Разделы библиотеки
Так Бывает - Никтория Мазуровская - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Так Бывает - Никтория Мазуровская - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Мазуровская Никтория
Так Бывает
| Предыдущая страница | Следующая страница |
ГЛАВА 3
Два дня для него пролетели как минуты: дела, работа, решение проблем на месте, текучка в новом офисе, в Москве возникло пару вопросов, и они с Костей на пару думали часа два, как лучше поступить и сделать, чтоб и своего не отдать и чужого не тронуть. К выводу пришли не утешительному,– что-то затевалось вокруг них. Уж больно резво все закрутилось здесь и там, пришлось попросить начальника безопасности усилить охрану в столице, прошерстить коллектив на неожиданности, в общем то, что Руслан умеет и любит делать, а то в последнее время у них тишь да гладь, а так хоть растрясет осиное гнездо, парней погоняет.
С прокуратурой, правда, так весело и быстро разобраться не удалось, были у него сомнения, что Завьялов сработает как нужно. Но, Таня женщина умная и очень способная, -это для него не секрет, а вот такая оперативность и связи с администрацией, да… удивила и приятно этим поразила. Высказала позицию их фирмы, сделала открытое заявление, не сама конечно, но откуда ноги растут ему шепнули по секрету и от такого жеста, пусть и связанного с работой, ему стало безумно приятно. Возвращаясь к следствию: посовещавшись с Русланом, они сошлись во мнении, что развлекались на дороге типы залетные, а значит местным властям найти их будет проблематично, другое дело люди Руслана и его связи в определенных кругах, такие связи открыто не афишируются, но в ситуациях, как сейчас без подобной помощи не обойтись малыми жертвами.
Люди и техника не должны простаивать – это деньги и время, зря потраченное. Пока не сезон дождей и гроз, должны быть готовы котлованы, залиться фундамент, проложены первичные коммуникации. Задач много, времени наоборот мало, работать надо в авральном режиме, то есть нанимать еще людей, чтоб работали посменно.
Он, собственно, этим и занимался, не лично, конечно, но курировал работу нового персонала,– тех, кого они перевели сюда из Москвы недостаточно и доверия, в связи с последними событиями, у них с Костей к людям поубавилось. Как-то так повелось, если начинается маломальская свистопляска,– дело брать в свои руки. По понятным причинам, сам Дима не может присутствовать в Москве, а Костя быть здесь, -наоборот было б лучше конечно,– но, когда решается вопрос семьи, тут уже никак не поменять ни место, ни время…
Это была акция устрашения, демонстрация власти, уж никак не попытка убийства, но теперь приходится быть очень аккуратными и внимательными. С проблемой они разберутся, о своей безопасности он не переживал вовсе, а вот о Татьяне думал постоянно. Потому и спросил можно ли приставить к ней людей, незаметно так, но ему будет гораздо спокойней, зная, что она в относительной безопасности. Тот охранник, что встречал их в аэропорту, Олег, ответил, что за Татьяной с самого ее приезда всегда следят их люди, так на всякий случай, мало ли шпаны кругом. На этом он успокоился, но исходящую от этого Олега неприязнь после разговора ощущал слишком явственно, решил разберется потом, так и не разобрался, из головы вылетело.
Единственное, что из головы у него не выходило и постоянно крутилось в мыслях, это фраза: «мать пережила, и тебя тоже». Он не понимал, крутил весь их разговор, думал над каждым произнесенным и услышанным от нее словом… и не понимал, почему она так сказала. Отчего в ней полыхнула такая жгучая обида, что он посчитал лучшим оставить ее на пару дней в покое, чтоб остыла и приняла его присутствие без лишних эмоций, готовая к открытому и честному диалогу.
Кому, как не мужу знать характер и тараканы родной жены? Он ошибся где-то, не досмотрел, не увидел или не услышал, проворонил моменты, когда отдалились, совершил несколько ошибок подряд и к чему это привело? Они перестали друг друга понимать, он уж точно не понимал откуда взялась обида на мать, – на него понимал, даже в некоторой степени был рад ее не радостным эмоциям. Для него это значило возможность прощения, шанс на новое начало для них обоих. Пусть сердится, гневается, плюется ядом и желчью, злится, ненавидит его, он переживет все …и каждое оскорбление, каждую эмоцию примет с благодарностью.
Себе мог признаться, как сильно боялся приезжать сюда, как нервничал, злился из-за этого, но боялся подписывать контракт на заказ в этом городе. Знал, что не удержится и ринется на пролом к той, что дороже всего на свете,– так и вышло по сути, с оговорками конечно, но так и вышло. Страх никуда не делся, и когда увидел ее машину, увидел ее саму: жутко похудевшую, осунувшуюся, бледную, с немного впалыми щеками, но до боли родную, – пропал… страх затопил голову. И встретил ее спиной, затылком ощущая ее присутствие в кабинете, но лицом повернуться и заглянуть в глаза, боялся. Увидеть равнодушие, спокойствие, невозмутимость, холодный расчет – опасался этих проявлений. Если бы увидел, значит конец. Ничего не исправить, не построить заново. С ее равнодушием он бы никогда справиться не сумел, однозначно.
Но, заглянув в родные глаза, его такими эмоциями обдало, что из легких воздух вышибло напрочь на несколько длительных секунд, а потом его девочка взяла себя в руки, напустила спокойствия и принялась за свою работу.
А вечером, когда ему было тяжелей всего, поехал к ней и вот там на него обрушилась вся мощь его любимой женщины. Всегда такой она была или нет, но про эту особенность жены накапливать, а потом взрываться он помнил прекрасно, обычно боролся с такими вещами в несколько другой плоскости, но переводить все к постели не стал, этого она точно не простила бы. Оставалось молча слушать сначала ее, потом Вовку, потом снова ее.
С ней по-другому нельзя,– либо терпишь пока достаточно накопится и потом наслаждаешься извержением вулкана, либо доводишь ее сам и сразу становится понятно, что копилось там внутри, куда она пускает с очень большой осторожностью. Вот он и говорил то, что выводило ее из себя, давил. И собирался надавить еще больше, почву из-под ног вышибет, чтоб ее проняло да так сильно… кто-то посчитает его дураком, зачем злить и так злую женщину, но так будет лучше в первую очередь для нее самой. Он понимал положение дел с Кириллом: она его любит как брата младшего, будет помогать, любить, заботиться, но сама ситуация будет давить. Никогда Таня не вмешается в отношение родителей к парню, не скажет открыто, что о них думает и это будет давить, еще и он сам… ее эмоции и на его счет. Не выдержит и захлопнется, как в ракушку спрячется и все, даже Кирилл не поможет. Поэтому будет давить и снова давить, не отступится.
Результат превзошел всякие ожидания, непонимание между ними росло в масштабах геометрической прогрессии, что никак не могло принести ему хоть какой-то радости.
Все прокручивал ее фразу, или оговорку скорее, а сам вспоминал как они познакомились…
История их совместного будущего началась грустно, как-то неправильно. Молодая обладательница красного диплома юридического факультета РУДНа устроилась к ним помощником юриста, работала хорошо, никаких жалоб. Девочка способная, Костя хвастался новым приобретением ценного кадра и Дима на этого кадра решил взглянуть лично, не верилось, что умная, красивая, на мужиков не вешается,– сокровище, одним словом-, работает у них помощником юриста. Ошибся… с ней он постоянно ошибался.
Увидел и пропал. Вот так и случилось: посмотрел в глазища зеленые, темные, с поволокой какой-то, скрытой внутри тайной, с болью, грустью, сомнениями, – и пропал. Только потом обратил внимание на все остальное, безусловно она для него самая прекрасная и желанная женщина на свете, но глаза…в них он влюбился.
Она внимания на грозного начальника не обратила: да познакомились, перекинулись парой дежурных фраз, и на этом все. Никаких хлопающих ресниц, смущенных потупленных глаз, лишь равнодушное спокойствие, направленное именно на него.
Сказать, что его самолюбие не было задето, будет сильным преуменьшением. Недолго думая, запросил личное дело, прочитал, впечатлился. В одном крупном городе этой милой девушке принадлежат активы очень перспективной фирмы, но там она не работала, а своего стала добиваться сама, достижения в университете тоже не оставили равнодушным. Девушка-загадка.
Месяц ходил вокруг да около, приглашал на свидания, ужины, прогулки, но девушка соглашалась только провести вместе обед,– он и такому был рад. Дарил цветы, пока не выяснил, что цветы она не очень любит, сама со смехом призналась, что слабостей у нее немного, но вкусные сладости среди них. Лично искал что-то необычное, вкусное, чтоб порадовать, добиться улыбки и румянца на щеках. Ее улыбка, еще одна поразительная черта в ней, -когда эта женщина улыбается в нем самом будто сердце замирает, а биться после начинает как-то по-особенному трепетно и бьется только для нее одной. Впервые заметил за собой ревность…именно к улыбке, ему хотелось чтоб она улыбалась только для него одного и все тут, ни для кого больше. Все улыбки только ему, радостные или грустные, не важно, но для него одного чтоб были. Косте готов был люлей навалять потому, что увидел как она ему улыбнулась. Сумасшествие!
Добивался, радовался и продолжал дальше узнавать ее, не заметил, как пролетел месяц, другой, и уже без этих обедов жизни не видел. Знал, как жила до переезда, кем работала, про мальчика Кирилла к которому по глупости даже приревновал однажды, услышав их разговор по телефону, но про семью молчала, обходилась общими, ничего не значащими фразами, сказала лишь про смерть отца, про мать, что осталась в другом городе и все. Есть некий дядя Саша или Сан Саныч, друг умершего отца, заодно занявшийся бизнесом после смерти Юрия Николаевича, еще пара человек,-седьмая вода на киселе, больше никакой родни и шибко близких друзей. Про Маришку рассказала гораздо позже, это потом он понял, что так она показала, что верит и готова дальше ему открываться.
Он аккуратно интересовался ее жизнью, узнавал, запоминал, ждал пока она начнет сама проявлять эмоции к нему. Ждал зря, не того она склада человек, чтоб открыто проявлять привязанности и эмоции. За неспешными беседами они много узнали друг о друге. Дима так вообще ничего не скрывал, с удовольствием делился воспоминаниями о своей семье, разводе родителей, о Косте, его родителях, младшем брате. Как бизнес начали, почему решили именно в строительство вложиться, зачем.
Как-то заметил, что про отца его девочка говорит охотней, но с такой грустью… подумал и решил ладно, со временем узнает больше, зачем портить ей, а соответственно себе настроение.
У них все происходило очень медленно и неспешно. В какой-то момент решительно пригласил ее на ужин, и она дала свое согласие. В тот же вечер, провожая ее к съемной квартире поцеловал.
Не знал, что так бывает. Оказывается, он вообще мало, что знал о чувствах, ощущениях и поцелуях в частности. Вот не знал и все. Потом дошло, что вся палитра красок зависит от того, кого именно обнимаешь, берешь за руку, просто чувствуешь чьи-то касания, ответные, нежные, робкие, а порой настойчивые и очень страстные. С ней он все это ощущал и видел, что и сама Татьяна по нему так же сходит с ума. Замечал, как вдыхает его запах тайком, как пальцы на руках сжимает, когда он ее целует. Видел, подмечал и тихо млел.
Решал, планировал как дальше будет, к себе прислушивался. С ума сходил как хотел ее, но не собирался пугать таким сильным желанием, молодая же, не опытная по сути своей. А случилось все неожиданно и так, что думал сердце остановится.
Первый секс на ее кухне, не совсем то, чего он добивался, но результат однозначно порадовал.
Хотел провести до дверей квартиры, а остался до утра. Она его нагло соблазнила.
Отправила его руки мыть, а сама – чайник на кухне ставить. Ага, в ночной сорочке, которую даже он, со своим опытом, скромной точно не назовет. Белая кожа, атлас и черное кружево, что прикрывает, обрисовывая все тонкости фигурки, не так откровенно, но очень разгоняя воображение.
Он вышел из ванной, остолбенел, замер пытаясь заново научиться дышать, а эта сирена, голосом и глазами заворожила:
– Ты меня любить будешь, глупый?
Как тут откажешь? Любил и такой неотразимой, и другой, смущающейся своей наготы и такого явного желания продолжить после. Любую ее любил, жизни не видел без нее, себя в мире ощущал не так, если ее долго не видел и не слышал. Она его воздух, его кровь, -все довольно просто и понятно.
Наутро их жизнь перевернулась, тут уместно бы сказать, что все было правильно, он нашел свое место в жизни, готов завести семью. А злосчастный звонок погрузил его в такое отчаянье, бессилие и страх… не за себя, за нее.
Ее мать, Полина Викторовна, умерла ночью во сне, просто тихо ушла, – это ей сообщил Сан Саныч, утром.
Дима сначала не понял, что произошло… уже потом, когда пытался уговорить ее выйти из ванной, где она просидела часа три, сообразил позвонить тому, кто ей звонил и узнать, какого черта происходит.
Узнал, не понимал, что делать, как помочь и облегчить ее потерю, как поддержать. А спустя три часа, когда он уже на стены начал бросаться, она вышла: тихая, спокойная, собранная, чужая женщина с абсолютно пустыми глазами. Казалось, она и его узнает с трудом, но нет… тихо попросила отвезти ее в аэропорт.
Не пустил, обнял, а в ответ тишина и никаких эмоций, будто кукла безвольная, а не человек. Пара часов на сборы, и они в самолете летят в ее город. Но она молчала… ни слова, ни звука. Хладнокровное спокойствие и тишина, вот тогда он испугался по-настоящему,– до крови, леденящей жилы, нервного зуда и всего остального.
По приезду лучше не стало, пытался растормошить, добился нервно подрагивающих пальцев и бледности лица, словно у покойницы.
Организацию похорон взял на себя Сан Саныч, тогда и познакомились, -нормальный мужик, его сразу предупредил: обидишь – убью! Кирилл тоже, парнишкой оказался не плохим и очень смышленым, в чем-то напоминал саму Татьяну, объединяло их что-то общее, другим не ясное, от того Лиля, мать парня не сильно и стремилась быть ему матерью как таковой. Вовка ему не понравился – там все понятно: мужику столько лет, а его все Вовкой кличут, без уважения. Саныч, глядя на него чуть не сплюнул с досады.
Все это он заметил так, мимоходом,– главное беспокойство вызывало состояние Тани. Ее отстраненность никого не удивила, как он успел заметить и понять, разве, что Кирилл выглядел обеспокоенным и от Тани несколько дней не отходил, даже спал с ней. В квартире где они жили, Таня ночевать отказалась наотрез, ему самому, сопровождаемым Санычем пришлось заехать проверить что к чему, взять пару вещей. Поселились в гостинице, а Кирилл потащился с ними, так что бойкий паренек выселил его на диван, но он не возражал, потому что ночью услышал, как они там шептались, всхлипывали и шептались.
Не сказать, что он ревновал, но досада была сто процентов. С мальчишкой она говорила, плакала, а ему шиш – это было обидно, задело за живое, но он проглотил. С ним молчала и дальше, Кирилл так и был с ней до самого отъезда, такой верности и поддержки от пацана он не ожидал, остальные же опять не удивились такому поведению.
Похороны, поминки, девять дней – все молча, без эмоций. Саныч с каждым днем становился похож на грозовую тучу, чуток и, -попадет всем. И попало… ему. После, тогда как Дима озвучил свое желание жениться на Тане.
– Ты ее не знаешь, а говоришь любишь, жениться хочешь. Ты ее то спросил? Или молчание знак согласия? Так это молчание не тот знак, она еще помолчит, а потом увидишь, такое выдаст, что сбежишь и, подальше.
– Сам разберусь, мы вместе, я ее не брошу.
– Ты значит у нас герой? – старый лис на него многозначительно глянул, выдержал мхатовскую паузу, и продолжил, но уже с явным предупреждением в голосе, – Отцу ее обещал позаботиться, да только, Полина ведь не дала, потом и к Таньке уже поздно было подход искать, выросла, теперь вот ты, герой, – насмешливо губы скривил, специально выделяя последнее слово, – жениться надумал. Спасать собираешься, а знаешь от чего спасать то надо? Смотри не перепутай, поздно будет потом менять, я тебя в бетон закатаю, как в старом добром кино, если девка через пару месяцев вернется с исковерканной душой, понял?
– Я ее люблю, и желаю только счастья.
– А если счастье ее не с тобой, что тогда? Если не справишься? У нее характер далеко не из самых легких, я ее люблю, но оцениваю объективно, и скажу, что в маленькой головке тараканов немерено, и ты, боюсь их не потянешь.
– Ради нее, потяну.
– Посмотрим… очень надеюсь, что ты прав.
На том и решили.
Свадьбы, как таковой у них не было, расписались в ЗАГСе спустя месяц после похорон. На предложение переехать к нему и пожениться- лишь молчаливый безразличный кивок.
Его матери, Таня не понравилась, отцу тоже, только на работе за босса порадовались, да еще Костя.
А ему было не до впечатления родственников, ему нужно было вытягивать из депрессии его Татьяну.
Еще месяц гробового молчания и его прорвало на первый семейный скандал.
В какой-то момент он устал. Устал ждать, уговаривать поесть, сходить погулять, почитать, посидеть с ним. Устал чувствовать себя мамашей-наседкой для нерадивого дитя. Так продолжалось месяц, он психанул, не выдержал.
Он и так занимался всем: переездом, обустройством, ее состоянием, следил за каждым шагом, еще работа, а тут дома черт ногу сломит. Ей было все равно на все: на него, работу, дом, Кирилла, на себя саму.
Дима даже к психологу обратился, тот только взял денег за консультацию, ничего конкретного не сказав. Вот и сорвался. Орал, швырял вещи, тряс ее за плечи, потом снова орал, разгромил всю квартиру, наговорил ей гадостей, выплеснул все, что копилось и рвало на части. Так в любви никто не признается, а он смог. Бил посуду, кидая в стену, что под руку попадется и кричал, что ему не нужно ничего кроме нее, ее любви, счастья, только той прежней, его Татьяны, а не суррогата.
Она его не слушала, даже не вздрогнула, когда он сметал все на своем пути. Дима к ночи успокоился и пошел спать, а ночью проснулся от того, что прогнулся матрас и она рядом легла, ближе придвинулась, обняла покрепче, влажной щекой к его плечу прижалась:
– Я тебя тоже люблю, прости, – он опешил, прижал сильнее к себе, – И давай переедем, ладно? Мне тут не очень нравится.
Он смог лишь довольно улыбнуться и согласиться на переезд.
Так начался новый этап. Не сразу, постепенно, но все наладилось. Уже много недель спустя он убедился в словах Сан Саныча, -характер у его жены не сахар, но то, как она его любит, слепо, не слушая никого, доверяет ему… стоило того, чтоб немного потерпеть, пока она привыкнет к нему, к их жизни, к будущему.
Их ждало пять лет счастья. Он работал, она тоже, но все больше дома. В ней неуловимо что-то изменилось после похорон матери,– стала немного другой, но при этом настолько его, что жаловаться было глупо.
В каждом ее слове, взгляде, читалась любовь к нему, к их семье.
Не обходилось без ссор, даже скандалов, и не всегда был виноват он, Татьяна тоже в некоторых случаях была не права. Но то как они ругались ему нравилось, он не мазохист или садист, нет. Только ведь она человек закрытый и немало времени прошло, прежде чем он понял, что с ним одним она другая становится. Наедине, без чужих взглядов и ушей, стала открыто проявлять чувства, не стесняясь и не боясь абсолютно никаких эмоций и желаний. Открыто заявляла, что ощущает, чего хочет от него или кого-то другого. Стала такой, какой он и представить себе не мог.
Могла неожиданно заявиться в офис, хотя с утра не собиралась, запереть дверь, скинуть плащ, остаться в одном нижнем белье, чулках и сказать, что жутко соскучилась и решила сделать себе приятное. Себе, а не ему… именно так.
Или сделать замечание, что его секретарша слишком молоденькая, со слишком влюбленными глазами, и ей это не нравится. Дима лишь смеялся над таким поведением, а сам с ума сходил от ее ревности, от ее страсти по ночам. Вообще то, что касалось секса, у них было всё отлично.
В быту все складывалось не так гладко первое время. Оказалось, готовить его жена терпеть не могла, о чём сразу ему сказала, но для него это делать было почему-то приятно. Такое заявление одновременно порадовало и огорчило. С одной стороны, он не хотел заставлять ее, с другой: рестораны – это конечно хорошо и вкусно, но жена готовит намного вкуснее. У нее даже брокколи вкусно получалось, про мясо и все остальное он промолчит. Странность оказалась в другом – для себя она готовить не любила, да и не готовила, блюла фигуру, а его таким заявлением бесила. Поэтому, позже готовить учился уже он сам, чтоб сделать приятное жене.
Еще одно, что его категорично бесило первое время -это ее привычка спать под разными одеялами. Какая к черту разница, если к середине ночи она оказывалась на его стороне кровати, под его одеялом с ним в обнимку, спрашивается? Зачем заморачиваться такой фигней, если результат один и тот же? Но тут ему пришлось смириться, по-другому она просто не могла заснуть. Пару раз он затаскивал ее сразу к себе, но кто-то крутился и вертелся так, точно шило в одном месте, при этом задевая его локтями, коленями, аппетитной попой, грудью, да всем короче, не давая ему и себе спать. Пришлось смириться, – работать нормально после бессонной ночи было не просто.
И сейчас, прожив год без нее, он на многое поменял взгляд, переосмыслил, оценил. Дурак он, обычный дурак. Сам все испортил, сам сломал. Надо было подумать, да хоть тому же Санычу позвонить, спросить, посоветоваться. Но гордость взыграла… эго. А теперь что? Пустая постель, пустой дом, жизнь пустая. Без нее он себя ощущал пустым, потому что так и было. Они срослись. Она у него под кожей, в крови, в сердце.
Как этот год прожил лучше не вспоминать, зверем на всех бросался сначала, потом под успокоился, но ходил ни живой, ни мертвый, пустой. Знал, надо ехать, просить вернуться. Сначала решил просто забрать ее, не слушая ничего и никого. Запереть в доме и заставить выслушать, сам бы с ней оставался, и плевать на бизнес, на все, сидел бы и перед глазами маячил пока не простила бы. Костя мозги вправил, съездил по физиономии. Привел в себя, заставил угомониться и вернуться на работу, из запоя вывел, вернул в мир.
Дима решил дать ей год, не больше. Знал, что раньше нет смысла даже пытаться, потому что помнил и тот злосчастный разговор про ребенка, помнил свою злость и желание сделать ей так же больно как она ему, своим отказом завести их общее продолжение. Сказано – сделано.
Таня права была про Евгению,– влюбленная дура, а он и не подозревал насколько. Отделал ее на рабочем столе в офисе пару раз и забыл, пошел напился от того, что выворачивало от сделанного, и молился, чтоб Таня не поняла, не узнала. Дома появился только к обеду следующего дня, когда протрезвел, а там…пустота. Никого нет.
Тогда-то и дошло, что натворил. Злость согнал, пелена бешенства с глаз слетела и понял каких делов наворотил на самом деле.
Ее искали неделю.
Неделю без нее он с ума сходил от беспокойства, и бешенства одновременно. Еще была надежда, что ничего не поправимого не случилось.
Кредиткой, умная и предусмотрительная женщина, любящая читать на ночь детективы и не только женские, воспользовалась только раз, – за два подхода сняла практически триста тысяч и укатила на машине в неизвестном направлении. Это уже потом ему Руслан рассказал, что нашли ее быстро, спустя два дня, но, когда увидели, решили дать время жене босса сбросить напряжение. За ней присматривали, но неделя в Сочи с бутылкой виски не дала желаемого результата и Диме сказали все как есть. Уехала в Сочи, сняла дорогой номер в отеле, пару дней пила, не вылезая из номера, а потом пошла кадрить мужиков. Самоубийц в отеле не оказалось, -двух здоровенных амбалов, постоянно находящихся рядом с очень красивой, но очень пьяной женщиной, видели даже слепые и обходили колоритную компанию десятой дорогой.
Когда за женой приехал Дима, охренели все и в первую очередь он сам. Увидеть вживую пьяную, под завязку, Таню он не ожидал, то есть ему сказали, но он не поверил, а когда услышал ее слова, посмотрел в зеленые глаза и увидел там столько боли, гнева, ярости и неверия, что у самого язык к небу прилип, а руки опустились. Она знала, это читалось в ее глазах.
– Ты зачем здесь? Не мешай мне развлекаться, мне тут тааак хорошо, правда мальчики? – ее шатало, и она привалилась плечом к стоявшему рядом Валере, кокетливо ему подмигнула и снова посмотрела на мужа. – Так зачем ты здесь?
– За тобой… поедем домой, прошу.
– А разве у меня еще есть дом? – хрипло спросила и внимательно посмотрела на него, этим взглядом ставя его на колени. – У меня больше нет дома и мужа тоже больше нет. Мужья женам не мстят, милый, неужели ты этого не знал?
– Не говори глупостей, поедем домой, мы все решим.
– А я уже все решила, правда Валерик? – тому оставалось только кивнуть, мужчине было ее жаль, за эти дни он многое увидел и услышал про босса и его жену, и честно говоря если б его так любили… ой, да что там говорить… какая разница? А вот ее жалко было, хорошая она. – Ответить той же монетой у меня не получилось, представляешь? После всего выпитого я все равно тебя одного люблю и хочу, а от других блевать тянет. Почему так? Странно, правда? Тебе самому от себя не тошно?
– Тошно.
– Чего ты от меня тогда ждешь? Ты мог просто попросить развод, а не спать с ней у меня за спиной, делая желанного ребенка. Ты мог мне сказать, черт тебя возьми! – вдруг заорала она и кинула в него бутылку, – Ты мог сказать. Зачем делать так больно? Разве я заслужила? Чем? Тем что так тебя люблю? Разве за это наказывают?
– Таня, я все объясню, мы все решим. – он попытался к ней подойти, но она отскочила.
– Не подходи ко мне, а лучше просто уйди и оставь в покое.
– Не могу уйти, без тебя не могу.
– Можешь, Дима, все ты можешь. И любовь твоя ничего не стоит, раз даже понять меня не попытался, а сразу ушел, не выслушав. Не понимаю я, Валера, вас мужиков, ты тоже так свою любовь будешь жене показывать? Пойдешь изменять, предавать, убивать ее, чтоб место свое знала? – она обращалась к Валере, а смотрела на него. Дима даже пошевелиться боялся, потому что в глазах жены сверкало ничем не прикрытое безумие, откровенное безумие боли. – Мне вот интересно, а переспи я с тобой, а Валерик, он бы тоже приехал бы, позвал бы меня домой, после другого? Если бы меня целовал, ласкал другой?
– Замолчи, дура! Что ты несешь? Замолчи! – он кинулся к ней, но был перехвачен охранником, а жена отскочила еще дальше и начала смеяться. Нет, не так. Она начала хохотать, как безумная.
– А что ты злишься, дурачок? Представляешь, как он прикасался ко мне, тот мужчина? Как трогал меня здесь? – она остановилась напротив окна, смотрела внимательно на него, ожидая реакции на свои слова и действия. Провела рукой по шее, легонько погладила ключицы и остановилась рукой на груди, легонько сжимая, при этом прикрывая глаза, пряча от него свое безумие, – Поцеловал здесь? Опустился ниже, помогая мне раздеться, положил на кровать и наконец смог поцеловать в губы, ты это представляешь да?
– Отпусти, Валера. – тот кивнул и из комнаты вышел, но дверь оставил прикрытой и номер он не покинул.
– Думаешь тебя это спасет, Дима? Ты изменил мне в реальности, а я мысленно переспала с сотней мужиков, позволяя иметь себя как им вздумается! – она кричала, а потом опять начала хохотать. Безумная, от этого он пришел в ужас.
Сумел подойти, схватить за руки чтоб не отбивалась и прижал к себе, начал говорить что-то успокаивая, клялся, что любит, что больше никогда ее не обидит, сделает все, что она хочет. Но понимания его слов в ее глазах не видел, она его будто не слышала. Вырывалась, царапала ногтями, даже кусалась как дикая кошка, и хохотала, продолжая описывать ему свои мысли по поводу ее воображаемых измен. Он, честное слово, старался не слушать этот пьяный бред, но стоило только представить в реальности то, что она так красочно воображала, и его узлом ярость скручивала и выворачивала наизнанку нутро. Его терпение лопнуло, больше слушать он не в силах и сделал единственное, что мог. Закрыл ее рот поцелуем, яростным, жгучим и полным обиды. В ответ его укусили, толкнули на кровать и начали раздевать.
Страсть, замешанная на боли, -такое с ними было впервые: новые ощущения, даже эйфория от прикосновений. То, как она изгибалась над ним, подставляя его губам свою грудь и стонала, стоило ему сильней прикусить чувствительные соски, сносило всякий контроль к чертям.
Все было прекрасно ровно до того момента пока он не понял, как ему отомстили. Мерзость ситуации превышала все мыслимые пределы.
В один момент он смотрел на ее лицо, приоткрытые искусанные губы, быстро вздымающуюся грудь, влажный лоб, разметавшиеся по спине и лицу волосы, но глаза она не открывала. Сидела на нем верхом, наслаждалась его ласками… а представляла на его месте другого. Стоило ей открыть безумные зеленые глаза, в которых так явно проскочило злорадство, как только она получила разрядку, как он понял, почему она так быстро успокоилась и затихла.
Да, вот теперь она отомстила.
Он почувствовал себя не предателем, а преданным ею. Захотелось срочно вымыться, смыть ощущение грязи, но он не шевелился. Смотрел в любимые глаза и молча соглашался со всем тем, что видел и читал на ее лице. В полной мере хлебнул того, во что сам окунул любимую женщину. Понял и простил ее за эту месть, за безумие, за все. И когда он это понял, она с него слезла, натянула на себя простынь, и тихо, но чтоб он услышал, сказала:
– Я хочу развод.
Вот так их брак треснул и раскололся. Та ссора, из-за его желания иметь детей… он много думал, решал для себя что делать, когда вернется за Таней, но ни к чему хорошему так и не додумался. В то, что она не хочет детей, в принципе он не верил, трудно такое представить, если знать и видеть ее отношение к детям чужим, да хоть того же Кирилла взять. Боится потолстеть? Опасается, но чего? Откровенно говоря, он не знал и не предполагал, что дети могут стать причиной того, что происходит сейчас.
Он тогда разозлился на нее, не понял ее слов, что нужно подумать, подождать, решить готовы ли они и она сама к появлению ребенка. Он не понимал, что решать? Они любят друг друга, у них дом, квартира, машины, он заработает на безбедное существование даже внукам. Поэтому не видел смысла ждать и что-то там думать. Ему бы сразу сообразить, что что-то не так. А он, одним словом… слово за слово, плюс эмоции и от гнева дышать трудно было. Психанул, уехал в офис, думал успокоится и все. А там задержалась Евгения с ее влюбленным взглядом… и его понесло. Он не мстил, он вообще не думал, просто тупо срывал злость и ничего больше. А эта курица догадалась утром позвонить Тане и сказать, что они поженятся, и она ему родит сына. С чего такая дурь он узнал гораздо позже, оказывается он не единственный кто удивлялся, что столько лет и не заводят они с Таней детей, – по компании ходили сплетни, что его жена просто их иметь не может и много еще таких же бредовых предположений.
Мимо него такие вещи проходили, но не мимо Тани, это тоже сыграло тогда роль, он так думает. Что делать сейчас не представлял, но прояснить вопрос с детьми надо. С самой Таней пока рано обсуждать что либо, но если он хочет вернуть свою женщину домой и быть с ней, то помощь придется просить, а он знал аж целого одного человека, кто мог хоть как-то пролить свет на эту ситуацию… ну и дать ему по морде заодно.
Пока он выиграет время, хотя бы недели две, чтоб их не развели, а сам хоть под пытками, хоть подкупом, но узнает все, что ему необходимо.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры