Разделы библиотеки
Заложница олигарха - Анна Гвидичи - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Заложница олигарха - Анна Гвидичи - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Гвидичи Анна
Заложница олигарха
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 4. Утро и черное платье
Зря я надеялась, что ночью станет легче. Боль сменила цвет и привкус. С ярко-алого и медного на кисло-желтый. Во рту такая гадость собралась, что любимая метафора с кошачьим туалетом на этот раз не годилась. Не могла передать всей глубины ощущений. Спина болела. Не пылала огнем, а тупо ныла от каждого движения. Я радовалась, что поза удобная? Дура. Со связанными руками и ногами любая поза превращает сон в кошмар. Я любила ворочаться. Перекатываться с боку на бок, обнимать подушку, искать летней жарой прохладное место, а зимой плотнее закутываться в одеяло. Сейчас я не могла сделать ничего. В итоге к утру замерзла и одеревенела. Даже тонкая простыня не спасла. Я не верила, что Барон накрыл. Скорее уж Гена вернулся, посетовал, что не удалось самому наказать, и с психу прикрыл следы чужих художеств на моей спине. А зачем бы еще? Неужели из жалости? Нет, это слово в особняке Барона не звучало ни разу. Так же как стыд, совесть, сострадание и милосердие. Дом уродов. Обитель садистов. И я для них – единственное развлечение.
Я понимала, что после вчерашнего хозяин дома ждал от меня рабской покорности. Надеялся на смиренное молчание и взгляд в пол, как у бедной овечки. Многим хватало единственного избиения, чтобы навсегда потерять желание сопротивляться. Я насмотрелась в своей деревне на жен, которых мужья каждый день колотили. По любому поводу и без повода совершенно. Просто потому что бабу нужно бить. Иначе она обнаглеет и перестанет слушаться мужа.
Как я, например. Рот посмела открыть и нарушить правила. Не гражданский кодекс РФ вместе с Конституцией, а выдуманные только что специально для меня правила. Блажь, каприз. Ладно, побег, но говорить-то почему нельзя? Дурость неимоверная. Но именно за неё я вчера получила семнадцать ударов.
Чувство вины липло, как смола к рукам. «Ты сама виновата, – шептал внутренний голос, – тебя предупреждали, а ты полезла. Сложно было подождать? Присмотреться к нему, понять лучше, избавиться от глупого правила, а потом уже дальше выпытывать. Нет, ты поторопилась. Тебе здесь и сейчас нужно было. Дура. Вот и получила».
Логично, да. Правильно, может быть. Но катитесь вы ко всем чертям! Я не просила меня похищать. Я лично Барону ничего не сделала и за чужого мужика не в ответе. Не было моей вины и не могло быть! Вопрос нужно закрыть раз и навсегда. Я. Ни в чем. Не виновата. Точка.
Я выдохнула и потерлась лбом о плечо. Пить хотелось, где там Гена? Где мой личный цербер? Опять его звать? А если придет Барон и начнет повторять правила? Нет уж. Я не тупая, теперь буду так корячиться, чтобы под пытки больше не попадать. С моей спины хватит. С живота, рук и ног тоже. В комнате камера есть, нужно просто пошевелиться, показать, что проснулась, и охранник сам придет. А вот и он. Барон ходил по коридору гораздо тише.
Амбал толкнул дверь, и мне пришлось извернуться, чтобы рассмотреть его. Так вот как он выглядит, когда не притворяется таксистом. Темно-синие джинсы, серый пуловер в тонкую белую полоску и строгие туфли. Причесался, побрился, надушился так, что я запах парфюма почувствовала, и притащил бумажный пакет. Нет, не из Ашана или Икеи, бренд я не узнала, но в том, что там был именно бренд, не сомневалась. Маски сняты. Личный охранник олигарха одевался так, чтобы не позорить хозяина.
– Это тебе, – заявил он и поставил пакет возле кровати.
Опачки! Вот это новость! Подарок? Барон вчерашний грех решил замолить? Что там? Шуба и брильянты в качестве извинений? Побитая спина дорого ему обойдется. Если я вообще соглашусь принять это.
– Рот не разевай широко, – осадил Гена мою фантазию. – Твою рваную тряпку я вчера выбросил, голой тебя показывать эскулапам никто не будет. Оденешься, накрасишься и будешь изображать послушную девочку. Иначе за ремень уже я возьмусь, поняла?
«Отчетливо», – пыталась ответить я, но первые буквы съел кашель, а на последних голос сел. Гена нахмурился и подошел к кровати вплотную, пропадая из поля зрения. Дальше я вывернуться не могла, шея болела. Опустила голову на подушку и замерла.
Это точно он меня ночью простыней накрыл. Сейчас, как доктор, аккуратно приподнял край белой ткани и долго изучал следы вчерашней порки. Понравилось? Почему замолчал? Простыня не присохла, поднималась легко. Значит, кровавых ран, заживающих, истекая сукровицей, на спине не было. Уже неплохо. Однако красные пятна от особо хлестких ударов должны были остаться. Шевелить плечами неприятно.
– Я тебя мазью намажу, – великодушно пообещал амбал. – Станет не так больно и заживет быстрее. Шефу только не смей проговориться. Иначе это будет первая и последняя помощь от меня.
Я дышать перестала, пытаясь осознать услышанное. Он пожалел меня? Серьезно? Рисковал огрести неприятностей от сурового шефа ради деревенской девки и дочери врага к тому же. Я не могла поверить. Очень похоже на игру «хороший полицейский, плохой полицейский». Когда один из мучителей бьет и постоянно орет, а другой ласково разговаривает, предлагает закурить и всячески извиняется за поведение первого. На контрасте хочется ему на шею броситься и, как родному, выложить всю правду.
Вот только я заложница, а не арестант на допросе. Барон и так про меня все знает, а чего не знает ему не интересно. Просто бессмысленно завоевывать моё доверие. Я – товар, если тест ДНК будет положительным, или расходный материал в противоположном случае.
Но Гена на полном серьезе выдавил мне на спину прохладную мазь и начал растирать. Сначала стало хуже. Я даже подумала, что меня обманули и так изощренно решили продолжить наказание. Сейчас она впитается и начнет гореть, как Финалгон. Мать натирала им больные колени, и кожа потом выглядела пурпурной от запредельного жара. Но нет. Мазь подумала немного и начала охлаждать.
– Спасибо, Гена, – выпалила я хриплым от сухости во рту голосом и прикусила язык. Черт! Первое правило.
– Не за что, – отозвался амбал и добавил строже. – Развяжу тебя сейчас. Смотри мне! Без глупостей.
Какие мне глупости? Я еле руками шевелила. На такой рывок, как вчера мимо хозяина дома, сил точно не хватит. Еще нужно знать, куда бежать. В доме легко заблудиться, двери обязательно будут закрыты, а за воротами неизвестно какая глухомань. И как долго придется пешком топать до трассы. Нет, мне нужен план. Нормальный такой, выверенный план и помощи нужно искать у Гены.
Черт, Барон своего добился! Я боялась заговорить. Вспоминала глухие удары ремня, и в животе узел завязывался от паники. А если правила и у Гены действуют? Как проверить? Я не хочу, чтобы меня опять били. Мне хватит. Довольно. Дрожь рождалась в животе и волнами растекалась по телу. Дышать стало трудно, голова закружилась. Я не хочу, мамочка! Не хочу.
– Эй, – позвал охранник, – ты живая там?
Я не ответила, и он взялся за мои руки. Я задергалась, как от ударов током. Сердце из груди выпрыгивало, мысли туманом заволокло. Безотчетный ужас. Иррациональный.
– Эй! Успокойся, чего ты? Развязать же надо.
Я его слышала, как через вату. Руки от веревок освободились, ноги тоже. Я очнулась только когда в нос ударила знакомая вонь аммиака. Нашатырь.
– Фу, нет! – попыталась я отбиться от ваты. Каждый вдох наждачной бумагой скреб по носоглотке. Сознание прояснялось, но очень уж неласково.
Передо мной сидел на корточках Гена и с беспокойством заглядывал в глаза. Хмурый амбал со своим складками на лбу и переносице был похож на шарпея. Угрюмый, но не злой. По крайней мере, той темноты, какой веяло от Барона, в нем не чувствовалось.
– Прочухалась? – тихо спросил он. – Сиди, не вставай. Эк тебя расколбасило. Тяжелая у шефа рука.
Его шефа убить нужно за то, что он сделал! Сволочь распоследняя! От мыслей из холода в жар бросило, и я быстро опустила глаза, чтобы вспышка ярости в них не отразилась. Сочувствие Гены затылком ощущалось, как только дрожь прошла. Я все еще боялась задавать вопросы. Сидела молча и вздыхала тяжело, изо всех сил показывая, как мне плохо.
– Ба-алин, – пропыхтел охранник. – Ты одеться-то хоть сама сможешь?
Стоило представить, что я буду тянуть узкую футболку на израненную спину через больные плечи, и слабость одолела. Я совершенно честно мотнула головой:
– Нет.
– И что с тобой делать? – с тоской в голосе спросил охранник.
Думал он долго. Я замерзнуть успела и настрадаться от головокружения и тошноты. Действие нашатыря давно прошло. Я снова превращалась в размазню.
– Тебе поесть нужно, – наконец, выдал решение Гена. – Лучше станет, точно говорю. Завернись в простыню, с кровати не вставай, а я на кухню схожу пока. Вытерпишь? Дождешься?
Я вяло кивнула и подавила улыбку. Можно праздновать маленькую победу. Гена ушел, оставив меня без веревок. Свободную, хоть и запертую. Первый шаг на волю сделан.
В пакет я не полезла, хотя очень хотелось узнать, что там. Любопытство кошку сгубило, помню. Если уж взялась играть немощную и больную, то не стоит выходить из образа. Камера работала. Гена резво прискакал, едва я проснулась. Не обманул Барон, следили за мной всерьез.
Это сильно осложняло ситуацию, а она и без того паршивая. Съездила, называется в столицу, поступила в институт. По ЕГЭ у меня высокий балл. Не запредельный, как у дочки директрисы, но рассчитывать я могла не только на ПТУ. Теперь рассчитывать нужно на дополнительную порцию баланды или тюремную робу.
Гена вернулся минут через десять с подносом. Спокойно отреагировал, что я за это время даже позу не поменяла, поставил перед кроватью стул и водрузил на него завтрак.
Пахло от еды так, что желудок заурчал против моей воли. Булочка с корицей, черный кофе и настоящая овсяная каша с медленно таящим кусочком масла. Обалдеть.
Я ожидала магазинных пельменей или бутербродов с колбасой. Все-таки в доме двое мужчин. Максимум трое, если считать охранника в будке. А тут целый пир, как в ресторане. Кто готовил? Неужели Гена? С новой стороны открывался кривоносый амбал. И палач, и похититель, и умелая кухарка. Рубашки Барону тоже он гладил? А носки кто стирал?
– Ешь, а то остынет, – пропыхтел Гена и сел на крышку стола в углу комнаты.
Булочка мне в горло не полезла, а каша и кофе на ура зашли. Тошнота сдалась, и тепло сытости разлилось по телу. Пока я ела, охранник ни слова не сказал и потом молча кивнул на пакет с одеждой. Открывала я его с опаской. Грезилось нечто среднее между черным латексом БДСМ и костюмом горничной из сексшопа. Чтобы вырез до пупа и юбка, едва прикрывающая зад. Я замерла на мгновение и обдумала ассоциации.
Какого черта я решила, что Барон меня хочет? Да, он оценивающе рассматривал моё обнаженное тело, но какой мужик в той ситуации поступил бы иначе? Говорят, взгляд на грудь – безусловный рефлекс, а она у него перед носом была.
Я успела расстаться с невинностью в день своего восемнадцатилетия с мальчиком, по которому вздыхала все старшие классы. По пьяни было, мне не понравилось, зато теперь я чувствовала, когда у мужчин обычный интерес перерастал в твердое намерение, и успевала сбежать. Игнорировала свидания, не ходила на сомнительные пьянки, предпочитая перебдеть, чем недобдеть, но с Бароном это не работало.
Взрослый мужчина отличался от мальчишек-малолеток так же, как рояль от самодельного свистка. Я не понимала вообще ничего. То он прожигал взглядом так, что после хотелось застегнуться на все пуговицы и надеть паранджу. То в следующее мгновение на конкретный вопрос, как правильно его попросить о свободе, психанул и схватился за ремень.
Я читала книги о маньяках и знала, что у извращенцев все густо замешено на половом влечении. Садисты буквально возбуждались, когда причиняли боль. У Барона в этой связке что-то работало неправильно. Он меня настолько нарочито не воспринимал, как женщину, что я достала одежду из пакета и ахнула.
Черное платье с белым воротником-стойкой, длинными рукавами с белыми манжетами и узкой юбкой до середины голени. Я еще не умерла, а уже носила траур. Или собиралась на открытый урок в качестве учительницы. Обязательно уложу волосы на затылке в строгий валик и надену очки. Нет, они будут отвлекать от ссадины на подбородке и естественной бледности лица после избиения.
Гена не мог сам выбрать такой наряд. Амбал простой, как деревенский валенок, а тут целое послание в цвете, фасоне и внешнем виде подарка. «Не подходи ко мне, женщина, я монах и дал обет безбрачия». Или это очередная игра, смысл которой я пока не понимаю?
Черт, вслед за балетками из пакета выпало черное кружево. Его упаковали отдельно, но я вытряхнула пакет на пол. На хрустящей бумажной упаковке стоял лейб «Интимиссими». Я видела его рекламу по телевизору. Итальянское белье. Очень дорогое. Передо мной лежал как раз тот гарнитур из новой коллекции, что был на известной актрисе в кадре. Она демонстрировала его, стыдливо опустив глаза.
Фантастической красоты белье. Я мечтала, что когда-нибудь разбогатею и хотя бы зайду в «Интимиссими» что-нибудь примерить. И вот мне предлагали надеть итальянское кружево под платье. От диссонанса между эротизмом белья и строгостью наряда крыша ехала. Все равно, что стриптизершу одеть в сутану. Тут моя фантазия сдалась и просто отключилась. Зачем это Барону? Если речь о заборе анализа для теста ДНК, то какое к дьяволу «Интимиссими»?
Выходить из комнаты во всем этом резко расхотелось. Бунт зрел и готов был вылиться в очередную колкость, но я отчаянно прикусывала язык. Гена мой отказ надевать белье мог понять буквально и отправить к Барону совершенно голой под платьем. А уговаривать охранника на еще одну поблажку рано. Я дорожила его состраданием и собиралась потратить аванс с большим умом.
Со вздохом сгребла униформу заложницы, поправила простынь на груди и поднялась с кровати. В туалете с утра еще не была…
– Стой, – рявкнул охранник, – при мне одевайся.
– Нет! – выпалила я, чувствуя, что глаза распахиваются от ужаса.
– Одевайся, – с нажимом сказал Гена. – Чем ты меня удивить боишься? У тебя три титьки или мужские причиндалы между ног? Я должен следить, чтобы не сбежала и не вытворила чего-нибудь. Можешь простыней прикрываться, но в туалет ни ногой без меня.
Нормы приличия? Зона комфорта? Нет, не слышали в доме таких слов. Я не привыкла раздеваться перед посторонними мужиками. Вчерашняя сцена с Бароном не в счет. Он ножом разрезал на мне сарафан, а Гена предлагал обнажиться добровольно.
Стыд, обида и злость закипали одновременно, смешиваясь в причудливый коктейль. На языке крутился десяток вычурных посылов в задницу. Я набирала в легкие воздух, проглатывала слова и выдыхала. Меня уже избили за непослушание, подвесили на дыбу и пытали льдом. Истерить сейчас и ставить условия равносильно самоубийству. Придется засунуть свое мнение туда, куда собиралась отправить Гену, и переодеться. В конце концов, есть мужчины-гинекологи. Как-то же к ним на прием ходят. А мне спектакль с послушанием будет только на руку. Дескать, урок усвоила, веду себя правильно.
Черт, неловко как, мамочки! Я чувствовала на себе не один взгляд, а тысячи. Невидимые зрители тянулись ко мне потными ладонями и скабрезно хихикали. И без того деревянное тело отказалось подчиняться. Я роняла то простынь, то белье, то платье. Теперь Гена точно рассмотрел меня всю. Я боялась оглянуться на него и увидеть хоть какую-то эмоцию. Даже не знала, что будет неприятнее: похоть или брезгливость?
– Ты готова? – тихо спросил он, когда я одернула платье. Село оно идеально, будто специально на меня шили. От напряжения я вся извелась и не заметила, как изменился голос охранника. Стал низким и глубоким.
Когда подняла глаза, было поздно. Гена стоял посреди комнаты и смотрел на меня, не отрываясь. Не дышал и не двигался.
Господи, только этого не хватало!
Охранник моргнул, очнувшись от наваждения, и сердито засопел. Из шокированного моим видом мужчины снова превратился в кривоносого амбала, который в любой момент мог отвесить подзатыльник и разговаривал с грубостью сержанта.
– Копия папаши, чтоб его. Сука, Нелидов в юбке. Зря я взял черное, хотел же зеленое или красное. Ты еще рожу сквасила и губы поджала, как он. То-то шефа переклинило. Как не убил тебя, вообще не понимаю.
Ощущение было, словно меня в чан с дерьмом макнули. Голой задницей вертела, грудь выставила, корячилась с платьем, краснея и думая невесть о чем, а оно вон как. Никому мое тело не интересно вообще. Похитители врага во мне каждый раз видели. Теперь и я понимала, почему Барон озверел. С ним вроде как в моем лице Нелидов флиртовать пытался, на непристойности робко намекал. Мамочки, я бы тоже за что-нибудь потяжелее схватилась с такой-то ассоциацией. Гомосексуализмом попахивало. Ладно, хоть в этом плане хозяин дома нормальным оказался.
– На хрен тест ДНК? – продолжал Гена. – Таких бабок стоит, две недели делается! Показать тебя папаше и всё. Вот прямо сейчас сфотать и ему скинуть. Охренеет сразу.
Если знал, что у него есть взрослая дочь, то сильно охренеть не должен. Но я боялась его реакции. Две недели ожидания при всех раскладах лучше, чем немедленный отказ платить выкуп. Время давало шанс сбежать. Я не верила в щедрость внезапно объявившегося отца. Мне, как и раньше, было проще рассчитывать только на себя.
Но посмотреть на Нелидова хотелось. Так ли уж я на него похожа или у похитителей подсознание не в меру разыгралось? Когда ребенка с родителями сравнивают, кого там только не видят. И бабушку, и дедушку, и соседа. Надеюсь, это не великое преступление.
Я открыла рот и подняла руку, как в школе. Красноречивый жест. Не понять, чего я хочу, невозможно. Заодно проверю, можно ли мне разговаривать с Геной?
– Чего тебе? – насупился он. – В туалет надо?
И туда тоже, но речь сейчас не об этом.
– А фотография отца у вас есть? Я не видела его ни разу.
– Зачем на него смотреть? Урод, он и есть урод, – возмутился охранник, но телефон из кармана достал.
Тоже смартфон, кстати. А я думала, амбалы с накаченными ушами до сих пор старые мотороллы носят и тыкают пальцами в кнопки с выражением невероятной интеллектуальной муки на лице.
– На, – развернул Гена девайс экраном ко мне. – Любуйся.
Нелидов стоял вполоборота, сложив руки на груди. Типичная поза успешного человека с обложки журнала «Мой бизнес». Или как там их пафосные глянцы назывались? Из-под воротника пиджака торчали белые уголки рубашки, а из-под рукавов манжеты с запонками. Гена действительно накосячил, выбрав мне платье, которое выглядело точно так же. Лютое совпадение. Нарочно так не найдешь.
Слово «отец» никак не липло к этому человеку. Я тыркала его, мысленно пристраивала, катала на языке, но ничего не чувствовала. Просто мужик. Гладко причёсанный, холеный, немного похожий на меня. Нос, разрез глаз. Наверное, богатый, злой и жестокий. Может быть, ему было, что делить с Бароном, но я не получила от отца практически ничего. Набор генов и детскую обиду, что бросил нас с матерью.
Даже с новой информацией, где мать и тетя менялись местами, суть оставалась прежней. Будь у меня отец, я бы не подбирала ручки, потерянные кем-то в коридорах школы. Не перешивала старые платья и не научилась бы драться в одиннадцать лет за обед по талону из соцзащиты.
Будь у меня нормальный отец, я бы не оказалась здесь.
Пусть Нелидов заплатит выкуп и засунет свои миллиарды себе в душу. Такую же черную, как его костюм. Больше я с ним общаться не собиралась. Даже если бы он вдруг захотел.
– Лицо попроще сделай, – с тоской в голосе попросил Гена. – И губы так больше не криви. Не раздражай шефа почем зря. Дело тебе говорю.
– Не буду, – буркнула я и опустила голову.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры