Разделы библиотеки
Простая история - Амрита Альгома - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Простая история - Амрита Альгома - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Альгома Амрита
Простая история
| Предыдущая страница | Следующая страница |
8 Страница
– Ну что ты злишься? – Поинтересовалась Марина, наблюдая перемещения Тома из одного угла комнаты в другой.
– Её и правда выпороть надо,– бросил Том.– Вся ночь пропала!
– Успокойся ты, надень пижаму, – поморщилась Марина.
Его метания уже надоели ей до невозможности. Отсутствие терпения начинало сказываться на её интонациях. Пожалуй, решила Марина, ему заметно, как плохо она держит себя в руках.
– Предлагаешь мне лечь спать? – Изумился Том. – Зачем? – В его голосе мелькнула злая насмешка.
Марина попыталась смягчить свой недовольный тон:
– Нет, ты же всё равно не заснёшь. Предлагаю отвлечься.
– Отвлечься я могу только за работой. Но работать я не могу из-за Ники, – сердито выдал он, явно досадуя и удивляясь её недогадливости.
Марина понимала его. Взглянула на часы. Без четверти три. Через три часа уже надо вставать, разве за это время отдохнёшь? А завтра такой насыщенный день! Ну и выбрала Ники время. Да и Том тоже хорош, интересно, что его больше бесит, что его оторвали от любимой работы или беспокойство о Ники? Лучше бы он так нервничал летом. У них с Ники были такие грандиозные планы, столько идей! Марина вздохнула. Из-за желания Тома соответствовать какой-то, им самим определенной ступени, пришлось отправить Ники не понять куда, а ей сидеть на горнолыжном курорте. Весь отпуск ушёл на спуск с гор, по проложенным трассам.
В детстве Марина довольно успешно бегала в школе на лыжах. Но только по равнине. А после того как однажды налетела на корягу, сломала лыжу и две недели ходила вся в синяках, стала относиться к лыжам с большим недоверием и самые заманчивые варианты прогулок, предлагаемые ей отцом, её не смягчали. Поэтому на курорте Марина сразу знала, что этот вид развлечений она не выносит и начала отчаянно скучать. Том бегать на лыжах вообще не умеет и, кажется, того впечатления, которое он надеялся произвести на уважаемое им общество, произвести ему не удалось. А потом всё и вообще поехало в разные стороны, вся жизнь.
– Я тебя не понимаю. Ты же согласился, чтобы Джеф сам её отвез после своего дежурства, а не отправлял её на такси. – Напомнила она.
– Сболтнул не подумав, – раздражение в голосе Тома подходило к критической точке.
– Так чего тебе надо? Джеф позвонил, сказал, что они выезжают. До аэропорта добираться полтора часа. Человек после работы, ночь, он везёт ребенка. Что ты от него хочешь? И что ты можешь? Сиди и жди. Ты сам расписывал мне в ярких красках положительные качества авиадиспетчера.
– Это было ещё весной. Моё мнение изменилось, – огрызнулся он.
– Но ты же признал, что Джеф – человек ответственный. Если там что-то случится, он позвонит.
Тут раздался звонок.
Они торопливо ринулись к телефону, столкнувшись руками над трубкой. Марина отступила.
– Слушаю, – рявкнул Том.
Как можно так разговаривать! Он совсем не сдерживается. Марина так и смотрела на него в ожидании, пока он разочарованно не ударил рукой по кнопке сброса.
Николь сразу чутко уловила его гнев.
– Папа, привет, прости, я тебя разбудила, – сказала она деревянным голосом. Вот досада. Если бы не Джеф, она бы ни за что не стала звонить. Возвращаться из волшебной сказки к отцовскому недовольству не хотелось. Занятая своими мыслями, она не видела внимательного взгляда, брошенного на неё Джефом. – Мы уже едем. Мы сейчас на светофоре у центральной библиотеки. Вот, поехали.
– Передай своему Джефу, пусть не торопится, – резко бросил Том. И подумал, что эта фраза звучит холодно и даже двузначно. Ники может надуться и задержать этого типа ещё на часок. В том, что у неё для этого идей хватит, он ничуть не сомневался. – Я знаю, что с тобой всё будет в порядке.
– Да, папа, – с облегчением ответила Николь.
Том постоял, слушая гудки. Марина, разглядывая его лицо, пыталась угадать, что сказала ему Николь.
Он положил трубку и, поймав её взгляд, нахмурился:
– Она извинилась, что разбудила меня, – в его унылом голосе проскользнули знакомые сварливые нотки, обычные для него во время поиска сочувствия. Марина склонила голову влево: пожалеть его или обойдется?
Том подождал и закончил:
– Жаль ей, как же.
– Она пыталась пошутить, чтобы развеселить тебя, – сказала примирительно Марина, разглядывая его суживающиеся глаза и зная, что он не поверит. – Она знает, что мы не спим.
Он только нахмурился, морщась.
Марина предложила, без надежды быть услышанной:
– Сделай хотя бы вид, что ты ей доверяешь. Переоденься.
– А смысл? Всё равно спать уже слишком поздно, – бросил Том.
Марина не нашла, что ответить. Неприятно, что Том так сердится на Ники, но его она прекрасно понимала. Повернулась и пошла к лестнице. Если Том не хочет комфорта для себя, то пусть. Его дело. Она не собирается сидеть и таращить слипающиеся глаза, раз есть время на душ. Да и о еде надо позаботиться: Ники даже не обедала.
– Этот Джеф ваш – просто экстремал. Вокруг него вечно одни только неприятности, – услышала она, удаляясь.
Интересно. Что, Том это точно знает?
Николь убрала телефон и посмотрела на Джефа с ожиданием. Всё, неприятная повинность выполнена, чего ещё прикажете, сэр? Он вёл машину, не спуская глаз с дороги. Ночная автострада притягивала своей пустотой, манила, подталкивая добавить газ.
Хотелось ощутить скорость.
– Ты заставляешь меня звонить родителям, чтобы они не думали о тебе плохо? – поинтересовалась Николь, стараясь за лёгкой насмешкой скрыть досаду.
Джеф не ответил: бросил на неё короткий взгляд и чуть-чуть улыбнулся, лишь самыми кончиками губ, снова вернув всё внимание жёлтой разделительной полосе, бегущей впереди. Тишина, нарушаемая тонким гудением мотора, легко давила на плечи. Взвинченность плавно сменилась отрешённой усталостью.
Казалось, этот уютный покой вечен. Наслаждение от присутствия Николь, звук её дыхания, свобода ночной дороги, проносящиеся мимо огни: всё вливалось в эту тишину, составляло её, сегментировало на моменты, заставляя каждый кусок врезаться в память.
Он снова покосился на Николь. Она, разглядывая его, как будто забыла о своём вопросе и не ждала ответа, тоже слушая тишину.
Поймала его короткий взгляд с напряжённым прищуром. Так люди жмурят глаза, если резко включить в темной комнате свет, или когда утром открывают шторы.
– Ты хочешь спать, – сообщила она и спрашивая, и утверждая.
– Хочу, – усмехнувшись, согласился он. – Но не засну. Мне нужно тебя довезти. А потом – всё равно, что будет. Сейчас для меня главное – это ты.
Это было приятно, но сомнительно. Она подумала и решила, что угадала в чём дело.
– Не я как Я, а я как Объект, – с заметным сожалением поправила она его. – Ты не хуже фирмы доставки.
– Это плохо? – Слегка улыбнулся Джеф.
– Нет, наверное. – Николь задумчиво разглядывала его усталость, пробивавшуюся в лице сквозь движущиеся тени. – Тебе не мешают мои вопросы?
Он чуть качнул головой, ведя машину вдоль аллей парка.
– Кажется, мы приехали, – вздохнула она, сожалея о том, что её сегодняшнее чудесное приключение закончено и придётся с Джефом расстаться.
Он был таким огромным и надёжным, его быстрота и мощь удивляли её. Его присутствие рядом с ней было таким блаженным и одновременно вселяло опасение, что им, таким решительным, не покомандуешь и его, такого здоровенного, ей не удержать. Николь пришло в голову, что он всегда будет делать то, что хочет, что сочтёт нужным и неизвестно, примет ли во внимание какие-то её аргументы. Она почувствовала себя маленькой испуганной девочкой, случайно заглянувшей в мир, полный серьезной работы и её охватило сомнение: захочет ли он возиться с ней.
Ей вдруг показалось, что он сейчас довезёт её до дома, откроет ей дверь и уедет. Стало страшно. Джеф может исчезнуть, раствориться во тьме ночи, густой от жёлтого света парковых фонарей. Что она будет делать без него?! Без этой мимолетной улыбки, летуче освещающей его лицо, без поблёскивания затемнённых стёкол очков, бросающих тени в его глаза, когда он смотрит на экран монитора, без его низкого голоса, от которого становится спокойнее и всё кажется таким простым и лёгким?! Нельзя, нельзя его отпускать!
Джеф поглядывал на её, и совсем было не понятно, угадывает ли он её опасения. Хотелось спросить об этом, но вдруг он снова не ответит?
Она сказала:
– Здесь есть поворот. Эй, ты только что проскочил его! Вон, видишь дом? Но к нему так не подъедешь.
Джеф с досадой быстро оглядел решётчатые стены ограды с обоих сторон дороги, вспомнив, что действительно, только что мелькнул чёрный проём справа. Во тьме угадывались неяркие огни светящихся неподалеку слева окон.
– Да? – С сомнением поинтересовался он, осознавая, что его внимательность стремительно снижается. – Значит, придётся вернуться.
– Не вернуться, а дать задний ход, – посмеиваясь, поправила его Николь. Всё, что затрудняло их приближение к дому, только поднимало ей настроение. – Тебе здесь не развернуться.
– Весьма разумно, – согласился Джеф.
Открыл дверцу и высунулся из машины, посматривая на ограду парка. Его широкая спина показалась ещё шире в непроглядности тени.
Джеф, проверяя сам себя, возвратился к повороту задним ходом, поворачивая руль неторопливыми короткими движениями. Не хотелось бить машину: придётся ехать в автосервис, чтобы не оштрафовали. Он медленно вёл "бьюик", поглядывая то под колеса, то в зеркало. Взглянул на Николь: правильно ли? Она кивнула, не отрывая от него глаз. Откинувшись на спинку, сидела, смотрела на него. Молчала, улыбаясь. Не твердила, крутясь на сидении: "левее, правее, дальше!" Не вскрикивала при резком повороте или когда он наехал колесом на что-то. Просто доверилась ему.
Вернее не просто смотрела. Она беззастенчиво разглядывала его, пользуясь темнотой в кабине. Джеф, иногда поворачиваясь к зеркалу ловил боковым зрением пристальное изучение его персоны. Это было приятно и странно: последние годы взгляды в упор его смущали, заставляя нервничать. Странно, но взгляд Николь оказался нержиданно успокаивающим: он просто кожей ощущал, как его гладит этот взгляд.
Николь скользила глазами по его точёному профилю, тонко обрисованному во тьме золотистой полоской света от сигнальной лампочки приоткрытой дверцы, по плечам, смутно обозначенным зелёными огоньками приборной панели, по кисти правой руки, лежащей на руле. Чёрные, но нерезкие тени ложились мягкими мазками, изящно проявляли Джефа. Это слабое освещение так волшебно рисовало его, что Николь не могла оторваться от осмотра. Её завораживала игра теней в ночи и на Джефа приятно было смотреть. Наконец показался потерянный проезд.
Джеф остановился, выпрямился, садясь поудобнее, легко прихлопнул дверцу. Трогать машину не хотелось. И вот ещё: что подарить, чёрт побери?: он впервые входит в дом. Покопался в отделениях для мелочей, отдавшись идее и перебирая холодные плоские коробочки. А, вот. Девяносто девятый год, "Innanoramento". Диск, который купил недавно. Не слишком поцарапан – ему всего две недели.
Понравится, не понравится? Всё равно другого ничего нет. Почему же он не вспомнил об этом раньше? Можно было бы заехать хоть за цветами, что ли, или каким-нибудь растением. А может, и хорошо, что не вспомнил – неизвестно, как бы он тогда машину вёл. С усталостью под утро бороться всё труднее. Видимо, придётся сегодня ночевать прямо в машине: назад он уже вряд ли доедет. Ладно, не впервой. Бесполезно гадать, какую музыку слушают её родители.
Он чувствовал себя так, словно его предупредили о показательном полёте перед маршалом за двадцать минут до взлёта. Только и оставалось времени на саморегуляцию с помощью вбитых в годы учебы приёмов. Взглянул на Николь. Она так же поощрительно смотрела на него и вновь её взгляд его успокоил.
– Рад что не снёс себе задний бампер? – спросила она и в её голосе Джефу почудилась насмешка.
Размышления вынуждали Джефа делать над собой жёсткое усилие: полусонное состояние причудливо швыряло его сознание от мысли к мысли, спутывая нить рассуждений, и иногда он раздумывал, какая цепочка умозаключений привела его к какому-то сформировавшемуся образу.
Покосился на Николь и снова напрягся, чтобы угадать, почему насмешка, но всё же ответил, принуждённо посмеиваясь:
– А то!
Спросить у неё: подойдёт подарок или нет? Глаза её были тревожащими. Он не мог понять: она явно чего-то боялась. Его? Вряд ли. Она тогда не пришла бы в "башню", а ведь она пришла туда, именно к нему, возложив тем самым на него заботу о ней!, не стала бы ничего о себе рассказывать. А может, этот страх появился недавно, от каких-то его слов или действий? Опасение бросило в жар, заставив сразу проснуться. Да нет, вроде бы. Выражение глаз у неё сейчас такое же, как было и в зале ожидания на вокзале, и в "башне", и только потом, в кафе, растаяло. Что, второй круг? Но Николь молчала.
Джеф медленно выкрутил руль, повернул и вскоре, миновав каменную невысокую ограду, въехал в широкие ворота, подгоняя машину к крыльцу.
– Всё правильно, – сказала словно сама себе Николь.
Он понял это как попытку извинится за всё причинённые неудобства – подъезд к ним, в самом деле, не идеальный. И – принял. Всё, что было связано с Николь, какими бы сложностями не обрастало, казалось ему совершенно естественным.
Дом был погружён во тьму. Светились только два окна на втором этаже в правом крыле и три высоких окна внизу – явно гостиная. Джеф откинул на спинку голову, хотелось закрыть глаза и, не шевелясь, наслаждаться осознанием проделанной работы. Он медленно отстегнул ремни, выбрался в предутреннюю свежесть. Сразу же его охватил озноб после уютного тепла кабины и полусонной расслабленности. У входной двери на крыльце на миг угадался красный глазок сигареты.
– Неужели они спят? – Удивилась Николь, выходя из машины с помощью Джефа и он почувствовал, что её рука подрагивает в его ладони. Тоже замерзла?
– Вряд ли. Кто тогда стоит на крыльце? – Спокойно сказал он, захлопывая дверцу.
– Папа конечно, – уныло пояснила Николь.
Тёмная фигура спустилась к ним, говоря:
– Конечно. Надоевший папа. Ты очень снисходительна в определениях – это мило. Проходите. – Том широким жестом пригласил их войти, одновременно протягивая руку Джефу.
Предрассветный ужин – или ранний завтрак? – оказался непритязательным: прозаичная рыба с овощами и приправлено пряностями, какими, Джеф так и не уловил. Вряд ли чисто итальянская кухня, отметил он. Скорее синтез какой-то.
– Расскажите о себе, – попросила Марина, крутя в пальцах салфетку. – Почему вы выбрали такого рода деятельность? У вас это фамильное?
– Ни в коей мере, – весьма прилично запротестовал Джеф. – Мой отец, страшно сказать, был профессором антропологии. Мне в детстве пришлось слишком много смотреть в землю и копаться в ней, из-за чего я решил задрать голову и смотреть на небо. Иногда оно красивее земли.
– Тогда почему же вы не лётчик?
– Комиссии не понравился, – усмехнулся Джеф.
– Извините, – сказала она, как Николь, изумляя его чуткостью.
– Не нужно извиняться. Я к этому отношусь весьма спокойно. В моей нынешней работе вполне достаточно опасных ситуаций, она не менее сложна, чем работа пилота. – с едва уловимой насмешкой объяснил Джеф.
Николь хотела добавить, что Джеф был лётчиком, но, взглянув на отца и прочитав скрытое недовольство в его глазах, промолчала. Потом у неё мгновенно мелькнула мысль о том, что, если уж на то пошло, Джеф и сам мог это сказать, но раз он молчит, то пусть это будет их совместным секретом.
– Сигару, Джеф? – Предложил Том, дотягиваясь не вставая до горки и вооружаясь объёмной коробкой.
– Нет, благодарю, – качнул головой Джеф.
Этот жест вызвал у него что-то вроде небольшого всплеска в голове, словно мозги в черепе взболтнула точным движением лёгкая рука.
– Ники, если ты не хочешь, то можешь оставить, – вполголоса сказала Марина, бросив взгляд на Николь, все ещё копающейся в тарелке.
– Я лучше схожу принесу десерт. – Пробормотала Николь вскакивая, чем, видимо, изрядно удивила Марину.
Она проводила Николь взглядом и в её приподнятых бровях Джеф уловил недоумение. Затем она взглянула на Джефа, словно ожидая объяснений. Джеф невозмутимо перевёл взгляд с Николь, исчезнувшей за дверью кухни, на Марину. Что её интересует? Оставалось надеяться, что не он сам. Том сидел откинувшись на спинку стула и попыхивал сигарой. Странно, как такая утонченная женщина, вроде Марины терпит столь вонючий дым?
Джефу было интересно наблюдать за ними: насколько они все изменились с их последней встречи, насколько соответствуют его предположения истине. Конечно, он их просчитывал. Ещё тогда, весной. Раз они попали в "башню", значит попали в сферу его деятельности. Он обязан был учитывать их реакции при своей работе. Сейчас обнаруживать правильность старых расчётов их поведенческих цепочек было почти приятно.
Это семейство нравилось ему. Марина со своим вялым скептицизмом, была так цивилизована и красива, что оставалось только удивляться, где водятся такие женщины. Том со своим абсолютизмом, являл собой некий вымерший тип упрямцев. Он почему-то напомнил Джефу его отца. Николь, войдя в дом, почти разительно изменилась: словно стала младше и боязливее. С ней обращались весьма лояльно, руководили ею почти ненавязчиво, но видимо, задавленная игом сверхопеки, она чувствовала себя дома крайне скованно. Джеф попытался одернуть себя: вполне возможно это всего лишь то, что он хотел бы думать, его собственное, субъективное мнение, которое подсовывает полученная от Николь информация его мозгу. Голова у него сейчас, похоже, варила туго.
Николь принесла поднос, заставленный маленькими вазочками с фруктами, поставила на нижнюю полочку подвижного столика. Объехала вокруг столовой всех, спрашивая каждого что он хочет. Марина взяла банан. Джеф, наблюдая за тем, как она чистила его на тарелке, пришёл к выводу, что она занятная натура – не каждая женщина может, не моргнув глазом, пойти на такое пренебрежение правилами стандартных диет. Но странно, что она скрывает свою решительность: она всё время поглядывала на Тома.
Десерт подарил небольшое оживление. Вскоре из внушительной горки фруктов вытащили самое привлекательное и там остались одни мандарины.
– Может мы переместимся в гостиную? – Предложил Том. – среди ночи жевать так интересно, что хочется лечь брюхом вверх.
Это забавное признание понравилось Джефу, как истинному ценителю естественности в людях. Все встали из-за стола и отправились доедать мандарины в гостиную. Джеф по дороге подумал, что, конечно, пора, давно пора сваливать отсюда. Но общая усталость не давала шевелиться. На него навалилась тяжёлая апатия и он боялся упасть со стула, неожиданно заснув.
Подъём и переход в гостиную его немного взбодрил. Марина прошествовала в глубину комнаты.
– Пожалуйста, – она сделала широкий жест и села.
Николь обошла её кресло и, опершись локтями о спинку, положила подбородок ей на плечо, молча привлекая внимание: Марина ощутила нажим. Была в Николь какая-то напряжённость. Её интонации, поведение, желание спрятаться: всё это вдруг напомнило Марине, как она представляла впервые свою работу Тому.
Помнится, это были белые лилии на чёрном фоне с огненными всполохами. Как будто костёр горел в ночи. Тому не понравилось. Он раскритиковал вкус Николь и больше она никогда не выносила ни каких работ за пределы своей комнаты.
Сейчас она улыбалась, глядя на Джефа: Марина чувствовала плечом её улыбку, тепло Николь и щекочущую шелковистость волос, задевающих Марине ухо. Николь была рада, что сумела притащить этого человека к ним в дом среди ночи. Для Марины это было очевидно: определялось по суете Николь и сиянию её глаз. То, что Джеф оказался здесь, наводило Марину на размышления. Что связывает его с Николь, как она оказалась у него в "башне" – это что, теперь её постоянное времяпровождение?
Она размышляла об этих тонкостях всё время с момента появления его в доме: сначала наблюдая, как Джеф здоровается, снимает куртку, вешает, приглаживает волосы; потом за ужином – как он ест, как отвечает на вопросы. Теперь она смотрела, как садится. Его лицо, освещённое мягким светом торшера, казалось мрачным. Внешность – самая обычная. Правда, черты лица были правильны и не лишены благородства, но это мало что говорило Марине: она никогда не была хорошим физиономистом.
Тогда, весной Джеф показался ей значительно моложе. Сейчас же она была изумлена, увидев своего ровесника. Да ему, наверное, не меньше тридцати пяти лет. Почему он потащился такую даль провожать малознакомую девчонку, вместо того чтобы отправиться домой, к жене и детям, или кто у него там есть? Или её Николь для него не малознакомая? Что в нём так заинтересовало Ники, что она ради этого пожертвовала перемирием с отцом?
Возникшие вопросы требовали немедленного прояснения ситуации.
– Вас не потеряют? – Поинтересовалась Марина, скрывая своё нетерпение.
– Ни в коем случае, – покачал головой Джеф. – Меня давно некому терять.
Так, ладно, он, видимо, живёт один.
– Я очень благодарна вам, что вы доставили Николь домой. Сейчас мир суров, не очень-то свободно прокатишься без провожатого в такое время суток, – сказала Марина.
Он качнул головой, едва заметно поморщившись, не надо, мол, благодарить, словно просто отмёл её благодарность, обесценивая. Как будто его действия не требовали благодарности. И головой он качал как-то странно, как при мигрени.
– Мама, – сказала, едва слышно Николь, дыша ей в затылок.– Помнишь вечером – ветер на улице? У Джефа сегодня было тяжёлое дежурство, он устал. Мы ехали, он в парке пропустил наш поворот. Как же он будет добираться назад? Не на обочине же ему ночевать?
Действительно. Человек ночью привёз Николь через весь город. Он мог просто вызвать ей такси, не особенно заботясь, как она доберётся, или устроить её в гостиницу. Он, в конце концов, мог вообще ничего не сообщать им, отправиться спокойно домой, оставив её в номере и предоставив решать самой свои проблемы. Или даже отвезти к себе, раз уж он живёт один. Ники, похоже, совсем не была бы против. О чём только думает Том?
Марина с досадой призналась себе, что идёт на поводу у Ники:
– Время позднее, – сказала она, надевая доброжелательную улыбку. – Вы устали. Как вы будете возвращаться, полусонный, посреди ночи? Оставайтесь, Джеф, сейчас я провожу вас в комнату для гостей. А то попадёте в аварию, побьёте машину, сами покалечитесь. Николь тогда нас съест и не помилует.
– Что вы, спасибо. Право, неудобно, – он хорошо ответил, естественно.
Марине это понравилось.
– Очень даже удобно, – неожиданно поддержал и Том, изрядно удивив Марину. – Не беспокойтесь, вы нас ничуть не стесните.
И Джеф, не в силах устоять, остался. Не то, что бы у него совсем слипались глаза. Совсем наоборот, как обычно после плохого отдыха накануне: взвинченное событиями дня сознание не желало отключаться.
Раньше, во время своих метаний, он сидел на снотворном, как ни странно. Потом с таблетками покончил, едва лишь осознал, что каждый раз, заваливаясь в кровать закидывает внутрь по три штуки. На вокзале он уставал настолько, что там можно было спать хоть сидя, хоть стоя. У него не получалось просто сидеть под фикусом, глядя на пассажиров. Он всё время таскал какие-то чемоданы, если публика доверяла их ему. Таких странных людей иногда бывало достаточно много, и, после нескольких путешествий из конца в конец по зданию, увешанный как ёлка, разным багажом, он мог не опасаться, что не заснёт.
Комната на первом этаже с видом на центральный парк, как сказала Николь, была маленькой и уютной. На подушке лежала пижама. Джеф бросил рубашку на стул, прошёл в ванную. Да, давно он не был в гостях с ночевками. Отвык. Постоял, хмыкая и оглядывая прозрачные полочки рядом с зеркалом, уставленные всевозможными пузырьками и флаконами – шампуни, кремы для бритья, лосьоны, пара зубных щеток в упаковке, плеяда разных тоников и бальзамов – настоящий супермаркет. Полотенца – на выбор, всех цветов радуги, банные халаты. Всё с размахом, но не подавляет.
Может, просто его трудно подавить после тридцати лет жизни в его доме? Дед приложил максимум усилий для придания ему внушительности. Старинный особняк, снабженный огромными каминами и полы с подогревом. Это потребовало колоссальных затрат при перестройке, когда отец задался целью одарить дом современным дизайном изнутри. На долю Джефа осталось отопление и холодильник. Впрочем, ванну Джеф тоже подгонял под себя, как истинный сибарит. Он усмехнулся, вспомнив, как укладывали заново камин в гостинной: он попросил сделать его побольше. Строительная компания и сделала. Теперь, если удастся мини-грузовичку пролезть во входную дверь, то в камине можно устроить небольшой гараж.
Джеф включил воду, взял наугад с полки гель для душа, нажал на флакон. В ванне сразу вздулась шапка мыльной пены. Нестерпимо запахло сиренью. Кто-то здесь любит цветочные запахи. Похоже, Марина – от неё сегодня пахло чем-то вроде гвоздики. А может, она просто добавляла пряности перед ужином? Джеф медленно разделся и разлёгся в ванне. Не джакузи, но тоже подходяще. Можно вытянуться во весь рост. Наверное, страсть валяться в собственной грязи уже неизлечима. Мама всегда удивлялась, почему Джеф со своей энергией не выносит душ. Он опять усмехнулся, подумав, что последние три года чаще всего принимал душ, считая себя недостойным удовольствия.
До конца весны, поправил он себя.
Закрыл глаза и сразу увидел картинки: Николь. Её глаза в свете фонарей. Золото волос, рассыпанных по подлокотнику дивана в комнате отдыха. Она сразу, ещё в первый миг их знакомства поразила его. Нежный голос в микрофоне был так тих, что едва угадывалось, как она плакала. Он давал ей советы, напряженный и злой: разве можно так бездумно относиться к своей дочери? Том и Марина, рядом сидящие тогда у него в "башне", неимоверно раздражали его. Он совсем не был уверен в хорошем завершении подобного предприятия, особенно, когда пошли разговоры о том, что самолёт слишком близок к населенным пунктам и пора его сбивать.
Он был недоволен работой спасателей: не успеть пробраться внутрь? И как же он был недоволен собой: какого чёрта он сказал главному, что знает эти самолёты! Отказался дожидаться специалиста с завода. Его решение посадить эту развалюху вся группа приняла с достойным вздохом. Конечно, это была только его ответственность, но вся группа от души посочувствовала ему. Специалист всё равно, хоть его и вызвали, раз так положено, припозднился, как сразу предположил Джеф. Да что там, консультант банально опоздал – это же воздух. События развернулись молниеносно – таково свойство опасной ситуации. Изменяется настолько быстро, насколько быстро и разительно изменяется погода.
Он должен был быть очень благодарен Ники за её дисциплину и безграничное доверие к нему. Только благодаря ей он не оказался на скамье подсудимых. Том помнится тогда этим ему и грозил, словно это Джеф, а не сам Том засунул её в самолёт и отправил в воздух. Они работали с Николь вместе над этой сложной посадкой – такое может понять только тот, у кого хоть раз зависела жизнь от работы в команде. Когда шасси коснулись полосы, измочаленный Джеф думать не мог от напряжения, только повторял мысленно: "Слева направо, Ники! Спокойно!"– совет по торможению. Она все сделала правильно. Она сохранила свою жизнь, сохранила его свободу. И даже сохранила машину для своего отца.
У него не возникло вопросов о том, как она выглядит: это была самая малозначная часть этой ситуации. Сбежав по лестнице вниз и подъехав с тягачом к самолёту, Джеф, увидев Николь, ничуть не удивился, словно он уже видел или знал её. Она была именно такой, какой он и ожидал её увидеть. Необыкновенно красивая, высокая, утонченная, хрупкая. Как жаль, что Николь – совсем девчонка. Вот у Марины самый подходящий возраст.
Марину можно было бы желать с полным осознанием своего желания. Она, словно выточенная из кости статуэтка для украшения гостиной, просто поражала его воображение. Изысканной красоты в ней было столько же, сколько вежливой доброжелательности. Даже странно, насколько она при этом была естественна и женственна. Но она не Николь. Кстати, не очень то они и похожи, но, кажется, вполне дружны, хотя взгляд Николь настроил его на полное неприятие её в доме.
Джеф вдруг осознал, что мысленно разглядывает фигуру Николь, детально, с восхищением. Возбуждение бросило его в жар. Ну, дошёл. Чёрт! Джеф потёр лицо руками, ушёл с головой под воду. Полежал так, скорчившись на дне, пока ему перестало хватать воздуха. Вынырнул, вылез из ванны, расплескивая воду на кафельные шестиугольники, пошел к унитазу.
Старый фокус: если совсем невтерпёж, сходи в туалет. Вернулся назад, по дороге взглянув на себя в зеркало. Хорош, нечего сказать. Может, он скрытый педофил? Да ну, к чёрту. Нормальный мужик в жизни не полезет на женщину, если знает, что она не хочет. Это только импотенты делят: девушка – женщина. Где граница возраста? С двадцати одного года и одного с половиной дня это уже женщина, а в двадцать лет, семь месяцев и четыре дня – ещё несовершеннолетняя девушка, значит ребёнок. Так что ли? Вот чушь. И что только в голову лезет?
Однажды он осознал, что всё дело в нём: не стоит вовсе искать женщин или охотиться на них. Нужно просто знать, как предлагать себя. С тех пор близость словно лишилась первостепенной важности для него.
Разочарованная пресыщенность шептала ему: любая может быть твоей, но на одну нужно миг, а на другую год. И сразу же возник вопрос: а зачем? Вот и на тебе, прилетели. Окатил себя холодной водой, посмеиваясь над собой. Стало легче. Джеф вымылся, напялил на мокрое тело безразмерную пижаму, лёг. Щелкнул выключателем, гася свет. Лежал, долго глядя в темноте в потолок. Сон бежал от него, бросало то в жар, то в холод.
Джеф прекрасно понимал, что с ним творится. Снова включил свет. Потёр лицо руками. Да, давненько такого с ним не было. Сел на кровати, обхватив голову.
Надо как-то отвлечься – всё равно сейчас ему не заснуть. Жаль, что здесь нет телевизора, подсунул бы себе какую видеожвачку. Вот это испытание! Ему и в голову не приходило, о чём он будет думать, оставшись здесь ночевать. Вот Наивный Дурак! Тут он услышал негромкий стук в дверь.
Торопливо открыл, не успев ничего подумать. Николь. В жёлтой пижаме и мохнатых тапочках.
– Заметила у тебя свет, – смущённо призналась она. – Если тебе не спится, то можно пойти в библиотеку, почитать что-нибудь поискать. Тут недавно сломался телевизор.
– Увидела свет? – Переспросил он.
– Ну да. Моя комната как раз над этой. Свет из твоего окна падает на газон. Хочешь посмотреть библиотеку?
Джеф, не в силах ответить, только кивнул. Она провела его дальше по коридору, распахнула двустворчатую дверь в большую комнату, всю заставленную полками и шкафами с книгами. Остановилась на пороге, повернула выключатель. Джеф, стоя рядом с ней, оглядывал осветившееся богатство. Вряд ли здесь больше, чем у него, остается надеяться, что тут хоть выбор получше. Поток света обрисовывал их, погружая весь коридор во тьму. Поэтому они не видели Марину, остановившуюся в гостиной.
– Вот, если хочешь, можно сидеть здесь, если не хочешь, можно взять что-нибудь к себе и читать, валяясь на кровати. Я всегда так делаю. Только потом надо всё поставить обратно. – Николь робко взглянула на него. – Тебе тут удобно?
– Да, спасибо – сказал Джеф.
Потеребил пальцами ворот пижамы, скованный своим желанием обнять её.
– Тогда я пойду, – тихонько сказала Николь – если застукают, что я до сих пор не сплю, быть моим ушам совсем оторванными.
Джеф улыбнулся. Они взглянули в глаза друг другу, стоя рядом, не осознавая, что тянут время, не в силах расстаться.
– Тебе тоже не спится? – Спросил он.
– Да, – вздохнула Николь,– только завтра вставать рано. Спокойной ночи, Джеф.
– Приятного сна, Ники, – ответил он полузабытым детским отзывом на материнский вечерний пароль.
Если б она была постарше! Николь быстро шагнула к Джефу, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в губы, едва-едва дотянувшись, поскольку он стоял прямо и не сделал движения ей навстречу. И убежала. Марина торопливо присела за диваном у телефона, чтобы дочь ёе не заметила. Джеф проводил глазами Николь, трогая губы пальцами. Прижался затылком к двери, постоял так и вошёл в библиотеку.
Марина подождала, пока Николь поднимется по лестнице и решительно зашагала к библиотеке, стараясь не шуметь.
Джеф сидел на диване, упершись локтями в колени и обхватив голову руками.
– Что, сон сбежал? – Спросила Марина, закрывая двери. Джеф вздрогнул и резко выпрямился, ухватившись левой рукой за воротник пижамы и глядя на неё. – Не смущайтесь, Джеф. Я видела, как вы беседовали с Ники.
Джеф неожиданно покраснел, но промолчал. Опустил голову. Надо же! Он и краснеть умеет, прелесть какая. В огромной пижаме его рост терялся, да и выглядел он почти комично. Дженифер в спешке принесла самую большую одежду, какая только нашлась. Марина вдруг увидела в нём мальчика, а не взрослого мужчину. Может, внутри неё сработала какая-то система или подсознательная убежденность: раз он нравится Ники, значит, он малыш.
Джеф с которым она познакомилась сегодня, вызывал в ней нежность. Тогда, в мае, тот отстраненный, строгий диспетчер, в сине-красной клетчатой рубашке, с волосами, схваченными в хвостик, казался ей всесильным и всезнающим. Он отлично ориентировался в ситуации, знал, где находится самолёт Тома, как он перемещается и что происходит на борту. В каком виде там аппаратура, чем был занят экипаж, что в данный момент делает Николь. Задав несколько вопросов ей, он предположил, в каком состоянии будут управляющие системы и сразу тогда начал спокойно говорить, что она должна сделать.
И он всё время оказывался прав. Все его прогнозы оправдывались: о том, что их неожиданно догнала повернувшая гроза, и о том, что они сменили эшелон от удара молнии. И он посадил этот самолёт, хотя его собственный начальник сказал: "ты совсем с ума сбрендил, Медведь". Джеф сам возился с этим рейсом, он словно сам незримо присутствовал там, в высоте, рядом с её малышкой. Он сохранил жизнь Ники и бесспорно имел право на доброе отношение к нему. Хотя, в памяти Марины был слишком значимой фигурой, что бы вот так, запросто, пригласить его в гости, как это сделала Ники. Надо признать – он оказался очень цивилизованным: его воспитание было выше всех похвал
Сейчас, как ни странно, её уже не шокировала наглость Николь – Джеф, при ближайшем рассмотрении, оказался обычным человеком, весьма приятным, даже несколько стеснительным, пожалуй. Но теперь Марине хотелось знать: какой же багаж он носит с собой? Что связывает его с Ники? И как долго уже длится эта связь? Есть ли что-то, что Ники скрыла от неё? Это предстояло выяснить. Что, если она уже не впервые в "башне" у Джефа? У неё за полтора месяца учебы накопилось не меньше двух недель прогулов. И если она в самом деле встречается с Джефом, сколько это будет ещё продолжаться?
Марине казалось, что все ответы она уже знает. Но, как истинный скептик, она хотела проверить свои догадки.
– Я хотела с вами поговорить, – продолжала она, усаживаясь в кресло напротив него. – Что с вами, замерзли? Хотите плед? Здесь есть.
– Нет, – он коротко качнул головой, скользнув по ней взглядом, и этим жестом отметая её заботу. Потом снова уставился в пол.
– Может, вам принести таблетку аспирина? Мне кажется, у вас температура.
– Нет, спасибо. Я вполне здоров.
Марина вздохнула, хмурясь и внимательно к нему приглядываясь. Его пальцы чуть подрагивали. Он, видимо, не был смущён, как ей показалось вначале, но явно нервничал. Она спросила осторожно, совсем не то, что собиралась:
– Скажите, Джеф, как у вас обстоят дела с допингом: алкоголь, таблетки, наркотики?
– Я здоров, – повторил Джеф, дрожа.
Какой ещё допинг?! Это просто смешно, только вот сил нет смеяться. Ему своих бессознательных реакций по горло хватает.
Твёрдо глядя в её недоверчивые глаза, объяснил:
– Мой род деятельности подразумевает здоровье. Нас серьёзно проверяют. Очень большая ответственность. Это просто нервное.
– А у вас есть из-за чего нервничать? – тут же поинтересовалась Марина.
– Я двое суток не спал, – пожал он плечами. Получилось слишком быстро: он заставил себя пожать плечами ещё раз, самоконтролем снижая скорость. Добавил, чтобы объяснить своё движение: – так получилось.
– И сейчас не спится. – колко заметила Марина, отметив свою ядовитость. "Надо остановиться" – одёрнула она себя, так диалога не получиться. Это Том её так взбудоражил, что ли?
– Перенапряжение, – уронил он, сглотнув.
– Вы немногословны, – произнесла она, скрывая растерянность.
В самом деле, чего она притащилась выяснять отношения, которых ещё, наверное, и нет? Пригласила человека отдохнуть и донимает вопросами. Легла бы лучше спать.
Джеф резко опустил голову и промолчал, явно стараясь погасить или хотя бы скрыть дрожь.
– Надеюсь, вас не оскорбляют мои вопросы?
Он не ответил и она продолжила:
– Я пришла, чтобы спросить вас, если позволите, – она помолчала, собираясь с мыслями. Как приподнести-то это поприличнее? – Как вы относитесь к Ники?
– Очень хорошо, – удивлённо ответил он, не поднимая головы.
Только снова коротко взглянул на неё и поёжился.
Марина внимательно оглядела его сверху до низу, сознательно стараясь смутить своим взглядом.
– Это я понимаю. Меня интересует почему?
– Она помогла мне.
– Как?
Джеф несколько секунд размышлял, закусив нижнюю губу. Марина с интересом присматривалась к его жестам. Как он чуть наклоняет в сторону голову и на его напряжённой шее прорисовывается причудливый рисунок вен. Как он иногда нервно сглатывает, чуть прижмуривая глаза, и под глазами у него появляются тонкие валики. Как приподнимаются кончики бровей, едва он собирается что-то сказать. У него очень интересное лицо, выразительное, подвижное. Богатая мимика. Неудивительно, что Николь так старательно рисовала его. Кажется, он немного простыл, но раз он не хочет признаваться – его дело.
– Я падал. Опускался, если хотите. Николь научила меня бороться.
– Когда? – Хмурая Марина гадала, что бы это значило "падал, опускался".
Он опять не ответил, словно удивляясь вопросу. Повёл плечами. Дважды. Да, странные какие-то у него привычки, дублировать самого себя. Это её несколько озадачивало.
– Помогла однажды? – Продолжила расспросы Марина.
Он кивнул:
– И одного раза достаточно в такой ситуации, как подобное происшествие. Летом, я так понимаю, у Николь были другие дела и ей было не до меня.
Это было не понятно, как выпад. Прозвучало уколом.
– А сейчас? – Поинтересовалась Марина, не позволяя себе останавливаться на воспоминаниях о лете и тем более делиться ими с ним.
– Если вас интересует, почему Николь пришла ко мне сегодня, то для меня это загадка, – сообщил Джеф, нервно разглядывая её собственное напряжение и явно размышляя о чём-то.
Марине вдруг показалось, что она для него как раскрытая книга, что он всё знает о ней и видит её насквозь. И этот их диалог среди ночи, напоминающий скорее опрос в бакалее, чем беседу. Словно за каждым его словом, произнесённым вслух, таилось другое, не высказанное, но от этого не ставшее более приятным.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры