Валентина. Леоне Леони (сборник) - Жорж Санд - Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Валентина. Леоне Леони (сборник) - Жорж Санд бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Валентина. Леоне Леони (сборник) - Жорж Санд - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Валентина. Леоне Леони (сборник) - Жорж Санд - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Санд Жорж

Валентина. Леоне Леони (сборник)

Читать онлайн
Предыдущая страница Следующая страница

14 Страница

Какое-то время Бенедикт спокойно рассматривал отражение Валентины, но мало-помалу, повинуясь некоему мучительному чувству, еще более всепоглощающему, чем то, которое испытывала Валентина, он заставил себя переменить место и попытался отвлечься. Взяв невод, он снова закинул его, но поймать ему ничего не удалось, до того он был рассеян. Он не мог отвести глаз от глаз Валентины; нагибался ли он с кручи берега над рекой, смело перескакивал ли по ненадежным камням или шагал по гладкой и скользкой гальке, он все время ловил на себе испытующий взгляд Валентины, участливо, если можно так выразиться, выслеживавший его. Девушка не умела притворяться, да и считала, что в подобных обстоятельствах это было ни к чему, а Бенедикт трепетал под этим наивным и ласковым взглядом. Впервые в жизни он гордился своей силой и отвагой. Он перебрался через плотину, с которой бешено обрушивалась вода, и в три прыжка достиг противоположного берега. Он оглянулся – Валентина побледнела как полотно, и сердце Бенедикта преисполнилось гордости.

Но потом, когда они длинным обходным путем, через луга, отправились домой, Бенедикт, глядя на трех женщин, шагавших впереди, призадумался. Он понял, что из всех безумств самым ужасным, самым роковым и губительным для его мирного существования была бы любовь к мадемуазель де Рембо. Но полюбил ли он ее?

«Нет, – думал Бенедикт, пожимая плечами, – нет, я не так безумен, этого, слава богу, не произошло. Люблю я ее сегодня так же, как любил вчера, то есть братской, умиротворенной любовью».

На все прочее он предпочитал закрывать глаза и, поймав зовущий взгляд Валентины, ускорил шаг, решив насладиться той прелестью, которую она умела распространять вокруг себя и которая «не могла быть» опасной.

Было так жарко, что его дамы – все три весьма некрепкого сложения – вынуждены были отдохнуть в дороге. Они уселись в ложбинке, где было прохладно и где раньше протекал рукав реки, а теперь на тучной почве пышно разросся ивняк и полевые цветы. Бенедикт, измученный тяжелой ношей – неводом со свинцовыми грузилами, – бросился на землю невдалеке от дам. Но через несколько минут все три уже сидели рядом с ним, ибо все три его любили: Луиза – пламенно и признательно за то, что он устроил ей встречу с Валентиной, Валентина (по крайней мере, так она считала) – за встречу с Луизой, а Атенаис – сама по себе.

Но как только они уселись рядом с ним, сославшись на то, что тень здесь гуще, Бенедикт в свою очередь заявил, что его припекает солнце, и перебрался поближе к Валентине. Рыбу он нес в узелке из своего носового платка и утирал поэтому мокрый лоб галстуком.

– Вот уж удовольствие вытирать лицо галстуком, да еще из тафты! – заметила, посмеиваясь, Валентина. – Лучше взять для этой цели листья хмеля.

– Будь вы более человечны, вы проявили бы ко мне сочувствие, а не порицали бы меня, – отозвался Бенедикт.

– Возьмите мою косынку, – предложила Валентина. – Больше мне нечего вам предложить.

Бенедикт молча протянул руку. Валентина сняла косыночку, повязанную вокруг шеи.

– Вот вам мой носовой платок, – живо проговорила Атенаис, бросая Бенедикту батистовый платочек с кружевами и вышивкой.

– Ваш платок ни на что не годен, – заметил он, молниеносно схватив косынку Валентины, так что та не успела ее отобрать.

Он не удосужился даже поднять платок Атенаис, упавший рядом с ним на землю. Оскорбленная в своих лучших чувствах, Атенаис поднялась и, надувшись, побрела на ферму в одиночестве. Луиза, разгадавшая причину ее печали, бросилась вслед за девушкой, желая ее утешить, показать ей, сколь нелепа эта ревность, тогда как Бенедикт с Валентиной, даже не заметившие всей этой сцены, остались одни на склоне оврага, и разделяло их всего два шага. Валентина сидела и с притворным вниманием перебирала маргаритки, а Бенедикт, прилегший рядом, прижимал ее косынку то к своему разгоряченному лбу, то к шее, то к груди и время от времени бросал на девушку взгляды, пламень коих она ощущала, даже не поднимая глаз.

Она попала под электризующее воздействие тех флюидов, которые имеют волшебную власть над молодыми людьми их возраста – над теми, чьи сердца еще неопытны, воображение несмело, а чувства сохранили первозданную свежесть. Оба молчали, не позволяя себе ни слова, ни улыбки. Как зачарованная сидела не шевелясь Валентина, Бенедикт забылся, всем своим существом ощущая несказанное блаженство. Услышав голос окликнувшей их Луизы, оба с сожалением покинули этот блаженный уголок, где сердце с сердцем заговорило тайным, но повелительным языком любви.

Луиза подошла к ним.

– Атенаис рассердилась, – сказала она, – и вы, Бенедикт, плохо с ней обращаетесь, вы невеликодушны к ней. Валентина, дорогая, скажи ему это. Заставь хоть ты его оценить по достоинству привязанность Атенаис.

Будто ледяная рука сжала сердце Валентины. Она не могла бы объяснить, почему при словах Луизы вдруг возникло ощущение несказанной боли. Однако она тут же подавила это мимолетное ощущение и удивленно взглянула на Бенедикта.

– Стало быть, вы оскорбили Атенаис? – спросила она с обычным своим простодушием. – А я ничего не заметила. Что же вы натворили?

– Ровно ничего, – ответил Бенедикт, пожав плечами, – Атенаис просто сумасбродка!

– Нет, не сумасбродка, – сурово возразила Луиза, – это вы жестокий и несправедливый человек. Бенедикт, друг мой, не портите еще одним проступком сегодняшний день, столь сладостный для меня. Печаль нашей юной подружки омрачит наше с Валентиной счастье.

– Правда, правда, – подтвердила Валентина, взяв Бенедикта под руку, – по примеру Луизы, которая взяла его под другую руку. – Пойдем скорее к этой бедной девочке, и, если вы действительно виноваты перед ней, искупите вашу вину: пусть все мы будем счастливы сегодня.

Почувствовав прикосновение руки Валентины, Бенедикт вздрогнул. Он незаметно прижал эту ручку к своей груди, и так крепко, что отнять руку означало бы признаться, что волнение спутника замечено.

Валентине благоразумнее было сделать вид, что она не чувствует прерывистого дыхания, бурно вздымавшего грудь юноши. Луиза все время торопила их, желая догнать Атенаис, но плутовка, заметив, что за ней идут, ускорила шаг. Если бы только бедная девушка могла заподозрить, каковы истинные чувства ее нареченного! Трепещущий, опьяневший от счастья, шел он между сестрами, одну из которых любил и уже готов был полюбить другую: между Луизой, которая совсем недавно пробудила в нем воспоминания о еще не прошедшей любви, и Валентиной, в присутствии которой он пьянел от только что вспыхнувшей страсти. Бенедикт и сам не знал, к какой из двух сестер его влечет больше, и временами ему казалось, что обе они одинаково дороги ему, – так щедро наделено любовью двадцатилетнее сердце! И обе они понуждали его бросить к ногам третьей чувство чистого восхищения, хотя, возможно, обе в душе жалели, что не вправе ответить на него. Несчастные женщины! Несчастное общество, где сердце может вкушать истинное счастье, лишь поправ долг и доводы разума!

На повороте дороги Бенедикт вдруг остановился и, не отпуская рук сестер, поглядел на них поочередно: сначала на Луизу – с выражением нежной дружбы, а затем на Валентину – не столь уверенно и не столь спокойно.

– Значит, вы хотите, – сказал он, – чтобы я пошел и успокоил эту капризную девочку? Хорошо, я пойду, чтобы доставить вам удовольствие, но, надеюсь, вы будете мне за это благодарны!

– Почему мы должны побуждать вас к тому, что обязана подсказать вам собственная совесть? – спросила Луиза.

Бенедикт с улыбкой посмотрел на Валентину.

– И в самом деле, – проговорила она с мучительным волнением, – разве Атенаис недостойна вашей любви? Ведь вы на ней женитесь!

Смятение чувств отразилось на высоком челе Бенедикта. Выпустив руку Луизы, он задержал руку Валентины и неприметно пожал ее.

– Никогда! – воскликнул он, поднимая взор к небесам, как бы клянясь ими в присутствии двух свидетелей.

Взгляд его, обращенный к Луизе, казалось, говорил: «Никогда мое сердце, которым вы владели, не загорится любовью к Атенаис!», а взгляд, обращенный к Валентине, сказал: «Никогда, ибо в моем сердце безраздельно царите вы!»

И он бросился догонять Атенаис, оставив сестер в замешательстве.

Надо признаться, его возглас – «никогда!» – произвел такое сильное впечатление на Валентину, что она еле устояла на ногах. Впервые радость столь эгоистичная, столь жестокая завладела тайниками этого великодушного сердца.

С минуту она стояла, не в силах тронуться с места, потом оперлась на руку Луизы, не догадываясь в простодушии своем, что ее дрожь может быть замечена сестрой.

– Что все это значит? – спросила Валентина.

Но Луиза была так поглощена собственными мыслями, что Валентине дважды пришлось повторить вопрос, прежде чем его услышали. Наконец Луиза призналась, что сама ничего не понимает.

В три прыжка Бенедикт настиг кузину и спросил, обняв ее за талию:

– Вы сердитесь?

– Нет, – ответила девушка, но по тону ее чувствовалось, что она сердита, и не на шутку.

– Какое вы еще дитя, – проговорил Бенедикт, – вы вечно сомневаетесь в моей дружбе.

– В вашей дружбе? – с досадой повторила Атенаис. – Я ее у вас не прошу.

– Значит, вы отвергаете ее? Что ж, в таком случае…

Бенедикт отошел в сторону. Побледнев и задыхаясь от волнения, Атенаис без сил опустилась на ствол старой, поваленной ветром ивы.

Юноша тут же приблизился к ней: не так уж он любил Атенаис, чтобы заводить с ней споры, и благоразумнее было воспользоваться минутой ее волнения, нежели зря терять время и оправдываться.

– Вот что, кузина, – проговорил он суровым тоном, обычно укрощавшим бедняжку Атенаис, – не пора ли вам перестать дуться?

– Значит, по-вашему, я дуюсь? – спросила та, заливаясь слезами.

Бенедикт нагнулся к кузине и запечатлел поцелуй на ее свежей, не тронутой загаром беленькой шейке. Юная фермерша задрожала от радости и бросилась в объятия кузена. Бенедикт испытывал чувство жесточайшей неловкости. И впрямь, Атенаис была прелестным созданием, больше того – она любила его, считая, что предназначена ему, и простодушно выказывала свою любовь. Принимая ее ласки, Бенедикт не мог не поддаться чувству польщенного самолюбия и чисто плотского наслаждения. Однако совесть настойчиво твердила ему, что он обязан навсегда оставить мысль о союзе с сей юной особой, – он понимал, что сердце его навеки отдано другой.

Он поспешно поднялся и, расцеловав Атенаис в обе щеки, повел ее навстречу подругам. Так обычно заканчивались все их размолвки. Бенедикт, который не желал, который не мог высказаться начистоту, предпочитал избегать объяснений, и с помощью чисто дружеских знаков внимания ему всегда удавалось успокоить легковерную Атенаис.

Присоединившись к подругам, невеста Бенедикта бросилась на шею Валентине. Ее отходчивое доброе сердечко не помнило зла, и Валентина, целуя юную фермершу, ощутила легкий укор совести.

И все же радость, написанная на лице Бенедикта, привела всех троих в веселое состояние духа. Хохоча и резвясь, они вернулись на ферму. Обед еще не был готов, и Валентина пожелала осмотреть овчарню, коровник, голубятню. Бенедикт не слишком интересовался всем этим, но совсем недавно был бы рад, если бы обязанности хозяйки взяла на себя его нареченная. Когда же он увидел, как мадемуазель де Рембо входит в стойла, гоняется за ягнятами, берет их на руки, ласкает любимых питомцев тетушки Лери, даже подносит своей белой ручкой хлеб волам, тупо на нее уставившимся, он улыбнулся вдруг пришедшей ему в голову приятной и жестокой мысли. Валентина, подумалось ему, более создана для роли его жены, нежели Атенаис; очевидно, произошла непоправимая ошибка при распределении ролей, и, несомненно, Валентина, будучи добропорядочной фермершей, научила бы его любить свой дом, семейную жизнь.

«Почему не она дочь тетушки Лери? – настойчиво преследовала его мысль. – Тогда бы мне и в голову не пришло получать образование, и я охотно отказался бы от пустой мечты вращаться в светском обществе. С радостью я стал бы крестьянствовать, вел бы разумное, полезное существование и, живя вместе с Валентиной в этой прекраснейшей долине, сделался бы поэтом и землепашцем – поэтом, чтобы воспевать ее, землепашцем, чтобы служить ей. О, с какой легкостью забыл бы я толпу, гудящую в ульях городов!»

Весь во власти подобных мыслей, он отправился вместе с Валентиной на гумно, где она с наслаждением вдыхала здоровый деревенский дух. Повернувшись к Бенедикту, она вдруг произнесла:

– Иной раз я и впрямь думаю, что рождена быть фермершей! О, как бы я наслаждалась этой простой жизнью, этими спокойными каждодневными занятиями. Я, как тетушка Лери, все делала бы сама, вырастила бы самый прекрасный в округе скот, развела бы хохлаток и коз, гоняла бы их пастись в кустарник. Если бы вы только знали, сколько раз в салонах, в самый разгар празднества, устав от гула толпы, я принималась грезить, будто бы я пастушка, сижу где-то в укромном уголке на поле и стерегу овец! Но звуки оркестра призывали меня принять участие в общей суматохе, и мои мечты развеивались, как дым.

Опершись на бортик кормушки с сеном, Бенедикт умиленно слушал ее; он дивился, что они с Валентиной думали одинаково, и она лишь озвучила самые заветные его чаяния.

Они были здесь одни. Бенедикт решил рискнуть и продолжить сказку.

– Но ведь для этого вам пришлось бы выйти замуж за крестьянина! – проговорил он.

– В наши дни нет больше крестьян, – ответила она. – Разве не все сословия могут получить нынче одинаковое образование? Разве Атенаис менее одарена, чем я? Разве мужчина ваших знаний не выше такой женщины, как я?

– Итак, у вас нет предрассудков относительно происхождения? – спросил Бенедикт.

– Раз я могу почувствовать себя фермершей, значит, эти предрассудки мне чужды.

– Это еще не довод – Атенаис рождена быть фермершей, а сетует, что не родилась графиней…

– О, на ее месте я бы только радовалась! – живо отозвалась Валентина.

И, опершись напротив Бенедикта о край яслей, она задумалась, уставившись в землю, и даже не подозревала, что Бенедикт готов был отдать каплю за каплей всю свою кровь за только что произнесенные ею слова.

Еще долго тешил Бенедикт свое воображение безумными и лестными для него картинами. Рассудок его замолк, убаюканный этой мирной тишиной, а радостные и обманчивые мечты проносились одна за другой. Он уже видел себя хозяином, супругом и фермером в Черной долине. Видел Валентину в роли своей подруги, хозяйки своего дома, ее – самую прекрасную свою собственность. Он мечтал с открытыми глазами, и несколько раз мечты уводили его столь далеко, что он чуть было не заключил девушку в объятия. Когда веселый говор предупредил его о приближении Луизы и Атенаис, он бросился в дальний конец гумна и укрылся за скирдами ржи. Здесь он разрыдался как дитя, как женщина. Никогда еще в своей осознанной жизни он так не рыдал, он оплакивал мечту, которая на миг вырвала его из мира действительности и, даровав ему несколько волшебных мгновений, наполнила душу таким счастьем, какого он еще не испытывал в реальной жизни. Когда он осушил слезы, когда вновь увидел Валентину, по-прежнему безмятежно кроткую, вопросительно и участливо глядевшую на него, он почувствовал себя вдвойне счастливым: он думал, что быть любимым наперекор людям и судьбе куда почетнее и радостнее, нежели добиться без труда и риска законной привязанности. Он с головой погрузился в обманчивое море желаний и на крыльях мечты вновь унесся в призрачную даль. За столом он сел рядом с Валентиной – так ему легче было воображать себе, что она хозяйка его дома. С какой охотой и удовольствием взяла она на себя все хлопоты: резала хлеб, раскладывала по тарелкам еду, радуясь, что может услужить каждому. Глядя на нее, Бенедикт, ошалев от счастья, протягивал ей тарелку без тех обязательных слов вежливости, что непрестанно напоминали бы о светских условностях и разделяющей их пропасти; протягивая ей тарелку, он просто говорил:

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Предыдущая страница Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Валентина. Леоне Леони (сборник) - Жорж Санд



Вообще очень талантливо! Согласна, что особенно по вкусу роман придётся любителям классики!)
Ирина
19.10.2013, 15.57





Эту книгу может осилить только любитель классической литературы и классичкеского языка.
В.З.-64г.
17.07.2012, 11.57






Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры