Разделы библиотеки
Русалочка должна умереть - Соро Кет - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Русалочка должна умереть - Соро Кет - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Кет Соро
Русалочка должна умереть
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Средь смрадных волн, в мушином гуле
Сперва, Себастьян не хотел вмешиваться.
Сын его был кретином, а Джесс окончательно чокнулась, согласно врачам. Он ничего уже не мог для них сделать. А для себя мог. Кьяра, женщина-полицейский, с которой он познакомился на допросе Ви, была горячая штучка. Несмотря на разочарования и свою агрессию в мужской адрес, она хотела его, и Себастьян это видел.
Такие женщины обычно ломались сразу же, но Себастьян решил, что оставит этот роман чисто платоническим. Даже если придется врать ей про боевые раны, раннюю импотенцию и верность больной жене. Нет, он хотел бы большего, но Кьяра имела право пользоваться оружием. Себастьяну как-то не улыбалось закончить с пулей в бедре.
А то и в мошонке, – если девушка меткая.
– Меня сейчас совесть мучает, – сказала Кьяра, крутя в руках чашку латте. – Я была так уверена, что Верена получила за дело!.. А оказалось, что бедную девочку просто избили ни за что, ни про что… И, я заставила ее все это время пробыть внизу. Полураздетую и с мокрыми волосами. Она меня, наверное, ненавидит.
– Ничего страшного, – сказал Себастьян, – в ее возрасте, они обычно ненавидят весь мир.
– А что твой сын?
И Себастьян вдруг очнулся: Филипп! С того вечера, как полиция вынесла окончательный вердикт, сын не звонил ему.
Прошло две недели!
Белая берлинетта Филиппа стояла у гаража. Судя по слою пыли, – стояла уже давно. Велев шоферу припарковаться, слегка взволнованный, Себастьян позвонил.
Ничего.
Тихо!
С гулко бьющимся сердцем он открыл дверь собственным ключом. Слегка помедлил, прежде чем распахнуть ее и сразу отпрянул, закрыв рукавом лицо.
Жаркая волна смрада, ленивое и наглое жужжание мух ударили по всем его органам чувств сразу.
– Филипп! – вырвалось из самого сердца.
И белокурый малыш проскакал перед мысленным взором на диванной подушке.
– Лошадка, как у папы! – прокричал он, указывая маленькой ручкой на телевизор.
Себастьян буквально ворвался в дом и тут же увидел Фила. Тот сидел на диване, уставившись в телевизор и тупо переключал каналы.
– Чего тебе?
Опомнившись, Себастьян смущенно пригладил волосы. Огляделся. Вонь шла от ковра. Кровавое пятно почернело и мухи роились в нем, как в коровьем трупе. Филиппа это, похоже, не беспокоило. Пол у дивана был завален коробками из-под пиццы, пластиковыми контейнерами и бутылками. Пиво, виски, шнапс, водка.
Утратив двух сразу любимых женщин, сын утешался, чем мог. Ни в чем себе не отказывал.
– Чего – мне? – переспросил Себастьян.
Молчание.
Граф решительно пересек гостиную, выключил телевизор. Отдернув тяжелую штору, сдвинул в сторону раздвижную дверь. Свежий воздух и остатки солнечного света, хлынули в гостиную. Дернувшись, Филипп закрылся руками, словно вампир.
– Что ты тут делаешь в таком виде? – еще раз, отчетливо, повторил отец.
– Ничего! – буркнул сын, моргая глазами.
Выглядел он паршиво. В трусах, в мятой майке, усеянной всевозможными пятнами; небритый, словно умерший изнутри.
– Ты выглядишь, как дерьмо, – сообщил Себастьян.
Ему хотелось бы сказать что-то нежное, но эта вонь, этот мерный мушиный гул… Они напомнили о другом, нелюбимом, но все равно сыне. Себастьян сам почти умер в те считанные мгновения, когда поверил, что Филипп убил себя.
Сердце лихорадочно пыталось затормозить. Все вспоминалась другая темная комната и мухи, мухи… Граф провел рукой по лицу, пытаясь отогнать видение. Другого, мертвого сына.
Раскрытые мутные глаза, приоткрытый рот.
Записка: «Папа, прости меня! Я не хочу занимать место твоего законного сына, однако позволь умереть, считая тебя отцом!»
И собственные, уже ненужные никому рыдания.
Рене и был законным! Слабым, болезненным, но его родным. Незаконным был тот, другой. Который жил себе дальше, пиликая на долбаной скрипочке. И Марита, сука лживая, притворялась, будто несет свой крест… а сама, в душе, его лишь винила.
Словно это он, первый, принес своего ублюдка в гнездо! Словно он воспитал их первенца слизняком.
Он ошибался, яйца у Рене были. Себастьян бы так не смог.
Фил медленно убрал от лица руку и посмотрел на отца.
– Что ты здесь делаешь? Твой новый Мустанг хочет дополнительных показаний?
– Здесь нужно убраться, – сказал Себастьян, ощущая неприятную дрожь в руках.
Сын огляделся вокруг. Пожал плечами.
– Валяй!
В другой раз, граф влепил бы ему затрещину, но сын и без того был разбит. И больно видеть его таким. Снова… Женщины разрушают все, к чему прикасаются. Дружбу, семьи, любовь. Пока ты просто трахаешь их, ты в безопасности, ты свободен. Но стоит влюбиться, или не дай бог, взять в жены, она убьет тебя без ножа.
Сперва эта женщина лишила Филиппа друга, теперь его маленькой, но большой любви.
– Не хочешь пойти побриться? Душ принять?
– А что случилось? Меня хоронят?
– Ты не в том состоянии, чтоб хамить.
– В том, – возразил Филипп. – Ты что-то слышал от Джесс?
– С чего мне слышать что-либо о твоей жене?
– С того, что лужа там на ковре – следы твоего ребенка.
Себастьян сдвинул рот в сторону. Он ожидал, что Филипп поднимется. Ударит его. Обругает, на крайний случай. Но Филипп ничего этого не сделал.
– По ходу я был единственным, кого она не хотела. Ральф, ты, Фредерик… Даже Маркус! Кто, ради бога, может захотеть Маркуса?
Твоя маман, Графиня Фригидия!.. – раздраженно подумал граф.
– И ты решил взять реванш, оттрахав Ви посреди гостиной, – сказал он вслух.
Филипп пожал плечами. Если его и занимала Верена, то куда меньше, чем Джесс.
– Мы спали вместе уже давно. С Джесс я ощущал себя таким мелким, таким не нужным, что просто не устоял. Верена сама за мной бегала. С самого начала…
– Ответ не мальчика, а мужчины, – сухо сказал отец. – Надо было не прятаться на кухне от полицейских, а выйти и прямо им все сказать. Что это ты – жертва. И что судить, на самом деле, надо ее. Зря ты не вышел! В следующий раз, не вздумай притворяться героем!
Он ожидал, что сын возмутится, скажет, что ни при чем и можно будет дать ему в морду. Как в прошлый раз, после семинарии. Но Филипп вдруг сжался, закрыл ладонью лицо и его плечи беззвучно дрогнули; задрожали мелко и часто.
– Я верил ей! – хрипло булькнул он. – Я был уверен, что хоть она меня любит! Но я был нужен ей лишь затем, чтоб нагадить Джесс!.. Видел бы ты, как они дрались! И что они при этом кричали… И Ральфа вспомнили, и Фреда… Даже тебя! Лишь на меня им плевать. Обеим.
Себастьян не выдержал, отвернулся. Какое-то время, он стоял на пороге. Вдыхал свежий воздух с реки и ждал. Вспоминал против воли, как Ви напрыгнула на него в конюшне и на мгновение запечатала поцелуем рот. И ощущения от ее грудей на его груди. Если бы она настаивала, смог бы он устоять?
До этого Себастьян считал, Верена – ребенок. Тогда, у конюшни, понял, что уже нет. Ребенок такую невинность не разыграет… И губами при поцелуе, дети обычно, тоже не шевелят.
Еще мгновение, она бы ему язык в рот сунула. А он бы ответил ей.
Джесс это поняла. Он к ней подкатывал после выхода из психушки. Хотел отвлечь от романа сына и ее дочери, но Джесс особо не реагировала. А тут вдруг перестала ломаться; пришла сама. Секс был ужасный, но вот беседа занимательная. Даже очень.
Джессика рассказала все, как на исповеди.
И про вазэктомию, и про финансовые долги ей лично, и про то, что Филипп с Вереной спит. И что Верена делает это, исключительно назло ей. Что Джессике наплевать, и Джессика притворяется, что не знает. Когда маленькой сучке наскучит, Верена бросит его сама. Но если будет развод, Джессика так спокойно молчать не станет. Она посадит его. За связь с несовершеннолетней падчерицей.
Сперва посадит, а потом разорит.
– Почему ты не рассказала все просто так? – спросил Себастьян. – Зачем тебе понадобилось эта унылая возня на матрасе?
– У меня овуляция, – ответила Джессика. – Если мой муж не хотел своего ребенка, будет воспитывать твоего.
…Себастьян позвонил сыну, как только она ушла. Филипп не отнекивался. Да, сделал, да не хотел детей, да, он в душе чайлдфри.
– Езжай в больницу и делай восстановление! – приказал отец. – Иначе я тебе сейчас твои яйца-фри сделаю!
– Я не хочу детей!
– Ты думаешь, я хотел детей? Да я никого из вас не хотел, начиная с твоей мамаши!..
В больнице их обоих ждал новый удар: врачи развели руками. Разве Филипп не знал, что есть риск остаться бездетным? Да, небольшой, но есть. Ему, разве не сказали, на всякий случай запасти «образцы»?
Филипп молчал; слегка вспотевший и бледный. И Лизель, которой граф позвонил, тоже молчала. О свадьбе можно было забыть. Верена была единственной дочерью, что Лизель выжала из собственных сыновей. И речи не шло о том, чтоб выдать ее за бесплодного идиота.
Себастьян как раз думал, что делать, когда позвонила Джесс.
– Сработало! – радостно взвизгнула она. – Ты станешь дедушкой, поздравляю!
– Спасибо, – ответил он. – Как бы нам все это объяснить официально бесплодному идиоту?
– Ты – граф и его отец, – сказала Джессика, бетоня слова. – Вели ему признать малыша и заткнуться!
Она хихикнула.
– Если мы все однажды пойдем к моему врачу, она сама спятит: Фил спит с моей дочерью, я с его отцом.
– Надеюсь, что твоя дочь в процессе шевелится, – устало уронил Себастьян. – Что-нибудь еще? Или мне попросить жену организовать тебе бэби-парти?
– Жену, – Джесс тихонечко рассмеялась. – Знаешь, если ты вдруг захочешь развестись с Маритой и поступить со мной, как порядочный человек, ты сможешь вернуть ей ее долбаное наследство трижды и платить алименты на всех ее никчемных детей!
– Джесси, детка, я знаю, что ты богата, но не настолько, – оборвал он.
– Меня мать лишила наследства Броммеров, но моих детей – нет. Верена получит деньги в двадцать шесть лет, но!.. Мой сын получит деньги прямо сейчас. Миллиард евро и титул барона фон Броммера.
– Я – граф фон Штрассенберг, – оборвал Себастьян, – фон Броммеров ты могла бы рожать от кого угодно, тупая сука. Ты просто пытаешься с моей помощью уничтожить дочь. И моего же собственного сына в придачу.
– Сделай меня графиней фон Штрассенберг, – выдохнула Джесс, – и я буду шевелиться так, что под нами простыни загорятся…
Себастьян смахнул вызов и бросил трубку на стол. Ему реально хотелось замотать эту суку в простыни и поджечь…
…Не в силах больше стоять в дверях и смотреть на темнеющую с сумерками реку, граф с грохотом закрыл дверь.
– Да, тот ребенок был в самом деле мой, – признал он сухо, по-деловому. – Я лишь пытался помочь тебе остаться наследником. Пытался, но не сумел.
– Трагедия. Невосполнимая потеря для человечества… А плакальщицы с бритыми головами будут?
Себастьян грустно посмотрел на него.
Дети растут и с этим ничего не поделаешь. И почти всем им наплевать на семью. За редкими исключениями, вроде той же Верены. Но если Филипп «кастрирован», что ее ждет в семье? Близнецы еще слишком молоды, не говоря уже о Рене.
Чтобы остаться в семье, она должна стать женою Штрассенберга. И Штрассенбергов вокруг полно. Да вот только Ви внучка Доминика, главы Той ветви. Нет никого равнее ей, чем сыновья графа. А сыновей у него нет.
Снова хлынула ярость.
Даже тех денег, что Ви получит от Лиз было бы достаточно, но с миллиардом дедули Броммера, она была просто Джекпотом с титьками! На эти деньги они могли бы столько всего. Расширить Штрассенберг, выкупив дополнительные земли. Построить еще несколько домов. Продвинуть членов семьи в политике и при церкви. Укрепить самые старые, ветшающие от времени дома.
Может, даже восстановить самый первый Замок!..
Себастьян не раз задумывался о том, чтобы застроить холм и Лизель с дядей готовы были все это поддержать, взамен на свадьбу Ви и Филиппа, но… этот кретин просто взял и сделал вазэктомию! И еще смеет сидеть и строить из себя жертву!.. Он смеет быть агрессивным!
Дядя Мартин, наверное, захочет пику с головой Фила и Себастьян его понимал.
Какого черта я не выгнал его тогда? Когда он дал отцу Райнеру застукать себя с любовником?..
– Что там происходит? – успокоившись, Филипп громко высморкался и заговорил, как ни в чем ни бывало. – Чем занят весь большой мир?
– Ты пьешь и жрешь, сидя взаперти как свинья, потому что боишься выйти и выяснить, что там происходит?
Себастьян прошелся по загаженной комнате. Тут и там валялись клочья волос, покрытые тонким слоем пыли. Мысль, что он только что чуть не умер, решив, будто Филипп мертв, казалась ему постыдной. Он сам бы сейчас с удовольствием его уничтожил.
Слабак! Мой сын – слабак!.. Сам виноват: надеяться на сына Мариты!
– Джессика в больнице, – сказал он вслух. – Признана невменяемой. Челюсть сломана, ребенка она потеряла. Выкидыш, действительно, не твоя вина. Челюсть – твоя, но ее взяла на себя Верена. Этого достаточно? Или ты еще что-то хочешь знать?
Филипп промолчал. Он выглядел, как уличный бомж. Губы дрожали. Глаза были красные.
Граф молча всмотрелся в его лицо, чего не делал с тех пор, как сын был еще подростком. Когда Филипп появлялся дома, как-то странно хихикая или неровно ступая, или что-то искал в Развалинах, или встречался с Джесс.
– Так ее любишь? – спросил он. – Все еще?
– И что с того?
– Тогда на кой черт ты сделал вазэктомию? Она хотела ребенка. Всего-то лишь ребенка!
– Она хотела «всего лишь» захапать наследство матери!.. Хотела, чтоб я плясал по ее указке, как делал Фред! Хотела утереть ему нос! Хотела сына-барона, еще при жизни! Чтоб сделать этой суке ребенка, надо было быть совсем конченым! Таким, к примеру, как ты!
Граф обошел диван и встал у камина, чтоб видеть его лицо. Филипп закрылся ладонями.
– А Ви? Ты хотя бы немного думал о ней? Она же совсем девчонка!
– Джесс тоже была девчонкой, когда соблазнила ее отца, – оборвал сын. – Возраст не имеет значения! Верена – точно такая же, насквозь прогнившая тварь!
– Что она сделала?
– Трахалась за моей спиной с Ральфом, – выдавил Филипп. – И знаешь, я бы даже это стерпел, если бы она мне сказала. Я сам бы очень хотел помириться с Ральфом, найти с ним общий язык… Я не ревнивый… В смысле, ревнивый, но лучше делить с ним бабу, чем жить и работать вообще без него. Но Верена же все отрицала и отрицала, и отрицала… Я бы поверил, если б не Джесс.
Джесс! Снова Джесс.
– Она показала мне дневник своей сучьей дочери, и я все сам, своими глазами, прочел!
– Так Ви вела дневник, как спит с Ральфом? – Себастьян не считал Верену семи пядей во лбу, но идиоткой она ему не казалась. – Онлайн?
– Нет, конечно. В тетрадке.
– Они встречались? – нахмурился Себастьян.
– Естественно! Конечно, этого не было в дневнике, но я-то знал мою крошку! Она даже в детстве не могла выбрать! И ей постоянно было мало лишь одного меня.
– А про тебя в ее дневнике было?
– Ни слова! – с горькой торжественностью, сказал Филипп. – Только о нем. С учетом дистанции, чтоб его не турнули из церкви, если дневник найдут, но довольно ясно. А я как будто и не существовал.
– Что, если, – Себастьян нахмурился, – что, если она предполагала, что вас застукают и припасла дневник для такого случая?.. Чтобы отвести подозрения от тебя, но в то же время, не подставлять Ральфа?.. Ты никогда не думал, что этот дневник – фальшивка. Я не верю, что Верена и Ральф…
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры