Разделы библиотеки
Девушка из песни - Эмма Скотт - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Девушка из песни - Эмма Скотт - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Скотт Эмма
Девушка из песни
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Часть II
Тогда я понял, что буду любить ее вечно.
Врачи ушли. Они объяснили мой диагноз, и он придавил меня тяжелым грузом. Всю оставшуюся жизнь мне придется следить за тем, что я ем и пью, словно на диете «Весонаблюдателей», постоянно измерять и подсчитывать углеводы, отвешивать граммы сахара, чтобы показатели оставались стабильными. Физические упражнения – это прекрасно, говорили врачи, но я должен быть осторожен, иначе могу ослепнуть, потерять ногу или впасть в кому и умереть, как Джулия Робертс в любимом мамином фильме. Скованному по рукам и ногам правилами, диетами и ограничениями, мне придется нести бремя уколов и таблеток всю оставшуюся жизнь.
Затем в моей больничной палате появилась Вайолет. На ней были надеты желтая футболка и джинсовые шорты. Блестящие черные волосы наспех собраны в хвост, а темно-синие глаза за стеклами очков полны сочувствия и беспокойства. За меня.
А в руке у нее была моя гитара.
Тело словно весило тысячу фунтов, но с души в этот момент свалилась тяжелая ноша.
– Ты обещала… – прохрипел я.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – произнесла она дрожащим голосом, пытаясь улыбнуться и сдержать слезы. Она положила гитару мне на колени. – Тебе вообще нравятся гитары? Я не знала. Это подарок для выздоровления. Увидела ее в витрине и решила, что должна ее тебе подарить.
Плотина прорвалась, и ее плечи сотрясли рыдания. Я не мог поднять руки, чтобы обнять ее, когда она уткнулась лицом мне в бок.
– Мне жаль. Мне так жаль, – плакала она. – Я должна была… сделать больше. Господи, я же хочу стать врачом, но ничего не заметила. Никаких признаков.
– Ты спасла меня.
Вайолет резко выпрямилась и сняла очки, чтобы вытереть глаза.
– Нет. Я позвонила в 9-1-1. Но все не зашло бы так далеко, если бы я что-нибудь предприняла раньше.
Я покачал головой. Пальцы потянулись к гитаре, чувствуя ее гладкое дерево и вес на коленях. Папа подарил мне ее на мой десятый день рождения. Тогда еще были хорошие времена. Когда она впервые оказалась у меня в руках, я почувствовал, словно мне вернули какую-то часть меня, о которой я раньше и не подозревал.
Вайолет была права – заложить гитару было равносильно тому, чтобы оторвать конечность и отдать ее тому потному парню за прилавком. Не думал, что когда-нибудь снова возьму ее в руки.
А теперь мне ее вернули. Теперь я могу играть и петь для Вайолет все песни, которые написал в ее комнате, пока она сидела в футе от меня и не подозревала, насколько совершенна…
– Но я никогда больше не буду такой невежественной, – сообщила Вайолет, снова надевая очки и выпрямляясь. – Диабет 1-го типа требует инъекций инсулина, контроля уровня глюкозы и соблюдения диеты. Я собираюсь изучить этот вопрос. Научусь делать инъекции и прокалывать палец, считывать показатели и следить за тем, чтобы твое состояние оставалось стабильным. И собираюсь контролировать тебя, чтобы ты выполнял все указания, заботился о себе, чтобы никогда… больше никогда…
Ее снова захлестнули рыдания, и из глаз полились слезы.
– Ви, не надо…
– Я так испугалась, Миллер, – прошептала она. – Прости.
– Ты не виновата.
Это меня разрывало чувство вины за то, что она видела меня таким, но в груди расцветала надежда. Ее слезы, ее страдания… Они могут означать только одно.
Она тоже меня любит…
Потом пришла медсестра и показала, как проверять кровь на датчике, который измеряет уровень сахара. Ви внимательно наблюдала, мысленно делая заметки.
– Можно мне посмотреть? – спросила Ви, когда медсестра закончила. – Когда-нибудь я стану врачом.
– Как закончишь, выброси в мусорное ведро. – Медсестра отдала ей индикаторную пластинку и вышла из комнаты. Вайолет подождала, пока она уйдет, и проколола себе палец.
– Что ты делаешь?
Она взяла меня за руку и прижала палец с рубиново-красной каплей крови на кончике к моему.
– Обещай мне, – произнесла она. – Обещай мне, что мы всегда будем друзьями. Я не могу снова потерять тебя. Никогда…
Всегда быть друзьями.
Мне хотелось рассмеяться и сказать ей, что это невозможно. Что я пересек границу в ту ночь, когда мы познакомились. Что рядом с ней вся моя жизнь собирается воедино из осколков, пусть даже ненадолго. Мы месяцы проводили вместе, и каждую минуту я пытался найти в себе мужество сказать ей, что бедный бездомный ребенок, которому нечего предложить, готов отдать за нее жизнь.
Я с трудом сглотнул и подавил рвущиеся наружу слова, потому что мне тринадцать и я не должен любить такую девушку. Так рано. Так всепоглощающе.
– Я обещаю…
Часть II
Четыре года спустя
1
Миллер
– Я обещаю…
Я ударился лбом о стекло, когда автобус попал колесом в выбоину, выдернув меня из моих мыслей. Из воспоминаний о том утре в больнице, которое было лучшим и худшим одновременно. В тот день я не только понял, что люблю Вайолет, но и отпустил ее.
– Глупое чертово обещание.
Я оглядел почти пустой салон; было темно, и никто, казалось, не слышал меня. Или притворились. Футляр с гитарой лежал у меня на коленях, и я крепче сжал его, нервничая.
Теперь мы жили в разных концах школьного округа. Оказывается, моя госпитализация и поставленный четыре года назад диагноз имели и положительный эффект. Для подобных мне детей и их семей существовала благотворительная программа, чтобы помочь им встать на ноги, а также чтобы я ненароком не прикончил себя в машине, пытаясь ввести инсулин. Нам выделили социальное жилье на задворках на скалистом утесе с видом на пляж Лайтхаус.
Теперь для встречи с Вайолет мне приходилось ехать на автобусе, а не шататься вечерами по темному лесу, но я все равно старался видеть ее как можно чаще. Насколько позволяло ее свободное время, которого с каждым годом становилось все меньше.
«Она ускользает, потому что ты бесхребетный осел».
После того как Вайолет вернула мне гитару, она каждый вечер просила поиграть ей. Я раньше никогда ни для кого не играл. Она мой первый слушатель. Сидя вечерами в ее комнате, мы делали уроки или разговаривали, а потом она просила меня спеть. Что я и делал. Вместо того чтобы рассказать ей о своих чувствах, я пел и играл, а она так и не узнала. Даже не подозревала.
Она считала себя слишком скучной, чтобы понравиться парню, а я был слишком труслив, чтобы сказать ей, как она ошибается.
Я прятался за чужими песнями. Например, «Yellow» от Coldplay. Ее любимая. Она стала «нашей песней». Вайолет думала, что я выбрал ее, потому что она хорошо звучит на акустической гитаре. Но не подозревала, что каждое стихотворение посвящено ей. И она всегда плакала, повторяя снова и снова, какой я талантливый. Одаренный. Пророчила мне славу.
Я ей не верил, но знал, что хочу заниматься музыкой всю оставшуюся жизнь. Вайолет показала мне правильный путь, и я полюбил ее за это. Любил по тысяче причинам, но она высоко ценила нашу дружбу, поэтому я, стиснув зубы, уважал ее решение.
Я позволил ей болтать глупости о том, как ужасна любовь и как она все разрушает.
Позволял слушать, как спорят ее родители, и думать, что так происходит со всеми.
И я обещал быть ее другом. Поклялся на крови.
А чтобы вонзить нож еще глубже, она продолжала восхищаться этим ублюдком Ривером Уитмором. Я подозревал, что она лелеяла свое увлечение, потому что это было безопасно. В душе Вайолет тоже жили свои демоны, просто другие.
Но я больше не мог этого терпеть. Завтра был первый школьный день. Мне предстоял еще один год – наш выпускной год в старшей школе – и Вайолет никогда не узнает, что я чувствую. Я должен сказать ей, пока не стало слишком поздно. Убедить ее отбросить страх и увидеть, как хорошо и правильно нам будет вместе. Насколько идеально, черт побери.
Насколько мы подходим друг другу.
Должно быть, Вайолет меня ждала, потому что, как только я обошел ее дом, окно тут же открылось.
– Иди сюда, быстро!
Она помахала мне, в руках у нее шуршал белый прямоугольный конверт. Ее родителям было все равно, войду я в парадную дверь или нет. Но каждый вечер я взбирался по шпалере, как Ромео в пьесе. Только в той версии, где Ромео у Джульетты во френд-зоне. Жестоко.
Сначала я просунул в окно футляр с гитарой, и Ви осторожно отложила его в сторону, пока я, как обычно, заползал внутрь. И, как обычно, у меня перехватывало дыхание от ее вида.
Когда мы познакомились, Вайолет Макнамара была заучкой, как она сама себя назвала, но за последние четыре года превратилась из теплой, пушистой гусеницы в настоящую бабочку – глаза глубокого синего цвета, блестящие черные волосы и тело, которое благодаря футболу было в прекрасной форме, но округлое во всех правильных местах.
Для меня она само совершенство.
Мне нравилось, как она в задумчивости проводила языком по брекетам или как полировала очки о футболку, серьезная и умная, словно профессор колледжа.
Чертовски умная.
Два года назад она сняла брекеты. Вскоре после этого ей попали по лицу во время игры в футбол. Думаю, ей выписали дерьмовые контактные линзы, потому что она до сих пор не видела, насколько красива. А может, и видела, хотя никогда не говорила об этом. Но ее уверенность росла вместе с ней. Теперь она общалась не только со мной и Шайло, а еще и с подругами по учебной группе, девушками из футбольной команды, участвовала в дебатах и вступила в клуб математики и науки. Ее все любили, в том числе и популярные ученики.
Такие, как чертов Уитмор.
Я кашлянул и переключил свое внимание на конверт в ее руке.
– Ну что, получила?
– Да! – воскликнула она и смерила меня взглядом. – Какие показатели?
– Я… что? Все в порядке.
– Когда ты в последний раз ел?
Я закатил глаза, но от ее заботы по телу разлилось тепло.
– После работы. Перед тем, как сесть в автобус.
Вайолет сузила свои большие, невероятно темные синие глаза, внимательно рассматривая меня, словно своего будущего пациента.
– Могу я?..
Я усмехнулся, когда она схватила меня за запястье, чтобы посмотреть данные на умных часах, подключенных к устройству непрерывного мониторинга глюкозы. Маленький датчик CGM с вставленной под кожу иглой крепился к моему животу. Он постоянно контролировал уровень глюкозы в крови, а показатели высвечивались на часах. Если они становились слишком низкими или слишком высокими, часы издавали сигнал. Подарок от штата Калифорния, поскольку мы были слишком бедны, чтобы позволить себе такую роскошь.
– Хорошо, – протянула Вайолет, отпуская мою руку. – Показатели хорошие, но, если захочешь есть или что-нибудь еще, говори.
– Хватит тянуть время и давай, рассказывай. Тебя взяли или нет?
– Я еще не открывала. Ждала тебя. – Она начала было вскрывать конверт с логотипом Медицинского центра Калифорнийского университета, но остановилась. – А что, если я им не нужна?
– Как это ты можешь быть им не нужна?
«Вообще кому-либо?»
– В Волонтерской программе по уходу за пациентами большая конкуренция, – начала было она, но я отмахнулся от ее слов.
– У тебя результат GPA – один на миллион, и ты отлично прошла собеседование. Не говоря уже о том, что это твое призвание. Так что открывай уже конверт и получи свое направление.
– Верно. Ладно.
Вайолет открыла конверт. Улыбка, озарившая ее лицо, вошла в мою следующую песню.
– Ох, ни фига ж… – выдохнула она и прикрыла рот рукой.
Она пробежала глазами первую страницу.
– Меня взяли. Взяли!
Она бросилась мне на шею. Ее тело дрожало от возбуждения, и я обнял ее так крепко, как только осмелился. Вдохнул ее свежий цветочный аромат и позволил себе на мгновение коснуться пальцами шелка ее волос. Она грудью прижалась к моей груди, и я с трудом сдержался, чтобы не скользнуть ладонями по ее стройной талии ниже, к широким бедрам и округлой попке. Она была не просто красива, но еще и соблазнительна… о чем мне частенько напоминало мое семнадцатилетнее тело.
Я отстранился от нее прежде, чем мой член возьмет на себя смелость сообщить о пошлых мыслях. Я хотел ее, отчаянно, но сначала она должна узнать, как сильно я ее люблю.
Она вцепилась в листок обеими руками.
– Поверить не могу. Мне просто необходима эта Волонтерская программа. Вишенка на торте к моим шансам поступления в медицинский колледж.
Я ухмыльнулся.
– Ты уже упоминала об этом не раз и не два.
– Не умничай. – Она дружески ткнула меня кулаком в плечо и открыла вторую страницу. – Давай посмотрим, к кому меня прикрепили. Надеюсь, это ты.
Я небрежно прислонился к ее столу, не позволяя показать, как сильно мне этого хочется.
Мне не нужен волонтер, если им окажется не Вайолет, но мой эндокринолог рекомендовал воспользоваться этой программой. Справляться с моим видом диабета трудно, труднее, чем с остальными. Будь Вселенная ко мне благосклонна, Вайолет прочла бы мое имя и адрес. Тогда она бы приходила ко мне два раза в неделю, помогая измерять глюкозу, колоть инсулин, проверять наличие игл и шприцов, правильных продуктов в холодильнике. Вайолет и так почти все это делала, просил я ее или нет, но, если бы ее официально ко мне прикрепили, ей пришлось бы два раза в неделю бросать бесконечную учебу и новых популярных друзей. Она была бы в моем полном распоряжении.
Но Вселенная оказалась не только не благосклонна, но и откровенно жестока.
– О боже, – выдохнула Вайолет, опускаясь на кровать. Она подняла на меня свои темно-синие глаза, в которых промелькнул страх.
– Что там? Кто?
– Может, мне не стоит тебе говорить. Врачебная тайна.
– Да брось, Ви. Это же я. Ты же знаешь, что я никому не проболтаюсь.
Вайолет закусила губу.
– Поклянись, что не расскажешь. Потому что это серьезно. Серьезнее, чем я ожидала.
– Клянусь.
Она понизила голос:
– Меня прикрепили к Нэнси Уитмор. Маме Ривера.
«Ривер, мать его, Уитмор. Ну конечно».
Я прокашлялся.
– Она больна?
Вайолет кивнула.
– Здесь не указаны подробности, но буквально на днях папа отвозил свою машину в уитморскую автомастерскую. Когда он вернулся, они с мамой тихо разговаривали. Я больше одного раза услышала слово «рак». – Она опустила руку. – Господи, бедный Ривер. Наверное, поэтому он этим летом не веселился с нами.
«Нами» было относительным понятием, но я пропустил это мимо ушей. Никогда не общался с популярными друзьями Ви, но эгоистично радовался, что летом она была практически свободна от общества Ривера. И все из-за болезни его мамы.
«Вселенная та еще стерва».
Себя я ощущал не лучше.
Вайолет испуганно посмотрела на меня.
– Господи, а что, если все совсем плохо?
– А чего они от тебя ждут? – спросил я, чувствуя растущее желание защитить ее. – Не что-нибудь трудное?
– Нет-нет, простые вещи. Поменять постельное белье, принести поесть, почитать ей, заботиться, чтобы ей было удобно.
Я нахмурился.
– По мне, очень похоже на заботу об умирающем.
– Но так и есть, разве нет?
– Ты готова к этому?
Вайолет кивнула и выпрямила спину, на ее лице заиграло фирменное упрямое и решительное выражение.
– Я могу это сделать. Я хочу помочь. И если собираюсь стать врачом, то это тоже будет частью моей работы, верно? Как хорошей, так и плохой.
– Наверное. Следить за тем, чтобы семнадцатилетний диабетик ел овощи, и ухаживать за умирающей женщиной – не одно и то же.
Вайолет махнула рукой.
– Но все может оказаться не таким серьезным, как мы думаем. Вдруг ее смогут вылечить, и она выздоровеет. Мы не должны предполагать худший сценарий.
Я промолчал. По моему опыту, единственный способ к чему-то подготовиться – это предположить худшее. В тот вечер мне следовало прислушаться к собственному совету.
– Будь осторожна, – произнес я. – Если будет слишком тяжело, скажи им.
Вайолет улыбнулась.
– Хорошо.
«Ты этого не сделаешь».
Если мама Ривера была смертельно больна, Вайолет останется с ней до конца, независимо от того, сколько нервов от нее это потребует. Но самое ужасное состояло в том, что она будет ходить к Риверу дважды в неделю. Я ненавидел терзавшую меня ревность, в то время как мама бедолаги могла умереть. Но я знал, как все произойдет. Вайолет в качестве сестры милосердия еще больше очарует Ривера Уитмора, и он влюбится в ее храбрую и сострадательную душу. Да и как иначе?
Со мной именно это и произошло.
Вайолет заметила мое мрачное выражение.
– Мне очень жаль, что меня не приставили к тебе, но я рада, что тебе тоже кто-нибудь поможет. Не доставляй хлопот своему волонтеру, ладно?
– Кто, я?
– Серьезно. Я за тебя переживаю.
– Не стоит.
Вайолет закатила глаза.
– Как будто это возможно. – Она склонила голову набок и встала, шагнув ко мне поближе. Я чувствовал аромат ее духов и мыла, которым она пользовалась в душе. – Сейчас ты выглядишь немного бледным. Чувствуешь слабость? Не хочешь перекусить?
– Я не хочу есть! – практически выкрикнул я, заставив ее вздрогнуть.
На фоне серьезной болезни ее будущей подопечной песня, которую я собирался спеть для Вайолет, казалась глупой и невероятно эгоистичной. Да и как я мог рассказать о своих чувствах, когда Ривер занимал все ее мысли?
Я вцепился в край стола так, что заболели костяшки пальцев. Во мне боролись злость на Уитморов за то, что они разрушили мой план, и глубокое сочувствие из-за ворвавшейся в их жизнь трагедии.
Поэтому я поступил очень по-взрослому и выместил свою злость на Вайолет.
– Миллер?..
– Я в порядке, – выдавил я сквозь зубы. – Все такой же. А вот ты меняешься. Что, черт возьми, с тобой происходит?
– Со мной? – Вайолет опустилась на кровать. – Что ты имеешь в виду?
– Ты стала отдаляться.
Она моргнула.
– Когда?
– Последнюю неделю. Этим летом. Весь прошлый год. С тех самых пор, как начала общаться с Ри… Эвелин Гонсалес и ее друзьями. Значит, вот что случилось в этом году? Мы уже недостаточно крутые для тебя?
Господи, мое раздражение теперь неслось со скоростью поезда, который я не мог остановить.
– Ты же знаешь, что это неправда, – возмутилась Вайолет. – И кто мы? Шайло что-то сказала? Я только вчера была с ней…
– Нет.
– А ты? Мы же прямо сейчас вместе. – Она расстроилась. – Ты действительно думаешь, что в прошлом году я тебя избегала в школе? Это неправда.
– Не надо меня жалеть, черт подери, Ви! Я просто говорю то, что я – мы – заметили. Что-то изменилось, и уже давно.
– У меня появились новые друзья. Но это не значит, что я забываю о своих старых.
– Ну да. Как дела с Ривером? – процедил я сквозь зубы.
– Кроме того, что его мама, возможно, умирает? Нет никаких «дел». Я уже сотню раз тебе говорила. Он едва ли со мной разговаривает. Мы не встречаемся и ничего такого.
– Пока.
Она скрестила руки на груди.
– Ревнуем, да?
Я с трудом сглотнул. Ну вот. Сейчас или никогда. Исповедаться или навеки погрязнуть в страданиях.
Между нами повисло напряженное молчание, и Вайолет испуганно уставилась на меня, боясь, что я вот-вот разрушу нашу дружбу. Нарушу нашу клятву на крови.
Я играл желваками в борьбе с собой, как вдруг снизу, словно извержение, раздались громкие крики – один низкий, другой более высокий. Как всегда, это выбило Вайолет из колеи, омрачило ее радость. Она оторвала от меня взгляд и уставилась в пол, затем вздрогнула, так как снизу донесся звук бьющегося стекла. По лестнице загрохотали шаги. Мы оба замерли, когда голоса ее родителей стали громче.
– Нет, Линн, ты не сделаешь этого, – закричал отец. – Не поступай так с ней.
– Не указывай мне, что делать, – выплюнула мама. – Это касается нас всех.
Я инстинктивно встал перед Вайолет, когда распахнулась дверь и в проеме появились родители. При виде меня мама Вайолет резко остановилась. Она пригладила выбившуюся из-за спешки прядь темных волос и выпрямила спину. Отец Ви был крепко сбитым мужчиной, во времена колледжа он играл в футбол. В помятой рубашке с расстегнутым воротом, он и выглядел как бывший полузащитник. У них обоих был измученный вид.
– Что ты здесь делаешь так поздно? – требовательно спросила Линн Макнамара.
– Линн… – Винс закатил глаза и устало улыбнулся мне.
– Привет, Миллер.
Я кивнул.
– Здрасти.
Линн смерила дочь тяжелым взглядом.
– Уже почти одиннадцать. Тебе завтра в школу.
– Я знаю, мам…
– И вот честно, Миллер, у нас открыта входная дверь. Мне даже думать не хочется, насколько все плохо с моей шпалерой.
– Ты уже много лет ничего там не сажала, – заметила Вайолет.
– Конечно, нет, – ответила Линн. – Зачем, если каждый вечер там будут все вытаптывать? – Она повернулась ко мне. – Ведь каждый вечер, молодой человек? Что ты делаешь в спальне моей дочери?
Вайолет покраснела.
– Мама. Я тебе миллион раз говорила, Миллер – просто друг. Мой лучший друг. – Она умоляюще посмотрела на меня. – Разве не так?
Сердце дрогнуло, и я скорее почувствовал, как кивнул. Горло сдавило.
– Ага. Верно.
Взгляд Вайолет благодарно смягчился, но потом снова стал жестким, когда она повернулась к родителям.
– И вообще, что вы здесь делаете? Вы не можете вот так врываться.
– Прости, милая, – произнес Винс, хмуро глядя на жену. – Ты абсолютно права.
Линн фыркнула, но уже спокойнее.
– Обсудим это утром. – Ее взгляд метнулся ко мне. – Все обсудим.
Она вылетела из комнаты, а Винс последовал за ней, вымученно улыбнувшись.
– Не сиди долго, Ви. Спокойной ночи, Миллер.
Дверь захлопнулась, и Ви тут же сникла. Я обнял ее, прижал к себе.
– Прости, – прошептала она мне в грудь. – Боже, это так унизительно.
– Все в порядке, Ви.
– Раньше все было по-другому. Мы сидели за общим столом и смеялись. Разговаривали. Они так любили друг друга. Однажды мама сказала мне, как ей повезло, что она вышла замуж за своего лучшего друга. Мы были так… счастливы.
Я вздохнул, мне стоило попытаться. Осторожно.
– Не все пары заканчивают так, как твои родители.
«Я не позволю этому случиться с нами. Никогда».
Она крепче обняла меня и подняла залитое слезами лицо.
– Скажи мне правду, Миллер. Мы… в порядке?
Храбрый тон не мог скрыть страх в ее глазах. Мучительная истина заключалась в том, что она нуждалась во мне как в друге. Уже несколько лет ее семья разваливалась на глазах, заставляя Вайолет хвататься за любую константу в собственной жизни.
Например, нашу дружбу. Пусть это и разрывает мне сердце в клочья.
Я с трудом сглотнул. Подавил все слова, которые пришел ей высказать и спеть. Мне даже удалось слабо улыбнуться. Ради нее.
– Да, конечно, у нас все хорошо. Я уже говорил. Ничего страшного. – Я закинул рюкзак на плечо. – Мне нужно идти.
Вайолет не протестовала, и это было еще хуже.
В ее собственной улыбке сквозила неуверенность и надежда. Она вытерла слезы.
– Увидимся завтра в школе. Первый день выпускного года. Думаю, он будет самый лучший.
– Ага, – отозвался я, поднимая футляр с гитарой и направляясь к окну. – До встречи, Ви.
– Миллер?
– Что?
– Спасибо.
Ее глаза сияли и были полны благодарности. Боже, как она прекрасна в своих пижамных шортах и футболке! Спортивное тело благодаря футболу, но с соблазнительными изгибами, мудрый взгляд, а улыбка… Улыбка могла в мгновение ока пробить защиту любого парня и поставить его на колени. Обнаженного, уязвимого и изнывающего от желания…
Я улыбнулся, чувствуя в сердце нож.
– Пожалуйста.
На обратном пути в автобусе казалось темнее. Салон опустел, а пустынные улицы за окном погрузились в черноту ночи. Гитара тяжелой ношей лежала на коленях. Тысячи неслышных нот рвались наружу.
«Она не настолько тебя любит. Смирись с этим».
Я собрал осколки своей гордости и заделал трещины в сердце. Урок усвоен: любить кого-то недостаточно, чтобы удержать его. Не сработало ни с отцом. Ни с Вайолет.
Не знаю, почему я все время ждал чего-то другого.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры