Разделы библиотеки
Пусть любить тебя будет больно - Ульяна Соболева - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Пусть любить тебя будет больно - Ульяна Соболева - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Соболева Ульяна
Пусть любить тебя будет больно
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 2
Услышав новый адрес, таксист как-то сразу подобрался, выпрямился за рулем и поправил воротник рубашки. Я увидела, как он затушил сигарету в пепельнице и сделал тише радио. Невольное дежавю словно отшвырнуло назад, в тот самый день, когда я впервые приехала к Цареву-старшему, и моя жизнь вывернулась наизнанку. Реакция у того таксиста была очень похожа, словно я назвала адрес в резиденцию дьявола. Впрочем, Царев-старший для многих был похлеще этого самого дьявола. Я мало задумывалась об этом раньше, но ведь и меня он пугал, когда я только познакомилась с ним.
– Вы журналистка? – таксист откашлялся и вцепился в руль, вглядываясь вперед. В морось октябрьского дождя, который монотонно бил в стекло мелкими каплями, зачеркивая лето штрих-кодом приближающихся холодов. В воздухе насыщенно пахло осенью, мокрыми опавшими листьями и свежестью, смешанной с запахом костров и сырости. Я невольно поймала себя на мысли, что вдыхаю этот запах полной грудью. Я соскучилась по нему. Есть иногда крохотные мелочи, которые вызывают бурю эмоций и воспоминаний. И если еще полчаса назад я думала о том, что мой дом там, где Руслан и дети, то сейчас я отчетливо поняла, что на самом деле только дом пахнет именно так, что у тебя сводит скулы, и перед глазами проносятся образы из детства, а в груди щемит тоскливое чувство странного удовлетворения и понимания, как сильно мне всего этого не хватало.
– Нет, я разве похожа на журналистку?
– А черт их знает, на кого они похожи. Мы там спокойно не проедем, все дороги перекрыты из-за этого убийства олигарха. У крутиков свои развлечения. Воюют между собой, отстреливают мозги друг другу, а нам, обычным людям, страдай. Я сегодня утром вообще не мог проехать по тому району. Словно не бизнесмена пристрелили, а самого президента. Бандюки и есть бандюки. Возомнили себя царями.
Прозвучало настолько двусмысленно, что мне стало не по себе. Я судорожно сглотнула.
– А его застрелили? В новостях этого не передавали.
– Кто ж вам такое в новостях передаст? Но такие своей смертью не умирают, притом вместе с супругами. Заказное, видать. Ничего никто не найдет, как всегда. Суета для вида. Потом сами найдут и сами линчуют, а менты им задницы прикроют. Эх. Все продажные. Куда мир катится?
В такие моменты мне хотелось ответить небезызвестной цитатой, автора которой я, к сожалению, не помню, что мир катят те, кому на это хватает ума и сил, а остальные бегут следом и спрашивают, куда же он катится, вместо того чтобы потеть и толкать с остальными. Как быстро мы меняемся под давлением обстоятельств. Где-то полтора года назад я бы с ним согласилась, а сейчас это слишком касалось меня самой, чтобы не почувствовать раздражение за эту тираду, которая была более чем справедливой. Только теперь я тоже относилась к миру «бандюков», как выразился таксист. Точнее, я относилась к любимому мужчине и приняла его мир, а этот проклятый мир, принял меня… Или не принял.
Таксист свернул возле указателя к первым «крутым» постройкам, больше похожим на мини-дворцы, от взгляда на которые почему-то вспоминались нищие кварталы и бомжи под лавками городских парков, контрастом, как плевок в лицо, словно это я и обирала несчастных, отстраивая себе особняки. Рядом с роскошью, как и рядом с убожеством чувствуешь себя неуютно.
Таксист сбавил скорость.
– Поедем в объезд. Там менты кругом, а эти твари найдут к чему придраться.
Мне было все равно, как он поедет, мне хотелось, чтобы это было быстрее. Хоть по воздуху. Увидеть Руслана и понять, что с ним все в порядке. От нетерпения я нервно стучала зажигалкой по колену, кусая губы. Таксист покрутился между шикарными постройками и свернул к обочине.
– Дальше не поеду, – назвал сумму за проезд, явно завышая цену, а мне было уже все равно, сколько ему заплатить.
Когда вышла из машины, в лицо подул сильный ветер, и я поежилась от холода, сжала сумочку ледяными пальцами. Таксист выгрузил мой чемодан на дорогу и быстро сдал назад.
Я взялась за ручку чемодана, выдвинула ее вверх и покатила его за собой, вглядываясь в вереницу машин у высокого забора. Словно на охоте, повсюду виднелись репортеры с камерами, нацеленными на окна дома. Полиция обосновалась чуть дальше. Я видела, как они разливают кофе из термоса в пластиковые стаканы. Меня вначале не заметили, да я и привыкла. Никогда не любила бросаться в глаза, и это не изменилось. Я часто поражалась, насколько мы с Русланом разные. Он – в неизменных футболках и рваных джинсах, татуированный, с серьгой в ухе, и я – в элегантных костюмах, блузках, платьях, и поскромнее, понезаметнее. Никогда не понимала стремления к вычурности и яркости. Бывало, одевалась ему под стать, но все же это было не мое.
– Вы к Царевым?
Я резко обернулась и, завидев камеру, тут же отвернулась:
– Да, к Царевым.
Репортер бросил взгляд на мой чемодан и с любопытством осмотрел меня с головы до ног.
– Родственница?
– Можно и так сказать.
– На похороны приехали? Вы опоздали, церемония началась двадцать минут назад.
Я проигнорировала его слова, и так знала, что опоздаю. Направилась к домофону, нажимая знакомую комбинацию цифр. Мне ответили не сразу. Я назвалась и снова обернулась на журналистов, потом на полицейских – первые заинтересованно смотрят на мой чемодан, а вторым вообще фиолетово, кто пришел к дому. Скорее всего, им просто приказано здесь дежурить. Перевела взгляд на домофон, мне все еще не открыли, и я снова нетерпеливо набрала цифры.
– Ожидайте, – немного раздраженно.
Черт бы их всех побрал с этой охраной.
– Руслана Александровича нет дома, он уехал на похороны. Сейчас не лучшее время для визитов, – спустя пару секунд, – вы можете приехать в другой день или передать ему сообщение. Я не могу сейчас его тревожить, а впустить вас в дом без его ведома не положено.
Я нахмурилась. Что, черт возьми, происходит? Получается, в этом доме даже не знают о моем существовании. А как же фотографии, которые Царев-старший увозил с каждой поездки к нам и говорил, что нашими лицами увешан весь его дом? То, что начальник охраны прекрасно видел меня на мониторе, было понятно сразу. Значит, для него моя физиономия чужая.
– Руслан будет очень недоволен, если вы меня не впустите. Я устала с дороги.
– Простите, но мне не велено никого впускать.
Снова отключился, а я от злости выдохнула и снова набрала.
– Женщина, не вынуждайте меня принять меры.
Женщина! Как резануло слух. Звучит, как бабушка. Какое-то очередное напоминание о том, что далеко не девочка. Менталитет нашей страны неискореним. После двадцати уже старая кляча, вышедшая в тираж, и никаких церемоний. В Валенсии я начала забывать об этом. Там никто не смотрит на возраст, классовые различия, и всем совершенно наплевать, во что ты одет и какая у тебя прическа.
– Это вы не вынуждайте меня принять меры, – ответила зло, почти срываясь на крик. Как же я ужасно устала и сейчас близка к истерике, в ярости выпустила ручку чемодана, понимая, что привлекаю внимание журналистов, но мне уже было наплевать. Я провела в дороге слишком много времени, перенервничала так, что сейчас у меня срывало все тормоза, и я хотела поговорить с Русланом. Самое обычное, черт возьми, желание, которое вдруг стало напоминать недосягаемую фантазию. Да, и войти в его дом оказалось равносильно попытке проникнуть в Кремль во времена коммунизма.
В этот момент к дому подъехала машина. Я даже не обратила внимание, а прожигала взглядом домофон. Еще секунда, и я устрою скандал. Плевать, что на меня это не похоже. Мне посигналили, и я резко обернулась – стекло со стороны водителя опустилось, я увидела Серого, он подался вперед:
– Садись в машину, Оксана.
Повернулась к дому и снова перевела взгляд на Серого.
– Оксана, прошу тебя, давай без истерик. Я потом все объясню. Поехали!
Я не успела возразить, а Серый уже грузил мой чемодан в багажник под щелканье фотокамер и любопытные взгляды.
***
– Что происходит? – спросила я, как только он отъехал от дома, выруливая на дорогу.
– Убили Александра Николаевича и Ирину Максимовну. Руслан на похоронах. Он в ужасном состоянии. Непрекращающиеся вопросы полиции, его осаждают журналисты, кредиторы отца…
– Сергей! Я знаю о гибели отца и матери Руса! Иначе меня бы здесь не было! – я выдохнула и посмотрела на парня, – это я! Оксана! Не какая-то там непонятно кто! Он не отвечал мне на звонки два дня! Два чертовых дня я сходила с ума, пока ехала сюда, оставив детей в Испании. Для чего? Чтобы мне даже не открыли дверь? Охрана меня не узнала!
Серый протянул мне сигарету:
– Покури и успокойся. Руслан прежде всего думает о тебе и о детях. Он не хочет, чтобы ты мелькала перед домом и тебя видели журналисты. Это ради твоей безопасности. Еще неизвестно, кто убил Царя и зачем. Приезд близких может стать еще одним способом достать Руслана, надавить на него.
Я сунула сигарету в рот, и Серый чиркнул зажигалкой. Звучало более чем убедительно. Но по спине пробежал холодок. Я снова окуналась в это болото, где каждый шаг мог быть последним.
– Куда мы едем?
– Я снял квартиру, как только Русу сказали, что ты вышла из самолета.
Черт возьми! Получается, Руслан прекрасно знал, что я приехала! И не отвечал мне? Намеренно?
– А что с его квартирой? – спросила я, нервно постукивая подушечками пальцев по сумочке.
– Какой квартирой?
Серый наконец-то выехал на трассу и прибавил скорости.
– С той, что он купил.
– Не помню, чтобы Бешеный покупал хату. Может, он не сказал мне. Оксан, ты успокойся. Сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений. Мы все в шоке, с этим нужно разобраться, и это не произойдет так быстро, как мы хотим! Поверь, на Бешеного столько навалилось, что я еще удивляюсь, как он не сломался и не сидит на водяре с утра до вечера. Я оставлю тебя в квартире и поеду на похороны. Рус вечером приедет к тебе. В хате все есть. Я скупился. Но если что-то надо – там наличка в ящике трюмо в спальне.
Мы въехали в новый район, и Серый притормозил.
Через пару минут он уже открывал входную дверь в шикарную квартиру в центре города. Сунул ключи мне в руки и уехал. А я так и осталась стоять посередине комнаты с чемоданом и в полном недоумении, чувствуя, что напряжение не только не отпускает, а начинает набирать обороты.
Я позвонила маме, чтобы немного успокоиться, поговорила с Ваней, который взахлеб рассказывал мне о новой компьютерной игре, и как бабушка разрешает ему играть в нее, в отличие от меня, а Руся требует конфет и мультики. Я слушала рассеянно, постоянно думая о том, что сказал Сергей – об убийстве родителей Руслана, и понимала, что мне страшно. Словно я вдруг выдернула голову из песка, как тот страус, и увидела, что опасность не просто не миновала, а смотрит мне прямо в глаза, заставляя содрогаться от ужаса.
***
Руслан одернул простынь и сжал челюсти с такой силой, что показалось по зубам пошли трещины. Боль от потери бывает разной, как и реакция на нее, им овладевала ярость. Глухая, черная ярость, она заволакивала сознание, продираясь сквозь слепоту и глухоту шока после страшного известия. Руслан никогда не знал, как мог бы отреагировать на подобное горе, но он и предположить не мог, что вместо саднящего, опустошающего чувства потери, у него возникнет это дьявольское желание убивать. Смотрел на круглое отверстие во лбу отца, переводил взгляд на мать, которая казалась неестественно хрупкой и маленькой под белоснежной простыней, и понимал, что у него крошатся кости и впиваются в мясо от дикого желания найти того, кто это сделал, и выпустить ему кишки в полном смысле этого слова. Взгляд застыл, как стекло… вместо синеватых лиц покойников он видел, как отец что-то кричит ему и указывает пальцем на дверь. До дикости захотелось вернуться в те дни, когда это было возможно. Оказывается, когда человек уходит навсегда, начинаешь тосковать даже по скандалам, даже по самым болезненным словам, но только бы этот человек говорил, ходил, дышал, жил. Все кажется таким мелким, незначительным, пустым в сравнении с пониманием, что больше никогда не услышишь даже слова или собственного имени.
– Вы уверены, что не хотите провести вскрытие, при насильственной смерти…
Руслан резко посмотрел на следователя. Ленивая, тупая задница с наглухо отмороженным взглядом и прилизанными к полулысому черепу волосками серо-буро-поцарапанного цвета. Понимает, что ни хрена не сделает и создаёт видимость работы, оправдывая жирный конвертик, полученный несколькими часами ранее у себя в кабинете, чтоб сильно не дергался и не усердствовал свыше меры, где не надо.
– Более чем уверен. Вам это ничего не даст, как и мне, прекратите ломать здесь комедию. Займитесь видимостью работы и не путайтесь под ногами.
Хотел добавить, что ему достаточно за это платят, но не стал. Руслан вышел из комнаты для опознания и почувствовал, как предательски саднит в груди, как першит в горле и хочется послать всех на хрен, чтобы позволить отчаянью рвануть наружу.
У него было чувство, что его швырнули в холодную воду, под лед ,и заставили плыть со связанными руками, он, бл**ь, нахлебался и идет ко дну. Притом идет ко дну не сейчас, а уже давно. А сейчас страховку подрезали, и он прекрасно понимает, что барахтаться бесполезно, все равно утянет, на ногах уже свинцовые гири в виде Оксаны и детей, драгоценные гири, которые не скинуть и скидывать не хочется, лучше сдохнуть. Не будь этих гирь, взял бы ствол и всех порешил. Виноватых, не виноватых. На том свете разберутся кого, куда и за что и никакого правосудия. Только высшая мера.
А так – на шее гребаная удавка, он ее тянет за середину, пытаясь вздохнуть, а она, сука, захлестывает все туже. Сплошная ложь, как болото.
Сто раз смотрел на входящие от Оксаны и не знал, что ответить. Как ей объяснить, что они, мать его, по уши в дерьме. Точнее он, и притом давно. Откладывал разговор, трусливо, с жалкой надеждой, что проблема рассосется.
Серый вбил последний гвоздь в крышку его гроба намертво, когда сообщил, что Оксана вышла из самолета и взяла такси. Приехала, а он, идиот, мог бы и предвидеть, что она так поступит, но его парализовало после того, как увидел трупы отца и матери, мозг атрофировался наглухо. Внутри росло непонятное чувство вины, словно это он сам спустил курок.
Твою ж мать! Руслан несколько раз врезал по рулю так, что пальцы свело и суставы захрустели. Ну куда ее принесло? В самое пекло. Его самого перемалывает, как в жерновах, а теперь и ее начнет ломать. Вопрос времени – когда?
Приказал Серому снять ей квартиру и резко выдохнул, когда пальцы стиснули смартфон, погладили дисплей после ее смски.
Дрожат руки. Суки. Предательски, как у пацана. Дрожат, потому что страшно. Потому что терять не хочется, до боли, до тошноты не хочется. Уже потерял. Детские игры окончились, империя Царева рухнула ему на голову, как проклятая египетская пирамида, вместе с мумиями и крысами. Придавило костями и золотом. Это не тачки угонять и не стволом на рынке размахивать. Это взвалить на себя все дело отца и попытаться сделать вид, что у него не рвутся связки и пупок не развязывается, а заодно внимательно смотреть по сторонам, потому что кто-то обязательно захочет отыметь неоперенного Царева-младшего во все отверстия, стоит только прогнуться под тяжестью груза.
Втянул носом воздух и скривился, сплевывая в окно. Сотовый снова зазвонил и Бешеный ответил, сунув в рот сигарету:
– Да!
– Знаю, что тебе сейчас не до этого, Руслан, но нам нужно все обсудить. Дела не терпят отлагательств. Люди уходят, а проблемы остаются, и кому-то их нужно решать.
Усмехнулся криво, зло и затянулся сигаретой. Люди уходят. Да, бл**дь, родные люди! Его, Руса, семья! И не уходят, а их отстреливают, как скот, безнаказанно отстреливают и продолжают жить и дышать после этого. А Руслану кажется, что он поджаривается на углях собственного бессилия и ничтожности.
– Решим, Дмитрий Олегович, – стараясь держать себя в руках… в тех самых руках, которые ходуном ходят от желания пристрелить падлу на том конце линии.
– Кредиторы телефоны обрывают.
– Вызовите техника – починят.
– Что?
– Ничего. Говорю, что порешаем проблемы, отца с матерью дайте похоронить и порешаем, может, на кладбище папочки разложите?
– Ты не кипятись, Рус. Я добра тебе желаю. Поди не чужие.
«Да, с такими близкими чужие сиамскими близнецами покажутся».
– Встретимся на кладбище. Надеюсь, ты со своей любовницей разберешься, и она не устроит нам неприятности?
Руслан стиснул смартфон с такой силой, что еще секунда – и по дисплею расползется паутина трещин. Мать его, держит Руса за яйца и прекрасно об этом знает.
– Вас это не касается. Не лезьте не в свое дело.
– Касается! Еще как касается. Там журналистов будет, как собак нерезаных, и все они жаждут сенсаций, я не хотел бы огорчать…
– Все! Хватит! Займитесь кредиторами и бумагами. После похорон я буду занят, а завтра поговорим.
– Надо бы сегодня.
– У меня, блядь, траур. Подождете!
Отключил звонок и сжал переносицу двумя пальцами.
«Что ж ты, папа, так меня подставил!? И ничего… не сказал?!»
Не успел… Видимо, не успел. Кому-то очень надо было закрыть Царю рот, до того, как тот смог бы поговорить с сыном.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры