Разделы библиотеки
Соблазнить верную - Татьяна Золотаренко - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Соблазнить верную - Татьяна Золотаренко - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Золотаренко Татьяна
Соблазнить верную
Аннотация к произведению Соблазнить верную - Татьяна Золотаренко
Я драматург, недавно заявивший о себе на театральных подмостках. Страстно люблю жизнь, страстно любил женщин. Мне казалось, что каждая из них – актриса, украшающая собой сцену моей жизни. Наверное, так и было… до появления одной примадонны, обладающей подлинной красотой и высокой моралью. Думаете, я влюбился? Нет. Поставил цель во что бы то ни стало сделать её рабой своих желаний. К чему это привело? Я сам стал рабом! Думаете, любви? Опять мимо – страсти. И безответность моих чувств заставила решиться на абсурдные вещи, едва не разрушившие мою жизнь.Роман в жанре магического реализма.
| Следующая страница |
Глава 1. «Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает»
Туманный свет от прожектора освещал пустующую сцену. В зале стояла звенящая тишина. Аню гримировали в три пары рук и, закрыв глаза, она только отдалась во власть играющих на лице кистей. Через час премьера, и ее сердце вздрагивало от этой мысли.
– Твое место в первом ряду, – вдруг откуда-то прозвучал голос Вадима Яковлевича.
– Что значит… в ряду? – отчаянно воскликнула она, не отрываясь от процесса гримирования. – Я актриса!
– Ты – зритель! – Резко подчеркнул тот.
Внутри что-то оборвалось. Сначала захотелось убежать… Но сиюминутно было принято решение остаться и противостоять этой несправедливости…
– За что? – подавив в себе слезы, Аня с мольбой посмотрела куда-то вверх, стараясь сдержать рыдания, дабы сохранить грим на лице в должном виде.
– Смотри и поймешь!
Она, и правда, оказалась в партере. Осмелившись поднять взгляд на сцену, Камушкина с ужасом обнаружила, что в образе ее героини на подмостках показалась другая женщина.
«Что за… недоразумение? Это как называть? Режиссер нашел дублёршу, похожую на меня, словно две капли воды?» И она… да, нужно признать, что эта актриса – подлинная Милена Маркова! И роль идет незнакомке куда лучше, чем Камушкиной. И белое платье с открытым декольте, играющее «лепестками» и летящее при ходьбе, – оно к лицу этой актрисе куда больше. И взгляд… этот соблазняющий манящий взгляд Милены… Вадим добивался от Ани именно такого образа, который ей оказалось немыслимо тяжело исполнить.
Но исключительно не хотелось признавать, что роль чужая. И этот факт тяжело не заметить окружающим… О Боже! Зрители увидят и сразу отметят, что Анна Камушкина – бездарна! Что она не сумела справиться с ролью легкомысленной распутницы Милены, а дублёрша, по сравнению с ней, оказалась на высоте… Какой позор! Что будет с карьерой актрисы?
«Так, успокойся, Аня! Возьми себя в руки!» – мысленно вторила она.
Вернемся к пьесе: что это за акт? Сквозь застилающую пелену слез Анна попыталась рассмотреть происходящее на сцене. Кто-то переиграл постановку? Внёс правки в сценарий?
– Сценарий правишь ты сама, – откуда-то шептал Вадим.
– Перестаньте прикидываться суфлером! – возмутилась Аня. – Вы навязываете мне фальшивые вещи!
Ее сердце сходило с ума от ревности… на сцене должна быть она! Это она, Аня – ведущая актриса. И главная героиня не сможет без нее! Так, сейчас она что-то предпримет… и покажет, кто здесь лучший и кому принадлежат аплодисменты зрителя.
Но… динамичная смена интонации музыкального сопровождения вместе с появлением новых декораций на мгновение остановили ее порыв… Милена Маркова застыла на сцене в ожидании…
А это кто? Из-за открытых кулис появился образ новой героини… и, кажется, она тоже была… главной. Роскошное платье, холодное лицо, надменный взгляд… на голове сверкала диадема.
– Я – королева сцены, – торжественно представилась актриса.
И тут Аня не выдержала и, вскочив со своего места, воскликнула:
– Ты – самозванка!
И только потом она задалась вопросом: что за дешевые реплики? Что за ничтожный спектакль? Где драматург? Он вообще видел этот позор?
Нужно прекращать фарс и открыть всем, кому на самом деле принадлежит эта роль. Взбежав на подмостки, Аня приблизилась к обеим актрисам, и сквозь тщательный грим на их лице она вдруг сумела рассмотреть то, что вынудило остолбенеть на месте: у обеих актрис… одинаковые черты лица… и эти черты принадлежали ей, Анне!
– Вы… кто такие? – озлобленно спросила Камушкина, готовясь собственноручно сбросить двойников со сцены.
В ответ «королева» приложила руку к груди и, представляясь, монотонно произнесла:
– Тщеславие! – затем указала в сторону Милены Марковой: – Блуд! – и, к огромному удивлению, указала на Аню: – Зависть!
Повторив круг, она проговорила:
– Тщеславие. Блуд. Зависть. Тщеславие. Блуд. Зависть.
Это звучало вновь и вновь, монотонная «считалочка» и гипнотическое наблюдение за движением пальца вскружили ей голову, и Анна проснулась.
Глава 1. «Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает»
Он видел ее ангелом… таким лёгким, грациозно плывущим, чуточку оторвавшись от земли, словно хождение не было ему знакомым. В этом грязном городе остались ангелы? Они еще существуют? Но как выживают среди копоти гнева, каверзного сплетничества, едкой и противной гордыни? Нет! Она – не ангел, она – простота, вопиющая и непосредственная.
Среди всех этих «штучек» с тщательным и броским макияжем, которые демонстрируют себя некими избранными персонами, Анечка казалась простенькой провинциальной девчушкой. Нет, ее нельзя назвать неухоженной или старомодной. Она выглядела утонченной и какой-то… возвышенной, что ли. Настоящей, такой, как тургеневская девушка: образ абсолютно непопулярный в нынешнее время, но так необходимый губящему себя обществу.
И даже в таком культурном месте как театр необыкновенность Анны Камушкиной сильно ощущалась. Что-то невероятное таилось в образе, живущем внутри каждой женщины и скрывающимся от глаз мужчины для того, чтобы явиться во всей своей красе в самый неподходящий момент.
Наверное, Вадим Яковлевич так представлял себе женскую загадку – такую неповторимую и обязательно присущую изюминку, несколько отличаемую особенности одной женщины от другой. Но ему, человеку с творческой душой и горячим темпераментом, в тридцать пять казалось, что они уже давно потеряли свое умение скрывать внутри себя тайны – все изюминки были им обнаружены и приняты на вооружение. Поэтому Анечка Камушкина, не так давно появившаяся в его жизни, стала не просто неопознанным объектом, но и каким-то предвестником открытия нравственного раритета.
Вадим Яковлевич, всего-то на десять лет превосходивший в возрасте это очарование, поначалу попросту не знал, как себя вести в ее обществе.
«Да она манит меня! – едва сдерживая в уголках губ похотливую ухмылку, говорил он. – Сама ведь притягивает. Нравлюсь, что ли?»
И правда, легко взмахнув кистью, Анечка что-то шептала, бросая в его сторону томный взор. Зовет? Хотелось подойти, как вдруг по отведенному взгляду стало понятно – репетирует. «Ковалев, ты – в театре», – с недовольством он мысленно себя «ущипнул», приземляя нахлынувшее вожделение.
Но Сергей, сценарист и исполнитель главной роли, прервал посадку его мыслей внезапным вопросом:
– Вадим, где ты взял эту прелесть? К моему великому сожалению, замужнюю прелесть.
Режиссер только криво улыбнулся и отвел взгляд, пряча за мнимым равнодушием образ проснувшегося хищника.
– Да позвонил один товарищ, попросил посодействовать… Счеты старые. Родственница его какая-то. Пригласил на пробы. А она талантливой оказалась.
Лицо Ковалева предательски покраснело. Сивков делал вид, что не замечает смущения начальства. А может, и правда, не замечал.
– Откуда ты знаешь, что замужняя? Кольца-то нет, – со скрытой досадой поинтересовался Вадим, бросая беглый взгляд на правую руку Анечки, застывшую в воздухе.
– Так вы тоже вроде женаты, – отметил с иронией Сергей и указал взглядом на пустующий палец режиссера.
Тот недовольно скривился.
– Да мало оно мне, располнели пальцы… Никак не дойду в ювелирную, чтоб раскатать.
– А-а-а, – продолжал улыбаться тот, прекрасно осведомленный истинными причинами отсутствия обручального кольца. – Моя сестра Ольга с Анной сдружилась. Учились они в одной школе актерского мастерства. Кое-что знает о ней. И о замужестве тоже.
– Правда, что ли?
– Да.
– Почему я не видел данных в ее анкете?
– Не могу знать.
Тот задумчиво потер лоб.
– А муж где?
– О… муж где-то или на заработках, или еще по какой-то причине за границей… кажется… не помню точно.
– «Не помню точно», «вроде как», «или-или»… Сивков, что ты мямлишь?.. Готовься к репетиции! Толку от тебя…
Это прозвучало с раздражительностью самодура, и Сергей нахмуренно уставился в скомканные листы сценария. В такие минуты их приятельские отношения оказывались за пределами театра. А ведь не успел подчеркнуть профессионализм Вадима замечать совершенно не выделяющихся, но удивительно талантливых людей! Ковалеву это было дано! Как он подбирал труппу – одному Богу известно, но так редко ошибался в выборе. И сейчас: кто заметил бы эту простушку, хоть и милую, даже можно смело заявить – притягательную? Да никто! А с ролью Милены Марковой, созданной самим режиссером, Анечка будто сливалась в одно целое. И это оказалось очевидным еще на кастинге.
Ковалев продолжал наблюдать за Анной, услаждая взор невероятно соблазнительным для себя зрелищем. В ней столько эмоций… столько страсти! И эта страсть не обезоруживалась очевидностью: она была засекречена под платьем с тщательно закрытым декольте, длиной «макси», и невысоким разрезом сбоку, несмело открывающим ногу при ходьбе… или нет… к чему тут платье и прочая тленная требуха? Откровенность Анечки виднелась где-то на дне глубокого кареглазого взгляда, в каждой нотке сбивчивого дыхания. Она еще волновалась, когда настраивалась на роль. И так заманчиво волновалась… Эх, почему он только не на месте Сивкова? Может, вспомнить годы актерства и взять на себя этот персонаж?
– Камушкина, зайди! – громко крикнул Ковалев, приоткрыв дверь гримерной.
– Да, Вадим Яковлевич? – Анечка пронзала его сияющими глазами, выразительность которых подчеркивали зардевшиеся щечки…
Хвост заколотых кверху волос немного съехал и ослабил несколько выбившихся прядей, чуть прикрывших ее лицо и лоб. Глотнув воздуха, Вадим удержал мысленные порывы закружить милашку вокруг себя.
– Вы не до конца заполнили анкету, – отвернувшись к зеркалу, он протянул бумаги.
Почему-то своим взглядом драматург устремился в ее смущенное отражение. Так оказалось проще беседовать…
– Простите, Вадим Яковлевич, – взмолилась Анечка, – я действительно оставила это на «потом». В итоге забыла и отдала в таком виде… Бог мой, как же я так?
Растерянно рассматривая пустующие графы, она подняла виноватый взгляд.
– Я сейчас же все исправлю! – ободрившись, пообещала она.
– Разумеется, – иронично прищурившись, говорил он, временами поднимая глаза на ее отражение.
А она так забавно оправдывалась, обращаясь к затылку режиссера, что это не могло не умилять. Он снова улыбнулся, но, подавив в себе иронию, тут же строго добавил:
– Вы не указали, что замужем.
– Ах, да… – она уткнулась в анкету. – И возраст ребенка… Простите, ради Бога.
– На пробах вы мне показались совершенно юны.
– Так… вы же паспорт смотрели.
– Правда! – Ковалев внутренне рассмеялся, ведь несколько минут назад мысленно считал разницу в возрасте.
Совсем памяти нет. Да какая может быть память, когда перед глазами такое диво, затмевающее мужской разум? Этот взгляд, полный наивного восхищения, совершенно сбил его с толку. Хотя нет. Дело еще в том, что Ковалев пытается идеализировать ее образ в своем сознании. Для чего? Для создания чего-то новенького. Он ведь сам «лепит» своих любовниц… все они – актрисы, с которыми воплощать в жизнь творческие идеи гораздо легче, чем с материально настроенными и приземленными девицами. Такими как, скажем, его супруга Мария.
Долой мусор в голове! По факту… Возраст ребенка – семь лет. Карина Владимировна. Муж, Владимир Николаевич, тридцать два года. Анне – двадцать пять. Они поженились, когда ей было восемнадцать. По залету, что ли? Ну да. Так ведь и получается! Зачем в восемнадцать выскакивать-то? О любви в этом возрасте мало что известно. Разве что о пылкой влюбленности… Всё понятно.
На губах Вадима скользнула самоуверенная улыбка. Брак по залету в юности, муж где-то в разъездах, судя по всему, давно. А место работы главы семейства? Информации нет.
Проще говоря, девочка одинока и наверняка жаждет мужского общения. Это заметно даже по ее ожидающему взгляду, бросаемому в сторону Ковалева, когда он оказывается где-то рядом. Нельзя упустить прекрасный момент единения. Нельзя. Он прямо чувствует всеми фибрами ее отклик на жажду своего тела. Нужно просто подобрать момент.
Оценивая манеры поведения, Анна скромна и безрассудно бросаться в его объятия не станет. Нужно просто распалить в ней страсть, напомнив о невыносимости женского одиночества… о незаслуженности такой тяжкой участи… о возможности растаять в мужских объятиях… От развития этой мысли Вадим Яковлевич ощутил пульсирующие отзывы тела на идеи и мелькающие в голове варианты их соития…
Да, многие женщины «проходили» через него на съемочной площадке и даже в этой труппе. Одни уходили, другие оставались. Несколько раз уходила супруга. Но он настолько привык к разнообразию женского внимания, большому выбору соцветия фигуристых тел, что отказываться от этого удовольствия просто был не в силах. Да всю жизнь он пользовался популярностью у женщин! Всю сознательную жизнь! А после того, как стал именитым актером, (пусть второсортных фильмов – неважно), а затем – и режиссером, его популярность росла на глазах.
Поэтому сейчас абсолютно не лишне было бы пополнить свою коллекцию трофеев очередным скромным «оскаром» особенного героя-любовника. Наверное, это нормально для актеров – всегда играть чью-то роль. Даже в жизни.
Он присматривался к Анне издалека, порой флиртуя на ее глазах с другими актрисами, отталкивая от себя, считая это маленькой победой, и тут же незамедлительно подманивал, расхваливая ее способности. Она одаривала его тем же восхищенным взглядом, безоговорочно принимающим превосходство своего учителя. Да, это высшее из достижений самых низменных желаний – чувствовать женскую покорность!
– Прекрасное место для обеда, – улыбался Ковалёв, галантно открывая коллегам из труппы двери, едва ли не раскланиваясь, чем вызывал в них умилительный смех.
Нравилось девчонкам такое настроение режиссера: если он обходителен и вежлив, значит, можно немного выдохнуть, поскольку обычный ритм босса в рабочем режиме несколько напрягал.
– Анечка, позвольте вас на секундочку, – отвел ее за руку в сторонку и посмотрел в глаза.
На какой-то момент замер, взглядом выдавая безмерное восхищение ею, дабы она заметила свою особенность среди прочих актрис. И чтобы знала: режиссер весьма заинтересован ею. Но сейчас ее реакция на его учтивость несколько шокировала Ковалева своей холодностью.
– Я хотел поручить вам очень ответственное задание, – он старался подключить ту соблазнительную нотку в голосе, которую особо отмечали женщины.
– Я буду счастлива выполнить ваше поручение, – поспешила обрадоваться Анечка.
Удержав внутри себя умиление, Вадим Яковлевич попытался состроить на лице строгость.
– Старайтесь улыбаться почаще на благо нашей труппы. Актеры наверняка уже отметили, что ваша улыбка, словно утреннее солнце, крайне благоприятно влияет на мое настроение, часто страдающее меланхолией…
– Вы страдаете меланхолией? – недоверчиво удивилась Анна.
– Ей-богу! – он наигранно округлил глаза, приложив руку к груди.
Снисходительно переведя дух, она спросила:
– А по существу есть поручения, Вадим Яковлевич?
Это прозвучало без претензий, требовательности либо какого-то недовольства, но с особой искренностью и задором, будто Анечка поддержала шутку, но не забыла и о деле.
– Есть. Сформирую приказ, – с улыбкой ответил режиссер.
– Очаровательно, – так же холодно произнесла Анечка и вопросительно подняла брови домиком. – Я пойду?
Драматург готов был раскланяться, но только учтиво уступил дорогу.
– Вадим, зачем она тебе сдалась? Вроде бы и на внешность не броская, не дефилирует походкой, как ты любишь. В ней так мало секса, а тебя все тянет.
За чашкой кофе Сергей с ухмылкой реагировал на комментарии Ковалева, бросаемыми в сторону сидящей за соседним столиком Анны.
– Не могу сказать. Такие невинные голубки не менее притягательны, чем доступные самочки… Может, даже больше. Хотя я всех женщин люблю.
– Ты ведь видишь, что она замужем. Хранит верность…
– Слушай, Серега, ты с луны упал? Любая баба нуждается в сексе не меньше чем мужик…
– А ты откуда упал, Яковлевич?
– В смысле?
– Что за деревенский сленг «баба», «мужик»?..
– Это мой словарный запас еще с детства. Не подлежит контролю, когда эмоционально чем-то возмущен. Сути это не меняет: запомни, именно в страсти женщина жаждет чувствовать доминирование мужчины. И хотя бы изредка даже феминистка ощущает нужду в мужской силе. Если эта сила давно не касалась ее тела, можешь мне поверить, при тщательно спланированных действиях и удачно подобранных моментах можно сделать так, что даже самая верная станет инициатором связи и бросится в твои объятия. А если она «голодная», ее невозможно не суметь соблазнить… просто нужен подход. Красивый, правильный подход. Поверь опыту старого Казановы.
– Ой-ой, Ковалев, ты заносишься! – скривился с неким отвращением Сивков. Порой приятель немыслимо раздражал своим выпендрёжем. – И вообще, тебе не лень тратить время на планирование и замысловатую стратегию? Зачем это надо, когда почти весь коллектив у твоих ног…
– Теория запретного плода работает – это раз. Второе, ты не представляешь, какие фанфары дребезжат во мне звуковыми вибрациями не только в теле, но и сознании от мысли о победе над чем-то особенным. Я слепну в такие мгновенья от фейерверков перед своими глазами.
– И эти фейерверки твоих рук дело? Что дает это лично тебе, помимо секса? Должна быть причина…
Саркастически настроенный Сергей явно не понимал Вадима и серьезности его намерений.
– Это придает уверенности в себе и благоприятно влияет на результат творческой работы, – объяснил Ковалев. – Даже не просто благоприятно, а порой феерически!
– Я так понимаю, опыт у тебя в укрощении верности уже присутствует? – с горькой иронией предположил Сергей.
– Разумеется, – глаза Вадима дьявольски сверкнули. – Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает.
И его заводило, что с Анечкой несколько иначе обстоят дела, чем, скажем, с теми девушками и женщинами, которые после недолгих сопротивлений все же оказывались в его объятиях, – она виделась ему чистой. Даже ее сознание казалось кристальным и внеземным, ибо это проявлялось в лучезарности мечтательного взгляда. Если бы в ее анкете не было речи о ребенке, то Ковалев однозначно сделал бы вывод, что она… девственница. Именно это умение вводить в заблуждение… ее умение… распаляло в нем утопический интерес, погружаемый в самую бурную и отборную фантазию.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры