Глава 2

Опустив голову и прижимая сумку к боку, я торопливо иду к машине, которая стоит в дальнем конце парковки. Щелканья фотоаппарата не слышно из-за дурацкой песни Майкла (он тащится за мной, вытянув руку с телефоном, как будто преподносит его в дар) – но, во всяком случае, фантазии мне хватает, и голова заранее идет кругом, когда я рисую себе, какие получатся фотографии и что будет гласить заголовок. Не сомневаюсь, меня изобразят жуткой стервой. За минувший год, с тех пор как Элли начала встречаться с Алексом, я выяснила, что с точки зрения желтой прессы буквально во всем и всегда виновата девушка. Два месяца назад Алекс и Элли присутствовали на торжественном спуске корабля на воду, и во время церемонии Алекс хмурился и болезненно вздрагивал. В результате газеты написали, что моя сестра делает принца несчастным и что у него буквально разрывается сердце от назойливых требований обручального кольца.

А что было на самом деле? Утром в тот день Алекс сломал палец на ноге, неудачно споткнувшись на лестнице. Он испытывал физическую боль, а вовсе не переживал из-за неприятностей, которые якобы доставляла ему злобная американка.

Патриархат как есть.

Вот почему меня не перестает удивлять, что Элли бросилась в этот королевский омут с головой. Сами знаете, какое главное правило монархии. Если Элли выйдет за Алекса и у них родится дочь, а потом сын, угадайте, кто из детей будет править.

Рывком распахнув дверцу машины, я поворачиваюсь к Майклу. Песня закончилась, и он стоит, глядя в телефон. Такое ощущение, что он собирается запустить ее сначала. Я, разумеется, этого не хочу – и хватаю его за руку. Майкл вскидывает голову, устремляет на меня свои темные глаза, и на его губах появляется Та Самая Улыбка, которая почти так же всемогуща, как Двойной Прислон. А значит, надо пресечь это в зародыше.

– Их тоже пригласил ты? – спрашиваю я, кивком указав на черный джип.

Майкл оборачивается. Он, конечно, клевый и все такое, но ужасный лжец – я до сих пор помню один случай на контрольной по обществоведению, пять лет назад. Поэтому, когда Майкл с искренним удивлением качает головой, я облегченно вздыхаю.

Он, конечно, придурок, который продал наши фотографии с выпускного, но, по крайней мере, папарацци он не звал.

– Слушай, Майкл, – говорю я, болезненно сознавая, что объектив по-прежнему направлен на нас – в том числе на мою потную шею, на волосы, облепившие лицо, на отдаленное воспоминание о макияже, который я делала утром.

– Мы уже всё обсудили, – продолжаю я. – Я прекрасно понимаю, зачем ты это сделал. Надеюсь, гитара отличная, именно такая, какую ты хотел. Но между нами больше ничего нет. Вот так. Совсем, совсем ничего.

С этими словами я забрасываю сумку в машину, сажусь за руль и захлопываю дверцу. Майкл стоит с телефоном в руке, и я вновь смотрю на свою резинку у него на запястье и думаю, не потребовать ли ее обратно.

Нет, не стоит делать ситуацию еще более унылой. А поскольку миссис Миллер наконец доковыляла до Майкла, он и без того получит свое. Волосы у нее стоят дыбом от праведного гнева, и, когда она грозит Майклу пальцем, он – выше ее на целую голову – съеживается от страха.

Очень приятное зрелище.

Я выезжаю с парковки, не удосуживаясь посмотреть в зеркальце заднего вида.

Дорога домой не занимает много времени: наш район всего в паре миль от магазина. И любоваться по пути особо не на что. Когда мои родители переехали в Пердидо, это было довольно милое место. Ну, насколько может быть милым городок во Флориде, который не стоит на берегу океана. Но он до сих пор оригинальный и эксцентричный, здесь полно художников, писателей и старых домов, выкрашенных в безумные цвета. Ярко-зеленый, бирюзовый, «электрический фиолетовый», как я его называю – и всё это как попало наляпано на фасадах уютных бунгало и викторианских особнячков, похожих на кукольные домики.

С течением времени много интересных людей отсюда уехало, и в Пердидо начала воцаряться скука. Теперь здесь есть загородный клуб и, разумеется, поле для гольфа (когда оно только появилось, папа грозился переехать). Но хотя Пердидо уже не тот идиллический приют художников, он все-таки довольно приятен. Тихий, сонный городок. Как говорит мама, он слишком далеко расположен, чтобы кто-то всерьез им заинтересовался. Сегодняшний фотограф – первый, которого я видела за несколько месяцев. У папарацци всегда находились цели поинтереснее.

Например, Элли.

В Пердидо воцарилась скука, это правда, но нашего района она еще не достигла. Наш дом, честно говоря, один из самых скромных на улице – всего-навсего канареечно-желтый, а не, скажем, ярко-красный или темно-синий. Он окружен банановыми деревьями и бугенвиллеями. Их розовые цветы очень славно смотрятся на солнечном фоне стен. На крыльце висят китайские колокольчики – стеклянные и деревянные, которые звучат как флейта, и аляповатые ракушечные, которые повсюду продаются в сувенирных магазинах. Мама обожает эти штуки.

Но вовсе не китайские колокольчики привлекают мое внимание, когда я подъезжаю к дому, а большой черный джип, который стоит во дворе рядом с маминой машиной.

И внезапно я понимаю, откуда на магазинной парковке взялся фотограф.

Глава 3

Я останавливаюсь рядом с джипом, вылезаю и машу телохранителям. Когда Эл и Алекс приезжают в Штаты, они всегда берут с собой одних и тех же охранников. Я уже к ним привыкла.

– Привет, Малкольм! Дэвид, как дела?

Дэвид, младший из двоих, помахивает в ответ бутылкой с водой, а Малкольм просто кивает. Как обычно, они в строгих черных костюмах и, наверное, умирают от духоты, хотя кондиционер в машине включен на полную мощность. Жара нешуточная, но Александр предпочитает не приводить своих телохранителей в дом, где живут мои родители, поэтому Малкольм и Дэвид ждут во дворе.

– Все-таки я разочарована, что вы не в клетчатых костюмах, – говорю я, проходя мимо.

Малкольм продолжает неподвижно смотреть на дом сквозь темные очки, а Дэвид слегка улыбается.

Ключи гремят у меня в руке, когда я рысью поднимаюсь по ступенькам. Дверь открыта, и, прежде чем зайти, я успеваю мельком увидеть свою сестру и ее парня, которые в самых изящных позах сидят на кушетке. Они такие же шикарные и лощеные, как всегда. Элли скромно скрестила лодыжки, а Александр восседает среди маминых цветастых подушек, как на троне.

Он всегда так сидит – наверное, тренируется.

Я снова думаю про того типа, который фотографировал меня возле магазина, и задумываюсь, стоит ли упоминать об этом сейчас. История с фотографиями с выпускного не порадовала Элли (хотя, честно говоря, я полагаю, что это мне нужно жаловаться). И я вовсе не уверена, что хочу себе лишний камень на шею помимо необходимости пережить неожиданный визит Элли и Алекса.

Нынешняя выходка Майкла, скорее всего, даже не попадет в газеты.

Как только я захожу в дом, Элли – с которой мы не виделись с Рождества – бросает один взгляд на мою прическу и говорит:

– Ох, Дэйзи, твои волосы.

Ее голос, как всегда, меня пугает. Хотя родители у нас выходцы из Англии, мы никогда не разговаривали с британским акцентом. Но потом Элли поступила в английский университет и превратилась в героиню «Аббатства Даунтон».

Я поднимаю руку, чтобы заправить ярко-рыжие пряди за ухо, потом решаю – к черту, мои волосы прекрасны.

К счастью, Александр со мной согласен (ну или просто делает вид). Потому что он сразу же замечает:

– А лично мне нравится. Рыжие в моей семье очень популярны.

Он с улыбкой взъерошивает собственные рыжевато-светлые волосы, и я вспоминаю, почему в этого человека влюблен буквально весь мир. Принц Александр Джеймс Лахлан Бэрд, герцог Ротсей, граф Каррик, наследник шотландского трона, не только красив, но еще и на удивление добр. Гораздо добрее Эл.

– Это наша маленькая русалочка, – говорит мама, появляясь из кухни с подносом, на котором стоят заварочный чайник и наши самые красивые фарфоровые чашки.

До того как Элли и Александр начали встречаться, у нас в доме никогда не водилось фарфора. И заварочного чайника. Мы просто клали чайные пакетики в кружки и заливали кипятком из электрического чайника.

Но я понимаю маму: раз уж старшая дочь начала встречаться с принцем, изящный фарфор – это необходимый минимум.

Мама ставит поднос на стол, но никто не собирается наливать себе чаю. Хотя Александр живет в холодной, туманной Шотландии, сейчас май и Флорида, и сама мысль о том, чтобы пить горячее, кажется безумной и отчасти даже исполненной мазохизма.

– Мне кажется, в прошлом году ты красилась в фиолетовый? – спрашивает Элли, и я поднимаю брови в ответ.

– Ты действительно приехала из старой доброй Шотландии, чтобы допрашивать меня, почему я сменила цвет?

Ноздри Элли слегка раздуваются, и она переплетает зажатые между колен пальцы.

– Просто у тебя всегда что-то новенькое. Больше я ничего не имела в виду.

Я пожала плечами:

– Мне нравится экспериментировать.

Это одно из главных различий между мной и Элли – она с рождения была живой куклой Барби. А я? Я… по-прежнему экспериментирую. Когда Майкл сказал, что мы оба любим музыку, он, в общем, не соврал. Когда я с ним встречалась, то училась играть на гитаре – с таким же энтузиазмом, как год назад занималась оригами. А два года назад – живописью. Но, честное слово, как же понять, что тебе нравится, если ничего не пробовать?

Элли говорит, что я легкомысленная, ну а мне кажется, что веселая, и, прежде чем она успевает об этом вспомнить, я вновь перевожу разговор на нее – какая разница, минутой раньше, минутой позже.

– А я и не знала, что вы к нам собирались.

Одно из кресел заняла мама, поэтому я плюхаюсь в другое, и Элли слегка хмурится.

Моя сестра всегда была из тех, для кого платья приносит фея-крестная, но, с тех пор как она познакомилась с Александром, ее «принцессность» достигла максимума. Хотя нам обеим достались от мамы светлые волосы, у Эл они особенно золотистые и блестящие. Сейчас они мягкими волнами ниспадают на плечи, удерживаемые на макушке солнечными очками, которые, вероятно, стоят больше, чем весь мой гардероб. Даже джинсы смотрятся на ней изысканно, наверное потому, что сочетаются с дорогими кожаными мокасинами. На Александре белая рубашка с закатанными рукавами, на Элли просторная темно-синяя блузка в мелкий белый горошек. В общем, они выглядят как люди, у которых есть собственная яхта.

А на мне – футболка с надписью «Еву подставили».

– Мы хотели сделать сюрприз! – бодро сообщает Элли, а Александр озаряет нас с мамой улыбкой.

Вот что меня тревожит. Они проводят столько времени на публике, что иногда и в частной жизни ведут себя точно так же. Возникает ощущение, что в нашей гостиной они проводят самую маленькую в мире пресс-конференцию.

– И какой приятный, – отвечает папа, входя в комнату.

На нем шорты защитного цвета, которые когда-то были брюками. Отдельные нитки свисают на уровне костлявых колен. Эл слегка хмурится, окинув взглядом его седеющие волосы, которые стянуты в хвостик, и футболку с «Пинк Флойд», забрызганную краской. Папа считает себя художником, хотя получается у него не бог весть как. Но музыку он уже давно бросил, и, как заметила мама, надо же ему чем-то заниматься.

Хотя Элли явно не в восторге от того, как папа выглядит, он отчасти послужил причиной ее знакомства с Александром.

Вот, почитайте, как об этом писали в «Стар».

«ДЕСЯТЬ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫХ ВЫ НИКОГДА НЕ ЗНАЛИ ОБ ЭЛЛИ ВИНТЕРС (ИЛИ, ТОЧНЕЕ, О ЕЕ СЕМЬЕ)!»

1. Отец Элли, Лайам, в 1992 году был знаменитым целых одиннадцать месяцев! По словам Лайма, это самый неприятный срок – слишком мало, чтобы тебя запомнили, но достаточно долго, чтобы испортить жизнь.

2. Лайам играл в группе, которая называлась «Бархат»! Название звучит отстойно, играли они не лучше; больше всего там было геля для волос и узких брюк.

3. У этой группы был ровно ОДИН ХИТ, «Прими меня», и, хотя на вид тут нет ничего неприличного, слово «прими» надо понимать метафорически, поэтому клип запретили в семи странах. Ну и хватит о нем.

4. Их вторая песня достигла лишь 22-й строчки хит-парада («Останься на ночь», гораздо приличнее предыдущей, но всё равно, в ней слишком много упоминаний о простынях и обнаженном теле). А третья не вошла даже в первую сотню («Цепь из маргариток»). На удивление пристойная, но слушать ее невозможно.

5. К тому моменту у Лайама была квартира в Лондоне, которую он не мог себе позволить, дорогая машина, которую он дважды бил, и довольно серьезные проблемы с наркотиками. «По ту сторону музыки» как есть.

6. Он вернулся на родину, в крохотную деревушку, где стал работать в отцовском магазине садовых принадлежностей и познакомился с очаровательной журналисткой по имени Бесс Мердок. Она работала в модной лондонской газете и приехала в Глокеншир-на-Вэйле, чтобы взять у Лайама интервью из цикла «Что случилось с таким-то».

7. Если вы видели хоть один романтический фильм, вас это совершенно не удивит: они полюбили друг друга и уехали во Флориду, чтобы начать с чистого листа. К счастью для Лайама, «Прими меня» – слава богу, инструментальную версию – взяли для рекламы автомобилей; а поскольку Лайам написал и музыку и слова сам (этот факт одновременно радует его близких и вселяет в них чувство неловкости), он внезапно стал, что называется, обеспеченным.

8. Именно благодаря этой удаче Винтерсы смогли отправить свою старшую дочь Элеонору учиться в Англию – и именно там эта юная блондинка с сияющими волосами и ослепительной улыбкой познакомилась с наследником шотландского трона!

9. Элли – как зовут ее друзья и родные – встречается с принцем Александром уже почти два года. Она – самая известная в своей семье, и это о чем-то говорит, поскольку ее отец некогда попал на обложку «Нового музыкального экспресса», а мать однажды занималась любовью в «Оазисе»!

10. Младшая сестра Элли, Дэйзи, работает в магазине. Она недавно покрасила волосы в умопомрачительный цвет. Пожалуй, в семействе Винтерсов она самая улетная!

Вот, теперь вы поняли.

– Вы надолго? – спрашиваю я.

В последний раз они приезжали сюда вместе на Рождество, и это была катастрофа. Александру пришлось спать на раздвижном диване, который, наверное, совсем не походил на фамильную кровать в Холирудском дворце (хотя Алекс постоянно твердил, что всё в порядке, что диван «удивительно удобный» и вообще, это «такое интересное новшество»). А еще папа в шутку подарил Элли пластмассовую корону, и она так расстроилась, что провела остаток вечера в своей комнате.

Мама волновалась из-за всего, начиная с рассадки за столом и заканчивая тем, не оскорбится ли Александр, если мы закажем пиццу (это наша рождественская традиция). Затем она чуть ли не силой заставила телохранителей зайти и выпить с нами эгг-ног  , отчего всем сделалось адски неловко. В конце концов мы просто сидели молча – Малкольм и Дэвид в своих черных костюмах, Эл и Александр, одетые так, словно они собрались в церковь, я, мама и папа в пижамах (папа – с нитью елочного «дождика», случайно затянутого в хвост вместе с волосами).

Честно говоря, я не удивляюсь, что Элли и Александр решили нанести внезапный визит. Чем меньше времени есть у родителей, чтобы испугаться и изобрести новые странности, тем лучше. Хотя бы относительно.

– Только на выходные, – отвечает Александр, положив руку на колено Эл и слегка его сжимая.

Обычно они держатся так формально, что простое проявление нежности создает впечатление чего-то исключительно неприличного. По-моему, это ненормально.

– Нам надо вернуться в Эдинбург во вторник, – говорит Элли. – Но сначала мы хотели с вами поговорить.

Она улыбается, накрыв своей рукой руку Александра, и я впервые замечаю у нее на пальце кольцо с изумрудами и бриллиантами.

Мама ахает, а папа выражает именно то, что я думаю.

– Блин. Элли будет принцессой.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа:Стр:2

1 2 3 4 5 6 7

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10