Разделы библиотеки
Жили старик со старухой. Сборник - Валерий Бронников - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Жили старик со старухой. Сборник - Валерий Бронников - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Бронников Валерий Викторович
Жили старик со старухой. Сборник
| Предыдущая страница | Следующая страница |
ДОМОЙ
Служба службой, а дембель всё же случился. Пётр Васильевич полностью отбыл положенный ему срок в армии и демобилизовался. Время послевоенное. Транспорт – только попутные машины да свои две, которые протопали за службу не одну тысячу километров. А добираться было далеко, на самый Крайний Север, на реку Мезень.
Дорогу он знал, да и как не знать деревенскому мужику дорогу по Тайболе? По этой дороге даже девки хаживали, скучкуются и идут отбывать трудовую повинность в город. Или, того хуже, калеками или беременными возвращались обратно домой той же самой Тайболой подчас без крошки хлеба в кармане и в одёжках, которые едва прикрывали тело, не говоря, чтоб обогреться или укрыться от ветра и дождя.
Так и жил деревенский народ, оставшийся в трудное военное время в осиротевших деревнях.
До города Пётр Васильевич добрался без больших проблем. Имея все положенные документы, он смог неплохо устроиться в теплушке, идущей в нужном направлении. О еде он как-то даже и не беспокоился. Во-первых, умел так играть на гармошке, что угощения сами к нему попадали в рот, а, во-вторых, в свои три десятка лет Пётр Васильевич, которого просто звали Петькой, умел неплохо плотничать. Этому искусству он научился у отца, а тот, в свою очередь, перенял мастерство от деда. Так и передавалось из поколения в поколение ремесло.
А вот дальше в пути начинались проблемы. Дорогу он знал, но кто будет угощать в лесу? Играть там можно только медведям, которые в музыке понимают плохо, а вот человечинкой, он слыхал, иногда баловались. До большого села Пинега шёл хороший лошадиный тракт. Топай, да топай! На пути есть больше десятка деревень, где можно кусок хлеба заработать, починив крыльцо или залатав крышу. В деревнях остались одни бабы, а мужики, если и были, то немощные или калеки. Такой мастер, как он, был на вес золота – хочешь, на гармошке сыграет, а хочешь, по хозяйству можно помочь. Знал Пётр Васильевич себе цену, поэтому сильно и не беспокоился. Одна напасть – не хотел он сильно в дороге задерживаться. Очень уж хотелось наконец-то попасть домой!
За Пинегой дорога отсутствовала вовсе. Имелся только зимник, по которому летом отваживались ходить немногие, но, при желании, он был вполне проходим. Дорога петляла между огромными топкими болотами, ныряла из перелеска в перелесок, а потом и вовсе шла вдоль таёжной Ёжуги до самой Нисогоры.
Настал день, когда Пинега осталась позади, а впереди тянулись только бескрайние нескончаемые болота, редкие перелески с полчищами гнуса да длинные километры петлявшей между деревьями таёжной дороги. Гармошку Пётр Васильевич приспособил за спиной, чтобы дать свободу рукам – кому она в лесу нужна? Разве что гармошка нужна самому себе, но играть себе как-то неинтересно. В правой руке он держал палку, которую приспособил вместо посоха. Не понаслышке Петька знал, что с палкой идти намного легче. Так и топал, меряя шагами вёрсты. Ох, и попили его кровушки насекомые! Отгонять их бесполезно, неперспективно тратить последние силы на отмахивание и обмахивание. Пётр Васильевич насекомых просто старался не замечать.
Идти стало легче, когда он добрался до притоков Ёжуги. Обонянием он не ощущал, но чувствовал, что запахло родной стороной, Мезенью, чем-то таким, до боли знакомым и привычным. Он даже нарушил свою дорожную традицию: на очередном привале снял гармошку и заиграл, как будто его могли услышать за десятки километров родные. Напившись из консервной банки чаю из брусничного листа, он снова отправился в путь. Дальше Пётр Васильевич знал все заимки охотников и связистов, которые и были теми самыми вехами, обозначающими очередной привал. Он опять играл, но теперь уже конкретным бородатым людям, тоскующим по живому человеку. А в очередной избе находился не связист, а связистка, которая, услышав звуки гармони, его накормила, угостила бражкой и уложила спать рядом с собой. Не смотря, на усталость, Пётр Васильевич долго не спал, наслаждаясь запахом женского тела и теми ощущениями, которые он давно уже не испытывал.
Утром он здесь задержался дольше обычного, помогая наколоть дров с изрядным запасом и устраняя мелкие проблемы по дому, накопившиеся без мужских рук. А потом на столе оказался хороший обед из свежей ухи и мясистых хариусов, после которого опять потянуло на отдых.
Хозяйка не проронила ни слова, когда он вострился в дальнейшую дорогу. Пётр и не скрывал, что дома его ждут, и он пойдёт дальше в свой родной Мезенский уезд. Так и ушёл, оставив гостеприимную избу позади себя в тайге. Правда, на прощание вместо обычных и ненужных сейчас слов Пётр Васильевич растянул меха гармошки на всю катушку, вложив в тоскливые звуки мелодии всю свою душу.
Он чувствовал, что идти стало намного легче. Хороший отдых у гостеприимной хозяйки, бодрящая бражка встряхнули уставший организм и влили в него новые силы.
Так он и шёл, пока не показалась Большая Нисогора. Задерживаться он тут не стал, а сразу переправился на другой берег на подвернувшейся лодке с местным рыбаком. Старый дед только и успел спросить: кто он и откуда, как лодка уткнулась в песчаную отмель на противоположном берегу.
Деревня Кельчемгора раскинулась на правом берегу по сопкам отдельными хуторами. Она, как Змей Горыныч, владела одним туловищем, но с тремя головами, маленькими деревеньками, каждая из которых имела своё название. Тут и определил Пётр Васильевич место своего очередного привала. Выбрав дом с покосившимся крыльцом и упавшим пролётом забора, он постучал в дверь, предложив свои услуги плотника. Дома оказались только малые дети, которые и сообщили, что мамка находится на работе, а папка погиб на войне.
Пётр Васильевич, хоть и устал изрядно, нашёл в доме кое-какой инструмент и принялся за работу. К приходу хозяйки забор стоял прямо и ровно, а крыльцо белело свежеотёсанными плахами. Женщина, которую Пётр Васильевич сразу не заметил, стояла у калитки, не узнавая свой дом и не решаясь перешагнуть внутрь двора. Она боялась спугнуть видение, приняв незнакомца за вернувшегося погибшего мужа. Только через некоторое время она поняла, что в доме совсем посторонний человек.
Увидев её, Пётр Васильевич сказал:
– Дай, думаю, поправлю что-нибудь, пока хозяйки нет дома. Авось мой труд зачтётся.
– Труд зачтётся, только кормить тебя нечем. Дети сидят голодные целый день.
– А я не гордый, могу попить и кипятка. Надеюсь, вода в этом доме найдётся? А ещё я сыграю на гармошке. Вот тогда все про еду и забудут!
– Откуда ты такой весёлый взялся?
– С войны, хозяюшка, а иду я домой. Переночевать пустишь, ночлег отработаю.
– Это как же ты отрабатывать собрался?
– А как хочешь, так и отработаю. Могу просто на гармошке играть, чтобы другим работалось веселее.
– Некому у нас работать. Война всех забрала. Остались одни бабы. Справного мужика с огнём не найти.
– Выходи за меня замуж, вот у тебя и будет мужик. Хочешь, поживу недельку, хочешь – две.
– Зачем же мне за тебя выходить, если ты всего две недели жить тут собрался?
– Поживёшь со мной – не пожалеешь!
– Посмотрим, а сейчас вот тебе полкартофелины за работу. Небось, устал с дороги? Не спрашиваю, кто ты и откуда, и так видно, что топаешь давно. Отдыхай с дороги, а у меня ещё домашние дела есть, детей спать уложу.
Остался Пётр Васильевич жить с Настёной. Детей куча. Он вместо няньки: то на гармошке поиграет, то пилит-строгает. Звали на работу – не пошёл, сказал, что в доме полно работы.
Жил так десять дней, пока не затосковал по родному дому. Всё было хорошо, только родительский дом стал по ночам сниться. Крепился-крепился, да и собрался однажды опять в дорогу. Баба – реветь! Да разве удержишь мужика возле себя слезами! Ушёл Пётр Васильевич ранним утром дальше по тракту, поцеловав на прощание свою невенчанную жену. До дома рукой подать – всего каких-то сто километров осталось. Только шёл он эти километры до самых белых мух.
В каждой деревне находилась ему работа по специальности. Совсем некоторые дворы обветшали. Вот и ладил он крылечки, чинил крыши, ремонтировал полы, даже мебель делал. А уж как играл! Ни одна баба мимо не проходила. Как ни упирался, но пришлось по дороге ещё дважды жениться – это не считая тех, с кем спал ночь или всего часок. Оставил он тех баб беременными продолжать род особый мезенский. Лили они по нему слёзы, да что толку? Шёл солдат к себе домой.
Глубокой осенью глядел он с пригорка на свою родину, выискивая глазами родительский дом.
Вечером организовалось огромное застолье, на котором гуляло всё село. Остался Пётр Васильевич дома, женился, наделал детей. От недостатка работы не страдал: одной мебели переделал сколько, а ещё мелкий ремонт, строительство. Плотник на селе – первая профессия. И гармонь свою не забывал. Праздник какой или так созовут на именины – всегда приходил, ублажал народ.
Шли годы. Пётр Васильевич заматерел, хоть и был щупленький, как пацан. Строгал он детей так, что пацаны выскакивали один другого краше. Были и девки, но те не в счёт. Своё умение он мог передать только мужикам – так уж велось у них в роду. Стал Пётр Васильевич совсем домашним. Выпить любил, но голову никогда не терял. Жена приглядывала, чтобы дом с друзьями не покидал. А как проспится – опять за работу. Приспособил он в большом своём доме маленькую комнатушку себе под мастерскую. Вот там и появлялись у него изумительные экземпляры мебели. Что ни закажут, с какими-нибудь выворотами, он обязательно всё исполнит.
Раз задумал у себя в доме сделать перегородку. Дело плёвое – закрыть досками пространство. Вот только гости заявились не вовремя. Приехал старший сын с друзьями. Гости в доме дело святое! Выложил он на стол деревенские угощения, а гости выставили привезённую с собой водку. Молодые пили и только краснели, а Пётр Васильевич угнаться за ними не мог, стал уставать. Поднимал вместе со всеми тосты, поднимал, да и заснул прямо за столом. Гости переложили его на диван, а сами продолжили торжество.
Поздним утром молодые ребята кое-как открывали опухшие глаза. Не хотелось, не только работать, а и подниматься, чтобы опохмелиться.
За стеной раздавался стук. Пошли посмотреть, кто это там колотиться «спозаранку»? Пётр Васильевич бодрый и весёлый продемонстрировал им свою работу. В сенях белела своей новизной деревянная перегородка. Сама по себе перегородка не ахти, какое сооружение, но удивила она тем, что щели между досками отсутствовали вовсе, а поверхность оказалась такая гладкая, как будто её полировали на специальном станке.
– Как же ты сумел так подогнать доски и когда это всё успел сделать? – только и вымолвил один из гостей.
На что Пётр Васильевич сказал:
– А я с утра не похмеляюсь, вот и сэкономил время. А пить вот уже, как все, не могу. Сморило меня вчера.
– Всех бы так смаривало, чтобы с утра была такая работа сделана! Остаётся только восхищаться и нам молодым брать пример!
В этот день пили мало. Ребята к вечеру уехали. Старший сын поехал в свою Амдерму, где после учёбы работал, зарабатывая северный стаж и отбывая положенные три года. Амдерма сама по себе хоть и не маленькая, но расположена в голой тундре, где всё время свищут ветра. Лето, хоть и жаркое, но очень короткое. Все товары, как продовольственные, так и промышленные доставлялись самолётом. В посёлке затеяна по его меркам огромная стройка: сооружали клуб. Делали его давно, но всё время чего-то не хватало, поэтому стройка превратилась в долгострой. А когда дело дошло до полов, и вовсе встала – не было ни материала, ни настоящего плотника.
– Будет вам плотник! – сказал однажды Александр, решившись вызвать к себе отца, – Только дорогу ему придётся оплатить.
– Оплатим все расходы, только найди плотника, – сказали местные чины.
Александр пригласил к себе отца погостить. А когда Пётр Васильевич приехал, не дав ему отдохнуть, сразу озадачил местной проблемой.
– Ты работай, – сказал Александр, – А кормёжку и выпивку тебе принесут прямо на работу. Если надо и девок найдём! У нас тут такие красавицы в малицах ходят!
Пётр Васильевич за короткое время практически в одиночку выполнил всю работу, а вдобавок ещё и лавки соорудил для просмотра кинофильмов. Клуб получился, что надо. За всё время, что работал, стопка никогда не была пустой, а употреблял уж он по своему усмотрению.
Так слава шла следом за мастером. А потом были другие селения и другие заказы. Разве все упомнишь! Только неизменными оставались гармошка, которую Пётр Васильевич сам когда-то изготовил, и мастерство. А жениться больше не приходилось, сам повзрослел, да и дети стали взрослыми, которых время от времени между командировками надо хоть изредка, но пересчитывать!
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры