Разделы библиотеки
Свободные - Эшли Дьюал - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Свободные - Эшли Дьюал - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Эшли Дьюал
Свободные
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 3
Дом моего отца трехэтажный с массивными, темно-зелеными стенами и колоннами в стиле ампир. Я исследую из окна машины этот замок и еле сдерживаю злость. Почему именно злость? Да потому что я все думаю о том, как мы с мамой едва сводили концы с концами, а этот человек шиковал в роскошных покоях. Да, не мне судить, и ситуация, в которую угодили мои родители, мне неизвестна. Однако я не могу не замечать того, что находится прямо перед моим носом. Например, кирпичных дорожек, бескрайних полей для гольфа и необъятных бассейнов на лужайке каждого дома. Все это для меня в новинку, и первые несколько минут мне кажется, что я сплю.
– Дом – старый, но хорошо сохранившийся, – сообщает блондинка. Она паркуется у входа и переводит на меня серьезный взгляд. – Твой отец богат. Я знаю, тебе не по себе, но постарайся не акцентировать на этом внимания.
– Не акцентировать внимания? – удивленно переспрашиваю я, пусть и не хочу, чтобы в моем голосе звучали хотя бы нотки восхищения. – Это здание больше всего нашего общежития, вместе взятого! Он что – мафиози?
– Городской судья.
– Один грех.
– Зои, зря ты покрасилась, – неожиданно поучает меня блондинка. Я недоверчиво смотрю на нее и пожимаю плечами.
– Захотелось.
– Поговорим об этом?
– Нет.
Открываю дверь и выкатываюсь из салона. Нехотя еще раз осматриваю витые, медные ставни. Злость – сильное чувство. Я знала, что не смогу стерпеть человека, бросившего не только меня, но и мою мать гнить где-то в тесной, разваливающейся комнате. Но думала ли я, что возненавидеть его окажется так просто? Черт, прохожусь рукой по волосам и растерянно поджимаю губы: что я здесь вообще забыла? Это же немыслимо! Жить с отцом, да и какой он мне отец? Как же его называть? Константин Сергеевич? Костик? Папа? Как же все это глупо. Моя мама погибла, а я решилась на переезд в дом человека, не имеющего ни капли совести, ответственности, рассудка; не имеющего ни грамма знания о той жизни, о тех проблемах, о том мире, который сердито поджидает всех за порогом этого чудного, зеленого домика. У этой семьи есть антидот. У моей мамы его сроду не было. Что же имеется у меня, кроме перспективного, потрясающего будущего в логове злейшего врага?
Я постанываю и захлопываю дверь. Блондинка переводит на меня снисходительный взгляд, собирается сказать что-то обнадеживающее – я думаю, – как вдруг на пороге коттеджа появляется высокий, светловолосый мужчина и устремляет прямо на меня свои зеленые глаза. Не знаю почему, наверное, это сродни инстинктам, но я сразу понимаю, что это он – мой отец. Мы никогда не виделись, никогда не разговаривали, но достаточно лишь одного взгляда, и все становится предельно ясно. Он мой папа. Он меня бросил. И я должна злиться, но почему-то ощущаю в груди дикий трепет, словно этот человек – единственная родня, оставшаяся у такой вот несчастной сиротки. Нервно поправляю сумку – он нервно дергает ворот свитера. Растерянно поджимаю губы – он растерянно хмурит лоб.
Первой в себя приходит блондинка. Она откашливается и сокращает расстояние между собой и моим… Хм. Этим человеком.
– Здравствуйте, я Наталья Игоревна. – Она жмет ему руку и зачем-то кивает. – Надеюсь, мы не сильно опоздали. Дороги, как специально, были забиты, поэтому нам пришлось постоять в пробках. Тем не менее я привезла всю необходимую документацию. Электронная копия у вас уже имеется, но начальство потребовало письменного подтверждения. Итак, распишитесь. Вот здесь. И здесь.
Этот человек делает, как она велит. Затем опять поднимает взгляд на меня и как-то нервозно пожимает плечами.
– Здравствуй, – говорит он, а у меня даже язык не поворачивается ответить. Я знаю, я должна сказать хоть что-то. Должна! Но не выходит. Внутри вдруг становится так тяжко, что я отворачиваюсь, не найдя в себе сил смотреть в такие похожие, зеленые глаза.
– Это Зои, – будто мне пять лет, сообщает блондинка. Она подтаскивает меня к себе и стискивает за талию. – Я хочу быть уверена, что за эти три месяца с ней ничего не случится. Просьба личная. В документах вы ее не найдете. Просто мне будет спокойнее, если вы дадите слово.
– Наталья, я и рад вам пообещать, что все сложится без происшествий. – Происшествий? Это так он называет внезапно объявившуюся семнадцатилетнюю дочь? Что ж, отличное определение. И ведь не скажешь – ошибка молодости. Куда приятнее звучит «огромное недоразумение». – Может, пройдете? – продолжает он. – Прошу, заходите. Вы долго ехали и наверняка устали. Мы приготовим гостевую комнату.
– Нет, спасибо.
Затем блондинка поворачивается спиной к этому человеку и кладет крепкие ладони мне на плечи. Она смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую себя ужасно глупо, но не сопротивляюсь. Жду, когда же эта странная женщина скажет уже то, что накипело.
– Ты – не твоя мать. – Пожалуй, это самое неожиданное напутствие. Оно бьет по моему лицу, как пощечина, и я обиженно свожу брови. Хочу ответить, вырваться, однако блондинка продолжает: – Вы можете походить внешне, и я не сомневаюсь: внутри вы также поразительно схожи. Правда, это ничего не значит.
– Ясно.
– Подожди. Послушай.
– Зачем? Вы говорите не о моей матери. Вы говорите о том, кем она являлась для вас, для окружающих, для остальных. Но вы понятия не имеете, какой она была на самом деле. Так вот знаете? Я хочу быть как она. И мне не стыдно.
– Я не имела в виду, что…
– Да. Вы не виноваты. Все это уверенность людей, будто они действительно понимают жизнь. Ни черта вы не понимаете. В любом случае спасибо вам, Наташа. – Впервые я называю ее по имени, и блондинка растерянно хмурит нос.
– Я хочу, чтобы у тебя все получилось.
– Я тоже этого хочу.
Пожимаю руку социальному работнику. Знаю, она не специально, она не понимает, она не может понять, ведь никогда не ощущала ничего подобного, и поэтому пытаюсь утихомирить в груди обиду. Нельзя испытывать ярость лишь от того, что другим твои чувства незнакомы. Когда-нибудь они изменят свое мнение. А если не изменят – и слава богу, ведь изменить его смогут только паршивые события.
Блондинка уезжает. Я смотрю, как «десятка» скрывается за поворотом, и внезапно осознаю, что за моей спиной стоит он. Лицо мгновенно вспыхивает: то ли от гнева, то ли от стеснения. Я оборачиваюсь и вижу его. Этот человек небрежно облокачивается плечом о потертый фонарь, и я бы поверила в то, что ему комфортно вот так вот стоять передо мной и криво улыбаться, если бы не красные пятна, выступившие у него на шее.
Этот Константин высокий. Стройный. Волосы короткие и светлые, немного рыжеватые. Почему-то морщусь, понимая, что еще вчера сама ходила с похожим цветом волос.
– Не знаю, с чего начать, Зоя, – наконец проговаривает он, но я тут же вставляю:
– Зои.
– В смысле?
– Не Зоя, а Зои.
– Прости. – Он откашливается. – Знаешь, я хотел сказать, что мне очень жаль. Маргарита была чудесным человеком, что бы и кто о ней ни говорил.
– Поэтому вы ее бросили? – Я не произношу этот вопрос со злостью или с гневом. Скорее просто хочу понять, что же случилось и почему мои родители так и не стали крепкой, дружной семьей. Мужчина пожимает плечами.
– Это сложно. Не думаю, что стоит говорить об этом прямо сейчас. На пороге. Давай пройдем в дом, я все тебе покажу. Не волнуйся, слышишь? Я правда сожалею и хочу помочь.
Так и хочется закричать: да не нужна мне твоя помощь! Мне нужен был отец, моей маме нужен был муж. Нам нужна была опора, поддержка, защита, но у нас ничего из этого не было. Ничего! Но я не произношу ни звука. Пусть во мне и бушует пожар, поддаваться эмоциям глупо, ведь что бы я ни кричала, о чем бы ни говорила – идти мне некуда.
Этот человек – моя единственная надежда хотя бы на какое-то будущее.
Константин водит меня по роскошным, огромным комнатам, то и дело отвлекаясь на звонки. Особняк просто невероятный. Я никогда не видела ничего подобного, но стараюсь держать себя в руках и не расширять глаза слишком уж часто. Также я стараюсь не вздыхать, не охать, не каменеть и не заикаться. Как же так получилось, что люди живут настолько по-разному? Все мы работаем, все мы стараемся достичь лучшего, однако кто-то ест из одноразовой посуды, а кто-то десять минут раздумывает над тем, каким именно по счету ножом разрезать рыбу. Разве не абсурд? Да, оплата каждому своя: кому-то повезло больше, кому-то меньше, и, естественно, мы никогда не избавимся от этого пресловутого социального неравенства. Но есть ли предел безумию? Я два года почти ничего не ела, делила с мамой один кусок мяса на двоих – и то не каждый день. Что же в это время делали люди с этой улицы?
– Прости, – в очередной раз извиняется этот человек. Он убирает телефон в карман и поправляет вязаный светло-бежевый свитер. – Не работа, а сплошное сумасшествие. Наталья говорила, чем я занимаюсь?
– Нет. – Почему-то вру я и вскидываю подбородок. – Мы не говорили о те… вас.
Константин не обижается. Наоборот, понимающе кивает, и это бесит меня еще сильней: с какой стати он вдруг играет роль чуткого отца? Может, и виноватым еще себя считает? С силой прикусываю губу. Мне не по себе от этого места. Пусть здесь красиво – здесь холодно. Много пространства для одиночества.
Мы вновь спускаемся на первый этаж. Идем в зал, который совсем недавно показался мне слишком вычурным: кресла с дубовыми подлокотниками, толстые ковры, люстры, комоды, книги на широченных деревянных полках – не перебор ли? Хотя не мне судить. Я как раз собираюсь спросить, можно ли подышать свежим воздухом – не терпится сбежать, – как вдруг вижу около стеклянного столика высокую, худую брюнетку.
– Зои, хочу представить тебе свою жену. Елену. – Константин подходит к незнакомке и ласково берет ее под руку. Возможно, уголки ее губ и дергаются в чем-то, напоминающем улыбку, однако я не ведусь на этот трюк. Уверена, эта особа уже со всей страстностью и горячностью успела меня возненавидеть.
– Привет, – говорит она, но руку в мою сторону не тянет.
– Здравствуйте.
– Надеюсь, ты добралась без происшествий.
Опять это глупое слово. Боже, да я в курсе, что все вы желаете моей смерти, но, увы, простите, никто пока не пытался пробить дыру в моей тупой башке, и я жива, и я приехала, и я намереваюсь портить вам жизнь своим присутствием. Ведь вы именно так считаете?
– Меня нет, я умер, и до семейных драм мне нет никакого дела! – вдруг раздается голос за моей спиной, но я не оборачиваюсь. Еще один ненавистник?
Эй, парень, выстраивайся в очередь! Дом и так кишит мегерами.
– Подожди, Саша. Стой. – Этот человек хмурит брови и холодно отрезает: – Вернись.
– О боже, я же объяснил, мне плевать. Не хочу разговаривать, не хочу даже думать об этом и вообще лучше не…
Голос замолкает. Я все еще не оборачиваюсь, чувствуя себя полной дурой. О чем я только думала? Приехать в чужой дом, в чужую семью. Кому я здесь нужна, да и кто мне здесь нужен? Это неправильно. В конце концов, в приюте я хотя бы не должна притворяться, что все хорошо, не должна быть благодарна! А тут… зачем же мне быть здесь? Обязана ли эта семья оплачивать мое существование, а главное – смогу ли я с этим смириться? Нет, конечно нет! Мама погибла, но это не их вина. Я твердо намереваюсь убежать из этого дома – без объяснений, без разрешения – разворачиваюсь и… замираю. Где-то на заднем фоне Константин объясняет, что это его сын, что его зовут Саша, что он не хотел меня обидеть, но мне не пошевелиться. Я стою в недоумении: неужели в жизни случаются такие совпадения?
Знакомый уже мне парень неуклюже потирает разбитую губу и усмехается: уверена, он удивлен не меньше моего. Не знаю, что сказать. Робко пожимаю его широкую ладонь.
– Ну привет, – говорит он, а я все пытаюсь осознать, что это тот самый несчастный чудак, улизнувший из рук сумасшедших психопатов через окно в моей ванной. – Ты та самая Зои?
– Видимо, да.
– Вы знакомы? – спрашивает Константин, на что Саша издает нечленораздельный звук и отмахивается.
Видимо, скрывает происхождение своих синяков. Неужели Саша сказал, что наткнулся на дверной косяк? Я хмурю лоб и неожиданно осознаю, что цвет наших глаз неспроста так схож. У нас общий отец, мы практически родные, и мы виделись вчера, ни о чем даже не подозревая.
Что это, если не судьба?
Я покачиваю головой и отрезаю:
– Мне надо на воздух.
Срываюсь с места и со всех ног несусь к выходу. Плутать не приходится. Широкие двери оказываются прямо перед моим носом, едва я выбегаю из зала, и уже через секунду я оказываюсь за порогом этого чертового дома, в котором куча места, но совершенно отсутствует кислород. Не знаю, куда себя приткнуть. Нервно хожу из стороны в сторону, стискиваю пальцами талию, а затем сдаюсь и плюхаюсь на порожек. Пытаюсь привести в порядок дыхание, мысли. Опускаю голову на колени и вдруг понимаю, что сейчас развалюсь, если кто-то неожиданно решит ко мне прикоснуться. Рассыплюсь на части.
– И как теперь быть? – неожиданно спрашивает знакомый голос, но я не реагирую. Все продолжаю жмуриться и медленно дышать. – Я ведь поклялся тебя ненавидеть.
– Аналогично.
– А ты помогла мне.
– Так и есть.
– Это паршиво. – Саша тоже садится на порожек, однако нас все же разделяет приличное расстояние в несколько десятков сантиметров. – Ты как?
– Нормально.
– А если честно?
– Пока рано говорить честно.
Поднимаю на парня взгляд и вижу уже знакомые мне уродливые веснушки. Он молчит, ждет чего-то, а меня так и дерут на куски бешеные, странные чувства, и я не знаю, что сделать, чтобы утихомирить их, что сказать, чтобы избавиться от этого ядовитого огня в груди.
– С тобой все в порядке? – выпаливаю я, на что Саша усмехается.
– Что? – недоумеваю я. – Чего ты?
– Ты за меня волнуешься! – вскинув руки, восклицает он. – Куда уж смешнее? Внебрачная дочь моего отца оказывается адекватным, приятным человеком, который способен не просто на нормальное общение, но еще и на нормальные чувства! Поразительно! А я ожидал встретить убогую, прыщавую малолетку.
– А я думала о горбатом, тощем неудачнике.
– Я и так тощий!
– Ну не настолько же.
Мы вновь усмехаемся. И это так странно. Странно сначала привязаться к человеку – пусть чувство и было мимолетным, – а потом попытаться его возненавидеть.
– Может, провести тебя до комнаты? – неуверенно спрашивает Саша, на что я вскидываю брови. – Тебе ведь нужен гид, брат, друг.
– Друг, – быстро соглашаюсь я. – Именно он.
– Вот и отлично, – поднимаясь, выдыхает парень. – Не знаю почему, но мне кажется, я могу тебе доверять.
– Может, потому, что я спасла твою жизнь?
– Все мы время от времени нуждаемся в спасении. Человек тонет – протяни руку помощи, правильно? Иначе мы не только хладнокровно наблюдаем за его мучениями, но и становимся в какой-то мере соучастниками преступления.
– Наверное.
– Пойдем. Сегодня не я утопающий.
Он протягивает мне руку. Я смотрю на нее, хочу объяснить, что все очень сложно, очень запутано, и в то же время понятия не имею, что сказать. Слова так и застревают где-то в горле. Трудно выдавить из себя хотя бы звук, когда в голове полный кавардак, а внутри – палящая пустота. Тогда Саша присаживается обратно и кладет подбородок на прижатые к груди колени.
– А может, – шепчет он, – и правда не стоит спешить?
Я незаметно киваю, и мы так и сидим на пороге до тех пор, пока наши лица не становятся темными, улицы не покрываются нежным мраком, а фонари не превращаются в высоченные, мутные фигуры, бросающие свет лишь на те места, которые им близки и знакомы.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры