Я сгораю

Миля за милей, круг за кругом, только вперед. Эмма бежит, чтобы не думать. Не думать о матери, которая ее не замечает. Не думать об отце, воюющем в горячих точках. Не думать о Рори – погибшем старшем брате. Но в лагере скаутов, куда Эмма отправляется на летнюю практику, убегать от себя и своих мыслей намного труднее. Зато можно забыться в объятиях Стива Брауна – мрачного и нелюдимого парня с собственными темными секретами в прошлом. Смогут ли они быть вместе, если тайна, которую он хранит, способна навсегда разбить ей сердце?

Хриплое дыхание вырывается из моего рта вместе с паром, растворяясь в холодном утреннем воздухе. Легкие горят от нехватки кислорода, щеки пылают, ног почти не чувствую – я бегу уже двадцать минут по пустой улице. Несмотря на пробежку, руки холодные, словно я недавно держала их под струей ледяной воды.

Четыре утра. Солнце медленно появляется из-за горизонта, и предрассветное небо постепенно становится бледно-розовым.

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и осматриваюсь. В наушниках играет тихая мелодия группы ShamRain, накрывающая все мысли и не позволяющая думать ни о чем, кроме слов песни и подкашивающихся коленях.

Футболка намокла, волосы, собранные в хвост, растрепались.

Город все еще спит. Пустые улицы окутывает тишина, и складывается впечатление, что все жители просто взяли и исчезли, и что в этом мире нет никого кроме меня. Я осматриваю ровно подстриженные газоны, красивые домики с маленькими заборчиками, замечаю флаг США, неподвижно повисший из-за безветренного утра.

Срываюсь с места и продолжаю свою пробежку. Щеки пылают, хочется остановиться и присесть на ближайшую скамейку, но я этого не делаю.

Каждое утро школьный автобус забирает моего соседа на занятия, я же, как обычно, сяду в машину матери и буду слушать скучную классическую музыку.

Моя мама виолончелистка. Она мечтала колесить по стране и выступать на концертах, но у нее ничего не получилось. Она встретила моего отца, забеременела, вышла за него замуж и позабыла о своих планах. Теперь работает в музыкальной академии – преподает уроки игры на виолончели – и каждое утро подвозит меня до школы.

Я ненавижу классическую музыку, и все попытки матери привить мне любовь к музыкальным инструментам провалились. Я не собираюсь осуществлять ее несбывшиеся мечты, только потому, что у нее не хватило на это сил. Я – не она.

Хотя отец всегда говорил, что мы с ней очень похожи. Наверное, поэтому у нас в последнее время с ней не складываются дружеские отношения.

Я всегда любила отца больше. Он военный, часто в разъездах. Участвует в боевых операциях, командует отрядами, иногда его посылают в горячие точки. Он не был дома уже больше трех месяцев, и я безумно скучаю по нему.

Музыкант и военный. До сих пор не могу понять, каким образом родители умудрились полюбить друг друга.

Бок начинает колоть и силы постепенно покидают меня, но я уже вижу впереди очертания дома. Мамина красная машина перед закрытым гаражом, плотно занавешенные окна, рядом с крыльцом дерево, на ветвях которого когда-то висели качели.

Я сбавляю скорость и постепенно перехожу на шаг, упираясь рукой в бок и пытаясь избавиться от боли. Еле переставляя ватные ноги, подхожу к крыльцу и из последних сил добираюсь до белоснежной двери. Тихо приоткрыв ее, захожу внутрь.

Сонная атмосфера наваливается тяжелой массой, и я вдруг понимаю, как чертовски сильно хочу спать.

Зачем я просыпаюсь каждый день в четыре утра и выхожу на пробежку, ума не приложу. Нормальные люди сладко спят в своих теплых постелях, а я как сумасшедшая нарезаю круги.

Обычно я не возвращаюсь в постель после тренировки: иду в душ, перекусываю, доделываю домашку, иногда успеваю послушать музыку или посмотреть фильм, но вот именно сегодня почему-то жутко хочется спать. Я скидываю кроссовки – один из них заваливается на бок – и плетусь к лестнице, чтобы подняться на второй этаж и оказаться у себя в комнате.

Зеваю и потираю глаза. Раздеваться нет сил, и я прямо в одежде падаю на кровать, перед этим бросив телефон в кресло и даже не выключив музыку.

Уткнувшись носом в подушку, я практически сразу засыпаю.

* * *

– Эмма, иди завтракать! – громкий крик матери, кажется, зовущей меня уже не в первый раз, заставляет сознание резко и мучительно вырваться из сна.

Я вздрагиваю и приподнимаюсь на локте – сердце бьется так быстро, словно я только что пробежала несколько километров, и я не сразу понимаю, что происходит. Где я? Кто я? Что я здесь делаю?

Яркое солнце ослепляет – морщусь и отворачиваюсь от окна, осматриваю идеально-чистую комнату, сумку на полу, из которой торчат тетради и книги, мятую одежду на кресле и будильник. Сейчас уже почти половина девятого – очередная волна страха накрывает меня с головой, и я вскакиваю с кровати, бегом направляясь в ванную.

И как вообще я умудрилась уснуть после утренней пробежки и забыть завести будильник? Такое со мной впервые. Обычно у меня вечная бессонница – я плохо и, признаться, очень мало сплю.

Наспех почистив зубы и умывшись, привожу свои пепельные волосы в порядок, крашу ресницы, чтобы яркие зеленые глаза казались привлекательнее, но из-за спешки получается неровно, выливаю на себя едва ли не полфлакона маминых духов – я ведь так и не была сегодня в душе после пробежки – и возвращаюсь в свою комнату. Мне требуется меньше пяти минут, чтобы надеть школьную форму и схватить сумку. Быстро спускаюсь по лестнице – юбка задирается, и я поспешно поправляю ее – влетаю на кухню и падаю на стул, бросая сумку на пол.

Матери нигде нет, но передо мной стоит тарелка с яичницей и стакан с молоком. Ненавижу яйца, но привередничать нет времени, потому что я знаю, что ровно в восемь часов сорок пять минут мама выходит из дома, чтобы сесть в машину и уехать на работу, и ждать, пока я нормально поем, эта женщина не будет. У меня есть две минуты – я запихиваю в рот яичницу и, практически не прожевав, глотаю.

Запиваю молоком. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить сердце, и на мгновение прикрываю глаза. Расслабься, Эмма, ты просто проспала. Не позволяй такому пустяку выбить тебя из колеи, ведь сегодня – всего лишь еще один день школьной жизни. Я отсижу уроки, схожу на дополнительные занятия, после школы пробегусь по спортивной площадке, вернусь домой примерно в пять или шесть вечера, сделаю домашнее задание, может быть, посмотрю какой-нибудь фильм, а потом снова в четыре утра проснусь и отправлюсь на пробежку. Вот и все. Такой пустяк, как опоздание, не изменит моих планов.

– Я ухожу, – голос матери вырывает меня из мыслей, и я вздрагиваю, распахивая глаза.

Мама проходит по коридору к двери, постукивая каблуками по паркету, – слышу звон ключей и звук закрывающегося замка сумочки. Отправив в рот последние кусочки яичницы, залпом допиваю молоко и вскакиваю на ноги прямо в тот момент, когда хлопает входная дверь.

Схватив сумку, бегу в коридор, надеваю туфли и практически кубарем вываливаюсь из дома. Дверь красного кадиллака хлопает, двигатель оживает. Я оказываюсь рядом с машиной, прежде чем мама меняет передачу и давит лакированной красной туфлей на педаль газа. Запрыгнув внутрь, бросаю сумку под ноги и пристегиваюсь прямо в тот момент, когда авто рывком разворачивается и срывается с места.

Из мамы плохой водитель, нет, даже больше – просто ужасный, но, к счастью, она еще ни разу за свою жизнь не попадала в аварию. Как-то она предлагала мне сдать на права, чтобы я смогла сама себя «подвозить» до школы, но я категорически против. Ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах я не сяду за руль! Не знаю, откуда у меня такая ненависть к машинам. Наверное, не хочу быть как остальные глупые девчонки, стремящиеся показать, что они могут быть независимыми и крутыми за рулем своих тачек. У нас практически все старшие классы забили парковку возле школы. Но мне нравится сидеть на пассажирском сиденье и смотреть в окно, а не следить за дорогой и бояться, что я кого-нибудь собью.

Мама молчит. Она вообще у меня неразговорчивая, хотя со своими подругами поболтать любит. Иногда часами проводит с телефоном в руках, обсуждая очередной маникюр у секретарши босса. Со мной же у нее нет общих тем, кроме учебы, отца и… и все. Раньше она была другой. Раньше мы любили проводить вечера вместе, обсуждать мальчиков и соседских девчонок, пить горячий шоколад, смотреть фильмы и танцевать. Я любила танцевать со своей мамой зимними вечерами – мы включали музыку на полную громкость и подпевали новогодним песням. Мама не только прекрасно играет на виолончели, но и красиво поет. Пела. Раньше.

Пока мой старший брат не погиб год назад. Он служил вместе с отцом по контракту, и его группа попала в зону боевых действий. Его убили прямо на глазах у папы. Брату просто не повезло.

С тех пор виолончель пылится в темном углу на чердаке, мама больше не поет, не проводит со мной время и вообще не горит желанием общаться. Может быть, винит меня в смерти Рори? Наверное, она хотела бы, чтобы на моем месте был он.

Мама отчаянно давит на газ, словно хочет, вывернув руль, покончить с собой. Ее красные лакированные туфли играют с педалями, словно со струнами, красный пиджак расстегнут, белая блузка обтягивает грудь, а черная юбка слегка задирается. Мы тормозим на светофоре – мама поправляет прядь светлых волос, смотря в зеркало, и поджимает губы.

– Нет, – коротко отвечает она, крутанув руль так резко, что я практически ударяюсь лбом о стекло. – Ты же знаешь, он в горячей точке, возможности звонить домой каждый день у него нет.

Мы снова молчим. Мне неуютно находиться с ней наедине, словно что-то тяжелое давит сверху и тянет вниз. Я не могу долго смотреть в глаза матери, не могу говорить с ней, не могу свободно дышать рядом. Мне обидно, что она забыла о моем существовании.

Машина останавливается возле ворот школы – поспешно отстегиваю ремень безопасности, хватаю сумку и, не проронив ни слова, выбираюсь на свободу. Дышать становится легче, и тошнотворное напряжение испаряется.

Это просто очередной бессмысленный день моего существования. Вот и все.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Я сгораю - Марсия Андес - 1 Читать онлайн любовный роман

Андес Марсия

Аннотация к произведению Я сгораю - Марсия Андес

1

1

* * *