Разделы библиотеки
Беспечные мотыльки - Алексей Иванович Левин - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Беспечные мотыльки - Алексей Иванович Левин - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Левин Алексей Васильевич
Беспечные мотыльки
| Предыдущая страница | Следующая страница |
6
По пути Нэнси упросил Митча заехать в автокафе, взять картошки-фри и пару хот-догов. Есть хотелось неимоверно. Умяв все это, Тони пришлось запивать текилой – ничего безалкогольного в машине не было. От крепкого алкоголя мгновенно обожгло горло и язык. Казалось, и пищевод высветило вплоть до желудка – настолько крепким оказался напиток.
Впрочем, у подобного ужина был свой плюс: на смену наркотическому опьянению быстро пришло алкогольное, и Тони особо не успел испугаться того, в какую авантюру его затащила ломанная, фальшивая, сумасшедшая Монро на переднем сиденье автомобиля. Тони успел сделать пару снимков, пока они ехали – Нэнси почти безостановочно трещал и смеялся, повернувшись в профиль к водителю.
Когда они добрались до Спаркса и въехали на территорию гетто, застроенного мрачными однотипными домами, Тони даже сквозь наплыв алкоголя стало не по себе. Он то и дело переводил взгляд с возвышающихся строений на веселящегося Нэнси, затем на молчаливого Митча. Что, если Нэнси взял его с собой, чтобы ограбить, а затем убить со своим напарником? Хотя что с него брать… Разве что камеру. Да и она не так уж много стоит – Тони просто любит классику, а ко всем этим новомодным и дорогостоящим штучкам никак не может подступиться.
Автомобиль припарковался возле очередного дома. Митч дернул ручник и вышел, бросив:
– Выбираемся, девочки.
Последнее словцо выдернуло Тони на новый уровень паники. Может быть, этот Митч решил, что Тони тоже занимается проституцией и ожидает, что они вдвоем с Нэнси начнут его ублажать? Что ж, к такому повороту событий Тони не был готов – он не привык к грязному сексу, ему нужны были прелюдии, разговоры, все эти игры, в которые играют влюбленные люди, совместные прогулки, посиделки в кафе. Он не мог вот так просто снять с себя штаны и броситься на какого-то парня, чья кожа по цвету напоминала шоколадный маффин в витрине McDonald’s.
– Слушай, мне… мне, наверное, лучше уйти, – промямлил Тони, ухватив проходящего мимо Нэнси. Тот молниеносно прижался к нему. Они влепились в крыло автомобиля, как накануне.
– Я н-не очень представляю, что нужно будет делать, в чем моя роль… – начал было Тони дальше, но в этот момент Нэнси поднял его ладонь к своему лицу и обхватил губами большой палец. Кровь с удвоенной силой алкоголя ринулась от сердца в пах.
– Нэн… Подожди… – попытался сопротивляться Тони, чувствуя, как мягкие, влажные губы втягивают его палец, скользя вверх и вниз, – Боже правый, Нэн… Можно, можно называть тебя Натан?..
– Для тебя хоть королева Виктория, сладкий, – проведя языком по его пальцу, ответил Нэнси. Затем приник к его груди и зашептал, – я Митчу сказал, что ты модный фотограф и делаешь эротические снимки. Тебе же хочется, правда? Хочется посмотреть на меня?
– Ну что вы там застряли?
Это был Митч, куривший возле входа в многоэтажку. Нэнси вздрогнул, его рука сжалась на рубашке Тони.
– Пойдем, тебя никто не тронет, – он потянул Тони за собой, – а если переживаешь, что я буду просить с тебя денег за это, то не надо… – Нэнси поправил съехавшую лямку на худом плече. Подмигнул, поворачиваясь к Митчу, – за мой счет.
Крохотная квартира Митча находилась на четвертом этаже. Тони ударил в нос запах травки, которую здесь, очевидно, курили постоянно. Еще пахло чем-то сладковатым, приторным, горечью бесчисленно выкуренных сигарет. Тони отправился в туалет, совмещенный с ванной. Пока справлял нужду, медленно моргая как будто липкими ресницами, в гостиной включилась музыка. Он услышал приглушенный смех Нэнси, его наивный вопрос: «Тебе нравится мое платье?». Бездарный ответ: «Тебе лучше без него, детка».
Тони, качаясь, вышел к ним. Бессильно упал на низкий диван, пытаясь собраться с мыслями. Митч с Нэнси были на кровати возле окна. По стенам ползли радужные тени от ночника. Вся комната шла кругом под стать невнятной, галлюциногенной музыке, лившейся наподобие меда из музыкальной колонки.
– Милый, выпей чего-нибудь! – заметив его состояние, сказал Нэнси, хихикая. Он был все еще в платье, пусь и сидел на коленях у Митча.
– Да, чувак, угощайся, – Митч указал на журнальный столик перед диваном, – могу предложить крэк. Будешь?
– У Митча лучший крэк во всей Неваде, – Нэнси провел пальцем по гладкой, черной шее.
– Нет, спасибо, – Тони покачал головой, – я не употребляю ничего такого…
– Хочешь, сделаю тебе коктейль? – Нэнси соскочил было с Митча, чтобы смешать ему текилу с чем-нибудь, но хозяин квартиры схватил его за руку.
– Садись, детка, пусть сам разберется.
Они начали целоваться: глубоко, медленно, с оттяжкой, никуда не торопясь, словно вдумчиво пробуя друг друга на язык. Тони выпил еще, встряхнулся. Нужно было брать в руки камеру, но он не мог заставить себя поднять и руку – настолько его размазало по дивану от всего выпитого и выкуренного.
Нэнси хихикал в промежутках между поцелуями, что-то шептал в лицо Митчу. Тот его почти не слушал, только улыбался полными губами, убирая за ухо Нэнси блестящие пряди светлых волос. Темные руки скользнули поверх белых плеч: вниз упали лямки платья. Митч поднял лицо Нэнси за подбородок. Вгляделся в него, прищурившись. Они были близки друг другу не так, как клиент и проститутка. Ближе. Это читалось в их взаимных улыбках, в том, как они касались друг друга, как скользили руки по плечам, спине, груди, шее.
Новая порция выпитого Тони немного взбодрила. Или это была интимная сокровенность, которая открывалась ему с дивана – он уже перестал трезво мыслить. Нащупав свою камеру, он тихо поднялся и, ступая неверными ногами, приблизился к кровати. Митч вжал в себя Нэнси, покрывая его шею поцелуями, обхватив его мускулистыми, сильными руками. Нэнси прогнулся в этих объятьях, смотря на приближающегося Тони, улыбнулся ему. Это был красивый контраст – как выглядели их тела в окружающем радужном полумраке. Совсем белая кожа Нэнси стала отливать молоком, отражая на себе шоколадный, теплый оттенок кожи Митча. Он весь стал будто еще белее, еще чище, еще ближе к луне и блеску ледяных звезд.
Тони навел на них камеру, сделал снимок. Нэнси впился в жадные губы Митча, не отрывая взгляда от Тони. Это было поразительное чувство – видеть, как он целует другого, и при этом как будто ощущать его вкус, вес его тела на себе. Нэнси высвободился из платья, скинул его вниз. Стащил с Митча майку. Прильнул к его груди, обводя языком соски, спускаясь ниже на пресс. Тони щелкнул снова – на пленке отразилась закушенная губа Митча, смотрящего вниз на Нэнси.
– Не возражаешь против резинки, сладкий? – оторвавшись от его паха, выдохнул Нэнси.
– Зачем это?
– Новые правила, милый.
– Что за правила такие? Что ты, баба, что ли? Залететь боишься? – Митч усмехнулся. Нэнси все же достал презерватив.
– Мама Дора следит за тем, чтобы мы не заразились.
– А ты что, видишь ее здесь? – Митч огляделся, – да я чистый, не переживай.
– Почему ты уверен, что я тоже чистый? – Нэнси сел на кровати. Митч притянул его к себе, снова целуя.
– Ты не можешь быть грязным. Не ты, Белоснежка, – он стащил с Нэнси трусы, – дай-ка мне смазку лучше. Вон там, возле кровати.
У Митча был член весьма внушительного размера. Впрочем, Тони слышал, что у афроамериканцев по этой части почти всегда полный джек-пот. Нэнси закусил губу, надломив брови, когда медленно опустился до самого основания.
– Боже, Митч, однажды ты меня разорвешь.
– Тише, детка, – он обнял притихшего Нэнси, – не торопись.
Они все так же сидели на краю кровати, боком к Тони. Ему было видно, как вздрагивает Нэнси время от времени, очевидно, чувствуя внутри подергивающийся, эрегированный член Митча. Затем Нэнси начал медленно двигаться. Поперек его тела были темные руки Митча: они сгребали его задницу, надавливая, припуская, ускоряя и замедляя. Это был самый древний танец из всех, знакомых человеку.
Едва дыша, Тони приблизился к Митчу со спины. Нэнси улыбнулся, кусая губы, поймал его взгляд. Ускорился, дыша со стоном, сжал блестящие от пота черные плечи. Вжался поцелуем в шею клиента, а затем, оторвавшись, отчетливо произнес одними губами: «Тони-и-и». Откинул голову, закрыв глаза, отдавая себя всего сладострастной боли, мучительному наслаждению. Тони снова щелкал камерой.
Часто дыша, Митч опрокинул Нэнси на спину. Закинул его ноги в туфлях к себе на плечи. Нэнси выгнулся на кровати, вновь принимая его в себя, сгреб руками покрывало. Повернул голову к Тони, который, дрожа, опустился на колено перед кроватью, чтобы запечатлеть его таким: распростертым, принимающим и вбирающим, поглатывающим в себе. Камера выхватывала из полумрака части их тел: Митча, прижавшегося губами к белой ноге, Нэнси, хватающего воздух приоткрытым, красным от помады ртом. У Тони шла кругом голова. Никогда прежде он не испытывал подобного возбуждения.
Митч почти рычал. Махом перевернул Нэнси на живот, вжал его голову в податливый матрас, отвесил шлепок по тощему белому заду перед тем, как снова войти. Он долбился в Нэнси, словно минотавр, неукротимый, ненасытный. По его разгоряченному телу тек пот, дреды выбились из косынки и свесились на грудь и плечи. Улучив секунду послабления, Нэнси снова повернул голову к Тони. Тушь с ресниц осыпалась и легла под глаза порочными тенями. Нэнси облизнул губы, с призывом глядя на Тони. Снова беззвучно произнес его имя.
Для Тони этого было достаточно. Он бросился в туалет, впопыхах забыв закрыть за собой дверь. Непослушными руками расстегнул ширинку, высвободив окаменевший от всего увиденного член. Вжавшись спиной в кафельную стену, надавил на головку, зажмурившись от едва сдерживаемого возбуждения. Начал ожесточенно дрочить. Его распирали такие противоречивые эмоции. Ведь только вчера он думал о том, как хочет сделать его своим. Так почему сейчас, увидев, как Нэнси выгибается под другим, он испытал такое невозможное, совершенно инфернальное желание?
Он стонал почти в голос, без конца вспоминая откинутую в экстазе голову, дрожь в белом, худом теле, губы, беззвучно зовущие его по имени, глаза, хитро блестящие в полумраке комнаты. Он представлял, как вот сейчас, буквально в этот момент дверь приоткроется, и его горящий всеми огнями ада член сожмет прохладная, белая рука с длинными пальцами. Нэнси прижмется к нему всем своим ужасающе красивым телом и прошепчет на ухо: «Тони, лапушка, какой ты проказник. Давай, я тебе помогу». И начнет ему дрочить, а затем повернет его к себе, опустится на колени, лизнет головку, заглотит член целиком, продолжая смотреть в его глаза. Ведь у него такие нежные, такие упругие губы… Он будет сосать долго, выпуская его, затем снова заглатывая, слюна будет капать на подол его белого платья. А когда дело дойдет, наконец, до оргазма, он проглотит все до последней капли, встанет, утирая рот тыльной стороной ладони, улыбаясь своей полубезумной улыбкой, и начнет его целовать. Это будут легкие, ни к чему не обязывающие поцелуи, покрывающие его лицо наподобие бабочек.
Тони кончал долго, мучительно. Член дергался, истекая бледной спермой, но все еще оставался твердым. Ему казалось, когда он увидел Нэнси, тело которого буквально рвет на куски этот ниггер, внутри что-то надломилось. Что-то, что держало до этого целое стадо буйволов. И теперь они, почуяв свободу, неслись вперед рогами, готовые растоптать любого, кто по своей глупости станет у них на пути. Прочь летели лассо и кнут, которых буйволы прежде боялись. Под копытами ломались брошенные на траву чугунные тавро.
Когда долгожданная разрядка, наконец, пришла, Тони разом ослаб. Он шатнулся вперед, надеясь ухватиться за шторку для ванной, но оказался слишком тяжелым. Нырнул лицом в небольшую ванную, крепко приложился лбом о дно и отрубился.
Уром его разбудил звук ударившейся мочи о стенку унитаза. Тони дернулся, зашелестел сорванной шторкой, съежился на боку.
– Даров, – поздоровался с ним кто-то возле входа в туалет, – как сам?
– Нормально, – прохрипел Тони, садясь. Осознал, что штаны все еще спущены. Начал напяливать их обратно так быстро, как только мог.
Когда он вышел обратно в комнату, то не поверил своим глазам. В окнах виднелось голубое, залитое солнцем небо, гостиная и кухня целиком были забиты афроамериканцами, которые курили травку, слушали рэп, тусовались, смеялись. Среди них не было ни Митча, ни Нэнси. Видимо, он проспал до самого утра, а может, и дня.
Стараясь не говорить особо ни с кем, Тони наскоро умылся, отыскал свою камеру (слава Иисусу!) и скатился по лестницам на улицу. Поймал такси, узнал, что уже начало третьего, ужаснулся тому, что все еще не звонил в газету и не договаривался об увеличении командировки как минимум на четыре дня.
– Через час забрать? – дежурно спросил таксист, явно осведомленный о том, для чего мужчины время от времени берут машину до этого места.
– Что? Нет, не надо, – почему-то испугался Тони. Расплатившись, бросился в мотель. Все, что произошло вчера, представилось разом каким-то кошмарным эротическим сном. Он едва не сбил с ног маму Дору, когда бежал в свой номер.
– Мистер Боуэлл! – нагнал его зычный голос возле лестницы, – выселение в шесть. Продлевать будем?
Тони захлопнул за собой дверь, словно скрываясь от преследований. Съехал по ней вниз. Вся привычная жизнь рушилась у него на глазах, словно оплывающий от морской воды замок из песка. Кем он был вчера? Почему все это делал? Неужели ему правда это понравилось?
Да, он позволял себе выкурить немного травки за компанию, когда жил в университетском общежитии. Да, он был гомосексуалистом. Иногда выпивал, но чаще всего это был старый добрый Bud. Тони всегда был очень домашним, домашним в самом искреннем смысле этого слова. Он не отправлялся на рок-концерты, не разгуливал до шести утра, не устраивал акции и протесты, если что-то не нравилось в отношениях. Верх его страсти – минет на заднем сиденье автомобиля где-нибудь на темной улице, чтобы точно быть уверенным, что никто не видит. Он никогда не садился к незнакомцу и не уезжал с ним в неизвестном направлении. И уж тем более никогда не был вуарьеристом.
Что с ним произошло в этом месте? Это отравляющая магия захолустного мотеля, с его пыльными, тяжелыми шторами, с его фонарями, обманчивыми отражениями в зеркалах. Может быть, стоит закончить работу, как он и планировал, и черт с ним, с этим сумасшедшим Нэнси, и без него репортаж будет крайне красочным. У него есть история о толстой танцовщице, история о наркоманке, толкавшей дурь, история о лесбиянках. Куда еще лучше?
А еще у него есть полтонны фотографий секса, которого у него самого никогда не было даже в мыслях.
– Так, нет, надо успокоиться, – сказал сам себе Тони, поднимаясь и шагая по номеру, – надо рассуждать логически. Мне определенно нужна история этого Нэнси. Без него все будет неполным. Кто еще может похвастать интервью от трансвестита, продающего себя в одном из придорожных мотелей? Это будет изюминкой, вишенкой на торте. Это будет…
В номере зазвонил телефон. Тони застыл на месте, удивленно повернув голову к белой трезвонящей коробке. Он и не знал, что телефоны в номерах рабочие. Выглядели они уж очень старинными.
Откашлявшись, он, подумав, взял трубку.
– Сладкий, ты как?
От этого голоса пробрало дрожью до самых яиц. Тони потерянно сел на кровати. Стал накручивать на палец вьющийся провод.
– Нормально.
– На чем добрался? Девчонки мне уже на тебя донесли, – Нэнси хихикнул. Тони сглотнул, облизав пересохшие губы.
– Такси взял.
– О, милый, зачем так тратиться? Любая попутка бы тебя подкинула до нас. И совершенно бесплатно.
Тони помолчал, не зная, что ответить. Нэнси тоже молчал.
– Голодный? – Вдруг спросил он.
– Эм… не знаю… – Тони потянул за провод, глядя в стену. Обои тут просто мерзость: всякие ромбики и завитушки. Кто их выбирал? Тетушка Энни с Альцгеймером? – У меня, наверное, похмелье еще.
– Я знаю один рецепт, – он слышал, как Нэнси улыбнулся, – пустишь полечить тебя?
– Д-да, конечно, заходи.
– Я мигом.
Положив трубку, Тони снова возбужденно зашагал. Ладно, пережитая ночь не была такой уж и чудовищной. Но она была точно странной. Однозначно не нужно повторять опыты с наркотиками. Боже, ведь этот Митчелл настоящий наркодилер. В каких еще делах может быть замешан Нэнси, если он якшается с наркоторговцами?
Тони вздрогнул, когда услышал стук в дверь. Осторожно подошел, уже ожидая увидеть на пороге вооруженных бандитов. Но там оказался всего лишь Нэнси: свежий, опрятный, словно ничего и не было. В руках у него был поднос: в стакане была налита оранжевая газировка, а на тарелке еще дымилась яичница с жареным сыром.
– Натан, не стоило, – смутился Тони, пропуская его в номер, – я думал, ты принесешь аспирин или что-то вроде этого.
– Ерунда, лапушка, – Нэнси поставил поднос на прикроватную тумбочку. Приблизился к Тони. Слегка дотронулся до шишки на лбу, – а это откуда? Неужели вчера поставил себе?
– Это… это я упал. Я спать в ванную лег, хе-хе, – Тони было ужасно неловко говорить с ним после всего, что произошло. Хотелось забиться куда-нибудь в противоположный угол или хотя бы под одеяло.
– Да, мы с Митчем видели, – Нэнси улыбнулся, – не стали тебя будить, – он оглядел Тони еще раз, – Боже мой, милый, ты что, не переодевался? Так не годится, тебе нужно принять душ.
– Нет, Натан, я просто пока не пришел в себя, поэтому… – Тони все же пришлось уступить его толчкам в бока и переместиться в ванную.
– Вода отлично приводит в чувство. Давай, поднимай руки.
Тони не смог сопротивляться и здесь. Тело внезапно стало ватным, податливым, ждущим его прикосновений. Нэнси пуговица за пуговицей расстегнул его рубашку, стащил ее. Затем так же дежурно расстегнул ремень, спустил джинсы. Трусы Тони не дал с себя снять.
– Натан… не надо… я сам.
– Как скажешь, лапушка, – Нэнси включил воду, подставил ладонь под льющиеся струи, – хорошо, что мы живем в этот век, правда? Где бы мы с тобой воду искали, если бы приехали сюда устраивать ранчо в прошлом веке?
Они постояли вдвоем в нерешительности. Вернее, в нерешительности был только Тони, считавший, что Нэнси вот-вот уйдет. Однако тот не уходил.
– Потрогай, нормальная температура? – Нэнси чуть поднял лейку душа. Тони сунул руку, почти не чувствуя воды.
– Да, отлично.
– Забирайся тогда, я тебя ополосну.
Тони растерянно на него посмотрел. Но в воду все же полез. Упругие струи воды вернули ему немного рассудка.
– Натан, если ты не против… я бы сам все сделал.
Нэнси хитро сощурился, обливая его спину.
– О, милый, это из-за вчерашнего, верно? – спросил он, уперев руку в бок, – тебе стыдно, сладкий, да?
Тони слегка кивнул, все еще отвернувшись от него к стене. Боже, что с ним такое творится?! Вчера готов был его изнасиловать, а сегодня даже смотреть ему в глаза не может.
– Не бери в голову, – Нэнси махнул рукой, – для меня это просто работа. Ничего личного. Мне казалось, тебе интересно узнать, чем мы живем. Я тебе показал.
От этих слов стало как будто легче дышать. Но потом Тони вспомнил, как Нэнси выговаривал его имя. Это тоже по работе? Нэнси тем временем налил в ладонь жидкого мыла и начал растирать пену по его спине.
– Это было… все по работе? – заставил себя уточнить Тони. Руки Нэнси скользили по его телу, словно в масле: вдоль взлета плеч, между лопаток, вниз по спине. Он присел на край ванной, заглянув в лицо Тони.
– Конечно, милый, – снова эта улыбка, – как же иначе?
В третий раз за день Тони поразился изменчивости собственной души. Выходит, весь этот молчаливый диалог, их мысленный контакт, их невесомый, неосязаемый секс вчера – все это было надуманно, не по-настоящему, «по работе»?
– Ты не мог бы выйти? – спросил, опустив голову, Тони, – я закончу и приду.
Он смыл с себя пену, а вместе с ней бурю своих эмоций, которые еще теплились в его теле. Обожженные лепестки цветов, брошенные прямо в зев разгоряченного костра, торопливо сворачивались, обращаясь в пепел. Нэнси ходил по этому пеплу босиком, не обращая внимания на жар. Ему было все равно.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры