Разделы библиотеки
Девушка из песни - Эмма Скотт - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Девушка из песни - Эмма Скотт - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Скотт Эмма
Девушка из песни
| Предыдущая страница | Следующая страница |
2 Страница
Миллер вернулся на следующий вечер, и еще через день, а потом приходил еще в течение двух месяцев, пока лето не подошло к концу. Моя первая подруга, Шайло, жила со своей бабушкой, но каждое лето проводила в Луизиане у родственников, так что Миллер прекрасно мне ее заменил.
Вечера мы проводили в моей комнате, что-нибудь перекусывали – Миллер всегда был голоден. Я занималась, а он писал в старой, помятой тетради. Он не показывал, что там написано, а я не совала нос не в свое дело. Но однажды я мельком заметила на странице что-то похожее на стих.
В большинстве случаев мы ходили в центр города или шли на набережную и играли на игровых автоматах, а потом прогуливались по пляжу. Иногда Миллер занимался подработкой в городе, чтобы хоть немного помочь маме. Он сказал, что она работает в закусочной, но он никогда не приводил меня туда и не знакомил нас.
Я же познакомила его с родителями, и по моей просьбе папа нанял Миллера раз в неделю работать во дворе, хотя у нас уже был садовник.
– Он заплатил мне пятьдесят баксов, – сообщил мне позже Миллер, после своего первого рабочего дня, и укоризненно посмотрел на меня. – Это слишком много.
– У нас большой двор, – невинно ответила я.
Он хотел было возразить, но, по-моему, в деньгах он нуждался больше.
Однажды поздним августовским вечером Миллер сидел с блокнотом на коленях и что-то строчил, пока я занималась.
Я закрыла тетрадь по алгебре и сняла очки, чтобы потереть глаза.
– Сделала. За один предмет в старшей школе можно теперь не переживать.
– Ты будешь, как в том старом сериале, «Дуги Хаузер», – произнес Миллер, доедая приготовленный мной бутерброд с ветчиной и сыром. – Уже в шестнадцать поступишь в колледж.
– Не-а. Я не настолько хороша.
– Ты чертовски умна, Ви, – возразил он.
Что-то новенькое. Он стал называть меня Ви. И мне это даже нравилось.
– Ты когда-нибудь расскажешь мне, что пишешь? – спросила я.
– Магистерскую работу для колледжа. – Он сунул блокнот в рюкзак. – Подумал, что тоже могу заранее об этом позаботиться.
– Ха-ха. – Я пожала плечами и вытянула перед собой ноги. – Я нервничаю.
– Почему?
– Завтра ты познакомишься с Шайло. Она вернулась из Нового Орлеана, и я подумала, что другу номер один пора встретиться с другом номер два.
– И ты переживаешь по этому поводу?
Я поиграла ручкой.
– Она может тебе понравиться больше, чем я.
– Тогда я не буду с ней знакомиться.
– Это… глупо.
– Ага, – согласился он, пристально глядя на меня, как будто запечатлевая в памяти весь мой облик ботаника. – Потому что она никогда не понравится мне больше тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. – Глаза Миллера потемнели. – Кроме того, какое тебе дело? Тебе же нравится Ривер, как его там.
– Верно, но это всего лишь несбыточная мечта. С таким же успехом я могу влюбиться в Джастина Трюдо, потому что это только фантазии. И вообще, я переживаю не из-за того, что тебе понравится Шайло. Она говорит, что никогда не будет встречаться с мальчиком, хотя и не признается почему. Я боюсь, что вы поладите и станете лучшими друзьями. – Я повела плечом. – Не хочу остаться в стороне.
– Никогда этого не допущу.
Я разозлилась на себя за свою застенчивость.
– Ох, забудь. Я первой подружилась с ней и первой подружилась с тобой, так почему же именно я боюсь оказаться в стороне?
– Потому что ты все преувеличиваешь. – Миллер одарил меня своей редкой улыбкой. – Я даже не хочу с ней знакомиться. Я ее уже ненавижу.
Я ухмыльнулась.
– Ты не имеешь права ее ненавидеть. Не обращай на меня внимание. Я веду себя глупо.
– Скорее как параноик… – поддразнил он, зевая.
В последнее время вокруг его глаз залегли темные круги, а лицо в свете настольной лампы выглядело бледнее обычного. Миллер всегда казался немного грустным, но в последние дни это впечатление усилилось. Его грусть стала как будто глубже. Я несколько раз пыталась спрашивать о его усталости и головной боли, которая, похоже, часто его беспокоила. Но он всегда отнекивался и уверял, что с ним все в порядке.
Но он не в порядке, и это очевидно.
Я прикусила губу.
– Могу быть честной с тобой?
– А когда было по-другому?
– Ты неважно выглядишь. Все в порядке? Только не увиливай. Скажи мне правду.
– Я в порядке.
– Мне кажется, ты похудел…
– Я в порядке, доктор Макнамара. Просто болит голова.
– Ты все время это говоришь, но тебе не становится лучше. Это из-за приближения учебы? Ты переживаешь?
Миллер промолчал. Я встала из-за стола и села рядом с ним, но он вскочил на ноги.
– Мне нужно воспользоваться ванной.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Я слышала, как он пописал и смыл воду.
– И это тоже – заметила я, когда он вышел. – Ты постоянно хочешь пить и часто бегаешь в туалет.
– Господи, Ви.
– Но так и есть. И это заставляет меня задуматься. – Я с трудом сглотнула. – У вас в доме нет… водопровода? Воды?
– Прекрати.
– Ты можешь мне рассказать, Миллер. Знаешь же, что можешь.
– Нет.
– Можешь, я…
– Забудь. Иначе не сможешь относиться ко мне как раньше. – Он закинул свой потрепанный рюкзак на плечо. – Мне нужно идти.
– Прекрасно, – ответила я, притворяясь злой. – Увидимся завтра.
– Ви… не будь такой, – устало произнес он. – Ты ничего не сможешь сделать, поэтому не нужно переживать.
– Я сказала «прекрасно». Ты не хочешь об этом разговаривать, потому и я не буду. – Я демонстративно потянулась и зевнула. – Пойду спать.
Он мгновение меня разглядывал, а затем кивнул.
– Ладно. Увидимся завтра.
– Ага.
Миллер вылез в окно. Когда он пропал из поля зрения, я надела обувь, схватила толстовку и выглянула из окна. Миллер спрыгнул на землю и направился обратно в лес. Я мысленно сосчитала до десяти, затем как можно тише вылезла из окна и двинулась следом.
Миллер маячил впереди темной, неясной фигурой, в тени разлапистых деревьев, загораживающих лунный свет. Было так темно, что я едва видела, куда ступаю. Я уже практически сдалась и решила повернуть обратно. Затем Миллер включил мини-фонарик, всегда привязанный к его рюкзаку, и его свет повел меня еще глубже в лес.
Мы свернули на проселочную дорогу, которой, вероятно, когда-то пользовались лесничие. Сейчас она вся была в выбоинах и заросла травой. Миллер держался края, направляясь на северо-запад, в глубь леса. Интересно, есть ли здесь так далеко домики? С другой стороны Погонипского леса располагался гольф-клуб. Может быть, его мама работала там по ночам и сотрудникам предоставляли жилье?..
«Неправильно. Все так неправильно».
Рядом со старой проселочной дорогой стоял универсал. Старый, оливково-зеленый, с деревянными панелями. Ржавый. Помятый. В окнах вместо занавесок висели футболки. На приборной доске валялась смятая женская кофта, упаковки от фастфуда и пустые стаканчики. Машина сильно увязла в земле, будто так долго не двигалась с места, что стала частью леса. Сердце сжалось, как от удара в грудь. Эта машина не собиралась доставлять пассажиров в пункт назначения. Она и была пунктом назначения.
Я выглянула из-за дерева, когда Миллер открыл заднюю дверцу автомобиля. Вытащил на землю переносной холодильник, открыл его и схватил бутылку с водой. Опустился на крышку холодильника и выпил всю бутылку. Его плечи обреченно поникли.
Мои глаза наполнились слезами. Я вышла из-за деревьев на дорогу, где лунный свет сиял ярче всего.
– Эй.
Он испуганно вскинул голову и снова опустил ее.
– Привет, Ви, – глухо отозвался он.
– Ты не удивился, увидев меня?
– Больше удивился, что ты не проследила за мной раньше. Ведь не следила?
– Нет, – ответила я. Теперь мы стояли друг перед другом, в темноте, и у меня надломился голос.
– Миллер…
– Не делай этого, – предупредил он, тыча в меня пальцем. – Не вздумай из-за меня плакать, черт тебя дери, Ви. Не надо меня жалеть!
– Ничего не могу поделать. Я переживаю за тебя. И ты никогда не рассказывал… Никогда не говорил…
– А для чего?
– Для помощи. Ты никогда не просил помочь.
– Тут нечего помогать. Что ты можешь сделать?
Я беспомощно покачала головой.
– Не знаю. Что-нибудь. Что угодно.
– Ты меня кормишь. Этого достаточно. Даже слишком.
– Нет… – Я огляделась, пытаясь понять, как двое людей могут жить в одной машине. Как они могли втиснуться в такое маленькое пространство.
«Как там может поместиться такой большой Миллер?»
– Где?.. – Я сглотнула и попыталась еще раз. – Где ты моешься?
– В Парке дружбы, в клубном доме.
– Он только для членов клуба.
– Я тайком. Ты не захочешь этого слышать, Ви.
– Нет. Неправда, захочу.
По моим щекам текли слезы.
«Он такой храбрый».
Не знаю, что я имела в виду под этим словом, но оно казалось верным. Храбрый, потому что так жил и никогда не жаловался, не воровал. Подрабатывал, как мог, чтобы помочь маме.
– Наркотики здесь ни при чем, если ты об этом подумала, – мрачно заявил Миллер. – Отец ушел и забрал все деньги.
– Ты говорил, что он умер.
– Потому что я хочу, чтобы он умер. Но он уехал, а нас выселили из нашей квартиры в Лос-Баньосе. Мама решила, что здесь мы начнем новую жизнь. Тут много работы. Но все так дорого, и чертова машина сломалась, мы не можем уехать. Но мама устроилась работать в кафе, а по ночам…
Он покачал головой, его голубые глаза блеснули в темноте. Я ждала, затаив дыхание.
– Иногда она делает всякие штуки с мужчинами за деньги. Ну как? Достаточно наслушалась? Хочешь знать, каково это – мыть голову в туалете гипермаркета? Или слушать, как мама возвращается в эту чертову колымагу, пахнущая незнакомыми мужчинами, помада размазана, а она улыбается и говорит тебе, что все будет хорошо?
Я судорожно втянула воздух.
– Где она сейчас?
– А ты как думаешь?
– Она вернется сегодня ночью?
– Не знаю. Иногда ей разрешают остаться в мотеле, чтобы помыться и все такое. В таких случаях она спит на настоящей кровати. Я ее не виню. А утром она отправляется на работу в кафе.
Я вытерла нос.
– Оставь ей записку и забери свои вещи.
– Куда же я пойду?
– Со мной, Миллер. Ты пойдешь со мной.
Он выглядел слишком усталым, слишком разбитым, чтобы спорить. Он убрал холодильник и схватил свой потрепанный старый рюкзак.
– У тебя есть грязная одежда?
Он кивнул.
– Возьми с собой.
Я подождала на почтительном расстоянии, пока он вылез из машины с наполовину полным мешком для мусора. Мы молча двинулись обратно к моему дому. Миллер шел впереди, так как лучше знал дорогу. Вместо того чтобы обойти дом сзади и подняться по решетке, я провела Миллера через боковую дверь в гараж и прямиком в прачечную.
– А твои родители?
– Если они нас увидят, скажу, что ты измазался травой, пока работал в саду. Ты здесь, потому что твоя мама работает допоздна, и ты остался без ключей от… дома. – Горло сдавило. – Ты должен остаться на ночь.
Миллер вяло кивнул.
Я открыла огромную стиральную машинку, и он высыпал туда свою одежду и несколько маминых вещей. Потом я взяла его за руку и повела через весь дом наверх, в свою спальню, по пути остановившись у бельевого шкафа. Схватила полотенце и, войдя в свою комнату, указала ему на ванную.
– Прими душ, если хочешь. Или ванну. Мойся, сколько захочешь, но оставь у входа свою одежду, я ее тоже брошу в стирку.
– Хочешь, чтобы я отдал тебе свои трусы?
– Заверни их в джинсы. Мне все равно. Я не буду смотреть.
Миллер сделал, как ему было велено, и я отнесла сверток с его одеждой вниз. Она не так уж и плохо пахла. Лесом, кожаным салоном автомобиля и им.
Включив стиральную машинку, я направилась на кухню и схватила хозяйственную сумку. Бросила в нее две бутылки маминой любимой воды.
«Ни водопровода. Ни туалета. Ни раковины. Ни душа».
На глаза вновь навернулись слезы, но я сморгнула их и схватила еще две бутылки с водой. Я была полна решимости каким-то образом изменить жизнь Миллера, но в груди острым лезвием проворачивалось чувство вины за то, что я не последовала за ним раньше.
Должно быть, мама в тот день ездила в магазин: холодильник и кладовка были забиты. Я сделала два бутерброда с ветчиной и сыром и завернула их в фольгу, затем взяла пакетик чипсов «Доритос», упаковку шоколадного печенья и направилась наверх.
Миллер как раз выключал воду, когда я вернулась в свою комнату. Я поставила сумку и порылась в ящиках в поисках своих наименее девчачьих вещей: черно-белые клетчатые фланелевые штаны и белая толстовка с желтым банановым слизняком – символом Калифорнийского университета.
Дверь в ванную приоткрылась, и оттуда повалил пар.
– Эм, Ви?..
– Держи. – Я сунула одежду ему в руку.
Через несколько минут он вышел. Штаны были ему слишком короткие, но хорошо облегали талию. Он посмотрел на сумку с продуктами.
– Можешь поесть сейчас или взять с собой, – сказала я.
– Я устал.
– Тогда спи.
«В настоящей постели».
Я откинула одеяло и забралась в постель. Миллер замешкался и залез ко мне. Мы лежали на боку, лицом друг к другу. Он зарылся головой в подушку и вздохнул с таким облегчением, что я чуть не заплакала.
– Как долго? – спросила я.
– Одиннадцать недель, три дня, двадцать один час.
Я прикусила щеку изнутри.
– Ты больше не можешь там оставаться.
– Знаю. Когда начнется школа… Я не представляю, что делать, черт побери. Они меня заклюют.
– Им не нужно знать. Но ты должен оттуда выбраться. Хотя бы в приют для бедных.
Миллер покачал головой, уткнувшись в подушку.
– Мама отказывается. Она говорит, что тогда меня у нее заберут. Говорит, что, по крайней мере, машина по-прежнему наша. Да и не факт, что все обязательно узнают. Никто не видит, как я прячусь в лесу. У меня есть шанс.
– А если вас выгонит лесничий?
– Мама собирает деньги на депозит, а я помогаю.
– Сколько времени это займет? Вы оба должны переехать сюда. У нас комнат более чем достаточно.
– Нет, Ви.
– Почему нет? Тебе не кажется, что твоя мама хотела бы… не делать того, чем занимается?
– Да, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Но она никому не доверяет. И я тоже.
– Ты можешь мне доверять, Миллер.
Жесткое выражение его лица смягчилось. Он хотел было ответить, но на моем телефоне сработал таймер.
– Стирка. Сейчас вернусь.
Я поспешила вниз, мимо кабинета, где бубнил телевизор и из-под двери лился голубоватый свет. Папа все еще был изгнан из спальни на раскладной диван, в то время как мама уютно устроилась в их огромной кровати.
Я остановилась у двери кабинета. Можно попросить помощи у отца. Совета.
Потом подумала, что он разбудит маму, потому что Миллер в моей комнате – в моей кровати. Они будут в бешенстве, начнут читать нам нотации.
Значит, утром.
В прачечной я переложила одежду в сушилку, а когда вернулась, Миллер, похоже, спал.
Я подвинула стул под дверную ручку на случай, если родители вспомнят о моем существовании, и выключила свет. Легла рядом с Миллером и натянула на нас одеяло. Уютно устроилась на подушке, но Миллер открыл глаза.
– Ви… – прошептал он.
– Я здесь.
– Что же мне теперь делать? – Его голос был хриплым, и мое сердце сжалось.
Как будто вот-вот расколется на тысячи кусочков.
– Спать, – ответила я, стараясь казаться храброй. Какой я и была, по его словам. – Мы что-нибудь придумаем.
Он покачал головой.
– Не знаю. Мы живем в автомобиле всего несколько недель, но мне кажется, что я там родился. Временами мне просто хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
– Я этого не допущу. Ты мне нужен.
– Ты не можешь никому рассказывать. Поклянись, что не будешь.
– Миллер…
– Поклянись, или я уйду прямо сейчас и никогда не вернусь.
Он казался слишком измученным, чтобы двигаться, но я знала, что он поднимется и выползет из окна, если не пообещаю. Я зажмурилась, из глаз брызнули горячие слезы.
– Клянусь.
– Спасибо, Ви.
Я подавила рыдания, прижалась к нему и обняла. От него пахло чистотой, такой теплый, но худой. Слишком худой.
«Он похудел со времени нашего знакомства. Жизнь в машине его убивает».
Миллер на секунду напрягся, а потом притянул меня к себе, и я положила голову ему под подбородок. Мы идеально подходили друг другу, как кусочки мозаики.
Он глубоко вздохнул, и его грудь прижалась к моей щеке. Я слушала его сердцебиение, слишком быстрое, как мне показалось. Если бы я уже была врачом, то смогла бы помочь ему и не чувствовала себя такой беспомощной. Удары, казалось, отсчитывали секунды. Но до чего – я не знала. Может быть, чего-то плохого. Я погрузилась в сон, и страх последовал за мной.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры