для неё добыл человек, которому я вполне доверяю.

– И что же?

Адмирал замер, ожидая продолжения.

– Похоже, что Марион – дочь несчастной Кэтрин, которую я любил, как родную дочь.

– Mater semper est certa! – пожал плечами Пенфилд.

– Что и говорить! – согласился лорд Сиденхэм, нервно потирая руки. – К тому же на сей раз это подтверждено авторитетными специалистами в области генетики. Вы ведь не считаете генетику лженаукой?

– In dubio pro reo! – воскликнул адмирал, сделав значительное лицо. – Я убеждён, что ядро будущего мироустройства составит евгеника! Но мне показалось, что вы не очень-то довольны результатами экспертизы?

– Гм! Это не совсем так, – поморщился собеседник. – Проблема в том, что выводы экспертов об отце…

– Не столь категоричны? – подсказал Пенфилд.

– Право, не знаю! Тут всё как-то запутанно. Боюсь, что потребуются дополнительные изыскания, а для этого нужно время. Но время моё подходит к концу.

Больной поднёс к губам платок и закашлялся.

Адмирал размышлял, выпятив губы и приложив ладонь к затылку.

После тягостного молчания лорд Сиденхэм печально усмехнулся и сказал:

– Моя внучка, принадлежащая к старинному дворянскому роду, – работница на рыбоконсервной фабрике в диком захолустье, на задворках Европы! Взгляните на её фотографию. Очаровательное дитя! А изображение её матери – на стене.

Пенфилд с восторгом обозрел портрет а-ля Врубель.

– Живописец был в ударе… – заключил он, протирая глаза и вновь обращаясь к расплывчатому фото. – Красивая девушка! Крепкая и очень, очень… загорелая! Э-э-э… Чертовски солнечная страна эта Португалия! Да и фотография не слишком качественная. Снимок непрофессиональный!

Лорд Сиденхэм смутился и ничего не ответил.

– Так эта особа – ваша внучка? – с сомнением заключил гость, продолжая изучать фото. – Выходит, Кэтрин и Артур не погибли? Но что с ними сталось? Почему они не дали о себе знать? Как их дочь оказалась в Португалии? Кто её воспитывал? Возникает много, очень много вопросов!

Адмирал принялся мерить шагами просторный кабинет.

Настроение хозяина улучшилось после того, как барон Пенфилд – тонкий знаток вопросов родовой чести – назвал Марион его внучкой и упомянул об Артуре и Кэтрин в качестве её родителей.

– Вы заметили на фото медальон? – спросил Сиденхэм. – В своё время его носила Кэтрин. Согласно нашей семейной традиции. К счастью, он из простого металла. Иначе, конечно, не красовался бы до сих пор у Марион на шее.

– Всё это чрезвычайно интересно, – заметил адмирал, украдкой глянув на часы. – Но я решительно не понимаю, почему вы надумали делиться семейными тайнами именно со мной? Ваши друзья…

– Мои друзья! – с горечью возразил собеседник. – Превосходные люди, уверяю вас! К несчастью, они убеждены, что столь смуглая особа никак не может принадлежать к британской знати. Какая наивность! Чтобы развеять сомнения, я пригласил двух выдающихся знатоков геральдики и генеалогии. Эти учёные джентльмены напустили туману, а когда я загнал их в угол, посоветовали принять суждение человека, чья родовитость, знатность и беспристрастность не вызывают ничьих сомнений. Мы подумали и сочли за благо обратиться к вам. Ведь ещё Эдуард I считал ваш род древним и благородным.

– Это правда! – согласился польщённый Пенфилд. – И тому есть письменные подтверждения. В Британском музее уверены, что вот-вот сумеют их прочесть.

– К тому же, все знают, что мы с вами никогда не были близкими друзьями. Мысли об этом отравляют последние дни моей жизни! Я нахожу слабое утешение лишь в том, что никто не обвинит вас в предвзятости. И это сделает ваше мнение особенно авторитетным. Теперь вы понимаете, почему я добивался встречи с вами? Я умираю… Помогите мне! Умоляю забыть неприятности, которые я вам причинил по недомыслию!

Происки Сиденхэма и его приятелей не раз ставили под угрозу не только карьеру, но и жизнь адмирала. Пенфилд не знал причин такой ненависти и считал её иррациональной, но досье на врагов завёл.

И теперь коварный старец умолял его о помощи!

– Я охотно выслушаю все, что вы скажете! – заявил Пенфилд, делая вид, что тронут страданиями хозяина дома.

– Спасибо, дорогой барон! – оживился больной, на впалых щеках которого заиграл лихорадочный румянец. – Вначале позвольте рассказать о нашей родословной.

Адмирал навострил уши.

– Мой рассказ придётся начать с племянника герцога Боэмунда Тарентского – Танкреда де Хатвилля, князя Антиохии, которому после взятия Иерусалима достались несметные сокровища, найденные в мечети Омара, которую арабы называют Куполом скалы.

– Позвольте-ка! Я кое-что знаю об этом герое первого Крестового похода. По неведению он ранил в бою свою возлюбленную Клоринду. Её ведь угораздило сражаться на стороне сарацин?

– Верно! – рассмеялся лорд Сиденхэм. – И перед тем, как она скончалась, доблестный воин успел её то ли окрестить, то ли… м-м-м… стать её супругом. К-хм! Но к нашей родословной она не имеет отношения. Как и Эрминия – дочь сарацинского царя Антиоха, тоже влюблённая в Танкреда. Эта красотка перевязала своими волшебными волосами раны героя, нанесённые египетским посланником Аргантом. Да, откровенно говоря, и сам Танкред не был нашим предком, чем я, впрочем, не слишком огорчён. И всё же я позволю себе углубиться в детали родословной его потомков. Так вот, праправнучка Танкреда – Констанция де Хатвилль – в девятилетнем возрасте вышла замуж за сорокалетнего князя Антиохии Раймонда I, отцом которого был Вильгельм IX, герцог Аквитании, а матерью – Филипа Тулузская.

Адмирал был ошеломлён потоком сведений, которые, как ему казалось, не имели отношения к делу. Однако он продолжал слушать хозяина с вежливой улыбкой.

– Их отпрыск, князь Антиохии Боэмунд III, женился на Оргуэллисе д'Аренк. Это был первый из четырёх его браков. Оргуэлисса родила ему сына – Боэмунда Пуатье, графа Триполи, князя Антиохии, впоследствии получившего прозвище Одноглазый. Жизнь у бедняги была бурная, дважды его свергали и дважды он восстанавливал законные права на владения, оставшиеся ему от достославных предков. Из наших семейных хроник известно, что в 1205 году, незадолго до первого свержения, Боэмунд IV отправил рыцаря Бертрана с поручением к папе Иннокентию III. Этот рыцарь, от которого идёт наш род, одно время мечтал быть фаворитом Плейсанки де Джилберт – первой супруги Одноглазого.

– Лучших предков не приходится и желать! – воодушевился адмирал, отметив, что повествование начинает поворачивать в нужную сторону.

– Терпение, дорогой барон, терпение! – прошептал лорд Сиденхэм, слабо улыбаясь. – Я должен перевести дух… Я был бы признателен, если бы вы налили мне напитка из розового графина. Это зелье прекрасно освежает и бодрит.

Адмирал налил в стакан напиток со странным запахом и подал больному. Тот отпил немного, и глаза его засверкали.

– Так вот, – продолжил хозяин дома. – Бертран отправился к папе не с пустыми руками. При нем был окованный медью сундук. Попутчиками рыцаря были паломники, возвращавшиеся в Европу. Из Тортозы они переправились на Кипр, а затем, поймав в паруса попутный ветер, быстро достигли Сицилии. Вскоре посланец князя оказался в предместьях Рима, остановился на вилле у старых знакомых и стал выяснять обстановку в Папской области.

В это время Иннокентий III закладывал основы инквизиции. Борьба с еретиками велась с возрастающей яростью, и не только в Риме.

Дон Хуан-Антонио Льоренте, тогдашний секретарь инквизиции испанского двора, не скрывал, что запрет общаться с еретиками был признан недостаточным. Возобладало мнение, что еретиков надо преследовать, учредив корпорацию людей, чтобы обнаруживать их всеми средствами и подвергать ужасным наказаниям.

Бертран осознал всю опасность порученного ему дела.

– Помилуйте! – подал голос заинтригованный адмирал. – Скажете ли вы, наконец, что было в таинственном сундуке?

– Разве я не сказал? Рассказчик из меня никудышный!

Собеседники рассмеялись. Лорд Сиденхэм вновь подкрепился замечательным напитком и продолжил:

– В 1204 году Боэмунд прослышал о тайном намерении Филипа де Плессье отыскать корону Люцифера. Князь знал, что среди сокровищ Танкреда был ларец из чёрного дерева с магическими печатями на крышке. Один из сарацинов, расположенный к Танкреду, уверил того, что в ларце хранится источник дьявольского соблазна, грозящий страшной смертью даже святому. Жуткую находку скрыли ото всех. Боэмунд IV, трон под которым к 1205 году зашатался, надумал избавиться от сатанинского артефакта, видя в нем причину всех своих бед. Он был уверен, что является владельцем проклятой короны и, к тому же, опасался интриг храмовников. Избавиться от ларца было нетрудно, но как освободиться от проклятья? Не зная, что делать, Боэмунд после беседы с неким иоаннитом надумал передать нечистые сокровища Иннокентию III.

– М-да! – пробурчал Пенфилд. – Хорошее задание получил ваш благословенный предок! Подложить свинью самому папе! Хотя Боэмунда понять можно. Зачем папа поддерживал притязания его племянника на княжество?

– Во всяком случае, Бертран не спешил доставлять сундук по назначению. Тем более что кроме ларца в нем были и другие ценности, предназначенные желающим из окружения папы если не помочь Боэмунду, то хотя бы очернить его коварного племянника Раймонда. Бертран познакомился с красавицей Лючией, родственницей аббата Арно, папского легата. Рыцарь наслаждался её прелестями и строил планы, как через её посредство выполнить опасное поручение князя. Кое-что стало известно бывшему дружку Лючии, с которым она имела несчастье встречаться в те ночи, когда Бертрана с ней не было, и он стал угрожать рыцарю разоблачением, требуя оплатить молчание золотом. Вскоре стало известно, что негодяй донёс на него инквизиторам, представив злостным еретиком, готовым покуситься на папу. Вдобавок прибывшие из Константинополя участники IV крестового похода передали слухи о свержении Боэмунда Одноглазого.

Недолго думая, Бертран, прихватив сундук и Лючию, исчез из Рима. Где они странствовали, неизвестно, но в 1216 году объявились в Англии, заручились поддержкой кого-то из придворных юного короля Генриха III и неплохо устроились на новом месте, подальше от Лондона. К тому времени они были супругами и растили сына и дочь…

Лорд Сиденхэм с трудом преодолевал слабость, всё чаще принимая чудесный эликсир. Губы его посинели, по лбу струился холодный пот. Гость не на шутку испугался.

– Друг мой! Вы слишком устали! Отдохните, прошу вас!

– Осталось недолго, – прошептал хозяин. – Ни родитель мой, ни дед не упоминали о проклятых сокровищах. Я узнал обо всем, изучая семейные хроники и другие документы. Все, что касалось дьявольского сундука, было зашифровано.

– Представляю, как вы потешались над средневековым шифром! Смешная задачка для аса криптографии!

– Можно считать, что я профессионально занялся криптографией из желания постичь семейные тайны. Скажу прямо: сегодня этот шифр не представляется мне ни сложным, ни оригинальным. Затруднения были до тех пор, пока у меня не оказалась вторая половина загадочного текста. Сейчас всё расшифровано. Осталось решить ещё одну проблему и…

Больной отпил эликсира, приподнялся, но силы оставили его. Он откинулся на подушку и закрыл глаза.

Адмирал огляделся в поисках звонка для вызова слуг, но лорд Сиденхэм что-то забормотал, и гость склонился над ним, чтобы разобрать невнятную речь.

– Сейчас мне должно полегчать, – прошептал умирающий, хватая барона за рукав. – Не уходите!

– Думаю, следует пригласить доктора. Вы должны отдохнуть. Нельзя доводить себя до изнеможения!

– Пустяки! Доктора мне не нужны. Но вы правы, я устал. Много говорил… Я отдохну, а вы пока посмотрите рукописи.

Лорд Сиденхэм указал гостю на два пергаментных свитка, откинулся на подушку и в ту же минуту уснул.

Больной проснулся через полчаса. Лицо его порозовело, он явно приободрился.

– Что вы об этом думаете? – спросил он, видя, что адмирал внимательно разглядывает то одну, то другую рукопись.

– Простите! – не сразу отозвался гость, увлечённый своим занятием. – Простите, но у меня создалось впечатление, что эти документы имеют очень много общего.

– Так и есть! – подтвердил лорд Сиденхэм. – Я уверен, что они были созданы в одно время и с одной целью. Видите? В начале каждого манускрипта – роза в центре двойной окружности. Изображения одинаковы, но у одной розы внутри всё закрашено киноварью, а у другой – контур лишь очерчен.

– Я обратил на это внимание! Вероятно, у художника закончилась краска. Но имеет ли сейчас это хоть какое-то значение? Старинные рукописи часто украшались растительными орнаментами. В этом нет ничего странного.

– Верно! Но под розами есть стихи. Вы их прочитали?

– Латинские стихи! – вздохнул адмирал. – Гекзаметр…

– Да, латынь! Вы же с ней хорошо знакомы!

Лорд Сиденхэм хитро улыбнулся.

– Вы малость преувеличиваете! – пробормотал смущённый гость, тяжело вздыхая. – Я не силен в стихосложении.

– Не вздыхайте так, дорогой барон! – попросил хозяин, протягивая адмиралу лист бумаги. – Это перевод. Я не поэт, но, кажется, вышло недурно, а главное, сохранился смысл.

Лицо адмирала просветлело. Он взял лист и с выражением продекламировал:



Когда две розы вновь соединятся,

Забыв о разном цвете лепестков,

Раскрыты будут две великих тайны,

Пока что разделённые морями.



– Чудесные стихи! – воскликнул адмирал. – Трогательные и романтические! В духе Марселины Деборд-Вальмор. Уверен, что они о влюблённой парочке. Разный цвет лепестков – поэтический намёк на их различное положение в обществе. Он – старший сын герцога, она – падчерица младшего дегустатора на псарне! Две великих тайны – это тайны их любящих сердец, разделённых морями светских и профессиональных предрассудков. Но когда влюблённые наконец соединятся, тайны естественным образом раскроются. И знаете, что пришло мне в голову? Эти цветки нарисованы совершенно разными художниками!

– Неужели? Как вы до этого додумались?

– Очень просто! – объяснил Пенфилд, гордый своей прозорливостью. – Одна роза раскрашена, а другая – нет. Это указывает на принадлежность художников к разным творческим течениям. Не исключено, что один из них был примитивистом, а другой – символистом. Или наоборот. Но это ли главное? Возможно, вы обратили внимание, что под стихами в каждом манускрипте нарисован квадрат?

Разумеется! Квадраты я видел! В них вписаны буквы.

– Вот именно! – снисходительно согласился адмирал, вооружившись лупой. – Буквы! Но если вы потрудитесь как следует их рассмотреть, то легко заметите, что они разные. В одном квадрате заключены буквы U и А, а в другом – I, D и S. Это инициалы разных людей! Полагаю, у множества живописцев имена начинаются с этих букв. Утрилло, Аверкамп, Исраэлс, Де Кирико, Сэссю, да всех я и не упомню!

– Господи! Платон на вашем фоне – ребёнок! С каким изяществом вы сделали столь важный вывод!

– Платон! – проворчал адмирал с деланным безразличием. – На мой вкус, ему далеко до старины Эразма! Ведь недаром говорят: «Amicus Plato, sed audiatur et altera pars»!

– Так говорят?

– Ещё бы! – заверил Пенфилд. – Лучше-то и не скажешь!

– Но почему инициалы стоят не под розами, а под стихами? – не унимался Сиденхэм. – Логичнее предположить, что они принадлежат не художникам, а поэтам.

– Это легко объяснимо! – не растерялся адмирал. – Стихи – это подписи к рисункам. И те и другие наверняка созданы энциклопедистами эпохи Ренессанса. Из-за бедности они часто совмещали ваяние скульптур и рисование с другими занятиями. Вспомним гениального Леонардо! Чем только он не занимался! На старости лет даже изобрёл геликоптер!

– Да, но стихи-то совершенно одинаковые! Вам не кажется?

– Это доказывает, что и в античном мире процветало нарушение авторских прав! Элементарный плагиат, сэр!

– Licentia poetica! – проворчал Сиденхэм и снисходительно улыбнулся. – А кстати, если немного поиграть с буквами, то, похоже, может получиться любопытный результат. Попробуйте, например, взять первую букву из одного манускрипта, приставить к ней первую букву из другого, и так далее. Ну, что получилось?

– U, I, A, D и ещё S, – пробормотал гость. – Абракадабра! А по-другому? I, U, D, A, S…

– Так, так! – оживился лорд Сиденхэм. – Что же вышло?

– Иудас! – выпалил адмирал, схватившись за ухо. – Что за Иудас? Боже мой!

Адмирал непроизвольно оттолкнул от себя свитки.

– Неужели сам библейский Иуда приложил сюда руку? – ужаснулся он. – Возможно, это черновики его доносов или предсмертные записки?

– Вряд ли! – усомнился собеседник. – Я датирую рукописи концом пятнадцатого века. Но Иуда здесь фигурирует не случайно. Его имя у вас ни с чем не ассоциируется?

– Только с гнусным предательством! Мошенник предал своего наставника за горсточку серебра! Утешает лишь то, что он не избежал самой прискорбной участи. Показательный урок для многих ныне здравствующих! Вот только для чего имя Иуды вписано в манускрипты по частям, да ещё заключено в рамки? Эти рамки, случайно, не траурные?

– Нет, любезный барон! Квадраты, внутри которых вы так искусно распознали имя предателя, не являются знаками скорби. Они всего лишь прозрачно намекают на то, как должно расшифровывать тексты в этих документах.

– Тексты? Но под квадратами только бессмысленные наборы букв – штук по пятьсот, я думаю, – и больше ничего!

– Так уж и ничего? – возразил лорд Сиденхэм с саркастической усмешкой. – Уверен, что если бы вы задались целью проникнуть в смысл этих букв, то преуспели бы. К счастью, вам незачем ломать голову над такими пустяками, как разноска букв по ячейкам квадрата Иуды и перевод с французского законного. Всё это я давно уже сделал. Должен признаться, до некоторого времени я и не подозревал, что рукописей две. Вот эта – видите, у неё подпалён верхний край, – хранится в библиотеке давно. Я занимался с ней много лет. Другую рукопись библиотекарь недавно обнаружил на одной из верхних полок, за книгами о соколиной охоте.

– Библиотекарь до сих пор не изучил библиотеку!

– Свифт, конечно, глубокий старик. Служил ещё у моего отца. Но библиотеку знает досконально. Он скажет без раздумий, где какой фолиант расположен, а ведь их тысячи!

– Я всего лишь хотел сказать, что ваша библиотека необъятна, – сконфузился адмирал. – Но почему он нашёл манускрипт только теперь? Как хотите, но это подозрительно! Какую же информацию вам удалось извлечь из этих свитков?

– Об этом – чуть позже! Сначала обсудим вопрос о моем завещании.

– Но я ничего не смыслю в завещаниях! – устрашился Пенфилд. – Для чего нам говорить о столь деликатном предмете? К тому же, я слышал, здесь находится нотариус!

– Нотариус своё дело сделал. А я хочу поговорить о моей внучке. Боюсь, я не смогу завещать ей ни имущество, ни состояние. Всё достанется Филипу. Пока он не знает о Марион. Когда узнает, наверняка откажется признать родство с ней и не выделит ей ни гроша. Проклятые эксперты!

– Timeo Delphicos et dona ferentes! – предостерёг адмирал.

– Надо позаботиться о бедной девочке! Она должна занять место, подобающее её происхождению. Я не могу оставить этот мир с мыслями о том, что она влачит жалкое существование Бог знает где, занята непосильным трудом и выйдет замуж за дикаря-рыболова, который будет её бить, коротая время между выпивками! Мою внучку! Это невыносимо!

Лорд Сиденхэм задохнулся от волнения, и адмирал поспешил успокоить его.

– Не все рыбаки так жестокосердны, вспомните Андрея и Петра!

– Вот здесь, – прохрипел больной, роняя руку на портфель, – подробные заметки и альбом с гравюрами. Они помогут найти сокровища и обеспечить Марион. В реестрах нашего имущества эти ценности не числятся, так что вряд ли Филип до них доберётся. Тем более что они спрятаны…

– Говорите, говорите! – вскричал адмирал, хватая Сиденхэма за плечо. – Спрятаны где?

– Вы не поверите, но… Боже! Вы сломали мне руку!

Лицо умирающего перекосилось, он застонал и упал навзничь.

Адмирал склонился и услышал невнятное бормотание:

– Берегитесь карлика… Афр… Марион…

Больной потерял сознание, глаза его закатились, дыхание стало прерывистым.

Пенфилд поднял тревогу. Доктора явились через минуту. Адмирала выставили за дверь, и он вышел в сад, чтобы выкурить прихваченную из кабинета сигару и успокоиться.

Северный ветер гнал черные тучи, вдали сверкали молнии. Дождь то яростно молотил по крыше, то затихал, набираясь сил. Адмирал укрылся под сенью старого вяза, прислушиваясь к приближающимся раскатам грома.

Вскоре появился дворецкий, влекомый трепыхающимся зонтом, и доложил, что из-за обширного инсульта хозяин находится в глубокой коме, и прогнозы неутешительны. Адмирал пробормотал слова соболезнования и, не мешкая, отбыл в Лондон, куда его призывал неумолимый долг службы.

Роковой удар оборвал рассказ лорда Сиденхэма на самом важном месте. Была это случайность или часть коварного плана?

– Зачем старый лис потчевал меня баснями о смуглой внучке и сокровищах? – бормотал Пенфилд, придавливая акселератор. – Не думал же он, что я ему поверю?

Адмирал неуверенно поздравил себя с тем, что последняя попытка заклятого врага каким-то образом погубить его, кажется, снова провалилась.

Он и не подозревал, что очень скоро окажется в водовороте куда более странных и зловещих событий.

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Покровитель. 1 - Т. де Каминос


Комментарии к роману "Покровитель. 1 - Т. де Каминос" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры