Разделы библиотеки
Скандальное пари - Сюзанна Энок - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Скандальное пари - Сюзанна Энок - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Энок Сюзанна
Скандальное пари
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 2
Тетя Регина взяла на себя хлопоты по размещению гостей, приказав сначала приготовить ванну для Бламтона. Если у нее и возникли кое-какие подозрения насчет статуса Элис и Сильвии, она предпочла их не высказывать. Вся семья знала о манере покойного отца Грея таскать за собой своих любовниц, и тетя Регина не была бы удивлена, обнаружив те же привычки у его сына.
Но у Грейдона были более серьезные причины для беспокойства, чем реакция тетушки на появление его компании. Сев на кожаный стул в кабинете графа, он заметил, что кое-где швы в обивке лопнули.
– Ну что ж, дядя, рассказывай, что случилось.
Деннис сделал несколько кругов по комнате, потом, остановившись напротив Грея, облокотился на спинку стула.
– Ты мог хотя бы из вежливости считать, что я пригласил тебя в Хаверли, поскольку мы не виделись уже четыре года.
– Неужели прошло столько лет?
– Именно столько. Я так по тебе соскучился, мой мальчик! Хорошо, что ты захватил с собой друзей. Полагаю, это означает, что на сей раз ты собираешься побыть у нас подольше?
– Думаю, это зависит не от меня. – А от того, сколько времени ему удастся скрываться от лондонских хищниц. – И все-таки, что произошло?
Тяжело вздохнув, граф сел.
– Деньги.
Было бы неплохо, если бы он хоть иногда ошибался, подумал Грей.
– Сколько?
Деннис показал на потрепанный гроссбух на письменном столе.
– Мне следовало бы обратиться к тебе раньше… но когда был собран урожай, я подумал… Лучше ты сам посмотри.
Последняя страница бухгалтерской книги пестрела записями о неоплаченных долгах. Грею, владеющему несколькими обширными поместьями и двумя домами в Лондоне, было достаточно одного взгляда на эти записи, чтобы все понять.
– Боже правый, – пробормотал он, – это счастье, что тебя не потащили в Олд-Бейли за неоплаченные долги.
– Знаю, знаю. Я не…
– Как ты допустил такое?
Краска залила не только щеки, но и все лицо графа Хаверли.
– Понимаешь, это случилось не сразу, а как-то постепенно надвигалось… Прентис – ты его знаешь – в прошлом году заболел. Вместо того чтобы заменить старика кем-нибудь, я начал сам вести бухгалтерию. И только тогда понял, что мой управляющий не был таким уж… старательным и не был честен, когда докладывал мне, как идут дела.
– Прентиса следует повесить за небрежность, – процедил Грей сквозь зубы, пролистывая гроссбух. – И тебя тоже, за то, что ты доверял этому старому, трясущемуся…
– Ну, хватит, хватит, мой мальчик.
– Мне тридцать четыре года, дядя. Пожалуйста, не называй меня мальчиком.
– А тебе не кажется, что в твоем возрасте следовало бы уже научиться щадить чувства других людей?
Тяжело вздохнув, Грей закрыл гроссбух.
– Я не перевариваю дураков, дядя, если ты это имеешь в виду.
– Да, ты сын своего отца, и с этим ничего не поделаешь.
Грей почувствовал, что его начинают раздражать сентенции дяди.
– В последнее время мне часто это говорят. Буду считать это комплиментом, поскольку это ведь был комплимент, не так ли? А теперь я повторю свой вопрос: зачем ты пригласил меня?
Деннис откашлялся:
– Ты прав. Не стоит дразнить льва, если собираешься сунуть голову ему в пасть.
Грей молча смотрел на дядю.
– Ладно. Я знаю, что ты можешь себе позволить купить Хаверли или оплатить все долги, которые тянут меня ко дну.
– Да, я мо…
– Но мне не хочется, чтобы ты это делал. Семья Готорн владеет этим поместьем более трехсот лет, и я живу здесь уже тридцать. Неприятности начались всего год-два назад.
– Если не раньше, – буркнул Грей.
– Помоги поставить поместье на ноги. Мне нужен план.
– Тебе нужно чудо.
– Грейдон!
Грей попытался справиться со своим раздражением. Было совершенно очевидно, что неточная, неаккуратная бухгалтерия была причиной надвигавшейся катастрофы, но ему не удастся уйти от ответственности и придется провести много времени за письменным столом, копаясь в документах и разбираясь в цифрах.
– Мне нужна полная информация.
Дядя заметно расслабился.
– Разумеется. Я полностью отдаю все дела Хаверли в твои руки. Мне жаль, что пришлось вытащить тебя из Лондона, да еще в разгар сезона, но я не знал, что мне делать.
– Не переживай. В Лондоне мне и так не было покоя.
Впервые после их встречи Деннис улыбнулся:
– Ты имеешь в виду свою мать?
– И ее, среди прочего. Как тебе удалось жить с ней под одной крышей и долго оставаться холостым вопреки ее попыткам женить тебя?
– Можешь мне поверить, она старалась изо всех сил. Она даже сумела обручить меня с дочерью священника, когда мне было восемь лет. Если бы я не сделал предложение Регине, Фредерика спустила бы на меня всех собак.
– Ну, а мне в этом сезоне эти собаки уже все пятки обгрызли. – Дядя посмотрел на племянника с любопытством, но у Грея не было желания вдаваться в подробности. Он снова открыл гроссбух. – Здесь записаны твои постоянные арендаторы?
– Да.
– А где указана величина арендной платы?
– Вот, – ткнул пальцем Деннис.
Грею показалось, что глаза обманывают его. Он в недоумении взглянул на дядю:
– А когда ты в последний раз ее повышал? В начале века?
– Я думал, что поместье в хорошем состоянии…
– Первое, что ты должен сделать, – это уволить Прентиса.
– Но…
– Если хочешь, назначь ему пенсию, но ноги его больше не будет в Хаверли. А второе, что тебе надо сделать, – это повысить арендную плату.
– Арендаторам это не понравится.
– А тебе, дядя Деннис, не понравится долговая яма. Поднимай плату.
– Но такова традиция!
– Если бы мы следовали традиции, Джейн, все роли должны были бы играть мужчины. – Эмма Гренвилл стиснула на коленях руки, не зная, плакать или смеяться. – Поскольку это школа для девочек, у нас вообще некому было бы выходить на сцену.
– Но я не желаю целовать Мэри Могри. Она все время хихикает.
Эмма бросила взгляд на группу девушек, которые репетировали сцену поединка, держась как можно дальше от леди Джейн Уайдон, которая сегодня была явно не в настроении.
– Тогда мы подыщем тебе роль, где не надо целоваться, – ответила Эмма тем спокойным, уравновешенным тоном, которого ее ученицы очень быстро научились бояться.
– Джейн может играть старую толстую кормилицу, – предложила самая юная из воспитанниц – Элизабет Ньюкомб. – Кормилице не надо никого целовать.
– Помолчи-ка, Лиззи! Я не собираюсь…
– Толстую кормилицу сыграю я, – пряча улыбку, вмешалась Эмма, – так что никому из вас эту роль играть не придется.
– А я уверена, что Фредди Мейберн будет просто обалденным Ромео! – настаивала Джейн.
Эмма надеялась, что не личный опыт заставляет Джейн упрямиться. В противном случае придется приказать запирать ворота на два замка и поставить у каждой двери охранников.
– Прежде всего, леди Джейн Уайдон, – строго сказала Эмма, – вам это известно, что в академии не принято употреблять сленг и вульгаризмы. Пожалуйста, исправьте вашу фразу.
Джейн покраснела до корней своих черных как вороново крыло волос, сразу сделавшись еще более прелестной.
– Фредди Мейберн был бы великолепен в роли Ромео.
– Да, безусловно. Но наша школа предназначена для девушек, а не для Фредди Мейберна. И я выбрала эту пьесу, чтобы научить умению держаться, уверенности в себе и дикции вас, а не его.
– А кроме того, – снова вмешалась Элизабет, – мы с Мэри Могри уже не одну неделю репетируем, и я не хочу быть Меркуцио, если Фредди Мейберн будет играть Ромео. От него пахнет чем-то неприятным.
– Ничего подобного! Это модный французский одеколон.
Похоже, все они слишком хорошо знакомы с Мейберном. Эмма хлопнула в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.
– Никаких перемен ролей! Если вам непременно хочется вызвать восхищение мистера Мейберна или кого-либо еще, постарайтесь как можно лучше сыграть в спектакле.
– Да, мисс Эмма, – сникнув, согласилась Джейн.
– Вот и хорошо. Почему бы нам до ленча не пройти снова сцену бала у Капулетти? Акт первый, сцена пятая.
– По крайней мере в этой сцене мне не надо целовать Мэри, – пробормотала Джейн и, круто повернувшись, вернулась на сцену.
Эмма села на скамью во втором ряду. После того как из монастырской церкви были убраны довольно мрачные деревянные изваяния апостолов, помещение превратилось в превосходный зал, подходящий для театральных представлений.
Девушки, не участвующие в сцене бала, расположились рядом.
– Начинайте, – обратилась Эмма к мисс Перчейз, преподавательнице латыни и вышивания, которая отвечала за занавес.
– Мисс Эмма, – Элизабет Ньюкомб, сидевшая впереди, обернулась к ней, – расскажите нам, какие были кареты.
– Но не во время же репетиции. Сядьте прямо, лицом к сцене, Элизабет. Уважайте своих соучениц, и они будут относиться к вам с таким же уважением.
Элизабет послушалась, но пробормотала:
– Вы никогда ни о чем нам не рассказываете.
– Воспитанные леди не сплетничают, – возразила Эмма.
– Скажите по крайней мере, эти люди – были ли они красивы? – прошептала Джулия Потуин с задней скамьи.
– Я не заметила, – ответила Эмма, но ей тут же вспомнились светло-зеленые глаза. – Но что гораздо важнее внешности…
– Деньги, – выпалила Генриетта Брендейл, и Эмма услышала за спиной дружные, хотя и приглушенные смешки.
– И все-таки, Генриетта?
Хорошенькая брюнетка вздохнула и, теребя локон длинных волос, произнесла:
– Порядочность.
– Но разве…
– Нет, Мэри, – поднявшись с места, крикнула Эмма одной из участниц репетиции. – «Подобно яркому бериллу», а не «светилу».
– Но «светилу» звучит более поэтично!
– Возможно, дорогая, но Шекспир решил, что «берилл» все же лучше.
– Ладно.
Мэри повторила реплику правильно, и Эмма снова опустилась на скамью. Со вчерашнего дня эти зеленые глаза почти полностью занимали ее мысли, отвлекая от повседневных дел: репетиций, составления бюджета, организаций летней программы занятий. Никто в округе не слышал о гостях лорда и леди Хаверли, особенно о медногривом льве, а Эмме никак не удавалось придумать причину, по которой она могла бы нанести им визит и что-нибудь разузнать. А впрочем, все это глупо – Эмма никогда, даже будучи совсем юной девушкой, не позволяла себе витать в облаках и хотела бы надеяться, что в свои двадцать шесть лет не стала глупее.
Кто-то тронул ее за плечо.
– Что такое, Молли? – обернувшись, спросила она служанку.
Та протянула ей записку:
– Тобиас сказал, что это от лорда Хаверли.
Странное предчувствие вдруг взволновало Эмму. Она медленно – чтобы не подумали, что ей не терпится, – развернула листок, прочла послание – и сердце ее забилось с удвоенной силой.
– Оказывается, меня хочет видеть лорд Хаверли, и как можно скорее.
– Ой! Может, вы там познакомитесь с гостями! – Головка Элизабет опять показалась из-за высокой спинки скамьи первого ряда.
– Обычно мы с лордом Хаверли обсуждаем проблемы, связанные с академией. – Эмма снова встала. – Мисс Перчейз!
– Да, мисс Эмма? – Латинистка высунула голову из-за занавеса.
– Не прочтете ли вы за меня реплику кормилицы?
– Я?
– Да, мисс Перчейз. Мне необходимо срочно ехать в Хаверли. – Эмма пошла к дверям, на ходу бросив Молли: – Скажите Тобиасу, чтобы оседлал Пимпернелу.
– Хорошо, мисс Эмма.
Пока она поднималась к себе, чтобы переодеться в костюм для верховой езды, ее возбуждение росло. Чтобы успокоиться, Эмма попыталась трезво оценить обстановку. Его, то есть всех их может не оказаться дома. В такой прекрасный день она, например, обязательно поехала бы на прогулку, конечно, если бы ее не ждали какие-то неотложные дела.
Во дворе академии Тобиас Фостер, помощник конюха, привратник и вообще человек, выполняющий самые разные поручения, помог Эмме сесть в седло, и она пустилась в путь.
Ей уже давно следовало поехать в Хаверли – задолго до приезда гостей. Крыша школьной конюшни нуждалась в ремонте, равно как и кирпичная стена, ограждавшая поместье. Школа могла позволить себе произвести подобный ремонт, но Эмме хотелось потратить эти деньги с большей пользой. Лорд Хаверли всегда предлагал ей помощь в подобных расходах, и, кроме того, она собиралась спросить его, нельзя ли будет на время ремонта крыши разместить пять лошадей в его конюшне.
Приехав, Эмма оставила свою лошадь на попечение конюха и, обогнув дом, поднялась по невысоким ступеням, ведущим к дверям парадного входа. Дворецкий открыл дверь еще до того, как она постучалась. Эмма приветливо улыбнулась ему:
– Как вам это удается, Хоббс?
– У меня очень хороший слух, мисс Эмма, – ответил дворецкий, пропуская ее в просторный холл.
– Тогда понятно.
– Кроме того, мне известно, что вас ждут. – Суровое лицо Хоббса расплылось в улыбке.
Дом казался тихим и опустевшим – только несколько слуг почти бесшумно прошли через холл. Эмма поднималась вслед за дворецким в кабинет графа и вдруг невольно почувствовала огорчение, но тут же одернула себя: ее вполне устраивало общество хозяев дома, а до их гостей ей нет никакого дела. Хоббс отправился искать графа, а Эмма подошла к столику с шахматами.
Белые на шахматной доске уже продвинулись на один ход, и, немного поразмыслив, она сделала ход слоном. Они с графом разыгрывали эту партию уже почти два месяца. Ей следовало бы почаще здесь бывать, подумала она.
– Эмма!
Она обернулась и увидела графа, входившего в кабинет. Он казался очень взволнованным. «Зачем я ему так срочно понадобилась?» – спросила себя Эмма, но постаралась ничем не выдать своего удивления.
– Милорд, я надеюсь, вы и леди Хаверли в добром здравии?
– Да, да. Все отлично. Простите, что оторвал вас от ваших учениц.
– Они репетируют «Ромео и Джульетту» и вряд ли будут по мне скучать.
– Никогда этому не поверю. – Его обычно искренняя улыбка сейчас казалась вымученной. – Но прошу вас, сядьте. Мне… нужно кое-что с вами обсудить.
Эмма села у письменного стола и сложила руки на коленях.
– Честно говоря, я была рада, что вы послали за мной. Мы так давно с вами не виделись, а мне хотелось бы узнать ваше мнение по многим вопросам.
– Тогда спрашивайте, – откашлялся граф. – Как говорится, сначала дамы.
Да, безусловно, что-то случилось. Но – и этому она учила своих воспитанниц – никогда не следует совать нос в чужие дела.
– Ну что ж. Вам известно, что тетя Патриция начала ремонт и частичную реставрацию старого дома академии. Однако с тех пор, как она два года назад скончалась, мне не удалось осуществить ее проект.
– Вы не можете винить себя за это. Я знаю, насколько вы были заняты, моя дорогая. Нелегко было взвалить на себя руководство академией в двадцать три года, и вы меня в этом не переубедите.
– Спасибо, – улыбнулась Эмма. – Вместе с тем неразумно было бы ждать дольше: крыша конюшни превратилась в решето, а северная стена непременно рухнет при первом же сильном порыве ветра. Поэтому я хотела узнать, все ли вы еще согласны…
Он встал так быстро, что она вздрогнула от неожиданности, обошел письменный стол и снова сел напротив нее.
– Я собираюсь повысить арендную плату академии. – Он придвинул к ней какую-то бумагу. – Вот здесь все расчеты и условия. Если вы поставите внизу свою подпись, мы можем закончить это дело и пойти в сад, где нам подадут ваши любимые пирожки с яблоками. Регина попросила кухарку испечь их специально для вас.
Эмма внимательно посмотрела на графа. Казалось, он говорит совершенно серьезно, и все же… она попыталась рассмеяться.
– Господи! Если вы и дальше будете продолжать шутить, мне придется заставить вас заплатить шиллинг, чтобы посмотреть наш спектакль.
– Это не шутки, Эмма. Я ненавижу себя за то, что делаю, но по-другому нельзя.
Эмма взглянула на бумагу, которую граф положил перед ней, и с замиранием сердца прочитала все цифры и условия, сформулированные в точных юридических терминах.
– Это в три раза больше того, что академия платит сейчас.
– Да, знаю. Но я уже очень давно… не повышал арендную плату.
– Но я в этом не виновата! – Эмма вскочила со стула.
И без того красное лицо графа покраснело еще больше.
– Эмма, пожалуйста, успокойтесь.
Эмма заставила себя сесть, подавив желание швырнуть что-нибудь об пол.
– У вас с тетей, да и у нас с вами всегда были сердечные отношения. Я считаю вас своим близким другом, лорд Хаверли.
– А я – вас, – примиряющим тоном ответил тот. – Уверяю вас, здесь нет ничего личного. Если вам от этого станет легче, могу сказать, что это мой племянник Уиклифф заставил меня увеличить плату нашим арендаторам. И все меня, слава богу, поняли.
Значит, идея принадлежит Уиклиффу, подумала Эмма. Пусть он и красавец, решила она тотчас, но этот золотогривый лев ей теперь не нравится. Ни чуточки.
– Если другие арендаторы согласны платить вам больше, я не вижу оснований делать то же самое. – Эмма постаралась взять себя в руки и говорила спокойно. Считалось, и это было всеобщее мнение, что способность логически рассуждать – ее сильная сторона. – Академия – учебное заведение. По одной этой причине мы заслуживаем особого отношения.
У графа задергалась щека.
– Я…
– И Академия мисс Гренвилл славится по всему Лондону, – поспешила добавить Эмма. Надо убедить его при помощи фактов, это единственный шанс. – Только за последние два года наши выпускницы вышли замуж: одна – за маркиза, две – за герцогов и одна – за барона. А ведь это отражается и на вашей репутации. Академия никогда не процветала бы, будь нашим землевладельцем какой-нибудь невежественный диктатор.
– Про меня вряд ли можно сказать, что я диктатор.
– Конечно, нет. – Эмма улыбнулась и пожала руку сэру Хаверли. – Вы добрый, понимающий, всегда готовый прийти на помощь. Поэтому я ни о чем не буду вас просить, кроме одного: пока мы будем чинить крышу конюшни, приютите у себя наших лошадей, ладно?
– Я… нет… никаких проблем. Разумеется.
Граф выглядел обескураженным. Эмма расценила это как знак того, что ей следует как можно скорее удалиться. Она должна выработать стратегию поведения до того, как новая арендная плата разрушит все ее планы относительно академии.
– Благодарю вас, милорд. – Она встала. – Надеюсь увидеть вас и леди Хаверли на нашем спектакле в четверг вечером.
– Ах да. Да.
Затаив дыхание, Эмма вышла из кабинета, сбежала вниз по лестнице в холл и выскочила из дома, хотя никто за ней не гнался.
Это была катастрофа. Нет – хуже катастрофы. Конюха на месте не оказалось, и некому было подсадить Эмму в седло, поэтому она, взяв лошадь под уздцы, вывела ее из стойла и как можно быстрее зашагала в сторону академии. Подобная тактика, пусть и не очень честная, даст ей по крайней мере возможность до четверга подумать о том, как противостоять решению этого бессовестного Уиклиффа.
Услышав, как захлопнулась входная дверь, Грейдон отложил в сторону гемпширский сельскохозяйственный журнал. Он, пожалуй, сочувствовал дяде, который с большой неохотой согласился поднять ренту арендаторам Хаверли, но с одним исключением. Пансион для благородных девиц – придумают же! С таким же успехом могли назвать свое заведение как-нибудь по-другому, например академия, в которой учат, как заполучить мужа, или что-то в этом роде. Уиклифф был уверен, что это чертово заведение работает весьма успешно – именно его закончила Кэролайн, а ей почти удалось опутать его цепями брака.
Он оставил дверь библиотеки открытой, рассчитывая услышать, как пройдет беседа между дядей Деннисом и мисс Гренвилл, но они говорили слишком тихо – он не смог ничего разобрать.
Дэр и другие гости уехали из Хаверли якобы для того, чтобы совершить поездку в Бейсингсток и осмотреть окрестности, но Грея не так-то просто было обмануть. Скорее всего Тристан надеялся разыскать дерзкую девчонку, которую они встретили по дороге сюда. Он и сам не прочь был найти ее, а упущенную сегодня возможность добавил к своему списку недостатков мисс Гренвилл. Пройдя по коридору, Уиклифф постучал в дверь дядиного кабинета и вошел.
– Полагаю, старая дева не обрадовалась тому, что ты ей сказал? – спросил он, даже не пытаясь скрывать свое злорадство.
Граф стоял у окна и смотрел в сад.
– Незачем так веселиться по этому поводу, – проворчал он.
– Ты добрее, чем я. – Грей передвинул на шахматной доске пешку в ответ на ход дяди. – Но сочувствие не спасет Хаверли. Ты уже расписал, кто сколько должен платить?
Деннис нахмурился.
– Нет. Я… – К удивлению Грейдона, он вдруг рассмеялся. – Она меня перехитрила. Нет, на самом деле эта малышка оказалась умнее меня!
– О чем ты говоришь? – Грей, подойдя к письменному столу, схватил соглашение, которое с таким трудом составил накануне вечером. – Она не подписала! – Он в упор посмотрел на дядю. – Почему?
– Думаю, мисс Гренвилл была больше озабочена тем, куда пристроить лошадей, пока она будет ремонтировать крышу конюшни.
– Проклятие! Хаверли не заповедное поместье[5], дядя. Я сомневаюсь, что тот богатый торговец, которому ты продашь его, будет столь же великодушен к твоим арендаторам.
– У нее были веские причины.
– Ну и что? Неужели ты позволишь какой-то женщине довести Хаверли до разорения?
– Все не так ужасно, как ты…
– Если и дальше продолжать в том же духе, будет гораздо ужаснее! – Грей, схватив бумагу, сунул ее в карман. – Но я тебе этого не позволю.
Выйдя из кабинета, он осведомился у Хоббса, не знает ли тот, на чем приезжала мисс Гренвилл. Узнав, что она была верхом, Грей приказал оседлать огромного жеребца дяди и пустился вслед за ней.
Директриса, очевидно, решила насладиться прекрасным утром, чтобы полнее ощутить свою победу, потому что очень скоро он нагнал ее. Она шла пешком, ведя за собой маленькую гнедую кобылку.
– Мисс Гренвилл? – крикнул он, догоняя ее.
Она круто обернулась, прижав руку к груди. И Грейдон тут же забыл, что хотел сказать.
На него с испугом смотрели большие карие глаза, мягкие полные губы слегка дрожали. Да это же та девчонка с дороги! Та самая, о которой он тщетно пытался не думать. Та самая, которую поехал искать Тристан.
– Вы мисс Гренвилл?
Дрожащие губы вдруг плотно сжались.
– Да, – резко ответила она, – я мисс Эмма Гренвилл. Мисс Патриция Гренвилл была моей тетей.
Была.
– Значит, теперь вы – директриса этой чертовой академии.
Хотя это и не было вопросом, она кивнула:
– Да. Спасибо за соболезнования, которые вы прислали после смерти тети Патриции.
Грейдон прищурился. Он не позволит какой-то девчонке, которая, судя по всему, только что окончила школу, так с ним разговаривать.
– Вы… еще девочка. Вы не можете быть…
Эмма насмешливо подняла брови.
– Мне двадцать шесть лет, я взрослая женщина. Но, полагаю, вы помчались следом не для того, чтобы поинтересоваться моим возрастом? Не так ли, сэр?
– Ваша светлость, – поправил ее Грейдон.
В глазах девушки появилось удивление. Ей никогда не следует играть в карты, машинально подумал он. У нее все на лице написано.
– Вы герцог? – спросила она недоверчиво.
– Да. Герцог Уиклифф.
Растерянность Эммы вызвала у Грея непонятное, пожалуй, даже абсурдное чувство торжества. Он ее нашел, а Тристан остался ни с чем! Это его добыча. Как и в тот раз, когда он впервые увидел ее, ему представились шелковые простыни и обнаженные тела.
– Уиклифф, – задумчиво произнесла Эмма. – Грейдон Брэкенридж. Кто-то из моих друзей говорил мне о вас.
– И кто же? – Сомнительно, чтобы кто-нибудь из друзей этой прославленной гувернантки был с ним знаком.
– Леди Виктория Фонтейн. Я имею в виду Викторию, леди Олторн.
– По прозвищу Ведьма?
Судя по тону, он ей не поверил.
– Да.
– И что же она обо мне сказала?
– Что вы высокомерны. А теперь прошу извинить, ваша светлость, меня ждут на уроке. До свидания.
– Но вы не подписали соглашение об аренде.
Она посмотрела на него из-под полей строгой зеленой шляпки:
– Это касается только меня и лорда Хаверли, ваша светлость.
Уиклифф навис над ней, как скала, но, пожалуй, это нисколько ее не испугало – скорее, он чувствовал себя бандитом. Соскочив с лошади, он предупредил:
– Если вы не желаете платить более высокую ренту, вам придется подыскать для вашей академии новое место.
Грейдон был крайне раздражен замечанием Эммы о его высокомерии, и в то же время ему безумно хотелось развязать шелковую ленту у нее под подбородком и сорвать эту нелепую чопорную шляпку.
Эмма надменно вскинула голову:
– Это лорд Хаверли заставил вас догнать меня и начать запугивать?
– Я просто констатировал факт.
– Ах вот как! Полагаю, что факт, ваша светлость, состоит в том, что вы, очевидно, не одобряете женское образование. Но то, что Хаверли принадлежит Деннису Готорну, – тоже факт, и я буду вести переговоры только с ним. А теперь прошу меня извинить.
Резко повернувшись, так что взметнулась ее зеленая юбка, Эмма пошла дальше. Грей с минуту смотрел ей вслед, восхищаясь тем, как грациозно покачивались ее бедра. После шляпки он снимет с нее эту юбку. Нижняя юбка наверняка накрахмалена. Это предположение неожиданно так разгорячило его, что он, натянув поводья, двинулся за Эммой.
– К вашему сведению, женское образование я одобряю.
Она по-прежнему не останавливалась.
– Вы необычайно снисходительны, ваша светлость.
Грейдон тихо выругался.
– Ваша академия, – продолжал он, пытаясь обуздать свои непрошеные желания, – никакого образования женщинам не дает.
Все-таки он сумел завладеть ее вниманием. Эмма обернулась и скрестила руки на груди.
– Что вы имеете в виду?
Ее грудь как раз поместится в его ладони.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но…
– Я непременно сделаю это.
– …но вы обучаете своих учениц этикету, разве не так? – Он не стал дожидаться ее ответа. – И танцам? Светской беседе? Умению одеваться?
– Да.
– Вот именно. Вы так же, как и я, хорошо понимаете, что вся эта чепуха нужна всего лишь для того, чтобы ваши воспитанницы смогли выйти замуж – и выйти удачно. Вы, мисс Эмма, платная сваха. А в менее светских кругах употребили бы иное определение.
Она так побледнела, что Грейдону стало не по себе. Он не хотел быть грубым, но в ее присутствии терял контроль над собой, сам не понимая, почему его возбуждает эта чопорная директриса. Сейчас она, вероятно, упадет в обморок, ожидая, что он ее подхватит, подумал Грей и в предвкушении сделал шаг ей навстречу.
Но вместо того чтобы лишиться чувств, Эмма рассмеялась. Да так, как никакая из его знакомых женщин не смеялась. Над ним.
– Значит, ваша светлость, если позволите возразить, вы не одобряете женщин, которым нужен муж, чтобы быть принятой в обществе, вопреки тому, что еще задолго до завоевания Англии норманнами[6] общество диктовало именно это.
– Я…
– В то же самое время вы осуждаете меня за то, что моя профессия позволяет мне быть независимой от мужчин. – Эмма подошла ближе, глаза ее гневно горели. – Я думаю, ваша светлость, что все дело в том, что вы любите слушать только самого себя. Благодарение Богу, это не требует моего присутствия. Прощайте.
Грей вдруг заметил, что они уже подошли к академии. Эмма Гренвилл с такой силой захлопнула тяжелые чугунные ворота прямо перед его носом, что он еле успел сделать шаг назад. Через минуту она и ее лошадка скрылись за увитыми плющом стенами.
Вскочив в седло, Грей поехал обратно в Хаверли. Он не мог припомнить, чтобы кто-либо сумел так его отчитать, даже его мать, славившаяся своим острым язычком. Странно, но это его даже позабавило, хотя раздражение и возбуждение не прошли.
Теперь уж он определенно явится в четверг на спектакль. Пусть Эмма Гренвилл не рассчитывает, что от него можно так легко отделаться.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры