Разделы библиотеки
Делать детей с французом - Дарья Мийе - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Делать детей с французом - Дарья Мийе - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Мийе Дарья
Делать детей с французом
| Предыдущая страница | Следующая страница |
5 Страница
Благодаря Лесли я узнала, что наш кондоминиум – кунсткамера сексуальной экзотики. Выбор был богат, осталось только определиться, к кому примкнуть: к свингерам, фидерам, геронтофилам или вуайеристам. По словам Лесли, каждый день недели был зарезервирован за встречей какого-нибудь клуба по интересам, и все совершеннолетние граждане на зубок знали расписание, пароли и явки.
– Да-да, тут тот еще гадюшник, – приговаривала она, разбавляя коллекционный пуэр соевым молоком. – Оно и понятно: экспаты, оторванность от реальной жизни, сиюминутность окружения, другие нормы поведения в обществе. Вот всё тайное и лезет наружу из подсознания.
Сама Лесли принадлежала к крылу БДСМ, но с поправкой на эпоху. Её заводили исторические проявления жестокости – невольничьи рынки Древнего Египта, осада Ля-Рошели, корсары, конкистадоры в индейской деревне. У неё, члена клуба исторических переодеваний, было досье на каждого жильца, с которым она сталкивалась в том или ином маскарадном контексте – то на ретроспективе Тинто Брасса, то в свинг-вечеринке с дресс-кодом «Венецианский карнавал», то на концерте транссексуалов.
Чем больше мы разговаривали, тем скучнее казалась мне наша с Гийомом сентиментальная жизнь. В ней не было никакой страшной тайны. Но самое неприятное, что эту безыскусность было видно за версту. Соседям не надо было сводить с нами близкое знакомство, чтобы заочно поставить нам диагноз «лихорадка субботнего вечера». Это такой синдром, распространенный среди молодых родителей, которые раз в неделю заставляют себя заниматься сексом, чтобы укрепиться в иллюзии, будто их по-прежнему связывает что-то, кроме ребёнка.
Лесли рассказывала о соседских домыслах запросто, не требуя ни подтверждения, ни опровержения. Как будто бы я при всем желании не могла пролить свет на истинное положение вещей. Я была ошарашена её откровенностью и таким беспардонным интересом соседей к нашей личной жизни… Но всё-таки запомнила определение «лихорадка субботнего вечера», чтобы передать Гийому. Потому что приходилось признать, что оно довольно точно описывает наше «сексуальное извращение» последние четыре месяца, то есть с тех пор, как мы перебрались в Сингапур.
Самое обидное, что, по сравнению с первыми годами отношений, теперь мы не просто спали вместе, но и искренне любили друг друга. То есть у нас была крепкая база для множественных одновременных оргазмов. Но – полное несовпадение биоритмов. Из-за жары рабочий день в Сингапуре начинается рано, часто до восьми утра. Гийом, заложник офисного расписания, вечером мечтал отдохнуть, а я – наконец поработать. Он храпел, я печатала. И таки да, в резонанс нам удавалось войти только субботним вечером. Зато резонировал от этого, как нам нескромно казалось, весь жилой комплекс «Черри Хиллз».
IV. Прощай и здравствуй!
– Тамара, кажется, у меня диабет.
Тамара – которая была, конечно, никакой не Тамарой, а Тхамали или вовсе даже Тхандари – перестала массировать мою стопу и внимательно на неё посмотрела. Повернула её влево под углом в сорок пять, а затем в девяносто градусов. Приподняла ноготь большого пальца. Подергала фаланги в одной ей ведомой последовательности и уставилась на пятку, будто ждала, что в ней откроется сейфовая дверца.
– Нет у тебя диабета, – бросила она и снова воззрилась в потолок, запустив свою волшебную руку с хитро сложёнными пальцами по горам и долам моей стопы. В её ладонях прозаическая подошва тридцать восьмого размера становилась вдруг обширной и просторной, обретала ландшафт, нахоженные туристические тропы и потаённые уголки, в которые никто, до Тамариного мизинца, не забирался.
– У моей прабабушки по материнской линии был. И я все время хочу пить после обеда. Пока мы с Кьярой доезжаем из парка до дома, я умираю от жажды!
– Не умрёшь, – отозвалась Тамара.
– Никогда? – лукаво спросила я, надеясь смягчить её врачебный тон.
– Не от жажды, – коротко уточнила она.
– Надеюсь, не скоро?!
– Аркашрсь! – прокашляла Тамара в сторону дверного проёма. Из-за яркой тряпки, отделявшей рабочую зону домашнего салона от приватной, появилась дородная индуска с красным пятном во лбу и глазами навыкате.
– Мадам хочет знать, когда она умрёт, – сообщила ей Тамара.
– Это будет стоить мадам тридцать долларов, – ответила обладательница кашляющего имени.
Я замахала руками:
– Нет-нет, мадам вовсе не хочет ничего такого знать!
– А это будет стоить мадам пятьдесят долларов, – отозвалась пожилая индуска.
Я зажмурилась, зажала уши пальцами и стала громко петь «Желтую субмарину», пока не почувствовала стука в пятку. Приоткрыла левый глаз: индуски в дверном проёме не было, надписи с днём моей кончины тоже. Я осторожно вытащила пальцы из ушей.
– Не волнуйся, она завтра уедет. И никто не будет знать, когда ты умрёшь.
– А это кто вообще? – спросила я шёпотом, с опаской поглядывая на жёлто-оранжевую занавесь.
– Моя тётка из Пуны. Едет навестить сына в Куала-Лумпур. Он учится на гидроинженера.
– Полезная профессия… А что, она так про всех всё знает?
Тамара пожала плечами.
– Многое.
– Так вы, наверно, всей семьёй у неё консультируетесь?
– Бывает. Когда надо что-то большое купить. Или ехать далеко.
– И всё сбывается?!
– Иногда.
Тамара не баловала собеседника лирическими отступлениями. Её вербальная скупость была возведена в принцип: как работник слова я не могла не заметить, что общие вопросы (те, на которые можно ответить «да» или «нет») она предпочитает специальным (те, ответы на которые требуют дополнения, определения или обстоятельства). Этой молчаливостью, словно землёй, был присыпан пласт драгоценных знаний о человеческом теле, его нуждах и тревогах, анатомических взаимосвязях и секретных кнопках. Едва Тамара брала мою стопу в свои руки и начинала с ней беззвучный диалог, я чувствовала себя иностранкой в собственном теле. Стопа что-то рассказывала ей о моих внутренних неполадках, жаловалась, просила о помощи и благодарила, а я ничего не понимала. Оставалось только следить за Тамариной мимикой: она то хмурилась, то чуть улыбалась, то кивала головой, мол, да-да, поняла тебя. Мне хотелось, чтобы она рассказывала на своём мягком спринглише со сказочными интонациями, о чём закручинился мой желудок, в какой реинкарнации я заработала мигрень, и что там творится в датском королевстве моего левого колена, которое стало ныть на дождь… Но Тамара, как всякий врач, хранила тайну пациента. Её пациентом было моё тело, и его она самоотверженно лечила оплаченные сорок пять минут. Мозг же она считала в некотором роде врагом остального тела и ни при каких обстоятельствах не доверила бы ему медицинского досье. Иногда она бросала мне на прощанье: «Будет жечь в правом боку». И правда, назавтра жгло. По первости я пыталась было спрашивать почему, но она молча складывала свои ведьмачьи мисочки с толчеными зернами, подбирала сари, поджимала губы и уходила за тряпку-штору. В расспросах ей чудилось недоверие.
– А может быть, у меня что-то не в порядке с поджелудочной? Или с щитовидкой?
Тамара вздохнула, пробежала пальцами от щиколоток к коленям и даже в виде исключения проявила интерес к моему лицу – оттянула сперва нижние веки, а затем, довольно бесцеремонно, нижнюю губу.
– Не могу сказать ничего конкретного.
Я разочарованно опустилась на спинку кресла. Настаивать бесполезно. Она не видит. Придется идти в эту блестящую навороченную клинику на Серангун-роуд по страховке мужа. Должно же как-то объясняться то, что каждый день я съедаю по килограмму апельсинов!
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры