Разделы библиотеки
Запретное королевство - Андрей Сморчков - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Запретное королевство - Андрей Сморчков - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Сморчков Андрей
Запретное королевство
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 2
Ночь, по мнению не самой зоркой королевской стражи, выдалась мирная и спокойная. Повлекла она за собой неминуемое наступление нового тяжёлого дня, который оказался несвойственно последней неделе пасмурным и дождливым. На неровной вытоптанной земле копились теперь многочисленные лужи. Шлёпали по грязи босые ноги, кожаные башмачки и редкие дорогие сапоги и туфли, быстро снашивавшиеся из-за непрочной подошвы.
Сцена пустовала. Привычного выступления прославившегося на всё Королевство бездомного философа не ожидалось. Старик проявил большую заинтересованность к лавке, разбитой ночью несчастным и от того озлобленным мужчиной, орудовавшим молотом без устали и зазрения совести. Теперь посреди площади красовалась покривившаяся и усыпанная щепками лавка, внутри которой наблюдались лишь многочисленные осколки некогда произведений искусства. Уцелели и несколько горшков, одиноко пылившихся в углу месяцами, но не вызывавших никогда ранее у покупателей никакого должного интереса.
– Как считаете, кто мог сотворить подобное? – обсуждали ночное происшествие собравшиеся неподалёку торговки, среди которых особо бойкая и резвая успела приглядеть себе уцелевший горшок.
– Да кто его, поди, разберёт! Нажили себе, небось, врагов, вот и вся тут правда. Может, устранили соперников?
– Нет, тут дело не в соперничестве. Любовь – вот всему голова! Поразительно, как что-то незначительное может принести столько вреда, – позволил себе втиснуться в беседу старикашка, старательно изображавший из себя знавшего в этом мире всё и вся человека.
– Опять о любви своей заладил, ну что ты с ним будешь делать! – с презрением глянули на нежелательного собеседника торговки и разошлись по собственным нетронутым лавкам, уставленным свежим молоком, яйцами и среднего качества сыром.
– Глуп тот человек, что глуп от рождения… – как бы ненароком опрокинул философ очередную блестящую мысль и окинул взглядом уже родную и полюбившуюся сердцу площадь, ныне более не серую и мрачную, а яркую и праздничную.
К утру разноцветные флаги с символикой королевства – крылатым львом – висели на каждом столбе и заборе, зданиях и воротах замка, даже на шеях козлов и кроликов, словно пародия на передник сапожников. У некоторых лавок расставили гобелены с сюжетами возникновения города, ещё с детства заученные жителями наизусть. Красовались в пивных бочках ароматные розы, и запах гнилых овощей и навоза сменил аромат свежей выпечки мастеров пекарского дела.
Королевство гордилось выдуманной историей, ныне подкорректированной ради королевы-регента и несовершеннолетнего принца. Гласила она о том, как один из прадедов славного Владимира сразил в неравной схватке обитателя Великого Южного озера, расположенного за стенами замка. Было то существо чудовищем невиданных размеров и мощи – с клыками, подобными копьям, искрящимися от злобы узкими глазами и драконьими крыльями, какие не могли, однако, сие чудо поднять в воздух из-за отъевшегося свисающего живота, куда угодил не один невнимательный рыцарь. Но не в силах были художники изобразить крайне размытое описание роковой битвы, потому и было принято представлять обитателя озера в облике грозного крылатого льва, скорчившегося в гримасе страха и отчаяния, осознания предстоящей гибели и неминуемого поражения.
Бродягу в лохмотьях крайне забавляла истинная вера крестьян в подлинность сих дивных событий. С уверенностью заявляли они, что некогда окружавшие Королевство леса, в самом деле, принадлежали, своего рода, потомкам драконов или демонов. И верили, что одолевшего сие свирепое чудище человека и весь его род ждала неминуемая слава и успех, богатства и роскошь. Так оно и получилось, но и в голову никому не пришло, что некий хороший рассказчик мог успешно подстроить легенду под современные реалии и внушить подлинность событий, какая шла только на руку королю и его семье.
Сабрина возникла на рынке только к полудню и уже издалека заприметила толпу, скопившуюся у ранее слабо пользовавшегося популярностью дядиного ларька, скрытого многочисленными гобеленами и флагами. От опущенных взоров и скорбящего выражения лица того самого старика, помочь которому девушка никак не могла собраться уже на протяжении нескольких месяцев, в голову её медленно начинали закрадываться тревожные мысли и догадки. И будучи лишь на перекрёстке, где центральные каменные сооружения аккуратно переплетались с обыкновенными деревянными зданиями, заприметила она разбросанные по округе щепки и осколки.
Сердце её сжалось, колени подкосились, и стремглав понеслась она к месту работы. Должно быть, в те минуты её голова была совершенно пуста – надеялась Сабрина, что некто крайне неаккуратный опрокинул поблизости неуклюжую телегу. Однако осколки глиняных горшков, с такой бережностью слепленных её родственником, можно было бы распознать из тысячи.
Рассмотрев в покосившейся хибаре арендованную дядей на обилие монет лавку, Сабрина только и смогла упасть на колени и зарыдать, не в силах начать разборки и, тем более, приступать к какой-либо уборке. Всей душой их семья болела за это место, в надежде хорошенько заработать и отремонтировать дырявый дом на крайней улице города. Дядя и тётя десятилетиями мечтали о полноценном ремонте доставшегося им от родителей здания. И вот как оно получается – в одно мгновение все мечты рухнули.
На рынке королевства Л. действовали свои законы. Арендуя лавку, ты имеешь право обставлять её как угодно и торговать в ней чем угодно, но не сносить и не достраивать. Если арендованное сооружение сгорает или происходит с ним иная неприятность – должно быть оно отремонтировано текущими хозяевами-торговцами. В противном случае, деньги за аренду не возвращаются, а ларёк переходит во владения новых хозяев.
Сабрина это отлично понимала, потому и охватило её сию секунду небывалое прежде горе. Денег на ремонт взять негде, да и заработать их так просто не получится. Безвыходная ситуация, в какой девушке остаётся только лишь отправиться обратно домой за советом.
Стража негодовала. Требовала сию секунду убрать щепки с осколками, принуждая к действиям случайных зевак, заинтересовавшихся трагедией. Сооружение портило внешний вид ярмарки, направленной на укрепление связей с принцами и принцессами, королями и королевами из соседних городов. И, покуда некому было оплатить ремонт, с округи собрали гору имевшихся гобеленов и тщательно завесили лавку, превратив её в подобие памятника истории Королевства.
Не успел бродяга-философ и слова обронить, сорвалась девушка с места и унеслась к краю города, только пятки её и сверкали. Старик теперь молча соболезновал и помогал народу в уборке площади. И хотя вечно на ярмарках шло всё не по плану, внешне они обязаны были казаться идеальными.
– Нет разочарования в мире хуже, чем осознание несбывшихся надежд… – вновь комментировал увиденную собственными глазами сцену философ, но доблестная королевская стража вовремя пригрозила ему кулаком, советуя скорее закончить начатую уборку и не болтать без дела.
А в это время из дальних уголков замка к рынку спустилась сама королева. Названная чересчур оригинальными родителями Мианой, прозвана она была верными горожанами грозной мамой Мией, ибо всякое её резкое появление сопровождалось удивлёнными возгласами и незначительным испугом.
– Она идёт! Мама Миа! Она здесь! – разносилось по рынку, и все, как один, засуетились и разошлись по, словно бы, отведённым им заранее местам. Вновь принялись за торговлю, покупки и тщательную подготовку к важнейшему завтрашнему мероприятию.
Бродягу всегда поражал до самой глубины души внешний вид королевы, одетой «с иголочки». Яркие оттенки одежды уже сами по себе кричали о большом богатстве королевской семьи, ведь привозимые купцами краски стоили ужасно дорого. Следом в глаза бросались и сами изысканные ткани, увитые золотой каймой и жемчугом. Удивительно, с какой лёгкостью удавалось Миане носить несколько слоёв одежды. Поговаривают, выходила она на свет и в сорочке, и в юбке, и в платье одновременно, а порой дополняла сей образ ещё и туникой. Красные цвета её одежд неминуемо обращали на себя внимание публики. От солнца пряталась она за огромной заострённой шляпой и держалась на удивление сдержанно, хотя сама изнывала от невероятной жары, стоявшей и в такую неприятную погоду.
Лицо её всегда оставалось равнодушным – с абсолютным безразличием глядела она по сторонам с высоко поднятой головой. Только лишь та покривившаяся лавка вызвала у королевы интерес, но найденный в сложившейся ситуации выход оказался ей по душе, и оставила Миа сию тему в покое.
Она позволила себе взять на пробу пару пирогов и, стоило верной страже удостовериться в отсутствии яда, откусила кусок и насладилась непередаваемым вкусом свежей выпечки. Она даже похвалила пекаря, к которому сама же и подошла, от чего тот засиял и резко залился в истерическом смехе.
– Замечу, что в планировке ярмарки имеется ряд недочётов, – начала она, обойдя площадь вдоль и поперёк и собираясь расставить всё по полочкам, отчитав ответственных за организацию. – От бочек с цветами многие проходы кажутся мне невероятно узкими. Зато цветов не хватает на входе, советую переставить их туда. Обилие гобеленов с крылатым львом слишком бросается в глаза, словно мы навязываем гостям историю нашего Королевства. Замените на что-то менее впечатляющее. И пускай к вечеру люди кратко поведают мне о том, что планируют завтрашним днём здесь продавать. Будьте готовы ко второму моему визиту.
Её платье неминуемо собирало за собой всю пыль и грязь площади, однако королеву нисколько это не волновало – в случае надобности, она сменит одежду хоть десяток раз на дню. Вновь удалялась Миана от рынка, не успев на нём оказаться, медленно поднималась по многочисленным ступеням и готовилась отдохнуть в любимых покоях, оставшись наедине с собственными мыслями. Для той, кто так много в жизни потерял, держалась она отлично. Однако временами стража Королевства могла слышать за дверью её тихий плач, неудачно прятанный под подушкой.
Сабрина бежала, минуя многочисленные городские домишки и стремясь скорее сообщить родным трагичную весть. Будь у неё возможность, решила бы проблемы сама. Но, видимо, трагичные вести и существуют для того, чтобы кому-то их сообщать.
Чем дальше от центра оказывалась девушка, тем менее привлекательной казалась жизнь вокруг, и на смену средних размеров избушек приходили халупы, не рассчитанные и на троих, но порой вмещавшие в свои стены несколько поколений семьи. Ни о какой каменной кладке и речи идти не могло. Заколоченные окна кое-как спасали от ветров. Тропы увязли в грязи и поросли сорняками. Однако всюду: во дворах, у кабаков, на подоконниках и даже у запачканных свинарников росли цветы. Тенистые клёны и крепкие дубы произрастали на каждом свободном углу. И носились вокруг них многочисленные довольные дети, радостные любому новому дню.
Королевство состояло из девяти районов. Дом Сабрины расположился в восьмом, с протекающей гнутой крышей и покосившимся крыльцом, стоял он между двух более привлекательных и дорогих зданий, чьи владельцы были весьма недовольны крайне бедными соседями, портящими задний двор угнетающим видом нуждающегося в сносе жилища. Стёкла целы, палисад полон ярких растений, маленький огород ухожен и переполнен плодами. На этом плюсы заканчивались, а список недостатков можно было бы дополнять бесконечно. Начиная от глубоких ям перед входной дверью, продолжая осиным гнездом на чердаке, а заканчивая затопленным подвалом и визитами частых гостей в облике крыс.
Как известно, дом не привязан к конкретному месту. Он всегда там, где находятся близкие тебе люди. Потому Сабрине с родственниками не составило бы никакого труда куда-то переехать и предоставить возможность надоедливым соседям снести вековое здание. Но где могли напастись они денег на новый дом, если после месяцев работы на рынке не смогли скопить и на простенький ремонт? Сложившаяся ситуация крайне угнетала, однако духом падать никто не торопился. Выход существовал, только был он пока скрыт за самыми густыми зарослями.
В памяти всплыли события недалёкого прошлого. Бредёт молодая Сабрина с дядей и тётей по центральным улицам обновлённого города и замечает грусть в глазах дорогих ей людей. Глядели родственники на здания и представляли лучшую жизнь в кирпичных стенах возле самого замка. Мечтали, как путешествовали бы на личной повозке. Торговали бы временами. Носили дорогие одежды и позволяли себе, только по самым значимым датам, редкие пряности и заморские фрукты.
– Я обязательно обеспечу нам эту жизнь, однажды! – уверяла девушка, готовая хоть горы свернуть, будучи совсем ещё ребёнком.
– Я в тебе не сомневаюсь, – подмигнул ей дядя, в чьих волосах уже к тому времени пробивалась седина. – И заживём мы дружной семьёй так, как никогда ещё в нашем роду никто не жил!
Сабрина опешила перед самой дверью. Никак не могла собраться с силами войти и рассказать столь трагичную новость, что повергнет в затяжное уныние. И простояла бы так ещё какое-то время, подбирая слова и собирая волю в кулак, не заметь её через окно родная тётя, в это время как раз замешивавшая тесто из остатков муки.
Габриэлла, прозванная племянницей тётей Габи, при отсутствии в Королевстве церквей была женщиной верующей и суеверной. Больные почки изрядно влияли на её немалый вес, какой не удавалось сбавить в полной мере и в самый голодный год. Из светлых своих волос, унаследованных от отца, обручем плела она косы вокруг головы. Дешёвые свои платья старалась всякий раз украшать собственноручно вышитыми цветами и познавшими время украшениями. Лицо её было вытянуто, но изящно спускалось к подбородку. Глаза выпуклые, с выступающими веками. Примечательной была и крайне тонкая верхняя губа с родинкой возле носа. С каждым годом возникали на лице её всё новые морщины, однако нисколько тётю Габи они не портили, а казалась женщина теперь и более статной, и знающей, и банально красивой. Подметила Сабрина однажды, что внешность Габриэллы даже более походила под образ королевы, нежели внешность самой Мианы, с каменным лицом являвшейся на всякое большой важности мероприятие.
– Дорогая, на тебе лица нет! Неужели плачешь? Как давно не видела я твоих слёз! – голос тёти был бархатист и спокоен. Говорила она тихо, но слова её всегда можно было разобрать без особых проблем. Обладая отличной дикцией, имела привычку произносить определённые фразы с особой театральностью, чем нередко забавляла слушателей. Однако теперь Сабрина и не улыбнулась, уйдя глубоко в себя и свои мысли. – Ну, что ты, Сабрина! Иди сюда, вытру тебе слёзы. Хочешь молока? Нет? Присядь на стул, сделай глубокий вдох. Что случилось?
– Там… – без особого желания сделала девушка глоток и с ним вместе проглотила и несколько слов. – Лавка… Да, наша лавка.
– Что-то случилось с нашей лавкой, дорогая?
Не успел в доме раздаться ответ, как вновь со скрипом распахнулась входная дверь здания, впустив радостного главу семейства. Дядя Марлен планировал поделиться с женой славной вестью об удачной покупке курицы, оставленной теперь в курятнике и обживающей личный насест, когда заметил трагичную сцену, развернувшуюся за кухонным столом.
Марлен пару лет назад изрядно облысел, но отрастил густую седую бороду, с какой стал казаться грозным и статным – человеком, с каким не стоит связываться. Однако большие глаза всё ещё выдавали его добрую и склонную к состраданию натуру, а игривая улыбка никогда не сползала с его лица.
В первую очередь он мельком осмотрел комнаты. Предполагая, что кто-то вновь что-то по чистой случайности разбил, ожидал он найти на полу осколки, однако едва ли смог бы и пылинку разыскать под тумбами и кроватью. Уборка, какую затевала жена каждые выходные, не успевала закончиться и к концу недели, когда настигали дом выходные новые. Потому и здание, внешне отталкивающее и мрачное, на удивление редких гостей оказывалось внутри уютным и приятным всякому взору.
Стояла у окна поодаль двухместная кровать с дырявыми простынями. Правее – занимавшая непростительно много свободного места печь, в какой полыхал огонь, ожидая завершения тётей приготовления курника. За печью – серая занавеска, скрывавшая только лишь подобие комнатушки с собранной дядей вручную кроватью, парой полок и маленькой тумбой с немногочисленной одеждой племянницы.
Кухня, отделённая запачканным мукой длинным столом, уставлена была посудой и чашами. Свисали с потолка веники, ожидали своего часа в корзинах фрукты и овощи. Под лавкой прятались котлы и казаны. А в шкафах красовались пыльные чайнички, давно по назначению не использовавшиеся, но прятавшие в себе немало секретов, о каких Сабрина, возможно, и не догадывалась.
– Ну, что на этот раз? Кто-то умер? – сразу перешёл к делу дядя, подсев к Сабрине и велев Габи продолжить заниматься пирогом, ибо обеденное время не резиновое.
– Дядя, наша лавка…
– Ты из-за неё ревёшь? Да починил я уже эту лавку, – заявил Марлен, и в глазах девушки заискрилась слабая надежда, какую неминуемо развеяли последующие слова. – Ещё вчера заколотил, теперь в огороде снова есть на чём сидеть.
– Нет… Я о лавке на рынке, дядя. Она сломана!
Тётя, что была готова отправить тесто в печь, выронила его из рук моментально и только лишь раскрыла рот, не в состоянии спросить хоть какие-то подробности. Дядя, в свою очередь, насупил брови и уставился в щели в полу, постукивая кулаком по столу и готовясь сорваться с места.
– Я говорила, говорила, что та кошка неспроста нам дорогу перебежала! Чёрная, как смоль. Явно же, явно, все неудачи пойдут от неё! – первой нарушила тишину тётя Габи, бурча под самый нос.
– Говоришь, лавка сломана? – дядя позволил себе усомниться в услышанном, но получил ожидаемый от Сабрины кивок.
– Я шла торговать, а там народ, стоит вокруг и смотрит. Всюду осколки, щепки, стража ищет виновных. Я только увидала, да сразу сюда! Кому могло прийти в голову сделать такое, дядя? – слёзы с новой силой потекли у племянницы, на что велел ей Марлен скорее привести себя в порядок и не нервничать раньше времени.
– Но деньги… И наше место! – не прекращала девушка, бродя по кухне. – Как нам оплатить ремонт? Как будем теперь зарабатывать? Где найдём виновных?
– Вытри слёзы и приди в себя! Мы найдём выход. Всегда справлялись с трудностями, одолеем и эту!
– Как же паршиво так жить! Уверена, не оставь меня в детстве родители, жилось бы всем намного проще. И у вас бы не было лишнего рта, и вместе помогали бы друг дружке, будучи дружной семьёй!
Сабрина доверилась дядиным словам, как доверяла всегда, и отправилась к реке, в сопровождении увязавшейся за девушкой дворняги. Успокоить себя получится у неё едва ли, и будет думать Сабрина о лавке день ото дня. Может, даже возьмётся за поиски вредителя? Но решила оставить ненадолго тётю и дядю одних для обсуждения самой ситуации и вариантов её решения.
Дядя с минуту после ухода девушки молчал, уставившись в одну точку. После, уверенно зашагал к кухонному шкафу и достал один из нерабочих чайничков, под крышкой которого прятались большие богатства «на чёрный день».
– Ты что делаешь? Мы же не хотели…
– А у тебя есть другие варианты? Вспомни, зачем мы их храним. Их оставили родители Сабрины как раз на тот случай, если будет наша семья в чём-то сильно нуждаться. Разве сейчас не тот самый случай? Чем ещё оплатить нам ремонт лавки, Габриэлла?
Она не нашлась, что ответить и наблюдала молча за действиями своего дорогого мужа. Тот уже достал красный кожаный мешочек и позвенел содержимым, удостоверившись, что монеты всё ещё были на месте. Никто никогда не разглядывал содержимое, не пересчитывал, да и просто не прикасался к чужому золоту. Но денег, это факт, было там достаточно, а это главное.
– Не в восторге я от этой идеи. Не навлечём ли мы на себя беду, Марлен? Деньги из Запретного королевства, что подумают о нас люди?
– Всё будет отлично! Иного способа осчастливить Сабрину я не вижу. Этих монет, судя по весу, не хватит ни на новый дом, ни на длительное путешествие куда-нибудь далеко-далеко, где могли бы мы начать новую жизнь. Но точно хватит на лавку. А лавка – это вклад в наше будущее, дорога в Рай!
Дядя крепко обнял жену, и та постаралась унять многочисленные суеверные мысли. В конце концов, муж никогда ранее её не подводил, и если твёрд он в принятом решении, то так тому и быть.
Королева Миана вернулась на площадь к вечеру. Ожидания её были оправданы, и подданные любезно исполнили каждое пожелание. Шагала она по узким улочкам меж продуктовых лавок и наслаждалась ароматами имбиря, тмина, гвоздики и перца, разнёсшимися по всему рынку.
Теперь имелся у ярмарки центральный вход в виде узорной деревянной арки, уставленной благоухающими красными розами. Возле неё – готовые обслужить посетителей аттракционы, вроде ловли яблок без рук из полного воды ведра. Кто-то даже планировал разместить неподалёку чучела для стрельбы из лука, однако от идеи было принято решение отказаться. Никто ведь не хотел, чтобы особо настырная принцесса из соседних королевств, никогда прежде в своей жизни лук в руках не державшая, кого-то случайно пристрелила?
Прибыли и бродячие музыканты, каждому из которых определила королева своё место на площади, и только троим бардам предоставила в полное распоряжение центральную сцену, на какой одновременно должны были они играть приятную королевскому слуху музыку. Сколько не убеждали музыканты Миану в желании исполнять песни в одиночку, ведь каждый обладал своим оригинальным репертуаром, так и не были они услышаны. Теперь целую ночь предстояло потратить юношам на ругань и ссоры в процессе выбора текстов и изнурительных репетиций.
Проходя мимо знакомой покосившейся лавки, стала королева случайной свидетельницей ещё одних разборок, какие крайне её заинтересовали. Некий мужчина в годах, явно владевший пострадавшим сооружением, старательно убеждал одного знакомого королеве рыцаря в подлинности предоставленных на ремонт денег. Однако толпа вокруг, явно завидовавшая неслабому состоянию крестьянина, какое тот долгие годы где-то старательно прятал, рыцаря поддерживала и в подделке несчастного Марлена обвиняла.
– Что, позвольте поинтересоваться, здесь снова происходит? Что не приду я на рынок, а у этой лавки случаются некие оживлённые собрания.
– Моя королева, – приготовился к обвинениям рыцарь и предоставил Миане красный кожаный мешочек, полный чёрного золота, какое являлось валютой в Запретном южном королевстве. Том самом королевстве, с каким никто с давних лет дела иметь не желал, и какое существовало десятилетиями само по себе. – Боюсь, владелец лавки пытался обмануть честных людей, внушая подлинность монет из этого мешка.
– Вот как? Интересно, – она взяла в руки одну из монет. Выплавленную из железа, а не золотую вовсе, какие использовались в королевстве Л.. Изображалось на ней проткнутое стрелой сердце, а над ним – корона и неразборчивая надпись, гласящая «погибель всем влюблённым». – Я встречала монеты Запретного королевства и раньше. Убеждена, что перед нами не подделка вовсе. Откуда они у вас?
– Передались по наследству, – крайне поверхностно ответил владелец лавки, покорно опустив голову и ожидая получить разрешение на ремонт.
– Можете и дальше продавать свои горшки. Буду признательна, если успеете привести лавку в порядок к завтрашнему утру. Пусть всё здесь и завесили гобеленами, выглядит это нелепо.
– Благодарю вас, королева Миана! – вздохнул с облегчением Марлен и откланялся. Рыцарь, в свою очередь, позволил себе извиниться и разогнал народ. А королева, оставшаяся наедине с мешочком чёрных монет, направилась в одинокие покои, решительно настроенная на выступление завтрашним днём и открытие трёхдневной ярмарки, во время какой предоставит гостям королевства Л. личные спальни в своём замке.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры