Попроси меня остаться

Рафаэль Витали полагал, что со смертью кровного врага обретет спокойствие, однако, придя на поминки, понял, что унять тоску и ощущение пустоты будет непросто. Разве только прибегнуть к старому испытанному способу – познакомиться с какой-нибудь красоткой? Очаровательная девушка, грустившая в одиночестве у стены и представившаяся Аллегрой, сразу же привлекла его внимание, и скоро они оказываются в постели. Но Рафаэль, опьяненный страстью, даже представить не мог, кем на самом деле является красавица, завладевшая его сердцем…

Глава 1

«Попроси меня остаться» © «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Похоже, что похороны для многих – лишь повод набраться, думала Аллегра Уэллс. Сама она весь вечер пила лишь минеральную воду. Поминки отца проходили в роскошном отеле Рима, и, стоя у стены просторного зала, девушка наблюдала за людьми, опрокидывающими рюмки. Не было ни горечи, ни иронии – лишь тупая усталость, пронизывающая все тело. Большую часть времени она даже не осознавала этой пустоты, удовлетворенная своей незаметной жизнью в Нью-Йорке. И лишь теперь, на поминках отца, окруженная незнакомыми людьми, Аллегра поняла, насколько одинока в огромном мире, на который она привыкла смотреть с безопасного расстояния. Правда, нельзя сказать, что со смертью отца многое изменилось, ведь это он отвернулся от нее, не моргнув и глазом.

Его вторую жену и приемную дочь Аллегра знала в лицо – не встречала, разумеется, но, в минуты слабости заходя в Интернет, чтобы поискать фото отца, частенько видела. Альберто Мансини, управляющий компании «Технологии Мансини», часто появлялся на страницах газет, потому что вторая его жена была молода и любила быть в центре внимания – так, по крайней мере, показалось Аллегре. И сейчас ее черный кружевной наряд и элегантный жест, которым она подносила к сухим глазам платочек, нисколько не обманули девушку. Разумеется, вдова и виду не подала, что узнала дочь своего мужа от первого брака, но это Аллегру не беспокоило. Здесь она была инкогнито, а если бы не звонок адвоката, она и не узнала бы о похоронах.

Люди вокруг сновали туда-сюда, о чем-то беседовали – Аллегра же размышляла над тем, зачем пришла. Что надеялась здесь увидеть? Что обрести? Отца больше нет, но для нее его нет уже пятнадцать лет – и так решил он сам. Ни одного сообщения, ни письма, ни весточки за все эти годы – ничего. Наверное, именно это, а вовсе не его смерть, заставляло Аллегру горевать о человеке, которого она потеряла давно и которого ей все эти годы не хватало. Так вот зачем она пришла? Найти выход своему горю? Разобраться в чувствах?

Мать Аллегры с негодованием восприняла новость дочери о посещении похорон, сочтя это личным оскорблением. При одном лишь воспоминании о ее леденящем душу молчании у Аллегры тревожно сжался желудок. Хотя между ней и матерью уже давно достаточно напряженные отношения. Дженнифер так и не оправилась от того потрясения, что испытала, когда муж отвернулся от нее и Аллегры – словно их никогда и не было в его судьбе. После жизни в тепле и роскоши началось выживание, полное лишений и одиночест ва. Аллегра не могла принять столь резкие перемены: отсутствие отца и скупые объяснения матери, которые не проливали свет на ситуацию. «Он решил, что нашему браку конец. Я ничего не могу поделать. Он не хочет больше иметь с нами дела и не даст ни копейки». Трудно было поверить в реальность происходящего. Да отец ее обожал, носил на руках, щекотал, называл маленьким цветочком. Долгие годы она ждала от него звонка, сообщения, письма – чего угодно. Но ответом было молчание. И вот она здесь – но зачем? Отца больше нет, и никто здесь не знает, кто она и кем когда-то приходилась умершему.

Краем глаза она поймала взгляд чьих-то янтарно-карих глаз, отблеск черных, как вороново крыло, волос – у противоположной стены стоял мужчина, оглядывая снующих вокруг людей. Выражение его лица задело Аллегру до глубины души – была в нем какая-то затаенная боль. Она не знала его, не знала, кем он приходился отцу и почему сейчас здесь, но что-то в его манере держаться, в осторожном взгляде приковывало внимание. Разумеется, не может быть и речи о том, чтобы заговорить с ним. Аллегра всегда была робкой, и после развода родителей это лишь усугубилось. Потому для нее и представить было сложно ситуацию, в которой она проявила бы инициативу и познакомилась с кем-то. Но она продолжала наблюдать исподтишка, хотя наверняка не было необходимости скрываться, ведь вряд ли он заметил ее, бесцветную, бледную полутень в старомодном черном платье с нелепыми рыжими кудряшками. Нельзя и помыслить о том, чтобы такой красавец – он-то как раз притягивал взгляды многих женщин – посмотрел на нее. Он был убийственно красив, его мужественность была вызывающей: высокий, мускулистый, излучающий мощь и силу. На этом угрюмом празднике смерти ему было не место, ведь он символизировал собой жизнь, неугомонную энергию – это можно было прочитать в его золотисто-карих глазах, осанке, кистях рук, готовых сжаться в кулаки, – казалось, он, точно боксер на ринге, вот-вот кинется в бой. Аллегру привлекала не столько его красота, сколько переливающаяся через край жизненная сила – такой противоположность ю казался он ей самой. Слишком долго ощущала она в себе пустоту – а скорее, опустошенность.

Сделав глубокий вдох, Аллегра направилась к бару и, заказав бокал красного вина, удалилась в нишу подальше, желая отстраниться от суматохи. Вино мягким бархатом обволакивало горло и, казалось, склеивало острые льдинки внутри.

– Вы что, прячетесь? – раздался мелодичный, низкий мужской голос.

Подняв глаза, Аллегра едва не поперхнулась от неожиданности, увидев, кто перед ней – незнакомец, что был напротив. На миг показалось, что воображение сыграло с ней злую шутку, наверняка ей все это кажется. Вот только у мужчины в глазах горел дьявольский огонек и губы были слишком решительно сжаты. Так он не сказочный принц, а змей-обольститель? Не в силах вымолвить даже пары связных слов, Аллегра лишь смотрела на него. Он и впрямь выглядит сногсшибательно: темные волосы чуть длиннее, чем положено, янтарные глаза блестят, на четко очерченной челюсти темной тенью проступает бородка. Темно-серый костюм, темная же рубашка и серебристый галстук. Так мог бы выглядеть Мефистофель – воплощение необузданной энергии, власти и тьмы.

– Так да или нет? – повторил мужчина игриво, но в голосе его слышались коварные нотки приглушенной опасности. Звук этот завораживал, обволакивал, доставлял чувственное наслаждение. – Прячетесь?

Аллегра с трудом заставила себя прийти в себя и принять приличествующее случаю выражение лица.

– Вообще, да, прячусь. Я здесь никого не знаю. – Она глотнула еще вина. Может, оно хоть немного придаст уверенности.

– Это у вас такое развлечение – приходить на похороны незнакомых людей? – весело спросил он, и Аллегра напряглась, не желая открывать ему правду.

– Только если вижу бар, – пошутила она, поднимая бокал под пристальным взглядом незнакомца. – Вы знали Альберто Мансини? – решилась спросить она.

Имя отца словно застряло в горле, и в глазах мужчины мелькнуло странное выражение. Аллегра не назвала бы его, но оно было столь же мимолетно, как вспышка молнии.

– Не то чтобы близко. Мой отец работал с ним давным-давно. Я лишь хотел… отдать дань уважения.

Она чувствовала себя растерянной под этим словно сонным, но внимательным взглядом. Незнакомец будто раздевал ее глазами. Никогда прежде Аллегра не испытывала похожего чувства – и это после первых минут знакомства. Может, сказывалось эмоциональное напряжение мрачного дня, однако же никогда, никогда ей не доводилось ощущать ничего подобного.

– Очень чутко с вашей стороны, – поспешила ответить она.

– Я и не говорил. – Он снова окинул ее взглядом – так ястреб смотрит на свою жертву. – Рафаэль.

Рафаэль Витали понятия не имел, кто эта очаровательная незнакомка, но был покорен ее тициановскими кудрями, огромными серыми глазами – прозрачными, точно стекло, и ясными, словно небо в погожий денек. По ним можно было читать ее всю: даже стоя у противоположной стены, он безошибочно узнал усталость, грусть, горе. Кто она? Кем приходится Мансини? Не то чтобы это сейчас имело значение. Сейчас его дело наконец завершено, справедливость восторжествовала, но все же любопытно. Просто друг семьи или что-нибудь совершенно иное? Любовница? Она определенно направилась в бар не для того, чтобы просто выпить. Так что она скрывает?

Сделав глоток из своего бокала, Рафаэль продолжал наблюдать за ее выражением лица. Смущение, надежда, печаль… определенно любовница, решил он. Хотя и достаточно молода – настолько, что могла бы приходиться усопшему дочерью. Вдова и приемная дочь Мансини стояли напротив с кислыми минами, обеим явно было скучно. Рафаэль непременно выразил бы соболезнования, если бы не знал, как отчаянно вдовушка гонялась за деньгами богатого мужа. Завтра она узнает, как ничтожно мало было завещано ей… Где же справедливость?! Разве не так же точно Мансини поступил с матерью Рафаэля? А его отец… Рафаэль никогда не позволял себе думать о нем, и это было скорее мерой предосторожности, способом защититься от боли. Эти воспоминания хранились в глубине души за тщательно запертой дверью. Но сейчас, после смерти Мансини, эта дверь вдруг со скрип ом приотворилась, и боль, острая и безжалостная, как прежде, вновь дала о себе знать. Так молния разрезает прежде спокойное небо на две части, предупреждая о скорой буре. В душе Рафаэля вот-вот готова была разразиться гроза – а тогда все чувства выплеснутся проливным дождем. Нельзя этого допустить! Нужно лишь захлопнуть дверь. Есть прекрасный способ это сделать, и очаровательная незнакомка ему в этом поможет.

– Надеюсь, бар оправдал ваши ожидания, иначе вы зря сюда пришли, – пошутил Рафаэль.

Рафаэль прислонился к стене плечом, придвинувшись к девушке ближе, – теперь ощущался едва уловимый цветочный аромат, исходивший от нее.

Легкая прядь рыжих волос, выбившаяся из прически, коснулась его плеча. Прямой носик, пухлые губы и шелковистая кожа с золотистыми веснушками дополняли образ прекрасной незнакомки.

– Скажем так, я давно его знаю. Но сомневаюсь, что он хоть иногда вспоминал обо мне.

Она усмехнулась, и в улыбке ее было столько печали, что Рафаэль ощутил, как в его душе шевельнулось нечто, напоминающее сострадание. Но он быстро подавил это тревожное чувство, уже решив про себя, что должен завоевать незнакомку. И потом, она, вне всяких сомнений, одна из любовниц Мансини – а значит, ничем не лучше сребролюбивой вдовушки. И все же… она такая хрупкая – точно малейший порыв ветерка может ее унести. Белоснежная кожа до того тонкая, что под глазами просвечивает синева, и веснушки золотой россыпью на щеках… Под свободным черным платьем угадываются соблазнительные изгибы точеной фигурки.

– Я не сказал бы, что вы из тех, кого легко забыть, – произнес Рафаэль.

Его слова произвели удивительный эффект: ще ки девушки окрасились румянцем, а зрачки расширились, словно его комплимент был для нее чем-то из ряда вон выходящим.

– И тем не менее, – с робким смешком отозвалась она. – А ваш отец какое отношение имел к… нему?

– Новые технологии в сфере мобильной связи, – коротко ответил Рафаэль, не желая воскрешать в памяти прошлое. – Ну, тогда, по крайней мере, они были новыми. С тех пор многое изменилось.

– О, во всем, что касается технологий, я полный профан. Даже с собственным телефоном управляюсь с трудом, – произнесла девушка, делая глоток вина.

Ее темные с золотистым отливом ресницы опустились на щеки, отбрасывая длинные тени. Рафаэлю внезапно захотелось погладить ее по щеке и ощутить под пальцами эту бархатистую кожу.

– Чем же вы занимаетесь? – спросил он, примерно определив возраст собеседницы как двадцать пять или около того. – Кем работаете?

– В кафе, что расположено в Гринвич-Виллидж, – в музыкальном кафе.

– Другими словами, это магазин музыкальных инструментов и либретто, – пояснила Аллегра. – Ну и музыку можно там послушать. Но не все так просто. У нас проходят концерты подающих надежды музыкантов, уроки для всех желающих. Это нечто наподобие клуба по интересам для любителей музыки.

– Да, – тихо и проникновенно произнесла девушка. – Да, музыка играет в моей жизни важную роль.

Ее искренность, чистота задевали за живое, и это смущало Рафаэля. Ему не хотелось усложнять отношения с новой знакомой, которые он уже определил для себя как незначительную, но очень многообещающую в физическом плане интрижку.

– Полагаю, мне пора, – медленно произнесла Аллегра. – Мне в общем-то здесь делать нечего.

Она подняла глаза, и Рафаэль прочел в них нежелание уходить и немую мольбу, обращенную к нему. Он не преминул воспользоваться удачей.

– Еще рано, – возразил он, придвигаясь ближе и касаясь плечом ее плеча. – Не обязательно оставаться здесь. Скажите мне, какая ваша любимая мелодия.

– О… – удивленно протянула девушка, и на губах ее заиграла робкая улыбка. – Не думаю, что вы ее знаете.

– Ну, ладно. – Она улыбнулась – словно сноп солнечных лучей озарил его душу. – Это третья часть сонаты для виолончели Шостаковича. Знаете ее?

– Он не принадлежит к числу самых известных композиторов, но его музыка так трогает. – Глаза Аллегры засияли, казалось, она вот-вот заплачет. – Она действует на меня, как ни одна другая мелодия.

– Вот теперь я уверен, что мне необходимо ее услышать. У меня номер в этом отеле, а в нем чудесный музыкальный центр. Так почему бы вам не подняться ко мне? Мы могли бы вместе послушать эту мелодию. Можем выпить чего-нибудь получше. Бар в моем номере намного лучше, и в нем нет такой ерунды, что подают здесь. – Взяв бокал у Аллегры, Рафаэль поставил его на поднос подошедшего официанта. – Пойдемте.

Он протянул руку девушке. С этой красавицей он сумеет забыть об одиночестве, пусть и ненадолго, и ему будет хорошо. На долю секунды между ними воцарилось молчание. Аллегра не сводила глаз с протянутой руки. Но вот она сделала шаг, затем второй, пытливо глядя ему в глаза, ища поддержки. И он не заставил себя ждать – повел ее подальше от толпы. Несколько человек посмотрели на них с любопытством, были и завистливые взгляды. Рафаэль не обращал внимания ни на кого, включая женщин, не скрывавших своего разочарования. Сейчас он хочет лишь одну – и держит ее за руку.

Они вышли из зала, пересекли холл и направились к лифтам. Сердце Рафаэля готово было выпрыгнуть из груди. Уже давно он не испытывал такого сладостного предвкушения. Затаив дыхание, он нажал кнопку лифта. Казалось, любое резкое движение способно спугнуть это магическое притяжение, что возникло между ними. К счастью, в лифте никого не оказалось. Как только дверь за ними закрылась, Рафаэль повернулся к спутнице:

Он кивнул – и это было совершенно искренне. Улыбка девушки была уникальна – так раскрывается цветок, робко и медленно. По-видимому, ее невинность и робость – вовсе не искусная актерская игра. Конечно, что-то у них было с Мансини, иначе зачем бы она его оплакивала, но не с другими мужчинами.

– Да, – ответил Рафаэль. – Полагаю, это очень большая редкость и ценность. – Прислонившись к стене, он осторожно притянул девушку к себе, чувствуя, как между ними словно разгорается пламя. – Я бы хотел видеть ее почаще.

– На похоронах, – пробормотала Аллегра, опуская глаза, – как-то нет повода для улыбок.

Прежде чем Рафаэль успел что-либо возразить, двери лифта открылись. Они были в его пентхаусе. Аллегра окинула взглядом огромную комнату и изумленно протянула:

Неужели она прежде не видела ничего подобного, подумал удивленно Рафаэль, но тут же позабыл об этом, ведя гостью в номер. Двери лифта закрылись. Наконец-то они остались наедине.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Попроси меня остаться - Кейт Хьюит - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Хьюит Кейт

Аннотация к произведению Попроси меня остаться - Кейт Хьюит

Глава 1

Глава 1