Разделы библиотеки
Тайна сердца - Арина Теплова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Тайна сердца - Арина Теплова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Теплова Арина
Тайна сердца
| Предыдущая страница | Следующая страница |
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Дикарка
Санкт-Петербург, особняк Тепловых на Фонтанке,
1765 год, март
Даша осторожно раскрыла музыкальную шкатулку, и оттуда полилась тихая прекрасная мелодия. Маленькая ажурная танцовщица, что находилась внутри, закружилась на одной ножке. Девочка заворожено смотрела на движения маленькой статуэтки-танцовщицы и на ее глазах непроизвольно выступили слезы.
Вот уже почти год она жила в доме дяди Григория Николаевича. С той поры, как ее отец тронулся рассудком, жена ее дяди, Марья Ивановна, настояла на том, чтобы маленькая Даша жила вместе с ними под ее присмотром.
Еще год назад, в том веселом декабре, когда шестилетняя Даша на святки гостила в этом помпезном особняке, она даже не представляла, что жизнь ее изменится до неузнаваемости. Тогда на святки девочка была счастлива, рада и спокойна. Ведь рядом были ее родители. Ласковая матушка и строгий, но любящий отец. Но потом, следующей весной, все изменилось. В апреле месяце у матери Даши, Екатерины Федоровны, начались схватки, и все с нетерпением ждали на свет наследника. Но случилась трагедия. Екатерина Теплова, промучившись трое суток, не смогла разрешиться от бремени и умерла от потери крови. Ко всеобщему горю умер и малыш, который задохнулся в утробе матери.
После этого отец Даши, Сергей Николаевич, который обожал свою молодую жену, лишился рассудка, превратившись в безумца. Первые дни после смерти жены Екатерины он до того вышел из себя, что его пришлось даже связать. В столицу срочно послали гонца. И уже спустя сутки, не останавливаясь ни на минуту, в Москву приехали Григорий Николаевич и его жена Марья Ивановна. Они застали Сергея Николаевича в диком помутнении рассудка. Он все время то кричал, изрыгая проклятья, то плакал, как младенец, рвал на себе волосы и корил себя за то, что не смог спаси горячо любимую Катеньку. Ни строгий разговор со старшим братом Григорием, ни задушевная беседа с доброй Марьей Ивановной не возымели никакого действия на Сергея Николаевича. Единственное, чего удалось добиться, – это некоторого облегчения, Сергей Николаевич перестал крушить мебель и начал принимать успокоительные средства, которые прописал ему от нервов лекарь-немец.
С маленькой Дашей тоже было не все в порядке. Поначалу крепостные, служащие в доме, чтобы не травмировать малышку, скрыли от девочки смерть матери. Но спустя два дня Даша тайком пробралась в спальню матери, в которую ей строго-настрого запретила заходить няня, и увидела мать в гробу. Екатерину Федоровну в тот момент обмывали, готовя к погребению. Девочка в ужасе поняла все и, залившись горькими слезами, убежала из усадьбы. После почти сутки Дашеньку искали все крепостные и крестьяне по окрестностям.
Нашли ее только утром следующего дня в ельнике у реки, замерзшую и грязную. Принеся домой, маленькую Дашу попарили в бане, чтобы девочка не заболела, а потом по велению ее няни вызвали лекаря, который также выписал девочке успокоительные капли. Даша не разговаривала ни с кем и не реагировала ни на кого. Тетушка Марья по приезде в Москву, увидев племянницу, опешила от перемен, произошедших с девочкой. Из живого, непосредственного, веселого ребенка, каким она помнила Дашеньку, девочка превратилась в печальную, отрешенную постоянно плачущую малышку. Марья Ивановна даже тайком всплакнула, жалея бедняжку. Все два дня, пока они с мужем находились в доме Сергея Николаевича, Марья Ивановна ни на шаг не отходила от девочки, лаская ее и убаюкивая словно родная мать.
Видя весь ужас, царивший в доме деверя, Теплова настояла на том, чтобы забрать малышку с собой в столицу. Ибо отец ее Сергей из-за своего невменяемого нервного состояния был не в состоянии присматривать за девочкой, а крепостным Марья Ивановна не могла доверить воспитание племянницы. Григорий Николаевич согласился с женой и уже через три дня Тепловы увезли маленькую Дашу в Петербург. Оставив Сергея Николаевича заботам лекаря и крепостных.
С той весны Дашенька поселилась в богатом особняке Тепловых на Фонтанке. Огромный дом дяди по сравнению с небольшим уютным родительским особняком в Москве поначалу казался девочке целым необъятным миром. Но спустя несколько недель, когда Даша облазила все лестницы, гостиные и потайные комнатки большого трехэтажного помпезного особняка с несколькими дюжинами барских комнат, она осознала, что дом дяди не такой уж таинственный и необычный. Девочке выделили собственную спальню рядом с комнатой Лизы. А няня Лизы и Оленьки, ее двоюродных сестер, стала приглядывать и за ней.
Тетушка Марья, как называла ее девочка, была очень ласкова с Дашей. И порой проводила с племянницей даже больше времени, чем со своей двухлетней малышкой Оленькой. Внимание и любовь Марьи Ивановны не прошли даром, и уже через месяц Даша вновь начала говорить и почти перестала плакать. Лишь нрав девочки стал более спокойным и тихим. Даша знала, что живет в чужом доме и должна вести себя хорошо. Всем своим существом девочка стремилась во всем слушаться любимую тетушку. Она постоянно крутилась возле Марьи Ивановны и ластилась, словно боялась потерять и ее. Но непосредственный бойкий страстный нрав Даши требовал выхода. Иногда девочка, выпросив позволения у тетушки, убегала гулять на двор и по нескольку часов подряд играла с дворовыми детьми.
Спустя несколько месяцев, в прошлом сентябре, от сердечных переживаний скончался в Москве ее отец, Сергей Николаевич. Тетушка Марья очень осторожно сказала об этом девочке и спросила, не хочет ли Даша поехать на похороны отца? Та на минуту нахмурилась, и Марья Ивановна вмиг обеспокоилась о том, как бы у девочки вновь не случилась болезнь. Но этого не произошло. Даша тихо ответила:
– Я не поеду, тетушка. Я хочу запомнить отца живым…
Марья Ивановна понятливо кивнула и, поцеловав племянницу в лоб, пообещала, что привезет из дома отца какую-нибудь вещицу, принадлежащую некогда Екатерине Федоровне, чтобы Даша могла хранить память о покойной матушке.
Именно эту шкатулку ее покойной матери, привезла Марья Ивановна из Москвы. Даша, часто слушала мелодию, которая звучала, стоило лишь поднять крышку. В эти моменты девочка представляла, как с небес на нее смотрит добрая матушка и видит ее. Так учила ее тетушка.
В тот день Лиза и Даша играли в детской с самого утра. Лиза занималась своей новой фарфоровой куклой, которую ей подарили на прошедшие именины. Но в какой-то момент она подошла к Даше, сидящей в стороне, на маленьком диванчике, и капризно попросила:
– Даша, дай мне посмотреть шкатулку!
Испуганно вскинув на двоюродную сестру большие глаза, Дашенька отрицательно покачала головой. Высокая бледная Лиза, которой исполнилось уже десять лет, имела внимательные серые глаза и узкие губы. Даша знала, что старшая сестра не любит ее, и старалась не раздражать ее, хотя всеми силами пыталась подружиться с Лизой. Но сейчас даже в угоду старшей сестре Даша не могла пожертвовать такой ценной вещью, как шкатулка матери.
– Я не могу тебе дать, Лизонька. А если ты сломаешь? – тихо объяснила свой отказ Дашенька. – Что мне тогда останется? – добавила уже просяще девочка, а про себя добавила: «…от покойной матушки».
Но избалованная Лиза ничего не желала понимать. Она топнула ножкой и воскликнула:
– Ну и ладно! Я тебе тоже ничего не дам!
– И не надо, – тихо ответила Даша и отвернулась от пухлой Лизы, вновь занявшись своей шкатулкой. Маленькие серые глаза Лизы сузились от злости, и она, подпрыгнув к Даше, стремительно выхватила шкатулку из тонких рук сестры. Со шкатулкой в руках Лиза побежала от Даши прочь.
– Лиза отдай! Лиза! – закричала в ужасе Даша, погнавшись за сестрой по комнате.
Лиза прямо ногами в туфельках запрыгнула на стул, а затем на резной широкий стол и подняла шкатулку как можно выше.
– Вот теперь ты точно не заберешь! – со злорадством заверещала Лиза, довольно ухмыляясь.
Дашенька замерла рядом со столом. Она осознавала, что не может, как Лиза, которой все позволялось, вот так нагло запрыгнуть в туфельках на стол. Ведь это было недозволительно. И тетушка Марья могла разгневаться. Оттого не в силах дотянуться до сестры и понимая, что не может забрать у нее драгоценную вещицу, Даша едва не расплакалась. Но тут в ее головку пришла одна мысль. Она отошла от Лизы, которая так и стояла в туфлях на ажурном столике, и приблизилась к месту, где ранее сидела сестра.
Проворно схватив дорогую фарфоровую куклу Лизы в руки, Даша громко сказала:
– Лиза, тогда я возьму твою куклу!
– Ну и бери, я уже ей наигралась! – запальчиво сказала Лиза и злорадно рассмеялась. Восьмилетняя Дашенька сильнее нахмурилась и решилась.
– А если я ее разобью об пол? – пригрозила она, осознавая, что шкатулка матери стоила того, чтобы не просто разбить куклу сестры и навсегда поссориться с ней, а если надо, она могла и подраться с этой наглой, своевольной девчонкой.
– Ах ты, гадкая мартышка! – завопила Лиза и немедля ловко спрыгнула со стола.
Дашенька попятилась от сестры к двери, держа куклу навесу, высоко задрав ручки вверх и показывая, что в любой момент может кинуть куклу на пол.
– Поставь шкатулку на стол, Лиза, а я отдам тебе куклу, – поставила ультиматум Дашенька. Она уперлась спиной в дверной косяк. В этот момент послышались приближающиеся шаги, и дверь в детскую отворилась.
– Что здесь происходит? – раздался голос юноши за спиной Даши. Увидев старшего брата, Лиза заверещала:
– Илья, она взяла мою куклу! Забери ее у нее!
– Дарья, ты зачем это сделала? – накинулся на Дашу Илья и попытался отобрать куклу из рук девочки.
Даша попыталась отбежать от него, но четырнадцатилетний Илья тут же среагировал и быстро бесцеремонно схватил двоюродную сестру за талию, притянув к себе. Худощавый Илья был гораздо выше и сильнее хрупкой Даши. Оттого ему не составило труда выхватить куклу из рук девочки. Лиза уже была рядом. Даша краем глаза увидела, что шкатулка матери стоит на столе. Илья передал одной рукой куклу Лизе, а второй все так же удерживал Дашу за талию, чтобы девочка не кинулась к сестре. Лиза же, получив куклу, заголосила и выбежала вон из детской, окликая Марью Ивановну, видимо, для того, чтобы наябедничать на Дашу.
Едва она исчезла за дверью, Даша с силой толкнула брата в грудь и сердито произнесла:
– Пусти!
– Да нужна ты больно! – выпалил юноша и отпустил девочку из капкана своих рук. Однако он не отошел от Даши и с вызовом заметил: – И больше не смей забирать игрушки у Лизы, ты поняла?
Он приблизился к Даше и как-то угрожающе навис над девочкой. Та вжалась в стенку спиной и затравлено посмотрела в недовольное красивое лицо брата. Глаза юноши невероятного аквамаринового цвета горели недовольством и вызовом, а его губы были поджаты.
– Лиза первая забрала у меня шкатулку матушки, – попыталась оправдаться Дашенька. Но Илья ухмыльнулся и цинично заметил:
– Она у себя дома, а ты всего лишь в гостях, так знай свое место! Поняла? – Он устремил на нее запугивающий взгляд, желая только одного – показать этой наглой выскочке, с которой так возилась его мать, ее место. – Ты живешь из милости в этом доме и должна понимать это!
С каждым словом двоюродного брата Даша все сильнее сжималась от боли и обиды. Только Илья мог позволить себе говорить ей подобные обидные слова. Ведь ни дядя ее, ни тетя никогда не позволяли упрекать ее ни в чем. Наоборот, и Григорий Николаевич, и Марья Ивановна делали все, чтобы Дашенька не чувствовала себя чужой в их доме. Но Илья не любил ее, и она прекрасно это знала.
Он уже не раз говорил ей гадости наедине и специально пытался задеть словами побольнее. И Даша предполагала, что юноша возненавидел ее с того дня, когда она разбила его фрегат, а Григорий Николаевич заставил Илью извиняться перед ней. Тогда она отчетливо заметила гнев и обиду в ярких глазах юноши, а теперь, когда она поселилась в их доме, Илья делал все, чтобы задеть ее словами или унизить. И сейчас поводом для нападения стала кукла Лизы. Даша безумно хотела возразить ему, но не смела. Так как однажды, еще по приезде в особняк дяди, она пыталась доказать свою правоту Илье. В тот раз во время перепалки юноша больно схватил девочку за плечо и сказал, что в следующий раз треснет ей сильнее, если она не уразумеет, где ее место в этом доме.
Потому в этот миг Дашенька молчала, глотая горькую обиду. Поджав пухлые губки, она смотрела на него немигающим напряженным взглядом, опасаясь буйного нрава Ильи.
Запал юноши начал понемногу стихать, он внимательно изучал округлое тонкое лицо девочки, и в какой-то момент взгляд его застыл на ее огромных лучезарных очах. Бездонные озера яркого синего цвета приковали взгляд юноши, и в следующий миг от его недовольства не осталось и следа. Взор Даши, трогательный, наивный, прелестный и чудный, завораживал и простил о любви и теплоте. Вдруг в душе Ильи поднялось странное желание не обидеть, а защитить девочку ото всех, укрыть ее, а в ответ увидеть в ее глазах радость. Юноша замер, не в силах отстраниться от нее, и отрицательно закачал головой, словно говоря себе, что он совсем не хочет защищать Дашу. Но его существо требовало другого: утешить девочку, ласково погладить ее по голове и сказать, что он ее старший брат и не даст ее в обиду.
От непонятного волнения, а еще более от своих неподвластных разуму желаний Илья напрягся и невольно выпрямился. Дернувшись с места, юноша почти отскочил от девочки и, громко стуча каблуками, выбежал из детской.
После стремительного ухода озлобленного брата, Даша подбежала к шкатулке и, открыв ее, с облегчением удостоверилась, что та не сломана. Девочка прижала драгоценную вещицу к своей худенькой груди и поспешила в свою комнату.
Все перепалки между детьми окончились в тот день, когда Илью отправили на учебу в Императорский сухопутный кадетский корпус, который находился в пригороде столицы. Это произошло зимой 1767 года, после нового года, когда Илье исполнилось полных шестнадцать лет. Третировать Дашу стало некому, и девочка вздохнула в доме дяди свободнее. Даже Лиза, которая при поддержке старшего брата часто доводила Дашу до слез, теперь как-то притихла и перестала яро выражать свою неприязнь к младшей сестре. Даша и Лиза держали молчаливый нейтралитет и общались только при Марье Ивановне, чтобы угодить ей. Даша чаше играла в детской с маленькой Оленькой, которая была младше ее на пять лет, или же бегала с дворовыми детьми на улице.
Тринадцатилетний Владимир, второй сын Григория Николаевича, мало времени проводил с девочками, пропадая все дни напролет в конюшне с лошадьми или со своим камердинером в фехтовальной зале. Володя бредил армией и мечтал, как и старший брат, через три года поступить на учебу в кадетский корпус. К Даше он относился спокойно, ровно, с уважением, так же, как и к другим своим сестрам. За ужином Владимир мог пошутить, пододвинуть стул за девочками и мило поддержать общую беседу. Но он никогда не играл с сестрами, считая их забавы неинтересными и скучными. Иногда, когда вся семья собиралась после ужина в гостиной, Володя читал сестрам большой атлас, подаренный ему на именины матушкой, и показывал девочкам на карте диковинные страны и моря, где бы он хотел в будущем побывать.
Жизнь Даши в доме дяди текла размеренно, спокойно и тихо. Марья Ивановна не любительница шумных увеселений редко устраивала в своем доме праздники и приемы. Лишь по круглым датам, таким, как совершеннолетие детей и годовщины их с мужем именин, в помпезном особняке Тепловых давались грандиозные балы, куда созывался весь цвет Петербургского дворянства.
Все свое время Теплова занималась детьми, уделяя повышенное внимание музыкальным и танцевальным занятиям девочек, а также наукам, которыми занимался с гувернерами Володя. Лиза и Даша тоже учились – арифметике, истории, французскому и немецкому языкам и этикету. Другие науки, по мнению Марьи Ивановны, не были нужны девочкам. Ибо по ее мнению, главная цель жизни девушек-дворянок состояла в том, чтобы удачно выйти замуж и родить мужу побольше детей, воспитав из них достойных членов изысканного общества. Володя же как будущий хозяин семейства по настоянию Марьи Ивановны дополнительно к наукам, которые изучали девочки, еще занимался риторикой, географией, астрономией, правом и геральдикой.
Каждое лето с мая месяца, едва устанавливалась хорошая погода, Марья Ивановна с детьми отправлялась в свое загородное имение, которое располагалось между Петербургом и Новгородом. И обитала там с детьми до конца сентября, пока не начинались затяжные осенние дожди. Раз в месяц в летнее время на неделю к ним «в деревню», так по-простому называла имение Марья Ивановна, приезжал Григорий Николаевич. Глава дома с удовольствием ходил на рыбалку с Володей, а с девочками ездил верхом по своим угодьям на тридцать верст, показывая и рассказывая им о быте крестьян, что жили в окрестностях усадьбы в пяти больших деревнях, принадлежащих Тепловым.
Даша не видела Илью несколько лет к ряду. Юноша не показывался в Петербурге зимой, так как с учебы в кадетском корпусе его не отпускали. А двухмесячные летние каникулы длились всего с июля по август месяц. Не любитель сельской жизни, Илья все свое свободное летнее время безвылазно проводил в Петербурге со своими друзьями по кадетскому корпусу на балах, раутах, охотах, в кабаках и шумных оргиях. Григорий Николаевич пытался влиять на поведение старшего сына, но все было бесполезно. Буйный, неспокойный, вспыльчивый нрав Ильи требовал действия. Марья Ивановна, будучи мудрой женщиной, успокаивала мужа, говоря, что Илья еще очень молод и должен нагуляться, чтобы потом в семейной жизни дорожить спокойствием дома и уединением со своими родными.
В 1769 году Россия начала войну с Турцией за Крымские земли и за выход к Черному морю. Уже летом того же года Тепловы получили нерадостную весть о том, что офицер Илья Теплов в числе первых попросился на войну и был откомандирован со своим полком на юг страны для участия в сражениях. Марья Ивановна целую неделю печалилась по этому поводу. А Лиза и Даша не знали, как ее утешить. Спустя несколько дней Марья Ивановна вышла к ужину в темном платье и заявила:
– Такова Божья воля. Мой сын военный. И его долг воевать на благо нашего государства. Если суждено, он погибнет, а если нет, получит награду. Я приму любую волю Всевышнего.
На этом и порешили. Разговоры на тему Ильи стали запрещенными в доме Тепловых. О нем почти не упоминали. Лишь изредка, когда Григорий Николаевич читал в утренних газетах о войне с турками перед завтраком, вся семья молча, с трагическим выражением лиц выслушивала новости, озвучиваемые главой семейства, и по окончании их Марья Ивановна говорила:
– Все в руках Бога, будем уповать на его милость.
Деревня Дмитровка, усадьба Тепловых,
1771 год, июнь
В то утро Дашенька проснулась с петухами. Предвкушение вечернего праздника Купалы на реке Соснинке вызвало на лице девушки радостную улыбку, и она, сладко потянувшись, выпорхнула из постели. Предстояло много дел. Надо было послать горничную Анюту в соседнее Волхово забрать сшитые к сегодняшнему дню сарафаны на деревенский манер для нее и Оленьки. Затем Даше полагалось помочь Марье Ивановне с розарием в оранжерее, а после обеда она обещала дяде разобрать бумаги и письма. У Григория Николаевича к старости появилась сильная близорукость, и он не мог сам написать ни слова. А так как в их семействе Даша отличалась весьма красивым каллиграфическим почерком, она часто помогала дяде писать письма по его надобностям. К вечеру девушка собиралась поучиться у кухарки Миланьи готовить земляничное варенье, а в десять лечь спать под присмотром тети.
Уже ближе к полуночи, часов в одиннадцать, Даша тайком намеревалась вылезти в окно из своей маленькой спальни, что располагалась на первом этаже дома. А затем, тихо подойдя к окну комнаты Оленьки, помочь младшей сестрице тоже выбраться наружу. После девушкам, уже наряженным в деревенскую одежду, предстояло около версты бежать до соседней деревни и спуститься к реке, где к тому времени уже будет полно крестьян из всех окрестных деревень. Из рассказов Анюты Даша прекрасно знала, что сегодняшней Купальной ночью деревенские девицы и парни будут у реки водить хороводы, жечь высокие костры и пускать венки по реке, загадывая желания.
Почти год она мечтала об этом празднестве. Ведь в прошлый год Даша не смогла пойти на него, так как у нее не было подходящего деревенского наряда. Но теперь, едва приехав в июне в деревню, она через дворовых слуг нашла одну крепостную швею в селе Волхово, которая обещала за две недели сшить им с Оленькой по сарафану и русской рубашке.
В предвкушении предстоящего ночного гуляния, о котором никто из домочадцев, кроме Оленьки, которая была с ней в сговоре, не знал, Даша быстро умылась прохладной водой. Она расчесала свои густые светлые волосы и заплела их в длинную косу. Обернув ее вокруг головы, умело спрятала концы локонов под плетение на затылке и заколола шпильками получившуюся прическу. Полюбовавшись светлой косой, которая опоясывала небольшую голову словно корона,
Даша натянула на себя тонкую рубашечку и легкий корсет. Простое летнее хлопковое платье нежного травянистого оттенка, без украшений, с глухим воротничком, который скруглялся у горла, довершило ее образ. Это был один из любимых Дашиных нарядов – удобный, со вшитой нижней юбкой, позволяющей избавиться от дополнительной тяжести, что в жару было весьма приятно. Надев на ноги светлые туфельки, довольно потоптанные, но удобные, девушка выпорхнула из своей спальни и поспешила на кухню, надеясь застать там горничную Анюту, которая по утрам пила чай с Акулиной.
Солнце уже поднялось из-за леса, а птицы вовсю выводили свои трели в лесу, когда Даша около семи часов вышла на крыльцо, отдавая горничной последние наставления.
– Ты поняла, куда идти, Анюта? – спросила ласково Даша семнадцатилетнюю горничную с длинной черной косой и с живыми карими глазами.
– Поняла, барышня, – кивнула Аня. – Прямо через березовую рощу, далее по дороге полверсты, а там и деревня в низине видна будет.
– Верно, четвертая изба от дома старосты, такая вся резная. Муж у Параши – мастер по дереву, оттого и изба у них самая красивая.
– Да уразумела я уже, барышня, не беспокойтесь, – сказала, улыбаясь, Анюта. Громко заквакали лягушки около небольшого прудика у дома.
– И прошу, проверь, чтобы, кроме рубашек, и платочки на голову были, – добавила Даша.
– А лапоточки вы, Дарья Сергеевна, заказывали у нее? – поинтересовалась вдруг Анюта.
– Лапоточки? – опешила Даша. – Я и забыла про них. А теперь уж, наверное, поздно сделать. Ну ничего, в туфлях пойдем с Оленькой.
– Как же вы в своих туфельках по лесу пойдете? Ваши тряпичные туфли вмиг порвутся. Да и если увидит их кто, враз смекнет, что вы барышни.
– А может, босиком?
Анюта от души рассмеялась. Даша нахмурилась.
– Ну, барышня, насмешили! – заметила Анюта. – Вы же с Ольгой Григорьевной далее опушки той не уйдете босые. Ножки-то у вас нежные.
– А что же тогда делать? – удручено спросила Даша. – Анюта, что делать, скажи?
Вдруг со стороны дороги донесся звонкий стук лошадиных копыт.
– Кто-то скачет, – заметила Анюта, и обе девушки невольно обернулись в сторону парадной дорожки, что вела к дому, и замерли, вглядываясь в темный силуэт всадника, стремительно приближающегося к дому. – И кто это в такую-то рань?
Мощный наездник в военной форме офицера уже через миг резко осадил гнедого жеребца у крыльца и проворно спрыгнул на дорожку. Тотчас к нему побежал дворовый парнишка Егорка и, кланяясь, забрал коня, а военный быстрым шагом направился к крыльцу. Это был молодой человек в коротком кафтане из темно-зеленого сукна, с красными лацканами и обшлагами, в белом парике с косичкой, в темно-зеленой треуголке с белыми перьями и вышивкой, в красных рейтузах и высоких кожаных сапогах. Гвардеец вызвал неподдельное удивление у девушек. Лишь когда мужчина поднялся по лестнице на крыльцо, где стояли Даша и Анюта, девушки наконец признали в этом высоком военном с отменной выправкой и циничной ухмылкой на лице Илью Теплова.
Даша слегка опешила и как-то вся сжалась. Тут же в ее сознание ворвались давние воспоминания. Придирки старшего брата, оскорбления и его неприязнь к ней. Илья приблизился к девушкам на минимальное расстояние и окинул их взглядом.
Похолодев, Даша смотрела на брата и не шевелилась. За те четыре года, как она не видела Илью, он возмужал и окреп в плечах. Выражение его лица изменилось. Из мальчишеского задорного и беспокойного, оно стало властным, волевым, циничным и надменным.
– Ба! Дак это наша Дарья! А я-то подумал, горничные сплетничают на крыльце, – проклокотал громко Теплов, остановившись в двух шагах от девушек и заинтересованным взором обводя сестру.
– Здравия вам, Илья Григорьевич! – сразу же поклонилась Анюта. – Не ждали мы вас! Хоть бы весточку прислали, что прибудете.
Илья проигнорировал льстивые слова горничной, даже не взглянув на крепостную, и прошелся цепким взором по стройной фигурке двоюродной сестры. Простенькое платье из зеленоватой плотной кисеи с глухим воротничком простого покроя отчетливо обрисовывало ее тонкий изящный стан, небольшую грудь, осиную талию и чуть покатые бедра. Если бы Илья не знал, что перед ним сестра, в этом наряде принял бы Дашу за гувернантку или служанку богатой госпожи. Илья отметил, что за эти годы девушка вытянулась и подросла. Ее светлые волосы, обернутые толстой косой вокруг головы, переливались в утренних лучах восходящего солнца, а кожа ее казалось почти прозрачной. Небольшие серебряные сережки поблескивали в ее ушах, являясь единственным украшением девушки.
Даша, будто окаменев, вперила в него свои синие огромные глазищи с темными ресницами и, словно испуганный зверек, не моргая, смотрела на него. Илья немного смутился от ее пронзительного взора и отметил про себя, что в своих воспоминаниях он представлял ее глаза гораздо меньшего размера, чем видел сейчас перед собой. Но его заминка длилась не более минуты. Как-то криво усмехнувшись, молодой человек недовольно произнес:
– Ты что, сестрица, онемела за последние четыре года? Что молчишь-то?
Она невольно вздрогнула от его слов и сглотнула комок в горле, поняв, что за эти годы отношение к ней Теплова нисколько не поменялось.
– Здравствуйте, братец, – вымолвила тихо Даша и опустила глаза.
– Смотри-ка, ты научилась говорить мне «вы». Ну что ж, так далее и обращайся ко мне. А еще лучше Илья Григорьевич. Уразумела? – добавил Илья холодновато, не спуская заинтересованного взора с ее прелестного лица. Она вновь подняла на него глаза, и лишь на миг Илье показалась, что он увидел в ее синих очах непокорство, но тут же ее взгляд стал мягким и услужливым.
– Как вам будет угодно, братец, – тихо вымолвила Даша.
– А что отец-то, еще не встал? – спросил Илья.
– Нет, дядюшка обычно к восьми поднимается, – заметила Даша, вновь опуская взор и нервно теребя юбку. Илья как-то странно пронзительно посмотрел на нее и хмыкнул:
– А тебе чего не спится? Не думал, что Петербургские барышни в такую рань поднимаются.
– Я в Москве родилась, насколько вы помните, Илья Григорьевич, – заметила Даша.
И Илья, оценив ее колкость, чуть прищурился. Нет, она совсем не тихоня, отметил Теплов. И характер, который она показывала с детства, теперь просто был умело запрятан под ангельскую добродетельную оболочку. Илья вновь криво усмехнулся, и его надменный запал мгновенно растаял. Он сделал шаг к сестре и приобнял хрупкие плечики Даши, осторожно сжав их сильной рукой. Наклонившись к ее ушку, он примирительно добавил:
– Да будет тебе, Дарёна. Пошутил я насчет отчества. Ильей, как и прежде, зови, поняла, что ли?
Даша вскинула глаза на него лицо и приветливо улыбнулась.
– Хорошо, братец.
Взор молодого человека невзначай остановился на губах девушки, и Илья отметил, что ее губы прелестны и соблазнительны.
– То-то же, – улыбнулся он ей в ответ. – Ну, пойдем в дом, чаем меня напоишь, – велел Теплов и, наконец, отпустив хрупкие плечи сестры, важно направился внутрь. Даша нехотя последовала за ним, жестами показывая Анюте, которая так и стояла на крыльце чуть в стороне, чтобы та что-то придумала с лаптями на вечер.
Едва Илья и Даша вошли в гостиную, как за спиной молодых людей раздался глухой женский голос:
– Доброго утреца, Илья Григорьевич! Вот матушка-то обрадуется!
Молодые люди обернулись и увидели в дверях Акулину, горничную Марьи Ивановны, худую высокую бабу лет сорока в строгом темном платье.
– И тебе, Акулина Егоровна, доброго утра, – кивнул Илья холодновато.
– Вас, барышня, Марья Ивановна до завтрака просит зайти к ней, – добавила Акулина, внимательно посмотрев на девушку.
– Извини, Илья, я пойду, – тут же обрадовано воскликнула Даша и стремительно направилась в сторону правого крыла дома, словно боялась оставаться наедине с этим непредсказуемым Ильей, поведение которого постоянно приводило девушку то в смущение, то в негодование.
В связи с неожиданным приездом Ильи, утренняя уборка в оранжерее с розами отменилась. Вместо этого Даша, которая в деревне любила завтракать с горничными на кухне, а после гулять по утреннему саду, была вынуждена около двух часов терпеть длинное утреннее застолье со всеми домочадцами. Илья сидел рядом с отцом, а Марья Ивановна не сводила со старшего сына ласковых глаз и все восхищалась тем, как Илья возмужал. Лиза, как и обычно, проснулась поздно и опоздала на полчаса к завтраку, за что была отчитана отцом. В свои шестнадцать она уже носила платья по моде с большим вырезом и атласными бантами. Даже в деревне девушка украшала себя драгоценностями, которые дарила ей Марья Ивановна в последние два года.
Едва Лиза села за стол, быстро по-сестрински чмокнув приехавшего брата в щеку, как Илья, который, дослушав очередную хвалебную триаду матери в свой адрес, вдруг заметил:
– Уезжая, оставлял двух девчушек, что играли в куклы, а теперь вижу, что вы, сестрицы, и впрямь повзрослели.
Молодой человек вновь окинул оценивающим взором полноватую Лизу с завитыми локонами, украшенными бантами, в платье с таким низким декольте, что ему, как брату, захотелось натянуть повыше платье на ее пухлую грудь. Затем его взор переместился на девятилетнюю Оленьку, сидевшую напротив него в детском белом платье, которая с интересом и восхищением глядела на старшего брата. А после уже в который раз за трапезу взгляд Ильи остановился на Даше, которая сидела напротив, наискосок. Девушка все так же была одета в свое невозможно закрытое простецкое платье мещанки и весь завтрак избегала его взора, видимо, боялась смотреть в его сторону.
– А то как же, Илюша, – заметила Марья Ивановна. – Ведь четыре с лишним года минуло с тех пор, как ты видел сестриц. Лизоньке уже шестнадцать, да и Дашеньке пятнадцатый год идет, скоро уж совсем невесты будут.
– Только смотрю я и не понимаю, – продолжал Илья. – Одна разряжена в пух и прах, что аж все прелести наголо, а вторая укутана, как гувернантка какая. Вы что же, матушка, их как-то по-разному воспитываете, что ли?
– И отчего ты так решил, соколик? – опешила Теплова. – Я разрешаю девочкам одеваться как им по душе. Лизоньке нравятся наряжаться, что с того? Скоро ей на балы ездить, уже в следующем сезоне. Пусть пока учится в красивых платьях ходить. А Дашеньке рано еще по балам, да и скромная она очень, не любит, чтобы на нее все смотрели, как на Лизоньку, что ж из того?
– А может, у некоторых и показать нечего? Зачем им платья декольтированные носить? – тут же язвительно уколола Лиза.
Все прекрасно поняли, на кого намекала Лиза. Даша невольно сильнее распрямила худенькие плечики, как будто пытаясь выставить вперед маленькую девичью грудь. Илья, метнув взор на Дашу, заметил ее движение. Пройдясь беглым взглядом по небольшой высокой груди девушки, молодой человек отметил про себя, что Даша еще слишком юна, чтобы у нее была грудь, как у Лизы, и наверняка ее прелести еще не выросли до нужного размера.
– Лизавета! – сразу же осек дочь Григорий Николаевич. – Нехорошо так говорить о сестре.
– Прости, батюшка, – промямлила Лиза и бросила недовольный взор на Дашу, которая даже в этом невзрачном платье казалась до того хорошенькой, что старшая девушка сердито поджала губки от зависти.
– Надолго ли ты приехал, Илюша? – спросила Марья Ивановна.
– На пару дней. С батюшкой переговорить об одном деле, – заметил Илья, переводя глаза на Григория Николаевича. – Затем обратно в столицу.
– Илюша, ты бы хоть побыл с нами до июля, – попросила брата Оленька.
– Не могу, сестрица. В Петербурге меня друзья заждались. Обещал через пару дней быть.
– Опять мне потом знакомые все уши прожужжат про ваши бесчинства, – раздраженно вздохнул Григорий Николаевич и строго посмотрел на сына.
– Отец, мы почти два года безвылазно в седле провели, – возразил тотчас Илья. – Все с турками без продыху бились. Один бой за другим, а потом в полевом госпитале на больничной койке провалялся целую неделю в беспамятстве. Надоело все. Хоть пару месяцев могу я в свое увольнение отдохнуть с сослуживцами?
– Знаю я ваши «отдохнуть», – проворчал старый Теплов, хмурясь и мрачно глядя на сына. – Напиться до одурения да потасовку с кем-нибудь затеять, а еще девку какую…
– Григорий Николаевич! – громко перебила мужа Марья Ивановна, боясь, что Теплов закончит свою непристойную фразу. – Не надо при девочках. Потом наедине пожуришь его. – Она ласково улыбнулась Илье и предложила: – Ты, милый мой друг, после завтрака должен непременно нам все рассказать, про свою службу, про турок. И про ранение свое, а мы с девочками с удовольствием послушаем тебя в гостиной…
Вот уже битый час Даша стояла в гостиной как на иголках. И, чтобы уважить тетушку, была вынуждена терпеть рассказы и байки Ильи. Оленька и Лиза сидели тут же и с интересом слушали все эти кровавые жуткие истории молодого человека, которые, видимо, одной Даше были не по душе. Девушка любила все красивое, поэтичное, прекрасное, а эти кровавые рассказы с оторванными руками и ногами, про убитых и искалеченных солдат ей совершенно не нравились. К тому же уже должна была вернуться из деревни Анюта с их сарафанами. И Даше очень хотелось померить крестьянскую одежду и понять, в пору ли она придется им с Оленькой. Еще девушка не знала, что делать с лаптями и где их взять теперь за полдня. Все эти мысли кружили в голове Даши, и она почти не слушала истории Ильи, который вальяжно сидел в кресле и, важно поглядывая на всех четырех женщин, театрально рассказывал о своих военных походах.
Даша не могла уйти из гостиной, так как боялась, что тетушка будет недовольна. Чтобы отделаться от гнетущих мыслей, она стояла у распахнутого окна, смотрела на зеленые кроны лип и напряженно вглядывалась вдаль, желая увидеть силуэт горничной Анюты, которая должна была прийти со стороны леса. В какой-то момент Илья вдруг заметил:
– Вижу, что нашей Дарье совсем не интересны мои рассказы.
Даша, которая слушала брата вполуха, не сразу осознала, что молодой человек говорит о ней. Лишь спустя минуту она обернулась и увидела, что все внимательно смотрят в ее сторону.
– Отчего же, братец, я слушаю, – вымолвила Даша тихо.
– Уж я вижу. А заодно, видимо, мух за окном считаешь, – как-то обиженно заметил Илья.
– Дашенька, если тебе и правда неинтересно, то ступай, – ласково сказала Марья Ивановна.
– Спасибо, тетушка! – воскликнула радостно Даша, получив долгожданную свободу, и вмиг исчезла из гостиной.
Илья проводил ее тонкий силуэт огорченным взором и буркнул:
– Ей с самого начала неинтересно было, заметил я сразу. Еще и за завтраком она сидела с таким выражением лица, словно на каторге.
– Дашенька поутру со служанками раным-рано на кухне обычно завтракает, а потом верхом катается или в саду гуляет. А сегодня видишь, как получилось, – объяснила Марья Ивановна. – Она уж очень послушная у нас и скромная, так что порой и не знаешь, что она хочет. Все делает, как велят ей. Только вот ты, Илюша, как-то разглядел, что ей скучно.
– У нее на лице все большими буквами написано, матушка, – просто заметил Илья. – Итак, на чем я остановился?
Тихий поздний вечер окутал поместье. Дашенька осторожно отворила окно в сад и оглядела пустынную поляну. Весь дом уже спал, и часы недавно пробили три четверти одиннадцатого. Девушка, не заметив ни души, осторожно перекинула ноги через подоконник и, развернувшись на живот, повисла на груди. Сарафан, гораздо более удобный, чем любое из ее платьев, почти не сковывал движения, и Даша ловко спрыгнула вниз на газон, приземлившись, как кошка на траву. Лапоточки, что были на ее ногах, сделали прыжок бесшумным.
Сидя на невысокой балюстраде, ограждающей крыльцо дома, Илья медленно прямо из горла бутылки потягивал игристое белое вино. Бутылка была уже наполовину пуста. Молодой человек чуть захмелел и собирался до ночи напиться еще сильнее. Разговор с отцом не задался с самого начала и закончился вовсе не так, как хотел Илья. Молодой человек горел желанием закончить военную карьеру и поступить на службу при дворе, на штатскую должность. Но Григорий Николаевич был категорически против этого.
Теплов заявил сыну, что без военной дисциплины Илья в мирском житье вообще пустится во все тяжкие и окончательно опозорит их род. Григорий Николаевич добавил, что военная служба – долг каждого молодого дворянина. И его сын должен хотя бы дослужиться до чина капитана, а не бегать от армии, словно барышня. На это заявление отца Илья обиженно заявил, что он совсем не трус и имеет два ордена отличия, про которые умолчал при остальных домочадцах, а такие ордена не даются просто так. И что свой долг перед Отечеством он выполняет, насколько ему позволяют силы и возможности. Но все же он чувствует, что военная служба – это не его стезя. Илья заявил, что кровавая бойня претит его понятиям о правильной жизни, и он хочет состояться на другом поприще. Григорий Николаевич же непреклонно заметил, что, пока Илье не исполнится двадцать пять, он даже не желает слушать об отставке сына.
Уже поздно вечером Илья вышел из кабинета отца недовольный, обиженный и мрачный. Слуги все спали, и молодой человек, не желая никого будить, сам направился в хозяйственную часть дома. Желая заглушить свои тревожные думы, он спустился в винный погреб и, взяв бутылку вина, вышел на двор, где, сев на балюстраде, выдернул пробку и принялся с мрачной решимостью вливать в себя содержимое бутылки, намереваясь забыть неприятный разговор с отцом.
Спустя некоторое время до слуха Ильи донесся шорох, раздавшийся сбоку, у окон. Имея острый слух, которому он научился в Крыму, сидя в засаде, молодой человек резко обернул голову и увидел, как в проеме окна, через три окна от него, показался светлый сарафан девушки, а затем и ее ноги.
Быстро среагировав, Илья стремительно поднялся со своего места и укрылся за мраморной колонной. Краем глаза он с удивлением наблюдал за тем, как из окна спальни на траву выпрыгнула девушка с распущенными волосами. Она огляделась по сторонам, и Илья наконец разглядел в полумраке ее лицо. Это была Даша. Ее необычный вид с распущенными длинными волосами, которые доходили почти до бедер, с тесьмой на высоком лбу, в крестьянском сарафане, белой рубашке и лаптях вмиг заставил молодого человека протрезветь. Побледнев и не понимая, отчего сестра одета так, да еще и тайком вылезла из окна, Илья невольно поставил бутылку на каменный пол и напряженным взором впился в изящную фигурку девушки.
Даша, не заметив ничего подозрительного, быстрым шагом последовала вдоль окон и остановилась уже в конце правого крыла. Она тихо постучалась в окно, и оно тут же распахнулось. Каково же было удивление Ильи, когда оттуда так же ловко, придерживаемая Дашей, вылезла Оленька – в крестьянской одежде и с длинной косой. Девушки взялись за руки и резво побежали через сад в сторону леса.
Окончательно опешив и не в силах понять, куда это на ночь глядя, направились его сестрицы, молодой человек стремительным шагом бросился за ними, намереваясь проследить. Илья следовал за ними почти версту, не теряя светлые сарафаны из виду, когда услышал песни. Еще спустя несколько минут Теплов увидел недалеко у реки большие костры и множество народу.
Приблизившись, Илья замер за деревьями, не понимая, что происходит. Он видел, что кругом много девок в сарафанах и длинных простых рубахах, а также парней, некоторые из которых были просто в штанах с обнаженным торсом. Деревенские парни и девки, водили хороводы вокруг костров и пели песни. На головах у девушек были венки, сплетенные из цветов и трав. Некоторые девки сидели на траве и плели венки, едва закончив, они украшали свои головы и присоединялись к хороводу. И только тут Илью осенило, что сегодня Иван Купала, когда деревенские ищут себе женихов и невест, кидают венки в воду и прыгают через костер парами.
Мрачным взором Илья несколько раз прошелся по веселящейся публике, и лишь спустя некоторое время он заметил Дашу в золотистом сарафане и Оленьку в голубом. Обе девушки сидели на траве и уже заканчивали свои венки. Илья напряженно смотрел в сторону сестер и осознавал, что им здесь не место. Он отчетливо осознал, отчего они тайком пришли сюда. Первым желанием Ильи было немедленно обнаружить свое присутствие и тотчас препроводить этих своевольниц обратно домой. Но вино вновь затуманило голову молодого человека, и он вдруг решил, отчего просто не повеселиться, как, видимо, и собирались Даша и Оля, на этом деревенском празднике?
Заметив, что девушки, уже водрузив на свои головы венки, побежали в хоровод, Илья тут же принял решение и начал проворно раздеваться. Оставшись в одних темных штанах, по которым было трудно определить его дворянский статус, он, босой, так же, как и большинство парней, устремился к пляшущим. Хороводов было много, и они то переплетались, то устремлялись в разные стороны, вдоль реки, вокруг высоких костров. Илья вновь потерял из виду сестер, ибо их, видимо, увлек другой поток. Немедля молодой человек ворвался в ближайший хоровод, встав между двух деревенских девушек, взяв их за руки. Одна из крестьянок, в длинной белой рубахе, приветливо улыбнулась Илье, окинув оценивающим взором его высокую широкоплечую фигуру. Волосы Илья взлохматил от нервных дум еще на крыльце, оттого сейчас они в беспорядке лежали на его челе густой темной гривой.
– Ну, у тебя и глазищи! – воскликнула девушка-крестьянка и снова призывно улыбнулась молодому человеку. Высокая, стройная, с рыжей толстой косой, она доходила ростом до середины головы Ильи и располагала к себе широкой улыбкой. – Ты не водяной, часом?
– С чего ты это взяла? – спросил, рассмеявшись, Илья, быстрее перебирая ногами, пытаясь успеть за хороводом, который прибавил ходу.
– Так глаза у тебя цветом словно вода, вот и подумалось.
– Нет, не боись, не водяной, – усмехнулся Илья, пытаясь говорить по-деревенски, чтобы остаться неузнанным.
– А ты кто таков будешь? Вроде я всех парней здешних знаю, – сказала девушка, смеясь.
– Я проездом, солдат. При барине местном денщиком состою.
– Поняла, – закивала девушка. – Красавец ты, глаз не отвесть. Поди, нашел уже себе девку для купания?
– Девку? Какую? – поинтересовался Илья и задорно рассмеялся.
– С которой венок на обручение бросишь в воду да искупаешься в реке, а затем и в травке валяться будешь? Неужели не знаешь обычаев?
– Не знал, – пожал плечами Илья, прекрасно понимая, что означает в травке валяться, как сказала рыжая девушка.
– Если не найдешь по сердцу, ко мне приходи, я вон там, у костра, буду, неподалеку.
– Понял, – кивнул Илья, и хоровод побежал быстрее, а девушка как-то умело передала его руку другой и убежала в сторону.
Спустя четверть часа Илья заметил, как вокруг жаркого пламени началось иное веселье. Местная девушка уже объяснила ему, что надо прыгнуть через костер со своим суженым, тогда навек будет любовь между парнем и девкой. Именно там, у этого костра, Илья издалека разглядел золотой, необычного для крестьянок цвета сарафан Даши и голубой Оленьки. Тут же направившись в их сторону, Теплов подошел к девушкам сзади. Илья видел, что самые бойкие пары, взявшись за руки, резво прыгали через костер. Некоторые девки и парни, видимо, еще не отыскав суженых своих, прыгали поодиночке. Он встал прямо за сестрами, через пару человек. Скрестив руки на груди, молодой человек внимательно наблюдал за девушками, оставаясь незамеченным. Волосы Даши густым покрывалом укутывали ее тонкий стан и заканчивались на бедрах. Отсвет пламени золотом отливал в прядях, и Илье казалось, что они светятся словно солнце.
В какой-то момент Теплов отчетливо разглядел, как профиль Даши заострился, и она, сжав кулачок, попыталась подойти к костру. Илья отчетливо понял, что она хочет прыгнуть, но боится. Она вновь попятилась, уступая место более храбрым, и заняла свое место рядом с Оленькой. Каково было удивление Теплова, когда через миг к девушкам подскочил долговязый паренек лет тринадцати и, что-то шепнув на ушко Оленьке, схватил ее за руку и потащил к костру. Округлившимися глазами Илья увидел, как малышка Оля вместе с долговязым крестьянским парнем резво, будто козочка, перепрыгнула через костер и, звонко рассмеявшись, побежала вместе с ним дальше и встала в длинный хоровод, чуть поодаль.
Даша же так и стояла у костра и все не решалась прыгнуть.
Какое-то странное желание толкнуло Илью вперед, и он, в три шага достигнув девушки, схватил ее за ладонь.
– А со мной прыгнешь? – произнес он глухо над ней. Даша, явно не ожидая его здесь увидеть, испуганно вскинула на него озера глаз и только выдохнула:
– Илья?
Молодой человек уже властно сжал ее хрупкую кисть в своей широкой ладони и вновь сказал уже более настойчиво:
– Не бойся! Пойдем!
Илья потянул ее за руку к костру, и Даша, словно в каком-то сне, подчиняясь его приказу, а еще более желая осуществить задуманный прыжок через костер, разбежалась вместе с Ильей и полетела через высокие языки пламени. Боясь обжечься, девушка лишь на секунду почувствовала едва ощутимое тепло под ногами. Всего миг – и они уже оказались на другой стороне. Приземлившись на мягкую траву, Даша ощутила, что Илья все еще крепко держит ее ладонь в своей жесткой теплой ладони. В этом месте она почувствовала сильный жар от его прикосновения, и ее щеки заалели. Она незамедлительно вытянула свои пальцы из его руки и, устремив на него удивленный и настороженный взор, произнесла:
– Зачем ты здесь?
– А вы с Олей зачем? – парировал молодой человек, не спуская завороженного взора с ее лица.
Ее распущенные золотые волосы красиво обрамляли тонкое, совершенной формы лицо, спускаясь непослушными густыми прядями на плечи и спину. А благоухающий сплетенный из лент и цветов венок пересекал высокий лоб, удерживая эту блестящую копну волос, оберегая от ветра. Даша предстала перед Ильей в совершенно ином свете. Она показалась ему дикаркой с ярким непокорным взором, бунтующей копой волос, стройным подвижным и упругим станом, прелестная, непонятная и невероятно притягательная.
Даша попятилась в сторону, чтобы их не слышали посторонние, и остановилась у небольшой осины. Илья последовал за ней, отчетливо понимая, что надо все выяснить сейчас. Девушка невольно пробежалась глазами по его эффектной фигуре, обнаженной по пояс. Рельефный подтянутый обнаженный торс молодого человека отражал мощь и силу владельца.
– Так зачем вы здесь? – повторил уже строго Илья, и Даша отметила, как зазвучали в его голосе интонации старшего брата.
– Я весь год хотела попасть сюда. В прошлый раз не смогла прийти. Я только венок в реку брошу, и мы с Оленькой домой пойдем.
– Так я и поверил тебе. Ты хоть знаешь, чем все это гуляние заканчивается?
– Знаю я чем! – воскликнула Даша нервно, откинув светлую непослушную прядь волос за спину. Илья проследил за движением девушки цепким взглядом и прищурился.
– Тогда зови Олю, и я вас домой провожу, – сказал наставительно Теплов.
Даша нахмурилась, и Илья отчетливо увидел в ее блестящих синих глазах непокорство.
– Пока венок в реку не брошу, никуда не пойду!
– Вот как?! – выдохнул Илья. А про себя подумал, как же его матушка ошибалась, думая, что Даша послушная да тихая. Если она уже четырнадцать лет такое вытворяет. По ночам на Купальную вакханалию бегает да еще младшую сестру за собой таскает, так что же будет в восемнадцать? Он напряженно добавил: – Ежели сама пойдешь, матери ничего не расскажу, так уж и быть.
Даша отрицательно замотала головой. В следующий миг Илья жестко схватил девушку за руку и потянул ее прочь, но она начала упираться ногами в землю, не желая идти и пытаясь вырвать запястье из жесткой хватки Ильи, громко причитая:
– Дай мне хотя бы венок бросить в воду! Илья! Полночь скоро уже!
Он обернулся, прекратив ее тянуть.
– И сдался тебе этот злосчастный венок! – произнес он возмущенно.
– Я желание загадать хочу!
– Дарья! Я сказал, домой пошли! – недовольно выпалил молодой человек и вновь потащил девушку за собой. Но не успел он сделать и пару шагов, как на него налетели три парня. Один из них прямо с размаху заехал Илье в челюсть. Не ожидая подобного поворота событий, Теплов невольно отпустил руку Даши и занял боевую стойку, отразив сильной рукой удар другого парня.
– Ступайте, Дарья Сергеевна! Не бойтесь, мы с ним разберемся, – заметил третий деревенский парень и также налетел на Илью.
А первый парень добавил:
– Ты ее не тронь! Барышня это наша! Мы за нее тебе глотку порвем!
Опешив от неожиданной развязки, Даша испуганно взглянула на двоюродного брата, который умело отбивал удары трех деревенских парней и сам уже пару раз заехал обидчикам по физиономиям. Она отметила злой взор Ильи, брошенный в ее сторону, но он тотчас отвлекся, пытаясь противостоять нападавшим на него парням. Она в ужасе побежала к реке и схоронилась в камышах. Почти четверть часа девушка напряженно думала, что делать дальше.
В фантазиях она представляла, как поутру Илья, весь избитый, вернется в усадьбу и не просто расскажет дяде и тетке о ее ночных проделках, а еще и накажет ее за то, что деревенские парни, не признав в нем барина, набили ему лицо из-за нее. За Оленьку она не беспокоилась. Ведь все деревенские знали, кто она, ее бы и пальцем никто не тронул. Так же, как и саму Дашу, что и было доказано чуть ранее. Едва ее куда-то потащил некий парень, тут же нашлись защитники. За Илью беспокоится тоже не стоило, вряд ли бы деревенские причинили бы ему большой вред, так как считалось, что на Купалу надо творить добро, так что, скорее всего, его уже отпустили.
Девушки запели зазывные песни. Даша издалека отметила, что хороводы устремились к реке. Видимо, настала полночь, и влюбленные пары пошли спускать венки к реке. Остальные девки уже заходили в воду поглубже, стараясь забросить свой венок как можно дальше, чтобы он плыл дольше и желание их точно исполнилось. Даша так давно готовилась к этому дню, так ждала его и хотела бросить венок и загадать желание. Но теперь все пошло не так. Илья как-то узнал, что они с Оленькой пошли сюда, и все испортил. Мало того, скорее всего, назавтра ее ждал грандиозный скандал в доме дяди.
Горько вздохнув, Даша осознала, что ничего изменить уже нельзя. И сейчас она здесь, у реки, и у нее есть венок. Так отчего же не загадать желание и не бросить его в воду? Неужели из-за этого неугомонного Ильи все ее усилия пойдут прахом? Нет.
Даша решительно выпрямилась и, стянув со своей головы венок, положила его на траву. Затем, боясь испачкать красивый сарафан, сняла его через голову, опустив в траву, оставшись в простой длинной рубашке. Деревенские девки не носили нижних рубашек и чулок, и Даша об этом прекрасно знала. Оттого, одеваясь сегодня, девушка тоже надела рубашку на голое тело. Проворно сняв свои лапоточки и оставив их рядом с сарафаном в траве, она схватила венок и осторожным шагом, босая, устремилась к воде. Она вышла к кромке воды чуть в стороне от остальных, и здесь, в сосновом бору, никого не было. Даша была только рада этому. Она решила быстро бросить венок в воду и вернуться в камыши, надев обратно сарафан. Ее никто не должен был заметить.
Однако ее нежные ступни были непривычны к жесткому каменистому берегу реки, и едва Даша сошла с мягкой травы, как сильно замедлила шаг, осторожно ступая обнаженными ногами по берегу. Наконец девушка зашла в речку. Прохладная вода вызвала у нее невольный трепет, и она устремилась на глубину, держа над водой свой венок. В этом месте река сразу же уходила вглубь, именно поэтому здесь не было ни души. И Даша это отчетливо осознала, ибо вода стремительно достигла ее пояса. Она едва отошла от берега, а было уже довольно глубоко. Понимая, что сглупила и зря не пошла со всеми девушками в низину, где дно более пологое, девушка поняла, что другого шанса у нее не будет. Она упорно сделала еще несколько шагов и встала на цыпочки, отметив, что вода уже достигла плеч. Чувствуя, что далее идти опасно, Даша закрыла глаза и, держа на весу над водой венок и сосредоточившись на желании, прошептала:
– Река-матушка пошли мне суженого, доброго и верного, ласкового и заботливого, чтобы он любил меня, как и я его. А ты суженый-ряженый, прошу, явись мне теперь. Пусть первый встреченный мною мужчина будет похож на моего будущего мужа. Чтобы знала я, которого выбрать надобно.
Открыв глаза, Даша что было силы кинула венок на середину реки и с удовлетворением увидела, как темная вода подхватила его и понесла вниз по течению. Вода показалась Даше прохладной, и она попятилась, чтобы выйти. Не оборачиваясь, девушка следила за своим плывущим венком, провожая его взглядом и радуясь тому, что тот так долго не тонет. Ибо, по поверью, чем дольше венок не тонет, тем точнее сбудется желание.
Она так и пятилась как рак, пока вода не стала покрывать только ее голени. Постояв еще минуту в воде, Даша увидела, как река унесла ее венок за поворот, и, с облегчением вздохнув, наконец повернулась к берегу лицом. И в следующую секунду едва не вскрикнула от испуга. У кромки воды между соснами, всего в пяти шагах от нее, возвышалась высокая фигура Ильи с голым торсом. Опешив, девушка невольно замерла, и по ее телу пробежала холодная неприятная дрожь. У Ильи была разбита губа, и он как-то недовольно дергал плечом, которому, видимо, тоже досталось в потасовке.
– Ба! Вот и наша скромница! – выдохнул глухо молодой человек. И его наглый взор прошелся по округлостям девушки. Мокрая рубашка прилипла к телу Даши, отчетливо обрисовывая ее округлые высокие грудки и стройные девичьи бедра. Илья отчетливо видел, что грудки ее небольшие, но прелестной формы, словно наливные яблочки, которые хотелось сжать в ладони. Рубашка также обрисовывала тонкую осиную талию девушки и округлые нежные бедра. – Загадала хоть желание?
Увидев дерзкий оценивающий ее взор брата, Даша прекрасно осознала, что мокрая рубашка совершенно не скрывает ее прелестей. Девушка испуганно прикрылась, скрестив тонкие ручки на груди. Широкоплечая высокая фигура загораживала проход между соснами. Даша сделала пару шагов навстречу молодому человеку, поскольку только тут был нормальный проход от реки, а с обеих сторон росла жгучая крапива. Вскинув на Илью непокорные горящие глаза, девушка приблизилась к молодому человеку на расстояние вытянутой руки.
– Позволь мне пройти, братец, – сказала Даша просяще, но строго, боясь еще сильнее разозлить его.
Однако молодой человек даже не двинулся с места. Лишь взглядом вперился в ее огромные влажные глаза лани невероятного синего цвета. Светлые влажные от воды волосы девушки блестели в лунном свете, и она показалась Теплову русалкой, едва вышедшей из воды.
Как и шесть лет назад, Илью накрыло неистовое желание защитить Дашу ото всех, обнять ее, утешить и сделать так, чтобы она не пугалась его, а смеялась в его присутствии. Следующая мысль, которая накрыла Теплова, была еще более пугающей, чем первая. Дикое, необузданное желание поцеловать девушку в сладкие полные губы ворвалось в сердце молодого человека, словно набат, и он замер, как будто завороженный, утонув в ее бездонных глазах. Всеми силами разума Илья пытался совладать со своими непонятными желаниями, и только через минуту ему наконец удалось взять себя в руки.
– Вот бы матушка видела тебя, – глухо произнес он и, сглотнув комок в горле, уже громче добавил: – Как барышня голышом перед своими крепостными выхаживает. – Даша попыталась обойти его, нахмурившись. Но Илья тут же обхватил ее рукой за худенькое плечо. – Торопишься кавалера себе на ночь подыскать? – вдруг бросил Илья, притискивая хрупкое тело девушки к себе и опаляя ее своим горячим дыханием, в котором Даша отчетливо ощутила запах вина. – Так разобрался я с твоими заступничками. Они еще долго мои кулаки помнить будут.
– Пусти, Илья! – выпалила Даша, уже недовольно отталкивая его руками. Но он сильнее склонился к ее нежному лицу и выдохнул у самых губ:
– Так со мной пойдем. Я уж покажу тебе, что к чему…
И тотчас на его лице оказалась ее тонкая ладошка. Со всей своей девичьей силы Даша залепила молодому человеку звонкую пощечину. Не ожидая от этой тихони подобного поведения, Илья опешил и немедля выпустил ее из своих объятий. Девушка, стремительно подхватив мокрый подол рубашки, бегом, спотыкаясь, ринулась от него прочь, скрывшись среди деревьев.
Теплов обернулся ей вслед и только в этот миг осознал, что Даша – его сестра. Но еще минуту назад, увидев ее в мокрой рубашке, он настолько потерял голову, что предлагал ей невесть что. И самое страшное, подумал вдруг в ужасе Илья, что и в данный момент его существо жаждало осуществления именно этого плотского животного и страстного желания непременно с нею, со своей двоюродной сестрой.
Ранее, когда он заметил Дашу среди деревьев, она как раз направлялась к воде в длинной рубашке с распущенными волосами. И Илья, подчиняясь некоему порыву, невольно приблизился к берегу, очень тихо, чтобы девушка не услышала его. Он наблюдал за тем, как она зашла в воду и бросила венок. А чуть позже, не спуская взора с ее прелестной спины и округлых ягодиц, которые очень хорошо обрисовывала длинная мокрая рубашка, долгие минуты любовался ее прелестями, пока она, пятясь, выходила из воды, не видя его. И в эти мгновения Даша казалась ему прекрасной и соблазнительной сиреной, которая своим видом может заворожить или околдовать.
Понимая, что сегодня он явно выпил лишнего, и осознавая аморальность своих действий, Илья медленно поплелся в ту сторону, куда убежала девушка, собираясь проследить, как бы не вышло чего дурного. Он знал, что его долг брата – беречь сестер от всего того бесчинства, которое вот-вот должно было произойти.
Едва Теплов вышел на поляну, где догорал большой костер, он увидел, как Даша и Оленька, уже одевшись в сарафаны, направились в сторону усадьбы. Илья последовал за ними на некотором расстоянии, чтобы они не заметили его. На полпути, убедившись, что девушки идут к дому, молодой человек, успокоив свои мысли, повернул обратно к реке. Именно там, спустя уже четверть часа, Илья нашел ту самую рыжеволосую вполне сговорчивую девицу, с которой позже пробаловался в лесной чаще более часа. А затем, удовлетворенный, уставший и взбудораженный всем этим бурным ночным приключением, молодой человек, захватив свою брошенную одежду, в расстегнутой шелковой рубахе, штанах и высоких ботфортах медленно направился к усадебному дому. Около трех ночи Теплов завалился в свою спальню, прямо в одежде устало рухнул на кровать и забылся беспробудным сном.
Даша проснулась поздно от мелодичного голоса Анюты, которая над нею произнесла:
– Вставайте, барышня. Марья Ивановна велела завтрак подавать. Все уже в столовой, только вас дожидаются. Она велела за вами сходить.
Открыв заспанные глаза, Даша непонимающим взором уставилась на горничную.
Мгновенно в сознание девушки врезались воспоминания о минувшей ночи. Высокие костры, песни и хороводы, журчание воды в реке. Даша уже хотела довольно улыбнуться, как вдруг ее радужные думы окрасились мрачными красками, в которых присутствовал Илья.
В голове девушки вмиг всплыли все события ночи с того момента, как Теплов у костра схватил ее за руку, и до того, как она дала ему звонкую пощечину. Эта череда ночных недоразумений вызвала у девушки неприятный озноб. И Даша отчетливо поняла, что теперь поутру ей, видимо, предстоит выдержать укоры тетушки, гневный взор дяди, ехидные смешки Лизы и, уж конечно, злую речь Ильи. Ибо она даже не сомневалась, что молодой человек уже все рассказал домочадцам об их с Оленькой ночных похождениях. И, конечно же, и сам Илья при всех скажет ей пару гадких унижающих фраз, которые он очень хорошо умел применять к ней. Ведь за то, что она упиралась и не хотела идти домой, затем за ту драку с деревенскими парнями, и уж конечно за пощечину он наверняка поквитается с ней во всю мощь неприязни, которую он испытывал к ней. Однако изменить ничего уже было нельзя. И, вероятно, тетушка уже ждала ее, чтобы отругать за все.
– Сколько времени, Анюта? – спросила Даша, горько вздыхая, и села на кровати.
– Так девять доходит, – ответила горничная.
– А Оленька уже встала?
– Конечно, еще полчаса назад.
– А Илья Григорьевич?
– Так он уж давно в столовой. Он еще с семи часов по дому бродил да спрашивал, когда завтрак будет. Я же говорю вам, вас одну и ждут.
Даша нахмурилась и подумала о том, и чего Илье не спится? Наверняка с гуляния он ушел гораздо позже их с Оленькой. Вновь вздохнув от тягостных дум, девушка встала и направилась к кувшину с водой. Ловко откинув длинную косу за спину, она обернулась к горничной.
– Анюта, милая, приготовь кобальтовое платье, что без рисунка, – ласково попросила Даша.
– Но, Дарья Сергеевна, оно уж совсем темное. А сегодня жара будет.
– Прошу, достань именно его. И волосы просто косой на затылке собери в кольцо.
– Но как же, барышня? Ваш братец на несколько дней приехал, праздник в доме. А вы как будто служанка какая нарядиться хотите.
– У меня совершенно нет желания прихорашиваться сегодня, – отмахнулась от нее Даша, вытирая лицо.
– Как вам будет угодно, барышня.
Ровно в девять Даша вышла из своей спальни и медленно, словно на эшафот, направилась в столовую. Мысленно она уже представляла, что сейчас произойдет. Перед закрытой дверью столовой она глубоко выдохнула и сказала себе, что за все свои поступки надобно нести ответ. Нажав дверную ручку, Даша наконец решилась и вошла в озаренную утренним солнцем столовую. Все пять пар глаз устремились на нее. Однако она, стараясь не смотреть в лица домочадцев, приблизилась к накрытому столу.
– А вот и ты, душа моя, – приветливо воскликнула Марья Ивановна и, встав с диванчика, сказала: – Пойдемте за стол. Мирон, подавай, пожалуйста.
Даша метнула взор на тетку и отметила, что Теплова в обычном добродушном настроении. Далее девушка посмотрела на дядю, который уже занял место во главе стола, и также не заметила на лице Григория Николаевича ожидаемого недовольства. Опешив, она оглядела гостиную и у дальней стены заметила высокую фигуру Ильи, который подпирал мощным плечом сервант. Даша сразу же отметила пронзительный немигающий взор молодого человека, направленный на нее, и окончательно растерялась. Быстро отвернувшись, она последовала к столу на свое место. Оленька и Лиза уже сидели, и их лица также имели обычное выражение. Ничего не понимая, Даша, как заведенная кукла, села на отодвинутый лакеем стул. В сторону Ильи она теперь опасалась смотреть. Ей отчего-то казалось, что глаза молодого человека буравят ее насквозь, и он только ждет удобного момента для словесного поединка.
Марья Ивановна заняла место справа от Григория Николаевича и удивленно воззрилась на Лизу, которая сидела по левую руку от отца.
– Лизонька, Илюша должен сесть рядом с батюшкой, – пожурила дочь Марья Ивановна.
– Прости, братец, – воскликнула недовольно Лиза, скорчив гримаску. Она попыталась встать на ноги, чтобы пересесть, но Илья, уже подошедший к столу, остановил ее жестом.
– Не беспокойся, Лиза, я с матушкой сяду.
Молодой человек отодвинул стул и устроился рядом с Марьей Ивановной, напротив Даши, сидящей по левую руку от Лизы.
– Кто кашу будет? – громко приветливо спросила Теплова.
– Если можно, мне, матушка, – тут же попросил Илья.
И Даша вскинула на молодого человека глаза. Она вновь столкнулась с пронзительным задумчивым взглядом аквамариновых глаз, он смотрел на нее в упор, не мигая. Девушка отметила, что сегодня Илья ведет себя странно, слишком вежливо и молчаливо. Не в силах выдержать его взора, Даша вновь опустила глаза и положила себе на тарелку небольшой кусок пирога с рыбой, что лежал прямо перед ней на большом фарфоровом блюде.
– Сегодня можно съездить покататься верхом, – заметила Лиза. – Я тебе, братец, реку покажу, что в версте отсюда. Там любят гулять местные деревенские девки. А иногда там такие гуляния устраивают и костры ждут, аж отсюда видно.
Даша закашлялась, подавившись куском. Она схватила чашку с чаем, чтобы запить. Ибо слова сестры вмиг вызвали у нее жутковато-прекрасные воспоминания о минувшей ночи.
– Не надо так торопиться, сестрица, – между прочим заметил Илья. И Даша исподлобья бросила на него недовольный взор. И в ответ увидела его ехидную ухмылку.
Не спуская с лица Даши напряженного изучающего взора, Илья думал о том, как эта девушка, которая вчера, словно вакханка, бегала по лесу в одной рубашке с распущенными волосами, босая, прыгала через костер, перечила ему во всем, стараясь то и дело удрать от него, может сейчас изображать такую скромницу и тихоню. Да и нарядилась она сегодня как будто монашка, в темное невзрачное платье, с косой, уложенной на затылке в корзинку. Но Илья прекрасно помнил ее ночной образ с яркими глазищами и золотыми влажными прядями волос, в мокром, обнажающем все ее девичьи прелести одеянии.
Нет, она была совсем не такой, какой нынче хотела показаться окружающим. Теперь она вновь надела на себя маску добродетели и пуританства. Но Илья отчетливо чувствовал, что внутри Даша совершенно другая. И это осознание не просто импонировало ему, а завораживало молодого человека настолько, что его взор то и дело притягивался к девушке. Он пытался прочитать в ее глазах хотя бы намек на ее вчерашнее настроение. Но нет, в этот миг Даша была зажата, скованна, будто на экзамене, боясь показаться такой, какая она есть на самом деле. В глубине души Илья отчетливо ощущал, что именно вчера на реке она была настоящая, живая и веселая. Ночью она словно вырвалась из душащего ее кокона и бабочкой порхала по лесной чаще.
– Нет, пусть лучше Илюша побудет с нами, я покажу ему нашу оранжерею да клубнику, что я посадила, – заметила Марья Ивановна.
– К сожалению, я не могу дольше гостить здесь, – ответил Илья. – Мне надобно возвращаться в столицу. Посему, извините меня, но после завтрака я уезжаю.
– Как после завтрака? – опешила Марья Ивановна. – Но, Илюша, ты ведь только вчера приехал.
– И уже достаточно насмотрелся на здешние нравы и обитателей, – многозначительно произнес Илья, и Даша вновь отметила красноречивый взгляд молодого человека, направленный на нее.
И тут ее осенило. Илья никому ничего не рассказал! И, видимо, решил сделать вид, что ничего вчера не произошло! Мало того, подумала она с ликованием, Оленька не видела Илью ночью на гулянии. Поскольку она прыгнула через костер раньше, чем он подошел. А затем в камышах они были только вдвоем. Осознание того, что недовольства тетушки, которую она так боялась разгневать, не будет, и Илья, видимо, не собирается ей мстить, ибо по его спокойному умиротворенному выражению лица можно было сделать подобный вывод, вызвало у Даши хитрую тайную улыбку. Как же она в тот миг была благодарна молодому человеку за то, что он оказался не таким гадким, каким она всегда представляла его. Может, Илья просто вырос, и мальчишеские шалости и обиды остались в прошлом?
Итак, после завтрака все домочадцы направились на крыльцо провожать Илью. В военной форме, с золотыми галунами, в треуголке с перьями и высоких ботфортах младший Теплов выглядел очень браво и эффектно. Дворовые толпись у дома и глазели на проводы. Конюх чуть в стороне уже держал под уздцы жеребца Ильи и ждал приказа.
Первым к сыну приблизился Григорий Николаевич и пожелал ему хорошей службы. Пару ласковых слов сказала и Марья Ивановна, перекрестив его. Затем, быстро спустившись с лестницы и приблизившись к брату, его в щечку чмокнула Лиза. А Оленька крепко обняла Илью и сказала, что будет очень сильно ждать его, так же, как и Володю.
Даша стояла в стороне и не решалась подойти к молодому человеку. Однако ее душа ликовала от счастья. Одно только осознание того, что Илья скрыл ото всех ее ночные похождения, возвысило молодого человека в глазах девушки на высоту, достойную благородного человека. Даша и не ожидала такого рыцарского отношения к себе с его стороны.
– А ты что же, сестренка, не будешь провожать меня? – спросил Илья вдруг громко, обращаясь к Даше. Девушка смутилась и все же подошла к нему. Когда она приблизилась, молодой человек как-то по-свойски приобнял ее за хрупкие плечи и громко сказал, так, чтобы все слышали:
– Ну, расти побыстрее и матушку слушайся.
В этот момент Даша, воспользовавшись моментом, встала на цыпочки и, устремив свои губы к уху молодого человека, тихо, чтобы никто не услышал, прошептала у его плеча:
– Благодарствую тебе, братец, что не выдал меня.
Она тут же проворно отстранилась, но Илья, вдруг положив ладони на ее плечи, пронзительно посмотрел на девушку и криво усмехнулся. В следующий миг молодой человек наклонился к ушку Даши и очень тихо произнес:
– Так теперь ты должна мне будешь. И за тайну свою, и за драку с мужиками и, конечно же, за пощечину. Помни это. Когда придет время, я потребую долг.
Он произнес это на одном дыхании очень быстро. Но Даша все отчетливо услышала, а Илья выпрямился и подтвердил свои слова уверенным властным взглядом.
Молодой человек отметил, как в прелестных синих глазах Даши отразилось недоумение, и, довольный эффектом, хмуро ухмыльнулся.
– Ну, вроде все, прощайте! – громко сказал Илья и сделал знак конюху.
Уже через мгновение молодой человек ловко вскочил в седло и, на прощание помахав треуголкой, пришпорил коня, стремглав полетев к открытым воротам.
Даша смотрела ему вслед и хмурилась, прекрасно осознавая, что по своей наивности подумала, что Илья простил ей все. Но не тут-то было. Он все запомнил и, видимо, ничего не собирался забывать. О чем ей и сказал. Но отчего-то в этот момент ему было выгодно скрыть все от домочадцев. И что означала его фраза про «требование долга», Даша боялась даже предположить.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры