Живой мертвец, или От судьбы не уйдёшь

Лейла, после смерти родителей уехавшая в Питер за спокойной жизнью, оказавшись в Москве, становится свидетелем странных похорон на Ваганьковском кладбище. Поговорка про кошку, которую сгубило любопытство, придумана не зря. В попытках найти ответы на возникающие вновь и вновь вопросы, она осознает, что может погибнуть сама. Что перевесит, любопытство или здравый смысл?

1 Страница

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все описанные ниже события и действующие лица,

являются вымышленными. Любые совпадения случайны.

Я шла вдоль могил, покрытых белым и каким-то невесомым покрывалом. Несмотря на конец февраля, когда обычно начинается оттепель, погода стояла морозная и снежная. Если бы не кресты и памятники, выглядывающие из сугробов, как будто подсматривающие за кем-то, то можно было бы подумать, что идешь по лесу. В этой части кладбища уже давно не хоронили, да и туристы здесь не шастали, поэтому и выглядел этот кусок погоста, как старый заснеженный парк.

Ближе к выходу, где были похоронены знаменитости, выглядело всё иначе. Сразу от входа начинались палатки с цветами, венками и сувенирами. Народа же было пруд пруди, от чего количество павильонов, торгующих на территории кладбища, увеличивалось каждый год. Это для живых повод нужен, чтобы цветы дарить, а покойникам эти цветы и не к чему уже, а им их несут и несут без всякого повода. На ум пришли слова из песни Трофима:

Никогда не любила кладбища, а Ваганьковское в особенности. Дело в том, что ныне покойная бабуля рассказывала мне про это кладбище кучу мистических историй, а одна из них, даже приключилась со мной.

На девятый день после похорон родителей, я с утра пришла на кладбище, чтобы их помянуть. Боль от утраты самых родных для меня людей, сделала в моём сердце огромную ноющую рану. Я шла по кладбищу и ревела белугой, на душе было так тяжко, хоть ложись и помирай. Мне только-только исполнилось восемнадцать, с моим прежним восприятием жизни и постоянной опекой любимых мамы и папы, я была совсем ещё ребёнком. Осиротев, поняла, что осталась совсем одна в окружающем меня враждебном мире, не знала, как жить дальше. Слёзы застилали глаза, а я всё шла и шла вперёд. И вдруг почему-то остановилась у ограды, внутри которой, располагалось надгробие в виде плачущего ангела в мой рост. Я подошла ближе, глядя на лицо ангела. По щеке его шла трещина, но если смотреть издали, то это было больше похоже на дорожку от слёз. Не знаю, сколько я так простояла, смотря на херувима словно зачарованная, но очнулась я уже за воротами некрополя, ближе к семи вечера. Ощущение было жутковатое. Постояв и немного придя в себя, наплевала на сумерки и опять пошла на кладбище, потому как не помянуть родителей на девятый день, я не могла. К своему удивлению, памятника с крылатым созданием я более не видела, хотя шла той же дорогой.

Оказавшись на могиле родителей, разложила принесённое угощение и присела рядом с памятником. Я жаловалась родным на горечь потери, непонимания своей дальнейшей жизни, одиночество. И даже не заметила, как стало совсем темно, очнулась от того, что меня окружила звенящая тишина. Попрощавшись с родителями, спешно двинула к выходу, идти было довольно далеко. Где-то на середине пути, я остановилась от того, что увидела впереди мерцание света. Сначала подумала, что это фонарик, но приблизившись, увидела, что свечение исходит от свежей могилы. Как я добежала до входа, помню смутно, но вот что скакала, через могилы, как сайгак по степи, запомнила надолго.

После того случая, я дала себе зарок, что позже пяти вечера на погосте больше не останусь. Мир мёртвых посещается днём, ночью тревожить их покой ненужно. Кошмары потом будут мучать стопроцентно! Ну а свечение у свежей могилы, значительно позже, объяснил мне друг Жорка, когда я поведала ему сию историю. Он сказал, что это просто-напросто были трупные газы, которые выделяются в период разложения.

Боже, о чём я думаю? Что за воспоминания тревожат меня сегодня? Наверное, это потому, что давно не была здесь. После смерти родителей, я достаточно быстро перебралась в Питер. Здесь меня ничего не держало, скорее отталкивало. Я стала ненавидеть Москву. За гибель родителей, за ту боль, которую пришлось перенести, за многолюдность и вечную суету. Поэтому приезжала сюда только за тем, чтобы навестить могилу родных, да и то достаточно редко, потому что Питер со спокойной и размеренной жизнью, стал моим лекарством, домом и местом силы.

Я остановилась как вкопанная, сердце тревожно забилось в ожидании беды. Что со мной происходит? Прошло уже вроде шесть лет. Боль, которая была, утихла. Кошмары перестали сниться, как только уехала из Москвы. Что же тогда на душе так муторно? Я глубоко вздохнула и продолжила маршрут, успокаивая себя тем, что, наверное, просто отвыкла от всякого рода переживаний. Моя теперешняя жизнь была пресна, как просвирка в церкви, во время причастия. В ней не была места страстям и слезам.

Уже подходя к надгробию родителей, я заметила какую-то странную публику. Толпа была разномастная как по социальному статусу, так и по возрасту. Тут были и совсем молоденькие девушки, одетые не по погоде в короткие (хорошо, что хоть чёрные) мини. И женщины в достаточно преклонном возрасте (возможно, это только, по-моему, возраст шестидесяти, семидесяти лет является преклонным), одетые весьма скромно, и даже бедно. Горе последних, кстати, было искренним. Скорбь по утрате, написанная на их лицах, вызывала в моём сердце сочувствие и желание чем-то помочь. Но чем поможешь в таком горе?

Группа мужчин, стоящих рядом, ассоциировалась скорее с бандой, чем с людьми какой-то пристойной профессии. Дорогая одежда, настолько дорогая, что это бросалось в глаза. Какие-то кирпичные лица, явно не обременённые мыслительным процессом, практически наголо обритые головы. Все мужчины были примерно одного роста и телосложения. Такие, шкафообразные тела, на коротких ножках, с руками кувалдами. Глядя на них, создавалось ощущение, что они сами не знают, зачем сюда пришли, вроде как нужно. А кому нужно и зачем? Наверное, если задать им этот вопрос, никто из них на него не сможет ответить. Видно было, что нахождение у этой могилы их тяготит. На лице у каждого читалось желание поскорее покинуть данное место.

Кого там всё-таки хоронят? И почему именно на Ваганьковском? Этот участок кладбища вроде как уже лет двадцать, а может все пятьдесят, закрыт для захоронений, можно, наверное, купить местечко в колумбарии, не так давно возведённом на месте хозяйственных построек, для захоронения урн с прахом, но цена будет астрономической.

Моим родителям участок, на котором они похоронены, достался от моей бабки, так сказать в наследство. К моменту их погребения, он был уже обнесён кованой оградой и имел столик и скамью из мрамора. Бабуля заранее обустроила свою будущую обитель вечного сна, хотела быть погребённой в известном месте, рядом со знаменитостями, к которым, как ей казалось, не зарастёт народная тропа.

Бабуля моя была каким-то там деятелем искусства, но прежде всего, она была «бульдогом». Так папа любил шутить. Говорил, что если ей было что-то нужно, то она мертвой хваткой вцеплялась в оппонента и душила его до тех пор, пока не получала желаемое. Вот и этот участок был приобретён ею исключительно для собственной персоны.

В девяностых, когда началась перестройка, бабушка как-то подсуетилась и приватизировала или что-то в этом роде, данный участок, прям, как квартиру ей богу, а спустя два года после описываемых событий, она вышла замуж, опять же по её утверждениям, благодаря Ваганьковскому. До неё дошла людская молва о том, что якобы на этом самом кладбище покоится один святой, имя ему Валентин, и всякого кто попросит его о помощи, он услышит. Она и попросила. Мужа ей захотелось заграничного и богатого, чтоб на старости лет мир посмотреть, да всласть пожить. Уж не знаю, правда то или нет, но за эмигранта бабуля выскочила и укатила с ним в Мюнхен, где скончалась, прожив всего три года, но каких. После отъезда она поддерживала с мамой связь и всё звала в гости. Бабуля очень хвалила своего супруга и радовалась сытой и яркой жизни, рассказывала, как много они с мужем путешествуют и сколько стран успели повидать. После её смерти, бабушкин супруг настоял на том, чтобы она была похоронена именно в Мюнхене.

Родители так и не съездили туда, даже на похороны выбраться не смогли. Ну вот, этот самый участок на кладбище, вроде как по наследству, вместе с её четырёх комнатной квартирой в Москве, которая находилась в высотке на садовом кольце, достался моим родителям. Они я помню, смеялись по поводу участка, в шутку говоря, что он тоже сойдёт за дачу, дом, конечно, не возведёшь, а вот грядки вполне поместятся. Потом вдруг цены на места, находящиеся на этом кладбище, выросли в десятки раз. И родители решили его не продавать, а подождать, когда буду выходить замуж, чтобы помочь молодой семье так сказать. А вышло всё иначе.

Я против воли, искоса разглядывала собравшихся, и по инерции стряхивала рукой в перчатке, снег с памятника родителей. Чем меня так занимала данная похоронная процессия, я и себе не смогла бы объяснить, но не смотреть в ту сторону, просто не могла. Что-то такое было во всём этом, что не давало мне покоя. Как ребус, который ты уже почти разгадала, но в самом конце случилась загвоздка, потому что не хватает какой-то детали. Так и здесь…

Я решила не думать о всякой ерунде. Присев у родительского надгробия, положила охапку красных гвоздик на плиту. Достала из сумки пакет со снедью, и вытащив из пакета гранатовый сок, наполнила им пластиковые стаканчики, извлечённые оттуда же.

Так сложилось, что мои родители совсем не пили алкоголь. Я знаю, что принято стаканчики наполнять водкой, а поверх класть ломоть чёрного хлеба, любому спиртному, родители предпочитали гранатовый сок. Почему именно гранатовый? А Бог его знает, любили его и всё тут. Ну а про чёрный хлеб, даже упоминать не вижу смысла.

В детстве, наверное, в возрасте лет пяти-шести, я часто приставала к родителям с вопросом, почему печенье называется «Курабье». Это слово казалось мне само по себе вкусным. Я так и этак произносила его, как будто пробуя на вкус, смакуя. Конфеты «Раковые шейки», вообще вводили меня в ступор. Ну ладно раков я видела, и даже ела варёных, когда с родителями ездила на дачу к их друзьям: дяде Мише и тёте Тони. У них за домом, почти сразу, как кончался участок, протекала река, название у неё ещё такое смешное было «Патока». Так вот именно там, отец и дядя Миша ловили раков. С раками понятно, но при чём тут шейки? Я ни у одного из съеденных мной раков, шеи так и не нашла. Позже, когда я мучила родителей этим вопросом, они всегда переглядывались и начинали хохотать. Да, счастливое было время. Я опять заплакала, не смогла сдержаться, вспомнив как хорошо мне было ребёнком, под крылышком у обожаемых мной родителей.

Ноги затекли и стали замерзать, неприспособленной оказалась моя обувь, для пеших прогулок в морозы. В Питере как-никак погода теплее, да и передвигаюсь в основном на машине. Я аккуратно встала и попыталась размять ноги. Вроде слушаются… Уже собираясь уходить, инстинктивно повернула голову в сторону заинтересовавшей меня могилы.

Толпы, как небывало. Только утоптанный подошвами множества ботинок и сапог снег у ограды могилы, ещё напоминал о том, что совсем недавно, здесь было многолюдно. В данный же момент, двое мужчин, по-видимому, работники кладбища, тихо и беззлобно переругиваясь, ставили венки на образовавшийся могильный холм. Наскоро покончив с ненавистным занятием, они видимо отправились помянуть усопшего, оставленной родственниками бутылкой горячительного.

Повернувшись к памятнику, своих родителей, я обхватила его руками и мысленно попрощалась с ними до следующего приезда. После чего развернулась к аллее лицом, и уже открывая калитку ограды, я вдруг посмотрела за деревья, находящиеся метрах в десяти от заинтересовавшей меня ранее могилы.

Моё внимание привлёк силуэт мужчины, который стоял за деревьями и смотрел как раз на ту самую могилу, куда минуту назад пялилась я сама. Переведя свой взгляд в туже сторону, я вздрогнула.

На холме, из замёрзшей земли и венков, плашмя лежала женщина. Шапка съехала на бок и из-под неё на венки рассыпались длинные волосы, цвета воронова крыла. Да именно такого цвета, потому как описать по-другому их вряд ли возможно. Подол её платья, из чёрного превратился в грязно-коричневый. Низ длинной чёрной норковой шубы был мокрым и грязным, но её это видимо нисколько не заботило. Можно было бы подумать, что она не жива, если бы её плечи не вздрагивали, время от времени. Было ясно, что мужчина наблюдает именно за ней, ведь кроме нас троих на этом участке кладбища никого не было. По спине прошёл холодок.

Мужчина, наверное, инстинктивно почувствовав чужой интерес, посмотрел в мою сторону. Когда наши взгляды встретились, по его лицу скользнула тень. Быстро развернувшись, он пошёл к выходу. Не знаю, что за чёрт дёрнул меня в тот момент, но я побежала следом за ним. Стараясь не терять его из виду, я шла, укрываясь за деревьями, на случай если он вдруг обернется. Страхи мои были напрасными. Незнакомец дошёл до ворот, так ни разу не оглянувшись. У ворот кладбища стояли несколько машин такси. Он быстро загрузился в машину на заднее сидение, даже не торгуясь с водителем о стоимости доставки и такси тронулось. Я подбежала к одной из оставшихся машин и повторила его маневр.

– Езжайте за той машиной, только не потеряйте её, – сказала я водителю и голос мой при этом дрожал.

– Мужа что ли выслеживаешь? А почему с кладбища? – усмехнулся водитель, срываясь с места вслед за отъехавшей машиной.

Вот и отлично, подумала я про себя, не придётся особо выдумывать, а вслух сказала то, что ожидал услышать водитель.

– Да, его родимого. Гуляку чёртова. Так мы вместе были, а потом ему типа с работы позвонили, – сказала я, после чего сама скривилась от своего вранья, настолько неправдоподобным оно мне показалось. Но таксиста мой ответ вполне устроил, видимо выслеживать неверных мужей, для него обычное дело. Даже себе в тот момент, я не могла ответить на вопросы: зачем и куда еду? Почему мне так нужно увидеть этого мужчину? За своими мыслями, даже не заметила, что машина уже остановилась.

– Вон он, голубчик, в гостиницу побежал, полюбовница, наверное, его заждалась, – хохотнул водитель.

Я отшатнулась, от его слов, как от удара и постепенно начала возвращаться в реальность. Таксист назвал сумму, она оказалась достаточно сносной. Подав ему деньги и выйдя из машины, посмотрела на гостиницу. Меня прошиб холодный пот. Эта была именно та гостиница, где я всегда останавливаюсь приезжая в Москву. И на этот раз у меня тоже был забронирован номер именно здесь, в «Мурене».

На ватных ногах, я шла ко входу. В голове стучала только одна мысль: Ох, неспроста это всё, ох, неспроста.

Добравшись до стойки администратора, я попросила ключ и стала блеять что-то невразумительное на тему только что вошедшего мужчины. Администратор, наверное, решила, что незнакомец мне понравился, потому как, пододвинувшись ко мне, шепотом и по большому секрету сообщила, что его номер находиться через стенку от моего. От услышанного у меня закружилась голова и стало слегка подташнивать. Через силу улыбнувшись и поблагодарив её, я поплелась в свой номер. Зайдя и закрыв за собой дверь, я рухнула на кровать, не раздеваясь. Силы меня покинули и кое-как, стащив с себя куртку, моментально провалилась в сон.

Я опять была на погосте. Шла вдоль захоронений, пытаясь найти ту, с которой всё началось. На улице были уже сумерки, и снег валил не останавливаясь. Мне казалось, что брожу по кладбищу уже несколько часов. Кисти рук под перчатками превратились в две замёрзшие ледышки, ноги почти не слушались, а своё лицо я перестала чувствовать ещё полчаса назад. Но продолжала бродить по кладбищу, как окоченевший труп, в надежде, что всё-таки удастся отыскать эту чёртову могилу. Аллеи, как будто нарочно путали меня, и я уже в четвёртый раз возвращалась на исходную позицию к надгробию в виде монахини, преклонившей голову к кресту. Заплакав от бессилия, пошла к выходу, по крайне мере мне так казалось. И вот тут-то я увидела новый деревянный крест и холмик рядом с ним. Снег почему-то засыпал всё, а вот на свежей могиле не было ни снежинки. Я зашла в ограду и стала, как ненормальная скидывать с холма многочисленные венки, желая найти портрет усопшего. Почему-то я даже не сомневалась, что это должен оказаться портрет мужчины. И вот когда на холмике оставался всего один венок, увидела торчащий из-под него угол рамки. Отбросив последний венок, взяла рамку в руки и повернула изображением к себе. Мой взгляд упал на лицо мужчины, и я заорала от ужаса. На меня смотрели совершенно пустые глазницы. Ноги подкосились, и я начала падать в разрытую могилу, находящуюся по-соседству со свежим захоронением. Сопротивляясь изо всех сил, я пыталась хвататься хоть за что-то. Цепляясь за края ямы, я лишь отламывала обледеневшие комья земли, крошившиеся прямо в моих руках. Не оставляя попытан выбраться, мне наконец-то удалось обхватить пальцами какую-то палку, и уперевшись ногами в края ямы, я стала подтягиваться на поверхность. Когда моя голова оказалась выше уровня земли, я посмотрела на то, за что держалась руками и не смогла сдержать вопль… Крест, это был деревянный крест с моим портретом на нём…

Я проснулась, всё ещё крича. Взгляд заметался по комнате, убедившись, что я не в могиле, а в номере, кричать перестала. Сердце трепыхалось, как птица, загнанная в клеть, лицо всё было мокрым от слёз, а одежда влажной и липкой от пота. Такой кошмар, даже врагу не пожелаешь. Я села на кровати и попыталась успокоиться, получалось плохо. Меня бил озноб. Сбросив с себя одежду, я прошмыгнула в ванную, и встав под душ, попыталась согреться и расслабиться. Зубы выбивали дробь, и чувство страха не проходило. Постепенно я всё-таки смогла успокоиться.

Выйдя из душа, закуталась в халат, а на голове соорудила тюрбан из полотенца. Войдя в комнату, машинально взглянула на часы, было половина четвёртого утра.

– Ну, мать ты и дала стране угля. Проспала двенадцать часов, немудрено, что кошмары всякие сняться, – пробормотала я вслух.

Хотя, этот сон подкинул мне идею: завтра поеду, точнее уже сегодня, на кладбище и взгляну на портрет. Почему-то теперь, у меня появилась уверенность в том, что просто необходимо это сделать в первую очередь. А пока бы кофе хотелось где-то раздобыть. Но где его взять, все нормальные люди ещё спят, а из ненормальных в этой гостинице, похоже, я одна.

Прихватив сигареты с зажигалкой и закутавшись поплотнее в махровый халат, я двинула на балкон. Каково же было моё изумление, когда на балконе обнаружился мой незнакомец. Наши балконы разделяла кованая перегородка, сделанная скорее для красоты, чем для выполнения своей основной функции. Я подошла к нему ближе, и закурив, поздоровалась. Он обернулся и стал придирчиво меня рассматривать. Решив не отставать от своего соседа, тоже задержала на нем взгляд.

Он был хорош. Даже нет, не хорош, он был красив, как манекенщик, сошедший с обложки журнала. Ему было чуть за сорок, виски слегка тронуты сединой. В омуте его синих глаз, запросто можно было утонуть. Да, да, именно синих. Балкон освещался, и незнакомца я могла рассмотреть во всех подробностях. Орлиный нос, делал его похожим на потомка какого-нибудь герцога. Полные губы манили своей порочностью. Тело загорелое и поджарое. Красавчик, стоял на балконе в майке и шортах, и это в пятнадцатиградусный мороз. Но его это видимо нисколько не смущало, так как он даже не ёжился. Стоял, распрямив плечи и чуть склонив голову на бок. Наверное, именно таких мачо описывают в любовных романах. Наверное, потому что подобным чтивом я не увлекалась, но фантазия у меня есть и понять, что по подобному типажу мужчин, дамы всех возрастов активно пускают слюни, не трудно. Да, за одну ночь с таким, можно и душу дьяволу продать. Я поперхнулась дымом от собственных непристойных мыслей и закашлялась. Чего там другие, я сама на него в данный момент пускала слюни, правда мысленно.

– Насмотрелась? – усмехнулся Брэд Питт и Джордж Клуни в одном флаконе.

– Дерзишь? Уже, неплохо, – сказал он вроде бы сам себе, продолжая меня рассматривать.

– А вы, почему мне тыкаете? Мы же с вами на брудершафт ещё не пили, – напропалую флиртовала я или по крайней мере пыталась. Так как ранее охмурять мне никого не доводилось, в роли соблазнительницы я чувствовала себя нелепо.

– Потому, что ты мне в дочери годишься. А на брудершафт я с тобой пить не стану, потому что жизнь тебе портить не хочу, она у тебя ещё вся впереди. Да и педофилией, знаешь ли, не страдаю, а ты, по моим меркам, совсем ещё ребёнок.

– Зря вы так, – обиделась я. – Мне, между прочим, уже двадцать четыре года, я вполне самостоятельная и сформировавшаяся личность.

– Не уже, а только двадцать четыре. Выглядишь ты, честно говоря, значительно моложе, но дела это не меняет, – грустно закончил он и отвернулся от меня, давая тем самым понять, что разговор уже закончен.

Я затушила окурок, и бросила его в пепельницу. Фыркнув, повернулась и двинула в свой номер, с мыслью: мы ещё посмотрим, кто кого. Зайдя в номер, я тут же развернулась обратно, так как в мою голову пришла идейка. Натянув на лицо самую сладкую улыбку, я опять вышла на балкон.

– А у вас кофе случайно нет? – жалобно спросила я и робко улыбнулась.

– Случайно есть! – улыбнулся в ответ мой собеседник.

– Меня, кстати, Лейла зовут, это значит ночь! – быстро пробормотала я, ободрённая его улыбкой.

– А меня Игорь, чёрт его знает, что это означает, – сказал он и расхохотался. – Ну, пошли уж, раз вернулась, напою тебя кофе, куда деваться.

Игорь взял меня за руки и пытаясь помочь преодолеть кованое препятствие, а меня словно прошиб разряд. Руки мы отдёрнули одновременно, как выяснилось, Игоря шибануло тоже.

– Наверное, это от хождения по ковролину. Так бывает, когда одежда наэлектизовыется, – улыбаясь пояснил собеседник, но у меня на этот счёт возникла своя теория, которую я ему раскрывать не стала. – Ну что, попробуем со второй попытки или через холл лучше пройдёшь?

– Со второй, – не задумываясь проговорила я, на что мой сосед лишь хмыкнул. На этот раз он, взяв меня под мышки и прижав к себе, без всяких эксцессов помог преодолеть кованое ограждение, разделяющее наши балконы. Оказавшись на его территории, я вместо того, чтобы отстраниться, обхватила его за шею, и прижавшись к нему ещё плотнее, с наслаждением вдохнула аромат его тела, смешанный с запахом виски, табака и дорогого парфюма. Голова закружилась. Первый раз в своей жизни я встретила мужчину, в котором хотелось раствориться. Я бы осталась в таком положении навсегда, но хочешь, не хочешь, а оторваться пришлось, потому что у себя над ухом услышала его насмешливый голос.

– Мне кажется или ты пытаешься меня соблазнить?!

– Наверное пытаюсь, – пробормотала я вслух. Сама же при этом смотрела в его бездонные глаза, повторяя про себя, как заклинание: поцелуй меня, поцелуй. Взгляд его был затуманен. Видимо, почувствовав мой призыв, он потянулся к моим губам. Потом вдруг резко отстранился, встряхнул головой и прошёл с балкона в комнату. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Войдя в его номер, я огляделась. Вроде такой же, как мой, но совершенно другой. Здесь было много личных вещей. Будь то книга, лежащая на тумбочке у изголовья кровати. Карты какой-то местности, разложенные на журнальном столике, рядом с бутылкой виски и наполовину пустым стаканом. Либо же чайник, вместе с которым стояла заварка, кофе и сахар, а неподалёку была какая-то затейливая чашечка с блюдцем. Выполнена она была в виде цветка кувшинки, на котором сидела стрекоза, Блюдце же дополняло композицию и выглядело, как широкий зелёный лист кувшинки. Искусно, ничего не скажешь, не находись она так близко, я бы приняла эту кофейную пару за живой цветок.

Сразу вспомнила свой номер, он выглядел, безликим по сравнению с соседским. Усевшись на кровать, я сбросила с ног тапочки и подогнула под себя ноги. Сделала это, не задумываясь, что-то на уровне подсознания сработало.

– Территорию столбишь? – Игорь усмехнулся. Я охнула и, извинившись, переместилась в кресло, предварительно запахнув потуже халат. Идти сейчас переодеваться, было как-то неудобно, сама ведь на чай напросилась.

Мой сосед налил в чайник воды из огромной бутыли и включил. Пока вода в чайнике грелась, Игорь смотрел на меня и хмурился. Удивительно, как быстро у него меняется настроение. Такое ощущение, что он смотрел сквозь меня. Что за мысли его терзают и тут он сам ответил на незаданный мной вопрос, по-своему ответил.

– Вряд ли. Я в этом городе всего второй день, а вообще живу в Питере. В красивом трёхэтажном доме на набережной реки Мойки, под номером восемнадцать. Наш дом всего на три подъезда, я живу в первом. На каждом этаже по две квартиры, и обитают там, в основном жильцы, въехавшие в этот дом лет сорок, пятьдесят назад. Обитатели моего подъезда делятся на две категории: деятели искусства и потомственные лекари.

Вячеслав Леонидович с первого этажа, всю свою жизнь проработал в Мариинском театре режиссёром-постановщиком. А его соседка по площадке Людмила Николаевна с мужем Дмитрием Фёдоровичем, врачи-онкологи, стипендиаты какой-то там премии. Их дети пошли по стопам родителей, только вот в России оставаться не захотели, решив, что в США у них больше шансов показать своё умение и набраться недостающего опыта самим. Да и зарплаты с оборудованием, не в пример отечественным.

На втором этаже проживает Августа Аристарховна, с чьей лёгкой руки я и приобрела свою квартиру. Весьма любопытная бабуля, надо заметить. Она несколько десятилетий трудилась в Александрийском театре гримёром. Но лично моё мнение: театр потерял в её лице великую актрису. Рядом с ней обитает вдовец, Сергей Захарович. Он же в свою очередь до сих пор работает патологоанатомом, так же преподаёт в институте, а его жена при жизни была хирургом от Бога. К ней говорят из всех городов России ехали.

Моей соседкой по площадке является Мария Александровна, в прошлом детский врач, а ныне милейшая женщина. Её дети и внуки пошли по её стопам и стали врачами разных специализаций. Ну а моя квартира в прошлом принадлежала актрисе, сейчас она переехала к сыну на ПМЖ в город Оттава, столицу Канады.

Ну а Москву я совсем не люблю. Она шумная и грязная, да и люди тут не скажешь, что вежливые, – с грустью сказала я.

Мне стало стыдно, ведь выходило, что на обычный вопрос я ответила целой лекцией. Наверное, это от волнения, врать я не люблю, а говорить ему правду, мне почему-то не хотелось.

– Извините, я просто очень люблю Питер и, наверное, всем пытаюсь привить свою любовь, – я улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.

Он задумчиво посмотрел на меня, видимо всё ещё вспоминая, где мог меня видеть, потом улыбнулся в ответ.

– Любовь она либо есть, либо её нет. Нельзя заставить любить. А люди везде одинаковые, как в Питере, так и в Москве. Вообще в любом крупном городе. Плохие люди, есть везде, просто где-то их больше, где-то меньше. А Москва, Москва она знаешь, засасывает, как зыбучие пески. Сначала тебе кажется, что в любой момент ты сможешь выбраться, а не успел оглянуться, как завяз по самую шею. И обратной дороги нет, и никогда уже не будет…

Он говорил это с такой горечью, как о какой-то трагедии, которая лежит на его плечах тяжким грузом, и как не старайся, сбросить его не удастся. Лицо его сделалось серым, а глаза смотрели, как будто внутрь себя. Я поёжилась. Что же такое ему пришлось пережить, что это так на него давит? Я смотрела на него, а сердце разрывалось от жалости. Мне безумно захотелось обнять Игоря в этот момент и сказать, что всё будет хорошо, но я не стала этого делать, чтобы не смутить его своим порывом.

За разговорами мы не заметили, как закипел чайник. Игорь посетовал, что кружка только одна, потом вдруг резко развернувшись, вышел из номера. Что за выкрутасы? А мне сейчас куда деваться? Куда этот экземпляр двинул, ни слова не сказав? Я сидела как громом поражённая, не понимая, что делать: толи в номер свой уйти, толи его дождаться.

Через несколько минут, дверь открылась, и он возник на пороге. Улыбаясь, Игорь продемонстрировал свой трофей. Где это можно в пять утра разжиться чашечкой, интересно знать? Сосед занялся приготовлением бодрящего напитка, мне же довелось лицезреть, только его могучую спину. А может попробовать его соблазнить? А что? Головокружительная ночь в его объятьях, была бы мне наградой за многолетнее ожидание принца на белом коне. Хотя нет, с грустью подумала я, он же на возрасте зациклен. Жаль…

Я взяла в руки чашку и только тогда осознала, что успела продрогнуть. Игорь, наверное, почувствовав моё состояние, укрыл мои ноги своей толстовкой. Я с благодарностью улыбнулась ему. Разговор плавно перетек в воспоминания о детстве. Под тихий рассказ своего соседа, я стала клевать носом, а потом и вовсе провалилась в сон. Толи кофе оказался так себе, толи мой организм был настолько уставшим, что ничем его было не взбодрить.

– Где ключ от номера? – услышала я сквозь сон голос Игоря.

– В кармане халата, – промямлила в ответ и почувствовала, как мужчина моей мечты подхватил меня на руки. Замурлыкав от удовольствия, я теснее прижалась к нему. Потом ощущения и чувства сменяли друг друга. Вот я уже на постели в своём номере. Вот его руки снимают с меня халат, он проводит рукой по моему нагому телу. Вот я слышу его протяжный толи вздох, толи стон и на меня опускается одеяло. Вот его руки гладят мои волосы, потом он целует меня в висок, и я отчётливо слышу: сладких снов, Малыш.

Проснувшись, я вспомнила ощущения вчерашней ночи, и щёки мои запылали. Может мне всё это приснилось? Я подняла одеяло и заглянула под него. Выходит, не приснилось. Ммм… Как сладко и томительно на сердце. Потянувшись, взглянула на часы, одиннадцать тридцать, вскочила с постели как ошпаренная и кинулась в душ. Всё нужно доводить до конца, так папа всегда говорил. Умывшись и одевшись, отправилась ловить такси.

До кладбища доехали достаточно быстро. Расплатившись с таксистом и выйдя из машины, в который раз пожалела о своей беспечности. С моей одеждой, да и обувью тоже, особо не погуляешь. Если, конечно, нет желания превратиться в миленький такой ходячий по кладбищу трупик. Брр… Что за дурацкие мысли лезут в голову? Взяв разбег, я как горная лань, понеслась по аллеям в сторону нужной мне могилы. Дойдя до нужной ограды, никак не могла решиться её открыть. На меня как будто морок напал. Сердце колотилось как ненормальное, во рту пересохло, а руки тряслись, как у алкоголика, не имеющего наличности для опохмелки. Приказав себе не трусить, я наконец-то смогла открыть калитку. В конце концов, что я там такое страшное могу увидеть? Подумаешь, на фото человека посмотрю, не оборотень же здесь, в самом деле, похоронен? Подумав так, я вопреки здравому смыслу, чуть не дала, стрекоча в сторону ворот. Слава Богу, хватило ума закрыть глаза и несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, что дало мне спокойствие и уверенность.

Подойдя к могильному холмику, остановилась в растерянности. Фото отсутствовало. Вспомнив сон, стала аккуратно приподнимать венки. Сама же, как тряслась как заяц, завидевший неподалёку злого и голодного волка. Под последним венком обнаружилась рамка, она лежала на земле, изображением вниз. Взяв её, я против воли попятилась за ограду, и только там решилась взглянуть на фото. Рассудок начал меня покидать, всё вокруг завертелось в бешеном темпе, ноги подкосились, и упала на снег.

Не знаю, сколько я пролежала в отключке, но открыв глаза, поняла, что тело начало коченеть. Призывая на помощь всех святых, начала медленно подниматься. И тут мой взгляд опять скользнул по изображению в рамке. Рот мой открывался и закрывался, не производя ни звука. На фото был Игорь. Какого дьявола? Решив подумать над этим тогда, когда смогу хоть немного согреться, а то так, чего доброго, можно и воспаление лёгких подхватить, я поковыляла к выходу. Ноги замёрзли и уже почти не слушались. Выйдя за ворота кладбища и сев в стоявшую по близости машину такси, почувствовала себя самым счастливым человеком на свете. В машине было тепло, а это именно то, что мне сейчас было больше всего нужно.

– Ну и долго будем молчать? «Куда ехать-то?» – спросил шофер, а я вздрогнула. – Кстати, у вас куртка и джинсы в снегу, а вы в машину залезли, не отряхнувшись, мне же потом за вами сиденья сушить и чистить. – пробурчал недовольно мой извозчик.

– Извините, на кладбище упала. Замёрзла очень, поэтому и соображаю плохо.

Я назвала адрес «Мурены», и мы плавно тронулись. Пока ехали, успела согреться, поэтому, не доезжая до гостиницы метров пятьсот, попросила высадить меня у кафе. Отсчитывая деньги таксисту, дала немного больше, чем было им озвучено. По-видимому, он остался доволен, раз протянул свою визитку, точнее, это было что-то типа рекламки с номером телефона, и предложил звонить, если куда вздумаю отправиться. Поблагодарив, я вышла из машины и зашла в кафе. Перед разговором с мужчиной моих девичьих грёз, стоило всё обдумать и немного успокоиться. Кафе оказалось очень уютным, приглушённый свет, тихая музыка и очень удобные кресла, которые, как будто обволакивали севшего в них.

Я попросила у официанта капучино с корицей и круассан, а сама призадумалась. Как спросить у Игоря, почему его портрет оказался на свежей могиле? Почему он прятался за деревом, когда женщина рыдала на всё той же могиле? Да, вопросы – это хорошо, но как я смогу объяснить свою осведомлённость? Рассказать правду? А поверит ли он мне, после всего? Мда…

Столько вопросов и пока ни одного ответа. Подкрепившись и согревшись, я окончательно успокоилась. Теперь я была готова к разговору с Игорем. Расплатившись по счёту и одевшись, направилась в сторону гостинцы, на ходу обдумывая предстоящую беседу. Просто расскажу ему всё с самого начала, а потом задам интересующие меня вопросы. Вот, решение оказалось проще, чем думалось. Уже подходя ко входу, заметила две полицейских машины. Тьфу ты Господи. Кто придумал переименовывать милицию? Ничего ведь не поменялось, только вот новое её название резало слух. Ну, какие из них полицейские? – подумала, смотря на мужчин, облачённых в мышиного цвета форму. Лица уставшие и злые. Зачем таким справедливость? Им бы поскорее найти козла отпущения и повесить на него все злодеяния. Что за мысли лезут мне в голову? Сдались мне эти обиженные жизнью люди в форме? Сейчас надо думать о другом.

Я спокойно прошла мимо, взяла у администратора ключ от номера и только тогда заметила переполох, царящий в гостинице. Людей, собравшихся в холе, было чересчур много и все что-то обсуждали. Не обращая на них внимания, прошла к лифту и поднялась на свой этаж. Выходя из лифта, вдруг почувствовала тревогу, сердце забилось быстрее в ожидании беды. Хорошо, что сегодня ночью у меня поезд, а утром я уже буду дома. Приму ванну, заварю вкусного цветочного чаю, лягу на свой огромный и мягкий диван, завернусь в любимый плед, и почитаю что-нибудь про любовь, чистую и светлую. Всё, решено, так тому и быть, а пока нужно закончить то, что собиралась сделать. С этими мыслями я шла к своему номеру, но на пороге соседнего, остановилась как вкопанная. Номер был открыт, по нему ходили полицейские, а на полу лежало что-то накрытое простынёй. Почему моё внимание привлекла простыня? Потому, что на одном её краю расползалось кровавое пятно. Ко мне подошёл сотрудник полиции и стал что-то говорить, но я уже не слушала его. Перед глазами всё завертелось, и я провалилась в черноту. Возвращение в реальность было не из приятных. Перед глазами всё плыло.

– Как Вы себя чувствуете? – раздался голос откуда-то сбоку. Я попыталась повернуться, но меня замутило.

– Вы случаем не беременны? – опять спросил этот голос, но на этот раз я смогла лицезреть перед собой человека в белом халате.

Помотав головой, что должно было означать нет, и попытавшись встать, я застонала от головной боли и тошноты.

«Может я башкой успела стукнуться, когда на кладбище свалилась? – подумала я, потирая макушку. – Хотя с таким успехом могла и здесь приложиться.»

Собрав все силы, я повторила попытку, и на этот раз подняться мне удалось.

– У меня такое бывает. Сердце, – пробормотала я, чтобы врач или кто он там, от меня отстал. Сейчас у меня было только одно желание, узнать, что с Игорем.

– Да. Кто это? – указала я подбородком на простыню, накрывавшую чей-то труп.

– Видимо гость постояльца этого номера, – добродушно ответил вдоктор, при этих словах, человек в форме, повернувшись к нам вполоборота, шикнул на моего спасителя. Это, наверное, должно было означать его крайнюю степень неудовольствия.

– Давайте я помогу добраться Вам до номера? – улыбнувшись, предложил мне молоденький медик. Я с радостью согласилась, так ка мне очень хотелось поскорее от сюда смыться, тем более что идти, далеко не пришлось.

– Так получается, что это Ваш сосед дружка своего укокошил? – хохотнув, сказал сопровождавший меня мужчина.

– Потому, что смылся он. А если не виноват, так чего убегать? Правильно? – почесав макушку, поинтересовался врач.

– Логично, – промямлила в ответ. Я начала снимать куртку, намекая тем самым, что кому-то пора отчаливать. Мужчина ещё немного постоял, глядя на мои манипуляции с одеждой и попрощавшись, вышел. Я в изнеможении рухнула на постель, о Игоре я сейчас старалась не думать. Часы показывали шесть вечера, а в начале двенадцатого ночи у меня поезд. Надо отдохнуть, а потом собираться: это было последнее, о чём я успела подумать, проваливаясь в сон.

Проснувшись, резко села в постели и посмотрела на часы. Времени, было: начало двенадцатого. Чёрт, чуть не проспала поезд. Я заметалась по номеру, подхватывая и засовывая в сумку вещи, даже не пытаясь их сложить. Попутно пыталась дозвониться по карточке, оставленной мне таксистом. Хвала небесам, он взял трубку.

– Мне нужно на вокзал, но я очень опаздываю, у меня «Красная Стрела» в двадцать три пятьдесят пять. Вы мне дали свою визитку, когда подвозили с кладбища, – зачастила я в трубку.

– Да понял я кто это, по голосу узнал. А на Ленинградский мы успеем, если Вы минут через семь будите у входа, я тут неподалёку и клиенты уже выходят из машины, так что до встречи, – спокойно сказал он и повесил трубку.

Натянув на себя куртку, осмотрела комнату, вроде всё. Бежала к лифту с мыслями о том, что вся надежда на администратора, если номер примут быстро, то уложусь в срок, оставаться в этом проклятом городе ещё хотя бы на день, не было никакого желания.

Оказавшись у стойки, объяснила администратору суть проблемы и попросила посодействовать. Девушка с вежливой улыбкой заверила, что всё будет в порядке и не соврала. Уже через пять минут я выходила из гостиницы. Машина подъехала к тому моменту, когда я, спустившись со ступенек, прикуривала вытащенную из пачки сигарету. Открыв дверь такси, я села на переднее сидение.

– Ты, сигаретку-то выбрось, у меня в машине курить нельзя! – строго сказал водитель.

– Извините, я про неё забыла, – пробормотала я, и опустив стекло, выбросила сигарету.

На поезд я действительно успела, чему была несказанно рада. Расположившись на мягком диване в вагоне СВ, я прикрыла глаза и стала думать о Игоре. Как такое могло получиться? Нет, я всё равно не верю, что это он убил того человека. Скорее всего, у Игоря какие-то проблемы, а скрылся он, потому что в этих проблемах замешана и полиция. По-другому просто не может быть. Не верю!

Проводник принёс чай, тем самым оторвав меня от невесёлых мыслей. Мои надежды на то, что я поеду одна, не оправдались. Моим попутчиком оказался парень, примерно моего возраста. Наверное, он считал своим долгом развлекать меня, а иначе зачем доставать девушку два часа подряд весьма сомнительными комплиментами и тупыми шутками. Устав, в конце концов, от его болтовни, я отправилась в вагон ресторан.

Аппетита не было. Я вяло ковыряла вилкой салат, находясь мыслями далеко отсюда. Увлекшись невесёлыми думами, я не сразу услышала, что ко мне обращаются. Подняв глаза, обнаружила, что за моим столиком сидит товарищ быдловатой наружности. Блин, не было печали называется.

– Я не грущу, я думаю! А что столиков свободных нет?

– Чё-то я не понял. Я что тебе мешаю? А может, не нравлюсь? – ухмыльнулся детина.

– Так вы не деньги, чтобы всем нравиться. Но мне если честно хотелось бы одной посидеть, – пытаясь скрыть злость, проговорила я.

– Ах, ты шмара, я, что ж это рожей для тебя, не вышел что ли? – меняя окрас лица на помидорный, прорычал «ухажёр».

– Слушайте, мужчина, девушек пол поезда едет, зачем вы ко мне подсели? Да ещё и оскорбляете. Я вам, между прочим, ни одного плохого слова не сказала, – начала закипать я.

– Да сдалась ты мне триста лет, – проворчал хам, вставая.

Решив не обращать внимания на дебошира, я проигнорировала его слова и отвернулась к окну, а мыслями вернулась к Игорю. Где он сейчас? Что с ним? За одну ночь он стал мне дороже всего на свете. Может я влюбилась? Хотя, откуда мне знать, сравнить то не с чем. Книги не в счёт, это всё выдумки. Интересно, мне показалось или я ему тоже понравилась? Хотелось бы верить, что да. Я прикрыла глаза и вновь, будто наяву, почувствовала прикосновение его нежных рук, запах его тела и голос: Спокойной ночи, Малыш. Я вздрогнула.

Рядом с моим столиком стоял мужчина и улыбался мне.

– Может, останетесь? Кофе выпьем, поболтаем, а то не спится чего-то, не привык я к ночным путешествиям.

«Ну, уж дудки. Лучше от вас всех подальше держаться. Тем более что сердечко моё занято, но это пока не точно, – подумала я, улыбнувшись.»

– Вы знаете, я бы с удовольствием, но спать очень хочется, – извиняясь, пробормотала я и попросила у официанта счёт, а расплатившись, отправилась почивать. Восемь часов до Питера, пролетели как одно мгновение, наверное, дорога домой, всегда короче.

Выйдя на Московском вокзале, я направилась на стоянку, дабы забрать своё авто. Пока грелась машина и всю дорогу до дома, мои мысли занимал вопрос, что сделать ранее: перекусить или отправиться в ванную для долгой релаксации под бокальчик вина и старый добрый джаз. Победили, конечно же, водные процедуры. Предвкушая, в какой неге я проведу сегодняшний день, я уже парковалась у своего дома. Войдя в подъезд и поднимаясь на свой этаж, искала в сумке ключи. Их нахождение и моё прибытие к двери собственного жилища произошли одновременно. Но вот подняв глаза на дверь, нетерпение как ветром сдуло. Дверь была опечатана. Ещё немного постояв в нерешительности, я позвонила в квартиру напротив.

– Лейлочка, а мы тебе обзвонились, уж не знали, что и думать, – из-за соседской двери показалась Мария Александровна.

– Извините, я к родителям на кладбище ездила, мобильник отключала на время, чтобы никто не потревожил.

– Понимаю, понимаю. Ой, что это я? Ты проходи, я сейчас участковому позвоню и скажу, что ты вернулась, заодно спрошу, можно ли тебе домой заходить, – продолжала бормотать моя соседка, усаживая меня за стол на своей кухне и подовая кружку с чаем и тарелку с нарезанными бутербродами.

– Здравствуйте, Михаил Семёнович, это соседка Лейлы Вам звонит, я ещё милицию вызывала, когда дверь её открытой увидела. Ага, ага. Появилась. Да, я ведь поэтому Вам и звоню. Ей домой-то заходить можно? Ага, ага. Передам. Ну, до свиданница, – Мария Александровна положила трубку и посмотрела на меня. – Придёт он сейчас. Недовольный такой чегой-то. Так, ты Лейлочка кушай, а я тебе рассказывать буду. Значится так, выхожу я вчера из квартиры своей, в булошную собиралась сходить. А тут, вижу дверь, твоя открыта. Я удивилась ещё, думаю, во вторник же собиралась приехать, чегой-то это ты раньше времени возвернулась, да ещё и дверь нараспашку оставила. Непорядок же? Заглянула, чтоб тебя значиться позвать, а там мама моя родная. Вверх тормашками всё. Я бегом до телефона и в милицию значит звонить. Очень уж они ехать не хотели. Всё спрашивали. А что, а кто? Приехали человек пять, ходили, ходили. Потом Клавдию Михайловну и меня значится, позвали. «Что пропало?» – спрашивают. Вот я только тогда и сообразила, что ты-то не знаешь, да и позвонить я тебе в этой кутерьме как-то позабыла. Ну, вот. Я им и говорю, хозяйка в Москву отправилась, во вторник обещала быть. Они, значит, написали там всё, ну а мы с Августой Аристарховной всё внимательно прочитали и расписались. А то они ведь такие, чего хошь понапишут, доказывай потом, что ты не верблюд. Потом участковый прибегал, вот карточку свою оставил и просил, как явишься, чтоб перезвонила. Вот так-то вот, – И вздохнула.

Я сидела в растерянности. Кому понадобилась моя квартира? И что там воровать? Деньги я на книжке держу, особо ценных вещей в доме у меня нет. Так зачем лезли? Нда… Вопросов много, а ответа ни одного.

Пока я обдумывала сказанное соседкой, раздался звонок в дверь. На пороге соседской квартиры, стоял наш участковый. Товарищ, надо сказать малоприятный. Если судить по его фигуре, то он был больше похож на повара, упитанный очень, чем на стража правопорядка. Форма на нём смотрелась, как на корове седло, так же нелепо. Вечно с помятой физиономией и бегающими глазками, доверия он мне не внушал.

– Ну, что гражданочка, пройдёмте, так сказать, осмотрим ваши апартаменты и протокольчик заполним там же.

Тяжело поднявшись со стула, я поплелась в свою квартиру, сопровождаемая участковым. Открыв дверь квартиры, охнула. Создавалось такое ощущение, что здесь, по меньшей мере, прошёл Мамай. Вся квартира была перевёрнута вверх дном.

– Посмотрите, что у Вас пропало, и напишем протокол. А то мне уже на планёрку пора бежать, – подгонял меня сотрудник полиции.

За опохмелом тебе надо бежать, а не на планёрку, хотелось мне ответить, но вслух я сказала другое.

– Михаил Семёнович, вы в своём уме? Как я вам могу сказать, что пропало, если здесь уборки дня на два. Мне сначала всё по своим местам расставить и разложить надо, а потом уже я смогу ответить на ваши вопросы. Может вообще ничего не пропало, а мы здесь с вами воду в ступе толчем. Приходите хотя бы вечером, я попытаюсь успеть, всё пересмотреть.

Участковый скуксился и отбыл восвояси, я же засучила рукава и занялась уборкой квартиры. Кто же так постарался разрушить любовно создаваемое мной гнёздышко?

Когда я только переехала в Санкт-Петербург и искала себе жильё, мной было отбраковано много вариантов. То расположение не подходило, то вид из окон не устраивал. Квартиры оказывались либо слишком маленькие, либо слишком тёмные, либо безумно дорогие. Соседи тоже попадались не фонтан. Как-то гуляя по набережной, я подошла к одному из домов. Он был не высоким, всего три этажа, но таким милым и каким-то даже кукольным, что я не могла оторвать от него взгляда. Пока я стояла и любовно оглядывала это произведение искусства, ко мне подошла милая старушка, каких не встретишь в Москве. Она больше походила на персонажа какого-то спектакля, слишком уж была необычна её манера одеваться. На ней был бежевый костюмчик, который бы больше подошёл английской королеве, маленькая шляпка с вуалью, а в руках она держала ридикюль, более походивший на корзиночку, наполненную живыми розами. Вся её поза была наполнена такой важностью и осознанием собственной значимости, что я невольно залюбовалась ей. Моё созерцание её внешности, казалось, нисколько не смущает эту умудрённую жизнью даму. Она улыбнулась мне и спросила: Красивый дом, не правда ли?

– Да, замечательный! – ответила я, нисколько не покривив душой.

– Я здесь живу уже практически пятьдесят лет! – с гордостью проговорила милая старушка.

– Вам в этом можно только позавидовать, – грустно ответила я – Мне бы тоже хотелось жить в таком доме.

– Так в чём дело? – оживилась дама – Моя соседка сверху продаёт квартиру, причём ей это нужно сделать срочно, она перебирается к сыну в Канаду. Мебель, кстати, она готова оставить новым хозяевам. Прелестная квартирка надо сказать и окна, кстати, выходят на Мойку. У нас ведь весь подъезд состоит из старых жильцов и очень не хочется, чтобы какой-то нувориш сюда въехал. Очень уж они беспардонные. А получить в соседи каких-нибудь наркоманов или алкоголиков, хочется и того меньше. Может быть, вы ищете себе жильё? Валентина Николаевна готова отдать эту квартиру по нынешним меркам, практически даром. Ну, что, посмотрите? – с надеждой спросила она. Я радостно закивала в ответ. Как потом оказалось, все слова Августы Аристарховны были чистой правдой. Валентина Николаевна оказалась очень милым человеком. Ее, правда, сильно поджимали сроки, поэтому покупку этой квартиры, можно было считать даром небес. Всё здесь было подобрано с любовью к своему жилищу. Квартира была четырёхкомнатной, очень просторной и светлой.

Спальня была выполнена в светло-песочных тонах, с шифоньером, комодом, большой двуспальной кроватью и тумбочками по обе стороны от неё. Всё было из одной композиции и в таком виде, как будто приобрели эту мебель только вчера. Гостиная была выполнена в стиле кантри. Мягкий свет, много оборочек из красивой ткани. Постельные тона. Здесь присутствовали два разномастных по дизайну, но одинаковых по обивке кресла и шикарный мягкий диван, журнальный столик, фальшь камин и сервант. Первый раз, войдя в эту комнату, я полюбила её всей душой. Кабинет был обставлен старинной мебелью и забит сотнями книг, основные тона этой комнаты: белый и тёмно-коричневый. Кухня была единственным местом, которое не носило печать времени. Мебель была современной со встроенной техникой. Холодильник, посудомоечная машина, стиральная машина и плита. Всё было совершенно новым. Последняя, четвёртая комната, была гостевой, выполненной в бежевой гамме и обставленной примерно так же, как и спальня, только кровать была немного поменьше. В общем, для меня эта квартира была мечтой наяву. Мы не стали тянуть время и ударили по рукам. Помог с быстрым оформлением жилплощади, давнишний друг эмигрировавшего в Канаду сына Валентины Николаевны.

Со времён покупки в ней мало что изменилось, я лишь заполнила квартиру своими вещами и кое-где передвинула мебель, так как мне нравилось. Ни разу за прошедшие несколько лет, я не пожалела о своём приобретении. Всё здесь было мило моему сердцу. Каждая вещь, будь то статуэтка или торшер, стояли на своём, только им отведённом месте. А теперь вот, всё вверх дном. Обидно, что какое-то ничтожество, вторгшись в мой тихий и уютный уголок рая, произвело здесь катастрофические разрушения. Я опять тяжко вздохнула.

К семи часам вечера был наведён относительный порядок. Правда комод и шифоньер из моей спальни, придётся реставрировать, на них остались царапины от вандалов, посетивших мою квартиру, но старинное зеркало и буфет, остались целы, это несказанно радовало. Целыми и невредимыми, просто видимо со злости разбросанными, оказались и все остальные вещи. Из ущерба: две разбитые на кухне тарелки и бокал для вина. Ну что же, в любом случае, я очень рада, что так легко отделалась. Протерев пыль и отправив всю валяющуюся одежду в корзину с грязным бельём, расставила множественные статуэтки и книги.

Меня очень смущал тот момент, что в квартире вся мебель и вещи находились вверх дном, а никто из соседей ничего не слышал. Ну очень это странно, так как живущие здесь пенсионеры, очень наблюдательны. Надо бы поинтересоваться у Марии Александровны, как это так получилось, что весь подъезд оглох.

Подсчитав убытки: пропавшие серьги, тоненькое золотое колечко и двести долларов (оказалось, что я очень вовремя потратила имеющийся у меня всегда запас наличности, нет бы это забрали воришки) мною было принято решение, что всё обернулось очень даже не плохо. Из-за такой мелочи, я заявление писать не стану, слишком много времени будет потрачено мною в итоге, а результат, скорее всего, окажется нулевым. Поэтому с моей стороны благоразумнее будет сказать, что ничего и не пропало. В конце концов, правду буду знать только я.

За время уборки соседка заглядывала несколько раз, то предлагала свою помощь в расчистке территории, то пыталась накормить, а то просто успокоить. Замечательная у меня бабуля, то есть соседка, заботливая. Улыбнувшись своим мыслям, вытащила из кладовой моющий пылесос и начала конечный этап уборки. Покончив с последствиями вторжения, решено было вернуться к утренним помыслам, а точнее: принятию ванны и утолению голода.

Первыми в списке значились водные процедуры. Налив полную ванну горячей воды, и предварительно хорошо сдобрив её душистой пенкой, я произвела погружение по самый подбородок. Можно было, конечно, и с головой уйти под воду, но жабрами пока не обладаю, а дышать организму, всё-таки необходимо. Отмокнув и расслабившись, после насыщенной не самыми лучшими событиями недели, перешла к утолению голода. Заглянув в недра холодильника, я решала непростую задачу, чем бы поживиться. Так как готовить было лень, а есть хотелось очень сильно, мой выбор пал на бутерброды и чай.

Настроившись на прекрасное продолжение не очень хорошего дня, я как-то позабыла о предложении участковому, заглянуть вечером. Мой, так и не начавшийся приём пищи, был прерван звонком в дверь. Чертыхнувшись, я пошла открывать. На пороге стоял участковый и лыбился. Нагло отодвинув меня в сторону, он прошлёпал по квартире, не снимая грязной обуви. В тот момент, когда он оказался на кухне, и остановившимся взглядом пожирал мои бутерброды, а капающей слюной сдабривал пол моей недавно вымытой кухни, я уже была готова придушить его собственными руками.

– Чаёвничать собрались? – спросило это чудовище, усаживаясь за стол на моё место, – Вот и славно, я тоже с вами перекушу.

Вытерев грязные руки о форменные брюки, он схватил одной рукой бутерброд, а другой ухватился за кружку с чаем, и начал с наслаждением поглощать мой ужин. От такой наглости я растерялась. В моей голове никак не могло уложиться происходящее. Доев последний бутерброд и запив его остатками чая, эта ошибка природы, смачно рыгнула, потом извинилась и решила наконец-то перейти к тому, ради чего сюда он, собственно, и пришёл. Я была зла, как тысяча чертей, на данный момент, желание придушить прошло, а на смену ему появилось желание убить и расчленить этого монстра в своей ванной. Отгоняя от себя подобные мысли, дабы, не пришлось, потом каяться за них всю оставшуюся жизнь, я села с другой стороны стола и дала понять, что к вопросам готова.

– Такс, Лейла Леонардовна, что у вас пропало и в каком количестве? – как ни в чём небывало, спросил участковый.

– А ничего! – ответила я, глядя в наглые глаза.

– Как ничего? – взгляд собеседника запрыгал по комнате.

– А вот так, совсем ничего. И опережая ваш следующий вопрос, сразу отвечу, я всё и очень тщательно проверила. Все вещи на месте, просто кто-то устроил в квартире кавардак.

Участковый в замешательстве почесал изрядно полысевшую голову и выдал на-гора – А у вас есть предположения, кто бы мог произвести в вашей квартире подобный разгром? Это же статья, вторжение на частную собственность и всё такое.

– Нет, нету. Да, кстати, заявление я тоже писать не собираюсь, ничего ведь не пропало.

Он ещё посидел, почесал свою лысину и отбыл восвояси. Закрыв за ним дверь, и немного подумав, я решила повторить свою попытку поужинать. На этот раз, прихватив с собой бутерброды и чай, отправилась к телевизору. Переключая с канала на канал, и не найдя ничего интересного, я успела подкрепиться и начала зевать. Решив не медлить с отдыхом, отправилась в спальню, даже не удосужившись отнести в раковину грязную посуду. Всё завтра. Это были мои последние мысли, перед тем как уснуть.

Проснувшись следующим утром, я не могла подняться с пастели. Голова раскалывалась, нос заложило, очень сильно першило в горле, и было больно глотать, к тому же поднялась температура. Да моя хорошая, а чего ты хотела, вот тебе и результат. Будишь знать, как на кладбище отдыхать, сказала я себе, – ещё немного повздыхав и попричитав о том, какая я бедная и несчастная, отправилась искать градусник. Тридцать девять и два! От одного осознания того, что температура столь велика, стало дурно. Я схватила телефонную трубку и принялась звонить Жорику.

С ним мы познакомились несколько лет назад, когда, закончив институт и пройдя интернатуру в Москве, он вернулся в Питер и первые пару недель жил у бабушки, моей соседки Марии Александровны. Жорик был вечно не брит, с очками в квадратной оправе, под которыми скрывались огромные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, иногда казалось, что они смотрят прямо в твою душу и обмануть их невозможно, как не старайся. Его гардероб составляли какие-то растянутые свитера и потёртые джинсы. При этом он был очень обаятелен, а своим оптимизмом заражал окружающих. За годы знакомства с этим чудесным человеком, я ни разу не видела Жорку в плохом расположении духа. Его никогда не угнетали ни нищенская зарплата медицинского работника, ни плохое настроение подопечных. В тот период моей жизни, мне довелось переболеть гриппом с осложнениями, а Георгий, таково его имя по паспорту, со своей бабушкой, меня выхаживали. Мария Александровна, всё надеялась нас поженить, но этого к моему счастью не произошло, зато мы с Жоркой стали хорошими друзьями. После того случая, своё здоровье, я доверяю исключительно ему. Наконец друг взял трубку.

– Что на этот раз, прекрасная Маркиза? – вместо приветствия, спросил он.

– Почему сразу нужен повод, чтобы тебе позвонить? – попыталась я, увильнуть от прямого ответа.

– Так, судя по скрежету твоего голоса, ты простудилась. Какая температура? – деловито поинтересовался мой Айболит.

– Тридцать девять и два, – обречённо прохрипела я.

– Почему, скорую не вызвала, дурища? – заорал он в трубку.

– Ну, Жорик, ну миленький, ты же знаешь, я не хочу в больницу и уколов боюсь, – начала я хныкать.

– Значит так, что есть из жаропонижающих? – спросил он, что-то видимо попутно делая, так как дышал при этом, как сдавший стометровку.

– Панадол подойдёт? Ты, кстати, чем там занимаешься? А то дышишь, как будто я в самый неподходящий момент позвонила, – хихикнула я.

– Ну и шуточки у тебя Лейла! Чтоб голову себе не ломала, разъясняю, дышу так, потому что одновременно пытаюсь несколько дел сделать, а конкретнее: одеться, почистить зубы, найти ключи и документы от машины, а ещё позавтракать! Панадол подойдёт, выпивай таблетку и ложись в постель, я сейчас к тебе бабушку пришлю с уксусными компрессами, а сам уже выезжаю. Слышь, дурища? Не забудь дверь открыть, перед тем как в кровать завалиться, а то старушка спасателей вызовет, подумает ещё, что ты ласты склеить успела до её прихода, – хохотнул он, – всё, жди. Жорка бросил трубку. А я взяла из аптечки таблетку Панадола, и выпив, уже собиралась пойти лечь, но вовремя вспомнила про входную дверь.

Соседка пришла минут через пять, с ахами и причитаниями, начала растирать меня кислой водицей. Под её тихие разговоры ни о чём, я провалилась в сон. Проснулась от того, что кто-то меня беспардонно ворочал с бока на бок. Уже было собралась высказать своё возмущение, но открыв глаза, увидела Жорика. Он пытался меня прослушать, но ему это видимо не удавалось.

– А проснулась, больная? – ухмыльнувшись, спросил он. И тут же развернувшись в другую сторону, произнёс, – Бабуль, свари этой малахольной куриного бульона.

– Гошенька, ну зачем же ты так? Лейла же не виновата, что приболела, – обидевшись за меня, выговаривала старушка.

– Ага, не виновата. Небось, в Москву в лёгкой куртке ездила, вот и привет, – насупившись, как маленький ребёнок проговорил мой лекарь.

– Хорошо, хоть тебя здесь не было, когда посреди ночи весь дом решили эвакуировать, а то небось бы голышом выбежала, – заливисто захохотал своей шутке друг.

– Постой, а когда это произошло, раз меня небыли? – спросила я, а сама пыталась вспомнить нечто важное, но не понимала что.

– Ну так пару дней назад, когда ты в Москву умотала. Какой-то шутник среди ночи в полицию позвонил и сообщил о нескольких мешках тротила в подвале. Прикинь?

– А зачем? – удивилась я, так как понимала, что ничего в этой жизни не делается просто так. Даже шутки, казалось бы, имеют свою задачу.

– Ну так в том то и вопрос! Людей на улицу согнали они три часа на морозе простояли, а когда в свои квартиры вернулись, выяснилось, что их обокрали.

– Нет, не всех. В нашем подъезде только тебе досталось, – хохотнул друг. – И то, выяснилось это на следующий день. Но бабуля сказала, что у тебя вроде ничего не пропало или ты просто с ментами возится не захотела?

– Не захотела, – подтвердила я. – А пропало по-сути немного, колечко, цепочка и денег по-мелочи.

– Значит тебе повезло, потому что в первых двух подъездах вынесли всё ценное.

– Но как так, если здесь полиция была? Они что у всех по носом орудовали?

– Полиция была на улице, не подпускала людей близко. Сапёры полезли в подвал. Там действительно мешки обнаружились, но пока выяснили что к чему…

– Ну так как они, в смысле воры, это смогли провернуть? – недоумевала я.

– А всё до глупого просто оказалось. Когда объявили эвакуацию жильцов, те на улицу выбегали, прихватив документы и тёплые вещи. Свои квартиры при этом, никто закрыть не потрудился – это, раз. Между подъездов умные домушники перемещались через чердак – это, два. Ушли они по пожарной лестнице, которая за нашим подъездом сзади дома – это, три. Твоя квартира, в этом смысле, оказалась для них на закуску. Ну, и как только сапёры поняли, что к чему и стали на улицу выходить, воришки слиняли, а значит у них снаружи имелся свой человек, который оповещал, что к чему – это, четыре, – закончил друг.

Я-же, лежала и думала о том, почему мою квартиру так раскрошили? Или со злости, потому что ценного в ней оказалось мало, а покидать место преступления воришкам, надлежало поскорее, или же от радости, что они такие умельцы и всех обманули. Имелся вероятно и третий вариант, но он был для меня неизвестен.

– Теперь понятно, почему никто не услышал, как в моей квартире всё крушили…

– Ага, умные воришки нынче пошли, – хмыкнул Жорик. – Так, лежи смирно, буду тебя слушать, а то заболтались мы. Температуру я померил, она немного спала, но это временно. Мерить будешь три раза в день, если повыситься, пей жаропонижающие. А вообще, бабуля за тобой присмотрит. Да, ба? – спросил друг.

– Да, Гошенька. Чегой-то это я тут стою? Побежала я бульончик сварю, – ответила Мария Александровна, и поспешила в свою квартиру.

– Так, возвращаемся к нашим баранам, точнее к одной особи из их семейства, – ёрничал Жорик. – Хрипы есть, но не серьёзные, я думаю через несколько деньков, будешь огурцом. Если хрипы не пройдут, отправлю тебя на снимок. А теперь рассказывай дорогуша, во что ты вляпалась. Про куртку, это я для бабушки сказал, чтобы она не волновалась, а теперь ты мне расскажешь, что на самом деле случилось. Внимаю.

– Ну, вообще-то я действительно в лёгкой куртке в Москву поехала, но дело ещё и в том, что я на кладбище в обморок свалилась, а сколько пролежала, не знаю, – покаялась я.

– Так, с этого момента поподробнее, что же заставило тебя, девушку не робкого десятка, на кладбище в обморок бухнуться? Никак компашка мертвяков там гуляла или с вампирчиком успела познакомиться? – начал издеваться Жорик.

– Не совсем так, конечно, но близко к тому, – соглашаясь, ответила я.

– Нда… Видимо я что-то напутал с температурой. Да и врач тут походу другой нужен, более компетентный в хитросплетениях твоих мозговых извилин, чтобы умственную деятельность твою в порядок привёл, – пристально меня разглядывая, проговорил друг.

– Жор, я серьёзно! – обиделась я. И не откладывая в дальний ящик, рассказала о минувших событиях, умолчав только о том, как мне понравился Игорь и о возникших в моей голове пошлых мыслях. Во время всего рассказа, друг смотрел на меня, как на душевнобольную, что меня, если честно немного обижало. А к концу и вовсе схватился за голову.

– Дорогая моя Лейлочка, ты явно не в себе, как ещё объяснить твою слежку, за незнакомым мужиком?

– Да, я и сама понимаю, что это выглядит странно, но это получилось как-то само собой, из серии: сначала сделала, потом подумала, – грустно ответила я.

– И что ты теперь собираешься делать? – заинтересованно спросил Жорик.

– Сама не знаю. Наверное, попытаюсь забыть, как страшный сон, – неуверенно промямлила я, – по крайней мере, сейчас, я точно не в состоянии что-то делать.

Мой любезный друг посверлил меня взглядом и со словами – Пора бежать на работу, – покинул мою квартиру, пообещав вернуться к этому разговору после моего выздоровления.

Через час пришла Мария Александровна, напоив меня куриным бульоном и закутав в кокон, пообещала прийти к вечеру.

Три дня, я практически не вставала с постели. Заботливая соседка, меня поила и кормила (ела я слабо, всё больше пила), меряла температуру и пичкала таблетками. Время от времени, появлялся мой друг Айболит, и надавав любимой бабуле указаний, убегал на работу. Я же всё это время находилась фактически между сном и явью. То просыпалась, то почти сразу впадала в забытьё. На четвёртый день, я проснулась абсолютно здоровой, чувствовала себя прекрасно, хотелось петь и плясать. Но вот Мария Александровна, никак не хотела поверить в моё выздоровление, а может ей просто хотелось о ком-то заботиться, и не пускала меня из дому. Мечта, а не бабушка. Дождавшись, пока она уедет с подругой в театр, о чём она предупредила ещё вчера, я, тепло, одевшись и прихватив ключи от машины, улизнула из дому.

Подходя к машине, вдруг увидела, как что-то маленькое и тёмное, метнулось за колесо. Испугавшись, что это может быть крыса, приступила к поискам палки.

Не так давно, слышала одну историю, от механика, к которому гоняю на ТО свою машину, о том, как крыса, забравшись в машину, перегрызла там все провода и хозяева АВТО, благодаря этому монстру, попали на весьма крупную сумму денег, так как пришлось менять всю электрику.

Дабы предотвратить подобную ситуацию в отношении моей Дюшечки, как я ласково называла свою ауди, я и пыталась найти подручное средство, чтобы выдворить нахалку из-под днища авто. Мне повезло. Подобрав длинную сучковатую дубинку, я подошла к машине и попыталась пошерудить за колесом. В ответ на мои действия, оттуда раздалось жалобное повизгивание. Нахмурившись, я присела и заглянула под свой автомобиль. Каково же было моё изумление, когда в место крысы, там обнаружился крохотный комок чёрной шерсти, явно принадлежащий к семейству собачьих. Взяв на руки милое создание, дрожащее, как листок на ветру, я не могла отвести от него глаз. Он был так беззащитный, замёрзший и нуждавшийся в заботе малыш. Такой кроха в феврале? Это что-то новенькое. Открыв машину, я уложила его на переднее пассажирское сиденье, сама же пристроилась на водительском. Ну, что Лейла, сказала я себе, ты ведь в детстве всегда мечтала о щенке, вот твоё желание и исполнилось. Правда ты давно уже не ребёнок, но это дела не меняет. Я улыбнулась. Первой мыслью, пришедшей в мою голову, была: где можно купить всё необходимое для этого чуда, а ещё где найти ветеринара. Но вопросы разрешились достаточно легко. Не успела я проехать и нескольких кварталов от своего дома, как увидела вывеску зоомагазина.

Припарковав машину и подхватив своего питомца на руки, я направилась в магазин. Я оказалась не единственной покупательницей, одна из клиенток увидев моего пса, сморщила носик и выдала, – Фу, зачем вам дворняга? Это же моветон!

– А мне плевать на его породу, для меня он самый красивый! – искренне ответила я беспардонной даме.

Продавщица улыбнулась мне и предложила свою помощь в подборе необходимых вещичек для моего малыша. Подсказала она так же и телефон ветеринара, сказав, что за небольшую доплату, он выезжает на дом, где сможет и осмотреть, и привить мою живность. Кстати, щенок оказался мальчиком, поэтому я без колебаний решила назвать его Игоряшей. Ну и что, что имя это человеческое, а кто сказал, что мой красавчик, хуже человека, для меня, так он намного лучше многих людей. Не зря же есть такое выражение: «Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак.» Так что дружок, быть тебе Игоряшей, к тому же видя чёрную шерсть своего малютки, мне просто ничего другого в голову не приходит. Обвешенная приобретениями для нового жильца моей квартиры и держа этого самого жильца под мышкой, я направилась к машине, чтобы ехать домой, по дороге отзвонила ветеринару и введя его в курс дела и сообщив домашний адрес, попросила завтра в течение дня подъехать. Мне было обещано, что завтра нас всенепременно посетят и осмотрят.

Добрались до дома мы вполне благополучно, да и моё отсутствие в квартире прошло незамеченным. Я распаковала вещички Игорька, пристроив его ложе в гостиной, а мисочки на кухне, насыпала туда корм для щенков, налила воды и отправилась в ванную. Как-никак, пятый день не мыться, это уже перебор. Ещё только выключив воду и собираясь вытираться, я услышала в коридоре странный шум. Наскоро накинув халат, выбежала посмотреть, что же случилось. В углу, в куче разбросанной обуви, всяких приспособлений и средств для её чистки, сидел мой малыш. Глаза у него были удивлённые и виноватые одновременно. Такое ощущение, что если бы он мог говорить, то непременно выдал бы, что-то типа: Хозяйка, правда, я сам удивлён, не знаю, как такое вообще могло произойти. Честно слово.

Глядя на его трогательную мордашку, я рассмеялась. Как хорошо, что я нашла это маленькое и непосредственное чудо. Подхватив его на руки, отправилась спать, решив, что погром уберу завтра после прогулки с питомцем.

Утром проснулась от того, что что-то рушилось в моём коридоре. Приподнявшись на постели, посмотрела на правую подушку, нет Игоряша на месте. Он видимо тоже проснулся от этого шума и в данный момент, вопросительно смотрел на меня. Заинтригованная произошедшим, я поспешила на звук. Щенок поплёлся следом. Точно так же, как вчера щенок, сегодня в углу у двери, среди разбросанной обуви и всяких мелочей сидела Мария Александровна. Посмотрев в её глаза, увидела удивление и растерянность одновременно, только на этот раз, взгляд был дополнен словами: Лейлочка, деточка, прости, не знаю, как такое могло произойти, я чегой-то в темноте споткнулась и вот. А пришла тебя проведать, вчера же с подругой, значится, в театре были, вот я и переживала, как ты тут.

Я улыбнулась в ответ на её слова и помогла подняться.

– Не переживайте, Мария Александровна, это не вы, это щенок вчера погром устроил, я хотела с ним погулять, а потом уже убраться.

– Щенок? Чегой-то я не пойму, какой ещё щенок?

И тут она увидела маленького разбойника. Соседка заулыбалась и протянула к нему руки. Наверное, собаки всё правильно чувствуют, потому что этот маленький негодник подошёл, виляя хвостом к Марии Александровне и начал лизать ей руки. Она улыбалась и гладила его по мягкой шёрстке, приговаривая, какой он хороший да пригожий. В её глазах было столько неподдельной радости, что я в который раз похвалила себя за находку.

– Господи, деточка, где ты взяла это чудо? – спросила, поглаживая щенка соседка.

– Какая же ты умница, что такого красавца домой принесла. Значится так, если нужно будет, я тоже могу с ним гулять, – искренне восхищаясь маленьким бандитом, сказала соседка.

– Спасибо. вы ему тоже видимо очень приглянулись, потому, как руки облизать, он решил только вам, – улыбнулась я. Посадив щенка на руки Марии Александровне, я позвала её на кухню пить чай. От чаёвничав, мы решили прогулять сегодня со щенком вместе. Пока старушка ходила наряжаться, я оделась сама и надела поводок на Игоряшу, нацепила на него ещё и комбинезончик, купленный вчера в магазине, чтобы ему было теплее. Квартиры мы с соседкой закрывали одновременно.

Выйдя на улицу, я передала поводок Марии Александровне, а сама взяла её под руку, чтобы поддерживать, потому как было основательно скользко. Мы шли по заснеженной набережной в сторону Фонтанки. С набережной мы свернули на Садовую, и зашли в Михайловский сад. Вообще-то с собаками сюда, наверное, нельзя, но ведь Игоряша справил все свои нужды ещё по дороге, поэтому можно было не бояться за осквернение сего памятника архитектуры, к тому же, у меня с собой всегда были пакетики и лопатка, для уборки отходов жизнедеятельности моего питомца.

Мы шли аллеей по направлению к Михайловскому дворцу. Дойдя до пруда, мы остановились. Вода замёрзла и покрылась пушистым снежным одеялом, мы стояли и любовались на эту красоту.

– Лейлочка, я тебе говорила, Что Гошенька мне путёвку в санаторий купил? – первой нарушила молчание Мария Александровна.

– Нет, не говорили. А что за санаторий, где находится? – с любопытством поинтересовалась я.

– Санаторий называется «Северная Ривьера», там трёхразовое питание будет и лечение. Гошенька говорит, что у него там друг врачом работает, значится, друг этот меня посмотрит и сам процедуры назначит. Только боязно мне чегой-то. Стара, я стала, из дома силком не вытащишь.

– Ну что Вы, Мария Александровна, поезжайте обязательно, это же чудесно, что отдых с лечением совместить можно.

– Так-то оно так, да только дома всё ж сподручней, – вздохнула старушка.

– Так завтра уже. Вот и думаю: ехать, иль нет? Три недели, шутка ли.

– Что, правда то, правда, только поэтому и поеду. Он же старался, а я что это значит, бабка неблагодарная?

– Да нет, дело то в другом, он просто хочет, чтоб вы здоровье поправили.

– Было бы что поправлять, – рассмеялась старушка. За этими разговорами и не заметили, как прогуляли три часа к ряду. Мы уже заходили в подъезд, когда увидели, бегущего в нашу сторону Жорика.

– Гошенька, посмотри какой славный пёс, – сказала подбежавшему внуку старушка.

– Хорош красавец, особенно в такой моднявой одежонке! Я смотрю, вы прекрасно проводите время бабуль? – толи поинтересовался, толи прокомментировал мой личный Айболит.

– Да, Гошенька, мы замечательно погуляли. Я сегодня утром пирог с вишнею испекла, пойдёмте чай пить, заодно и согреемся.

Кто же откажется от такой перспективы? Мы с Жориком дружно закивали. Я пообещала зайти, как только вымою лапы моему разбойнику. Раздев и вымыв лапы щенку, быстро навела порядок в коридоре, чтоб не дай бог ещё кто-нибудь не упал, и отправилась к соседке, есть пирог с чаем. Время за чаепитием пролетело незаметно. Опомнились, когда на мобильный поступил звонок от ветеринара о прибытии. Сославшись на обязательную прививку и осмотр питомца ветврачом, я отправилась домой, оставив бабушку и внука наедине.

– Вы ко мне? – спросила я, совсем ещё молоденькую девушку, стоящую перед дверью моей квартиры.

– Если Вы Лейла, то да. Я Виктория, – представилась она.

– Не нужно, у меня бахилы есть. Где наш питомец? – проговорила ветеринар, подавая мне свою куртку и начала одевать резиновые перчатки.

– Давайте, наверное, в гостиную пройдём, там будет удобней. А пса я сейчас принесу, он видимо в спальне.

Я пошла, искать разбойника, а ветврач отправилась в гостиную.

– Насколько я понимаю, точного возраста щенка вы не знаете? – толи спрашивала, толи утверждала девушка, взяв Игоряшу на руки и ощупывая его.

– Что будем сегодня с ним делать: прививка от бешенства в обязательном порядке, чистка ушей, обработка от блох, клещей, дегельминтизация. Вроде бы всё. Приступаем?

– Да, конечно. Вы только скажите, что мне делать нужно.

– Вам желательно пойти на кухню чаю попить и успокоиться. Лейла, что вы так трясётесь, как будто я сейчас Вас препарировать буду? Нервничать не нужно, потому как животное всё чувствует. Как будет готово, я Вас позову.

Как ни странно, питомец в этот момент, вёл себя совершенно спокойно. Дабы не сойти с ума от страха, я действительно отправилась на кухню. В конце концов, она врач, ей виднее.

Когда всё было закончено, я расплатилась с ветеринаром и начала собирать щенка на прогулку.

С Игоряшкой мы гуляли до темноты. Пришли домой усталые и счастливые. Сделав все необходимые манипуляции с лапами, отправились спасть на мою кровать.

Я лежала на постели в номере какой-то гостиницы, сна не было, зато было чувство полного покоя и счастья. Повернувшись на бок, я смотрела на спящего Игоря. Он всё такой же красивый, как тогда в Москве. А по поводу того, что за одну ночь с ним, можно продать душу дьяволу, я не ошиблась. Тело ещё помнило его ласковые руки и жадные губы. В постели он был само совершенство, всё было именно так как в моих мечтах. Шампанское, свечи, разбросанные по номеру и постели лепестки роз и нежные слова. Глядя сейчас на него спящего, трудно было поверить в то, что ещё полчаса назад, он никак не хотел успокоиться. Я улыбалась своим мыслям и гладила его по голове. Он во сне поймал меня за руку и притянув к себе, снова стал целовать. Вдруг, под моим боком кто-то заскулил. От испуга я закричала.

Я сидела на постели с гулко колотящимся сердцем, внизу живота сладко ныло. Обведя комнату глазами, поняла, что я дома. Сон, это был всего лишь сон, но какой прекрасный. А вот скулёж, был настоящим. Видимо ворочаясь во сне, немножко прищемила своего любимца, вот он и возмущался. Погладив Игоряшку маленького, чмокнула его в нос, извиняясь, за причинённое неудобство. Пёс успокоился и, лизнув мою щёку, улёгся рядом. Мы продолжили почивать.

Проснувшись утром и погуляв со своим маленьким разбойником около полутора часов, мне вдруг пришла мысль, что надо что-то изменить. Что? Самое лёгкое, это кардинально изменить внешность. Вот этим сегодня и займусь. Позавтракав на скорую руку, быстренько одевшись и приведя себя в порядок, отправилась в сторону Невского. Пару недель назад приметила там один шикарный салон красоты, вот и пришло время им воспользоваться. Ни разу в своей жизни я не красила волосы, от природы они были русыми, а длинною доходили почти до поясницы, к тому же, мои волосы были очень густыми, что создавало трудности при их сушке. Перед сном, я всегда заплетала их в косу, иначе рисковала с утра проснуться, как бродячая собака, вся в колтунах. Не делала ни каких экспериментов, ни с внешностью, ни с фигурой, да и к чему, фигура у меня почти как у модели, только вот грудь подкачала, выросла больше, чем нужно, но свой полный четвёртый, я бы с удовольствием обменяла на второй, очень уж спина уставала от такой тяжести. Да и как-то искусственно он выглядел на моей хрупкой фигурке.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Живой мертвец, или От судьбы не уйдёшь - Лина Личман - Читать онлайн любовный роман

Личман Лина

Аннотация к роману
«Живой мертвец, или От судьбы не уйдёшь» - Лина Личман

1 Страница

Живой мертвец, или От судьбы не уйдёшь - Лина Личман - Читать онлайн любовный роман

Личман Лина