Присвоить тебя

Когда приятели затащили Тимофея Одинцова в подпольный бойцовский клуб, он успел пожалеть об этом сотни раз. Головная боль, шум… и надвигающаяся мигрень. Но все резко отходит на второй план и перестает иметь значение, когда на ринге появляется он – боец, чей загнанный, но волевой взгляд буквально манит Тимофея, на доли секунды вызывая странные чувства, которые запускают череду событий в жизни двух человек, принадлежащих к разным мирам. Боец х мажор. И у каждого своя цель. Также в тексте: наличие ненормативной лексики и немного сцен жестокости, элементы психологии, противоречивые чувства, забота и поддержка, плавное развитие отношений. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

– Дамы и господа! Вы все отлично знаете и ждете его на нашем ринге! Давайте же встретим его аплодисментами! Кирилл «Бешеный Пес» Ката-а-анин!

Зал ликует. Буквально бесится в каком-то зверском экстазе, когда на ринг выходит высокий, отлично сложенный парень с суровым взглядом глубоко посаженных глаз. Выбеленные волосы с двумя выкрашенными в черный цвет полосками от виска до виска придают ему не столько стиля, сколько агрессивности, хотя, казалось бы, куда уж больше, невольно думает Тимофей.

Одинцов вообще хреново понимает, почему он оказался здесь – в подпольном бойцовском клубе, который содержит какой-то богатый ублюдок, чьего имени Тимофей даже не помнит, хотя Макс и называл. Только Тимофею насрать. Смотреть на расквашенные в кровь и мясо рожи не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Так еще раз – какого черта он тут делает?

Гребаный Макс. Да, это все он. И почему только Тимофей все еще верит в его обещания, мол, зрелище будет – закачаешь, а девки там что надо. Ну-ну. Хотя женщин здесь и правда подозрительно много. Кровожадные самки, пришедшие попускать слюни на подтянутые тела и, вероятно, выплеснуть неудовлетворенность своей унылой светской жизнью.

Пока Тимофей в который раз мысленно костерит Максима, сидя в первом ряду так называемого vip-сектора, зрители свистят, улюлюкают и выкрикивают имя этого Пса, который коротко подпрыгивает, разминаясь с такой кислой мордой, будто весь этот обезьяний ор и цирк пиздецки его раздражает. Может, и так.

Башка болит. Вокруг слишком шумно, а они уже успели изрядно надраться в баре, хотя сам Тима выпил не так уж много. Видимо, это издержки разгульной жизни, всратого распорядка дня и отголоски болезненного детства. К слову, и пойло-то было весьма дерьмовое, прям как окружающая теперь Одинцова обстановка. Как все эти зажравшиеся дикари в ожидании кровавой каши.

Тимофея мутит. Так почему бы не встать и не свалить?

Взять такси – и насрать, что в этих душных, вонючих общественных толчках на колесах он не ездит уже, кажется… сколько там лет прошло? Хотя неважно. Но ему лень ждать водителя. Сюда они прикатили на тачке Макса, поэтому выбор у Тимофея невелик. Ему бы просто вернуться домой и завалиться спать. Без душа. Без ужина. Живот и без того мерзко крутит, не хватало еще, чтобы он выблевал всю еду за день на свои неоправданно дорогие простыни, на которых спать-то грешно, не то что испражнять содержимое собственного желудка.

Макс и Матвей внезапно взрываются хохотом. Тима в душе не ведает, о чем те двое вообще разговаривают, и что могло вызвать подобную реакцию. Хотя… много ли нужно двум пьяным вдрабадан парням, особенно когда те, кроме бухла, успевают снюхать в толчке какую-то срань. Пфф, думают, Одинцов не в курсе, раз сам он отказывается глотать подозрительные колеса? Впрочем, их дело.

Матвей ему даже нравится, он чем-то похож на самого Тимофея. Они оба не признаются в том, негласно молчат, но оба знают, каково это – прийти с другой стороны. С той, где денег хватает лишь на продукты, базовые нужды и оплату коммуналки. Где некоторым приходится завышать возраст, чтобы получить подработку с целью помочь родителям сводить концы с концами и не быть для них обузой. Где ты не спускаешь за вечер сумму, на которую вся семья может прожить едва ли не целый месяц.

Они не говорят о таком. Делают вид, что забыли. Или что этого вовсе не было.

Макс же родился с толстой пачкой купюр в жопе.

Именно Макс тянет их в этот нелегальный зверинец, где люди разбрасывают бабки, наблюдая с остервенелыми физиономиями, как бойцы на ринге рвут друг другу глотки словно бешеные уличные псы, только лишь чтобы развлечь публику и, вероятно, заработать в итоге жалкие гроши, подвергая жизнь опасности.

– А теперь сюрприз! – голос заводилы хуком ударяет по ушам Одинцова, заставляя зажмуриться. Микрофон слегка фонит, на долю секунды по залу пролетает мерзкий скрежет, но кажется, лишь Тима и замечает. Неужели опять подступает блядская мигрень? Только бы не сейчас. – Многообещающий новичок, впервые в нашем клубе! Давайте поддержим его! Заха-а-ар Ива-а-аньшин!

Новичок пролезает между канатами и встает по левую руку от рефери. Пес Катанин злобно хлещет по Иваньшину взглядом, разве что не рычит. Тот же смотрит, будто провинившись, в пол, сцепив руки в замок. Будто его насильно вытолкали на ринг, думает Тимофей.

Когда Иваньшин поднимает голову, сердце Одинцова не пропускает удар. Нет. Скорее пробивает дважды, и Тимофей неиронично думает, что окружающая духота довела его до приступа.

Духота. Шум. Вонь из микса сигаретного дыма и приторного парфюма. Изнуряющая его одним лишь воспоминанием о ней мигрень. Бухло, в конце концов. Но не блядские же глаза этого Захара Иваньшина, отчего-то такие знакомые.

Тимофея торкает. Цепляет. Как крюком за брюхо.

Он внимательно смотрит на Иваньшина в надежде понять, почему этот чертов парень так привлекает его буквально по щелчку пальцев. Почему его глаза – озлобленные, но обреченные – вызывают в Тимофее странные чувства, трудные для привычной идентификации и выходящие из разумного спектра? Неужели алкоголь так разъел ему мозги, что Тимофей допускает – недолго, буквально на две секунды – будто мог видеть этого бойца раньше? И почему это кажется сейчас таким важным?

– Тима, ты чего завис? – Макс машет перед его лицом рукой. – Хочешь поставить на свежее мясо?

И ржет. Тимофею хочется всадить ему кулак в рожу.

– Не, чел, завалить Бешеного Пса нереально. Он зверюга. Демон, – хмыкает Матвей.

Обойма выверенных ударов в голову и корпус. Дозированная жестокость, ее ровно столько, сколько требуется для превосходства. Для выживания. Чтобы выбить себе победу. И, кажется, зуб Катанина – Тима не следит за Псом, наблюдая лишь за Захаром. Его тело – идеальное сочетание гибкости и литых мышц. Влечет и пугает, манит и заставляет забыть как дышать на короткий миг. Его движения быстрые, почти молниеносные. Они несут победу. Но говорят о большем. Страхе проиграть? Желании – нужде – выиграть бой?

Катанин бьется из последних сил, но почти валится с ног. Его глаза сочатся яростью от разъедающего гордость поражения, а из ран на разбитом лице сочится кровь, такая же, как на сбитых костяшках Иваньшина. Пса превзошли. Унизили и ударом впечатали в измызганный ринг. От последнего – контрольного, как выстрел в висок, – удара, когда Иваньшин, подпрыгнув, вбивается коленом в нос Катанину, у Тимофея по спине бежит колкая дрожь, а желудок сжимает рвотным спазмом. Но Тима рад – горд? – что Захар превосходит злобного Пса.

Рефери взмывает его руку в воздух, хотя и сам Иваньшин едва держится на ногах. Он шатается, его ведет, голова клонится к груди. Иваньшин сплевывает бурые сгустки на ринг и тяжело дышит. Он почти без сил. Зато Пес валяется у него в ногах, пуская кровавые пузыри. Пес повержен.

Тимофей машинально кривится от вида того месива, в которое Пес Катанин ответно размудохал лицо противника. Тимофея подташнивает, и настоящая, нефантомная рвота подступает к глотке, когда выскочившие на ринг громилы подхватывают неподвижное тело Пса, а его выбитая из сустава рука неестественно кривится в районе плеча и волочится по полу, на что всем абсолютно плевать. Теперь он мусор. Некондиция. Истративший свой срок хранения расходный материал.

* * *

Тимофей еще дважды заявляется в это ублюдочное место, которое почему-то вызывает в нем непривычное количество отвращения.

После того дня, когда Тимофей впервые видит Иваньшина, что-то червем грызет изнутри, выедает мозг и зудит. Тима бесится. Тима отвратительно спит и ворочается ночами. Тима курит до горечи на языке, что делает из ряда вон редко, и пьет, чтобы отрубиться и не думать о загнанном и отчаянном выражении глаз Иваньшина, стоящем перед его взором и въевшемся в сетчатку с тех самых пор, как Тимофей замечает того на подпольном ринге.

Два боя, за которыми наблюдает Одинцов, Иваньшин проводит почти легко, нокаутируя противников гораздо раньше, чем заведенная толпа получает удовлетворение от акта расправы. Иваньшин, в отличие от соперников, не бьется ради представления, он сосредоточен, сдержан и систематичен. Публике он не особо нравится, понимает Тимофей. Иваньшин не жесток. Он не желает калечить, он желает лишь получить для себя следующий шанс. Кто-то из зрителей освистывает Захара даже после победы и выкрикивает плебейские оскорбления.

Тимофей озлобленно сжимает до боли собственные кулаки.

Поговорить с владельцем бойни получается лишь в свое третье одиночное появление в этой богадельне. Тимофей интересуется личностью Захара Иваньшина. Никаких лишних вопросов, все сугубо по существу.

Ответ оказывается до ужаса прозаичным. Долг.

Иваньшин – бойцовский пес. У него на шее тугой ошейник с шипами внутрь. У него есть хозяин, по желанию дергающий за поводок и натравливающий его для забавы на псов куда менее подневольных, самолично выбравших путь на ринг, придя на запах крови.

Иваньшин не принадлежит себе. И Тимофей теперь отчаянно желает, чтобы Захар принадлежал ему.

Реванш между Иваньшиным и Катаниным вызывает бурный ажиотаж. Пес помилован и получает шанс на реабилитацию. Тимофей выбирается в первый ряд, хотя от вида измочаленного, как и в первый их бой, лица Захара физически дурно. Кажется, Бешеный Пес не настроен на повторное поражение. Он не дает Иваньшину опомниться, нанося град ударов, стараясь нанести максимальный урон. Правило на ринге одно – никаких правил. Убить или быть убитым. Третьего не дано.

Когда Катанин натягивает брошенный ему кем-то из толпы кастет, никто не говорит и слова. Рефери будто ослеп. Интересно, за какую сумму? Все происходит до невозможности быстро.

Удар. Нокаут. Падение. Кажется, Захар не дышит.

– Добей его! Прикончи! – надрывается кто-то, и остальные яро подхватывают.

Тимофей отчаянно вертит головой, пялится на рефери. Почему никто не останавливает гребаный бой?

Катанин, уже победно скалясь, подлетает к распластанному на полу Захару и размашистым ударом пинает ногой в живот. Иваньшин не шелохнулся. Пес опирается на одно колено, хватает Захара за подбородок, приподнимая его голову с пола, и заносит руку с кастетом.

Тимофей почти не слышит себя и вряд ли его крик достигает ушей хоть кого-то вокруг. Все происходящее словно жуткая фантасмагория. Мерзкие искривленные лица, жаждущие крови. Жизнь человека для них – ставка, которая может сыграть. Смерть – всего лишь жалкий проигрыш. Страдание – веселое шоу.

Когда Катанин ударяет Захара, брызнувшая кровь оседает у Пса на лице, смешиваясь с собственной. Катанин густо сплевывает, намеренно целясь в покалеченное лицо Иваньшина, а после, когда выскочивший из толпы явно под кайфом парень начинает мочиться на тело Захара, Бешеный Пес заливается хриплым смехом.

Тимофей , оказавшись за секунды рядом, впечатывает кулак ровно ублюдку в нос.

* * *

Три с половиной миллиона рублей – такова стоимость свободы Захара Иваньшина. Все в этом мире имеет бирку с ценой, даже если это живой человек. И лучше быть тем, кто не выставлен на рынке судьбы.

За сломанный нос того мудака он расплачивается лишь разбитой губой: их успевают вовремя растащить.

Разговор с хозяином Захара до безобразия лаконичен: выплата долга, и Иваньшин – что бы там от него ни осталось после поединка с Бешеным Псом – принадлежит Тимофею Одинцову.

У Захара отдельная палата и ежесуточный присмотр. Несмотря на жестокие побои, все раны и увечья совместимы с жизнью. А шрамы украшают мужчин.

Тимофей не навещает того в больнице, это кажется неуместным, но исправно интересуется состоянием пациента, а когда Захара выписывают, лично приезжает забрать того на своей навороченной тачке, словно красуясь.

– Ты кто вообще такой? – без предисловий спрашивает Иваньшин, насупившись, когда Тимофей сообщает, что они вместе едут домой. К Одинцову.

– Друг, – слегка улыбаясь, коротко отвечает Тимофей.

Но об этом Тима молчит. Звучит больно уж гадко, не для того он вытаскивал Захара из бойцовского клуба, чтобы вновь набросить на парня ошейник. Тимофей не хочет настраивать Захара против себя. Тимофей хочет… подружиться? Хочет понять, почему его, как магнитом, тянет к Иваньшину.

* * *

– Какое, блять, ты имел право распоряжаться моей жизнью?! – взрывается Иваньшин, когда наконец понимает, что Тимофей его буквально купил.

Мечется, как загнанный хищник в клетке. Пинает пуфик в углу, но явно хотел бы пнуть Одинцова. Он-то думал, что это Назар – владелец бойни – позаботился о его выздоровлении, ведь мертвым Иваньшин не вернет ему долг. А в итоге он обязан незнакомому хлыщу. Будто Захар вещь, которую можно передарить, а при желании и вовсе выбросить, когда надоест.

– Потому что захотел, – пожимает плечами Тимофей, почему-то ни капли не сердясь на тон своего подопечного.

"Захотел освободить. Не дать по-собачьи сдохнуть в той сраной дыре. Вытащить тебя из трясины, где ты прозябал. Потому что захотел тебя, – думает Тима. – Безраздельно и исключительно. Захотел, чтобы ты жил не по-скотски. Чтобы понять, почему мне оказалось не насрать именно на тебя".

– Что тебе от меня нужно? И не ври, что ты выложил такие бабки по доброте душевной, – фыркает Иваньшин, наконец остановившись напротив Тимофея, но держа дистанцию. Неужели боится сорваться? – Я не буду убивать или впутываться в еще какие-нибудь грязные делишки. Ты понял?

Они с Тимофеем одни в спальне, которую Одинцов отводит Захару в своей огромной для одного квартире. Для спасенного из рук живодеров пса Иваньшин слишком грозно скалится на руку спасителя. От страха? Или все же от злости, потому что теперь все для него враги?

– Понял. Но про тебя пока не решил, – прямо отвечает Тима, сидя на краю постели.

Нога на ногу. Водит холеными ладонями по гладкой поверхности покрывала, чуть склонив голову к плечу. Силуэт Захара на фоне окна кажется темным из-за светящего через стекло солнца.

– И шлюхой твоей я не буду. Лучше вернусь обратно к Назару, – буквально выплевывает Иваньшин.

Тимофей уверен, будь внезапно у Захара достаточно денег для возврата долга, тот бы бросил их Тиме в ухмыляющееся лицо.

– Шлюхой? Ха! И откуда в тебе такая самоуверенность, Захарок-сахарок?

– Мое имя Захар, – резко поправляет тот, услышав дурацкое прозвище.

– А мне нравится Сахарок. Можешь, кстати, звать меня просто Тима.

– Мне поебать, как там тебя зовут, – отбривает Иваньшин.

Все еще скалится, рычит, но укусить не смеет. Умный песик. Такого можно надрессировать. Только Тимофею не хочется. Бить, травить и наказывать – этим Захара уже не сломить, да и Тиме от одной такой мысли тошно. Тимофею хочется пройтись ладонью по вздыбленной холке, потрепать за ухо, погладить. Хочется приручить Захара и одомашнить. Показать, что здесь ему не грозит опасность.

– И почему я, собственно, должен жить в твоем доме?

– Считай, что я тебя нанял на должность личного помощника, – поясняет Одинцов, укладывая сцепленные в замок пальцы на колено. – Твои услуги могут быть необходимы мне в любое время суток. Поэтому важно, чтобы ты находился рядом.

И чтобы не вздумал взбрыкнуться, сбежать и наделать глупостей. Чтобы не бросил меня здесь в одиночестве и не вернулся обратно в тот ад, откуда я тебя полудохлого вытащил. Почему-то Тимофею кажется, что Захар нужен ему больше, чем он – Захару.

– Мой адвокат уже готовит документы. Там будут прописаны все условия твоего жалования и содержания. Часть, конечно, будет идти в счет долга, а часть – тебе на личные расходы. Твое проживание здесь оплачено, не волнуйся. У тебя своя комната, – Тимофей обводит рукой пространство, словно демонстрируя, – трехразовое питание и, впрочем, все что найдешь в холодильнике, тоже доступно. Я им редко пользуюсь. Даже не представляю, что там лежит. Кстати, – оживляется Одинцов, – ты умеешь готовить?

– Ты серьезно? – вновь едко фыркает Иваньшин, складывая на широкой груди крепкие руки. Красивые предплечья, выделяющиеся жгуты вен.

Захар вообще очень привлекателен физически, даже с учетом еще не сошедших до конца синяков на сердитом сейчас лице, и Тиму чуточку (нет) клинит.

– Я живу здесь один, но у меня есть приходящая кухарка. Только зачем мне платить ей, если я уже заплатил за тебя, а ты знаешь, как превратить продукты в еду? – ухмыляется Тимофей и почти машинально ведет кончиком языка по кромке зубов. Выглядит подозрительно хищно, и, наверное, сошло бы за флирт, если бы Захар уделял ему хоть немного интереса.

– Ага, а если к тебе шлюхи приходят, им ты тоже больше не хочешь платить? – продолжает огрызаться Иваньшин, топчась возле окна. Обороняется, но явно чувствует себя загнанным в угол. Не позволяет себе расслабиться.

– Кажется, у тебя какой-то пунктик на шлюхах, – лукаво замечает Тимофей и вскакивает с кровати, шагая ближе к Захару, отчего брови того насупливаются сильнее, а фигура каменеет. Будто Тима может напасть, разорвать и съесть. – Или ты запал на меня и сам не прочь заменить их?

Тимофей играет с огнем и наклоняется ближе к лицу Захара – тот некритично ниже, зато крупнее, сильнее и шире в плечах. Иваньшин мог бы запросто сбить Тиму с ног, завалить на спину, придавив сверху. Доминировать. Заломить руки, сжимая запястья крепкими пальцами, покрытыми корочками ранок, прошептать горячим дыханием что-то опасное, вроде угрозы придушить, если Одинцов еще хоть раз приблизится настолько близко без разрешения… Тимофей резко смаргивает морок порочно-будоражащих мыслей и втягивает носом: от Захара веет горьковатыми остатками больничного амбре и чуть резковатым ароматом стирального порошка. Тима едва укрощает импульс провести кончиком носа вдоль по его шее. А ведь он терпеть не может отдушки моющих средств, все его шмотки стирают в химчистке чем-то без запаха.

Иваньшин стойко выдерживает близость Тимофея, ни один мускул не дергается на его лице, тот лишь крепче сжимает красиво очерченную челюсть, по которой Тима – словно ступая на лезвие – проводит линию пальцем. Захар не дергается.

– Вынуждаешь, Сахарок, ты же понимаешь, что назревает вопрос, в чью? – уже открыто забавляется Одинцов, но тут же становится серьезнее, словно его внезапно осенила какая-то догадка. – С чего ты вообще решил, что меня может привлечь мужчина?

– Ты выглядишь как тот, кому без разбора, кого именно тащить в постель, – открыто отвечает Иваньшин.

Тимофей опускает руку. Его не хлещет словами Захара, не обжигает, как от обидной пощечины. Он почти не задет. Ключевое слово «почти», потому что несмотря на показушно развязный образ жизни, который Одинцов ведет, то, каким он себя намеренно вылепил для публики, на самом деле не имеет ничего общего с ним настоящим. Только Захар не видит сквозь вылизанный фасад, сквозь деформированные эмоции Тимофея, а Тима пока по привычке не может отключить режим богатенького сучонка, вместо игрушек покупающего себе живого человека.

– Знаешь, Захарушка, думаю, нам следует пройтись по магазинам. Купим тебе приличную одежду, хороший телефон, ну и что еще тебе может пригодиться, – меняя тему разговора, беззаботно произносит Тимофей и отступает.

Не боится повернуться спиной. Не потому что отважный, бесстрашный и пофигист. Но почему-то верит, что Захар не тронет. Это написано где-то в глубине его зеленоватого цвета глаз, которые секунду назад смотрели на Тимофея с вызовом и, кажется, каплей презрения.

– Мне ничего от тебя не нужно, – логично возражает Иваньшин.

– Ты, конечно, извини, но твой внешний вид не слишком подходит для того, кто должен находиться возле меня, – замечает Тимофей, оборачиваясь и кивая на поношенные синие джинсы и обычную черную толстовку.

– А я и не вызывался с тобой под ручку ходить. Я сам мог решить свои проблемы, я не просил тебя влезать. Я тебя вообще знать не знаю. И не хочу быть обязанным какому-то левому типу, который от скуки не знает, куда деть свои бабки.

Иваньшин срывается с места и прячется за дверью уборной, запирая ту на замок.

Тимофей молча и чуть ошарашено смотрит на закрытую дверь и понимает: заслужить доверие и уважение Захара Иваньшина будет ой как непросто.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Присвоить тебя - Эм Ленская - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Эм Ленская

Аннотация к роману
«Присвоить тебя» - Эм Ленская

Глава 1

* * *

* * *

* * *

Присвоить тебя - Эм Ленская - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

Эм Ленская