Сокол - Светлана Раимовна Ляндина - Читать онлайн любовный роман

2 Страница

– Уже лучше. Видимо, вчера набегалась по врачам и совсем выбилась из сил. Еще эта непривычная жара. Когда в Питере было тридцать градусов? Уже устала. Поскорее бы родить.

– Да, ты что! У тебя всего пятый месяц.

– Четыре, – уточнила она. – Не преувеличивай.

– Мишка тебя возил в больницу, или ты сама?

– Миша. Я бы сама не доехала. В автобусе жарко, а на такси дорого.

– Он отпрашивался с работы?

Ее раздражают подобные вопросы. Миша обязан возить ее везде, куда только жена не укажет пальчиком. Она беременна, а дела подождут, и не важно, что его могут уволить с работы или лишить премии.

– Он отпросился всего на один день.

– Молодец, – сказала я, как можно спокойнее. Только бы она не учуяла мое раздражение. – Он у тебя замечательный муж.

– У вас и родители замечательные, – пропела Лиза сладким голоском. – Каждый раз удивляюсь, как твоя мама с таким трудным характером, воспитала сына, сделала из него настоящего мужчину. Моих мальчишек постоянно ругает, а Мишу балует. Видно, что он вырос в любви.

– Это не мама его баловала, а папа. Весь груз семейного «счастья» упал на женские плечи. Папа с нами только гулял на улице да купал в ванной в детстве, все остальное досталось маме.

– Так во всех семьях.

– К сожалению – да.

– Ваш папа тоже строгий мужчина. Я его даже побаиваюсь. Как посмотрит, так ноги дрожат.

– Папа – бывший военный. Но, он спокойный, в отличие то мамы. Вот ту надо бояться. Она всегда держала нас в ежовых рукавицах, не давала расслабляться. Мишке часто от нее доставалось. Я была хитрее и старалась не нарываться на скандал.

– Все равно они хорошие, – подытожила Лиза. – Тебе повезло, и мне.

– Хорошо, что ты так думаешь. Не все снохи находят общий язык со свекровями.

– Ты тоже любишь Юрину маму.

– Она замечательная, как и его отец.

– Вот видишь, как нам повезло! – обрадовалась она.

Лиза – позитивный человек. Поэтому мы дружим. Я вцепилась в нее мертвой хваткой, как только нас посадили за один столик в детском саду. Черное и белое. Я строгая, она мягкая. Я десять раз подумаю, она бросается в омут с головой. Я практичная, она швыряет деньги на ветер. Я скажу «нет», она всегда говорит «да».

Моя практичность выражается и в выборе друзей, и в работе. Лиза общается со всеми: со старушками на лавке возле дома, с продавцом в магазине, с учителем в школе, со случайным прохожим. Я подпускаю к себе только «выгодных» людей, тех, от кого есть хоть какая-то польза. Пусть мелкая. Не терплю «мусорных» субъектов. Бывает человек интересный, а бывает пустой. Пустого проигнорирую, к интересному подойду.

– У Юры скоро отпуск? – спросила Лиза, чавкая в трубку.

Уже жует сладкое.

– Через неделю.

– Куда поедете?

– Никуда. Вчера он поставил меня перед фактом – они с друзьями едут на рыбалку.

– А ты?

– У них мужская компания. К тому же, я терпеть не могу походы. Мне нужен комфорт и нормальный туалет.

– А потом у тебя закончится отпуск. Так и не увидите друг друга.

– Вот это новость! – воскликнула я. – Удивила. Когда мы вместе отдыхали? Вспомни, каждый раз одно и тоже. У него – друзья, а я батрачу, или на даче у его родителей, или дома. Вот поэтому я не обменяла путевки на деньги. Всем сказала, что нельзя.

– Хорошо, что ты съездила в Канны. Когда выпадет еще такая возможность?

– Теперь я стану умнее. Больше не буду сидеть дома, как монашка, куплю путевку на следующее лето, оставлю Аню с родителями и уеду.

– Почувствовала вкус, – с обидой сказал Лиза. – Теперь будет тянуть. Только сильно не разгоняйся, Вер. Это ни к чему хорошему не приведет.

– Я не собираюсь больше изменять мужу. Дело не в этом. Я хочу нормально отдыхать, а не вылизывать квартиру или сажать картошку в огороде. Пойми! Если Юра не проводит со мной время, то придется отдыхать одной, баловать себя, приводить мысли в порядок. С моей работой это необходимо.

– Ты права.

Она всегда поддержит меня. И когда я права, и когда не права.

Пришла осень. По всем правилам, вылилась дождями, порадовала пасмурным небом и холодными ветрами. Я приступила к работе. Юра после похода с друзьями уехал на пару недель, на дачу к родителям, помогать с уборкой урожая. К тому же отец надумал сломать старый сарай за домом.

В начале сентября объявился Игорь из Новгорода. Я про него забыла, но он настойчиво дозвонился до меня. Извинился и сказал, что не сможет в ближайшее время вырваться из дома, так как его жена сломала ногу, а дочка подхватили страшный грипп. Я ответила, что ничего страшного, и он сразу же начал договариваться о следующем свидании. Тогда я отшила его уже грубо, не церемонясь. Отдых прошел, и отношения тоже. У меня муж, ребенок. Он понял и больше не позвонил.

Утром перед работой я выпила крепкий кофе. Только дошла до двери, как почувствовала во рту неприятный вкус, будто съела соленый лимон или проглотила живую лягушку.

От мысли о лягушке, стало еще хуже, и я пулей рванула в ванную комнату, прямо в сапогах и куртке.

– Зайчонок, с тобой все в порядке? – крикнул Юра.

Оторвавшись от унитаза, я ответила:

– Да.

Желудок вывернулся наизнанку. В голове шум. Он всегда появляется после рвоты.

Странное состояние. И вдруг в голову пришла неожиданная мысль. Беременна. Наконец-то!

Вечером после работы я забежала в аптеку, взяла тест на беременность, а потом еле дождалась автобуса. Нервы на пределе. Поскорее бы узнать – да или нет.

Я забрала дочку из детского сада.

– Можно я поиграю в твоем телефоне? – спросила она, когда мы зашли в квартиру. – Я чуть-чуть.

– Можно.

Она удивилась, но ничего не сказала, схватила телефон и убежала в комнату. Я заперлась в ванной. Тест новый, показывает не только результат на беременность, но и срок. Через пару минут я медленно стекла на пол. Положительный. Но самое страшное, что срок большой двенадцать недель. Значит, это ребенок Соколова.

В желудок воткнулась первая иголка.

Как во сне, я добралась до комнаты дочери, забрала у нее телефон и записалась на прием к врачу.

Через час с работы пришел Юра. Как обычно не взглянул в мою сторону, только поцеловал в затылок и тут же направился на кухню. Ужин остыл. Он съел макароны с котлетой прямо из кастрюли, холодными. Лень разогреть.

– Завтра работаю допоздна, – сообщил он. – Буду только около одиннадцати.

Я села на табуретку напротив него.

– Почему? У вас соревнования?

– Проверка приезжает.

– А-а.

– У тебя как дела на работе? Дети не достали?

– Да нет. Все спокойно.

– Понятно, – равнодушно сказал он и встал из-за стола. – Пойду. Спасибо.

Помыл посуду, одну вилку, а потом ушел на свой любимый диван, который уже протерся в одном месте, там, где чаще всего находится его задница.

– Доченька, здесь идет Губка Боб! – крикнул он из комнаты.

– Ура!

По коридору побежали детские ножки.

Муж! Разве это муж? Видит, что у меня глаза на мокром месте, но не о чем не расспрашивает. А зачем? Вдруг я нагружу его «своими» проблемами. У него-то их нет. Только работа и проверка!

Я позвонила маме. Даже Лиза не сможет сейчас мне помочь.

– Мамочка, привет.

Я прикрыла дверь на кухню.

– Привет.

Ее насторожил мой тон и слово «мамочка».

– У меня проблема.

– И сколько недель твоей проблеме?

– Что?

Я сначала не поняла вопрос, а уж потом дошло.

– Я же не глупая, – грубо сказала она. – Все вижу. Тебя мутит от еды, голова кружится, похудела, нервная стала.

– Три месяца.

– И в чем проблема? Юра не хочет ребенка?

– Я не хочу.

– Почему? У Миши вон третий на подходе, а ты второго не хочешь?

– Мам…

– Что случилось, Вера?

Я заплакала. Давно со мной такого не было.

– Это не Юрин ребенок.

Тишина. Если даже маме нечего сказать, то…

Она тоже заплакала. Я услышала в трубке тихие всхлипы.

– Мамочка.

– Что же ты наделала, дочка? Юра такой хороший мальчик. Ну, почему?

– Это вышло случайно. Я сделаю аборт. Лишь бы теперь Юра не узнал, а то он сразу подаст на развод. А я не хочу потерять его из-за своей глупости.

– А тот мужчина? Ты встретила его во Франции?

– Мы жили в одном отеле. Но, он русский.

– Он знает о твоем положении?

– Нет! Ты что! Я его больше не видела.

– Он остался в Каннах?

– Думаю, уже вернулся в Россию. У него началась учеба.

У мамы чуть сердце не остановилось.

– Он твой ученик? Вера! Ты не могла…

– Нет, нет, мам! Он учится в университете. Я не извращенка, и не бросаюсь на детей.

– Хорошо, – тихо сказал она. – И что дальше? Ты расскажешь Юре?

– Если расскажу правду, он уйдет от меня. А так… Сделаю аборт, он даже ничего не узнает. Во всяком случае, другого выхода нет. Я не могу оставить ребенка.

– Не забывай, у тебя отрицательный резус крови. Потом не сможешь родить.

Я схватилась за голову. Юра так мечтал о сыне, мы долго об этом говорили, строили планы. А теперь все может разрушиться: и наша семья, и наши отношения.

– Что мне делать, мам?

– Думай сама. Как я могу решать за тебя?

– Я ждала от тебя совета. Ты у меня самая умная. Подскажи, что делать? Я не могу сказать Юре, что это его ребенок. Он догадается по срокам.

– Ну, во-первых, – строго сказала мама, – ты должна сообщить эту новость настоящему отцу ребенка. Ему тоже придется принимать решение, не только тебе. Во-вторых, Юра должен знать.

– Зачем? – испугалась я.

– Что, зачем? Ты так и будешь обманывать мужа? Один раз предала и дальше продолжишь? Не унижай любимого человека, если ты его любишь.

– Люблю.

– Не знаю, Вера. – Голос стал тише, видимо она прикрыла телефон рукой. – В последнее время мы тебя с отцом не узнаем. Ты стала капризной, придираешься к Юре по каждой мелочи, Ане часто достается. Все тебе мало, все не так. Что с тобой происходит?

– Я капризная? Ты не спутала меня с Лизой?

– Вот опять прирекаешься?

– Мама?

– Следи за своим тоном. Ты снова упустила прекрасный шанс промолчать.

– Мне не до твоих приколов.

– Ах, простите, – съязвила она. – Тебя все не устраивает: и муж, и работа.

– А тебя устраивает твоя жизнь?

– Если бы не устраивала, бросила бы все и уехала. Брак – это не только секс и дети, это большой труд, работа над собой. Именно над собой, а не над характером супруга. Вышла замуж – терпи, живи с тем, кого впустила в постель. Любовь – интимная вещь. Не надо бросаться в объятья каждого, кто покажется тебе лучше мужа. Таких в жизни будет много. Поверь! Я встречала и так же плакала в подушку, но не доходила до крайностей. Брезгливая была, это и спасло. А сейчас думаю – бог отвел.

– Я никогда не изменяла мужу.

– Это и странно. Ты всегда была птица высокого полета. Мы с отцом удивлялись, как вы с Юрой так долго прожили под одной крышей. Он парень простой, приземленный, а тебе нужно то, чего трудно достать рукой.

– Ты так думаешь?

– Да. Только тебе лень подпрыгнуть.

– А если подпрыгну?

– Смотри, не разочаруйся. Иногда птицы в небе только кажутся красивыми и независимыми. На самом верху кружат хищники. Я не буду учить тебя, Вера. Ты сама умная. Но кое-что скажу. Юра – зять, ты – наша дочь, мы поддержим тебя при любом раскладе.

После разговора с мамой, на душе стало еще тяжелее. Теперь, я разрываюсь в сомнениях. Что, если оставить ребенка и сказать Юре правду? Он уйдет от меня или простит?

Не простит. Сразу соберет вещи и съедет к родителям, будет настраивать Аню против меня. Свекровь со свекром отвернуться. А папа с мамой… Ужас! Что с ними будет?

Так зачем мне ребенок?

Перед сном я залезла в интернет. Юра уснул на диване, так и не досмотрев фильм. Аня еще немного поиграла с куклой и тоже легла в кровать. Я приглушила свет в комнате, села за компьютер и забила в поисковик «Компания – Сокол». Как обычно, Википедия вылезла на передний план. «Сокол – хищная птица, хоть и выглядит безобидной. Благодаря узким клиновидным крыльям, способен ловко маневрировать, развивает необычайно большую скорость в пикирующем полете. У молодых соколов маховые перья более длинные и широкие, что позволяет птенцам лучше удерживаться в воздухе». Второй сайт выдал фотографию Александра Ивановича Соколова. Раньше я никогда не интересовалась им и даже знала, как он выглядит. Старый, сморщенный человечек с копной черных волос на голове. Очки в золотой оправе и ярко-синие глаза. Худой, высокий. Спина прямая. По лицу и морщинам на лбу, видно, что он мало улыбается и часто хмурится. Щеки дряблые, но волевой подбородок.

Я прочитала статью. Ничего интересного. Папа рассказывает гораздо больше, чем новости в интернете. Потом нашла Виолетту Филипповну. Она, как и все богатые женщины, изображает из себя праведницу, посещает разные благотворительные мероприятия и принимает участие в раскрутке малоизвестных художников и модельеров. Алик не упоминается ни на одном сайте. Есть только единственная фотография на странице университета. Он лучший ученик года.

В понедельник я попала на прием к гинекологу. Ничего нового он не сказал. Двенадцать недель. Резус крови отрицательный, аборт делать нельзя.

Я вышла из больницы и направилась в сторону школы. Еще успею на третий урок.

На телефон пришло сообщение: «Привет. Как дела?».

Номер не знакомый, имя не указано. Я не ответила, убрала телефон в сумку. Снова кто-то из моих учеников ошибся номером.

Только прошла пару метров, как позвонил Юра.

– У тебя занятие? – спросил он. – Не отвлекаю?

– Сейчас перемена, – соврала я.

– Вер, мне на работе дали бесплатную путевку в санаторий. Поедем в выходные?

– В эти?

– Да. На два дня, с вечера пятницы по воскресенье. Тут не далеко, под Выборгом. Место хорошее, и кормят пять раз в сутки.

Осень, начало октября. Совершенно нет желания ехать в такой холод за город.

– Что мы там будем делать?

– Я тебе вечером скажу, – загадочно произнес он, – на ушко.

– А как же Аня?

– Путевка на двоих. Оставим ее у родителей, они давно жалуются, что редко ее видят.

Я согласилась. Нам нужно время, чтобы серьезно поговорить.

Трудно. Тяжело. Всего пять дней. Или я потеряю мужа, или подпрыгну. Высоко-высоко.

Вечером дома я почувствовала резкую боль внизу живота. Пошла кровь. Не сильно, но ярко-алая. Я не решилась сказать Юре, но в душе обрадовалась – вдруг выкидыш? Я набрала номер своей давней знакомой, которая работает фельдшером в скорой помощи.

– Какой срок? – сразу спросила она.

Я ответила.

– Это не шутки, Вер. Сейчас вышлю за тобой бригаду.

Чтобы не пугать Аню, я пошла к Юре в комнату, закрыла дверь и сказала, что плохо себя чувствую. Он тут же начал расспрашивать. От чего и почему?

– У меня проблемы с месячными. Какой-то сбой.

– Это серьезно?

– Не знаю. Лена сказала, что меня посмотрит врач, а потом отпустят домой.

– Я поеду с тобой, – с кислой миной на лице предложил он.

– А с кем Аня останется?

Лицо повеселело.

– Так и быть, останусь.

Сделал одолжение.

Через тридцать минут подъехала машина скорой помощи, а еще через час меня осмотрел врач.

– Придется вас оставить в больнице.

– Зачем? Что-то серьезное?

– Завтра посмотрим анализы и сделаем УЗИ.

Молодой врач попытался меня успокоить.

– Это выкидыш?

– Что вы! Не думайте о плохом.

Наивный. Я мечтаю избавиться от этого ребенка.

– А разве кровь на таком сроке не…

– Нет-нет! – Он упрямо качнул головой. – Такое бывает. Это даже не кровотечение. Все будет хорошо, вы родите прекрасного малыша.

Утешил.

Только я зашла в палату, как посыпались звонки по телефону. Юра успел сообщить всем, что я заболела: моим родителям, своим, Мише с Лизой, друзьям. Последний пропущенный звонок с того номера, что прислал мне утром сообщение. Я снова не обратила на него внимания, и удалили из списка.

Ночью телефон ожил. Очередная смска. Надоело. Сколько можно писать? За последний час я позвонила и поговорила со всеми родственниками, а друзьям отправила сообщения.

Я взяла телефон с тумбочки. В палате темно, все спят.

«Вера, позвоните мне. Игорь из Новгорода»

Он сменил номер, когда понял, что я внесла его в черный список. Я ответила ему тем же, что и сказала до этого. Замужем, больше не о чем говорить.

Утром в больницу пришел Юра. Вид недовольный, руки спрятаны в карманах спортивных штанов, растянутая футболка висит на исхудавшем теле.

– А что если тебя завтра не выпишут? – с претензиями наехал он на меня. – Кто отведет ребенка в садик? Мне некогда, родители тоже на работе. Вчера ты только вышла из дома, а Аня уже залезла в твою косметичку и испачкала помадой весь диван и пол. Я три часа оттирал грязь.

Началась истерика. И непросто капризы, а настоящая паника. Он не привык решать проблемы. Как только что-то случается, Юра тут же находит причины, чтобы улизнуть из дома. Обычно я молчу и глотаю слезы, но тут меня прорвало.

– И что мне сделать? Бежать с кровотечением из больницы, а ты будешь сидеть на диване, и протирать штаны? Или пойдешь с мужиками на рыбалку? – Я стукнула кулаком ему в грудь. Он даже не дернулся, лишь нахмурил брови. – Иди ты в Пизу! Надоело! Как беда, так тебя нет! Вечно прячешься в кусты. Ты – мужик или сраная баба? Для тебя любая мелкая проблема – катастрофа! Орешь, топаешь ногами, но только бы ничего не делать!

– Дура!

– Конечно, я – дура! – еще больше разошлась я. – Вышла замуж за тряпку! Чтоб тебя вантузом обсосало!

– КухнЯ какая-то, – выругался он.

Внизу живота снова кольнуло, хотя утром кровь не шла, только тошнило, и кружилась голова. Бледность разлилась по щекам. Юра испугался, но не за меня, а за то, что теперь я надолго останусь в больнице, и ему придется заниматься ребенком самому.

– Уходи, – тихо сказала я, схватившись рукой за перила.

Он не стал спорить, махнул головой и быстро побежал по лестнице вниз.

Пять дней я промучилась в больнице. Юра сразу же отвез дочку к моим родителям и первые два дня не приходил ко мне, только звонил по телефону. Потом появился, без извинений, но с гостинцами. Я забрала у него пакет с фруктами, спросила про Аню и, без лишних слов, вернулась в свою палату.

Из больницы меня забрал отец.

– Ты не на работе? – удивилась я.

– Взял отгул.

Ради меня он отпросился у начальника.

– Спасибо.

– Что у вас с Юрой?

Новость о том, что мы поссорились, разлетелась по всему городу. Первая позвонила Лиза, глотая слезы и упрашивая меня, одуматься. Потом отчитал брат. Мол, бесишься от жиру и не понимаешь, какое счастье теряешь. Свекровь тоже поплакала, а свекор даже разговаривать не стал, передал через жену, что обиделся на меня.

– Все хорошо, – сухо ответила я. – Аня у вас?

– Юра вчера привез. Не повел в садик.

Мои родители единственные, кто не спросили про нашу ссору. Каждый день они интересовались только мои здоровьем. Мама приносила в больницу домашнюю еду, папа бегал по врачам и узнавал, все ли у его любимой дочери в порядке.

– Я хочу развестись с Юрой.

– Мы так и поняли. – Пригладив лысину рукой, он тяжело вздохнул. – Неужели ничего нельзя исправить?

– Мне не нужен мужчина, который боится проблем. Даже самых маленьких, незначительных. Это глупо. Я всегда считала, что муж – это железная стена, а не истеричка в брюках. Юра хороший человек, но слишком апатичный и…

Я попыталась подобрать слово, которое бы охарактеризовало моего мужа. В голову пришли лишь неприличные выражения. А папа никогда не ругался матом и нас приучил, не позволять себе такую распущенность.

– Он совсем не интересуется мной, – снова продолжила я после небольшой паузы, – и ребенком не занимается.

– Все это отговорки, Вера. Многие люди так живут и не жалуются.

– А я буду жаловаться. Для чего вы родили меня свет? Чтобы быть несчастной?

– Разве ты несчастна? Чего тебе не хватает? Любовь приходит с годами, а все, что раньше – это детские игры. Вы воспитайте дочь, поднимите на ноги, сами чего-то добейтесь в жизни, а уж потом говорите о чувствах.

– Пап, ты живешь не в древние времена. Сегодня у женщин другие взгляды на жизнь. Я не могу упускать время. Если мы не разведемся с Юрой сейчас, то потом будет поздно. Ты же меня знаешь.

– Знаю. Поэтому и ругаю.

Папа не умеет ругаться. Для него откровенный разговор – это уже ссора, почти скандал.

Мои отношения с Юрой всегда были главной темой в доме родителей. Их почему-то не возмущает поведение Лизы, но стоит мне отвести взгляд в сторону и заговорить о свободе, как у мамы волосы встают дыбом, а папа в каждом моем слове ищет угрозу.

Я могу быть верной женой (и была такою!), могу любить, могу разрешить любую проблему. И для этого мне не нужен мужчина. Но уж если он есть!.. Как можно жить с человеком, если он является обузой, камнем на шее?

Мы подъехали к дому и, не заезжая во двор, встали у магазина через дорогу. Пошел дождь, застучал по крыше. Приоткрыв дверку, я еще раз взглянула на отца.

– Зайдешь?

– В следующий раз. Поеду домой, а то Анечка ждет.

– Почему ты не взял ее с собой?

– Отдохни немного. Вам с Юрой нужно побыть наедине.

– Спасибо.

Только я хотела выйти из машины, как он спросил:

– Как ты будешь воспитывать двух детей одна?

– Я сделаю аборт.

– Доча, – он схватил рукой меня за плечо, – может, не надо? Мы с матерью поможем. Дети – это счастье.

Я прикрыла дверь, папа потянул меня к себе на грудь. Большой, добрый. Такой мужчина мне нужен. Чтобы поддержал, обнял, понял, а не прятался в сильном теле и сбегал от мелких проблем.

– Пап, это не Юрин ребенок.

– Мать сказала. Ну что ж, – он пожал плечами, – будем растить. Какая разница, кто отец. Главное, он наш внук.

– Или внучка.

– Тебе еще не сказали, кто будет?

– Нет, рано.

– А тот… – Он засмущался, но все же спросил: – Папаша. Он знает о ребенке? Будет помогать?

– Он сам еще ребенок. Не по возрасту, а по уму. Хотя и по возрасту, еще не мужчина. – Горько усмехнулась я, вспомнив ободранные губы Алика и прыщи на лбу. – Он еще хуже, чем Юра. Маленький дебил с большими амбициями.

– Понятно.

Больше отец не стал поднимать эту тему.

– А как у тебя дела на работе? – поинтересовалась я.

Дождь пошел сильнее, и мне пришлось задержаться в машине. Ни у меня, ни у папы нет зонта.

– Все хорошо. Мне повысили оклад с этого месяца.

– Так теперь мама уйдет с работы?

– Я ей предлагал, но ты знаешь какая она упрямая. Никак не хочет распрощаться со своим комбинатом.

– Вам бы хватило твоей зарплаты.

– Скажешь тоже! За глаза! Я даже не мечтал о таких деньгах. Хорошо, в свое время, Андрей перетянул меня на эту работу, а то бы так и сидел в части, да получал копейки.

– Вы дружите с ним с детства?

– Мы учились в одном классе, а потом оба влюбились в твою маму. Только она выбрала меня.

– Соколов был влюблен в маму?

Вот так новость!

– Было дело, – с гордостью ответил папа. – Нам было по восемнадцать лет. Андрей тогда занимался лыжами. Красавец был. Пел, хорошо танцевал, сочинял стихи. У них вся семья была талантливой.

– И его отец?

– Александр Иванович? – приподняв брови, переспросил отец. – Он – гений. Такой бизнес создал. Не каждому дано! С одной стороны, он был из богатой семьи, и ему не пришлось искать начальный капитал. С другой стороны, не все богатые дети становятся приличными людьми.

– А кто у него был отец?

– Профессор. Умнейший человек, светило науки. И сам Александр Иванович получил ученую степень. Он гениальный математик.

– И как его занесло в бизнес, да еще в строительство?

– Когда пятнистый Миша вступил на престол, и страна пошатнулась от большого землетрясения, Соколов воспользовался ситуацией и открыл свой первый кооператив. Вспомни, что было с наукой в перестроечное время?

– Ее почти не стало.

– Вот именно. Кто-то ударился в пьянство, кто-то на работе прозябал за копейки, а Соколов пошел в строительство. Не самая удачная ниша для того времени, но ему нравилось создавать что-то новое. К тому же Александр Иванович имел определенный блат. В отличие от других бизнесменов, он еще тогда в советские годы, часто ездил за границу и знал многих влиятельных людей. Они помогли, а он отблагодарил их своими услугами.

– Какими услугами?

– Соколов построил много церквей за границей. А ты знаешь, как важна религия для чиновников.

Я усмехнулась. Никогда не думала, что на религии строят бизнес.

– Так он из «новых русских»?

– Скажешь тоже! – закатив глаза, воскликнул папа. – Соколов интеллигентный человек. Умнейший. Я его уважаю.

– Ты знаешь его лично?

– Несколько раз видел и убедился, что работаю на прекрасного руководителя.

В кого же тогда его внук? В бабушку? Но, она тоже умная женщина. Подлая, но дурой не назовешь.

– Ты знаешь внука Александра Ивановича?

– У Андрея сын военный. Павел. Я видел его маленьким, а потом только на фотографиях. Он сейчас где-то на границе.

– Но у Соколова есть еще один сын. Дмитрий.

– Я видел его только в детстве. А вот его сына знаю немного.

– Он тоже талантливый, как и дедушка?

Я съязвила, но папа не понял.

– Мне понравился Алик, – спокойно ответил он. – Про таланты его не знаю, но парень умный, скромный, не кичится своим положением, добрый.

Прикусив язык, я задумалась. А что, если я совсем не знаю Александра? Я видела только одну сторону, а какой он на самом деле, даже не представляю. Мы так мало разговаривали.

– Он работает с дедом?

– Он еще учится. Но скоро, я думаю, придет в компанию. Кроме Алика у Соколова преемника нет. Андрюха не черта не смыслит в строительстве, его сын работает совсем в другой сфере, девочки не потянут бизнес. Остается только Алик.

Старший Соколов настолько древний, что скоро помрет за офисным столом. И тогда корону наденет младший Соколов.

Король умер – да здравствует король! Так и будет. И желание Алика исполнится.

***

– У тебя это первая работа? – спросила Антонина Павловна, взглянув на меня поверх очков.

– Я только проходила практику, но еще не работала.

Мой акцент заинтересовал старушку.

– Ты училась в Германии, а работать собираешься в России? Странно. Обычно, молодежь делает все наоборот. Учатся дома, а потом уезжают за границу.

– Я училась дома, а сейчас уехала за границу.

– Ты жила в Германии?

– Мои родители переехали туда, когда мне было пятнадцать лет.

– Понятно, – спустив очки на кончик носа, она еще раз просмотрела мои документы. – Почему тебя взяли без опыта работы? У нас солидная компания, не так просто попасть в архитектурный отдел, да еще в двадцать пять лет.

Я пожала плечами. Стоит ли ей говорить, что мой отец – друг Соколова. Меня не просто так пригласили на эту работу.

Антонина Павловна не последний человек в компании. Она – главный бухгалтер. Поэтому, для нее важно знать, почему молодая девочка, без опыта работы, получила место, за которое бьются лучшие архитекторы страны.

– Гертман, – прочитала она вслух мою фамилию. – Это не тот Гертман, что создал картину «Квадратные углы»?

– Мой папа художник, – подтвердила я.

Теперь она поняла.

– Вероника Сергеевна даст тебе список документов, которые нужно принести завтра.

– Когда мне приступать к работе?

– Хоть сейчас, – взмахнула морщинистыми руками старушка. – Работы много.

Ко мне подошла женщина в черном платье и дала список, распечатанный на двух листах.

Я заметила, что все сотрудники компании одеты в строгую одежду. Ни каких джинсов и пестрых блузок. Светлый верх, темный низ. Мое красное платье вызвало негодование среди женщин. Обычно в таких нарядах приходят только клиенты.

– Я покажу ваш кабинет, – сказала Вероника Сергеевна.

– У меня будет отдельный кабинет?

– Не совсем. С вами будут работать еще два человека.

Архитектурный отдел ближе всех находится к Башне. Верхушка, элита организации занимает два последних этажа, мой кабинет, больше похожий на огромный аквариум со стеклянными стенами и прозрачной мебелью, находится на девятом этаже.

В первый день я познакомилась со своими соседями по кабинету. Данилой и Сергеем. К вечеру приехал начальник отдела и вкратце рассказал о моих обязанностях.

В жизни все оказалось гораздо труднее, чем было на практике в университете. Другие люди, другие объемы, другой график работы. Тут ты – член команды, винтик в огромном механизме. И это здорово, если хорошо знаешь, что делать. А если ты еще только окунулся в этот безумный мир, то все кажется не таким уж и интересным. Особенно, когда тебя учили совсем не тому, что нужно на самом деле.

Сергея назначили моим «боссом». Теперь я его помощница и по-совместительству ученица. Все по правилам. Пришла – учись у старших, набирайся опыта.

На работу меня пригласил сам Александр Иванович. Как-то раз, когда мы были в гостях у Соколовых, папа заикнулся, что я хочу работать в России, и Виолетта Филипповна напомнила мужу, что у них освободилась должность архитектора.

«С удовольствием возьму такую прелестную девушку»: – сказал Соколов и сдержал слово. Через полгода, после окончания университета, я приехала в Петербург и сразу же приступила к делу.

Папа купил мне небольшую квартиру с видом на Неву. Сначала я хотела снимать жилье, чтобы не привязываться к одному месту, но потом подумала и согласилась. Хорошо, когда есть своя норка, куда не заявится чужой человек, и никто не будет диктовать свои правила. Тут я – хозяйка.

Хозяйка. Непривычное ощущение. Своя недвижимость. Пойти в магазин, купить диван и не думать, понравился он кому-нибудь или нет. Пусть яркий, непрактичный, ткань скользит. На окнах, вместо привычных штор, повесить жалюзи желтого цвета. Одноразовая посуда, за то шелковое постельное белье и дорогой крем для тела.

Мама бы не одобрила…

Мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к новому месту работы. Огромное здание, много людей.

– Я до сих пор не могу понять, как движутся лифты. Куда пойти, с кем говорить?

В обед мы встретились с Антониной Павловной в столовой, и я сразу же напала на нее с вопросами.

– Внизу, при входе, есть схема. – Отодвинув пустую тарелку в сторону, сказала старушка. – Завтра с утра обязательно ознакомься с ней, и тогда поймешь, как передвигаться внутри здания. Здесь все просто. Все лифты идут по определенному маршруту, в разные отделы. Одни поднимаются только до седьмого этажа, другие до девятого. В Башню ведут свои лифты, они спускаются в цоколь, где расположена стоянка для начальства. Ты их не увидишь на схеме. Пятый, шестой, седьмой этажи сданы в аренду другим организациям.

– А что еще есть? Здание такое огромное.

– У нас большой тренажерный зал, бассейн, сауна. Столовая отнимает половину первого этажа.

– Хорошая столовая. Мне нравится.

– Почти ресторан. Многие покупают еду домой. Ты заметила, здесь обедают даже люди с Башни.

– А кто?

– Не верти головой, – одернула меня Антонина Павловна. – За тобой сидит сам сын Соколова. Андрей Александрович, начальник охраны.

Пузатый мужичок с лысиной.

– А рядом кто?

– Игорь Петрович, его заместитель. Хороший мужчина. Вчера его дочь устроилась к нам в компанию переводчиком. Она раньше работала в школе, преподавала французский язык. Сейчас в декретном отпуске.

– Они все с Башни?

– Только Соколов. Но, он всегда крутится среди народа.

Я несколько раз видела Соколова – старшего и ни разу не встречалась с его сыновьями и внуками. Только слышала о них.

– А кто еще из присутствующих с Башни?

– Вот та женщина в синем платье, – она махнула головой в сторону соседнего столика, – работает на десятом этаже.

– Десятый – это тоже Башня?

– Тоже. Только немного ниже, чем верхушка компании. Все сливки сидят на последнем этаже. Это директор и его помощники. Так же внук Александра Ивановича.

– А где находится кабинет Андрея Александровича?

– На десятом этаже. Его не допускают наверх.

– Почему? Он же сын директора.

– Начальник охраны не настолько важная персона, чтобы крутиться среди элиты. К тому же Андрей простой человек, приземленный, любит находиться среди народа. За то всех видит, знает в лицо. А это важно при его должности.

Своего рода «карьерные лифты». Чем выше этаж, тем престижнее должность. Таким же способом строятся офисы в Европе.

– Вы упомянули внука Соколова. Он тоже работает в компании?

– Самый младший, зовут Александром. Он у нас работает второй год. Как окончил университет, так сразу занял пост помощника директора. Умный мальчик.

– У Соколова есть еще внуки?

– Трое, но все пошли по разным дорогам. Я их не знаю, только Алика вижу каждый день. Кстати, он дружит с твоим соседом по кабинету, с Данилой. Они вместе ходят в бассейн, а на работе каждую минуту бегают в курилку. Если заглянешь на первом этаже в стеклянную комнату, то обязательно застанешь их там.

– Почему здесь все стеклянное? Даже мебель прозрачная. Это такой дизайн?

– Директор считает, что нам нечего скрывать. Все, что делается за стенами компании, должно быть видно. У него у самого кабинет с прозрачными стенами. И каждый работник офиса, может наблюдать за работой своего начальника.

– Оригинал.

– Он умный человек.

Папа много лет дружит с Александром Ивановичем. В основном их отношения можно назвать рабочими, но иногда они проводят свободное время вместе: встречаются на выставках, играют в теннис.

Пару раз мы все же были приглашены в дом к Соколовым. Мне понравилась их семья. Александр Иванович произвел впечатление вежливого, интеллигентного старичка, а его жена весь вечер расспрашивала меня о парнях и о подругах. Тоже интересная женщина. Живая. Только немного грубая, хотя очень красивая для такого солидного возраста.

После обеда я вернулась в свой кабинет. Данила еще не пришел, Сергей так и не вырвался в столовую. Много работы.

– На почту скинули документы, – пробурчал он себе под нос, даже не взглянув в мою сторону. – Внимательно изучи материал. Потом будем делать.

Когда я впервые зашла в кабинет, у парней глаза вылезли из орбит. Молодая девушка в красивом ярком платье. Теперь, после месяца знакомства, они стараются на меня не реагировать. Не на длину юбки, не на размер груди.

Данила более общительный парень, чем Сергей. Проще и моложе на десять лет. Он, так же, как и я, пришел в компанию сразу после учебы. Его папа работает у нас в договорном отделе. Блатной. А Сергей пробивался, как положено. Медленно перешагивая с одной ступени на другую, мучительно, долго.

– Данила Иванович, на столе оставил папку с чертежами. Отнеси их Рябову.

Сергей наконец-то оторвал взгляд от компьютера. Он всегда при мне называет Данилу по имени и отчеству.

Я взяла папку. У нас есть курьеры, но начальство любит посылать меня с разными заданиями по всему офису. Им хорошо, и мне полезно. Хоть немного изучу местные бесконечные коридоры и узнаю, какие отделы расположены на других этажах.

Огромное здание разделено на два корпуса. В нашем корпусе одиннадцать этажей, а второй корпус невысокий, всего два этажа. В нем сидят программисты. Я там не была, и как сказал Данила, нечего там делать.

Когда я вышла из кабинета, ко мне обратилась девушка.

– Не подскажете, где здесь бухгалтерия?

Бухгалтерию я знаю хорошо. Там работает единственная моя подруга Антонина Павловна. По просьбе Александра Ивановича, она взяла надо мной шефство.

– Вам нужно спуститься на третий этаж и пройти до конца коридора. Потом у стойки информации повернете направо. – Стала я объяснять девушке, но она лишь рассеяно взглянула на меня. – Хотите, я вас провожу?

– Спасибо. А то я совсем растерялась.

– Здесь не трудно заблудиться.

Девушка улыбнулась.

Красивая. Особенно улыбка и серые глаза. Рост около ста семидесяти сантиметров. Фигура спортивная. Высокая грудь, узкие плечи, стройные ноги. Густые волосы цвета темной карамели.

– Вы устраиваетесь на работу? – тут же зацепилась я, когда мы вошли в лифт.

– Я уже устроилась, но сегодня вышла первый день.

– В каком вы отделе?

– В договорном. Я – переводчик. – Сухо ответила она, а потом спросила: – У вас странный акцент. Немецкий?

– Я больше десяти лет жила в Германии.

– Где?

– В Кельне.

– А почему вернулись в Россию? Там нет работы?

– Работа есть, только я не хочу жить в Германии. Мне больше нравится здесь.

– Понятно. Патриотизм – мощное чувство.

Бывшая учительница. Смотрит строго, говорит уверенно, жестко. На руке нет обручального кольца, но сразу видно, была замужем.

Мы прошли в правое крыло здания.

– Меня зовут Маша, – представилась я.

– Вера.

– Так вы будете сидеть на втором этаже?

– Договорной отдел находится на восьмом.

– Рядом с нашим? Здорово! – обрадовалась я. – Может, как-нибудь вместе пообедаем?

– Хорошо, – без эмоций ответила она.

Мне нужна подруга. Хотя бы здесь, в офисе.

Девушки, что работают в компании, не подходят ко мне. Мило здороваются, но боятся разговаривать с блатной сотрудницей. К тому же я все время обедаю с Антониной Павловной, а к ней трудно подступиться обычному человеку.

Мы подошли к кабинету бухгалтера.

– Завтра заходи за мной, – перешла она на «ты». – А то я не знаю, где тут столовая.

– Ладно, зайду. В два часа?

– Можно в два.

Мы попрощались. Вера скрылась за дверью.

Все-таки красивая. Необычная девушка. Иногда грубая красота гораздо больше притягивает, чем приторно-сладкая. Манит магнитом, привораживает. К таким женщинам мужчины бояться подходить. Если ухаживают, то самые смелые, уверенные в себе.

Вечером после работы мне позвонила Виолетта Филипповна. Почему-то ей кажется, что если я живу без родителей, то за мной нужно приглядывать, как за маленькой девочкой, брошенной в далекой стране.

– Как ты, милая? – прохрипела она в трубку. – На работе не обижают?

– Что вы! – воскликнула я. – Все превосходно, замечательно! Антонина Павловна мне очень помогает.

– Она чудесная женщина. Звони, если будут проблемы. Не стесняйся. Я в ответе за тебя перед твоими родителями.

– Спасибо, но мне все нравится.

– Отлично.

– У вас хороший коллектив.

– Не у нас, а у моего мужа, – тактично поправила она. – Я не вмешиваюсь в работу компании. У меня своих дел полно.

– Конечно, – так же тактично сказала я. – У вас большая семья.

– Ах, семья! Нет, милая. Нет. Вся семья разбежалась по углам. Старики никому не нужны.

– Что вы…

– Машенька, когда я была молодая, сыновья вертелись у моих ног. А сейчас я их не вижу. Один пропал, второй смотрит жене в рот и выполняет ее приказы. Так всегда, пока мать нужна – помнят, когда появляется другая женщина – сразу забывают.

Она жалуется или на что-то намекает? Не понятно.

– Приходи к нам в гости, – предложила она. – Я буду рада тебя видеть.

– После работы я не успею доехать до вашего дома.

– А в субботу?

– По выходным дням я гуляю по городу. Здесь так красиво, что хочется посмотреть все.

– Отлично! – обрадовалась она. – Попрошу внука, чтобы он тебе показал город. У него машина, к тому же мальчик хорошо знает историю каждого здания, каждого моста. Провезет там, где нет туристов и огромных очередей. Не отказывайся, девочка. Александр с удовольствием проведет с тобой пару дней. Ему полезно общение с молодыми девушками.

Значит, все же намекала.

Мама предупреждала, что бабуля станет сватать меня своему внуку. Соколовы давно поговаривают, о слиянии наших семей.

– Мне неудобно, – попыталась я отвертеться от предложения. – Мы даже не знаем друг друга.

– Ничего страшного. Познакомитесь. Вам все равно придется общаться на работе.

– Ладно, – промямлила я в трубку. – Спасибо.

– Тогда, до пятницы. Созвонимся.

Только этого мне не хватало! Уехала от родителей в другую страну, сбежала, вырвалась из-под контроля, а тут снова хотят посадить на цепь. Да еще вешают на меня своего избалованного внука.

Но, судьба – хитрюга, никогда не советуется с нами. Начертила двойную – сплошную – двигайся только по заданному курсу. Ни шагу в сторону.

В пятницу утром я спокойно сидела за своим столом и просматривала чертежи, которые мне скинул Сергей. Вертела карандашом и думала только о работе. Он зашел тихо, не постучав в дверь, не поздоровавшись. А зачем? Он внук самого директора. Хочу – молчу, хочу – рот открою.

Данила вскочил на ноги.

– Привет, – тихо сказал он, чтобы не мешать Сергею. – Ты чего не позвонил?

– Я тебе звонил.

Данила взял телефон со стола.

– Черт! Звук отключен. Прости.

– Покурим?

– Сейчас, только отвечу на письмо. Посиди минуту.

Сергей растерялся. Нужно ли здороваться с важным человеком? Сам Соколов молчит, в нашу сторону не смотрит, а Данила лишь пожимает плечами, показывая нам, что сам ничего не понимает.

Александр встал у окна. Когда он вошел в кабинет, я видела его лицо. Ничего особенного. Самый обычный мальчишка лет восемнадцати, не больше. Черные волосы, смуглая кожа. Худощавый, среднего роста.

Оперевшись рукой на стол, он прижался бедром к подоконнику. Тонкие пальцы с идеальным маникюром чуть вздрагивают от напряжения. Нервничает. А возможно торопиться или стесняется.

– Я готов, – сказал Данила, выключив компьютер. – Пойдем?

Он махнул головой.

Когда Соколов повернулся, я увидела его глаза. Синие, как небо перед дождем. На висках темные веснушки, на лбу синяк.

Я засмотрелась, а он даже не поднял голову. Как будто в кабинете, кроме него и Данилы, никого нет. Мы с Сергеем – призраки, случайным образом оказавшиеся рядом.

– Урод, – сказал Сергей, когда они скрылись за дверью. – Никогда не здоровается. Мы для него – пустое место, мебель.

– Это Соколов?

Я спросила, чтобы развеять сомнения.

– Он самый. Младший.

Не таким я себе его представляла. Богатый мальчик смущается из-за синяка на лице.

– А почему он с нами не поздоровался? – пристала я к Сергею. – Он всегда такой или только сегодня?

– Практически всегда. Иногда разговаривает, когда что-то надо, но в основном ведет себя как г..но. Изображает великого человека.

– Но, Данила с ним дружит.

Обиженно передернув губами, Сергей задумался, а уже через несколько секунду заулыбался.

– Они веселые ребята. Такое устраивают – обхохочешься. В прошлом году поспорили на мутную голову. О чем не знаю, только утром Соколов-младший пришел в офис в розовом платье. Вот тогда веселуха была. Все сбежались, чтобы взглянуть на шикарные ножки помощника директора. А недавно, на свадьбе Данилы, они вместе прыгнули в бассейн. Невеста пошла, выручать жениха и тоже угодила в воду. Говорят, потом молодожены долго не могли помириться, и Даниле пришлось неделю жить у друга.

«Веселые ребята», а по виду не скажешь. Данила – солидный мужчина, Александр – хмурый мальчик, с нервными пальцами.

Ровно в два часа я спустилась на восьмой этаж. Вера, как и я, оказалась в мужской компании.

– Едрена мать! – воскликнула она, когда мы пошли в столовую. – Три мужика. Как же мне не повезло.

– Почему? – удивилась я. – Ты не любишь мужчин?

– Они сплетничают хуже женщин. Один жалуется, что его жена готовит невкусные котлеты. Другой, Антон Павлович, недолюбливает свою тещу, которая купила ему дорогущий джип. Павлу шапка на голове мозоль натерла. Каждую минуту ноют, как слабые бабы, ссорятся из-за ерунды. Даже пакостят друг другу. Фу! Не хочу о них говорить! Одни презервативы в очках.

Жесткая. И язычок острый. Интересно, как она работала в женском коллективе, если не терпит сплетни.

Мы пришли в столовую. И тут к нам подошел тот самый мужчина, что вчера сидел с Андреем Александровичем.

Конечно! Это Верин папа. Как я сразу не поняла?

– Здравствуйте, милые барышни.

Он улыбнулся. Мило, застенчиво. Глаза как у дочери, нос, губы. Только Игорь Петрович выше ее на две головы и толще.

– Это мой папа, – сказала Вера. – А еще тут работает мой брат. Он программист.

– Программист – не ругательное слово. Иногда Вера его произносит очень резко. Не обращайте внимание.

Извинился за дочь Игорь Петрович.

– Хорошо, – засмеялась я. – Буду знать.

У них теплые отношения. Папа смотрит с нежностью на дочь, а она хочет его обнять, но как обычно контролирует свои действия. Колючка.

– Девочки, что вам взять? – учтиво предложил он. – Сегодня Наташа приготовила великолепное жаркое из баранины.

Вера ревниво взглянула на папу, но промолчала. Я отказалась от предложенного блюда.

– Спасибо. Я не ем мясо.

– Совсем?

– Совсем. Рыбу ем, а красное мясо не воспринимает желудок. Мне с него становится плохо.

В столовую зашел Андрей Соколов, и тут же Игорь Петрович перевоплотился в строго начальника охраны. Это уже не прежний, милый мужичок с улыбкой на лице, а бывший военный, профессионал в своем деле.

Мы с Верой сели за стол. Тут, как в ресторане: официанты с подносами в руках, звучит тихая музыка.

– Ты тоже работаешь с мужиками? – спросила Вера, после того, как мы сделали заказ.

– В моем отделе работают только мужчины. Я единственная женщина – архитектор. Даже когда я училась в университете, на курсе было всего две девушки: я и Лора из Грузии.

– Ты и училась среди мужчин?

– Выходит так, – ответила я. – Вокруг меня всегда было много мужчин. У меня два родных брата, папа и собака Джек.

– А мама есть?

– Есть. Еще бабушка и две тети. Но в основном, я общаюсь с мужчинами.

– Ты замужем?

– Нет. Мне всего двадцать пять!

– Всего? – блеснула серыми глазами Вера. – Это мало?

– Я только окончила учебу.

Криво усмехнувшись, она промолчала, взяла вилку и принялась за большой кусок мяса с поджаренной корочкой.

У нее есть ребенок. Антонина Павловна говорила, что она была в декретном отпуске.

– Сколько тебе лет? – смущенно спросила я. В Германии такие вопросы не задают незнакомым людям.

Но, Вера не обиделась, а спокойно ответила.

– Тридцать один.

– Ого! – теперь я удивилась. – Ты прекрасно выглядишь! Никогда бы не подумала, что тебе так много лет.

– Так я старая? – отложив вилку в сторону, она грозно взглянула на меня.

– Нет. Я… прости…

– Я пошутила! – засмеялась она. – Маш, ты чего? Шуток не понимаешь?

Вот так мы и подружились. С этого самого дня. Странная Вера, с огромными серыми глазами и строгим выражением лица, и я – обычная девчонка, немного наивная и еще по-детски глупая.

Мы с ней, как небо и земля. Вера сдержанная, я слишком эмоциональная. Она в душе ранимая, а я ничего не беру в голову и легко отношусь к жизни. Антонина Павловна заметила сходство между нами. Вроде бы разные, но такие одинаковые, что даже плачем или смеемся над одним и тем же. Только Вера делает это естественно, а я стараюсь подражать ей и всегда немного переигрываю.

У меня никогда не было настоящей подруги. Только братья и мама. Им я доверяла свои тайны и рассказывала о проблемах. Папа поддерживал материально. В школе я была одиночкой, заучкой, которая только училась и больше ни о чем не думала. Мальчики не интересовали, девочки обходили меня стороной. Синдром отличницы – такой диагноз мне поставили мои одноклассники. И они были правы. Я всегда хотела быть лучшей, стремилась к большему и добивалась всего, на что хватало сил и возможностей.

Лучшая! Во всем и везде. Так меня учили с детства. Мама, бывшая модель, говорила, что мир принадлежит красивым, ухоженным людям, папа прививал любовь к искусству, бабушка талдычила каждый день, что хорошие девочки должны принадлежать только одному мужчине – своему мужу. С самого момента рождения я смотрела на мир полными восхищения и радостного ожидания глазами, жила среди правильных людей, умеющих создавать жизнь по определенному макету.

Дружба с Верой не единственное, что произошло со мной за последние две недели. Я заметила за собой одну странность. То, чего раньше никогда не было. Несколько дней подряд я думаю только об одном человеке. Не о работе, не о новой квартире, не о красивом городе. Мои мысли, и сердце занял Александр Соколов. Странный парень с синими глазами. И именно его глаза запали мне в душу.

В прошлую пятницу Виолетта Филипповна мне не позвонила. Как я узнала позже, они всей семьей уехали в Москву на юбилей своей родственницы. В понедельник я отправила ей сообщение, и она тут же отреагировала.

– Милая, никогда не пиши мне эсмски, – строго сказала она. – Это вульгарно. Есть телефон, я всегда на связи и могу лично поговорить с тобой. Даже внуки никогда мне не пишут сообщения. Я их отучила. Алик только звонит или оставляет записочки на моем столике у кровати, а другие внуки приходят в гости, если хотят поговорить с бабушкой.

– Простите, – тихо пробубнила я. – Больше не буду.

– Звони мне хоть каждую минуту! Я буду рада, Машенька!

Теперь она смягчилась и даже весело защебетала ласковым голоском.

Мы немного поговорили о погоде, а потом Виолетта Филипповна задала странный вопрос:

– Ты бы хотела замуж?

Я ответила честно.

– Все девушки мечтают о муже.

– Я так и думала. Ты из приличной семьи, твои родители умнейшие люди.

– А причем здесь мои родители? – задала я глупый вопрос.

– Хорошие мальчики женятся на хороших девочках. А у хороших девочек должна быть хорошая семья. Понимаешь? Родители – самое важное для детей. Их поддержка, любовь, материальная помощь.

– Понимаю.

– Вот и отлично, – обрадовалась старушка. – Приглашаю тебя в субботу на ужин. У нас будет не много гостей. Только Андрей со своей женой, его сын с невестой и мы.

А Александр? Хотела спросить я, но вовремя остановилась. Он живет вместе с ними, значит, в любом случае, будет присутствовать на ужине.

– Ты уже познакомилась с Андреем?

– Лично я с ним не разговаривала, но видела в столовой.

– У Андрея двое детей. Сын окончил военную академию. Дочка, как твоя мама, посвятила жизнь модельному бизнесу. В субботу ты со всеми познакомишься.

– А ваш внук тоже будет там? – все же решилась я и задала главный вопрос.

– Он придет со своей девушкой. А внучка вряд ли вырвется на ужин.

– Вы говорите про сына Андрея?

– Да. А ты про кого спрашиваешь?

– Про вашего младшего внука, который должен был, показать мне город.

– Ах, про Алика! – воскликнула она. – Жаль, что вы так и не прогулялись в тот день. Но ничего! Лето еще только начинается. Я обязательно попрошу его, чтобы он прокатил тебя по городу. И не только днем, но и ночью. Петербург – волшебное место!

У нее поднялось настроение, когда я спросила про Александра.

– Так он будет на ужине в субботу? – обрадовала я ее еще раз.

– Конечно, милая. Именно для этого я тебя приглашаю.

Игривый тон старушки и откровенные намеки, развеяли мои сомнения. Теперь стало понятно, что Гертманов хотят присоединить к семейству Соколовых.

– Хорошо, я приеду.

– Вот и отлично. В субботу в шесть часов я отправлю за тобой машину.

За короткий срок моя жизнь кординально изменилась. Я вырвалась из-под пристального наблюдения родителей, уехала в другую страну, устроилась на работу в солидную компанию, встретила много хороших людей. И возможно, в скором времени, выйду замуж.

«Замуж за Алика». Мысль согрела душу.

В университете меня окружало много мужчин: студенты, молодые преподаватели. На практике в разных организациях работали талантливые архитекторы. В соседнем доме жили два близнеца моего возраста. Симпатичный продавец из овощной лавки, каждое утро проезжая мимо моего окна, махал рукой. Потом был учитель по музыке, который несколько раз сватался ко мне через моих родителей. Был сын папиного друга, и племянник губернатора. Много мужчин. Но ни одного достойного. Я знала некоторых с самого детства, а кого-то во взрослой жизни. Знала и не воспринимала, как партнеров. Не нуждалась в любовниках.

Но Алик, по непонятным причинам, вдруг стал для меня наваждением. Как будто неведомая сила притянула меня к нему. Ласковые руки подтолкнули, и знакомый до боли голос сказал: «Вперед, Маша. Это твоя судьба!»

Во вторник около двенадцати часов я зашла за Верой. Ее скандальные мужики, снова затеяли ссору.

– Как хорошо, что ты пришла раньше. – Серые глаза заблестели от счастья. – Я бы не выдержала еще два часа.

– Из-за чего, на сей раз, твои петухи поссорились?

Теперь эта тема у нас любимая – обсуждать Вериных соседей по кабинету. У них настолько интересная жизнь, что мы с Антониной Павловной, открыв рот, каждый день слушаем разные истории. Трудно придумать смешные ситуации, но тут они происходят сами собой.

– Вчера Бориса жена побила.

– Как это?

– Вот так, – улыбнулась Вера, – приревновала. И к кому ты думаешь? К Алисе.

– К приложению?

– Вот именно. Она услышала, как муж с кем-то разговаривает в ванной. «Милая Алисочка, подскажи, как правильно делать эротический массаж? Хочу загладить вину перед женой». Та ему задает наводящий вопрос: «Она на тебя обиделась?». Он отвечает: «Я провинился, теперь она меня не кормит. Вот я и пришел к тебе за помощью. Помоги, ты такая умница». Жена за дверью напряглась. Кому это муж звонит в одиннадцать часов вечера? Что-то говорит про интим и просит совета. Борис чуть повысил голос: «Ты думаешь, эта поза удобнее, чем предыдущая?». Алиса уверенно отвечает: «Она идеальная». «Спасибо, – сказал он. – Сегодня попробую, а потом сообщу тебе». «С нетерпением буду ждать». На этом милая беседа закончилась, так же как и спокойная жизнь старого ловеласа. Сегодня Борис пришел с синяком под глазом и со сломанной рукой. Жена не стала разбираться кто такая Алиса, а двинула его сковородой по голове, потом в ход пошло все, что попалось под руку: грязные ботинки, скакалка, половая тряпка. Этот придурок показывал нам красные полосы на спине и ссадины на груди.

– Хотел как лучше, а получилось…

– Пельмень контуженный! Каждый раз наступает на одни и те же грабли. На прошлой неделе начальник застукал его, за просмотром Симпсонов. А там как раз был момент, когда Гомер говорит свою коронную фразу: «Если третий день не хочется работать, значит, сегодня среда». Только полный дурак может сидеть возле двери, где видно все, чем ты занимаешься, и смотреть мультфильм на рабочем компьютере. Представь лицо Караваева, когда он вошел в кабинет. Тогда весь отдел получил втык. Нас чуть не лишили премии.

– Юморист!

– Баба! Работаю не с мужиками, а с курами.

Борис, Женя и еще один пухлый парень, имени которого я не помню, не дают Вере скучать. У меня компания скромная. Сергей голову не поднимает от компьютера, Данилы никогда не бывает на рабочем месте. Вот я и сижу целый день одна и только слушаю чужие истории.

Мы спустились в столовую, позже к нам присоединилась Антонина Павловна. Когда она вошла в дверь мы обе замерли на месте.

– Какая вы красивая, – только и смогла произнести я.

Синее платье в горошек идеально село на точеную фигуру. Светлые короткие волосы уложены в идеальную прическу. На ножках классические туфли на невысоком каблуке. В ушах, как обычно, скромные бриллианты.

– Сегодня иду на свидание. – Села за стол старушка. Крошечные пальчики с ярким маникюром тут же схватились за телефон. – У меня мало времени. Вы, девочки, кушайте, не торопитесь. А я быстро пообедаю и побегу. Меня в три часа будут ждать у памятника.

– Вы сегодня не пойдете с нами? – спросила Вера.

Каждый день после работы мы встречаемся в холле, а потом идем по проспекту до метро. Антонину Павловну забирает сын на машине, Вера спускается в подземку. Эти двадцать минут спокойной ходьбы – для меня самое лучшее время. Мы успеваем поговорить, много смеемся. Вера обычно молчит, но Антонина Павловна – еще та болтушка. Рассказывает так много всего интересно из своей жизни, что мы иногда завидуем ее счастью, но в основном гордимся, что знаем такую необыкновенную женщину.

– Недавно, – проговорила она тихо, так чтобы за соседними столиками не услышали, – я познакомилась с одним милым мужчиной. Валерием. Он часто ставит свою машину в нашем дворе. Мы пару раз разговаривали, а вчера он пригласил меня на прогулку.

– Вас отпустили с работы?

– Я взяла отгул. Сегодня меня здесь не должно было быть, но пришлось выйти на пару часов. Отчеты.

– У вас свидание?

– Да, – гордо ответила она. – Первое. Вы знаете, девочки, как волнительно первое свидание? У меня их было не много, но каждый раз, я вспоминаю о них, как о чем-то восхитительном, волнующем.

– Здорово, – сказала я, в очередной раз, позавидовав старушке.

Вера промолчала, взяла вилку и приступила к салату.

Она встретила своего мужа в раннем возрасте, в школе. Не было ни первого свидания, ни цветов, ни восхитительных ощущений. Потом свадьба, и родилась дочка.

– Милая, – заметив грустный вид подруги, сказала Антонина Павловна, – не расстраивайся, у тебя еще все впереди. Мне семьдесят один год, сегодня я иду на свидание с мужчиной. И у тебя будут такие моменты.

– Я не расстраиваюсь, – ответила Вера. – Мне никто не нужен. Самое главное – это дети.

– Сколько сейчас твоей младшей дочке?

– Два года.

– Ей нужен отец.

– Мой бывший муж много проводит с ней времени. Карина считает его отцом.

– Это хорошо, только вы не живете вместе. Рано или поздно, твоя доченька узнает правду.

– Юра любит ее, как родную. Этого достаточно.

И я, и Антонина Павловна пожалели ее, но вслух ничего не сказали. Красивая девушка, а так и не нашла своего принца.

– Ну, а ты? – переключилась на меня старушка. – Когда пойдешь на свидание?

– Скоро, – гордо ответила.

– И у тебя свидание? – удивилась Вера. – Почему ты мне не сказала? Кто он?

– Так, один парень.

– Мы его знаем?

– Возможно, – заинтриговала я подруг.

– Он работает у нас?

– Да.

– В твоем отделе? – стала гадать Антонина Павловна. – Неужели Сергей?

– Сергей старый!

– Ему тридцать пять. Разве он старый?

– Конечно, старый! – поддержала меня Вера. – Ей нужен молодой мальчик, а не мужик с кучей болячек.

Они долго гадали, но про Соколова-младшего даже не подумали. Нормальному человеку в голову не придет такая абсурдная мысль. Сам Александр Дмитриевич! И я, мацепурик с дюшесом, как называет меня Вера.

– Ну, расскажи, – взмолилась старушка. – Мне уже нужно уходить. Маша, не мучай, имей совесть! Я теперь всю ночь не буду спать!

– Вот, когда он меня пригласит на свидание, тогда скажу.

– Обещаешь?

– Обязательно скажу! – засмеялась я. – Вы меня все равно не оставите в покое!

Со спокойной душой, Антонина Павловна отправилась на свидание, а мы с Верой зашли в туалет.

Это единственное место в офисе, где нет камер наблюдения и прослушки. Именно здесь, происходят самые интересные события. Некоторые девушки выясняют отношения, спорят и даже дерутся, потом выходят в коридор и мило улыбаются на камеры. Многие плачут в туалете, жалуясь на тяжелую работу. Некоторые строят интриги, а кто-то сливает информацию компании по телефону.

– Ты не знаешь, где здесь курилка? – спросила я Веру.

– Зачем тебе? Ты стала курить?

Она не удивилась моему вопросу.

– Я не курю. – Стоя у нее за спиной, я прислонилась плечом к холодной плитке. – Хотела, кое-кого посмотреть.

– Своего нового парня?

– Да.

– Я не знаю, где здесь место для курения, но скорее всего оно находится на улице.

– Антонина Павловна говорила это стеклянное помещение.

Вера усмехнулась.

– Здесь все из стекла.

И тут я вспомнила про схему.

– В холле висит план здания. Пойдем, посмотрим?

Мы вышли из туалета.

В это время мало кто из сотрудников выходит на улицу через центральную проходную. В основном все пользуется задней дверью. Именно она ведет во двор, закрытый от посторонних людей. Здесь стоят несколько лавочек для отдыха, и здесь же, мы с Верой, нашли место для курящих. Как оказалось, оно не стеклянное, а только огорожено прозрачной перегородкой с двух сторон.

В середине площадки расположилась компания молодых людей. Две девушки и четыре парня. Рядом стоит пожилой мужчина и что-то активно объясняет Андрею Соколову. Тут же Игорь Петрович и еще один парень огромного роста, тучной комплекции.

– Это мой брат, – сказал Вера, толкнув локтем меня вперед. – Пойдем, познакомлю.

Но, я не взглянула на большого мужчину. Зачем мне ее брат, когда рядом стоит Александр.

Вера резко остановилась.

– Малыш, – испуганно прошептала она.

Не успела я открыть рот, как она устремилась в сторону двери.

В этот момент Алик повернулся.

Взгляд на секунду застыл. Он посмотрел не на меня, а на спину уходящей Веры. Отвернулся и снова взялся за сигарету. Первую выкурил, вторую не стал зажигать и, пока Данила ему что-то оживленно рассказывал, все вертел в руке. Сегодня он без пиджака, в одной белой рубашке. В прошлый раз я не заметила, какие у него широкие плечи, изящные кисти рук, острый носик. Еще мне нравятся его манера стоять. На носочках. Покачивается, как маятник, при этом всегда прислоняется бедром к опоре, будь то стол или стена.

Внезапно полил дождик. Мелкий, летний. Все люди ринулись к двери, и я тоже поспешила укрыться под крышей.

– У вас слишком короткое платье, – услышала я у себя за спиной. Андрей Соколов догнал меня в коридоре.

– У меня? – переспросила я, оглянувшись. Вдруг не ко мне обращаются.

Но, оказалось ко мне.

– Да-да. У вас. В нашей компании существует дресс-код.

К нам подошел Игорь Петрович и тот самый высокий парень, с которым меня хотела познакомить Вера.

– Ну что вы, Андрей Александрович, нельзя прятать такую красоту. Машенька у нас новенькая, пусть немного нарушит правила.

Андрей растаял.

– Я не ругаю, Игорь Петрович, просто сказал.

– Эта девочка пришла к нам в архитектурный отдел.

– Вот как? – удивленно поднял брови Соколов. – Так вы Гертман?

– Да, – засмущалась я.

– Слышал о вас. Очень приятно. Меня зовут Андрей Александрович.

– Мне тоже приятно.

Брат Веры не проронил ни слова, уставился отрешенным взглядом на мои ноги и смущенно вздохнул. Спрятался за спину отца.

– Можно мне называть вас просто Маша?

– Конечно, – ответила я. – И обращайтесь ко мне на «ты».

– Так будет проще.

– Милая, ты не видела Веру? – спросил Игорь Петрович. – Вы не вместе обедали?

– Вместе. Только она ушла к себе в отдел.

– Что-то я ей не дозвонюсь.

– Она оставила телефон в кабинете.

– Теперь понятно. Пойду, поднимусь к ней.

Мы распрощались. Мужчины зашли в один лифт, я направилась в сторону другого лифта.

Утром я позвонила маме.

Семь часов, в Германии пять.

– Как дела, Мария? – недовольным тоном спросила она.

– Нормально, – ответила я. – Мам…

– Ты смотрела на часы?

Для нее нет разницы – мальчик ты или девочка. Она одинаково строга ко всем.

– Почему ты так рано звонишь? – послышался в трубке сонный голос папы. – Что-то случилось?

– Все хорошо. Я думала…

– Ты на работе?

– Еще рано. Я только собираюсь.

– Не опаздывай, – сухо сказал он. – Нам бы не хотелось краснеть перед Александром Ивановичем.

– Скорее одевайся и беги на работу, – поддержала его мама. – Ты следишь за диетой?

– Да.

– А то, я тебя знаю. Только выберешься из-под моего контроля, как начинаешь, есть всякую дрянь. Береги фигуру, Маша.

– Хотя бы до замужества, – добавил папа.

– Я слежу за весом.

– Умница. Мы тебя целуем. Пока!

Вот и весь разговор. Главное – фигура, а остальное ерунда.

Мне хотелось рассказать маме о своих чувствах…

Рабочая неделя пролетела быстро. Я ждала субботу и не заметила, как наступила пятница. Вечером позвонила Виолетта Филипповна и еще раз напомнила про ужин.

– У нас будут еще гости, – сказала она. – Всего три пары. Это наши друзья и соседи.

Слишком большая компания собирается. Я думала, будет семейный ужин и не стала покупать новое платье, а сейчас задумалась об обновлении гардероба. Из дома, из Германии, я взяла лишь необходимые вещи: джинсы, рубашки, пару офисных платьев. Пока устраивалась на работу и подыскивала квартиру, прикупила еще немного одежды, но она не подойдет для праздничного мероприятия. Хорошо еще, что ужин будет не в их доме за городом, а в квартире, в Петербурге. А это значит, что событие обещает быть скромным, без лишней помпезности, к которой привыкла Виолетта Филипповна.

Утром в субботу я вытащила Веру из дома. Вытащила – это легко сказано. Выманила с помощью уговоров и шантажа. Я понимаю – у нее дети, семья, но выходить из дома иногда нужно. Тем более с подругой, в выходной день. В магазин! Это святое!

В двенадцать часов мы встретились у станции метро.

– Будешь кофе? – спросила она и тут же полезла в сумочку за деньгами. Вера не сдвинется с места, если не выпьет литр крепкого кофе. – Всю ночь не спала. У Карины режутся зубы.

– Ты устала? – расстроилась я.

– Нет! Я только жалуюсь! Не обращай внимания. Сейчас волью в себя живительный напиток и побегу по магазинам. Никогда не рожай детей, Машка. Это маленькие чудовища. – Улыбнулась Вера, показав красивые зубки. – Из-за них ты перестаешь, нормально есть, спать. Всегда начеку, всегда уставшая, всегда взмыленная, как лошадь.

Не похожа она на лошадь. Слишком хрупкая, красивая. Особенно сегодня, в легком синем платье и в туфельках на тонких ремешках.

– Ты сильная, – поддержала я подругу.

– Ага. Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах.

Я сама купила ей кофе. Прошло буквально каких-то пять минут, и моя подруга превратилась в другого человека. Глаза заблестели, и появились силы.

– Что у тебя за мероприятие? Какое будем покупать платье? – сразу же перешла она к делу.

– Меня пригласили на ужин?

– Кто?

– Знакомые. Там живет парень, который мне нравится.

– Ах, вот как! В прошлый раз ты мне его не показала.

– Ты сама сбежала. Мы только подошли к курилке, как ты тут же испарилась. Я не успела слово вставить, обернулась, а тебя уже след простыл.

– Меня вызвали, – сухо ответила она.

Как ее могли вызвать, если телефон лежал в кабинете?

Я не стала вдаваться в подробности. Это их семейные дела. Там был ее брат и отец. Может, она не хотела, их видеть?

Пройдясь по бутикам в огромном торговом центре, мы перешли в магазинчики, расположившиеся на соседней улице. Здесь ассортимент богаче, и соответственно цены выше. Раньше я покупала только брендовую одежду, а сейчас, постепенно, с возрастом, стала находить новых, пусть неизвестных, но талантливых молодых модельеров. Особенно мне нравятся российские ткани, они чуть дешевле европейских, зато натуральные и качественные. Мама с детства прививала мне вкус к красивым вещам, учила, как правильно подобрать размер, как найти свой фасон, как скрыть недостатки фигуры с помощью правильной цветовой гаммы. Я впитывала ее слова, как губка, и сейчас мне эти советы пригодились.

– Не оно, – смело отложив платье в сторону, сказала я. – Несите еще.

Девушка кинулась за другим платьем. Скорчив недовольную мину, Вера села на мягкий пуфик. Понадобиться время, чтобы подобрать мне подходящий наряд.

В маленьком магазинчике мы оказались единственными покупателями.

– Не слишком скромное? – спросила Вера, когда я надела очередное черное платье. – Ты идешь на ужин, а не в театр. Возьми лучше синее или вон то голубое. В нем ты похожа на балерину, а не на чопорную старушку.

В голубом я выгляжу, как девочка на первом свидании. Слишком юная, слишком наивная.

– Я хочу, чтобы он обратил на меня внимания.

– Он обратит. Смотри, какая у тебя идеальная фигура. А глаза.

Она успокаивает, потому, что я уже рву на себе волосы, от непонимания того, чего ожидать от этого вечера. А вдруг я не понравлюсь Алику? Вдруг он подумает, что я глупая девственница в голубом платье.

– Надень ты, – попросила я Веру. – Мне нужно, увидеть его со стороны.

– Я? – удивилась она. – У меня размер больше, я выше тебя на целую голову.

– Пожалуйста.

Моя жалобная мордочка растрогала ее.

– Ладно, – выхватив платье у меня из рук, она зашла в соседнюю примерочную, – только не смейся. Оно мне короткое и узкое. Какой у тебя размер?

– Сорок два.

– У-у, – промычала она. – У меня чуть больше.

Когда она вышла в зал, мы с продавцами ахнули. Все-таки она необыкновенная девушка.

Всю жизнь я считала себя красивой. Длинные белоснежные волосы, огромные голубые глаза, точеная фигурка, стройные ноги. Ни один мужчина не проходит мимо. Всегда слышу комплименты и восхищенные вздохи. Но, Вера…

– На вас оно смотрится совсем по-другому, – сказала администратор магазина. – Безупречно.

Тут же в обсуждение вступили другие девушки.

– Очень красиво.

– Вы, как куколка.

– Шикарные ноги. Еще бы другие туфли.

– Никогда не думала, что это платье так может выглядеть.

– Божественно. Вам нужно его купить.

Вера засмущалась. В отличие от меня, ей непривычно слышать комплименты.

– Я не ношу короткие платья, – попыталась отбиться она от назойливых продавцов. – Мы выбираем одежду не мне, а моей подруге.

– Вера, купи его.

Теперь уже я вступила в разговор.

– Нет, – решительно отрезала она. – Мне некуда его носить.

– Просто купи его. Оно идеально сидит на тебе.

Взглянув на себя в зеркало еще раз, Вера нахмурила брови. Продавцы тут же разбежались по своим делам.

– Я никогда не носила такую одежду, – грустно проговорила она. – Хотела, но мой муж всегда считал, что женщина должна одеваться скромно, не вызывающе.

– Почему? – спросила я.

– Что – почему?

– Почему он так к тебе относился? Может, ревновал, боялся, что другие заметят твою красоту?

– Мою красоту? Ты смеешься? Посмотри на меня.

– Я смотрю, – совершенно серьезно ответила я. – И не только я смотрю. Ты заметила одну странность?

– Какую?

– Когда в офисе мы знакомимся с парнями, то сначала они обращают внимание на меня. А потом, когда проходит время, и мы общаемся уже более тесно, они вдруг переключаются на тебя. Я становлюсь неинтересной, а ты увлекаешь их своей внутренней красотой.

– Да, ладно! – теперь она засмеялась. – Ты все преувеличиваешь, Маш.

– Это правда!

– Не было такого. Во-первых, мы всего только два раза обедали в компании мужчин. Во-вторых, я не помню, чтобы кто-то обращал на меня внимания.

– За то, я помню.

– Выдумщица.

Она не любит себя. И самое противное, эту неуверенность ей внушил бывший муж.

Из магазина я вышла с покупками. После двух часов мучений мне подобрали персиковый костюм: пышную юбочку, с красивой шелковой блузкой. Именно такой наряд нравится мужчинам. Не слишком вызывающий, но, в то же время яркий.

По пути к метро мы зашли в кафе. Я здесь постоянный гость, а Вера впервые попробовала фирменные шоколадные трубочки, начиненные кремом с дроблеными грецкими орехами и ананасом.

– Расскажи мне про своего парня?

Выпив очередную порцию крепкого кофе, она вновь взбодрилась.

– А что рассказывать? – пожала плечами я. – Мы еще не знакомы. Я видела его всего два раза.

– И все?

– А ты что думала?

– Я ничего не думала. Ты ни разу не говорила, что встречаешься с парнем. Вот я и удивилась.

– У меня никого нет, но мне нравится один человек. Он восхитительный.

– У тебя все восхитительные. А если по существу – кто он?

– Ты его не видела. Он работает в Башне.

– В Башне? – прошептала она. Наклонилась вперед. – Кто-то из начальства?

– Внук Александра Ивановича, – спокойно ответила я, а потом добавила: – Ты знаешь, что я знакома с семьей Соколовых. Чего так удивляться?

Вера на секунду застыла, обдав меня холодным взглядом из-под длинных ресниц.

– Тебе нравится Александр?

– В семье его называют Аликом.

– И ты с ним еще не знакома?

– Пока нет. Сегодня познакомлюсь. Его бабушка пригласила меня на ужин.

Она улыбнулась. Но, не так, как обычно, а по-другому. С жалостью.

Когда Вера злиться у нее на левой щеке появляется ямочка. Губы чуть сдвигаются в сторону, и получается кривая ухмылка. Что-на наподобие хищного оскала.

– Ты должна понимать, что такое – богатенький мальчик. Это внук Соколова.

– Понимаю.

– Не понимаешь, Маша. Ты другая. Пусть тоже из состоятельной семьи, но ты воспитывалась нормальными родителя. А Алика растили бабушка с дедом.

– И что?

Меня начал злить наш разговор, и ее сухой тон.

– Что ты знаешь про его родителей?

– Ничего.

– Вот именно.

– Вера, к чему такие вопросы? – взорвалась я, и по щеке побежала слеза.

– Глупая! Чего ты ревешь? – испугалась Вера. – Я тебя не отговариваю, но не строй иллюзий по поводу этого парня. Я многое слышал про него. Он – бабник, кутила, к тому же избалованный деньгами.

– У них хорошая семья, – заступилась я за Соколовых. – Тебе самой нравится Андрей.

– Андрей прикольный дядька. Но про его младшего брата никто ничего не слышал. Почему Алик живет не с родителями, а со стариками? Ты никогда не задумывалась над этим вопросом?

Про Дмитрия даже мой папа ничего не знает.

– Может, он умер?

– Но, есть мама и сестра.

– Откуда ты знаешь?

– Это все знают, Маша. Очнись! Я умею пользоваться интернетом. Соколов – яркая фигура в мире бизнеса. К тому же мы обе работаем в его компании.

Она права. Во многом, но не в отношении Алика. Как можно судить человека, не зная его?

– Я тебя поняла, Вера. Сегодня схожу на ужин и сама все увижу.

Разговор окончен. Тема закрыта.

Больше она не стала мучить меня вопросами, за то я воспользовалась сложившейся ситуацией и залезла в ее личную жизнь.

– Почему ты не сделала аборт? – Мои грязные сапоги вторглись в ее чистую душу. – Могла бы, скрыть от мужа измену. Или ты влюбилась в того мужчину?

– Хотела сделать, – грустно призналась она. Через силу, но ответила. – Все в жизни происходит не случайно. Если бы я не забеременела, то так бы и мучилась с Юрой. А сейчас у меня растет прекрасная дочка, и отношения с мужем наладились. Пусть мы больше не спим в одной кровати, за то вернули те дружеские чувства, что были в детстве, когда мы вместе бегали по лужам, ели одно мороженное на двоих, играли в мяч на футбольном поле, вместе ходили в школу. Тогда мы были командой. Бандой. Я, Юрка и Лиза. Мишка, мой брат, был старше нас, но тоже участвовал в наших безумствах. Весело было.

– Я до сих пор не верю, что ты, такая правильная и умная, увлеклась мужчиной на отдыхе, где-то на море.

– Я живой человек.

– Это так. Но… Вера? Нет. Ты не могла, переспать с мужчиной без любви.

– На тот момент я его любила. Не так, как любят надежных мужчин. Но, все же любила.

– Это как?

– Тогда он дал мне то, чего не давал Юра. Чего я не видела в жизни, не ощущала и даже не представляла в мыслях, не мечтала.

– Но, в постель? Это так противно.

– У тебя были мужчины?

– Нет.

– Вот когда будут, тогда и поговорим. Пока ты не знаешь, что такое страсть, а что такое обычный, скучный секс с нелюбимым мужчиной.

Не знаю. Но очень хочу узнать! В двадцать пять лет мозги кипят только об одной мысли о мужчине.

– Ты хочешь сказать, что счастлива? – снова пристала я с вопросами. – Одна, с двумя детьми.

– Конечно, нет. Развод не принес мне счастья, но многое в жизни изменил. Если бы ты видела меня три года назад, то не узнала бы. Обычная девушка, с потухшими глазами. Когда родилась Карина, во мне как будто что-то щелкнуло. Вот здесь, – она ткнула пальцем в висок, – в голове. Щелк. И все повернулось. Я еще молодая девочка, не замужем, не работаю в школе, не имею кредитов в банке. Только рядом двое детей, а остальное потерялось в прошлом. Я сразу же поменяла прическу и уволилась с работы. А в прошлом году, когда дочке исполнилось один год, мы с Аней уехали на пару недель в Сочи. Карина осталась с бабушкой, а мы отдохнули на полную катушку.

– Ты и там нашла себе мужчину?

– Я познакомилась с двумя парнями, но до интима не дошло. Да, и разве дело в сексе? Я почувствовала себя женщиной. Услышала комплименты, которые раньше слышала только в адрес своей подруги. Получала подарки, пусть не дорогие, но приятные для души. Смеялась, танцевала ночи напролет, купалась в море. Так началась моя новая жизнь, не привязанная к настроению мужа, к его вечным рыбалкам, к друзьям, которые быстро исчезли после нашего развода.

– Теперь вы живете с родителями. Тебя это устраивает?

– Главное, чтобы их устраивало. А мне везде комфортно с моими девочками.

– А как же мужчина? У тебя есть любовник, или ты тайно встречаешься с Юрой?

– Юра давно живет с другой женщиной.

– Ну вот! Ты говорила, у вас наладились отношения.

– Да, но они дружеские. Юра помогает мне с детьми.

– Так не интересно, – заныла я. – Жить одной, пусть с новой прической и в красивой одежде. Нет, тебе нужен мужчина. Не друг, не любовник, а нормальный мужчина.

– Согласна, – ответила она слишком уверенно. – Теперь я созрела для настоящей любви.

– Только сейчас?

– Всему свое время. Видимо, раньше я была не готова к серьезным отношениям.

Все женщины разные. Кто-то встречает своего принца в шестнадцать лет, а некоторые ищут всю жизнь.

Я своего нашла. И как мне кажется вовремя. Не поздно, не рано. В самый раз, когда уже не безумная девочка и еще не умудренная опытом дама. И Алик в том возрасте, в котором страсть преобладает над разумом. А мне как раз этого и надо, чтобы голову снесло от любви, и от напряжения дрожали ноги.

Ровно в семь часов к дому подъехала машина. А уже в восемь я зашла в шикарную гостиную в квартире Соколовых.

Я была здесь всего один раз. Красиво, богато, современный стиль и никакого стекла. Не в моем вкусе, но дизайнер поработал на славу. Сразу видно, что хозяева здесь не живут, а только приезжают по особым случаям. Нет уюта, который присутствует в доме Соколовых за городом. Нет души. Слишком тесно для размещения целой армии прислуги. Всего два этажа: три комнаты наверху, внизу гостиная и кухня.

Сначала меня познакомили с женой Андрея. Прекрасная женщина Ольга, подарившая семьей двух детей. Потом пришел Павел, их сын. Военный не только по профессии, но и внешне. Строгий, подтянутый. Мало говорит, но на мои ноги обратил внимание. Его спутница Инна, бывшая Мисс-Россия, сразу налегла на водочку, как только заметила на подносе наполненные рюмки. Со мной не поздоровалась. Двое друзей Александра Ивановича пришли со своими супругами. В первые минуты они показались мне слишком чопорными, высокомерными. Но как только хозяин дома представил меня им, милые старички со старушками расплылись в дружелюбных улыбках.

– Дочь Марка?

– Какая красавица!

– Уже такая большая?

– Вылитая мама!

– Дети растут быстро, – сказал Александр Иванович, обняв меня за плечи. – Жаль, что Гертманы сегодня не с нами.

– За то, Маша здесь, – вставила слово Виолетта Филипповна. – Еле выманила ее к нам в гости.

– Надеюсь, ты будешь чаще нас навещать?

– Конечно, – улыбнулась я.

С кухни прибежала девушка с подносом. Приготовления закончились, блюда расставлены на столе. Хозяйка дома торжественно объявила:

– Прошу всех за стол!

У Александра Ивановича свой стул. Царский трон во главе стола. Гости сели по определенной схеме, прописанной на белых открытках. Жены с мужьями, Виолетта Филипповна по правую руку от супруга, рядом пустое место для Алика, а я напротив.

– Друзья мои, – Александр Иванович поднял бокал, – сегодня у меня праздник. Пустяк. Но я рад, что именно вы пришли в этот день. Ровно двадцать пять лет назад компания «Сокол» сдала свой первый серьезный объект. Это был Центр лечения детей в Израиле. Место не простое. Тогда я еще не понимал, какое значение оно будет иметь для семей, где воспитываются малыши с задержкой умственного развития и аутизмом. Совсем недавно мне прислали благодарственное письмо от директора клиники.

Мужчины взяли бокалы и встали.

До этой минуты, я и не предполагала, какой вклад вносит наша компания в жизнь многих людей по всему миру.

– Школы, библиотеки, отели, музеи – все это приносит не только доход моей семье, но и… Пожалуй, не стоит говорить о деньгах, когда речь идет о медицинских центрах. Мы построили их немного. Пять? – Соколов взглянул на Андрея.

– Четыре.

– Правильно. Не будем считать санаторий. Четыре больницы, из них одна для раковых больных и три детские.

– Еще реабилитационный центр.

– Он входит туда же. Я сейчас вспоминаю только крупные объекты. Это и отель в Эмиратах и Собор в Риге. Нас трудно назвать строителями, мы все-таки творческие натуры, любители эстетики.

В этой квартире творчеством не пахнет. Эстетика – да, но ничего личного, только стены и дорогая мебель. Немного зная Александра Ивановича, его характер, вкус, я не удивлюсь, если в офисе, в Башне, в кабинете директора царит простота. Без пафоса, без лишнего шика. Человек старой закалки, воспитанный в тяжелые времена, познавший бедность. И взлет, и снова падение. Зачем ему французский хрусталь? Пусть жена любуется. Для чего персидские ковры или парчовые шторы на окнах?

Чтобы наслаждаться жизнью, надо – жить. А Соколов не умеет жить без работы, поэтому обходится лишь малыми дарами этой самой жизни.

Александр Иванович Соколов.

Можно много говорить о нем. Описывать достоинства, недостатки, хвалить за трудолюбие, ругать за расчетливый ум. Но, то уважение, которое я увидела в глазах его друзей и родственников, невозможно передать словами. Так же нельзя поделиться чувством гордости, которое испытывают все присутствующие от того, что знают этого удивительного, непростого, могущественного человека.

Пока я ждала прихода Алика, официанты подали первое блюдо.

– Как тебе в новом коллективе? – спросил меня Андрей через весь стол. – Я смотрю, ты подружилась с Верой?

– Да, мы общаемся, – ответила я.

– Кто такая Вера? – встрепенулась Виолетта Филипповна.

– Это дочь Игоря Петровича.

– Я такого не знаю.

Она потеряла интерес к нашему разговору, а Павел наоборот заинтересовался.

– Ты работаешь в компании деда? – командным голосом спросил он.

– Маша – архитектор, – ответил за меня Соколов-старший. – К тому же она дочь Гертманов.

– Я не знал, что у Марка есть дочь. У него же два сына?

– Два сына и дочь, – поправила его бабушка. – Машенька самая младшая.

К моей ноге прибилась собачка, облизала колготки шершавым языком. Мисс-Россия снова схватилась тонкими пальчиками за рюмку. Пять колец и все величиной с орех, сверкнули при свете огромной люстры на потолке. Все женщины пьют вино, а ей персонально принесли отдельную бутылку водки. Мужчины предпочли коньяк.

– Маша, почему ты приехала в Россию? – пристал ко мне Павел.

Снова один и тот же вопрос. Всем интересно, зачем молодая девушка вернулась в страну, из которой ее увезли родители.

– Мне здесь нравится. Я люблю свою родину. К тому же, сейчас Россия популярна во всем мире. Люди из других стран ценят наш народ, наши традиции. Их восхищает русская культура, а многие женщины в Германии мечтают встретить русских мужчин.

– Ой, ладно! – Скривив силиконовые губки, мисс «большая рюмка» громко икнула. – Я была в Польше и ни видела таких дур, которые бы мечтали о наших мужиках.

Синие глаза метнули молнии в сторону внука. Павел тут же стал из-за стола и схватил свою невесту за руку. Тихо, без скандала. Дед попросил – он выполнил. Настоящий солдат.

Они скрылись за дверью.

– Приятно, что молодежь так ценит свою страну, – вставила слово Ольга.

– В этой комнате собрались одни патриоты. Мы все гордимся Россией, поэтому никто из нас не уехал жить за границу.

Один из друзей Александра Ивановича оказался бывшим депутатом.

– У нас нет недвижимости за пределами страны, – сказала Виолетта Филипповна. – Строим дома по всему миру, а живем на одном месте. Когда-то Андрей, помнится, хотел переехать в Канаду. Это было давно, по молодости.

– Да-да, – подтвердила Ольга, – хотел.

Андрей вздохнул.

– Это было в девяностые годы. Что вы хотите? Все мечтали о богатой жизни. А я только женился, Оля ждала ребенка.

Пошли разговоры о политике. Старое поколение вспомнило про советский строй.

Это надолго. Я придвинула к себе тарелку с салатом.

– В каком городе вы жили до переезда в Германию? – тихо спросил меня старичок.

Друг семьи Соколовых сел по правую руку от меня. После второй рюмки у него развязался язык.

– Мы жили в Москве, – так же тихо ответила я. – Потом папе предложили работу в Кельне.

– Не жалеет?

– Кто?

– Папа, вы?

– Папа не жалеет. Только там его признали гениальным художником, а здесь он был рядовым учителем.

– Обидно, – поджав бледно-голубые губки, печально произнес он. – Таланты уходят, и остаются лишь те, кого туда не позвали.

– Человек выбирает там, где лучше.

– Естественно. Это нормальный процесс. К тому же, молодежи нужно кормить семью.

– Папа и в России неплохо зарабатывал. Но, для него, как творческого человека, важнее признание, нежели материальные блага.

– Я сомневаюсь, что в нашей стране он бы мог купить дом в престижной части города и дружить с таким людьми как Александр Иванович. – Он с гордостью взглянул на хозяина дома, а потом спросил: – Где ваш отец познакомился с Соколовыми?

– В Кельне. Там строился храм. Александр Иванович много проводил время в Германии. А мой отец был спонсором этого объекта.

– Объекта? – хитро прищурив глаз, переспросил старичок. – Я забыл, что вы архитектор. Трудно назвать святое место – объектом, тем более храм в самом центре Кельна. Я видел это произведение искусства. Настоящий шедевр современности.

– Все, что строит Компания «Сокол» – это шедевр. Поэтому я работаю именно здесь.

Мои слова прозвучали, как рекламный лозунг. Но в то же время, приятно говорить о компании, как о чем-то своем. Где я – винтик большого механизма.

Павел снова уставился на меня своими черными глазами. Сверлит через весь стол, не боясь, что кто-нибудь заметит его нескромное поведение. Сначала любовался моими ногами, а теперь откровенно глазеет на грудь, прикрытую тонким розовым кружевом.

Внешне он вылитый мама. Только Ольга миловидная блондинка, а Павел грубый солдафон, но тоже светловолосый и невысокого роста.

– Мария, почему вы выбрали мужскую профессию? – снова привязался мой сосед-старичок. – Архитектура не терпит капризов.

– А я не капризная девушка.

– Я не хотел вас обидеть.

– Вы меня не обидели. Мой отец мечтал, чтобы его дети связали жизнь с искусством. Вот я и пошла, учиться в строительный университет.

– А ваши братья?

– Один работает дизайнером интерьера, старший брат – фотограф.

– То есть, вы все – творческие натуры?

– Выходит, так.

Милая собачка, устроившаяся у меня на ноге, вдруг вскочила и, с громким лаем, кинулась к двери.

– Дуся! – крикнула Виолетта Филипповна.

– Алик пришел. – Махнул рукой Александр Иванович. – Что-то он рано.

– А где он был? – поинтересовался Андрей.

– У него была важная встреча, – довольно грубо ответил Соколов. Сейчас не время говорить о работе, и он снова обратился к своему другу через весь стол: – Федор, когда твоя чудесная дочь пригласит нас на выставку? Мы давно ждем ее новых работ.

Тема о картинах заинтересовала старичка-соседа, и он наконец-то отстал от меня со своими вопросами.

Не то чтобы мне не нравится с ним разговаривать. Нет. Но пришел Алик, и мысли сразу же улетели куда-то вдаль, туда, в сторону огромного коридора, где светло, и с кухни пахнет горьким шоколадом и специями.

Прошло десять минут.

– Где Алик? – забеспокоилась Ольга. – Он уже давно пришел.

– Подожди, – раздраженно буркнула Виолетта Филипповна, – сейчас он поздоровается с кухаркой, с горничной, а потом явиться к нам. Ты же знаешь, как он любит Софию.

– Кто такая София? – спросил старичок Федор.

– София – наша кормилица, – ласково проговорил Андрей. – Великолепный повар и чудесная женщина. А для Алика она – ангел. После операции его посадили на жесткую диету, и София помогает не умереть парню с голоду. Готовит такие блюда, что пальчики оближешь!

– Алик до сих пор следит за питанием?

– Он молодец, – похвалил дед внука. – Каждый день занимается плаваньем и совсем не ест красное мясо.

Вскоре, когда гости закончили с первым блюдом, в гостиную зашел Алик.

– Извините за опоздание, – тихо промямлил он себе под нос.

Кого-то он мне напоминает.

Сначала поцеловал бабушку – святое дело. Она сухо отреагировала на его ласку, но все же видно, как ей приятно. Потом встал дед и пожал ему руку. Андрей и двое мужчин поздоровались, но не стали тянуться через весь стол. Павел, как ни странно, неадекватно отреагировал на появление брат. Я не ожидала от грубого солдафона настолько откровенных чувств к другому человеку. Но, тем не менее, он вскочил со стула, подошел к Алику и крепко обнял его.

– Братишка! – радостно воскликнул Павел. – Давно тебя не видел.

Алик выше своего старшего брата.

– Когда ты приехал?

– Вчера. И сразу к вам.

– А чего не позвонил?

– Хотел сделать сюрприз!

Они снова обнялись, как будто давно не виделись.

– Мальчики, садитесь! – позвала за стол бабушка. – Алик целый день не ел.

В двери показалась полная женщина с подносом в руке. До этого нас обслуживала молодая девочка.

Павел вернулся на свое место, Алик сел рядом с дедом, хотя столовый прибор поставили около бабушки. Кухарка, без лишних слов, передвинула пустую тарелку в сторону и предложила парню салат.

За час мужчины произнесли только два тоста, за то женщины хорошо налегли на вино. Я только пригубила из бокала терпкий напиток чилийского производства, а хозяйка дома со своими подругами уже принялись за вторую бутылку.

Только сейчас, когда Алик оказался рядом с дедом, я заметила, как они похожи. Одно лицо, одни движения рук. Улыбка. От бабушки ему достались широкие брови.

Совсем юный. Мальчик. Длинные ресницы, румянец на щеках. Влажные губы…

– Господь всю жизнь носит меня на руках. – Голос старшего Соколова отвлек меня от размышлений. – Я благодарен всему, что подарено свыше. Это и дети, и внуки, и любимая работа. Мне не на что жаловаться.

Он не упомянул жену, и все это отметили. Даже сама Виолетта Филипповна удивленно взглянула на мужа.

– Ты никогда не был верующим, – сказал Андрей, – хотя строишь храмы.

– Строить – это одно, а верить нужно не в Бога, а в людей, которые живут с тобой под одной крышей.

Тема о Боге заинтересовала всех, кроме Алика. Я тоже не вступила в беседу, хотя имею свое мнение. Бывшие коммунисты не читают Библию.

В очередной раз меня удивил Павел. Когда речь зашла о человеческой порядочности, он высказался довольно грубо по поводу того, как мужчина должен относиться к своей жене. По его мнению, женщина изначально рождена, чтобы угождать мужчине. И не только мужу, но и отцу, и брату. То есть всем, кто относится к ее семье.

Пока он говорил, я успела выпить бокал вина. От его речи в горле пересохло.

– А где, Инна? – наконец-то подал голос Алик.

Инна – это Мисс-Россия, которая внезапно исчезла из-за стола.

Алик спросил без намека, но все подумали о Павле, который только что распылялся о женской порядочности.

– Она поехала домой, – довольно грубо ответил солдафон. – Устала.

– Так рано?

– Инна приняла большую дозу, – прямо ответила Ольга. – Очень надеюсь, что сегодня мы видели ее в последний раз.

Все почему-то посмотрели в мою сторону.

Странный намек. Неужели меня сватают не Алику, а Павлу?

– В нашей семье не принято много употреблять спиртных напитков.

Это сказал Александр Иванович. Виолетта Филипповна тут же отодвинула в сторону бутылку вина, Ольга криво усмехнулась, Андрей с размаху допил коньяк из бокала. Только Алик устало взглянул на свой стакан с соком и в знак согласия кивнул деду головой.

В гостиной снова появилась полная женщина. На сей раз, она принесла Алику запеченную рыбу с овощами.

Когда она наклонилась над ним, я заметила ее взгляд, полный любви и нежности. Так смотрят на сына.

– София, пусть Лера подает десерт.

Виолетта Филипповна ревнует внука к кухарке. Голос стал резким, грубым, хотя обычно она разговаривает спокойно.

Женщина скрылась в огромном коридоре. Гости подняли бокалы, снова мужчины ударились в рассуждения о политике. Павел заскучал. Алик расковырял вилкой рыбу, но так и не съел ни кусочка. Ольга с Андреем о чем-то поспорили.

К моей ноге вернулась Дуся. Сейчас я уже обрадовалась ее приходу и не спихнула в сторону. Теплая, мягкая. Не кричит, как эти два старичка.

– Баб, – тихо сказал Алик, – я выйду на минуту?

Он просит разрешения, чтобы выйти из-за стола?

– Конечно, милый, иди. Только ненадолго.

Теперь я поняла, кого он мне напоминает. Меня! Я точно так же веду себя дома с родителями. Пришибленно, с почтением. В приличных семьях детей воспитывают одинаково.

Алик встал из-за стола и тихо, пока никто не обратил на него внимания, быстро двинулся к двери. Бабуля лишь увидела его спину. Хотела еще что-то сказать, но не успела.

– Машенька, – обратилась она ко мне, – ты не видела наш балкон?

– Нет, – ответила я, не понимая ее намеков.

Причем здесь балкон и я?

– У нас прекрасный вид с балкона. – Хитро улыбнулась Виолетта Филипповна, махнув головой в ту строну, где исчез Алик. – Пройдись, посмотри. Я бы тебя проводила, но не хочу оставлять гостей.

Слава Богу! Меня не сватают Павлу!

На душе стало легче, сразу поднялось настроение. От избытка чувств, я дернула ногой, Дуся, завалившись на бок, громко взвизгнула, а потом побежала в коридор, показывать мне дорогу на балкон. Умная собачка. Будто поняла слова хозяйки.

– Маша, ты куда? – спросил Павел.

Но я не ответила. Вышла из гостиной и сразу попала на кухню.

Просторная, не меньше пятидесяти квадратных метров. Современная мебель, хорошая техника, посуда на белоснежных столах. Главный повар София, ловко орудуя ножом, лишь взглянула в мою сторону. Тут же бегают две девочки-помощницы, одна из них подает блюда гостям.

В конце коридора показалась забавная мордочка Дуси. Я пошла за ней.

Здесь еще одна дверь, а потом начинается широкая лестница на второй этаж. Дальше туалет, и узкий проход на балкон.

Алика я застала с сигаретой в руке. Он спрятался за круглую колонну и разговаривает с кем-то по телефону.

– Ты где? – тихо спросил он. – Тут такая компания. Ага. Точно. Ладно, приходи. Павел тоже здесь. Да. Да. Пока.

Убрав телефон в карман брюк, он обернулся, увидел меня и тут же выкинул окурок с балкона. Я подошла ближе, взялась руками за перила и взглянула вниз.

– Бабушка не знает, что ты куришь?

– Нет, – ответил он и тоже протянул руку к металлическому ограждению. Наши пальцы оказались рядом. – Ты ей не скажешь?

– Не скажу, – пообещала я. – А почему она не разрешает тебе курить?

– Она разрешает, а дед – против.

– По-моему, я видела его с сигаретой. В Кельне. Он приезжал к нам в гости, и они с папой курили.

– А! – воскликнул он. – Точно! Ты дочь Марка! А я думаю, на кого ты похожа. Вроде ни разу не видел, а лицо знакомое. Еще этот странный акцент…

– Ты знаешь моего отца?

Теперь я удивилась.

– Мы виделись с ним в прошлом году в Марселе. Он приезжал на выставку, а мы с дедом там встречались с клиентами.

– Но ты не был в Кельне. Я тебя не видела.

– В Германии дед работал без меня. Я тогда еще учился.

Это было четыре года назад. В то время, и я, и Алик были еще студентами.

У него снова зазвонил телефон. Сквозь тонкую ткань на брюках показалось светящееся пятно.

– Прости, – схватившись за телефон, проговорил Алик. – Это очень важно. Я отвечу.

Я зашла за колонну, чтобы ему не мешать.

На улице еще светло, белые ночи. По набережной прогуливаются туристы. Теплый ветерок проник ко мне под шелковую блузку, теребит ткань, остужает кожу. Я чувствую, как от волнения горят щеки.

– Не придешь? Плохо. Я думал, ты меня вытащишь с этого глупого ужина. Нет. Ты знаешь, что бабушка меня не отпустит. Конечно. Я понял. Угу. Давай. Спокойной ночи. – Алик убрал телефон в карман, а потом тихо сказал: – Черт. Не везет.

– Это твоя сестра? – я выглянула из-за колонны.

Любопытство – страшный грех, но я им страдаю с детства.

– Дядя, – ответил он и вынул из пачки очередную сигарету. – Я думал, он придет на ужин. А его задержали на работе.

– Дядя? Какой дядя? Разве у тебя есть еще дядя, кроме Андрея?

– Есть. Вернее, он недавно появился.

– Как это появился? Его раньше не было?

– Мы недавно узнали о его существовании.

Он закурил. Сигарета – своего рода заглушка для болтливых. И Алик ей часто пользуется, когда нужно помолчать и отвлечь собеседника от неприятной темы.

Я отвлеклась на его синие глаза, а не на сигарету. Красивые. В них тысячи звезд, и все сияют одновременно. Ресницы густые, брови, словно начерчены карандашом.

– Ты хочешь уйти с ужина? – прямо спросила я.

– Хочу, – он выкинул окурок с балкона. – А что? Ты можешь, мне помочь?

– Виолетта Филипповна хотела тебя попросить, показать мне город. Вот и предлог. Если ты, конечно, согласишься?

– Прогуляться по ночному Питеру? Со мной? Это странно.

– Почему?

– А как же Павел?

– А зачем нам Павел?

– Мне он не нужен. А тебя специально пригласили, чтобы познакомить с ним. Разве не так?

– Нет! – засмеялась я. – Мне не нужен Павел, и я ему не нужна. Меня пригласили просто так, как дочку друзей.

– Серьезно?

Моя улыбка заворожила его. Всего секунда, и он смущенно отвернулся в сторону.

Было приятно. Пусть недолго, но он смотрел только на меня.

– Так, что? – спросила я. – Ты покажешь мне город?

– Хорошо. Только недолго. Завтра рано вставать на работу.

Мы незаметно ускользнули с «приятного» вечера, ни с кем не попрощавшись, никого не предупредив. Алик только махнул Софии рукой, она взглядом одобрила его решение.

Через десять минут Невский проспект встретил нас громкой музыкой и ярким светом. Кругом толпы людей, магазины завлекают красивыми плакатами на витринах, около метро поют музыканты.

Алик пошел вперед, я поплелась за ним на своих высоченных каблуках. И зачем я надела эти туфли? Хотела покрасоваться, а теперь мучаюсь. Идти неудобно, на пятках сразу появились мозоли.

Обычно я любуюсь городом, а сегодня злюсь на него. Где тишина, где романтика? Мужчина моей мечты, которого я так долго ждала, не видит меня из-за толпы туристов. Не замечает. Я иду тенью по его следам, боюсь потеряться.

Стемнело. Небо прикрылось прозрачными серыми облаками.

Свернув с шумного проспекта на соседнюю улочку, мы сбавили шаг. Тут тоже много людей, в основном гуляет молодежь. Из дверей кафе, расположенного в подвале дома, потянуло чем-то вкусным. Запах кофе и клубники. Вдалеке звучат грубые нотки надрывающегося аккордеона.

– Тебе нужна другая обувь, – через плечо сказал Алик.

И тут же направился к палатке с сувенирами. Нашел на витрине белые кеды с яркими шнурками, спросил какой размер и вынул из кармана деньги.

– Дайте пакет, – попросил он продавца.

Девушка с красными щеками вынула из-под полы пакет.

Алик протянул мне тапочки.

– Надевай, а свои туфли складывай сюда.

– Нет, – стала сопротивляться я. – Ни за что.

– Мы так далеко не уйдем.

Пришлось надеть. Теперь я выгляжу, как кукла из детского магазина. Розовая короткая юбочка, прозрачная блузка, а на ногах белые кеды с разноцветными шнурками. Ужас! Но удобно. Ноги больше не болят, он угадал с размером.

– Очень шумно, – догнав Алика, сказала я.

Он не взглянул на меня, лишь махнул рукой и пошел в сторону большой арки. Мы очутились в темном тоннеле. Толстые кирпичные стены старых домов, деревянные двери с резными узорами, под ногами скользкая брусчатка. Зябко, неуютно.

Мы вышли на соседнюю улицу.

– Это школа, – сказал Алик, указав пальцем на старое здание.

– Красивая. – Я оценила профессиональным взглядом. – Постройка семнадцатого века. Эта немецкая школа?

– Да. Я учился здесь до второго класса, а потом решил, что хочу изучать английский язык.

– Изучил?

– Я знаю три языка: немецкий, английский, французский. Немецкий – только разговорный, а на английском говорю спокойно, как на русском.

– А французский где учил?

– Во Франции. Каждое лето мы с бабушкой отдыхаем на Лазурном берегу. Там и выучил, пока общался с местными ребятами.

– Красивый язык. Я хотела его выучить, но так и не получилось. Папа заставлял меня зубрить английский.

Сказочный город, прекрасный мужчина. Ночь, а на улице светло. Мы стоим плечом к плечу у школы, в которой он учился еще ребенком. Разговариваем ни о чем, наслаждаемся редкими минутами спокойствия. Не об этом ли мечтают женщины? Не о таких ли моментах?

Я забыла о правилах приличия, вбитых родителями в мою наивную голову. Протянула руку и чуть коснулась мизинцем его руки. Алик вздрогнул.

– Пойдем к Неве?

Спрятал руку в карман брюк.

Я пошла за ним вдоль узкой улочки. По пути к реке он выкурил две сигареты. Это не нервы, а привычка, постоянно грызть кончик фильтра и наблюдать за серым дымом, растворяющимся в сумерках.

Интересно, а как он выглядит в джинсах и футболке? Наверное, совсем мальчишкой? А если растрепать челку? Заставить хоть раз улыбнуться?

– Ты замужем? – спросил он равнодушным тоном.

Только в России спрашивают двадцатипятилетнюю девушку о замужестве. В Европе никому в голову не придет, что после окончания университета, люди должны сразу бежать под венец.

– Нет, – ответила я, зябко укутавшись в шелковую блузку. Стало холодать. – Я еще только утроилась на работу.

– А кем ты работаешь?

– Я – архитектор. Работаю в вашей компании. Разве ты меня не помнишь?

– Ты работаешь у нас? – Он остановился. – Я тебя видел? Когда?

– Я сижу в одном кабинете с твоим другом, с Данилой. На прошлой неделе ты заходил за ним.

– Прям с Данилой? – переспросил он удивленно.

– Ты прошел мимо меня и даже не поздоровался. А потом мы виделись на улице. Ты курил, а я гуляла с подругой.

Мы снова двинулись вдоль набережной. Он впереди, я у него за спиной. Странная манера общаться, не видя своего собеседника.

– Может быть, – тихо проговорил он. – У меня плохое зрение, поэтому я тебя не заметил. В офисе так много людей.

Самое распространенное оправдание – сослаться на зрение. Ничего не вижу, ничего не слышу.

– Ты носишь очки?

– Когда езжу на машине или читаю книги.

– У меня тоже в детстве были очки. Розовые. Но потом зрение само восстановилось.

– Возрастное?

– Наверное.

– Или ты говоришь про восприятие мира?

– Нет! Они были в розовой оправе. А восприятие только сейчас стало розовым.

– Почему ты так думаешь? Люди после двадцати лет обычно снимают розовые очки, особенно, когда сталкиваются с трудностями.

– У меня нет проблем. Все складывается слишком хорошо. Я всегда мечтала вернуть в Россию, заняться любимым делом, купить квартирку в старой части города, гулять ночью вдоль самой красивой реки. Что еще нужно? Все сбылось, все случилось. И теперь можно надеть розовые очки.

Он взглянул на меня.

– Везет тебе. У меня очки спали еще в юном возрасте.

– И когда это случилось?

Я про себя усмехнулась. В юном возрасте? А какой у него сейчас возраст?

И потом, что за трудности могут быть у парня в его положении? Богатый, избалованный бабушкой и дедом. Все преподносят на золотом блюде.

– Когда мне было десять лет, врачи сказали, что у меня больное сердце. Жить осталось не долго, если не сделать операцию. С того момента все и началось.

– Я слышала про твою операцию. А что случилось? Это врожденное?

– Я был болен с самого детства, только мои родители этого не замечали. Или не хотели, замечать. Делали вид, что все хорошо.

– Зачем они это делали?

– Не знаю, – тихо ответил он и прибавил шаг. Так, что я еле его догнала.

Спина в белой рубашке напряжена. Я вижу прямые плечи, длинные ноги, удаляющиеся от меня слишком быстро.

У него красивые бедра и… Брюки слишком соблазнительно обтягивают его стройную фигуру.

– Как тебя зовут? – резко остановился он.

Неожиданно.

– Мария.

– Маша или Мария?

– Как угодно. Я русская.

– Тогда Маша.

– А как мне тебя называть?

– Можешь, Алик. Если хочешь, то Александр. Только это слишком длинное имя.

– А, Саша?

– Так зовут моего деда. Лучше зови Аликом. Так привычнее.

– Хорошо.

Мы снова пошли по ночному городу. Только теперь рядом, на расстоянии вытянутой руки. Он больше не бежит вперед.

– Давно ты у нас работаешь?

– Недавно.

– Нравится?

– Коллектив хороший, и работа не трудная. Пока меня приставили к Сергею.

– Тебе повезло. Он хороший специалист.

– Ты всех знаешь сотрудников компании?

– Нет. Их больше тысячи. Дед знает многих, а я не так давно приступил к работе.

– А чем ты занимаешься?

– В каком смысле?

– Какая у тебя должность?

– У меня нет должности. Я выполняю работу ту же самую, что и дед. Вернее, вникаю в работу. Учусь, смотрю, наблюдаю.

– Хорошая профессия, – отозвалась я с иронией. – То есть, ты – будущий президент компании?

– Думаю – да.

Уверенно сказано. Мне бы его смелость. А то всего стесняюсь, боюсь даже надеяться на успех в работе.

Как ни странно, но мы дошли до моего дома. Алик не знает, где я живу, а я ни разу не ходила по этой улице.

Я остановилась.

– Вот я и пришла?

– Куда?

Тоже остановился он.

– Это мой дом.

– Шутишь? – не поверил он. – Мы пришли к твоему дому? Ты здесь живешь?

– Вон мое окно.

Я показала на третий этаж.

Серое здание довоенной постройки погрузилось в сон. Сбоку прибились машины, выстроенный в один ряд. Опустели лавочки. Не слышны детские голоса.

Уже полночь, темно. С реки подул свежий ветерок. Зябко обхватив себя руками за плечи, я подняла голову вверх и взглянула на небо, усыпанное звездами. Легкие облака тонкой пеленой повисли над линией горизонта, там, где только что спряталось солнце, и где оно встанет уже через несколько минут.

– Они точно такие же, как в Каннах. Красиво, – прошептал Алик.

– И в Кельне.

– А еще там растут ромашки.

Какие ромашки?

Он так же как я, мечтает о чем-то. Смотрит в небо и думает о своем.

– У ромашек горький запах.

– Неправда, – обиженно проговорил он. – Они восхитительно пахнут. Мне нравится.

Пока я думала о ромашках и вспоминала их запах, Алик что-то тихо сказал. Я придвинулась ближе и услышала только последнее слово. Рай.

– Хочешь горячий кофе? – робко предложила я.

Сама стесняюсь, а в душе мечтаю, что он согласиться. Но, он не согласился.

– Спасибо. Уже поздно.

– Да. Поздно. Тогда…

Слова застряли в горле. Обидно. Впервые пригласила парня в гости, а он отказался.

– Маш, не обижайся. Мне завтра вставать с шесть часов утра.

Он заметил. Как стыдно!

– Я не обиделась.

– Это хорошо.

– Спасибо тебе за прекрасный вечер.

– И тебе.

– Увидимся на работе.

– Увидимся.

– Тогда – пока?

– Пока.

И он ушел.

Всю неделю я его не видела. Виолетта Филипповна позвонила на следующий день и спросила, куда мы пропали во время ужина. Я ответила, что гуляли, и она больше не стала приставать с расспросами.

В пятницу, когда стало понятно, что Алик мне не позвонит, я решила принять приглашение Веры. Она давно звала меня на дачу к своим родителям. Я отпиралась, как могла, долго тянула время, придумывала предлоги, но сейчас мне так захотелось вырваться из города, что я сама напросилась к ней в гости на все выходные.

С понедельника Игорь Петрович ушел в отпуск. Они вместе с женой уехали на дачу на целый месяц.

– Нас отвезет Миша, – сказала Вера, когда мы после работы шли к метро. – Все уже там: и мама с папой, и Лиза с детьми.

– Как вас много! – испугалась я. – Даже неудобно.

– Что неудобно? – хмуро спросила она. – Это тебе не шубу в трусы заправлять. Ты знаешь моего папу и Мишку.

– А твоя мама что скажет?

– Ничего не скажет. Она любит гостей.

– Ты сама меня пугала, какая она строгая.

– Да, брось ты! Мама – человек, а не зверь. Хотя…

– Что?!

Мой дрожащий голос и жалобный взгляд, развеселили ее.

– Маша, ты как ребенок. Успокойся. Мама давно хочет познакомиться с тобой. Вот увидишь, как у нас в деревне хорошо. Большой дом. Мы только в прошлом году его купили, совершенно новый. Недалеко находится речка. Тихо, воздух чистый.

– Я сто лет не была на дачах. Только в детстве.

– Ты говорила у вас дом в Кельне?

– Да.

– А какая разница? Дом или дача? Это мы называем дачей, а на самом деле у нас теплый дом, гараж, баня.

Мы сбавили темп возле магазина.

В час-пик город превратился в полосу препятствий. Обойди, подтолкни, пролезь, а где-то приходится перепрыгнуть или проползти на брюхе. Это Вера высокая, ей легче. Идет, как танк, не обращает внимания на тараканов под ногами. А я сшибаю лбом все, что попадается на пути.

Когда мы все же добрались до станции, Вера на прощанье сказала:

– Завтра в восемь утра мы за тобой заедем. Будь готова.

– Хорошо, – неуверенно ответила я.

– Что-то не так? Ты сама согласилась, а теперь прячешься в кусты? Ты честь блюди. Но не со всеми.

– Мне неудобно. У вас семья, а я…

– Выброси эти глупости из головы. Ты – моя подруга.

– Ладно.

И действительно, сама напросилась, а теперь ломаюсь.

Я не думала, что там будет так много людей. Особенно Лиза. Вера с ней дружит, а я буду лишней. И Мишу я видела один раз. Еще дети. У Веры двое, у Лизы трое. Целый детский сад! Но больше всего я боюсь Верину маму. Сама меня постоянно пугала ей, а теперь говорит, что не будет проблем.

Перед сном я еще раз позвонила Вере.

– Что любят ваши дети?

– Все любят, – сонным голосом ответила она. – Аня балдеет от сладостей, у Лизы мальчишки трескают фрукты в огромных количествах.

– А Карина?

– Карина?

– Да. Что любит твоя доченька?

– Она не капризная девочка. Если хочешь обрадовать ее, купи шарик.

– Какой шарик? Надувной или мячик?

– Обычный воздушный шарик. Она очень любит смотреть на разноцветные шары.

Я так и сделала. С утра зашла в магазин, расположенный в моем доме на первом этаже, и купила четыре плитки шоколада, набрала в пакет персиков, виноград, а у кассы взяла несколько шаров: один зеленый, два голубых и еще желтый.

Около восьми часов к моему подъезду подъехал черный минивен. Как раз такая машина и должна быть у отца большого семейства.

– Привет, – скромно поздоровался Михаил и забрал у меня сумку.

Вера махнула рукой.

– Садись впереди, а то я не одна.

Большую часть заднего сиденья занял огромный лабрадор Бади шоколадного цвета.

Не успела я поздороваться с подругой, а Михаил уже открыл мне дверцу. Как по волшебству! Быстро спрятал сумку в багажник и снова оказался рядом со мной. Трудно представить, как этот громила, весом под сто килограмм и ростом с Останкинскую башню, так легко передвигается.

Я села в машину. Забыла поблагодарить, но потом, когда Миша завел двигатель, тихо сказала:

– Спасибо.

Карий взгляд остановился на моих голых коленях. Сегодня жарко, я надела короткие шорты и маячку на тонких лямках.

– Не за что, – пробубнил он себе под нос. – Пристегнись, а то на перекрестке стоят гаишники.

Отвернулся. Я пристегнула ремень.

Странные они все. И Вера, и ее брат. Только Игорь Петрович ведет себя нормально.

За всю неделю Вера ни разу не спросила меня про свидание с Аликом. Ни слова, ни полслова. Будто и не знала про него. У Антонины Павловны расспросила все про нового жениха, а про меня словно забыла. Я намекала, но она не реагирует. Общается на любые темы, а про Алика не спрашивает.

До деревни мы ехали почти два часа. На улице жара, в салоне прохладно, играет приятная музыка. Целый час Вера разговаривала по телефону с бывшим мужем Юрой. Потом мы заехали в магазин, и она пропала еще на полчаса. Миша в это время протер лобовое стекло от пыли и сходил в ближайший ларек за водой. Я вывела Бади на прогулку в ближайший лесок.

Только к десяти часам мы подъехали к дому.

Большой, кирпичный, два этажа, просторная веранда. Участок необъятный, около двадцати соток. Высокий лес за забором. И поразила тишина, чего так не хватает в городе.

Навстречу нам вышел Игорь Петрович в шортах и без майки. Непривычно видеть его таким простым, домашним.

– Машенька, – открыв мне дверку, сказал он. – Рад, что ты приехала.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась я.

Не успели мы перекинуться парой слов, как Бади выскочил из машины и бросился в ноги хозяину. Из калитки вышла женщина. Копия Миша, только в два раза меньше. Такие же карие глаза и светлые кудрявые волосы.

– Наконец-то. Я думала, вы через Мурманск едете.

Голос грубый, но сама миниатюрная, воздушная.

– Мы в магазин заехали, – так же резко ответила Вера. – Ты сама просила.

Один ребенок от матери взял внешность, другой – характер. Миша мягкий и спокойный, как отец. А Вера не всегда бывает любезной с людьми.

Женщина не взглянула на дочь. Ее заинтересовали мои короткие шорты.

– Вот это да! – воскликнула она, обойдя меня со всех сторон. – Красотка! С такими ногами не стыдно быть нагой. Где же выращивают таких лебедей? Небось, за границей?

– Мама, – одернул ее Миша.

– А чего? – Заметив мой удивленный вид, она улыбнулась. – Не обижайся на меня, девочка. Я так шучу.

– Маша у нас девушка адекватная, – заступился за меня Игорь Петрович.

Я привыкла к плоским шуткам Веры. Теперь меня трудно обидеть.

Миша выгрузил из багажника мешки и сумки. Мы с Верой отошли к калитке. Из дома вышла еще одна женщина. Полная, бесцветная, в ситцевом халате, с пучком на голове. Когда она подошла ближе и заговорила, я поняла, что это не женщина, а молодая девушка. Ровесница Веры, только не ухоженная.

– Привет! – тонким голоском пропела она. – Я Лиза. А ты, наверное, Маша?

От неожиданности, у меня пропал голос. Вера рассказывала про свою подругу, но я представляла Лизу совсем другой.

– Привет, – еле выдавила я одно слово.

Обычно, при встрече с людьми, у меня находится масса вопросов. Но тут я примолкла.

За спиной послышались быстрые шаги. Дети, один меньше другого, окружили Веру со всех сторон. Два мальчика лет десяти, девочка крупного телосложения.

– Мамочка!

Это Аня. Большая. Не выглядит на восемь лет, и совсем не похожа на Веру. Волосы светлые, щеки красные и ростом почти со своего старшего двоюродного брата.

– А где Карина? – обняв дочь, спросила Вера.

Лиза пожала плечами.

– Она побежала на улицу к дедушке, – живо ответил младший мальчик, показав пальцем в сторону гаража. – Она думала, что ты там.

В сторонке, между кустом крыжовника и забором, я заметила еще одну девочку. Совсем маленькую. Эта Катюшка, младшая дочка Лизы и Миши. Теперь я поняла, почему Лиза так выглядит. Родить в тридцать один год трех детей – не просто.

Только Вера двинулась к гаражу, как ей навстречу выбежала маленькая девочка. Карина. Я даже не сразу поняла, что она ее дочь. Черные как смоль волосы, смуглая кожа, ярко-голубые глаза, на носу веснушки.

– Солнышко, – прошептала Вера, прижав дочку к груди. – Как ты, моя хорошая?

Девочка ничего не ответила, прильнула щекой к ее плечу. Ласковая. Аня только обрадовалась приезду мамы, не поцеловала, не обняла. А Карина, словно котенок мурчит от счастья.

– Какая красивая, – подала я голос. Столько новых лиц, что не знаешь, с кем первым поздороваться. Поэтому, я начала с девочки. – Привет. Как тебя зовут?

– Она еще говорит, – ответила за нее Аня.

Я удивилась. Два года, а ребенок еще не знает своего имени.

– Ты, наверное, Аня?

– Да, – гордо подняла голову девочка. Вот сейчас она мамина дочка. – А это Денис и Витька. Там Катя, прячется в кустах.

– А почему она прячется?

– Она – трусиха.

– Она не трусиха, – заступился за сестренку Дениска. – Это ты ее напугала.

– Я?! – закричала Аня. – Я только сказала, что моя мама не купит ей шоколадку, потому, что у нее аллергия!

– Нет у нее аллергии. Ты все придумала, чтобы самой съесть все конфеты.

– Дети, – попыталась вставить слово Лиза.

– Он все придумал! Мам, скажи, у Кати чешется спина от сладкого!

Вера не успела открыть рот, как вмешался Витька.

– Это у тебя прыщи на ногах. Тетя Вера, она вчера съела мое печенье.

– Я не ела! – возмутилась Аня.

– Ела! – закричали в один голос мальчики. – Мы видели!

– Хватит, кричать. Вы не на базаре.

Только строгий голос бабушки подействовал на детей. Тихо сказала, а всех ноги трясутся. Только одна Карина никак не отреагировала на наш разговор. Снова уткнулась носом в мамино плечо.

– Идите, гулять. И Бади с собой возьмите.

Мальчишек, как ветром сдуло. Из-за высоких кустов малины послышались их звонкие голоса. Туда же отправился пес, а девочки пошли в дом.

Ближе к обеду я уже знала всех членов этой большой, шумной семьи. Три поколения. А еще собака, кошка и два хомяка.

Верина мама, тетя Люба, оказалась доброй женщиной, совсем не ворчливой и не суровой, как меня пугали рассказами. Игорь Петрович – душка, хоть и строгий на вид. Лиза – веселушка. А Миша мне не понравился. Не скажу точно, что меня в нем раздражает. Вроде спокойный, любит детей, мать уважает, а все равно не нравится. Неправильный мужик. Беспокойный. Дергается по пустякам или вовсе не разговаривает. Пока мы ехали в деревню, всю дорогу молчал, таращился на мои ноги. Украдкой. Думал, я не замечаю.

– Карина совсем ничего не говорит? – спросила я Веру.

После обеда мы вышли в огород.

Дети снова убежали за малинник. Мужчины отправились в гараж, прихватив из дома бутылочку пива.

– Кое-что говорит, только не много. Знает слово «мама», «баба», остальное дается с трудом.

– Почему? Дети в этом возрасте уже хорошо разговаривают.

Вера поджала губу.

– Наверное… Врач сказал – это нормально. Придет время, и она догонит своих сверстников.

– В чем догонит? Она вроде развитая девочка. Сама кушает, играет с детьми, даже хулиганит. Я видела, как она отнимала машинку у Вити.

– Да, уж! Баловаться она любит.

– Тогда, что?

– Ничего, – промямлила она – Я просто не так выразилась.

Сразу замкнулась. Все нормальные мамочки часами говорят о своих детях. Но только не Вера.

Аня – лучик света всего семейства, а Карина остается в тени. Хотя бабушка ее безумно любит, Вера сдувается пылинки, дед носит на руках. Но все равно, я про нее ничего не знаю. Только то, что она существует на свете, и что ее папа остался где-то далеко во Франции.

Из дома вышла Лиза с тазом в руках.

Мое любопытство снова полезло наружу.

– Я представляла ее совсем другой. Ты говорила, вы ровесницы.

Не хорошо, обсуждать других женщин, но меня возмутил ее внешний вид. Короткий халат чуть прикрывает толстые ноги. Волосы давно не мытые, убраны в крысиный хвостик.

Вера взглянула на подругу.

– В деревне она расслабляется. Знаешь, как тяжело с тремя детьми?

– А зачем ей столько детей?

Мой вопрос ее развеселил.

– Машка, какая ты смешная! Разве детей бывает много?

– Я имела в виду не это. Просто…

Как объяснить? Вера тоже родила двоих детей, но выглядит совсем по-другому.

– Все мы разные, и жизнь у каждого разная.

– У нее тяжелая жизнь? – снова пристала я с вопросами. – Ты сама говорила, что Миша ее на руках носит, балует.

– Ой, не знаю. – Вздохнула Вера. – Раньше носил, а сейчас я его не узнаю. Помню, какой он был пару лет назад. Заводной мальчишка. Только и говорил о детях, о жене. Никогда не рвался на работу, а сейчас часто ездит с друзьями на рыбалку, допоздна остается в деревне. Вроде ничего страшного не происходит, но я чувствую… – Она прижала руку к груди и громко выдохнула. Будто избавилась от груза. – Тяжело рассуждать о том, чего не понимаешь.

– Тебе кажется – у него проблемы?

– Вряд ли. Лиза бы сказала.

– А если она сама не знает?

– Тогда это страшно. Значит, что-то происходит, раз она не знает о проблемах мужа.

Лиза развесила мокрые полотенца на веревку. Подул ветерок и растрепал ее светлые волосы. Заколка упала в траву.

Была красивая. Когда-то. Нежная кожа, выразительные глаза. Сразу видно, что в школьные годы она была гораздо привлекательнее своей подруги. Вера только сейчас, после развода, начала превращаться из гусеницы в бабочку. И дети ей не помеха. Лиза, наоборот, выйдя замуж и став матерью, опустилась до самого дна и совершенно забыла о том, что она молодая женщина, и что с ней рядом живет мужчина. Любимый мужчина! Который носил на руках и баловал как принцессу.

Вторую половину дня мы провели в лесу. Вера взяла с собой только меня и Карину, остальные дети остались под присмотром бабушки.

Удивительное место! Как давно я не была в деревне. Поют птицы, солнце светит ярче. Буквально вышел за калитку – и вот тебе просторы! Дубы, прикрытые темной листвой, стройные березы вдоль дороги, золотистые луга. И цветы! Кругом одни цветы: колокольчики, ромашки, клевер разных оттенков и шиповник, источающий восхитительный аромат.

Мы пошли по тропинке. Высокая трава ласкает голые ноги. Песок в сандалиях. Солнечные лучи обжигают плечи. Над головой щебечет воробьиная стайка.

Это было давно. В детстве. Те же ощущения, те же краски. Только моя бабушка жила далеко от этих мест, и там было море.

– Доченька, иди сюда.

Вера протянула руку. Уже поспела земляника. Яркая, как губки Карины. Ароматная, крупная, потому, что выросла на открытом месте, под солнцем.

Девочка тут же схватила с маминой ладони ягоду и сунула в рот.

Мы вышли на небольшую поляну.

– Пойдемте к реке? – предложила я.

– Подожди, – остановила меня Вера. – Там дальше растут мои любимые цветы.

– У вас на участке куча разных цветов. Зачем рвать в лесу?

– Мама не выращивает ромашки. Она терпеть не может их запах.

– Фу! – сморщила я нос. – Ромашки? Они горькие.

– Неправда. Лесные ромашки очень нежные, и у них особый аромат.

– Аромат? Они воняют!

– Чем? – Она взглянула на меня, хитро прищурив глаза. – Что тебе напоминает их запах?

– Что-то грязное, протухшее. Или нет! Стой! Они пахнут немытым телом, потом.

– Сексом, мужчиной.

– Мужчиной? Ты хочешь сказать, что так пахнет мужчина после секса?

– Глупая, – засмеялась она. – Так пахнет любовь.

Когда мы прошли дальше к лесу, я увидела поляну, усыпанную белыми цветами.

Алик тоже любит ромашки. Возможно, и у него они ассоциируются с любовью.

Опустившись на колени, я не стала рвать цветы, а наклонилась ниже. Нежный запах свежей травы проник в легкие. Он восхитительный, нежный, тонкий, но при этом горький. Неужели любовь такая? Я думала она сладкая.

Когда я подняла глаза, то увидела Мишу. Он пошел за нами, но отстал за поворотом. А сейчас догнал и застал меня в откровенной позе.

– Ты чего ползаешь на коленях? – пробубнил он себе под нос и тут же отвернулся в другую сторону.

– Да, так. Собираем цветы.

– Мама терпеть не может ромашки.

– Я не понесу их домой, – сказала Вера. – Не волнуйся. Лучше возьми Карину на руки, а то она устала.

И действительно, девочка уже валится с ног. Мы ушли слишком далеко от дома.

Без лишних слов, Миша подхватил племянницу на руки. Словно пушинку. Сравнить худенькую, маленькую Карину и огромного, сильного дядю. Медведь. Даже разговаривает вальяжно.

Мы пошли обратно.

Белые ночи. Девять часов, на улице светло. Буквально через пару минут девочке надоело сидеть на плечах у дяди, и она снова побежала вперед по дорожке. По пути встретились двое мальчиков, и Карина тут же забыл про сон. Вера позвонила Юре и снова пропала на полчаса. Мы с Мишей поплелись за ней, не разговариваем, но идем рядом.

И что Лиза нашла в этом увальне? Тихий, не симпатичный. Для мужчины его возраста, неплохая фигура, но остальное мне не нравится. Даже Лиза, при своей запущенности, смотрится более приветливой.

– Хочешь?

Он протянул мне конфету.

– Спасибо, – ответила я. – Лучше дай Карине.

– Она такие не любит.

А я люблю. Конфеты с медведями на обертке напоминают детство, и вкус у них остался прежний, как много лет назад, когда мы жили в Москве.

Развернув обертку, я украдкой взглянула на Мишу. Умеет говорить, а в редкие моменты даже бывает приятным.

Раз уж мы идем рядом, то пора нам немного познакомиться. Вера все равно разговаривает по телефону, Карина молчит и путается у нас под ногами. Дом находится еще за полем. И я решила немного разрядить обстановку.

– Ты работаешь в типографии?

Миша сразу ожил, как будто ждал, что я первая заговорю.

– Раньше эта была основная работа, а сейчас типография переживает не лучшие времена, и половину сотрудников уволили. Меня перевели на сокращенный день.

– Это как?

– В основном работаю дистанционно или прихожу в офис на пару часов в день.

– Тебя устраивает такой график?

– Ну да.

– А когда ты отдыхаешь?

– Отдыхаю, – грустно усмехнулся он. – У меня трое детей. Когда мне отдыхать?

– А Лиза не работает?

Вроде вопрос простой, но он напрягся. Как будто я спросила о чем-то неприличном.

– Лиза занимается детьми. Катюшка еще маленькая.

– Карина младше, но Вера работает.

– Ей помогают родители.

Он преувеличивает. Я вижу, как в доме относятся к Лизе. Как к принцессе. За весь день она ни разу не подошла к детям. Аня – девочка самостоятельная, Карина всегда возле мамы, не отходит ни на шаг. А мальчишки и Катя – полностью находятся под присмотром деда и бабушки.

– А у тебя есть дети? – спросил Миша.

– Пока нет. Я не замужем.

– А-а, – многозначительно протянул он. – И правильно.

– Что правильно? – зацепилась я за его слова.

– Не торопись с детьми. Они должны рождаться в нормальной семье.

– Я тоже так считаю. Но многие говорят, что дети любви не помеха. Что их надо рожать по молодости.

– Дело не в возрасте, а в человеке, от которого будешь рожать.

Он говорит о детях неохотно, через силу. Хотя видно, как он любит своих мальчишек, в Катюшке души не чает. А все равно в глазах грусть. Наверное, это из-за жены. С другой стороны, Вера всегда рассказывала, что в их семье царит полная идиллия, и что Лиза – единственная и неповторимая женщина на земле, осчастливившая ее брата.

В данный момент, в эту секунду Миша не выглядит счастливым. Рядом со мной идет большой, угрюмый мужик. Молодой, с мудрыми глазами и с опущенными плечами.

– У тебя была бабушка? – вдруг спросил он.

Я думаю о его несчастной жизни, а он говорит о странных вещах.

– Была, – рассеяно ответила я. – И сейчас есть. Только она живет в Одессе. Я дано ее не навещала. А почему ты про нее спросил?

– Да так, вспомнил. У меня бабушка тоже, как Вера, любила ромашки. Выращивала их в саду, а потом продавала на рынке.

Вера немного сбавила шаг и почти остановилась. Охапка белых цветов в ее руке повисла головами вниз. Она так и не удержалась, нарвала огромный букет и перевязала его резинкой для волос.

– Моя бабушка продавала редиску, – сказала я.

– Только редиску? Почему именно ее?

– Ей не нужны были деньги. Знаешь, я только сейчас задумалась – зачем она это делала? Вставала рано утром, садилась на автобус и ехала в город, потом возле вокзала продавала. Получала-то копейки. А потом шла в буфет и покупала кексы. Привозила в деревню три штуки. Ровно. Мне и моим братьям. Даже себе не покупала. Помнишь, раньше какие были кексы? С изюмом, огромный, в рот не умещался. И сладкий! Братья все пытались у меня стащить его, а я упиралась, старалась съесть все до крошки, чтобы им не досталось.

– Зачем она ездила за этими кексами? Моя бабушка всегда сама их пекла.

– И моя пекла. В этом-то и дело! Я сама не понимаю – зачем столько усилий, чтобы купить всего лишь три булочки?

– Может, она, таким образом, отдыхала от дома?

– Как? Представляешь, проехать почти пятьдесят километров в душном автобусе, а потом стоять на солнце и продавать редиску. Какой же это отдых? Она всегда могла пойти в дом и вздремнуть пару часов или почитать книгу на веранде. Никто ей не мешал.

– Вас было трое?

– Внуков – да. А еще дедушка.

– То есть пять человек в доме?

– Еще мой дядя, мамин младший брат.

– Вот видишь, – грубо проговорил он. – Какой тут отдых? Я тоже иногда сбегаю из дома. У меня товарищ живет в Новгородской области. И дело не в том, что мы очень дружим, а в том, что он далеко живет, и мне до него приходится добираться пять часов. Уезжаю сразу на два-три дня. Потом столько же времени возвращаюсь домой. Вот это – отдых! И твоя бабушка предпочитала трястись в автобусе целый час и стоять под палящим солнцем, но только бы не оставаться в доме и не нянчится с кучей детей.

– Она любила детей, – обиделась я.

– Я тоже люблю своих детей.

– Но сбегаешь?

– Иногда – да. И в этом нет ничего плохого. Все люди от чего-то сбегают. Даже в сказке коза оставила своих козлят и пошла за молоком, лишь бы не нянчиться с ними.

– Я не сбегаю.

– Ой, ли! А почему ты уехала от родителей в другую страну? Что в Англии нет работы?

– Я жила в Кельне.

– Пусть так. В Германии не нужны архитекторы?

– Нужны.

– Тогда, почему ты здесь?

– Какое тебе дело?

– Нет, подожди. Ты сама нарвалась на откровенность.

– Не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Это глупо.

– Вовсе, нет. Это обычный вопрос.

– Я не сбегала из дома.

– Поехала за парнем?

– Нет! Хотела свободы! – гордо ответила я, но Мишу мой пыл только раззадорил.

– Значит, тебя не устраивала опека родителей? А говоришь, что не сбегала.

– Это другое.

Я начала сердиться. Миша только улыбнулся. Впервые за весь день.

– Все мы хотим свободы.

– А тебе, зачем свобода?

– Как зачем? Я не говорю о той свободе… это другое. То есть, я не изменяю жене. Мне нужны дети, так же, как и твоей бабушке. Но в то же время, я живой человек и тоже нуждаюсь в отдыхе.

Он снова говорит спокойно, а я завелась еще больше. Никогда раньше не позволяла себе грубости, но тут почему-то прорвало. Он вызывает у меня странные чувства. Так и хочется стукнуть кулаком в огромную грудь.

Бесит.

– В аптеках продаются презервативы.

Он остановился.

– И что?

– Нужно было купить одну упаковку и не мучиться.

– А я не мучаюсь.

Мне стало стыдно, но я все равно продолжила.

– Ты мучаешь жену.

– Да, что ты об этом знаешь?

Отчаянно махнув рукой, он пошел вперед.

Теперь стало еще хуже на душе. Он оказался мудрее и вовремя прекратил наш бессмысленный разговор.

Почти около самого дома, Карина снова залезла на плечи дяди. Вера, наконец-то, отключила телефон.

– У Юры скоро родится еще ребенок.

Она сказала это без эмоций. Как факт. Бывший муж, бывшие отношения. Никакой ревности.

– Это хорошо. – Я украдкой взглянула на нее. – Он любит детей?

– Юрка неплохой отец, только беспомощный.

– Это как?

– Он боится проблем. С таким мужиком тяжело жить. Если Миша спокойно справляется с трудностями, то Юра всегда прячется за сильные плечи. В прошлом, эти плечи были моими.

– Ты считаешь своего брата хорошим отцом?

Теперь я посмотрела на большой затылок Миши, и в очередной раз пристыдила себя за несдержанность. Глупая голова – дурной язык.

– Очень. Лиза за ним, как за каменной стеной. И не только она, но и я, и мама. Он за всеми нами следит. Не дай Бог, если кто из нас попадет в неприятную историю.

– У меня тоже хорошие братья, – грустно промямлила я.

– Скучаешь?

– Ага.

– Ты часто с ними общаешься?

– Не очень. Они давно не живут с родителями, один уже женился. В нашей семье я самая младшая. Мама с папой больше занимались мальчиками, а я была…

К глазам подступили слезы.

– Маш, – Вера обняла меня, – только не начинай. Ладно? Ты самая лучшая девочка на свете.

Если бы!

Мои комплексы никогда не позволяли, так думать. Лучшая? Мама бы так не сказала.

– Кстати, – встрепенулась Вера. – Как прошло твое свидание?

Слезы тут же исчезли.

– Нормально. Почему ты только сейчас об этом спросила?

– Да так. Вспомнилось… Так что у вас было? Куда он тебя водил?

– Мы гуляли по городу.

– И все?

– И все. У нас было мало времени.

– Расскажи мне о нем. Какой он?

– Хороший.

Прозвучало наивно, но я честно ответила.

– Ты ему понравилась?

– Думаю, что нет. Прошла неделя, а он даже не заглянул ко мне в кабинет, чтобы поздороваться. Хотя знает, что я работаю вместе с Данилой.

– Ой, да брось ты, Машка. Все мужики рот открывают только у стоматолога. Нужно самой проявить инициативу.

– Ты так считаешь? И что мне сделать? Позвонить первой?

– А ты знаешь его номер?

– Нет, но я могу спросить у Виолетты Филипповны.

При упоминании этого имени, Вера вздрогнула. Остановилась и с интересом взглянула на меня.

– Вы с ней в хороших отношениях?

– Да. А что?

– Алик с ней ладит? – задала она странный вопрос.

– Не знаю. Я его видела всего один раз.

– А кого ты еще знаешь из семьи Соколовых?

– Александра Ивановича, его сына Андрея, еще познакомилась с Павлом и его мамой Ольгой. Говорят, у Соколова есть еще один сын, но не отец Алика. Он появился недавно.

– Где появился?

– Не знаю. Так Алик сказал.

– То есть, у старшего Соколова не два сына, а три?

– Выходит так.

– Интересно, – тихо проговорила она. Пока я осмысливала свои же слова, Вера снова спросила: – Тебе понравился Алик?

Я не ответила, она сама все увидела.

Конечно, понравился. Я влюблена! По уши! И это понятно без слов.

Пока мы гуляли по лесу, тетя Люба приготовила ужин, Игорь Петрович поставил большой стол в центр гостиной, Лиза накрыла скатерть.

Незаметно от мамы Вера пронесла в свою комнату букет ромашек. Я заняла ванную. Дети помогли Мише расставить стулья вокруг стола. Через пятнадцать минут наша шумная компания собралась в одном месте. Самом уютном в доме. Здесь всегда светло, из камина пахнет дровами.

Карине досталось место рядом со мной. Вера с другой стороны, а Миша напротив меня.

На стол подали первое блюдо. Запеченный картофель с жареными грибами. Очень вкусно. Когда-то давно, бабушка кормила нас такими изысками, а потом мама посадила меня и братьев на диету, потому, что картошка и грибы, по ее мнению, слишком калорийная и вредная еда для детей. На второе тетя Люба приготовила салат из свежих овощей, выращенных в парнике. В центре стола поставили блюдо с пирожками, на десерт мороженное, которое Аня просто обожает и может съесть целую тонну.

– У, – отодвинув тарелку в сторону, промычала Карина.

– Больше не хочешь? – спросила я. Она махнул головой. – Я тебе купила шарик.

Девочка улыбнулся и протянул руку. Пальчики крошечные, ноготки-пуговки.

– Он у меня в сумке. Если принесешь, я тебе надую.

Через секунду, она принесла мне сумку из прихожей.

Наблюдательная. Для двухлетнего ребенка слишком сообразительная. Знает, где, чья сумка, не ошиблась.

Я думала, она сразу откроет молнию и достанет заветный шарик, но Карина лишь протянула мне сумку и снова забралась на стул. Глаза светятся, острый носик напряженно застыл на месте. Не дышит, ждет, когда я надую ей шарик.

Миша мне помог. Я с детства боюсь надувать шары. Смотреть люблю, но никогда не надуваю.

– Какой тебе? – спросил он Карину. – Синий или желтый?

Девочка показала пальцем.

– Синий? Точно? А может зеленый?

Голубые глаза удивленно взглянули на дядю. Зеленого нет. Она знает цвета.

– Ладно, – по-доброму сказал Миша. – Молодец. Сейчас все тебе надую.

Все не понадобились. Девочке хватило одного шарика, остальные забрали дети. Еще они получили шоколадки и фрукты, а так же наклейки с собаками и раскраски.

Пока все ели, Лиза постоянно оглядывалась на мужа, как будто боялась, что он ее остановит. Но, Миша даже не обратил внимания на жену. За то тетя Люба пару раз одернула.

– Лиза, принеси салфетки. Хватит жрать.

Обидевшись, девушка ушла на кухню, через пару минут вернулась и снова налегла на пирожки с повидлом, тут же впихнула в рот ложку сметаны и запила сладким чаем.

Ближе к двенадцати часам мы вышли из-за стола. Давно я так много не ела. Все вкусное: вишневое вино, пироги. Приятные люди, приятные разговоры, спокойная обстановка. Так и должно быть в хорошей семье.

Мы с Верой убрали посуду со стола, тетя Люба пошла, укладывать детей спать. Мужчины вышли на улицу: Игорь Петрович покурить, а Миша закрыть гараж. Лиза заперлась в ванной. В соседнем доме погас свет, улицы опустели. В прихожей на коврике вальяжно, словно барин, устроился Бади.

– Это твой телефон? – спросила Вера.

Пока я вытирала тарелки, пришло сообщение.

– Кто может писать в такое время? – удивилась я.

Неизвестный номер. Всего шесть цифр.

Повесив влажное полотенце на спинку стула, я взяла телефон. «Спишь?» Написано только одно слово. Я ответила: «Нет». Через секунду телефон зазвонил.

– Возьми, – сказала Вера.

– Кто это может быть? Уже час ночи.

– Ответь.

– А если это мошенники?

– Включи на громкую связь.

Я включила. Вера оставила посуду в раковине и села на стул.

– Алло, – нерешительно сказала я.

– Привет, – голос Алика прозвучал слишком громко. – Я тебя разбудил?

– Нет.

Я тут же ожила, Вера вздрогнула.

– Прости, что так поздно. Я только прилетел из Москвы и решил тебе позвонить.

– Как ты узнал мой номер?

– Бабушка дала. Она просила, провезти тебя по дворцам. Завтра, – с неохотой ответил он. – Вот я и звоню.

При упоминании Виолетты Филипповной, Вера нахмурила брови, на щеке появилась недовольная ямочка.

– Алик, я… Если у тебя дела, то…

Не хочу быть навязчивой, но отказаться тоже не могу. Такой шанс выдается один раз в жизни. Он сам позвонил. Пусть ночью, но все же позвонил.

– Я могу отвезти тебя в Петергоф. Летом там красиво, только много людей.

– А ты сам хочешь?

– Я?

Действительно глупый вопрос. Конечно, не хочет. Его бабушка заставила.

– Чем ты обычно занимаешься в выходные дни?

– По воскресеньям езжу на стрельбы. Это за городом, сто километров.

– Из чего ты стреляешь?

– Из арбалета.

– Это хобби или…

– Мне нравится. Хочешь, посмотреть?

– Очень. Я ни разу не была в таком месте. А меня пустят?

– Со мной пустят. Вот увидишь, как это интересно. Я заеду за тобой в двенадцать.

– В двенадцать? – переспросила я, взглянув на Веру. – Хорошо. Буду готова.

Только сейчас я заметила ее бледные щеки.

Устала. Уже ночь, а я надоедаю ей своими разговорами по телефону.

– Пока, – сухо сказал Алик и, не дождавшись моего ответа, отключился.

Вера встала.

Никогда я не видела ее такой подавленной. Мешки под глазами, красота улетучилась, как будто ее и не было. Лицо превратилось в маску, бесцветную, обездвиженную.

– Миша отвезет тебя в город, – спокойно сказала она. – Пойдем, спать. Уже поздно.

– Вер, – проскулила я ей в спину, – не обижайся.

В дом зашли мужчины. Из прихожей послышались тяжелые шаги, по ногам потянуло холодом. Игорь Петрович сразу поднялся на второй этаж. Миша заглянул к нам на кухню.

Увидел недовольное лицо сестры и спросил:

– Вы чего тут сидите?

– Да, так. Болтаем.

Попыталась улыбнуться Вера. Не получилось. Тогда он спросил уже строго.

– Че случилось?

– Маше надо в город. Отвезешь ее?

– Когда?

– Завтра рано утром.

Он взглянул на меня.

Зачем она его просит? В город ходят автобусы. Что подумает Лиза?

– Отвезу, – тихо проговорил он.

– Не надо.

– Надо. Ты сама не доберешься до города.

– Почему?

– До твоего дома автобус не ходит. Это придется ехать с двумя пересадками.

Я жалобно прикусила губу.

Не хочу, с ним ехать. После нашего разговора в лесу, я до сих пор чувствую себя виноватой.

– Миша прав, – поддержала брата Вера. – Ехать далеко.

– Мне неудобно.

– Ерунда, – сказал Миша. – Мне все равно завтра на работу.

– Завтра?

– Я всегда работаю по воскресеньям.

Теперь понятно. Он едет не из-за меня, и Лиза не подумает ничего плохого.

Поцеловав брата в щеку, Вера пожелала нам спокойной ночи и скрылась за дверью. Я тоже хотела уйти, но Миша преградил мне путь своим огромным телом.

– Я рано встану. Тебя разбудить?

– Спасибо, не надо. У меня есть будильник.

Мой лоб оказался на уровне его груди.

Опустив глаза в пол, я снова попыталась просочиться мимо него. Он не шевельнулся, стоит словно гора. Тогда я отошла в сторону. Чего бодаться с великаном.

– Там в лесу…

– Миш, прости меня, – перебила я его. – Не стоило говорить такие вещи. Мне очень стыдно.

– За что? – испуганно спросил он. – Я уже забыл о том разговоре.

– Тогда…

– Я просто хотел спросить тебя кое о чем.

– О чем?

– О Вере. Ты слышала, о чем она разговаривала с Юркой?

– Нет. Мы же шли сзади.

– Я немного слышал. Она говорила, что у Карины обнаружили какую-то болезнь. Вроде наследственную. Нам она ничего не говорит.

– И мне не говорила.

– Точно?

– Точно. Она мало рассказывает о ней. Все больше об Ане и о твоих детях.

– А про ее отца ты что-нибудь знаешь? Кто он?

– Прости, о нем я тоже ничего не знаю. Она говорила он русский, но я сомневаюсь. Девочка слишком смуглая. Скорее всего, там кровь испанца или итальянца.

– Я тоже так подумал. Хотя Карина просто загорелая. Зимой у нее кожа не такая темная.

Внешность у девочки славянская. За лето, проведенное на свежем воздухе, она действительно сильно загорела.

– Неужели Вера даже маме не открыла свою тайну? – присев на стул, спросила я. Миша встал у окна. – Кому-то она должна была рассказать. Может, Лизе?

– Лизка ничего не знает. А если знает, то не расскажет. Иногда мне кажется, что он какой-нибудь старый бабник. Ловелас. Вот она и стесняется говорить о нем. Попалась девчонка на удочку профессиональному соблазнителю.

– Это не похоже на Веру, – усомнилась я.

Пусть мы знакомы всего несколько месяцев, но я хорошо изучила характер своей подруги.

– Да, Верка не такая. Не кинется на отбросы.

За весь день мы впервые спокойно разговариваем. Миша открылся и даже стал симпатичнее. Не скажу, что приятный, но уже не такой противный, как при первой встрече.

– Пора спать, – сказал он, взглянув в окно.

Уже светает, а мы все сидим на кухне.

– Спокойной ночи.

Я ушла первая, он еще немного побродил по дому, пошумел на лестнице, долго полоскался в ванной, а потом тоже поднялся к себе в комнату на второй этаж.

Рано утром прозвенел будильник. Мы еле проснулись, спали всего пять часов. Миша приготовил мне кофе, накормил завтраком, хотя я сопротивлялась. Потом посадил в машину и укрыл своей кофтой. Я снова закрыла глаза.

В голове полнейшая пустота. Где-то вдалеке играет тихая музыка. За окнами пролетает волшебный лес, встретивший нас вчера своими красотами. Слепит солнце.

– Почему ты не осталась в деревне? – вынул меня из сонного состояния Миша. – Что-то случилось, или тебя вызвали на работу?

– У меня свидание, – пробубнила я, заплетающимся языком.

– С кем? – бесцеремонно спросил он.

– С Соколовым.

– С каким? с нашим?

– Да, с Александром.

– С директором?

Теперь его глаза стали шире.

– Нет! – тоже проснулась я. – Он старый. Ты что! С младшим, с Аликом.

– А-а, – протянул он и прибавил скорость. – Ты его знаешь?

– Я знаю всю семью Соколовых.

– Везет тебе. Только Александр Дмитриевич не самый лучший парень.

– С чего ты это взял? Можно подумать, ты его лично знаешь.

– Лично не знаю. Ты сама в курсе, что у него за семья? Я говорю не про деда. Тот – супер! А его папаша не очень.

– Почему?

Мне стало обидно. Даже Миша что-то знает про родителей Алика, а я ничего о них даже не слышала.

– Его отец – наркоман, сидит в тюрьме уже десять лет. Мама работает в магазине продавцом, а сестра блаженная.

– Что значит – блаженная?

– Ну, того.

Он покрутил пальцем у виска.

– Сумасшедшая?

– Она пропала в какой-то секте.

Теперь понятно, почему Виолетта Филипповна никогда не говорит о младшем сыне и внучке.

– Алик-то здесь причем? – надув губы, проговорила я. – Он не в ответе за своего отца.

– Наверное… Ты права.

Мы свернули с трассы. Город встретил нас непривычной тишиной. Рано. В такое время местное население еще спит, туристы только завтракают в своих отелях. На дорогах пусто, мигают светофоры.

Во дворе моего дома возле большого клена мы нашли свободное место, Миша еле протиснулся между лавкой и бордюром, ровно поставил машину, а уж потом заглушил двигатель. На всю эту сложную процедуру ушло не больше минуты.

Я убрала кофту на заднее сиденье и потянулась к дверной ручке.

– Ладно, пока.

– Пока.

– Спасибо, что подвез.

– Да, ерунда.

Я вышла из машины.

Алик не приехал. В два часа дня позвонила Виолетта Филипповна.

– Милая, прости! Мне внук только сейчас сказал, что вы должны были встретиться.

– Что-то случилось?

Не напрасно я беспокоилась. Алику вырезали аппендицит. Сегодня ночью у него поднялась температура, и резко заболел бок. Бабушка вызвала скорую, и уже через пару часов, он попал на операционный стол.

– С ним все в порядке?

– Все хорошо. Он уже проснулся и позвонил мне.

– Буквально несколько часов назад мы разговаривали с ним по телефону. А тут такое…

– Не волнуйся, все будет хорошо. Несколько дней, и он выйдет из больницы.

– Я могу его навестить?

– Конечно. Я вышлю тебе адрес больницы. Сходи к нему, он обрадуется. Только не сегодня.

Я решила навестить его на следующий день.

В понедельник я рассказала Антонине Павловной о случившемся. Она тут же дала кучу «нужных» советов, пожалела меня, успокоила. Настоящий друг, в отличие от Веры. Та снова не спросила меня про свидание, сухо поздоровалась при встрече и ушла к себе в отдел.

– Сначала позвони ему, – сказала Антонина Павловна. – Вдруг он не хочет никого видеть.

Мы спустились в столовую, сели за столик и заказали холодные напитки.

– А если он скажет, не приходить? – жалобно спросила я.

Старушка улыбнулась.

– Влюбилась? Конечно. Алик не плохой парень. Он многим девушкам нравится.

– А ему кто-то нравится? Вы же давно его знаете?

– Здесь в офисе он ничего лишнего себе не позволяет, – нахмурив брови, серьезным тоном ответила она. Почему-то все, кто говорят об Алике, применяют именно этот тон. – Он парень деловой, много не болтает, в кабинете не сидит, как все остальное начальство, и не шатается по коридорам просто так. Я ни разу не видела, чтобы он завел шашни хоть с одной из девушек на работе. А вот они часто о нем говорят. Многие даже открыто заигрывают, пытаются привлечь к себе внимания.

– А он?

– Не реагирует на них. Кто знает, может вне работы, они встречаются, но слухов об этом не было.

– Мне кажется он не бабник.

– Нет! Это точно. Алик слишком скромный парень.

– Мне в нем это понравилось.

– Ну и хорошо. Встречайся, влюбляйся! Твори безумства, пока молодая.

– Кто тут влюбился? – за спиной послышался Верин голос.

– Мы так, – махнула рукой Антонина Павловна, – болтаем. Садись, Верочка. Мы тебя уже заждались.

Мы сделали заказ.

– Надо же какая жара. На улице август месяц, а воздух прогрелся до тридцати градусов.

– Это же хорошо.

– Хорошо. В нашем болоте не всегда такая погода.

Я выглянула в окно.

– А мне говорили, что в Питере никогда не бывает солнца.

– Бывает. Не часто, но бывает.

Остальное время мы проговорили о погоде, о работе, о вкусной рыбе, поданной нам на красивых белоснежных тарелках.

После обеда Вера вернулась к себе в отдел. Антонина Павловна задержалась в столовой, встретила начальника сметного отдела и зацепилась языком. Я зашла в туалет. Только здесь можно поговорить по телефону. В кабинете два любопытных мужика, а в коридорах нельзя долго стоять.

Алик не сразу взял трубку. А когда ответил, я не узнала его голос.

– Привет, – устало проговорил он.

– Как ты?

– Нормально.

– Прости, я не позвонила тебе вчера.

– Ничего.

– Мне жаль, что с тобой такое произошло. Как ты себя чувствуешь?

– Хреново. Все болит.

– Я хотела, тебя навестить. Можно?

– Когда?

– Сегодня. Сейчас я на работе, но постараюсь уйти пораньше, чтобы успеть до закрытия больницы. Ты не знаешь…

– Маш, Маш, – перебил он меня. Голос стал громче. – Не надо.

– Чего не надо?

– Приходить.

– Почему? – задала я глупый вопрос и только потом догадалась. – Я слишком навязчива?

– Ну-у…

– Что?

Наступил тот момент, когда я должна положить трубку и больше никогда о нем не вспоминать. Но не могу. Неведомая сила притягивает меня к Алику. Словно магнит. Тащит в сторону, заставляет забыть о хорошем воспитании, о правилах приличия. Да, я – девушка и не должна унижаться перед мужчиной. Это вопрос чести, как сказала бы мама. Все понимаю, все осознаю. Но сердце сжимается с такой силой, что трудно дышать. Голова думает только об одном. Душа рвется в нужном направлении.

– Я не хочу, чтобы ты из-за меня ехала через весь город. Больница далеко от офиса. Мы скоро увидимся.

Он переживает за меня.

А я-то подумала…

– Глупости! Возьму такси.

– Не надо, Маш. Мне действительно плохо. Я еще не встаю с постели. Давай, увидимся позже?

– Ты уверен?

– Уверен.

– Тогда, хотя бы звони мне.

– Я позвоню из дома. Врач сказал, что меня выпишут через пару дней.

– Хорошо.

– Пока.

С этого дня мы стали созваниваться. Не часто. За две недели пока он был на больничном, разговаривали три раза. Первый раз двадцать минут (я засекала), второй раз проговорили больше часа, третий раз он позвонил поздно ночь.

Не слишком общительный парень. Не задает вопросы, ни чем не интересуется, только молчит и внимательно слушает мою бесконечную болтовню, кивает головой в камеру.

– Ты завтра выходишь на работу? – спросила я, когда он уже начал зевать.

– Угу, – лениво промычал он.

– Зайдешь ко мне?

– Наверное, если дед никуда не отправит.

Он лежит на кровати. Я вижу только его синие глаза.

– Ты хотел, свозить меня на стрельбы, – нескромно напомнила я. – Впереди выходные.

– Стрельбы на время отменяются. Мне пока нельзя заниматься спортом.

– Разве это спорт?

– Конечно. Там такое напряжение, все мышцы работают.

– Я не думала, что арбалет настолько тяжелый.

– Он тяжелый. Руки с непривычки болят, ноги тянет, идет большая нагрузка на спину.

Вот почему у него широкие плечи. Еще он много плавает.

– Сколько у тебя шрамов на теле? – решила я сменить тему. И правильно сделала.

– Два. – Он опустил камеру на грудь. – Вот видишь, под соском небольшой шрам. А теперь еще здесь.

Идеально голая грудь, ни одного волоска. Белый шрам, еле заметный. Внизу живота бордовый рубец, еще свежий.

В кадр попали темно-синие трусы в полоску.

– Видишь? – повторил он.

– Да, – еле выговорила я, – вижу. Тебе уже сняли швы?

– Давно. Теперь остался шрам. Безобразный.

– Мужчину украшают шрамы.

Около пупка я заметила интересную родинку. Напоминает кляксу с хвостом, опущенным вниз, как запятая. На щеке такая же, только меньше размером.

– А мне не делали операцию, – сказала я, когда в камере появилось его лицо.

– Это же хорошо.

– Моей подруге делали кесарево сечение, когда она рожала второго ребенка.

– Моему другу отрезали палец.

– Зачем?

– Какое-то заболевание кости.

– Ужас! Он жив?

– Это Данила. У него нет пальца на ноге. Он жив и даже женился в прошлом году.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Разделы библиотеки

Любовные романы Любовные романы по темам Любовные романы по автору Современные любовные романы Исторические любовные романы Женские фильмы КулинарияСекреты красотыСонник

Страницы романа:Стр:2

1 2 3

0

/ 0 Гол.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10